Под обломками

I

Пожалуй, начать стоит с середины осени, когда она впервые появилась в колледже: хрупкая, худенькая девушка с большим потрепанным чемоданом.

Широкая платановая аллея была по-осеннему пуста и тиха. В воздухе стоял ореховый запах прелых листьев и мокрой коры деревьев. Рыжие пятерни листьев медленно летели вниз, задевали складки ярко-красного пальто, падали под ноги. Кованые ворота остались за спиной. Каменное здание в конце аллеи подслеповатыми окнами всматривалось в нового гостя, сливалось с серым небом далеко впереди, а чемодан в руке уже начал давать о себе знать онемением пальцев. Она, словно красная шапочка из сказки, брела по незнакомому месту навстречу неизвестности.

– И что я здесь забыла…

Казалось, все атомы всех ее клеток вздохнули вместе с ней. Она порывистым движением головы отбросила назад мешавшие вьющиеся волосы, остановилась и вгляделась в здание, которое ожидало ее в конце аллеи.

Безликое четырехэтажное строение. Ничего особенного, даже не за что зацепиться взгляду. Если отвернуться, можно тут же забыть, как оно выглядит. И это самое известное в городе учебное заведение?

Однако, нужно признать, местность просто чудесная, словно дорогая оправа у обычного камешка. Лужайки, парк и аллеи выглядывают с пригорка, как только выходишь из автобуса.

Девушка помедлила еще немного, но все же направилась дальше. Вперед она уже не смотрела. Она опустила голову и острыми носами ботинок поочередно поддевала шуршащие рыжие листья.

Сколько прошло? Дней двести? Еще немного, и станет легче, говорят они. Появится надежда. Появится желание вставать по утрам. Если повторить еще тысячу раз, может, удастся в это поверить.

Осень всегда была ее любимым временем года. Приносила умиротворение, манила путешествиями, убаюкивала свежесваренным кофе и вязаными вещами. Но сейчас горечь, которая разливалась от сердца к ногам, рукам, к голове, мешала наслаждаться янтарными красками листвы. Сейчас бы спрятаться от всех, укрыться теплым пледом и спать, спать пока не выветрится из головы этот тяжелый туман, пока не исчезнет полынный вкус к жизни… Нет, так тоже не пойдет, она пробовала. Сон приносит обманную надежду, что наутро все будет по-старому, а по-старому не будет никогда. Все просьбы и проклятия небо оставляет без ответа. Никому не пожалуешься, потому что ничего не изменится. Никому не интересно, что больше играть по таким правилам нет сил. По утрам приходится кое-как собирать себя по осколкам, зачем-то вставать, что-то есть, кому-то отвечать… притворяться живой, короче говоря. Иначе снова начнут участливо заглядывать в лицо, предлагать помощь, а самое ужасное: действительно пытаться помочь.

Кожа перчатки заскрипела о ручку чемодана – так сильно она сжала пальцы.

Как ни противься, приезд туда, где ее никто не знает – лучший из возможных вариантов. Придется поселиться здесь ненадолго, пока… Что «пока», она не знала.

Девушка продолжала свой путь по буро-рыжей дороге из шероховатых листьев. Ветер неуверенно коснулся ее коротких каштановых волос, заглянул в большие синие глаза, под которыми залегли темные круги, и отступил. Шагов до двери оставалось все меньше.

В воздухе пахло дождем.

– Ты со всем этим справишься.

Она помедлила секунду, взялась за ручку, распахнула массивные двери и ступила в широкий холл.

Блестящий квадрат узорчатого паркета скрипнул под ногами. Она внутренне съежилась, взглянула по сторонам. В прохладной тишине стояли скамейки с мягкими сиденьями, цветы в напольных горшках. На стенах висели информационные стенды. Из глубины донесся хлюпающий звук и стук ведра – уборщица заканчивала мытье коридора. Прямо через проход она увидела широкую деревянную лестницу с толстыми перилами. Находящимся на площадке второго этажа студентам и преподавателям было хорошо видно, что происходит внизу в холле. Кое-кто остановился и с любопытством глядел на гостью. Возле турникета ее встретил охранник.

– Добрый день. Вы по какому вопросу?

– Добрый. Ректор назначил мне встречу.

Пока охранник связывался с приемной, она подошла к стендам. Газета колледжа была посвящена победе команды колледжа в городском чемпионате по волейболу. Фотографии студенческих мероприятий расцвечивали другой стенд яркими цветными пятнами. С третьего на нее взирали преподаватели. Мысленно она разделила их на два типа: одни строгие, с колючим проницательным взглядом, другие слегка озорные, с мягкой хитрецой в глазах. Скоро она увидит их воочию. Интересно, совпадет ли первое впечатление с реальностью?

Прозвенел звонок. В боковых коридорах началось оживление: двери аудиторий распахнулись, шумные ручейки студентов выплеснулись в холл, слились в одну большую реку. По лестнице сбегал целый водопад. Не думала, что их так много…

– Вы можете оставить вещи здесь, мой напарник вас проводит, – прервал ее мысли охранник.

Она протиснулась через турникет и стала подниматься по лестнице вдоль стены, против течения. Да, совсем не такой должна была быть эта осень…

– К Вам пришли, профессор, – секретарь заглянула в приоткрытую дверь.

– Да-да, зовите. Пригласите, пожалуйста, моего заместителя.

Крупный седовласый мужчина в стального цвета костюме поправил и без того хорошо сидевшие очки, привстал из-за стола. Он подождал, пока за секретарем закроется дверь. С беспокойством оглядел гостью с ног до головы, попытался улыбнуться:

– Рад, что ты все-таки приехала.

Он уже сделал шаг вперед, навстречу, но натолкнулся на пустой взгляд и замер. Соединил руки в замок, чтобы сдержать порыв и не протянуть их к ней.

Девушка устало опустилась в кресло, сняла перчатки и осмотрелась.

Кабинет был хорош. Текстиль, мебель, книги в позолоченных переплетах. На длинный стол орехового дерева сквозь французские окна падают скупые лучи солнца. По меньшей мере два шкафа отведены под награды и дипломы, а на стене за рабочим местом висят с десяток фотографий. Видимо, предназначены производить должное впечатление.

– Так вот, на что ты нас променял, – сказала она, подводя итог.

– Прошу тебя, дорогая… Ты прямо со станции? Устала, наверное. Как себя чувствуешь?

– Почему всем обязательно нужно знать, как я себя чувствую? – с раздражением ответила девушка. – Я приехала, потому что думала: здесь никто не станет задавать этот вопрос.

Ректор снова поправил очки.

– Прости. Я признателен, что ты согласилась. Ты меня чрезвычайно выручила.

– Не возлагай на меня больших надежд. Не уверена, что задержусь здесь надолго. Побуду, пока не решу, что делать дальше.

– Ты можешь оставаться столько, сколько потребуется, – оживился собеседник.

– К тому же не понимаю, какая от меня польза.

– Как я уже говорил, в середине года трудно найти хороших преподавателей. А ты – квалифицированный специалист с опытом как научно-исследовательской, так и практической работы. Ты для нас ценный сотрудник. Комната в общежитии уже подготовлена. Можешь приступать к работе, когда будешь готова. Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся без промедления.

Он сделал паузу, потер ладони друг о друга:

– Если… если захочешь продолжить исследование, только скажи.

Грубый ответ, к которому он внутренне приготовился, так и не прозвучал.

– Ты помнишь мое условие?

– Не пойму, зачем нужна тайна. В том, что ты будешь у нас работать, нет ничего предосудительного. Наоборот, я считаю, что твой приезд сюда – хорошая возможность лучше узнать друг друга.

Жесткие ноты в голосе прозвучали неожиданно для такой хрупкой девушки:

– Мне кажется, ты опоздал с задушевными беседами лет на десять-пятнадцать.

Профессор оперся о край стола, снял очки и потер переносицу. Девушка вдруг заметила, что с их последней встречи на его лбу появились новые морщины.

Он шумно вздохнул, соединил по привычке руки за спиной и стал неспешно ходить по кабинету.

– Тарин, послушай. Я знаю, что виноват перед тобой. Знаю, что не смогу исправить прошлое. Пусть тебе никогда не доведется повторить мою судьбу и выбирать между семьей и карьерой. Но спроси ты меня, как бы я поступил, если бы мне дали еще один шанс, я бы не колебался с ответом. Я хочу быть честен с тобой. Я сделал то, что должен был. На обломках прошлого я создал новое, успешное учебное заведение, я дал работу более сотни людей, я дал образование тысячам ребят, мой стипендиальный фонд помог многим толковым студентам из малоимущих и неблагополучных семей выбиться в люди. Колледж сейчас – одно из лучших учебных заведений края. Я горжусь этим, я горжусь тем, что мое имя и мое мнение имеют вес в научном мире…

– Надеюсь, твое имя и твой вес согревают тебя холодными вечерами.

Она встретилась глазами с отцом.

– Я ценю то, что ты уладил вопросы с полицией и прессой. Но ты слишком поздно решил побеспокоиться обо мне. Похоже, твой настоящий ребенок – этот колледж, а не я.

Кровь прилила к щекам ректора, но возразить он не успел.

– Вы хотели меня видеть?

В кабинет вошла светловолосая женщина лет пятидесяти.

– Да, Алиса, проходите. Мой заместитель по учебно-методической работе. Она – ваш непосредственный руководитель. поможет Вам освоиться, ознакомит с нашими порядками и ответит на все вопросы. Вы успеете заметить, что наш коллектив очень дружный, среди преподавателей нет церемоний. Обстановка почти семейная. Мы обращаемся друг к другу по имени. Так вот, Алиса, я обещал, что найду вам толкового преподавателя. Знакомьтесь и как можно быстрее введите эту девушку в курс дела. Она поступает в Ваше распоряжение.

Тарин представилась и мысленно поздравила себя с тем, что в юности решила взять фамилию матери.

– Очень приятно, – женщина кивнула головой. – Пойдемте со мной.

Как только они вышли в коридор, раздался очередной звонок. Тарин лавировала между спешащими на занятия студентами, чтобы успеть за Алисой. Через каждые несколько секунд женщина останавливалась: отправляла обучающихся сдавать одежду в гардероб, разворачивала в обратную сторону хитрецов с напитками и едой в руках, поторапливала медленно бредущих по коридору. Одни ребята утыкались взглядом в фигуру заместителя ректора, здоровались и вытягивались в струнку. Другие спешили скрыться подальше, с линии огня.

Тарин попыталась исподволь рассмотреть новую начальницу. Она видела ее фотографию на стенде внизу, и та почти не отличалась от оригинала. Строгий синий костюм сидел на ней безукоризненно, глаза из-под очков смотрели цепко и твердо, тонкие губы были сжаты в линию. Серебряные нити седины в высокой прическе придавали еще большую завершенность ее облику. Если бы Тарин и не знала, то хватило бы мимолетного взгляда чтобы понять: перед ней преподаватель старой закалки. Вот только интересно, какой дисциплины? Математики, физики? Или даже химии? Нет, наверное, все-таки математики.

Они спустились с четвертого этажа на третий, свернули направо и оказались в небольшой комнате, судя по всему, преподавательской. Стеллаж с журналами, полки с папками, компьютерные столы, тумба с чайником и разномастными кружками.

– Итак, меня Вы можете называть Алиса. Я заместитель ректора по учебно-методической работе. Для начала Вы спуститесь на первый этаж в 120 кабинет и оформите все документы. Затем пройдете в общежитие, оно находится во внутреннем дворе, направо от выхода. Кастелянша покажет комнату и выдаст белье. После вернитесь сюда, в соседнем кабинете находится методист. Она выдаст Вам нагрузку под роспись и ознакомит с вашим расписанием. Расписание звонков вы видите на этой стене, можете сфотографировать. В холле первого этажа, у поста охраны, висит дубликат. Обязательно зайдите в библиотеку, которая находится на первом этаже, в левом крыле. Зарегистрируйтесь и возьмите литературу. Мы выделим Вам в наставники одного из наших опытных преподавателей. Кстати, вот одна из них.

Все предыдущие фразы были сказаны бесстрастным чеканным тоном, но вот последняя явно выбилась из строя. Тарин различила оттенок некоторого злорадства. Похоже, Алиса сама понимала, что льстит вошедшему преподавателю.

Тарин невольно пожалела своего будущего наставника. Она обернулась и увидела, что в преподавательскую комнату вошла высокая зеленоглазая девушка с огненно-красными, почти медными локонами, которые буквально ослепили ее на долю секунды. Темно-зеленое платье только подчеркивало жгучий эффект. Девушка выглядела, как новая кукла в блестящей коробке. Когда Тарин опомнилась, Алиса уже давала поручения:

– Проведите нового преподавателя по зданию, покажите отдел кадров, столовую, библиотеку. Разберитесь вместе с КТП и рабочей программой. Даю Вам на все три дня. В пятницу в расписании я хочу видеть Вашу фамилию, – последняя фраза была обращена уже к Тарин. – В субботу встретимся на педсовете. Всего хорошего и не опаздывайте.

Твердым шагом женщина стала удаляться от них по коридору, как ледокол взрезая толпу студентов.

– Меня зовут Регина, – улыбнулась преподавательница. – Не обращайте внимания, она всегда такая.

– Хорошо. Тарин, – девушка все еще смотрела вслед уходящей даме. – Можно на «ты». Какой предмет она преподает?

– Физику.

– Ну, почти угадала… А что за зверь этот КТП, если не секрет?

– КТП – это календарно-тематическое планирование. Я тебе дам посмотреть пару вариантов. Каждый преподаватель готовит его для своего предмета сам. Не волнуйся, это не сложно, если набить руку, – ободряюще улыбнулась Регина, когда увидела выражение глаз девушки. – Ты, я так понимаю, раньше не работала в образовании?

– Даже не знаю, что ответить. Я работала в крупном университете, но в науке. Осталась там после того, как закончила обучение. Правда, кажется, что это было очень давно…

– Как говорит наш математик первокурсникам: забудь все, что ты учила до этого. Университет и колледж – абсолютно разные стихии. Где именно ты работала?

Тарин отвела глаза.

– Я? На севере. С чего начнем?

– У меня сейчас пара. Я покажу тебе, как найти общежитие, а после встретимся в преподавательской, хорошо? – и Регина торопливо застучала каблуками по направлению к лестнице. – За мной!

По сравнению с университетом, который она так неожиданно покинула меньше года назад, колледж оказался совсем небольшим. Главное здание в форме сплющенной буквы П, к которому от ворот вела платановая аллея, предназначалось для аудиторных занятий. За ним начинался зеленый газон с плавными изгибами дорожек, скамейками и круглой центральной площадкой. Сейчас, в середине осени, аккуратно подстриженные кусты и низкорослые деревья, наверное, причиняли много хлопот здешнему садовнику: все вокруг было в ярко-желтой падающей листве. На этом фоне выделялись китайские клены с их рубиновыми листьями.

Новая знакомая, Регина, без умолку нахваливала ректора, рассказывала, сколько трудов он приложил, чтобы получить разрешение на строительство, облагородить местность вокруг, затем открыть востребованные специальности, набрать студентов, затем преподавателей. И книгу-то он написал, и докторскую защитил, и на телевидении выступал. Молодец какой.

Тарин так разозлилась, что даже на несколько минут выпрямилась, вздернула подбородок и стала похожа на себя прежнюю.

Девушка присела на скамейку под рукотворной аркой из вьющихся растений, которые уже начинали редеть, и огляделась. Продолжая крылья основного здания, по бокам парковой зоны расположились два общежития, строго напротив друг друга. Дальше виднелось здание спортзала и медпункт, а судя по доносившимся возгласам, в конце дорожки ее ждал стадион. Вечнозеленые живые изгороди делили пространство на небольшие уютные площадки. Студенты расположились на скамейках, беззаботно болтали, слушали музыку и смеялись. Она еще немного подышала воздухом, таким холодным и чистым, словного его достали из небесного колодца, и отправилась дальше.

В общежитии Тарин встретила маленькая щуплая старушка, суетная и разговорчивая. Плечи ей укутывал вязаный жакет, пальцы морщинистых рук были унизаны массивными кольцами. Из-под старомодной соломенной шляпки с цветком на полях выбивались пепельные пряди.

– Меня можешь звать запросто: Марта. Ты на меня не обижайся, что так громко говорю. Я на одно ухо глуховата, вот теперь и мучаюсь. Ходила-ходила по этим врачам, да все без толку. Прочищали что-то там, капли выписали – только время зря потратила. Мне отлучиться-то лишний раз нельзя. За этими уборщицами глаз да глаз нужен, уж я-то знаю. Значит, ключ я тебе даю, а еще один, запасной, остается на проходной. У преподавателей свое расписание, не то, что у студентов, но все равно: по ночам мне тут бродить не надо.

Она искренне старалась казаться строгой, но лишь усиливала впечатление тетушки, украдкой приберегающей для племянников конфеты и мелочь на мороженое.

– Теперь, милая моя, пойдем наверх, я тебе покажу комнату, – все так же громко обратилась к ней старушка. – Все по-простому: кровать, шкаф, стол да стул. Зеркало, пара полок для книг. Ванная комната одна на два помещения. Значит так: продукты хранить запрещено, нечего разводить тут грязь и всякую живность. Внизу есть общая кухня, там холодильники, а столовая в главном корпусе, кормят вкусно и сытно. Повариха моя хорошая знакомая, так что знаю: все свежее, ешь, не сомневайся. Ты вон какая худенькая, аж кожа просвечивает. Но это мы быстро поправим. Воздух тут свежий, не зря колледж за городом построили-то. Даже озеро недалеко есть, только успевай от него студентов отгонять – вечно туда удрать пытаются. Ты не думай, у меня строго: после десяти вечера двери запираю, впускаю только дежурных преподавателей. А то за ними не угонишься, безобразники. Так вот, столовая здесь хорошая. У меня в последнее время желудок что-то болит, как поем жареного, но это должно поджелудочная чудит. Да, внизу в цоколе прачечная, лавка с нитками, булавками и прочей ерундой. Что ценное надо сохранить – есть шкафчики железные. Если что понадобится, ты не стесняйся, милая моя, подходи сама – ноги у меня уже не те, чтобы по лестницам скакать.

Так, поминутно жалуясь на какую-нибудь хворь, старушка проворно поднялась на третий этаж.

Комната была чистая и светлая; на широком подоконнике у окна можно было запросто разместить не только вазу с цветами, но и небольшую подушку и стопку книг для вечернего уединения.

– Для преподавателей отдельный этаж, чтобы студенты не мешали. Семейных поселяют в домики, есть тут у нас несколько поодаль. Смотри: женихов водить нельзя, общежитие женское, все строго. Подружкам можно, пусть заглядывают, в общем зале у нас кресла, журналы, шахматы. Настольный теннис есть.

– Спасибо. Не беспокойтесь, ко мне никто не придет.

– Как же так, такая милая девочка, – Марта покачала головой. – Ну да какие твои годы, обзаведешься еще женихами. Тут, правда, и мужчин-то почти нет. Я их всех как облупленных знаю, смотреть не на что: один как изюм сушеный, только что не разваливается, другой словно палку проглотил, ходит не здоровается даже, а третий вообще не знаю, как до своих лет дожил – ходячее недоразумение какое-то, вечно с ним что-то приключается. Физкультурник есть еще, желающие к нему на секции разные там записываются, так среди этих желающих столько женского полу поназаписывалось, что я тебе советую в ту сторону даже не глядеть.

– Ну и замечательно, – уголками губ улыбнулась Тарин и поставила на пол чемодан. – Спасибо Вам еще раз.

– Да не за что, милая моя. Устраивайся.

Едва старушка прикрыла за собой дверь, девушка распахнула настежь окно и глубоко вздохнула. Обрадованный ветер запутался в ее волосах, прошелся по шторам и клубочком свернулся на кровати. Тучи хмуро взирали на это безобразие.

Тарин огляделась. Что ж, эта комната станет ее домом на ближайшие несколько месяцев. Потом придется решать, что делать дальше.

Раньше неопределенность раздражала Тарин, у нее всегда был четкий план, которому она следовала неукоснительно. Когда оказалось, что жизнь не втиснуть в рамки даже самой сложной формулы, девушке захотелось подольше продлить это состояние. Плыть по течению, а лучше и вовсе прибиться к какому-нибудь островку в надежде на передышку. Она подошла к зеркалу. Отвела взгляд. Сняла пальто и закрыла свое отражение. Она вжикнула молнией, открыла чемодан. В потайном отделении лежала небольшая стопка тетрадей с опаленными листками. Тарин нерешительно дотронулась до них, слегка погладила и оставила на месте. Не сейчас. Ей было нужно еще немного времени.

II

Послеполуденное солнце безрезультатно пыталось заявить о себе. Свою летнюю силу оно уже потеряло. В преподавательской комнате зажгли верхний свет.

– Значит, занятия начинаются с восьми утра, по полтора часа…

– Да, заканчиваются около шести вечера. Шесть дней в неделю. Вечером проходят дополнительные занятия, работают секции, и идут воспитательные мероприятия. Расписание взяла?

Тарин кивнула. Шла очередная пара, и комната для преподавателей пустовала. На столах кое-где лежали стопки учебников, в углу светился монитор компьютера. Девушки разместились за одним из столов около полок с методической литературой. Тарин уже прониклась симпатией к своей наставнице. Улыбчивая, слегка рассеянная, Регина производила впечатление открытого и прямодушного человека.

– Хорошо. Кабинет биологии мы с тобой посмотрели, документы на прием подписали. Думаю, пропуск тебе выдадут завтра. Он нужен только при выходе за территорию, у нас с этим строго. Студентов выпускают только с разрешения руководства, а преподавателей, если это не их выходной, то по очень веским причинам. Теперь смотри. Это, – Регина взяла с полки толстую синюю папку, – закон об образовании. Его должен знать каждый преподаватель. Это – законы, изданные министерством образования, а это постановления местных властей. Прочитай внимательно, что непонятно будет – спрашивай. Идем дальше. Вот копия лицензии и аккредитации нашего колледжа. Это просто для ознакомления. Здесь у нас, – девушка достала еще несколько папок – копии устава и действующих положений. Оригиналы, сама понимаешь, у секретаря.

– Что, все эти папки? Нет, я, конечно, проходила право очень давно, но помню, что перечень обязательных для организации положений небольшой: три, от силы пять штук. Откуда столько?

– Ну как: правила внутреннего трудового распорядка, положение о коммерческой тайне, положение о персональных данных, политика о персональных данных, – Регина перелистывала документы и читала вскользь заголовки, – кодекс профессиональной этики, должностная инструкция, положение о приеме обучающихся, положение о переводе в другое учебное заведение, положение об отчислении, положение о зачетной книжке, положение о кураторстве, положение о воспитательной работе, положение об отчислении, положение о посещении занятий, положение о библиотеке, положение о пользовании интернет-ресурсами, положение об архиве, положение об общежитии, положение об аттестации работников колледжа, положение…

– Стоп, подожди. Хватит пока. Я уже поняла, что ночь у меня будет познавательная, – Тарин потерла ладонью лоб. – Но скажи мне: разве требования, указанные в этих положениях, не установлены законодательно?

– Установлены, – нехотя отозвалась ее собеседница.

– Тогда зачем утверждать и так существующие нормы?

– Даже не знаю, что тебе ответить. Понимаешь, министерство образования очень часто что-либо «рекомендует». А если оно «рекомендует», как правило, это считается обязательным. Ну, любят они разводить всю эту бюрократию. На каждый чих документ требуют. Вот так наша папка положений и увеличилась втрое. Только это еще не предел.

– Так, хорошо. Полезное в этих положениях что-либо есть? Или я зря потрачу на них полдня? – Тарин с недоверием оглядела толстые папки.

– Почему, есть. Методист даже выделил некоторые особо важные для нашего колледжа моменты.

– Может быть, есть какая-нибудь структурированная выжимка? Таблица, например, чтобы было наглядно и ясно? Я ведь помню юридический язык: одно предложение на полстраницы. Пока дочитаешь до конца, забудешь, с чего начала. А потом оказывается, что все факты простым сжатым перечнем умещаются на одном листе.

– Только не говори этого при нашем ректоре, – прыснула Регина. – Он у старших курсов право ведет. Чего нет, того нет, – покачала она головой.

– Ладно, давай двигаться дальше. Что ты для меня еще приготовила?

– Тут кое-что интереснее, – девушка снова потянулась за папками. – Образовательные стандарты на каждую нашу специальность. Здесь установлены сроки обучения, области применения знаний выпускниками по этим специальностям, перечислены преподаваемые дисциплины с количеством отведенных на них часов, указаны требования. Можешь не читать все полностью, но ты должна иметь о них представление. Далее: учебные планы. Это, грубо говоря, таблицы, где дается перечень дисциплин с количеством отведенных на них часов лекции, практических занятий, экзаменов по каждому периоду обучения. На них опирается наш диспетчер, когда составляет расписание. Там обращай внимание только на свои предметы. Теперь перейдем к рабочей программе.

– А это с чем едят?

– Это вроде руководства к действию: в какой последовательности изучать темы, какое количество часов на них отвести, – Регина открыла очередную папку. – Еще тут вписаны требования к оснащению кабинета, используемая литература и наглядные материалы. Преподаватели разрабатывают рабочую программу сами, под руководством методиста. Твой предшественник уже разработал рабочую программу по биологии, но методист был ею недоволен. Поэтому рекомендую внимательно все изучить и по возможности откорректировать. Запомни: это как библия. Носи ее на каждое занятие. Если Алиса зайдет с проверкой на занятие она обязательно посмотрит, совпадает ли текущая тема с рабочей программой и КТП.

Через пару часов работы Тарин взмолилась:

– Подожди немного. Давай отдохнем, а то у меня уже голова начинает болеть. Я могу взять остальное в качестве задания на дом?

– Хорошо. Отложим пока. Но имей в виду, что завтра, когда мы встретимся, я тебя немного проэкзаменую. Раз Алиса назначила меня твоим наставником, я не хочу потом перед ней краснеть.

– Договорились.

– Тогда в эту стопку я сразу добавляю копии внутренних приказов колледжа. Не смотри на меня так. Когда проветришься, приходи в столовую, перекусим. У меня скоро пара, но после мы снова встретимся. Объясню тебе правила заполнения журналов. Обычно мы ведем черновой вариант журнала и переписываем в чистовик, когда уже точно уверены, что изменений не предвидится. За исправления на педсовете каждого отчитывают как ребенка, поэтому отнесись серьезно. Ну и потом еще нужно КТП тебе помочь сделать, и рассказать про КОСы…

– Можешь не продолжать. Я уже поняла, что всем кто тут работает надо памятники при жизни ставить, – Тарин со вздохом встала из-за стола и направилась к выходу.

Под открытым небом ей стало легче. Нечего жаловаться, она получила то, что хотела: возможность не вспоминать. Откуда-то справа потянуло горьковатым дымом сжигаемых листьев. Тарин оглядела двор, заметила отблески солнца на полукруглой стеклянной крыше. Это могла быть только оранжерея, одно из любимых мест девушки в родном университете. Оранжерея стояла чуть вдалеке, за левым крылом главного корпуса, но по своим размерам была настолько солидной, что виднелась даже со стороны главной аллеи. Наверное, Тарин была настолько погружена в себя, что не заметила ее ранее.

Петли на стеклянной двери слегка скрипнули, когда Тарин взялась за кованую ручку. Внутри было даже лучше, чем она ожидала. Заботливая рука постаралась придать саду слегка запущенный, диковатый вид, приближенный к условиям обитания растущих здесь папоротников, лиан, плюща и бог знает еще чего. Огромные листья монстеры свешивались над головой, фикусы и драцены были ростом с человека. Потолок находился где-то очень высоко, металлические ребра перекрытий были выкрашены в темно-зеленый цвет и служили опорой для цветущих растений. В центре она увидела маленький искусственный пруд, над которым в подвесных корзинках нашли приют маранты с красными прожилками на листьях.

Тарин прислушалась: по стеклам тоскливо забарабанил, запросился внутрь дождик. Вовремя она сюда заглянула.

– Черт!

Тарин вздрогнула. Только сейчас она поняла, что находилась здесь не одна. Дальний конец оранжереи был задуман как небольшой огород: листовые овощи, ярко-красный перец, баклажаны и другие пищевые растения радовали глаз. Возле апельсинового дерева спиной к девушке стоял высокий худощавый мужчина. Неудивительно, что она его не заметила: черная одежда и черные волосы делали его неразличимым в тени деревьев.

Тарин подошла ближе и увидела, что он держится за запястье. На ребре ладони воспалился глубокий порез. Опытным взглядом она отметила, что ножевое ранение было получено около недели назад. Как всегда, сработал ее профессиональный инстинкт – помочь тому, кто в этом нуждается. Она наскоро зачерпнула в стоявшую на краю пруда лейку немного воды.

– Промойте рану, иначе будет реакция. Щавелевая кислота разъест кожу.

Незнакомец повернулся и смерил ее холодным взглядом. Темные, почти черные, глаза ярким пятном выделялись на бледном лице. Он оказался выше ее почти на голову и высокомерно смотрел сверху вниз, поджав узкие губы.

– Немного рано собирать ревень, не находите? —Тарин дружелюбно улыбнулась и кивнула на брошенный темно-красный стебель.

– Если Вы не заметили, это лекарственный сорт. Его заготавливают именно осенью.

Незнакомец нехотя подставил руку под воду.

– Что Вы здесь делаете?

– Прячусь от дождя, – Тарин указала на крышу. – Здесь очень уютно. Простите, но это все-таки пищевой вид. Rheum rhabarbarum, если не ошибаюсь. Видите ли, я биолог…

– Видите ли, а я химик. Даже если допустить, что перед нами Rheum rhabarbarum, его корень мне вполне подойдет.

– Что ж, прошу прощения, что помешала.

Возникла неловкая пауза. Ее собеседник стал оглядываться в поисках какой-нибудь ветоши.

– Держите, – Тарин достала свой платок. – Отдадите как-нибудь потом.

После секундного колебания он все же протянул руку, быстро перетянул ладонь. Скривился:

– Значит, вы – новый преподаватель биологии? Отлично. Целый месяц я замещаю этот предмет в дополнение к своему.

– Теперь Вашим мучениям пришел конец. Правда, я ни разу в жизни не преподавала, так что мучения начнутся у студентов, – призналась Тарин.

– Оригинально, – усмехнулся он. – Ректор обещал найти опытного педагога, а вместо этого пригласил… вас. Какой тогда смысл был увольнять того безобидного старичка?

– Подождите, насколько мне известно, мой предшественник ушел сам…

– У Вас неверные сведения, – оборвал он девушку. – Можно поинтересоваться, что же Вас привело в эти края? Чем колледж средней руки рядом с небольшим городком заинтересовал молодого специалиста, рвущегося покорять жизненные вершины?

– Я похожа на карьеристку?

Мужчина неопределенно передернул плечами.

– Не хотелось бы Вас разочаровывать, но я никуда не рвусь. Вы считаете колледж непримечательным? – сменила она тему. – Я слышала, родители здесь платят немалые деньги за обучение детей. Открытые специальности весьма востребованы.

– Не буду спорить.

– Если не секрет, тогда зачем вы здесь?

– Чтобы передавать знания следующим поколениям, конечно же.

На его лице не отразилось никакой эмоции, но Тарин была уверена, что буклетная фраза была произнесена с большой долей иронии.

В возникшей тишине был слышен лишь шум дождя.

– Когда приступаете?

– Через два дня. Заместитель ректора убедительно просила поторопиться.

– Вряд ли здесь уместно слово «просила», – он вновь усмехнулся. – Алису я знаю не первый день. Вы правильно делаете. Самое главное – ей не перечить. Лабораторию уже видели? На мой взгляд, вполне сносна, но не более того.

Он поднял бровь, поскольку заметил, что девушка побледнела. Ее большие глаза стали казаться еще больше.

– Нет, пока не видела… Если Вы замещали биологию, может быть, поделитесь конспектами занятий? Мне поможет, если я буду знать, на чем Вы остановились, – перевела она разговор в другое русло.

– Не думаю, что идея хорошая. Если Вы еще не слышали, каждый преподаватель разрабатывает их сам. От календарного плана я не отклонялся, а это все, что Вам необходимо знать.

Отлично. Значит, все здесь – одна дружная семья? Тарин вспомнила слова отца. Сузила глаза.

– Что ж, спасибо за информацию. Не подскажете, кому я обязана такой любезностью?

– На Вашем месте я бы не иронизировал. Вы еще убедитесь: в таком тесном коллективе, замкнутом на самом себе, не стоит никому доверять. Дружба здесь тем более неуместна. Незачем и начинать.

– Не беспокойтесь. Я больше никому не доверяю. Дождь стихает. Спасибо за компанию.

– Меня зовут Виктор. Можете взять зонт у входа. Он всегда здесь на случай дождя.

Она не обернулась.

Что-то очень знакомое было в этом Викторе, в том, как он стоял, в его казенных фразах, в его обезличенном тоне. Тарин не расклеилась. Она не нанималась всем нравиться. Хотела на правах новенькой наладить общение с коллегой – не получилось. Ничего, переживет. Сырой уличный воздух пробудил в ней желание выпить чашку ароматного чая. Она давно не следила за тем, что ела и ела ли вообще, но сейчас ей захотелось согреться и перекусить.

Столовая произвела на Тарин необычайное впечатление. Она ожидала увидеть скучный казенный интерьер, а вместо этого словно попала в деревенский трактир. Здесь было тепло, а главное, очень уютно. На беленых стенах выделялись темные деревянные полки со стоящими на них глиняными расписными тарелками и пузатыми стеклянными банками с фасолью и горохом. С потолочных балок свисали ароматные связки сушеных перцев, лука и чеснока, одну из стен украшало панно из спилов дерева. На подоконниках были расставлены глиняные кувшины и мягкие тряпичные куклы в национальных костюмах. Грубые, но основательно сколоченные из дерева столы вмещали по четыре человека. В обычных кружках стояли цветы: ярко-рыжие бархатцы и белые хризантемы.

– Тарин, иди к нам!

Оказывается, Регина уже была здесь. Рядом с ней сидели две женщины.

Тарин взяла поднос и повернула в их сторону.

– Ты, конечно, не знаешь, но преподаватели едят по эту сторону от деревянных колонн, а студенты по другую. Есть такое негласное правило, – улыбнулась девушка, пока Тарин присаживалась. – Как тебе столовая?

– Необыкновенно! Уютно и по-домашнему. Не думала, что такое возможно в общественном месте. Вся мебель из дерева, а вязаные салфетки на столах такие милые.

– Наша заведующая старается. Она и готовит замечательно, и столовую держит в чистоте и порядке.

Тарин почувствовала на себе внимательный взгляд. Она подняла голову и встретилась с серыми глазами пожилой дамы напротив. Та застыла с вилкой в руке, затем опомнилась, выдавила из себя улыбку.

– Мы еще не знакомы. Лидия, – протянула она руку. – Я мучаю своих студентов литературой, а также не теряю надежды, что когда-нибудь они начнут отличать синонимы от антонимов.

Новая знакомая поразила Тарин своим певучим и мягким голосом, словно обволакивающим собеседника. За свою короткую, но полную новых знакомств жизнь Тарин встречала только одного человека с таким же текущим как река голосом. Благородно белые волосы Лидии мягким ореолом окружали круглое лицо с тонким носом и симметричными чертами лица. Держалась она прямо, приборы составила с подноса в четком соответствии с правилами этикета. Именно воспитанность, а не нарочитую заносчивость выдавали все ее движения. Казалось, она с достоинством сможет носить как платье девятнадцатого века, так и комбинезон рабочего.

– Очень приятно. Тарин.

– А я – Элла, – обаятельная полная девушка явно не могла дождаться своей очереди. – Мы будем часто встречаться. Я педагог-организатор, вся воспитательная работа на мне! Студенческий совет, конечно, тоже подключается, но в первую очередь мы ждем поддержки от преподавателей! Скоро намечается очередной конкурс талантов, а еще в разгаре подготовка ко Дню национальной культуры.., – затараторила она.

– Так, тише, тише, – осадила девушку Регина. – Тарин-то тут причем?

– Как это при чем? А кураторство? Ты думаешь, что наша любимая начальница не даст новенькой группу? Обязательно даст! В этом году некоторые преподаватели от кураторства отказались, у историка и математика теперь по две группы. В общем, – повернулась она к Тарин, – обязательно приходите ко мне. Здание студсовета найти несложно: возле стадиона, там на первом этаже кофейня и актовый зал.

После такого напора Тарин не могла отказать.

– Осваиваетесь? – спросила Лидия. – Не волнуйтесь, у нас очень хороший коллектив, дружный. Если у вас будут вопросы, обязательно обращайтесь.

– Ребята вообще замечательные! – продолжила Элла. – Неугомонные конечно, как все подростки. Считают, что если оторвались от семейного очага, стали взрослыми. И давай доказывать всем свою состоятельность. Вот поэтому и нужна сплоченная команда педагогов и воспитателей. Наши мероприятия помогают им раскрыть свои таланты, отвлечь от бесцельного времяпрепровождения. Ты обязательно должна участвовать в жизни колледжа!

– Постараюсь. Если честно, пока голова кругом, – призналась Тарин. – Пытаюсь уложить в голове по полочкам новую информацию. Похоже, нужно утрамбовывать плотнее, чтобы места точно хватило. Сегодня днем так задумалась, что налетела на вон того старичка, который сидит у окна. Так совестно теперь.

– Главный бухгалтер? Разве вы не встречались, когда оформляли документы на прием?

– Нет, в кабинете сидела какая-то девушка.

– Понятно, это его дочь. Насчитывает нам всем зарплату, – Элла отодвинула кружку и понизила голос. – Конечно, удобно, когда родственники работают бок о бок.

– Разве здесь это запрещено?

– Ну как сказать, работы в городке рядом и так нет…

– Не надо сплетничать, – оборвала Регина. – Это не наше дело, главное, чтобы зарплату выдавали без проволочек.

На ее лицо вдруг набежала тень: она высмотрела кого-то в толпе студентов:

– Идите-ка сюда, молодой человек.

К столу нехотя подошел парень лет шестнадцати, который, очевидно, знал за собой какое-то прегрешение.

– Здрасссь, – произнес он неопределенно.

– Что с химией? Ты исправил двойку?

Вместо ответа он опустил глаза.

– Почему?

– Меня не вызывали.

– Значит так. Я поговорю с преподавателем, чтобы он завтра тебя опросил. Ты мне это прекращай. Сегодня после занятий сразу к себе. И чтобы никаких посиделок!

Молодой человек понуро побрел со своим подносом на другую половину столовой.

– Вот тебе хороший пример, – обратилась Регина к девушке. – Мой шумоголовый сын. У него завал по химии, а он абсолютно спокоен.

– Твой сын? Серьезно?

– Да. Средний. Старший учится на последнем курсе.

– Не может быть! Я прошу прощения, но сколько тебе лет?

– А, – отмахнулась Регина. – Как говорится, не впечатляйся. Классическая история: в молодости выскочила замуж, думая, что по великой любви. Когда очнулась, оказалась одна с тремя детьми на руках. Мечтала работать переводчиком в посольстве, объездить весь мир… Вместо этого работаю в колледже, поскольку и дети под присмотром, и скидка на обучение предоставляется.

– Подожди, так у тебя трое детей?

Регина кивнула:

– Младшая сейчас с бабушкой. Увидимся только на каникулах. Если моего оболтуса не оставят из-за химии на пересдачу.

– Кстати о химии, – Элла кивнула в сторону двери. – Смотри, кто здесь.

В столовую вошел недавний знакомый Тарин.

– Да-да, я уже достаю.

Регина отложила вилку в сторону, потянулась за кошельком и со вздохом протянула Элле монету.

– Вот что поднимает мне настроение каждый день! – победно улыбнулась девушка и спрятала добычу в карман брюк.

На недоуменный взгляд Тарин ответила Лидия:

– Они поспорили. Если так будет продолжаться, Элла через пару лет сможет угостить нас всех в дорогом ресторане.

– Я все-таки настроена оптимистично. Еще отыграюсь, – возразила Регина.

– На что поспорили?

Элла наклонилась ближе:

– На цвет одежды. Понимаешь, он постоянно ходит в черном. Я сначала думала, что это один и тот же костюм, но нет – фасоны разные! Всегда в черном, представляешь, только рубашка белая. Наверное, чтобы ночью заметно было, – хихикнула девушка. – Регина говорит, что наступит день, когда наш химик «предстанет перед нами в новом свете». Можешь присоединяться к пари. Лидия ты что-то сегодня ничего не съела, и сидишь тише воды. Бледная какая-то. Все в порядке? Ладно, мне пора, репетиция скоро начнется. Не забудь, приходи к нам в студсовет. Всем пока!

Тарин не заметила, когда это они успели перейти на «ты».

– Не суди нас строго, – обратилась к девушке Лидия. – Мы тут живем однообразно, развлечений мало, поневоле начнешь их себе придумывать, иначе взвоешь от тоски. На самом деле этот спор – просто безобидная шутка. Элла очень добрая, но немного бесшабашная, потому что целыми днями общается со студентами. Те ее просто обожают.

– Да, а вот кого студенты терпеть не могут, так это нашу королеву точных наук. В колледже два преподавателя математики: один просто душка, а другая – сущий кошмар любого студента.. Чтобы получить обыкновенную тройку ребята не спят ночами. Никак она не хочет понять, что есть дети, которые не обладают склонностью к математике.

Лидия отставила нетронутую тарелку.

– В тебе говорит обида. Наша Регина – куратор группы, сплошь состоящей из творческих личностей, и потому ей достается за низкие показатели среза знаний. Память у Киры потрясающая: в ее голове не только все формулы, но и все огрехи студентов. Очередь на дополнительные занятия к ней расписана на полгода вперед. Если бы в свое время у моего сына был такой преподаватель…

Лидия невольно запнулась.

– Да, но это не дает ей право смотреть на всех сверху вниз. Разговаривает таким тоном, будто ты первоклашка. Мне иногда кажется, что если Кира кого-нибудь не отчитала, то день для нее прожит зря. И смотрит на тебя таким тяжелым взглядом, что мурашки начинают бегать.

Тарин пожала плечами:

– Может быть, надо найти к ней подход.

– Тогда вот тебе мой рецепт: увидишь ее – не связывайся. Что-то в ней есть такое… жуткое. Ох, у меня же пара! Я побежала. Через полтора часа мы продолжим с тобой вникать в прелести работы с учебной документацией. Нас впереди ждут зачетки, ведомости, бегунки…

– Можешь не продолжать, я уже настроилась на романтический лад, – сказала тоном смертника Тарин.

Столовая потихоньку пустела. Показался Виктор с полным подносом, прошел мимо, скупо кивнул ей. Лидия невольно округлила глаза:

– Вы знакомы?

– Немного. Если считать пару фраз в оранжерее знакомством.

– Да, оранжерея у нас прекрасная. Вы как биолог, должны оценить. Виктор много времени там пропадает и даже посещает всевозможные выставки. Он, как и вы, дебютировал в колледже в этом году, но уже успел посетить несколько конференций. Чем, правда, создал трудности, как для студентов, так и для составителей расписания: сначала химию ставят очень кучно, а потом идет длительный перерыв. Ребята успевают многое забыть, как вдруг он возвращается и начинает их гонять. Думаю, была бы воля нашего завуча, Алисы, такого безобразия она бы не потерпела. Но ректор непреклонен в этом вопросе, всегда его защищает. Наш ректор замечательный руководитель, он много сделал для колледжа. Можно сказать, вложил сюда душу. Он заботится о преподавателях, как о членах семьи. Так что Вам действительно повезло здесь работать, Тарин.

Тарин задержала большую чашку с чаем у лица.

– Да, наверное.

– Кстати, а где вы до этого работали? – Лидия остановила на ней внимательный взгляд.

– О, это долгая история, а мне нужно успеть посетить библиотеку. Спасибо Вам за компанию.

– Конечно, я понимаю. Расскажете как-нибудь потом.

Да, в такой «семье» трудно будет спрятаться. Столько информации о незнакомых людях, сколько на нее вывалили за последние полчаса, она давно не получала. Химик прав: очень тесный коллектив.

После столовой от библиотеки колледжа Тарин была готова ожидать каких угодно сюрпризов. Однако, кроме того, что она занимала почти все левое крыло здания на первом этаже, сказать было нечего. Тишина и особенный знакомый запах старых книг, сопутствующий всем библиотекам, окутали девушку на пороге. Она огляделась и поняла, что читальный зал как таковой отсутствовал. Вместо него совсем по-домашнему то тут то там были расставлены глубокие кресла с журнальными столиками и лампами. Тканевые абажуры кофейных и кирпичных оттенков давали возможность свету неназойливо падать на читателей, а отделение таких островков друг от друга стеллажами создавало иллюзию уединенности. Обычные для такого места портреты великих должны были сурово взирать со стен на посетителей, но они отсутствовали. Звук шагов Тарин приглушали ковровые дорожки.

– Что Вы хотели, молодая особа?

Ее размышления прервал библиотекарь. С первого взгляда Герман (а его звали Герман, если верить табличке на тумбе) произвел на Тарин отталкивающее впечатление: всклокоченные соломенного цвета волосы дополняла клетчатая рубашка, растянутая вязаная кофта и мешковатые штаны. Добавить слишком высокий голос, даже с визгливыми нотками, как у пожилой леди, и косивший правый глаз – совершенно неописуемое зрелище.

– Здравствуйте. Я новый преподаватель, хотела бы записаться в библиотеку.

– Так-так, за-ме-ча-тель-но. Какая литература Вас интересует?

– Учебники по биологии за первый и второй курс. Если у Вас есть что-нибудь по теории преподавания и психологии, я бы тоже взяла, освежить память.

– Так. Для начала хочу сообщить, что записать я Вас могу только после того, как Вы мне предъявите пропуск, либо мне даст такое распоряжение заместитель ректора. У вас есть пропуск? Нет? Затем, более пяти книг в одни руки я не выдаю. Вас таких много: набирать-то набираете, а обратно попробуй верни. Через месяц увольняетесь, и требуй с Вас обратно.

Голос библиотекаря становился все громче и тоньше.

– Наконец, настоящему преподавателю память освежать ни к чему, все это Вы должны были проходить в университете и учить так, чтобы от зубов отскакивало. Что за преподаватели пошли, ничего они не умеют!

Тарин опешила от такого обращения так, что впервые за долгое время не нашла, что сказать. Выручил ее скрипучий, прокуренный женский голос, который донесся из-за дальнего стеллажа:

– Не валяйте дурака, Герман. Когда это вам книги не отдавали? Тут про один день забудешь – вы три шкуры сдерете. Оставьте девочку в покое.

– Извините, но правила есть правила, – повернулся в ту сторону библиотекарь. – Если будет тут каждый требовать полбиблиотеки ему выдать…

– Успокойтесь уже и зарегистрируйте ее. Знаете же, что пропуск вовремя никогда не делают. Можете считать, я за нее поручилась.

Он наклонил голову и взглянул ни Тарин поверх старомодных очков:

– Что ж, так и запишем. Вот вам формуляр, заполняйте. Без исправлений, пожалуйста.

Он бросил на кафедру формуляр.

– Запоминайте: через месяц вы либо возвращаете книги, либо продлеваете.

– Я могу сама поискать нужные мне учебники или вы мне подскажете? – нашлась, наконец, девушка.

– Нет уж, сидите. Сам все принесу. Еще нарушите мне порядок, потом полдня все восстанавливай.

Библиотекарь засеменил к полкам под отчетливое «Ха!» со стороны невидимой собеседницы.

С таким видом, словно он делает величайшее одолжение в своей жизни, Герман выдал девушке книги и раз пять упомянул, что она должна вернуть их в целости и сохранности. От его голоса у Тарин начало стучать в висках. Она покинула библиотеку в недоумении, чем могла вызвать такое отношение со стороны столь забавного персонажа.

В прямом смысле этого слова нагрузившись знаниями, Тарин вернулась в преподавательскую, где провела вместе с Региной остаток дня.

III

Следующие двое суток девушка практически не выходила из своей комнаты. Можно сказать, задуманное удалось: Тарин почти не спала. Она изучала новую документацию и готовила конспекты лекций, поэтому времени на привычную ненависть и жалость к себе совсем не осталось. Единственное развлечение, которое она себе позволила, была своеобразная игра в угадайку: пока Тарин хрустела в столовой свежим круассаном, она пыталась отгадать, кто из незнакомых ей преподавателей на каком предмете специализируется. Результаты были примерно пятьдесят на пятьдесят: преподавателей физкультуры узнать было легко хотя бы по костюмам, а вот историк и психолог ввели ее в заблуждение. Вечером они встречались с Региной и обсуждали непонятные моменты. Новая знакомая порекомендовала девушке посетить несколько лекций у преподавателей колледжа, и Тарин прислушалась к ее совету. На третий день своего пребывания в колледже она устроила себе экскурсию.

Пара у Алисы напомнила ей собственные школьные годы: весь класс боялся преподавателя математики, один взгляд которого мог прожечь в тебе дыру размером с арбуз. Алиса точно так же вела физику. Но теперь Тарин смотрела на процесс обучения с другой стороны, со стороны кулис, и понимала, что Алиса была мастером. Подача материала и опрос были на высоте. Все рассчитано четко, по минутам, ни малейшего отвлечения от темы. Студенты сидели так тихо, что, казалось, за партами размещены манекены. Идеальное поведение. Идеальное занятие.

Лидия пустила ее на занятие не слишком охотно, и сначала поминутно отвлекалась на Тарин, но к середине занятия уже забыла о ее существовании. На литературе ребята вели себя более вольно, даже позволяли вступать в споры с преподавателем, когда высказывали свою точку зрения. Пожилая дама это всячески поощряла.

– Студенты должны научиться думать, – сказала она Тарин после пары. – Где найти информацию – давно перестало быть проблемой в современном мире. А вот иметь свое суждение, уметь выбрать для себя чью-то сторону и обосновать этот выбор – действительно, проблема. Чем дольше я преподаю, тем больше замечаю, что молодежь сейчас совсем разучилась выражать свои мысли. Отрывочный, усеченный характер информации порождает отрывочное, усеченное мышление, и такую же речь. На занятиях я часто устраиваю литературные диспуты, чтобы студенты умели высказывать свое мнение. Старайтесь всегда слушать своих студентов, чтобы они в ответ слышали Вас, – наставляла Лидия своим певучим голосом.

Занятие у Регины прошло тоже необычно. Сказалась специфика предмета. Аудирование, чтение текста по ролям, перевод. Студенты разыгрывали сценки на английском языке, много смеялись, дурачились, но в пределах допустимого. Присутствовать было очень интересно.

– Ничего особенного, мы ведь ведем общеобразовательные предметы, на младших курсах. Посети лучше «профильников», которые ведут у выпускников, ты просто будешь в восторге. Будущие юристы учатся писать протоколы, снимать отпечатки пальцев, проводить опросы свидетелей. Студенты специальности «Туризм» разрабатывают туристические маршруты, учатся бронировать билеты через специальные программы, тренируются общаться с проблемными клиентами.

– Думаю, на сегодня достаточно.

Тарин убрала блокнот с пометками в сумку, почти незаметную в складках ее длинного платья.

– Знаешь, сегодня я поняла, что это очень трудно – преподавать. Раньше я как-то не задумывалась. Владеть вниманием большой аудитории, поддерживать интерес к предмету, завоевывать уважение к себе на каждой паре изо дня в день, попутно заполнять целую гору бумаг…

– Но ведь это того стоит, верно? – улыбнулась Регина. – Именно поэтому мы здесь.

Девушка в ответ лишь молча посмотрела в окно, где уже начинали багроветь облака.

На полпути к преподавательской комнате ее остановил ректор:

– Здравствуйте, Тарин! Как Ваши успехи? Вас все устраивает?

– Здравствуйте. Спасибо, профессор, все в порядке.

– Если Вы захотите поговорить, я всегда найду для Вас время.

– Спасибо, не нужно. Мне выделили очень грамотного куратора.

– Да, я слышал. Я говорю не только о работе.

– Еще раз спасибо, профессор, но кроме работы у нас нет других тем для беседы. Извините, мне надо идти.

Алиса шла следом и видела, как опустил руки профессор, как смотрел на удаляющуюся фигуру с тревогой и беспомощностью в глазах. Она приблизилась к ректору и еле слышно сказала:

– Так вот кого она мне напоминает. Хитрец: решил поместить ее поближе к себе. Только зачем делать тайну, не пойму.

– Это не мое решение, – вздохнул мужчина. – Хитрю лишь в том, что хочу ей помочь. Всю жизнь я использовал одно лекарство от всех напастей: работу. Другого рецепта я не знаю.

– Если хочешь, я тоже могу ей помочь, – его собеседница слегка прищурила глаза. – В понедельник у нее первая лекция.

– Знаю. Я пришел бы, но она будет против. Не обижай ее, Алиса. Она очень хрупкая, хоть и кажется сильной.

Алиса покачала головой.

– Кажется, ты плохо знаешь свою дочь. Все как раз наоборот.

Сумерки сгустились неожиданно для Тарин, и цвет неба за окном не отличался сейчас от цвета кофе в ее чашке. Девушка сидела на мягком ковре, окруженная книгами и пометками, и в который раз повторяла свои действия на завтрашних лекциях.

– Так и знала, что не спишь.

Дверь точно подожгли: в полутьме вспыхнул отблеск лампы на волосах Регины. Пижама глубокого синего цвета лишь оттеняла ее пряди.

– Ложись спать. Невыспавшийся преподаватель хуже неподготовленного.

– Тебе смешно, – вздохнула Тарин. – Ты не думай, я выступала перед большими аудиториями. Когда мы защищали наш проект, я была как раз той, кто волновался меньше всего.

Она вернулась к бумагам.

– Хочу, чтобы все было идеально.

– Кто это «мы»?

– Да так, – смутилась девушка. – Почему ты ходишь по общежитию? Уже поздно. От Марты достанется.

– Глупости.

Регина села рядом, рядом по-турецки.

– Новичкам Марта еще может рассказывать свои сказки. У преподавателей все демократично. Мы, если нужно, и в библиотеке, и в спортзале можем задержаться, и в аудитории тоже. Конечно, нужно предварительно договориться с охраной и знать, где ключи. Когда мне еще работать, как не ночью? Днем пары, вечером своих оболтусов воспитываю и тетради проверяю. Ночью самое интересное начинается. Я, как ты сама теперь понимаешь, не так много и зарабатываю. Приходится заниматься переводами: рассказы, техническая документация, статьи. Все же хоть какие-то деньги.

– Подожди, ты говорила, что твоя дочь у бабушки? Родители тебе не помогают?

– Да, у свекрови. Мои родители были против брака, поэтому после развода к ним обращаться бесполезно. Свекровь, в отличие от собственных родителей, мне как мать. Только сердце у меня не на месте. Бросила дочь на бабушку…

– Знаешь, меня тоже воспитывала бабушка. Отец нас бросил, а мама тяжело болела, и из детства я помню лишь, что она все время была в постели, обложена подушками и лекарствами. Как видишь, это не помешало мне вырасти нормальным человеком.

– Слушай, а что ты наденешь на завтра, ты уже подумала? – оживилась Регина после молчания.

Тарин оглянулась на шкаф.

– Какая разница? Обычное платье.

– Нет, ну как какая разница? Ты извини, конечно, что я так прямо, но все эти брюки и платья в пол.… По-моему это не твой стиль. Ты молодая симпатичная девушка, ты можешь себе позволить что-нибудь современное. Смотри, мы так на тебя спорить начнем, наденешь ли ты что-нибудь выше «макси».

Тарин улыбнулась уголками губ:

– Даю наводку: если у вас возникнет когда-либо такой спор, можешь ставить на то, что не надену.

– Ну, мы еще посмотрим!

– Кстати, ты сказала, можно задержаться и в библиотеке. Не представляю, у кого в здравом уме возникнет такая мысль. Я люблю подолгу находиться среди книг, но при таком библиотекаре вряд ли смогу. Он налетел на меня как фурия!

– Брось, не обращай внимания. Наш Герман только на словах такой строгий. Он, конечно, тот еще ворчун и зануда, но умница редкостная. Несколько удачных статей в журналы написал. Сердце у него золотое, а характер подкачал. С другой стороны, что еще ожидать: он живет как рак-отшельник.

– То есть, он со всеми так общается? Какое облегчение. Я думала, он невзлюбил именно меня.

– Что ты. Относись к нему как к местной достопримечательности, и сама не заметишь, как все наладится. Между прочим, один балл симпатии у тебя уже есть: ты очень понравилась Лидии, она у меня про тебя расспрашивала. Только я сама ничего не знаю…

– Так, красавицы, а вы чего это не спите? Иду я, значит, мимо, смотрю свет горит. Чем занимаетесь?

Теперь настал черед пепельных прядей блеснуть под светом лампы.

– Что Марта, опять проиграли вашему коллеге по мужскому общежитию, и теперь Вас мучает бессонница? – подмигнула ей Регина.

– Дак у этого шулера в каждом рукаве по королю, отыграешься тут. Вы вот что, если чаевничаете, заходите ко мне, у меня имбирное печенье есть, посплетничаем.

– Спасибо, но мне нужно работать, – улыбнулась Тарин.

– Работать… от этой работы женихи сами собой не заведутся, милая моя. Сидишь тут каждую ночь допоздна: я вижу как свет из-под двери выбивается-то. А у меня здоровье уже не то, мне переживать вредно. Давай-ка на боковую.

– Видишь, что я говорила, а ты не верила, – прошептала Регина, когда дверь за Мартой закрылась. – Они с комендантом мужского общежития частенько в карты играют, то он к ней, то она к нему в гости ходит. Если нужно, сиди себе в библиотеке сколько угодно, с Германом только договорись, что все закроешь, а то он паникер тот еще… Ух ты, сколько времени! Мне же еще доклад переводить! Я побежала. Удачи тебе завтра! – и она растворилась во тьме коридора.

IV

Следующий день пролетел быстро. Тарин пришла в аудиторию задолго до начала занятия, проверила, что ноутбук подключен к экрану и презентация отображается как надо. Приготовила заметки с планом лекции. Прошла между рядов, постаралась почувствовать пространство аудитории. Постепенно парты стали заполняться, студенты заняли свои места. Когда Тарин увидела Алису в дверях, то даже обрадовалась. Заместитель ректора – железная леди – гарантия того, что студенты будут вести себя прилично. Тут же она устыдилась своей реакции: не годится выезжать за чужой счет. Сегодня Тарин – главный дирижер. Следом появилась Лидия, ободряюще улыбнулась, присоединилась к Алисе.

Тарин еще вчера проверила, что укладывается в хронометраж. Она вздернула подбородок и вышла к кафедре.

Все этапы Тарин соблюла, тему постаралась подать интересно, добавила много наглядных примеров и в целом была довольна собой, что подтвердила и Лидия, которая что-то записывала по ходу занятия. Алиса от комментариев воздержалась, а лицо ее было абсолютно бесстрастно. Тарин пребывала в полном смятении.

Лидия заверила девушку, что все прошло хорошо, и порекомендовала быть не такой скованной. Нужно было продолжать в том же духе. Следующая группа уже заходила в аудиторию. Девушке предстояло выступить на бис, только теперь в аудитории кроме нее других преподавателей не было.

Когда она освободилась, ее уже ждала Регина. Девушки пошли праздновать в кофейню, воздух которой был наполнен ванилью, сахарной пудрой и корицей. Лидия, с сумкой полной самостоятельных работ для проверки, сидела за одним из столиков и разговаривала по телефону. Светлые пряди выбились из высокой прически, левая ладонь не находила себе места. Лидия барабанила пальцами по столу и хмурила брови, отчего ее лицо покрылось мелкой сеткой морщин и казалось старше. Очки лежали рядом. Как только она увидела девушек, то быстро закончила разговор и рассеянно улыбнулась.

Регина подошла первой.

– Добрый вечер. Что, ваш сын звонил?

– С чего ты взяла?

– Такое лицо я вижу в зеркале всякий раз, когда мой набедокурит.

Девушки присели напротив.

– Что ты, мой мальчик очень славный. Он никогда меня не огорчает.

– Вы же говорили, что в юности он был сорвиголовой?

Лидия затрясла головой, взяла в руки очки, повертела их вправо-влево.

– Конечно, как и все мальчишки. Нет, он давно образумился, получил образование, нашел приличную работу. Мелкие неприятности. Все наладится. Давайте лучше праздновать.

Славящееся своими штруделями местечко пришлось Тарин по душе. С непривычки голос у девушки слегка осип, и дамы наперебой стали рекомендовать ей народные средства. Позже к ним подсела Элла, которая снова агитировала Тарин поучаствовать в подготовке студенческого мероприятия, да так рьяно, что девушке стоило огромных усилий тактично избежать этой участи. Под предлогом того, что ей еще многое нужно подготовить к завтрашним занятиям, новоиспеченная преподавательница покинула кофейню и направилась в сторону общежития. На полпути она решила свернуть и проверить утверждение Регины. В период учебы, а затем и работы в медицинском университете Тарин привыкла, что библиотека для нее – второй дом. Поэтому ей было вдвойне обидно, когда оказалось, что здесь ее встретил такой малоприятный человек.

Воздух на улице был еще не так холоден, но уже по-зимнему щипал лицо. Тарин спрятала щеки в теплый вязаный шарф и ловко огибала неглубокие прозрачные лужи на дорожках, в которых плавали желтые глаза фонарей и черные стволы деревьев.

Холл главного здания встретил ее тишиной. Охранник мирно читал книгу и едва обратил внимания на вошедшую девушку. Библиотека была не заперта и на первый взгляд пуста. Тарин подошла ближе и увидела Германа. Тот внимательно изучал журнал, еще пахнущий типографской краской.

– Добрый вечер. Я могу взять книги для ознакомления в читальном зале?

Библиотекарь засопел, надул щеки.

– Нет, что это вы на ночь глядя здесь забыли? —Имейте ввиду, библиотека закрывается в восемь часов. Посетителей не должно быть уже без десяти восемь, поскольку мне нужно принять книги, заполнить формуляры, проветрить помещение и так далее. Поэтому у Вас осталось сорок две минуты, и не более того. На Вашем месте я бы шел в общежитие, все равно ничего не успеете. Как говорится, перед смертью не надышишься. Только электричество мне зря потратите.

– Я сама решу, что я успею. Мне дали понять, что преподаватели могут задерживаться в библиотеке при необходимости.

– Да что Вы говорите, дали ей понять! По-вашему, я ночевать тут должен? Здесь не проходной двор и не паперть, мы не отрыты для каждого встречного!

Слова могли бы задеть девушку, но сказаны они были так забавно, почти фальцетом, что она не обратила внимания на их смысл, а просто прошла к креслу, которое понравилось ей больше всего, положила на столик свою папку с пометками и плюхнулась рядом. От такой наглости Герман стал беззвучно открывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Пока он придумывал достойный ответ, Тарин успела уютно расположиться в самом дальнем кресле. Она не пожалела о своем выборе. Слева окно в пол, через него виднелись раскидистые деревья вдоль дорожек и стена оранжереи. Если смотреть вдоль стен, то вход в библиотеку хорошо виден, притом что сама она оказывалась скрытой от посетителей за стеллажом с литературой о древней Греции и Египте, а значит шансы, что ее побеспокоят, ничтожны.

– Между прочим, Вам не стоит садиться сюда, молодая особа! Это место другого преподавателя! Он может прийти в любой момент!

– Правда? Прошу прощения, но я не увидела здесь такой надписи, – недоумевала Тарин. – Думаю, этот преподаватель, как настоящий джентльмен, не будет против моего нахождения здесь. Любезный Герман, не могли бы Вы принести мне книги по иммунологии и микробиологии? Дело в том, что у меня не больше сорока минут…

– Да, сорок минут, и заметьте, ни минутой больше! Я надеюсь, вас в Вашей альма-матер научили следить за временем! Возмутительно! Молодежь нынче совсем не умеет себя вести!

Так, бурча себе под нос, библиотекарь отправился к нужным полкам.

Тарин проводила его торжествующим взглядом и неожиданно заметила, что за ней наблюдает смуглая женщина лет сорока. Кроткостриженные черные волосы спадали на ее высокий лоб, взгляд колючих глаз был скорее одобрительный, однако губы она сжала в тонкую полоску.

– На самом деле он каждый день торчит здесь до десяти вечера. Можете сидеть хоть до ряби в глазах. Если задержитесь – сдадите потом ключ охраннику и отправитесь восвояси.

Она узнала грубый скрипучий голос. Его обладательница была здесь в прошлый визит Тарин в библиотеку.

– Спасибо. Очень важная для меня информация. Завтра я веду пары у второго курса.

– Не стоит перетруждаться. Эти остолопы все равно не отличат дрозофилу от це-це, а восклицательный знак от факториала. У них в головах одни танцы да гулянки. Умудряются прогуливать даже притом, что здесь закрытая территория. После приезжают родители этих лоботрясов. Пытаются доказать, что их любимое дитятко сущий ангел и отчислять его просто не за что.

– Надеюсь, не все так плохо, как вы говорите.

– Еще хуже, – отрезала собеседница. – Будь моя воля, я бы отчислила половину. Больше уделяли бы времени тем, кто действительно пришел учиться.

В это время Герман подошел и демонстративно с громким стуком (но так, чтобы обложки не повредились) опустил книги на столик.

– Изучайте. Но на Вашем месте я бы оставил эту затею: ничего Вы не успеете. Отправляйтесь лучше в свое общежитие, нечего здесь мне ковры топтать. Утро вечера мудренее.

– Я подумаю об этом.

Тарин повернулась, но обнаружила, что незнакомка уже ушла.

Герман пару раз прошел мимо, делая вид, что смахивает с полок пыль, но она была так занята, что даже не поднимала головы. Больше он ее не беспокоил, и девушка достаточно продуктивно провела время до десяти часов вечера.

***

– Значит, точно она?

– Никаких сомнений.

– Тогда помоги мне. Если ты поможешь, я, наконец, выпутаюсь.

– Конечно, дорогой. Обязательно. Береги себя.

Она положила трубку. Встала, подошла к окну. По аллее прошла пара дежурных преподавателей.

Все было не зря. Приезд в колледж, фальшивые улыбки для коллег, сюсюканье с глупыми студентами.

Ян, как всегда, оказался прав. Нужно было только подождать. Она приехала.

Начинается.

***

В субботу Тарин провела четыре занятия: лекцию и три практики. Голова гудела. Она собрала всю решимость по перегруженным углам сознания и направилась на педагогический совет. Шумных сборищ она никогда не любила, отчасти поэтому и подалась в науку, где лучший твой друг – электронный микроскоп и журнал наблюдений. В предназначенной для потоковых лекций аудитории уже стали собираться ее нынешние коллеги. Большинство из них использовали несколько минут до начала собрания, чтобы проверить работы студентов, которые принесли с собой. Тарин постаралась незаметно занять место подальше от кафедры.

– Как дела? – Регина вбежала в аудиторию буквально за пару минут до начала педсовета. – Представляешь, я опять забыла про время: принимала зачет у студента, он на этой неделе к нам переводится, сдает разницу.

– Ничего, еще не начали, – Тарин подвинулась на деревянной скамье. – Я тоже сегодня интересно провела утро: встретила в столовой одного милого толстячка, знаешь, он чем-то на отца семейства из Мишек Гамми похож. Я так поняла, он что-то вроде завхоза или отвечает за охрану труда.

– Артур, точно. Он и его жена работают в колледже с незапамятных времен. Она повар в столовой.

– Значит, это она готовит тот воздушный омлет и сочный киш с курицей? Надо передать ей через него спасибо. Так вот, он накинулся на меня с укором, что я давно работаю, а до сих пор не приходила к нему на обучение. Свое окно между парами, на которое я возлагала большие надежды, я потратила на инструктаж по охране труда. Он даже лекцию по оказанию первой помощи мне провел с демонстрацией на манекене! Хорошо еще, что у меня действующий медосмотр с предыдущего места работы есть. Пришлось идти с ним в медкабинет, чтобы там ему все подтвердили.

– Прости, у меня из головы вылетело, что тебя надо было с ним познакомить. Хорошо, что все утряслось.

– Да, но я не успела проверить самостоятельную работу у двух групп! Оценки надо выставлять в понедельник, значит вечером опять работать! – Тарин обхватила голову руками.

– Я тебе говорила: мы, преподаватели, работаем по ночам. Кстати, ты же не знаешь, что мы помимо охраны труда должны проходить раз в три года повышение квалификации, чтобы не отставать так сказать от нововведений. За свой счет, разумеется. Если у тебя нет свежей «корочки», готовься: просто у методиста еще руки до тебя не дошли. А как только пройдешь, окажется, что министерство выпустило новые рекомендации по обучению педагогов, и нужно пройти еще что-нибудь. В общем, бесконечный творческий процесс получается.

– Что-то я начинаю жалеть, что согласилась здесь работать. Если бы я заранее знала…

– Подожди, посмотрим, что ты после сегодняшнего педсовета скажешь, – подмигнула ей Регина.

– Слушай, а кто вот эта преподавательница?

Тарин глазами указала на вчерашнюю знакомую из библиотеки, которая поднималась между рядами амфитеатра.

– Кира, наш математик. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Кошмар всех студентов и головная боль преподавателей.

– Да? Мне она понравилась. Сразу понятно, что она за словом в карман не полезет, но зато и за спиной никогда не будет ничего говорить. Если что-то будет не по вкусу – сразу все в глаза выскажет.

– Ты прямо в точку попала. Только не всем это нравится.

– Не знаю. Я как никогда стала ценить в людях честность.

Регина вопросительно посмотрела на соседку, но вынуждена была промолчать. В аудиторию вошел ректор, и все разговоры стихли.

Собрание затянулось. Алиса распекала преподавателей за несвоевременное заполнение журналов, затем раздала ответственным новый отчет из министерства. Элла рассказала о конфликте между двумя студентами на перемене, и кураторы вынуждены были отчитаться о произошедшем. Досталось кураторам и за прогулы и плохие оценки подопечных. Регина была в числе получивших замечание, но вела себя так, как будто ее фамилию не произносили вовсе. Тарин подумала, как бы вела себя на месте коллеги. Она, со своим вечным синдромом отличницы, сгорела бы со стыда. Для Тарин все нужно было делать идеально или не делать вовсе.

Затем обсуждали предстоящие мероприятия и утвердили график дежурств. С некоторой неприязнью Тарин увидела, что ее поставили в пару с Виктором на следующей неделе. Накануне она присутствовала на его лекции, куда он пустил девушку явно нехотя. Занятие было насыщенно формулами, демонстрациями химических реакций, но если у Регины все выходило легко и непринужденно, то у Виктора получалось сухо, академически. Не было у него никакого желания донести информацию до студентов. Тарин ощутила, как воздух в аудитории уплотнился, а время немилосердно растянулось. Она заподозрила, что Виктор даже больше чем обучающиеся был рад, когда отведенные полтора часа истекли.

Заметил ли, как она испугалась, когда на занятии оказалось, что студентам предстоит практическая работа с горелкой? Тарин уткнулась носом в блокнот, всем своим видом давая понять, что делает заметки. Старалась не смотреть на то, как обучающиеся поджигают шайбы для спиртовки. Выйти посередине занятия было бы бестактно. Она прижала кисти рук к столешнице, чтобы не было заметно дрожи и отсчитывала в уме: раз-два-три. Вдох. Раз-два-три. Выдох. Так и продержалась до звонка.

Девушка повернула голову и увидела, как Виктор переговаривался с завучем. Судя по сжатым губам Алисы, она была недовольна услышанным. После собрания она попросила Тарин задержаться.

– Сложилась ситуация, при которой один наш преподаватель должен ненадолго уехать. Так как он вел ваш предмет, пока вы еще не приступили к работе, будет справедливо, если вы проведете дополнительные занятия по биологии вместо химии. Разумеется, впоследствии вам будут предоставлены несколько методических дней перед окончанием семестра.

Благодаря Регине Тарин уже знала, что методический день это своего рода выходной среди недели. С небольшим отличием: пары, конечно, в этот день не ставят, но проверку работ, заполнение журналов или другой отчетности при этом никто не отменяет. Этакий рабочий день «на дому». Девушка прекрасно поняла, что этот разговор носит скорее уведомительный характер, но все-таки не выдержала:

– Я могу не успеть качественно подготовиться к такому количеству занятий.

– Ерунда. Сколько у вас завтра пар? Три? Вот вам почти целый свободный день. Советую провести его максимально продуктивно. Да, и зайдите потом к ректору, он хотел вас видеть.

Тарин шла по коридору. Конечно, это то, чего она и хотела: уставать настолько, чтобы начинать засыпать на подходе к кровати. Не думать. Не вспоминать. Не воссоздавать в воображении снова и снова жутких картин. Только концентрироваться на плане лекции или практического занятия было намного труднее, если в голове стоял шум, а глаза закрывались сами собой. Тарин была готова к тому, что на новичка перекладывают гору обязанностей. Вот только размер горы в колледже ее неприятно впечатлил. В первый раз она столкнулась с изнанкой системы образования.

– Но зато в последний, – сказала она себе, пока поднималась по ступенькам. – Больше в преподавание – ни ногой.

Ректор сидел не за письменным столом, как в прошлую их встречу, а на кожаном диване возле одного из окон.

– Добрый вечер, профессор.

– Добрый. Проходи. Хочешь чаю? Я позвоню секретарю.

– Спасибо, не нужно ее утруждать.

– Присядь, пожалуйста. Как твои дела? Я слышал, ты провела достойное первое занятие. Хотел тебя поздравить.

– Вы мне льстите, профессор. Впрочем, о моем первом занятии нужно спросить у вашего заместителя. Ей виднее.

– Не стоит быть такой колючей. Я ведь переживаю за тебя. Есть какие-либо трудности? Я могу чем-нибудь помочь?

Она прищурила глаза, пристально вгляделась в лицо отца.

– Есть вопрос. Ты приехал ко мне в университет и рассказал, что преподаватель биологии и генетики неожиданно уволился в начале учебного года. Ты стал уговаривать меня помочь, приехать хотя бы ненадолго, потому что найти хорошего преподавателя очень трудно. Это была правда?

Ректор выдержал ее взгляд.

– Да, правда. Не знаю, что тебе рассказали, но тот преподаватель был в возрасте и давно просился на пенсию, а мне было некем его заменить. Да, он был готов подождать до конца учебного года. Тут я схитрил, – он достал из кармана платок и стал протирать очки. – Воспользовался шансом. Я не мог смотреть, как ты буквально таешь на глазах. Еще пару месяцев такой жизни, и от тебя остались бы только одни глазищи. Я уверен, ты и сама понимала, что те стены тебя просто душили, что когда ты проходила теми коридорами, по которым…

– В общем, я дал тебе возможность уехать из университета. Если я был не прав, скажи мне.

Тарин молчала.

– Я никогда не восполню того, что должен был дать, пока ты росла. Не жду, что ты меня простишь. Но я беспокоюсь о тебе, Тарин, и сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить твою боль.

Тарин повернулась к окну, посмотрела вниз, на желто-бурый газон, на черных воронов, расхаживающих по нему взад-вперед. Опять жалость. Сочувствие. Как яд, она ощущала их всей кожей. Она закрыла глаза. Снова открыла.

– Можешь достать материалы по делу?

Ректор шумно вздохнул и покачал головой. Протянул руку по направлению к дочери, но так и не решился дотронуться до нее.

– Нет. Если бы и мог, я бы этого не сделал.

Тарин тут же встала.

– Тогда ответ на твой вопрос – тоже нет. Ты больше ничем не можешь мне помочь.

– Не следует себя мучать. Их не вернуть.

Тарин застыла посередине комнаты. Глаза заслонила белая, кипучая ярость.

– Что. Ты. Знаешь. Что мне следует, а что не следует делать. Правильно я поступила, когда решила, что у меня нет отца.

Она выскочила из кабинета, отдышалась в приемной и сама не поняла, как успела прийти в общежитие. На этаже Тарин увидела Киру. Та стояла у окна в коридоре и курила в раскрытые створки. С улицы тянуло холодом, кленовый лист зацепился за высокую шпильку сапога и теперь лежал у ног женщины. Кира увидела девушку, прищурила свои колючие глаза. Тарин вдруг узнала, учуяла знакомое чувство, словно заглянула вместо ее глаз в зеркало и увидела там свои, полные беспомощной злости и невысказанной боли. Всего лишь на секунду, но она узнала в них себя. Кира хотела что-то сказать, но промолчала, отвернулась к окну. Тарин выдохнула. Ей не хотелось разговаривать.

Прямо в одежде она упала на кровать и минут двадцать пролежала не шевелясь. Затем выпрямилась: сегодня ей предстояло в первый раз дежурить.

Перед выходом в комнату заглянула Марта:

– Одевайся потеплее, милая моя, снаружи поднялся ветер.

Она протянула Тарин серый кардиган.

– Держи, я тут принесла тебе кофту. Сама связала от скуки. Этот старый дурень из общежития напротив до сих пор дуется, что я выиграла у него три раза подряд. Сам, главное виноват, а теперь сижу тут, маюсь.

– Спасибо большое.

– Возьми-ка еще. Тут, в термосе, чай, лучше которого ты не пробовала, вот увидишь. Я сама собирала на поляне у озера душицу, чабрец, зверобой, ромашку. У этого индюка из оранжереи выпросила мяту и еще кой-чего по мелочи. Такой аромат, когда завариваю – весь этаж сбегается.

Тарин протянула руку, ощутила тяжесть сумки.

– Спасибо. Только почему вы так несправедливы к Виктору? По-моему, у него нет ничего общего с… индюком, – улыбнулась она.

– Да ты присмотрись к нему хорошенько-то: важный такой, даже не здоровается толком, головой кивнет – и на том спасибо. Вечно что-то вынюхивает, ходит у общежитий, постоянно цепляется то к студентам, то к работникам. Когда у себя сидит, постоянно из окна выглядывает, оно вон там, как раз на аллею выходит. Уборщиц моих застращал совсем, хуже Артура, честное слово! Так тот хоть зарплату получает, заместитель по хозчасти как-никак. Ты с кем дежуришь-то, забыла спросить?

– Как раз с Виктором.

– Да? Ну, милая моя, вечерок будет у тебя не из веселых. Ладно, заболталась я, а мне таблетки пора принимать. Ходила намедни в медпункт, просила от болей в пояснице средство. Так мне там дали не пойми что, попробую, конечно, но веры что-то у меня нет.

Громкий дребезжащий голос Марты стал отдаляться по коридору.

Тарин надела кардиган, сверху свое красное пальто и спустилась вниз, прямо в фиолетовый вечер. Солнцу уже наскучили оранжево-алые тона, и оно решительно перекрасило все в чернильные оттенки. Тарин отметилась в журнале дежурств, безрезультатно прождала коллегу по дежурству минут пятнадцать, и решила, что ей нужно выдвигаться.

Помощь пришла неожиданно, в виде высокого сероглазого блондина. Он шел навстречу, и в надвигающихся сумерках Тарин вздрогнула. Мужчина приблизился, она разглядела, что на нем был спортивный костюм.

Она тряхнула головой.

– Добрый вечер. Решили прогуляться перед сном?

– Я сегодня дежурю. Только, судя по всему, делать это буду одна.

Тарин в очередной раз всмотрелась в дорожки двора.

– Ну, так никуда не годится.

Собеседник открыто улыбнулся, помотал головой. Это был молодой парень, стройный, подтянутый, с четко очерченными скулами и крепким подбородком. В детстве Тарин смотрела советские открыточно-лубочные агитационные картины, где такие вот молодые люди играли гармонистов с кепкой набекрень и травинкой в зубах.

– Давай я составлю тебе компанию. Ничего, что я на «ты»? Видел тебя на педсовете. Ты наш новый преподаватель биологии, верно?

– Так и есть.

– Пошли, покажу самые злачные места, где студенты обычно прячутся, чтобы покурить, и где они друг другу назначают свидание. По мне лучше бы колледж был в городе, и эти лоботрясы могли после пар расходиться по домам. Тогда их вылавливали бы родители, а не мы. Я, кстати, Ник, преподаватель физкультуры.

– Да, я догадалась, – улыбнулась девушка в тон собеседнику. – Я ничего не перепутала, дежурить надо до двенадцати?

– Ага. В одиннадцать у нас отбой, все студенты должны быть в комнатах, но всегда находятся те, кто любят нарушать правила. Я похожу тут с тобой немного, ты не против? Мне надо остыть: сегодня в зале играли в футбол, и проигравшая команда пыталась оспорить мое судейство. Еле их успокоил. Слабаки. Свою правоту нужно доказывать на поле.

– Согласна. Но тебе не кажется, что другой команде выиграть нужно было так, чтобы никто и сомневаться не посмел в их победе?

Ник на секунду остановился и с удивлением посмотрел на Тарин.

– Слушай, а ты молодец, понимаешь. Как тебе вообще здесь, справляешься?

– Даже не знаю, что сказать…

– Да ладно, можешь не стесняться. Я сюда попал после того как получил травму и не смог больше заниматься спортом. Вот и осталось только преподавать. Поверь, я как никто другой знаю, каково тебе сейчас. О том, чтобы стукнуть чем-нибудь Алису, уже мечтала, признавайся?

– Нет, но библиотекаря, а с ним и методиста – да. Я в третий раз приношу КТП на проверку, и постоянно что-то не так. Приношу: проверяют, зачеркивают одно. Исправляю, опять отношу. Теперь зачеркивают то, что раньше принимали. Иду обратно. В последний раз, представляешь, мне сделали замечание насчет запятых и отступов. Мне в последнее время кажется, что я в зазеркалье какое-то попала.

– Поверь, три раза – это еще не рекорд. Я раз пять сдавал. Конечно, мне много прощается. Физкультурникам полагается быть глупее остальных предметников, – подмигнул ей Ник и понизил голос. – Если надумаешь отомстить, только кивни: мои парни в два счета закинут им в закрытое окно мяч и скажут, что так и было.

– Спасибо, я подумаю над этим, – улыбнулась Тарин.

– Если серьезно, для меня первый семестр здесь тоже прошел как во сне. Потом ничего, втянулся, второй год работаю. Вон видишь, Элла идет, – он помахал спешащей девушке рукой, – она вообще ночует на работе, у нее целый год одни концерты, праздники, выезды на городские мероприятия. Она даже летом не отдыхает, подрабатывает в приемной комиссии, пока все преподаватели в отпуске. Я бы так точно не смог.

– Может быть, ее все устраивает, может быть это ее цель в жизни.

– Нет уж, цель в жизни – это получить от нее удовольствие. Смотри, возле ограды стоит мотоцикл. Думаешь, чей он?

– Судя по твоему тону, его хозяина я никогда не отгадаю.

– А то! На нем Кира ездит.

– Кира?

– Стал бы я врать. Видишь, она в два раза старше нас с тобой, а живет на полную катушку.

– Действительно, никогда бы не подумала.

– Поэтому я и говорю: надо уметь чередовать работу с развлечением. Вот я тебя пока развлекал, видишь, как время незаметно пролетело? Как и обещал, показываю: вот беседка, а дальше еще парочка. Сегодня здесь никого, холодно, наверное, но в другое время курящих тьма. За стадионом повернешь налево, к хозяйственным постройкам, там тоже сборища бывают. В общем, я побежал. Станет скучно – заходи, поболтаем. Мы тут все как одна семья.

Ник снова широко улыбнулся и устремился в сторону мужского общежития.

Тарин попала в свою комнату уже за полночь. Стул под ней скрипнул слишком громко в полной тишине. Пока она раздумывала, в силах ли еще немного поработать, взгляд ее бегло скользил по столу.

Тарин нахмурилась, присмотрелась внимательнее. Почти все было на своих местах. Почти все. Книги лежали в стопке не в том порядке, в котором она их оставила, в этом девушка была абсолютно уверена.

Она подошла к шкафу, осмотрела чемодан. Бегунки молний были закрыты не с той стороны. Тарин сунула ладонь в потайное отделение. Журналы оставались на месте, несколько горелых бумажных хлопьев остались в руках. Она сузила глаза:

– Да уж, как одна семья.

V

Даже зануда-библиотекарь не смог сегодня испортить ей настроение. Занятия прошли на редкость спокойно: никто не опоздал, не возникло непредвиденных обстоятельств, из-за которых студенты не выучили пройденный материал. После звонка несколько ребят подошли с вопросами и с интересом выслушали ее ответы. Теперь же Тарин уютно устроилась в читальном зале, в кресле у окна. Солнце тускло протискивалось сквозь окно, золотило книжные корешки и ее волосы. Тарин составляла вопросы для самостоятельной работы, когда услышала (а потом поверх книг увидела), как в ее сторону приближаются двое спорящих.

– Нет, подождите, Виктор! Я еще не все сказала!

Регина пыталась догнать коллегу. Ее янтарные серьги раскачивались в такт шагам и бросали блики на горчичный свитер и огненные волосы.

– Я все равно считаю, что вы могли войти в положение девочки и дать ей отсрочку для сдачи реферата.

– Не будем обсуждать это вновь. Сроки одинаковы для всех.

– В который раз вам говорю, она сейчас в трудной ситуации, ее родители разводятся, у девочки вся жизнь ломается… Герман, если вы еще раз на меня шикните, я буду ходить по вашим коврам в грязной обуви! – последняя фраза отбила у подошедшего библиотекаря все желание встревать в разговор. – Можете вы хоть раз сделать исключение! – она снова повернулась к преподавателю.

– Нет, не могу. Личные обстоятельства не оправдание для безделья. У многих людей ломается жизнь, но это не повод жалеть себя и ничего не делать. Пусть ваша подопечная возьмет себя в руки и садится за работу, больше мне вам сказать нечего. Прошу прощения, мне нужно работать.

Регина нахмурилась. Щеки ее пылали в тон волосам.

– Мы еще вернемся к этому разговору.

Она повернулась к выходу, а Виктор проследовал за стеллажи и только теперь увидел Тарин, которая все это время сидела в кресле.

– Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы: работаю.

– Вы не затруднит пересесть? Зал сегодня безлюден, вы можете выбрать любое другое место.

– Сожалею, это невозможно.

Тарин с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. Виктор скрестил руки на груди и выглядел весьма воинственно.

– Дело в том, что я всегда работаю с книгами за этим столиком.

– Еще раз сожалею.

Повисло неловкое молчание. Где-то за полками Герман напряженно вслушивался, пытался понять, чем закончится это противостояние.

– Что ж, я уступаю, – наконец сказал Виктор. – Но только потому, что чувствую себя обязанным вам: я видел отчет для Алисы о вчерашнем дежурстве. Вы не указали, что дежурили одна.

Тарин вернулась к справочнику.

– Я не просил вас об этом. Тогда почему же?

– Потому что я никогда не сужу о поступках людей, пока не узнаю причин.

– Разумно. Будет достаточно, если я скажу, что причина была веской?

– Достаточно. Лучше, чем пустая отговорка. Простите, но мне хотелось бы доделать работу. На следующей неделе у меня много пар, в том числе благодаря вашему отъезду.

Виктор склонил голову. Театрально поклонился.

– Я снова буду вам обязан. Что вам привести из дальних стран? Аленький цветочек?