В тени болиголова

ПЕРВАЯ ГЛАВА. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХЕМЛОК!

– Ты уверен, что они не догадаются?

Кларисса неспеша пролистывала досье на планшете. Фотографии, биографии, медицинские карты. Каждая строчка – готовая история для будущего «гостя».

– Они даже не заподозрят подвоха, – сказал Бернар, наполняя бокал виски. Лёд звякнул и утонул в тишине. – Всё продумано. Реклама, соцсети, восторженные отзывы. Какой богатый отпрыск откажется от «элитного отдыха» в зимнем дворце?

Винсент щёлкнул переключателем. Стена перед ними ожила – десятки мониторов показали пустые коридоры, белоснежные залы, территорию, огороженную высоким забором. Где-то мелькнула табличка: «Связь отсутствует. Рекомендуется оставаться в пределах лагеря».

– Камеры, датчики движения, глушители связи, – ухмыльнулся он. – Никто не сбежит. Никто не позовёт на помощь. Только мы решаем, когда игра закончится.

Кларисса подняла бокал.

– За наш маленький… эксперимент. Сто добровольцев. Сто возможных сценариев. Кто сломается первым? А кто окажется сильнее?

– Главное – чтобы никто ничего не заподозрил до начала игры, – пробурчал Винсент. – Иначе придётся дисквалифицировать их преждевременно…

За окном завывал ветер. Автобус с первыми участниками уже сворачивал на просёлочную дорогу.

– Welcome to Hemlock, – прошептал Бернар, глядя на вывеску лагеря, попавшую в кадр.

Где-то в списке значились имена: Ванесса Алькасар и Есения Марселло…

Долгая дорога. Вдоль трассы проплывали заснеженные деревья, на небе вихрем неслись густые, тяжелые облака. Автобус иногда потряхивало.

Хотелось уснуть, но никак не получалось.

– Ванесса! Ты вообще меня слышишь? – голос подруги, сидящей рядом, наконец пробился сквозь мои мысли. Оказалось, Есения уже который километр о чём-то рассказывала.

Я виновато улыбнулась и взглянула на неё. Тёмно-шоколадные волосы Еси были уложены в идеально гладкие пряди, а малахитовые глаза смотрели на меня с упрёком. Даже расстроенная, она выглядела безупречно – как аристократка с полотна старого мастера.

– А?.. Ой, прости… Просто задумалась.

– Я тут уже полчаса тебе рассказываю, а ты витаешь в облаках! – она фыркнула и скрестила руки на груди, взгляд стал обиженным.

– Еся, прости, конечно, но эти твои разговоры про Макса меня уже вымотали, – я вздохнула, стараясь говорить помягче. – Я понимаю, тебе тяжело, но ты словно зациклилась. Вместо того чтобы двигаться вперёд, ты снова и снова пережёвываешь одно и то же.

– И ты решила возмутиться именно сейчас? Могла сказать и раньше, тогда я…

Договорить она не успела, потому что я её перебила, пока обычный спор не превратился в выяснение отношений, как обычно у нас и происходило.

– Постой, – я подняла руки в умиротворяющем жесте. – Не пойми меня неправильно. Я не хочу ругаться. Просто… Я так ждала этой поездки. Мы так давно никуда не выбирались. Давай просто отдохнём и повеселимся? Я всегда готова тебя выслушать, но может хотя бы на время забудем про Макса?

Есения промолчала, какое-то время смотря в запотевшее стекло, а затем обернулась ко мне.

– Ты права, – она выдохнула, и напряжение в её плечах немного спало. – Мне правда нужно расслабиться. Надо отвлечься от всей этой истории. Надеюсь, в лагере получится перезагрузиться…

– Или найти, на ком перезагрузиться! – брякнула я без задней мысли, но фраза вышла двусмысленной.

Взгляд Есении мгновенно стал колючим.

– Нет, – отрезала она резко. – Никаких интрижек. Я здесь только для себя. Поняла?

И, отвернувшись к окну, она всем видом показала, что разговор был окончен.

Я не стала спорить. Я-то имела в виду новых друзей, но она услышала то, что хотела услышать.

Тем временем где-то в конце автобуса шёл спор между незнакомыми мне парнями, и я невольно стала прислушиваться к словам.

– Ну, Ярик, ты не прав! Я уже был в лагере лет в пятнадцать, там все жили в отдельных домиках по два-три человека.

– Да ладно, Антонио, хватит выдумывать! Я-то точно знаю, что здесь у каждого будет своя комната.

– Чувак, ты, наверное, лагерь с отелем путаешь?

Я обернулась в полбока, делая вид, что ищу что-то в своей сумочке, висящей на спинке моего сиденья. Мой взгляд скользнул по говорящим. Тот, кого назвали Яриком, был платиновым блондином с холодными голубыми глазами и слишком небрежной, а потому идеальной укладкой. Он выглядел так, будто только что сошёл с обложки глянцевого журнала о дорогой жизни. Его оппонент, Антонио, казался его полной противоположностью – расслабленный, с тёмными глазами и лёгкой щетиной, он полулежал в кресле, словно всё это происходило где-то далеко от него.

– А я вот думаю, самое время заключить пари! – третий парень выпрямился и продолжил.

Он сидел между двумя спорившими, и теперь я могла разглядеть его получше: чёрные волосы, уложенные назад, острые скулы, карие глаза, которые смотрели на всё с ленивым превосходством, а на лице появилась хитрая ухмылка, явно не предвещающая ничего хорошего.

– Аа! Крис, ну ты опять начинаешь? – Ярик закатил глаза и опрокинул голову на спинку сиденья.

– А что? Хочешь сказать струсил? – второй парень в ответ оскалился, обнажив белые зубы.

– Вот это было зря, Антонио!

Ярик поднял голову, и его безразличный взгляд сменился на недовольный.

– Спорим! – заявил он и протянул руку, выжидающе глядя на друга.

– Спорим!

Антонио резким рывком схватил руку и пожал.

В очередной раз обернувшись в их сторону, я застыла – хищный, насмешливый взгляд парня, предложившего пари, был теперь направлен прямо на меня. Казалось, он не просто поймал мой взгляд, а буквально просверлил меня насквозь, изучая с холодным любопытством. От этого мне стало неловко, как будто меня застали за чем-то постыдным, хотя на самом деле я не делала ничего предосудительного.

Я поспешно отвернулась, спрятавшись за спинкой своего сиденья, но неприятное ощущение не исчезло. Нас разделяло несколько рядов, но я всё ещё чувствовала на себе его взгляд. Или я просто себя накручивала?

Прошло ещё какое-то время, прежде чем я смогла успокоиться и снова погрузиться в свои мысли.

Внезапно автобус с шипением тормозов остановился у массивных железных ворот, и дверь со скрипом распахнулась, впуская в салон кристально-чистый морозный воздух. Пассажиры один за другим поднимались с мест, и толпа медленно, без суеты и лишнего шума, направилась к багажному отсеку. Водитель и несколько служащих ловко и почти бесшумно выгружали чемоданы, выставляя их на аккуратно расчищенный снег. Слышался лишь приглушенный смех и сдержанные, вежливые реплики.

И тут я замерла.

Перед нами открылся дворец, словно сошедший со страниц рождественской сказки. Его башни с серебристыми шпилями стремились в свинцовое небо, а стены, украшенные тончайшими ледяными узорами, переливались в последних лучах заходящего солнца ослепительным блеском.

– Боже мой… – прошептала я, не в силах отвести глаз.

Вокруг дворца возвышался забор, весь в резных орнаментах. На территории, усыпанной снегом, стояли ёлки, каждая из которых была украшена гирляндами – маленькими огоньками, мерцающими, как глаза ночных хищников.

– Несс, ну же! – Есения потянула меня за рукав, её голос дрожал от волнения. – Пошли!

Я кивнула, но ноги будто приросли к земле. Две недели. Две недели мы будем жить здесь. В этом дворце, который казался слишком красивым, чтобы быть настоящим.

– Несс!

Есения дёрнула меня сильнее, и я наконец оторвалась от созерцания.

– Да, да, иду!

Мы взяли свои чемоданы и неспешной процессией направились ко входу. Массивные двери дворца бесшумно распахнулись перед нами, и едва я переступила порог, меня окутала атмосфера безмолвной роскоши. Всё вокруг сияло. Золотые детали, хрустальные подвески люстр, замысловатые узоры на стенах, напоминавшие переплетение ветвей. Новогодние украшения искрились, отражая мягкий свет, и создавалось полное ощущение, что мы попали не в лагерь, а на королевский бал.

– Потрясающе… – выдохнула я, забыв на секунду обо всём.

Есения хихикнула; в её глазах тоже читалось изумление.

И в этот момент я поняла – эти две недели будут не просто отдыхом. Они будут чем-то большим. Но чем именно – я ещё не знала.

Раздался отчётливый стук каблуков по мраморному полу. Все разом обернулись к лестнице, откуда появилась женщина – высокая, с огненно‑рыжими волосами, собранными в строгий пучок. Её платье облегало фигуру, словно вторая кожа, а аромат, который она принесла с собой, моментально наполнил пространство – смесь морозного ветра, соли и чего‑то сладкого, почти наркотического. «Какие же это духи?» – мелькнуло у меня в голове, но спросить я не решилась. Что‑то подсказывало: она не из тех, кто отвечает на лишние вопросы.

– Добро пожаловать, ребята, – голос был мягким, но с металлическими нотками, как лезвие, обтянутое шёлком. – Я Велена, управляющая этим лагерем.

Женщина окинула нас взглядом, неспешным, оценивающим, будто запоминала каждое лицо.

– Прежде чем вы отправитесь в свои комнаты, расскажу о правилах. Здесь всё не так, как вы привыкли.

Её речь внезапно прервал грохот шагов: кто‑то мчался по коридору, не скрывая спешки. Мышцы её лица дернулись с раздражением, и она, закусив нижнюю губу, нервно оглядела собравшихся, будто высматривая, все ли на месте.

В холл ввалился молодой паренёк.

– Прошу прощения, меня немного задержали. – сказал он, проводя рукой по коротко стриженным тёмно‑русым волосам, будто поправляя их, нервно выдохнул и ожидающе посмотрел на управляющую.

Парень был спортивного сложения, в простой белой футболке и светлых джинсах – больше похожий на гостя, чем на сотрудника. Велена будто нехотя глянула на него и тут же вернула взгляд на нас.

– Для начала расскажу вам, как здесь всё устроено. Этот дворец будет вашим домом на протяжении двух недель. Мы очень хотели создать атмосферу новогодней сказки и поэтому выбрали это место. Связь здесь не ловит – и это прекрасно: так вы сможете спокойно разгрузиться от городской суеты. Телефонами пользоваться можно, но лучше не выносить их за пределы комнат. Учтите также, что вы все уже взрослые люди, но, несмотря на это, обязаны придерживаться общего распорядка дня, посещать все запланированные мероприятия и соблюдать правила.

Она сделала шаг вперёд, и её туфли на шпильках отстучали по полу, как метроном.

– Правила просты.

Её взгляд стал холодным.

– Первое: ни при каких обстоятельствах не выходите за территорию ограждения.

Она подняла палец, и на нём блеснул чёрный камень.

– Лес вокруг дворца не для прогулок. Второе…

Она подняла второй палец.

– Ночью вы должны находиться только в своих комнатах. Без исключений.

– То есть нам обязательно придётся играть во все эти игры на сплочения, строиться по парам и ходить строем в столовую? – спросил кто‑то.

Я обернулась и увидела того самого парня из автобуса – с холодными карими глазами и ухмылкой, которая говорила: мне плевать на ваши правила. Он опёрся о стену, скрестив руки на груди, и его взгляд скользнул по мне, прежде чем вернуться к управляющей.

Велена даже не моргнула.

– Да. – её голос стал ледяным. – Вы подписывали бумаги. Вы знали, на что соглашаетесь.

Она сделала паузу; в зале повисло напряжённое молчание. Затем тон немного смягчился.

– Ребят, приехавших раньше вас, мы уже поделили на три отряда: они будут проживать на первом, втором и третьем этажах. Вы – четвёртый отряд – ваш этаж соответственно четвёртый.

Её взгляд упал на опоздавшего парня, и тот выпрямился, будто по стойке «смирно».

– Этот молодой человек ваш вожатый – Матвей. По всем личным вопросам и за помощью – к нему.

Матвей кивнул, но его взгляд был пустым, словно он мысленно находился где-то далеко.

– Сегодня вечером в актовом зале пройдёт знакомство. Каждый из вас должен будет выйти на сцену и рассказать о себе.

Она улыбнулась, но эта улыбка не достигала глаз.

– На подготовку у вас будет три часа. Используйте их с толком.

Она развернулась и ушла также грациозно, как и появилась, оставив после себя только запах духов.

Матвей, до этого молчавший, внезапно оживился.

– Ну что, народ, пошли? – бросил он, поворачиваясь к лестнице. – Вещи оставляйте здесь – вам их принесут.

Мы двинулись за ним, поднимаясь по витой лестнице с позолоченными перилами, которые блестели так, будто их только что отполировали. На четвёртом этаже Матвей провёл нас по длинному коридору с тёмно‑зелёными обоями и портретами на стенах: люди на них смотрели так, словно знали о нас больше, чем мы сами.

– Вот ваша гостиная, – сказал он, открывая двери в просторное помещение с диванами, обитой бархатом мебелью и камином, в котором весело потрескивал огонь. – Если что, я обычно буду здесь. Но лучше, чтобы это «если что» не случалось… А сейчас, ставьте подписи возле своих имён в журнале на столе и можете идти по комнатам. Они, кстати, рассчитаны на троих.

С этими словами он развернулся и вышел, оставив нас одних в этой странной, красивой и пугающе тихой комнате.

Наконец суматоха закончилась, и все разошлись.

Комната встретила нас холодным блеском позолоты и шёпотом шёлковых занавесов. Стены, расписанные витиеватыми узорами, напоминали то ли морозные узоры, то ли переплетение ядовитых стеблей – серебристые завитки расходились от потолка словно жилки на листе болиголова. В центре – диван цвета увядшей розы, два пуфика с вышитыми цветами и тревожно большое зеркало в золочёной раме; рядом – большой шкаф‑купе.

В каждой спальной зоне стояла двуспальная кровать с балдахином из струящегося атласа, высокие изголовья были вырезаны в виде переплетённых ветвей, а над ними – тот самый герб с серебряным болиголовом.

Хрустальная люстра-миньоньерка отражалась в трюмо с парижским зеркалом, создавая эффект бесконечного мерцания. На каждой тумбочке лежал шоколад в форме того же листа.

«Слишком навязчивый дизайн…»

Ванная сверкала белым мрамором с прожилками золота. Вместо обычного смесителя – золотой лебедь, из клюва которого лилась вода. Красиво. Слишком красиво.

Я села посреди комнаты рядом с принесёнными чемоданами и принялась разбирать вещи.

– Есь, а что, если к нам подселят кого‑то ещё? – спросила я, оглядывая пустую третью кровать.

– Надеюсь, нет, – она пожала плечами, не отрываясь от чемодана. – Мне и с тобой хорошо.

Я улыбнулась, но мысли уже были заняты предстоящим мероприятием. Есения выпрямилась, потянулась и с разочарованием взглянула на свои волосы.

– Чёрт, забыла утюжок. Ты не брала?

– Конечно, – ответила я и, особенно выделив последнее слово, принялась перебирать вещи. – Я же говорила, что взяла всё!

Её вопрос напомнил, что через пару часов нас ждёт первое представление, где нужно будет выступить перед всеми. Мысль вызвала лёгкое предчувствие паники.

«Только не это… Я так не люблю все эти знакомства. Была бы моя воля, не ходила бы туда вообще…»

Наконец утюжок нашёлся. Я сунула его Есении, а сама плюхнулась на пол среди разбросанной одежды.

– Есь, я в панике! – призналась я, глядя на гору путаницы. – Даже не знаю, что надеть, не говоря уже о том, что нужно придумать речь для выступления.

– Да ладно, не драматизируй, – махнула рукой Есения и включила утюжок. – Я просто скажу, как меня зовут и откуда я. Мы же не в пятом классе, чтобы перечислять, кто и чем занимается.

Она на секунду задумалась, затем улыбнулась и, глядя в потолок, добавила:

– Хотя если тут будут подавать фриттату с лобстером, я готова рассказывать о себе хоть стихами!

– Ого, как высоко подняла планку, ваше величество! – рассмеялась я. – Но я тоже надеюсь, что тут красиво не только внешне. Хотелось бы, чтобы кормили соответствующе… Кстати, интересно, откуда Макс достал эти путёвки?

– Без понятия. Главное, что они у нас, а не у него с его новой пассией «Лизонькой».

Настроение Есении заметно помрачнело. Она уже не раз рассказывала, как всё произошло: как ночью залезла в телефон Макса и увидела переписку, которую он явно тщательно скрывал не первый месяц; как получила пощёчину за то, что «вторглась в личное пространство»; как собирала вещи и делила кота. Их скандал затронул даже родителей: избранник дочери им не понравился с самого начала. Они стали наседать на неё с нравоучениями – мол, они были правы, и ей стоило бы чаще прислушиваться. Наверное, всё это продолжалось бы ещё долго, если бы она наконец не уехала из этого дурдома.

– Мудак! – выругалась Есения и, как будто отмахнувшись от истории, продолжила укладывать волосы.

Через пару минут тягучей тишины боевой настрой вернулся.

Я, задумавшись, сидела рядом с открытым чемоданом и вдруг заметила торчащую из груды вещей белую ткань.

– Точно! Я пойду в этом! – заявила я и, потянув за ткань, достала шёлковое белое платьице. – А ещё…

Я полезла во второй чемодан и быстро нашла то, что искала.

– Вот эти туфельки! – по-детски обрадовавшись найденным вещам, я подняла глаза на Есению. – Пойду спрошу есть ли отпариватель или хотя бы утюг, тебе ничего не нужно погладить?

– А я даже не выбрала, в чём пойду.

Наконец покончив с причёской, Есения подошла к вещам, присела рядом и задумалась.

– Иди, – сказала она. – Я сейчас поищу что‑нибудь и, если что, догоню.

– Давай. Заодно хочу кое‑что спросить у этого… вожатого. Кажется, его зовут Матвей.

Я развернулась и вышла из комнаты.

Дверь за Ванессой закрылась, а я ещё немного посмотрела вслед, пока звук её шагов не затих в коридоре.

«Как она это делает?» – мелькнула у меня мысль.

После долгой дороги Ванесса выглядела так, будто только что вышла из дома. Даже чёрная водолазка и простые джинсы сидели на ней безупречно. А крошечная родинка над губой делала её лицо чуть насмешливым, утонченным.

Я подошла к зеркалу, внимательно рассмотрела отражение и поймала себя на том, что снова ищу изъяны. Любимое занятие – стремиться к идеалу, который никому больше не нужен, кроме меня. Особенно здесь, особенно сейчас.

Чтобы отвлечься от самокопания, я потянулась к сумке, но тут же поймала себя: в который раз механически проверяю телефон. Эта старая привычка – ждать его сообщений – оказалась живучей, как сорняк.

Решив взять ситуацию под контроль, я воткнула зарядку в розетку у тумбочки. Телефон ожил, я положила его на кровать и попыталась сосредоточиться на вещах.

Через несколько минут он тихо завибрировал – сначала один раз, затем снова. Не новое сообщение, а пачка старых, присланных, когда мы ещё были в дороге. Сердце ёкнуло – глупый, предательский рефлекс.

Я медленно взяла телефон. Экран был усыпан уведомлениями, но одно выделялось особенно: сообщение в Telegram от Макса. Отправлено несколько часов назад.

Я провела пальцем по экрану, и холодная волна прокатилась по спине.

«Есенька, это что за детский сад? Серьёзно? Я рассчитывал, что мы сможем всё обсудить цивилизованно. А ты забрала обе путёвки и смоталась со своей подружкой в лагерь?  Эти путёвки стоили мне денег. Вышли, пожалуйста, мне половину стоимости. Я пришлю реквизиты.»

Я перечитала сообщение ещё раз. И ещё. Слова плыли перед глазами, но их смысл впивался в сознание острыми, ядовитыми шипами. Не «скучаю». Не «вернись». Не «прости». А «деньги». «Рассчитывал». «Вышли половину стоимости».

Измену, слёзы, унижение – всё это он свел к счёту за путёвки.

Горькая усмешка вырвалась из меня. Я тихо засмеялась, сидя на краю кровати; смех отдавался в ушах пустотой и болью. До чего же он мелочен и расчётлив… Я отдала ему три года жизни, а он в ответ выставляет счёт за какой‑то отдых.

Ярость подкатила комом к горлу – горячая и слепая. Пальцы сами побежали по клавиатуре, выбивая ядовитый, уничижительный ответ. Я не стеснялась в выражениях, выплёскивая всю накопившуюся боль, горечь и презрение. Закончив классическим и исчерпывающим «пошёл ты!», с силой ткнула в кнопку «Отправить».

Экран на секунду задумался, а потом над сообщением появился красный восклицательный знак. «Ошибка отправки. Нет соединения с сетью».

Ирония ситуации была настолько чудовищной, что я снова засмеялась. Я даже послать его нормально не могла. Он и здесь, на расстоянии сотен километров, продолжал ставить меня в нелепое положение.

Я отшвырнула телефон на кровать. Он упал экраном вверх, и я снова увидела наше селфи, сделанное прошлой зимой: мы смеялись, у меня были запорошены снегом ресницы, а он прижимался щекой к моей голове. Казалось, так будет всегда.

С холодным, почти отрешенным спокойствием я открыла галерею. Пролистала альбомы: вот мы в кафе, вот на море, вот он спит с котом на груди…

Палец задрожал над кнопкой «Удалить». Каждое фото – кусочек меня, который он отравил. Но если я не сделаю этого сейчас, я никогда не смогу двинуться дальше. Я нажала и почувствовала, что стало легче дышать.

Я удаляла снимки один за другим, с методичным, почти маниакальным упорством. Стирала его улыбку, его глаза, наши совместные годы. С каждым удалённым снимком внутри становилось чуть легче. Палец уже автоматически тянулся к значку корзины, когда на экране вдруг мелькнуло другое лицо.

Я наткнулась на наше общее селфи с Ванессой – прошлое лето, пляж. Я смеюсь, а она прищуривается от солнца и смотрит куда‑то в сторону. Её карие глаза улыбаются, волосы цвета горячего шоколада растрёпаны ветром, а на шее поблёскивает та самая золотая цепочка с медицинским символом, которую ей подарил старший брат Диего.

Я задержалась на этом снимке: после липких, неприятных воспоминаний о Максе он стал глотком чистой воды. Ванесса всегда была моей опорой; и в этой чужой комнате я почувствовала это особенно остро.

Я установила наше с Ванессой фото на заставку и с новыми силами вернулась к делу. Палец увереннее заскользил по экрану.

«Правильно…» – думала я, глядя на пустеющую галерею.

«Так и надо. Ничего не должно остаться. Никаких намёков, никаких ядовитых воспоминаний. Никакого Макса.»

Я удалила последнее фото и выключила экран. Комната снова погрузилась в тишину. Я глубоко вздохнула, впервые за долгое время чувствуя не боль, а решимость.

Ванесса была права. Мне и вправду пора разгрузить голову – и я только что начала это делать.

Передо мной вновь тянулся длинный коридор, по которому мы недавно шли, восхищаясь каждым дверным косяком. Я прошла прямо и свернула вправо в большую гостиную. Там – вальяжно развалился на диванчике Матвей: листал что-то в телефоне и совершенно не обращал на меня внимания.

– Привет, – я неловко помахала рукой и подошла ближе. – Мне ваша помощь нужна…

Матвей лениво повернул голову и, едва улыбнувшись, ответил:

– Меня представили по имени без отчества не просто так. Со мной можно на «ты».

Он мимолётом оглядел меня с ног до головы и задержал свой взгляд на моём лице. От такого изучающего взгляда мне стало не по себе.

«А ведь скоро я буду так стоять на сцене перед сотней человек, и почти каждый будет также рассматривать меня.»

Матвей словно прочитал это и, отводя взгляд, вернулся к разговору:

– Ну так в чём дело? – он похлопал по свободному месту на диване, приглашая сесть.

Я немного поколебалась, но всё же села рядом.

– Я не знаю, как правильно построить речь о себе, – призналась я. – То есть, я знаю, что сказать, но не понимаю, как это оформить.

– Не мучайся, – он улыбнулся. – Пиши так, как чувствуешь. Главное – быть собой. Поверь, так слушать будет интереснее. У каждого свой стиль.

Я наконец-то заглянула ему в глаза и кивнула.

– Понятно. Спасибо. – Сделала паузу. – Ещё… не подскажешь, где здесь отпариватель или утюг? Не хочу выглядеть помятой на сцене.

Матвей бросил взгляд на платье в моих руках и усмехнулся.

– Готовишься основательно.

– Просто не хочу опозориться.

– В прачечной есть всё, что нужно, – он махнул рукой в сторону коридора. – Идёшь прямо, потом налево. Там табличка.

– Спасибо ещё раз, – ответив, я встала с дивана и направилась в сторону коридора.

– Если речь будет хороша, то, я думаю, вряд ли кто заметит, что платье мятое, тем более что тебя будут изучать, несмотря на то, в чём ты будешь одета.

Я замерла: вместо утешения его слова скорее усилили нервозность. Тем не менее я кивнула и вышла в коридор.

Проходя мимо комнат, я услышала громкие голоса из одной из них. Дверь была приоткрыта, и спор внутри притянул моё внимание. Я замедлила шаги, притворяясь, что рассматриваю картины на стенах: пальцы скользили по резным рамам, а взгляд краем глаза цеплялся за приоткрытую дверь.

– Крис, ты серьёзно думаешь, что это честно? – чётко донёсся голос Антонио.

В ответ раздался знакомый саркастический смешок – тот самый, что я слышала в автобусе. Меня будто магнитом потянуло ближе.

– Честно? – фыркнул Крис. – Да мне плевать на честность. Правила просты: если вы оба проиграли, выигрывает тот, кто разбивал рукопожатие – то есть я.

– Это бред! – возразил Антонио. – Ты просто нагло использовал лазейку!

– И что с того? – голос Криса стал холодным. – Вы сами согласились на условия. А теперь торчите по желанию.

Я прикусила губу. Что я здесь делаю? Это не моё дело – но ноги не слушались.

– Ладно, плевать, – сказал Ярик, пожав плечами.

– Только на сцене не упоминай, как ты выиграл, – добавил кто‑то. – А то все поймут, какой ты подлец.

– А я и не собираюсь скрывать, – парировал Крис; в его тоне снова слышалась игра. – Пусть знают, с кем имеют дело.

Мне вдруг стало душно. Они говорили так, будто это игра на жизнь и смерть. Я отступила назад и неловко задела вазу с увядшими цветами: листья осыпались на пол с тихим шорохом.

– Чёрт, – прошептала я.

«Пойду‑ка я отсюда, пока меня не поймали на подслушивании.»

Я развернулась и быстрым шагом пошла прочь, стараясь не шуметь. Сердце колотилось так, будто я только что сбежала с места преступления.

Завернув за угол, я увидела табличку «Прачечная» и толкнула дверь. Внутри пахло стиральным порошком и влажной тканью. Хотя бы здесь никого не было.

Тихий час закончился. И когда мы спускались в столовую не совсем ещё дружным строем, я поймала себя на мысли, что всё ещё слышу голос Криса.

«И почему он так цепляет?..»

Мысли рассеялись, как только я вошла в столовую. Это было не просто помещение для еды – это был банкетный зал из сказки: высокий сводчатый потолок терялся в полумраке, хрустальные люстры лились мягким светом. Стены обшивали тёмные деревянные панели с позолоченными узорами. Круглые столы на шесть персон были накрыты белоснежными скатертями с золотой вышивкой; на каждом стояла хрустальная ваза с орхидеей. Посуда из тончайшего фарфора и серебра отражала свет, а бархатные стулья цвета бордо выглядели невероятно мягкими.

Воздух был пропитан ароматами запечённого мяса, свежей выпечки, пряностей и чего‑то сладкого, что заставляло желудок урчать.

Я села за один из столов и провела пальцами по гладкой скатерти. Всё здесь казалось слишком красивым, слишком идеальным – как будто мы попали не в лагерь, а на приём к королеве.

Настало время мероприятия.

Концертный зал напоминал театр с атмосферой закрытого клуба: позолоченная лепнина потолка тянулась ввысь, тяжёлые бархатные занавеси создавали ощущение уединённости. Сцена из тёмного дерева с золотыми вставками возвышалась над первым рядом кресел, а над ней висела гигантская хрустальная люстра, рассыпающая искры света по залу. Красный бархатный занавес был раздвинут, открывая сцену. Кресла, обтянутые тёмно-зелёным велюром, располагались полукругом.

На сцену задорной походкой вышел симпатичный молодой человек. Высокий, подтянутый, с тёмными, слегка вьющимися волосами, падающими на лоб и придававшими ему вид вечного озорника. Зелёные глаза сверкали от внутреннего веселья, а улыбка, красивая и заразительная, вытягивала улыбки и у тех, кто пришёл лишь из вежливости. На нём был тёмно‑синий пиджак с бархатными лацканами и чёрные узкие брюки, подчёркивавшие стройность; на запястье блестели тонкие золотые часы, в руке – микрофон, будто приручённый для выступлений.

– Приветствую всех! – его голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой, добавлявшей шарма.

Он прошёлся по сцене, уверенно владея пространством.

– Меня зовут Джексон, и я буду вашим ведущим на всех мероприятиях, – он сделал паузу и подмигнул в зал. – Прошу любить и жаловать!

Зал ответил смешками и аплодисментами.

– Думаю, никто не будет против, если я немного расскажу о себе, чтобы первому, кто выйдет на сцену, не было неловко! – он усмехнулся, провёл рукой по волосам. – Я человек, который не строит планы на будущее. Живу одним моментом и получаю удовольствие от всего, что происходит вокруг.

Он сделал паузу, будто размышляя.

– И, если кому-то интересно, как я стал ведущим – да совершенно случайно!

Он рассмеялся, да так искренне, что заставил улыбаться даже самых скептически настроенных.

– Но главное не это, – он поднял палец, как будто делясь секретом. – Я безумный фанат костюмированных вечеринок! Хеллоуин, косплеи, маскарады – всё, что связано с перевоплощениями, мне по душе. Поэтому сегодня у нас будет костюмированная вечеринка! Имейте в виду – без костюма не пущу!

Волнение в зале усилилось – любопытство и предвкушение прогудели волной.

Джексон подошёл к краю сцены и облокотился на пюпитр.

– Ну так что, найдётся здесь смельчак, который выйдет первым?

В груди что‑то ёкнуло – сердце забилось чаще.

«Пойду первая. Быстрее отмучаюсь, и никто не успеет придумать ничего лучше.»

– Я хочу! – выкрикнула я громко и твёрдо, боясь, что меня опередят.

Почти одновременно поднял руку и Крис, сидевший в первом ряду с друзьями. Он повернулся в мою сторону, но не стал убирать руку, затем медленно и лениво потянулся.

«Мне показалось или он специально это сделал, чтобы не выглядело так, будто я его опередила?..»

Джексон улыбнулся ещё шире.

– Отлично! Не стесняйся!

Я вышла на сцену. Колени подогнулись, микрофон в руке казался тяжёлой гирей. Сердце стучало так громко, что мне казалось: весь зал слышит его удары. Я сделала глубокий вдох, но воздух будто застрял в груди.

«Просто скажи и уходи.»

– Кхм… – голос вырвался тихо и неуверенно, я сжала микрофон крепче, пытаясь заглушить дрожь в руках. – Я Ванесса… – слова шли с трудом. – Я люблю ночные прогулки и запах ёлки…

Зал на секунду замер. Я бросила взгляд на Есению – она кивнула; в её глазах читалась ирония: «Ну и что это было?!» Щёки зажглись от жара.

Я почти побежала со сцены, спеша скрыться от взглядов. Проходя между рядов, я чувствовала на себе каждый взгляд, ловила обрывки шёпота, но не могла разобрать ни слова. Голова кружилась, ноги казались ватными; ещё немного – и я бы не удержалась на ногах. Я остановилась, не зная, что дальше.

Тишину вдруг разрезал аккуратный, едва слышный хлопок. За ним последовал второй, затем третий. Аплодисменты родились где‑то в середине зала – это была Есения. Её поддержали другие, и волна одобрения дошла до меня, подтолкнув опуститься в кресло. Я пришла в себя, а аплодисменты утихли спустя несколько мгновений, когда я наконец устроилась на месте.

Джексон снова взял микрофон.

– Смело! Оригинально! Есть ещё желающие?

Рука Криса поднялась медленно. Он сидел, развалившись в кресле, и ухмылялся так, будто знал какой-то секрет.

– Наконец-то, – произнёс парень, вставая; шаги были неторопливыми, почти ленивыми, но в них чувствовалась уверенность хищника.

– Было многообещающе, – сказал он, глядя на меня со сцены. – Что ж… Я Кристофер. Приехал развлекаться и тусить на полную катушку! Если вы приехали сидеть в комнатах и вышивать крестиком – мне вас жаль. – Его улыбка стала острой, хищной. – А если хотите веселиться – я научу!

Зал взорвался аплодисментами. Ярик и Антонио вскочили и начали кричать что-то бодрое, махая руками.

Крис отдал микрофон Джексону и сошёл со сцены. Он шёл медленно, махая всем, словно английская королева, высоко подняв подбородок. Ярик и Антонио захохотали; кто-то в зале тоже засмеялся.

На сцену вышли несколько незнакомых мне людей, и вот там снова появилось знакомое лицо.

– Привет всем, – улыбнулся парень. – Я Яромир, но зовите просто Ярик. Мы с друзьями живём в сорок пятой комнате на четвёртом этаже, так что, если кому-то захочется потусить – милости просим!

Он подмигнул кому-то в зале и, проведя рукой по беспорядочно уложенным волосам, спустился со сцены. Гордо подняв голову, не глядя на остальных, прошёл и сел на место.

Следом вышел Антонио. В общем он не сказал ничего нового: всё так же про сорок пятую комнату, про веселье и движ. Он стоял, слегка сутулясь, одна рука была в кармане джинсов, и говорил ленивым, обаятельным тоном, который, казалось, говорил: «Я здесь, потому что все здесь, а так бы я поспал».

Ближайший час ребята по одному выходили на сцену и рассказывали короткие факты о себе.

«Чёрт, может, это я всем настроение сбила своим убогим выступлением? Теперь все думают, что можно отделаться парой слов, и я виновата в этом провале…»

Тех, кто ещё не выступил, оставалось всё меньше, и, наконец, очередь дошла до моей подруги.

Мы переглянулись.

Она глубоко вдохнула – платье плотно натянулось на грудной клетке – и через пару секунд выдохнула. Как только следующая участница сошла со сцены, Есения встала и быстрым шагом направилась в ту сторону.

– Воу! Вот это стремление! Вот этот энтузиазм! – улыбаясь, прокомментировал Джексон и пристально следил, как она почти бежит на сцену.

И только он хотел сказать что-то ещё, как вдруг она выхватила из его рук микрофон.

– Давай сюда! – громко, с весёлой ноткой, бросила она и пробежала мимо удивлённого ведущего в центр сцены.

– Пока я настроилась, расскажу! Я Есения, мне двадцать один, я приехала сюда из Вероны. Вместе со своей лучшей подругой, с которой мы дружим с самого детства! В общем, я приехала сюда отдыхать и расслабляться после тяжёлого года, и не намерена искать приключений на свою пятую точку. Поэтому…

Она презрительно посмотрела в сторону троицы – Криса, Ярика и Антонио.

– …Я лучше посижу в своей комнате и повышиваю крестиком! На этом всё! Спасибо за внимание!

Она уверенно отдала микрофон и спустилась со сцены.

После выступления ещё нескольких человек мероприятие подошло к концу.

– Интересное наблюдение, – сказал Джексон. – Первый человек задаёт тон всему мероприятию. Ванесса вышла и сказала то, что чувствовала. И многие последовали её примеру. Это говорит о том, что среди вас много ведомых. Или тех, кто боится выделиться.

Он сделал паузу и улыбнулся.

– Но это не плохо. Просто наблюдение. Ладно, ребята, на этом всё! Собирайтесь на вечеринку! Ужин вам принесут в комнаты. До встречи!

Зал ожил, люди встали и потянулись к выходу. Я задумалась о слове «ведомые» и ощутила, как не хочу быть одной из них.

Наш вожатый Матвей повёл нас в костюмерную, чтобы подобрать наряды для вечера.

Костюмерная оказалась огромной – словно сказочный склад: на вешалках висели платья‑облака, доспехи напоминали рыцарские, а маски казались живыми. Мы с Есенией бродили между рядами, трогали ткани, смеялись над смешными костюмами и восхищались красивыми. Я остановилась у белых перьевых крыльев – лёгких, почти прозрачных, как лепестки. Есения же выбрала чёрные массивные с алыми вставками и рогами в комплекте, которые точно придали бы образу что-то опасное и соблазнительное.

– Ангел и демон, – усмехнулась она. – Классика, но почему бы нет?

Решение было принято – я буду ангелом, она – демоном.

Подготовка пролетела незаметно. Я уже была готова и стояла в строю рядом с какой‑то девушкой из отряда – вроде Британи, но я не была уверена.

«Куда снова делась Есения? Только что была же здесь…» – думала я, оглядываясь в поисках подруги, которой нигде не было видно: скорее всего, она оказалась в конце строя. И только я собралась протиснуться сквозь толпу, как Матвей повёл нас на первый этаж в торжественный зал.

«Ну и ладно… Там найдём друг друга.»

Все выстроились в очередь у входа. Джексон в костюме вампира проверял гостей по списку – для видимости, подумала я; ведь лишних здесь и так не должно было быть.

«Какое-то особенно пафосное приветствие», – не удержалась я и закатила глаза.

Когда наконец моя очередь подошла, я переступила порог зала – и он сразу же поразил меня: это был не просто банкетный зал, а ночной клуб из обложки глянца. Музыка гремела так, что дрожали стены, софиты режущим светом разбрасывали блики, а вокруг мелькали костюмы – от изысканных платьев до пугающих масок. Рассмотреть кого‑то толком не удавалось: люди словно растворялись в этом вихре света и звука.

Я прошла мимо танцпола, где уже кружились пары, и остановилась у стола с фуршетом. Бокалы с прозрачной жидкостью искрились в свете, а крошечные канапе выглядели как произведения искусства.

«Фуршеты… С алкоголем или просто красиво оформленный лимонад?» – промелькнула мысль.

Я взяла бокал и сделала маленький глоток. Вкус был холодный, игристый – словно во рту таяли ледяные пузырьки. Решив не отставать от настроения, допила до дна и взяла второй. Тепло алкоголя разлилось по телу, смягчив усталость дня.

«Надо бы найти Есению», – подумала я, глядя на толпу.

Музыка была настолько громкой, что заглушала любые разговоры, а вокруг было слишком тесно, чтобы подойти к каждому. Я решила остаться у стола и ждать, наблюдая за танцующими и надеясь, что она сама меня найдёт.

«Где же моя беглянка? Скоро я окончательно свихнусь, а то и вовсе напьюсь до беспамятства… и превращусь в падшего ангела!» – подумала я, снова пытаясь отыскать Есению в толпе.

Но все поиски были тщетны. Голова уже начинала кружиться от мельтешения лиц, и я почти смирилась с ролью терпеливой статуи у стены, как вдруг…

Моё внимание отвлекла знакомая мелодия – одна из моих любимых песен. Я отбросила все сомнения и, забыв о комплексах, направилась на танцпол. К счастью, я была не одна: в толпе танцующих я сразу растворилась, как только сделала первый шаг.

Тем временем где-то в очереди стояла я.

«Чёрт, эти дурацкие крылья!»

Они словно назло не хотели ложиться мне на спину: то резинка перекручивалась, то перья заминались, то между лопаток кололо.

«Да ну их! Пусть висят, как трофей неудавшегося демона…»

Я с силой стянула их с плеч и, сжав обеими руками, продолжила стоять в очереди.

– Несс! – я наконец заметила в толпе крылья ангела и кудрявую голову подруги и попыталась позвать её, беспомощно помахав крыльями, которые держала в руках.

Но из-за громкой музыки Ванесса не услышала меня и продолжала пялиться на танцпол.

«Господи, да оглянись же!»

Очередь заметно сдвинулась, и я, увлечённая наблюдением за подругой, почти не глядя двинулась вперёд, всё ещё сжимая в руках ненавистные крылья. И тут же, разворачиваясь, не рассчитала габариты и довольно чувствительно задела ими кого-то перед собой.

Это оказался парень из нашего отряда – Ярик. Он был в костюме греческого бога: укутан в простыню так умело, что, казалось, – специально сшитый костюм. На голове – золотая корона, на лице – штрихи грима, в руках – двузубец.

Он медленно обернулся, оглядел меня с ног до головы и, ничего не сказав, отвернулся.

«Ну и ладно, простите-пожалуйста» – мысленно фыркнула я.

Но едва я сделала шаг, как снова задела его.

«Чёртовы крылья!»

Ярик обернулся вновь; на лице появилась лёгкая улыбка.

– Выглядит красиво, конечно, но можно поаккуратнее махать своими крылышками?.. Ты вообще в костюме кого, птички?

Меня немного задело снисходительное «птичка», но спорить не хотелось: слишком устала.

– Извините. Я случайно, – выдавила я.

Он молча отвернулся. И тут во мне что-то ёкнуло – дерзкое, вредное. Я сделала ещё один шаг и на этот раз чиркнула крылом по плечу парня уже совершенно нарочно. Пусть знает.

Ярик усмехнулся, явно понимая, что это было намеренно.

– Я – Ярик, а ты? – он снова повернулся ко мне и протянул руку.

«Ага, теперь вежливость. Ну уж нет».

– Птичка! – едко ответила я, демонстративно игнорируя протянутую руку. – А ты в костюме кого, голодного беженца?

В его глазах заискрилась реакция.

– Аид. Бог царства мёртвых, если что.

– Интересный выбор, почему именно он? Решил, что образ владыки загробного мира как-то особенно располагает к общению с девушками? Или просто хотел покрасоваться с большой вилкой?

– Эта «вилка», птичка, как раз для таких непослушных созданий, – парировал он, ловко перехватывая двузубец и вращая его в руке. – Чтобы направлять заблудшие души прямиком в моё царство. А насчёт располагающего образа… – Ярик сделал шаг вперёд, и в его глазах заплясали озорные искорки. – Судя по тому, что ты всё ещё здесь, он действует безотказно.

В этот момент подошла моя очередь, и я наконец прошла в зал. Он шагнул рядом со мной.

– Что ж, птичка, как думаешь, алкоголь тут настоящий? – не дожидаясь ответа, парень подхватил фужер и протянул мне.

«Боже, какой самоуверенный… Но чертовски обаятельный».

Мысль проскочила сама собой, и я тут же внутренне устыдилась.

«Есения, ты только что вышла из отношений, опомнись!»

– Я была бы рада попробовать, но, как видишь… – я подняла руки, в которых всё ещё держались мои непослушные крылья. – Руки заняты.

Губы дрогнули в натянутой улыбке, пальцы судорожно сжали край пера.

Ярик взглянул на меня с неким умилением и осторожно забрал крылья.

– Не возражаешь, если я помогу?

Щёки моментально вспыхнули. Мне стало неловко: только что рассталась с Максом, а уже стою рядом с каким‑то парнем и краснею. Но он просто вежлив – не нужно драматизировать.

Я стушевалась и кивнула.

– Да. Спасибо.

Он помог мне надеть крылья, неспешно расправил пёрышки и провёл по ним рукой, будто они были настоящими. Прикосновение его пальцев к моей спине сквозь тонкую ткань платья было неожиданно тёплым и аккуратным.

«Просто помогает, не придавай значения», – строго сказала я себе, но внутри всё равно защемило.

Чтобы прогнать сомнения и воспоминания, я схватила со стола бокал шампанского и залпом его опустошила. Игристая прохлада мгновенно сняла напряжение и отрезала мысли о прошлом.

– Представляешь, настоящее! – воскликнула я, и восторг прозвучал настолько искренне, что удивил даже меня.

Ярик взял свой бокал, сделал небольшой глоток и слегка прищурился, оценивая вкус.

– Да, недешёвое, – пробормотал он себе под нос. – Где‑то я уже такое пробовал… – Он нахмурился, пытаясь вспомнить, затем пожал плечами и отпил ещё. – В любом случае – недурственно.

В то же время я отрывалась на танцполе: казалось, проблем никогда не было и не будет. Алкоголь ударил в голову, но мне было всё равно. Главное – я, здесь и сейчас.

– Ну привет, крылатая. Так ты у нас ангелочек?

Кто-то подошёл сзади и заговорил. Не увидев лица, я сразу узнала голос.

Я обернулась – и мои страшные догадки подтвердились – это был Крис.

«Опять этот тип. Почему он ведёт себя так, будто я ему что-то должна?..»

Я неохотно заглянула ему в глаза. По телу пробежали мурашки: этот взгляд… такой же, как в автобусе – хищный, неотпускающий.

Не выдержав, я опустила глаза на его руки. Крис протягивал мне стакан с соком, а второй рукой тянул к губам фужер с шампанским.

Я, моментально среагировав, ловко перехватила шампанское прямо у него из-под носа. Его брови на секунду удивлённо взлетели вверх, но тут же сползли обратно.

Сделала глоток, затем ещё один.

– Спасибо, а ты у нас кто? Кажется, говорили, что без костюмов не пускают.

Я приглядывалась, пытаясь понять, в кого он нарядился. Верхние пуговицы чёрной рубашки были расстёгнуты, под ней виднелась массивная серебряная цепь. Волосы торчали в разные стороны, будто парень только что встал с постели, и это всё, что бросалось в глаза, не считая стройной фигуры, высокого роста и глубоких тёмно-карих глаз.

«И это весь костюм?.. Такой самоуверенный или с фантазией проблемы?»

Он улыбнулся, наблюдая за тем, как я его рассматриваю. Крису это явно нравилось.

«Точно… Самоуверенный!»

– Я цербер! – сказав это, он довольно покрутился предо мной.

– Серьёзно, что ли? И это всё?

– Я не нуждаюсь в костюме, ангелочек. Я и так каждый день играю роль чудовища.

Крис изобразил короткий, подражающий лаю звук – дерзкий и отрывистый, – а затем рассмеялся, сверкнув белизной идеальных зубов. Взгляд его, скользнувший к моему пустому бокалу, приобрёл живой интерес.

– Обещаю, ангелочек, – его голос стал бархатистым, почти ласковым. – Если ты упадёшь в мои руки, я доставлю тебя до кровати.

Он протянул руку, будто хотел коснуться моего плеча, но я резко отпрянула.

Такой нахальный, но такой уверенный в своих словах… Будто и впрямь вот-вот упаду в его руки… Но я ещё не настолько выжила из ума, чтобы вестись на такие дешёвые подкаты.

– Смотри, пёсик, – я улыбнулась, но в моём голосе не было теплоты. – Как бы тебе самому не пришлось искать, кто дотащит тебя до кровати.

Я улыбнулась своим же словам и, решив доиграть роль, протянула руку к нему и потрепала его по голове словно питомца, а затем развернулась и начала искать глазами Есению.

– Кстати, ты уверена, что не перепутала цвет крыльев? Чёрный бы тебе больше подошёл.

Его пальцы внезапно сжали моё плечо и резко развернули меня к себе. Я едва не потеряла равновесие, но устояла, упёршись рукой ему в грудь.

– Слушай, ты че прицепился ко мне? Если тебе нечем заняться, иди найди кого-нибудь для своих дурацких споров! А ко мне не лезь!

Алкоголь и адреналин смешались в крови, придавая смелости. Я выпалила последнюю фразу громче, чем хотела, и сразу же пожалела. Взгляд Криса стал острым, как лезвие.

«Всё. Теперь он точно понял, что я подслушивала их разговор в автобусе. Боже…»

Крис не ответил – просто стоял и смотрел на меня, и в его глазах плясал тот самый опасный огонёк. Моё сердце забилось чаще. Что он сейчас сделает?..

– Ванесса!

Знакомый голос прорвал напряжённую тишину. Я развернулась и увидела Есению, которая пробиралась ко мне сквозь толпу. Никогда ещё её появление не было так кстати.

«Спасибо, подруга! Но почему он молчит? Неужели не понял, что я имела в виду?» – пропели в голове надежда и сомнение одновременно.

Не дожидаясь реакции Криса, я рванула к Есении и, как утопающий за спасательный круг, вцепилась ей в руку.

– О, ты уже кого-то подцепил! – послышался голос Ярика. – Быстрый ты, Крис.

– Я вижу, ты тоже времени не терял, – пробурчал Крис, но голос его звучал рассеянно, словно мысли ускользали куда‑то в сторону.

– А кто это у нас тут? – я решила перевести внимание на Ярика и ткнула пальцем в его костюм. – Неужели Аид? Значит, у вас парные костюмы с Крисом? Нашла твоего хозяина, цербер!

Я улыбнулась победно и уставилась на него.

– Смотри аккуратнее, ангелочек, не налегай на алкоголь, – он сказал это показательно громко, явно желая, чтобы все услышали. – А то такими темпами этой ночью у тебя найдётся хозяин!

Затем он шагнул ко мне, наклонился и прошептал в ухо:

– И не сомневайся: если подвернётся случай, я с радостью займу эту роль.

Он облизнул губы и ядовито улыбнулся.

Тело откликнулось: сначала бросило в жар, потом в холод. Отвращение смешалось с чем‑то другим – чем‑то, от чего я хотела избавиться побыстрее.

– Мечтай, – фыркнула я и, крепче зажав Есению за руку, потянула её прочь. – Пошли отсюда.

Ярик что‑то пробурчал, но я уже не слушала. Я тащила подругу прочь от этой компании, чувствуя на спине пристальный взгляд Криса. Сердце стучало так громко, что казалось: его было слышно всем вокруг.

«Что это было? Почему он так действует на меня? Почему я не могу просто игнорировать его?»

– Есь, мне кажется, с меня хватит на сегодня… – прошептала я. – Меня тошнит: от алкоголя и от этого придурка. Хочу в комнату. Пойдёшь со мной?

– Конечно. Как я тебя оставлю одну в таком состоянии? – Есения приобняла меня за плечи и повела в сторону выхода.

Мне было немного обидно: ей приходилось отказываться от веселья из‑за меня. Но в то же время согревало то, что она всегда была на моей стороне.

Перед выходом нас догнал Ярик.

– Извините за Криса, – сказал он как бы между прочим. – Такой уж у него характер. Иногда даже меня бесит.

Я бросила брезгливый взгляд в сторону Криса. Он же продолжал смотреть на меня, не отрываясь. Было видно, что мои слова его не оставили равнодушным – и эта мысль неожиданно грела душу.

– Ничего, Ярик, мы не злимся, нам просто нужно отдохнуть. Давай пообщаемся в другой раз? – Есения, не дожидаясь ответа, сильнее вцепилась в моё плечо и потащила меня к выходу.

В комнате было тихо и уютно: мягкий свет, пустые коридоры, полное ощущение уюта после суматохи. Я сходила в душ, переоделась в пижаму и рухнула на кровать.

Мне хотелось обсудить с подругой всё, что произошло сегодня, но сил не осталось. Я закрыла глаза – и провалилась в сон.