Как ругались князья и крестьяне

Ругаться изысканно – это тоже искусство. Наши предки умели обзывать друг друга так, что и обидно, и забавно одновременно.

Введение

Русский язык издавна славится богатством – в том числе и на бранные слова. Ругались на Руси всегда, причём вовсе не обязательно прибегая к матерщине. Даже князья и бояре порой отпускали крепкие словечки в адрес врагов. Так, царь Алексей Михайлович в одном официальном послании именовал изменника не много ни мало «ненадобным шпынём» – то есть шутом, ничтожным человеком. Простолюдины тоже не отставали: от мужика в деревне запросто можно было услышать обидное прозвище соседу или крепкое словцо скотине.

В старину большинство таких ругательств не считалось неприличными – ими свободно бранились в быту. Конечно, бросаться оскорблениями следовало осторожно: задеть честного человека словом было не менее опасно, чем действием. Стоило крикнуть обидное прозвище не тому слушателю – и можно было схлопотать жалобу воеводе или даже получить плетьми. Ничто так не задевало честь, как публичное слово. Поэтому почти одновременно с возникновением брани появились и наказания за оскорбления. Но в целом, пока не был задет кто-то из знати или не прозвучало табуированное матерное словцо, ругательства воспринимались как житейская мелочь.

В этой книге мы в немного шуточном формате погрузимся в мир старинной русской брани. Откуда взялись яркие древнерусские ругательства? Как ими пользовались князья, крестьяне и ремесленники? Что общего у брани с язычеством, христианской моралью и фольклором? И почему одни колоритные слова забыты, а другие до сих пор на слуху – разве что заменены современными аналогами? Давайте разберёмся, пролистав своеобразный архив обзывательств Древней Руси.

Истоки древнерусской брани: от скотины до черта

Самые первые обидные прозвища на Руси рождались из окружающей природы. Проще всего было приравнять недруга к животному – так и появлялись «звериные» оскорбления. Называя человека «скотиной», «псом» или «ослом», наши предки явно намекали на его низкий интеллект либо отвратительные повадки. Дурной нрав – назовут «козлом» (упрямый, как козёл), ленивый – «свиньёй» (валяется, как свинья), а глупый – хоть «индюком», хоть «ослом». Слово болван тоже из этой серии: в Древней Руси болванами называли языческих идолов – деревянные или каменные болваны. Со временем так стали звать человека тупого и неповоротливого, словно неодушевлённое бревно. Недаром до сих пор живы выражения вроде «болванка» (пустой диск или заготовка) – прямой потомок того идола. Простоватого парня на деревенском сходе могли обласкать прозвищем «тюфяк» (то есть мешок, набитый соломой) или «колода» – и сразу всё ясно без лишних слов.

Ещё один пласт брани – ругательства с потусторонними силами. В дело шли черти, бесы, злые духи. Веря во всякую нечисть, люди нечасто поминали её всуе – разве уж очень разозлятся. Но если сорвётся такое словцо, то обидно до дрожи. Сказать на неуравновешенного человека «чёрт дёргает» или обозвать забияку «бесноватым» – значило, совсем плох он в глазах общества. В рукописных сборниках порой встречаются колоритные выражения: например, «чёрт верёвочный» – так называли несчастного, кто, не ровён час, до петли доведёт (проще говоря, психически нестабильного). А слово «аспид» вообще пришло из Византии: по-гречески aspis – змей. На Руси аспидом называли дьявола или коварного человека-змея. Такой ругачкой особенно любили блеснуть бояре да священники – звучит мудрёно, а значит, и брань вроде как интеллигентная. Кстати, «ирод» – тоже из Библии: царь Ирод прослыл злодеем, так что его именем на Руси пугали отпетых негодяев (фраза «ах ты ирод!» и поныне сохранилась). А кого в сердцах звали «окаянным», тому и вовсе несдобровать: ведь это слово значило проклятый, отверженный Богом.

Не отставала и бытовая лексика. Оскорбление можно было придумать из любого жизненного явления – лишь бы обидно да метко. Например, бездельник и дармоед получал прозвище «захребетник», то есть живущий за чужим хребтом, на чужой счёт. Нечистоплотного лодыря обзывали «неряхой» или «захухряй» (человек, который захухрился, захорохорился в грязи). Грубияна клеймили «охальником» – от слова охать, ахать, буяня. Пьяницу могли назвать «тартыгой» (старое слово, означавшее закоренелого выпивоху) или «забулдыгой» (буквально заблудившийся – потому что вечно не в себе). А уж гульба да разврат осуждались всеми сословиями – недаром распутную женщину величали «шлюхой» (от шляться, бродяжничать) или «шлёндрой», «ёна» (слово финно-угорского происхождения) – то есть попросту блудницей. Любопытно, что мужской вариант такого гуляки тоже имелся: например, в памятях встречается слово «бзыря» – так называли повесу и блудника, который беспечно носится за бабами, как скотина без цели. Многочисленные древние ругательства – это вам не однообразные современные «козлы» да «идиоты». Стоит только вслушаться: визгопряха, тюрюхайло, хмыстень, дуроплет… Сочные, колоритные слова, из которых до наших дней дошли лишь крохи. Далеко не каждый нынче разберёт, в чём его обзывают, если выкрикнуть что-то вроде: «Экой ты, брат, колоброд!» (то есть бездельник и шатун). Разве что улыбнётся в ответ – мол, загнул так загнул.

Ругательства во дворце и на подворье

Не только простолюдины, но и знатные особы умели жалить словом. Брань в устах князя могла звучать даже высокопарно – зато провинившемуся боярину было не по себе.

Брань в Древней Руси – дело всенародное: ругались и крестьяне, и князья, и духовенство. Но каждое сословие привносило свой колорит. Простые люди не стеснялись в выражениях, но и особо не изощрялись. Обозвать соседа скотиной или дурнем – пожалуйста, а вот выдумывать длиннющие фигуры речи оставляли писарям да книжникам. В крестьянской среде были популярны понятные и обидные прозвища: вор, тать, пьяница, обжора, разиня. Слово «тать», кстати, весьма древнее – означало вора-разбойника и встречается даже в Русской Правде Ярослава Мудрого. Судя по летописям (более 600 упоминаний!), назвать кого-то татем было делом привычным и очень обидным. А вот ремесленники – кузнецы, плотники, купцы – имели уже свой сленг. Например, по ярмаркам шатались хитрые офени – бродячие торговцы, сговаривались на тайном жаргоне. Вот от них в народ и просочилось слово «лох». Изначально лох – это северная рыба лосось (семга), которая после нереста настолько слабеет, что её можно голыми руками брать. Вот простофиля-мужик, который растерянно рта разинул на городской толкучке, – для пройдохи-офеня тот же лох: бери голыми руками, обманывай! Так и прилипло.

Знать и дворяне предпочитали ругаться изящнее. В ходу были слова, которые подчёркивали презрение аристократа к простолюдину. Не случайно «подлецом» (от слова подлый, то есть низкий сословием) называли именно человека незнатного происхождения. В России XIX века «подлый люд» – это крестьяне и мещане, так что ругательство «Подлец!» можно считать истинно элитарным, барским. Другой пример – «негодяй». Сейчас оно означает мерзавца, а когда-то было почти чиновничьим термином: негодяй – это «не годный», непригодный ни к службе, ни к обществу. Фактически так дворяне клеймили неотёсанного человека. Впрочем, иной раз высокородные особы срывались и на прямую брань. К примеру, в лексиконе Ивана Грозного фигурируют словечки похлеще – достаточно вспомнить его гневные послания с эпитетами в адрес оппонентов. Наряду с витиеватыми конструкциями типа «нехрист»