Половая жизнь Леры

Елена Кондратьева

Половая жизнь Леры

…И я лежала на кровати и плакала, бессмысленно смотря в потолок. Передо мной проносилась вся моя жизнь, все мои недолгие восемнадцать лет. Я вспоминала те месяцы, те недолгие месяцы, которые сделали из меня то, чем я сейчас являюсь – шлюху, ту, что отдавалась любому кто хотел, любому кто обращал внимание, кто смотрел взглядом полным желания сорвать с меня одежду и овладеть моим красивым, женским телом. Я ненавидела себя. Если бы только мне дали возможность начать всё с начала, я никогда бы не совершила тех ошибок, но нет, прошлого не вернёшь, а жаль.

Мне хотелось, чтобы завтра никогда не наступило, хотелось заснуть и больше никогда не проснутся, исчезнуть навсегда. В очередной раз хотелось лишить себя жизни, но я не могла, боялась, наверно.

Я плакала уже несколько часов, глаза болели, но я не могла остановиться. Я плакала каждый раз, ко,гда думала о том, что будет завтра. Не хотелось верить, завтра моя свадьба. Может странно, что я плачу? Многие мечтают об этом, ждут с нетерпением и так счастливы, когда надевают белое платье, носят золотое кольцо на пальце. Раньше и я мечтала об этом, мечтала выйти замуж за человека, которого люблю. Если бы это было так…

1.

Почему – то я вспомнила своего отца – папу Валеру, как я любила его называть. Я очень любила его, наверное, даже больше, чем маму. Я ждала его возвращения с работы как праздника. Когда он приходил, он всегда приносил что – нибудь в подарок – какую – нибудь игрушку или сладости, не жалея ничего для своей любимой дочки. – Спасибо папочка, – отвечала я радостно и немного смеясь, потом обнимала его крепко – крепко, пытаясь обхватить его немаленький живот и целовала в щечку. После этого ритуала, я бежала в свою комнату, рассматривать принесённые им подарки.

Папа любил носить меня на руках, поднимал меня и кружил долго – долго. Мы проводили много времени вместе – ходили в зоопарк, цирк, кукольный театр. Каждый раз он покупал мне мороженное самое вкусное и дорогое.

Я всегда одевалась очень хорошо. У меня была просто куча разных платьев, кофт, юбок. И если мы с папой шли в магазин, то покупали сразу несколько платьев, туфель, украшений для моих волос. У меня было столько одежды, что некоторые платья я надевала только раз или два. Папочка ни в чем мне не отказывал, он хотел, чтобы я была красивой, его маленькой принцессой.

Меня ведь и назвали в честь него – Лерой. Папа с мамой хотели мальчика. Папа хотел помошника, второго мужчину в доме, мама тоже хотела сына, хотела назвать его Валерой, как папу. Но родилась я, маленькая девочка, и папа придумал назвать меня Валерией, Лерой, так мне больше нравится.

Так я и проводила время со своим папой в свои шесть лет, пока не случилось то, о чем я вспоминаю с болью и слезами на глазах. Было обычное, раннее утро, я как всегда ждала возвращения папочки с работы, постоянно спрашивая у мамы, сколько было времени. А мама спокойно отвечала: – Еще рано, папа придет в пять. Я не знала, который час, но знала, что ждать еще долго, без папочки жизнь казалась мне какой – то неинтересной, а те недолгие часы – вечностью.

Уже начинало темнеть, я все ждала и ждала папу. Мама делала что – то на кухне, мыла посуду, кажется. Мне показалось странным, что папы нет , и я пошла к маме, чтобы спросить, где он. Мама ответила мне как всегда спокойным голосом: – Сейчас придет, не волнуйся, Лерочка. Я и не думала волноваться, я знала, что папа вот – вот откроет дверь. Хотя мама почему – то волновалась, я видела как руки ее дрожали, на лице было какое – то непонимание и страх.

Прошло несколько часов, папы всё не было. Меня стали посещать разные мысли: – А вдруг с ним что – то случилось, почему его до сих пор нет?! Он сейчас придет и скажет, что задержался на работе, – успокаивала я саму себя. Но его все не было. Я сидела на диване и обнимала игрушку, которую папочка когда – то подарил мне. Мама по – прежнему сидела на кухне и прислушивалась к шагам на лестнице. В доме было так тихо, что я могла слышать свое собственное дыхание.

Эту тишину нарушил телефонный звонок. Мама поднялась со стула и очень быстро взяла трубку. – Да, – ответила она. Я не знала, кто ей позвонил, не могла слышать их разговора, я только слушала, как мама отвечала. – Как это случилось? – спросила она, потом немного помолчала, слушая, что говорит голос на другом конце провода. – Спасибо, что сообщили, – сказала мама и положила трубку. Затем она пошла в спальню тихими шагами, даже не взглянув на меня.

Я все еще сидела на диване, ждала, когда мама придет ко мне, но она не выходила. Тогда я сама пошла к ней. Я тихо приоткрыла дверь и произнесла: – Мама… Она не спеша подняла голову и посмотрела на меня, хотя в комнате и было достаточно темно, я разглядела на ее глазах слезы. Тогда я спросила: – Мамочка, что с тобой? Мама вытерла слезы и ответила: – Ничего, солнышко, ничего. Я продолжала: – А где папа? Мама вздохнула и попыталась ответить: – Папа… папа он… он умер. Я старалась понять то, что она сказала, но не смогла.

–Что? – переспросила я.

– Он умер, – ответила мама более спокойным голосом.

– Как? Этого не может быть! – говорила я маме, ожидая услышать от нее что – то более хорошее.

– Он умер. Понимаешь? умер! Его больше нет, ясно!? – говорила мама, почти крича. – Все, уходи от меня, дай побыть одной, иди в свою комнату!

Ее странный голос заставал меня уйти.

Я вспомнила похороны папы, вспомнила, как он лежал в гробу. Мне казалось, что он просто спит и хотелось подойти к нему и разбудить. Я видела, как мама плакала у гроба и что – то говорила папе, вот только он не мог ее услышать. Я все смотрела и смотрела на папу, пока гроб не закрыли и не засыпали землей.

На кладбище было очень много людей, некоторые были мне знакомы, некоторые нет, много папиных родственников, которых я раньше не видела. Они все были одеты в черную одежду, даже меня мама одела во что – то черное. Все вокруг плакали, говорили о папе, о маме, обо мне, и о том, как мы будем жить без него. Только я почему – то не плакала, возможно, еще не могла поверить в то, что папочка умер.

После смерти папы мама стала какой – то странной. Она почти не говорила со мной, все время сидела в спальне и смотрела наш семейный фотоальбом. Прошел месяц, а я все не верила в то, что папы больше нет. Я до сих пор ждала, что он придет, обнимет меня, поднимет на руки, и подарит что – нибудь. Я не желала верить, что этого больше никогда не случится.

Я сидела на диване и обнимала медвежонка, которого папа купил для меня, но, правда, не успел мне его подарить. Мне передали его потом уже после его смерти. Этого медвежонка я назвала как папу – Валерой. Он мне очень нравился. Он был такой большой, наверное, даже больше, чем я. Еще он был похож на папу – такой же пухлый, коричневого цвета, как волосы и усы у папы. Он все время улыбался мне, как мой папочка. Иногда я даже разговаривала с ним, когда было скучно, а может и из – за того, что у меня не было друзей. Я рассказывала ему про свою жизнь, как я училась в школе, просила купить какую – нибудь игрушку, и он всегда отвечал мне неизменной улыбкой.

Я так долго плакала, что все мое одеяло стало мокрым от слез. Я осмотрела свою комнату. В углу стоял ящик с моими старыми игрушками, которые папа когда – то дарил мне. Я подошла к ящику и среди игрушек нашла того самого медвежонка. Он был старым и грязным, не был ярко – коричневым как когда -то, а каким – то тусклым. Наверное, таким бы был мой папа, если бы был жив и узнал, что случилось с его любимой дочуркой.

Я взяла медвежонка и посадила его на кровать, сама села напротив него. – Папочка, зачем же ты меня так рано покинул? – Может быть, если бы ты был все эти годы рядом со мной, я бы не стала такой как сейчас. Может быть… Я посмотрела на медвежонка так, будто бы он мог ответить мне что – то. Конечно, он молчал, только все время улыбался и смотрел на меня своими искусственными глазами. – Боже мой, что это со мной? Я схожу с ума? Я разговариваю с игрушкой.

2. Роберт

Почему – то в своих неудачах нам свойственно винить, кого угодно только не себя. Мы говорим, что он нас недостоин, хотя, быть может, дело в нас. Мы рассказываем всем, как учитель занижает нам оценки лишь из – за своей необоснованной неприязни, когда нам необходимо просто лучше выучить его урок. Я говорила себе, что виноват он. Я убеждала себя в этом долго – долго, но в действительности была ли я жертвой?

Мне было тогда двенадцать лет, скоро должно было исполнится тринадцать. Жизнь моя была довольно скучной: утром – школа, днем – работа по дому, вечером – уроки. Тогда я еще была круглой отличницей.

У меня не было парня, даже с мальчиками в классе я не общалась, но мне так хотелось, чтобы меня кто – нибудь любил, заботился обо мне и говорил, какая я замечательная. В свои двенадцать я была довольно красивой, развитой физически девочкой, с золотыми волосами чуть ниже талии, длинными ногами, и небольшой, но красивой грудью. У меня было прекрасное лицо, тогда еще не испорченное косметикой и прыщами. Больше всего мне нравились мои глаза, большие и зеленые. Еще у меня были длинные ресницы и красивые брови.

Я была одинокой, конечно, у меня были подруги, но совсем не такие как я. Они все время разговаривали о своих парнях. Я всегда молчала, слушала их, мне не о чем было рассказать, ведь как бы мне ни хотелось, у меня никого не было.

Все свое время я проводила с мамой. Она была очень строгой и жила по своим законам, немного отличным от законов настоящего времени. Она требовала от меня одного – хорошо учиться и добиться в своей жизни всего, чего я захочу. Каждый день я помогала ей по дому и уже с десяти лет могла готовить. Днем я садилась за уроки, после уроков слушала музыку или смотрела телевизор, строго в одиннадцать ложилась спать. Моя мама никогда не разрешала мне смотреть телевизор после одиннадцати, потому что там обычно показывали то, чего я не должна была видеть. Она никогда не разговаривала со мной о взаимоотношениях парня и девушки, возможно, боялась, что я слишком быстро повзрослею. Поэтому в свои двенадцать я ничего не знала “об этом ” и сторонилась парней, боялась подойти к ним, или чего хуже заговорить. Неудивительно, что и парни не общались со мной, возможно, тогда я создавала впечатление слишком умной и скромной девочки. Моим сверстникам было интереснее общаться с девушками, с которыми можно было сходить на вечеринку или в кино, а вот я такой не была. Я лишь безнадежно мечтала, что когда – нибудь у меня будет парень, который будет меня любить, безнадежно мечтала, абсолютно безнадежно.

Было три часа дня. Я, как обычно, возвращалась из школы домой. Когда я пришла, мама сообщила мне, что сегодня к нам на обед придет гость. Я очень любила, когда к нам приходили гости и пошла в свою комнату, чтобы переодеться. Через несколько минут вошел он, тот, кого я сейчас вспоминаю с обидой и ненавистью.

Моя мама позвала меня за стол. Я вышла из комнаты и увидела его – высокого, широкоплечего мужчину лет тридцати пяти.

– Познакомся, дорогая, это – дядя Роберт, теперь он будет жить с нами, – сказала мама, мило улыбаясь и смотря на него.

В тот момент я была сама не своя, я просто кипела от ненависти к человеку, которого я даже не знала. А он смотрел на меня с доброй улыбкой. – Привет, Лера. Как твои дела? – спросил он и протянул руку, чтобы поздороваться. Я отвернулась от него и убежала в свою комнату.

– Что с ней? – спросил гость.

– Просто она немного переживает, – ответила мама и пошла за мной.

– Лера, доченька, ну нельзя же так, дядя Роберт хотел поздороваться с тобой, а ты убегаешь. Пойдем за стол, обед остывает.

– Я не хочу обедать с ним! Как ты могла? Этим ты предаешь папу!

– Я вовсе не предаю папу, я очень любила твоего отца, но он умер. Теперь у меня новая жизнь.

– Неужели ты так быстро его забыла?

– Ну что ты, дочка, я никогда его не забуду. А теперь пойдем обедать, не будем обижать дядю Роберта, ладно?

– Ладно.

И мы пошли на кухню, где сидел он и наверняка все слышал. Я села за стол напротив него и опустила глаза.

– Лера просит прощения за своё поведение, правда, дочка?

– Да , – ответила я, не поднимая глаз.

Потом мама подала обед, но у меня почему – то не было аппетита.

– Ну что, Лера, как дела в школе? Как учеба? – неожиданно спросил дядя Роберт.

– Нормально, – ответила я, не раздумывая.

– Какой предмет больше всего нравится? – продолжал он свои расспросы.

– Английский язык, – ответила я и подняла взгляд.

– Знаешь, Лера, а ведь дядя Роберт преподает английский язык в Университете. Может, вы поговорите по – английски, а я послушаю. Жаль только, что я ничего по – английски не понимаю, я в школе немецкий учила, – сказала мама, с надеждой смотря на меня.

– Ладно, – ответил дядя Роберт, думая, что сказать дальше.

–Well, how are things with you? – наконец, спросил он.

– Not so good, – честно ответила я.

– Why?

– Because you came, – выдала я горячую правду.

– Don’t worry, everything will be OK. I think I’ll be your friend, – сказал он и нежно взял меня за руку.

Вдруг я почувствовала что – то, чего я раньше никогда не чувствовала, такое приятное ощущение в низу живота, такое сильное, что на секунду у меня перехватило дыханье. Тогда я не знала, что это такое, не знала, как это называется, но мне это определенно понравилось.

После этого непонятного ощущения, я опять убежала к себе в комнату. Было еще очень рано, но мне больше ничего не хотелось делать. Я всё думала о том, что случилось и пыталась найти разумное объяснение. Это ощущение уже давно прошло, а я все еще ясно его помнила и никак не могла выкинуть это из головы.

Следующим утром я, как всегда, пошла в школу, перед этим выслушав упреки мамы насчет вчерашнего вечера. Я даже не застала дядю Роберта, так как он ушел еще раньше меня, чтобы вовремя успеть в университет.

Мне так хотелось кому – нибудь рассказать о том вчерашнем ощущении, но я никак не могла решиться. В тот день мне казалось, что мои уроки проходят мучительно долго, а может, я просто не могла на чем – то сосредоточиться.

После уроков я пошла домой со своими подругами – Настей и Светой. Они были более просвещены в вопросах секса, и я решила с ними поделиться.

Следует сказать, что жизнь Наташи может показаться довольно сложной. В десять лет у нее умер отец, а ее мама, которая его очень сильно любила, начала топить свое горе в стакане. Потом, за пьянство ее уволили с работы, и она устроила у себя дома нечто похожее на бордель. Каждый день к ней захаживали разные мужчины, и Настя, вернувшись со школы, могла стать свидетелем ужасных сцен. Как же можно жить и учиться нормально, когда ты постоянно видишь и слышишь такое. Сейчас Настя во многом походит на свою мать, то есть, она уже была со многими парнями, и дело не ограничилось только разговорами. Хотя, возможно, она просто не хотела возвращаться в тот дом, и проводила почти каждую ночь у какого – нибудь парня.

Что касается Светы, тут дела обстояли совсем иначе. У нее был всего один парень, и эта любовь была взаимной. Они познакомились полгода назад, и с тех пор неразлучны. Проблема лишь в том, что он намного старше нее, точнее, ему уже двадцать один, и это не очень нравиться ее родителям. Решиться переспать с ним было для Светы нелегким шагом, но она преодолела свой страх. Она говорит, что за полгода они уже перепробовали все, что только возможно. Зная такие подробности о личной жизни подруг, я всё – таки решила рассказать им о том странном ощущении.

В общем, молчание нарушила такая моя фраза: – Девчонки, я тут недавно испытала странное ощущение, подумала, что вы поможете мне понять, что это.

– Ну да, конечно, Лер. На что это было похоже?

– Я не знаю, я никогда раньше такого не испытывала, сладкая дрожь внизу живота и по всему телу.

– Всё ясно, но не стоит так бояться, это всего лишь желание. Ты ведь была с парнем в тот момент, верно?

– Ну, в общем да.

– А что за парень? Я его знаю?

Тогда я просто не могла сказать правду, начались бы усмешки, и, не дай бог, мама узнала бы.

– Нет, он приехал из другого города ненадолго, он скоро уезжает.

– Тогда тебе не стоит терять времени, займитесь любовью и поскорее.

– Наташка, да что ты такое говоришь?!

– А что? Он ведь все ровно скоро уедет, и никто не узнает, что вы были вместе. Ты ведь хочешь его, ты нам сама сказала!

– Ну, я не знаю…

– Решайся, а потом все расскажешь нам.

– Но я не знаю, что делать и как....

– Просто надень юбку покороче, кофточку с глубоким вырезом, это всегда срабатывает!

Как глупо бы это не казалось, но я последовала совету подруг. Сейчас я понимаю, что не должна была этого делать, но прежние ошибки уже не исправить. За ужином я не стала, как всегда, прятаться в своей комнате, и вышла к столу. Дядя Роберт о чем – то разговаривал с мамой, когда я прервала их: – Мам, а можно я поговорю с дядей Робертом по – английски? Мы как раз новые слова выучили, заодно и грамотность проверим.

– Конечно, дочка, – легко согласилась мама, даже не подозревая, что я собираюсь ему сказать.

– So, what do you want to tell me? – начал он.

– I think I should say, that I want you, – сказала я без капли смущения.

– What? – ошарашено спросил он, узнав, что я хочу его.

– Ну, и о чем вы тут разговаривали?– спросила мама.

– Да так, не о чем, тебе будет не интересно, – немного взволнованно ответил дядя Роберт.

– Ну, тогда ладно, давайте есть, ужин остывает.

После этого многое изменилось – я стала вести себя более спокойно и больше времени проводила с дядей Робертом. Я часто просила его зайти ко мне в комнату, чтобы якобы позаниматься английским. Я чаще надевала шорты и короткие юбочки, особенно когда просила его зайти ко мне. Думаю, он догадывался о моих намерениях, но просто не хотел верить, что у тринадцатилетней девочки могут быть такие желания. Тем более, он не желал предавать маму, изменяя ей с ее собственной дочерью.

Я была одной их тех, о ком писал Владимир Владимирович. Я была настоящей нимфеткой, во истину нимфеткой, нимфеткой воплоти. Я была распускающимся бутоном, куколкой, которая вот – вот превратится в бабочку неимоверной красоты. Но кто полюбит такую? Еще не женщину, но уже не ребенка, нечто среднее, с зачатками округлостей и волосенного покрова. Но он любил, этот Гумберт, которого я сама сотворила, которым я заставила его стать. Он начал испытавать желание к этому созданию, которое было таким запретным, а запретное, как известно, очень привлекает. И хотелось прикоснуться к ней, к этой нимфетке, которая, на деле, была просто ребенком с пошлыми мыслями в голове. Однако, я была воплощением всех его запретных фантазий, была наслаждением, которое само плыло в его руки. И кто бы смог отказаться? У кого бы хватило сил?

Не хочется вспоминать тот день, потому что всякий раз, когда я думаю о том, что произошло, мне хочется плакать. В тот день произошло то, чего многие девушки боятся, а другие ждут с нетерпением, то, что одни считают серьёзным шагом, а другие пустяком. Для этого одни стараются найти свою любовь, чтобы потом вспоминать об этом без капельки сожаления, а другие делают это, не задумываясь о последствиях. Что касается меня, мне и в голову не приходило, что это случиться со мной именно тогда, точнее я даже не знала, что это и как это делать.

В этот день мама поспешно собрала вещи и уехала к родственникам. Она только утром узнала, что бабушка очень больна и поехала повидать ее. Я решила, что не стоит упускать такой возможности и, наконец, сделать то, что посоветовали мне подруги.

Дядя Роберт пил чай на кухне, когда я вошла, чтобы посмотреть, готово ли тесто, уже не помню, что именно я собиралась печь. Тесто было готово, и я начала его раскатывать. Дядя Роберт повернулся, чтобы поздороваться, но я чувствовала, что именно во мне приковывало его взгляд. Через пару минут, он всё – таки поздоровался, но его голос дрожал так, как будто, он собирался сказать что – то неприличное. Он продолжал смотреть на меня, хотя мы уже закончили наш разговор.

Можно ли было спокойно проживать жизнь рядом с этим существом, этим маленьким созданием, буквально источающим волны сексуального желания к любому представителю мужского пола, которое хочет поскорее испробовать все прелести будующей, взрослой жизни, точнее, познать самую интересную из них – секс. Я была просто маленькой девочкой, но казалось, к моему созданию приложил руку сам дьявол, он искушал меня, а я искушала окружающих. Я была в полной мере существом пародоксальным, с кучей веснушек на щеках и неумело положенным макияжем, в белых гольфах и на высоких каблуках, в школьной, клетчатой юбке и в детких, розовых трусиках. Я так хотела по скорее стать взрослой, избавиться от этой своей ужасной характеристики – девственница.

– Вы мне не поможете? – спросила я, делая вид, что не знаю, правильно ли я готовлю свою стряпню.

Ничего не ответив, он быстро подошел ко мне, можно сказать, слишком близко, так, что я смогла почувствовать насколько сильным стало его желание.

– Что же ты со мной делаешь? – очень тихо спросил он.

И когда я повернула голову, чтобы ответить, его губы коснулись моих. Я вновь почувствовала то ощущение, но в этот раз оно было намного сильнее. Мне было жутко приятно, настолько, что даже дыхание стало прерывистым. Потом он овладел мной так резко, что я не успела даже понять, что происходит. Я не знала, что он проделывал со мной, не знала, что именно внутри меня причиняло мне такую дикую боль. То приятное ощущение вмиг пропало, появилась лишь режущая боль и ощущение какого – то лишнего предмета в моем теле. Первый его удар был настолько болезненным, что я закричала, но он, как будто, не слышал моих криков, делал это все быстрее, будто бы я кричала не от боли, а от удовольствия. Закончив, он отошел от меня и присел, пытаясь отдышаться.

Дядя Роберт понастоящему понял, что произошло лишь, когда увидел на моих глазах слезы и кровь, стекающую по моим ногам.

– Лера, Лера, прости, я не знал, что ты…я не.. – кричал он мне вслед, но я притворилась, что не слышу его. Я заперлась в ванной и продолжала плакать.

–Уходи! – сказала я, чувствуя еще больше ненависти, чем раньше.

– Хотя, ты сама в этом виновата, ты получила лишь то, чего ты сама хотела!

– Нет, я этого не хотела! Разве ты спросил меня, хочу я этого или нет?

– Всё было и так понятно.

– Уходи! Дай мне побыть одной!

– Ладно! Сиди там и плачь! Ты никому не нужна, не нужна, слышишь?!

Еще несколько часов я просидела в ванной, мне казалось, что я грязная и отвратительная, и я пыталась смыть с себя кровь и слёзы. А ведь он был прав, я никому не была нужна, даже ему, у него была моя мама. И как я после всего этого буду смотреть ей в глаза?

Еще одного я никак не могла понять – почему все люди так обожают секс? Почему они делают так, чтобы о них вытирали ноги? Зачем ради нескольких минут удовольствия жертвовать самоуважением? Разве это приятно, когда все в городе знают, что ты шлюха, когда парни делятся друг с другом историями, как и где они тебя имели. Или когда ты соглашаешься с парнем на секс после нескольких часов знакомства, а на следующий день он просто делает вид, что тебя не знает. Это глупо. Зачем тешить себя мечтами, что этот парень будет с тобой, если ты сейчас с ним переспишь, когда в глубине души ты знаешь, что это не так? Зачем? Да, в то время я не могла найти ответы на эти вопросы.

Сейчас я могу с уверенностью сказать, что многие из нас делают это ради парней, как бы глупо это не казалось. Ведь мы идем на некоторые вещи, чтобы доставить им удовольствие, сами при этом страдая. Ведь мы соглашаемся на их уговоры, потому что любим и не хотим страдать в одиночестве. Мы проводим дни не присев, потому что нам больно, глотаем то, что нам глотать противно. Почему же на все это они отвечают нам безразличием, гневом и оскорблениями. Вот этого я, наверное, никогда не пойму. Мы терпим ради них боль, делаем то, что нам не нравиться, а они просто этого не ценят. Это жестоко.

На следующий день мама вернулась из поездки, и все, наконец, встало на свои места. Иногда мне казалось, что у них с Робертом была настоящая любовь. Я видела, как блестели их глаза при виде друг друга, как радостно они вместе выполняли роботу по дому. Может быть, я просто завидовала, завидовала их любви, которой, к несчастью, у меня не было.

Шли дни, и всё оставалось по – прежнему. Лишь одно изменилось, я перестала разговаривать с дядей Робертом. Я ненавидела его, и каких только слов я не применяла относительно него в его отсутствие. Хотя я сама была во многом виновата, ведь не всякий мужчина смог бы выдержать такой напор со стороны противоположного пола. Когда я думаю о мужчинах, многое меня забавляет. Ведь они во многом похожи на животных. Ведь животные ради секса с самкой идут на драки, мартовские коты целые дни проводят у дома кошки, и всё ради одного. Так и мужчины, готовы навешать лапшу на уши девушке, и все ради ночи любви. Им хочется поскорее добиться цели, ради этого они даже готовы произнести слово” люблю’’. Только после страстной ночи их влюбленность и забота куда – то пропадает. И ты чувствуешь себя вещью, просто использованным презервативом, который надели, в который кончили, а потом выкинули на помойку.

Всё бы и продолжалось вот так, события бы шли своим чередом, но все изменил один день, очень изменил. Тогда мама призналась мне и дяде Роберту, что беременна. Не скрою, тогда я буквально закипела от злости. Никогда в жизни я не хотела иметь брата или сестру. Представить только, придется с кем – нибудь всем делиться, менять пеленки, а потом помогать в учебе. Да, это просто ужас какой – то! Хотя, пришлось сделать вид, что я рада, чтобы не обижать маму, Было похоже, что дядя Роберт делал тоже самое. Он радовался, улыбался, но стоило маме отвернуться от него на несколько секунд, как выражение его лица мгновенно менялось. Оно было таким, как будто кто – то заставляет его играть в жестокую игру, ставкой в которой, была его жизнь.

Было еще одно обстоятельство, которое серьезно отразилось на моей дальнейшей жизни. Маме было уже за тридцать, поэтому вынашивание ребёнка было для нёё нелёгким делом, в связи с чем, она больше решила не заниматься сексом с дядей Робертом.

Следует сказать, что моя мама была довольно странным человеком. Я не могу с уверенностью сказать, любила она меня или ненавидела, ей просто было все ровно. Она больше думала, что подумают о ней люди, а не о том, что я думаю. Я часто замечала в детстве, как она часами красится перед зеркалом, а потом везет меня в коляске на прогулку. Она мило улыбалась старушкам на лавочке и соседям, чтобы они думали, что она хорошая мать и любит свою дочь.

Она часто приходила в школу, чтобы якобы узнать о моей успеваемости и там ломала комедию. Она была вежливой и услужливой, брала меня за руку, когда мы уходили, хвалила и спрашивала, что мне купить. Я много раз слышала от моих одноклассниц, чьи мамаши на них постоянно кричали, что они бы хотели иметь такую маму, как у меня. Знали бы они, какой она была на самом деле. Но когда папа был жив, все было по – другому. Она заботилась обо мне, интересовалась моими успехами. Такое чувство, что со смертью папы и я для нее тоже умерла.

Мама никогда не рассказывала мне о сексе, и даже когда я пыталась коснуться этой темы, она мастерски уходила от разговора. Например, когда я спросила: – Откуда берутся дети? Она даже не стала рассказывать истории про аиста и капусту, а просто сказала: – Вырастешь – узнаешь. Когда у меня пошли первые месячные, я даже не стала ей ничего говорить или спрашивать. А когда она нашла мои испачканные кровью трусишки в корзине для грязного белья, она просто вручила мне пачку прокладок, упомянув, что инструкция на обороте.

А самое странное, что она даже не хотела говорить, как они с папой познакомились. Этот невинный вопрос просто приводил её в бешенство. Она была похожа на шпиона, который даже после пыток не соглашается выдавать информацию о тайнах своего государства. Она просто отвечала, что это не мое дело. Мне было очень обидно, ведь если бы папа был жив, он бы обязательно мне обо всем рассказал. А что было еще удивительнее, в нашем фотоальбоме не было фотографий, где скажем, мама с папой в кругу друзей или вместе в каком – нибудь парке, только фотографии с их свадьбы. Это было настараживающе.

Прошел месяц и мне, можно сказать, стало намного лучше. Я больше не плакала, когда пыталась заснуть, и почти уже забыла о том, что произошло между мной и дядей Робертом. И так случилось, что мама опять уехала и оставила нас с Робертом одних дома. Конечно же, наша бабушка тоже должна была узнать, что скоро у нее появиться еще один внук.

Я не хотела оставаться наедине с этим человеком и решила пойти к подружкам, но в момент, когда я собиралась, ко мне в комнату вошел он.

– Выйдете, пожалуйста, я одеваюсь, – сказала я, застегивая молнию на брюках.

Он ничего не ответил, а просто подошел и прижался ко мне как в прошлый раз.

– Нет, с меня хватит! Тебе, что мамы мало?! Раз она беременна, думаешь, я теперь буду тебя ублажать!? – сказала я и ударила его по лицу кулаком настолько сильно, насколько могла.

Как же я была наивна, думая, что после этих слов, он оставит меня в покое. После моего удара, я получила удар в сотню раз сильнее и не по лицу, а по голове. В глазах стало темно, и я упала на пол, почти не чувствуя свое тело. На полу, он еще пару раз ударил меня ногами, а вот что было дальше, я не помню. Впрочем, это было и так понятно. Когда я проснулась, все тело болело, и, как и в прошлый раз, было больно сидеть. А он, как и до этого, сидел в кресле и читал газету, как будто не замечая меня.

Я бы все поняла и простила бы его, если бы после того раза, он не стал делать этого вновь. Ведь я сама была виновата, потому что соблазняла его. Но он делал это каждый раз, когда мама куда – нибудь уходила, и каждый раз, избивая меня, он словно превращался в другого человека, в чудовище, которое не ведает, что творит. Я стала его бояться, и когда мама уходила, я просто переставала сопротивляться, понимая, что это ни к чему не приведет, и он все равно мной овладеет.

Из – за этого мне приходилось врать маме, что я упала или меня случайно ударили на уроке физкультуры, чтобы она не догадалась об истинной причине моих синяков.

Я даже не могла никому сказать правду, тем более маме. И что бы она подумала, когда узнала бы, что все это начала именно я, что ее дочурка соблазняла человека, которого она любит, и от которого она ждет ребенка. У меня просто не было выхода, единственное, что я могла – просто ждать, ждать, когда мама родит ребенка, возможно, тогда бы он прекратил меня насиловать.

Однако, все случилось совсем не так, как я ожидала. Мама потеряла ребенка, и виновата в этом была я, хотя, быть может, кто – нибудь и возрозит мне.

Столько раз спать с мужчиной и не забеременеть от него было бы немного странно, но не в моём случае, потому что я тоже забеременела. Подумать только, мать и дочь беременны от одного и того же человека. Ясное дело, об этом я тоже не могла ничего сказать, тем более маме. Конечно, я могла сказать, что это от какого – нибудь парня, но, зная мою маму, можно было предположить, что была бы не очень хорошая реакция. Что бы было с человеком, которого больше волнует общественное мнение, чем жизнь ребёнка? Что бы было с ней, когда она узнала бы, что ее тринадцатилетняя дочь, отличница, просто пай девочка, беременна? Я и думать об этом не хотела. Подругам говорить я тоже не решилась, потому что если бы узнали они, узнала бы и вся школа. Единственный, кому я решилась признаться был, как не странно, дядя Роберт.

– Что же делать, что же делать теперь? – все время повторял он. – Что будет с твоей мамой, если она узнает? А ты сама, что решила сделать? – спросил он как никогда неуверенным голосом.

– Я не знаю, я думала, вы скажите, что лучше сделать.

– Ну…. Сейчас я не могу ничего придумать. Завтра…Завтра я скажу тебе, что делать.

И я поверила ему, ведь он был единственным, кто мог мне помочь. Но завтрашним днем, когда я проснулась, дяди Роберта не было дома.

Если честно, мне жутко не хочется заканчивать эту главу. Просто не хочется сейчас в подробностях описывать те чувства, которые я испытывала, вспоминать те дни, которые казались мне целой вечностью. Многие сейчас поймут меня, те, с кем случалось что – либо подобное. Когда ты живешь такой скучной жизнью, что единственным развлечением для тебя являться просмотр телевизора до одиннадцати часов ночи, ты больше всего на свете мечтаешь о парне, но никак не можешь припомнить, когда ты в последний раз разговаривала с кем – то из них. Ну нет, я не об этом. Когда ты беременна, и не от кого – нибудь, а от человека, который даже старше твоих родителей; хуже всего, что ты даже не можешь никому рассказать, даже матери. Конечно, многие родители бы в таком случае поняли своих глупеньких дочек, но точно не моя мама. И ты ложишься спать, но тебе никак не дают заснуть мысли о твоем будущем, если предположить, что у тебя будет бедующее вообще. Теперь можно забыть о предстоящем поступлении в университет, о романах с симпатичными одногруппниками и о пышной свадьбе.Теперь тебя будет ждать стирка пеленок, ночи без сна и скромненькая свадьба, организованная побыстрому, чтобы рождение ребёнка произошло в семье. И ты видишь недовольные лица родителей и родственников своего жениха, которые никак не наделись на такую вот гнусность. Конечно же, они думали, что у их драгоценного сыночка будет другое будущее, они зарабатывали деньги на его обучение и не могли предположить, что ему теперь придется работать, чтобы прокормить свою будующую семью.

Единственным человеком, который мог бы хоть как – то мне помочь был дядя Роберт, но даже тут мне не повезло, как будто все в этой жизни было против меня. Он просто сбежал, оставил маме записку, в которой он искренне извинялся за то, что ушёл. Он сказал, что любит ёё, но ему нужно идти, хоть он и не сказал почему, но я это знала. Я даже не виню его за это. Многие люди бы поступили точно также, он просто выбрал самый легкий путь. Винить в этой истории я должна только себя, ведь мама не смогла перенести то, что от нее ушел еще один мужчина, и она потеряла ребенка.

Я знала, если бы не я, мама и Роберт были бы сейчас вместе, были бы счастливы. У меня бы появился братик или сестричка. Не могу сказать, что я бы этого хотела, просто мне пришлось бы смириться. Я знаю, что поступила плохо, и за такое мне просто не может быть прощения, но теперь я уже не могу что – либо сделать, ничего уже не исправишь, как бы мне не хотелось.

Время шло, и маленькая жизнь внутри меня начинала расти, мой животик становился все круглее, но пока это было не очень заметно. И выбора у меня не было, рано или поздно мне пришлось бы сказать маме. Я так не хотела причинять маме боль, потому что прежняя рана все никак не могла зажить.

Я думала, что все было против меня, но это было не так, потому что бесконечная черная полоса в моей жизни, наконец, сменилась белой. У меня случился выкидыш. Я не знаю, почему, а если честно, я и не хочу знать. Мамы в это время не было дома, и я успела сделать все так, как будто во время ёё отсутствия ничего не случилось.

И все вернулось на свои места. Все было так, словно дяди Роберта вообще не было. Лишь иногда, я слышала, как мама тихо плачет, так как будто у нас опять кто – то умер. Просто она снова потеряла своего любимого человека. И теперь она оставалась вдвоем с дочкой, которая своим видом и даже своим именем, напоминала ей человека, которого она будет любить всю жизнь.

А я продолжала ходить в школу и вести свою скучную жизнь. Я думала, что все так и будет продолжаться, но я встретила человека, который заставил меня поверить в то, что любовь существует, и подарил мне пусть недолгие, но настоящие и искрение моменты счастья.

3. Дмитрий.

Иногда что – то совершенно меняет нашу жизнь, что – то незначительное, неважное переворачивает ее из горизонтального положения в вертикальное, что – то словно палка, вставленная в колеса велосипеда. Кто – то называет это судьбой, кто – то клевещет на богов. Ваше Величество случай, я признавала Вас виновным.

День был довольно жарким. Обычный осенний день. Воскресенье. Не знаю, что на меня нашло тогда, но я решила немного пробежаться, просто не знала, чем себя занять в выходные. Мои золотистые волосы красиво развивались на ветру, а моя майка стала такой мокрой, что прилипала к груди. Я даже не надела бюстгальтер, и мои маленькие грудки весело подпрыгивали, так, что кому – то это могло бы показаться немного пошлым.

В такую жару не многие отважились выйти из дома и покинуть то приятное царство прохлады и покоя. Но я была не одна. На стадионе я заметила нескольких парней. Они, скорее всего, играли в баскетбол, но присели отдохнуть на пару минут. Увидев меня, они ненадолго отвлеклись от своего разговора. Я не знала, как их зовут, знала только, что они учились со мной в одной школе и были старше на два или три года.

Парни опять принялись активно что – то обсуждать, но лишь один из них не включился в разговор. Он словно не мог заставить себя прекратить смотреть на меня, так как будто в первый и последний раз в жизни видел что – то похожее на чудо. Этот парень мне очень понравился, ведь у меня была возможность хорошо разглядеть его. Что мне хорошо запомнилось – его глаза, такие неестественно синие, как небо, которое заполонили тучи. Его лицо не было наглым, а его улыбка словно бы заставляла всех поверить, что в жизни не все так плохо. Но я знала, что у меня никогда не будет такого парня, как он. Я подумала, что у него, наверное, есть девушка, и он никогда не подойдёт к такой, как я. Просто было странно, что он вот так смотрел на меня, хотя в моём случае взгляд ничего не значил.

И я даже не стала о нем думать или мечтать. Я считала, что навряд ли увижу его еще раз, но я была не права.

На следующий день я встретила этого парня в школе. Он прошел так близко со мной, что я снова могла увидеть его синие глаза. Он улыбнулся мне, а я чисто машинально улыбнулась ему, но он ничего не сказал, даже не обернулся.

Позже, сидя на уроке, я изо всех сил пыталась не думать о нем, убеждая себя, что он улыбнулся не мне, а какой – нибудь другой девчонке, идущей рядом со мной.

Опять наступило воскресенье, и я решила вновь заняться бегом. Если честно, то я хотела увидеть того симпатичного парня, хотя и не хотела себе в этом признаться. Одета я была как всегда, все та же майка и шорты, которые были мне немного не по размеру. То есть, моя немаленькая попа уже с трудом в них вмещалась.

И я снова пробежала мимо них, надеясь, что он опять так же поособенному посмотрит на меня, но он лишь ненадолго поднял глаза, а потом сказал что – то своему другу. Я поняла, что моя идея насчет небольшой пробежки была неудачной. В общем, я начала бежать второй круг. Это было так странно, но я услышала, как кто – то бежит позади меня. Я была очень удивлена, когда увидела, что это был мне понравившейся парень.

– Привет.

– Привет, – ответила я, наконец, одержав победу над своей скромностью.

– Ну, и как зовут такую прекрасную девушку?

– Лера.

–А меня Дима, – сказал он, продолжая бежать вместе со мной.

– Слушай, Лера, ты на дискотеку завтра идешь? – спросил он, остановившись.

Я тоже прекратила бежать. Видимо, он не очень любил бегать, потому что эта пятиминутная пробежка очень утомила его.

– Да, иду. А что?

– Встретимся там, ладно? Общение наше продолжим.

– Ладно, встретимся там.

Откровенно говоря, я ни разу не была на дискотеках, и конечно, не собиралась туда идти. Хотя я понимала, что я просто обязана была пойти туда, чтобы еще раз увидеть его. С этим не было больших проблем. Мама отпустила меня, ведь мне скоро должно было исполниться шестнадцать. Мои подруги не пропускали ни одной дискотеки и были рады взять меня с собой.

Я выглядела так хорошо, что не могла и представить, что могу выглядеть еще лучше. Я была одета в темные джинсы с большим ремнем и черную кофту, на которой что – то было вышито блестками. Ничто не держало мои волосы, и они свободно спадали с моих плеч так как им хотелось.

Когда я пришла, я сразу начала искать глазами Диму. Он стоял возле окна, еще не раздевшись, так, как будто ждал кого – то. И так хотелось верить, что этим кто – то была я. Я не стала ждать и первая подошла к нему.

– Привет.

– Лера, привет. А я уж думал ты не придешь.

– А ты что не танцуешь, не раздеваешься? Ты что, только пришел?

– Я уже час как здесь. Думал ты не придешь, ведь уже поздно, вот собрался уходить, ребят жду.

– Зачем уходить? Все вокруг танцуют, выселяться.

– Как – то не было настроения веселиться. Но, теперь ты здесь, можно и потанцевать.

– Ну да.

– Ты наверно подруг там одних оставила. Идите, потанцуйте, песня хорошая играет. А с тобой мы еще успеем поговорить, весь вечер впереди.

Меня переполняла такая радость, какую я давно не чувствовала, ведь Дима, и правда, ждал именно меня. Уже после этого, танцуя, я смотрела только в его сторону. Трудно было отвести от него взгляд, да и никто не мог танцевать так, как он. Таких движений мне бы в жизни не повторить. Он, то подпрыгивал в воздух, успевая при этом повернутся, то, вставал на одно колено, то делал быстрые движения руками. Его одежда как раз подходила под его манеру танцевать, светлые спортивные брюки и широкая кофта с капюшоном.

Начался медленный танец. Все разошлись, уступив место влюбленным парочкам. Дима стоял недалеко от меня, и мило улыбнувшись, протянул мне руку. Я подошла к нему, и его руки обняли меня за талию. До этого, я никогда не танцевала с парнем. Я даже не знала, как это правильно делать. Я просто смотрела, как это делают другие, и, должна сказать, получилось у меня довольно не плохо. Мы с Димой о чем – то разговаривали, уже не помню о чем. После танца он предложил проводить меня домой.

Мы снова о чем – то говорили, держались за руки. Я пыталась вести себя так, как будто у меня это не в первый раз, но все – таки, иногда я говорила неподходящие и смешные вещи. И когда мы стояли возле моего дома, наши губы слились в недолгом поцелуе. Недолгом, потому что я еле сдержала равновесие и чуть не упала. Это показалось Диме очень смешным. Мне тоже пришлось сделать вид, что я смеюсь над собой, хотя мне было совсем не до смеха. Дело в том, что я опять почувствовала то ощущение, только на этот раз еще сильнее, настолько сильное, что я даже не смогла стоять на ногах. Как будто каждая клеточка моего тела кричала о том, что хочет его.

– Ты завтра вечером сильно занята?

– Да вообще – то нет.

– Мой друг завтра позвал меня в гости, меня и всех друзей.

– Я не поверю, если ты скажешь, что он позвал и меня. Я ведь его не знаю.

– Ну да. Я хочу тебя с ним познакомить, ну и со всеми моими друзьями тоже. Он не будет против, если ты придешь со мной.

– Хорошо, если это не далеко.

– Не беспокойся, не далеко.

Я очень хорошо помню следующий день. Мне так хотелось торопить события, жаль, это не было в моей власти. Стрелка часов была на восьми, я сидела и листала журналы. В голове была только одна мысль: – Ну, где же он? А если он не придет? И вот долгожданный свист за окном.

Следует сказать, что это был поистине чудесный вечер. Парни пели песни под гитару, девчонки пили пиво, и подпевали парням. Почти никого там я не знала, кроме одной девчонки, её звали Оксана и она училась со мной в одном классе. Она никогда не была скромной, но в тот вечер тихо сидела в углу и обнимала кота. Думаю, ей не очень понравилось то, что я пришла туда с Димой. По крайней мере, она делала все, чтобы я думала именно так.

Все вокруг активно что – то обсуждали, лишь мы с Димой не включались в разговор. Я сидела у него на коленках, его губы целовали мою шею, то, поднимаясь вверх, то, опускаясь, а руки, словно десятки маленьких крабиков, ползали по моему животу. Мне очень нравился его запах, точнее запах его туалетной воды. Он был таким сладким, что, наверное, больше бы подошло девушке. Могло показаться, что нам тогда бы не помешала комната, чтобы, так сказать, уединиться. Это было не так, мы просто наслаждались друг другом.

В наше время парни не предлагают девушкам встречаться, ну не все, конечно. Просто все происходит само собой. И ты понимаешь, что ты не просто объект удовлетворения его физических потребностей, а нечто большее. И если прошла уже целая неделя, а он до сих пор не просил тебя о сексе, это уже что – то значит. Если ты просыпаешься утром и находишь его смс, в котором он пишет: – С добрым утром, удачного дня и т. д. Он звонит тебе в перерывах между его занятиями, потому что ему интересно, как у тебя прошел день. Если он помнит, что это именно то платье, в котором ты была в день вашей первой встречи, значит, ты ему не безразлична. И если он, собираясь пойти, ну скажем, на тренировку, прибегает к тебе, после твоего звонка, только потому, что тебе грустно и одиноко, значит что -то тянет его к тебе, что – то, чего нет в других девушках. И спустя некоторое время все замечают, что вы всегда вместе, и понимают, что вы любите друг друга. Многие завидуют, ведь в их паре и дня не проходит без ссор. Другие рады, что ты, наконец, нашла человека, который тебе подходит. После первой встречи, он просит тебя о следующей, которая будет иметь место завтра. А завтра попросит встретиться в выходные. Так часто бывает, и вскоре эти встречи будут почти каждый день, так как будто вы и дня не можете прожить друг без друга. Так было и с нами. Мы с Димой были очень близки. Он полностью открывался мне, рассказывал обо всем, что его тревожило, о тех грустных событиях, что оставили след в его жизни.

Каждый день мы встречались с ним в школе, болтали на переменах, шли вместе домой. Каждую субботу мы ходили на дискотеку только вдвоем. Было такое чувство, что с моим появлением в его жизни, ему больше никто стал не нужен. Я до сих пор не знаю, что именно привлекало его во мне.

Вскоре все узнали, что мы вместе благодаря Оксане. И хотя мне жутко надоели вопросы о том, где и как мы познакомились, мне не надоедало на них отвечать. Воскресенья мы всегда проводили вместе, у меня дома или у его друзей. Его мама всегда была дома, поэтому мы не могли приходить к нему, а вот моя мама вовсе не была против, хотя, наверное, ей просто было все ровно.

Все любят 14 февраля. В этот день у нас в школе намечался праздник, как и всегда. Дима пообещал мне, что придет. Выдался веселенький вечер, все дарили друг другу валентинки, поздравляли друзей, влюбленные парочки кружились в медленном танце. Всем кроме меня было весело. Я была одна, беспричинно покинутая своим парнем. Еще и эти постоянные вопросы о том, где он, или почему он не пришел, просто выводили меня из себя. Особенно, когда говорили: – Ты же его девушка, как это ты не знаешь? Конечно же, я как никто хотела бы это знать.

Я даже не дотерпела до конца вечера. Я ушла, не смогла больше сидеть там одиноко и сдерживать слезы. Еще я порвала валентинку, самую большую и самую красивую, которая, кстати, предназначалась для Димы. Хотя зря, как оказалось. На следующий день я все – таки получила свою валентинку.

Оказалось, Дима не пришел, потому что его друг попал в беду, точнее в аварию. Он вынужден был побыть с другом в тот вечер, впрочем, как и все его друзья. Конечно же, я его простила, ведь он сделал мне такой красивый подарок. Он подарил мне свое сердце, хотя оно было больше похоже на игрушку, внутри него была вода и плавали другие сердечки, только поменьше. Он пришел ко мне так рано, как только мог, чтобы я не таила на него обиды. Как же я могла обижаться и злиться на него, если в мой душе зарождалось чувство, называемое любовью.

Прошло уже целых два месяца, и мы с Димой все еще были вместе. Это было так странно, и, казалось, что вот это моё новое счастье никогда не закончится. И если честно, те месяцы, что я провела с Димой, были самые счастливые. И пусть это будет чересчур банально, но время, проведенное без него, казалось мне целой вечностью. Я даже спала в обнимку с его игрушкой, той, что он подарил мне на день святого Валентина. Прямо как в детском саду, верно?

Время шло, а мы становились все ближе и ближе. Как не странно, у нас не было ни единой ссоры. В начале июля мы поехали купаться на речку, в смысле мы с Димой и, конечно же, все его друзья. Я с детства боялась ездить на мотоцикле, боялась разбиться, но в тот день этот страх куда – то улетучился. С ним я ничего не боялась, как будто он был чем – то вроде невидимой стены, которая защищала меня от всего, что могло причинить мне боль.

Я не могу сказать, что мне очень понравился наш двухдневный поход в лес, просто Диме очень хотелось туда поехать. Его лучший друг уходил в армию, и им, конечно же, надо было это отметить. Многие бы в таком случае не упускали шанс и занялись бы сексом, ну скажем, в палатке или на какой – нибудь поляне в лесу. Это не очень романтично, конечно. Нам с Димой было просто не до этого. Всю ночь он и его дружки горланили песни, а мы – девчонки, отчаявшись, что так и не получим желанной близости, заснули в одной палатке. Вдобавок ко всему, нас рано утром разбудили, потому что у них закончилось спиртное. Нужно было поехать в город, чтобы пополнить запасы. Я же возвращаться в лес не захотела, мне уже вполне хватило того, что я натерпелась.

Прошел еще месяц, и мне уже стало казатся странным, что эта белая полоса в моей жизни не сменяется черной. Было так страшно, что скоро это может случиться, мы с Димой поссоримся или еще хуже расстанемся. Когда – то это должно было случиться, ведь счастье не может длиться вечно.

Многим может показаться странным, что за столько времени у нас с Димой не было секса. Мне тоже это казалось странным, ведь он даже ни разу не предлагал мне этим заняться, и ни разу не говорил, что хочет меня. Хотя по появляющемуся бугорку ниже его живота это было очевидно.

Но это все – таки случилось, и не в каком – нибудь лесу или в машине, а у него дома. Его мама уехала куда – то по делам, а это могло случиться лишь раз в несколько лет. Он, конечно, решил устроить вечеринку и без его друзей тоже не обошлось.

Я не очень любила вечеринки, все всегда так стандартно – все напиваются и засыпают в разных углах. Вот только Дима пил очень мало, ведь он знал, что этой ночью будет то, чего мы с ним ждали уже так долго.

Я без слов поняла его, когда он протянул мне руку, а затем повел в комнату для гостей. Как не странно, диван был пустой, потому что большая часть толпы заснула в спальне его мамы, потому что там стояла самая большая кровать.

И мы делали это не как во взрослых фильмах, где все начинается с минета, а в конце, парень обливает девушку с ног до головы фонтаном из спермы. Все было совсем не так, ведь мы любили друг друга, а когда любишь, то в первую очередь, думаешь о дорогом тебе человеке.

Это было что – то необычное, не то, что происходит между девушкой и парнем, которого она знает лишь несколько часов. Чтобы получить свое долгожданное удовлетворение, он готов поехать домой на такси и еще заехать по пути в продуктовый магазин, купить вина и чего – нибудь еще. Он говорит, что вовсе не такой, то есть не будет преставать к тебе, и вы просто выпьете вина и посмотрите фильм. И вот, где – то после десяти минут фильма, руки парня уже не на его коленях. А спустя всего лишь мгновение, он уже целует тебя, лежа между твоих широко раздвинутых ног. И ему абсолютно все ровно, что, быть может, ты хочешь еще немного ласк. Его фаллос уже обрел силу и надо поскорее его вставлять. Или, быть может, он так небрежно ласкает тебя языком между ног, а после нескольких минут, предлагает тебе сделать ему минет, который, конечно же, будет длиться намного дольше. Если ты соглашаешься, то на последующие поцелуи можешь не рассчитывать. И ему все ровно испытываешь ли ты удовольствие или же нет, хотя он спрашивает тебя об этом. Положительные ответы лишь подпитывают его завышенную самооценку. Утром он опять пристает к тебе все с той же целью, чтобы уже до конца удовлетворить свою похоть. И в конце вашего, так сказать, свиданья, он нехотя дает тебе деньги на такси, говоря, что он тебе позвонит, но, вы оба знаете, что после такого, ты больше не услышишь в трубке его голос. Да, так часто бывает, не со всеми конечно, но со многими девушками.

Я немного отвлеклась. Я очень хорошо помню то, что между нами с Димой происходило. Я помню все, да и как можно было такое забыть. Мне казалось, что тот раз был самым лучшим за всю мою жизнь. Дима делал все так медленно и нежно, стараясь сделать все так, чтобы мне не было больно. Он часто спрашивал меня об этом. Я помню, как дико я хотела его. И мое неимоверное желание изливалось из меня, стекало по ногам маленькими струйками и доходило до самих пяток. Я помню его прерывистое дыхание, его руки, которые сжимали мою горячую плоть. Мы так долго ждали и хотели этого, что казалось наши желания стремительно лились из наших тел, соединялись друг с другом и парили бесшумно в воздухе.

Капельки его пота падали на мою грудь, твердую и горячую. Казалось, она была раскалена и зашипела бы от чего – то холодного, попавшего на нее. Я помню его пальцы и язык, приникавшие в самую глубь меня и ласкавшие то, что стало мягким и мокрым. Я помню, как оказалась сверху. Я, то вставала, то садилась на него, чувствуя его руки у себя на бедрах и на груди, которая медленно приподнималась с каждым моим движением.

Я не чувствовала ни оргазма, ни удовлетворения, мне просто было с ним хорошо. Хотя словом "хорошо" не удастся полностью сказать о том, что именно я тогда чувствовала. Было приятно, что тот человек, которому ты отдаешь себя без остатка, пытается сделать все, чтобы тебе тоже нравилось. А ты, в свою очередь, делаешь тоже самое. Ты даришь ему себя и тебе становиться хорошо оттого, что это удовлетворение и удовольствие он испытывает именно благодаря тебе.

Наши маленькие моменты счастья длились недолго. И вскоре, я уже не чувствовала прикосновений его сильных, но в те моменты нежных рук. Я лежала одна, немного прикрывшись одеялом. Не смотря на то, что в комнате было довольно холодно, я не чувствовала этого, я чувствовала только приятное тепло, которое так упорно не хотело от меня уходить. Мне нравилось чувствовать на себе его запах, сладкий запах его духов и не менее сладкий запах его тела. Как будто это было единственным, что осталось от нашего роскошного соития, этот его запах, которым теперь пахла и моя кожа.

В комнату понемногу проникал сигаретный дым, это Дима курил на кухне не спеша, одну сигарету за другой. Было уже довольно поздно, но я ждала его, потому что после этого пятиминутного отдыха, мы собирались еще немного насладиться друг другом.

Я не знаю, как это могло случиться, но я заснула, наверное, устала после всего, что мы проделали вместе. Я не очень хорошо помню, что было дальше. Это словно бы произошло со мной во сне. Я почувствовала, что кто – то целует меня, а потом, как чьи – то руки касаются моей груди. Я не сомневалась, что это был Дима, он пришел и решил меня разбудить нежным поцелуем. То, что случилось позже, заставило меня мгновенно выйти из этого состояния полусна. Дело в том, что я почувствовала, что к этим рукам присоединилась еще и третья рука, которая также активно начала сжимать мою плоть. Мой разум сразу вернулся ко мне, и я нашла в себе силы, чтобы прекратить это.

Моему удивлению не было предела. Оказалось, это были его друзья – те двое, которых я больше всего ненавидела.

– Да что вы делаете?! – взорвалась я.

– А что это ты так реагируешь?

– Да отвалите вы от меня!!!

– Ну, извини, просто зависть заела. Димка, единоличник хренов!

– Мы просто подумали, что раз ты ему даешь, то может, и нам не откажешь.

– А с какой стати? Дима мой парень, и я люблю его. И даже не думайте, что я буду спать и с вами тоже.

– Ну, ты знаешь, некоторые девушки, которых он приводил на свои вечеринки так не думали.

– Все хватит! Уходите! Поищите кого – нибудь другого для такого случая.

Я даже и вообразить не могла, что такое могло произойти со мной, но это был еще не конец. На самом деле, все было куда хуже. И та белая полоса в моей жизни, которая казалась бесконечной, все – таки сменилась черной. Надо же было такому случиться, что Дима это увидел. И увидел он не что – нибудь, а то, как его друзья целуют меня и трогают мою грудь. И что тут можно было подумать? А самое грустное то, что он даже не слышал, что я им сказала. Если бы он только это услышал, ведь все бы было подругому.

Следующим утром меня разбудил какой – то шум. Димина мама приезжала очень рано, и нужно было освободить квартиру. Моего парня не было рядом со мной. А все вокруг искали что – то, суетились, помогали с уборкой. Дима был на кухне, делал самое важное, то есть, убирал пустые бутылки.

– Дима…я…. – произнесла я, еще точно не зная, что именно я хотела сказать ему.

– Пойдем, я не хочу, чтобы другие это слышали, – сказал он. И мы вышли на лестничную площадку.

– Знаешь, я не думал, что когда – нибудь тебе это скажу, но мне было очень хорошо с тобой, как никогда и ни с кем. Меня тянет к тебе как магнитом, и я готов бросить все, только бы прийти к тебе на пару минут. И все потому что я думал, что ты не такая как все, что ты не будешь проводить ночь с первым встречным, что ты будешь только со мной. Я ошибался. Боже мой, с моими же друзьями, когда я был в соседней комнате!

– Дима, я не…

– Не надо! Теперь уже поздно. Можешь даже не пытаться себя оправдать! Я ведь видел достаточно!

– Дима, послушай меня,…

– Нет, не надо, с меня хватит твоего вранья!

– Но я … я люблю тебя!

– Да, я знаю. И хуже всего, что я тоже тебя люблю. Я бы хотел всегда быть с тобой, каждую минуту. И никто бы не нужен был. Но ты разрушила, убила нашу любовь!

Эти слова, сложно ножом резали мое сердце на мелкие кусочки, оно обливалось кровью, с каждым новым словом, все сильнее и сильнее. Я больше уже не могла сдерживать слезы.

– Знаешь, я и дальше буду тебя любить, но даже не пытайся меня вернуть. Я бы простил все что угодно, кроме измены. Теперь, ты уже сделала свой выбор. Я просто заставлю себя тебя забыть.

Я видела, что ему тоже было не просто произносить эти слова. Его глаза были такими грустными, и, казалось, он вот – вот заплачет, но он сдерживал себя, как мог, даже и в такой трудной ситуации.

Я помню, как уходила домой, шла быстрыми шагами, как будто торопилась куда – то, будто бы там я смогла бы успокоиться и просто забыть обо всем. Я только теперь понастоящему осознавала то, что произошло. Мое горе превращалось в плач, и даже в крик. На улице шел дождь, и я вся промокла. Прохожие не замечали меня, они не видели, что я плачу, дождь помогал мне и делал это незаметным.

После того, как мы с Димой расстались, все пошло не так. Я и представить не могла, насколько это могло изменить мою жизнь, не думала, что это заставит меня пойти по наклонной. И как я не пыталась, я так и не смогла его забыть.

Вскоре я перестала быть отличницей, я просто не могла сконцентрироваться на учебе, у меня пропало желание учиться, и что – либо делать вообще, не было никакой цели в жизни. И кто бы мог подумать, что в шестнадцать лет можно потерять интерес к жизни? Я надеялась, что новые парни помогут мне его забыть, но это не помогало, только их становилось все больше и больше. И все новые руки бродили по моему телу, грубо сжимая мою плоть, так, что порой становилось больно, новые языки облизывали мои розовые губки. И я в тысячный раз давала положительный ответ на вопрос, понравился ли мне с ними секс.

Я уже и не помню, сколько их было у меня тогда. Примерно столько же, сколько было троек в моем дневнике, а тройки у меня были почти по каждому предмету. И кто только не стоял возле моего подъезда, проводив меня из клуба. Их было так много, каждую неделю – другой. И я дарила недолгие поцелуи на прощанье, так сказать. А они опускали мою руку ниже, чтобы я ощутила насколько сильным и твердым стало их желание.

Секс несколько помогал мне. И сейчас я не смогу дать вразумительного ответа на вопрос, зачем я это делала. Для меня он стал в некотором роде наркотиком. Он хотя бы как – то помогал мне расслабиться и ненадолго забыться. Я надеялась, что опять почувствую то ощущение, или что мне будет также хорошо, как с Димой, но такого не было. Больше никогда мне не удалось этого испытать. Все было как раз наоборот. Было иногда неприятно и не особо интересно. Под конец, мне это могло надоесть до такой степени, что я могла разглядывать рисунок обоев в его спальне или его простыни, когда он входил и выходил из меня, так стараясь доставить мне удовольствие. Звучит глупо и смешно, я знаю.

Я часто жалела, что вновь отдавалась малознакомому парню, потому что после секса с ним не испытывала ровным счетом ничего кроме разочарования и ненависти к самой себе. Я надеялась, что, может быть, в следующий раз все будет лучше. Мысли об этом хотя бы немного отвлекали меня от мыслей о Диме. Для меня лучше было ложиться спать и думать, что же было не так в сексе с очередным парнем, чем вспоминать о том, что я потеряла человека, которого любила. А хуже всего знать, что я тоже ему не безразлична, но его глупая гордость мешает ему меня простить.

Я иногда встречала его в школе. Уже через неделю после нашего разрыва у него появилась девушка Кристина – высокая, длинноволосая блондинка. Не знаю, зачем он был с ней, но знаю точно, что он ее не любил, потому что сам говорил, что она ему не нравилась. Потом была еще Оля, Вика, Эля, Наташа.

Мне так больно было видеть его с другой девушкой, особенно, когда он, увидев меня, начинал ее целовать. Я просто ненавижу, когда так делают, пытаются сделать больно, заставив ревновать. У него это неплохо получалось. Как будто ему доставляло это удовольствие – видеть, как я страдаю. Глупо думать, что если ты сделаешь кому – то больно, то твоя боль станет слабее.

4. Эдуард.

Кто из нас не желал чего – то запретного? Кто из нас не хотел провести ночь с женатым мужчиной, с парнем подруги, лучшим другом мужа, молодым преподавателем истории в университете. Ведь мечтать не запрещено, и за это никто тебя не осудит. И какие только извращения мы можем проделывать в своих собственных мыслях, и иногда так приятно подумать, что этого никто не узнает кроме тебя самой. И мы представляем эту близость идеальной, его до ужаса хорошим в постели. Но все это лишь от того, что ты знаешь, что этому никогда не суждено осуществиться, и тебе не дано узнать так это или нет.

Я вспоминаю запретный плот, который я желала. Его звали Эдуард Владимирович, и он был нашим учителем по физике. Это чувство возникло сразу, когда я впервые увидела его. Я помню тот день. Наша классный руководитель зашла в классную комнату и объявила, что наша учительница по физике Мария Семеновна ушла в декрет, и ее будет замещать Эдуард Владимирович. В классе послышался гул недовольства, ведь наша Мария Семеновна не очень заботилась о том, чтобы формировать у нас прочные знания о предмете.

Все мы представляли нашего нового учителя пожилым мужчиной с тростью и в очках. И какого же было наше изумление, когда в класс вошел высокий мужчина, спортивного телосложения. Я еще долго не могла перестать смотреть на него. Я осмотрела его с ног до головы, и никак не могла оторвать глаз от его лица. Я могла с уверенностью сказать, что не видела мужчин привлекательнее, чем он. Пряди его аккуратно подстриженных, черных волос лежали на его высоком лбе, нос был идеально прямым, а его волевой подбородок говорил о том, что он сильная и самоуверенная натура. Но глаза его были такими добрыми, что казалось, он всем готов был раздать эту свою доброту, что он просто обожал дарить ее и заряжать всех вокруг позитивом. От его улыбки словно становилось лучше, и она заставляла всех невольно улыбнуться в ответ, казалось, он зашел в наш класс и принес что – то вроде света, потому что с его присутствием вмиг исчезла атмосфера негодования и недоверия.

Но не я одна испытывала симпатию к нему, я заметила, что несколько девчонок на его уроке нервно кусали губы, но впрочем, для них это было характерной реакцией почти на любого хоть чуть – чуть симпатичного парня. У парней же наоборот была зависть, глупо прикрытая пеленой презрения и недоверия.

После того, как Эдуард Владимирович стал моим предметом обожания, я и не думала о том, чтобы желать других мужчин, только его. Я лежала на своей кровати и представляла нашу близость, настолько идеальную и настолько восхитительную. Его пальцы внутри моего тела, его движения, такие быстрые, такие глубокие, его язык, который проделывал это уже тысячу раз, его сильные объятия, его легкий поцелуй прямо посредине самого накала…

В моих мечтах все было чересчур идеально. Тогда я подумала: – А может быть зря я представляю это себе именно так? Но мне было не дано узнать. Этот мой предмет обожания был рядом, и в тоже время недосягаем. Тогда в моей хитроумной головке зародился план. А почему бы мне не проверить это? Я же просто должна знать – ошибаюсь я или нет. Ведь если я права, то, что же я теряю? Ничего. Лишь получаю, получаю качественный секс с мужчиной, которого так страстно желаю. А если нет, то, пожалуй, раз и навсегда перестану мечтать о всяких запретных плодах.

Я думала, что нетрудно будет его соблазнить, ведь он мужчина, а большинству представителей его вида нужно только сделать намек на то, что ты не отказалась бы от страстной ночи с ним. И вот, он уже рядом с тобой, думает о том, куда лучше тебя отвезти. Ведь мужчины, как быки, а женское тело для них – что – то вроде куска красной ткани. Это бесспорно не самое красивое сравнение, но это именно так. Например, когда мы идем по городу в очень короткой юбке, а все проходящие парни заглядываться на наши ноги, сигналят проезжающие машины, или зовут покататься. Ведь когда мы, скажем, в брюках, не один даже и голову на нас не повернет. А наши парни, идущие рядом с нами, возмущаются: – Ну зачем же ты оделась так вызывающе?! Спрашивается, а почему нет, если у тебя шикарные ножки, да и потом, кому не понравится ловить на себе взгляды, желающих тебя мужчин. И он еще возмущается, ведь сам в каждый удобный момент опускает взгляд на твои потрясающие ноги. Сидя рядом, его рука, будто бы случайно опускается именно к тебе на колени. Но не стоит судить этих созданий так уж строго. Вот мы, например, девушки, разве обратим внимание на парня без рубашки, максимум подумаем про себя: – Как же он хорош! Но однозначно не будем кричать ему в след: – Эй, парень, давай знакомиться! Или не стоим же мы в оцепенении, помирая от жуткого возбуждения от того, что парень вывалил при нас свой пенис. Да, просто они рабы природы, только и всего. И иногда стоит лишь пожалеть их, ведь они так зависимы от себя самих.

О, Эдуард Владимирович, предмет всех моих фантазий, мое средство, моя первостепенная цель. О, Эдуард, О, Эдд, как я любила называть его. Сочетание этих трех букв придавало его имени немного напыщенный, аристократический характер. Впервые я стала ходить на уроки физики с удовольствием, впервые на них было что – то интересное для меня. Я очень любила разглядывать его, изучать привычки, следить за его жестами. Он был одним из немногих, которых называют настоящими мужчинами. Он был упрям, амбициозен и смел.

Однажды кто – то спросил меня, как часто я занимаюсь мастурбацией, уже не помню, кем был тот любознательный человек. Признаться честно, вопрос этот просто привел меня в недоумение. Я, правдиво сказав, что этого не делаю, получила в ответ фразу вроде, кто говорит, что не балуется мастурбацией, на деле, занимается этим вдвое чаще, чем тот, кто признается. Я не знаю, может, это на самом деле относилось к кому – то, но точно не ко мне. Я не могла вразумить, зачем люди вообще это делают. Я, например, при сильном желании, просто находила себе такого же оголодавшего мужчину. Ведь разве мастурбация может сравниться с близостью и теплом возбужденного парня?

Эти мысли невольно посещали меня, пока я пробиралась сквозь страницы одной интересной книжонки. Она была подарена моей маме одной из ее подруг, называлась … страсть, и имела на обложке мужчину, который поднимал женщине юбку, добираясь до самого сокровенного, женщина же демонстрировала согласие и смирение. Моя мама, будучи женщиной религиозной, иногда даже чересчур, отправила это недостойное чтиво в корзину для мусора. Однако оно было спасено мной и принялось выполнять, наконец, свою функцию.

Книга повествовала о девушке Этель, девушке из бедной семьи, которая, как это часто бывает, влюбляется в сына богатого помещика. И из – за невозможности иметь близость с предметом обожания, она умело тушит пожар своей страсти собственными руками.

Как же сильно мы похожи, подумала я, такие же ситуации. Может и мне? И моя ручка невольно скользнула под резинку маленьких трусиков. Я пару раз погладила кусочек своей нежной розовой плоти, но увы не почувствовала ровным счетом ничего. – Какая ерунда! – подумала я о той книжонке, и через пару секунд она ударилась обложкой о стенку в моей комнате, с резким звуком плюхнулась на пол и еще перебирала по нему своими тонкими страничками.

Я снова легла на кровать. В моей голове путешествовала всего одна мысль: – И почему у этой Этель все получается так легко? Я начала вспоминать, о чем повествовалось в той истории о страсти. Ну да, девушка ведь вспоминала их недолгие встречи, его привычки, его речи… Сын помещика не часто посещал ее деревню, и чтобы ненадолго увидеть человека, которому было отдано ее сердце, Этель приходилось проходить немалый путь, каждый раз придумывая отговорки для своей семьи. И единственным что она могла, было только издали поглядеть на него сквозь решетку сада. Обычно он просто сидел за деревянным столом, сосредоточившись над какой – нибудь книгой. Жара заставляла его расстегнуть рубашку и обнажить поросшую растительностью грудь. Он, то и дело, облизывал свои губы, попивая из кувшина молоко… И эти картины приводили бедняжку Этель в состояние дикого возбуждения. Не в силах что – либо с собой поделать, она придавалась самоудовлетворению прямо там, рискуя быть кем – то замеченной.

А что я могла вспомнить об Эдде? Может, эту его привычку нахмуривать брови, когда он проверял тетрадки отстающих учеников, его черная растительность, видневшаяся у краев его рукава, расстегнутая верхняя пуговица его белоснежной рубашки, и еще, этот его взгляд – тяжелый и сосредоточенный, будто бы он знал, о чем я думаю, знал и упрекал меня. Мои пальчики вновь скользнули вниз, к моей воспламененной плоти, к маленькому пожару, который было бы так приятно потушить. Теперь мой клитор не был просто безразличным участником, набухая все больше и больше, он заставлял все мое тело потеть, распространяя в каждый его участок языки пламени жгучего желания. Я не замечала, как быстро летело время, мои трусики уже лежали на полу, мои пальчики ласкали влажные складочки, а мой извращенный ум снова и снова вспоминал тот его взгляд, будто бы он смотрел на меня сейчас и порицал: – Ох, Лера, что же ты делаешь, остановись, так ведь нельзя! Но нет, я ласкала себя все быстрее, извивая свое горячее тело на простыне, которая была испачкана моей прозрачной и липкой влагой наслаждения. Мои пальчики бродили в самой моей глубине, и будто бы это вовсе и не они были, будто бы это был его твердый, горячий фаллос, так давно мечтающий очутиться внутри юной, женской плоти. И все внутри меня сжалось и выпустило, наконец, остатки влажного сладострастия. Сухие губы выдавили протяжный, сдержанный крик. Теперь я будто бы отдыхала от закончившегося секса, качественного секса. Было такое чувство, что то, что я смогла доставить себе сейчас, было даже лучше, чем то, что могли доставить мне мои бывшие любовники. О, Эд, даже будучи так далеко, ты смог доставить мне такое удовольствие! Что же было бы, если бы я смогла и вправду познать тебя?

Я очень долго конструировала в своей голове тот план, выбирала правильное время и даже подходящие слова. Мое настроение поднималось лишь от одной мысли, что скоро я воплощу в жизнь свою маленькую, постыдную мечту.

Я стала замечать, что изучение физики, хотя мне и раньше это давалось с большим трудом, теперь и вовсе не приносило никаких плодов. И когда раздавали контрольные работы, я знала, что наивысшим поощрением для меня будет оценка в три бала. Мне нравилось просто смотреть на Эдда, точнее поглядывать, не так часто, как мне хотелось бы, иначе кто – то из одноклассников мог бы что – то заподозрить. И опять эти его нахмуренные брови, опять тот взгляд. Казалось, еще секунда и я опять упаду в пропасть возбуждения, как тогда в своей спальне. Это было настоящей пыткой, это желание мужчины, который так близко, так близко, но тебе этого мало, ты хочешь, чтобы не только его взгляд заставлял твой клитор трепетать, а его пальцы, и его горячий язык.

И вот звонок провозгласил мое освобождение. Я как всегда направилась к двери как:

– Лера! – окликнул меня Эдд. – Подойди на минутку.

Мое сердце бешено колотилось в груди, я недоумевала: – Что же он собирается мне сказать? Неужели он понял, неужели он все понял? Но нет, этого не могло быть!

– И что же это происходит с тобой? – спросил он, опять нахмурив брови.

– А… что со мной не так?

– Судя по оценкам в журнале, раньше ты занималась намного лучше. У тебя были четверки, а теперь я тебе с натяжкой ставлю удовлетворительно.

Я опустила вниз глаза, словно ребенок, совершивший мелкую шалость.

– Вы правы, Эдуард Владимирович. Физика всегда давалась мне с трудом, поэтому Мария Васильевна занималась со мной еще и индивидуально.

– Так вот в чем дело! Почему же ты мне ничего не сказала?

– У вас ведь такая большая нагрузка, я не хотела обременять вас еще и этим.

Эд встал со стула и положил руку мне на плечо, его глаза посмотрели в самую глубину моих.

– Какая ерунда! Я всегда готов помогать тем, кто ценит мою помощь. Я ведь вижу, какая ты, Лера, пусть у тебя не все получаться, но ты стараешься, стараешься лучше учиться, стараешься чего – то добиться, стать кем – то.

Я немного улыбнулась.

– У нас ведь завтра контрольная, а я бы так хотела написать ее на хорошую оценку. Хотя, – сказала я, тяжело вздохнув. – У вас, наверное, уже не будет времени, чтобы меня подготовить.

– Наверное, так…

– Если только сегодня вечером, во время осеннего бала.

– Во время бала… А я, чуть было, и не забыл о нем.

Эд снова сел за свой стол. Он старательно стал перебирать какие – то записи, будто бы в них скрывались ответы на все его вопросы.

– Ну, так как? – спросила я, прервав его поиски.

– Я уже и забыл, что значит быть классным руководителем. И как я могу? Мне ведь нужно будет смотреть за вашим классом.

– Эдуард Владимирович, мы же уже выпускники, за нами не нужно смотреть, тем более наша староста Марина получше любого надзирателя. Вы объясните мне две последние темы, с которыми у меня трудности. Это и займет то времени не больше, чем пол часа.

– Лера, я даже и не знаю…

– Это и делают наши учителя на таких мероприятиях, закроются в классе и разгадывают себе кроссворды. Поверьте, за нами класса с девятого уже никто не смотрит. Эдуард Владимирович, пожалуйста, я очень хочу исправить свои оценки.

– Ну, хорошо, Лера. Я привык помогать хорошим людям. Тогда в девять в классе, как раз за полчаса до закрытия вечера.

– Вы и не представляете, как я вам благодарна!

Я спускалась по лестнице на первый этаж, и глаза мои сверкали от счастья, губы сами невольно образовывали улыбку. Да, он будет мой, – повторяла я мысленно. – Я добьюсь этого, будет так, как я хочу… Я столько времени придумывала план, а решение нашлось интуитивно, я сделаю это на балу! Теперь мне нужна будет помощь нашей старосты Марины, у которой есть запасной ключ от класса.

Какая дурацкая песня, думала я, стоя у стены актового зала. Хотя одноклассникам моим видимо казалась веселой, алкоголь в их крови был нужного уровня, тогда все вокруг кажется заводным. Эд, как ответственный смотритель не покидал своего поста, стоял у противоположной стены и наблюдал за происходящим. О, Эд, я ведь говорила, не стоило так беспокоиться, ничего бы с нами не случилось.

Вот, я опять отказалась танцевать медленный танец. Простите парни, но на сегодня у меня уже была мишень, единственная и достойная наибольшего внимания. На мне была короткая юбка и облегающая спортивная кофта, не было даже бюстгальтера, он был бы лишним, ведь я так хотела пропустить эту сцену с его снятием. Я так хотела, чтобы Эд просто расстегнул замок кофты, и стразу же стал наслаждаться теплом и мягкостью моей груди.

Ну, когда же, наконец, стрелка часов добежит до девяти, – думала я. – Когда уже я смогу освободить его от тяжести его пиджака и дотронуться до его тела.

Я вздохнула с облегчением. Было уже без пяти девять, и я поспешила на третий этаж. Я хотела подождать Эдда у двери кабинета, ждать в актовом зале было уже невыносимо. И вот, его шаги на лестнице. Ну конечно, он сразу же последовал за мной, чтобы не заставлять даму ждать.

Непривычно было видеть наш кабинет в темное время суток, эти темные силуэты парт и занавесок. Нет, я еще никогда не делала этого в школе, и от выполнения этого самого сокровенного желания остается всего навсего каких – то пол часа. Вот Эд нажал кнопку выключателя, в комнату ворвался пронзительный, режещий глаза свет. Потом, он направился в лаборантскую, чтобы взять учебники. Мне необходимо было последовать за ним, ведь в этом заключалась важная часть моего плана.

– Давайте, я помогу.

– Хорошо, принеси, пожалуйста, комплект приборов по оптике.

Я еле достала с верхней полки те злополучные приборы, и, вдыхая пыль от залежалых схем и книг, к которым уже давно никто не притрагивался, я вытащила ключ из пальто Эдда, пока он старательно искал учебник за одиннадцатый класс.

Дальше шла унылая цепь его объяснений, которые, возможно, и смогли бы пролезть в мой мозг, ведь у Эдда и, правда был учительский талант. Это просто был не тот день. Все мои мысли были о том, что должно было случиться после. Я старательно слушала его, ведь я не хотела, чтобы усилия Эда были совсем напрасными.

– Ну вот, теперь я надеюсь, ты все поняла и контрольную напишешь хотя бы на четыре.

– Да, Эдуард Владимирович, вы мне очень помогли.

– Ну что ж, тогда собираемся, – сказал Эд, и, надев пальто, направился к выходу.

– Закрыто!? Ничего не понимаю, я же не запирал дверь! Он начал старательно шарить в карманах пальто.

– Как?! Не может быть! Что – же нам делать теперь? – играла я удивление.

– Лера, я и сам ничего не понимаю.

– Наверное, кто – то закрыл нас по ошибке, а вы где – то обронили ключ, – говорила я, пытаясь хоть немного успокоить Эдда, зная при этом, что нас закрыла наша староста Марина, согласившись помочь мне исполнить мою запретную фантазию.

– Да, наверное. Осталось только просидеть здесь до утра, слава богу, завтра не выходной.

– Извините меня, я виновата. Если бы не моя просьба, этого бы не было. Мы оба бы сейчас уже шли домой.

– Не вини себя, это все ровно, что застрять в лифте, просто случайность. Люди находят себе занятие, и время пролетает почти незаметно.

– Хм, а я у вас в лаборантской видела телескоп.

– Ну да, астрономию я тоже знаю, только никто меня этому не учил.

– А можно посмотреть?

– В телескоп? Не думал, что тебе это интересно.

– Напротив. Я всегда хотела попробовать.

Эд принес телескоп и еще долго что – то устанавливал.

– Кстати, сегодня можно увидеть созвездие… – пробормотал Эд, в процессе сборки телескопа. Я издала радостный визг, будто бы многое знала об этом созвездии, и ждала дня, когда смогу его увидеть.

– Ну вот, можешь посмотреть, – сказал Эд, наконец, настроив аппарат.

Созвездия и, в правду, были красивыми, такими красивыми, какими только могут быть вещи для девушки, привыкшей к роскоши, они были похожи на россыпи маленьких бриллиантов. И Эд был так близко, его губы совсем рядом, всего мгновение и они бы слились с моими. А он все объяснял мне что – то. И почему мужчины так любят умничать?

Эд начал настраивать телескоп, чтобы показать мне еще одно созвездие. В тот момент я не смогла терпеть, мои губы дотронулись до его губ. Но как я и предполагала, он тут же оттолкнул меня.

– Что ты делаешь? – спросил он, смотря на меня глазами, жаждавшими тут же получить ответ на свой вопрос.

– Простите, я просто не смогла сдержаться, мне так этого хотелось.

Эд встал и начал ходить из стороны в сторону.

– Успокойтесь, – громко сказала я и схватила его за плечи. – Я просто хотела вас поцеловать!

И я снова поцеловала его. На этот раз он поддался мне и на пару минут наши губы стали единым целым. Я чувствовала все – его колючую щитину, запах его резкого, мужского одеколона, и его прерывистое, тяжелое дыхание.

– Нет, так нельзя, – сказал он, оторвавшись от меня.

– Почему? Ведь никто не узнает!

– Но я буду знать! И после этого я никогда больше не смогу смотреть тебе в глаза, и другим своим ученицам! Понимаешь? Нельзя так! Я учитель!

– Но, разве вам самому этого не хочется? Я расстегнула свою кофту. Эдд сразу же зажмурил глаза.

– Что же ты делаешь?! Я же не смогу смотреть в глаза, я не смогу…

– Просто поцелуйте меня еще раз, и если сможете остановиться…

Я снова коснулась его губ, теперь страстно, глубоко, проникновенно. Его руки невольно опустились на мою неприкрытую грудь. И как я уже говорила, он не смог остановиться.

Сколько же было времени, глаза резал солнечный цвет, слышались детские крики в коридоре. О, боже, где Эд? – спрашивала я саму себя. Эти мысли мгновенно вывели меня из состояния сна. Эда нигде не было, дверь в кабинет была открыта. Я поняла, что пока я спала, Эд нашел ключ.

Где – то вдалеке слышно было как бегают дети, значит времени было около восьми. Я осторожно выглянула из кабинета. Коридор был пуст, я могла спокойно отправиться домой и обдумать все то, что произошло ночью.

– Лера, ты уже здесь! Тебе уже сказали, что вместо алгебры будет история?

– Что? – спросила девушка, чьей единственной мечтой на тот момент было поскорее попасть домой. Она спросила с горечью, мечта ее только что была разрушена.

– Ну, пойдем, чего встала? – крикнула Света и взяла меня за руку. Что – то ты сонная какая – то, ну еще бы, исчезла вчера куда – то, наверняка с парнем каким – нибудь была!

– Ой, закрыто еще, ну ладно, мы тут подождем. А ты уже новость слышала? -вступила в разговор Наташа.

– Нет, а какая новость?

– Да про физика нашего! Представляешь, уволился он! Теперь и физику некому вести. Ну, разве не здорово? Два месяца без физики, пока Маришка наша не вернется.

– Подожди, подожди. Как уволился? Почему?

– Да, черт его знает! Сегодня утром к завучу пришел, говорит, с ним случилось то, после чего он учителем больше быть не сможет! А что такое, никому ж не понятно!

Да, случившееся было понятно лишь мне одной.

– И жалко – то как, – продолжала Света. Ведь все говорили, что у него талант, даже я стала что – то понимать! А ему теперь работу искать, семью кормить надо.

– Семью? – опешила я, у него ведь даже кольца не было.

– Лерка, ну ты прям как с другой планеты, ей богу, уже месяц объявление висит, кто найдет кольцо – просьба вернуть за вознаграждение.

Я проглотила комок в горле.

– Девчонки, я, пожалуй, домой пойду, плохо себя чувствую, сказала я, уже отвернувшись, я боялась, что мои эмоции слишком быстро выплеснутся из меня.

– Ты что, сегодня же проверочная, – пыталась окликнуть меня Наташа. Но мои ножки уже стремительно несли меня к первому этажу.

Я заплакала только, когда была уже дома, в своей мягкой постели. И не было той радости, того восторга, которого я ждала с таким трепетом, не было удовлетворения, которое я так надеялась испытать. Быть может читатель спросит меня: – Почему же я не описала самого главного, где же подробности того незабываемого секса? Знаете, в чем дело? Просто здесь мне нечего описывать! Абсолютно нечего. Даже тогда в своей спальне приласкав саму себя и измазав простынь, я получила больше удовольствия. Секс с Эддом был просто сексом, просто непримечательным, однообразным его актом, даже несмотря на то, что он происходил на учительском столе.

Тогда в голове моей промелькнула одна стоящая мысль: – Ну, почему мы думаем, что мы всемогущи? Почему мы пытаемся достичь целей, которые предназначены совсем не для нас? Может, не нужно пытаться заполучить запретный плод, пусть он и дальше остается запретным. Ведь иногда, ради нашей мелкой прихоти, мы заставляем людей вокруг страдать. Мне не нужно было строить тот план и соблазнять Эдда, ведь из – за этого пострадал не только он, пострадало его призвание и его семья. Лучше бы я дальше довольствовалась самоудовлетворением, ведь оно приносило мне больше удовольствия, и от этого никто не страдал. Да, я все – таки завоевала свою цель, только слишком многое было отдано взамен. И разве оно стояло того? Помните, лишь ощутив вкус запретного плода, ты поймешь как ,на самом деле, он не сладок.

5. Максим.

Порой нам просто хочется попросить прощения. Мы осознаем свою вину – обман, проступки, предательство. И хочеться просто произнести это зветное слово "прости", хочется, чтобы нас просто услышали, даже если это уже невозможно.

Я была в одиннадцатом классе, тогда еще увлекалась английским языком, это, пожалуй, осталось единственным, что вообще хоть как – то могло меня заинтересовать. В этом предмете мне не было равных в классе. И у меня оставалась единственная надежда поступить в какой – нибудь ВУЗ именно по этой специальности. Скоро должна была состояться олимпиада, и я очень надеялась, что наша учительница отправит меня туда, но не все было так просто. Моему однокласснику вдруг захотелось тоже выбрать эту специальность. Его звали Максим. Все дело было в том, что он был круглым отличником, он мог выбрать любую специальность и добиться успеха, но он почему – то выбрал именно английский язык. Этот факт не столько выводил меня из себя как то, что его хотели послать на олимпиаду вместо меня. Он отличник, значит ему все можно.

До олимпиады оставалось несколько недель, и я решила во что бы то ни стало занять место этого Максима. Я не знала, что делать, а думать надо было быстро. Разговор с моими подругами несколько помог мне разрешить эту проблему.

– Так что, ты уже придумала?

– Нет.

– Слушай, выкини эту дурацкую идею из головы, ты ничего не сможешь сделать.

– Да, будь у него девушка, он бы сразу про учебу забыл.

– Поэтому у него и нет никого, для него учеба важнее.

– Может, ему просто мальчики больше нравятся?

– Да что за бред!

– А что? Светка как – то в том году пыталась.… Ну, то проводи меня домой, то

еще что, а толку никакого.

– Думаю, мне стоит попробовать.

– Да ты что! Он на тебя никогда не поведется, не на тебя, не на кого – нибудь еще.

– А я попробую.

– Можешь даже и не пытаться.

– А вот увидите, у меня получиться, я знаю, как все сделать.

– Ну, да.

– Хочешь поспорить?

–Давай.

Теперь я жалею, что согласилась на тот спор. В дальнейшем он сыграл немаловажную и малоприятную роль.

Я начала действовать уже на следующий день. Тогда я не испытывала к нему ничего кроме призрения и отвращения. Хотя в его внешности не было ровным счетом ничего отталкивающего – большие, карие глаза, длинные, девчачьи ресницы, коротко подстриженные, каштановые волосы. Его белые рубашки всегда были хорошо выглажены так, что, казалось, за ним ухаживала целая полчища слуг. Он всегда сидел за первой партой, но сидел он один. Не многие хотят сидеть впереди всех, а может, у него просто не было настоящих друзей.

В тот день я набралась смелости и села с ним за одну парту. Я сказала, что на третьем ряду мне плохо было видно с доски. Нельзя было не заметить его смущения, и того, что он к такому не привык. На уроке мы с Максимом работали лучше всех, вместе поднимали руки, дополняли друг друга. Я пыталась улыбаться ему, и, в конце концов, даже дождалась его скромной, ответной улыбки. Он делился со мной учебником, а я подвигалась все ближе к нему, немного задевая его своей красивой ножкой.

Мои наряды становились все более откровенными. И на других уроках, я уже замечала в своем маленьком зеркальце его любопытный взгляд. Я понимала, что мой план начинает работать. Все получалось в точности, как я того хотела. Его голова была заполнена мыслями обо мне, и многие, скорей всего, были не очень приличными. Через неделю я уже добилась некоторого результата – Максим пришел на урок с невыполненным заданием. Такое случалось крайне редко, точнее вообще никогда не случалось. Наша учительница даже не злилась на него, надеялась, что это был первый и последний раз, но я знала, что это было всего лишь начало.

Той весной наш класс собирался провести выходные, поплавав в бассейне. Это была отличная возможность для моих дальнейших действий. Первым делом я выбрала самый открытый купальник, хотя мое прекрасное тело выглядело бы аппетитно в любом купальнике. Меня не интересовали в тот момент другие парни нашего класса, все мое внимание было сконцентрировано на Максиме, а его на мне. Он редко смотрел на других девочек, его взгляд словно бегал по мне украдкой, невольно останавливаясь на моих небольших припухлостях, которые словно бы хотели, чтобы на них смотрели, не отводя глаз.

В тот день мое отношение к нему несколько изменилось. Мои глаза невольно встречали его глаза, что были столь красивы, полны блеска и жизни. Я как сейчас помню, когда он вошел в зал, и его тело, взгляд на которое заставил мое сердце стучать чуть быстрее – загар, распределенный так равномерно, его кубики на животе, его широкие плечи, его мышцы, которые словно были из стали. Его тело было прекрасно, и это казалось даже нелепым и несколько несочетаемым с созданным им в то время образом.

Это очень понравилось мне тогда, и я поняла, что во многом недооценивала его. Я наблюдала за ним, разговаривая с девчонками, когда он плавал, нырял, казалось, это было для него таким обычным делом.

– Слушай, да ты в этом очень даже неплох.

– Я с восьми лет занимаюсь плаванием.

– Знаешь, это здорово. Никогда бы не подумала.

– Да, есть много занятий, которые так или иначе привлекают мое внимание, нужно быть всесторонне развитым.

– Нырять ты ведь тоже умеешь?

– Ну, конечно.

– Ну, тогда давай посмотрим, кто из нас дольше продержится под водой.

Я не собиралась с ним соревноваться, было и так понятно, что он выиграет. Мой план был несколько иной. Когда Максим вынырнул, я нырнула снова, так чтобы вынырнуть прямо рядом с ним так, чтобы я задела его своей грудью, а мои губы были так близко к его губам. Казалось, на мгновение он не мог пошевелиться, созерцая мое мокрое тело, капельки воды на двух моих твердых бугорках, которым словно не хватало места в моем и без того тесном купальнике. Его ладони желали потрогать их, а они же изнемогали желанием оказаться в его сильных руках.

После бассейна мы всем классом пошли в столовую. Максим сидел прямо напротив меня. После того, что было, для меня еда была на последнем месте, как скорее всего и для него. Я нежно гладила его под столом своей ножкой, водя вверх и вниз по быстро образовавшемуся там бугорку. И я поражалась его стойкости, другой бы уже давно завалил меня в пастель там, где это могло быть только возможно и даже там где и нет. Но я понимала, что и я этого тоже хотела, чтобы он накинулся на меня, как зверь на свою жертву, с необыкновенной силой сжимая мою горячую плоть, целуя меня все так же грубо, так, чтобы даже движения его языка были похожи на грубые и быстрые фрикции.

Я знала, время еще не пришло, нужно было придерживаться своего плана, который я так творчески смастерила в своей голове. Теперь Максим уже не казался мне отвратительным, я не испытывала к нему ненависть, а скорее жалость. Он казался мне таким странным. Когда все были заняты разговорами, чтобы скоротать время до открытия бассейна, он занимался тем, что рисовал какие – то химические формулы на снегу. Когда я спросила: – Что это? Он начал мне основательно что – то объяснять. Это был какой – то закон, но ничего из того, что он сказал мне, я не поняла. Хотя было так интересно смотреть, с каким старанием он пытался донести это до моего ума.

Мой план постепенно осуществлялся, но действовать надо было быстрее, ведь до олимпиады оставалась всего неделя. Я решила пригласить его к себе домой, ведь там я могла делать все, что хотела, и меня бы никто не осудил, поскольку никто кроме Максима этого зрелища просто не увидел бы. Уговорить его было не трудно.

– Максим, слушай, ты же химию хорошо знаешь.

– Ну, можно сказать, что да.

– А я вот в ней ничего не понимаю, а завтра у нас контрольная.

– Если хочешь, я могу позаниматься с тобой после уроков.

– Было бы здорово.

– Договорились.

– А может, лучше ты придешь сегодня ко мне домой?

– Я не знаю.

– Просто там лучше будет. Ты же знаешь, мне долго нужно объяснять, тем более химию.

– Хорошо, я приду.

Я ждала его, как будто предвкушая, что случиться что – то такое, о чем я мечтала и столько раз представляла себе. Да, я этого хотела, хотела именно с ним, но было еще рано.

Он пришел ровно в семь, в очередной раз поразив меня своей пунктуальностью. Я предстала перед ним в одном халатике, как будто потеряла счет времени или забыла про его визит вовсе. Я, конечно же, не забыла, просто это был лишь повод переодеться. И осведомив его, я ушла в спальню. Зеркало там стояло под таким углом, что он мог прекрасно меня видеть. Было так, будто я и не знала об этом, не знала, что как раз в это время он наблюдал за мной. Я расстегнула халатик и осталась только в белье. Оно было белым и кружевным, как будто превращало меня вдруг в невинную особу. Я немного постояла перед зеркалом, немного погладила себя, повернулась, так, чтобы он мог видеть другую, не менее привлекательную мою сторону. Я представляла себе выражение его лица тогда, одолевающие его столь сильно любопытство и желание, желание потрогать это восхитительное тело, которое было так близко, так близко, но все же было недосягаемо.

Потом мы, конечно, занимались химией. По нему было заметно, что он взволнован, но каким же все – таки он был стойким. Даже мне, девушке, было трудно тогда совладать со своим желанием. Я уже думала, что не выдержу, ведь я так хотела оказаться в его руках, целовать его мягкие губы, которые до меня не целовал никто. А он был так спокоен, только голос его несколько дрожал. Я не смогла побороть свой интерес и спросила его.

– Скажи, а почему у тебя до сих пор девушки нет?

– Хм.

– Ты наверно думаешь, что отношения будут мешать твоей учебе, ведь учеба для тебя всегда на первом месте.

– Нет. Не в этом дело. Просто, может, я еще не нашел ту девушку, которая бы заслужила моего внимания.

– Даже так. Ты что, всех считаешь ниже себя?

– Нет. Ты не поняла, просто мне никто не нравится.

– У нас же в школе полно красивых девчонок.

– Внешность это одно, мне не нужна подруга, у которой в голове ничего нет.

– Понятно. И что? Неужели тебе никто никогда не нравился?

– Почему же, была одна девушка.

– И?

– Ничего, она была увлечена не мной. Она меня и не замечала. И я подумал, что не зачем мечтать о том, чего у тебя никогда не будет.

– Хм. Мне еще одно интересно. Ты ведь испытываешь.… Ну, тебе же иногда хочется…

В тот момент я почему – то не смогла подобрать нужных слов, ведь мой собеседник не был парнем из соседнего двора, и мне надо было выбирать выражения. Хотя он и так все понял и так смутился, не зная, что сказать, но я хотела услышать от него одно, только правду.

– И как же ты с этим справляешься?

Он с таким трудом преодолел свой стыд и смущение.

– Я грызу карандаши.

– Что? Что?

– Ну да, это мне помогает. Только не смейся, пожалуйста.

– Да нет, я просто…Я и не думала смеяться.

Это было так подетски. В жизни ничего такого не слышала. Мне так было жалко его тогда. Взрослый парень, который еще не знает, что такое секс с женщиной, который изнемогая от желания, грызет карандаши, такое и представить трудно.

И время шло, мы проводили все больше и больше времени вместе. Он постоянно улыбался мне, а я отвечала ему доброй улыбкой. Я перестала ненавидеть его. Я не знала тогда, что именно я испытываю к нему, а даже если и знала, то не хотела верить. Мой план сработал в точности, как я и хотела. Вместо привычных для Максима пятерок, он стал получать четверки. Все учителя были в недоумении, что же происходит с парнем, который все эти годы был круглым отличником. Я знала, что это было, и мне нужно было довести задуманное до конца.

В воскресенье мы как всегда встретились у него дома, и он, как всегда, старался забить мою голову ненужными и неинтересными вещами – квантовая физика, цитология, представители живописи эпохи просвещения… Это казалось бы мне до смерти скучным занятием – слушать чьи – то лекции, если бы моим учителем не был Максим. Он был начитанным и интересным, и можно было с уверенностью сказать, что этот человек добьется в жизни многого, ведь упорства и стремления у него было не занимать.

Одна вещь в его доме привела меня в полный восторг. Когда Максима не было в комнате, я нашла под его письменным столом коробку с карандашами, и все они были погрызанны. Я поняла, что нужно сделать самое главное – дать ему то, чего у него никогда не было, но чего он так страшно желал.

Я хорошо запомнила все, ведь для меня это было так необычно. Мы лежали на его кровати, моя голова на его груди, вокруг тишина, только лишь мне отчетливо были слышны быстрые удары его сердца. И вот уже мой язык вился вокруг его языка. но он быстро оттолкнул меня.

– Лера, я никогда раньше этого не делал… Его большие карие глаза посмотрели прямо в самое сердце моих. Я чувствовала его страх и дрожь по всему телу.

– Не бойся. Просто расслабься и делай тоже самое, что и я.

Он закрыл глаза и я снова стала его целовать. Он делал все так неловко, боясь сделать что – то не так. Я ласкала его руками, расстегивала его рубашку и гладила уже ставшими горячими руками. Он делал тоже самое, но как ни старался, так и не смог победить дрожь и смущение. Мне было все ровно. Я так давно хотела этого именно с ним. Мне было так приятно, приятно дарить себя человеку, который ценит тебя и запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Он делал все очень неплохо. И если бы я не знала заранее, что это все он проделывает первый раз в жизни, я бы ни о чем не догадалась. Он был не похож на других моих парней, он был особенно нежным, заботливым, он был просто прекрасен.

Время пролетело так незаметно, и вот, я уже лежала на его груди, под одеялом, чувствуя его пальцы, на моих русых волосах.

Мы стали неразлучны, сидели за одной партой на уроках, шли вместе домой, проводили вместе вечера. Не только он был моим учителем, вскоре он узнал, что такое дискотека, пиво, сигареты…

В школе у Максима дела стали идти хуже некуда, он стал пропускать занятия, будучи где – то в компании новых друзей. По некоторым предметам он стал получать тройки, перестал и вовсе готовить домашние задания. Конечно же, наша учительница по – английскому передумала посылать его на олимпиаду и пообещала, что вместо него поеду я. Этот день был таким долгожданным, я столько о нем мечтала, придумывала этот глупый план, но вот только в душе не было никакой радости.

Только потом я поняла, что на самом деле я сделала. И мне было все ровно на эту олимпиаду, единственное, о чем я думала тогда это то, что я сделала с Максимом, во что он превратился из – за меня. Почему я ни разу не задумалась о его чувствах, думала только о себе?

Я знала, что еще можно было все исправить. Я хотела просто расстаться с ним, думала, что он немного пострадает, и потом все вернуться на свои места, и он станет таким, как был раньше.

Но убедить его, что так будет лучше, оказалось не так легко, как я надеялась.

– Нет! Откуда ты можешь знать, что для меня будет лучше?

– Но я знаю! Я тебе столько бед принесла!

– Это не ты виновата, я сам во всем виноват!

– Если бы не я, ничего этого бы не было!

– Да, какая уже разница!?

– Давай просто останемся друзьями.

– Неужели ты не понимаешь, что я не могу без тебя! Я ведь тебя так люблю, больше жизни!

– Да нет! Просто тебя никто никогда не любил, вот ты и привязываешься к первой встречной!

– Это не так!!!

Потом он просто развернулся и ушел. Я чувствовала себя просто ничтожеством. Я понимала, что в душе я тоже не хотела с ним расставаться, но ведь так было лучше, убеждала я сама себя каждый раз.

Тот разговор ничего не решил, и Максим постоянно искал встречи со мной, ходил на дискотеку, звонил через каждые десять минут, приходил ко мне домой. Я ничего ему не говорила, нам было не о чем разговаривать, я уже все сказала. Теперь я не знала, как избавиться от него. На дискотеке в субботу я согласилась на предложение потанцевать, думала, что Максим, увидев меня с другим парнем, успокоиться и, наконец, оставит меня в покое. Как же я ошибалась! Он просто налетел на этого парня с кулаками прямо на танцполе. Все вокруг молча стояли и смотрели, никто даже и не собирался их разнимать. Только я старалась что – то сделать, но Максим оттолкнул меня. Он просто потерял контроль над собой, никак не мог остановиться, снова ударяя и ударяя по лицу того парня. Я кричала, кричала, чтобы он прекратил, а он как будто не слышал никого. Вскоре тот парень перестал сопротивляться, и все лицо его было в крови. Я боялась, что случилось самое страшное, он ведь мог убить его.

Я больше не могла на это смотреть, и я побежала, сама не зная куда, просто подальше оттуда. Максим, наконец, оставил бедного парня в покое и принялся догонять меня. Он схватил меня за руку так сильно, что казалось, он еще до сих пор не в ладах с собой.

– Лера, подожди!

Я помню его выражение лица – такое злое, бесчувственное. Произнося эти слова, он почти захлебывался собственной кровью.

– Пусти меня!!!

И я убежала. Из глаз моих капали слезы.

На следующий день он не пришел в школу. От его знакомых я узнала, что он лежал в больнице после той драки. Все было просто ужасно – парень, которого он побил, получил серьезную травму, и вскоре Максима ожидала встреча с ним и с его родителями в суде.

Как же плохо было мне тогда. Неужели теперь ничего нельзя было поменять? Мне не хотелось в это верить, и я изо всех сил надеялась, что смогу еще все изменить. Прошел еще день, два, три, но ничего о Максиме было неизвестно, я знала только, что его выписали, и больше ничего. Я звонила его маме, но и она ничего не знала.

Я помню тот разговор с моими подругами. Я спросила их о Максиме.

– Ничего не понимаю, где же он может быть?

– Да что ты так волнуешься? Ты ж его вроде как ненавидела.

– Да нет же. Я к нему хорошо отношусь. Я просто хочу поговорить с ним. Только бы узнать, где он. Ну почему он так со мной? Почему он не хочет поговорить? Почему…

– Ты знаешь, Лер, мы подумали, что это слишком жестоко с твоей стороны так с ним поступать. Мальчик в тебя понастоящему влюбился, а ты ему только мозги запудрила. Ну, мы ему и рассказали о нашем с тобой споре и о том, что ты это все из – за олимпиады затеяла.

– Что?

У меня просто не было слов, теперь исчезновение Максима стало объяснимо. На душе было так отвратительно. Я представляла, что он почувствовал, узнав правду, как он, должно быть, возненавидел меня. Мне хотелось во что бы то ни стало найти его и попросить прощения за все, сказать всю правду от начала и до конца. Он был так нужен мне, нужен как никто другой.

Я побродила по городу, но не нашла, чего искала. Наступал вечер, становилось холоднее, по телу бегали мурашки. Казалось, внезапно весь город вымер, и я осталась одна, вокруг только серость и холод. Так же как и у меня на душе, все вокруг напоминало мне о неудачах, потерях, забытых и несказанных словах.

Я была слишком легко одета для тогдашней погоды – джинсы и легкая, белая маячка. Я обнимала себя руками, стараясь хоть как – то согреться. Но ветер дул все сильнее и сильнее. Несмотря на это, я не хотела возвращаться домой, я знала, что не успокоюсь, пока не найду Максима и не поговорю с ним. Я в сотый раз набирала его номер, но слышала лишь уже ставший привычным голос в трубке, говорящий, что абонент временно недоступен.

Было уже шесть часов вечера, я знала, что скоро стемнеет, и нужно было возвращаться домой. Я решила на последок зайти к нему, вдруг мне улыбнется удача, и он вернулся домой, но дверь мне открыла его мама.

– Что, Максима так и нет?

– Нет, милая, он заходил недавно, но снова ушел, сказал, что не хочет дома оставаться. А я даже ничего и сделать не смогла.

И я опять потерпела неудачу. Стоя в подъезде, я обняла себя руками, готовясь к тому, что сейчас придется опять выходить на улицу. Сделав два шага, я услышала, что под лестницей кто – то есть.

– Максим! – крикнула я, не зная почему, но без сомнения зная, что это именно он.

Он ничего не ответил, только глубоко вздохнул. Это он! – Это точно он, я знаю, – думала я. Я подбежала туда.

– Максим, пожалуйста, прости меня! Я честно не хотела, чтобы так вышло!

– Но так вышло.

В его голосе было столько отчаяния, что по моим щекам быстро полились слезы.

– Ты ведь даже не верила, что я тебя люблю, думала, что я привязался к первой встречной, но все не так. Ты ничего не поняла.

– О чем ты?!

– Помнишь, я говорил, что была девушка, которая мне нравилась, но она, к сожалению, была увлечена не мной. Неужели ты не поняла, что это была ты!?

– Я?! Не может быть… Это…

– Я с первого взгляда проникнулся к тебе симпатией, еще в первом классе, когда ты сидела за первой партой, стеснялась поднять руку и все время молчала. Помню первое сентября, ты была в голубом платье, а волосы были заплетены в косички с синими бантиками.

По моим щекам все сильнее бежали слезы. Я не могла ничего сказать, ничего, потому что все, что он говорил, было правдой.

– Я все время смотрел на тебя, любовался твоей красотой, а ты… Ты просто не замечала меня, ты все думала об этом Диме. Может, ты просто не хотела меня заметить, такие как я были для тебя пустым местом. Да, если за тобой бегали лучшие парни в школе, какое тебе было дело до законченного ботаника? Поэтому я и был так взволнован тогда, когда ты ко мне подсела, я не ожидал и даже не надеялся на это.

Я продолжала молчать, просто не знала, что сказать. Только лишь внутренний голос повторял тихо – тихо: – Прости меня, прости меня, пожалуйста.

– Потому у других девчонок ничего не получалось, они были не такие, не такие как ты. Я знал, что за этой красивой оболочкой скрывается честная и светлая душа. Никто не нужен был кроме тебя, никто…

– Я знаю, все еще можно исправить. Все будет хорошо.

Я обняла его крепко – крепко, так, что не хотелось отпускать никогда больше. Он был таким холодным, обессиленным. Я поцеловала его в губы, но они были такими же ледянными, казалось, он делает ужасные усилия, чтобы пошевелиться.

– Прости меня. Знаешь, за то время, что мы были вместе, я так к тебе привязалась, я не смогу представить свою жизнь без тебя теперь. Ты мне нужен, ты мне так нужен сейчас! Я… Я люблю тебя!!! Я люблю тебя больше жизни!

– Я тоже тебя люблю, но это уже не имеет значение. Уже поздно.

Голос его становился все тише и тише, и говорил он все медленнее.

– О чем ты? Почему поздно?

– Ничего не вернуть. Слишком поздно!!!

Он оттолкнул меня. Казалось, он собрал последние силы, чтобы сделать это. Я все еще стояла в подъезде, не понимая, о чем он говорил, в голове крутились два слова: – Уже поздно, уже поздно.

Я почувствовала, что что – то было не так. Моя кофта и мои руки были мокрыми. Я быстро вышла на свет, чтобы посмотреть, что это. Это была кровь. Вся моя белая майка была перепачкана кровью. Максим! – крикнула я. Тогда я поняла, что значили его слова. И в правду было слишком поздно. Я побежала обратно, позвала его маму, она позвонила в скорую помощь, но было поздно, слишком поздно. Максим умер от потери крови, последние минуты своей жизни он провел со мной, говоря мне о том, что он меня любит, что он всегда меня любил, всегда.

Я никогда его не забуду, как бы я не старалась, и эти его слова до сих пор звучат у меня в голове и заставляют меня плакать снова и снова. Я могла все исправить, но я не смогла, я не успела. Никогда я не смогу простить себе этого, я повинна в смерти человека, человека, который любил меня больше жизни. Я ненавижу себя! Я просто чудовище!

6. Владимир.

После окончания школы лишь один вопрос раздражал меня: – Куда я пойду учиться? А если я говорила, что не знаю, следовал второй: – А куда я хочу пойти. Но хочу и пойду далеко не синонимы, и эти частые вопросы порой просто приводили меня в ярость. А может, не столько вопросы сколько осознание того, что я не знаю ответа. Скоро должны были начаться вступительные экзамены, а моя мама еще ни разу не удосужилась коснуться этой темы. Я знала, что в моей ситуации выбор был не большой, ведь моими оценками едва ли можно было похвастаться. А такой предмет, как английский язык всегда находил своих, так сказать, поклонников. Я понимала, что единственным моим шансом было платное образование.

Я всегда с неохотой обращалась к маме, в большинстве случаев из острой необходимости. Но тот случай был именно проявлением такой вот необходимости. Обычно наш разговор ограничивался пожеланием доброго утра и приятного сна, а все принятия пищи происходили в полном молчании. Позже я привыкла и вовсе есть одна, потому что это было сродни ужину с мамой.

В один из таких ужинов я кое как набралась смелости и начала разговор. Непривычным было уже то, что мы с мамой вообще сидим за одним столом, и куда более непривычным был начинающийся разговор.

– Мам, я тут спросить хотела, куда мне поступать?

Мама стиснула зубы и положила вилку на стол.

– Ну вот, я ждала этого вопроса. Вот сейчас ты начнешь психовать.

– Почему?

– Дочка, прости меня, я вообще не думала, что ты захочешь учиться.

– А что я, по твоему, должна делать?

– Просто я была немного другого мнения.

Я тоже положила вилку, и глубоко вздохнула, словно готовясь принять сильный удар.

– Тогда говори все с самого начала и до конца, – сказала я.

– Я думала, что ты будешь похожа на меня. Я нигде не училась. Я просто нашла себе состоятельного мужчину. Я думала, ты тоже так поступишь. Я ведь видела, как ты вечера проводишь. Тебе ведь парни были интереснее, чем учеба в школе. Многие к тебе на дорогих машинах приезжали, подарки дарили. Вот я и решила, что ты богатого себе мужа присматриваешь.

Я ничего не отвечала. Эта мамина исповедь повергла меня в изумление. Она ждала от меня какого – то ответа. Но я не могла ничего сказать.

– В любом случае, теперь другого варианта не остается. Сама ты навряд ли поступишь. Конкурс немаленький, там среди учеников с четверками и пятерками выбирать будут, а у тебя в аттестате за каждой четверкой тройка следует.

Мама вздохнула и прикрыла глаза руками.

– Дочка, прости меня, я так уверена была, что так и будет, судила тебя по себе. А теперь ничего не поделаешь, ты ведь даже платно поступить не сможешь.

– Как не смогу? Папа ведь не малые деньги оставлял!

– Да, но только это было ведь 10 лет назад, все ушло – и на квартиру, на еду, и мало ли на что еще, ты вспомни чего твоя и моя одежда стоит.

– Ты ведь знала, что мне нужно будет учиться, неужели нельзя было отложить хоть какие – то деньги?!

– Прости меня, я еще раз прошу прощения, я ведь так уверена была, что…

Я вышла из-за стола и пошла к себе в комнату. Я закрыла дверь на замок, в тот момент, порадовавшись, что я могу избежать теперь расстроенного и так яро просящего прощения маминого взгляда. Я легла на кровать и укуталась в одеяло, словно это могло помочь спастись от чего – то. Я хотела побыстрее заснуть. – Вот завтра я проснусь и поновому посмотрю на это, придумаю что – нибудь, я обязательно что – нибудь придумаю, найду выход, я просто должна его найти, – успокаивала я себя.

Но состояние сна никак не приходило. Я старалась ни о чем не думать, оставив поле деятельности для своих тяжких дум на завтра. Но, как это всегда случается, если ты пытаешься освободить свою голову от всего и мирно заснуть, в нее все – таки забираются самые ненавистные и нежеланные мысли.

Только когда начало светать я одержала победу. Глаза дико болели, а бока устали от неизменности моих поз, я, наконец, заснула.

Бой тяжким думам был назначен на утро, и они тут же начали наступать. Только открыв глаза, я сразу начала думать о вчерашнем разговоре, о плохих новостях, которые выбрали самое подходящее время, чтобы нанести мне сильнейший удар. Я вздохнула, почти безнадежно попытавшись изгнать дурные мысли, мгновенно, как отгоняют назойливых насекомых. Жаль, что эффекта этого хватало ненадолго.