100 первых свиданий

1. Тот, с которого все началось

– Ксеня?

Он выговаривает мое имя аккуратно, как будто пробует на вкус.

Я подхожу поближе. С разбегу не могу разглядеть, похож он на свои фото или нет.

– Да, это я.

– Я Мэтт.

Он неловко пытается меня обнять. Мы обнимаемся – секунду, не больше, плечо касается плеча. Слишком поздно до меня доходит, что он пытался поцеловать меня в щеку.

– Поищем паб?

Мы встретились у бара. Самое классическое свидание, которое может быть в этом городе – это бар. Или паб. Почти одно и то же.

С разбега я не разбираю, похож ли он на свои фото. На сайте фото такие маленькие, что c трудом можно разобрать, как он выглядит.

Мэтт. Ему около тридцати – на шесть лет старше меня. Он учится, делает анимации и дизайн в видеоигре. Рыжая борода средней длины, светлые волосы. Добрые глаза. Жестикулирует, когда много пьет. Легкий шотландский акцент. В свитере – в Лондоне октябрь.

Эта история начинается в Лондоне.

Не помню, чтобы я когда-либо встречалась с романтическими намерениями с парнем, известным только по нескольким фото и переписке в 15 сообщений онлайн. Никогда не встречалась – это мое первое в жизни свидание.

Я дико боялась. Нет, серьезно – пол сегодня в метро усеян красными бумажными цветами, которые падают с пальто и лацканов пиджаков (день памяти жертв войны) и я серьезно думала, что вот сейчас и я не выдержу на своих платформах и в «выходном виде» и поверну обратно.

У метро шумно, т.к. самый центр, приметила несколько парней – явно не он. Пока шли к стойке, было очень неловко, пока брали пиво (блин, ну вот как не чувствовать неловкости, когда тебе покупают выпить? предложить оплатить все самой?) было все еще очень неловко (и шумно), пошли на угол паба, то есть на улицу, и начали разговаривать – гхм.

Да, кстати, Мэтт в очках. Рыжая щетина, которая очень ему идет. Мимо проехал парень на велосипеде, подняв верхнее колесо над землей. Прислоняюсь спиной к доске, похожей на школьную, с какими-то надписями. Прямо перед нами перекресток и два офисных здания, огни вдали. Сумма больно оттягивает мне плечо – что за привычка носить там целый свечной заводик?

Разговор был про… эээ. Говорила точно больше я – про интервью, которое было утром, про его учебу и как моделировать объекты в игре, про то, в чем ее (игры) суть, про проект, на котором я сейчас занята, про иностранные языки, про бег и беговые планы, про поиски работы. В какой-то момент течение свидания, как мне показалось, что-то поменялось – он впервые засмеялся над моей шуткой. Мой стакан ему пришлось допивать – опрокинуть в себя половину, так как поллитра пива я осилить не в состоянии.

Вспомнила забавное – где-то на той же половине стакана внезапно оказалось, что у него расстегнута ширинка, он ужасно смутился, а я какое-то время не могла перестать фыркать от смеха.

Где-то между первым и вторым пабом (всего их было 2) точно была фраза, что он хотел бы встретиться еще раз. Черт, у меня просто камень с души свалился. Потом в одном из пабов у меня попросили документы и не пустили, еще в одном мы поговорили о странных людях с сайтов знакомств (ха, парня, который мне в пятом сообщении заявил, что завалил экзамены в колледж, богат и курит, что вздумается, я не скоро забуду) и британских девушках. Мэтт спросил меня, нужны ли мне отношения. Я серьезно задумалась. Я не сказала ему, что это мое первое свидание. Я не сказала ему, что много лет до этого у меня отношений не было. Или сказала – но он не поверил.

– You are very pretty, – говорит он, и разводит руками.

Ты очень хорошенькая.

Я удивляюсь. Так странно – до переезда в Лондон никто не говорил мне комплиментов.

Максимум «какие у тебя туфли, а!» в офисном лифте. Максимум «ты что, сегодня накрасилась?»

Мэтт одолжил мне свои перчатки вечерами холодает – и после второго бара и очень элегантно взял под руку, пока мы шли к метро. Сколько раз он еще сказал, что не против встретиться снова, я не считала – раз…. пять?

Он самостоятельно делает сигареты из бумаги, табака и, кажется, чего-то еще – никогда такого не видела. Перед свиданием он написал, что у него небольшой пивной живот – у него его нет.

Новичкам везет, получается, подумала я, уж сидя в вагоне метро и пялясь на станции синей ветки.

Не знаю, насколько Мэтт «путевый» или «перспективный» или даже тот, за кого можно выйти замуж, но… он старался, чтобы мне было комфортно (все-таки когда тебе говорят, что ты нравишься, это как-то обнадеживает, что ли). Был внимателен. Не нес откровенной пурги. Ключевые штуки, например то, что он безработный и менял работы часто в последнее время, сказал честно и сразу. Не пытался кем-то казаться. Не грубил в смс и в переписке. Не намекал на поцелуи, не узнавал, где я живу, и не приглашал к себе. Не принуждал соглашаться на второе свидание.

Очень приятный парень. Даже нежный.

2. Доминошка

Можно поспорить, с кого все началось. С Мэтта. Первое свидание было с Мэттом.

Но на самом деле все началось не с него.

Знаете, как доминошки толкают друг друга, и, если уж полегли, то все, горой? Искать надо первую доминошку.

Не буду говорить, как звали первую доминошку. Неважно. Мы познакомились гораздо, гораздо раньше, чем Мэтт, его ласковый взгляд, серый свитер и мечта стать дизайнером видеоигр появились на горизонте.

Я не буду говорить, как мы познакомились, как стало ясно, что это что-то большее, как расстались и почему.

Важно только то, что эта была первая доминошка.

Она толкнула меня, а я толкнула еще кого-то, а потом еще что-то зацепилось, покатилось, зазвенело.

Не то, чтобы все было из-за него. Нет. Все было не из-за него. Но он имел к тому, что было дальше, самое непосредственное отношение.

3. Бег

I got this feeling on the summer day when you were gone

I crashed my car into the bridge, I watched, I let it burn

I threw your shit into a bag and pushed it down the stairs

I crashed my car into the bridge

I! don’t! Care!

(Icona Pop, «I love it»)

Значительная часть вещей, которые потом считаются замечательными и «как ты так смогла», решаются тогда, когда ты сидишь на краю кровати и смотришь на свои ноги.

Я люблю бегать.

За много лет, что я бегаю, бег стал для меня чем-то другим, большим, чем просто физическая активность. Большим, чем движение, и большим, чем кроссовки, и большим, чем мои легкие, которые раздуваются на каждые три шага. Бег стал частью меня.

И к свиданиям бег тоже имеет отношение. Вот увидите.

Когда ты сидишь на кровати и смотришь свои ноги, ты ищешь кое-что очень важное. А именно – мотивацию.

Ты можешь бежать потому, что тебе нечего больше делать. Можешь потому, что хочется сделать для себя, или для мира, что-нибудь хорошее. Можешь потому, что тебе стыдно. Можешь потому, что тебе больно.

Я начала бегать потому, что была очень зла.

Когда я первый раз залезла на беговую дорожку и с силой ткнула в кнопку «Начать», я долго-предолго не могла забыть одного человека.

Первая доминошка.

Когда-то мы встречались, давно, давно, потом перестали. После того, как мы расстались, он нет-нет, да и давал мне понять, как счастлив в новых отношениях. Нет-нет, да и колол булавкой. Смотри, как я тут. А ты как. У тебя кто-то есть? Да? Кто такой? А у меня… да, она самая. Да.

Я зачем-то ездила на эти встречи.

Сидела напротив в кафе.

Игралась салфеткой.

Думала, почему я не могу его потрогать, почему не могу поцеловать.

Кто это надел мне на шею ошейник и сказал ждать за оградой.

Кто поставил между нами невидимый барьер.

Кто?

Полоса отчуждения ширится, как гангрена, лижет ступни, остерегись. (с)

Иногда – часто – мне приходил в голову вопрос, зачем я на это согласилась.

Я перестала соглашаться.

Мы перестали общаться.

Я продолжала о нем думать.

Он очень давно мне не писал. Несколько месяцев. А то и год.

Я перестала уже мысленно возвращаться к нам двоим, мысленно растравливать себя, упиваться этими фейерверками, и… вот. Снова. Привет, давно тебя не видел. Как ты там? Приезжай ко мне в общагу, посидим, поговорим.

Я прочитала имейл. Закрыла его. И подумала – если я соглашусь, я снова попадусь. Снова поведусь на эту удавку, которая опять и опять сжимает мне горло.

Я сидела и думала, что бы ответить. Игривого, легкого, так, чтобы он ни за что не подумал, что нужен мне.

Я тогда думала, и не думаю так сейчас, что настоящая любовь состоит из мечт и страданий. Из призрачных балок, что ты кладешь одну на другую в своей голове. И чем больше там балок, тем прочнее конструкция – как же иначе?

По поводу той, самой первой доминошки я нагромоздила столько прозрачных балок, что за ними его самого уже не было видно. Мне казалось, что он все еще любит меня – конечно, любит, и не может забыть. Поэтому и пишет. Мне казалось, что мы снова будем вместе, и все будет так, как раньше. Каждый раз, когда он писал, я думала – ну, конечно, все будет так, как было раньше.

Я открывала и закрывала почту. Крутила его имейл в голове и думала – почему, ну почему, отвернуться от этой истории? Что мне не дает пойти дальше? Я ведь свободна? Разве не так?

А потом произошла странная вещь.

Я разозлилась.

Я включила дорожку, стала на нее двумя кроссовками, и какой-то голос внутри меня просто включился – и больше уже не останавливался.

И что, сказал голос, ты сейчас туда поедешь? И будешь вести себя как влюбленная дурочка, пока он рассказывает тебе о своей новой девушке? И сердце у тебя ухнет вниз, и похолодеет, и глаза начнут слезиться, и ты будешь сидеть и смотреть в окно, и никак не отвести оттуда взгляда и не посмотреть ему в лицо, потому что ты вообразила… ты думала…

Будешь выбирать наряд, надевать сапоги на высоких каблуках и старательно красить ресницы? Будешь сидеть на узкой кушетке в его комнате, где она прошлой ночью ночевала?

Будешь?

Будешь?

Ага.

Я бежала все быстрее и быстрее.

Голос не умолкал.

Ты что, не можешь заблокировать его, что ли? Почему ты это позволяшь? Почему ты все повторяешь слово «друзья», хотя никакие вы не друзья, и каждый раз, когда ты видишь его имя на экране своего телефона, у тебя подскакивает сердце? Почему?

В первый раз я пробежала без остановки почти пять километров.

Я промокла насквозь.

У меня дрожали ноги. В раздевалку я шла на полусогнутых.

А спустя три дня я пришла в клуб снова.

Я тебе покажу, сказал голос. Я тебе покажу, как пытаться меня согнуть. Я тебе покажу, как меня контролировать. Фиг тебе. Шиш тебе. Я покажу, на что я способна.

На тот имейл я так не ответила.

Удалила его, стерла, и, кажется, даже заблокировала адрес.

Ни на какие его пьяные сообщения – к его чести, они были всего только раз – я тоже не отвечала. Просто удаляла. Счищала со своего экрана, как грязь.

И колотила, колотила, колотила о беговую дорожку свой гнев. На него, на себя, на свою неудачливость в любви, на то, что готова была на это повестись и почти повелась, почти сказала «да». На ту коровью версию себя, которая поехала бы, и сидела бы, и шутила бы, и улыбалась, и кивала, и плакала бы потом в метро.

Я докажу тебе что я сильнее, говорил голос. Я докажу тебе, что я могу.

Моя любимая песня тогда была – Icona Pop «I don’t care». Мне все равно. Я вставляла ее мокрыми от пота руками поглубже в ухо и в два раза увеличивала скорость, до девятки, пока пот тек у меня по голове, под волосами, заливал глаза.

Я выставляю твои вещи на лестничную клетку, я выкину твое дерьмо и закрою дверь. Ты больше туда не войдешь. Ты больше туда не пройдешь. Нет. Нет, нет, нет.

Мне кажется, именно там, на дорожке, я стала учиться говорить «нет». Пусть молча – я не ответила, но я отстояла себя, я отстояла перед ним свою свободу. Я разорвала, растерла эту веревку, которая нас соединяла.

Веревку первой любви.

В раздевалке мне наворачивались на глаза слезы, а щеки от бега становились такие красные, что однокурсники и коллеги участливо заглядывали мне в лицо и спрашивали, а что случилось. Первые три месяца я ходила, охая, как будто мне в икру вставили железные пруты. По очереди переболело все. Сводило стопы. Икры. У меня сводило стопы. Болели колени, бедра, поясница. Задница. Срывалось дыхание. Кололо в боку.

Но мне было двадцать с чем-то лет. И я знала, что я смогу.

И смогла.

Именно дорожка, а не он, стала моим самым надежным партнером.

Именно дорожка, а не он, привила мне уважение к себе и железный стержень, который потом позволил подниматься снова и снова.

Именно дорожка, а не он, дала мне достаточно сил переехать. И удержаться на тех платформах. И не сбежать, как заяц, со своего самого первого свидания.

Так все и началось.

Так все началось на самом деле.

4. Бутон

Кажется, что все разворачивается слишком быстро? Так и есть.

Целых несколько лет до того, как я начала ходить на свидания, я считала себя неудачливой в любви. Ко мне никто не подходил на улице и в метро, никто не знакомился на моем курсе в университете, никто не дарил цветы, никто не оказывал знаки внимания. Я как будто просто была человеком, а девушкой – не была.

Я и не думала пойти в онлайн. Это казалось мне странным и страшным. Пить коктейли с незнакомыми людьми? Переписываться непонятно с кем? Очень странно.

Я думала, что я невидимка.

Я думала – может, я слишком толстая? И поэтому я никому не нравлюсь.

Я думала – может, я слишком заумная, мне надо по-другому одеваться и краситься? Может, я имею недостаточно хобби, или не курю и не пью, и в этом все дело? Или, может быть, я не красавица и очень мало имею понятия о сексе – не умею доставлять удовольствие, и поэтому мужчины ко мне «не притягиваются»? Может, я вообще не создана для отношений, а только для разговоров и работы? Может, я что-то упустила, пропустила, что-то сделала не так – какой-то модуль обучения тому, как стать настоящей привлекательной женщиной, был мной пропущен, и теперь я безнадежно отстала от программы.

Мои подруги вовсю ходили на свидания, встречались и перебирали парней – у меня же не происходило ни-че-го. Это было даже странно, удивительно – как смотришь на горизонт в ожидании, что придет новый автобус, и табло говорит, ну через пять минут, через пять минут, а не приходит ни через десять, ни через пятьдесят, ни через три часа. И ты все сидишь на остановке.

Я начала мечтать, что вот, сейчас я кого-то встречу.

Начала думать и представлять, как все могло бы быть.

Постоянно гуглила и искала на форумах, что же со мной не так, и «как понять, что ты нравишься парню».

Начала выбирать себе в окружении какой-нибудь «объект», который не обращал на меня внимания, и представлять, что он вдруг, как мистер Дарси, скажет что-то вроде:

– Я не могу больше сдерживаться. Я влюбился в вас немедленно и навсегда!

И посмотрит на меня так страстно. И мы начнем встречаться. А потом я буду всем рассказывать, как романтично началась наша история.

Ключевой момент во всем этом – я ничего не делала. Не регистрировалась на сайтах знакомств, не ходила на свидания, никому не говорила о своем интересе, не бывала в барах и клубах, не знакомилась в сети. Ждала, пока принц вломится в окно на своем коне. Потому что почему бы и нет.

А потом таким манером прошло пять лет.

Я переехала в другую страну.

Сложно объяснить, что тогда произошло – я даже пытаться не буду – я просто почувствовала себя свободной.

Бутон лопнул.

Я сделала профиль на сайте знакомств – в туалете университета, улизнув с лекции, сделала на свой старый блэкберри три-четыре фотки. Я на них очень счастливая.

Выложила их.

И…. мне начали писать люди.

Среди них был и Мэтт.

5. Виски

I dove out of my marriage and into David’s arms exactly the same way a cartoon circus performer dives off a high platform and into a small cup of water, vanishing completely.

(Eat Pray Love, Liz Gilbert)

У нас с Мэттом было три свидания.

Мы могли бы начать встречаться, стать парнем и девушкой – точно могли бы.

Сейчас я думаю, что меня оставило тогда, и думаю – страх.

Я просто не могла поверить, что после лет мечтаний и надежд может получиться вот так. Сразу?! С первого раза?

Я нырнула в свидания как в бочку, я отвечала всем. Мне хотелось встречаться каждый день, встречаться с новыми и новыми людьми. Хотелось осваивать и покорять незнакомый город, покрывать территорию так быстро, как я только могу.

У меня тогда было ощущение, что я вдруг дорвалась до воздуха. До вечеринки,. Где я танцую в блестящем платье, танцую, танцую, но пустили меня с черного хода, и входного билета у меня нет. И вот-вот меня могут выгнать. И надо танцевать, улыбаться, сверкать платьем, пока могу.

И я ходила. И сверкала.

Я не думала, что могу влюбиться.

Для меня это было исследование – что я могу!

Я вдруг поняла, что привлекательна. Что со мной все «так». Что даже так, в рубашке и джинсах, даже так, в смешном клетчатом пальто, даже так, без косметики и с фото на блэкберри из туалета, мне каждый день пишут все новые и новые люди. И все хотят встретиться со мной еще. Как это возможно? Как так происходит?

Все хотят чего-то настоящего. Чего-то легкого, что искрится, дурманит, но при этом искренне и честно. Чего-то, о чем потом будет приятно и тепло вспоминать. Чего-то, что не забудется в суматохе дней, и останется таким клубком света, освещая жизнь, когда грустно, и подпитывая, когда сил не остается.

И парни, и девушки на свиданиях старательно делают вид. Играют в игру, говоря о чем угодно, шутя о чем угодно, выпивая стакан за стаканом, пинту за пинтой, потому что людей, случайно встретившихся в Интернете, глупо к чему-то обязывать. Естественно, никому не хочется остаться в глушащей пустоте – и поэтому я сижу около какого-то кафе неподалеку от Ковент Гарден, афиша Lion King развевается за спиной, люди слегка в подпитии проносятся мимо, какая-то девушка шаркает в неудобных шпильках, красные автобусы катят по дороге – я смотрю на Мэтта, Мэтт смотрит на меня. Я смотрю на Мэтта, он снова на меня.

Я заказала виски – впервые в жизни.

Жуткий холод. Приносят – жидкости там на палец, и два огромных и неровных куска льда. На вкус, да и запах, как одеколон. Защищает от холода. Но ненадолго.

Начать отношения – это примерно как прыгнуть с вышки. Ты знаешь, что прыгнуть надо, и человек рядом с тобой знает, что надо. Кто-то толкает тебя в спину и обижается, когда ты не хочешь сигать вниз, потому что не видишь, что там. Кто-то просто ждет, пока ты наберешься храбрости.

Я не знаю, сколько он еще будет ждать – каждая следующая смска буквально может обернуться окончанием истории, и никто никому ничего не должен. Только – с какого момент включается это «должен»? С первого поцелуя? С того, как мы с Мэттом шли вдвоем по мосту, промерзая под ветром, ругаясь и под руку? С первой ночи вместе? С начала совместного проживания? С «почему ты не удаляешь профиль»? С «какого черта тебе еще нужно»?

Откуда отсчитывать, черт побери. Где начало близости, та точка, с которой должна быть влюбленность, все легко и просто, бабочки внутри, никто мне больше не нужен, твоя перекраска стен в фиолетовый цвет (чтобы было больше вдохновения) и работа ночным уборщиком в прошлом – это что-то особенное?

С какой стороны подойти к тому, что он один полтора года, я в три раза больше, и как, черт подери, как все это ужасно страшно. Нужно больше слов, что ли. Вся эта круговерть проносит меня мимо мест, вещей и людей, примерно как карусель неподалеку от моста у Waterloo. И одиночный виски не помогает.

Может, стоило взять двойной.

Так много парней отправляются в бан не потому, что проблема в них. Проблема всегда во мне. Я не отвечаю Мэтту, когда он спрашивает «Можно тебя поцеловать?», и приваливаюсь к его плечу. Жуткий холод, и темнота за фонарями у моста, темнота, как на сцене, хотя вокруг нас огромный город.

***

Почему, спросят у меня подруги.

Потому что так получилось, скажу я. Так получилось. Просто так получилось.

Прошел еще один день, и я ему не написала. Не написала. Не написала.

Съела соевый суп и не написала. Ехала в автобусе и не написала. Так бывает.

Так бывает, так бывает.

Ничего особенного в этом нет.

6. Километры

Когда на дорожке впервые высветилось «10 км», я сама себе не поверила.

Что?! Вы хотите сказать… что только что пробежала 10 километров? Десять?! Прямо сейчас, за час и десять минут? Вы что, издеваетесь?

Я в школе-то никогда не бегала дольше трех, и то с большим трудом, потому что наворачивать круги вокруг стадиона казалось мне бесконечно скучным. В боку кололо, я пыхтела, волосы приклеивались ко лбу, и даже представлять себя олимпийской спортсменкой не помогало.

Готовясь к своему первому полумарафону, я не говорила вслух слово «полумарафон». Я вообще заткнулась на эту тему. Не говорила ни соседкам по общаге, с которыми мы жили в одной комнате, ни однокурсникам, ни друзьям, ни близким – только обмолвилась, что собираюсь бежать длинный забег.

В моей голове пробежать 21,1 км было невозможно, пока я их не пробегу. Пока это не будет свершившимся фактом и мне на шею не повесят медаль, считай, этого не было.

Не помню, о чем я думала, когда вышла на старт. Помню, что была странно одета – в леггинсы, но не спортивные, а колготочной ткани, и сверху розовые плюшевые шорты. И то и другое было совершенно не предназначено для бега.

Это была весна – ранняя и не очень теплая, небо было затянуто серыми облаками. Марафоны и беговые клубы появились только пару лет как, и тренировки в парках были так популярны, что на газонах в буквальном смысле яблоку было негде упасть.

Странно, почему я тогда так много ходила по городу пешком и так мало по нему бегала. Практически вообще не.

Может быть, потому, что мой телефон не умел строить беговые маршруты.

Может быть, дело быть в том, что я боялась открытых пространств, и только на дорожке чувствовала себя безопасно.

Мой первый и второй полумарафоны слились у меня в голове, приклеились скотчем к одному и тому же беспокойному лету. Бегать тогда у меня получалось хорошо, и, что важнее, бег спасал меня от страха. Это занятие полезно еще и тем, что так проще всего доказать себе, что сейчас, вот в этот самый момент, ты все можешь. Что вот прямо сейчас тело твое работает, легкие качают кислород, диафрагма поднимается и опускается, жизнь продолжается, и бояться тебе нечего. Сейчас ты владеешь моментом больше, чем владеешь собой. Сейчас ты оторвался на полметра, на метр, на два метра, на целый круг от свой тревоги.

Ведь можно бежать от чего-то, и можно бежать к чему-то. И это очень важное различие. Начинаешь ты, потому что бежишь от чего-то – от собственного отражения, например. От отсутствия прогресса. От того, к чему ты так тянулся и не достиг. От человека, который ты так хотел, чтобы он остался с тобой, а он ушел. От пустоты внутри. От ненависти к себе и розовым плюшевым шортам, которые натирают и оставляют на коже красные воспаленные полосы.

Помню, я бежала и на девятнадцатом километре хотела остановиться. С двенадцатого по восемнадцатый я смотрела, как работают ноги парня передо мной – он в красном и черном. Он бежал почти с такой же скоростью, что и я, поэтому я пристроилась за ним и смотрела, и их мерное движение помогало мне двигаться вперед.

Я хотела остановиться, я остановилась, и прошла метров двести, триста, хотя до финиша, конца этой петли, оставалось всего ничего. Они еще и организовали забег так, что нам надо было проделать две петли – вернуться к самому старту, а потом бежать опять, от него все дальше и дальше, а потом опять возвращаться. Старт и финиш были в одном и том же месте. На набережной реки. По небу мчались рваные облака. Было пасмурно. На трассе почти никого не было.

Когда я остановилась, выпила воды, прошлась, мне не было плохо, не было больно – просто я чувствовала, что мотор как-то заедает, не заводится. Моему телу не хотелось продолжать дальше, хотя у меня не было ни судорог, ни мозолей. Помню, я запрокидываю голову и смотрю на небо над мостом, под который вбегаю. Этот момент такой короткий, он так быстро прошел, и я так быстро добежала до финиша. И мне дали медаль.

На фотке финиша я все еще смотрю на небо.

7. Тот, кто действует четко по алгоритму

Он выходит из метро и подходит ко мне танцующим шагом.

– Ксеня, верно?

Он не сомневается. Он точно меня нашел.

– Ты похожа на свои фото.

Людвигу 24 года. Он немец, бывший студент, а сейчас стартапер и программист. Пушистые ресницы, занимается бальными танцами, скорее симпатичный, хотя парня с фото я представляла немного по-другому. Стучит зонтом о мостовую, когда идет. Никогда не было серьезных отношений. В очках.

На сайте знакомств у парней есть всего 2 способа дать понять, что ты им нравишься – написать сообщение или лайкнуть твой профиль. В предыдущих случаях, например, с Мэттом, это было сообщение, в этом – лайк. Мне он понравился – ИТ, танцы, выглядит очень адекватным, и я лайкнула в ответ. Людвиг написал мне в конце первого сообщения «С уважением, Людвиг», и этим попал в группу хороших парней.

Говорят, что понравиться девушке на сайте знакомств сложно – но на мой взгляд, одна вежливость уже дает сто очков вперед..

Идея свидания была его – кафе с настольными играми. По пути мы немного поговорили обо мне, его трехчасовой тренировк по танцам, с которой он возвращался, а в самом кафе устроились за столиком у стены. Выяснилось, что он не пьет, что в целом довольно необычно.

Выбрали игру, он пояснял правила, раскладывал на столе фишки, делаем ходы по очереди, он выигрывает… но ощущение такое, что сосредоточен только на игре. Вообще не смотрел на меня первые, наверное, час-полтора. Не задал ни одного вопроса, не касающегося игры, не рассказал о себе. Можно сказать, что контакта, кроме как последовательность ходов, просто не было. Но само «построение крепости» и получение очков были очень даже, даже вспомнила старую добрую монополию. И потом – я подумала, что ж, значит, я сразу ему не понравилась, но он, как настоящий джентльмен, решил таки довести свидание до конца.

Особенно меня сбивало то, что он на меня не смотрит. Почему не смотрит? Как так? Его глаза скользили по доске, и все. Он разговаривал, объяснял, задавал вопросы, ждал моего хода, но ни разу не посмотрел мне в глаза. В этом было что-то странное.

Доиграв, мы вышли на улицу и разговорились – он работает в стартапе и приехал в акселератор, чтобы продолжать работу, прямо из Германии. Его партнер и сооснователь (выпускник Оксфорда) занимается бизнес-вопросами, а он сам – программированием и всей технической частью. Стартап уже дважды привлек инвестиции, есть собственный офис и деньги еще на 6 месяцев, а тема – рекомендации к видеоиграм и подсказки для пользователей, когда они не могут пройти какой-то уровень или препятствие в игре. В свободное время Людвиг либо танцует латиноамериканские танцы, либо играет.

Мы уже шли к метро и я заложила руки в карманы, ища карточку, но тут он внезапно предложил пройтись по району. В итоге мы кружили и кружили полтора часа. Видели лису, беззаботно сидящую в сумерках на газоне, мокрые от дождя пушистые растения, выглядывающие из палисадников, пары с собаками, светофоры. Он внезапно спросил про семью и чем занимаются мои родители, рассказал про свою (немного фермерства, немного преподавания, немного здорового образа жизни). Мы говорили и говорили, про про парней и девушек в ИТ, и как-то попутно выяснилось, что у него никогда не было долгосрочных отношений.

Где-то между всем этим он внезапно выдал «Можно взять тебя за руку?».

Я удивилась, но виду не подала, сказала «почему нет», и мы пошли дальше. В какой-то момент он спросил «Присядем на скамейку?», но, так как было 11 часов вечера, абсолютно пустая улица и только что прошел дождь, я корректно отказалась. В метро была попытка меня обнять, прижать к себе и, что скрывать, пристроить мою руку к себе на колено, на что я умеренно протестовала и мастерски уводила разговор в сторону «а какую это станцию мы сейчас проезжаем». Теперь я припоминаю, что в профиле было что-то про cuddling – видимо, немцы не говорят о своих симпатиях, предпочитают просто вначале спрашивать, а потом делать.

Выходя из вагона, посмотрел на меня крайне милым взглядом.

Я, конечно, без понятия и всегда была без понятия, нравлюсь парням или нет если они не поднимут над головой соответствующий транспарант или не скажут об этом прямо. В данном случае поведение было немножко… противоречивое. По тому, как прошла первая половина свидания, я совсем не ожидала развития событий во второй. И да, самые гигантские помехи его вполне привлекательной внешности и неплохим карьерным перспективам – это таки неопытность и запах изо рта.

Эх. Этот мимо.

Играть мне понравилось зато.

8. Бледная копия

– What’s getting shittier and shittier?

– My attitude.

(Незивестные)

«Ты напоминаешь мне кого-то, и не в хорошем смысле», – думаю я, когда мы усаживаемся за столиком в кафе с белыми скатертями. Одно из тех кафе, мимо которых я сто раз ходила, но никогда не заходила внутрь. Думала – ну, зайду как-нибудь.

Вот и зашла.

Нейтану 29. Он юрист в крупной фирме, которая оказывает услуги в области административного и финансового права, и это в его исполнении звучит куда интереснее, чем могло бы показаться.

Это такая странная ситуация, когда все вроде бы должно было получиться. Он на сто процентов мой типаж – приятный, очки ему идут, твидовый пиджак, заказывает джин с тоником, ненавязчивый парфюм, заинтересованный взгляд.

Даже слишком мой тип, на самом деле.

Иногда тебе встречаются люди, которые очень похожи на твоих бывших. Причем похожи не просто чертами лица, манрой, походкой, взглядами и образом жизни, а похожи до такой степени, что на ум приходит шутка про «жалкая копия» и «неповторимый оригинал».

И в роли жалкой копии как раз новый знакомый. Потому что оригинал может быть только один.

Между нами что-то должно было щелкнуть. Я все ждала, что оно щелкнет, вот, вот, сейчас – внутри кафе становится все темнее, официант ставит на стол свечу, я наклоняюсь поближе и смотрю, не отрываясь, на ее пламя. Оно пляшет и пляшет в воздухе между нами, но я не вижу его лица.

Я помню, о чем я тогда думала, пока смотрела на огонь – о том, как тяжело быть взрослым. Как человеку напротив невозможно вот так взять и сказать, что у тебя внутри, не проламывая всех возможных границ раскрытия личной информации. Ты не можешь сказать «слушай, мне хреново, потому что». Ты не сможешь сказать «мне больно, и вот почему». Ты не можешь даже сказать «посочувствуй мне», потому что ну кто вываливает на первом свидании свои проблемы. На первом свидании вы все еще мечты друг о друге. Легкий намек на то, что могло бы быть.

Я смотрю на пламя. Кажется, еще немного и я положила бы локти на стол, а голову на локти, как делают иногда заскучавшие студенты на лекциях.

Никогда не вела себя на свиданиях так, чтобы мужчины бежали с них, куда глаза глядят. Может, стоит начать?

Мы три часа проговорили обо всем, что можно и нельзя. О деньгах, хотя какого черта я завела эту тему. О его соседях по квартире, в которой он прожил год и рад съехать. О путешествиях по работе, снах и поездах. О том, что он с севера, а не с юга. По нему видно, что он с севера, а не в юга – твидовый пиджак хотя бы. Ни один парень с юга не наведет на себя твид в апреле. У парня с юга будут черные вихры и черный же, чернильный-черно-вишневый взгляд. У него не будет аккуратных очков, аккуратно сложенных одна на другую больших ладоней и аккуратных часов на аккуратном запястье.

Я не помню, что говорила. Только помню, что мне было жутко неловко – как будто я пришла, села напротив кого-то и должна разыграть сценку, но начисто забыла свои слова. Вот просто – вроде и читала сценарий, зубрила наизусть, а потом начисто забыла. А на этом месте в памяти белое пятно, теперь мне никак не вспомнить.

Я пришла на это свидание не влюбляться, а забывать, вот почему. Я поняла это где-то посередине нашего разговора. Забывать о плохом, заслонить его от себя хотя бы на один вечер. Представить, что небо весеннее, высокое и чистое, а у меня нет никаких проблем, и я смеюсь и запрокидываю голову так, как будто бы их никогда и не было.

Мне это помогает – гораздо лучше, чем еда, и гораздо лучше, чем работа.

По правде говоря, с Нейтаном я не поняла только одного – почему он одинок. Вот реально, я не могу найти ни одной причины, кроме, может быть, частых командировок. Он очаровательно выбирает вина и в них разбирается, заботится об экологической повестке и не любит текущего президента, и еще, кажется, что-то, что в среднем классе принято не любить.

Правда, у меня все же возникло смутное чувство, что у него тоже есть щит, под которым он надежно укрывается. Просто я так много думала о небе, и о пламени свечи, и о том, как сделать так, чтобы отойти от проблем хотя бы на четыре шага – что не разобралась, а что это за щит. Что такое он держит перед своим сердцем, что никто не может пробить.

Любовь это риск, скажи. Любовь это риск – не идешь на риск, не будет и любви, и по-другому не будет. Если не крутишь колесо, то и выигрыша нет.

Мы платим каждый за себя, и, я шумно выдыхая, а он – накидывая пальто, выходим на прохладную, гораздо более прохладную, чем ресторан, улицу.

Когда мы выходили из кафе, я еще сомневалась насчет него. А когда дошли до метро, уже дошло.

Это такое понятие – spatial awareness. Это не просто чувство пространства, это умение в нем двигаться, которое соединяет в себе координацию и язык тела. Например – автоматически подвинуться, когда кто-то садится рядом, освободить место в очереди, а не стоять, своей спиной закрывая всем остальным доступ. Обогнуть толпу, уклониться в сторону, не подходить к людям слишком близко в очереди, дыша им в затылок. Не класть свою руку на руку девушки, когда она этого не хочет.

И одна из таких вот вещей – это идти в унисон с другим человеком. Тут же мы вроде бы шли вместе, но Нейтана совершенно точно шел так, как будто бы он один.

Я в буквальном смысле семенила на полметра сзади на своих каблуках, а иногда и на целый метр, потому что не успевала, а он не счел нужным остановиться – шагал, заложив в карманы руки и ища вход в метро.

Это выглядело странно, до такой степени странно, как будто он – мой рассерженный племянник, а я его тетушка из Оверни, с которой он вместе опаздывает на чью-нибудь свадьбу, и она здорово его рассердила, до такой степени, что он даже и не подумал посмотреть, не попала ли она под машину и не отстает ли от него.

После такого – а длилось всего ничего, каких-то там пять или пятнадцать минут – я решила, что не то что я, а никто с таким парнем встречаться не будет. Кому нужен, простите, тот, который бросит их прямо на пешеходном переходе?

Уж если бросай меня, то бросай с шиком, уезжая на своем кабриолете и сигналя, пока я, с головой закутанная в шарф, пью шампанское на террасе, и моих слез не видно за толстыми стеклами очков D&G.

Это хотя бы стильно.

9. Вы опять ведете

И еще одно. Про Нейтана.

Шутка про бледную копию и неповторимый оригинал актуальна еще и вот почему.

Помните сцену из классического фильма с Мерилин Монро «В джазе только девушки»? Там один из главных героев, переодетый женщиной, идет на свидание с пожилым миллионером, и они весь вечер танцуют танго.

И миллионер регулярно ей, то есть ему, говорит:

– Джозефина, Джозефина, вы опять ведете!

Тот отвечает:

– Извините.

И они продолжают танцевать.

Что-то подобное чувствую и я, с Нейтаном в том числе.

Такое подсознательное желание отдать спутнице контроль. Причем за важные решения, причем с самого начала. Ты решай, платить мы будем вместе или раздельно. Ты решай, куда мы пойдем. Ты решай, встретимся ли мы еще раз. Я, в общем-то, так и так не против. А «не против», как я узнала еще давно, еще тогда, когда была вместе с человеком, который был «не против», но никогда почему-то не был «за», вещь ненадежная.

Приглашение порулить.

А меня это бесит. Видимо, в этом месте у меня какая-то мозоль, или что-то в генетическом коде сломалось, и теперь я сразу перевожу на программу «сам прими решение, ты уже не мальчик». Я не очень согласна быть шеей, при живой-то голове.

И такое я вижу совсем не первый раз – просто неосознанно, когда рядом всю жизнь была сильная мама, сестра, начальница, кто-то, в конце концов, кто все решал за него, оставляет мужчину в конце концов с этим ощущением, что ему и каждой встреченной женщине теперь надо давать бразды правления. И путь она решит, как нужно поступать, когда нужно жениться, что нужно носить, а потом, когда лет через двадцать он вынырнет из-под ее крыла, то ослепленно, щурясь на ярком свету, скажет – я совсем не этого хотел! А чего ты хотел, придурок, спросит она. Чего же ты не сказал, что хотел, когда я столько лет тащила нас двоих, и тебя это полностью устраивало?

Вот в чем вся ярость – их это полностью устраивает. А кого же не устраивает, когда кто-то другой берет ответственность, принимает решения, а они либо отвергают, либо критикуют, либо, в конце концов, нехотя соглашаются.

А я уже давно решила, и решила твердо, что отношения, где все решения буду принимать я, мне не нужны. Отношония, где я буду тащить партнера и мы много лет будем вместе просто потому, что я все это время решаю, что и как ему делать, мне не нужны.

Хотя я видела такое, не раз, и это работало. Я видела мужчин, которые просто исчезали, когда их девушка входит в комнату. Которых больше не видно и не слышно, до такой степени их спутница доминировала над разговором и заполняла собой все. Которых как будто бы даже и не было рядом с ней – был кто-то, кто кивал головой и говорил да, дорогая, да, дорогая.

Я знаю, не мне переправлять воспитание, не мне наставлять их на путь истинный, не мне тыкать им в то, что их контролирующая мать была неправа, как и отец, который просто сдался и ничего не делал. И потом, если они уже согнулись под это, если им комфортнее, чтобы кто-то другой сидел за рулем грузовика под названием жизнь, а они были на пассажирском месте – то кто я такая, чтобы их осуждать?

10. Робот-пылесос

На сайте он представился как «Аб». Рубинового цвета рубашка, плотно посаженная по фигуре, верхние две пуговицы расстегнуты. Ботинки с удлиненными носами. Джинсы.

Уже по одному этому впринципе было понятно, что будет дальше… но нет, я не сужу по внешности, сказала я себе. Я даю людям шанс. Я фокусируюсь на интеллекте и внутреннем мире. Я не сужу. Не сужу.

Вдох, выдох.

Я подошла к нему поближе. Он взглянул на меня плотоядно. Если бы это был любовный роман, то тут должна была быть строчка «внутри нее все затрепетало».

Но внутри у меня ничего не затрепетало. На тот момент, когда мы встретились, вопрос с такими свиданиями уже должен был быть не «Что это за клоун?», а «Как это я так облажалась?».

Очень просто на самом деле – согласилась встретиться после короткой переписки, вот как. Проблема в том, что даже если ты поставишь в профиль шутку, которая проверяет интеллект, то ты не можешь поставить туда шутку, которая проверяет эмоциональный интеллект. Вот и оказалось, что оба интеллекта остались непроверенными.

А на свиданиях надо платить за последствия своих ошибок. Иногда в буквальном смысле вытирая чужую слюну со своей щеки.

Но все же по Аба.

На минутку перенесемся в параллельный мир – клип Кэти Перри, луну, желтую галактику по другую сторону черной дыры.

Представим, что там живет себе спокойно робот, которому вдруг дают важное задание – полететь на Землю, пригласить на свидание девушку и как можно быстрее раскрутить ее на секс.

– А как? – спрашивает робот. – Какую девушку? И что мне с ней делать, с девушкой этой?

– Какую угодно, – отвечают ему. – Ту, которая возбудит тебя сексуально и умеет разговаривать. И, желательно, симпатичную.

– А что мне делать? – повторяет робот.

– Мы тебя научим. Есть простой алгоритм…

Тут идет громкий звук соединения по модему, и пошла загрузка данных.

Девушка приходит в назначенное место. Робот ее видит и отмечает себе «Так. Шаг один пройден. Вывожу список вопросов.»

И… поехали.

Аб задавал их один за другим, часто даже и не дожидаясь, пока я закончу отвечать.

– Расскажи немного о себе!

– Теперь моя очередь рассказать о себе!

– Какие у тебя хобби?

– Какие книжки ты недавно прочитала?

– У тебя уже был парень?

– Ты интроверт? Ты интроверт.

Мы гуляли по людному парку, но в какой-то момент он предложил сесть на лавочку – чувствуете параллели, да? Программа же говорит «сблизься с ней, возьми ее за руку, погладь ее по плечу, коснись ее невзначай». Поэтому, когда настало время активно рулить в сторону секса, то «вжжж» и пошли в цикл:

– Я нахожу тебя миленькой!

– Мне бы хотелось перевести наше общение в другую плоскость!

– Как смотришь, если мы будем спать вместе?

Я не шучу, он реально это сказал.

– Ты не против? Против? Не против? Так против?

– Согласие для меня очень важно!

Еще. Бы. Иначе получается уголовно наказуемое преступление.

– Если ты скажешь нет, я не обижусь!

– Ну, как ответишь? Тебе надо поразмыслить? Мм, о чем думаешь? Чего молчишь? Ксеня?

Алгоритм подсказывает, что надо ограничить количество проходов по циклу, и:

– Я встречаюсь сразу с несколькими, да, все открыто!

– Для любви нужны годы…

– Я не друзей ищу!

– Второе-третье свидание для секса? Это скорее долго.

– Я не коллег ищу!

– Так ты как?

Команду «придвинуться и попытаться поцеловать» мне удалось вовремя отключить. Повезло – я в нужный момент ввернула историю про то, как уворачивалась от поцелуя на первой встрече, и месседж прошел. Иначе была бы ситуация, когда парень думает «Момент настал», а девушка думает «ООО ЧЕРТ».

В какой-то момент робот из истории понимает, что стрелочка в блок-схеме, по которой он все это время шел, упирается в «Отказ в сексе», а никак не в «Секс сегодня», и начинается сворачивание миссии, которую он провалил. Прежде, чем улететь в холодный синий космос, шевеля усиками, обязательно надо помахать мне на прощание и не забыть написать мне минут через двадцать после того, как мы распрощались у ворот парка:

«Мне жаль, но мы несовместимы».

И еще одно.

Когда мы прощались, он спросил: «А как ты относишься к черному юмору?». Я пожала плечами и говорю: «Ну, зависит от шутки». Сама думаю – давай, может, хоть пошутишь смешно напоследок…

А он и говорит: «О, хорошо, что ты любишь черный юмор! Я только так и живу.»

И УХОДИТ В МЕТРО.

11. Монета

Одно слово – французы.

Мишелю около 30, он выпускник престижной инженерной школы и программист по профессии. Судя по его фото – из походов и в горах – я ожидала увидеть бородатого мужчину в свитере или большой куртке, а пришел аккуратно выбритый парень с откинутыми назад волосами, в опасно узкой рубашке и таких же джинсах.

Мы сидим за шатким деревянным столиком, и он рассматривает меня с интересом. Он только что вышел из долгих отношений, и по нему заметно, какой это оставило след. Просто по выражению лица и глаз. Не знаю, о том ли он сожалеет – что человек потерян, или о том, что исчезло в воздухе совместное будущее, которое уже было запланировано и решено. Шесть лет. Шесть лет это так долго.

Психотерапевт Недра Тавваб говорит об этом так: «Иногда передо мной сидит человек, и я спрашиваю его о чем-то, и вижу его мимику и физическую реакцию его тела на мой вопрос. Он хмурится, подбирается на стуле, сглатывает, дергается, весь сжимается, голову вжимает в плечи. И говорит мне, что уже все пережил. И при этом у него даже голос меняется. В таких случаях я обычно говорю – вы-то может и пережили, а вот ваше тело еще нет.»

Мы говорили, когда он что-то говорил про свою бывшую девушку, все мышцы его лица сжимались, как от укола или чего-то кислого, неприятного, во рту. Я все думала – он не так прост, этот парень. В какую сторону он непрост?

Добрый он на самом деле или нет? В разговоре у нас происходила очень странная штука – как настраивание радиоприемника. Вначале долго крутишь, и ничего кроме шума не слышишь, а потом вдруг музыка, а после нее опять шум. И вот у нас разговор был ровно такой же – то рассказы ради рассказов, слова ради слов, то внезапно мелькнет частичка чего-то, контакт, когда люди внезапно «прорвались» друг к другу, и появился настоящий контакт.

Контакт. Но потом мы все равно оба пугались свой откровенности, и принимались говорить непонятно о чем. Я так и не смогла понять, он больше ведомый или больше ведущий в отношениях. Вначале мне показалось, что ему нужна девушка поярче меня, порешительнее, которая сама будет вести их вперед. В конце я была уже не так уверена. И, что забавно, это было зеркально – он в конце тоже сказал, что не понял всего про меня.

– А можно я тебя обниму все-таки?

Мы обнялись и я подумала – черт подери. Есть вечер, и вокруг этот город, и начинает накрапывать дождь, и твоя жизнь опять подброшена вверх, и вращается, вращается в воздухе, как блестящая монета, и ты не можешь оторвать от нее взгляд. Запрокидываешь голову, чтобы смотреть и смотреть, как она вращается. Орел. Или решка?

Люди часто встречаются на берегах и обрывах. И не настоящих, нет – просто в тот момент, когда жизнь вдруг приняла резкий поворот, и после завтра и долгого стояния в пробке вдруг все закончилось, и человек оказался вообще совсем в другом месте. Люди часто встречаются тогда, когда что-то должно измениться. И оно меняется.

Ты встречаешь человека, и он говорит тебе всякую чушь, вроде «Мой тебе совет с сайтами знакомств….», а потом обнимает и смотрит на тебя как-то странно, и не отводит взгляд.

После встречи он не написал. Молчание – друг тех, кто ходит на свидания; невидимое тире между двумя людьми в отношениях; и завтрак, обед и ужин у бывших.

Я знала заранее, что он не напишет. Знала еще тогда, когда мы обнялись. И испытываю по этому поводу странное умиротворение.

Это как маленький цветок, который никто не видит, но он все равно цветет – в пустоте.

Объятие на окраине осени, о котором знаем только мы вдвоем. Молчаливый знак, что я понимаю его страдание.

Она ушла после шести лет. Или он ушел.

Важно только то, что эта история закончилась.

Но эта история про них, а не про меня.

12. Двери автобуса

Бывают такие свидания, когда планируешь встречу с одним (Теодор, повар и любитель животных, у которого дома целый террариум), а в итоге встречаешься с другим (Поль, 34, художник и иллюстратор).

Он пригласил меня встретиться почти сразу, в четвертом или пятом сообщении, и этим подкупил – даже несмотря на то, что автобусы и метро по выходным и праздникам ходят из рук вон плохо, жил он сравнительно недалеко, поэтому до места встречи я в буквальном смысле дошла пешком.

Ну… что сказать, что сказать.

Во-первых, он не был похож на свои фото. Вернее нет. Он был похож на свои фото, просто… есть такие внутренние факторы, которые меняют человеку внешность. Меняют выражение лица.

Вот если сфотографировать человека в счастливый момент и потом в период депрессии, в той же одежде, в тех же очках – лицо будет другое.

Или здорового и больного, неважно даже чем – лицо не то, осанка не та, походка не та.

Или, когда человек мало спит и употребляет наркотики или много курит – некоторые так умудряются выглядеть даже лучше, но вопрос не в том, лучше или хуже, вопрос в том, что по-другому.

И вот – он выглядел по-другому. Волосы, длинные, серые и жесткие, зачесанные назад, коричневые круги под глазами, оттенок кожи курильщика (хотя он не курит), свитер с заплаткой на локте.

Когда-то давно я читала статью про то, что разные социальные классы в Британии одеваются по-разному – и аристократы, которые по наследство получат замок с конюшней, вполне себе могут носить дырявый свитер или один и тот же бархатный пиджак, потертый на локтях.

Ок. Пусть волосы, пусть пиджак – выражение лица, улыбка и манеры все равно приятные, может, он из артистической семьи, где принято было так выглядеть.

Во-вторых, выбор места. У меня есть такой странный крен, что я так много планирую на работе и в свободное время (посты, административные вопросы, расписание, спорт, недавно начала еще и митапы организовывать), что я активно отказываюсь планировать первое свидание. Вот прямо выбрасываю это из головы и соглашаюсь на первое место, которое человек предложит.

Предложил он бар, где ему нравится сырная тарелка и вино хорошее – отлично, был холодный ноябрьский вечер, ветер задувал в лицо, так что спрятаться где-то, где тепло и немноголюдно, самое оно.

К бару мы пришли через 5 минут, и оказалось, что в баре нет мест внутри, а есть только железные столики, выставленные на улице.

– А! Я и забыл… – Он искренне почесал в затылке. – Возьмем бутылку вина и чем закусить, и пойдем ко мне?

Не думаю, что это был намек на что-то, либо что он планировал это заранее, просто это был первый вариант, который пришел ему в голову. Домой к нему идти в мои планы не входило, и в итоге выбирать пришлось мне.

В-третьих, алкоголь. Совет, которого никто не просил, и тем не менее, я его дам – если вы знаете, что «плывете» после второй пинты, то не пейте вторую пинту. На свидании во всяком случае.

Под пинтой я имею в виду большой стакан примерно на пол-литра пива. Ничего не имею против алкоголя на свидании, как и безалкогольного выбора напитков – было и то, и то, и не раз, и каждому свое.

Но тут речь шла вот о чем – в первую пинту у нас был очень приятный разговор, о том, что он из семьи известных архитекторов, пошел не по тому пути, что все остальные, занялся иллюстрацией, в которой очень преуспел, и много лет уже работает на фрилансе.

Долго жил с родителями – главным образом потому, что те могли себе позволить куда большую площадь, чем если снимать самому – но недавно решил переехать в собственную квартиру.

А вот во вторую пинту… Во-первых, меняется мимика и выражения лица – я не знаю, как это точно описать, но я это четко уловила, когда улыбка становится ухмылкой, «едет» и превращается в гримасу.

Во-вторых, человек явно не помнит, что ты ему сказала, и спрашивает во второму разу.

В-третьих, эта характерная манера говорить у пьяных – когда тебя резко перебивают, или спрашивают «Ты согласна? Так же, да?» по три раза, или просто начинают поддакивать всему, что ты говоришь.

В-четвертых, человек начинает отрицать, что что-то в его поведении изменилось – говорит, что знает свою норму, что ты ему просто очень понравилась, и т. д.

В общем, чем больше он пил и говорил, тем больше мое впечатление смазывалось. У меня возникло даже такое чувство, что его кодировали от алкоголя, или он кодировался сам.

И было еще одно – в глобальных четвертых. История про 2 фунта.

В баре, куда мы пришли, выдавали стаканы под залог. То есть вначале надо было оплатить свой напиток, а потом, когда отдаешь бармену свой пустой стакан, залог в 1 фунт, который ты за него отдал, ты получаешь обратно. Это сделано потому, что бар очень большой по площади, и выходов там много. Велик риск, что клиенты уйдут и заберут тару с собой.

Мы заплатили каждый за свой напиток, каждый дал по 1 фунту залога, а, когда собрались уходить, протягиваем ему стаканы, бармен смотрит на нас… и достает два фунта. Поль быстро их берет, опускает в карман и направляется к выходу.

Я полсекунды думаю, потом решаю что ладно, проще ничего не говорить, и направляюсь за ним.

Прокрутили вперед минуты три – мы выходим на улицу, идет немного, и он вдруг пытается прижать меня к ограде и страстно поцеловать. Я, не зная что делать – так и не научилась грубо отказывать, а тут он явно еле держится на ногах – предлагаю таки дойти до автобусной остановки, или каждому разойтись по своим квартирам, и закончить вечер на этом.

– Не-не, пойдем до остановки!

Автобус, к счастью, приходит быстро. Когда двери открываются, и пассажиры начинают выходить, он снова делает шаг вперед и яростно прижимает свои губы к моим. Не целует. Нет, а именно что прижимает свои губы к моим, да еще так, что чуть не отбрасывает меня к фонарному столбу, о который я рискую споткнуться и полететь на мостовую.

Меня всегда удивляло это в мужчинах – отчаянная попытка взять свое, хватануть его даже тогда, когда ясно, что вероятности не в твою пользу.

– Автобус! Автобус!

Я таки заскакиваю внутрь – в самый последний момент.

Вытираю губы рукой.

Осторожно, двери закрываются.

13. Восемь ужинов

– Вот видите. Придется вам со мной романтически ужинать. Хотите?

Он мельком глянул на нее.

– Есть хочу, – объявил он решительно, – романтически ужинать – нет.

(Т. Устинова, «Первое правило королевы»)

Следующий!

*Выходит из лифта в 00:30 вечера пятницы, покачиваясь, как Джон Траволта*.

Чем больше хожу на свидания, тем больше задумываюсь о том, как же люди «притягиваются» друг к другу, и как определить, станут они парой, останутся хорошими приятелями или после вежливого «Приятно было познакомиться! Хорошего вечера!» заблокируют друг друга везде, где только можно.

Мой опыт говорит, что ничего – ни интересность профиля, ни кругозор, ни и умение писать, ни фото, ни даже первое сообщение – не предскажут точно,

Люди должны совпасть. И не совпасть по краям, нет, а совпасть в главном. И потом, их должно потянуть друг к другу. Что совсем-совсем не гарантировано.

Губерт – это был выстрел вслепую, и пригласила встретиться я сама.

Он слал мне картинки котиков, играет в Майнкрафт, ему 33, он старший системный администратор, и также – он не пьет. Сайт сказал, что мы совпадаем на 91%, и мне стало любопытно, что же там за человек такой, потому что это был своего рода рекорд.

Восемь тридцать, улицы бурлят, кафе подсвечены красным, а в том, где мы договорились встретиться, уже выставили свечки в стаканах на каждый стол, чтобы было романтичнее, и накрыли столы белыми скатертями. Я, что нехарактерно, прихожу на 15 минут раньше.

Со свиданиями такого рода, когда я протягиваю руку, а он либо принимает приглашение, либо нет – это либо сразу приятный сюрприз, либо полная катастрофа. Из переписки мне показалось, что он вполне может обернуться таким типичным взрослым ребенком, который ходит в свитере со Смешариками, категорически против семьи и детей, носит наушники, имеет самокат и целую коллекцию аниме и видеоигр, говорит мемами и выглядит куда младше своего возраста (а это оказалось правдой).

И…. в реальности он в в костюме размера на два больше, чем нужно, с замечательной артикуляцией (странно включать это в список достоинств, но когда часами вслушиваешься в поток речи на языке, который знаешь на продвинутом, но не совершенном уровне, приятно поговорить с кем-то, кто делает паузы между словами). Он не просто системный администратор, а тимлид, занимается боевыми искусствами, изучал латынь в лицее, и принципиально не позволяет девушкам платить за свиданиях. Это я узнала потом.

Кафе специально выбрано под еду – знаменитый беф бургиньон, салат и труднопроизносимые десерты – и оказывается очень милым, с типичными маленькими столиками, которые в буквальном смысле зажимают тебя в углу.

С размаху разговор ставит меня в тупик – он прямо говорит, что из всего рабочего дня занимается работой от силы 2—3 часа, при этом дела у предприятия идут хорошо, прибыль есть, вся команда разработчиков ленится и ничего не делает, уволить их юридически трудно, да и зачем. Аргументы и факты – две недели назад его квартиру ограбили, амбиции написать докторскую, три домашних крысы и ни одного кота, практически не путешествует, предыдущая работа была куда более загружена, но проигрышна по деньгам. Состыковать человека, сидящего передо мной, и гифки котиков становится все более и более сложно.

Странное дело, но на бумаге то, что кажется почти фриком, в жизни совсем не так. Он ровно такой, какие люди мне нравятся. Умение иронизировать. Ненавязчивость. Нет ощущения, что от тебя ждут вписывания в чью-то жизненную программу, а если и есть «побитость опытом», то ее не лепят на всех встречных девушек.

Наконец-то – мы просто ужинали, рассматривали целых куропаток в тарелках соседей, разговаривали и смеялись друг над другом. Это так просто. Взгляд то ли темно-серых, то ли с уклоном в карий, глаз, синие манжеты, никакого «разделить счет», последний поезд.

Это история очень про то, что если кто-то нравится, то нравится целиком, и не определишь, чем именно. Ну а если нет – самые крутые достижения и достоинства не исправят положение.

Хорошо, что это все-таки иногда случается.

***

Мы с Губертом встречались несколько месяцев – между нами ничего не было, просто встречались. Каждый раз ходили в новый ресторан, и каждый раз он не позволял мне платить. Один раз я предприняла попытку взять его под руку, и он искренне, как мне показалось, удивился. Он никогда не касался меня, никогда не пытался поцеловать, не придвигался поближе, только смотрел и следил за мной с искренним интересом, как будто ожидая, что я буду делать.

Я чувствовала себя как в книге Амели Нотомб «Токийская невеста». Такой повести о молчаливой любви, когда между вами шаг, воздушный коридор, который ни один из вас не может преодолеть.

Я не знала тогда, что можно просто спросить – я не нравлюсь тебе, или ты считаешь, что слишком рано. Или ты ожидаешь, что я сделаю первый шаг?

Я никогда не делала с мужчинами первый шаг. Никогда не брала за руку первой, никогда не целовала первой, почти никогда не писала первой. Мой опыт говорит о том, что, когда так делаешь, они воспринимают тебя как кого-то, кто уже сам готова приехать к ним домой и готовить им ужин. Как завоеванную территорию.

Потом он стал присылать мне не очень приличные мемы, намекающие на секс, но наши встречи проходили все так же платонически.

В конце концов мне стало казаться, что теперь это я должна его соблазнить, и это он должен отвергнуть меня или принять. Хотя я не очень понимаю, и никогда не понимала, как соблазнить кого-то.

Бывают такие истории, где больше вопросов, чем ответов.

Я отказалась от очередного свидания, сказав, что должна подольше задержаться на работе.

Он отказался от следующего.

Так все и кончилось. Никто никому ничего не объяснил.

14. Ночные животные

When you love someone, you have to be careful with it,

you might never get it again.

(«Nocturnal animals»)

Это было однажды ночью.

Бывают такие моменты – их как сфотографировали. Сохранили. Их хочется прижать к себе, спрятать поглубже, а потом иногда доставать и рассматривать, и они сверкают в пальцах, как искусственный камень на громоздком кольце, которое стесняешься носить потому, что оно слишком сильно сияет.

Если вообще можно слишком сильно сиять.

Это было однажды ночью, и я шла пружинящей походкой к метро, в ботильонах на высоких каблуках, в светло-розовом пальто, в джинсах, и я была молода и пьяна от своей молодости. Это чувство, когда не знаешь, что тебя ждешь, но все равно устремляешься, ныряешь в желтый свет метро и спускающийся вниз эскалатор – ему навстречу.

Для меня это особенное свидание.. Особенный человек. Я даже не знаю, почему – такой непохожий на меня, такой удалой, смелый, забавный какой-то, такой, каких я раньше не видела и не встречала. Такой какой-то очень легкий, но при этом не поверхностный.

Это была даже не история симпатии, вернее, симпатии, да, но какая-то шутка – одна большая шутка, которой мы перебрасывались от начала до конца.

И фильм. Тогда он только вышел, и на первое свидание я выбрала сходить посмотреть фильм Тома Форда «Ночные животные». Его второй фильм.

Говорят, не надо ходить смотреть фильмы на первое свидание. Мы пошли. Шагали по ледяным лондонским улицам, смялись в ночи. В кинотеатре было темно, и это было волшебно. Это был взятый и перенесенный куда-то черно-желтый вечер, черно-желто-темно-синий. Наш с ним.

***

Его зовут Лаймус. Или Лимус. Так это произносится. Ему всего 22, работает в рекламном агентстве редактором – обрабатывает видео в рекламных роликах. Когда мы встретились, был уже декабрь, и он успел побывать уже на трех рождественских вечеринках.

Как многие спортивные люди, он не шагает, а подпрыгивает, как будто вот-вот сорвется с места. На сайте его зарегистрировал брат, который нашел там себе девушку, а теперь уже невесту.

Лайм из тех парней, встретиться с которыми мне было реально интересно. Это бывает не так уж и часто, потому что иногда, бывает, я хожу на свидание чтобы забыть, чтобы развлечься, чтобы закрыть глаза. Чтобы остановить вращающийся вокруг мир, который – почему-то – вращается все быстрее и быстрее.

Он понравился мне типажно – люблю непосредственных белобрысых парней, спортивных и в целом тех, кто не относится к себе слишком серьезно. У него классное чувство юмора, и в сообщениях он куда интереснее, чем в профиле, который довольно стандартный (дипхаус, чизкейк, велик, спортзал, много работы).

Два человека не в самом лучшем состоянии – я с кашлем, который никак не проходит, несмотря на гигантский шарф, он с ломотой во всем теле из-за вечеринок, танцев и тренировок. Весело идем по пустым воскресным улицам сердца Сити (выйти на метро St Paul’s и не увидеть St Paul’s Cathedral…. бывает) по направлению к кинотеатру.

Лондон, как и любая другая столица, город очень контрастный – тут есть места, где еле пробираешься между туристами в любое время дня и ночи (та же Leicester Square, где прошло уже не знаю сколько первых свиданий), а есть места, которые в буквальном смысле выглядят как сонный провинциальный город, и кажется, что кроме нас там никто и никогда не бывает.

Университетского образования у него нет – Лаймус сразу, закончив школу, пошел работать – идет третий год, как он в этой компании. Делит квартиру с братом, иногда ночует на работе, когда много заказов, продвинулся по служебной лестнице и осваивает профессию так интенсивно, как только может. Редактирование видео, анимации, фотошоп, дизайнерские пакеты и макеты – и всему, что знает, научился в интернете. Он пытливо спросил «ты фанат образования, да?», и мне пришлось признать, что да.

Но он то, что французы называют debrouillard, а американцы называют streetsmart – с умом, который не полирован огромным количеством прочитанных томов и курсов и пройденных экзаменов, но со способностью разобраться в чем угодно самостоятельно.

В кинотеатре было много рекламы – он сказал, что теперь не может смотреть на рекламу непрофессиональным взглядом. Всегда думает о том, как сделано, почему, какие были затрачены ресурсы, как снимали.

– Вон там три мужика в голубых рубашках. Ты знаешь, как они выбирали эти рубашки? Как утверждали? Ты знаешь, сколько раз они ассистента гоняли по магазинам и в гардероб? Сколько раз обсуждали, нравится им этот оттенок или эта ложка, и эта чашка, и вообще все.

– Как в фильме «Девяносто девять франков»?

– А что там было.

– Кампания йогурта.

– Примерно да!

Он оказался куда менее игривым и куда более жестким, чем я ожидала – да, сухой и вполне смешной юмор, но очень видно, что этому молодому человеку пришлось долго и упорно работать над всем, что он сейчас имеет. Даже по его белым вихрам и взгляду видно, как быстро он повзрослел и вместо того чтобы пить и хохотать с друзьями, делал то что от него нужно, в заданные сроки.

Интересная штука – он еще на этапе переписки на сайте сказал, что не привык быть в романтическом контексте, и это его «сбивает», и «дружеское общение» звучит куда лучше, чем свидание.

Я вначале не поняла, а потом поняла. Свидание предполагает, что у всего этого будет какой-то результат. А просто общение – нет. Общение снимает зажатость, а, когда ты не зажат, двигаться гораздо проще.

Свидания предполагают какой-то код. Предполагают, что от тебя чего-то ждут, что ты должен кому-то что-то. Что ты должен обязательно сказать, понравился тебе человек или нет. Обязательно поцеловать, обязательно пригласить к себе, обязательно принять какие-то решение.

А иногда люди годами знакомы, и никакого решения не принимается. Вначале надо посмотреть друг на друга, а потом уже решать.

***

Фильм растрогал его до слез – «Ночные животные». Меня не растрогал, но я понимаю, почему его так затронуло. Для меня это был не просто фильм, не просто вечер, не просто человек а обещание чего-то. Падение куда-то. Пауза в моей обычной жизни, пауза, когда я могу завернуться в плотную черную ткань и никого не впускать. Это фильм про то, как никого не впускать. Это фильм об одиночестве.

Он такой красивый, но резкий, как аромат чего-то острого, который сразу забивает нос, и ничего, кроме него, не слышишь и не чувствуешь.

Мы шли по улицам уже медленнее.

Он не спросил меня, хочу ли я пойти куда-то еще. Я чувствовала, что он хочет. Спросить.

Он, как и я, защищается смехом, когда не хочется отвечать, и равнодушием, стараясь не показывать, что девушки как таковые его волнуют. Он не флиртует, и не делает никаких намеков ни на что. Он просто честен – это я сейчас понимаю.

Некоторые люди, когда они молоды, хотят быть такими, как другим нужно. Хотят подстроиться под среду, под сайты знакомств, под ожидания, под требования. Я была такой.

А некоторые люди не хотят ни подо что подстраиваться. Они более упрямые, плохо прогибаемые под что бы то ни было. Лаймус такой.

Он говорит, что профили девушек на сайте все одинаковые, с огромным списком требований (что правда), и все это его несколько расстраивает.

– А ты на них непохожа. – говорит он просто. – Чувствуется что-то свое. Поэтому я тебе и написал.

Единственная подруга, которая у него есть с этого сайта – девушка из Швеции, с которой он, как в общем-то и со мной, разговаривает обо всяких не очень серьезных вещах.

Мы проплутали в поисках метро еще минут сорок, линию закрыли и ему пришлось искать автобус, а мне, впервые в Лондоне, ледяной ночью махнуть рукой и прыгнуть в черный кэб.

– Куда вам? – спросил таксист.

Я назвала.

Мы переписывались еще какое-то время – хотели пойти и поговорить подольше, потом пойти в бассейн, и уже шутили, что я выгляжу в купальнике совсем не так, как «Спасатели Малибу». Мы точно встретились бы снова, если бы мне не понравился другой, и я не начала встречаться с ним.

Я до сих пор как-то по-особенному и четко помню это свидание. Помню и иногда кручу в пальцах это блестящее воспоминание. Помню и оно меня греет. Тот момент меня греет. Те мы, молодые, 22 и 24 года, ничего не знающие, не знающие про будущие отношения, провалы и победы, не знающие про потери, не знающие, как это, когда тебе тридцать, не знающие про заботу о взрослых родственниках, взросление и семью, про неуклонный, постоянный бег времени, про давление его, и его напор.

Не знающие ничего. Просто идущие вдвоем посреди темно синей ночи. Двое, выходящие из ярко освещенного кинотеатра. Вдвоем, и его легкая манера, и вихрастая шевелюра, и вопросительный взгляд.

Я ничего про тебя не знаю.

Знаю только, что у тебя все хорошо.

15. Счастье

У французов есть выражение «Найти свое счастье». Trouver son bonheur. Есть применяют, что показательно, не только к личному счастью. А еще и, например, если ты нашел в магазине подходящий сыр, ровно тот, который ты искал. Когда ты пришел искать что-то конкретное, и вот сюрприз – таки нашел.

Я правда верила, что я нашла свое счастье.

Верить, что ты нашел свое счастье, обязательно надо, потому что иначе весь процесс свиданий не имеет никакого смысла.

Я думаю, что счастье находится по теплу. По теплу, когда кого-нибудь обнимаешь. По теплу, которое чувствуешь рядом с кем-нибудь. И я думаю, что это тепло не уходит даже тогда, когда история заканчивается. Оно такая странная субстанция, что остается в тебе.

Робу 23 года. Он окончил философский, преподает историю религии и философию в частной школе, а скоро будет преподавать и английский. Один из парней, с которым, судя по фото, я реально хотела встретиться, и по уровню образования и интересности он явно соответствовал.

Я даже надела каблуки, что очень не по-британски и совсем не по-субботнему. Никто не идет в паб на каблуках.

С опозданием на 10 минут выбираюсь из метро Bethnal Green, которое вроде бы и претендует на то, чтобы быть центральным районом Лондона, но у него не очень получается. 10-минутные переходы между станциями тут бывают редко, но метко – и я только что пропрыгала через такой, с зеленой линии на красную.

Мы разговаривали на сайте еще в начале ноября, потом оба как-то отвлеклись, а после экзаменов я решила напомнить, что правда хотела встретиться – он среагировал довольно быстро, и вот я уже вижу высокую фигуру (выше меня даже на каблуках) в сером пальто напротив метро.

Две секунды, чтобы всмотреться в лица друг друга (по-моему, от этого неловкость только увеличивается) – он выглядит уставшим, под глазами синяки, очки сразу видно, что с очень сильными линзами, и более стеснительный, чем я ожидала. У меня почему-то отпечаталось в мозгу, что ему 28, и я мысленно поздравляла себя, что наконец-то кто-то старше меня а это это выглядит странно – но нет.

Он младший ребенок из трех детей, сестра только что обручилась, брат тоже на пути к этому, ну а он только что выпустился и работает в школе – встает в 7—30, носит галстук и рубашку, имеет мало свободного времени (правда, как-то раз в переписке честно признался, что у него ДР и отвечает абсолютно пьяным) и даже извинился за это – хотя не сказал ничего, что можно было бы счесть за грубость.

В нем (может, из-за сильных очков) есть что-то беззащитное. Говорили про философию (изучать Платона, Канта, Сартра и как работало греческое общество, оказывается, не так уж и бесполезно), про то, что в его бакалаврской выпускной работе 9000 слов (это я почему-то запомнила :)), про любимых актеров и актрис (и британских, и нет), я старалась заткнуться и задавать вопросы – про то, больше ли в школе мужчин или женщин (женщин, хотя в университетах наоборот), носят ли все униформу, работает ли он в одной школе или в нескольких, есть ли собеседования при приеме на работу в школу (в его случае его туда устроил университет, то есть нет).

Поговорили про то, где он будет отмечать Рождество (с родителями вне города), про то, почему в области, наполненной девушками и женщинами, он ходит на свидания («они все замужем» – сказал он скромно).

Я спросила, что отличает британских девушек.

– Ну… они не слишком задумываются, с кем вступать в связь?

Странно, уже не первый парень говорит про их легкодоступность, но я замечаю только то, что алкоголь здесь и правда в почете.

После паба (который был, кстати, одним из лучших, в которых я была – там был милый котик, который ходил по стойке бара и на которого я периодически отвлекалась) мы прошлись по улице, разговаривая про самые смешные пьяные истории (да) и уворачиваясь от ветра, и зашли в книжный. Там я примерно как совы на картинках в позе «голова и весь корпус сильно наклонены вправо» – только в ней можно последовательно читать названия книжек и не отвлекаться – довольно глупо тыкала в корешки и «это читала, это нет, это читала, это нет….». Надо будет как-нибудь обязательно заглянуть в книжный побольше. Роб сказал, что в центре есть четырехэтажный книжный магазин, и я настроилась все там сфотографировать. Как минимум. А как максимум взять себе гору книг.

Так как было довольно холодно, а подходящего кофе-шопа не нашлось, то проехались за две станции к Stratford Westfield, где все подходящие кофе-шопы были закрыты из-за футбольного матча, и фанаты бурными толпами курсировали туда-сюда. Это более молодой район города, без завитков, колонн и викторианского духа – зато с ощущением близости воды, башнями и стройкой.

Не знаю, почему я согласилась пойти и выпить чашку чая. Не знаю. Наверное, странно, но и правда бывают случаи, когда приглашают на чай и пьют чай, попутно показывая комнату (здесь все жилье снимаемое – в его случае здание очень похоже похоже на общагу или гостиницу), но с подобием кухни и отдельной ванной (и видом на сиреневое небо за окном и пробковой доской, к которой прикреплены газетные вырезки не прочитала о чем). Ванная нелогично большая, поэтому в ней вполне можно делать упражнения или, скажем, заниматься йогой. Говорили о том, почему демократия работала в Афинах, но не работала в более авторитарных обществах, что такое цикл формирования и распада демократического общества и как он работает, про значения слов и различия между языками ну и каблуки наконец-то можно снять. ура!

Не знаю почему, но комната произвела очень комфортное впечатление. Может, потому, что я жила и в гораздо более худших комнатах, а может, потому, что она в хорошем смысле сочетается с владельцем.

Так мало парней и мужчин, которые относятся к девушкам бережно. Роб именно такой.

Выводы: он мне нравится. Увлечен предметами, которые преподает, интересный собеседник, даже очень (правда, с уклоном в гуманитарные науки), сказал пару логичных вещей про преподавание (что взрослые больше мотивированы, а детей легче учить). Я не спросила, влюблены ли в него старшеклассницы, но почти наверняка. Был вежлив и даже галантен, то, что называют словом gentle. Может, от него и образовалось gentleman?

Больше ничего не могу сказать – все то, что было после первого свидания, уже наше с ним. Вдвоем.

Найти свое счастье – как говорят французы.

Я совершенно не рассчитывала после двух месяцев свиданий, роботов, кинозалов и холода, и незнакомого города, и всего нового, и долгой, долгой пустыни, которую я пересекала в одиночку – найти мое счастье.

Но я его нашла.

И скажи мне – «Повторишь?» – я отвечу «Повторю».

Это была отличная история.

1. Осень

В городе огней наступает осень. Я больше не живу в Лондоне – не так давно, всего пять месяцев назад, я собрала два чемодана и, взяв по одному в каждую руку, переехала в Париж.

Дождь шумит за окнами несколько раз за рабочий день, в переговорках начинает пахнуть почему-то пенками от сливового варенья и немного – мокрыми листьями, и тепло из люков на мостовой по ногам дает резкий контраст с прохладным осенним ветром.

Французы возвращаются из отпусков, снова открываются магазины и кафе, на улицах люди в пальто и люди в открытых босоножках ждут на одном и том же светофоре.

То ли я стала избирательнее, то ли слово «ИТ» в профиле действует магически, но разница между английской и французской dating scene становится все более и более очевидной.

В Англии в целом в пределах 40 сообщений либо следует приглашение на свидание, либо интерес угасает. Во Франции сообщения исчисляются сотнями, но никто не торопит события – французы любят говорить о себе и спрашивать, рассуждать, шутить и выставлять себя то с одной стороны, то с другой. Неудивительно, что на двести пятидесятом сообщении один из лучших собеседников признался, что уже нашел девушку в реальной жизни.

Я не раз и не два слышала, что common sense заменяет британцам ум, и это в какой-то степени верно – в них вбит неписаный кодекс правил, в котором вежливость, заинтересованность, куча неопределенных формулировок и привычка платить за девушку в пабе. Они не задают неудобных вопросов, не провоцируют, не хвалятся и всегда с радостью «вырулят» на безопасную почву. У французов все ровно наоборот.

В августе я оказалась в каком-то круговороте фриков, среди которых были ребята, которые искали «глубокие отношения» на несколько месяцев, те, у кого уже была девушка, те, кто в перманентной командировке, «парнишки, которые любят поболтать» 32 лет, те, кто читали мне лекции о репродуктивной функции женщин, угасающей после 35, открытые любители БДСМ, те, кто на аватарке был изображен с попугаем и в тюрбане, те, кто спрашивал, где именно я живу и одна ли, экономисты со специализацией в теории игр эти опаснее всего, не говоря об искателях приключений на одну ночь.

А потом произошло странное – в инбоксе начала собираться лига выдающихся джентльменов.

Вот бывает такое – обычное первое сообщение, обычное фото, а потом пробегаешь глазами профиль…. И останавливаешься. И думаешь черт. А вот это интересно.

Бастиаан, ведущий iOS разработчик в приложении, которое недавно было куплено крупной корпорацией за гигантскую сумму (и через четыре года ему светит опцион), полугодовая стажировка в FAANG в Калифорнии в прошлом, по айфону в каждом кармане и стопка макбуков на работе. Покупает квартиру и в данный момент ищет для нее предметы интерьера, правильно питается, ездит на работу на велике, в свободное время интересуется фондовым рынком, по типажу где-то между Джеймсом Макэвоем и Тайлером Дерденом. И все это в двадцать пять лет.

Бей и беги, говорю тебе, бей и беги.

В общем прямо все, что девушке нужно для счастливой жизни.

Или нет?

Первоначальный план был поехать вместе в Версаль, он провалился по моей вине, поэтому встречаемся перед Нотр Дамом, по дороге к которому уличный художник кричит мне: «Вы француженка?! Откуда вы?»

Как начинается влюбленность? Кто-то должен потерять голову. А когда в наличии девушка, которая занимается обработкой и анализом данных, и парень, который пишет код, обе головы остаются на месте. У него серо-голубые глаза, толстовка, усталый вид и внимательный взгляд.

Он окидывает меня взглядом, и сразу становится понятно, что я – не его тип. За прошедшие пять месяцев я переезжала в незнакомую страну, искала в авральном режиме работу, ела много крупных коричневых конфет Souchard – и влегкую набрала килограммов семь.

Он разочарован. Я это чувствую.

Но он все равно наклоняется к мне и легонько целует меня в щеку.

– Как ты поживаешь?

На самом деле я не знаю, сколько я набрала. Может и десять.. Я не встаю на весы.

Он мне нравится. Я стараюсь забыть про его самый первый, оценивающий взгляд и сесть так, чтобы он не видел мои складки на животе.

Было и еще кое-что, что меня смутило, еще когда мы переписывались – он спросил, как прошел мой день. Я кратко описала. А в ответ спросила, как прошел его. В ответ он перечислил все, что делал, вплоть до съеденной еды, подробно описал каждое действие, и даже описал, в какое время просыпается, обедает и ложится спать. Я так и не поняла, зачем мне было знать о его спарже на завтрак. И осталась в недоумении – а если он пойдет, например, к доктору, то содержание их разговора я тоже узнаю?

Но я заталкиваю эту странность поглубже, и начинаю задавать вопросы.

Разговаривать с ним интересно.

Мы говорим о квадратных метрах, о том, что его отец путешествует по всему миру на яхте, о вопросах на интервью съехать на эту тему проще всего, о том, что в его офисе все набирают вес из-за бесплатного питания, о жизненных целях и перспективах, о том, что его начальник и коллеги могут по приложению отследить, если он летит на интервью в другую страну. В Штаты, например.

Он не высокомерен, но ни один из нас не подает признаков явного «да» или явного «нет». Было приятно познакомиться, говорю я в конце свидания, но это можно принять за вежливость.

Я спрашиваю, почему он не улыбается на фото, но не задаю вопрос, почему он не женился на своей предыдущей герлфренд, с которой был вместе 6 лет. Возможно, надо было задать.

У меня такое чувство, что это было не свидание с человеком. В нем есть все, чего я ищу в мужчине, да, но нет главного – умения давать мне свое тепло. Умение любить нет. Я не знаю, любил ли он свою бывшую, но если любил, то я очень хотела бы спросить, а как. И что она чувствовала в этот момент.

Потому что я почувствовала холод.

Как от холодильника, дверь которого ты открываешь в полвторого ночи.

Это было свидание с его амбициями. С его закрытостью, с чем-то там внутри, в «процессоре», что до меня, возможно, никогда не дойдет. В нем есть немного обсессивно-компульсивности, как у Шелдона из сериала «Теория большого взрыва», и его спина в толстовке за турникетами, куда он, спокойно попрощавшись, ушел, как бы говорит «ушел думать».

2. Мы не вместе!

Иногда я думаю вот про какую идею.

Что, если девушка возвращается вечером домой. У подъезда ее ждет парень – они недавно поругались, и он пришел, чтобы выяснить отношения. Они стоят у входа в подъезд.

Начинается все относительно мирно, а потом переходит на повышенные тона. При этом они стоят у входа в дом, и мимо них постоянно ходят люди, заходят и выходят внутрь дома, курят на балконе, открывают окна, зажигают свет. И в какой-то момент она резко поворачивается к мужику, который едет мимо на велосипеде, и спрашивает «По-вашему, это нормально или нет?! А??»

И с этого момента прохожие начинают вмешиваться в разговор с собственными историями. О том, как у них было, как бы они поступили, как бы сложились отношения, и жалеют ли они о том, как все вышло. Как хор комментариев, только в действии.

Не знаю. По-моему, если кто-то захочет написать историю двух влюбленных, которых, зараза, постоянно перебивают вклинивающиеся между ними «Извините, я пройду?», «Можно позвоню в домофон?», «А мне от вашей сигареты не тошно?!», «Ваш заказ, я ждать не буду», «Отойдите, отойдите, молодой человек!!», а они вдвоем торчат перед подъездом, и она все не может решить, пригласить его внутрь или нет.

Хорошая была бы история. Забавная.

Его зовут Себ, и он работает театральным техником. То есть тем, кто настраивает освещение, звук, декорации и оснащение сцены во время спектаклей.

Я ждала если не интеллектуала, то кого-то, хорошо разбирающегося в современных постановках, с легким налетом эксцентричности.

А пришел парень с волосами, завязанными в хвост, в кожанке и с жесткого похмелья.

Я ничего не имею против волос, завязанных в хвост, и кожанок, но! А вот похмелье плохо тем, что бывает тяжеловато сосредоточиться на собеседнике. А это база, ну просто базовая база – если человек неспособен к тому, чтобы внимательно слушать, то свидания по сути нет.

Отвлекаться посреди фразы на афиши и магазины, пока человек даже не договорил – это неуважение.

Провожать глазами попу в кожаных брюках – неуважение.

Отходить в туалет, пока спутница тебя ждет посреди улицы – не неуважение, но несколько некрасиво.

Исчезать там больше, чем на 10 минут… ну камон.

А, да – почему я не ушла? А я и ушла – в итоге, практически в первое попавшееся по пути метро.

В процессе разговора выяснилось, что:

– Как представитель среднего класса, он ненавидит буржуазию

– Его способ борьбы с этой самой буржуазией – носить футболки с провокационными надписями («Относись ко мне как к Богу, этого хватит»)

– Он подрался со своим бывшим соседом по квартире

– С севером Парижа, где он прожил 5 лет, у него теперь связаны плохие воспоминания – из-за драки и последующих травм

– У него был секс с девушкой-коллегой в декорациях прямо во время спектакля

– Он ночевал он не дома (отсюда и похмелье)