Жестокое солнце

Если где-то поздно ночью встретили вы незнакомца

Кто любит солнце? Только крот.

Лишь праведник глядит лукаво,

Красоткам нравится урод,

И лишь влюбленный мыслит здраво.

Лентяй один не знает лени,

На помощь только враг придет,

И постоянство лишь в измене.

Франсуа Вийон, «Баллада истин наизнанку»

Три вороны на дороге расклевывали человеческую руку. Нетерпеливо каркали, подпрыгивая, толкались, блестя бусинками глаз, и спешили урвать кусок синюшно-багровой плоти, пока злые люди не начали кидать камнями.

Это все проклятая война виновата! Рут поморщилась, захлопнула окно и спустилась вниз, в трактир. Хотела позвать Филония, но он словно сквозь землю провалился – как, впрочем, всегда, когда требовалось поработать. Поэтому Рут прихватила с собой палку с острым железным трехгранником на конце и вышла на единственную улицу, сиречь Северный тракт.

Деревня их была на самом краю мира, дальше – Темнолесье. Тракт делил деревню надвое, дальше изгибался и шел не на север, а скорее на северо-запад, по самому краю Темного Леса, почти до Гномьих гор. Но вот привыкли называть Северным испокон веков.

По весне помер старый князь, и наследнички вяло грызлись за не самый лучший удел. Вроде и единственная дорога мимо той половины мира, где жили чудовища, а вроде и медвежий угол, где ни налогов собрать, ни девок красивых найти. Доход был только с купеческих караванов, которые пользовались Северным трактом, но с началом войны их стало в разы меньше, а гномы и вовсе торговать отказались.

Однако даже сюда, в глушь, докатились слухи о Черных легионах. Вслед за слухами пришли беженцы, а за ними – голод и чума. И дезертиры с мародерами, конечно. Лучшим свидетельством конца времен и по совместительству ужасным предзнаменованием была та самая мертвая рука, радовавшая сейчас ворон. Что дальше – кровавый дождь?

Рут машинально коснулась ножа, закрепленного на бедре. Крутанула палкой, отгоняя ворон, вгляделась в оторванную, раздутую руку, смердящую как будто на половину деревни. Мужская, несвежая, без уродливых нарывов, с кольцом. Что без нарывов – хорошо, значит, владелец не был болен. А вот кольцо, да еще и золотое – плохо. Если бегут даже зажиточные, теряя конечности, скоро война придет на порог. А идти ей некуда.

Рут раздраженно ткнула острым концом в мертвую плоть и понесла ее перед собой, как трофей. В главный вход, выходящий на дорогу, заносить не стала. Обогнула здание трактира, открыла калиточку в заборе, огораживающем задний двор, и уже там брезгливо стряхнула руку в костер, который горел на заднем дворе круглые сутки. Коровьи лепешки, хворост, мусор – все сожрет очистительное пламя.

Здесь Рут даже один раз избавилась от двух оборванцев, кто думал, что одинокая женщина – лакомый кусочек. Сама не верила, что вот так вот просто разбила одному голову посохом, а второму острым концом глаз проткнула – все случилось очень быстро. Хорошо ночь была, никто не заметил возню под забором трактира. Так что Рут оттащила тела на все тот же задний двор и сожгла, а потом долго отмывалась и плакала.

Даже трусливому дезертиру Филонию (по-простому, Фильке) Рут с полгода назад чуть было не размозжила голову посохом, приняв за насильника и грабителя. Его спасло то, что он пал на колени прям на пороге и принялся ее умолять о пощаде.

Рут пожалела дурака, сбежавшего из княжеского ополчения, да сама оказалась не умнее – потому что сдуру взяла его в помощь по хозяйству, и зря. Филька был ленивым и хитрым, ел много, делал мало. Но хоть выглядел внушительно – здоровый, чернявый. Робкие селяне пугались, и тонкий ручеек предложений руки и сердца, текущий к Рут со времен смерти старого Ласло, наконец иссяк окончательно. Зато и насильники поотстали.

Ласло Моховой был прежним хозяином трактира, варил дерьмовое пиво и неплохие лечебные настойки. Жирный, кривоногий, лысый, ходил в любую погоду в засаленном ватном халате и маловатой ему дырявой шапчонке, опираясь на кривую, но крепкую палку, которой больно колотил мальчишек, обзывавших трактирщика колдуном. Ласло же спас пять лет назад Рут от смерти, но сделал ее своей служанкой. А еще Ласло действительно колдовал ночами и знался с нечистой силой из Темнолесья. Даже удивительно, что умер просто так – свалился с лестницы прошлой зимой, залившись собственным пивом, и свернул шею. А трактир перешел к Рут.

Рут поворошила багровые угли, прокаливая наконечник палки от возможной заразы. Завтра кольцо из пепла заберет. Замурлыкала Пляску повешенного, уж больно песенка просилась к ее настроению. Надо собрать ценности и вещи, если придется бежать. Она давно решила, что убежит только в самый последний момент, если земля загорится под ногами, ведь у нее была причина здесь торчать безвылазно.

Она часто расспрашивала беженцев, что происходит на землях, которые захвачены Черным магистром. Люди сходились только в одном – там беда. Оставшихся не ждет ничего, кроме долгой и мучительной смерти. Дороги украшают «свечи магистра» – столбы с облитыми смолой людьми, которые горят заживо неделями. Растут новые леса – не из берез, елей да осин, а из насаженных на колья пленников, тоже живущих в таком состоянии долго благодаря порченной магии. Однако были и те, кто оставался, несмотря на самые кошмарные слухи. Вот только рассказать, что там на самом деле, они по понятным причинам не могли.

Черного магистра вроде бы именовали Каэтано Горо. А вот народ, свой и захваченный, прозвал поначалу колосажателем – но Горо любил разнообразие в казнях, по слухам. А еще собирался завоевать весь мир. Черный – и все тут сказано. Детей он отнимал у родителей и забирал в свой дворец, и больше о них ничего не было слышно. Поговаривали, Горо специально отказывался от королевских и императорских титулов, называя себя всего-то Великим магистром Ордена черных рыцарей, никогда не снимал уродливой маски и уничтожал всех несогласных самыми страшными и невообразимыми способами.

Истории одна ужаснее другой ползли впереди армии завоевателей. Рут делила на десять те россказни, которыми ее потчевали беженцы в обмен на хлеб. Но война подступала, и так невовремя. Засушливое лето кончается, придет дождливая осень, а за ней холодная зима. Впереди неприятельские войска, позади лес с чудовищами, в перспективе неурожай и болезни. А у Рут вся надежда на сегодняшнюю волшебную ночь.

Рут пять лет исправно ходила в лес в эту самую ночь, дважды чуть не погибла. Но надеяться не перестала. Сегодня она опять возьмет вещицу, которую тогда сумела припрятать от Ласло, и пойдет в лес просить.