Тайный ход в будущее

Размер шрифта: 13

Академия «Фортуна». Приключенческое фэнтези для детей

Sarah M. Kempen

AKADEMIE FORTUNA – WENN WAHRSAGEN SO EINFACH WÄRE

1. Auflage 2021

Originalausgabe

Иллюстрации Алики Рэт

Перевод с немецкого М. Косарим

1

Сорри прекрасно знала, что её мать размажет помаду по щеке. Само собой, она ведь предвидела это ещё до того, как та вытащила из кармана своё ручное зеркальце. И всё же Сорри промолчала, потому что ей было ясно как день, что это предсказание разозлит мать куда сильнее, чем случайно размазанная помада.

А Эйфо́рия Фортуна БЫЛА ПРОСТО ВНЕ СЕБЯ! Бормоча проклятия, она стёрла своим вышитым носовым платком ярко-розовую полоску, которая испортила её столь безупречный макияж.

– Да что за невезение! – взвыла она, разглядывая пятно на платке точно такого же цвета, что и блейзер. – Линус, неужели нельзя было объехать ту выбоину?!

Линус, который вёл машину по крутым узким улочкам Хоррорс Коп, проворчал нечто невразумительное. Чтобы следить за движением транспорта, водителю семейства Фортуна требовалась максимальная концентрация, и он просто не мог разглядеть все неровности на этих дорогах.

Городок Хоррорс Коп возник в те времена, когда машин на свете ещё совсем не было. По обеим сторонам улиц выстроились высокие здания, богато украшенные всевозможными орнаментами, изящными башенками и статуями резвящихся животных, которые, казалось, наблюдали за копошащимися внизу пешеходами. Светлый камень старинных домов выглядел столь же дружелюбным, что и люди на обочине дороги, машущие встречной розовой машине. Они знали, кто там внутри.

– Надо же! Просто фантастика, сколько невидящих радуются Дню Зачисления, – заметила Эйфо́рия Фортуна, помахав рукой в ответ.

– День, когда предсказатели начинают обучение, – большое событие и для них, – ответила Мерри, сидящая на заднем сиденье рядом с Сорри, не отрывая взгляда от листка с речью, которую собиралась произнести. Она тихонько проговаривала про себя слова, чтобы потом не ошибиться на сцене. Всклокоченные рыжие волосы Мерри не совсем гармонировали с её розовым поясом и такого же цвета туфлями. Розовый был фамильным цветом семейства Фортуна, и сегодня, в День Зачисления, они должны были надеть одежду именно этого цвета, как, впрочем, в свои цвета одевались и все другие семьи. И хотя Мерри, которая была старше своей сестры Сорри на три года, розовый совсем не шёл, она носила его с гордостью. В прошлом учебном году Мерри в третий раз подряд стала лучшей ученицей Академии «Фортуна» и, таким образом, являлась исключительным образцом для подражания.

– Вот именно! – воскликнула Эйфо́рия, и, повернувшись, улыбнулась Сорри. – Они хотят видеть, как мой маленький Глазочек поступает в Академию «Фортуна».

Сорри, подавив стон, поправила розовую заколку, приколотую к маленькому пучку на голове. Хотя заколка, по мнению матери, превосходно подходила к её чёрным волосам, Сорри предпочла бы обойтись без неё. Однако глаз был символом её семьи.

Изучив в течение последних шести лет с частным учителем такие базовые предметы, как письмо и арифметика, сегодня она вместе с другими двенадцатилетними детьми из высокопоставленных семей начнёт своё обучение предвидению в Академии «Фортуна». Среди этих детей были толкователи звёзд, хироманты, хранители карт таро и дети с другими способностями к ясновидению. И она – Энивёрсори Фортуна, или просто Сорри, младший отпрыск в единственной семье визионеров, видящих.

Некоторые утверждали, что видения были самой редкой и самой выдающейся из всех предсказательных дисциплин. Поэтому и от Сорри ожидали многого. При этом в ней не было абсолютно ничего выдающегося, как только что подтвердилось в очередной раз. Потому что, пока мать смотрела на неё, снова поднося к лицу губную помаду, зрение Сорри опять затуманилось: казалось, что перед глазами у неё возник фильтр цвета фуксии. На секунду всё словно застыло – явный признак того, что видение началось. И вот уже Сорри видела, как в лобовое стекло врезается какая-то птица, а Линус испуганно шарахается в сторону. Эйфо́рия теряет равновесие, и губная помада оставляет ярко-розовый след прямо на белой блузке.

Взгляд Сорри снова прояснился: она вернулась в настоящее. Через стекло она увидела птицу, летящую прямо на машину. У неё было всего несколько секунд, чтобы решить, хочет ли она что-то сделать. Будущее Сорри изменить не могла – но могла, по крайней мере, уменьшить последствия. Линус крутанул руль, и Эйфо́рия качнулась в сторону. Сорри мгновенно вырвала платок из рук матери и набросила его на её белую блузку. Машина дёрнулась, и помада размазалась по носовому платку. Автомобиль остановился. Поражённая, Эйфо́рия оглядела свою одежду, а потом взглянула на Сорри – и её лицо потемнело. Она поджала губы и нахмурилась.

– Ты предвидела это, Сорри, ведь так? – сквозь зубы процедила Эйфо́рия, и прозвучало это не столько вопросительно, сколько обвиняюще.

– Я просто хотела, чтобы твоя блузка не испачкалась, – объяснила Сорри, хотя и знала, что это не поможет. Её мать была просто в бешенстве.

– На протяжении многих поколений представители рода Фортуна делали великие и далеко идущие предсказания для самых влиятельных людей мира. Для королей и императоров, политиков и глав государств, всемирно известных художников и кумиров многих людей! – Сорри уже так часто слышала эту лекцию, что могла повторить её слово в слово. – Видения – единственный дар предвидения, которому не нужны ни вспомогательные средства, ни карты Таро, ни кофейная гуща, ни знание ладони человека. Визионеры делают свои предсказания, основываясь исключительно на своих необыкновенных способностях. Они могут предсказать настоящую любовь, выигранную войну и решения, касающиеся жизни и смерти. – Теперь начиналась часть, ради которой затевалась вся эта речь. – Наша задача – подтвердить эту репутацию. А ты портишь её, предсказывая, что я измажу помадой блузку! Такое видение трудно превзойти в банальности!

Сорри слышала эти слова уже много раз, и всё равно такие упрёки причиняли ей боль снова и снова. Правда заключалась в том, что она действительно ни разу не предвидела, что кто-то найдёт свою большую любовь под грушевым деревом. Максимум, что являлось ей в видениях, – что груша сейчас упадёт кому-нибудь на голову. В глазах матери такое сиюминутное предсказание не может нести в себе что-то значительное, и, несомненно, делает из Сорри насмешку над другими прорицателями. Как будто ей самой не хотелось, чтобы её видения были более значительными! Но как бы Сорри ни старалась, она не могла заглянуть в будущее дальше чем на пять минут. На глаза девочке навернулись слёзы. Лучше бы она вообще ничего не говорила!

Мерри сразу заметила, что творится в душе младшей сестры и подняла глаза от своих бумаг.

– Для этого Сорри и идёт в Академию – чтобы научиться сознательно вызывать осмысленные видения, которые будут простираться далеко в будущее. – Пятнадцатилетняя девушка лукаво улыбнулась. – Кроме того, если бы не она, твоя блузка была бы испорчена.

Признав, что Мерри права, Эйфо́рия снова повернулась к Сорри:

– И всё же прошу тебя в Академии оставлять свои зачаточные видения при себе! Хватает и того, что ты не можешь контролировать их наступление. Меньше всего нам сейчас нужно, чтобы другие провидцы шептались о нас и сомневались в наших возможностях. Представляю себе высокомерную улыбку Тауруса Астры!

Сорри кивнула. Глава семьи толкователей звёзд и её мать долгие годы вели борьбу за власть, которую до сих пор всегда выигрывала Эйфо́рия. Так и должно было продолжаться. Но если Таурус Астра узнает о проблеме Сорри, репутации её матери и всего семейства Фортуна будет нанесён серьёзный удар.

– Не волнуйся, – ответила Мерри, сжимая руку Сорри. – Сорри обязательно выдаст отличное предсказание, когда будет демонстрировать свои навыки во время зачисления. – Взгляд Мерри затуманился, что означало начало видения. – Я вижу тебя на сцене. Над тобой наше семейное знамя, – пробормотала она. – Все изумлённо затаили дыхание, – взгляд девушки снова прояснился, и она просияла, – и, видимо, очень впечатлены тобой.

Сорри попыталась улыбнуться в ответ. Проблема в видениях других прорицателей заключалась в том, что их можно было истолковать всеми возможными способами. То, что все затаили дыхание, не обязательно означало что-то хорошее.

2

Академию «Фортуна» было видно уже издалека, потому что она, безусловно, была самым большим и впечатляющим зданием Хоррорс Коп. Возведённая на холме, в некотором отдалении от центра маленького городка, она впивалась своими многочисленными башнями в самое небо. Здание со всех сторон окружали деревья, кусты и ухоженные зелёные изгороди, поэтому обширная, просторная территория Академии резко контрастировала с плотными рядами домов Хоррорс Коп.

Толпы людей стекались внутрь комплекса через большие фиолетовые ворота с вычурной золотой надписью «Академия “Фортуна” – смотрим в будущее вместе». Автомобиль семейства Фортуна тоже проехал через них и, хрустя шинами по белому гравию, миновал площадь перед зданием.

На площади располагался большой круглый фонтан, в центре которого возвышалась внушительных размеров восьмирукая бронзовая статуя покровительницы школы – Фортуны. Она символизировала собой девять видов гадания. Телескоп в правой верхней руке обозначал астрологию и был символом толкователей звёзд, веер из карт в верхней руке слева – символом хранителей карт Таро. Ладонь чуть ниже была повёрнута к смотрящему и испещрена линиями. Она символизировала хиромантию – искусство гадания по ладони человека. На той же высоте справа четвёртая рука держала сверкающий шар, с помощью которого заглядывали в будущее кристалломанты. Рука под ней удерживала на ладони горку из дерева, костей и монет, руку напротив обвивала древесная ветвь – символы оракулов природы. Нижняя левая рука, окружённая маленькими облачками, указывала на онейрологию, толкователей снов. Восьмая рука держала маятник – символ некромантов, прорицателей, общающихся с духами. Несмотря на то что статую берегли и ухаживали за ней, было видно, что ответственные за это люди не так уж внимательно относились к этой руке: у неё не хватало мизинца, она была покрытая зелёными пятнами – то ли плесенью, то ли порослью мха – и усеяна зазубринами и трещинами. И не случайно: некромантия считалась силой вне закона, которой никто больше не обучался. Взглянув на лицо Фортуны, Сорри почувствовала, что её сердце забилось быстрее. Во лбу статуи светился большой глаз из розовых драгоценных камней – символ силы визионеров, королевской дисциплины предвидения, символ её семьи.

Линус остановил машину перед парадной лестницей, ведущей ко входу в Академию. Эйфо́рия повернулась к дочерям:

– И не забывайте: вы из рода Фортуна – покажите это. – Она ещё раз обрызгала себя парфюмом с ароматом розы, и без того уже наполнившим всю машину, натянула на лицо ослепительную улыбку, которую приберегала для публичных выступлений, и вышла из автомобиля.

Сорри уставилась на свои накрашенные розовым лаком ногти. Показать, что она – из рода Фортуна. В устах матери это звучало так просто.

Мерри сложила свой листок с речью и легонько толкнула сестру в бок:

– Просто будь собой и не позволяй одноклассникам запугивать тебя. Они боятся так же, как и ты, и тоже неидеальны. Иначе их бы здесь не было! – Этим ей действительно удалось вызвать улыбку на лице младшей сестры.

Сорри тоже выбралась из машины, хотя сделать это было совсем непросто, учитывая её слишком короткое платье. К тому же оно оказалось жутко неудобным. Сорри незаметно одёргивала платье, а её мать уже разговаривала с посетителями.

– У вас сегодня будет просто волшебный день! – приветствовала их Эйфо́рия. – И у вас тоже!

– Директор Фортуна в своей стихии, – шепнула Мерри сестре.

Та чуть не захихикала:

– Неужели ты не могла – в качестве исключения – не становиться в прошлом году лучшей ученицей Академии? Тогда бы нам сейчас не пришлось всё это терпеть.

Мерри вскинула брови:

– Думаю, что в таком случае всё было бы ещё хуже.

Наверное, сестра была права. Эйфо́рии Фортуне нравилось быть директором Академии, и она не стала бы мириться с отстранением от должности. Хотя вообще-то правила Академии делали возможной регулярную смену руководства. В конце учебного года лучшие ученики по каждой из гадательных дисциплин соревновались друг с другом на экзамене. Семья ученика, проявившего себя лучше других, руководила школой в следующем году. Но поскольку последние три года лучшей становилась Мерри, до этого – их двоюродный брат, Юбилант, который после окончания Академии стал личным предсказателем президента, а перед ним – другие отпрыски рода Фортуна, пока смена руководства школой существовала только в теории.

Мерри и Сорри последовали за матерью вверх по ступенькам лестницы мимо нескольких невидящих, которые изумлённо оглядывались по сторонам. День Зачисления был единственным днём в году, когда Академия была открыта и для них. Внезапно зрение Сорри снова затуманилось, и она увидела, как посетитель, поднимающийся по лестнице рядом с ней, споткнулся. Когда зрение прояснилось, она быстро протиснулась мимо мужчины, не поднимая глаз от ступеней у себя под ногами. Ей нельзя ничего говорить! Почти сразу же Сорри услышала, как посетитель вскрикнул – и вздрогнула. Мерри с жалостью посмотрела на сестру. Она знала, что Сорри чувствует себя виноватой.

Они почти добрались до входной двери, когда раздался громогласный возглас:

– Добрый день, Эйфо́рия!

Сорри чуть не налетела на мать: так резко та остановилась. Рядом с дверью, облачённый в белые одежды, усыпанные тысячами сверкающих в солнечном свете звёзд, стоял Таурус Астра. Его широкая густая белая борода блестела, а в мочке уха сверкала инкрустированная бриллиантами серьга в виде телескопа. Глава толкователей звёзд сиял как яркая планета в центре Вселенной.

Глаза Эйфо́рии холодно блеснули:

– Рада тебя видеть, Таурус.

Со стороны казалось, что эти двое готовы задушить друг друга, однако они ограничились лишь приветственным поцелуем в щёку.

– Что-то я нигде не вижу твоего сына. Он окончательно затерялся в мировой истории? – Голос директрисы был острым как бритва.

Сын Тауруса Астры Полар сбежал в прошлом году как раз перед выпускными экзаменами, и это было для него больной темой. Никто до сих пор не знал, куда он подевался. На мгновение улыбка Тауруса дрогнула. Но тут он остановил взгляд на Сорри:

– Я чуть не забыл: ведь Энивёрсори сегодня тоже поступает в Академию.

Конечно, он и не мог этого забыть, ведь Таурус знал Сорри, когда она была ещё младенцем. Пока девочка раздумывала, какую бы дерзость сказать ему в ответ, её мать уже обняла обеих дочерей и прижала их к себе:

– Да, совершенно верно. Она новая претендентка на звание лучшей в Академии. Надеюсь, мои девочки не станут друг другу помехой. – Эйфо́рия пронзительно рассмеялась и крепче стиснула дочерей, требуя согласиться с ней.

Сорри вымученно кивнула.

Улыбка исчезла с лица Тауруса:

– Не стоит так волноваться, Эйфо́рия. Всем известно, что ваши хорошие результаты не имеют ничего общего с умениями.

Сорри почувствовала, как ногти матери впились ей в руку.

– Что ж, Таурус, я думаю, проблема скорее в том, что вашим кандидатам до победы всякий раз не хватает какой-то капли таланта. Если, конечно, они не исчезают перед самым экзаменом, – процедила Эйфо́рия.

– Давайте просто подождём окончания этого года, моя дорогая. – И Таурус взмахом руки подозвал девочку, которая стояла чуть в стороне, беседуя со сверстницей. К серебристой куртке той была приколота брошь в форме руки.

Сорри знала Эстреллу Астру давно, правда не особенно хорошо. Бывшая частная учительница Сорри, которая учила и Эстреллу, иногда упоминала о ней. Однако насколько хороши были прорицательские способности дочери Тауруса, девочка не знала.

Волосы Эстреллы были почти белыми, чертами лица она напоминала эльфа, но взгляд был таким же холодным, как и у отца. Белоснежное платье, перехваченное на талии усыпанным сверкающими звёздами поясом, струилось по её телу, в ушах поблёскивали маленькие белые телескопы. Большие очки в белой оправе идеально подходили к изящным чертам лица, подчёркивая их нежность. В своём коротком платье и с нелепой розовой заколкой в волосах Сорри при виде толковательницы звёзд почувствовала себя ещё более неуютно, чем раньше.

Когда Эстрелла остановилась рядом с отцом, тот положил руку ей на плечо и торжествующе взглянул на Эйфо́рию, которая, совершенно ошеломлённая, уставилась на светловолосую девочку.

Эстрелла, фальшиво улыбаясь, повернулась к Сорри:

– Разве не здорово, что мы наконец сможем полностью сосредоточиться на совершенствовании наших прорицательских сил? Боже, эти надоедливые уроки естествознания и математики! Как по мне, они совершенно излишни. Звёзды предсказывают, что это будет совершенно очаровательный год, с несколькими довольно неожиданными поворотами. Для нас обеих. – Голос Эстреллы переливался звонко, как колокольчик, белые зубы ослепительно сияли. Сорри уже не выносила её. Она еле-еле выдавила из себя мучительную улыбку. Эстрелла повернулась к отцу: – Нам пора, мама наверняка уже ждёт.

Таурус, кивнув Эйфо́рии так, словно был уверен в своей победе, вместе с дочерью вошёл в здание.

Директриса вскипела:

– Этот возмутительный, наглый, старый… – Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Когда она открыла их снова, её взгляд был искажён видением: – Я вижу гордого белого быка, который спотыкается о собственные ноги, потому что слишком высоко задрал свой нос, вместо того чтобы обращать внимание на дорогу. – Взгляд Эйфо́рии прояснился. – Что ж, теперь мне лучше. Пойдёмте, девочки! – И она подтолкнула Мерри и Сорри к двери Академии.

3

Потолки в холле были настолько высокими, что разглядеть все детали росписи на них было просто невозможно. Сорри про себя удивлялась, как эти произведения искусства могли создаваться на такой головокружительной высоте. И теперь она будет ходить по этим залам каждый день. Люди вокруг смеялись и трещали без умолку, поднимаясь по широкой деревянной лестнице в конце холла в помещение на втором этаже, где должна проходить вступительная церемония. Стёртые ступени говорили о бесчисленном множестве людей, ступавшим по ним с момента основания Академии. Внешние стороны лестничных перил были украшены деревянными панелями с искусным орнаментом, а между каждыми двумя из них стояли разных размеров деревянные копии статуи Фортуны – той, что находилась перед зданием.

Сорри увидела одетых в светло-голубые тона кристалломантов и оракулов природы в одеяниях приглушённого зеленовато-коричневого цвета. Многие невидящие тоже были одеты по-праздничному.

Семейство Фортуна как раз подходило к лестнице, когда Сорри обратила внимание на девочку, заметно отличающуюся от всех остальных. Она была в поношенном оранжевом комбинезоне, а на поясе вокруг бёдер болтались всякие полезные вещи – молоток, отвёртка, скотч. Лицо девчонки было сплошь усыпано веснушками, а волосы, заплетённые в две косы, имели самый яркий огненно-рыжий цвет, который Сорри когда-либо видела. На голове у незнакомки сидели защитные очки, а за спиной висел строительный шлем ярко-оранжевого цвета. Девочка расслабленно прогуливалась под перилами правой лестницы и с интересом оглядывалась по сторонам. Сорри остановилась, пошатнувшись от внезапно настигшего её видения. Она увидела, как на вершине лестницы мужчина врезался в перила – как раз там, где находилась статуя Фортуны. Деревянная фигурка треснула в районе шеи, и отломившаяся голова упала на девочку под перилами. Этого Сорри никак не могла допустить!

Она покосилась на мать, которая в это время разговаривала с Каро Пентакль, главой семьи хранителей карт Таро, и уже не обращала на младшую дочь никакого внимания. Тогда Сорри быстро скользнула к девчонке:

– Псст! Эй, ты!

Девочка удивлённо обернулась – и, увидев Сорри, просияла, обнажив большую щель между двумя передними зубами.

– О, привет! Ты ведь Фортуна, да? – Девочка была чуть ниже Сорри, но, похоже, её ровесница. – У тебя шикарное платье! Правда, тебе оно вроде немного тесновато. Да и розовый мне не особо по вкусу.

Вряд ли кто-то другой осмелился бы критиковать платье девочки из рода Фортуна. И Сорри почувствовала симпатию к незнакомке.

А потом она услышала наверху смех мужчины, который вот-вот обезглавит статуэтку Фортуны.

– Надень шлем, – велела она.

Девочка в замешательстве уставилась на Сорри:

– С чего бы это?

Чёрт, и как Сорри объяснить ей это, не рассказав о своём видении? А вдруг эта девочка выдаст тайну младшей дочери семейства Фортуна?

– Мало ли что. – Сорри взглянула наверх – мужчина находился уже в опасной близости от статуэтки Фортуны. – И лучше всего сделать это СЕЙЧАС!

Командный тон Сорри стёр улыбку с лица девчонки: она сняла с головы защитные очки и нахлобучила шлем. Сорри кивнула незнакомке и побежала обратно к матери и Мерри, которые даже не заметили её короткого отсутствия. Но, взглянув на верхние ступени лестничного пролёта, она увидела, что на неё пялится Эстрелла Астра. По спине девочки пробежала дрожь. Что успела увидеть дочь Тауруса?

В этот момент Сорри услышала вскрик, за которым последовал глухой удар и жалобное «Ой!». Все разговоры в помещении смолкли. Надо же, каким тихим может быть такое большое скопление людей. Все, включая Эстреллу, смотрели на лестницу.

– Фортуна, – пролепетал мужчина, уставившись на деревянную статую без головы.

Какая-то женщина перегнулась через перила лестницы:

– Ах, бедная крошка! Ты не ранена?

– Всё нормально! – Девочка вышла из тени лестницы. На шлеме виднелась маленькая вмятина, но с ней самой вроде бы всё было в порядке. Она гордо подняла на вытянутой руке голову Фортуны и во весь рот улыбнулась толпе. – Не волнуйтесь, мой отец очень быстро всё исправит. Не зря же он работает здешним смотрителем.

Дочь смотрителя! По крайней мере, это объясняло странную одежду и пояс с инструментами, подумала Сорри, почувствовав, что девочка смотрит на неё.

О нет! Сорри быстро повернулась к матери:

– Нам нужно поторопиться. Церемония вот-вот начнётся.

Оторвав взгляд от обезглавленной статуи, Эйфо́рия кивнула, и они втроём поспешили вверх по лестнице.

Пытаясь затеряться в толпе раньше, чем девчонка догонит её и начнёт задавать вопросы, Сорри перед поворотом с лестницы в коридор, ведущий в зал торжеств, оглянулась. Девчонка за ней не пошла! Но тут каблук её правой туфли застрял в ковре, и Сорри, ворча, потянулась, чтобы его вытащить.

– Ты предвидела это, ведь так?

Сорри резко обернулась. Перед ней стояла дочка смотрителя и буравила её взглядом. Как, во имя Фортуны, она так быстро её догнала?!

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – пробормотала Сорри.

– Я про статую, – ответила девчонка, похлопав по шлему на голове. – Ты знала, что она свалится мне на голову. Если бы не ты, от меня бы осталось только мокрое место. Круто, что ты это увидела!

– И совсем не круто! – воскликнула Сорри громче, чем хотела. – И пеняй на себя, если кому-то об этом расскажешь! – Она швырнула туфлю на пол и почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Этого ещё не хватало!

– Ну, а я всё равно считаю, что твой дар – это просто фантастика. – Девочка наклонилась, подняла туфлю и протянула её Сорри. – Так что спасибо тебе!

Девчонка развернулась и ускакала прочь – только инструменты на поясе тихо звякнули. Сорри видела, как её фигура мелькнула среди последних гостей, которые ещё поднимались по лестнице, а потом исчезла. Никогда ещё никто не говорил ей ничего подобного. Но это было правдой. Кажется, Сорри только что спасла девчонке жизнь.

4

Эйфо́рия и Мерри уже заняли свои места в первом ряду зрительного зала, когда к ним присоединилась Сорри. Поскольку они были единственными визионерами, розовый цвет их одежды ярко выделялся в толпе. Остальные представители их немногочисленного рода были слишком востребованы и не смогли оторваться от своих обязанностей, и поэтому День Зачисления праздновался лишь в узком семейном кругу. Сорри взглянула на мать и ощутила, как в горле разрастается ком. Отец, который тоже мог бы сидеть вместе с ними, погиб в результате несчастного случая во время поездки, необходимой для осуществления предсказания. Сорри тогда было семь лет, и в такие дни, как сегодня, девочка особенно по нему скучала.

Остальные семьи были более многочисленны. Кроме студентов из старших классов там сидели выпускники Академии, родители и приехавшие специально ко Дню Зачисления родственники. Большая семья оракулов, одетая в красное, заняла несколько рядов сидений. Главы семейств сидели в начале рядов. Из них формировался школьный Совет, который и представлял собой руководство Академии.

Справа от Сорри разместились учителя, которые с сегодняшнего дня станут её преподавателями. Мистера Релика, преподавателя истории ясновидения, и мадам Демейн, преподавательницу риторики и презентации предсказаний, Сорри уже знала.

На сцене с потолка свисали цветные знамёна девяти дисциплин прорицания. Под ними, в соответствии со своими способностями, станут постепенно собираться Сорри и её будущие однокурсники. Розовое знамя с открытым глазом находилось в центре, а справа в конце, на несколько большем расстоянии, чем остальные восемь между собой, висело знамя некромантов. Золотой маятник на чёрном фоне выглядел странно угрожающим. Сегодня, как и каждый год до этого, место под ним останется пустым.

Вдруг ударил гонг, и створки больших дубовых дверей с грохотом захлопнулись. Когда Эйфо́рия Фортуна поднялась и с гордой осанкой, высоко подняв голову, вышла на сцену, разговоры в зале стихли. Она встала за трибуной в центре, улыбнулась толпе и простёрла к ней руки:

– Дорогие прорицатели и прорицательницы, дорогие невидящие, дорогие жители и жительницы города Хоррорс Коп! Я, Эйфо́рия Фортуна, директор всеми нами любимой школы в этом, как и в прошлом, году, поздравляю вас и ваши семьи с зачислением наших новых студентов в Академию «Фортуна»! – После коротких аплодисментов Эйфо́рия посмотрела на Мерри, и улыбка её стала шире: – Прежде чем я попрошу новых учеников рассказать об их уже существующих способностях, я передаю слово действующему президенту студенческого совета и лучшей студентке по итогам прошлого года – моей дочери Мерри Фортуне!

Снова раздались аплодисменты. Сорри увидела, как мать с лёгким высокомерием покосилась на Тауруса, который вместе со своей семьёй тоже сидел в первом ряду, по другую сторону от центрального прохода. Его взгляд был мрачен.

Мерри ещё раз разгладила листок с речью, и Сорри увидела, что у сестры дрожат руки.

Решительно поправив очки и выпрямив спину, Мерри вышла на сцену, коротко кивнула матери и с улыбкой встала за трибуну. Потом глубоко вдохнула и как лучшая ученица школы начала традиционную речь для новых учеников Академии. Эту речь на открытии Академии «Фортуна» произнесла её первый директор Фатима Фортуна – после того как некроманты уничтожили почти всех предсказателей. С тех пор она стала неотъемлемой частью ежегодной церемонии Зачисления.

– Будущее спасено, потому что Тьма изгнана!

Эта первая фраза заставила Сорри вздрогнуть. Она догадывалась, что точно так же отреагировали и многие другие.

– Вот уже много лет подряд мы видим друг в друге друзей. Облачившись в разноцветные яркие одеяния, мы, вместо того чтобы скрещивать клинки, обнимаем друг друга как братья и сёстры. Стремление к лучшему, мирному будущему живёт в каждом из нас. И клянусь Фортуной – мы достаточно сильны, чтобы дать отпор злу!

Все ликовали и неистово хлопали в ладоши, словно семьи прорицателей только вчера сражались друг с другом, а некроманты были побеждены только сегодня, после того как их властолюбивый глава Невилл Чи́вус посеял взаимную вражду.

– Высокомерие, гордость, отсутствие взаимного доверия ослабили нас, но наши сила, воля и готовность к сотрудничеству – спасли. Пусть маятник[1] никогда больше не разлучит нас, пусть ведьмина доска[2] не заставит сомневаться, а гадательное блюдце[3] не посеет разлад. Некромантов больше нет. И да будет так всегда!

Такое смелое предсказание сделал тогда предок Сорри. И пока что оно сбывалось! Некогда самые могущественные, после своего поражения некроманты исчезли – словно силы общения напрямую с духами никогда и не существовало. Но Сорри так и не понимала, почему чёрное знамя всё равно каждый год вывешивалось над сценой.

– А если они всё же вернутся, их предательское семя не упадёт в плодородную почву, ибо мы под покровительством Фортуны объединяемся, чтобы обучать в этом месте тех, кто обладает даром предвидения. Пусть каждый прорицатель получит здесь образование. Пусть каждой провидице здесь будут предоставлены равные возможности, каким бы видом мастерства она ни обладала.

Сорри увидела, как Таурус взглянул на Мерри и рот у него насмешливо скривился. Он сомневался в этом равенстве возможностей и не упускал случая это показать. В своё время толкователи звёзд основали Хоррорс Коп и назвали его в честь своего самого важного предсказания – гороскопа. Для поддержания мира они также предложили создать Академию «Фортуна», надеясь однажды занять там главенствующее положение.

Не только то, что этого до сих пор так и не удалось добиться, озлобило Тауруса Астру. Тот, кто занимал должность директора Академии, считался самым могущественным человеком и в городе. Таким образом, род Астра проиграл по всем фронтам.

– Ибо мы – прорицатели, предсказатели и провидцы. Нам принадлежит будущее. Наша задача – служить людям, а не возвышаться над ними.

Именно так считали когда-то Невилл Чи́вус и его последователи: предсказатели лучше людей, которые не могут заглядывать в будущее. Сорри была уверена, что многие провидцы думают так и сегодня. Однако произнести это вслух больше никто никогда не осмелится.

Мерри подошла к заключительным словам своей речи, и её голос задрожал от радости и умиления:

– Давайте будем мостом ко всеобщему счастью. Укажем путь, если люди его не видят. Пусть будущее сияет золотом, когда мы идём ему навстречу. И давайте сделаем это вместе, здесь, в Академии «Фортуна»!

5

После того как Мерри, сопровождаемая бурными аплодисментами, вернулась на своё место, Эйфо́рия снова встала у трибуны:

– А теперь перейдём к новым ученикам!

Мерри сжала руку Сорри:

– Не волнуйся, ты всё сделаешь просто фантастически. Кроме того, ты будешь последней, и вряд ли кто-то станет внимательно тебя разглядывать.

Новых учеников, как всегда, будут вызывать по порядку, в соответствии с результатами экзаменов за прошлый год, начиная с самого худшего. Как бы Сорри хотелось быть уверенной в себе настолько же, насколько в ней уверена сестра! Однако инцидент с дочерью смотрителя никак не выходил у девочки из головы. На сцене с ней такого случиться не должно!

– Первый: Фил Хлор!

Публика захлопала, а оракулы природы разразились восторженными возгласами. Несколько рук похлопали по плечам пухлого мальчика с буйными каштановыми кудрями, пока он выходил на сцену. Встав под зеленовато-коричневое знамя с изображением дерева, Фил глубоко вдохнул и начал водить босой ногой по деревянному полу. Сначала он что-то напевал, потом свистнул. Наконец мальчик повернулся к публике:

– Ветры несут радостную весть: сегодня сообщество прорицателей станет намного богаче, чем вчера.

Среди зрителей раздались сдержанные хлопки, и только Хлоры громко радовались, неистово аплодируя Филу. Несколько человек из них вскочили и начали пританцовывать.

– Мог бы и лучше, – пробормотала рядом с Сорри мадам Демейн. Слова её были остры как булавочные уколы. Ну конечно! Учителя внимательно наблюдали за всем и всеми, отмечая малейший промах, любую неуверенность. Сердце Сорри забилось в бешеном темпе, будто мало ей было того давления, которое представляла собой уже сама необходимость прилюдно сделать предсказание.

Прежде чем она смогла вообразить, что может пойти не так, красная фракция оракулов взорвалась оглушительными аплодисментами. На сцену один за другим вышли сразу трое их протеже. Сначала Тея Лист, улыбающаяся блондинка, шею которой украшало ожерелье с болтающейся на нём маленькой чашечкой. Постоянно подпрыгивая и разглядывая заваренные чайные листья, Тея предсказала одному мальчику удачу в предстоящем путешествии. Вердикт, который пробормотала мадам Демейн, звучал так: хорошее знание деталей, но слишком нервное изложение.

Следующей была Ваксина Лид, девочка со множеством мелких косичек. С некоторой нервозностью на лице она растопила в кастрюле над свечой кусочек олова, перелила вязкую жидкость в миску с водой, чтобы распознать в образовавшемся комке цветок и истолковать его как чью-то зарождающуюся дружбу. Совершенно неудивительное заявление при зачислении в школу, счёл мистер Релик, но объяснение достойное.

После неё свои способности демонстрировал мальчик с длинными волосами по имени Руна Смоук. Он с серьёзным видом сжёг кучку веток и листьев и по образовавшемуся дыму прочёл, что сегодня у кого-то из собравшихся в зале исполнится самое заветное желание. Бормотание преподавательницы гласило: неплохо, но слишком отстранённо и размыто.

После трёх оракулов вышел толкователь снов Морфеус Найт. Бледнея лицом и явно нервничая, мальчик попросил добровольца из зала рассказать ему свой последний сон. Вызвавшейся женщине было предсказано, что она неожиданно влюбится в мужчину. Сильно покраснев, Морфеус добавил, что этот человек любит носить носки очень ярких цветов. Несколько толкователей снов в аудитории громко рассмеялись, когда довольно грузный мужчина помахал женщине и указал на свои ярко-фиолетовые носки. Женщина захихикала – и все громко зааплодировали. Учителя тоже были в восторге.

– Превосходное предсказание с верно дозированным количеством информации, – шепнул мистер Релик мадам Демейн.

Она кивнула:

– Однако нам нужно срочно поработать над его стилем! Презентация – просто катастрофа!

Хиромантка Кьяра Мантик, которая до этого переговаривалась с Эстреллой, предсказала другому добровольцу, что тот вскоре разбогатеет, что вызвало чрезвычайную радость последнего и одобрительные кивки учителей.

Следующим Эйфо́рия вызвала Магнуса Дивайна. На сцену поднялся белокурый мальчик в рубахе, расшитой серебряными нитями. Чрезвычайно удивлённые появлением незнакомого хироманта, члены семьи Мантик наблюдали за ним с крайним скептицизмом. На нём даже не было броши с изображением руки!

Большинство учеников происходили из семей потомственных предсказателей. Одного их имени было достаточно, чтобы первокурсников приняли в Академию. Но время от времени способности к предвидению появлялись и в тех семьях, где этого дара не появлялось десятилетиями. Такие дети должны были пройти тест, если хотели, чтобы их приняли на обучение. Сорри была уверена, что если бы ей пришлось проходить этот тест, то сегодня она бы здесь не сидела.

– Вам тоже нужен доброволец? – спросила Эйфо́рия.

Магнус покачал головой и усмехнулся, явив серебристые брекеты:

– Я думаю, что могу прочесть линии вашей руки.

По рядам зрителей прокатился громкий ропот. Вот это смелость! Ни один провидец не осмелился бы предсказать будущее великой Эйфо́рии Фортуны! Слишком велика была опасность увидеть что-то неуместное или неприятное. Но мальчик, выросший в обычной семье, явно не подозревал об этих последствиях.

Сорри видела, что мать предпочла бы сделать что угодно, лишь бы не позволить юному хироманту заглянуть в её будущее. Но если Эйфо́рия Фортуна отвергнет просьбу Магнуса, это выставит её не в самом лучшем свете. Таурус Астра представит это так, будто Эйфо́рия обделяет вниманием предсказателей, которые не были родом из крупных семей.

Поэтому Эйфо́рия протянула Магнусу правую руку:

– Любопытно послушать. – Она весело улыбнулась, но в голосе её звучала угроза. Он просто не посмеет опозорить её перед всеми.

Магнус внимательно изучил линии руки Эйфо́рии и с удовлетворением поднял глаза:

– Ваш нынешний успех продлится очень долго – но не дольше, чем ваш фантастический внешний вид.

Эйфо́рия издала удивлённое «О!», а потом захлопала в ладоши. Зрители в зале тоже зааплодировали. Магнус поклонился. Виталий Мантик, глава семьи хиромантов, оглядел аудиторию. Заметив всеобщее восхищение, он и все остальные представители семейства Мантик тоже начали аплодировать. И только учителя качали головами и перешёптывались так тихо, что Сорри ничего не смогла разобрать.

– Это был скорее комплимент, чем предсказание, – прошептала Мерри, – но какая гениальная идея!

Отныне в благосклонности директора Магнус мог быть уверен.

Следующей вызвали Кри́сталл Гласс. Она поднялась со своего места, и оракулы кристаллов молча кивнули ей. Не поднимая глаз, Кри́сталл откинула с лица волнистые чёрные локоны и, взяв мешковатую сумку, осторожно извлекла из неё хрустальный шар. Он светился ярко-голубым сиянием – и напомнил Сорри о хрустальном шаре, который она однажды обнаружила в кабинете отца и который сразу же забрала мать. Сила визионеров была тесно связана с силами кристалломантов, только со временем визионеры стали специализироваться на предсказаниях без каких бы то ни было инструментов. И сегодня большинство из них, особенно Эйфо́рия Фортуна, и слышать не хотели о первоначальном родстве этих двух дисциплин.

Кри́сталл уставилась на шар.

– Грядёт нечто тёмное, – провозгласила она, не поднимая головы. – Что-то неожиданное и неприятное обрушится на нас сегодня.

В зале мгновенно стихли все звуки. Предсказания несчастья никто не ожидал: это был неписаный закон – не сообщать в День Зачисления ничего плохого или мрачного. В сознание Сорри закралось предчувствие, что Кри́сталл говорит о её видении.

Юная пророчица вдруг подняла глаза на аудиторию, словно только сейчас вспомнила, где находится.

– Но это не обязательно должно быть что-то плохое! – быстро добавила она и, сунув шар обратно в свою сумку, встала под ярко-голубым знаменем, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Раздались редкие хлопки. Учителя в растерянности уставились на Кри́сталл. Мерри покачала головой, а Эйфо́рия, с трудом овладев собой, снова подошла к трибуне:

– И впрямь очень интересно. А сейчас давайте перейдём к нашей следующей ученице: Аркане Пентакль.

Пентакли молча замахали руками. Поднявшись на сцену, девочка в брюках жёлтого цвета, который был их фамильным, и с короткими волосами, пряди которых были выкрашены в самые разнообразные цвета, перебросила колоду карт из одной руки в другую.

Очень похожий на неё мальчик в широкой жёлтой накидке встал со своего места.

– Госпожа директор! – сказал он. – Я Ба́тон Пентакль, брат-близнец Арканы. Могу я выйти на сцену вместе с ней?

Сорри заметила, что, разговаривая, он двигал руками в какой-то незнакомой ей манере.

Аркана спрятала колоду в футляр на поясе, пряжка которого также имела форму карты, и, уставившись на брата, принялась яростно жестикулировать. Ба́тон тоже отвечал ей жестами.

– Думаю, Аркана Пентакль не слышит, – прошептала Мерри. Ну конечно: брат и сестра беседовали на языке жестов! А взмахи рук, наверное, означали поддерживающие возгласы.

Эйфо́рия кивнула, и брат Арканы вышел на сцену вместе с ней. Было очевидно, что девочка предпочла бы предсказать что-то самостоятельно. Она тут же начала тасовать свою колоду – так быстро, что карты расплывались перед глазами Сорри. Наконец гадалка вытащила одну карту и подняла её вверх. Прищурившись, Сорри увидела, что на ней изображена фигура с фонарём в руке. Мужчина это или женщина? Затем Аркана вытащила ещё несколько карт, на этот раз не показывая их публике и складывая их на первую. За этим последовали многочисленные жесты. Ба́тон переводил:

– Очень важно быть открытым всему новому. Только тогда это принесёт нам мудрость, которую мы считали давно потерянной. Но это может стать и нашей погибелью. – Он умолк. – Нет, это ведь…

Между двумя юными хранителями карт Таро разразился бурный спор. Он проходил в абсолютном молчании, но Сорри чувствовала, что эти двое орут друг на друга. Наконец Эйфо́рия, кашлянув, махнула близнецам рукой:

– Эмм… предсказание?..

Ба́тон и Аркана уставились на неё, а потом Аркана достала смартфон. Большинство предсказателей не особенно любили подобную технику. Но Пентакли, известные своей идеальной интеграцией среди обычных людей, были для неё открыты. Аркана что-то напечатала и подняла смартфон над головой. Металлический женский голос произнёс:

– Откройтесь новому, и тогда утраченные знания вернутся. Или принесут гибель. – Она бросила на брата взгляд, запрещающий дальнейшее вмешательство в её предсказание.

Ба́тон пожал плечами, вытащил из колоды ещё одну карту и тоже поднял её вверх. На ней был изображён смеющийся мальчик, удивительно похожий на него самого. Хранитель карт Таро подмигнул, жестикулируя свободной рукой:

– А вот что говорит дурак: не стоит воспринимать всё слишком серьёзно. – И он положил свою карту к остальным.

Аркана закатила глаза, но не смогла удержаться от улыбки, и близнецы отправились на своё место под жёлтым знаменем. Публика смеялась и аплодировала.

– У неё хорошо получается предсказывать будущее, – заметил мистер Релик. – Зато он хорош в презентациях. Они прекрасная команда.

– Однако им определённо нужно прекратить спорить, – добавила мадам Демейн.

Когда назвали имя Эстреллы, все присутствующие Астры поднялись и один за другим заключили её в объятия. Сорри видела, что терпение Эйфо́рии уже на исходе.

– Звёзды предсказывают нашу судьбу, – объявила Эстрелла своим звонким голосом, выйдя на середину сцены и держа под мышкой продолговатый рулон бумаги. Она говорила медленно и наслаждалась, оказавшись в центре внимания, словно всю свою жизнь провела на больших сценах, предсказывая будущее. – Звёзды, под которыми мы родились, связаны с нашим будущим. – Она расстелила на полу карту звёздного неба: – Я вижу, что Весы сегодня испытывают особую гармонию и радость. Это хороший день, чтобы провести давно откладываемые переговоры. – Эстрелла подняла голову и остановила взгляд на Сорри. – А вот Рыбам в ближайшие несколько недель не стоит почивать на лаврах, потому что в противном случае их быстро превзойдут другие.

Кожа Сорри покрылась мурашками. Это предсказание предназначалось ей, и угроза, прозвучавшая в нём, была очевидна. Эйфо́рия бросила на явно довольного Тауруса испепеляющий взгляд, а Эстрелла с ангельской улыбкой и под бурные аплодисменты зрителей встала под белым вымпелом с изображением золотого телескопа.

– Прекрасно, – выдохнула мадам Демейн.

– И наконец – Энивёрсори Фортуна.

Сердце Сорри снова бешено заколотилось. В ушах шумело, и стучало в висках. Ноги будто сами собой вынесли её на сцену. Взглянув на мать, она увидела, как её губы беззвучно произносят: «Заставь меня гордиться тобой».

Сорри сделала глубокий вдох. Достаточно всего лишь одного настоящего предсказания. Она увидела, как ободряюще кивнула ей Мерри и скептически улыбнулся Таурус Астра, а потом устремила взгляд на людей в задних рядах. И тут наконец взор Сорри затуманился. У одного мужчины в кармане куртки плавился шоколадный батончик. Нет, не то! Она махнула рукой в сторону – это движение обычно помогало ей освободиться от видения. Появилась следующая картина: один из мужчин поперхнётся и так громко закашляется, что ребёнок в зрительном зале, сильно испугавшись, описается. Ни в коем случае! Сорри отмахивалась от одного видения за другим, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Вон та женщина наступит на ногу другой, а вон та уронит свою сумочку. Нет, нет, нет! Во рту у Сорри пересохло. Что ей делать?

В этот момент дубовая дверь с громким грохотом распахнулась, и Сорри увидела, как у женщины упала сумочка, мужчина закашлялся, а ребёнок написал в штаны. Её видения сбылись. Как и предсказывала Мерри, все затаили дыхание, но не из-за таланта Сорри.

Стройный высокий мальчик целеустремлённо прошествовал по проходу к сцене. На нём был чёрный костюм с блестящими золотыми украшениями и шитые золотом туфли, в тёмно-каштановых волосах поблёскивала светлая прядь. Но ничто в этом мальчике не сияло так сильно, как золотой маятник, который качался в его правой руке. Несколько гостей в изумлении прикрыли ладонями рты, и Сорри услышала, как ахнула мать.

Мальчик остановился перед сценой и твёрдым взглядом посмотрел Эйфо́рии в глаза.

– Меня зовут Бен Дулу́м, – сказал он глубоким, бархатным и уверенным голосом. – Я некромант и требую, чтобы сегодня меня приняли на обучение в Академию «Фортуна».

6

Сорри уставилась на мальчика, их глаза встретились, и Бен подмигнул ей. Будто собирался подгадать свой выход так, чтобы сейчас оказаться перед ней. Что за нелепость! Конечно же, он смотрел на неё – ведь Сорри стояла прямо посреди сцены. Должно быть, она просто вообразила себе это подмигивание. Золотой маятник с тихим жужжанием раскачивался из стороны в сторону.

– ЧЕГО ты хочешь? – Голос Эйфо́рии подскочил на несколько октав.

– Я хочу поступить в Академию «Фортуна». Я некромант.

Директор нервно рассмеялась:

– Что за ерунда! Некромантов больше не существует!

В зале загудели, зашептались. Кое-кто кивал, а некоторые даже рассмеялись: да он просто шутит!

Бен вскинул брови:

– То есть вы хотите сказать, что меня не существует?

Этими словами он вывел Эйфо́рию из себя. Её лицо исказилось в странной гримасе:

– Вовсе нет! – Она вытерла пот со лба своим испачканным в помаде носовым платком и откашлялась. – Но как бы то ни было, мы сейчас на середине церемонии Зачисления. Пожалуйста, присядь, чтобы мы могли продолжить. – Она вцепилась в трибуну, выпрямила спину и кивнула Сорри, чтобы та продолжала.

Но Бен не сел:

– Вы не хотите меня выслушать, потому что я некромант?

Сорри увидела, что костяшки пальцев на руках матери побелели.

– В данном случае это не имеет никакого значения, – процедила Эйфо́рия сквозь зубы. – Будь ты самой Фортуной – я не потерплю, чтобы кто-то прерывал церемонию Зачисления. Срок регистрации на новый учебный год давно прошёл, поэтому я отклоняю твою просьбу. Так что, пожалуйста, сядь!

Сорри восхищалась тем, как её мать владеет собой. В менее официальной обстановке она давно бы уже вышла из себя. Но в данный момент Эйфо́рия Фортуна была директором, и ей никого нельзя дискриминировать из-за происхождения, даже если кто-то утверждает, что он некромант.

Любой другой человек последовал бы её строгому указанию. Бен, однако же, только вздохнул. И когда маятник остановился, Сорри поняла, что Бен Дулу́м сказал правду, и её охватил такой страх, какого она не ощущала никогда прежде.

Мальчик спокойно вынул из кармана листок бумаги и поднял его на вытянутой руке вверх.

– Я ссылаюсь на параграф шестнадцать, раздел пять школьных правил.

Черты лица Эйфо́рии снова исказились. Лицо Тауруса побелело, а мадам Демейн пронзительно вскрикнула.

– Представительство, – прошептала Эстрелла, стоя позади под своим белым вымпелом по диагонали от Сорри, которая бы удивилась, если бы эта всезнайка НЕ знала всех школьных правил наизусть.

Бен Дулу́м наслаждался моментом:

– Параграф шестнадцать гласит, что каждый, кто овладел одной из дисциплин предсказания, имеет право на место в Академии «Фортуна». А в пятом разделе говорится: каждой дисциплине должен обучаться хотя бы один студент ежегодно при условии, что есть подходящие кандидаты. – Он сложил листок и, сунув его в карман куртки, снова обратился к Эйфо́рии: – Я кандидат на обучение некромантии, а место под чёрным вымпелом до сих пор пустует.

Разговоры стали ещё более оживлёнными, все перешёптывались и обсуждали ситуацию. Что всё это значит? Соблюдалось ли это правило раньше? И главное: почему этого никто не предвидел? Но ведь кто-то всё же сделал это, а именно – Кри́сталл. Только никто не хотел этого слышать.

– Но всё это, конечно, не относится к некромантам, – пробормотала мадам Демейн рядом с Сорри. – Я имею в виду: мы же слышали речь Фатимы Фортуны!

– Но в правиле говорится в целом о дисциплинах предсказания, – возразил мистер Релик, – а не о том, что речь идёт лишь о восьми признанных из них.

– Ты забыл кое-что важное, – странно спокойно заговорила Эйфо́рия, и бормотание стихло. – Это должен быть законный кандидат. А этого возможно добиться через поручительство семьи или после прохождения теста. А у тебя ни того, ни другого, верно?

– Ну, поскольку я не знаю своих родителей и предполагаю, что они мертвы, то вряд ли смогу воспользоваться их поручительством. Но тест я готов сдать прямо сейчас. Так пойдёт?

Сорри почувствовала, как страх немного отступил. Если Бен Дулу́м не знал свою семью, есть шанс, что он не такой злой, как некроманты из рассказов. Поколебавшись, Эйфо́рия слабо кивнула.

Юный некромант вышел на сцену. И только когда он встал рядом с Сорри, та поняла, что всё ещё стоит впереди всех остальных, и быстро отступила назад.

– Невероятно, – прошептала Эстрелла.

Эйфо́рия кашлянула.

– При прохождении вступительного теста принято не смотреть в будущее, а сообщить что-то, касающееся настоящей ситуации, – пояснила она, обращаясь к залу. – Человек, проходящий тестирование, не может знать ответ, но должен быть кто-то, кто сможет подтвердить его заявление. Таким образом выясняется, обладает ли испытуемый способностями к ясновидению или просто обманывает нас.

Сделать такое предсказание было гораздо сложнее, чем заглянуть в будущее. Сорри никогда этого не делала. Но её вряд ли можно назвать эталоном.

– Кто-то хочет задать вопрос мистеру Дулу́му? – спросила Эйфо́рия у зала. Никто не шевельнулся. Единственным движением, которое Сорри заметила краешком глаза, были жесты Ба́тона, переводящего сказанное для Арканы.

– Никто? – спросила Эйфо́рия.

Сорри вздрогнула всем телом, увидев, что вперёд сердито выступила Эстрелла:

– В голове не укладывается! Любой желающий может зайти сюда и объявить себя предсказателем. А вы, директор, собираетесь превратить наше зачисление в Академию в посмешище, позволив ему пройти тест? – Эстрелла указывала рукой прямо на Бена, словно собираясь проткнуть его своим острым ногтем. – Каждому известно, что некромантов больше нет. Кто всерьёз думает, что он тот, кем себя называет?

И снова никакого движения в зале.

Бен Дулу́м взглянул на Эстреллу и кивнул:

– Что ж, с этим вопросом я могу поработать.

Эстрелла ошеломлённо уронила руку:

– Что-что?

Бен вытащил из кармана брюк кусок белого мела:

– Кто в этом зале верит, что я некромант? Это нужно спросить, а потом узнать ответ, верно? – вопросительно посмотрел на Эйфо́рию мальчик.

Та нахмурилась, но потом кивнула:

– Почему бы нет?

Вопрос мог сработать, потому что Бену нужно было сосредоточиться только на людях здесь, в зале. Впрочем, их было довольно много.

– Очень хорошо, – Бен повернулся к Эстрелле, которая всё ещё стояла рядом с ним: – Ты не могла бы отойти в сторону? Мне понадобится место.

Эстрелла так покраснела, что её белые очки отчётливо обозначились на лице, словно это было единственное место, на которое не попадало солнце в течение целого дня, проведённого на пляже. Сжав кулаки, она отступила назад, встав под своё знамя.

Храбрости этому Бену оказалось не занимать. Сорри была под впечатлением. Эстрелла определённо заслужила, чтобы ей указали на место. Но, когда мальчик опустился на колени и молниеносно нарисовал мелом на полу круг, она снова осознала, что он за прорицатель. И её страх вернулся.

Бен исписал внешнюю сторону своего круга буквами алфавита, числами от нуля до девяти, набором знаков препинания и словами «ДА», «НЕТ» и «КОНЕЦ». Было совершенно очевидно, что он делает это не в первый раз. Сорри, как и большинство собравшихся в зале, до сих пор читала о таком круге только в книгах.

Закончив подготовку, Бен встал у края круга, вытянул руку и отпустил золотой маятник на цепочке. Когда тот наконец спокойно завис над центром круга, Бен закрыл глаза. И маятник вдруг начал раскачиваться из стороны в сторону. Сначала едва заметно, потом всё быстрее и быстрее. То, как он находил свой ритм, рисуя всё более крупные круги, почти завораживало. Вдруг Бен открыл глаза, и маятник стал качаться в направлении отдельных букв. Сорри поняла: маятник выписывает имя. Она пыталась проследить за ним, но не могла успеть. Ей показалось, что она уловила «Н, «Р» и ещё «Т». По спине пробежал холодок. А вдруг маятник напишет ЕЁ имя? Буквы совпадали. Как Сорри ни пыталась сопротивляться этому, она была абсолютно уверена, что Бен Дулу́м владеет некромантией.

Маятник остановился на слове «КОНЕЦ» так же быстро, как начал качаться. Бен поднял глаза:

– Я могу назвать имя.

Сорри задержала дыхание, а Бен повернулся к ученикам, стоящим под вымпелами, и внимательно оглядел каждого. Сорри молилась, чтобы его взгляд не остановился на ней. Мало того что все её предсказания были какие-то не настоящие, но если бы она ещё и помогла некроманту попасть в Академию, потому что верила ему – тогда для неё действительно всё было бы кончено. И действительно – Бен смотрел прямо на неё. Некромант словно заглядывал ей в душу своими чёрными глазами. Сорри знала, что он увидел её имя, и взглядом умоляла Бена её не выдавать. Но с чего бы Бену Дулу́му оказывать ей такую услугу? Этот мальчик был некромантом, и у него была цель. Чего она могла ожидать? Страшась неизбежного, Сорри закрыла глаза.

– Аркана Пентакль.

Его голос доносился откуда-то издалека, и Сорри сначала не поняла, действительно ли он это сказал или она только всё вообразила. Она открыла глаза. Теперь Бен смотрел на хранительницу карт Таро. Ба́тон изумлённо уставился на сестру – как и все остальные в зале.

Эйфо́рия подошла к Аркане.

– Это правда? – тихо спросила она.

Аркана не услышала её слов, но перевода не требовалось. С невозмутимым видом она вытащила из кармана карту и подняла её вверх, чтобы все могли её увидеть. Человек с фонарём. Теперь, вблизи, Сорри было видно, что фигура, изображённая на карте, была с бородой как у старика. Внизу было написано «Отшельник».

– Тот, кто приносит давно утраченные знания, – пояснил Ба́тон.

Это было то же предсказание, что и раньше, и оно было однозначным: эти знания принёс Бен. Он был некромантом, первым за несколько поколений.

– Ну что ж, – услышала Сорри слова матери. – Добро пожаловать в Академию «Фортуна», Бен Дулу́м.

7

Едва они оказались дома, мать буквально рухнула на диван.

– Это катастрофа, – пробормотала она, прикладывая тыльную сторону руки ко лбу. – Некромант. В нашей Академии, под моим руководством! Все разговоры будут только об этом.

Сорри была рада наконец-то снять тесные туфли на каблуке. Она вздохнула с облегчением, когда кровь снова потекла в её сдавленные пальцы, потёрла пятку и поклялась себе тайком избавиться от этой обуви.

– А вдруг это ещё и шанс? – Мерри попыталась поднять матери настроение. – Что, если мы наконец сможем оставить прошлое позади и показать, что некромантии не стоит бояться. Для предвидения это может означать новое начало. Под твоим руководством!

Сорри вспомнила, с каким довольным видом стоял Бен под чёрным знаменем, под которым раньше не стоял ни один ученик. Безусловно, это начало чего-то нового.

Эйфо́рия подняла голову и с благодарностью посмотрела на Мерри:

– Ты всегда знаешь, как меня подбодрить. – Однако в её позе всё ещё читалось напряжение. – Только что, если он и в самом деле наша погибель, как предсказала та девчонка из Пентаклей? А потом всё это припишут мне. – Она вздохнула.

Сорри продолжала массировать себе ноги.

– Но ведь Чи́вусы уже давно исчезли, и, может, он вообще не имеет к ним никакого отношения. Нельзя же считать его злом лишь потому, что он некромант? – Она не могла забыть взгляд Бена. Маятник начертил её имя. Почему некромант не озвучил его?

Мать закатила глаза:

– Даже если и так, люди больше не доверяют некромантам, даже если они стоят в окружении других провидцев. Не забывай, что тогда Невилл Чи́вус и его последователи избавились от самых высокопоставленных прорицателей отдельных семей всего за одну ночь, пощадив только семейство Фортуна. А мы потом выступили против них. Таурус понимает, что вся эта ситуация – его шанс избавиться от нашей семьи. Я не удивлюсь, если он снова начнёт мусолить эту старую историю.

Мерри сняла очки и стала тщательно протирать линзы.

Самая мрачная глава в истории визионеров была известна всем. До так называемой Ночи призраков семейство Фортуна было на стороне Чи́вусов. Правда, недолго, но некоторые предсказатели считали это непростительной ошибкой. И хотя с тех пор род Фортуна уже дважды или трижды наверстали упущенное, этот эпизод прилип к ним как банный лист.

– Даже если он не опасен, Сорри, ты должна держаться от него на расстоянии! – сказала Эйфо́рия своей младшей дочери и, вздохнув, откинулась на подушки. – Единственный плюс в появлении этого мальчика – то, что тебе не пришлось делать предсказание у всех на глазах.

Сорри вздрогнула. Она и сама была этому рада, однако же надеялась, что мать не станет поднимать этот вопрос.

– Я уверена, что смогла бы это сделать, – пробормотала она.

Эйфо́рия улыбнулась дочери так, будто та была младенцем, заявившим, что у неё под кроватью живёт монстр. Сорри ненавидела эту улыбку, которая означала, что мать не воспринимает её всерьёз.

– Нет, Глазочек, не смогла бы. Я это видела.

Слова матери вонзились в кожу Сорри, как острые иголки, и с каждой секундой девочке становилось всё больнее. Стараясь сохранить внешнее спокойствие, она чуть не раздавила в руке свою туфлю, и это немного смягчило боль.

Стиснув зубы, она прошипела:

– К счастью, с завтрашнего дня меня начнут обучать этому. И ты как мой преподаватель видений наверняка добьёшься на этом поприще максимального успеха.

Помимо общих учебных предметов для всего класса в Академии существовали индивидуальные занятия по отдельным дисциплинам предсказания. Визионеров – в настоящее время их было только двое: Мерри и Сорри, – само собой, обучала Эйфо́рия Фортуна.

Мать изогнула бровь:

– Сорри, ты ведь понимаешь, что я говорю это не для того, чтобы тебя обидеть! Но я же должна думать о благополучии семьи! Со своей стороны я ожидаю, что ты будешь использовать каждую секунду, стремясь усовершенствовать свои способности, и, пока не добьёшься прогресса, будешь сдерживать эти свои порывы. Если о них станет известно сейчас, это будет просто ужасно.

Сорри чувствовала, как с каждым словом матери иглы впиваются в её кожу всё глубже и глубже. Всё её существо охватил неукротимый гнев. Не для того, чтобы обидеть?! Как бы не так! В поисках поддержки она посмотрела на сестру, но та только пожала плечами. Ну конечно. Когда дело доходило до чего-то подобного, Мерри не собиралась её защищать. Для неё репутация семейства Фортуна тоже стоит на первом месте. Сердито бросив туфли на стол, Сорри вылетела из комнаты – иначе впоследствии она пожалеет о каждом сказанном сейчас слове.

Она понимала, насколько важна репутация семьи – но почему эта семья постоянно напоминает ей, что её дар может навредить этой репутации?! Она же не сама его выбирала!

Когда Сорри добралась до галереи на втором этаже, её мысли прервало тихое жужжание, доносящееся из комнаты рядом с лестницей. Дверь была приоткрыта, и она осторожно заглянула внутрь.

Обстановка в комнате была скудной. Из мебели – только шкаф, стол и кровать, а тяжёлые портьеры на окне не пропускали внутрь ни единого луча солнечного света. И если не считать букетика засушенной лаванды на прикроватной тумбочке, аромат которой смешивался с запахами дезинфицирующего средства и грусти, ничто не придавало этой комнате жилой вид. В инвалидной коляске сидела поникшая фигура, взгляд которой был устремлён в окно, словно через занавески она могла смотреть на улицу. Жужжание исходило от неё.

Тётя А́гони, сестра отца Сорри, жила с ними столько, сколько Сорри себя помнила. Давным-давно её сын куда-то исчез, и с тех пор память тёти А́гони становилась всё слабее и слабее. Отец Сорри захотел сам заботиться о своей сестре, но с тех пор, как он умер, её состояние неуклонно ухудшалось. Иногда, правда, её одолевали видения – не имеющие, впрочем, никакого смысла.

Сорри прикрыла дверь, оставив лишь узенькую щёлочку, и направилась к своей комнате в конце коридора. Но вместо того, чтобы войти туда, девочка принялась ощупывать бархатные обои, пока её пальцы наконец не нашли потайную замочную скважину. Бинго!

Она выудила из-за пазухи цепочку, которую всегда носила на шее: чёрный ключ, висящий на ней, идеально вошёл в замочную скважину. Прежде чем его повернуть, Сорри огляделась по сторонам. Едва заметная дверь со скрипом отворилась, и девочка, шагнув внутрь, тихонько закрыла её за собой. Когда она повернула выключатель на стене, лампа, мерцая и жужжа, залила помещение тусклым светом. Перед Сорри оказалась узкая металлическая винтовая лестница, и она стала медленно подниматься вверх.

О существовании этой комнаты было известно всей семье, но Сорри была единственной, кто ещё входил сюда. У Эйфо́рии и Мерри на это не хватало духу.

Лестница заканчивалась круглой комнатой с широким окном и конусообразным потолком, расположенной в маленькой башенке на крыше дома. Здесь раньше находился кабинет отца Сорри.

Эта комната для младшей дочери Эйфо́рии Фортуны была местом, куда она могла прийти, когда становилось невыносимо, когда ей требовалось утешение. За последние пять лет здесь мало что изменилось. Медные приборы и устройства, назначения которых Сорри не понимала, покрывал слой пыли, а от занимавших все стены от пола до потолка книжных полок с сотнями книг с содержащимися в них приёмами толкования гаданий и видений, исходил затхлый, прелый запах. На письменном столе лежали стопки чертежей и бумаг с записями, стояли всевозможные баночки с кусочками дерева, чайными листьями, костями животных и другими предметами, которыми обычно пользуются для своих предсказаний оракулы. Рядом с огромной звёздной картой стоял направленный в небо телескоп. В углу находились огромные песочные часы, которые сами переворачивались, когда песок в одной их половине заканчивался. Под стеклом были разложены разнообразные колоды карт Таро. На столе всё ещё стояла подставка для хрустального шара, от которого избавилась Эйфо́рия. Отец девочки был очарован всеми существующими возможностями прорицания и собирал любые вспомогательные средства. Эйфо́рия считала это ребячеством, и из-за этого родители неоднократно ссорились. Мать не понимала, какой смысл интересоваться другими видами предсказания, если не можешь ими овладеть. Отец смотрел на это иначе. «Каждый вид предсказания имеет свою особую, завораживающую красоту. Чтобы стать лучше самому, нужно научиться понимать других, – всегда говорил он. – Тот, кто постиг науку предсказаний, держит в своих руках ключ к будущему».

Сделав к письменному столу несколько шагов, звук которых приглушался лежащим посреди комнаты большим круглым ковром, Сорри нежно провела пальцами по последним строчкам в папином блокноте, исписанном его неразборчивым витиеватым почерком. В отличие от других предметов в комнате, этот блокнот не был покрыт пылью – Сорри, бывая здесь, всякий раз прикасалась к нему.

«Любое предсказание – чудо, – утешал Сорри отец, когда ей в очередной раз не удавалось вызвать у себя в воображении великое видение. – Каждое твоё предсказание важно, каким бы незначительным оно тебе ни казалось. И кто знает – быть может, ты самая одарённая из всех нас».

Легко сказать! Гранд Фортуна был выдающимся визионером. И всё же Сорри всегда знала, что он говорил всё это совершенно серьёзно. Для него Сорри была самой одарённой девочкой в мире.

– Ты бы понял, – прошептала она, глядя на фотографию отца, стоящую на столе. С неё на Сорри смотрел черноволосый улыбающийся мужчина в небольших очках. На коленях у него сидели две девочки. Одна – со светло-рыжими кудрями, другая – с чёрными волосами и светло-голубыми глазами, совсем как его собственные. Папа смотрел прямо на неё. Сорри почувствовала, как в груди что-то кольнуло. Почему же ей до сих пор так больно?

8

На следующее утро Мерри предложила сестре проводить её на первый урок – презентации и риторики, – и Сорри с радостью приняла предложение. Коридоры в Академии были бесконечно длинными, со множеством дверей и других коридоров, расходящихся во все стороны. Если не знать, куда идти, можно было потеряться за считаные секунды. Из одного коридора навстречу девочкам выпорхнула стайка студентов.

– Там находится общежитие, – пояснила Мерри.

Не все студенты, посещающие Академию, были из Хоррорс Коп, как семейства Фортуны или Астры. Учащиеся из более отдалённых мест могли проживать прямо на территории школы.

Внезапно от группки студентов отделилась девушка с розовыми волосами, которая тут же повисла у Мерри на шее.

– Меррили, я так по тебе скучала! – завизжала она, практически выжимая из Мерри весь воздух, пока наконец не выпустила её из своих объятий. – Какая прекрасная погода для первого школьного дня! Хотя днём будет дождь.

Джой Фуллдей была лучшей подругой Мерри и часто бывала у них дома. После каждого визита этой девочки вся семья Фортуна была абсолютно вымотана её болтовнёй.

– Я тоже рада тебя видеть, – снова наполнив лёгкие воздухом, ответила Мерри.

Джой перевела взгляд на Сорри:

– Наконец-то ты тоже поступила в Академию! Здорово, что ты будешь в одном классе с моей кузиной!

Сорри наморщила лоб:

– С твоей кузиной?

Она знала, что Джой астролог и прекрасно умеет интерпретировать знаки погоды. Но её отец, в отличие от матери, не обладал ни одним из предсказательных талантов. Значит…

– Да, с Эстреллой, – подтвердила Джой. – Но с этой ветвью семьи у меня не очень тесные контакты. Тётя Луна, мать Эстреллы, так, наверное, и не простила моей ма, что та не вышла замуж за прорицателя. Но что есть, то есть. – Джой усмехнулась. Сорри довольно живо представила себе, что Астры думали о предсказателях, которые сочетались браком с невидящими. Джой схватила Мерри за руки: – Мне столько всего нужно тебе рассказать! – И потащила подругу за собой.

Мерри повернулась к сестре:

– Тебе нужно повернуть здесь, потом иди прямо до статуи Аромы Бинс. Классная комната рядом с ней. – Потом Мерри одними губами проговорила извиняющееся «Прости», и Джой утащила её в следующий коридор.

– Без розового платья тебя почти не узнать.

При звуке этого голоса, внезапно раздавшегося за её спиной, кровь в жилах Сорри превратилась в лёд. Она обернулась. Перед ней, засунув руки в карманы брюк, стоял Бен Дулу́м. Ну да, он ведь тоже зачислен в Академию, и конечно же, его, а не кого-нибудь другого Сорри должна была встретить сегодня первым. Она сглотнула, вспомнив наказ матери держаться от него как можно дальше. Ничего не ответив, девочка повернулась и пошла по коридору в ту сторону, куда указала ей Мерри.

– Эй, погоди! – догнал её Бен. – Ты что, не разговариваешь?

– С тобой – нет. – Сорри надеялась, что новичок поймёт: общение с ним в её планы не входит.

Однако Бена, казалось, это ничуть не впечатлило:

– Ты Сорри Фортуна, да? А я Бен.

– Я знаю, кто ты, – ответила она, не глядя на него и не останавливаясь. – Все это знают!

– Фуух, а я уж испугался, что все забыли о моём вчерашнем появлении! Вот было бы досадно – я так старался.

Теперь Сорри остановилась и всё-таки окинула его изучающим взглядом. В щеку под левым глазом глубоко врезался маленький шрамик. На лице играла кривая ухмылка.

– А, ну ясно: ты сильно испугался этого и решил убедиться – все помнят, что ты некромант, – сказала она, взглянув на его чёрную куртку с золотыми украшениями.

Бен взглянул на свой костюм и с наигранной неуверенностью прошептал:

– Думаешь, это сработает?

Сорри почувствовала, как её губы сами собой расплываются в улыбке. Его деланая озабоченность выглядела очень забавно. Она быстро отпрянула от мальчика: нельзя проявлять дружелюбие! Изогнув бровь, она повернулась и зашагала прочь. Бен последовал за ней. Да что же это такое!

– Ты можешь не преследовать меня?! – рявкнула она.

Бен даже растерялся:

– Вообще-то я тебя и не преследовал. Просто у нас занятия в одном кабинете.

Сорри охватила паника. Вот чёрт! Об этом она и не подумала. Как теперь помешать этому нахалу зайти в класс вместе с ней?

Сорри Фортуна всё ещё пыталась мысленно решить эту внезапно возникшую проблему, когда её взор затуманился и она увидела, как прямо перед Беном открылась дверь в коридор. Он не успеет остановиться!

– Осторожно! – Она рефлекторно протянула руку, останавливая мальчика, и тот упёрся грудью прямо в её ладонь:

– Эй, что…

Дверь распахнулась в миллиметре от лица Бена. Он уставился на дверь – а потом на Сорри. Проклятие! Как она вообще могла быть такой дурой! Если до него дойдёт, как обстоят дела с её видениями, ей можно распрощаться с обучением в Академии!

Он указал на дверь.

– Ты только что предвидела это? – прошептал он.

– Ничего я не предвидела, – огрызнулась она, отвернувшись. – Я не стала бы растрачивать свои видения на подобные нелепости. – Слова матери ранили Сорри даже тогда, когда она произносила их сама.

Повернувшись, она быстро пошла прочь и остановилась только у статуи женщины, заглядывающей в чашку с кофе. «Арома Бинс, гадалка на кофейной гуще, выпускница Академии «Фортуна»– гласила красная надпись на табличке.

Классная комната находилась за ближайшим углом. Перед дверью в ожидании начала занятий уже стояли несколько учеников. Сорри сразу узнала короткие яркие волосы Арканы Пентакль и белые сверкающие очки Эстреллы Астра. Когда девочка приблизилась, некоторые из собравшихся сразу же повернулись в её сторону. Эстрелла заинтересованно оглядела Сорри, а та, надеясь, что по ней не видно охватившего её волнения, быстро прошла мимо неё – заметив при этом, что толковательница звёзд и Кьяра, склонив головы друг к другу, о чём-то зашептались.

– У меня просто в голове не укладывается, что они приняли этого некроманта! – Краем глаза Сорри заметила Ваксину Лид: та, нахмурившись, разговаривала с Филом Хлором, теребя одну из множества своих тонких косичек с искусственной прядью ярко-красного цвета. Её собственные волосы были чёрными и вились мелкими кудряшками там, где не были заплетены в косички. – Похоже, в прошлый раз они ничему не научились.

Все разговоры, понятное дело, вращались вокруг Бена. И Сорри, как ни странно, вздохнула с облегчением. Это означало, что о НЕЙ никто не говорил. В этот момент Бен тоже присоединился к группе студентов, остановившись в некотором отдалении от Сорри.

– А мне что-то непонятно это всеобщее волнение, – сказал Фил, качая головой, отчего маленькая подвеска в виде дерева на его головной повязке качнулась. Мальчик говорил так медленно, что Сорри уже поняла – долго его слушать будет довольно утомительно. – Это просто один из видов предсказания, а их ведь не выбирают! Моя тётя Брианна, например, совсем не рада, что умеет гадать на сыре – особенно если учесть, что у неё непереносимость лактозы. Однако все в восторге от её прогнозов! У неё всегда есть чем перекусить!

Ваксина отпустила свою косичку и взглянула на Фила так, как если бы тот потерял рассудок:

– Ты хочешь сравнить самый опасный способ предсказания с сыром?

Но, прежде чем Фил успел ответить, двери класса распахнулись.

– А я уже начала думать, куда вы все запропастились, – воскликнула мадам Демейн. – Так, давайте-ка, хоп-хоп, быстро заходим в класс!

Огромные окна, обрамлённые тяжёлыми бархатными шторами, занимали одну из стен классной комнаты почти целиком. Высокий потолок усиливал это впечатление, и помещение казалось просто огромным. Лучи дневного света приветливо освещали всю комнату. Вместо столов и стульев здесь стояли кресла, в которых удобно разместились новоявленные студенты. Несколько невысоких ступеней вели на небольшое возвышение в той части комнаты, где висела доска. Перед ней встала мадам Демейн.

– Поздравляю вас всех с этим прекрасным первым учебным днём! У меня вы научитесь одному из самых важных навыков предсказания, который обязательно понадобится вам в вашей последующей профессиональной жизни, – искусству правильной формулировки и сообщения предсказаний.

– А разве самое главное в предсказании – это не само предсказание? – спросил Ба́тон, который, скорее, лежал в своём кресле, чем сидел.

Мадам Демейн недовольно поджала губы:

– Ну, до тех пор пока вы не являетесь лучшими предсказателями во всем мире, люди вряд ли станут вас слушать, если во рту у вас будет каша. А вспоминая ваше вчерашнее выступление, мистер Пентакль, я могу с уверенностью сказать, что вы далеко не самый лучший предсказатель. Так что для начала я предлагаю вам дать мне закончить и сесть на своём месте как подобает. Сесть, а не лечь!

В комнате раздались тихие смешки. Ба́тон покраснел и выпрямился. Громче всех смеялась Аркана. Голос её был низким и гулким, и звучал, если честно, немного странновато. Должно быть, она и вправду хорошо умела читать по губам, если поняла, как только что поставили на место её брата.

Ба́тон бросил в сторону сестры сердитый взгляд, снабдив его не менее гневным жестом, достал карты и принялся нервно тасовать колоду.

– Так вот, как я и сказала, – продолжила мадам Демейн, – умение правильно преподнести предсказание – это очень важное искусство, которое может смягчить даже самое плохое предсказание. Мистер Найт, не могли бы вы дать нам представление о том, как вы сообщаете свои прогнозы?

Морфеус, втиснувшийся в своё кресло так глубоко, что, казалось, слился с ним, вздрогнул от неожиданности:

– Кто? Я?

– Ну, вас ведь здесь единственного так зовут, верно? Слушайте: прошлой ночью мне снилась большая красная дверь, которая стояла посреди моря. Что вы на это скажете?

Сорри заметила, как дрожал Морфеус, когда вставал со своего места.

– Эта дверь была открыта или закрыта?

– А это важно? – поинтересовалась мадам Демейн.

Морфеус сразу стал как-то немного меньше ростом и, нервно поигрывая своим браслетом из бусин в виде тёмно-голубых облаков, ответил:

– Да. Дверь олицетворяет перемены в жизни. А если она открыта… ну, может быть, это и не так важно… – Его голос становился всё более тихим и ломким, пока наконец мальчик не замолчал.

Учительница вздохнула:

– Видите ли, мистер Найт, именно об этом я и хотела поговорить. Я уверена, вы разбираетесь в своём ремесле и отлично владеете онейрологией. Но, если вы запинаетесь и высказываете свои прогнозы с явной неуверенностью, все будут сомневаться в ваших способностях. Чётко формулируйте то, что вам нужно! Вы предсказатель, вы знаете правду, вы знаете больше, чем тот, кто вас спрашивает! – С этими словами она повернулась к доске и написала на ней: «УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ». – Ну, а следующим, пожалуй, будет… – мадам Демейн оглядела класс, – мисс Гласс, вы готовы?

Все повернулись к Кри́сталл. Та ничего не ответила и без единого признака волнения на лице беззвучно скользнула на пол рядом со своим креслом. Достав из своей мешковатой сумки хрустальный шар и разместив его на подушке, которую стащила с кресла, Кри́сталл, не моргая, сосредоточенно вгляделась в мерцающее стекло и стала медленно двигать руками над его поверхностью. Внезапно шар заполнился густым туманом.

– Великое несчастье постигнет кого-то в этой комнате. Страдания, обида и обман разрушат мечты этого человека и заставят его потерять всё.

В комнате воцарилась мёртвая тишина, если не считать звука разлетевшихся по полу карт Ба́тона, которые тот от ужаса выронил из рук.

Кровь зашумела в ушах у Сорри. Что, если Кри́сталл увидела её будущее? Что, если случится то, чего боится её мать? А вдруг это они потеряют всё?

Она взглянула на сидящего в самом последнем ряду Бена, который пристально смотрел на Кри́сталл и выглядел странно взволнованным. Глаза Эстреллы тоже нервно бегали по сторонам.

– Если вы намеревались напугать нас, мисс Гласс, – вам это удалось, – заговорила мадам Демейн, обводя рукой класс.

Только тогда Кри́сталл отвела глаза от шара и огляделась, явно удивившись, как напуганы её одноклассники.

– Иногда это может быть очень полезно, а порой даже необходимо, но такие ситуации встречаются крайне редко, – продолжала мадам Демейн. – Большинство людей, которые обращаются к нам за советом, ждут хороших новостей. Разумеется, я не призываю лгать, но плохие новости всегда должны подаваться в оболочке надежды. – И она написала на доске слово «ПОЗИТИВНОСТЬ». – Всегда озвучивайте ваши предсказания в позитивном ключе.

Кри́сталл нахмурилась.

– И как же мне позитивно передать зло и страдания? – тихим и несколько раздражённым голосом спросила она, видимо, не согласившись с заявлением мадам Демейн.

Но та, похоже, совершенно не заметила этого:

– Говорите о преходящих изменениях и всегда заканчивайте положительным аспектом.

Но Кри́сталл это не убедило:

– Значит, если я сломаю руку, то это будет преходящее изменение и, кстати, не так уж плохо, потому что в больнице мне подадут пирожные с малиной?

Многие студенты испуганно затаили дыхание. Как только Кри́сталл могла спросить такое?! Внезапно тишину в классе нарушило чьи-то прысканье, быстро перешедшее в смех. Все студенты повернулись к Бену, который тут же зажал рот рукой.

– Простите, – смутился он, заметив, что все смотрят на него. – Но вы не можете не признать, что это прозвучало довольно забавно.

Хотя большинство студентов смотрели на Бена в растерянности, Сорри видела, что Ба́тон и Тея тоже едва сдерживают смех. Бен был прав: подобное предсказание выглядит забавным. Однако Сорри не улыбалась. Она не должна считать смешным то, над чем смеётся некромант.

– Обсуждение малиновых пирожных – это и в самом деле смешно, мистер Дулу́м, – раздался голос мадам Демейн. – Если мы используем наши способности для бессмысленных целей вроде предсказания, какие будут подавать пирожные, то нам, вероятно, следует ещё раз подумать, правильно ли мы определили своё призвание. Предсказания предназначены для большего!

Теперь Сорри уже не надо было подавлять улыбку – она исчезла сама собой. Увы, только это она и могла – предвидеть, будут ли в больнице подавать пирожные с малиной или заменят их черничными.

– А теперь я хочу, чтобы вы объединились в пары и попрактиковались в навыках презентации, – объявила мадам Демейн. Студенты сразу же сформировали небольшие группки, и Сорри огляделась в поисках потенциального партнёра. Эстрелла и Кьяра выглядели как близнецы, которые наконец нашли друг друга. Фил вместе с Ваксиной забились в угол. В общем, вроде бы уже у всех была пара. Её взгляд остановился на Кри́сталл, которая полировала бархоткой свой шар и не делала никаких попыток найти себе партнёра. О-о. Но лучше уж эта гадалка с её хрустальным шаром, чем Бен! Сорри быстро села перед Кри́сталл.

– Будем с тобой? – И она изобразила самую дружелюбную улыбку, на которую только была способна.

Медленно, мучительно медленно Кри́сталл подняла глаза. По её лицу Сорри совершенно не могла понять, удивило ли её это приглашение, потому что его выражение оставалось всё таким же неподвижным. Может, она рассердилась? Кри́сталл, казалось, размышляла, и с каждой новой секундой Сорри всё больше уверялась, что не нравится ей. Поэтому она удивилась, когда та ответила:

– Ладно.

Эта девочка почему-то пугала Сорри ещё больше, чем Эстрелла или Бен. В разговоре с этими двумя Сорри могла хотя бы предположить, о чём они думают, а вот общаться с Кри́сталл было всё равно что беседовать с каменной стеной. Упражнение ещё даже не началось, а нервы Сорри уже были на пределе.

– Ну, я смотрю, все вы, кроме одного, нашли себе напарника. Мистер Дулу́м, в таком случае вы будете работать со мной!

Сорри посмотрела на Бена, который даже не попытался кого-то найти. Он знал, что с некромантом никто связываться не станет, а учитывая, что в классе тринадцать учеников, кто-то должен был остаться в одиночестве.

Сорри вздрогнула, заметив, что Кри́сталл изучает её пристальным взглядом. Она что-то заметила? Может быть, то, как Сорри смотрела на Бена? Или как изменилась в лице?

– Начнёшь?

Вопрос прозвучал так внезапно, что в первый момент Сорри даже не знала, что ей ответить. Она покосилась на часы.

– Давай сначала ты, – наконец сказала она.

Если ей повезёт, то у них не хватит времени на ещё одно видение и Кри́сталл не узнает, что максимум, на что способна Сорри, – это предвидеть вид пирожного. Аркана и Ба́тон уже склонились над картой, а Магнус изучал линии на ладони улыбающейся Теи.

– Я же только что высказалась перед всем классом. Не думаю, что смогу добавить что-то новое.

– И правда, – согласилась Сорри. И что ей теперь делать? В панике девочка принялась озираться по сторонам. Руна соорудил из металла огненную чашу, Кьяра любовалась ногтями Эстреллы, а Ваксина держала в руке кусок свинца. Взгляд Сорри остановился на Бене, который раскачивал маятник перед лицом мадам Демейн. И хотя учительница старалась казаться беспристрастной, она не сумела подавить свой скептицизм. В конце концов, Бен был первым некромантом, с которым она столкнулась в своей жизни.

– Я не думаю, что он злой, – вдруг сказала Кри́сталл.

Сорри быстро развернулась к ней:

– Да?

Кри́сталл тряхнула головой:

– В некромантии как таковой нет ничего плохого. Но даже если и есть – как один-единственный мальчик может быть опасен для всех нас?

Сорри уставилась на свои руки. На краях ногтей ещё виднелись остатки лака, который она не сумела полностью стереть накануне вечером.

– Верно, а может, это даже наш шанс, – тихо сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к Кри́сталл.

– Что ты имеешь в виду?

Поколебавшись, Сорри повторила то, что сказала Мерри:

– Возможно, именно он обеспечит воссоединение всех девяти дисциплин прорицания и мы больше не будем рассматривать некромантов как нечто плохое.

– Вы знали, что он придёт?

Вопрос Кри́сталл обрушился на Сорри как удар молнии, и девочка ошеломлённо уставилась на гадалку:

– Что? Нет! Этого не знал никто! Почему ты так решила?

– Твоя мать директор. Кое-кто считает, что вы всё это спланировали.

У Сорри отвисла челюсть. Так вот что имела в виду её мать.

– И кто же так думает?

Сначала Кри́сталл ничего не ответила, но потом её взгляд переместился куда-то в сторону. Даже не проследив за его направлением, Сорри поняла, что её напарница смотрит на Эстреллу.

– Конечно, кто же ещё, – пробормотала она.

Кри́сталл уже снова повернулась к Сорри:

– Ну? Так что там с твоим видением?

Сорри, пожав плечами, снова покосилась на часы. Ещё десять минут.

– Знаешь, когда вокруг так много людей, очень сложно сконцентрироваться. – Какая глупая отговорка! Но надо же ей каким-то образом избежать предсказания.

Однако для Кри́сталл этого объяснения оказалось достаточно.

– Понимаю, – кивнула она, и у Сорри с души словно свалился тяжкий груз. Кри́сталл взяла в руки свой хрустальный шар. Но, вместо того чтобы сделать предсказание самой, она передала свой магический предмет Сорри: – Если хочешь, можешь использовать мой шар.

Сорри почувствовала, что у неё остановилось сердце. Использовать её шар? Что Кри́сталл хотела этим сказать?

– Для чего?

Кри́сталл пожала плечами:

– Я слышала, что хрустальные шары иногда помогают вам, визионерам, сосредоточиться.

Тут Сорри увидела, что уголок рта Кри́сталл слегка дрогнул. Это она так улыбалась? Наверное, Кри́сталл всё это время просто хотела быть дружелюбной! С облегчением улыбнувшись, Сорри вернула хрустальный шар его хозяйке:

– Очень мило с твоей стороны, но я не стану этого делать.

– Почему? – Кри́сталл испытующе посмотрела на неё.

Сорри надеялась, что она не станет ничего спрашивать.

– Ну, потому, что я визионер, – ответила она так, как всегда говорила её мать. – Будет глупо, если я стану практиковаться со вспомогательными средствами и из-за этого так и не научусь предсказывать по-настоящему. – И Сорри одарила Кри́сталл извиняющейся улыбкой – и тут же увидела, как у той намёк на улыбку исчез, а выражение лица помрачнело.

– Хочешь сказать, что гадание на хрустальном шаре не является настоящим предвидением только потому, что, в отличие от тебя, мне этот шар нужен?

В ушах Сорри снова зашумело. Она же не это имела в виду!

– Да нет же: гадание на шаре – это настоящее предвидение! Я только о том, что я всё-таки визионер…

– Да, я уже поняла, – прошипела Кри́сталл, забирая у Сорри шар. Девочка, которая буквально секунду назад была такой спокойной, вдруг резко переменилась. – Я просто хотела тебе помочь. Правильно все говорят, что вы, визионеры, считаете себя лучше других. – Она запихнула шар обратно в сумку. – То, как прорицатель делает предсказания, ничего не говорит о нём самом. Хотя к тебе это, наверно, не относится. Наверняка то, что ты только что сказала о Бене, тоже ложь!

1 Разновидность гадательной техники – маятник зажимается между пальцами и раскачивается, давая ответы «да» или «нет» (здесь и далее прим. ред.).

2 Она же доска Уиджа. Доска для спиритических сеансов. На ней вырезается алфавит, цифры и слова «да» и «нет». Вызванный дух двигает планшетку, давая ответы.

3 На листке по кругу пишутся алфавит и цифры, на блюдечке рисуется стрелка. Блюдце нагревают, кладут на него пальцы и задают вопрос. При ответе блюдце поворачивается, указывая на ту или иную букву или цифру.

Продолжить чтение