Аколит Хозяйки Забвения

Глава 1

Что значит не прёт…

Я посмотрел вслед уезжающему автобусу, выругался и, перейдя дорогу, зашёл на территорию парка. Да, наверное, умнее было вызвать такси, но в карманах пусто, и на карте закончились деньги. Приложения банка на этом телефоне у меня нет, а устанавливать я его буду целую вечность. Проще дойти до метро пешком.

День не задался с самого утра. Сначала я проспал, потом неловко повернувшись, опрокинул на ноги чашку горячего чая. Не смертельно, но достаточно неприятно, особенно когда ты надел единственные чистые джинсы. Ещё хорошо, что я пью чай без сахара, а то бы вообще труба.

Впрочем, на этом неприятности не закончились. Когда выходил из дома, позвонила подруга и известила о том, что мы с ней перешли в свободное плавание. Нет, к этому все шло давно, и сохранять отношения не было смысла, но почему оно случилось сегодня? Семнадцатое ведь совсем не тринадцатое, и на дворе даже не пятница.

В довесок ко всему – дорогу перекопали, мне пришлось делать крюк и закончилось все этим автобусом. Очень хочется верить, что это дерьмо было последнее. Не хотелось бы опаздывать на работу. Только ведь устроился, м-да… Бегать я пока, к сожалению, не могу, но времени вроде хватает, так что все не так плохо, как кажется.

Вообще за чёрной полосой всегда следует белая, и такая вот череда неприятностей обязательно завершится удачей. С женщиной познакомлюсь красивой или выиграю в лотерею. Впрочем, я не азартный, поэтому никаких билетов покупать, конечно, не буду. Лучше подожду какую-нибудь красотку.

Размышляя так, я повернул за палатку мороженого, вышел на просек[1] и увидел впереди две полицейские машины, возле которых находилось человек десять народа. Территория справа от дороги была обнесена желтыми лентами, и там определенно что-то случилось. Кому-то, судя по всему, сегодня повезло ещё меньше, чем мне.

В кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку, посмотрел на экран, хмыкнул и, поднеся аппарат к уху, произнёс:

– Здравствуй, Андрей! Что-то ты рано сегодня.

– Привет, командир, – поздоровался старлей. – Мне Настя Орлова только что звонила. Женькина жена.

– Что-то случилось? – уточнил я, глядя на стоящие впереди полицейские автомобили. – Надеюсь ничего…

– Женьку и Ваню Акатова вчера привезли в Москву…

– Что с ними? – внутренне похолодев, уточнил я. – Живы?!

– Да, оба в Бурденко, – ответил Андрей и пояснил: – Их, как и нас с тобой, посекло осколками, но Настя сказала, что жить будут. У Вани, наверное, ампутируют левую руку. В общем, для них тоже теперь только гражданка.

– Да и хрен с ним, – я облегченно выдохнул. – Главное – живы.

– Ну да, – согласился старлей и добавил: – Настя завтра ещё позвонит, сориентирует. Ты как в выходные?

– Свободен, – я вздохнул, вспомнив о разговоре с уже бывшей подругой. – Звони в любое время.

– Добро! – произнес старлей и отключился.

Я убрал телефон в карман, покачал головой и мысленно выругался.

Не знаю, но, может быть, все сегодняшнее невезение предвещало этот звонок? Ради того, чтобы они были живыми, а не двухсотыми? За десять лет на службе начинаешь верить во всякую чушь. И в приметы, и в Бога, и в черта. Как бы то ни было, день сегодня начался не так уж хреново. Ну а гражданка – это лучше, чем цинковый ящик. Я вот уже почти что привык. Хожу практически не хромая. Ну а простреленные бок и грудь – это такая фигня. До свадьбы, говорят, заживет.

Когда я проходил мимо полицейских машин, дорогу мне преградил молодой парень. В летней рубахе, синих джинсах с чёрной сумкой на поясе. Видя, что я обратил на него внимание, парень предъявил удостоверение и представился:

– Лейтенант Сибирцев. Уголовный розыск. Седьмое УВД ВАО.

– И что тебе нужно от меня, лейтенант? – остановившись, я вопросительно поднял брови.

– Нам нужен ещё один понятой, – парень убрал удостоверение в карман и кивнул в сторону огороженной территории. – Это займёт минут десять-пятнадцать. Вам только поприсутствовать и подписать.

– Я опаздываю на работу…

– Мы выдадим вам справку с печатью, – тут же заверил меня лейтенант. – Предъявите ее на работе, и вас не оштрафуют.

М-да… Меня и так никто штрафовать не стал бы, но это вроде как выход. Торопиться не нужно, и значит, бедро вечером не будет болеть. Как закончу здесь, позвоню Петровичу и все ему объясню. Он, конечно, поржет, но зато я не буду чувствовать себя виноватым. Да, мне, конечно, не хотелось со всем этим связываться, но вряд ли эта история получит хоть какое-то продолжение. Подпишу, где надо, получу справку и пойду себе подобру-поздорову. Ну и государевым людям помогу.

– Хорошо, – согласился я. – Говорите, что нужно делать?

– Идите за мной, – парень сделал приглашающий жест и поинтересовался: – У вас паспорт с собой?

– Да, – ответил я и, пройдя вместе с лейтенантом вокруг полицейских машин, оглядел огороженную территорию.

Посмотреть тут было на что… Посреди небольшой полянки, в десяти метрах от группы деревьев на траве, в луже крови лежал безголовый труп. Мужчина, в костюме с сумкой вроде моей, лежал на боку, подогнув под себя правую руку. Галстук, сорочка и пиджак были заляпаны кровью, сумка слетела и валялась в метре от тела. Небольшая и вроде закрытая, так что вряд ли этого несчастного кто-то пытался ограбить. Тут скорее непонятно другое. Голову этому мужику определенно срубили. Судя по крови, произошло это именно здесь и не больше часа назад, но кому, на хрен, такое понадобилось? Ритуальное убийство? В парке завелись самураи? Впрочем, какая мне разница…

Возле трупа работали фотограф и какой-то мужик в штатском – очевидно, эксперт. В пяти шагах справа от них, на траве, возле брезентовых носилок сидели два молодых парня в синих робах медицинских работников. Ещё один курил у машины скорой помощи, которую я сразу не заметил – она стояла за высокими кустами возле дороги.

Впереди, возле одного из деревьев, растущих в двадцати метрах от дороги, сидели два бомжа. Судя по отсутствию наручников, к убийству они никакого отношения не имели, но оно и понятно. Эти товарищи в первую очередь распотрошили бы сумку убитого, ну или вывернули бы карманы. Скорее всего они к нему даже не приближались.

Возле бомжей стояли трое мужчин в гражданской одежде и с ними двое патрульных. Ещё трое полицейских в форме дежурили метрах в тридцати справа на краю поляны, не пропуская случайных прохожих с той стороны парка. Шестой – с капитанскими погонами – сидел на пассажирском месте ближней машины, положив на колени пятнадцатый АК[2], и записывал что-то в блокнот.

– Давайте паспорт, – потребовал лейтенант и, забрав мой документ, направился к машине, в которой сидел полицейский.

Через пять минут опер вернулся с листком бумаги и, отдав мне паспорт, сделал приглашающий жест.

– Пойдёмте, Алексей Михайлович. Нам нужно провести личный досмотр.

– Тех бомжей? – я убрал документ в сумку и посмотрел в сторону обозначенных кадров. – А они-то каким боком к этому трупу?

– Спали в тех кустах, когда мы приехали, – лейтенант кивнул налево в сторону зарослей. – Стали опрашивать, а один несёт какую-то чушь.

– Может, белая горячка? – хмыкнул я, направляясь за оперативником к дереву. – У них же она перманентно.

– Если бы… – лейтенант вздохнул, и в этот момент до меня донеслись слова бомжа – того, что сидел на корточках слева.

– Вот не верите мне, а он и за вами придёт! Увидите, тупоголовые! Одно слово: менты!

Мужик выглядел колоритно. В драной испачканной куртке на голое тело, таких же штанах и одном тапке на босой левой ноге. При этом на правой виднелся драный шерстяной носок, надетый, видимо, для симметрии. Второй бомж выглядел похоже и несло от них преизрядно. Когда подходили к дереву, ветер как раз подул в нашу сторону.

– Вот проспишься, Анисимов, тогда и запишем твои показания, – хмуро произнёс опер, которому на вид было лет сорок или чуть больше. – Книги бы тебе писать, дураку. Такие сюжеты придумываешь.

– Да был он! Вот те истинный крест! – бомж перестал чесать свою грязную голову и, выпучив глаза, коряво перекрестился. – Натуральный демон! Двухметровый, чёрный весь, в капюшоне! И глаза горят как два оранжевых фонаря.

– Как ты глаза разглядел, фантазёр? – хмыкнул второй парень в гражданском. – Утро же было. Какие на хрен глаза?

– Оранжевые! Как у змеи! – Анисимов возмущённо посмотрел на оперативника. – Они ж под капюшоном – в черноте! Я как увидел из кустов – так со страху и обоссался.

– И не только обоссался, – мой провожатый поморщился от нестерпимого запаха и тронул старшего оперативника за плечо. – Василий Данилович, вот привёл второго понятого.

– Отлично! – мужик обернулся, посмотрел на меня и перевел вопросительный взгляд на своего подчиненного.

– Ветров Алексей Михайлович, – подсказал начальнику лейтенант и протянул ему заполненный документ.

Тот пробежал глазами по листку, поднял на меня взгляд и представился:

– Майор Зорин. Зам по розыску. Седьмое УВД.

– Здравствуйте, – я кивнул в ответ. – Мне сказали, что долго оно не продлится.

– Так и есть, – майор обернулся и нашёл взглядом старика, который стоял чуть в стороне и с интересом наблюдал за работой криминалиста с фотографом. – Сейчас вы вместе с Геннадием Николаевичем поприсутствуете при досмотре этих товарищей, – он кивнул на бомжей. – Это и правда недолго.

Передав листок второму оперативнику, майор попросил нас со стариком подойти и направился к бомжам, чем вызвал мое глубокое уважение. Мне почему-то казалось, что досмотр будет проводить встретивший меня лейтенант, но настоящий профессионал не доверит такое молодому сотруднику. Да, от бомжей воняет и вряд ли у них что-то найдется, но тут не учебка. Молодых нужно учить, а не воспитывать.

– Поднимайся! – приказал майор разговорчивому бомжу. – И руки разведи в стороны.

– Да, начальник, – мужик покладисто кивнул, встал и наши с ним взгляды встретились.

– Давай уже, шевелись! – поторопил его Зорин, и в следующий миг произошло странное.

Глаза у Анисимова почернели. Он шагнул вперёд, схватил меня за руку и плаксиво запричитал:

– Ну хоть ты им скажи, что он придёт и всех убьёт! Ты же с виду нормальный!

М-да… Я никогда не жаловался на скорость реакции. Даже после ранения, госпиталя и долгой реабилитации, все оставалось по-прежнему. Вот только убрать руку или оттолкнуть бомжа я не смог. Тело стало словно бы ватным, а в голове зазвучали странные звуки, похожие на сбивчивый шепот. В тот момент, когда бомж схватил за руку, Мое запястье словно сдавило в раскаленных тисках. Кожу обожгло и одновременно с этим чудовищно заболели раны. Жар мгновенно поднялся до локтя, а потом предплечье заледенело. Стало трудно дышать, перед глазами на миг потемнело.

– А ну назад! – в себя меня привёл резкий окрик майора. Зорин отшвырнул бомжа к дереву и, придержав меня за руку, уточнил: – Что с вами?! Плохо?!

– А хрен его знает, – тяжело дыша, прошептал я и, вытерев со лба пот, пояснил: – Последствия болезни. Так иногда бывает…

На самом деле такого со мной ни разу не было, но не говорить же майору о черных глазах и горячечном шепоте. К слову, на предплечье и запястье никаких следов не осталось. Глаза у бомжа снова стали нормальными, но раны еще продолжали болеть. В голове шумело, хотя никакого шепота я уже не слышал.

Боль потихоньку отступала, дышать стало легче, но что опять не так с моим организмом?! Не хватало ещё загреметь в какую-нибудь психушку. Десять дней назад закончилась реабилитация, ходить начал нормально, а тут такая херня…

– Давайте я позову врача? – предложил стоящий позади лейтенант.

– Нет, не нужно, – я покачал головой. – Говорю же – бывает.

– Хорошо, – майор кивнул и, переведя взгляд на бомжа, рявкнул: – Руки развёл! И только попробуй мне дернуться.

Обыск длился пару минут, и все это время я пытался понять, чего же мне не хватает? Мало того, что боль прошла как-то удивительно быстро, так ещё и появилось какое-то странное чувство, очень похожее на голод. При этом ни есть, ни пить мне совсем не хотелось, но внутри что-то тянуло. И ещё во всем организме появилась странная легкость, слегка изменились зрение и обоняние. Предметы вокруг добавили объема и четкости, добавилось запахов, но они стали терпимее. Вонь от бомжей не воспринималась так резко. Ощущение такое, словно вмазался дурью[3]. Наверное, так и сходят с ума?

Как я и думал, у бомжей ничего не нашли. Это если не считать мелочи и пустого пузырька из-под какого-то лекарства. Закончив с обыском, майор обернулся к нам со стариком и кивнул:

– Спасибо! Пройдите к машине, подпишите документ и больше вас никто не задерживает.

– Мне нужна справка…

– Да, конечно, – майор посмотрел на Сибирцева. – Евгений, выдай документ гражданину.

Мы прошли к машине, в которой сидел капитан с автоматом, и подписали протокол. Старик бодро попрощался и ушел, а Сибирцев залез в салон в поисках нужного бланка. Я стоял возле машины, смотрел по сторонам, прислушивался к себе и мысленно матерился. Нет, по ощущениям все было очень даже неплохо. Раны не болели, непонятный голод слегка поутих, и чувствовал я себя превосходно. Так, словно не было этого проклятого года. И это произошло после того, как бомж схватил меня за руку. Непонятный ступор и чёрные глаза… При этом видел их только я. Такое же нельзя не заметить! Не знаю, но, может быть, этот Анисимов юродивый? Лечит прикосновениями? Ага, хорошая отмазка, чтобы не идти к психиатру.

– Вот, возьмите, – Сибирцев вылез из машины и протянул мне листок с печатью. – Спасибо, Алексей Михайлович.

Я ответно поблагодарил лейтенанта, свернул листок и убрал его в сумку. В этот момент впереди истошно заорал бомж.

– Вон он! – Анисимов указал рукой в сторону деревьев. – Тот самый демон!

Я повернул голову и выругался.

– Твою ж мать! – потрясенно выдохнул лейтенант и одним движением расстегнул поясную сумку.

Анисимов не соврал. К дежурящим на краю поляны патрульным шел странный тип в длинном черном плаще с рукавами, с накинутым капюшоном и оранжевыми, сука, глазами! Не знаю, откуда он появился, но трое бойцов, судя по их поведению, увидели его только в тот момент, когда заорал бомж.

Когда я повернул голову, один из них уже падал на траву. Двое других сообразили, что происходит и вскинули автоматы, но выстрелить ни один из них не успел. Непонятное существо в чёрном плаще, развело в стороны руки, и из рукавов плаща к патрульным вытянулись чёрные веревки, ну или что-то похожее. Два немаленьких бойца словно словили по пуле и, замерев на середине движения, стали заваливаться на траву. Громко выругался обернувшийся фотограф, и события понеслись вскачь.

Полицейские – не спецназ, но ребята среагировали оперативно. Первым «проснулся» Зорин. Майор выхватил пистолет и три раза выстрелил на поражение. Одновременно с этим Сибирцев достал свой ПМ из поясной сумки и, отшагнув вправо, произвел два выстрела по незнакомцу. Капитан передернул затвор и выскочил из машины. Патрульные возле дерева вскинули свои автоматы. Оперативник, находившийся рядом с майором, обернулся и тоже выхватил пистолет. Фотограф что-то закричал и попятился, медики повскакивали с земли, бомжи неуклюже побежали в сторону зарослей.

Наверное, и мне умнее было бы попробовать отсюда сбежать, но я этого делать не стал. Не в моем состоянии бегать, но была и другая причина. Дело в том, что этот урод показался мне очень знакомым. Я словно встречал его не один раз, и при взгляде на эту фигуру в плаще в душе поднялась спокойная ненависть. Странное, идиотское чувство неправильности. У меня нет знакомых с горящими оранжевыми глазами, но этот не знаю кто определенно был моим личным врагом, без привязки к происходящему. Не такой как духи, или тренировавшие их пиндосы. Нет – этот враг настоящий, истинный, который всегда на другой стороне и которого обязательно нужно убить. А ещё я откуда-то знал, что полицейским его не достать. Тридцать метров – смешная дистанция. Из ПМ не промахнется даже ребёнок, а тут пять выстрелов и две короткие очереди, но противник даже не почесался.

Все это пронеслось в голове за мгновение, и я, скрывшись за кузовом автомобиля, продолжил наблюдать за происходящим, одновременно пытаясь разобраться в собственных чувствах.

– Да сдохни ты, мразь! – зло прорычал Сибирцев и произвёл ещё два выстрела из своего пистолета.

Зорин успел дострелять магазин и потянулся за запасным, когда ублюдок в чёрном выбросил вперёд правую руку, хлопнув на ветру рукавом. Мгновение спустя в середине поляны появился большой чёрный шар, и из него в разные стороны выстрелили тонкие щупальца.

Картина происходящего отпечаталась в голове, чудовищная в своей неправильности. Висящий в воздухе шар, и вытянувшиеся к людям отростки. В следующий миг перед глазами появилась какая-то пленка, и дыхание вышибло из груди.

Я открыл глаза и понял, что сижу, привалившись спиной к машине. Грудь, бедро и бок болят, но не так, чтобы сильно. Слева, раскинув в стороны руки, лежит лейтенант. Рот парня приоткрыт, глаза стеклянные. Поляна впереди завалена трупами. Зорин, второй опер, фотограф, криминалист, двое врачей и бомжи – слева у зарослей. Эта тварь убила их всех, но я почему-то пережил этот гребаный шар…

В какой-то момент сознание прояснилось окончательно, и я привычно выкинул из головы все ненужные мысли. Выжил и выжил, думать об этом буду потом, если получится.

По всему выходило, что сознание я потерял ненадолго, поскольку урод в чёрном плаще был ещё здесь. В мою сторону он не смотрел – шёл через поляну к зарослям, где лежали оба бомжа. Мгновенно оценив ситуацию, я скосил взгляд направо и увидел то, что хотел. Возле раскрытой двери машины, рядом с трупом капитана полиции в траве лежал автомат. Покойник не успел сделать ни одного выстрела. Он только дослал патрон и снял оружие с предохранителя. Полтора метра всего до него, и я дотянусь. Сдохну потом от боли, но когда на кону жизнь… И да, я помнил, что пули этого урода не берут, поэтому дергаться буду только тогда, когда не останется других вариантов.

Убийца тем временем подошёл к телу Анисимова и, вытащив из-под плаща чёрный меч, одним коротким ударом отрубил бомжу голову.

О-хре-неть, и по-другому не скажешь. Причём меня поразило не то, что ублюдок в плаще отрубил голову человеку, а то, как легко это у него получилось. Ты и специальным топором так не сразу научишься, а уж мечом-то, да всего лишь с удара… Впрочем, после того, на что я тут уже насмотрелся, можно поверить во все. Вот только вряд ли это чем-то поможет.

Убийца тем временем убрал меч и поднял с земли голову. Взяв ее в две руки и поднес лицом к капюшону. Простояв так секунд десять, он что-то неразборчиво прорычал, а затем отшвырнул голову в сторону и резко обернулся ко мне. Наши взгляды на миг встретились, и я не раздумывал ни секунды.

Мне казалось, что сделать это будет непросто, но все произошло словно на тренировке. Рванувшись вправо, я схватил автомат, совершил кувырок и встал в позицию стрельбы с колена. Одновременно с этим урод выбросил в мою сторону правую руку.

Мне не хватило мгновения, слишком долго валялся в госпиталях… В тот момент, когда я доводил прицел, в меня прилетела какая-то черная мерзость. В груди тут же заледенело, перед глазами снова появилась полупрозрачная пленка, и сознание погрузилось во тьму.

Глава 2

Сука!

Я очнулся и понял, что лежу на деревянном полу. Открыл глаза, поморщился от запаха гнили и, подтянув автомат, принял сидячее положение. Выругался от боли в боку, поморщился и с удивлением оглядел помещение, в котором сейчас находился.

Просторный деревянный зал с арочными окнами, из которых стекло осталось только в одном. Повсюду валяются гниющие обломки допотопной мебели. Грубые скамьи, треснувший стол с примитивной резьбой и корявой фигурой на столешнице. Два полуразвалившихся шкафа, куски истлевшей материи, большой ржавый стакан или что-то похожее, и человеческие кости у правой стены под уцелевшим окном. Сижу в вырезанном на половых досках кругу, внутри которого изображена какая-то птица. Вернее, ее скелет. Рисунок и круг сохранились нормально, но…

Но это же какой-то гребаный бред! Какой-то древний общинный дом? Может, сельсовет времён революции, ну или хрен пойми что. Наверное, так и сходят с ума? Я в психушке? Или уже умер? Только откуда тогда эта боль в боку, и почему у меня в руках автомат?

Хмыкнув, я осмотрел «Калаш», снял магазин, выщелкнул досланный патрон и добавил его к остальным. Пожал плечами, установил магазин, мгновение поколебался и снова дослал патрон. Не понимаю, что происходит, где нахожусь и как здесь оказался, но оружие должно быть готово к работе.

Судя по всему, я не псих и пока что живой. Сумасшедшим не выдают автоматы, а мертвые не могут думать и испытывать боль. Однако если я жив и нормален, возникает целое море вопросов, и нужно хотя бы попытаться во всем разобраться.

Ладно по порядку… Судя по всему, бомж передал мне что-то, и это «что-то» очень нужно тому ублюдку в плаще. Сначала оно было у того мужика, чей труп лежал посредине поляны. Покойник передал это «что-то» бомжу, и урод в плаще этого сразу не понял. Что ещё? Тот шар, который убил всех находящихся на поляне – это определенно какая-то магия, ну или что-то очень похожее. Ведь по-другому логично объяснить это дерьмо нельзя. Да, бред, но помещение, в котором я оказался – такой же бред! Однако я здесь! Сижу в вырезанном кругу со скелетом пернатой твари, чувствую запах гнили и вижу висящую в небе Луну! Ладно, хрен с ней, с Луной, нужно понять, что со мной происходит.

Та штука, которую передал Анисимов, защитила меня от вражеского заклинания и потом перенесла сюда. Хорошо, допустим, но тогда вопрос: на хрена он мне ее передал? Она же могла защитить и перенести его самого. Ответ только один: эта штука сама решает, где ей удобнее находиться. То есть я тоже кому-нибудь ее передам? Или что? Хотя… Оно ведь как-то влияет на сознание. Анисимов говорил о демоне, но я того мужика таковым не считал. Истинный враг, да… Тот, кого нужно убить именно мне. Возможно, я последний носитель? Хорошо, что еще?

Непонятный голод, пленка перед глазами и сейчас меня куда-то тянет. Так, словно в отпуске перебрал и нужно дойти до ближайшего магазина за спасительным пивом. Ну, допустим, пленка – это та самая защита, голод – нехватка какой-то энергии, а на то, куда меня тянет, сейчас схожу и взгляну. Лучше бы, конечно, за пивом, но выбирать не приходится. Самое поганое – это то, что я не чувствую в себе никакой магии. Ведь если ты влез в такое дерьмо – она должна была появиться! В книжках и фильмах оно происходит так.

Усмехнувшись и обозвав себя идиотом, я поднялся на ноги, ещё раз обвёл взглядом зал и подошёл к лежащим под окном костям. Остановившись, оглядел останки и задумчиво почесал щеку. На костях сохранились куски истлевшей одежды. Чёрной и определенно не синтетической. Сами кости вроде бы целые, и, скорее всего, этот человек умер своей смертью. Да, я не патологоанатом, но скелетов повидал и это определенно представитель моего вида. Странно, что его не сожгли и не предали земле, но если этот зал в таком состоянии, то живых людей там, за дверью, я не найду.

В общем, это вся информация. Не понимаю, что происходит, но я жив и чувствую себя прекрасно. Бок больше не болит. Эта непонятная хрень, что во мне, похоже, способна притуплять боль. Спасибо ей за это, да… и я попробую отплатить добром за добро. Схожу и посмотрю, куда она меня так тянет. Колдовской силы не появилось, но зато есть пятнадцатый «Калаш», а с ним я обращаться умею.

Оглядев напоследок помещение, я перехватил левой рукой автомат и направился к открытым дверям. Перешагнув через порог, по привычке резко ушел вправо, огляделся и, не увидев опасности, озадаченно хмыкнул.

Местность вокруг вполне соответствовала тому, что я увидел в доме у себя за спиной. Какая-то деревня или что-то похожее. Десяток покосившихся деревянных строений, торчащая из земли скала и большая вода. Поселение находилось на острове, и противоположный берег не просматривался ни с одной стороны. Справа вниз вели каменные ступени. Там на берегу лежали три большие лодки с мачтами, но, судя по их виду, уплыть отсюда у меня не получится. М-да…

И нет, я не идиот и давно понял, что это не Сокольники, но все же теплилась надежда, что меня не закинуло в какую-то задницу. Карелия, или какой-нибудь уголок в Сибири… Вот только это ни хрена не Карелия, и, судя по всему, вообще не Земля. Ну да… Две Луны в небе это в два раза больше, чем нужно. Одна белая, другая ярко голубая. Звёзды вроде такие же, но это слабое утешение.

Хотя, а какого хрена я парюсь? Чего я ждал от жизни? Вторая группа инвалидности, пенсия и работа в гражданской конторе? Тот снаряд разделил мою жизнь на две части. Из комроты спецназа в пенсионеры. Да, страна меня не оставила, друзья нашли работу, о которой помечтает любой, но сам-то я не ощущал себя полноценным. Мечтал снова в Сирию, или хотя бы в Мали. Чтобы сделать ещё заход и подохнуть как человек. На хер мне эта гражданская жизнь? Шансов не было, но, видимо, тот, кто наверху, почувствовал это желание. И вот я здесь, в чужом мире, на острове, с автоматом. И если даже подохну, то ничего страшного. Я ведь о таком и мечтал.

Грустно усмехнувшись, я изучил взглядом дома вокруг и, не заметив опасности, направился по дороге в обход скалы. Туда, куда меня так тянуло.

Дорога только угадывалась. Все вокруг поросло густой травой. Тут и там, возле домов и на дороге лежали человеческие кости. Возможно, тут прошла какая-то эпидемия? Хотя, во время болезни люди, как правило, умирают дома. Здесь же смерть застала жителей в разных местах. Не знаю, как давно это случилось, но деревня брошена уже как минимум лет пятьдесят. Может больше, но какая мне разница? Я не испытывал ни жалости, ни сострадания к этим несчастным. Наверное, потому что не воспринимал происходящее всерьез. Не, ну реально же – клиника. Средневековая деревня, скелеты и мужик с автоматом. Неплохой сюжет для какого-нибудь фэнтезийного фильма.

Дома в этой деревне напоминали колодцы. Небольшие. Примерно три на три метра и около пяти в высоту. Крыши – треугольные, черепичные. Закреплены на четырех торчащих столбах, между которыми ничего нет. Не знаю, но, наверное, тут не бывает зимы. Иначе бы на хрена нужны были эти террасы?

Погода, к слову, стояла хорошая. Градусов двадцать, или чуть больше. Легкий ветерок пах большой водой и какими-то травами. В звездном небе ни облачка. Из звуков – только шум прибоя и поскрипывание ветхих конструкций. Видимость отличная. Местные луны больше земной раз так примерно в двадцать. Их света достаточно, чтобы видеть местность вокруг в мелких деталях.

Все пока что неплохо. В том смысле, что я жив и могу нормально передвигаться. С едой и водой проблем не возникнет, а все остальное пока скрыто в тумане. Не знаю, где я и как отсюда потом выбираться, однако голову греть пока что не стоит. Слишком много всего свалилось, чтобы все это быстро обдумать. Схожу посмотрю, куда меня тянет, потом обыщу дома и дальше уже буду что-то решать.

Размышляя так, я дошёл до одиноко стоящего домика, за которым дорога поворачивала направо в обход торчащей скалы, и в этот миг интуиция заорала о смертельной опасности. Одновременно с этим за спиной раздались хлопки, и я, ни мгновения не медля, прыгнул за деревянную стену.

Почти успел, но чуть-чуть, как говорят, не считается. Многострадальные бок и плечо рванула резкая боль. Ещё одна стрела пролетела около уха, остальные ушли в молоко.

Выматерившись и скрывшись за домом, я быстро оценил ситуацию и, не раздумывая, забежал в дверной проем. Стрелков там никак не меньше пяти, пространство за поворотом открытое, и скрыться от них не получится. Просто не успею никуда добежать. Стрелять из-за угла – тоже не вариант. Эти твари не дадут высунуться. Зайдут с двух сторон и расстреляют в упор. Да, кого-то из них я, конечно, убью, но мне от этого легче не будет. Раны вроде не опасные. Бок и плечо разорваны стрелами, но двигаться оно не мешает, и значит не все так плохо, как кажется.

Забежав в небольшую прихожую, я ударом ноги выбил хлипкую дверь и взлетел наверх по рассохшейся лестнице. Оглядевшись, перевел автомат на стрельбу одиночными и, поднявшись над стеной возле одного из столбов, первым же выстрелом снял одного из бегущих к дому стрелков.

Гребаный цирк, по-другому не скажешь. Шестеро мужиков в темных кольчугах в приплюснутых шлемах с полями, наподобие шапелей. Луки средние, с гнутыми дугами. На поясе у каждого короткие ножны, за спинами – колчаны. Вся эта гоп-компания, судя по всему, выбежала из того же строения, куда перенесло меня. Тот вырезанный на полу круг, очевидно, какой-то портал. Ну или что-то похожее. Стрелять они стали не раздумывая. Значит, их кто-то отправил по мою, блин, скромную душу. Шестерых, ага, но это, скорее всего, не последние.

Поймавший пулю мужик выронил лук и ничком завалился в траву. Пока он падал, я снял ещё двоих одиночными, и остальные наконец-то поняли, откуда их убивают. Резко остановившись, все трое слитно спустили тетивы, а дальше произошло странное. В том смысле, что увернуться от пущенных с пятидесяти метров стрел оказалось не сложнее чем поймать мяч, который бросил в тебя ребёнок. И не только это…

Один из лучников, стреляя, проорал: «Сдохни предатель!», и я его прекрасно понял! Гортанный незнакомый язык. Ничего общего с английским, французским, арабским, или курдским, но звуки сложились в слова. Впрочем, думать об этом буду потом, сейчас и без того хватает проблем.

Одна из стрел с глухим звуком ударила в столб, две другие ушли в молоко, и я как в тире расстрелял оставшихся противников. Полсотни метров для «Калаша» – не расстояние. Небольшая поправка на высоту, и попал бы даже ребёнок. Последний лучник успел произвести ещё один выстрел, и, в тот момент, когда он подох, окрестности огласил чей-то яростный рёв. Неизвестный зверь ревел из того самого дома. Очевидно, он перенесся сюда следом за этими уродами. Гребаный портал! Сколько их ещё тут появится?

Пару секунд спустя раздался оглушительный треск. Дверной косяк вылетел вместе с частью стены и из дома выбежал огромный ящер. Ну или кто-то очень похожий. Издали не разобрать, но в холке эта тварь была не ниже трех метров и весила несколько тонн! Мощное горбатое туловище покрывали пластины грязно-серой брони. Массивную голову венчали костяные наросты, похожие на рога, глаза горели желтым огнём.

Безошибочно определив, где я нахожусь, чудовище взревело и, сверкнув глазами, рвануло по дороге вперёд. Следом за ним из дома выбежал мужик в плаще с короткой палкой в руке и, выбросив правую руку, швырнул в меня огненный шар.

Твою же мать! Чего я ещё сегодня не видел?! Дракона? Привидение? Бабу ягу?

Определив мага главной угрозой, я произвёл по нему два одиночных выстрела и, сместившись влево, прикрылся запястьем. В следующий миг брошенное заклинание ударило в один из столбов и, снеся его, брызнуло в разные стороны жидким огнём. Дом содрогнулся, перед глазами появилась знакомая пленка, в лицо дохнуло жаром и запахом паленых волос. Край крыши и стена загорелись, невредимый маг пробежал вперед и швырнул в меня еще один шар, и я, матерясь, произвел по нему еще три одиночных выстрела.

Этого оказалось достаточно. Третья пуля, пробив непонятную защиту, угодила противнику в голову. Маг взмахнул руками и рухнул на землю. Второй огненный шар ударил в край стены, обдав меня жаром, а в следующий миг дом содрогнулся от чудовищного удара.

Живой БТР с разгона ударил головой в стену, перед глазами мелькнула голубая луна и я, не устояв на ногах, упал на бревенчатый пол. Бок и плечо прострелила резкая боль, руку обожгло, но автомат я не выпустил. Яростно ревя, чудовище ударило снова, дом закачался, крыша обрушилась, в лицо пахнуло запахом дыма.

Выматерившись в очередной раз, я прыгнул в лестничный люк, ощутимо приложился плечом и, не устояв на ногах, завалился в груду какого-то мусора. По ушам ударил оглушительный треск, часть потолка обрушилась вместе с лестницей, на голову посыпались доски.

Стиснув зубы от боли, я выкатился из двери и в этот момент дом с треском рассыпался. Ящер, торжествующе взревел, расшвырял мордой бревна и тут заметил меня. Вот даже не знаю, что он при этом подумал, но вряд ли что-то хорошее. Желтые глаза чудовища налились кровью, и оно, оскалив загнутые клыки, утробно рыкнуло и пошло на меня.

Жесть! И по-другому не скажешь. Встав на колено и, сдвинув регулятор огня, я засадил в морду ящера длинную очередь, но этого не хватило. Пули рванули плоть, чудовище обиженно взревело и, налетев на меня, резко повело мордой. Снизу вверх, справа налево, стараясь перехватить меня челюстями.

Мне каким-то чудом удалось увернуться. Сильный удар отбросил метра на три, ребра хрустнули, дыхание вышибло из груди, перед глазами на миг потемнело, но автомат остался в руках. Ударившись о землю, я прокатился по траве, вскочил на ноги и с ненавистью нажал спусковую скобу. Или он или я… Третий раз просто не встану. Сейчас, или уже никогда!

Пущенные в упор пули простучали по морде разворачивающегося чудовища. Ящер нашел меня взглядом, покачнулся, обиженно взревел и, сделав шаг вперед, завалился на землю.

Я выдохнул, прижал автомат к груди и тяжело опустился на оба колена.

Гребаная жизнь! Голова раскалывалась, все тело ощущалось как одна сплошная рана, одежда промокла от крови, сильно болело бедро.

Выматерившись, я открыл сумку и достал из неё пачку обезболивающего. Кинул в рот четыре таблетки, разжевал их и, проглотив горечь, снова поднялся на ноги. Торчать тут – не вариант. Сюда ведь могут прийти ещё какие-нибудь уроды, а у меня в рожке осталось не больше пяти патронов. Погано, что сам я себя перевязать не смогу. Футболка и куртка прилипли, но раны вроде бы не опасные, и их сейчас лучше не трогать.

Еще, наверное, стоит обыскать трупы, но сделаю это потом. Из лука все равно стрелять не умею, меч мне сейчас не поможет. Много бы я навоевал с клинком против мага и его ручного чудовища?

Кинув взгляд на окровавленную тушу ящера, я повесил автомат на плечо, застегнул сумку и направился дальше. Обошёл скалу, огляделся и озадаченно хмыкнул, заметив каменную постройку.

Небольшой готический храм, часовня или, может быть, церковь. В Европе таких строений хватает. Стрельчатые арки, черно-белые окна в проржавевших металлических рамах и четыре небольших шпиля по углам, увенчанных облезлыми крестами, похожими на перечеркнутую букву «Х». Размеры: примерно двадцать на тридцать метров и около двадцати в высоту. Большая часть окон выбита, фасад в верхней его части пересекает ветвистая трещина, портик[4] частично обвалился, три из шести колонн осыпались и превратились в груды камней.

Самым странным было то, что при виде этой непонятной постройки я испытал странные чувства. Теплоту, грусть, досаду и злость. Словно вернулся в родной дом после долгой разлуки и обнаружил, что его разрушили какие-то твари. Не знаю, откуда это чувство взялось, но сегодня лимит удивления уже исчерпан. Слишком много непонятного навалилось на мою больную голову. Обернувшись и не увидев врагов, я направился к этому странному зданию, зашёл внутрь, огляделся и выдохнул.

Это и правда был какой-то храм, но посвящён он был явно не светлому богу, поскольку выцветшие рисунки на стенах совсем не походили на сцены из жизни святых. Ангелы с чёрными крыльями, мужчины и женщины с отрешенными лицами в длинных одеждах без рукавов. Стоят возле разрытых могил и запрокинув головы смотрят в небо, где в воздухе, на фоне чёрного солнца висит девушка, половину лица которой художник изобразил в виде черепа. Вторая половина – бледная, с густыми чёрными волосами. Рот слегка приоткрыт, череп оскален. На девушке надето длинное платье и тёмный плащ с откинутым капюшоном. Руки разведены в стороны, и они тоже разные. В правой – нормальной – девушка сжимает длинный волнистый клинок, левой – костлявой – указывает на чёрное солнце.

Не знаю, что со мной не так, но при взгляде на этот рисунок я не испытал никаких негативных эмоций. Наоборот. Увидев картину, я осознал, что восхищаюсь изображенной на ней девушкой. Так же, как и те люди, что смотрят на нее с кладбища. Не знаю, кто она, но, скорее всего, богиня и точно не светлая. Значит мое второе «я» тоже из этих, что стоят на разрытых могилах? М-да…

Остальные изображения на стенах похожие: мужчины, женщины с черными крыльями, какие-то жуткие существа, похожие на демонов, и обычные с виду люди. Некоторые с оружием и в броне.

В торцевой части храма, за потрескавшимся алтарем, большой осыпавшийся барельеф, по всему залу разбросаны обломки гниющей мебели, подсвечники, обрывки темного полотна и куски деревянных крестов. Судя по всему, этот храм был когда-то разграблен.

Вандалы разбили стекла, сломали мебель, погнули подсвечники, но почему-то не тронули алтарь и стоящие возле него статуи. Переведя взгляд на одну из них, я поморщился и почувствовал, как в душе колыхнулась лютая ненависть. Одновременно с этим понял наконец зачем меня «позвал» этот храм.

От четырех фигур стоящих по сторонам алтаря к жертвенной плите тянулись едва заметные невесомые ленты какой-то непонятной субстанции. Сами фигуры были похожи на африканских идолов, которых мне доводилось видеть во время службы. Уродливые раздутые тела, непропорционально большие головы с грубыми чертами лица. Приплюснутые носы, круглые пустые глаза, овальные пасти из которых и тянется эта полупрозрачная хрень. Непонятно откуда, но я, вдруг понял, что эти каменные истуканы вытягивают из алтаря Силу, которой там осталось немного. Нужно остановить этот процесс, но только как это сделать? Каждый идол весит килограммов по триста. Возможно, если получится их уронить, этот процесс оборвется? Не в моем состоянии ворочать каменные глыбы, но других вариантов не вижу.

Подойдя к первому истукану, я осмотрел его и толкнул правой рукой. Бестолку. Каменный урод даже не пошевелился. Я выругался, поправил на плече автомат, толкнул голову идола обеими руками и почувствовал дикий холод. Левая ладонь заледенела. Холод поднялся до плеча, перед глазами потемнело. Стало трудно дышать, по телу прокатилась противная судорога, а в следующий миг голова истукана отломилась как какой-нибудь кусок пенопласта. Каменный обломок с грохотом обрушился на пол, и я, морщась от боли, удивленно посмотрел на свою окровавленную ладонь. Кровь натекла из разорванного стрелой плеча. Немного, но, видимо, это и послужило причиной разрушения идола. Не знаю как, но других вариантов не вижу. Засохшей крови на ладони достаточно, и если моя догадка верна…

Подойдя ко второму идолу, я уперся ему в голову левой рукой и все повторилось. Холод, боль, темнота перед глазами и отломанная голова. Чувствовал я себя отвратительно, но нужно закончить то, что требует от меня этот храм. Возможно, после этого меня отправят назад? Ведь здесь, на острове, выжить будет проблематично. Слишком ослаб. Хотя, у мертвых стрелков в заплечных мешках, скорее всего, есть еда и вода. Может быть, найдутся какие-то местные медицинские пакеты? Ну или что-то такое… Посмотрю, в общем, но сначала нужно доломать этих уродов.

В тот момент, когда у четвертого идола отвалилась башка, я уже еле стоял на ногах. Перед глазами плыло, и то, что случилось дальше, показалось горячечным бредом. В тот момент, когда последний обломок ударился об пол, по поверхности алтаря побежали ветвистые трещины. Спустя секунд пять, немаленькая каменная плита осыпалась грудой песка, над которой в воздухе осталось полупрозрачное облако Силы, которую вытягивали эти уроды.

В следующее мгновение из этого облака сформировался призрак юной девушки. Той самой, что была на картине. Она шагнула ко мне, и в голове прошелестели затухающие слова на незнакомом чужом языке.

– Здравствуй… Возьми… То, что могу… Возьми и закончи, что ты начал…

Произнеся это, призрак исчез. Сила втянулась мне в грудь, тело заледенело, и я с трудом устоял на ногах.

Чувствительность к телу вернулась через пару секунд. Я по инерции отшагнул назад, ошарашенно выдохнул, обернулся, но ничего за спиной не увидел. Получается, эта Сила впиталась в меня?! Твою же мать! Какого хрена тут вообще происходит?!

Эта прозрачная девушка со мной поздоровалась! Отдала Силу и попросила что-то закончить. Проблема в том, что кроме холода я ничего не почувствовал и уж точно не понял, что ей от меня надо. Она ведь этого не сказала.

Выругавшись, я прикрыл глаза, сжал правой рукой ремень автомата и стиснул зубы, пережидая приступ боли. Здесь, в храме, больше дел не осталось. Нужно заставить себя дойти до трупов этих уродов и осмотреть их мешки. Пить уже хочется нереально. Должен чем-то себя занять, иначе расслаблюсь и потеряю сознание. Думать о произошедшем буду потом. Сейчас бесполезно. Мысли ворочаются в голове как мельничные жернова.

Стоило мне об этом подумать, как в груди снова заледенело. Дыхание перехватило, и в голове прозвучал звонкий девичий голос:

– Приветствую, старший! Спасибо, что вернул меня из забвения! Я рада, что ты снова рядом со мной.

Одновременно с этим болью обожгло раны, но мгновение спустя места попадания стрел заледенели и перестали ощущаться, словно их не было. Открыв глаза, я обернулся и понял, что моя крыша уехала уже окончательно. Теперь только галоперидол и тёплые ванны. Ну или чем там лечат неизлечимо больных головой?

Передо мной в воздухе висела девушка с большими стрекозиными крыльями. Очень худая, длинноногая, с едва заметной грудью и бледным треугольным лицом. На вид лет семнадцать-восемнадцать. Рост что-то около двадцати пяти сантиметров. С короткими до плеч светлыми волосами и большими зелёными глазами с прямым змеиным зрачком. Босая. Одета в полуистлевшее платье, но оно ее совершенно не портит. Скорее наоборот. Глаза светятся, тело окружено слабым голубым ореолом, крылья едва заметно шевелятся. Так, что на них заметен тонкий узор, напоминающий мелкую паутину. Странно… Ведь по логике она должна ими махать как стрекоза или какая-нибудь колибри. Хотя, какая тут, на хер, логика?! Девчонка со стрекозиными крыльями! Передо мной! В воздухе! И она разговаривает! Интересно, что я еще тут должен увидеть?!

С трудом уложив происходящее в своей больной голове, я кивнул и осторожно произнёс:

– Здравствуй! А ты, собственно, кто?

Произнес и осознал, что не только понимаю её, но и говорю с ней на одном языке. Причем, совершенно естественно. Так, словно знаю этот язык с самого детства. Впрочем, удивляться буду потом.

– Здравствуй, ага, – девчонка весело усмехнулась и изобразила в воздухе подобие книксена. – Я Лейсиа Мортема. Фея Смерти и твоя бессменная спутница. Можешь называть меня Лесой.

– Ого, – я выдохнул и поморщился. – Настоящая банши[5]? Ты пришла меня забрать? В Чистилище? Ну или куда там принимают таких?

– Тебе по голове прилетело, старший? – на лице девушки появилось иронично-участливое выражение. – Все твои раны я залечила, но душевные не могу. С ними справляйся как-нибудь сам. – Девчонка картинно нахмурилась и, чуть подавшись вперёд, объявила: – Я твоя спутница, а не проводница за Грань! Ты ещё должен выполнить наказ Госпожи!

– А моя госпожа – Смерть? Я правильно понимаю?

– Неужели вспомнил? – в голосе стрекозы снова прозвучала ирония. Леса совершила кульбит и, подлетев к картине на стене, указала рукой на висящую в воздухе девушку. – Двуликая Госпожа Асана. Владычица Сумеречных Краев, где никогда не заходит Чёрное Солнце. Богиня Смерти и Великой Вереницы Перерождений. Хозяйка Темной Судьбы.

М-да… Впрочем, я и сам уже догадался, что как-то связан с этой богиней. Осталось узнать ответ на самый главный вопрос.

– Хорошо, – я кивнул и, посмотрев на фею, уточнил: – Тогда расскажи обо мне. Кто я такой, и что должен сделать для Госпожи?

Ситуация идиотская. Та непонятная хрень, которую передал мне бомж, как-то связана с этим миром. Собственно, она меня сюда и закинула за мгновение до атаки того урода в плаще. Больше ведь некому. Здесь меня узнал образ богини и передал Силу, с помощью которой как-то появилась эта мелкая язва. Фея Смерти, ага… Девчонка меня признала и вылечила каким-то магическим образом. Раны ведь и правда больше не чувствуются. А я ещё хотел поискать в мешках мертвых стрелков какие-нибудь лекарства. Но у меня теперь есть свой персональный медицинский пакет. Со стрекозиными крылышками, в истлевшем платье, как у мертвой невесты из мультика Тима Бёртона. Забавно, да, но если отсюда свалить не получится, то придётся соответствовать образу. Нужно хотя бы узнать, что от меня хочет богиня.

– Я не знаю, – Леса подлетела ко мне и виновато пожала плечами. – Мы с тобой отправились в забвение, старший. Наши души повреждены, и быстро их восстановить не получится. С памятью та же проблема. Я, как и ты, почти ничего не помню. Остались лишь жалкие обрывки воспоминаний. Сохранилась только наша с тобой связь, но я даже не знаю имени твоего теперешнего воплощения.

– Меня зовут Алексей – я вздохнул и сделал приглашающий жест. – Пойдем, обыщем вещи убитых. Мне нужны еда и вода.

Хреново, конечно, но, да и ладно. Сейчас реквизируем воду у трупов, и подробно ее расспрошу. Что-то ведь она все-таки помнит?

– Странное у тебя имя, незнакомое, – догнав меня, Леса полетела чуть впереди слева, и в этот момент с улицы донеслись странные звуки.

Сняв с плеча автомат, я быстро подошел к двери. Шагнул за порог, резко сместился вправо, огляделся и выдохнул. К храму шел мертвый ящер! Тот самый, которого я недавно убил! С развороченной пулями мордой и вытекшим правым глазом! То, что чудовище мертво, не вызывало сомнений, но как его тогда убивать? В смысле возвращать в мертвое неподвижное состояние? Ну или как оно еще называется? Ящер находился в полусотне метров от нас и не проявлял видимой агрессии. Сейчас же сорвется с места и…

– И что тебя так удивило? – Леса вылетела вперед и, кивнув на ящера, обернулась ко мне. – Сила Госпожи подняла корна и связала его с тобой. Очевидно, раньше ты мог подчинять себе подобных существ – вот он и привязался к тебе после смерти.

– То есть он не атакует?

– С чего бы? – Леса хмыкнула. – Ты же его убил и привязал. Он теперь твой. – В следующий миг девушка вздрогнула, посмотрела на скалу впереди и, обернувшись, выпалила: – Сюда пришел Враг! Тебе нужно уходить!

– И куда же мне уходить? – я непонимающе поморщился, перехватив левой рукой автомат, с сомнением посмотрел на дорогу.

– Иди туда, откуда пришел! – быстро произнесла девушка. – Я подожду тебя в Сумерках.

В тот момент, когда Леса произносила эти слова, ее фигура стала прозрачной. Девушка метнулась ко мне и коснулась ладонью щеки. Кожу обожгло холодом, перед глазами стало темно, и я понял, что куда-то лечу.

Глава 3

Гребаная жизнь!

Я очнулся и понял, что лежу на траве. Автомат в руке, безумно хочется пить, все тело ломит так, словно его пропустили через мясорубку. Нет, раны не болели: ни старые, ни новые, но после сегодняшних приключений и этих полетов в непонятно куда, я чувствовал себя как лужа блевотины. И да, проблеваться очень хотелось, но, к сожалению, нечем.

Выматерившись, принял сидячее положение, открыл глаза, огляделся и усмехнулся. Леса вернула меня обратно в Сокольники. Я очнулся возле круга, за палаткой с хот-догами, в полукилометре от того места, где все началось. В принципе – логично. Там, на острове, я примерно столько и прошёл. Нет, есть ещё вариант, что я сдвинулся, но как тогда объяснить кровь на одежде, автомат и приятный холод в груди? А ещё ломоту в суставах и желание проблеваться?

Нет, чисто теоретически, я мог отобрать у капитана автомат и устроить на поляне стрельбу, но среди полицейских не было лучников. При этом мои куртка и футболка разорваны стрелами, поскольку пулями так не попасть. Может быть, отходил, отстреливаясь, и ободрался? В Сокольниках, ага, за палатку хот-догов, и меня до сих пор не нашли. Чего только ни придумаешь, чтобы не принимать очевидное. Нет, я, конечно же, сдвинулся, но немного не так.

Слетал на неизвестный остров, пристрелил шесть каких-то мудаков и мага вместе с чудовищем. Затем навестил храм, получил подарок от его хозяйки и поболтал с прикольной девчонкой. Эта Леса и правда классная девушка. Залечила на мне все, что возможно. Старые раны тоже теперь не болят, и нужно будет сходить к врачу провериться. Фея Смерти, ага… Думал, они по другой части, но в сказках же было что-то про мертвую воду, которая заживляла все раны? Может быть, и тут что-то такое? Впрочем, думать об этом буду потом, сейчас нужно решить, что делать дальше. И кстати…

Я открыл сумку, достал телефон, посмотрел на часы и хмыкнул. С того момента прошло чуть меньше пары часов, значит на поляне сейчас аврал. В общем, нужно идти туда, и автомат умнее было бы где-нибудь спрятать, чтобы не появляться с оружием. Вот только я не хочу под статью. Ведь если «Калашников» кто-то найдёт, мне потом не отмыться. Поэтому пойду и отдам операм, ну или кто там сейчас на поляне? Ну а то, что рожок расстрелял – так идут они на хер. Если бы не стрелял, то и автомата никто бы уже не увидел.

Окончательно определившись с решением, я поднялся на ноги, снял куртку и замотал как мог в неё «Калаш». Затем вышел из-за палатки на круг и направился к нужному просеку.

Народу в этот час в парке было немного: мамочки с колясками и маленькими детьми, пенсионеры, праздно шатающиеся прохожие. Вид окровавленного мужика с уставшей физиономией и непонятным свёртком в руке позитива не вызывал. Люди шарахались, женщины прятали за спины детей, а какая-то тетка словила ступор и замерла с раскрытым ртом на дороге. Я учтиво с ней поздоровался, обошёл и, вытащив телефон, позвонил на работу. Все-таки окровавленный мужик с телефоном меньше пугает людей чем просто мужик, да и предупредить начальство необходимо.

Особо не распространялся. Сказал, что приболел и сегодня не появлюсь. Там знают, кто я такой, поэтому вопросов не задавали. Договорив, убрал трубку, вышел на просек и присвистнул. Народу там и правда было немало.

Шесть машин скорой помощи, три – полиции, микроавтобус с эмблемой Росгвардии и штук пять иномарок с мигалками. Просек оцепили с двух сторон. Возле хмурых ребят с автоматами толклись четверо журналистов с камерами и микрофонами, но их за оцепление не пускали.

Меня заметили издали, и сразу же поняли, что конкретно я несу в правой руке. Трое СОБРовцев пошли навстречу и, идущий справа старлей спокойно потребовал:

– Бросай автомат!

– Да, – я кивнул и, наклонившись, бережно положил оружие на асфальт.

Этот «Калаш» очень помог, и бросать его будет неправильно. Разогнувшись, я показал ребятам пустые ладони и отошёл от свёртка на четыре шага. Тот офицер, что потребовал бросить оружие, подобрал автомат с асфальта, второй с сомнением на лице снял с пояса наручники, но остановившийся позади капитан приказал:

– От-ставить!

Старлей пожал плечами и повесил браслеты на место. Второй качнул свёртком в руке и, вопросительно посмотрев на командира, уточнил:

– Это криминалистам?

– Да, – тот кивнул и посмотрел на второго. – Иди, Миша, за Змеем. Скажи, Ветров объявился, а я пока отведу майора к докторам. – Он перевел на меня взгляд и представился: – Капитан Сергеев, московский СОБР. Пойдём, Алексей Михайлович, а то выглядишь ты, прямо скажем, не очень.

Ну да… Ворон ворону глаз не выклюет, но с хрена ли им жестко меня задерживать? Ведь я сам пришел сюда с оружием, прекрасно понимая, какие могут быть последствия. Они знают, что я это понимал. Ведь уже что-то обо мне выяснили.

– Уже успели пробить[6]? – уточнил я, направляясь с капитаном к реанимобилю, который стоял чуть правее остальных машин скорой помощи.

– Тебя пробьёшь, ага, – капитан усмехнулся. – Хорошо хоть узнали, кто ты такой.

Тела и машины с поляны ещё не убрали. Часть убитых накрыли покрывалами, возле оставшихся работали криминалисты.

– Убийцу не нашли? – кивнув на поляну поинтересовался я.

– Нет, – капитан покачал головой. – Этот ниндзя куда-то исчез.

– То есть вы узнали, кто это был?

– Только увидели, – Сергеев пожал плечами. – У двоих патрульных были включены камеры. Рожу этой твари только не рассмотрели, но там же под капюшоном какая-то херня.

– Вот да, – я вздохнул. – И это хорошо, что увидели. Иначе бы меня после допроса точно бы в психушку отправили.

– Нет, это вряд ли, – Сергеев подошёл к машине и указал медикам на меня. – Ты ведь, как я понимаю, не по пляжу гулял? У нас уже второй такой случай за последнее время. Сейчас полковник подойдёт. Расскажет, если захочет.

– Что с ним? – вылезший из машины медик смерил меня взглядом и вопросительно посмотрел на капитана.

– Да он сам и расскажет, – Сергеев пожал плечами и вытащил из кармана электронную сигарету. – Забирайте его, а я тут покурю – покараулю.

– Две стрелы со мной, – пояснил я, в ответ на вопросительный взгляд. – Вскользь, в плечо и вдоль ребер. Еще ящерица мордой приложила и тоже по ребрам, но сейчас уже ничего не болит. Устал только и пить хочу, очень.

– А волосы вам тоже ящерица опалила? – по лицу доктора было сложно понять, как он отнесся к моим словам.

– Нет, – я покачал головой. – Это мужик какой-то кинул огненный шар. Хорошо не попал, а то бы я с вами не разговаривал.

Не, ну а какого хрена что-то скрывать? Не поверят – и ладно. Вот только врать я не собираюсь. Пусть сами выкручиваются, как хотят и придумывают собственную версию произошедшего.

В глазах доктора появилось участие – так смотрят на душевнобольных. Он кивнул, серьезно произнес: «проходите в машину», и как-то странно взглянул на капитана.

Сергеев хмыкнул, затянулся, пожал плечами и отвел взгляд. Я сдержал улыбку, залез в машину, где находился еще один врач, и уселся на предложенное место.

Мне дали воды, потом, пообещав выдать халат, аккуратно срезали футболку. Доктор рассмотрел повреждения, озадаченно хмыкнул, сделал пару уколов и принялся оттирать кровь.

В голове слегка прояснилось, и поскольку просто сидеть было скучно, я решил обдумать текущую ситуацию.

По всему выходит, что та хрень, которая сейчас поселилась во мне, когда-то была человеком. Не факт, конечно, что именно человеком, но мне проще считать так. Этот персонаж вместе с Лесой выполнял какое-то задание богини Смерти, и их обоих убили. Это непонятное что – скорее всего душа – сбежала в наш мир и стала перепрыгивать с одного человека на другого, скрываясь от погони и подыскивая себе нужного носителя. Непонятно, по каким критериям она выбирала, но, скорее всего, выбор остановился на мне. Ведь при других обстоятельствах на остров бы отправился бомж. Ну или тот мужик, кому первому отрубили голову.

Во всем этом есть несколько немаловажных вопросов. Вот скажите, кто решится убить человека, который выполняет поручение богини Смерти? То есть враги у меня непростые и очень неслабые. А ещё они чувствуют эту душу на большом расстоянии и сами способны перемещаться между мирами. То есть мне придётся придумать, как от них защититься, или как скрыть свою новую сущность. Тут же не детская сказка. Все серьезно, а умирать мне совсем неохота.

Что ещё? Тот маг на острове подох только после пятого выстрела, но я его все же убил. То есть щиты у этих уродов имеют какую-то прочность, и можно с уверенностью предположить, что тот упырь в плаще сюда сейчас не заявится. Спецназ – не патрульные. Ребята посмотрели запись с камеры, и, появись тот маг сейчас на поляне, зарядят по нему из всех стволов. То есть здесь мне находиться вроде как безопасно, но что делать потом?

Охрану из десятка автоматчиков мне вряд ли кто-то выделит, но выход все-таки есть. Если в ближайшие дни меня снова не закинет на тот остров, то попробую пройти медкомиссию. Я не чувствую старых ран и надеюсь, что снова здоров. Возможно, это самовнушение, но, судя по физиономиям обоих врачей, со мной и правда происходит что-то неординарное. В общем, если со здоровьем порядок, то вернусь на службу и там меня не достанет даже десяток этих уродов. СОБР – это, конечно, здорово, но у моих ребят вооружение посерьёзнее. В общем, решено! Заканчиваю здесь и сразу отправляюсь в Бурденко. Хотя, неплохо бы еще выспаться, но сон подождёт.

Также сильно напрягает непонимание моего теперешнего состояния. Кто я сейчас? По-прежнему Алексей Ветров, или тот, кого во мне опознали богиня и Леса? А ну как начну изменяться и реально превращусь непонятно в кого? Нет, понятно, что я уже изменился, и оно меня очень даже устраивает. Пусть хоть крылья отрастут – мне фиолетово. Главное, чтобы я остался собой.

– И когда вы получили эти ранения? – голос доктора оторвал меня от размышлений. – Сколько прошло времени?

– Примерно час, – подняв взгляд, пояснил я. – Может быть, чуть больше.

– Вы шутите? – доктор нахмурился. – Этим шрамам не меньше десяти дней!

– Сергей Валерьевич, – я прочитал имя на бейджике. – Два часа назад на этой поляне меня привлекли в качестве понятого. Как вы думаете, они бы не увидели, в каком я нахожусь состоянии?

– Но…

– Проверьте, моя ли кровь на футболке, – пожав плечами, предложил я. – У вас же есть оборудование.

– Да, – доктор кивнул, – так и поступим.

У меня взяли кровь, затем померили давление с пульсом, и в этот момент к машине подошёл высокий худой мужчина в белой рубахе с короткими рукавами. На вид – больше сорока лет, коротко стриженный, с твёрдым подбородком и взглядом конторского оперативника. Очевидно, тот самый полковник. Жестом остановив порывавшегося доложить капитана, мужчина кивнул мне и, переведя взгляд на Сергея Валерьевича, уточнил:

– Доктор, как состояние вашего пациента?

– Сложно сказать, – врач отошёл от столика, сел на стул и, кивнув на меня, пояснил: – По словам этого молодого человека, в него стреляли из лука. Две стрелы прошли по касательной, зацепив только мягкие ткани. Это похоже на правду, но шрамам не меньше десяти дней. Кровь на футболке его, прорехи недавние, но… – Сергей Валерьевич пожал плечами. – Если убрать мистику и чудесные исцеления, то у пациента, скорее всего, был с собой пакет с кровью. Не знаю, зачем ему понадобился этот спектакль, но с этим вы разбирайтесь сами. Впрочем, после увиденного сегодня, я готов поверить в любую мистику.

– То есть его можно забрать? – полковник посмотрел на меня.

– Да, – доктор кивнул. – Давление и пульс у него в норме. Я на всякий случай вколол антибиотик и витамины. Ещё седативное, а то его немного потряхивало. Минут через двадцать сделаю заключение и передам его вам. Да и вот, – Сергей Валерьевич протянул мне полиэтиленовый свёрток с халатом. – Это самый большой размер. Не знаю, налезет ли на вас…

– Не нужно, – полковник остановил его жестом. – Мы выдадим ему что-нибудь из формы. Он к такому больше привычен.

Минут через десять я в серой футболке[7] сидел за небольшим столом в микроавтобусе и прикидывал в голове возможные варианты предстоящего разговора. Продолжалось около четверти часа, когда мой новый знакомый, закончил наконец раздавать указания подчиненным и, зайдя в микроавтобус, захлопнул за собой дверь.

– Семенченко Андрей Владимирович, – представился он, усевшись на сидение напротив. – Полковник. Седьмое Управление ФСБ.

– Алексей Ветров, – в ответ кивнул ему я. – Пенсионер.

– Да я уже в курсе, – полковник вздохнул и опустил взгляд. – Алексей Михайлович Ветров. Майор, командир роты спецназа ГРУ. С впечатляющим послужным списком, – Семенченко посмотрел мне в глаза. – Он настолько впечатляющий, что мне с моими полномочиями твоё личное дело до сих пор не передали, и вряд ли я получу его в ближайшие дни.

– Мое личное дело никак не связано с тем, что случилось сегодня, – я пожал плечами. – Хотя, возможно, эта штука выбрала меня не просто так.

– Погоди, – Семенченко остановил меня жестом. – Давай сначала расскажу я, чтобы тебе легче было потом говорить? – дождавшись моего кивка, полковник откинулся на сидении и пояснил: – Пару недель назад я командовал операцией по освобождению заложников. Одно из отделений спецназа, ушедшее на штурм, попало в странное место. Какой-то древний храм. Группа была атакована чудовищем, которое не брали автоматные пули. На него подействовали только термобарические патроны из ГМ–94.

Потом бойцов пытался принести в жертву какой-то урод, но командир отделения сбросил наваждение и прострелил этой обезьяне голову. Сам командир погиб, и с ним ещё двое ребят. Электроника там не работала, поэтому записей нет, но экспертиза подтвердила слова выживших. У меня тоже нет причин сомневаться…

– А что по сегодняшним трупам? – воспользовавшись паузой, уточнил я. – От чего они умерли?

– Заключения пока нет, – Семенченко тяжело вздохнул, – но, судя по предварительным результатам, там все очень непросто. Участки кожи на телах омертвели, ткань под ними сгнила, сердца остановились. Какая-то гребаная некромантия… – Полковник выругался и посмотрел на меня. – Частичную запись произошедшего я видел. В телах автоматных пуль не обнаружено, выстрелов никто не слышал, о перестрелке не сообщалось.

– Но из автомата, который я принес, определенно стреляли, а в магазине осталось совсем немного патронов?

– Всего два осталось, и мне нужно знать, что с тобой произошло, – Семенченко чуть подался вперёд и встретился со мной взглядами. – Пятнадцать трупов, майор… Это трагедия. И ты, надеюсь, уже понял, что мне можно рассказать правду?

– Да я бы и так ничего не скрывал, – я пожал плечами и, сцепив пальцы в замок, пояснил: – Меня тоже закинуло в какую-то задницу. Тоже побывал в храме, и тоже убил чудовище. Ещё шестерых лучников и какого-то мага. В общем, слушайте.

Рассказывал я часа два. Под запись. Полковник хмурился, часто задавал уточняющие вопросы и иногда отвлекался на разговоры по телефону. Примерно в середине разговора мне принесли пять сэндвичей и литровую бутылку воды. Пока я ел, Семенченко курил на улице, принимал доклады и раздавал указания.

К концу рассказа я уже чувствовал себя превосходно. Сонливость прошла, суставы перестали болеть, а в голове появились крамольные по теперешним временам мысли. Мне захотелось тренироваться! Пробежать десятку, сходить на снаряды. И чтобы обязательно в полном обвесе. Таких желаний у меня не возникало и в хорошие времена, но я же год пролежал овощем. Сейчас же словно и не было этого года. Я был стопроцентно уверен, что смогу выполнить все нормативы. Не знаю… Возможно, и правда сошёл с ума, но оно же мне не приснилось!

Та Сила, которую передала богиня. Наверное, это она так влияет на организм? Вместе с тем, что во мне поселилось? Сначала не почувствовал, но стоило поесть, и оно проявилось. Ладно… Надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Сейчас пока не до этого.

– Леса стала прозрачной, коснулась ладонью моего лица, и дальше не помню, – пояснил я под конец своего рассказа. – Очнулся у соседнего просека, за палаткой с шаурмой и хот-догами. Встал и пошёл сюда.

Видя, что рассказ закончен, полковник откинулся на сидении и минут пять о чем-то сосредоточенно думал. Затем вздрогнул, словно проснувшись, посмотрел на меня и поинтересовался:

– А ты как себя сейчас чувствуешь?

– Отлично, – я небрежно пожал плечами. – Как до ранения или даже лучше. Я уже забыл, когда со мной такое случалось.

– Хорошо, – Семенченко кивнул. – То есть та девушка тебя полностью восстановила?

– Очень на это надеюсь.

– Хм-м, – полковник задумчиво тронул свой подбородок, посмотрел на закрытую дверь, потом на меня. – А ещё она сказала, что тебя подождёт? Так?

– Да, – я вздохнул и, разведя руками добавил: – Только мне неизвестно, ни где она меня будет ждать, ни как именно я туда попаду. Леса упоминала про Сумерки. Это, очевидно, те самые Сумеречные поля, или просторы. Место, где светит Чёрное Солнце.

– Ну, насчёт «как попаду» – это дело десятое. Полагаю, у тебя появится такая возможность.

– Возможность перенестись в загробный мир того мира? Ну или как оно правильно называется? – я усмехнулся. – Может быть, покажете, где это на карте? Или расскажете, как мне построить портал?

– Нет, не покажу, – Семенченко покачал головой. – Но один раз ты как-то же перенесся? За мгновение до атаки убийцы.

– Блин! А ведь верно! – я озадаченно хмыкнул. – Вряд ли меня туда отправил этот урод. Но тогда получается, та штука, что во мне, способна действовать самостоятельно? Странно, что я сразу не подумал об этом.

– Скорее всего, не так, – полковник откинулся на сидении и пояснил: – Ты улетел туда сам. Неужели не понимаешь?

– То есть вы считаете, что вместе с этой душой ко мне перешли навыки предыдущего носителя? – уловив мысль, предположил я. – Не сами навыки, а память о них?

– Рефлексы, – подсказал Семенченко. – Ты понял, что врага убить не получится, и сбежал туда, где находится храм той, которой когда-то служил. Не в смысле ты, а твоя новая сущность. Генетическая память, инстинкт рода… Хер знает, как такое назвать. Я не биолог.

– Раз так, то мне нужен какой-нибудь стресс, – я подобрал упавшую сумку и положил ее на сидение. – Ну или сам попробую научиться. Вернее вспомнить.

– Погоди вспоминать, – Семенченко остановил меня жестом. – Сначала расскажи, что ты думал делать до этого?

– Хотел сразу отсюда поехать в Бурденко, – я пожал плечами. – Попросился бы на медкомиссию…

– Почему-то я так и подумал, – полковник усмехнулся и покачал головой. – Хочешь обратно – в жаркие страны?

– Я двенадцать лет провёл на войне. На разных… Не считая этого года, – я тяжело вздохнул. – Здесь не так. Да и не нужен я тут никому. Родителей давно нет, детей не нажил. Там другое… Не скажу, что лучше, но я привык. Мне не хватает войны…

– Так, может быть, оно тебя потому и выбрало?

– Может быть, – не стал спорить я. – И оно же уже не отстанет. И раз можно уйти туда, то я попробую это сделать, но в Бурденко все равно съезжу – проверюсь.

– Ты серьезно решил туда… – во взгляде полковника мелькнуло сомнение. – Хотя…

– Да, решил, – я кивнул. – Просто нет других вариантов. – Этот урод в плаще – он ведь тоже от меня не отстанет. Могут погибнуть люди. Да и мне самому неохота ходить и оглядываться.

– Думаешь, там он тебя не найдёт?

– Там мне хотя бы все разъяснят, – я пожал плечами – и, возможно, подскажут, как защищаться. Перед Родиной я все обязательства выполнил, но теперь появились другие. Эта штука вернула меня к жизни, а я расплачусь по ее долгам. По крайней мере, попытаюсь.

– М-да… – полковник усмехнулся. – Скажи мне кто еще месяц назад, что я буду серьезно говорить о таком…

– Да вот и я думаю, почему вы мне так быстро поверили, – я посмотрел в глаза собеседника. – Хотя, у вас же недавно было что-то похожее.

– Не только это, – полковник кивнул на закрытую дверь. – Неужели ты думаешь, что мы не проверили следы на поляне? Поверь, аппаратура у нас хорошая и собаки обученные. Ты схватил автомат, совершил кувырок, встал на колено и исчез. Там только твои следы – других не было. Но этого бы не хватило для того, чтобы поверить.

– А что еще?

– Ну как же, – Семенченко улыбнулся. – Дело мне твое, майор, не прислали, но в Бурденко у меня очень хорошие связи. Ты же два дня назад ходил на осмотр, так?

– И этих двух шрамов у меня тогда не было? – я усмехнулся и покачал головой. – Быстро же вы все узнали.

– Не быстро, а сразу же, как только мне доложили, что ты появился, и в каком был состоянии, – серьезно ответил полковник. – Почему, ты думаешь, я не подошел сразу? Ну а когда врач сказал, что шрамам больше десяти дней, сомнения улетучились. Ну и не стоит забывать того, что здесь случилось. Убийца в плаще, с горящими оранжевыми глазами, черный шар и трупы с непонятными повреждениями. Все это по отдельности, наверное, можно было бы как-нибудь объяснить, но когда оно вместе…

– Хорошо, – я кивнул, – но мне же нужно отчитаться за расстрелянные патроны?

– Поверь, это самая маленькая проблема, – Семенченко вздохнул и задумчиво посмотрел на диктофон. – Давай поступим так: ты поспи пока в этой машине, а я за это время придумаю, что написать в протокол. Потом расскажу тебе официальную версию, подпишешь документ, и мы закинем тебя в Бурденко. Пару дней тебе лучше полежать там, заодно и обследуешься.

– Добро, – я кивнул, – как раз собирался поспать.

– Вот и отлично, – полковник забрал со стола диктофон и вышел из машины на улицу.

Я проводил его взглядом, затем оглядел салон и… тут меня осенило! Ну да! Это может помочь. Я, конечно, не великий практик медитаций, но какой-то опыт у меня все-таки есть.

Ещё раз оглядев салон, я с сомнением посмотрел на пол, набрался решимости, встал с сидения и сел в позу лотоса! Правильно! С первого раза! Словно не было изуродованного осколком бедра и месяцев госпиталей! В заляпанных кровью джинсах, на полу служебного микроавтобуса. Сука!

Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться от радости, я проглотил подкативший к горлу комок, прикрыл глаза и послал все мыслимые благодарности этой маленькой фее со стрекозиными крылышками и богине Асане, и тому, что поселилось во мне.

Просидев так с минуту и вдоволь насладившись моментом, я поднялся на ноги и снова сел на сидение. Сюда могут зайти, а мне что-то не хочется выглядеть идиотом. Хотя я, наверное, сейчас выгляжу именно так. Сердце стучало в груди, хотелось орать от радости, и мне стоило огромных усилий привести свои чувства в относительный порядок.

Вообще, сидение микроавтобуса – не самое лучшее место для медитаций. Особенно когда с улицы постоянно доносится шум, а у тебя в голове творится не пойми что. Впрочем, мне нужно только попробовать. Если получится – продолжу в спокойной обстановке и в тишине.

Выровняв ноги и выпрямив спину, я сложил на коленях руки и сфокусировался на дыхании. Одновременно с этим выкинул из головы посторонние мысли, представил лиственный лес и… у меня получилось! Только не так, как я себе представлял.

По ощущениям – словно нажрался до чертиков, завалился в кровать и попытался уснуть. Сознание ухнуло в бездонную чёрную яму, но обратно меня не выкинуло. В какой-то миг я понял, что смотрю на большое рваное полотно, с нарисованными на нём буквами.

Бежевое, с неровными краями, висит неподвижно. Со всех сторон полотно окружено чернотой. Букв семь все они незнакомые. Пять расположены правильным пятиугольником вокруг шестой – крупной. Седьмая находится над вершиной этой конструкции. Пять букв – чёрные, такого же цвета, как окружающее покрывало пространство. Две – из периметра пятиугольника – тёмно-оранжевые и едва заметно мерцают.

Сам я своего тела не вижу, но чувствую. Взгляд опустить не могу, говорить тоже, но мыслить мне ничто не мешает. При этом чувство такое, что я легко могу дотянуться до этих букв и мысленно их переставить.

Блин! Вот никогда не любил ребусы. И не потому, что тупой, хотя это, может быть, тоже, но оно мне просто не интересно. М-да… Вот, видимо, зря не любил.

Собственно, на этом можно было бы закругляться, но не хотелось вот так просто заканчивать. Не, ну а вдруг эта хрень больше мне не покажется, и изменить что-то нужно прямо сейчас? Ладно, что мы имеем? Пять букв неактивны, и делать что-то нужно с мерцающими. Одна из них похожа на опрокинутую набок «Я», вторая на перевёрнутую «Д». Схожесть очень притянутая, но мне проще воспринимать так. Обе находятся в основании пятиугольника. Первая – справа, вторая – слева.

Лезть во все это не хотелось, но это сделать придётся. Сейчас или потом – какая, на хер, разница? Леса ведь сюда не прилетит с объяснениями.

Сосредоточившись, я потянулся к верхнему знаку, и словно бы натолкнулся на упругую плёнку. Не знаю, как объяснить, но ощущение было такое. Наверное, на этом стоило остановиться, но какого, собственно, хрена? Я же точно знаю, что эта штука моя!

Сфокусировав взгляд на мерцающем знаке, я снова потянулся к нему. В тот момент, когда преграда прогнулась, не стал отступать, а продолжил «давить». В таком состоянии держать концентрацию было сложнее, но у меня получилось. Вместе с выгнувшейся преградой я дотянулся до знака, и пленка пропала. Мерцающий символ на мгновение увеличился в размерах и тут же снова вернулся на место. От груди по всему телу прокатилась волна приятной прохлады, и я, не откладывая, потянулся к нижнему знаку. Повторив операцию, попробовал «активировать» чёрные буквы, но не преуспел в этом и больше не пытался.

В сложившейся ситуации вырисовывался только один вариант – поменять два откликнувшихся знака местами. Здраво рассудив, что ничем не рискую, потянулся к опрокинутой «Я» и мысленно сдвинул ее по линии влево.

Получилось! Второй знак автоматически встал на освободившееся место, и нижняя сторона пятиугольника замерцала темно-оранжевым светом. В следующий миг два мерцающих символа вспыхнули. Полотно с пятиугольником рванулось ко мне. По телу пробежала волна холода, и перед глазами стало темно.

Глава 4

Сука! Да сколько можно?! Третий раз уже за день!

Я открыл глаза, принял сидячее положение, оглядел помещение, в котором находился и озадаченно хмыкнул. Определенно больничная палата. Одиночная, но это не Бурденко. Там другие койки, да и обстановка немного попроще. Хотя, может быть, я чего-то не знаю?

Сижу на довольно широкой кровати, в одежде. За окном глубокая ночь, но вижу я почему-то отлично. Какие-то приколы моего теперешнего состояния? Возможно, но по фиг. Чувствую себя превосходно, хотя, казалось бы… Три раза за день терять сознание! Со мной такого никогда не случалось. Хотя, первый и второй раз не считаются – это же были обычные переносы.

Обычные, ну да… Слетал в какую-то задницу мира и вернулся назад – да подумаешь. Никому, правда, лучше о таком не рассказывать. К слову, третий раз – это тоже ни разу не обморок. Переставил две буквы – и в организме, очевидно, что-то замкнуло. Впрочем, по фигу – хуже чем было я себе уже, наверное, не сделаю. Главное, чтобы ничего лишнее не отросло. Ну разве только крылья. Летать-то оно прикольнее, чем ходить по земле.

Обругав себя идиотом, я оглядел то, что на мне было надето. Штаны, носки. Футболка, тактическая рубаха и ременная перевязь с оперативной кобурой! Озадаченно хмыкнув и все еще не веря в такое счастье, вытащил на свет семнадцатый «Глок» со снаряженным магазином! О-хре-неть! Это же… Я вдохнул, выдохнул, охлопал карманы и обнаружил там ещё три магазина с патронами. Интересно…

Убрал пистолет обратно, еще раз осмотрел одежду, усмехнулся и покачал головой. Не, ну а во что им было меня одевать? При этом в кровать меня положили в одетым. Семенченко, похоже, думал, что я могу отсюда свалить, и выдал на прощание царский подарок? Да, наверное, но все равно оно как-то не вяжется. Оружие не шоколадка. Его же так просто не подарить.

Вообще, Глок – это очень хорошая тема. Семнадцать патронов в магазине калибра 9х19 миллиметров, удобный, патрон досылать не надо[8], и предохранителя в привычном понимании нет[9]. На самом деле их там целых три, но стрелять можно сразу и времени терять не придётся.

То есть все отлично, но ни хрена не понятно. Нет, с экипировкой вопросов нет. Вся форма СОБРовская, но во что бы им еще меня одевать? Вопросы возникают только в отношении пистолета.

Усмехнувшись, я опустил ноги на пол и собрался сходить к окну: посмотреть и хоть как-то сориентироваться, когда заметил на тумбочке рядом со своей сумкой небольшую стопку листов и прямоугольную книжечку. Пожав плечами, забрал бумаги и принялся их читать. Ночью, ага, в комнате без источников света. Впрочем, плевать. Эта способность мне в плюс? Раз так – несите другую, такую же. Заберу все, не торгуясь. Вернее, приму в дар и не загляну коню в зубы.

Читал я недолго, а когда закончил – убрал документы в карман и улыбнулся. После тех утренних неудач мне и правда нереально попёрло. Буквально джекпот за джекпотом. Два раза непонятно как выжил, познакомился с девушкой, излечился от неизлечимых ранений, а теперь ещё и вооружили. Вот только страшно даже подумать, какой мне за это выставят счёт. Впрочем, сейчас я жив и здоров, ну а дальше посмотрим. Сколько нужно заплачу, и даже если погибну – то все равно замечательно. Лучше уж так, чем гулять по Москве инвалидом.

А Семенченко определенно свой человек. Пока я валялся в отключке, полковник организовал разрешение на оружие и устроил меня в охранную контору, где мне «выдали» этот ствол и четыре магазина. Все абсолютно законно. Полковник ФСБ может организовать и не такое, но это все равно не Бурденко. Вид из окна другой, да и со стволом туда на больничку не ляжешь. Это какая-то то частная клиника? Очень похоже, и не удивлюсь, если там за дверью выставлен пост.

На самом деле интерес у нас с полковником обоюдный. Ведь чем быстрее я отсюда свалю, тем для всех будет лучше. Мистические разборки в городе не нужны никому, но Семенченко мог бы просто подождать, пока оно не разрешится само. Вот только у каждого серьезного профессионала всегда есть в наличии совесть. Она непонятна большинству обычных людей, поскольку вместе с ней соседствуют не очень хорошие качества, которых, как правило, большинство.

Там в мерседесе мы с полковником прекрасно друг друга поняли. Я сказал, что уйду отсюда, как только смогу, и он отплатил мне добром. Раз так, мне нужно опять посмотреть на то полотно. Может быть, там что-нибудь изменилось?

Поведя плечами и почувствовав некоторое неудобство, я вытащил пистолет, убрал его в астральный карман и принялся поправлять ремешки кобуры. Секунд через десять замер, выдохнул и посмотрел на свою пустую ладонь. Охлопал карманы, оглядел пол и кровать, выматерился и… достал пистолет обратно.

Глок приятной тяжестью лёг в ладонь, в том же положении, как и исчез полминуты назад. Я быстро его осмотрел и снова выругался. В этот раз восхищенно. С пистолетом ничего не случилось. Он там пролежал бы сколько угодно долго, и вытащить его мог только я.

Крупица знаний предшественника… Маленький пазл лёг на огромный пустой стол, но теперь я знаю, что такое астральный карман. Вообще называется он по-другому, но это самое близкое соответствие из русского языка, которое подобрал мозг. Поместить туда можно только неживые объекты весом примерно в четверть меня, и появляться они будут строго в том положении, в котором я их туда отправлял. Вытащить просто – достаточно представить и потянуться, и эфир на это не тратится. Эфир… Твою же мать! Сколько я ещё сегодня узнаю?

Эфир – это то, за счет чего творятся заклинания. Типа маны в компьютерных играх. Его запас определяет сущность заклинателя, а концентрация зависит от его Силы. То чувство голода, которое я испытывал после того, как бомж передал мне частицу души, было вызвано недостатком этой энергии. Организм перестроился и ему потребовался эфир, но не знаю, есть ли он на Земле. Впрочем, на том острове этой энергии было в достатке, и моя внутренняя емкость заполнилась. Не знаю, как по-другому такое назвать, и не думаю, что у меня очень большие потребности в этой энергии. Как бы то ни было, холодок в груди намекает на то, что я могу творить заклинания. Вот только ни хрена не умею, м-да, но когда-нибудь обязательно научусь.

Вся эта информация просто возникла у меня в мозгах, когда я рассуждал об астральном кармане. В голове, наверное, хватает подобных триггеров. Нужно просто думать о чем-нибудь правильном, и ответы найдутся. Сейчас пока только это. Я не узнал ни о себе, ни о своих новых возможностях. Впрочем, всему свое время, но сначала…

Я снова убрал пистолет в карман, следом отправил оставшиеся три магазина, так, чтобы быстро их зарядить. Мгновение поколебавшись, отправил туда же документы и удостоверение. Там оно ничего не весит и гарантированно не потеряется. Оставил только телефон, поскольку из кармана я звонок не услышу.

Что ни говори, а медитации действительно помогают, и возвращение чужой памяти тому подтверждением. Сейчас спать совершенно не хочется, и нужно посидеть – подумать в правильном направлении. Ну или помедитировать. Сначала только схожу в коридор, и посмотрю, есть ли там кто-нибудь? Возможно, Семенченко что-нибудь передал мне на словах?

Поднявшись с кровати, я снял перевязь с кобурой за ненадобностью, кинул ее на тумбочку к сумке и уже собрался идти к дверям, когда стены палаты беззвучно затряслись и по ним потекла густая черно-оранжевая жижа. От потолка к полу, как в каком-нибудь фильме ужасов! При этом сам потолок стал прозрачным, и сквозь него проступило звездное небо.

Не понимая, что происходит, я выхватил пистолет, но стрелять было не в кого. Орать не стал. Это моя война, и даже если за дверью кто-то есть, они мне никак не помогут. Только погибнут.

Текущая субстанция не пахла и не издавала ни единого звука. Дверь и стены исчезли, непонятная мерзость хлынула на пол и поползла к ногам. Я запрыгнул на кровать и, убрав пистолет в астральный карман, попытался сообразить, что происходит. Одновременно с этим пол исчез, стены закрутились, и меня поглотило черно-оранжевое торнадо. В ноздри ударил запах какой-то падали, грудь сдавило ледяными тисками, и ураган накрыл меня с головой.

Я очнулся и понял, что лежу на твердой поверхности. Попытался встать и не смог. Открыл глаза. Повертел головой и выматерился. Было от чего. Меня кто-то привязал к деревянному кресту. К той самой перечеркнутой букве «Х», которую я видел на острове. Из одежды – только штаны. Руки и ноги разведены в стороны. Запястья, голени, грудь и живот притянуты к поверхности широкими жгутами из темно-серого материала, похожего на пластик.

Крест стоит на каких-то опорах в центре просторного помещения. Сводчатый потолок, изгибы и картины на потрескавшихся стенах явно намекают на что-то церковное, но с противоположным знаком – как в том храме, где мне уже довелось побывать.

Впереди, за основанием креста, видна темная арка, за которой просматривается коридор. Стены каменные, покрыты слоем штукатурки, местами осыпавшейся. Краски на картинах выцвели и поблекли, но изображения сохранились, и их можно было разобрать.

Никакого отношения к традиционной церкви эта мерзость иметь не могла. Всего шесть изображений в видимой части зала, и на каждом пытки, расчленения и казни. На одной из картин справа был изображен человек, прикованный к столбу, в то время как толпа вокруг тыкала в него факелами; на другой – там же – группа людей в темных плащах медленно вырезала внутренности у женщины, которая, судя по выражению агонии на лице, все еще оставалась живой. На других картинах – похожее. Крылатые черные монстры с оранжевыми глазами и оскаленными клыками, кучи расчлененных трупов, толпы фанатиков в рясах с выпученными глазами и над всей этой мерзостью в небе висит Чёрное Солнце. Оно изображено на каждой картине, в правом верхнем углу. Сама богиня тоже присутствует. Только здесь она изображена в виде скелета, над головой которого сияет оранжевый обруч. Асана так же висит в воздухе, прикрывшись большим треугольным щитом и занеся над головой знакомый волнистый меч.

Не знаю… Там, в храме, вид богини вызывал восхищение, а здесь она выглядела уродливой тварью. Хотя, казалось бы, скелет и скелет. Таких на Земле нарисовано не один миллион, но эти чувства, очевидно, не мои, а того парня, которого в меня подселили. Возможно, это какая-то другая богиня? Хотя, какая мне разница – тут о другом стоило бы подумать.

В метре от креста, справа стоял широкий облезлый стол, на котором лежали: нож с костяной белой рукоятью и черным клинком, по виду неотличимый от кукри[10], небольшая деревянная киянка[11], два длинных оранжевых колышка и мутный стеклянный шар. В моей ситуации подобные предметы особого оптимизма не вызывали. Ну разве только шар выглядел достаточно безобидно.

Все это уложилось в голове секунд за пять и я, напрягшись, попытался разорвать путы. Без толку. Эти жгуты и правда словно были из пластика.

Еще раз оглядев веселые картинки на стенах, я опустил затылок на деревянную поверхность креста, попытался осмыслить свое положение. Паники не было – только злость и досада. На ситуацию, беспомощность и непонимание происходящего.

Меня поймал тот урод в плаще и сейчас отрубит голову как бомжу и тому мужику? Но почему я тогда до сих пор живой? Почему шея свободна, а во рту не торчит кляп? И где он, твою мать, шляется?! И это только основные вопросы, а к ним еще целый вагон дополнительных. Как он меня чувствует, как перекинул сюда, где находится это место, как давно я здесь и почему очнулся только сейчас?

Усилием воли выгнав из головы всю эту ненужную чушь, я попытался думать рационально, но вариантов для обдумывания было всего два: пистолет и поговорить. «Глок» я в любой момент могу вытащить из кармана, но разорвать путы он мне никак не поможет. Убить захватившего я могу лишь только в том случае, если он встанет напротив руки, но тому уроду на поляне пули не нанесли вреда. К тому же, он может быть не один. Хреново, но даже если сойдутся звезды: он один, подставится и подохнет от первой же пули, то кто меня тогда освободит?

В общем, вариант пока только один: попробовать поговорить и узнать, что от меня нужно. Судя по обстановке, это храм той самой богини, которая попросила меня закончить то, что я начал. Быть может, мы с этим уродом делаем одно дело? Ну и тот факт, что у меня нет во рту кляпа, как бы намекает на предстоящий разговор. Значит, решено: сначала попробую поговорить, а уже потом вспомню о втором варианте. За прошедшие сутки звезды уже сходились не раз. Так, может быть, повезет и сейчас?

Стоило мне об этом подумать, как раздались шаги, и в коридоре появилась знакомая фигура в плаще. Глаза правда у него сейчас не горели, но это определенно был тот же урод, что убил людей на поляне. Ну или какой-то другой, но в такой же одежде.

Подойдя к кресту, он молча меня оглядел, откинул капюшон и так же молча прошел к столу, на котором лежал черный кукри. Мне почему-то казалось, что он не человек, но, как выяснилось, я ошибался.

На вид этому мужику было что-то около сорока с небольшим лет. Высокий, широкоплечий, темноволосый, и чем-то похож на того актера, который играл Т–1000 во втором «Терминаторе». Такая же бесстрастная рожа, оранжевые глаза и неестественно бледная кожа. Вот только рост у него был никак не меньше моего. Впрочем, какая разница?

Быстро прогнав в голове все варианты начала разговора, я повернул голову и уточнил:

– Что происходит? Почему я здесь? И кто ты такой?

Проще включить дурака, добавив в голос непонимания и испуга. С испугом у меня проблемы даже в такой ситуации, но с непониманием полный порядок. Ну а здороваться по понятным причинам не стал. Не нужно желать здоровья тем, кого ты собрался убить.

– Я не понимаю ваш собачий язык, – не глядя в мою сторону, произнес этот странный мужик и, взяв в руки стеклянную сферу начал производить с ней какие-то манипуляции.

– Да, крысы не говорят по-собачьи, – произнес я на новом языке и презрительно усмехнулся. – Ты кто такой, ублюдок? И что тебе от меня нужно?

Вся моя врожденная толерантность закончилась после его ответа. Да, в жизни мне не хватает человеколюбия, но с этим ничего не поделать. В работе это никогда не мешало.

Услышав мои слова, мужик повернул голову. Во взгляде смешались удивление и брезгливость. Он смотрел на меня секунд пять, а затем спокойно ответил:

– Меня зовут Фатх. Ты же – жалкая оболочка. Нужен лишь для того, чтобы извлечь из тебя содержимое. Правильно извлечь. Ведь отсюда у тебя сбежать не получится.

– А никто и не собирается убегать, – так же спокойно ответил я. – В прошлый раз я сходил куда надо, и переговорил с хозяйкой этого храма.

– Так вот откуда ты знаешь язык, – в глазах Фатха что-то мелькнуло, он чуть склонил набок голову и вопросительно приподнял бровь: – И что же тебе рассказала Госпожа?

– Сказала, чтобы я выполнил то, что начал, – произнес я, наблюдая за ответной реакцией.

– Так ты сейчас именно этим и занят, – мужик улыбнулся одними губами. – То, что ты носишь в себе, поможет Госпоже воплотиться. Думаю, она будет тебе благодарна. Возможно даже, ты получишь хорошее перерождение здесь в Аэноре.

М-да… Если верить его словам, богиня хочет, чтобы меня принесли в жертву для ее воплощения? Вот только что-то не бьется. На хрена бы ей тогда со мной разговаривать и дарить последнюю Силу из алтаря?

– Ты врешь, ублюдок, – глядя в глаза, выплюнул я. – Тот, кто во мне – он уже умирал. Если бы она хотела этого…

– Он неправильно умер, – не дав мне договорить, ответил мой собеседник. – Трусливо сбежал, не дав Госпоже забрать свою душу. Тот, кто в тебе – враг и предатель. Шакал, предавший ту, которой так долго служил.

– Ты снова врешь! Я говорил с ней в том храме на острове, и она…

– Она хочет, чтобы ты сдох, и я это устрою, – Фатх зло усмехнулся. – Прямо сейчас. Готовься!

Произнеся это, он снова повернулся к столу и взял в руки стеклянную сферу.

Я мысленно выругался и с ненавистью оглядел храм. Судя по всему, мне осталось недолго. Сейчас этот ублюдок подготовится и прирежет меня как барана, но никто тут не собирается покорно этого дожидаться. Только что делать? Как освободить руки?! Сука!

Фатх тем временем поднес сферу ко лбу, что-то прошептал, и его глаза засветились. В этот момент меня осенило! Ну да… я стараюсь найти решение стандартными методами, но тут же, блин, не Земля! Должны же быть какие-то заклинания?

Выбросив из головы ненужные мысли, я дернул связанными руками и мысленно попытался освободиться. Без толку… Очень сложно научить обезьяну ездить на танке, если она видит его впервые. Впрочем, плевать! Сдаваться нельзя! Нужно пытаться. Даже если нет никаких шансов!

Сфера в руках урода тем временем почернела и в эту черноту кто-то словно плеснул оранжевой краски. Фатх кивнул, подошел к кресту и подвесил этот шар надо мной в воздухе. Просто отпустил, и тот повис в метре над моей грудью.

Не обращая внимания на происходящее, я попробовал перекинуть эфир в правую руку, пытаясь объяснить невидимому собеседнику, что мне срочно нужно освободиться, но ничего не случилось. Впрочем, в этот раз в голове мелькнуло слово «Скверна», однако его смысл остался где-то за кадром. Так бывает. Когда ответ где-то рядом, но ты не можешь его найти. Не хватает зацепки или… Чёрт! Медитация!

Стоило мне об этом подумать. Как правую руку обожгло болью. Ублюдок загнал один из колышков мне в ладонь. Неприятно, но совершенно не страшно. Особенно когда на кону твоя жизнь. У колышка не было шляпки, и сорвать руку с него не составит труда. Главное избавиться от жгутов!

Не произнося ни слова, мучитель направился к левой руке, и в этот момент от забитого колышка к сфере протянулась черно оранжевая нитка какой-то субстанции. Невесомая, полупрозрачная – как та сила, что тянули идолы из алтаря. При других обстоятельствах я бы, наверное, задумался над происходящим, но сейчас на это просто не было времени.

С трудом приведя чувства в порядок, я попытался войти в то состояние, но в этот момент ублюдок забил колышек в мою левую ладонь, и концентрация пошла по известному женскому органу.

Мысленно выматерившись, я попытался снова настроиться на процесс, и у меня получилось! Пока мучитель возвращался к столу, я сумел провалиться в нужное состояние и… выдохнул, заметив еще один мерцающий символ. Третья буква, похожая на месяц, светилась слева над перевернутой «Д», как последний лучик надежды.

Понимая, что времени уже нет, я потянулся к новому символу. В этот момент мужик взял со стола кукри и, размахнувшись, загнал его мне чуть пониже плеча. Острие, пробив плоть с глухим звуком вошло в дерево, и дикая боль тут же вмазала по мозгам. Тело непроизвольно дернулось, я выматерился и сбился, но пятиугольник остался перед внутренним взором. Правая рука занемела, от пробитого плеча к висящей надо мной сфере вытянулась третья нить черно-оранжевого дерьма. Ублюдок удовлетворенно кивнул, дернул в ране нож и, вырвав его, пошел на другую сторону.

Кисти горели, плечо разрывалось от боли, перед глазами плавали прозрачные круги, проклятую сферу окутывало темное облако. В такой-то ситуации и думать-то невозможно, но когда альтернативой одна только смерть…

Стиснув зубы от боли, я снова потянулся к третьему символу и тот словно бы прыгнул навстречу. Два отрезка замерцали оранжевым светом, новая боль прострелила виски, грудь обожгло холодом, но в этот раз я остался в сознании.

Все!

Дернув правой рукой, я попытался освободиться, и в этот момент боль рванула второе плечо.

– Недолго уже, потерпи, – Фатх издевательски усмехнулся и, оставив нож торчать в ране, перевел взгляд на висящую надо мной сферу.

Одновременно с этим, холод из груди метнулся к правой ладони. Ноздрей коснулся запах увядших цветов, я рванул правую руку вверх и сорвал ее с колышка! Получилось!

Выматерившись и ни мгновения не медля, я резко довернул корпус и пробил ублюдку кулаком в горло.

При других обстоятельствах я бы его убил, но сейчас – с разорванной ладонью, перетянутой грудью и торчащим в плече ножом – ударить нормально не получилось. Впрочем, я попал куда целился, и кулак с глухим звуком впечатался уроду в кадык. Не ожидавший такого Фатх отшатнулся, распахнул рот и, нелепо взмахнув руками, завалился на каменный пол.

Заорав от нечеловеческой боли и каким-то чудом оставшись в сознании, я вырвал из плеча нож и срезал жгуты на животе и левой руке.

Кровь стучала в висках, перед глазами плыло, но тут уж ничего не поделать. Странным было то, что я с такими ранами вообще могу двигаться, но об этом буду думать потом. Если доживу…

Рывком приняв сидячее положение, я быстро перерезал жгуты на ногах, повернул голову и увидел, что мой мучитель уже оправился после удара.

Оттолкнувшись руками от пола, Фатх вскочил, опалил меня ненавидящим взглядом, выхватил меч и прохрипел:

– Собака! Ты подохнешь в мучениях!

– Ага! Мечтай, – я оскалился, перекинул нож в левую руку, спрыгнул с креста, на противоположную от него сторону и выхватил «Глок».

Разговаривать не было смысла. Он меня убьет при любом раскладе. Да и не собирался я договариваться с этой тварью. В живых останется только один. Или он, или я.

В относительной тишине грохнули пистолетные выстрелы, замелькали перед глазами гильзы[12], но все произошло так же, как на поляне в Сокольниках. Ни один выстрел не нанес уроду вреда.

Наверное, он мог кинуть в меня заклинание, но делать этого почему-то не стал. Не обращая внимания на пули, Фатх бросился вперед и нанёс косой рубящий по кресту.

Я и представить не мог, что такое возможно. Черный клинок с глухим звуком перерубил десятисантиметровую доску. Вторым движением Фатх разнес остатки креста и рванулся ко мне, занося меч для удара. В этот момент за моей спиной кто-то пронзительно заорал.

Какая-то жуткая смесь кошачьего вопля, птичьего крика, шипения змеи и яростного рёва крупного хищника. Чудовищный звук резанул по ушам и… показался мне до боли знакомым. Как резкая команда сержанта в учебке, или торжественный бой барабана.

Висящая в воздухе сфера лопнула, брызнув осколками в разные стороны, и набегающий Фатх словно бы влетел в прозрачный кисель. Движения ублюдка замедлились, и моя последняя пуля пробила его башку.

Не задумываясь над происходящим и ни секунды не медля, я шагнул вперед и загнал ему в грудь клинок. Кукри вошел в тело по рукоять, хрустнул и обломился. Впрочем, пули и удара ножом оказалось достаточно. Глаза моего несостоявшегося убийцы остекленели, кровь выплеснулась изо рта. Фатх выронил меч, по инерции отшагнул и завалился на каменный пол.

В следующий миг мои раны обожгло холодом, боль прокатилась по всему телу, но уже спустя пару секунд она отступила. Я выбросил уже ненужную рукоять, перезарядил пистолет и обернулся, уже зная, кого там увижу.

Глава 5

Леса выглядела усталой и озабоченной. Заметив мой взгляд, девчонка изобразила облегченный вздох, затем подлетела к трупу, осмотрела его и не оборачиваясь заявила:

– Я не понимаю, кто это, но мы с тобой его знали, и раньше он не был врагом.

– Привет! – с улыбкой произнёс я, чувствуя, как жизнь возвращается в тело. – Спасибо, что пришла и помогла. Я очень рад тебя видеть.

В голове крутилось сто миллиардов вопросов, но задам их потом. Сейчас нужно осмыслить произошедшее. Слишком оно фантастично даже для сказки.

По всему выходит, что этот мертвый уже урод собирался провести ритуал по извлечению того кусочка души, что передал мне бомж. Сам бы я при этом погиб, а извлеченная душа была бы использована в каком-то ещё ритуале, с помощью которого в мир должна вернуться богиня Смерти Асана. По крайней мере, я его слова понял именно так.

Какой-то шизофренический бред, если задуматься. Богиня на острове отдала мне последнюю накопленную в алтаре Силу и попросила закончить какое-то дело, а этому ублюдку она приказала меня убить? Или это была инициатива самого Фатха? Или он мне наврал?

– Да, и я тоже рада, что ты смог открыть второй канал восприятия. По-другому бы я так быстро тебя не нашла, – Леса взлетела над трупом, обернулась ко мне и нахмурилась. – Все очень плохо, Алексей. Сейчас я тебе расскажу…

– Погоди! – я убрал пистолет и подобрал с пола свои футболку и рубаху, которые валялись тут же возле обломков креста. – Сначала скажи: где мы находимся и что делать, если сюда кто-то придет? Сразу убить или попробовать поговорить?

Произнеся это, я с сомнением оглядел вещи и решил пока что их не надевать. Раны волшебным образом зарубцевались и уже практически не болели, но все тело было в крови, и ее неплохо бы смыть. Мгновение поколебавшись, я засунул футболку в рукав, обвязал рубаху вокруг пояса и, подобрав меч убитого, посмотрел на висящую в воздухе фею.

– Мы в Надале, – заметив мой взгляд, пояснила девушка. – Этот особняк находится где-то на востоке страны возле Козьего хребта. Земля здесь разорвана, живых в особняке нет. Только призраки и мертвые слуги. Вряд ли кто-то из них может быть для тебя опасен. Меч, что ты держишь в руке, легко развоплотит любую низшую нежить.

М-да… Реально шизофрения. Стоять вот так и слушать про призраков и каких-то там мертвых слуг, которые, оказывается, существуют. Хотя, если об этом тебе рассказывает фея Смерти, которая твоя спутница, то веришь безоговорочно. Вот интересно, как такое называется в психиатрии? Наверное, что-то неизлечимое? Ну и по местонахождению тоже все понятно как дважды два. Какой-то Надал, Козий хребет, разорванная земля и особняк… А мир этот, если верить словам убитого, называется Аэнор? М-да… Тут же все черти ноги переломают с этой географией.

А ещё мне казалось, что это храм. Впрочем, небольшое святилище могли построить хоть где. Как ни крути, без карты я все равно ничего не пойму, так что не стоит задавать глупых вопросов.

– А этот меч, – я кивнул на оружие. – Что он собой представляет?

– Это проводник Силы, – тут же ответила Леса. – Оружие одаренных. Его эффективность определяется Силой владельца.

– То есть в моих руках…

– В твоих руках он эффективнее простого стального клинка, – девушка пожала плечами. Способен развоплощать бесплотных существ, упокаивать нежить, но с двумя каналами восприятия чудес от него не жди.

– Ты, наверное, удивишься, – я тяжело вздохнул, – но меня не учили обращаться с мечом. В том мире, откуда я пришел, не используют такое оружие. Этот меч для меня бесполезен.

– Ты ошибаешься, – Леса устало вздохнула. – Ты воин, а значит, умеешь обращаться с мечом. Поймешь это, когда истинная память вернется.

М-да… И вот что на это ответить? И как же задолбали меня непонятки. Наверное, лучше рассказать о себе сразу, чтобы она тоже не ожидала чудес.

– Дело в том, что ты меня не за того принимаешь, – с досадой произнёс я и, усевшись на обломок доски, пояснил: – Наверное, меня можно назвать воином, но и только. Я не тот, кого ты помнишь по прошлым временам. Обычный человек… В меня что-то вселилось, и я как-то перенесся на тот остров, где мы с тобой встретились. В том мире, где я жил, все было не так как здесь. Там не было никаких каналов восприятия, и никто не творил заклинания. Боги там были другие, мертвые не поднимались из могил. Ну разве только в сказках и легендах. Понимаешь? Ты узнала не меня, а то, что сейчас во мне. Не знаю, что это, но я не имею к нему отношения.

– Ты опять ошибаешься, – серьёзно произнесла девушка. – Как думаешь, обычный человек мог бы разрушить вражеские артефакты и очистить алтарь Госпожи?

– Ну я…

– Ты только что убил очень сильного одаренного его же кинжалом, – не дав мне договорить, продолжила Леса. – Истинная душа выбрала тебя неслучайно. Ты оказался достоин, и этим все сказано. Она стала тобой. Ты теперь с ней навсегда. Это великая честь и огромная ответственность. Обретение смысла и возможность отомстить нашим врагам. Так что я не могла тебя не узнать. Ты мой старший. Я тоже с тобой навсегда!

– А тот, кто был до меня, – я немного смутился, – он же погиб?

– Да, погиб, – Леса кивнула, – но его сущность, умения и навыки передались тебе. Душа не бессмертна, но у врагов не получилось убить тебя окончательно. Ты вернулся, чтобы закончить начатое. Я вернулась с тобой.

– Забавно, не находишь? – я вздохнул и посмотрел на боевую подругу. – Мы не знаем, ни кто я, ни что от меня нужно богине, но при этом ты уверена, что я и правда должен закончить какое-то дело.

– Ну ты же слышал слова Госпожи, – Леса нахмурилась.

– Конечно, слышал, – я кивнул и указал ей на труп. – Только этот тип сказал, что богине нужна моя смерть. Как я понял, он хотел как-то вытащить из меня душу и провести с ней ритуал, который вернет в этот мир богиню смерти Асану.

– Вот об этом я и хотела поговорить, – Леса снова нахмурилась. – Наша Госпожа никогда не была кровожадным чудовищем. Её почитали во всех краях не меньше, чем Ретана Спасителя, но что-то произошло. Богиня вступила в союз с Владыками Хаоса. Тут была большая война, и последствия её ужасают даже меня.

– Погоди, – я сделал останавливающий жест. – Эта война случилась в наше с тобой отсутствие? Или мы в ней тоже как-то участвовали, но память об этом еще не вернулась?

Сказал и мысленно выругался. Как-то очень быстро я принял версию Лесы, и рассуждаю так, словно и правда что-то забыл. Вот только сам я все помню прекрасно. Родителей, бабушек, пацанов во дворе, свою первую женщину и наши с ней отношения. Присягу, училище, учебку, первые выходы. А еще я очень хорошо помню войну – каждую, в которой участвовал. Впрочем, вариантов все равно нет: или ты веришь и принимаешь, или сходишь с ума.

– Не знаю, – Леса покачала головой. – Память возвращается кусками и очень издалека. Думаю, мы с тобой погибли на этой войне.

– Хорошо, – я кивнул. – А о каких ужасных последствиях ты говорила?

– Ты же, наверное, уже понял и сам, – девушка вздохнула и опустила взгляд. – Материальное воплощение Госпожи покинуло наш мир. Она проиграла, и её больше нет. Надал – это одна из четырех стран, где верховным божеством являлась богиня Асана. Самая большая, и именно здесь, на севере находится Каро-Асан – Храм Забвения, главное святилище Тьмы. Сейчас Королевство Надал уничтожено, и на его месте сейчас огромные пустоши. Города разрушены и разграблены, святилища уничтожены, люди истреблены, но даже это не самое страшное, – Леса опустилась на уровень моих глаз и, указав рукой за спину, пояснила: – С уходом Госпожи Вереница Перерождений нарушилась. Мертвые не находят упокоения. В Светлых землях над умершими проводят обряды, но здесь их проводить некому. Нежить пожирает друг друга, сбивается в отряды, охотится на людей…

– Откуда здесь люди? – я непонимающе поморщился. – Ты же сказала, что их истребили. Это какие-то искатели приключений? Мародеры из Светлых земель?

– Да, наверное, но не только они. Все намного хуже…

Леса, очевидно, устав летать, порхнула вперед и уселась мне на левое плечо. Причём произошло это настолько обыденно и привычно, что я даже не пошевелился и осознал произошедшее только секунд через пять. Пожалел, что нет телефона. А так бы щелкнул, и отправил бы ребятам, чтобы завидовали. Всей бы ротой там охренели бы. М-да… И что за хрень лезет в голову…

– Я же сказала, что эти земли разорваны, – усевшись поудобнее на плече, продолжила говорить спутница. – Астральные барьеры разрушены, в Сумеречных Краях творится хаос и сюда, на территорию разоренного королевства, переносятся куски из соседних миров с людьми, деревнями и городами. У некоторых получается отбиваться от тварей, но большая часть гибнет. Дикая нежить усиливается, и когда-нибудь она хлынет в Светлые земли. Сейчас все граничащие с Разорванной землей страны защищают барьеры, но когда-нибудь они падут и Аэнор умоется кровью. Спасти от этого может только возвращение Госпожи.

– Погоди! – запутавшись в свалившейся на голову информации, я сделал останавливающий жест и произнёс: – Давай разберем по порядку?

Это же натуральный вынос мозга. Да, я вроде как принял реальность. Попробуй её не прими, но проблема в том, что здесь не поймешь, как ко всему этому подобраться. Одна попросила что-то закончить и подарила Силу, другая отправила по мою душу убийцу. А еще эти города, драные земли, нежить и одаренные. Информации до хрена, но пазл из нее не складывается. Сюда бы какого-нибудь Семенченко, и сгрузить на него всю эту волшебную хрень. Ему, наверное, в кайф решать такие задачки, но я-то не он. У меня рядом только красотка с провалами в памяти. На Шерлока Холмса она не похожа, ну и я ни разу не доктор.

К слову, мне и самому доктор не помешал бы, из тех, что с нами работали. Нет, так-то раны уже не болят, но крыша улетела и её бы неплохо вернуть. Не, ну а как это можно назвать по-другому? Сижу в каком-то мерзком святилище с жуткими рисунками на обшарпанных стенах. Рядом валяется труп, а на плече сидит длинноногая девочка. В драном платье мертвой невесты и с опечаленным видом. И еще запах тут какой-то противный. Тяжелый и тошнотворный с нотками ладана. Сидеть тут ни хрена не приятно, но нужно же решить: что делать и куда нам с подругой идти. А-то будем тыкаться во все стены, как слепые котята.

– Да, конечно, – Леса кивнула. – Но я помню только то, что было давно. Остальное увидела, услышала или почувствовала, когда летала к Храму Забвения.

– А «давно» – это насколько? – скосив на девушку взгляд, уточнил я. – Десять лет? Пятьдесят?

– Война закончилась больше тридцати оборотов назад, – фея пожала плечами. – Я помню, что было задолго до нее.

– А сколько здесь живут люди? Я про продолжительность жизни.

– Сложно сказать, – подруга тронула подбородок. – Старость наступает ближе к ста оборотам, дальше решают боги.

– Ого! – выдохнул я, – нормально тут у вас с медициной.

– Святилища Эйны Милосердной есть в каждом крупном поселении, – пояснила подруга. – На территориях Четырех королевств их тоже хватало. Адепты Асаны умели залечивать раны и избавлять от болезней. Ты это почувствовал на себе. Смерть должна наступать в отмеренный срок, но… – Леса посмотрела на меня, – но ты же не просто так спросил?

– Если у вас такая продолжительность жизни, то осталась куча свидетелей тех событий, но давай по порядку, – я встретился с феей взглядами и поинтересовался: – То есть ты помнишь богиню такой, как я увидел её на том острове?

– Да, – девушка кивнула. – Двуликая Асана. Милосердная, жестокая и справедливая в каждой из своих ипостасей. Проводница в Сумеречные Края. Я помню ее такой.

– Однако в какой-то момент что-то случилось, она вступила в союз с Владыками Хаоса и превратилась в чудовище? – я указал рукой на настенную живопись. – Жертвы, истязания, горы трупов. Или так случалось и раньше?

– И эта оранжевая мерзость над ней, – с ненавистью прошептала подруга и, отведя взгляд, пояснила: – Нет, такие жертвы Госпожа раньше не принимала. У нее всегда хватало и Силы и почитателей. Это влияние Хаоса. Владыки всегда считались врагами человечества, и кровь лилась на их алтарях. Не знаю, зачем Двуликой понадобились такие союзники.

– Надеюсь, когда-нибудь мы это узнаем, – я вздохнул и продолжил: – Получается, светлым богам не понравилось происходящее, и началась та война, о которой ты говоришь?

– Скорее всего, так и есть, – Леса нахмурилась и опустила взгляд. – Госпожа проиграла и покинула мир. Порядок нарушился, Хаос получил свои жертвы, Надал уничтожен, в Разорванных землях полно дикой нежити, граничащие страны отгородились барьерами…

– А много стран граничит с этой землей?

– Шесть, – тут же пояснила подруга. – Империя Астерион, и Аурелия – на западе, Саахинский каганат на юге, Канция – на севере, Риведа и Эйнор – на востоке. В Астерионе верховным богом является Ретан Спаситель, в Аурелии и Саахинском каганате равно чтят всех благих богов Аэнора, а Канция, Риведа и Эйнор принимали Асану. Не знаю, что происходит сейчас, но уверена, что Госпожу тут никто не забыл.

– Хорошо. Тогда у меня вопрос, – я снова обвёл взглядом картины на стенах. – Та Асана попросила меня закончить какое-то дело, эта – приказала убить. Как их может быть две сразу? Или я что-то не понимаю?

– Ни одной из них нет, на острове ты видел сгусток Силы, которая оставалась в алтаре, здесь – только изображения. – Леса пожала плечами. – Я тоже мало что понимаю, но думаю, что в мир можно вернуть только какую-то одну. Этот вот, – девушка указала на труп, – хотел, чтобы вернулось чудовище.

«И как тут оставаться нормальным?» – с досадой подумал я, а вслух произнёс:

– То есть по такому варианту мне нужно сдаться его приятелям и позволить принести себя в жертву. Остальное они сделают сами. Так?

– Да, – Леса кивнула. – Но ты же не собираешься так поступать?

– Я уже так не поступил, – я улыбнулся подруге. – Но как нам с тобой найти другой путь? Как вернуть ту богиню, что я видел на острове?

– Полагаю, нам с тобой нужно отправиться в Империю и найти там одно из старых святилищ – такое, как ты видел на острове, – задумчиво произнесла фея. – Тут около ста лиг до границы Астериона. Доберемся дня за три, а там и узнаем, что тут происходило в последние обороты.

– А почему в Империю? – я непонимающе нахмурился. – Ты же сама сказала, что верховным богом там является Спаситель. Ретан… ну или как там его… Почему не пойти в одно из тех королевств, где поклонялись Асане?

– В Канции, Риведе и Эйноре все алтари Госпожи уничтожены, – опустив взгляд, со вздохом пояснила подруга. – Полагаю, чудовище как-то влияло через них на разумных. В Империю оно дотянуться не могло…

– То есть ты считаешь, что у меня получится пройти через барьеры, которые установлены на границе Империи? – я посмотрел на спутницу. – И никого там не смутит маленькая девушка со стрекозиными крыльями? При виде тебя никто не обгадится?

– Чего это я маленькая?! – Леса возмущенно нахмурилась. – И чего это они при виде меня кто-то должен обгадиться?

– Ты же фея Смерти, – я хмыкнул. – Увидеть тебя, наверное, является не очень хорошим предзнаменованием.

– Вот поэтому меня никто и не видит кроме тебя и тех, кому я сама решу показаться, – девушка поджала губы и вздернула подбородок. – Ты, как я гляжу, не обгадился?

– Да я последние сутки в аху… В смысле немного дезориентирован и сконфужен, – я усмехнулся. Ну а ты для меня как лучик Тьмы из-за облаков. Настоящая википедия с крылышками.

– Не знаю, что такое это твоя «педия», – Леса перестала хмуриться, – но за себя ты тоже можешь не переживать. Барьеры на границе блокируют только Тьму с примесями Хаоса. Эта оранжевая мерзость изменяет все, к чему прикасается, но светлым ее несложно блокировать. В тебе же Хаоса нет.

– Вот и хорошо, – я перевел взгляд на свои босые ноги и с сомнением посмотрел на сапоги покойника. – Кстати, хотел спросить: а куда ты дела того ящера? Сказала тогда, что он ко мне привязался. Его больше нет? Или ящер дожидается на том острове?

Произнеся это, я убрал меч в карман, поднялся и направился к трупу. Сто лиг, о которых упомянула Леса, это примерно сто километров[13], и топать их босиком у меня желания не возникло. А покойнику сапоги все равно уже не нужны – пусть послужат для хорошего дела.

– Корн по-прежнему привязан к тебе, но мне пришлось его отпустить – отправить в забвение, – Леса спорхнула с плеча и, понимая, куда я направляюсь, зависла над трупом. – Ты сможешь его призвать и провести запечатление после того, как откроешь третий канал восприятия. Однако я бы советовала тебе подождать. Ведь чем сильнее ты будешь в момент призыва, тем сильнее будет призванное существо.

– Мне вообще непонятно, что такое эти ваши каналы, – я вздохнул, стащил с трупа правый сапог и с сомнением его осмотрел.

Кожаный, с толстой подошвой и усиленным голенищем. По весу – как тяжелый армейский ботинок, но за неимением лучшего сойдет и такое. Недолго думая, я натянул сапог на правую ногу, удовлетворенно хмыкнул и начал стаскивать следующий. Чудом сохранившиеся носки под такие сапоги не подходят, но поищу где-нибудь тряпки на портянки, а пока сойдет и так. Никаких угрызений совести я не испытывал. Их не было бы и на Земле. Есть задача – я ее должен выполнить, и, если для этого понадобится раздеть тысячу трупов, я это сделаю без малейших сомнений.

– Каналы – это твой магический потенциал: прочность Щита, количество удерживаемого эфира и Сила заклинаний, – пояснила фея, спокойно наблюдая за процессом экспроприации. – Два ты открыл, остальные откроются сами со временем, или в моменты наивысшего напряжения. У каждого это происходит по-разному, если вообще происходит. Большинство одаренных ограничиваются двумя, но твоя душа – истинная, у тебя откроются все пять. Нужно только подождать.

– Объясни мне, как это работает? – попросил я, надевая второй сапог. – Сколько эфира я могу удержать при двух открытых каналах, а сколько при трех?

– Все индивидуально и зависит от сущности заклинателя, – Леса легко пожала плечами. – Грубо говоря, при открытом третьем канале емкость удержанного эфира увеличится десятикратно. Однако в числах это измерить нельзя. При двух открытых каналах количество удерживаемого эфира у разных одаренных может отличаться в несколько раз. Со скоростью его восстановления – та же история. К слову, у тебя с этим полный порядок.

«М-да… Как же оно все непросто…» – с досадой подумал я, а вслух произнес:

– А заклинания? Где их брать? Как использовать?

– Этому одаренных обучают в храмах, специальных школах и университетах, – ответила фея и, разведя руками добавила: – Только тут тоже все очень индивидуально. Свет и Тьма являются базовыми. К ним также можно добавить заклинания какой-нибудь стихии, но тут тоже многое зависит от сущности одаренного. Склонности, Сила, емкость удержанного эфира и усердие являются определяющими факторами в овладении любыми заклинаниями. Время обучения – от нескольких месяцев, до десятков лет тренировок, но тебя это все не касается. Ты вспомнишь, что когда-то умел, как вспомнил Скверну, с помощью которой освободился из пут.

– Хм-м… Интересно…

Подняв левую руку, я попробовал повторить, что исполнил лежа на кресте и… у меня получилось! Холод из груди метнулся к ладони, предплечье с кистью позеленели и покрылись мелкими струпьями похожими на чешую. В воздухе запахло сухими цветами, но никаких неприятных ощущений не возникло. Эта жесть продолжалась пару секунд и исчезла, как в каком-нибудь фильме. Просто захотел и оно…