Академия лжи. 2 серия: Испытание доверием

Утром Академия словно возвращалась к жизни, как ни в чём не бывало. На плацу перед главным корпусом выстроились студенты и преподаватели – общая линейка, назначенная давно. Однако привычной оживлённости не было: вместо смеха и разговоров – лишь перешёптывания, мгновенно смолкавшие при взгляде дежурных кураторов. Серое октябрьское небо нависло низко, отражаясь в окнах мрачными бликами. Осенний ветер шуршал опавшей листвой по брусчатке, добавляя холодного шёпота в повисшую тишину. Он скользнул взглядом по фасаду главного здания: мрачные витражи, горгульи в тени карнизов будто наблюдали за собравшимися. Академия высилась, как храм с тайной внутри, и сейчас все ждали слов своего первосвященника – ректора.

Александр Леонтьев стоял сбоку, рядом с другими преподавателями, и наблюдал за толпой студентов. Он видел бледные лица, потухшие взгляды – словно за одну ночь ребята повзрослели на несколько лет. В первой шеренге, у самого пьедестала флага, стоял Кирилл Белов: спина прямая, лицо бесстрастное, золотой значок на лацкане поблёскивал в утреннем тусклом свете. Чуть поодаль заметна была поникшая фигура Павла Королёва – тот глядел себе под ноги, сжав кулаки так, что костяшки побелели. В памяти всплыл прошлый вечер: Павел, рыдающий над телом друга, и ледяной голос Соколова: «Или хотите присоединиться к нему?». Леонтьев невольно сжал челюсти, прогоняя вспышку гнева. Сейчас не время. Сейчас – спектакль.

На ступени парадного крыльца поднялся ректор Орлов, в тёмном костюме и академической мантии поверх него. Его лицо оставалось спокойным, лишь жёсткие складки у рта выдавали напряжение. Рядом остановился куратор Соколов, сложив руки за спиной. Когда колокол на башне пробил девять, Орлов поднял руку, призывая к вниманию.

– Друзья, – начал ректор негромко, но голос его разнёсся над двором отчётливо. – Вчера нашу Академию постигло горе. Мы потеряли одного из наших студентов – Никиту Алексеева.

По рядам прошёл тяжёлый вздох. Кто-то приглушённо всхлипнул. Орлов выдержал паузу, склонив голову, будто отдавая дань памяти. Александр тоже опустил взгляд, хотя внутри него всё кипело от протестующей мысли: «потеряли» – как будто речь об несчастном случае, об неизбежности. Но Никиту убили, был уверен он. И убийцы сейчас здесь, среди нас, хладнокровно играют свою роль.

– Это трагедия для всех нас, – продолжал Орлов. – Молодая жизнь оборвалась внезапно. По предварительным данным, причиной стало… эмоциональное перенапряжение и несчастный случай. – Ректор слегка нахмурился, подбирая слова. – Никита испытывал трудности, с которыми не сумел справиться. Мы, как наставники, скорбим, что не уберегли его.

Леонтьев заметил, как в толпе дёрнулся Павел: поднял голову, глядя прямо на Орлова. Глаза парня полыхнули возмущением. Александр еле заметно покачал головой, предупреждая: не встревай. Павел опустил взгляд, но губы его шевельнулись, выдавая беззвучный протест.

– Хочу подчеркнуть, – продолжил тем временем Орлов, – что в Академии всегда доступна поддержка. Если кто-то из вас чувствует стресс, страх или отчаяние – обращайтесь к психологической службе. – Он жестом указал на Леонтьева. – Профессор Леонтьев, наш новый специалист по психологии, готов помочь каждому в трудную минуту.

Десятки глаз обратились к Александру. Он ощутил это внимание как прожектор: испытующее, недоверчивое. В горле встал ком. Конечно, назначить его «психологом для успокоения» – ход тонкий. Если он сейчас выйдет вперёд и скажет правду о Никите, доверия не получить. Александр коротко кивнул присутствующим, стараясь придать лицу уверенное и сочувственное выражение.

Орлов тем временем вздохнул и отвёл взгляд в сторону флагштока, на котором полоскалось знамя Академии.

– Мы сделаем всё, чтобы подобное не повторилось. Никита навсегда останется в нашей памяти членом семьи Академии, – голос ректора дрогнул ровно настолько, чтобы прозвучать проникновенно. – Объявляю минуту молчания.

Наступила густая, давящая тишина. Только ветер шелестел листвой. Александр склонил голову, но украдкой посмотрел на Орлова. Тот стоял, прижав руку ко груди, лицо печальное – образцовое воплощение скорби. Ни тени фальши не обнаружить, если не знать его холодных серых глаз, сейчас опущенных. «Бесподобный актёр», мрачно подумал Леонтьев.

После минуты Орлов вновь поднял голос, неожиданно перейдя на более твёрдый, деловой тон:

– Жизнь продолжается, друзья. Мы должны извлечь урок из случившегося – поддерживать друг друга, доверять и не бояться просить о помощи. В этом духе руководство Академии приняло решение провести сегодня запланированное ранее командное упражнение. Его цель – укрепить взаимное доверие между вами.

Студенты переглянулись настороженно. По рядам пробежал ропот недоумения. Леонтьев тоже изумился про себя: так скоро после трагедии устраивать упражнение? Однако Орлов говорил уже бодрее:

– Упражнение называется «Испытание доверием». Вас разобьют на пары, и перед каждой парой будет стоять выбор: действовать сообща или… действовать в личных интересах. От вашего выбора будет зависеть ваш результат. Надеюсь, все сделают правильные выводы, – он обвёл присутствующих строгим взглядом. – Потому что доверие – основа нашего сообщества.

«Доверие… основа лжи», пронеслось у Александра. Слова ректора звучали благородно, но он чувствовал: за этим фасадом скрыт очередной манёвр. Внутри защемило дурным предчувствием. Неужели им мало одной жертвы?

– Детали вы узнаете на инструктаже через час, – заключил Орлов. – А сейчас – прошу всех разойтись по занятиям. И помните: двери моего кабинета всегда открыты для тех, кому нужна поддержка.

Он кивнул, и Соколов, сделав шаг вперёд, скомандовал:

– Линейка окончена. Всем по расписанию!

Толпа начала медленно расходиться. Студенты шептались, кто-то украдкой вытирал слёзы, кто-то хмуро молчал. Кирилл Белов одним из первых отдал честь куратору и уверенно зашагал к учебному корпусу, ни на кого не глядя. Его пример тут же попытались скопировать остальные «золотые» – несколько ребят с такими же значками собрались вокруг него, стараясь выглядеть столь же невозмутимо.

Павел двинулся по аллее почти последним. Леонтьев заметил это и, извинившись перед коллегой, тихо пошёл следом.

Александр догнал Павла возле каменной скамьи у дорожки. Тот остановился, понурив голову.

– Павел, – негромко окликнул Леонтьев.

Парень вздрогнул и обернулся. Лицо его было бледным, глаза воспалены от недосыпа. Увидев профессора, он выдавил слабую улыбку:

– Здравствуйте, Александр Сергеевич.

– Как вы? – тихо спросил Леонтьев, подходя ближе. – Держитесь?

Павел сглотнул, отвёл взгляд в сторону, на убегающих по аллее студентов.

– Они… – голос его задрожал от возмущения. – Они всё вывернули, как им нужно. Никиту выставили слабым… будто он сам виноват…

Губы его скривились, глаза блеснули слезами, которые он старался сдержать.

– Тише, – Александр положил руку ему на плечо. – Я всё понимаю. Но сейчас ничего не докажешь.

Павел сжал кулаки, зашептал, наклонившись к Леонтьеву:

– Это они довели его… и теперь ещё учение устраивают, как ни в чём не бывало. "Испытание доверием"… – он горько усмехнулся. – Какое доверие, когда они сами…

Он осёкся, вовремя прикусив язык. Леонтьев оглянулся: неподалёку проходили двое преподавателей, не обращая на них внимания, но осторожность не повредит.

– Понимаю. Держитесь, Павел. Мы должны быть умнее, – тихо произнёс Александр. – Если это действительно игра… нужно сыграть свои роли. Пока.

– Надолго ли? – хрипло спросил парень, в голосе его звучала отчаянная злость. – Сколько ещё… пешек они угробят?

Леонтьев не сразу нашёлся, что ответить. Это же вопрос, который он и себе задавал ночью.

– Не знаю, – честно сказал он. – Но знаю одно: Никита не простил бы нам, если бы мы сейчас сломались. Ради него… будем держаться. И искать правду.

Павел посмотрел профессору прямо в глаза и кивнул.

– Я с вами, – прошептал он. – Во что бы то ни стало.

Спустя час, как и было объявлено, в подземной аудитории B3 вновь собралась группа студентов. Александр, войдя вслед за ними, почувствовал знакомый холод каменных сводов. Полукруглые окна под самым потолком едва пропускали дневной свет; в зале горели старые бра, бросая дрожащий желтоватый свет. В душном воздухе пахло пылью и сыростью; обстановка больше походила на склеп или подземную капеллу, чем на классную аудиторию. Всё напоминало вчерашнее упражнение – только настроения у всех теперь были куда мрачнее.

Дмитрий Евгеньевич Соколов стоял в центре, держа папку. При появлении профессора он коротко кивнул ему:

– Александр Сергеевич, рад, что вы снова с нами. Сегодня ваше наблюдение тоже будет полезно.

Леонтьев вежливо кивнул в ответ и расположился сбоку, чуть поодаль, облокотившись на край кафедры. Он достал блокнот – теперь уже не просто для вида, а чтобы фиксировать всё подозрительное.

– Итак, приступим, – начал Соколов, обводя взглядом притихших студентов. – Как уже сказал ректор, сегодня стартует упражнение "Испытание доверием".

Он выделил голосом название, словно рекламный слоган. Паузу нарушил скептический хмык с задних рядов – кажется, от того самого парня в чёрной форме, которого Леонтьев вчера заметил. Соколов нахмурился, но сделал вид, что не заметил.