Кладмен
Василий Карамышев
Кладмен
I. Семейный быт
Дмитрий сидел за письменным столом, который достался ему ещё от отца, давно ушедшего из семьи. Стол был облупленный, с царапинами и глубоким пятном от чернил, но на нём всегда лежали тетради, книги, какие-то распечатки. Дима пытался готовиться к завтрашнему семинару, но мысли уплывали. За стенкой слышалось: бабушка щёлкала спицами. Тихий, ровный звук был частью их дома, как капающий кран на кухне или заедающий выключатель в прихожей.
Комната была маленькая, заставленная старой мебелью. На стене висел ковёр с выцветшими цветами – реликт девяностых, к которому бабушка относилась с уважением. Запах в квартире стоял смешанный: немного затхлый, с примесью лекарств и старого дерева.
Часы на стене пробили девять. Дима посмотрел на дверь: мать должна была скоро вернуться. Он знал, как она войдёт – усталая, с опущенными плечами, в серой форме кассира. В сумке будет хлеб, молоко и, если повезёт, пачка сосисок по акции.
Звон ключа в замке раздался спустя десять минут.
– Ну, наконец-то, – отозвалась бабушка из кухни. – Наташ, ты как?
– Как… как обычно, – мать вошла, сбрасывая куртку. Щёки у неё были покрасневшие от холода, волосы собраны в торопливый хвост, из которого выбились пряди. Она поставила сумку на табурет, тяжело вздохнула. – Сил никаких.
Дима вышел из комнаты.
– Мам, помочь сумки разобрать?
Она слабо улыбнулась.
– Да там особо нечего. Вот, взяла хлеб, молоко, яблоки немного. Скидка была. – И добавила: – Для тебя, Дим, мандаринов взяла, пару штук. Ты ж любишь.
Дима почувствовал укол в груди. Он знал: мандарины сейчас дорогие, мать не могла позволить себе их просто так. Она купила ради него, экономя на себе.
– Спасибо, мам. – Он взял пакет, понёс на кухню.
Бабушка сидела за столом в вязаном жилете. На плите булькала кастрюля с супом. В кухне пахло картошкой и луком.
– Опять задержали? – спросила она, взглянув на дочь.
– Угу, – Наталья села, сняла с головы резинку, встряхнула волосы. – С утра всё не так. Один мужик устроил скандал из-за просрочки, кричал на весь зал: “Вы тут людей травите!” А кто виноват? Конечно я. Начальница сразу: “Снимайте деньги с кассира”. Вот так.
Бабушка покачала головой.
– Совсем озверели.
Дима сел рядом, молча слушал. Он знал: мать каждый день сталкивается с этим. Грубые покупатели, начальница, недостачи. Зарплата – двадцать пять тысяч. За эти деньги она стояла двенадцать часов за кассой.
– Мам, может, тебе поискать что-то другое? – осторожно сказал он.
Наталья горько усмехнулась:
– Ага. Я в свои сорок куда пойду? В офис? С моим дипломом техникума? Там молодые нужны, красивые. А я – кто? Кассирша из “Магнита”. Да и кто нас возьмёт? Кредиты, коммуналка, бабушкины таблетки. Радуйся, что вообще работа есть.
Она говорила спокойно, но в голосе слышалась усталость, почти отчаяние.
Дима нахмурился.
– Ну, всю жизнь так и работать? На кассе? Я не хочу так.
– А кто тебя заставляет? – мать резко подняла взгляд. – Ты учись. Стань человеком. Я ж ради этого и вкалываю. Чтобы ты не так, как я.
Между ними повисла тишина. Бабушка откашлялась, стараясь смягчить.
– Ладно вам. Димка ещё молодой. Всё у него впереди. А нам и так неплохо, мы справляемся.
– “Справляемся”… – Дима невольно усмехнулся. – Мы еле концы с концами сводим. Ты таблетки какие купила? Самые дешёвые. А нормальные стоят три тысячи. Где их взять?
Бабушка отвела взгляд. Мать устало потерла виски.
– Димка, не начинай. Я знаю, как тяжело. Но что я могу? Сама попробуй поживи на моём месте.
Герой замолчал. Он понимал: мать делает всё, что может. Но злость копилась. Он видел её руки – в трещинах от мороза и дешёвого мыла. Видел её глаза – тусклые, без надежды. И ему становилось страшно: вдруг и его ждёт то же самое?
– Мам, – сказал он тихо, – а если бы я… нашёл подработку? Ну, на время.
Наталья посмотрела на него внимательно.
– Подработку? Учёба – и так ты вечно уставший. Какая подработка? Опять кто-то обещает золотые горы? Я же знаю, Дим. Сейчас много обмана.
– Да нет… – Дмитрий замялся. – Просто… может, в склад устроюсь или грузчиком где-то.
– Грузчиком… – мать грустно улыбнулась. – Ты же хиляк, Дим. Да и учёбу завалишь.
Бабушка кивнула.
– Учись лучше. Знание за плечами не носить.
Дима кивнул, но внутри всё бурлило. Учёба казалась бессмысленной. Зарплата матери – унизительной. Жизнь – тупиком.
В ту ночь, когда мать ушла спать, он долго лежал на диване, глядя в потолок. Бабушка кашляла за стенкой. С кухни тянуло запахом остывшего супа. Капал кран. И Дмитрий думал: “Я так жить не хочу. Я не смогу.”
Он взял телефон. Экран светился. В соцсети кто-то выкладывал фото из ресторана: ребята его возраста, с айфонами, в дорогих куртках. Дима пролистал вниз – и наткнулся на короткое сообщение в группе:
“Подработка. 10 000 в день. Быстро. Без вложений. Пиши в личку.”
Он смотрел на эти слова долго. Слишком долго.
II. Экзамен
Утро началось со звона будильника. Дмитрий лежал, уткнувшись лицом в подушку, и долго не мог заставить себя подняться. Вчерашний разговор за ужином не выходил из головы: мать, уставшая, бабушка с её тихим “справляемся”. Внутри было какое-то тяжёлое, вязкое чувство.
На телефоне мигала напоминалка: “Экзамен по экономике. 9:00. Аудитория 412.”
Дима потянулся, с трудом встал, натянул джинсы, свитер и тёплую куртку. Завтракать он не стал – в животе неприятно сосало от нервов. Бабушка что-то говорила на кухне, но он, почти не слушая, пробормотал:
– Я пошёл…
На улице было холодно и сыро. Серый январский утренник, обледенелые тротуары, редкие прохожие. В автобусе он смотрел в окно, наблюдая за проезжающими панельными домами. Всё казалось одинаковым: и эти дома, и лица людей, и реклама на остановках.
В университете, в коридоре перед аудиторией, толпились студенты. Одни что-то лихорадочно повторяли в конспектах, другие смеялись, делая вид, что им всё безразлично.
– Димон, готов? – окликнул его Илья, однокурсник, вечно расслабленный. – Я вообще не учил, но, думаю, что-нибудь на лапшу налеплю.
Дима кивнул, хотя внутри понимал: сам он почти ничего не выучил. Готовиться было некогда – он подрабатывал рефератами для старшекурсников, чтобы хоть немного скинуть с мамы расходы на проезд и еду. Ночами сидел за компом, писал, а на учебу сил не хватало.
Дверь аудитории открылась.
– Заходим, – сказала преподавательница строгим голосом.
Она была невысокая женщина в очках, лет пятидесяти, с острым подбородком и аккуратной причёской. В университете её все боялись: строгая, требовательная, ошибок не прощает.
Студенты по одному подходили к столу, тянули билеты. Дима почувствовал, как сердце забилось быстрее. Когда подошла его очередь, руки дрожали. Он вытянул билет, посмотрел – и внутри всё оборвалось.
“Вопрос 12. Теория предельной полезности. Вопрос 25. Методы антикризисного управления.”
Он знал эти слова, но дальше – пустота. В голове было белое пятно.
– Садись, готовься, – сухо сказала преподавательница.
Дима сел за парту. Открыл тетрадь, начал писать. Почерк выходил неровный, буквы плясали. Он попытался вспомнить хоть что-то из лекций, но память предательски молчала. Только обрывки: графики, какие-то термины, формулы. Он чувствовал, как пот выступает на лбу.
Сзади кто-то шептал:
– Дай шпору! Ну, давай! – но он даже не обернулся.
Минуты тянулись мучительно. Когда он вышел отвечать, руки дрожали так, что лист бумаги чуть не выпал.
– Итак, Дмитрий… – преподавательница смотрела строго, поверх очков. – Расскажите про теорию предельной полезности.
Дима сглотнул. Попробовал говорить:
– Это… ну… теория, которая… – слова застревали. – Она о том, что… полезность товара… уменьшается… с каждой… дополнительной единицей…
Преподавательница молчала, только слегка приподняла бровь.
– И дальше?
– Ну… э… – Дима замялся. – Там формулы… я сейчас… не вспомню.
– Вы совсем не готовились?
– Нет, готовился… просто… – голос предательски дрогнул. – Вылетело.
Она вздохнула, сделала пометку в журнале.
– Садитесь. “Неудовлетворительно”.
Удар. Слово будто отрезало кусок от его будущего.
Он сел обратно, уткнулся взглядом в парту. В голове гудело: “Провал. Всё. Стипендии не будет. Мама узнает. Что я ей скажу?”
После экзамена коридор шумел. Кто-то радовался “троечке”, кто-то обсуждал вопросы. Илья похлопал его по плечу:
– Ну чего, брат? У меня тоже два. Забей. Сдадим пересдачу.
– Угу, – пробормотал Дима. Но внутри не мог “забить”. Он знал, что дома будет ад: мать мечтала, чтобы он учился хорошо, чтобы выбрался в люди.
Он вышел из университета, вдохнул морозный воздух. На остановке стояла очередь. В голове крутились слова преподавательницы: “Вы совсем не готовились?”
В автобусе он сидел, прижав лоб к стеклу. Дома – мать, бабушка. Их глаза. Их ожидания. Как он скажет: “Я завалил экзамен”?
Когда он вернулся, в квартире пахло жареной картошкой. Бабушка возилась у плиты. Мать сидела за столом, устало помешивая чай.
– Ну что, как экзамен? – спросила она, не поднимая глаз.
Дима замер. Слова застряли в горле. Он хотел сказать правду, но язык не повернулся.
– Нормально, – ответил тихо. – Сдал.
– Правда? – мать подняла глаза, и в них мелькнула радость. – Вот и молодец. Я знала, что у тебя получится.
Бабушка улыбнулась.
– Умница наш Димка. Всегда старательный.
Дима почувствовал, как внутри всё переворачивается. Он сидел, ел картошку, но куски застревали в горле. Он лгал. И они верили.
Поздно вечером, лёжа на диване, он снова взял телефон. В группе мелькнуло новое объявление:
“Подработка. Быстрые деньги. 10 000 в день. Пиши в личку.”
Он закрыл глаза. Завтра придётся снова смотреть в глаза матери. И снова лгать.
А может, стоит перестать мучиться и просто… попробовать?
III. Объявление
Вечер был таким же, как и многие другие: мать вернулась поздно, с тяжёлой сумкой и красными от мороза руками. Бабушка ворчала, что коммуналку подняли ещё на триста рублей, и приходилось считать каждую мелочь. Дмитрий сидел в комнате, делая вид, что дочитывает учебник. Но слова сливались в серый поток, а мысли возвращались к тому самому объявлению.
“Подработка. 10 000 в день. Быстро. Пиши в личку.”
Эти цифры крутились в голове, как светящаяся реклама на улицах: 10 000, 10 000, 10 000. Это больше, чем мать зарабатывала за полмесяца. С одной “подработки” можно было купить бабушке лекарства, оплатить интернет, даже позволить себе пойти с Алиной в кафе и не считать каждую копейку.
Но что за работа? Кто платит такие деньги? Дмитрий знал: бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но внутри всё равно свербело: “А вдруг?..”
Он открыл телефон, прокрутил группу ещё раз. Объявление висело чуть ниже, под постами про аренду квартир и распродажи зимних курток. Аккаунт – анонимный, без фото, только ник: Север.
Дима нажал на “Написать сообщение”.
Пальцы зависли над клавиатурой. Он долго смотрел на пустое поле.
“Что писать? Привет? Это же выглядит глупо. Может, просто спросить: что за работа? Но тогда они сразу пошлют…”
Он набрал:
“Здравствуйте. Интересует подработка. Можете рассказать подробнее?”
И тут же стер.
Набрал снова:
“Добрый вечер. По поводу подработки. Что нужно делать?”
Отправил. Сердце колотилось так, будто он совершил преступление уже сейчас.
Минуты тянулись. Дмитрий проверял телефон каждые пять секунд. Сначала не было ответа. Потом всплыло уведомление.
Север: “Возраст?”
Дима вздрогнул. Ответил быстро:
“19.”
Север: “Телосложение?”
“Среднее.”
Север: “Город?”
“Москва.”
Три точки – собеседник печатает. Дмитрий буквально чувствовал, как напряглись мышцы.
Север: “Есть телефон с камерой? Интернет?”
“Да.”
Север: “Готов к работе? Наличный расчёт. До 10 000 в день. Работа простая.”
У Димы пересохло во рту.
“А что за работа?”
Ответ пришёл быстро:
“Курьер. Доставка. Нужно надёжно выполнять поручения, держать язык за зубами. Сможешь?”
Слово “доставка” выглядело невинно. Курьер – нормальная профессия. Но где-то внутри зазвенел тревожный колокольчик. Он видел новости про “закладчиков”, про задержания. Но ведь никто прямо не писал: “Ты будешь таскать наркотики.” Всё выглядело как будто в серой зоне.
Дима долго не отвечал. В голове спорили два голоса.
Один шептал: “Опасно. Глупо. Ты попадёшься.”
Другой кричал: “Ты же сам сказал: не хочешь жить, как мать. Вот твой шанс.”
Наконец он написал:
“Смогу. Когда встреча?”
Ответ:
“Завтра, 17:00. Станция метро “Войковская”. Будет человек. Скажет пароль: “Северное сияние”. Ответ: “Зимняя ночь”. Встретитесь. Дальше объяснят.”
Дима перечитал сообщение три раза. Выглядело как в фильмах. Пароль, встреча. Всё это казалось нереальным, будто он попал в чужую жизнь.
Он выключил телефон, лёг на диван. Бабушка что-то говорила в соседней комнате про сериал, мать ворочалась на кухне. А он смотрел в потолок и думал: “Это мой шанс. Либо всё изменится, либо…”
Утром мать разбудила его привычным:
– Дим, вставай, опоздаешь.
Он сел, потер глаза. В голове крутилась только мысль о встрече вечером.
За завтраком мать спросила:
– Сегодня пары во сколько заканчиваются?
– Да вроде… до четырёх, – Дмитрий солгал. – Потом, может, зайду к другу.
– Опять у этого Ильи? – мать вздохнула. – Смотри, только чтобы не нагулялись, а то у тебя пересдачи.
Бабушка улыбнулась:
– Димка у нас ответственный. Всё успеет.
Дима кивнул, чувствуя, как ложь прилипает к языку. Ему стало нехорошо, но отступать он уже не собирался.
Весь день он сидел на парах, но ничего не слышал. Преподаватель объяснял новую тему, кто-то шептался на последней парте, но Дмитрий только глядел на часы. Каждая минута тянулась вечностью.
В 16:30 он вышел из университета и сел в метро. Сердце билось часто. Он ехал, не замечая людей вокруг, только считал остановки.
“Войковская.”
Он поднялся наверх. Толпа. Люди спешат домой, кто-то с пакетами, кто-то в наушниках. Дмитрий чувствовал себя чужим. Он оглядывался, не зная, кого искать.
И тут к нему подошёл мужчина в тёмной куртке, среднего роста, с незаметным лицом. Таких в толпе – сотни.
– Северное сияние, – тихо сказал он.
У Димы пересохло в горле. Он едва слышно ответил:
– Зимняя ночь.
Мужчина кивнул.
– Пошли.
Они отошли в сторону, в тёмный угол подземного перехода. Мужчина достал из кармана маленький пакет.
– Тебе нужно будет доставить это в условное место. Адрес придёт в сообщении. Сделаешь – получишь десять. Всё просто.
Дима взял пакет. Руки дрожали.
– А… что это?
Мужчина посмотрел на него холодно.
– Ты много вопросов задаёшь. Тебе нужны деньги? Делай.
Они обменялись короткими взглядами. И в этот момент Дима понял: назад дороги нет.
Вечером дома он сказал матери:
– Мам, я устроился на подработку. На склад.
Наталья подняла брови:
– Склад? Серьёзно?
– Да. Там вечером разгрузки иногда. Платят нормально.
Она внимательно посмотрела на сына, но ничего не сказала. Только вздохнула:
– Смотри, Дим. Чтобы не обманули. И учёбу не забрось.
Бабушка улыбнулась.
– Вот молодец. Поможет маме хоть чуть-чуть.
Дима сидел за столом, ел суп. А в кармане его куртки лежал маленький пакет.
Он чувствовал себя как на грани пропасти. Но странным образом – впервые за долгое время – в нём зажглось что-то похожее на надежду.
IV. Первый шаг
Дмитрий проснулся поздно – всю ночь ворочался, то и дело открывал глаза и смотрел в потолок. В ушах звучал холодный голос мужчины у метро: “Ты много вопросов задаёшь. Делай.” В кармане куртки до сих пор лежал маленький пакетик, и казалось, что весь дом пропитан его присутствием.
Бабушка утром привычно возилась на кухне, ставила чайник.
– Димка, чай будешь?
– Не, потом, – пробормотал он, натягивая джинсы.
Он старался вести себя естественно, но сердце било так, что ладони дрожали. Словно бабушка вот-вот заглянет в комнату и спросит: “Что это у тебя там в кармане?”
Мать ушла на смену. Перед уходом бросила:
– Дим, вечером хлеб купи. Деньги на столе оставила.
Он кивнул. Ему было мучительно стыдно: деньги – двадцать рублей на хлеб. В голове уже мелькнуло: “Зачем нам этот хлеб за двадцать рублей, если я за один вечер могу принести десятку?”
Днём пришло сообщение.
Север: “Адрес. Парк у метро “Сокол”. Схема во вложении. Сделаешь фото. Отчёт.”
Дима долго смотрел на карту. Красный крестик – возле детской площадки, за кустами.
Сердце колотилось. Он надел куртку, спрятал пакет глубже в карман и вышел. Двор был пустынный, воздух пах дымом и мокрым снегом. Каждый шаг давался тяжело, будто ноги налились свинцом.
В метро он смотрел в пол, боясь встретиться взглядом с пассажирами. Казалось, каждый знает, что у него в кармане. Перед глазами мелькали картины: “Остановят, проверят, найдут. Конец. Мама. Бабушка. Позор.”
На станции “Сокол” он вышел, поднялся по лестнице. В голове стучало: “Назад ещё можно. Просто выкинуть пакет. И всё.” Но рядом с этой мыслью жгла другая: “Десять тысяч. Одним махом. Ты сможешь.”
Парк был серым и пустым. Деревья стояли чёрные, голые. Под ногами хрустел снег. Дмитрий пошёл по схеме: площадка, качели, дальше – кусты. Остановился, огляделся. Никого.
Достал пакет. Руки дрожали так, что он едва не выронил. Наклонился, откинул снег, засунул внутрь, сверху прикрыл веткой. Сделал фото на телефон.
Отослал. Сердце колотилось.
Через минуту пришёл ответ.
Север: “Принято. Молодец. Проверь карту.”
Он обновил приложение – на счёте мелькнули цифры. Десять тысяч.
Дмитрий сел на скамейку. Смотрел на экран, будто не верил. Деньги. Настоящие. За двадцать минут.
В груди что-то разливалось горячее, пьянящее. Страх отступал. Приходило другое чувство: сила.
“Я сделал это. Я могу. Я не такой, как все. Я буду жить по-другому.”
По дороге домой он зашёл в супермаркет. Взял корзину и впервые за долгое время позволил себе не смотреть на цены. Колбаса, сыр, курица, шоколад, сок – всё, что обычно они не могли позволить.
На кассе он протянул купюру, и кассирша равнодушно пробила товар. Дмитрий вышел с пакетами, чувствуя себя другим человеком. Богатым. Свободным.
Дома мать удивлённо подняла глаза, когда он вывалил продукты на стол.
– Дим, ты что?.. Это всё дорого!
– Ну… – он постарался улыбнуться. – Я ж говорил, подработку нашёл. На складе разгрузки. Вот и дали аванс.
Бабушка вздохнула:
– Ох, Димка. Только бы не обманули.
– Всё нормально, – уверенно сказал он, хотя внутри всё ещё дрожало. – Теперь у нас всё будет лучше.
Мать тронула его за руку. В глазах мелькнула радость и тревога одновременно.
– Только учёбу не бросай, сынок. Я ради неё живу.
– Не брошу, – тихо ответил он.
Но сам уже знал: учёба отходит на второй план. Впервые в жизни он почувствовал вкус лёгких денег.
Вечером он лежал на диване, слушал, как бабушка вяжет носки, а мать раскладывает продукты по полкам. Внутри было странное чувство: смесь эйфории и страха.
“Я сделал первый шаг. И назад дороги нет.”
V. Первые деньги
Дмитрий проснулся в приподнятом настроении. Впервые за долгое время он не чувствовал привычной тяжести в груди. На тумбочке лежал телефон. Он открыл банковское приложение – цифры всё ещё светились: 9 842 рубля после вчерашних покупок. Настоящие деньги, его деньги.
Он провёл пальцем по экрану и улыбнулся. Эти цифры казались не просто цифрами, а доказательством, что он больше не “бедный студент”.
За завтраком мать привычно говорила о коммуналке и новых ценах в магазине.
– Молоко подорожало ещё на пять рублей. Представляешь? Скоро и хлеб станет роскошью.
Бабушка кивала, ворча:
– В наше время всё было дешевле. А теперь только и думают, как содрать.
Дима молчал. Внутри он чувствовал, что находится уже “над” этими разговорами. Ему хотелось сказать: “Да хватит считать копейки. Я могу всё это оплатить одним днём!” Но он сдержался.
– Мам, – сказал он вдруг. – Я сегодня в центр поеду.
– Учёба?
– Угу… и ещё… надо кое-что купить.
Наталья насторожилась:
– Деньги-то откуда?
Дима спокойно, уверенно, как будто репетировал:
– Я же сказал, на складе. Разгрузка. Наличку дали.
Она посмотрела внимательно, словно пыталась уловить в его глазах обман. Но он выдержал взгляд. Мать вздохнула:
– Смотри, сынок. Только не попади в историю.
Центр встретил его шумом машин, витринами магазинов и толпой людей. Дмитрий вошёл в торговый центр. Раньше он сюда заглядывал редко – разве что пройтись с однокурсниками, но всё время чувствовал себя лишним: витрины с ценниками “от 5000”, манекены в дорогой одежде, кафе с кофе по 300 рублей. Всё это было “не для него”.
Но сегодня он зашёл внутрь с другим чувством. В кармане у него были деньги. Настоящие.
Первым делом он зашёл в магазин одежды. Долго ходил по рядам, щупал джинсы, куртки. На нём самом были старые джинсы и свитер, подаренный бабушкой. Он чувствовал взгляды продавцов – раньше снисходительные, теперь уважительные: ведь он рассматривал вещи, примерял, держал в руках.
Он выбрал куртку: чёрную, с капюшоном, “почти как у парней из рекламы”. Цена – 6500 рублей. Дмитрий задержал взгляд на ценнике, внутри кольнуло: “Слишком много.” Но тут же он вспомнил: “Я могу позволить. За один вечер – десять. И ещё останется.”
На кассе он протянул деньги, стараясь не дрожать. Кассирша улыбнулась:
– Хороший выбор.
Он вышел из магазина с пакетом, в котором лежала новая куртка. На душе было сладкое чувство: он как будто доказал себе, что теперь другой человек.
Следующим пунктом был подарок для Алины. С ней у него недавно начались отношения, и до этого он ограничивался мелочами – шоколадкой, походом в “KFC”. Но теперь он хотел удивить её.
Он зашёл в ювелирный отдел. Там блестели витрины с кулонами и браслетами. Дмитрий чувствовал себя неловко, но подошёл.
– Девушке подарок хочу, – пробормотал он продавщице.
– Что-то из серебра? – она сразу оценила его по одежде.
Дмитрий кивнул. Выбрал тонкий браслетик с маленьким сердечком. Цена – 2800. Он протянул деньги и почувствовал, как внутри всё кипит от гордости: “Вот так. Я могу сделать подарок, как нормальные парни.”
Вечером он позвонил Алине.
– Привет. Давай встретимся. У меня есть кое-что для тебя.
– Ого, – в голосе девушки зазвенел интерес. – Ну давай. Я свободна.
Они встретились у метро. Алина была в светлом пальто, с аккуратным макияжем. Увидев его пакет, она улыбнулась:
– Что это у тебя?
Дима немного смущённо протянул коробочку.
– Для тебя.
Она открыла и ахнула:
– Браслет! Дим, это серьёзно?
Он пожал плечами, стараясь казаться равнодушным:
– Ну… да. Мне захотелось.
Алина бросилась ему на шею.
– Ты лучший! – и звонко поцеловала его в щёку.
В тот момент Дмитрий ощутил эйфорию. Ему казалось, что он наконец-то живёт “как надо”: может радовать девушку, выглядеть достойно. В её глазах он был героем.
– Пойдём в кафе? – предложил он.
Они зашли в небольшое заведение с мягким светом. Дима впервые заказал не кофе по акции, а полноценный ужин: пасту, салат, десерт. Смотрел, как Алина фотографирует еду для сторис, и чувствовал себя взрослым.
– Дим, ты изменился, – сказала она, улыбаясь. – Раньше всё говорил “денег нет, давай в столовку”. А теперь – прямо ухаживаешь.
– Ну, подработка, – ответил он коротко.
– А где?
– Да склад, – привычно соврал. – Разгружаем по вечерам. Нормально платят.
Алина удивлённо посмотрела:
– Странно, что так много. Но главное, что ты теперь настоящий мужчина.
Эти слова ударили в сердце, как музыка. “Настоящий мужчина.” Вот оно. То, чего он ждал.
Поздно вечером, вернувшись домой, он тихо зашёл в квартиру. Мать уже спала. Бабушка оставила на столе записку: “Димочка, суп в холодильнике.”
Он сел на диван, достал телефон. Баланс уменьшился – осталось чуть больше тысячи. Но внутри не было сожаления. Наоборот, в голове звучало: “Я могу ещё. Я всегда смогу. Деньги теперь будут.”
Он открыл мессенджер. Вверху светился контакт “Север”. Дмитрий долго смотрел, потом написал:
“Готов к следующему.”
Этой ночью он не сразу уснул. Перед глазами крутились образы: новая куртка, радостное лицо Алины, слова “настоящий мужчина”. Он чувствовал, что деньги изменили всё.
И в то же время где-то глубоко внутри сидел холодок: слишком быстро, слишком легко. Но он заглушил его.
“Теперь я другой. Теперь у нас будет жизнь.”
VI. Новая жизнь
Утро было обычным. На кухне бабушка тихо гремела кастрюлями, мать собиралась на смену, торопливо завязывая волосы в хвост. В руках у неё была потрёпанная сумка, из которой торчал блокнот с записями долгов.
– Дим, не забудь сегодня вынести мусор, – сказала она на бегу.
– Ага, – кивнул он рассеянно.
В голове крутились совсем другие мысли. В кармане джинсов лежал телефон, и каждый раз, когда он чувствовал вибрацию, сердце у него подпрыгивало: может быть, новое задание.
После завтрака мать, уходя, всё же остановилась у двери.
– Сынок… ты точно всё нормально делаешь? – спросила она, глядя прямо в глаза. – Я знаю, ты сказал про склад. Но ты ведь не врёшь мне?
Дмитрий на секунду замялся. Внутри поднялась волна раздражения – зачем она копается? Но он быстро надел маску уверенности.
– Мам, ты чего? Я таскаю коробки, получаю деньги. Ну не стану я же воровать, – усмехнулся он, будто это самая нелепая мысль.
Наталья облегчённо выдохнула, но в её взгляде оставалась тревога.
– Ладно. Я просто переживаю.
Когда дверь за ней закрылась, Дмитрий сел на диван и прошептал сам себе:
– Легенду надо держать крепче.
С каждым днём его жизнь действительно менялась.
Раньше он чувствовал себя лишним: в старых кроссовках, с протёртым рюкзаком. Теперь у него появились новые вещи, и однокурсники смотрели иначе. В столовой он больше не искал самую дешёвую котлету, а спокойно заказывал нормальный обед.
– Димон, ты что, в бизнес ударился? – подшучивал сосед по группе.
– Да так, – отвечал Дмитрий, отмахиваясь. – Подрабатываю.
Он начал верить в собственную легенду: склад, разгрузки, хорошие чаевые. История выглядела убедительной и даже вызывала уважение: парень, который сам зарабатывает.
С Алиной всё складывалось ещё лучше. Они встречались всё чаще. Он покупал ей цветы, водил в кафе, один раз даже снял номер в недорогом отеле – и это казалось им роскошью.
– Ты у меня такой взрослый, – говорила она, глядя в его глаза. – Мне даже подруги завидуют. У всех парни одни слова, а у меня – дела.
Дмитрий таял от этих слов. В них было подтверждение того, ради чего он рисковал каждый раз, когда выходил “на работу”.
Но Алина всё же иногда спрашивала:
– А склад-то у вас какой? Ты же не надорвёшься?
Он быстро нашёл легенду:
– Интернет-магазин. Всякие коробки с техникой, косметикой. Там много ребят работает, мы дружно разгружаем. Не тяжело.
Алина улыбалась, но в глазах мелькало сомнение. Дмитрий понимал: ей нельзя дать повод усомниться.
Деньги приносили уверенность, но и создавали новые привычки.
Он всё чаще проверял баланс в телефоне, даже если не собирался тратить. Ловил себя на том, что уже думает не о том, “как заработать”, а “как потратить красиво”.
Вечером, когда семья собиралась на кухне, бабушка часто смотрела на него задумчиво.
– Димочка, ты как будто стал другой. Глаза горят. Только не забывай, что деньги – они как вода: утекут, если не держать бережно.
– Знаю, бабуль, – отвечал он, обнимая её. – Всё у нас будет хорошо.
Он говорил это легко, даже искренне верил в моменте.
Иногда он сидел на подоконнике, глядя на двор. Там бегали дети, старушки сидели на скамейке, подростки курили у гаражей. Ему казалось, что он больше не принадлежит к этому двору. Он выше, он уже другой.
Но вместе с этим приходило и странное чувство: тревога, будто невидимая петля затягивается. Каждый раз, когда “Север” присылал новое задание, внутри вспыхивал страх – но сразу же перекрывался жадным предвкушением.