Психотерапия и гипноз Милтона Эриксона. Принципы, стратегии, стенограммы сеансов

© Доморацкий В. А., 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

КоЛибри^®

Предисловие

Перед вами книга, написанная известным психиатром-психотерапевтом, доктором медицинских наук, профессором, который свыше 30 лет использует в своей психотерапевтической практике эриксоновский гипноз и более четверти века обучает специалистов навыкам его применения в работе с различными группами пациентов.

Когда мы говорим о творческом наследии выдающегося мастера гипноза Милтона Эриксона, разработавшего в середине прошлого века оригинальную модель наведения и терапевтического применения транса, послужившую основой для современного клинического гипноза, важно отметить, что его вклад в психотерапию отнюдь не исчерпывается только этим. Правильнее определять его подход более широко – как психотерапию Эриксона, которую отличают прагматизм, сотрудничество и многоуровневое межличностное взаимодействие терапевта и пациента, разумный эклектизм с акцентом на широком использовании гипнотических стратегий и специальных домашних заданий, отсутствие жестких временных рамок и ограничений, характерных для многих других направлений современной психотерапии. Это краткосрочная психотерапия, сфокусированная на индивидуальных запросах пациентов, которая легко адаптируется к личностным особенностям и реалиям их жизненной ситуации, отличается экономичностью, универсальностью и результативностью. Все это вызывает неизменный интерес к методу в профессиональном сообществе, увеличивая ряды психотерапевтов как уже использующих его в своей работе, так и желающих обучиться эриксоновскому гипнозу.

Большинство направлений психотерапии сегодня пришли к стандартизации программ обучения тому или иному методу. Предусмотрена строгая последовательность учебных блоков, прохождение которых подкрепляется сертификатами о достижении очередных ступенек профессионального мастерства. Любопытно, что вопреки этой доминирующей в современной психотерапии тенденции подготовка специалистов по эриксоновскому гипнозу проводится более демократично, и среди них до сих пор отсутствует какая-либо «Табель о рангах». Это всецело согласуется с традициями, заложенными самим Милтоном Эриксоном, который определенно был противником жесткой сертификации и ранжирования психотерапевтов. После смерти Эриксона его жена Элизабет и другие члены семьи, хранители подхода родоначальника метода, многие годы успешно противостояли попыткам директора-распорядителя Фонда Милтона Эриксона Дж. Зейга[1] создать очередную «пирамиду для посвященных», со строгой иерархией психотерапевтов, практикующих эриксоновский гипноз.

У экспертов существуют различные мнения по поводу того, кто может обучаться эриксоновскому гипнозу. На наш взгляд, если в курсе подготовки основной упор делается на практическое использование гипноза в работе с психологическими проблемами пациентов и в клинической практике, слушатели должны иметь высшее психологическое или медицинское образование либо обучаться на старших курсах соответствующих вузов. Однако что касается самогипноза, им может овладеть любой человек, который интересуется гипнозом и хочет расширить с его помощью собственные возможности в достижении поставленных целей или повысить стрессоустойчивость. Например, в кругу специалистов известно, что легендарный автогонщик, семикратный чемпион «Формулы-1» Михаэль Шумахер обучился самогипнозу и вводил себя в трансовое состояние перед началом заезда, в котором затем «на автопилоте» блестяще побеждал своих соперников. Спортсмен-лучник, который благодаря Эриксону овладел навыками самогипноза, выиграл олимпийское золото в стрельбе из лука.

Еще несколько слов о профессиональном обучении эриксоновскому гипнозу. До сих пор существует множество предубеждений о невозможности полноценного освоения трансовых техник онлайн. Однако с учетом опыта, полученного нами в период пандемии Covid-19 и в последующие годы, можно утверждать, что целый ряд тем, обычно входящих в программу подготовки гипнотерапевтов, вполне могут быть перенесены в онлайн без ущерба для качества обучения. Это влечет немалую экономию сил и средств для иногородних участников обучающих программ. Конечно, некоторые ограничения онлайн-преподавания гипноза все же существуют. Они касаются обучения быстрым (контактным) техникам наведения транса, приемам постановки каталепсии, техникам гипноанестезии и некоторым другим. Кроме того, для обретения практических навыков гипнотизации в ходе обучения новичкам очень важно не только «вживую» освоить приемы погружения в гипнотическое состояние, но и почувствовать саму атмосферу трансовых семинаров. Поэтому на сегодня оптимальным представляется комбинированный формат обучения, когда семинары в онлайн- и офлайн-формате чередуются.

В начале книги уделено внимание удивительному жизненному пути Милтона Эриксона, который последние 13 лет своей жизни фактически был инвалидом I группы, что не мешало ему продолжать практиковать и учить коллег даже из инвалидной коляски. Похоже, многие его пациенты с различными психологическими проблемами и неврозами (то есть вполне здоровые в соматическом плане люди) уже от одного общения с этим пожилым, тяжелобольным психотерапевтом начинали верить в себя и свои возможности преодолеть возникшие жизненные трудности, которые с объективной точки зрения были совершенно несопоставимы с проблемами самого Эриксона.

В книге освещены особенности развития и применения психотерапии Эриксона в русскоязычном пространстве, ее главные принципы и стратегии. Особый акцент сделан на использовании гипнотических практик. Рассматриваются гипнотические феномены, различные способы наведения транса, виды внушений, терапевтические возможности гипноза, а также применение каталепсии и левитации, самогипноза, ресурсных техник, гипноанализа, анестезии в трансе, метафоры и символов, трехшаговых стратегий, метафоры движения и др. В основе книги лежит многолетний опыт автора в обучении эриксоновскому гипнозу и использовании его в клинической практике.

Книга в первую очередь предназначена обучающимся гипнозу и практикующим специалистам, поскольку содержит описание множества стратегий и приемов работы в эриксоновской парадигме, включая ряд стенограмм сеансов. Она также может представлять интерес для широкого круга читателей, интересующихся современным гипнозом и его терапевтическими возможностями.

О Милтоне Эриксоне

Милтон Эриксон родился 5 декабря 1901 года в штате Невада (США), в городке Аурум, в семье фермера. Мальчик имел некоторые особенности. С рождения он страдал дальтонизмом и на протяжении всей жизни лучше всего различал пурпурный цвет (цветовая гамма при смеси фиолетового или синего и красного цветов). Позднее ему часто дарили вещи пурпурного цвета, и он старался окружать себя именно этим цветом. Эриксон не различал звуки по высоте и не был способен воспроизвести даже самую простую мелодию. В детстве он страдал нарушением процесса чтения и дислексией, а разговаривать начал только в четыре года. Лишь подростком он понял, что слова в словаре расположены по алфавиту, – до этого ему приходилось пролистывать весь словарь с самого начала, чтобы найти нужное слово. Но он не особенно беспокоился по этому поводу, потому что читать в родительском доме было нечего. По словам Эриксона, у них на ферме были только две книги – история Соединенных Штатов и энциклопедический словарь, который он перечитывал много раз. Однажды к ним на ферму забрела заблудившаяся лошадь. Маленький Милтон вывел ее на дорогу и сказал: «Иди домой». Лошадь постояла-постояла и пошла, а мальчик двинулся за ней. Когда они пришли на ферму, хозяин обрадовался, увидев свою лошадь, и спросил Милтона: «Как ты узнал, что она с этой фермы?» Милтон пожал плечами и ответил: «Она сама меня привела». Этот случай пророчески отразил важнейший принцип эриксоновской терапии: «Каждый человек знает решение своей проблемы, даже если думает, что не знает этого. Нужно только помочь ему выйти из жизненного тупика на дорогу, а дальше он сам поймет, куда ему идти» («Слияние: Эриксоновский гипноз и терапия», Дж. Зейг, 2013).

В начале 1919 года Милтон заболел тяжелой формой полиомиелита. Он был практически обездвижен и прикован к постели. Милтон мог только смотреть и слушать – эти навыки в последующем он превратил в свой самый большой козырь, развив в себе поразительную наблюдательность и научившись хорошо читать мимику и жесты людей. В один из дней он услышал, как три врача за дверью тихо говорили матери Милтона, что ее сын не доживет до утра. Позднее Эриксон рассказывал: «По их мнению, к утру я должен был умереть. Я был очень зол. Через несколько минут в комнату зашла мать, и я попросил ее передвинуть комод так, чтобы он встал напротив моей кровати. Она сделала то, что я просил. В комоде было зеркало и под получившимся углом я смог увидеть закат. И я подумал: “Будь я проклят, если это будет мой последний закат”. Если бы я умел рисовать, я бы непременно изобразил тот прекрасный вид. Я смотрел и видел, как сияло огромное небо… Я потерял сознание. Наконец через три дня я проснулся…» («Мой голос останется с вами», М. Эриксон, 1995).

Однако прогноз медиков оставался неблагоприятным, и врачи сообщили, что он больше никогда не сможет ходить. Но Милтон понимал, что хотя, по мнению врачей, давно должен был умереть, он смог выжить, а значит, должен сделать все возможное, чтобы вернуться к нормальной жизни. Сам Эриксон говорил об этом так: «Я учился вставать дважды: первый раз ребенком, а второй – когда мне было 18 лет. В 17 лет меня полностью парализовало. У меня была совсем крошечная сестренка. Я наблюдал, как она ползала и как встала на ножки. Первым делом надо ухватиться за что-то и, подтянувшись, выпрямиться… Затем выясняется, что колено подогнулось, – и вы шлепаетесь. Через какое-то время вам удается переносить весь ваш вес на одну ногу… Наконец вы делаете первый шаг, и, право, это выходит у вас недурно. Приходится немало потрудиться, чтобы научиться топать правой, левой, правой, левой… Вы умеете ходить, хотя совершенно не представляете, как это делается…» («Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном (Уроки гипноза)», Дж. Зейг, 1994). Так, подражая движениям маленькой сестренки, делавшей первые шаги, он постепенно снова научился ходить. Позднее навыки подражания он использовал в своей терапевтической практике как технику подстройки к клиенту. Милтон мысленно представлял, как управляет своим телом, с каждым днем все лучше и лучше понимая его язык. Вскоре он начал двигать руками и разговаривать, потому что хотел во что бы то ни стало добиться этого. Спустя одиннадцать месяцев после паралича и частичной потери речи (у него также была парализована часть языка) он уже мог ходить с костылями и четко говорить.

В этот период он серьезно задумался над вопросом: «Как я буду зарабатывать себе на жизнь? Я не обладаю силой и здоровьем фермера, но, вероятно, мог бы стать врачом». Ему даже удалось найти сидячую работу на консервном заводе, чтобы собрать деньги на обучение в университете. Осенью 1919 года он поступил на первый курс Висконсинского университета. Лекции он посещал все еще на костылях, но был преисполнен решимости полностью восстановить свою подвижность.

Когда Милтон Эриксон окончил первый курс, лечащий врач посоветовал ему подобрать для летних каникул физическое занятие на солнце, с достаточной нагрузкой и не требующее участия ног. Милтон Эриксон выбрал путешествие на каноэ. Изначально он планировал его вместе с другом, но тот в последний момент отказался. Однако Эриксон был непоколебим и в июне 1920 года в одиночку отправился в тысячедвухсотмильный путь, который пролегал от озер Мэдисона по Миссисипи в Рок-Ривер и назад к озерам. Из провизии он взял лишь два небольших мешочка – один с рисом, другой с бобами, немного посуды и деньги – 2 доллара 32 цента. Запасы пищи он пополнял за счет рыбной ловли, сбора съедобных растений на берегах рек и озер. Иногда ему случалось выловить несколько картофелин или яблок, плавающих среди очистков в водах Миссисипи, так как повара речных пароходиков имели обыкновение весь мусор выбрасывать за борт. Так он путешествовал, без припасов и без денег, такой слабый, что поначалу приходилось делать перерывы для отдыха через каждые полчаса работы веслом.

Путешествие осложняло и то, что Милтон сам никогда не просил помощи у окружающих. Хотя частенько ему удавалось получить от людей то, что нужно, и без просьб. Он так рассказывал о своем путешествии: «Плывя по реке, я иногда встречал рыбацкую лодку и приближался на расстояние, достаточное для ведения разговора. Я был дочерна загорелый и на голове носил носовой платок с узелками, своим видом вызывая у рыбаков любопытство. Завязывалась беседа, и я рассказывал им, что я путешествую для поправки здоровья. Бывало, они спрашивали меня, как ловится рыба, и тогда я отвечал, что еще пока рановато для клева. Так или иначе, к концу беседы рыбаки давали мне часть своего улова, хотя я и не просил их об этом. Обычно они предлагали мне зубатку, большую и вкусную рыбу, но я не брал ее – ведь она дорого стоит, а рыбаки зарабатывали себе на жизнь. И взамен одной зубатки они давали мне окуней в два-три раза больше» («О Милтоне Эриксоне», Джей Хейли, 1998).

Но была и другая проблема – дамбы на реках. Эриксон рассказывал: «Я вскарабкивался на один из окружающих дамбу столбов. Вскоре собирались люди и с любопытством смотрели, как я сижу там и читаю книгу на немецком языке. Наконец кто-то не выдерживал и спрашивал, какого черта я залез на столб и что я там делаю. Тогда, оторвавшись от книги, я говорил, что ожидаю, пока мое каноэ перенесут через дамбу. За этим обычно следовала добровольная помощь» («О Милтоне Эриксоне», Джей Хейли, 1998).

Это летнее путешествие дало Эриксону хорошую физическую форму и помогло ему расширить пределы своих возможностей. Несколько месяцев назад он был парализован, а теперь, после путешествия, оказалось, что объем его грудной клетки увеличился на 20 сантиметров, он мог свободно проплыть милю и грести без отдыха четыре мили против течения, не говоря уже о том, что к концу путешествия мог самостоятельно переносить свое каноэ через дамбы.

В конце концов его собственная программа реабилитации позволила ему почти полностью восстановиться, и он смог полноценно жить.

Во время обучения на медицинском факультете Милтон Эриксон наблюдал гипнотические опыты Кларка Л. Халла[2]. Эти опыты произвели на него очень сильное впечатление. Милтон стал практиковать их самостоятельно и начал гипнотизировать друзей-студентов, а во время летних каникул – родителей. День за днем он совершенствовал свое мастерство в гипнозе, имея к третьему курсу опыт погружения в транс нескольких сотен людей. В 20-е годы прошлого столетия практиковать гипноз было достаточно рискованным занятием для врачебной карьеры, поскольку тот считался в США ненаучным методом. Тем не менее Эриксон успешно окончил медицинский факультет университета и продолжил учебу в аспирантуре в медицинском училище Висконсина. В возрасте 26 лет он получил звание доктора медицины и степень магистра в области психологии. Свою профессиональную карьеру он начал с проведения тестирования и исследования для самоуправления штата Висконсин. Интересно, что даже после получения медицинского звания Эриксон продолжал идентифицировать себя как психолога и в то же время психиатра.

Интернатуру по психиатрии он прошел в госпитале штата Колорадо. Окончив ее с отличными рекомендациями, Эриксон добился должности помощника врача в престижном Род-Айлендском госпитале для душевнобольных. Там он углубленно изучал взаимосвязь умственной отсталости с факторами семьи и окружения и опубликовал результаты этих изысканий. После этого он перевелся на новое место работы в Уорчестерский госпиталь в штате Массачусетс, где с 1930 по 1934 год сделал карьеру от младшего врача до главного психиатра.

В 1934 году Эриксон развелся со своей первой женой Хелен Хаттон, прожив с ней в супружестве 10 лет, и стал опекуном троих детей от этого брака. По воспоминаниям сына Берта, мать была очень эгоистична и ревновала отца к его книгам, которые она прятала или разбрасывала в отместку за то, что тот много времени проводил за чтением. Она была светской львицей, и собственная жизнь интересовала ее намного больше, чем дети и муж. Развод с женой побудил его глубже изучить проблемы в супружестве, чтобы разобраться в динамике здоровых семейных отношений. Тогда же он выработал свой жизненный девиз: «Лучше всего ошибки принимать в виде ценного опыта».

В 1934 году Эриксон переехал в штат Мичиган, где получил пост директора психиатрических исследований и обучения в госпитале графства Уэйн, в Элоизе неподалеку от Детройта. С 1934 по 1948 год он также занимал должность профессора психиатрии в Университете Уэйна в Детройте. В 1936 году Эриксон написал статью, в которой изложил результаты своего эксперимента с тестом словесных ассоциаций. Тогда же у него возникла идея создать особый язык гипноза, в котором внушения проводятся мягко, недирективно, минуя сознание пациента. В Мичигане Эриксон стал использовать гипноз для профессионального обучения. Его модель гипнотизации была ориентирована на непринужденное сотрудничество с субъектом и обращение к творческим ресурсам его бессознательного. Главный акцент при обучении студентов-медиков и психиатров гипнозу доктор Эриксон делал на умении наблюдать. Его собственная фантастическая наблюдательность стала легендой среди коллег.

В 1936 году Эриксон женился на Элизабет Мур, с которой познакомился в университете, где она изучала психологию. Элизабет смогла стать любящей матерью для его троих детей. Кроме того, в семье родились еще пятеро общих детей. Они оба посвятили себя друг другу, прожив вместе до конца жизни Эриксона, который чрезвычайно высоко ценил свою семейную жизнь. Его работа была буквально неотделима от семьи. В Элоизе, а затем на протяжении 30 лет частной практики в Фениксе семья Эриксона всегда жила с ним. Пока он 14 лет работал в госпитале, жена и дети жили там же, в квартире, расположенной на территории госпиталя. А в Фениксе офисом для врачебной практики стал его дом, где между сеансами он мог видеться с детьми, которые также общались с пациентами, если те того желали. Если пациенты были примерно одного возраста с его детьми, он либо поощрял дружбу, либо ясно давал понять, что не стоит с ними сближаться. Когда Эриксон отправлялся с выездными лекциями, его часто сопровождала жена. И нередко она и другие члены семьи становились субъектами для его демонстраций гипнотических техник. Личностный рост самого Эриксона был неразрывно связан с ростом и развитием его семьи. Он постоянно искал способы расширить возможности собственной психики и помочь в этом другим людям, в том числе своим близким. Дома он любил давать задачи и загадки, решать которые было очень непросто. Причем в случае успеха он всегда награждал членов семьи щедрыми похвалами за оригинальные решения. Все сопровождалось весельем. Его профессиональное наследие и большое семейство, в котором он всех любил и ему все отвечали взаимностью, наглядно отражают два главных его приоритета. Эриксон подчеркивал, что его в жизни держат два кита – любимая работа и любимая семья. Кстати, его привязанность к семье имела и профессиональное продолжение: в 1940–1950-х годах он стал одним из первых психотерапевтов, кто стал привлекать семью пациента для решения его проблем.

В 1947 году произошло незначительное, на первый взгляд, событие, которое круто изменило жизнь Эриксона. Однажды во время езды на велосипеде он столкнулся с собакой, упал и поранил кожу на руках и лбу. Ему сделали прививку от столбняка, после которой возникли серьезные осложнения. Организм Эриксона был очень ослаблен, его мучили аллергия и хронические мышечные боли. Он был больше не в силах выносить холод и влажность зимы в Мичигане. Переехать в более теплый климат Эриксона пригласил его друг и коллега доктор Джон Ларсон, который возглавлял госпиталь Аризоны. Вскоре Эриксон стал работать у него в команде. Но когда через год, весной 1949 года, Ларсон ушел со своего поста и переехал в Калифорнию, Эриксон также оставил госпиталь и целиком посвятил себя частной практике.

Повторную атаку полиомиелита Эриксон перенес в 1953 году – это был очень редкий случай в медицинской практике. Его мучили невероятные боли, которые он снимал самогипнозом. Даже в эти трудные моменты, будучи прикованным к постели, он находил в себе силы отвечать на звонки тех, кому была необходима его помощь. После второй атаки полиомиелита у Эриксона наступила атрофия мышц конечностей, живота и спины. Несмотря на это, он еще многие годы следовал насыщенному расписанию своих лекций, обучающих семинаров и тренингов, продолжая путешествовать по стране и за ее пределами. Позже он пережил еще несколько, хотя и менее жестоких, приступов и в конце концов оказался в инвалидной коляске.

По иронии судьбы, именно 1950–1960-е годы в его карьере оказались самыми насыщенными. В этот период Эриксон обрел широкую известность в США и других странах. К нему как к эксперту в вопросах психологии и человеческого поведения обращались знаменитые спортсмены, армейские психологи, сотрудники аэрокосмической медицинской лаборатории и ФБР. В 1957 году он стал одним из основателей и первым президентом Американского общества клинического гипноза (ASCH). С его именем связано основание Фонда обучения и исследований при ASCH, для которого он организовал сбор 50 000 долларов. Деньги были собраны с помощью обучающих семинаров по медицинскому гипнозу, которые разработали Эриксон и его коллеги для подготовки врачей. Во многом именно благодаря Эриксону гипноз получил признание в США и других странах как клинический метод.

С 1958 года издается основанный Эриксоном «Американский журнал клинического гипноза», редактором которого он был на протяжении 10 лет. Жена Элизабет помогала Эриксону редактировать и издавать этот журнал, а также сама была соавтором многих совместных с ним статей. Всего его перу принадлежат свыше 140 научных статей и книг. Наиболее известные труды Милтона Эриксона: «Мой голос останется с вами», «Стратегия психотерапии», «Гипнотерапия и развитие самосознания личности» и книги, написанные в соавторстве с учеником Эрнестом Росси[3] «Переживание гипноза: терапевтические подходы к измененным состояниям», «Гипнотические реальности: наведение клинического гипноза и формы косвенного внушения», «Человек из Февраля», «Гипнотерапия: случаи из практики».

Эриксон не ограничивался изучением терапевтического использования гипнотических техник. Его интересовала психология, педагогика, коммуникации. Известный английский антрополог Грегори Бейтсон[4] снял фильм «Транс и танец на Бали» и пригласил Эриксона в качестве консультанта и эксперта. В последние годы жизни особую популярность ему принесла книга Джея Хейли[5] «Необычная терапия. Психотерапевтические техники Милтона Эриксона», опубликованная в 1973 году. Ее автор хорошо был знаком с подходом Эриксона, на протяжении 17 лет учился у него, а впоследствии основал Институт семейной терапии в Вашингтоне.

В 1967 году прогрессирующая мышечная недостаточность вынудила Эриксона использовать инвалидную коляску. В сентябре 1967 года в Делавере, читая, как впоследствии оказалось, одну из своих последних выездных лекций, Эриксон заметил, что стал находить радость во все новых мелочах, которые он мог испытывать, будучи прикованным к креслу-коляске. К 1969 году путешествия стали для него слишком утомительными, и он целиком сосредоточился на работе в домашнем офисе. Она включала в себя написание и редактирование статей, прием пациентов и обучение психотерапевтов. Пять лет спустя из-за прогрессирующей атрофии мышц и усиления явлений паралича он прекратил работать с пациентами, но продолжал целыми группами обучать практикующих студентов и терапевтов у себя дома. До самой смерти Эриксон отказывался жить жизнью инвалида и, подобно архетипическому «раненому целителю», находил в себе силы помогать всем нуждающимся в его опыте и таланте. В людях Эриксон неизменно вызывал изумление и восторг. Он излучал жизнелюбие, предпочитая замечать цветы, а не сорняки. У пациентов он поощрял такое же отношение к жизни. Успехи и положительные изменения, которых добивались его ученики и пациенты, Эриксон никогда не приписывал себе. Напротив, он выражал искреннюю радость, что человек сумел открыть в себе новые возможности и новый источник силы.

В 1976 году Эриксон стал первым лауреатом премии Международного общества гипноза, получив золотую медаль с изображением Бенджамина Франклина за наивысшие достижения в развитии теории и практики гипноза. Согласно его собственным подсчетам, за всю свою жизнь он загипнотизировал свыше 30 тысяч человек.

Несмотря на хронические болезни и сильные боли, Эриксон любил жизнь такой, какая она ему была дана. Через страдания он научился ценить юмор и простые радости жизни. По словам Дж. Зейга, уже будучи немощным, Эриксон прикрепил на свою инвалидную коляску клаксон и вместе с пациентами шутил по поводу того, какой он чудаковатый старикашка. Во время семинаров, которые он проводил в своем офисе, юмор неизменно присутствовал во всех упражнениях, что поднимало настроение слушателям и создавало у них особый позитивный настрой. Обучая психотерапевтов, Эриксон любил давать им следующий урок. У него в офисе лежал большой кусок гранита, и в определенный момент Эриксон начинал его с большим трудом поднимать. Это было серьезным испытанием для его учеников. Им надо было решить, предложить ли ему помощь, рискуя оскорбить, или просто сидеть и смотреть, как немощный старик с трудом поднимает тяжеленный камень и кладет его себе на колени. Когда в конце концов гранитный камень уже лежал у него на коленях, Эриксон бросал взгляд на каждого из присутствующих, медленно приподнимал камень и внезапно без усилий бросал его одному из участников семинара. На самом деле «гранитный камень» был сделан из почти невесомого пенопласта. После этого Эриксон, пристально глядя на ученика, произносил: «Не все является тем, чем кажется». Шок проходил, но этот урок не забывался никогда…

С возрастом проблемы со здоровьем становились все серьезнее. В 1974 году Эриксон сообщил Росси, что боль стала столь сильной и постоянной, что он начал чувствовать себя чужаком в собственном теле. К концу жизни он уже едва мог поднять правую руку. Множество лицевых мускулов были парализованы. Несмотря на это, он продолжал обучать специалистов со всего света. О жизнелюбии и силе духа Эриксона свидетельствуют и его высказывания: «Пианист, что бы у него ни произошло с руками, знает музыку. И он знает, как ее сочинять. Именно это он никогда не должен забывать. Рука может отняться, но он может сочинять, и сочинять лучше, чем прежде. Будучи в инвалидной коляске, я все время побеждаю на Олимпийских играх». И еще: «У меня нет намерения умирать. На самом деле это будет последнее, что я сделаю!» «Ничего по-настоящему не заканчивается, пока мы живы!» («Мой голос останется с вами», М. Эриксон, 1995).

Он умер 25 марта 1980 года, дожив до 79 лет и став одним из величайших психотерапевтов в истории. Милтон Эриксон на 60 лет пережил смертельный приговор, поставленный ему, некогда полностью парализованному подростку, врачами, всей своей необыкновенной жизнью доказав, что невозможное возможно! Удивительно, но еще за неделю до смерти он проводил семинар, а в тот день, когда Эриксон умер, на его рабочем столе лежало расписание лекций и семинаров, составленное до конца года. Он оставался продуктивным до последних минут своей жизни, стремясь изменить мир к лучшему… Его тело кремировали и, согласно завещанию, развеяли прах над пиком Скво, который благодаря Эриксону приобрел легендарную славу.

Прошло свыше 40 лет с тех пор, как Милтон Хайленд Эриксон ушел из жизни, но он навсегда останется в сердцах людей, которые продолжают восхищаться целеустремленностью, человечностью, удивительным обаянием и талантом этого выдающегося мастера психотерапии.

Эриксоновская терапия в русскоязычной среде

С 90-х годов прошлого века терапия Эриксона стала развиваться на постсоветском пространстве. Нельзя сказать, что в Советском Союзе совершенно не были знакомы с эриксоновским подходом. Например, в книге А. П. Слободяника «Психотерапия, внушение, гипноз» (1983) есть упоминание о работах доктора Эриксона и, в частности, приведено описание техники левитации руки по M. Erikson и L. Wolberg. Еще в 1986 году на курсах повышения квалификации на кафедре психотерапии профессора Филатова мы в кулуарах бурно обсуждали практикуемый в США «диковинный», недирективный гипноз, который не требует никаких особых условий для погружения в трансовое состояние. А на занятиях курсантам продолжали надиктовывать стандартизованные «гипнотические молитвы» и предлагали присутствовать на групповых сеансах гипноза с пациентами отделения неврозов, которые проводились под метроном в звуконепроницаемом гипнотарии. Причем эти сеансы были директивными и весьма однообразными. В 1980-е годы мне довелось побывать на курсах усовершенствования на всех трех существовавших в СССР кафедрах психотерапии. И когда речь заходила о гипнозе, практически везде господствовал классический, авторитарный, шаблонно-догматичный подход.

Эриксоновская психотерапия пришла в русскоязычную среду в начале 90-х годов прошлого века вместе с зарубежными тренерами-эриксонианцами Ж. Годеном, Дж. Зейгом, Б. Эриксон, Э. Росси, Н. Воотоном[6], Ж. Беккио[7], которые побывали в России со своими обучающими семинарами, а также с первыми переведенными на русский язык книгами Эриксона и об Эриксоне. И в этом смысле она мало отличается от многих других пришедших из-за рубежа и получивших у нас признание психотерапевтических методов. В дальнейшем появилась целая плеяда высокопрофессиональных русскоязычных специалистов-тренеров, обучающих этому методу: М. Р. Гинзбург и Е. Л. Яковлева, М. Н. Гордеев, В. А. Доморацкий, Л. М. Кроль, П. Ф. Лебедько, А. Ф. Радченко и др.

Эриксоновскую психотерапию можно определить как комплексную стратегию обеспечения доступа к внутренним ресурсам человека, необходимым для адаптивного разрешения имеющихся у него психологических и поведенческих проблем.

Ее важнейшей составной частью является эриксоновский гипноз – недирективно-разрешительная, гибкая модель наведения и использования гипнотического транса, основанная на сотрудничестве и многоуровневом межличностном взаимодействии терапевта и пациента.

Что же реально принесла психотерапия Эриксона практикующим в русскоязычной среде психотерапевтам и их пациентам? Во-первых, существенно обогатился технический арсенал психотерапевтов, использующих гипнотический транс. Эриксоновская модель предполагает широкое применение техник подстройки к пациенту и приемов, позволяющих обойти сопротивление либо использовать его в терапевтических целях, как это происходит при парадоксальных интервенциях. При наведении транса применяется гибкий, преимущественно недирективный стиль гипнотизации. Однако, по словам Дж. Зейга, объем косвенных суггестий должен быть прямо пропорционален ощущаемому сопротивлению, поэтому в подходящих случаях вполне допускается применение более директивного ведения и даже прямых внушений.

В основе эриксоновского подхода лежит предложенная Эриксоном идея утилизации. Принцип утилизации можно определить как готовность психотерапевта стратегически реагировать на любые аспекты того, что происходит с пациентом и вокруг него в ходе терапии. Утилизация – это транс гипнотерапевта, сфокусированный вовне, в противоположность внутренне направленному трансу пациента. Используется все то, что знает и умеет психотерапевт, все то, что исходит от клиента, все, что происходит в окружающем пространстве. Благодаря такому подходу специалисты получили возможность применять гипноз не только за пределами звуконепроницаемых гипнотариев, но даже в весьма неблагоприятных условиях.

Приемы диссоциации сознательных и бессознательных процессов; различные способы обращения в трансе к позитивному опыту прошлого для активизации внутренних ресурсов; навыки работы с косвенными и открытыми внушениями; терапевтическое использование возрастной регрессии и прогрессии и метафорических посланий; парадоксальные способы воздействия; техники структурирования амнезии; сигналинг для обратной связи с пациентом; методики гипноанализа и многое другое – все это, несомненно, расширяет возможности психотерапии, использующей трансовые состояния у пациентов. По мнению Эриксона, «терапевтический транс – это период, когда привычные ограничения и убеждения временно изменяются, так что человек может оказаться восприимчивым к структурам, ассоциациям и способам функционирования психики, ведущим к разрешению проблем» («Мудрость Милтона Эриксона», Р. А. Хейвенс, 1999).

В рамках эриксоновского подхода можно провести не только формальный сеанс гипноза (с наведением и углублением транса в начале сеанса, терапевтической фазой, переориентацией и выведением из гипнотического состояния на завершающей стадии работы), но и более «натуралистический», когда для суггестий используются короткие моменты транса, возникающие спонтанно. Этому способствуют коммуникативные техники эриксоновского гипноза, которые облегчают развитие трансовых состояний в ходе беседы, а также позволяют замечать и утилизировать тот минимальный транс, который может возникать у человека в ходе общения естественным образом.

Предложенные самим Эриксоном и его учениками оригинальные способы индукции трансовых состояний и терапии в гипнозе позволяют повысить эффективность работы в трансе, а также ослабить сопротивление, которое нередко возникает у субъекта при использовании директивных, шаблонных методов гипнотизации и жестких прямых суггестий.

Как уже было сказано, эриксоновский метод отнюдь не исчерпывается применением гипноза. Широко применяются косвенные суггестии в бодрствующем состоянии, оформленные в виде историй, притч, анекдотов и других метафорических посланий, обеспечивающих многоуровневую коммуникацию. Пациенты получают специальные домашние задания, которые способствуют решению их проблем. При этом им предлагают прямые либо непрямые предписания поведения, а в случаях сопротивления используют парадоксальные приемы. Эриксон часто давал своим ученикам и пациентам домашние задания. Так, почти каждый его ученик в свое время получил задание взобраться на пик Скво неподалеку от дома Эриксона, чтобы извлечь из этого опыта важный урок. И ученики действительно возвращались к Эриксону, поняв что-то очень важное для себя. Эффективность такого рода заданий на первый взгляд кажется совершенно непонятной, заставляя воспринимать Эриксона как чудодея и провидца. Очевидная польза неопределенных заданий обусловлена тем, что люди, находящиеся в проблемной ситуации, стремятся придать смысл почти любому заданию и, размышляя над ним, нередко приходят к важным для себя выводам. Вне зависимости от того, какой именно смысл находили ученики и пациенты Эриксона в полученном ими домашнем задании, он всегда отвечал им: «Это верно, и помните это!» (или что-то подобное).

Терапия Эриксона пришла на постсоветское пространство из англоязычной среды. Поэтому следует остановиться на некоторых проблемах, возникающих при использовании переводных гипнотических паттернов в работе с нашими соотечественниками. Особенности русского языка позволяют при наличии определенного навыка достаточно легко превратить речь, обращенную к собеседнику, в трансовую. Этому способствуют свойственные ему, по словам И. Бродского, «завихрения придаточных предложений», которые при соответствующем интонационном оформлении приобретают гипнотический оттенок. Русский язык, несомненно, принадлежит к числу трансовых языков наравне с английским или французским. Вероятно, поэтому, например, в Беларуси абсолютное большинство психотерапевтов, практикующих гипноз, работает на русском языке. Практика показала, что белорусский, как, впрочем, скандинавские и некоторые другие языки, в силу ряда фонетических и семантических особенностей может затруднять вербальную индукцию транса.

Работа в эриксоновской модели на русском языке должна строиться с учетом определенных различий, которые имеются в англосаксонской и славянской культурах. Принадлежностью сознания человека, единицей его мыслительной деятельности является концепт. Люди мыслят концептами, упорядоченная совокупность которых в сознании человека образует его концептосферу. Язык – одно из средств доступа к сознанию человека, его концептосфере, к содержанию и структуре концептов как единиц мышления. Но концепты в англосаксонской и славянской культурах реализованы разными индоевропейскими архетипами в английском и русском языках. Поэтому в ряде случаев прямое заимствование гипнотических текстов без учета этих отличий для работы с русскоязычными пациентами не является корректным. С учетом культуральных особенностей работу в гипнозе на русском языке полезно строить, используя такие концепты, как любовь, душа, успех, счастье, радость и др. Различия в эстетической оценке между английской и русской лингвокультурами носят глубинный характер. Русская лингвокультура характеризуется синкретизмом эмоционального и рационального отношения к действительности (с позиций западного мировосприятия это выглядит как чрезмерная эмоциональность русской натуры). В английской лингвокультуре противопоставляется рациональное и эмоциональное отношение к миру. Русское мироощущение бинарно иначе: противопоставляется здешнее, внешнее, земное и нездешнее, внутреннее, небесное. Скажем, подлинной красотой у нас признается красота внутренняя. Напротив, для англичан внешнее и внутреннее тесно переплетены, а внимание обычно акцентируется на внешнем, поскольку предполагается, что оно должно коррелировать с внутренним содержанием, даже допуская, что внешность может быть обманчива. Данный пример иллюстрирует, насколько важно при составлении гипнотических текстов, адресованных преимущественно бессознательному разуму, учитывать различия в лингвокультурах. Другим примером является замена набившего оскомину термина «бессознательное» словами «другая часть вас самих» или «сердце». Например, «и ваше сердце может подсказать вам» или «примите это своим сердцем». Также отметим, что широко используемые англоязычными эриксонианцами фразы типа «бессознательный разум», «гипнотический субъект» часто довольно негативно воспринимаются русскоговорящими клиентами. Это же относится и к слову «транс». Можно использовать его на тренингах, в научных статьях, но в психотерапевтической работе значительно лучше зарекомендовали себя такие слова, как «внутреннее сосредоточение», «отрешенность», «отстраненность», «погружение внутрь себя». Говоря о значении языка в психотерапии, уместно процитировать самого Эриксона: «Пожалуйста, помните: слово – это сильнейшее оружие. Оно может причинять и вред, и пользу. Будьте точны и аккуратны в его использовании» («Стратегия психотерапии», M. Эриксон, 1999).

К настоящему времени на русском языке издано множество книг как самого Эриксона, так и его учеников и последователей, что позволяет получить достаточно полное представление об эриксоновской психотерапии и существующих в ней тенденциях. Вместе с тем в нашей и зарубежной литературе можно встретить и критические замечания в адрес терапии Эриксона. Остановимся на некоторых из них подробнее. Так, известный российский гипнотерапевт Р. Д. Тукаев в своей книге «Гипноз», вышедшей в 2006 году, подчеркивает сакральность мифического облика учителя, во многом сотворенную его учениками. Но этот упрек может быть брошен в адрес целого ряда основоположников ныне существующих и, подчеркнем, весьма респектабельных и успешных психотерапевтических школ. Достаточно обратиться к работам последователей З. Фрейда, Ф. Перлза[8], К. Роджерса[9], в которых отцы-основатели часто предстают в виде харизматичных фигур, наделенных необычайным психотерапевтическим талантом и феноменальной интуицией. Несомненно, Милтон Эриксон обладал особой харизмой, которая выделяла его среди других психотерапевтов. Не секрет, что в адрес учеников и последователей Эриксона порой даже звучат обвинения в раздувании культа его личности. Но сам он твердо верил в индивидуальность, придавая ей огромное значение, и не одобрял подражательства. Эриксон считал, что каждый психотерапевт должен развить свой собственный, уникальный стиль. По словам Дж. Зейга, большинство учеников Эриксона заимствовали у него эту приверженность индивидуализму и разработали свои собственные подходы. Среди эриксонианцев нет ортодоксов, которых так много в других психотерапевтических системах, известных сильными отцовскими фигурами. Р. Д. Тукаев также ставит в упрек авторам книг, посвященных эриксоновскому гипнозу, что они изобилуют только примерами впечатляющих терапевтических результатов. Однако мы можем отослать любопытствующих к работам отечественных авторов-гипнологов. В книгах В. Е. Рожнова, П. И. Буля, А. М. Свядоща, К. И. Платонова, А. П. Слободяника, наконец, самого Р. Д. Тукаева вы также не найдете примеров терапевтических неудач, что вообще типично для научных публикаций психотерапевтов-гипнологов, а честно говоря, и для большинства психотерапевтов вообще.

По мнению Р. Д. Тукаева, «эриксонианство в большей степени – форма краткосрочной терапии, основанная на суггестии, когнитивно-поведенческом подходе, но не гипнотерапии» («Гипноз. Механизмы и методы клинической гипнотерапии», Р. Д. Тукаев, 2006). Несомненно, что эриксоновский подход относится к краткосрочным методам психотерапии. Но трудно согласиться с мнением американского гипнотерапевта А. Вейзенхоффера[10], который также утверждал, что он основан преимущественно на суггестии в бодрствующем состоянии. В эриксоновском гипнозе транс рассматривается как континуум состояний измененного сознания, где на одном полюсе располагаются спонтанно возникающие микротрансы, а на другом – глубокий сомнамбулический транс. Считается, что в ходе одного сеанса глубина транса может существенно и неоднократно изменяться. Терапевтические интервенции с применением различного рода косвенных суггестий, действительно, нередко осуществляются в бодрствующем состоянии, но значительно чаще используется минимальный транс или более глубокий, когда у пациентов добиваются гипнотического отклика в виде сигналинга, левитации руки и других каталептических феноменов, а после выхода из транса у них зачастую возникает спонтанная амнезия периода работы в гипнозе.

Видимо, было бы правильнее говорить об эриксоновском подходе к гипнозу, который характеризуют недирективность и разрешительный стиль, сотрудничество психотерапевта и пациента, акцент на косвенных методах воздействия. Ведь независимо от того, достигнуто ли гипнотическое состояние использованием заклинаний и шаманского бубна, месмеровских пассов, быстрых техник Элмана[11] либо эриксоновских методов наведения, природа гипнотического транса едина. И она еще нуждается в дальнейшем изучении. А значит, при желании всегда можно поспорить о том, существует ли эриксоновский гипноз вообще и каков вклад самого Эриксона в гипнотерапию и современное состояние учения о гипнозе.

В адрес эриксоновского подхода порой звучит критика в связи с недостаточным теоретическим обоснованием ряда его положений и методов. Так, в статьях специального номера Международного журнала клинического и экспериментального гипноза (1988), посвященного Эриксону, отмечалось, что его способности как психотерапевта никогда не ставились под сомнение, но все же просматривается определенный скептицизм в отношении стройности его доктрины. В статье Э. Хилгарда[12] в том же журнале Эриксон предстает как «драматический автор, который сочиняет маленькую пьесу для каждого из своих пациентов, предлагая ему принять и сыграть предназначенную для него роль». Далее, анализируя несколько случаев его терапии, Хилгард отмечает, что «нелегко установить, в какой мере полученные результаты обязаны искусному сценическому руководству Эриксона и что следует отнести на счет гипноза». Впрочем, Хилгард скорее подтверждает мнение самого Эриксона, что никто не знает, где гипноз начинается и где он заканчивается. Отсутствие формального наведения транса и его явных признаков у субъекта вовсе не является убедительным свидетельством того, что психотерапевт в своей работе не использовал никаких элементов гипноза. В то же время сложности с определением четких, однозначных признаков измененного состояния пациента во время сеанса действительно затрудняют экспертную оценку результатов психотерапии, использующей трансовые техники.

Леон Черток[13] (1992) подчеркивает тот контраст, который существовал между самим Эриксоном, экспериментатором первой величины, никогда особенно не заботившимся о теоретических выкладках, и его учениками, которые стремятся подвести теоретический фундамент под его идеи. Причем в некоторых своих интерпретациях работы учителя они, похоже, «перегнули палку». Например, говоря о принципиальных различиях между эриксоновской моделью гипноза и классической. В их достаточно схематичном описании традиционные гипнологи предстают как авторитарные личности, контролирующие, догматичные, следующие жесткому сценарию, игнорирующие индивидуальные особенности пациентов. Конечно, с такого рода сверхобобщениями, сделанными в полемическом задоре, трудно согласиться, тем более что в последнее время прослеживается отчетливая тенденция к сближению приемов работы в трансе в классическом и эриксоновском гипнозе. Сегодня традиционный (классический) гипноз становится все менее директивным и берет на вооружение многие идеи Эриксона и его последователей. Кроме того, судя по работам самого Эриксона, он никогда жестко не противопоставлял свои способы работы в гипнозе любым другим.

В своей практической работе Эриксон стремился избегать сложных теоретических построений, подчеркивая, что для каждого пациента создает его собственную психотерапию, потому что «каждый человек уникален. Поэтому психотерапия должна осуществляться так, чтобы соответствовать потребностям именно этого человека, а не пытаться приспособить индивида к прокрустову ложу той или иной гипотетической теории человеческого существования» («Наследие Милтона Эриксона», С. Гиллиген, 2012). И еще одно важное высказывание Эриксона: «Терапевты… никогда не должны ругать, осуждать или отвергать любые проявления поведения пациента только потому, что это является неконструктивным, неразумным или нерациональным. Поведение пациента является частью проблемы, с которой он обратился за помощью к психотерапевту. Оно составляет его личностное окружение… и может быть доминирующей силой в общей картине отношений между пациентом и терапевтом. Все то, с чем пациенты приходят в кабинет к психотерапевту, в какой-то мере является частью их самих и частью их проблемы. На пациента следует смотреть с сочувствием, ценя ту целостность, которая предстает перед терапевтом… Очень часто терапия может иметь прочное основание лишь при утилизации глупых, абсурдных, иррациональных проявлений» («Мудрость Милтона Эриксона», Р. А. Хейвенс, 1999).