Тени за кулисами

ТЕНИ ЗА КУЛИСАМИ

Пролог

Италия,1887 год.

Премьера в театре “ Апполинария “.

Зал полон. Дамы в перчатках и шелковых платьях,господа во фраках,мягкий ропот публики. Газовые люстры горят на полную мощь,и все помещение сияет золотистым светом. В первом ряду сидит мужчина в цилиндре с чистым листом на коленях и пером в руке.

Он внимательно смотрит на сцену,где стоит одинокое зеркало в золотой раме и девушка в белом платье.

Кьяра Беллини – молодая актриса,уже не первый раз получившая главную роль.

В её глазах смешиваются страх и восторг. Она играла свою роль безупречно: голос звучал ясно,каждое движение было наполнено энергией. Зрители уже несколько раз взрывались аплодисментами.

Пьеса подходила к финалу.По сюжету её героиня должна была подойти к зеркалу,произнести последние слова и войти в него,словно в иной мир.

Зал стих.

– “Я вижу тебя…”– произнесла Кьяра.

Её голос прозвучал так тихо,что публика затаила дыхание.

Она шагнула к зеркалу. В отражении что-то было не так: оно двигалось чуть позже,чем она,и улыбка на лице была другой.

Кьяра протянула руку – и стекло дрогнуло,словно живая вода. Она сделала шаг к отражению.

Не было ни звука каблуков,ни шороха ткани. Её платье скользнуло по раме,и тело словно растворилось в зеркальной глади.

Зал затаил дыхание,потом раздались аплодисменты – публика решила,что это великолепный трюк. Но зеркало оставалось пустым,отражая лишь зрителей и рампу.

Кто-то в первом ряду ахнул.

Занавес упал слишком рано. Оркестр смолк.

И лишь один предмет остался на полу,у самой рамы: белая театральная маска,которую Кьяра держала в руках в финальной сцене.

Она лежала неподвижно,безжизненно,словно лицо,которое больше некому носить.

Актриса Кьяра Беллини исчезла. Навсегда.

Мужчина в цилиндре улыбается,ставит дату в углу страницы:17 Novembre 1887

И название:

“Ombre dietro il sipario” – Тени за кулисами.

Глава 1

Театр “ Аполлон” жил своим привычным ритмом. Вечерами его коридоры гудели от голосов,пахло гримом и пылью старых кулис.

Когда-то, лет 100 назад,у него было другое название: “ Апполинария”. Но говорили,там произошла какая-то трагедия,и театр много лет пустовал,пока его вдруг не открыли снова.

Режиссёр Ренато Векки держал свою труппу в железной хватке: громкий голос,быстрый шаг,нетерпимость к ошибкам. Но за суровым нравом скрывалась справедливость.

Актёры его немного побаивались,но уважали.

– “Играйте сердцем,а не зубрежкой!” –

Любил повторять он,хлопая ладонью по партитуре.

Леона Моретти,молодая,талантливая актриса с серыми глазами и длинными роскошными волосами стояла на сцене в круге желтого света,закутавшись в бархатный плащ. Шла репетиция.

– “Больше чувства,Леона! Ты произносишь слова,а должна проживать их! “

И она старалась! Старалась изо всех сил быть лучшей. Каждый раз,после его замечаний, Леона вспыхивала и начинала заново. Иногда у неё дрожал голос,но именно Ренато умел его направить.

После репетиции он задерживал её дольше других:

– “Ты способна на большее,чем сама думаешь. Ты рождена для сцены.

–  Только перестань бояться того,что увидишь в глазах зала.”

Леона смущалась,но его слова оставались с ней. Для неё Ренато был не просто режиссёром – наставником.

На одной из репетиций Ренато сказал: “ С завтрашнего дня начинаем репетировать новую пьесу. Вернее,она совсем не новая. Я случайно нашёл её среди старых,забытых вещей.”

Он задумчиво посмотрел на актёров.

–"Все за работу!” – Вдруг резко крикнул он, -” Хватит расслабляться!”

С того дня Ренато изменился. У него все время менялось настроение: он то кричал на актёров,то извинялся.

Одна из их репетиций была особенно странной. Ренато вынес на сцену огромное овальное зеркало. Никто не знал,откуда оно взялось: в реквизитах не числилось. Но теперь оно стояло в углу сцены,тяжёлое, в золотой раме,словно всегда было здесь.Ренато настоял,чтобы Леона попробовала сцену перед ним.

– “Смотри в глаза своему отражению. Там ты найдёшь настоящую эмоцию”. – сказал он.

Леона ничего не поняла,но сделала так,как он хотел.

Это было их последнее занятие вместе. На следующее утро театр содрогнулся от вести: Ренато нашли мёртвым.

Он сидел в кресле посреди сцены,голова запрокинута,глаза широко раскрыты,лицо застыло в гримасе ужаса,будто он увидел что-то, чего не должен был видеть человек.

Леона стояла в дверях,прижимая к груди руки. Она первая из труппы увидела его тело. Крик застрял у неё в горле,все тело сковал холод. Она не могла пошевельнуться.

– “ Сердце не выдержало”. – сказал приехавший врач.

Леона не ответила.Она смотрела в зал.

Первый ряд тонул в полумраке.И все же – там кем-то занято одно место.

Она моргнула.Ряд пуст.

– Видимо показалось.

Леона вздрогнула,и,не отдавая себе отчёта, подошла к сцене.

Она бросила взгляд на зеркало – и отшатнулась.

В отражении за её спиной,она увидела часть сцены и зала. Там по- прежнему сидел человек в первом ряду. Но обернувшись,она снова увидела пустоту.

Вернула взгляд в зеркало – пусто и там.

Леона вскрикнула и зажала рот руками.

–С вами все в порядке? – спросил врач.

–Да,простите..я просто замёрзла.

Только сейчас она поняла,что впервые за вечер ей по-настоящему холодно.

Она крепче сжала плащ и,не сводя взгляда с темного первого ряда,еле слышно сказала:

–Здесь есть кто-то?

Тишина.

Глава 2

Театр закрылся на несколько недель.Все были потрясены смертью Ренато.

Но,прошло время,и вот “ Аполлон” снова открыл свои двери.

Утро началось не с привычных хлопков дверей и перекличек труппы,а с тишины – той,что возникает перед грозой.Слухи ходили уже неделю:назначен новый режиссёр, загадочный Себастьяно Лавини,человек,якобы успевший поставить несколько нашумевших спектаклей в Европе,но нигде не задержавшийся дольше сезона.

Леона пришла раньше обычного – тянуло узнать,что за птица этот новый руководитель.Зал еще пустовал,только несколько рабочих проверяли свет. Дверь тихо скрипнула,и Леона вошла внутрь.

Она легко придерживала длинное пальто на плечах,будто вошла не в холодное помещение,а на собственную сцену. Ее фигура казалась хрупкой,но в каждом движении чувствовалась уверенность.Темные волосы были собраны в небрежный пучок,и лишь несколько прядей упрямо выбивались,мягко обрамляя лицо.

Серые глаза – внимательные,настороженные – будто сразу вбирали в себя всё вокруг.

В этих глазах было что-то от актрисы старой школы: способность мгновенно перевоплощаться и в то же время хранить тайну.Когда она улыбалась,эта серьёзность исчезала,и перед собеседником словно оказывалась совсем другая девушка – теплее,мягче,способная заразить смехом.Но чаще Леона держалась отстраненно,словно не позволяла миру подойти слишком близко.

В первом ряду сидел Лука,администратор,и грыз карандаш,

будто решая,что сказать.

– Он уже здесь? – спросила Леона,ставят сумку на кресло.

Лука кивнул в сторону сцены.

Там,в полумраке,стоял высокий мужчина в чёрном. С первого взгляда – никакой театральной помпы:простая рубашка,жилет,волосы убраны назад.Но было в нём что-то странное – будто он уже играл роль,о которой никто,кроме него не знал.

– Госпожа Леона? – голос был тихим,но в нём ощущалась команда.

– Подойдите.

Она поднялась на сцену.

– Я Себастьяно Лавини.– Он чуть склонил голову. – Мы займемся постановкой очень старой пьесы: “ Ombre dietro il sipario “ – “Тени за кулисами”,которую вы начали с прежним режиссером.Когда-то ее уже ставили в этом театре. Вот,пожалуйста, ознакомтесь.

Он протянул ей сценарий.

– Завтра начнём с третьего акта.

– Обычно… – начала Леона,но он мягко перебил:

– Обычно – это для других.У нас будет иначе.

Его взгляд скользнул по рядам кресел – словно он видел там кого-то ещё.

С первых дней Себастьяно изменил привычный порядок. Он не читал весь текст,а выбирал фрагменты,заставляя актеров повторять их по пять, по десять раз. Как-то он вынес на сцену большое овальное зеркало в золотой раме. То самое,перед которым Леона уже репетировала. Прямо перед смертью Ренато.

Иногда он останавливал всех в середине фразы,подходил к зеркалу и на секунду задерживался,как будто слушал ответ.

– Зеркало – это не декорация, – сказал он однажды, -

Это персонаж.

Играйте с ним.

Леона заметила,что он никогда не подходил к нему вплотную.Всегда оставлял

полшага.

–  “ Зеркало не отражает. Оно отвечает”,

– говорил он.

Актёры переглядывались. В их глазах было недоумение и тревога.

Леона вглядывалась в стекло.

Сначала там отражались лишь они сами – сцена,свет ламп,усталые лица. Но затем её взгляд упал на первый ряд зрительного зала.

В кресле сидела фигура. Неясная,словно сотканная из тени. Невозможно было разглядеть ни черты лица,ни одежды – только присутствие. Сидящий наблюдал за ней.

Сердце Леоны сжалось:” Я что одна это вижу? Или мне все кажется? – пронеслось в голове. Она моргнула,и кресло стало пустым.

К вечеру,когда все разошлись,Леона осталась на сцене одна.В голове вертелись слова Себастьяно и странный холодок,который она почувствовала,когда репетировала перед зеркалом.

Она спустилась в фойе,но вместо того,чтобы выйти,свернула к двери в подвал.

Лука снова дежурил у стойки.

– Куда?

– В архив.Хочу посмотреть прошлые постановки.

– Осторожнее там.Свет – через раз.

Она взяла у него ключ и спустилась вниз.

Подвал встретил запахом старой бумаги и пыли.Леона включила свет – лампа моргнула и зажглась.

Ряды металлических стеллажей уходили в полумрак.На верхних полках – афиши в картонных тубусах,ниже – шнурованные папки,на самых нижних – коробки без подписей,где лежало “всякое”.

Первые папки,которые она вытянула,были за 1885,1886 год и т.д.

На корешке папки"1887” кто-то поставил какой-то знак.Леона решила просмотреть ее. Внутри – афиши,программки,два письма,пара газетных вырезок.И тонкая тетрадь в серой обложке без названия.

Сначала – газета.Желтоватая,хрупкая,с жирной полосой заголовка:

“ Премьера в “Апполинарии” завершилась скандалом. Театр потрясен невероятным проишествием. Актриса пропала во время спектакля,на глазах у сотен зрителей.”

Под заголовком – небольшая фотография: сцена,на ней – молодая женщина в белом платье,рядом зеркало в резной раме.Подпись: Кьяра Беллини.

Она перевела взгляд на текст.”…актриса,исполнявшая главную роль в мистерии “Ombre dietro il sipario”, исчезла в финале третьего акта…публика решила,что это устройство сцены…занавес был опущен раньше времени…”.Никто не понял,что произошло…и как такое вообще может быть…

Леона почувствовала,как что-то в позвоночнике холодеет: – “О боже,ведь это та самая пьеса,которую мы ставим сейчас.”

Афиша была ещё прямее: крупные буквы “ТЕНИ ЗА КУЛИСАМИ”, дата – ноябрь 1887,и список действующих лиц.Напротив имени Кьяры кто-то позже карандашом добавил: non inventa – “не найдена”.

Леона отложила афишу и раскрыла серую тетрадь. Внутри -

аккуратный женский почерк. Дневник? Нет,скорее записная книжка актрисы:пометки,реплики,крошечные зарубки на полях.

“Режиссёр говорит,что текст нельзя читать дважды вслух.

“Зритель в первом ряду не хлопает.Он считает.

“Маску попросили не снимать до последней реплики.Но в зеркале нет глазных отверстий.”

На последней странице тетради кто-то – не та же рука- вывел чёрными чернилами: “Не играй перед пустым залом”.

Леона сглотнула.

– Кьяра… – прошептала она.

В дальнем конце стеллажей что-то тихо клацнуло – как будто на крючок повисла вешалка.Леона подняла голову,задержала дыхание.Тишина.Только лампы,которые “через раз”.

Она собрала материалы в аккуратную стопку: газета,афиша,тетрадь.На дне папки осталась ещё одна мелочь – маленькое карманное зеркальце в потемневшей оправе.На обороте – выгравировано:

Ingresso:una sola direzione”

(Вход:в одну сторону”.)

Леона повертела его в руках. Пальцы сами нащупали крышку,щёлкнули. В серебристой глубине – не её лицо,а полоска сцены,как будто зеркало показывало не архив,а наверху – пустой зал. В первом ряду… опять кто-то сидел.

Тень в белом. Её сердце сорвалось на бег.

Щелчок – крышка захлопнулась.

– Хватит, – сказала она себе уже жёстко. – Хватит.

Леона аккуратно упаковала находки в конверт,погасила свет и вышла.

Перед тем,как закрыть дверь,обернулась – на секунду ей показалось,что из глубины рядов на неё смотрят сразу несколько отражений. Но когда она моргнула,остались только пыль и металл.

На лестнице встретился Лука. Он понизил голос:

– Нашла что-то?

– Имя, – ответила Леона. – Кьяра Беллини. 1887 год.

Исчезла на сцене. Лука шумно выдохнул.

– Да… я слышал эту историю.Не увлекайся, Леона. Всё это очень странно. Не всегда стоит копаться в прошлом.

– Я как раз хочу покопаться в прошлом. – сказала она и прошла мимо, крепко сжимая конверт. Ей казалось,что бумага теплеет в руках – как будто слова внутри дышат.

На выходе из подвала она все-таки вынула зеркальце ещё раз. С секунду смотрела на закрытую крышку – и убрала в карман. Смотреть будет на сцене. Если решится.

Леона замедлила шаг. В первом ряду ей вновь почудилось движение. Но это мог быть всего лишь ветер. Или – репетиция,которая началась без неё.

В следующие дни театр жил в странном ритме.Себастьяно назначал репетиции не по расписанию: то в восемь утра,то в десять вечера.Иногда он приглашал лишь двоих актёров, иногда – всех,но заставлял молчать,пока сам расставлял декорации.

Очень много репетировали с зеркалом.

Он велел актерам ходить по кругу,глядя в отражение,и произносить одну и ту же реплику: “Я вижу тебя”.

На следующей репетиции Себастьяно отключил половину софитов,оставив сцену в полумраке.

– В темноте актёр слышит себя лучше, – пояснил он.

Леона все это время носила с собой серую тетрадь,найденную в архиве.

В антракте она садилась в пустом гримерном зале и читала новые страницы.

[Дневник Кьяры,4 ноября 1887 года]

Сегодня он снова заставил нас репетировать ночью.Сказал,что зритель ночью видит лучше.Но кто этот зритель?Ложи пусты,а всё же я чувствую чей-то взгляд.

[Дневник Кьяры,7 ноября]

В зеркале я видела себя…и не себя.Лицо то ли старше,то ли моложе.Он сказал:

“Не смотри слишком долго,иначе забудешь,с какой стороны стоишь”.

Леона так увлеклась чтением дневника Кьяры,что не могла думать ни о чем другом. На репетициях она стала немного рассеянной.

Как то Себастьяно вдруг вывел Леону на сцену одну.

– Третий акт, – тихо сказал он. – Начинай.

Она растерялась.

– “ Сеньорита Леона!” – голос Себастьяно резанул ей слух. – “ Ваш текст!”

Она вздрогнула,слова запутались на языке.

– Простите… – прошептала она.

– “ Слова не для нас,а для тех,кто по ту сторону”, – сказал Себастьяно и посмотрел в зеркало. Его глаза сверкнули,и она не знала – обращается ли он к ней или к зеркалу.

Она начала сцену,а он стоял в тени.Когда дошла до реплики,где её героиня должна повернуться к зеркалу,он шагнул вперёд:

– Не смотри на зрителя.Смотри в глубь.

В тот момент отражение за её спиной будто дрогнуло.Но она моргнула – и всё стало обычным.

В день премьеры напряжение висело в воздухе.Зал был полон.Оркестр настроен.

Занавес поднялся.

Актёры нервничали,сами не зная,почему. Леона не находила себе места: ей опять показалась какая-то тень в первом ряду.

“ Надо успокоиться” – сказала она себе.-” Мне это просто кажется”.

Но плохое предчувствие не отпускало.

Премьера началась.

Себастьяно появился в роли,о которой никто не знал, – как будто сам стал частью пьесы.Он провел актёров через первый и второй акты с идеальной точностью.

В третьем акте,в момент,когда Леона должна была выйти к зеркалу,Себастьяно

вдруг оказался на сцене,остановился,посмотрел в зал…и шагнул к отражению в зеркале.

Вместо привычного звука подошв – тишина.Он исчез,словно растворился в стекле.

Занавес упал,оркестр сбился.Леона стояла неподвижно и не могла в это поверить,в голове мелькали мысли: “ Что же это? Все повторяется,как с Кьярой.

Глава 3

Марко Росси,аспирант факультета театроведения сидел в тишине университетского архива и перебирал подшивки старых пьес для дипломной работы.Его диплом был посвящён “ Истории исчезнувших пьес в итальянском театре XIX века.”

Он всегда был не просто исследователем “на бумаге” : ещё в детстве, когда его отец (реставратор) брал его в старые виллы и часовни,Марко научился ценить запах пыли,треск старых досок и тайну времени,спрятанную в вещах.

Он был выше среднего роста,с худощавой фигурой и привычкой сутулиться,когда углублялся в чтение.Темно-русые волосы падали на лоб,и он машинально откидывал их назад,едва заметным движением,как будто не хотел отрываться от мыслей.

Его привлёк к этой теме вовсе не случай:как-то однажды в архиве он наткнулся на письмо какого-то актёра второго плана,который играл в театре “Апполинария” в конце XIX века.В письме упоминалась “ актриса,ушедшая в зеркало”.

Сначала он посчитал это красивой метафорой,но чем глубже углублялся в архивы, тем больше совпадений находил.

Для диплома он выбрал давно потерянную пьесу “ Ombre dietro il sipario “. Она словно манила его : никто не видел её текста целиком,но о ней много говорили и все знали,что её постановка закончилась трагедией.

В финале именно этой пьесы исчезла актриса. Марко это очень заинтересовало,и он решил изучить её до конца.

И теперь,вот уже несколько часов он перелистывал пожелтевшие афиши,пытаясь найти то,что ему нужно среди кучи папок и документов.

Марко потер глаза,сдерживая зевок.Он уже привык к однообразию этих бесконечных свидетельств,когда внезапно его внимание привлёк тонкий потрепанный фолиант без корешка.

На первой странице было написано: “Ombre dietro il sipario – 1887”.

– Наконец-то! – обрадовался Марко.

Изнутри выпала черно-белая фотография,затертая на углах.

Марко осторожно поднял её.

На снимке была группа актёров и режиссёр. Женщина в центре – без сомнения Кьяра Беллини. Её глаза,даже через века,смотрели прямо в душу.

Но взгляд Марко замер на другом.Справа стоял мужчина, высокий,с резкими чертами лица.Подпись под снимком была выцветшей,но разборчивой: “Себастьяно Лавини, режиссёр “.

Марко выронил фото на стол.

– Этого не может быть… – прошептал он.

Он достал из своей сумки свежую газетную вырезку о режиссёре,исчезнувшем на днях.На фотографии – тот же человек.Тот же взгляд. Тот же холодный поворот головы.

Разница между снимками – больше века.

Марко ощутил,как по позвоночнику пробежал ледяной ток.

Он поднял фото снова и прижал к лампе.В тусклом свете лицо Себастьяно казалось живым,как будто готовым моргнуть.

– Кто ты такой?… – выдохнул Марко.

– И почему ты не изменился за сто лет?

В коридоре архива скрипнула дверь.Марко вздрогнул,схватил снимок и быстро сунул его в папку.В ушах звенела мысль:

“ Это уже не просто диплом.Я должен докопаться до правды”.

Театр опять закрыли.” До выяснения обстоятельств.” Все болтались без дела,сновали туда сюда.

Леона,увлеченная серой тетрадью,сидела в пустом зале и перелистывала хрупкие страницы. Почерк Кьяры был нервный,буквы будто танцевали.

Она шептала строки:

–  “Сегодня зеркало снова позвало меня.На репетиции оно дрожало,хотя никто его не трогал.Себастьяно сказал,что это игра света…но я слышала,как кто-то произнес мое имя”.

Леона замерла.Ей показалось,что в зале действительно кто-то выдохнул “ Кьяра…” - так ясно,что сердце подпрыгнуло.Но вокруг стояла лишь пыльная тишина.

Она пролистнула дальше.

– “Я должна сыграть так,как он требует.Но каждый раз, когда я смотрю в глубину стекла,у меня возникает странное чувство : будто я уже по ту сторону,и все это – лишь отражение.”

И вдруг перед глазами Леоны будто ожила сцена :

Старинный зал театра,газовые лампы,блеск костюмов.

На сцене – молодая Кьяра.Черные волосы собраны в сложную причёску,платье репетиционное,но с кружевными манжетами.Она репетирует у огромного зеркала,поставленного на заднем плане сцены.

Себастьяно стоит рядом,его голос звучит властно :

–  “ Смотри вглубь,не отводи взгляда!

–  Поверь отражению – и оно поверит тебе”.

Кьяра делает шаг ближе,её пальцы касаются стекла,и оно дрожит,как живая вода.

Мгновение – и видение рассыпалось,словно стекло в осколки.Леона тяжело задышала,прижимая дневник к груди.

– Все,хватит, – сказала она себе,

– Пора домой,а то я так скоро сойду с ума.

Она собралась и вышла.Коридоры дышали холодом,и каждый звук шагов отзывался эхом.

Леона шла,неся под мышкой дневник Кьяры.

Она вошла в фойе,и в полумраке увидела силуэт мужчины.Высокий,в очках,с растрепанными волосами,он что-то записывал в блокнот,наклонившись к афише,

прибитой к стене.

– Эй! – голос Леоны прозвучал резче,чем она ожидала.

–Театр закрыт для посторонних.

Незнакомец обернулся.Его глаза блеснули в свете лампы.

– Вот как? – спокойно ответил он.

– А вы,значит,не посторонняя?

– Я актриса,работаю в этом театре, – Леона подняла подбородок.

– А вы кто?Журналист?

– У нас и так хватает сплетен.

Мужчина чуть усмехнулся.

– Журналист…Это было бы проще.Нет,я исследователь.Архивы привели меня сюда. – Он показал на блокнот. – Я ищу материалы о вашем режиссере,

Себастьяно Лавини.

Имя повисло в воздухе,как удар грома.Леона сделала шаг вперёд.

– Себастьяно? Что вы хотите о нем узнать?

– Есть очень много странностей, связанных с ним.

– Вы тоже заметили…И это его исчезновение…

Никто так и не понял,что произошло.

Он внимательно посмотрел на неё,будто пытаясь решить,можно ли ей доверять.

– Да,заметил,видите ли,я пишу дипломную работу по одной очень старой пьесе “ Ombre dietro il sipario “ 1887 года.

– Я нашёл её в архиве,и там же обнаружил фотографию с Себастьяно, датированную концом прошлого века.И он выглядел…ровно так же,как сейчас.

Леона почувствовала,как мурашки пробежали по коже.

– Это невозможно. Но…мы как раз ставили эту пьесу,о которой вы говорите,и он исчез в день премьеры. И еще я кое-что нашла в архиве театра, – дневник Кьяры Беллини. Молодая актриса тех годов. Она тоже исчезла на сцене,и она писала о каком-то Себастьяно. Может это один и тот же человек? Еще писала о зеркале. И о страхе.

Они замолчали.Только старые люстры потрескивали в тишине.

– Похоже, – сказал Марко, – мы оба держим куски одной загадки.

– И если их соединить,– добавила Леона,– может быть, мы поймем,что произошло с Кьярой,и кто такой Себастьяно.

– Ну что ж,как,кстати вас зовут?

– Леона,а вас?

– Марко.Я собираюсь завтра в архивную библиотеку,хочу покопаться в документах,может найду что-то интересное.

Если хочешь,присоединяйся.

– Мы уже перешли на “ты”?

– Да,так намного проще.

– Хорошо,тогда до завтра?

– Спокойной ночи Леона.

– Спокойной ночи Марко.

Тишина библиотеки напоминала часовню.Лампы горели тускло,и воздух был пропитан запахом старых страниц.

Марко сидел за длинным деревянным столом,разложив перед собой фотографии, газетные вырезки и свой блокнот.

Леона замерла на мгновение у двери,прежде чем сделать шаг вперёд.

Марко поднял голову.Его карие глаза,глубокие и серьёзные,будто сразу оценивали собеседника,стараясь разглядеть больше,чем тот готов был показать.В них было что-то упрямое,и вместе с тем – тень усталости человека,привыкшего докапываться до сути.

– Привет,не был уверен,что ты придёшь.

– Я не могла уснуть всю ночь.

Леона положила на стол дневник Кьяры. Переплёт был поцарапан,страницы пожелтели.

Марко придвинул дневник к себе. Его простая рубашка и потертая куртка,старый кожаный рюкзак рядом на стуле делали его похожим скорее на студента,чем на исследователя. Но стоило ему заговорить,и,чувствовалось – это человек,который привык работать с фактами,даже если факты слишком похожи на легенды.

Он открыл страницу наугад и прочёл вслух:

– “Себастьяно сказал,что зеркало – это дверь.Но двери ведут не только в свет…”

Марко поднял взгляд.

– Очень интересно,что это значит. Похоже,она боялась его.

Леона кивнула.

– И все же продолжала репетировать.Как будто он держал её под каким-то заклятием.

Марко выложил на стол фотографию: Себастьяно,стоящий рядом с актёрами конца XIX века.Его лицо совершенно тоже,что и сейчас.

– Видишь о чем я?.

Леона ахнула.

– Это…невозможно.Он не изменился.Совсем.

– Именно,– твёрдо сказал Марко.– Он не человек в обычном понимании.

– Он…что-то другое.

Они замолчали,глядя на фото и дневник,словно на улики преступления.

Леона нарушила молчание:

– В её записях есть строки о том,что зеркало звало её по имени.Я… тоже это слышала.

Марко прищурился.

– Голос?

Она сжала пальцы.

– Да.Но я не уверена,был ли он настоящим.

Марко закрыл блокнот.

– Вот,что я думаю.Скорее всего зеркало – это ключ. Себастьяно – его хранитель.А Кьяра…стала жертвой.

Леона посмотрела на него с интересом.

– Да…но…ключ к чему?

– Пока не ясно,но я хочу разобраться во всем этом.

– Да,меня тоже очень интересует,что произошло тогда с Кьярой, и что происходит сейчас. У меня такое чувство,что история повторяется.

– Почему ты так думаешь?

– Я так чувствую,и ещё.. мне все время кажется,что в первом ряду кто-то сидит,но как только я повернусь – никого нет.

Марко вдруг протянул руку и коснулся её ладони – неуверенно, но твёрдо.

– Не бойся Леона,мы во всем разберемся.

– И ещё,меня волнует вопрос: почему исчез сам Себастьяно?

Глава 4

После долгих часов в библиотеке, когда они нашли строки о зеркале и обсуждали дневник Кьяры,Марко задумчиво сказал:

– Значит зеркало было в театре с самого начала,может остались еще какие-то следы.. Вещи,костюмы,реквизит. В гримерках иногда хранят вещи старых постановок.

Леона кивнула.

– У нас в театре есть старая гримерка,которой никто не пользуется,там хранится всякое тряпье. Вроде бы туда унесли то зеркало. Когда оно было на сцене,ребята из нашей труппы побаивались смотреть прямо в стекло, говорили – от него веет холодом.

– Давай сходим и посмотрим. Возможно,сохранилось что-то, реквизит или документы,связанные с последним представлением Кьяры. Помнишь,где эта гримерка?

– Да.

– Предлагаю встретиться сегодня ночью в театре,когда никого не будет,и поискать.А сейчас нужно отдохнуть. Если будем копать без остановки,не заметим очевидного.

Леона улыбнулась устало:

– Ты намекаешь,что я уже ничего не вижу от голода?

– Я бы сказал – от усталости, – ответил он. – Но и от голода тоже.

– Пошли,я знаю маленькое кафе неподалеку.

Они вышли на улицу. Воздух был теплым,пахло дождём и кофе. Кафе оказалось крошечным,со старым граммофоном у стойки и витриной с пирожными.

Леона заказала чай и миндальное печенье, Марко – эспрессо.

– Ты всегда пьёшь только кофе? – спросила она,наблюдая,как он пьет почти кипяток.

– Это часть профессии исследователя, – усмехнулся он. – Без кофе в архивах не выжить.

Она рассмеялась – впервые с того момента,как они познакомились.

Смех прозвучал неожиданно легко,и Марко поймал себя на том,что смотрит на неё дольше,чем нужно.

– Если честно, – сказала Леона,чуть посерьёзнев, – я не ожидала,что найду в этом хаосе союзника.

– А я не ожидал встретить актрису,которая не боится правды. – ответил он.

Они замолчали,но пауза уже не была неловкой. В этой тишине рождалось что-то другое – понимание.

Марко посмотрел на часы и вздохнул:

– Пора по домам,немного передохнуть. Встретимся в одиннадцать у входа в театр.