Сломанный часовщик и сумасшедшие часы

Время, в обмен на место

Багровое небо, усеянное мирными волнами облаков, плавно меняло свой цвет на иссиня-чёрный, подчёркивая хаотичную россыпь маленьких сверкающих крошек. Пучинные пушки ускользали вдаль, следуя за уходящим светилом, не зная, что им никогда его не догнать. Недосягаемый потолок темнел, теряя последние дары слепящего факела, взамен зажигая стальную свечу, ныне ледяным светом облизывающую пристанище всех живых. Только этой ночью свеча светила как-то уж слишком ярко, словно впитав в себя волю еще десятки таких же как она. Чистое око словно горело алмазным пламенем, силясь сжечь всю тёмную скатерть, что окутывала её.

Под всем этим представлением раскинулась небольшая площадь в центре одного немноголюдного городка, на которой уже почти не осталось людей. Изредка можно было услышать цоканье сапог по камням, или чей-то приглушённый голос, зовущий кого-то домой. Лишь вольный ветерок мог вдоволь насладиться данной ему свободой и шнырял во все стороны и направления, не сталкиваясь с живыми сердцами. В местах совсем уж тёмных, где человеческий глаз видел лишь собственные иллюзии и образы, можно было так же заметить и парочку светящихся бусинок, вострым лезвием смотрящих на прохожих и издающих странный, не то шипящий, не то мурлычущий звук. Вот одна хозяйка таких бусинок вдруг дёрнулась с места и рванулась в сторону одной лавочки под навесом.

За этой лавочкой, позёвывая и мутным взглядом сверля щебёнку, скучал мужчина средних лет, с густой растительностью на бороде и нелепой шляпой на макушке, над которой постоянно смеялись дети и отроки. Левой рукой он подпирал накренившуюся голову, а правой постукивал пальцем по прилавку, выбивая ритм какой-то давно забытой песни. Совсем заскучав, он даже начал сочинять какие-то прибаутки на ходу, бурча себе под нос несуразицу, вроде: «Даже кошка заскучала, надоело ей сидеть, враз взяла и убежала, не о ком теперь уж петь…»

Тут мужчина неожиданно встрепенулся, резко блеснув глазами и приняв более-менее надлежащий вид. Взяв себя в руки, а руки поставив по оба края лавки, он выпрямился и упёр физиономию перед собой. Видимо, он слишком увлёкся своей скукой, раз даже не заметил, как к нему подошел странный человек и стоял, рассматривая товары. Причем он не произвёл ни звука и вообще ничем не выдал своё присутствие, будто бы всегда тут и стоял. Выглядел незнакомец довольно подозрительно: старый изорванный серый плащ, капюшон на голове, скрывавший большую часть лица, которую из-за сумрака было совсем уж не рассмотреть, даже стоял он так, что казалось, подуй ветер еще разок, и его совсем сдует восвояси.

– В животе у ней урчало, коли хочешь друга ты, покорми его сначала, дай животному еды, – произнесла загадочная фигура, махнув рукой в сторону колеблющегося рядом хвостика.

– Ась?

Мужчина явно не ожидал этих слов, поэтому с тупым видом поглазел сначала на собеседника, а потом перевёл взгляд на кошку, поймав на себе зрительную мольбу последней. Взгляд кошки был определённо острее, чем у оппонента, ввиду чего последний проиграл и кинул победительнице маленький кусочек вяленого мяса, который он не дожевал до этого. Всё-таки не хочется выглядеть жлобом после того, как тебя упрекнули.

– Вы чего-то хотели? – спросил мужчина у покупателя.

– Просто помог подружке. Позволь осмотреть.

Незнакомец в плаще пригнулся к прилавку и провёл лицом перед каждым товаром. Выбор был довольно разношёрстный, ведь на прилавке валялись самые разные предметы разной степени нужности, полезности, ценности и даже качества. Там лежало всё, начиная от посуды и детских игрушек, и заканчивая какими-то кривыми портретами вместе с… чем бы это ни было, оно явно не создано ради людского блага.

– Это красивая картина, – указал человек на нарисованный пейзаж.

«Да уж, после голодовки и чёрствый хлеб – каравай», – подумал про себя мужчина с нелепой шляпой. По его мнению, эта картина была просто ужасна. Нарисована каким-то неумелым подмастерьем, скорее всего, в разгар хорошей пьянки, иначе сложно было сказать, почему прямые на картине кривые, а кривые – прямые. Неясно было даже откуда ему взбрела в голову идея нарисовать кошке три хвоста, а луну сделать треугольной. Откровенно говоря, это был бред, который мог понравится разве что такому же пьяному чудаку, который, проснувшись утром, сильно укорит себя за идиотскую покупку.

Но, надо сказать, что репутация этого мужчины держалась как раз на том, что только он продавал такого рода экземпляры. За всю свою жизнь ему удавалось продавать вещи и глупее. Он знал, что на любой бред найдётся свой бредящий, и очень часто у такого индивида случайным образом окажется много денег. Ему всегда было интересно, откуда они у них берутся.

– Сорок пять возьму.

– Ноль отдам.

– Денег, что ли, нету?

– Нету.

Правда, это правило работало не всегда.

– Тогда не задерживай меня и уходи, побирушник.

– Не торопи дождь, что поливает урожай, Побрякушник. Вот скажи мне, на этой картине ведь изображено место?

– Место, да.

– Я могу предложить тебе кое-что равноценное этому месту.

Мужчина немного удивился тому, что незнакомец знал его местное прозвище – Побрякушник. Так его звали здесь абсолютно все, но этот человек был точно не отсюда. Впрочем, это не было секретом, поэтому удивляться не стоило. Но что же он хотел обменять на картину? Предложение заинтересовало его и он спросил:

– Что у тебя есть?

– Я предлагаю тебе время, – произнёс человек в плаще, проводя пальцем по трём кошкиным хвостам.

– Чего? Какое время?

Тут покупатель отправил руку с изодранным рукавом за пазуху, покопался там, а затем достал оттуда серебряные карманные часы.

– Чу! Так бы и сказал, что часы. Ты, братец, не поэт ли часом? Ваш народец вечно любит загадками говорить.

– Поэты говорят всегда открыто, но на языке собственной души. Вы слышите слова, но не мысль их.

Эти слова Побрякушник уже не слушал, вместо этого поспешно крутя в руках серебряные часы. С виду довольны классические карманные часы, вот только на обратной стороне, на крышке, была какая-то странная надпись, которую он не смог прочитать.

– Что здесь написано?

– У могил сходи поспрашивай.

Этот незнакомец начинал сильно действовать мужчине на нервы, так что он поспешил с осмотром часов и, закончив его, убедился, что сделка неравноценна. Эта дрянная картина стоит в разы меньше данной качественной работы.

– Ладно-ладно, не знаешь, так и скажи. Впрочем, это не важно. Я согласен, меняемся. Забирай это отро… отрадное искусство и уходи уже.

Последовав этому совету, фигура человека словно растворилась в воздухе и пропала, оставив после себя лишь воспоминание. Побрякушник же сложил все свои «драгоценности» с прилавка и направился домой, прочь с безлюдной улицы. Несмотря на яркую луну, ночь была действительно тёмной, даже путь под ногами было сложно разглядеть. Мужчина шёл скорее по памяти, поворачивая в нужных местах привычкой. Именно из-за этого он и не заметил обладательницу чёрных ушей и хвоста, развалившуюся на земле, и случайно этот хвост ей отдавил. Раздался кошачий плач и после шипение.

– Извини, подруга, – поспешил произнести Побрякушник.

В ответ на его слова кошка лишь мяукнула что-то на своём языке, но не убежала. К огромному удивлению мужчины, после этого инцидента она привязалась к нему еще сильнее и последовала с ним аж до самого его дома, идя рядом и помуркивая время от времени.

Когда Побрякушник наконец дошел до дома и открыл дверь, эта клякса мгновенно прошмыгнула внутрь, как к себе во владения, и выходить, скорее всего, не собиралась. Возможно ночь была странной, возможно ему уже было всё равно, а может сегодняшняя встреча как-то повлияло на это, но мужчина решил, что было бы неплохо завести дома шумный комок шерсти.

Персональное время

Было тёплое солнечное утро. В освещённой комнате на втором этаже вальяжно сидел в своём кресле Побрякушник, лениво бегая глазами по строкам одной старой книженции и одновременно покуривая трубку. Наработавшись за последнее время, он вдруг решил устроить себе выходной и провести его за неспешными делами, а то и вовсе ничего не делать. Приоткрыв окно, Побрякушник взял с пыльных покосившихся полок неизвестную книжку, которую он даже не помнил где достал. Та время от времени наводила на него сонливость, которую последний охотно снимал мирными дрёмами в том же самом кресле.

Его кости не сильно одобряли подобного рода отдых, ибо то и дело ныли и просили движения. Переваливаясь сначала на одну сторону, потом на другую, кладя ногу на ногу, Побрякушник в конце концов сдался и принял героическое решение: встать и пройтись на первый этаж. Облегчённо скрипнуло кресло, неохотно покрехтел ленивый мужчина, глухо хлопнула своими крыльями закрытая книга, тревожно застонали деревянные ступеньки. Даже не представляя, сколько неудобств он причинил своим «хоромам», решительный лентяй всё же добрался до первого этажа.

Домашнее убранство Побрякушника всегда зачаровывало гостей и прихожих. Никто больше в этом городе не хранил столько всякой всячины, нужной и не очень. Весь дом мужчины больше походил на уютно обставленный склад, чем на нормальное жилое помещение. Во всех углах располагались коробки, ящики, сундуки, где-то на полу просто лежали миниатюрные коврики, на которых посапывали те вещи, которым не хватало место в других местах. На каждой стенке висело как минимум по полудюжине полок, чьи плечи хранили тьму разнообразных безделиц и украшений. Некоторые вещицы Побрякушник скупал у заморских купцов, изредка прибывающих в этот городок, некоторые находились в местах, куда обычный люд соваться не думает, третьи мог либо сотворить самостоятельно, либо выменять у неординарных творцов. Одной такой вещицей и была та безвкусная картина, которую он отдал в тот раз. Вот только с некоторых пор в этом застывшем царстве экземпляров поселилась частичка хаоса…

Побрякушник ходил из стороны в сторону, то и дело наклоняясь к земле и подбирая сваленные вещи. Кидая косой взгляд на вздымающуюся чёрнуя кляксу, что грелась на подоконнике, он регулярно извергал разного рода ругательства. Найдя одну тряпку с чудными узорами, мужчина скомкал её в руке, прицелился и метнул на подоконник. Шерстяные чернила самодовольно уклонились от этого нелепого броска и снова улеглись на месте.

– Да и чёрт с тобой, – произнёс мазила, махнув на неё рукой.

Не успев расставить потенциальные товары по местам, хозяин дома услышал несколько чётких постукиваний во входную дверь. Их было ровно три, произведённых через равный промежуток времени с одинаковой громкостью и силой. По одному только этому факту и по сильному запаху духов, чувствуемых за версту даже с закрытым носом, Побрякушник сразу узнал незваного гостя. Первой мыслью у него было сделать вид, что его нет дома, но потом он вспомнил про невероятную дотошность своего гостя. Если этот индивид пришёл в гости, то будет стучать до тех пор, пока ему даже тараканы не захотят открыть. Кошка же, учуяв его запах, сразу ретировалась на второй этаж, а вот хозяину пришлось идти открывать дверь.

Индивид представлял из себя молодого юношу, которому едва ли стукнул второй десяток, на нём был надет модный синеватый жилет с золотистыми витиеватыми узорами, сорочка с вычурно подвёрнутыми рукавами, а так же шёлковый короткий плащ. Как только дверь отворилась, у Побрякушника чуть не свело нос от благовоний этого напыщенного паренька, но он постарался не подать виду, ибо его гость очень не любил, когда критикуют что-либо из его гардероба или парфюмерии. На одном его плече была привязана голубая лента, которую он с некоторых пор взялся носить и не разрешал никому «марать своими пошлыми руками».

Вид его был довольно солнечный и радостный, на лице играла свежая улыбка, а глаза сияли молодостью и беззаботным тупизмом, не выказывая признаком разумной деятельности. Таким его можно было увидеть частенько, но особенно в третий день недели, когда он специально вставал пораньше на прогулку, а возвращался лишь к позднему вечеру или вовсе к утру. Сейчас же он, завидев Побрякушника, сразу же расставил свои руки и заговорил наигранным акцентом:

– Дружище мой, Побрякушник! Рад тебя видеть!

– Ты чего так рано пришёл, Франт? – спросил мужчина, отойдя на шаг назад, не желая обниматься, – Обычно ты в такое время не приходишь.

Парень чуть оскорбился движением своего знакомого, опустил руки и положил их на пояс.

– Да вот решил, а отчего ль не заскочить к своему другу с утреца?

Побрякушник совершенно не хотел принимать сейчас гостей, а особенно этого. В его планы входило не строить более никаких планов, а тут на тебе, свалили на голову болтливую проблему. Но отказывать было не красиво, а если отказать Франту, то потом головной боли будет в разы больше.

– Не хмурься ты так, приятель. Я ненадолго.

Хозяин выдохнул и пропустил гостя в прихожую. Пожалуй, даже чёрная кошка не ступала так самовольно, как делал это Франт. Он шагнул через порог так, словно с самого начала был уверен в том, что его впустят, а диалог был просто формальностью. Побрякушник пригласил его пройти дальше, в зал, где стоял невысокий деревянный столик с чернильницей на нём и листом бумаги, а подле были поставлены два кресла. Франт сначала привередливо покосился на одно из кресел, но потом всё-таки позволил себе сесть, закинув ногу на ногу и сложив кисти замком. Побрякушник уместился рядом, чуть отодвинув чернильницу, а на её место положил свою трубку.

Молодой парень приметил исписанный листок на столе и пальцами пододвинул его к себе, с любопытством взирая на каракули.

– Что это? – спросил он, приподняв бровь.

– Расчёты. Я, знаешь ли, торговлей занимаюсь, мне нужно вести учёт. Хотя откуда тебе знать.

– Верно, хах. Многим людям приходиться стараться и работать, чтобы они могли продолжать жить.

– Многим – это не тебе.

Стоит сказать, что Франт и вправду большую часть своего времени проводил за развлечениями разного рода: игрой в кости, пьянками в тавернах, распутством, а так же закупкой всякого барахла, которого у Побрякушника было как раз навалом. Последнему было неведомо, откуда у этого щегла брались деньги, но имелось подозрение по поводу богатых родственников. Ходили слухи, что семейка его владела внушительными виноградниками где-то за городом, а так же занималась виноделием и торговлей. Именно поэтому мужчина и терпел общество этого надоедливого жаворонка, ибо неважно как тварь голосит, лишь бы пользу приносила.

– Это ведь хорошо. Пока не работаю я, работаешь ты, а тебе это необходимо для жизни. Если я начну работать, некому будет тратиться на твой бесполезный хлам, совсем ведь отощаешь, приятель.

Эти слова очень не понравились Побрякушнику, но в чём-то он был всё же прав, поэтому возразить было нечем.

– Так зачем ты пришёл, Франт? Что на этот раз тебе надобно?

– О, мой милый друг, знать бы самому! – воскликнул юноша, разведя руками, – Пришел я и за советом ведь.

«Тебе советы давать, всё равно что коню сапоги – не подойдут ведь», – пронеслось в голове у Побрякушника.

– Ну, что тебя гложет?

– Не «что», а «кто». Есть там одна девица…

Даже вечернее солнце в своей спешке не закатывается так быстро, как закатились глаза Побрякушника. Эта безмозглая физиономия, сидящая напротив него, была настолько легко читаема, что одних этих слов было достаточно, чтобы понять всю подноготную его дела, мотивы, а особо умудрённые могли даже узнать, как зовут эту девицу, сколько ей лет, и чего он хочет от неё добиться. В общем, Франт мог больше ничего не говорить, всё равно пользы бы это не принесло, поэтому мужчина просто остановил его открытой ладонью, потёр лоб и устало произнёс:

– Слушай…

– Слушаю, – заинтересованно кинул парень, ожидая искромётного совета с первой же секунды.

– Шёл бы ты к кому-нибудь другому.

– Да погоди ты, Побрякушник!, – встрепенулся Франт, – мне ведь подарок ей нужен! тут никто кроме тебя лучше не справится с этой задачей!

– Лучший подарок для неё – твоё отсутствие… – прошипел себе под нос мужчина.

– Что-что?

– Лучший подарок для неё – твоё присутствие, говорю.

Франт немного приулыбнулся, но больше снисходительно, чем радостно.

– Совсем ты ничего не понимаешь, дружище. Девицам наше внимание – что кошке третий хвост, проявлять его нужно лишь для вида. Они получают удовольствие от подношений.

– Оставь свои новомодные суждения, прошу тебя. Скажи просто, какой тебе подарок нужен.

– А! Вот поэтому и загибаешься здесь на пару со своей пылью. Ладно-ладно, не смотри на меня так.

Франт ловко вскочил с кресла и принялся озираться по сторонам. Побрякушник медленно последовал его примеру и подошел к ящикам с барахлом. Он даже понятия не имел, что здесь вообще могло заинтересовать девку, которую и в глаза-то не видел. Поиски осложнялись тем, что мужчине постоянно приходилось украдкой посматривать на юношу, следить за его плащом, то и дело летающим во все стороны. Его гость хоть и двигался грациозно, будто бы ступая по льду, однако не имел понятия о чужой собственности и постоянно брал в руки различные предметы. Даже трубку Побрякушника умудрился схватить!

– Угомонил бы ты свой пыл, а то сломаешь чего часом, – с суровой ноткой произнёс хозяин.

– Не волнуйся, приятель, я привык в чужом бардаке лазать. А у тебя если что и сломаешь, то хуже точно не будет.

«В чужую постель ты привык лазать, обольститель наглый», – проскрежетал Побрякушник, нахмурившись. Стоило только этим словам сорваться с его уст, как Франт тут же воскликнул:

– А это что прелесть?

В мгновение ока хозяин оказался рядом с гостем, дабы предотвратить возможное облапывание ценных экземпляров. Когда он подошел, Франт указал пальцем на одну из полок, на которой лежали серебряные часы в специальной коробочке. Только завидев её, глаза парнишки просто воспламенились желанием, а руки уже было потянулись за объектом интереса, только вот Побрякушник тут же схватил их и увёл из-под носа гостя.

– Эй-эй! Постой! Я же ничего не делал!

– Правильно. Но явно намеревался, по тебе видно.

– Дай мне посмотреть на них. Мне кажется, они идеально подойдут моей даме сердца, она просто обожает такое.

Сделав глубокий вдох, Побрякушник на секунду закрыл глаза, а потом спокойно сказал:

– Давай присядем.

Его товарищ нетерпеливо послушался и плюхнулся на кресло, даже без рассматривания и брезгливости, расставив широко ноги и слегка наклонившись. Хозяин медленно подошел к своему месту, опустился под пристальный взгляд Франта, почесал затылок. Он какое-то время молчал, раздумывая, стоит ли рассказывать этому мальчишке про часы или нет. Одно он знал точно: если Франт узнает про часы, то ничего хорошего не произойдёт. Этот щегол совершенно не знает ценности вещей экзотических, таща абсолютно всё что попадётся под руку к себе в поместье. Но, с другой стороны, о часах уже пошли слухи, так что рано или поздно юноша всё равно про них узнает и тогда будет скандалить, потому что Побрякушник ему про них не рассказал.

– Ай, ладно. Слушай сюда, Франт, это необычные часы.

– Вижу-вижу, такая тонкая работа, сразу видно, делал мастер, – перебил его парень.

– Да я не про это. Смотри внимательнее, сейчас покажу.

Тут Побрякушник достал часы из коробочки и положил их себе на руку, после чего открыл и они оба увидели, что время на часах не настроено и стоит ровно на двенадцати. Они не тикали, не работали, не двигались. Сначала Франт не понимал, чего его собеседник так медлит, держа их в руке полминуты и ничего не делая, но то что он увидел дальше почти лишило его дара речи.

Часы в руках мужчины вдруг издали странный звук, тикнули разок-другой, а затем внезапно стрелки начали вращаться по кругу не останавливаясь, нарезая круг за кругом. Они прокрутили несколько кругов, пролетев мимо двенадцати издали более громкий тик, потом еще несколько кругов, снова тик, а под конец, описав последний чётный круг, резко остановились на трёх часах дня. Закончив с настройкой, карманные часы принялись идти обычным ходом, равномерно постукивая каждую секунду.

Лицезрея неожиданную свистопляску с механизмом, юноша широко распахнул глаза и заворожённо смотрел на диковинный механизм. Такие изысканные часы, такая примечательность, отказываться от них было просто злодеянием.

– А ну-ка, ну-ка! Покажи еще раз, Побрякушник! – взмолился Франт.

В ответ на мольбу мужчина лишь отрицательно покачал головой.

– Не получится. Эти часы настраиваются только один раз, после чего идут как обычно… – он сделал небольшую паузу, – в руках того же владельца.

– Что ты имеешь ввиду, приятель?

Его более спокойный собеседник ничего не ответил, вместо это медленно протянув серебряные часы к Франту, сверкающему всё сильнее по мере их приближения. Побрякушник хотел было предостеречь юношу, но не успел даже звука издать, как устройство оказалось в руках у гостя.

Часы мгновенно встали и перестали подавать признаков работоспособности. Но прежде чем брови Франта успели нахмуриться, они вновь принялись кружить по окружности, наматывая кольца. Так же покрутившись пару-тройку раз, они вдруг остановились на нечётном кругу, показав одиннадцать часов.

– Одиннадцать утра, значит, – пояснил Побрякушник.

Франт хоть и был так же рад, как ребёнок, получивший новую игрушку, но кое-что его всё-таки смутило:

– Постой. Так сейчас не это время. И не три часа дня тоже.

– Всё верно. Потому что эти часы не показывают верное время суток.

– О как! И что же они тогда показывают, дружище?

Побрякушник маленько потупил, опять почесал затылок, приложил кисть к подбородку и вымолвив:

– Чёрт знает. Всё что мне удалось выяснить – в руках каждого человека этот механизм показывает разное время. Мне показали три часа после полудня, тебе одиннадцать часов до полудня.

– Как интересно, – произнёс Франт и тут же в его глазах блеснула искорка жадности, – послушай, друг, продай мне эти часы.

– Ни в коем случае, – возразил Побрякушник, ожидавший этого предложения.

– Но почему?

– Даже не задавайся этим вопросом. Просто нет. Нет и всё тут.

Уже в тот момент мужчина мог полностью предугадать весь следующий диалог со своим гостем. Учитывая, в каких кругах крутился Франт, было неудивительно, что его уму был открыт только один путь убеждения.

– Я же тебе заплачу! Поверь, не оскорбишься.

– Если хочешь и дальше упираться, то лучше сразу сдайся. Эти часы – не товар, услышь меня.

Откровенно говоря, Побрякушник и сам даже не понимал, почему не хочет продавать их. Он отчаянно пытался найти причину у себя в голове последние пару недель, но ничего не приходило. Устройство словно прицепилось к нему, но это была не жадность, а нечто иное. Мужчина не хотел отдавать часы чужому, но и своими их не считал. Аксессуар просто… находился у него. Продать это чудо Франту – всё равно что просто выбросить их. К тому же Побрякушнику просто нравилось показывать мальчишке, что не всё в жизни решается с помощью денег, это можно было считать уроком.

Как бы ни уговаривал владельца часов юноша, ничего не выходило, тот каменной стеной встал между ним и его желанием. Под конец у хозяина же совсем начала болеть голова от этой шумной мухи с плащом, поэтому было решено прервать спор и всего-навсего выпроводить гостя. Сделать это было не так легко, но всё же осуществимо. Через пару минут Франт уже снова стоял на пороге дома Побрякушника и с рассерженным лицом резал последнего взглядом.

– Смотри мне, продавец всякого хлама, пожалеешь что не согласился. Ох и аукнется это тебе.

И мужчина прекрасно знал, что это правда. Юноша хоть и был недалёкого ума, но тем и опаснее. Не стоит наживать себе врага в лице дурака. Умного врага можно понять, а глупого – нет. Но хозяину часов уже было плевать.

Когда Франт развернулся чтобы уйти, он тут же чуть было не ударился в человека, стоявшего на пороге. Эта личность тоже была довольно яркой в этих кругах, но относились к ней совершенно не так, как к Побрякушнику или Франту…

Обманчивая шестерёнка

На пороге дома стоял человек, которого Побрякушник никогда не ждал в гости, но которому всегда был рад. Некоторые обходили этого человека стороной, некоторые шептались в стороне, кто-то наоборот, старался почаще с ним разговаривать, может из любопытства, а может от скуки. Одни люди думали о нём как о головной боли, иные видели в нём ходячую головоломку. Мужчина же считал его своей «лучшей побрякушкой», как бы странно это ни звучало. Правда, за ним приходилось следить очень внимательно, но не из опасения, что он что-нибудь сломает или украдёт, а просто потому, что когда этот человек появлялся где-нибудь, все запутывались и переставали понимать что происходит. Эта личность была местной достопримечательностью, которую, однако, не выпячивали напоказ.

Речь идёт о Сломанном Часовщике, который был всеми признан как сумасшедший. Но при этом он мастерски владел своим ремеслом, поэтому вполне оправдывал своё пребывание в городе. Всеми часами в городе занимался именно он, не прося ничего взамен, так что люди не жаловались на него и не выгоняли. Находились и верящие в приметы особи, что считали его блаженным и обходились уважительно. Когда его просили о помощи, приглашали куда-то, или же просто обращались, то всегда говорили «Господин Часовщик», а иногда, просто в шутку, «Господин Сломанный».

– Сколько дней, сколько ночей, Побрякушник! – проговорил с улыбкой Часовщик, – Не знал, что у тебя сорока в гостях.

Франт недоуменно посмотрел на новоприбывшего, словно тот из-под земли вырос, а Побрякушник наоборот, возрадовался, ибо теперь эта надоедливая бестия уйдёт. Юноша был одним из тех, кто при виде Сломанного Часовщика спешили ретироваться, во спасение своего рассудка от этого безрассудного.

– О какой сороке ты говоришь, братец? – спросил мужчина, задорно подняв бровь.

– Как о какой? Вот же она, стоит прямо тут, злится, что не получила желанную безделушку.

В ответ на эти слова Франт лишь фыркнул, еще раз грозно стрельнул взглядом в Побрякушника, а потом торопливо сбежал с порога и направился куда-то по дороге (скорее всего, к своей невезучей даме сердца). Хозяин дома же в свою очередь добрыми глазами поприветствовал нового гостя и протянул ему свою руку. Тот легко пожал её и попросил разрешения войти в дом.

– Проходи-проходи, не стесняйся. Эта сорока наконец-то ушла, поэтому я свободен.

– Зная тебя, ты свободен только когда спишь. И то, наверное, во сне пленён.

– Чем же я пленён во сне, Часовщик?

– Мыслями, что тебе скоро просыпаться, чем же еще?

Побрякушник посмеялся от слов своего гостя, а потом предложил тому направится на второй этаж, в более обставленное и опрятное место. Вот только Сломанному Часовщику не удалось просто последовать за вожатым, ибо стоило ему сделать шаг в прихожую, как словно из ниоткуда вынырнула черная кошка и перегородила ему путь. Всё время до этого момента она пряталась непонятно где, а сейчас вдруг решила вылезти, превратившись в препятствие. Эта животинка очень сильно выделялась своим чересчур осознанным поведением и местами наглой своевольностью, чем очень интересовала Побрякушника, который, тем не менее, ни разу не смог взять её на руки. Каждый раз когда он пытался сделать это, кошка просто ускользала из рук и растворялась где-нибудь под тумбой.

– Погляди на эту холеру. От одних гостей прячется, другим ходу не даёт.

Вместо того, чтобы обойти кошку или отогнать её, Часовщик внезапно опустился на пол и сел прямо в том месте. Сложив руки и ноги рядом, он установил прочный зрительный контакт с упрямицей, напрочь игнорируя стоящего рядом Побрякушника. После этого покорного жеста со стороны гостя, маленькая «холера» довольно и расслаблено разлеглась перед ним поперёк прохода.

– Пожалуй, останусь здесь я.

– Ты чего это? Да перешагни ты через неё, будет тебе на полу сидеть. Ей всё равно никогда не угодишь.

– Как же, как же! Нам надо слушать тех, кто никогда не говорит. К тому же, через кошек перешагивать нельзя, у них от этого хвосты скручиваются и не делятся.

Снисходительно пожав плечами, Побрякушник взял со стороны табуретку, осторожно поставил её рядом и присел подле них. В отличии от нынешнего посетителя, хозяин дома привык всегда воевать со своей наглой сожительницей, выказывая своё господство, на что та лишь насмешливо рявкала и уходила, горделиво вскидывая хвост.

– Может она такая недовольная, потому что ты так и не дал ей имя? – произнёс Часовщик, протягивая руку к пушистому угольку.

– Пусть она сначала хоть раз ко мне на руки…

Не успел мужчина договорить свою фразу, как плутовка ловко оттолкнулась от своего места и запрыгнула на колени гостю, величественно усевшись на них, как на троне. Часовщик и Побрякушник секунд с пять смотрели на неё, после чего первый вопрошающим взглядом глянул на второго.

– Ладно. Знаешь что? Чёрт с ней. Тебе надо, вот ты и называй.

Черная кошка как по команде подняла свою усатую мордочку вверх, будто бы ожидая манны небесной. Вот-вот она получит имя, оно, должно быть, будет замечательным, звучащим, элегантным (ей бы очень этого хотелось).

– Лгунья. Врунишка. Обманщица, – отстрелял трижды Часовщик.

– Это ты её обозвал так? – спросил мужчина.

– Нет, это три её имени. Лгунья, потому что она лжёт тебе. Врунишка, потому что она врёт самой себе. И Обманщица, потому что она меня обманывает.

– Феноменально, Сломанный, – произнёс Побрякушник и несколько раз наигранно похлопал.

После этого двое друзей начали вести непринуждённую беседу, не обсуждая что-то конкретное. Гость медленно поглаживал животинку у себя на коленях, болтая с хозяином то о странной в последнее время погоде, то о странных в последнее время людях. Когда разговор зашел о последнем, Побрякушник не поленился упомянуть того необычного клиента, с которым ему пришлось иметь дело пару недель назад, потом рассказал об утреннем посетителе, о том, зачем он приходил, а под конец сам, по своей воле, разболтал ему ситуацию с часами.

Дело в том, что мужчина уже однажды пообещал своему другу показать их, дабы тот мог порыться в них и разобраться что к чему, но он был слишком занят и не мог найти свободного времени. Как и сказал Часовщик, за последнюю неделю ему даже выспаться толком не удавалось, но сейчас момент был просто идеальным. Достав часы снова, Побрякушник открыл их, подержал, показал как они настраиваются и положил на стол.

– Ну, что думаешь? Эка какая вещь, правда же? Ты, как эксперт, что можешь сказать?

Вопросы полились изо рта хозяина, словно водопад, грозясь смыть собеседника. Почти сразу же он постарался прийти в себя, заметив, что его занесло и он стал похож на Франта. Расположив часы на середине пола между ним и Часовщиком, Побрякушник сгорающим видом наступал на того. Единственным человеком в этом городе, к которому можно было обратиться за объяснениями, был именно Часовщик. Причем зачастую он объяснял не только особенности и строение часов, но и всех других местных безделушек. «Математику надо разъяснять числами, а не словами», – думал каждый раз мужчина, обращаясь за лекциями к своему другу.

– Разреши мне подержать их.

Подняв часы, Часовщик повторил действия своего товарища, но, к их удивлению, ничего не произошло. Сломанный подержал часы полминуты, потом минуту, две, но они так и не хотели работать. Стрелки часов отказывались двигаться с места, словно были просто нарисованы поверх циферблата. Держатель механизма пару раз стукнул пальцем по ним, но это не дало результата. Побрякушник уже было испугался, что часы сломались, поэтому быстро перехватил их обратно в свои руки, отчего устройство вновь заработало и, прокрутив несколько кругов, опять остановилось на трёх часах.

– Ничего не понимаю. Что с ними не так? – искренне вопрошал Побрякушник.

Устройство по-прежнему оставалось загадкой. Так как разобрать часы мужчина не мог, то и понять принцип их работы тоже. Порой удивляешься тому, как работают некоторые вещи, но гораздо сильнее удивляешься, когда они перестают работать, без видимой на то причины.

– С ними всё так. Эти подсказки работают как надо, налажено, правильно, исправно, – для чего-то Часовщик несколько раз уточнил как они работают.

– Тогда в чём же дело?

– В чём угодно, но только не в часах.

– Вот он – настоящий эксперт. Даже когда ничего не работает, он говорит, что всё работает.

Иронизируя над фразой своего друга, хозяин часов закрыл их и поставил на стол.

– Может, посмотришь в чём загвоздка? Отнесёшь их к себе, разберёшь, а там, авось, поймёшь.

– Поверь мне, осматривать их бесполезно. Скорее эти часы осмотрят тебя, чем ты их. А я не люблю, когда на меня смотрят часы, у них взгляд чересчур механический!

Иногда мужчине было сложно понять, серьёзно ли говорить его друг или просто шутит, но отказ принять работу его немного раздосадовал. Впрочем, с другой стороны, это было даже лучше: пока загадка остаётся загадкой, она представляет интерес.

– Эх, ладно. Лично мне всё равно на их зрение, слух, обоняние, или что у них там. Будем считать, что это была маленькая оплошность.

Чёрная кошка всё так же дремала на коленях Сломанного Часовщика, лениво помахивая своим хвостом в разные стороны, словно бы напоминая, что она всё еще здесь и всё слышит. Солнце на улице наконец разыгралось во всю и буквально затопило комнату лучистым светом, сквозь который можно было рассмотреть целый бал танцующих пылинок и букашек. Разговор двух друзей еле колыхал незримое спокойствие помещения, заставляя ничтожные частицы пыли выкручивать невообразимые пируэты, сильнее распаляя их миниатюрный бал. Атмосфера в доме Побрякушника была более чем расслабляющая и умиротворённая, из-за чего тот начал постепенно возвращаться в своё сонное и размякшее состояние.

Зачастую диалоги с Часовщиком были такие, что можно было даже не задумываться над его словами, а отвечать что попало, и он всё равно каким-то неведомым образом продолжал нить и начинал новую суть. Друг Побрякушника никогда не обижался, если его игнорировали или просто засыпали во время болтовни, поэтому первый вполне мог себе позволить покемарить на мгновение. Его гость моментами говорил о том, какая луна в последнее время круглая, моментами о том, что у кошек слишком много хвостов, иногда заикался о красоте и утончённости шестиугольников, а иногда просто молчал по несколько минут, любуясь трещинами на полу. Сам же Побрякушник то открывал глаза, то закрывал их снова, подобно рыбе разевая рот и что-то щебеча себе под нос.

– Люди странно ходят на улице, – говорил Часовщик, подперев голову ладонью.

– Ага, странно… – сквозь сон поддакивал его друг.

– Говорят, если долго ходить на двух ногах, рано или поздно получишь третью.

– Третью… у кого там три ноги…

– Ветерок тоже спешит в последнее время.

– Твоя правда, да…

– Я поживу у тебя неделю, у меня дома часы громкие.

– Точно, они громко тикают…

– Если дремать на правом боку, приснится, что ты летишь и пикируешь, подобно орлу.

После этих слов мужчина лениво начал барахтаться в своём кресле (на которое он уже успел пересесть во время их «разговора»), попытался перевернуться на правый бок, но вместо этого внезапно полетел вниз с него, распластавшись на полу и ударившись лбом об доски. Оказалось, что пока он дремал, правая часть кресла отклонилась и теперь он слетел с него полностью.

– Ха-ха! Ха-ха-ха! – залился смехом Сломанный Часовщик, взбудоражив кошку, чьи остроконечные ушки тут же взмыли вверх.

Побрякушник же в этом время начал энергично потирать ушибленное место и шипеть. Через дюжину секунд к нему вернулось понимание произошедшего и он обиженно произнёс:

– Чёрт бы побрал… Не ожидал от тебя такого предательства!

– Опрокинуть человека словами – это тебе не слюни во сне пускать, – он назидательно поднял указательный палец.

– Тоже верно… тц… надо бы ковры постелить.

Сказал он уже безо всякой злости или обиды. Когда его глаза поднялись чуть повыше, их внимание привлёк нежный ало-золотой свет, вязко сочившийся сквозь щели и окна. Сообразив, что продремал весь день, Побрякушник постарался слегка взбодриться, но предательски заурчавший желудок дал сигнал о голоде. И точно, только сейчас до него дошло, что с самого прихода Франта он ничего не ел, как, наверно, и его гость.

– Не желаешь поужинать?

– Если только без ложек, – дал условие Часовщик, видимо, опасаясь неведомой угрозы со стороны посуды.

– Да хоть руками ешь. Только перед этим помой их.

Обычно завтрак, обед и ужин в доме Побрякушника оставлял желать лучшего, а в лучшем случае был слишком обычным и заурядным, чтобы хоть как-то порадовать. Он никогда не был праздным человеком и не накрывал широкие столы с заморскими блюдами и специями, хотя вполне мог себе этого позволить. Его ассортимент товаров в лавке время от времени пополнялся чудными пряностями и продуктами долгого хранения, но они всегда быстро разбирались неискушенными народом, что тащил в пасть всё, что хоть немного отличалось от редьки и каши.

Но в этот раз хозяин решил удивить гостя и приготовить нечто необычное. Хоть и не был первоклассным шефом, но со времён своего одиночества был обречён научиться готовить на минимальном уровне. К тому же, недавно к нему поступила одна необычная пряность, за которую пришлось отдать много усилий, времени, ну и еще кое-чего… Сейчас Побрякушник полез на отдалённую полку, где среди неопознанных банок и коробочек нашёл одну с красной бумажкой, на которой на непонятном языке были изображены извилистые каракули. Он с осторожностью и трепетом достал её и пошел обратно к миниатюрному столику, на котором обычно явствовал один. Сейчас же там сидел Сломанный Часовщик, который считал крошки от хлеба на нём. Когда Побрякушник краем уха услышал «двадцать три…» то ему даже стало немного совестно.

Этот столик располагался возле левой стены кухни, возле правой же стены стоял пусть и старый, но всё же крепкий и хороший стол, за котором могло бы уместиться пятеро человек, он был накрыт красным узорчатым полотном, местами пыльный, местами уже дырявый, но всё такой же изящный. На этом столе не было посуды, тарелок, принадлежностей, потому что уже много лет к нему никто и не прикасался. Когда Побрякушник подошел к маленькому столику, то заметил, как его друг смотрит на противоположную стену. В его взгляде читалась далёкая, еле зримая тоска по неизвестному и мутному прошлому, которую можно заметить в глазах смотрящих на детские фотографии.