Эпоха после геоинженерии. Климатическая катастрофа, восстановление и возрождение

Переломный момент

Декабрь в Калифорнии после повышения среднемировой температуры на 1 °C: в лучах заходящего солнца лениво парят хлопья пепла, долетевшие сюда от бушующих вдалеке лесных пожаров. После повышения среднемировой температуры на 1 °C пропахшие дымом «зимы» приходят на смену суровой осени, полной нескончаемых тревожных новостей: блуждающий ураган пронесся через Пуэрто-Рико в сторону Ирландии, оборвав провода сетей электроснабжения и оставив целую страну без света. В такие зимы привычные маршруты стратосферных ветров нарушаются. Арктическое струйное течение расслаивается, деформируется и обрушивает массы ледяного воздуха на центральную часть США. Беды продолжаются и летом: Европу охватывает засуха, в Швеции горят леса, Рейн пересыхает. И так по кругу.

Как выяснилось, повышение среднемировой температуры на 1 °C – это далеко не только простое потепление. Сумасшедшие колебания – это новая норма климата. Паттерны циркуляции атмосферных потоков зацикливаются. Из-за этого целые регионы на многие недели оказываются под властью не характерных для них погодных условий. Мегапожары и природные бедствия – это еще одна новая норма нашей повседневной жизни. Или, как точно выразился Джерри Браун, бывший губернатор Калифорнии, – новая повседневная аномалия. 1 °C – это не просто единица измерения. 1 °C – это зловещие, пугающие перемены.

Если все это происходит при повышении среднемировой температуры на 1 °C, то что будет при потеплении на 3 °C? Или на 4 °C?

В какой-то момент – при потеплении на 2, 3 или 4 °C – люди потеряют веру в то, что принятые сейчас меры по сокращению выбросов в атмосферу способны предотвратить изменение климата. С одной стороны, для каждого отдельного человека где-то проходит его личный рубеж, переступив за который, он утратит эту веру. Многие климатологи, с которыми я знакома, уже стоят за этой чертой. Но есть и другой рубеж – социальный. Это поворотная точка, в которой глобальные устремления общества сменят вектор. Произойдет перелом сознания. Некоторые говорят: «Давайте будем реалистами; мы не сможем это сделать». Они не уточняют, что конкретно мы не сможем сделать: возможно, речь идет об ограничении повышения температуры до 2 °C или до 1,5 °C, за которое призывает бороться Парижское соглашение. Но настанет момент, когда те самые «некоторые» поймут, что необходимо попробовать что-то другое. Когда эти «некоторые» скажут: «Да, уже слишком поздно. Мы не приложили все возможные усилия, и теперь будущее, которого мы так боялись, наступило». И тогда они начнут искать то, что еще все-таки можно будет сделать.

На этом этапе общество будет вынуждено обратиться к размышлениям о будущем, которого оно для себя не желает: о солнечной геоинженерии. Людям придется задуматься над тем, как изменить все стороны своего образа жизни, – начиная от питания и заканчивая потреблением и средствами передвижения; но к тому моменту геофизика уже будет не на нашей стороне. И здесь из тени начнет проступать давняя призрачная мысль: распылить в стратосфере особый газ, который станет блокировать поступающий солнечный свет. Это один из возможных вариантов оградить себя от туманной дымки загрязняющих выбросов. Это спасительное одеяло, укрыться под которым покажется безопаснее, чем пытаться сделать что-либо другое. С точки зрения повышения среднемировой температуры на 1 °C, – и особенно учитывая, что уровень загрязняющих выбросов в атмосферу по-прежнему продолжает расти, – эта пока еще довольно смутная идея уже кажется вполне состоятельной, а может, даже и жизнеспособной.

Возможно, вам уже доводилось слышать что-то о солнечной геоинженерии. Эта концепция уже на протяжении десятка лет прячется в тени климатической политики и еще гораздо дольше маячит призрачной мыслью в поле зрения ученых. Но навряд ли вы могли ожидать, что солнечная геоинженерия когда-либо и впрямь станет серьезной темой для обсуждения. Идея изменить отражающую способность Земли, чтобы больше солнечного света возвращалось обратно в космос, звучит просто безумно. И это действительно чрезвычайно радикальная мысль.

Там, где поверхность Земли располагается прямо перпендикулярно поверхности Солнца, солнечное электромагнитное излучение сталкивается с границей верхних слоев атмосферы с постоянной интенсивностью 1,360 ватт на квадратный метр (Вт/м²). Эта Солнечная постоянная – наше большое везение и наш величайший ресурс. Она – основа всей жизни на Земле. На самом деле этот показатель не совсем постоянен – такое название ему присвоили задолго до того, как люди получили возможность провести его точные измерения из космоса. Из года в год, изо дня в день, и даже от минуты к минуте интенсивность солнечного электромагнитного излучения меняется. Но несмотря на это, солнечное излучение остается одной из немногих вещей в жизни, в постоянстве которого нам не приходится сомневаться.

Большая часть этого излучения не достигает земной поверхности; примерно 30 % лучей отражается обратно в космос. Поэтому в ясный день, когда солнце находится в зените, интенсивность солнечной радиации на поверхности Земли достигает лишь 1,000 Вт/м². Этот показатель варьируется в зависимости от положения конкретной точки на земном шаре, времени суток, отражательной способности поверхности (лед, пустыня, лес, океан и пр.), наличия облаков, состава воздуха и прочих факторов. Из-за того, что половина суток приходится на ночь, и из-за того, что на большую часть планеты солнце светит под углом, среднестатистическое значение интенсивности солнечной радиации на суше получается всего около 180 Вт/м².¹ Но даже эти 180 Вт/м² – настоящий дар всему живому на планете.

Все эти цифры я привела для того, чтобы сказать: цель солнечной геоинженерии – изменить эти цифры. Во всяком случае, так она выглядит с точки зрения науки.

С одной стороны, идея намеренно вмешиваться в настолько фундаментальные явления, как поступающий на Землю солнечный свет, звучит абсолютно безумно. В конце концов, в разных культурах по всему миру Солнце почитали как бога: тысячи лет несчетное количество людей возносили молитвы Ра, Гелиосу, Солу, Бэлу, Сурье, Аматэрасу и другим солнечным божествам. И по сей день многие все еще отмечают праздники, уходящие корнями в солярные культы. У такого почитания есть разумное основание: без солнца не было бы ничего. Даже сейчас, в эпоху позднего капитализма, мы продолжаем ценить солнце: люди стремятся жить в домах и квартирах с ярким природным освещением; принимают солнечные ванны; создают туристические направления, маркетинговой базой которых является солнце, и везут туда на самолетах необъятные толпы туристов. Пытаться изменить то, как солнечный свет доходит до нас и до всего живого на планете, – это невообразимая дерзость.

И все же у солнечной геоинженерии есть определенные аспекты, благодаря которым можно попытаться взглянуть на нее как на вполне разумную концепцию; благодаря которым можно забыть, что речь идет о солнечном свете как таковом. Самым широко обсуждаемым методом солнечной геоинженерии на сегодняшний день является так называемая стратосферная аэрозольная инъекция, то есть внедрение специальных частиц в стратосферу – слой атмосферы, который находится выше, чем обычно летают гражданские самолеты. Эти частицы будут блокировать некоторую долю поступающего на Землю солнечного света – всего в пределах 1–2 %. Стратосферные аэрозоли будут менять не только количество поступающего солнечного излучения, но и его свойства: свет станет более рассеянным, да и сам характер рассеивания изменится. Из-за этого изменится цвет неба: он станет более белесым, хотя действительно заметить это изменение смогут лишь те, кто живет на удалении от больших городов. К тому же эти изменения затронут жизненные процессы растений и фитопланктона. Безусловно, такое вмешательство в дела природы кажется очень смелой идеей.

Но, несмотря на всю радикальность, это предложение нельзя назвать откровенно иррациональным. Во-первых, солнечная радиация и без того по своей природе – величина непостоянная. Одно-единственное проплывающее мимо облако снижает количество поступающего на Землю излучения на 25 Вт/м².² А что еще важнее, человечество уже и без того невольно воздействует на количество поступающей солнечной радиации. Глобальное потепление вызвано повышенным выбросом парниковых газов, а молекулы парникового газа задерживают тепло. Из-за этого баланс между поступающей и уходящей обратно в космос энергией нарушается. С 1750 года за счет выброса парниковых газов средняя интенсивность поступающей на Землю солнечной радиации уже увеличилась на 2,29 Вт/м².³ Расхождение в количестве поступающей и выделяемой энергии ученые назвали «радиационное форсирование» и приняли его за единицу измерения дисбаланса, или форсированного изменения, вызванного хозяйственной деятельностью человека. Разница между количеством поступающей и уходящей энергии могла быть и больше – даже выше 3 Вт/м², если бы не компенсационное воздействие аэрозольных выбросов, которые задерживаются в атмосфере близко к поверхности Земли. Вспомните, например, дни, когда города окутывает смог. В такие дни свет становится более приглушенным. Выбросы в атмосферу от машин и заводов, на самом деле, уже маскируют глобальное потепление примерно на 1 °C. Так что тотальное избавление от аэрозольных выбросов, за которое мы так боремся в попытке повысить качество воздуха и улучшить состояние здоровья жителей Земли, приведет к тому, что средняя температура по всему миру повысится еще на 0,5–1,1 °C.⁴

Таким образом становится очевидно, что человечество уже и без того активно воздействует на баланс солнечной радиации через выбросы парниковых газов (которые вызывают потепление) и выбросы твердых частиц транспортными средствами и промышленными предприятиями (которые сдерживают это потепление). С этой точки зрения мысль, что еще одно вмешательство в дела природы не повлечет за собой какие-либо значительные изменения, начинает казаться не такой уж абсурдной. Особенно если принять во внимание, что в противном случае нам грозят серьезные климатические потрясения. Дайте волю своему воображению, и вы вполне сможете представить будущее, в котором будет просто возмутительно не рассуждать о такой возможности.

Вопрос в том, дошло ли человечество до точки, – назовем ее «переломный момент», – за которой уже стоит задуматься о более радикальных и рискованных мерах: о том, чтобы начать удалять из атмосферы углекислый газ, останавливать добычу нефти, проводить радикальную трансформацию культуры и общества, запускать программу радикальной адаптации или даже всерьез задумываться о солнечной геоинженерии?

Решить, когда настанет тот самый переломный момент, – час расплаты для всего человечества, – трудная задача, потому что на каждого оптимиста, который считает, что возобновляемые ресурсы спасут мир, найдется пессимист, который отметит, что на сегодняшний день хранилищ энергии достаточной емкости и электросетей, которые необходимы для истинной энергетической революции, не существует даже на планах. До многих людей просто трудно донести, насколько в отчаянном положении мы оказались: они знают, что стоит волноваться, но представляют, что каким-то образом мир окажется спасен; что за пять минут до конца каким-то чудом человечество сможет вскочить на подножку поезда, который увезет всех в радостное, безопасное будущее. Кажется, что чем ближе мы подходим к краю, к горизонту событий, тем сильнее становятся разногласия по поводу того, что все-таки может произойти в будущем. Отчасти корни этой неопределенности кроются в неопределенности научных данных. «Чувствительность климата» – единица измерения, которая описывает, как природа отреагирует на увеличение объема парниковых выбросов в два раза по сравнению с доиндустриальной эпохой, – по-прежнему остается неизвестной. Это означает, что человечество до сих пор не знает, какое воздействие на природу окажет такая концентрация парниковых газов.

Однако базовые законы физики подсказывают нам, что этот период неопределенности не будет длиться вечно. По мере того, как эмиссия будет продолжаться, а ученые будут подсчитывать количество углекислого газа в атмосфере, картина начнет проясняться. Вместе с тем, даже современные исследования уже дают достаточное количество важной информации, которую необходимо придавать широкой огласке, но которую по каким-то причинам редко обсуждают где-то за пределами научных заседаний.

На данный момент в результате хозяйственной деятельности человека в атмосферу Земли ежегодно попадают около 40 гигатонн (Гт, 1 миллиард тонн) диоксида углерода, или 50 Гт «эквивалента диоксида углерода» (эта условная единица описывает количество всех парниковых газов, включая, например, метан). Со времен Индустриальной революции человечество выбросило в атмосферу порядка 2 200 Гт CO₂.⁵ Ученые установили, что если в течение этого столетия в атмосферу Земли попадет еще 1 000 Гт CO₂-эквивалента, средняя температура повысится на 2 °C, что превышает целевой показатель, установленный Парижским соглашением. Если вам угодно, можно сказать, что 1 000 Гт CO₂-эквивалента – это наш оставшийся бюджет (все расчеты примерны, и реальные цифры могут оказаться гораздо меньше).⁶ Учитывая, что нынешний объем выбросов примерно равен 50 Гт эквивалента диоксида углерода в год, при сохранении такого темпа оставшийся лимит будет исчерпан за ближайшие 20 лет. К тому же скорость потепления по-прежнему продолжает расти. Это означает, что даже если скорость повышения температуры замедлится, а ежегодный объем выбросов останется на современном уровне, через двадцать лет среднемировая температура гарантированно поднимется на 2 градуса.

Что необходимо предпринять, чтобы этого избежать? По оценкам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), чтобы удержать повышение среднемировой температуры на уровне ниже 2 °C, нужно резко сократить объем выбросов, а к концу столетия и вовсе достичь отрицательной углеродной эмиссии. На Рисунке 1 показан типичный «позитивный сценарий», при котором у человечества появится реальный шанс сдержать потепление на уровне ниже 2 градусов.

Ключевые положения этого сценария совсем нетрудно понять, взглянув на приведенный график.

Во-первых, пик выбросов, согласно этому «позитивному сценарию», придется на 2020-е годы, а затем резко начнет снижаться. Резкое сокращение углеродной эмиссии – это ключевое условие любого сценария, направленного на сдерживание глобального потепления.

Во-вторых, примерно к 2070 году общий уровень углеродной эмиссии достигает отрицательных показателей. Это означает, что мир будет поглощать больше углекислого газа, чем выделять. Как такое возможно? Объем выбросов можно свести к нулю за счет хорошо известных всем мер: использования возобновляемых источников энергии взамен ископаемого топлива, прекращения вырубки лесов и уничтожения водно-болотных угодий. Но чтобы достичь отрицательных показателей, необходимо предпринять нечто более серьезное.

Есть два главных подхода к решению вопроса о способах достижения отрицательной эмиссии: биологический, который предполагает использование лесов, сельскохозяйственных систем и морской среды для хранения углерода; и геологический, который обычно предполагает использование промышленных средств для захвата и хранения CO₂ в подземных резервуарах или в виде камней. Хотя есть и комбинированные подходы, которые предполагают использование средств биоинженерии в тандеме с техническими средствами захвата и хранения углекислого газа. (Подробнее многие из этих методик мы рассмотрим позже.)

В-третьих, обратите особое внимание, углекислый газ из атмосферы начинают удалять уже в 2020-х и 2030-х годах, когда уровень выбросов еще остается достаточно высоким. Промышленный захват и хранение углерода (CCS) – это технология по захвату потоков углекислого газа на производственных площадках и закачиванию его в подземные скважины. Без этой технологии достичь необходимого масштаба удаления углекислого газа из атмосферы будет невозможно. В 2019 году по всему миру работали всего порядка двадцати предприятий, специализирующихся на CCS. Это смешное количество. Чтобы развить темп удаления углекислого газа из атмосферы, который показан на Рисунке 1, потребуется увеличить нынешний объем хранилищ примерно в тысячу раз. Согласно описанному сценарию, к 2100 году предприятия по всему миру должны будут поглотить десять или даже пятнадцать гигатонн эквивалента диоксида углерода. Для этого начинать наращивать темп работы нужно уже прямо сейчас.

Способы ограничения глобального потепления на уровне 2 °C

Рис. 1. Средние показатели 18 сценариев развития событий по шести климатическим моделям, проанализированным в шестом оценочном докладе Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Источник: Глен Петерс/CICERO

Кривая на графике, обозначающая сокращение выброса парниковых газов, тихо и спокойно стремится вниз. Это настоящая мечта, образ которой очерчен здесь сухими, четкими линиями. Мечта, описанная на языке чисел – языке, на котором говорят инженеры, строители и технократы. Этот язык придает мечте вес и делает ее как будто менее фантастичной. Однако сценарий, о котором идет речь, опирается на технологию удаления углерода гораздо большего масштаба, чем те демонстрационные проекты, которые разрабатываются сейчас. Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) в специальном докладе о последствиях повышения среднемировой температуры на 1,5 °C предупредила, что всецело полагаться на эти технологии – это огромный риск. Однако тот же доклад ясно показал, что все пути решения проблемы, которые были в нем проанализированы, отталкивались от положения, что из атмосферы необходимо удалить от 100 до 1 000 гигатонн углерода.⁷ Коротко говоря, ограничить потепление на уровне 2 °C будет очень сложно без использования каких-либо технологий отрицательной эмиссии – а достичь цели 1,5 °C без них будет практически невозможно.

Означает ли это, что человечество не сможет предотвратить повышение средней температуры на 2 градуса? Нет. Нам известно множество способов удалять углерод из атмосферы. Мы можем хранить его в почве, в строительных материалах и продукции, в горных породах. В конце концов, это один из главных химических элементов для всех живых существ на Земле. Как вы сможете убедиться, прочитав эту книгу, при нынешней политической и экономической логике будет сложно расширить эти технологии до необходимого масштаба. Но чисто технически мы вполне можем построить будущее, описанное на Рисунке 1, – будущее, где пороки прошлого (нашего с вами настоящего) можно спрятать, аккуратно прибрать, как позорное пятно. Некоторые называют такую концепцию «возрождением климата». Она основана на идее, что с помощью технологии удаления углерода человечество сможет снизить концентрацию диоксида углерода в атмосфере с нынешних 410 миллионных долей (ppm) до 300 или даже до уровня доиндустриальной эпохи. Эта концепция многим, безусловно, кажется помпезной и, возможно даже, излишней: в конце концов во многих экономических регионах Глобального Севера уровень выбросов, кажется, уже перестал расти и даже начал снижаться.

Если количество выбросов действительно достигнет своего пика в течение нынешнего десятилетия, сможем ли мы сказать, что мир спасен?

Вы сидите за кухонным столом. Жарко. Из радиоприемника доносится голос: «… и сегодня в Бонне стороны достигли нового соглашения о разделении ответственности за удаление углерода из атмосферы. Ходят слухи о создании системы взаимной отчетности для отслеживания международных потоков углекислого газа.

Тем временем на Детройтском автосалоне еще больше производителей анонсировали, что к 2032 году полностью перейдут на производство автомобилей с электродвигателями. Сразу после того, как Tesla представила свой первый тяжелый грузовик, Škoda объявила о создании…»

Вы переводите взгляд на планшет и начинаете прокручивать новостную ленту, попивая свой утренний кофе. Вам на глаза попадается фотография ярко-красных яблок, собранных в студенческой оранжерее: вы жмете «лайк». Кто-то опубликовал статью с заголовком «Пиковые показатели объема выбросов означают лишь выход на плато»; подзаголовок гласит: «Эпоха легких достижений закончилась, настало время тяжелой работы». Вы хотите прочесть статью и оставить комментарий, показав, что вы достаточно умны, чтобы интересоваться такими вопросами, но подозреваете, что она слишком депрессивная.

Если вы считаете, что такие меры противодействия изменению климата в целом сработают, переходите на следующую страницу.

Если вы считаете, что все это лишь пустая болтовня, игра на публику и показуха, – перелистните книгу на стр. 25.

Десять лет, пять месяцев и восемнадцать дней спустя вы подходите к кухонному столу, держа в руках горячий, слегка поджаренный тост. Ваш супруг/супруга что-то увлеченно читает и даже не поднимает на вас взгляд. Вы спрашиваете:

– Что читаешь?

– Статью об успехах по борьбе с изменением климата. О том, как этот опыт можно использовать на благо общественного здравоохранения и для решения других мировых проблем. – Он/она откусывает кусочек хрустящего тоста, и крошки рассыпаются по столу. – Мы смогли оперативно остановить добычу и переработку ископаемых видов топлива, а еще – повысить энергетическую эффективность. Проведены масштабные мероприятия по лесовосстановлению, повторному заболачиванию и внедрению углеродного земледелия. Человечество беспрецедентными темпами проводит преобразование системы землепользования – в три раза быстрее, чем в предыдущие десятилетия вырубало леса Амазонии и разбивало на их местах соевые поля.

– М-м-м, – тянете вы, – слава богу, сельхозпроизводители вывели устойчивые к изменению климата сорта кофе. Вы чувствуете, что проснулись сегодня слишком поздно и до сих пор еще толком ничего не успели сделать.

– Кроме того, мы совершили существенный прорыв в захвате и хранении углерода. В 2017 году по всему миру работали всего двадцать с небольшим предприятий. Но после того, как в 2020 году глобальное сообщество приняло курс на отрицательную эмиссию, их стали строить повсюду. Теперь их уже более 2000. И это всего за пару десятилетий.

– Замечательно, – говорите вы.

– В этой статье очень много говорят о развитии технологий. Но на самом деле толчок всем этим переменам дало общественное движение. Только благодаря давлению общества удалось изменить риторику и привлечь к ответственности ресурсодобывающие компании. Вспомни, когда мы были подростками, творился какой-то апокалипсис. Казалось, что каждый день где-то в мире происходила очередная климатическая катастрофа. Но нашим детям уже даже не придется знать, каково это.

Перелистните на страницу 48.

Вы поворачиваетесь в своей постели, скидываете с себя смятое покрывало и собираетесь встать. Ваш ребенок еще спит. Слава богу. Вы спрашиваете:

– Алекса, что мне нужно знать?

– Время 6:23. Прочитать новостные заголовки?

– Конечно, – отвечаете вы.

– По данным нового исследования, опубликованного в Science, средняя мировая температура со времен Индустриальной революции поднялась на 2 °C. Это заявление было сделано на фоне продолжающейся чрезвычайной ситуации в Йемене, вызванной нехваткой питьевой воды. Тем временем в США в Палате представителей сегодня проходит голосование за присоединение к международному договору о геоинженерии. Хотите узнать подробности?

– Конечно, – отвечаете вы, натягивая носки.

– Несмотря на то, что в некоторых регионах, включая США и Китай, объем вредных выбросов в атмосферу немного снизился, в других частях мира он продолжает расти быстрыми темпами. Из-за этого не утихают споры, удалось ли человечеству наконец выйти на плато, и стоит ли нам к концу этого столетия ожидать повышения среднемировой температуры на 4 °C. Международный договор о геоинженерии предполагает разработку международного соглашения о совместном несении расходов и страхового плана, которые позволят направить международные средства на распыление стратосферных аэрозолей. Сенатор от штата Флорида Джеки Гонзалес первым высказался в поддержку этого международного договора. Цитата: «Если таяние ледников в Гренландии продолжится, всего в течение нескольких десятилетий Майами полностью уйдет под воду. Уже сейчас практически невозможно застраховать имущество, которое находится на побережье. Мир предлагает нам вполне разумный план выхода из сложившейся ситуации. План, который пойдет на пользу всем жителям Земли, обитающим на побережье. Этот договор способен сохранить международную геополитическую стабильность, а кроме того, защитить нашу собственную страну». Однако еще несколько ключевых конгрессменов до сих пор не объявили о своей позиции. Какими бы ни оказались сегодня результаты голосования, противники, вероятнее всего, будут пытаться оспорить их в суде.

Вы направляетесь к кухонному столу и берете свои таблетки, хотя уже давали себе обещание, что больше не будете по утрам первым делом тянуться за ними. С другой стороны, справедливости ради можно отметить, что сначала вы все-таки натянули носки.

У вас три непрочитанных сообщения, и все они из автоматической рассылки природозащитных общественных организаций. Они призывают вас позвонить своему представителю в конгрессе и выразить протест против договора о геоинженерии. В них сказано: «Мы не хотим новых рисков для себя и своих детей – мы хотим, чтобы виновники загрязнения заплатили за восстановление климата». Приложенная к посту фотография улыбающейся семьи выглядит так, будто она могла быть снята по соседству с вашим домом. Вы вздыхаете: это письмо сгенерировано с учетом личной информации на вашей странице в соцсети, а значит, содержит ностальгические отсылки к протестным выступлениям времен вашей юности и стремится напомнить, какими вы были в молодости. «Помните «Марш на Вашингтон» за климатическую справедливость в 2027? Теперь вы родитель, и теперь у вас еще больше причин, чтобы бороться! Остановим добычу ископаемых видов топлива. Скажем НЕТ геоинженерии!»

Если вы выберете позвонить своему представителю и выразить протест, подбросьте монетку. Орел: перелистните на стр. 28; решка: перелистните на стр. 30.

Если вы считаете, что договор о геоинженерии – это вполне разумный вариант, перелистните на стр. 31.

Вы достаете из обертки сэндвич: в нем несколько ломтей искусственно выращенного мяса и плоский помидор из теплицы на вашем доме.

На обед вы остаетесь в офисе. Несколько крепких орешков из ваших коллег обедают, сидя на лавочке около здания, но вернутся они насквозь мокрые от пота. Отдых в прохладе омрачает орущий телевизор. В сегодняшнем новостном ток-шоу обсуждают вопрос отрицательного уровня эмиссии парниковых газов.

– Так в конце концов, чья же эмиссия достигла отрицательных показателей? – спрашивает модератор.

– Эколог из Nature Conservation утверждает, что она добилась отрицательного уровня эмиссии, ведь чтобы удалить весь этот углерод, она на протяжении последних 10 лет работала с землевладельцами Айовы. Но вы, Рон, кажется, утверждаете, что это ваша эмиссия достигла отрицательных показателей – и что ее работа нужна лишь для того, чтобы вы в LowC Fuels могли производить больше топлива.

– В каком-то смысле это так. Но мы делаем это на благо всего общества. – Рон откидывается в своем кресле. – С другой стороны, Джим, отрицательная эмиссия не может принадлежать кому бы то ни было. По определению ее в принципе не существует. Она же отрицательная. А наша работа – держать этот корабль на плаву. Мы должны немного выделять и немного удалять.

Диалог прерывает эколог: «Ну я не для того столько лет работала в поле вместе с сельскими работягами, пытаясь внедрить новые методы сельскохозяйственных работ, чтобы вы могли продолжать беззаботно наращивать свою прибыль. Во всяком случае, не после того, как ваши коллеги десятилетиями пытались опровергать сам факт изменения климата».

До сих пор шкала общественного мнения на экране склонялась в пользу представителя энергетической промышленности, который с самого начала программы принял очень чуткий тон. Но после этого заявления симпатия публики начала переходить к экологу. Вы тянетесь к телефону для того, чтобы отправить свой отзыв, но вас отвлекают фотографии тел утонувших в Средиземном море беженцев, а затем – блестящих глазок лесной мыши, чей вид недавно признали вымершим. «Хорошо, что климатическая чувствительность оказалась достаточно низкой, и ледники Антарктиды не тают слишком быстро», – думаете вы, разделываясь со своим небогатым сэндвичем.

Перелистните на стр. 48.

Вы жуете сэндвич за своим рабочим столом. Специальный прибор учета следит за тем, чтобы вы не потратили на обед больше времени, чем на это реально требуется.

Сегодня годовщина смерти вашего ребенка. На вашем столе ее фотография: она стоит на берегу и сжимает в руках красный воздушный шар. Эта фотография была сделана незадолго до того, как обрушился ураган.

Вы вспоминаете, как у нее началась лихорадка денге. Как вы сидели в очереди на прием к врачу, а она спала у вас на руках и тяжело дышала. «Нужно было попытаться сделать что-то еще!» Чат-бот психологической помощи говорит, что такие мысли не приносят облегчения и не помогают вам справиться со случившимся, но вы не можете от них избавиться.

Вы сворачиваете обертку от сэндвича и смахиваете крошки в корзину для мусора. На экране появляется ваш виртуальный психолог: «Добрый день. Кажется, ваше артериальное давление немного повысилось. Вы хорошо себя чувствуете?»

– Наверняка сенсор сбоит.

Она медленно моргает, глядя на вас:

– Вы хотите поговорить об этом?

– Я просто думаю, что мы должны были попытаться сделать что-то еще.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Пожалуйста, расскажите мне об этом подробнее.

– Я имею в виду, мы должны были остановиться, пока все не стало настолько плохо и все вокруг не начали умирать.

– Вы знаете, что вашей вины здесь нет.

– Ты всегда это говоришь. Попробуй что-то новое.

– Хорошо. Спасибо за предложение. Ваш отзыв будет учтен.

Психолог вновь моргает, не отрывая от вас внимательный взгляд. Вы уже заметили, что в ее программе есть как минимум шесть разных типов моргания.

– Знаете, многие испытывают такую же обеспокоенность из-за изменения климата. Тридцать шесть процентов людей на этой неделе говорили со мной об изменении климата.

– Я знаю.

– Возможно, вам будет полезно пройти в комнату для упражнений и пообщаться с одним из них по видеосвязи.

Вы вздыхаете. Если психолог предлагает, стоит это сделать. Потому что они заметят, если вы будете слишком часто игнорировать такие предложения.

– Мне просто кажется, если бы было хоть что-то, что я могла бы сделать, чтобы остановить все это, я бы обязательно сделала это. Чтобы все исправить.

– Никто не мог ничего сделать. На экстренном климатическом саммите в 2048 году были проанализированы все возможные варианты. Климатическая чувствительность оказалась высокой. Крайняя мера в виде солнечной геоинженерии была признана слишком рискованной и спорной. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это продолжать жить. Ваши близкие хотели бы именно этого.

– Никто не хотел брать на себя ответственность, – бормочете вы. – Кучка трусов. К черту это. Я иду в комнату для упражнений.

Обеспокоенный взгляд виртуального психолога озаряется искрой веселья:

– Отличная идея!

Перелистните на стр. 48.

Вы сидите в приемной врача. На экране телевизора репортаж о запуске первых самолетов для распыления стратосферных аэрозолей. Никто не обращает на него внимания; у всех на руках их страдающие дети. Ваш ребенок дышит медленно и тяжело. Она не съела ни кусочка сэндвича, который вы для нее приготовили.

Фильм прерывает репортаж из университетского кампуса. Журналистка стоит на фоне зданий из стекла и стали, окруженных коричневой, пожухшей травой.

– В положениях соглашения сказано, что необходимо придерживаться запланированных темпов снижения концентрации углекислого газа в атмосфере, иначе мы никогда не справимся с этой задачей. Давайте узнаем, чтоб думают об этом простые люди. – Она поворачивается к двум молодым людям. – Это Дейв и Джейсон. Ребята, программа геоинженерии, которую с сегодняшнего дня объявили запущенной, говорит, что ваше поколение и поколение ваших детей будет нести ответственность не только за снижение уровня выброса углекислого газа, но и за утилизацию этих выбросов.

– Утилизация выбросов? Вы серьезно? Я поступил сюда, чтобы изучать геймдизайн, – говорит один из них.

Его друг кивает головой и отвечает:

– Да ладно. Утилизация углерода – это же как утилизация отходов. Конечно. Почему бы и нет?

Журналистка кивает ему в ответ:

– Мы говорим об использовании еще большего количества технических средств для захвата углекислого газа. Потому что, если мы не прибегнем к этому средству, мы никогда не сможем расстаться с солнечной геоинженерией. Что вы думаете об этом?

– Если вы сможете сделать игру на эту тему, я в деле, – говорит первый парень, улыбаясь камере и журналистке.

Его друг на минуту задумывается.

– Кажется, это большая ответственность, и знаете, они оставляют нам большой долг, за который нам придется расплачиваться, и практически не оставляют никакого социального обеспечения. Например, моя мать должна была получать пенсию, но на нее не осталось средств. Поэтому теперь она вынуждена жить с моей сестрой. Когда я закончу обучение, придет моя очередь заботиться о ней. Мне придется искать полноценную двухкомнатную квартиру, которую я смогу позволить себе оплачивать. Поэтому я не знаю, откуда мы должны будем находить средства на утилизацию углерода и все прочее. Мы не можем найти приличную работу. У наших родителей нет жилья. Я даже и не знаю, что об этом думать.

Вы отворачиваетесь от телевизора и гладите по голове своего больного ребенка.

Если вы считаете, что такой мир обречен утонуть в выбросах углекислого газа, перелистните на следующую страницу.

Если вы считаете, что все еще есть шанс на спасение, перелистните на стр. 36 или 39.

– Все, больше никаких сказок, – говорите вы своим внуку и внучке. – Вам уже совсем пора спать.

– Я еще хочу послушать про Амелию и Углеродного Монстра, – настаивает ваш внук, путаясь в своей фиолетовой пижаме.

– Ну ладно, последняя сказка на сегодня.

Вы усаживаетесь на подушки, а внуки вскарабкиваются к вам на колени.

– Амелия и Углеродный Монстр, – объявляете вы и делаете глубокий вдох. – Однажды по пути в школу Амелия нашла на тротуаре загадочную коробку. Открыв коробку, она увидела, что в ней лежат волшебные очки!

Вы читали эту историю уже столько раз, что, кажется, сможете рассказать ее уже даже во сне. Через эти волшебные очки Амелия видит невидимого для обычных людей Углеродного Монстра. Она собирает свою команду спецагентов, которые разрабатывают план уничтожения Углеродного Монстра. Они сажают 10 миллиардов деревьев, строят новые прекрасные города из особого дерева и проектируют машины, которые забирают углерод из воздуха и прячут его под землей. Тем временем Научный Комитет строит в стратосфере защитный щит, благодаря которому у команды спецагентов появляется достаточно времени для того, чтобы выполнить всю эту работу.

– К тому времени, как они закончили, все спецагенты успели стать бабушками и дедушками, а игровая площадка, на которой они собирались, превратилась в цветущий луг. Амелия надела свои волшебные очки и посмотрела вокруг. Все на свете – деревья, почва, растения и здания – было наполнено углеродом, которые мерцал теплым мягким светом. Конец.

Вы закрываете книгу. Ваши ноги онемели, а внук уже практически уснул.

Ваша внучка все еще выглядит немного обеспокоенной. Она спрашивает:

– Но ведь все это было не взаправду, да?

– Это не совсем правда. Но и не совсем выдумка, – отвечаете вы.

– Но как углерод может быть монстром, если он повсюду?

– Ну сам по себе углерод – это не монстр. Монстры скорее люди, которые хотели выпустить слишком много углерода и благодаря этому стать богатыми. Но эта книга о том, что только в команде люди способны справиться с проблемой вредных выбросов в атмосферу. И хотя работа по уборке нашей планеты еще не окончена, мы уже на полпути к ее завершению. Уже совсем скоро мы, наверное, сможем избавиться от защитного щита в стратосфере.

– Мне не нравится делать уборку.

– Никому не нравится. Но мы должны изменить свое отношение к этому. Уборка может быть очень веселым занятием, если заниматься ей вместе со своими друзьями, – объясняете вы. – Помнишь, когда вы занимаетесь уборкой в школе, это похоже на соревнование? И здесь все может быть точно так же. Когда тебе было два года, ты замечательно помогала мне делать уборку.

Ваша внучка теряет интерес к этому разговору. Она говорит: «Я хочу поиграть со своим мини-лесом».

«Нет, – говорите вы, – сейчас пора спать». Сегодня они будут спать крепко.

Перелистните на стр. 48.

Вы уже собираетесь ложиться спать, когда раздается стук в дверь. Вы хлопаете по стене, чтобы вызвать видеоизображение с камеры у входной двери. На пороге стоит деловая на вид пара в ярко-голубых костюмах. «Ну, с таким цветом – это точно не проповедники», – думаете вы.

– Добрый вечер! – говорят они. – Извините, что мы так поздно, но было сказано, что это подходящее время, – объясняет женщина.

– Чем я могу вам помочь?

– Мы члены группы «За голубое небо». Помните, какого цвета было небо в вашем детстве?

– Конечно, помню. Но вы-то точно не можете этого помнить. Вы слишком молоды.

– Мы не видели настоящего голубого неба, – говорит мужчина. – Но я купил голубые очки, как только они появились в продаже. Мы пытаемся связаться с людьми, которые помнят настоящий цвет неба, и рассказать им о том, чем они могли бы помочь.

Вы вздыхаете.

– Наверняка вы помните, как запускали первые самолеты для распыления стратосферных аэрозолей.

– Да.

– И наверняка вы также помните, с каким энтузиазмом все принялись за удаление углекислого газа из атмосферы сразу после заключения соглашения.

– Конечно. Мы все надеялись, что аэрозоли – это лишь временная мера, пока не удалим углерод из атмосферы. Но потом уровень выбросов сократили вдвое и, кажется, все решили, что этого хватит.

Ваши ноги ноют от усталости после тренажера, и вы начинаете думать, не впустить ли гостей в дом.

– Мы считаем, что это преступление. Я вижу у вас на стене фотографии детей – полагаю, это ваши внуки? Мы считаем, что у них должна быть возможность увидеть голубое небо. Нам увидеть его, наверное, уже не придется, но у них еще есть шанс. Поэтому мы просто обязаны закончить дело.

Вы смеетесь:

– Очень похвальное у вас хобби. Но зачем бы люди вновь начали удалять углерод из атмосферы? А главное, как?

– Я рад, что вы задали вопрос «как». Ответ на него содержится в нашем плане «Финиш». Мы можем включить проекцию презентации прямо здесь, на стене.

На стене возле двери появляются слайды.

– Первый этап – это Сбор средств. Пятьдесят лет назад этот этап пропустили, поэтому им так и не удалось продвинуться дальше. Но теперь у нас есть Закон о машинном труде. Вы с ним знакомы?

– Ну вроде бы да. Предприятия, которые переходят на автоматизированное производство, обязаны направлять часть прибыли в программу Безусловного базового дохода пропорционально тому, какое количество рабочих мест они сократили при автоматизации. Это сделано для того, чтобы большее количество людей могли ощутить преимущества автоматизации производства.

– Да. Мы хотим использовать ту же модель для финансирования дальнейшего удаления углекислого газа из атмосферы. Мы не можем обложить налогом только энергетические компании, которые сжигают горючее топливо. В конце концов, именно они теперь производят низкоуглеродное топливо и обеспечивают нас хранилищами для углерода. Нам просто необходимо, чтобы они продолжали работать. Но за последнее столетие значительный капитал был накоплен в техническом секторе. Мы предлагаем ввести небольшой налог на эти средства. Он скажется на прибыли старых мегаплатформ, как Apple, Amazon, Alphabets, но скажется не слишком сильно. К тому же большинство компаний смогут вернуть эти деньги, если решат принять участие в мероприятиях по удалению углерода из атмосферы. Скажем, за каждую тонну изъятого углерода они будут получать небольшой бонус. В этом заключается второй этап нашей программы: Стимулирование.

– Мне не совсем понятно, как эти мегаплатформы будут самостоятельно удалять углерод из атмосферы.

– Мы понимаем, что вы привыкли думать о них как о технических компаниях. Но они уже давно расширили поля своей деятельности. Они занимаются транспортом, строительством, производством и многим другим. Если вы посмотрите на график, то сможете убедиться, что огромная доля всего энергопотребления приходится вот на эти четыре крупнейшие компании и их подразделения. Так что они могут сделать очень много, и у них есть достаточно средств, чтобы спонсировать инфраструктуру по удалению углекислого газа.

Вам начинает казаться, что вы стоите в дверях уже целую вечность.

– Итак, первые два этапа, – сбор средств и стимулирование, – мы можем осуществить в пределах своей страны. Затем, когда придет время расширить программу до мирового масштаба, нам потребуется пройти еще через три этапа: Переговоры, Вдохновение и Проявление человечности. Переговоры нужны для того, чтобы представить нашу модель другим странам, а затем вдохновить их последовать нашему примеру. Сделать первый шаг – наша обязанность. Итак, Переговоры, Вдохновение и Проявление человечности. Последний этап очень важен. Одна из причин, почему все предыдущие программы провалились, заключается в том, что все они были технократичные и бездушные. Но для программы «За голубое небо» человеческие чувства – это главная ценность.

– Я не совсем понимаю, чем могу здесь помочь, – говорите вы. – Честно говоря, я уже собиралась ложиться спать…

– Вы можете помочь нам с первым этапом программы – это сбор средств. Все эти компании не станут финансировать проекты по удалению углекислого газа, пока граждане не выступят единым фронтом и не потребуют этого. Мы просим вас присоединиться к нашему движению. Есть три конкретные вещи, которые вы могли бы сделать: поговорить со своими избранными представителями в органах власти, рассказать об основных положениях нашей программы и проголосовать.

Вы вздыхаете:

– Я делала все это пятьдесят лет назад, и это ничего не изменило. А в то время изменить что-то было гораздо проще. Тогда мы еще не выпустили в стратосферу несколько сотен лишних гигатонн газов. Теперь мы зависим от этих частиц!

Визитеры выглядят очень расстроенными.

– Знаете, мне радостно, что есть такие неравнодушные молодые люди, как вы. Но, честно говоря, кажется, этот мир устроен совсем иначе, чем вы думаете.

Перелистните на стр. 48.

Вы забираетесь в постель и слышите отдаленный взрыв; оконные стекла дребезжат. Вы встаете и поправляете пленку, наклеенную на окна и двери. Затем проверяете телефон и читаете сообщение с предупреждением: «Вниманию жителей, находящихся в радиусе 150 км от действующих аэродромов: просьба укрыться на местах».

«Ты в порядке?» – сообщение от вашего ребенка, который живет в 3000 км от вас.

«Нормально. Кажется, придется некоторое время посидеть дома», – отвечаете вы. Вы надеетесь, что скоро буря уйдет в море.

Новое сообщение: «Надо было тебе эвакуироваться и приехать ко мне». Вы уже думали об этом, но для человека в вашем состоянии выдержать такой путь было бы слишком тяжело. Кроме того, на эту поездку ушли бы ваши последние сбережения, и вам пришлось бы полностью зависеть от своего ребенка.

Еще одно сообщение: «Не могу поверить, что они и правда собираются сделать это».

Вы думаете, что, когда ваши дети были маленькими, вы старались привить им веру – веру в конструктивные меры и рациональность, но в результате они все-таки выросли довольно наивными. Программа солнечной геоинженерии когда-то казалась всеобщим благом, неподвластным влиянию хитросплетения опосредованных локальных войн. Всем было прекрасно известно, что приостановление программы повлечет за собой быстрое повышение средней температуры на три или четыре градуса всего за несколько следующих лет и уничтожит всю систему производства продуктов питания. Ваши родители называли это «взаимно гарантированное уничтожение». И судя по всему, такой принцип работы их вполне устраивал. Однако все это время ключевые демографические группы и в России, и в США подвергались обработке скрытыми узконаправленными потоками пропаганды, которые вживляли в их мозг мысль: если приостановить программу, все враги окажутся повержены, а США и Россия вновь станут великими житницами для всего человечества. В последние месяцы то и дело приходят сообщения о том, что митингующие на улицах Мурманска требуют от политических лидеров навсегда свернуть программу. И кажется, эти идеи находят поддержку в кругах правящей элиты России. Такая абсурдная некомпетентность заставляет вас вспомнить о нефтяных олигархах времен вашей юности.

Вы отвечаете на сообщение: «Милая, мы с ними живем в разных мирах». Вы раздумываете над тем, как много времени потребуется для того, чтобы прийти к разумному соглашению и восстановить полеты. Было принято считать, что с момента распада последних частиц до начала потепления пройдет не менее двух лет – достаточный срок для того, чтобы произвести больше самолетов и построить больше аэродромов. Как раз для этого в подземном ангаре в Колорадо хранили целый флот резервных самолетов. Но серия войн, прокатившихся по миру за последние десятилетия, повлияла на все компоненты системы. Нефтеперерабатывающие заводы выведены из эксплуатации; ключевые материалы практически невозможно достать; инфраструктура для транспортировки сырья находится в ужасном состоянии. Компьютеры, которые управляют процессом, постоянно взламывают. Все это напоминает былые гуманитарные миссии в Центральной Африке: одно простое лекарство, которое есть в любой американской аптеке, могло предотвратить множество смертей. Но получить его не было никакой возможности. На пути к такому близкому решению проблемы стояло несчетное число всевозможных правил и законов. Теперь та же самая ситуация повторяется по всему миру. Было время, когда построить взлетную полосу, собрать самолет, заправить его и погрузить на борт соединения жидкой серы казалось совершенно обычным делом. Но времена изменились. То, что когда-то казалось простым, теперь осложняется множеством самых различных обстоятельств. Ворочаясь в кровати, вы думаете: «Хочется верить, что Китай все еще в состоянии с этим разобраться».

Телефон снова вибрирует. «Мне страшно», – пишет ваш взрослый ребенок. Находясь на другом конце континента, вы не знаете, что ответить. Когда дети были маленькими, вы могли их просто обнять – и все становилось на свои места. Теперь же ваша жизнь зависела от рассудительности и благосклонности людей, которых вы даже не знаете. Вы вновь думаете о кровавой бойне, через которую прошел мир за последние десятилетия, о том, как ваша страна опустилась до грубой лжи, расизма и ненависти к другим – уроки истории не принесут сейчас никакого успокоения. Вы пытаетесь вызвать в памяти слова или мысли людей, оказавшихся лицом к лицу с абсолютной тьмой, – цитаты великих историков, философов или духовных лидеров. Но ваш разум остается невыносимо пуст.

«Я все еще с тобой», – это единственное, что у вас получается выдавить из себя. Раздается еще один взрыв.

Перелистните на следующую страницу.

Какие выводы можно сделать из этой краткой экскурсии?

Все разговоры о геоинженерии чаще всего крутятся вокруг одной проблемы: как будут принимать решение о запуске и каким образом при этом будет учитываться мнение общественности (если оно вообще будет учитываться). Но чем больше мы думаем о решениях, которые придется принимать, тем более призрачной кажется надежда на то, что принимать их будут тактично. Кроме того, остается непонятно, кто конкретно будет принимать эти решения. Сейчас чаще всего, когда мы обсуждаем меры по борьбе с изменением климата, простые граждане становятся лишь свидетелями истории – свидетелями церемоний, во время которых сильные мира сего принимают все решения. Все же закулисные интриги, все те крошечные события и действия, которые привели к этим решениям, остаются вне поля нашего зрения. Уже даже трудно представить, чтобы дело обстояло иначе – чтобы геоинженерию всерьез обсуждали с широкой общественностью, и тем более чтобы именно общественность инициировала запуск программы.

Прямо сейчас геоинженерии как таковой не существует. Более того, концепт геоинженерии превратился в нечто настолько всеобъемлющее, что уже не имеет практически ничего общего с тем, что он якобы должен был описывать. Королевское общество Великобритании предложило этот термин в своем докладе 2009 года. В тот момент предполагалось, что он будет описывать и процесс удаления углекислого газа из атмосферы, и солнечную геоинженерию, или как это называли – управление солнечной радиацией. (Узнать подробнее, откуда появился концепт «геоинженерии», вы сможете, прочитав книги Оливера Мортона «Переделанная планета» (The Planet Remade) и Джека Стилго «Эксперимент «Земля» (Experiment Earth).) Позже определение Королевского общества переняли политики и ученые, но очень вероятно, что в ближайшем будущем союз этих двух подходов может быть разорван: в 2019 году резолюция, представленная Ассамблее Организации Объединенных Наций по окружающей среде, по оценке перспектив геоинженерии провалилась во многом как раз из-за того, что объединяла в себе два этих разных подхода. В этой книге я тоже веду речь об удалении углекислого газа и солнечной геоинженерии, хотя между ними есть множество существенных отличий. Но обе эти технологии можно рассматривать как возможные пути решения проблемы превышения среднемировой температуры. И хотя ключевым понятием моей книги является «геоинженерия», я надеюсь, что будущие поколения уже не будут понимать, что это такое – не потому, что это будет неотъемлемой частью их среды обитания, а потому, что в истории это останется лишь странным артефактом начала XXI века, отражающим актуальные на тот момент отношения человека с остальной природой. В своей книге я стремлюсь охватить период, который начнется после геоинженерии, и приглашаю всех своих читателей поразмыслить о конечных целях геоинженерии. Кроме того, я ставлю перед собой задачу выработать концептуальный язык, с помощью которого мы сможем говорить о целенаправленном изменении климата: как мы будем трактовать эти практики, каким будет новый язык обсуждения и наше новое понимание, когда понятие «геоинженерия» отживет свой век?

Хотя климатическая инженерия пока остается, по большому счету, явлением исключительно умозрительным, вряд ли ее перестанут обсуждать раньше, чем человечество всерьез возьмется за работу по смягчению последствий изменения климата или найдет ей достойную альтернативу. Покуда изменение климата будет усугубляться, призрак геоинженерии будет оставаться с нами. На самом деле, самые пугающие сценарии разворачиваются как раз в ситуациях, когда к геоинженерии не решаются прибегнуть, пока последствия изменения климата не становятся еще более пугающими, когда соответствующие программы начинают реализовывать уже разваливающиеся государства, которые находятся в постоянной вражде друг с другом. Сценарии, которые вы прочли выше, наводят на мысль о том, какой момент следует считать оптимальным для начала работы в области геоинженерии. Современная климатическая политика во многом определяется тактикой «выжидай и наблюдай», когда политики, прежде чем принять какое-либо решение, выжидают и наблюдают, какой экономический ущерб нанесет то или иное явление. Опросы показывают, что даже хорошо образованные люди считают такой подход вполне разумным. Возможно, это происходит из-за того, что они недостаточно хорошо разбираются в «запасах и потоках».⁸ Изменение климата – это проблема углеродных запасов: экосистема Земли напоминает ванну, которую наполняют водой (эту метафору используют разработчик климатических моделей Джон Штерман и преподаватель Линда Суини). Если мы всего лишь уменьшим поток поступающей в ванну воды, это не решит всей проблемы. Мы должны начать одновременно выпускать воду из ванны. Говоря прямо, мы можем уменьшить объем выбросов, но концентрация парниковых газов в атмосфере при этом все равно будет продолжать расти. В этом случае тактика «выжидай и наблюдай» становится настоящей путевкой к бедствию, ведь с каждым годом в ванну выливается все больше воды. Если мы начнем удалять углекислый газ из атмосферы, это будет сродни тому, что мы вытащим затычку из слива. Нет никакого смысла выжидать и наблюдать дальше. К тому же велик шанс, что начать программу по удалению – с экономической, политической и социальной точек зрения, – будет легче именно сейчас, а не в будущем, когда изменение климата начнет вызывать серьезные разрушительные последствия.

С солнечной геоинженерией дело обстоит сложнее. Здесь тактика «выжидай и наблюдай» действительно интуитивно кажется более разумной: стоит подождать и посмотреть, сможет ли человечество взять вредные выбросы под контроль в течение следующей пары десятилетий; стоит подождать и посмотреть, смогут ли ученые точнее оценить климатическую чувствительность и ответную реакцию естественных поглотителей углерода. Однако и здесь есть пара своих оговорок. Во-первых, ученые признают, что исследования в области солнечной геоинженерии могут занять по меньшей мере двадцать лет, а может, и намного больше. Во-вторых, мы не в силах распознать некоторые критические для климата рубежи, пока они не окажутся пройдены. Представьте, что программа солнечной геоинженерии была запущена для того, чтобы спасти прибрежные мегаполисы от затопления, – звучит как достаточно значимая цель, ради которой человечество и правда может решиться на подобный риск. В этом случае прибегнуть к солнечной геоинженерии было бы желательно прежде, чем температура повысится настолько, что контролировать уровень воды станет уже невозможно. Но принимая во внимание тот факт, что это нелинейная система, подходящий момент мы сможем уловить лишь в ретроспективе. Поэтому вполне разумно хотя бы начать проводить исследования уже прямо сейчас. С другой же стороны, геоинженерия – это скользкий путь, и, начав исследования, мы скорее всего лишь увеличим шансы того, что рано или поздно программа действительно будет запущена.

К какому бы заключению ни привел этот спор, лично для меня главный вывод таков: определенно есть некоторые сценарии, в которых общество все-таки находит способ сократить выбросы парниковых газов до нуля, хотя и с существенным ущербом для климата (который нанесут ему в ближайшем будущем и уже наносят в настоящем). Однако, учитывая вероятность, что никаких мероприятий в этой области в течение следующего десятилетия предпринято не будет, а риск серьезных изменений климата будет по-прежнему оставаться высоким, было бы вполне разумно задуматься над перспективой солнечной геоинженерии. И естественно, предпочтительно при этом пойти не по худшему, а по наиболее благоприятному сценарию. Для того чтобы определиться с образом действий, необходимо принять несколько ключевых решений. Большинство технологий, которые можно будет использовать в климатической инженерии, сами по себе не несут никакой угрозы – все сомнения возникают лишь в связи с контекстом их использования.

Контексты могут быть разными, но всех их объединяют два важных элемента. Первый – это контрфактуальный сценарий изменения климата: насколько серьезным оказывается изменение климата по шкале от «достаточно серьезное» до «катастрофическое». Второй – что было сделано в определенный момент времени, чтобы противостоять изменению климата, будь то удаление углерода, смягчение последствий, адаптация или вовсе ничего. Эти варианты развития будущих событий сильно отличаются: отчасти по причинам, описанным в сценариях, которые вы только что прочитали, а отчасти по причинам, о которых мне только предстоит рассказать вам в этой книге. Ключевая мысль заключается в следующем: чтобы была надежда завершить программу солнечной геоинженерии в обозримом будущем, человечество обязано предпринимать дополнительные усилия по смягчению последствий изменения климата и удалению углерода из атмосферы. Если какое-либо правительство решит начать программу, ему будет необходимо последовательно, год за годом принимать все сопутствующие меры, пока концентрация углекислого газа не начнет снижаться. Иными словами, тяжелее всего будет не начать программу, а завершить ее – причем завершить таким образом, чтобы эпоха после геоинженерии оказалась пригодна для жизни. На данный момент это самый бурно обсуждаемый аспект геоинженерии.

С точки зрения людей, которые борются с изменением климата, XXI век описывает один простой график, где линия уровня выбросов парниковых газов уверенно ползет вверх. Кривая графика отражает резкий, напряженный подъем, который в идеале в какой-то момент должен достичь пика и смениться сначала резким, а затем более плавным снижением. Только такой исход принесет ощущение возрождения и успешно завершенной работы. Все классические истории, начиная от Шекспира и заканчивая биографиями великих людей, строятся по одной общей схеме: экспозиция – конфликт – кульминация – разрешение – мораль. В эту схему прекрасно укладывается и сценарий борьбы с повышением среднемировой температуры, где уровень выбросов сначала повышается, а затем вновь понижается. Сюжет ставит нас, главных героев, оказавшихся в трудной ситуации, перед задачей удержать потепление к концу этого столетия на уровне 2 °C. Эта схема подсказывает нам, как определить свое место в затруднительной ситуации и как обозначить стоящую перед нами проблему. Однако же все-таки есть риск, что при оценке возможности справиться с повышением средней температуры за счет удаления углерода мы просто копируем хорошо знакомую схему повествования на совершенно новую для нас ситуацию.

Как говорит философ Пак Хан Вонг, геоинженерию необходимо рассматривать «не как единовременное событие, а как растянутый во времени процесс».⁹ Это не кульминация и не момент, когда главный герой начинает действовать. От себя я бы добавила, что такая переоценка геоинженерии должна быть направлена не только в будущее, но и в прошлое. За счет этого мы сможем вписать такое климатическое вмешательство в исторический контекст. Будущие мероприятия в области солнечной геоинженерии и удалении углекислого газа должны включать выплату страховых возмещений пострадавшим, разработку способов защиты уязвимых слоев населения, определение лиц, ответственных за финансирование этих социальных программ, и прочие меры, необходимость которых становится очевидна, если начать анализировать опыт нашего исторического прошлого – в особенности истории колониального присвоения земель, изъятия имущества аборигенов и эксплуатации. На международном уровне переговорщикам придется глубоко изучить особенности неравномерного развития регионов планеты, их углеродный долг и да, политику колониализма. Удаление углерода можно рассматривать как выплату долга. Таким образом, при этом солнечная геоинженерия может стать своего рода ростовщиком, который будет всегда стоять над душой и напоминать о том, что случится, если долг не будет выплачен. Как справедливо отмечает марксистский географ Дэвид Харви, с экономической точки зрения мы уже живем в долговой кабале; большинство населения и так уже постоянно рискуют потерять работу.¹⁰ При такой тенденции долги будущего поколения окажутся в два раза больше. Важно не просто принять решение о запуске солнечной геоинженерии; важно позаботиться о нашем углеродном долге и удалении углерода. Детали – это самое главное.

В реальном мире на всем пути та самая гипотетическая кривая углеродной эмиссии будет встречать самые разные препятствия. Причем на финальном этапе трудности могут оказаться намного серьезнее, чем на начальном, ведь декарбонизировать электроэнергетический сектор за счет перехода на солнечные панели гораздо проще, чем реформировать более сложные сферы человеческой деятельности или пытаться провести глубокие культурные преобразования. Под этим я подразумеваю такие процессы, как декарбонизация авиации и промышленного производства или сокращение потребления мяса. Размышление о том, стоит ли начать заниматься геоинженерией, в некотором роде напоминает размышление о том, стоит ли жениться или выходить замуж. Ведь давать брачные обеты не сложно – сложно находиться в браке. «Связать себя брачными узами» на деле не означает, что люди и впрямь навсегда останутся вместе. Выбор партнера необходимо каждый день подтверждать реальными поступками, иначе брак распадется. Солнечная геоинженерия больше похожа на отношения, а не на торжественную церемонию. И все же чаще всего в литературе и прессе ее обсуждают скорее как очень дорогую и пышную свадьбу. Необходимо изменить эту ситуацию и начать больше внимания уделять размышлению о мире после геоинженерии, ведь при различных обстоятельствах путь климатической инженерии может привести человечество к совершенно различным итогам.

На самом деле для экологов и прочих специалистов было достаточно трудно начать размышлять о солнечной геоинженерии и удалении углекислого газа с перспективной точки зрения. Отчасти это происходило из-за того, что они были закциклены на необходимости незамедлительно перевалить через пик уровня выбросов. Но отчасти все же виной тому были некоторые труднопреодолимые особенности человеческого мышления.

Копенгаген, Декабрь 2009, 1 °C

На баннерах, развернутых под мрачным небом, написано «Копенгаген». Я иду по площади, невольно разгоняя стаю присевших на брусчатку голубей. Крыша исторического кирпичного здания затянута строительными лесами, прикрытыми рекламным плакатом с надписью «То, что я люблю». На первом этаже «Бургер кинг» и KFC. Между этими гигантами фастфуда зажат баннер высотой в три этажа, оплаченный «корпоративной волонтерской организацией Coca-Cola и Siemens». На нем два белобрысых, худощавых, бледных парня трясут в воздухе кулаками с видом, полным решимости и энтузиазма. Подпись гласит: «Защитники Земли».