Факультет сбора и трансформации – 3

1

– Как ты? – Шедов, не сбавляя темпа, покосился на Вянку, рассматривая её сосредоточенное лицо.

– Сносно, – отозвалась та, как будто даже бодро, но голос обманул бы только того, кто её не достаточно хорошо знает. – Алекс, конечно, сотворил чудо, я думала, что буду хромать всю дорогу, но…

– Я не про физическое состояние, Вянка, ты же понимаешь.

Он ведь прекрасно видел, как то и дело меняется выражение его лица, луна давала достаточно света, чтобы различать малейшие оттенки. Ну, и давнее знакомство сказывалось. Может быть, даже оно было главным в этом, всё-таки перемены настроения близкого человека легко уловить даже в темноте. Не зря же есть эти шутки про "не так дышишь"? Вот и Вянка тоже, дышала не так. Слишком взвинчено и будто даже испугано.

– Лучше бы про него… Знаешь, бывало и хуже. Особенно в те полгода, когда я не знала, что с тобой. Но и лучше чем сейчас тоже бывало. Давай обозначим как «средней паршивости»? Я не могу подобрать другой формулировки, – она села прямо на землю, вытягивая ноги и старательно игнорируя обилие теней вокруг.

В ночной темноте это было не так сложно, хотя их мельтешение всё равно было заметным и доставляло неудобства. Магичка изо всех сил старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Их даже не трогали почти всю дорогу, только пару раз особенно безумные духи пытались нападать, но их более сознательные товарищи и пара профилактических заклинаний от взвинченной Ярычевской быстро прекратили этот беспорядок. Залитая лунным светом гора служила отличным ориентиром, так что дорога до неё могла бы быть прогулкой. Вот только они оба прекрасно знали, чем эта прогулка должна закончиться, у Шедова от одной мысли о предстоящем ритуале тряслись руки. Всю свою жизнь парень был убеждён, что полученное от родителей знание ему не пригодится, что на его жизнь не придётся смена Отражения. А даже если и придётся… Он не хотел чтобы это была Вянка, но кто б его спрашивал? Судьба в таких вопросах мало интересуется мнением своих подопытных. Им остаётся только идти по предназначенной дорожке, стараясь не спотыкаться и не налетать на камни, по крайней мере – не головой.

По-хорошему, им следовало обсудить всё заранее. В крайнем случае – здесь и сейчас, до подъёма к месту перехода. Пока ещё в мире живых, а на мёртвой стороне, откуда обратной дороги без ритуала и его результатов не будет. Он очень сомневался в том, что сможет. И, пожалуй, он должен сказать об этом заранее. Вот только если мысль вызывала трясучку, то при попытке заговорить слова сдавливали горло спазмом, мешая даже дышать. И всё-таки это нужно было сделать. Шедов собрал всю волю в кулак, делая усилие над собой и своими невесёлыми мыслями.

– Вянка… Я, – он выдавил кое-как, делая паузу на глубокий медленный вдох, заставляя себя дышать ровнее и говорить чётче, – не уверен, что смогу завершить ритуал…

– Я в тебя верю, – с полной какого-то неожиданного смирения улыбкой отозвалась магичка, переплетая их пальцы, успокаивая. – Верю, что у тебя достаточно твёрдая для этого рука. Тем более, что у нас нет вариантов. Всё будет… ну, ладно, «хорошо» здесь неподходящее слово, но так, как должно быть.

– От знания результата процесс легче не становится. Меня во всём этом держит только то, что ты мне не простишь, если я откажусь проводить эту несчастную «смерть», – он крепче сжал её руку в ответ. – Мне впервые в жизни страшно настолько, до тошноты и темноты в глазах.

Вянка развернулась к нему, проводя прохладной ладонью по щеке, в этот раз не комментируя отросшую щетину. Шед сам засуетился, заклинанием «смахивая» небритость под негромкий смех. Ярычевская аккуратно развернула его голову, заставляя посмотреть на себя. В голове у девушки были подходящие слова, но она не была уверена в этом на сто процентов. Хотя и была рада, что её проводником на тот свет станет один из самых близких ей людей. Для подобных ритуалов доверие было значимым компонентом, и вряд ли бы она смогла настолько расслабиться в чьем-либо ещё присутствии. Иногда, конечно, случалось, что ритуал проводили посторонние, но тогда происходила серьёзная подготовка, в первую очередь психологическая, а у них такой возможности не было. Приходилось полагаться только на естественный ход вещей.

Данковцев прижался к руке, как больной кот. Пусть он и понимал, что Вянке предстояла куда более сложная, страшная и долгая задача, легче ему от этого не становилось. Даже при том, что до последнего времени стремления жалеть себя он за собой не замечал. Открытие стала неприятным сюрпризом. Чувство, что он её теряет стало совсем отчётливым. Он уже потерял Вянку как девушку, но это прошло весьма плавно, естественно, да и в целом можно ещё порассуждать, а была ли их привязанность хоть когда-то романтической. Слишком уж тонкая материя. И сейчас он стремительно терял её как сестру и друга, на слишком уж разные ступени их грозила развести жизнь. Возможно, ему будет лучше постепенно исчезнуть из поля её зрения, не хочется давить на неё своим старением и скорой – а для отмеренного Отражению срока жизни сто или даже двести лет будут каплей в море, мгновением – смертью. В каком-то смысле жреческая часть его природы обретала Вянку как силу, на благо которой он служит, с которой связан до последней капли крови, но это всё перечёркивало любые другие развития отношений.

– Шед… Не знаю, на тему чего ты там себя накручиваешь, хотя, догадываюсь… Что бы ни случилось, быть твоим другом я не перестану, слышишь? Я рада, что в этот путь со мной идёшь именно ты, – она прижалась лбом ко лбу.

– Мне хочется в это верить, но я так боюсь того, насколько это, – они старательно избегали более точных слов, – изменит нас. Вообще до недавнего времени не подозревал, что столького боюсь.

Шедов перетянул Вянку к себе на колени, пряча лицо в растрёпанных волосах. Они могут позволить себе эти пять минут человечности. Где-то над головой их ждало нечто, куда старше и страшнее и этих гор, и населяющих их существ. Нечто, что сейчас рассматривало их, выносило оценку. Ярычевская прижалась крепче, внезапно тоже ощутив, как момент ускользает сквозь пальцы. Страхи, которые Шед всё это время держал в себе, внезапно просочились в неё, будто бы даже плоть обрели. Она сжала пальцы на его плече, лишь ощущение присутствия стало чуть ярче, чуть живее.

Боялась ли она? Конечно, она всё ещё была жива, а любое живое существо боится смерти. В её случае, пожалуй, пугал не сам факт, сколько возможные последствия. В голове внезапно зашевелился противный червячок сомнения: а вдруг ничего не выйдет, вдруг всё зря. И избавиться от его назойливого зудения не выходило никак, крепкие объятия Шеда только чуть приглушали этот голос. Они успокаивали друг друга, но сами мало верили в свои слова.

Никто не знал, вернётся ли сегодня с вершины горы. И, что важнее, какими они вернутся, кем они станут после всего этого.

– Мы справимся.

– Ты себя или меня убеждаешь, одуванчик? – он нервно хохотнул.

– Обоих. Мы не имеем права облажаться.

– И не поспоришь. Знаешь, что меня раздражает? Что эта память отзывается только на конкретные запросы и потребности. Ты не можешь прошерстить воспоминания как справочник.

– Иначе бы был огромный шанс сойти с ума. Слишком большая нагрузка на слабый человеческий мозг. Как… как у жрецов происходит эта передача?

– Примерно как у тебя было. Только запечатывают не в камне, а в тебе напрямую. Хотя кто-то считает, что это знание уже содержится в крови. Вопрос обсуждаемый и однозначного ответа на него нет. Собственно… я через это прошёл тогда зимой. Родители подстроили и «исчезновение», и моё лёгкое пересечение всех наблюдательных пунктов и границ.

Вянка только кивнула. Ну да, ещё тогда в его переходе через границу аномалии было что-то странное, слишком уж беспроблемно он это сделал. Теперь, хотя бы, у неё было этому объяснение.

По аномалии снова полз туман, противный, сырой и холодный, маги сжались в более плотный комок, оттягивая подъем до последнего. То, что ждало их там, пока только нетерпеливо вздыхало, но никаких мер не предпринимало. По крайней мере, пока. Хотя слишком медлить тоже не стоило. Данковцев ещё немного погладил её по спине, отогревая, тяжело вздохнул, запоминая живой запах магички, зная, что после ритуала он изменится, как изменится и сама её природа, и чуть отстранился, заглядывая в выцветшие глаза. Ярычевская вздохнула в ответ, снова гладя его по щеке. Это не было прощанием, но почему-то ощущалось именно им. Понимание, что время поджимает, заставило её встать первой. Шед поднялся следом, избегая взгляда девушки. Сама мысль о том, что наверху их ждёт ритуальный камень, вызывала тошноту. Теперь они понимал Вянку, ревевшую при кормлении предков.

Тем более, что ему предстояло нанести куда более страшный удар. Руки снова заходили ходуном, и он медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы, заставляя себя успокоиться. От твёрдости его руки сейчас зависит многое, он не хочет причинять Вянке дополнительной боли, магия, которая будет проходить через неё, справится с этим и без его помощи. Они перебрали взятые с собой вещи, половина которых была рассчитана на то, что мертвецы создадут больше проблем, но перед подъёмом решили, что дальше с собой понесут только самый необходимый минимум. Всё равно сумки тут никто не тронет, могильщикам они ни к чему, а живые просто так сюда не дойдут. Ярычевская шагнула на петляющую дорожку с таким решительным лицом, что Шед проникся, собирая себя в кучу.

– Не ожидал от тебя такого…

– Просто… раньше начнём, раньше всё это закончится? – она оглянулась через плечо, неуверенность на миг проступила в глазах.

– С этой точки зрения… Пойдём. Действительно, раньше начнём, меньше себя накрутить успеем.

Шедов догнал подругу, сжимая ледяную от напряжения ладонь в своей лихорадочно-горячей. Магичка благодарно улыбнулась в ответ. Она прекрасно понимала, что уж перед ним нет смысла строить из себя нерушимую скалу, но не могла расслабиться, понимала, что если позволит своей панике взять верх, то та её уже не отпустит. Так что поднимались в весьма бодром темпе, не отвлекаясь на рассматривание видов и разговоры. Тропинка казалась утоптанной, будто ежедневно сотни и тысячи ног преодолевали этот маршрут долгие годы, даже когда земля перешла в камень. Через пару десятков шагов и вовсе оказалось, что кто-то выбил в скале ступени, идеальные, широкие и ровные, складывающиеся в практически парадную лестницу.

Вянка замерла, на секунду оборачиваясь, глядя вниз. От вида захватывало дыхание, луна заливала всё таким количеством света, что глубокая ночь казалась ранним утром. Впрочем, быстро напомнив себе, что луна – солнце мёртвых, девушка сбросила оцепенение. И побежала наверх, подгоняемая холодным взглядом ночного светила. Шед отстал на несколько ступенек, бегущий скорее из-за этого неожиданного порыва, чем из-за чего-то ещё.

На верхней площадке магичка резко затормозила, встреченная волной жара. Через мгновение нос различил в этом жаре тяжёлый запах гнили, заставивший шагнуть назад, туда, где этот смрад ещё не был ощутим. Глаза при этом говорили, что перед ними обычная, даже не слишком широкая или бурная, речушка, но мост через неё заметно высох от жара, порождая сомнения в своей надёжности. Шед едва успел затормозить и поймать Вянку, не дать её ноге соскользнуть.

– Аккуратнее!

– Мерзость какая… Хорошо, что я не ужинала…

– Я знаю, что её называют смердящей рекой, но не думал, что настолько, – он провел ладонью по лицу, повторив жест над Вянкой. – Не сильно помогает, но хотя бы дышать можно… А вот переходить мост придётся по одному. Что-то он не вызывает доверия.

– Знаешь, в том, что мост на тот свет нужно преодолевать в одиночку, есть своя прелесть. Своя логика.

– Потому что большинство из нас умирает именно так?

– Ну да… Не будем тянуть.

Вянка приблизилась в мосту, тут же принимаясь часто моргать, от жара сохли глаза. Пальцы судорожно сжались на верёвочных периллах. Первая доска скрипнула под её ногой.

*

Ноги тряслись от нервного напряжения только первые пять шагов. После все чувства перекрыла тошнота, от гнилостного смрада Вянку почти выворачивало, наверняка бы стошнило, если бы ситуация чуть более к этому располагала. Однако магичка прекрасно понимала, что стоит ей дать слабину и она окажется в этих водах, масляно блестящих где-то внизу. К середине обоняние перестало воспринимать слишком мощный запах, просто пропало, но дышала девушка всё равно через раз, через сжатые зубы, когда услышала голос Шеда за спиной:

– Не бойся, ты не упадёшь. Ты уже почти прошла, посмотри вперёд.

– Не могу. Мне кажется, что я больше ни шага сделать не смогу.

– Вянка, тебе именно кажется. Это иллюзия. Проверка. Уж поверь, если ты сейчас решишь развернуться, она быстренько выплюнет тебя на этой стороне, только второй попытки не будет. Ты понимаешь это?

– Да… Я… сейчас, пять секунд. Я сейчас соберусь и перейду, просто дай мне мгновение.

– Я тебя не тороплю.

Магичка сделала несколько медленных глубоких вдохов, стараясь не думать о резко пересохшем горле и противном привкусе на языке. Она нашла взглядом следующую доску и медленно перенесла на неё одну ногу. Вторую. Нашла следующую – и внезапно для себя оказалась на каменной площадке на той стороне. Переход оказался настолько внезапным, что девушка рухнула, коленки подогнулись, и она просто села прямо на камень, глядя на то, как Шедов куда более бодро преодолевает то же самое расстояние. Хотя выражение лица у парня при этом было совсем зверским, насколько его знала Вянка, такое бывало, когда тот боролся с какими-то неприятными мыслями. И даже могла примерно предположить, что вызывает такую реакцию.

Данковцев с моста сошёл изящнее, но тут же рухнул рядом с ней, пытаясь отдышаться. Какое-то время маги просто смотрели на тот берег, стараясь не слишком думать о предстоящем ритуале. Вянка и вовсе старательно напоминала себе, зачем она на всё это подписалась. Вернее, подтвердила своё согласие на то, на что её подписали как бы ещё не до рождения. Шедов наклонился к ней, с шумом втягивая воздух:

– Ты теперь не ромашкой пахнешь. Полынью и осенней травой.

– Главное, чтоб как тёплой осенью, а не когда сырость и грязь начинаются, – она хмыкнула, поднимая голову к огромной яркой луне. – Отличная ночь, чтобы умереть.

Шед покосился на подругу, но ничего не сказал. Наверное, с этим глупо спорить: ночь действительно подходящая. Тем более, что ритуальный клинок под одеждой обжигал кожу потусторонним холодом. Маг вытянулся на спине, рассматривая ночное небо, стараясь оттянуть момент. Рядом завозилась Вянка, устраиваясь удобнее, заставляя напрячь мышцы, когда голова опустилась на его живот. Данковцев хмыкнул, гладя её по волосам как кошку. У них есть немного времени, прежде чем они начнут слышать зов алтаря. Магичка смотрела на луну окончательно побелевшими на этой стороне глазами, таким же холодными и даже будто бы тускло мерцающими, как и солнце мёртвых. В неверном свете было непонятно, но Шеду казалось, что и волосы у девушки посветлели, почти поседели. Та об этом не думала, морально настраиваясь.

А потом вдруг села и принялась стягивать ботинки под недоумевающим взглядом друга. Пожала плечами:

– Хочу более полно ощущать местный фон. Думаю, тут и оставлю, не потащу с собой. И куртку тоже.

– Пора, – как-то неуверенно выдохнул он, не став ехидничать, что "тащить"-то совсем не далеко.

И последовал примеру Ярычевской, разуваясь и сбрасывая часть вещей здесь. До алтаря полтора десятка шагов, если просто повернуть голову в его сторону, то уже виден отполированный камень. Магичка задумчиво погладила фонящую инквизиторской магией осину, здесь ощущающуюся как провал, пустота, и аккуратно устроила подарок отца поверх сложенной одежды. Неизвестно, как повлияет фон ритуала… Мысли о том, что фактически её ждёт смерть – и не ясно ещё, окончательная или временная – она старательно загоняла подальше, не желая думать об этом. Чем меньше этих размышлений будет, тем меньше ожиданий, страхов и ложных выводов. Камень обжигал босые ступни одновременно и могильным холодом, и каким-то неестественным жаром, какой бывает от излишка силы.

Вянка даже посмотрела на ноги, проверяя, не осталось ли следа, но всё оказалось целым.

– Шед…

– М?

– А вот то, что я условно умирала магически, это может повлиять? Ну, тогда, когда щитами надорвалась при взрыве в лаборатории?

– Точно не в худшую сторону. Тогда ты в каком-то смысле уже знаешь дорогу туда и обратно, тебе может быть чуть легче.

– А может и не быть?

– А может и не быть. Но хуже не станет, не переживай. Готова? – он погладил её по плечу, замирая вместе с девушкой у первой ступеньки.

На её камне почти не было багровых пятен, которыми изобиловала верхняя площадка. Утешало одно: он наверняка знал, что крови будет немного, а обилие следов связано лишь с многократным повторением ритуала… Ладно, были неудачные опыты, когда его пытались провести те, кто не имел на него права, например, поначалу находились наглецы, думающие, что одного обряда достаточно, чтобы сменить Отражение. Тех разрывало, да.

Вянка медленно поднималась по ступенькам первой, стараясь не думать о том, что именно в них въелось. Не свежая и ладно, и так сойдёт. Магичка дошла почти до конца и замерла, занося ногу над площадкой, рассматривая вырезанные в камне символы. Часть использовалась сейчас, на основах ритуалистики они их проходили, что-то было в переданной в кристалле памяти. Но кое-что оказалось совсем древним, от взгляда на грубые линии гудело в голове, будто по ней ударили. Рубашка прилипла к мокрой от напряжения спине. Подумав, девушка принялась расстёгивать мелкие пуговицы дрожащими руками, оставаясь в майке. Её нужно будет во что-то переодеваться после того, как она вернётся… Она целенаправленно использовала только "когда", избегая слова "если", будто одна мысль в таком ключе могла сработать как сглаз.

Шедов подкрался неслышно, аккуратно погладил по плечу, молча кивая на алтарную плиту. Ярычевская опустилась на камень, краем сознания отмечая, что тот странно… удобен? Нахождение на нём ощущалось очень естественно, будто так и должно быть. Если смотреть на луну и звёзды, то ситуация даже становилась приятной. Почти приятной. На краю зрения мелькнуло лицо Антона Ярычевского, погладившего её по волосам. По губам покойника читалось "Всё будет хорошо". Струящаяся вокруг энергия окутывала, пеленала по рукам и ногам, придавливала тяжёлым одеялом. Данковцев кивнул своим мыслям, но с последней ступеньки не шагнул, опустился коленями на контур. Голос застревал где-то в горле, связки не слушались, слова, которые он произносил, казались чужими, вложенными кем-то другим в него:

– Всё в мире идёт своим чередом. Всё изменяется, и даже смерть не вечна.

Сила будто подтолкнула его в спину, заставляя согнуться в поклоне, коснуться лбом камня. Шедов, друг лежащей на камне девушки, студент Огневищенского, мысленно стиснул зубы. Маг из Данковцевых покорно последовал за велением той силы, которой принадлежал. От конфликта внутри будто что-то закипало, обжигало вдоль хребта. С шумным выдохом он выпрямился, резко, до щелчков в спине. Ноги будто занемели, поднимался на них парень неловко, но равновесие тело держало само, будь он чуть слабее, завалился бы назад. Но только шагнул за контур, отрезая себе путь. Пока он не завершит ритуал, уйти отсюда не сможет. Даже умереть не сможет.

– К той, в чьи руки возвращаемся, обращаю свой голос…

Вянка почти не вслушивалась в слова, ощущая какое-то почти неестественное спокойствие, все эмоции вымело из головы, оставив только предвкушение и чувство правильности происходящего. Лунный свет скользил по лицу ласковыми пальцами, обещая, утешая, отвлекая от возможной боли. Ей было так хорошо, что боли она бы сейчас и не почувствовала. Только запах крови в какой-то момент ударил в нос. Шедов распорол себе ладонь, чужим голосом вознося похвалы Смерти. Той, что ждёт каждого. Той, что забирает боль.

Антон, которого допустили наблюдателем, проводником, стоял у головы девушки, совсем рядом с алтарём, сделав шаг в сторону совсем ненадолго, когда Данковцев принялся выводить знаки на камне и лице и плечах Вянки. Та лишь раз дрогнула, ощутив прикосновение. После тело оцепенело, лишь грудь медленно и невысоко вздымалась от дыхания.

– Взгляни на своё новое лицо…

Маг шагнул к алтарю. На последних словах голос дрогнул, Шедов на миг выпал из транса, в который его быстро погрузил избыток силы. Это было плохо, он сильно сомневался в том, что сможет нанести удар, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Так что он застыл у камня, встречаясь взглядом с Вянкой. Ярычевская моргнула, фокусируясь на нём, и улыбнулась. Слабо, мышцы плохо слушались, но она заставила себя вздохнуть чуть глубже, чтобы заговорить:

– Я рада, что ты тут со мной, – и обхватила слабыми пальцами его запястье, напряжённое до судороги от того, с какой силой он сжимал пальцы на рукояти ножа.

– Я бы предпочёл, чтобы ничего этого не было.

– Всё будет хорошо. Всё идёт правильно, – магичка заулыбалась ещё шире.

Шедов наклонился ближе, Вянка в неверном лунном свете могла разглядеть, что губы у него прокушены, даже тускло блестящую каплю крови, оставшуюся у неё на виске, когда друг коротко её поцеловал, то ли извиняясь, то ли на всякий случай прощаясь, неуверенный в результате. Ярычевская же наоборот, совсем расслабилась. Она уже ощущала чьи-то прохладные пальцы на своих плечах, кожей чувствовала внимательный изучающий взгляд. От удара Шеда, по сути, больше ничего не зависело. Её уже видели, а смерть тела нужна только для того, чтобы она смогла увидеть.

– Не затягивай. Провожай меня уже.

Раньше Данковцев думал, что выдавить слёзы для ритуала сложно. Он вообще смутно помнил, когда плакал в последний раз, хоть как-то, но сейчас "заказное" оплакивание вышло естественным. Маг присел на край алтаря, задыхаясь, и заходясь в рыданиях и всхлипах, борясь с собой за каждый глоток воздуха. Провожая, пожалуй, самого близкого человека на тот свет.

– Пусть твоя рука будет твёрдой.

Сила, наполняющая это место, не дала бы ему промахнуться, даже если бы он сильно этого хотел. Лезвие на миг отразило луну, блеснув мертвенно-белым. Кровь в ушах шумела так, что звук удара он не услышал. Только Вянка шумно вздохнула, замирая. Эхо разнесло болезненный, животный крик Шедова над всей аномалией, заставляя вздрогнуть и проснуться даже тех, кто был в лагере на её окраине. Давление чужой силы исчезло, и он наконец-то обмяк, сгребая неподвижное тело в охапку, наглаживая окровавленными ладонями длинные волосы.

Больно ей не было.

*

По крайней мере, боли не было в первые мгновения, но стоило ей открыть глаза, как фантомный отголосок всё-таки прошил тело, заставляя с хрипом задышать, вспомнить, как это делается. И всё-таки тело задвинуло ощущения подальше, на край сознания, когда чьи-то смутно знакомые руки вздёрнули её на ноги. Вянке потребовалось несколько секунд, чтобы зрение вернулось в норму, и она смогла выдавить:

– Лада Викторовна? А как вы здесь…

И согнулась пополам, ощущение дыры в груди вызывало приступы кашля, хотя быстрое ощупывание твердило, что она цела, но тело было уверено в обратном ещё несколько мгновений, сомневалось, что они вообще живы, впрочем имея на это все основания. Пришлось срочно брать себя в руки, старательно убеждая, что всё в порядке и повода переживать нет. Декан осторожно придерживала её за плечи, выжидая, когда девушка окончательно придёт в норму, и снова распрямила, хотя в этот раз куда более аккуратно.

Лада ждала её здесь с самого заката. Её собственное тело сейчас лежало в подвалах ОМУ, питаемое магией университета, под контролем нескольких магов из преподавательского состава. Таких же Отражений, как и она сама. Где-то на лестнице, где уже открывался обзор на двери подвала, но куда ещё не доходили его щиты, сидел Игорь Костянников. Чуть более бодрый и чуть менее мертвенно-бледный, чем Шедов Данковцев, но точно также далёкий от спокойствия. Мараева знала о предстоящем больше, так что и настроить мужчину сумела. К тому же… Игорь уже терял близких людей, как бы цинично не звучало, ему было проще. Совсем немного. Да и ему не пришлось принимать во всём этом непосредственного участия, и алхимик мог только посочувствовать Шеду. Зная, насколько эти двое друг к другу привязаны, он даже не пытался себе вообразить состояние своего студента. Самому Игорю оставалось только ждать, прижавшись к стене.

– Примерно теми же путями, Ярычевская. Давай, дыши, нам ещё идти непонятно сколько.

– А здесь действительно нужно дышать или это привычка?

– Правильный вопрос. Разумеется, привычка, тела-то у тебя тут нет, – она улыбнулась, увидев, как расширяются глаза магички при взгляде на неё.

Мараева выглядела сильно постаревшей. Если в обычной жизни ей можно было дать лет тридцать, тридцать пять с большой натяжкой и то только при знании о том, что она застала не одно поколение магов, и тот же Костянников казался старше, то сейчас они будто уровнялись. Широкие седые пряди спереди резко контрастировали с ещё абсолютно тёмным затылком. Вянка заморгала удивлённой совой, но быстро взяла себя в руки. Вся остававшаяся в теле боль стремительно отступала куда-то назад, растворялась.

Магичка обернулась в ту сторону, куда-то и дело поглядывала Лада. На первый взгляд – обычная садовая калитка, из белого камня, даже меньше человеческого роста, но рассмотреть, что происходит за ней, не получалось. Такой же белоснежный, напоминающий скорее мел, камень был и под ногами. Девушка бездумно пошевелила гальку, надеясь услышать привычный стук, но шорох был иным. Нахмурившись, переступила с ноги на ногу, прислушиваясь к ощущениям, но и каменного холода босые ноги не испытывали. Так что она наклонилась, подбирая камешек поменьше, крутя его в пальцах, хотя догадка уже сформировалась у неё в голове. Кости. Не факт, конечно, что человеческие, но всё-таки… И чем ближе дорожка подбиралась к калитке, тем меньше становилось камней. По спине прошёл озноб, по крайней мере, это слово идеально описывало ощущение и было привычным. А уж насколько правильным – это другой вопрос.

– Это же…

– Да.

– А почему только тут?

– Символическое сбрасывание тела. Основная масса остаётся тут, а остатки ты откидываешь на пути ко входу. На ту сторону переходит только душа.

– Мне казалось, что ход на ту сторону должен быть мрачным, какие-нибудь готические ворота, тяжёлые засовы, а не полураспахнутая садовая калитка…

– Это ты его видишь именно так. Для меня, на данный момент, тут и вовсе только арка, никаких преград. Впрочем, скоро всё изменится. По крайней мере, должно.

– А можно прийти сюда и увидеть закрытые ворота? – Вянка подстроилась к шагу декана, следом за ней приближаясь к калитке.

– Если тебе ещё рано на ту сторону – то да, но я о таких случаях только слышала, лично не сталкивалась. Готова?

– Раз уж оказалась тут, глупо будет возвращаться просто так, да? Тем более, что повторную мою отправку сюда Шедов не выдержит…

Мараева будто просочилась сквозь калитку, шагнула – и вот уже Вянка различает силуэт женщины где-то среди тёмной зелени. С тяжёлым вздохом, магичка толкает рассохшееся дерево. В первый момент петли натужно скрипят, будто что-то мешает открытию с той стороны, а после девушка едва не падает, когда дверца распахивается. Вбитые рефлексы здесь почему-то не работают в полной мере. Лада успевает сделать полшага к ней, когда Вянка выравнивается, а из глубины сада раздаётся хмык:

– Всё ещё слишком живая для этого места. Впрочем, для тебя это не так уж и плохо.

Вянка всматривается, напрягает зрение, но рассмотреть удаётся только фигуру, привалившуюся к стволу. Определённо женскую, да и голос женский совершенно точно, но возраст, даже примерный, она бы не смогла назвать. Лицо хозяйки этого места будто затянуто пеленой Ярычевской остаётся только выпрямить спину до хруста и вежливо наклонить голову, по вбитой привычке. Почему-то кажется, что чем более формально она будет себя вести в этой ситуации, тем меньше шансов получить по голове за неуважение. Ей ещё возвращаться.

Она должна вернуться. А значит – должна допустить как можно меньше ошибок.

– Так уверена, что выйдешь отсюда?

– А разве не так работает, – Вянка неопределённо крутанула пальцами в воздухе, прежде чем резко оборвала машинальный жест, – всё это?

– Зависит от моего настроения. И степени наглости приходящих.

– Я вроде бы не сильно наглела… пока.

– Ключевое слово. Вы, обе, – тон резко сменился, рука в перчатке указала на пришедших. – Идёте за мной.

Над садом, больше напоминающим чуть одичавший парк, вдруг раздался мученический стон. Вянка не сбилась с шагу, но здорово напряглась, пытаясь и осматриваться, и запоминать дорогу к выходу, пока не поняла одну простую вещь. Сад за их спинами меняется, через какое-то время слух начал различать что-то вроде пощёлкивания костей, а одно из то и дело встречающихся белых деревьев протянуло к ней ветку, слишком уж похожую на фаланги. Будто её сложили из чьих-то пальцев. Конечно, так могло казаться от волнения и в темноте, но шанс на подобное был… немаленьким. Далеко не нулевым.

– Мне нравится, как она пытается держать лицо. Ты её неплохо надрессировала, Лада… Лучше, чем предыдущую претендентку…

Вянка стрельнула глазами в спины женщин, но промолчала, не спеша напоминать о себе. А ну как посчитают, что она слишком активно лезет в их разговор, ещё сменят тему. Чутьё твердило ей, что она вот-вот услышит что-то важное. Но всех снова отвлёк пронёсшийся над деревьями крик.

– Ты слушай, слушай, девочка, что бывает с теми, кто решает и плюсы от служения Силе собирать, и идти против её воли. Твой дальний родственник, кстати, пусть и с другого уровня.

– Как быстро расширяется моя родословная…

– Я надеюсь, что ты будешь благоразумнее, чем он. И чем твоя мать.

Ярычевская вскинулась, верхняя губа дёрнулась по перенятой от Миры привычке, будто у раздражённой собаки. Впрочем, откровенно недовольную гримасу девушка быстро спрятала, хотя лицо так и осталась закаменевшим. Она здесь не ради себя.

– Это место должна была занять Елена. Но она не хотела, настолько, что пыталась отсрочить ритуал беременностью. Твою старшую сестру она оставила тут, получив взамен проклятие и потерю памяти. А после ещё и с инквизиторами путаться начала, видно, чувствовала, что это может как-то облегчить её участь.

– Какое… какое проклятие? – девушка сглотнула ком.

– Тот, кто использует собственного ребёнка, как инструмент, никогда не узнает родительского счастья. Предполагалось, что у вас будет взаимная долгая ненависть, вплоть до её смерти в день твоего совершеннолетия, но инквизиторская кровь в тебе оказалась сильна… Да и тот порядок, что ведёт всех нас, увидел в тебе новую кандидатку, прямо-таки толкая Данковцевых к вашему семейству, что Ладу вон, что Шеда…

Вянка наклонила голову, не понимая. Что-то во всём этом отдавало переигрыванием, фальшью, но она не могла понять, что. К тому же… насколько она успела изучить Мараеву, та вела себя именно так, когда ждала от тебя ответа на какой-то заковыристый вопрос, до которого ты должен дойти сам. Не смотрела, не сверлила взглядом, чтобы даже случайно не подсказать направление. Понятно, что часть сказанного была правдой, иначе бы чутьё сразу сработало. Она вполне допускала, что провинившийся маг, крики которого затихли, мог быть каким-то невероятно дальним родственником. Но вот в остальном…

– Не было никакого проклятия. Во-первых, потому, что её связь с моим отцом и беременность мной сожрала бы в первую очередь именно его, а не магические структуры матери, проклясть инквизиторского ребёнка практически невозможно. Во-вторых… оно вообще к другой сфере относится, то, что вы описали. К другой, кхм, зоне ответственности. Не вашей. Исходи оно от вас, дети или бы не зачинались вообще, или умирали бы во время беременности, или в первые семь лет жизни.

– Что ж, эмоции твою голову не затмевают, это хорошо, – раздалось совсем с другой стороны.

Та, что выглядела хозяйкой, осыпалась на землю прахом. Вянка обернулась на голос, лишь краем глаза замечая довольные глаза своего декана. Справилась? Не факт, что подвоха не будет где-то ещё, но она не провалилась сразу, а значит – у неё есть неплохие шансы. Магичка позволила себе улыбнуться, на мгновение расслабиться, прежде чем снова взяла себя в руки.

– Что же, Вянка Ярычевская, давай познакомимся получше.

Женщина откинула покрывало с лица и девушка почувствовала, что холодеет.

– Кто-то зовёт меня Матерью, но общеизвестное имя у меня иное. Смерть.

На Вянку смотрела её собственная мать.

*

– Как такое вообще возможно? – голос её всё-таки подвёл.

– У меня много лиц. Чтобы каждый мог видеть меня не страшной. Конец пути пугает многих, а мне не нужно, чтобы меня боялись. Поэтому, – она мягко улыбнулась, – я каждый раз иная. Но, если хочешь, я могу сменить облик.

– Пожалуйста…

Ей стало чуть легче, когда существо перед ней приняло новое обличие, всё ещё смутно узнаваемое, но в этот раз совершенно точно не являющееся кем-то из её близких. Вянке даже дышать легче стало. Смерть – после увиденного магичка никак не могла заставить себя использовать титул Мать – рассматривала девушку внимательно, выискивая в ней что-то известное только ей самой. Лада переводила взгляд то на свою студентку, то на Силу, частью которой пока ещё была. Но вскоре надеялась освободиться от этого бремени. Ярычевская снова чувствовала себя на экзамене, только в этот раз она не знала предмет, вопросы, имя преподавателя и даже форма аттестации была чем-то неопределённым. Для ответственной студентки подобное было в новинку, и в новинку неприятную.

– Спасибо, – девушка дёргано кивнула в знак благодарности.

– Всегда пожалуйста. Значит, Ярычевская… Много вас через меня прошло. не живётся вам спокойно. Ни тебе, ни матери твоей, ни Антону вашему, ни… Да по пальцам руки можно пересчитать тех, кто оказался достаточно одарённым магически, но при этом не полез в пекло.

– Я бы рада жить спокойно, приключения меня сами находят.

– А я почти в это верю. Хотела бы жить спокойно, просто махнула бы рукой делёжку семейного имущества, вообще бы тогда не поехала в имение.

– Я бы рада оправдаться, но что мной тогда двигало, уже не вспомню. Впрочем, я ни о чём не жалею. Пришлось бы – повторила б. Ну, может только не дала бы себе отвлечься тогда…

– Артур в стабильном состоянии, – вставила Лада, поймав взгляд.

– О, любовная драма? Обожаю! – голос Смерти вдруг приобрёл совсем человеческие интонации. – Одна из главных причин попадания ко мне… Думаю, нам нужно поговорить с глазу на глаз, милая. Лада, погуляй пожалуйста. Наткнёшься на красноволосого мальчишку – не верь его оправданиям.

Мараева кивнула, обеспокоенно посмотрела на Ярычевскую, но возражать не стала, скрываясь в переплетении тёмных дорожек. Стоило напряжённой спине декана исчезнуть за деревьями, как воздух вокруг Вянки будто бы сгустился до состояния киселя. По крайней мере, ощущалось именно так, все её движения будто стали замедленными, но тело перемещалось весьма бодро, просто под влиянием чужой воли. Вянка попыталась сбросить это воздействие, но получила только недовольное цоканье.

Вопреки собственному обещанию не возмущаться, она попыталась побороть контроль над собой, и снова провалилась. Смерть вместе с ней дошла до площадки где-то в глубине сада, ноги Вянки подкосились, роняя её на отполированное годами и юбками дерево качелей, а рядом с ней оказалась уже не взрослая женщина, а практически ровесница. Даже в одежде будто появилась какая-то легкомысленность.

– Итак, рассказывай!

– О чём? – получившая вновь управление Вянка осоловело моргнула.

– Об этом своём Артуре. Про Шедова я и так знаю, как и про каждого в его семействе. Мальчик для искупления наследственной вины сделал больше, чем многие предыдущие поколения, пусть и неосознанно. Но это потом, успеем ещё.

– А разве мы не должны разговаривать, ну не знаю, о…

– Считай, – та её перебила, – что я составляю, как это у вас говорят, психологический портрет.

Ярычевская напряглась, ощущая аккуратное прикосновение к сознанию. Понятно, ей просто нужно, чтобы она расслабилась, отвлеклась и дала свободно проверить содержимое своей головы. В принципе, сопротивляться проникновению она не смогла бы даже если б очень захотела, силы были катастрофически неравны, так что Вянка не стала даже пытаться. Вместо этого, она начала рассказ, вспоминая знакомство с Тана.

– Вообще, Артур – однокурсник Шеда, Данковцев нас и познакомил. Ну, как познакомил, они же в одной комнате жили в общежитии. А я к Шеду постоянно ходила, друг детства, да и… в тот момент мне казалось, что у меня есть к нему какие-то романтические чувства, – она толкнулась ногами, приводя качели в движение, – да и потом тоже…

– Это нормально, магическое сродство часто путают с любовным увлечением, – в следующий раз ногами уже оттолкнулась Смерть. – А в вашем случае оно особенно сильное.

Девушка кивнула, ощущая, что невидимый щуп проник в разум значительно глубже, пусть и сделал это очень плавно. В другой ситуации она бы и не заметила, но сейчас была слишком напряжена, вот и отмечала даже малейшие изменения. Вянка говорила о каких-то незначительных бытовых моментах на первом курсе, что вот тут он обозвал её мелочью, а там вместо Шеда объяснял какую-то теоретическую заумь, потому что друг вдруг сам запутался. Но никак не могла подойти к своим чувствам, не могла чётко осознать, когда они начались.

Той ли зимой? Возможно. Пожалуй, тогда случился их расцвет. Артур был рядом, поддерживал, заботился. Вдруг закралась неприятная мысль, что она просто путает влюблённость и благодарность с настоящим глубоким чувством. Мысль не просто неприятная, а практически отвратительная, похожая на покрытые слизью лягушачьи лапки, шевелящиеся где-то в горле. Стало страшно, что она совершает ошибку, что может искалечить и его жизнь, и свою. Может он для неё только друг?

Ярычевская замолчала, представляя рядом Шеда и Артура. Слишком похожие чувства сливались в плохо различимый комок, будто кто-то собрал обрезки разной пряжи в подобие мотка, сбивая с толку, мешая. Магичка замерла на середине движения.

– Я обычно задаю вопросы. Например… смогла бы ты уйти сюда вместо этого человека…

– А если ответы получаются одинаковые?

– С кем из них ты бы вместе ушла?

Тут Вянка задумалась. Шед, при всей их привязанности, смог бы жить дальше. Ну, или, развивая первый вопрос, она бы смогла пережить его исчезновение, как уже выдержала его той зимой. Да, Данковцев был её другом, не просто близким, а, по сути, единственным, но… Сейчас она чётко понимала, что они исключительно друзья. В конце концов, даже если вспоминать покойную Белку – Вянка не ревновала. Она смогла отпустить, порадоваться, и не ощущать при этом, что потеряла какой-то кусок себя.

Если бы исчез Артур… Здесь чувство вины ощущалось чуть менее ярко, да и в целом эмоции притуплялись, так что мыслить получалось немного яснее. Пусть с Тана она была знакома куда меньше по времени, сама мысль о возможном его исчезновении из её жизни заставляла кровь холодеть. Правда, если бы тот выбрал кого-то другого – она бы, наверное, смогла отпустить, пожелав счастья.

Ярычевская посмотрела на свои босые ноги, машинально пошевелила пальцами, пытаясь ответить на заданный вопрос. Сложно. Это всё – теоретические ситуации и дать на них однозначный ответ было очень сложно. Слишком много всяческих «если» приходилось брать во внимание. Девушка сгорбилась, прикрывая глаза, щуп в сознании уже практически не отвлекал, а крики страдающих проходили мимо разума, не осознавались.

– Мне можешь не отвечать. Я уже знаю.

– Я зато теперь себе не могу на них ответить. Я… я не могу допустить смерти Артура, но и связывать нас навечно считаю неправильным. Я ведь не могу решать за других?

– Ты у меня спрашиваешь? – теперь Смерть выглядела чуть старше.

– Уже не знаю. Может и у себя самой. Как-то я запуталась. Я теперь ни в чём не уверена. Вообще ни в чём.

– Можешь пойти погулять. Подумать. Заодно реши, действительно ли ты хочешь взвалить на себя этот груз. Можешь до провинившихся прогуляться, послушать их истории. А как всё обдумаешь – сад тебя выведет.

Магичка кивнула, вставая с качелей. Огляделась вокруг, выбирая из многочисленных дорожек. И двинулась по той, что показалась наиболее привлекательной. Тропинка под ногами приятно пружинила, влажная, неутоптанная земля мягко встречала её, позволяя не отбить себе пятки сразу же. А после, ведомая каким-то странным желанием, Вянка и вовсе свернула на мягкую, тёмную, прохладную траву, двигаясь между деревьями и кустами. Мыслей в голове не было. Ничего, что она могла бы обдумать, Ярычевская просто шла куда-то, повинуясь сиюминутным желаниям.

И всё-таки вышла на берег большого озера. В воздухе на мгновение померещился парфюм Мараевой, впрочем, не исключено, что декан не так давно была здесь. В конце-концов, сад же не бесконечный, правда? От вбитых в землю столбов тянулись цепи, уходящие под воду. Вянка прошлась вдоль одной из них, подходя к кромке воды, но не слишком близко, не хватало ещё оступиться. Глубина начиналась резко, практически сразу же. А из темноты вод на неё смотрело бледное лицо, заставившее магичку отшатнуться. Скованный дёрнулся, когда цепи потянули его на поверхность, стремясь задержаться в воде как можно дольше, но магия тащила его на воздух с неумолимостью палача.

Когда длинное лицо облепили ярко-красные пряди, Вянке вспомнились слова о родственничке. Она машинально отшагнула в сторону, позволяя цепям протащить ослабленное тело до столба. Расслабленное лицо становилось всё более осознанным, всё сильнее искривляясь в страдальческой гримасе. Вздыхая про своё мягкое сердце, магичка медленно подошла ближе.

Колдун был старше неё самой, может, между Алексом Тана и Алексеем Костяниковым. Вянка присела на песок чуть в стороне, дожидаясь, пока незнакомец придёт в себя. Тот дышал тяжело, хрипло, но новое для себя лицо заметил сразу, наклоняя тяжёлую голову, рассматривая девушку снизу вверх.

– Добей меня, девочка…

– За что вас так?

– Ощутила движение слоёв? – задал он встречный вопрос.

– Угу, – она не сдержалась, помрачнела, тон стал холодным.

– Я был готов положить каждое живое существо в своё мире.

– Зачем?

Колдун усмехнулся, показывая зубы, которые явно отличались от нормальных человеческих. Вянка на всякий случай собрала силу в пальцах, мало ли заклинанием придётся защищаться. Но незнакомец только оскалился шире.

– Хотел создать идеальный мир для некромантов.

Ярычевская сморщилась. Все идеи об общем благе или счастье конкретно взятого человека вопреки природному порядку вещей, вызывали у неё острую зубную боль, с которой она не могла смириться. А ещё подобные разговоры будто оставляли мерзкую липкую плёнку на коже. Но расспросить подробнее почему-то захотелось.

*

– Нежное создание, – колдун криво усмехнулся. – Тоже считаешь, что я не прав? Давай, выскажись, девочка.

– Не хотите объяснить, что вас на это толкнуло? – Вянка наклонила голову, рассматривая мужчину, но не решаясь приблизиться к нему.

– О, меня даже выслушают? Замена что ли? Этой, с учительским лицом? – он повернулся на бок, обхватывая себя руками, словно его трясло в ознобе. – Не дождётесь, я об этом не жалею… Извини, ребёнок, у меня не так много времени. Скоро я вернусь в воды забвения.

– Промежутки неодинаковые?

– Да. Маленький палач? – он тяжело вздохнул, стараясь совладать с ломотой во всём теле.

– Нет. Просто это было бы логично. Непредсказуемость изматывает разумное существо быстрее всего. Особенно такие чередования боли и облегчения. Давно тут?

– Ну, вас тряхнуло – меня перенесло сюда. Вот и считай. Не очень.

– Мне рассказать вам о пользе раскаяния? – пожалуй, его твёрдость и даже упрямство не могли не вызвать хоть какого-то восхищения, пусть и очень своеобразного.

– Оставь душеспасительные речи для кого-то ещё. Я всю жизнь то боролся с магами, то боролся за магов. И если бы пришлось повторить – я бы это сделал. Так что, ребёнок, не знаю, перед каким выбором стоишь ты, но принимай решение, которое не захочешь переиграть.

– Я… Наверное, правильный подход, – цепи дёрнулись, понемногу утягивая колдуна обратно в воду. – Я могу как-то помочь?

– Сделай одолжение, перестань жалеть всех подряд. А то найдёшь себе неприятности на свою хорошенькую головку.

Вянка хотела было ответить, что уже нашла, но волна плеснула по ногам красноволосого некроса, и тот как-то обмяк, будто из игрушки с нулевого вытащили батарейку. Магичка с жалостью посмотрела на утягиваемого в глубь колдуна, но прекрасно понимала, что ничего не может сделать, не может ему помочь. Да и, наверное, не имеет права. Если бы он жалел о сделанном, раскаивался, как-то стремился исправить последствия – это одно… Вообще, имеет ли она право жалеть кого-то? Ярычевская посмотрела на круги на воде. Слишком мало информации. Может он был прав и она действительно слишком нежное создание? Справится ли она с той ролью, которую на неё хотят возложить? Достойна ли она её?

Откровенно говоря… Ладно, надо быть честной хотя бы с собой, в уровне эгоизма она недалеко ушла от колдуна, потому что пришла сюда, по сути, ради близкого человека. Не ради каких-то великих дел, общего, через драконий его хвост, блага, чего-то ещё такого же возвышенно-идеалистского. Нет, она пришла лишь потому, что не видела иного пути спасти человека, которому отдала своё сердце. Пусть между ними не летали какие-то яркие искры, у них не было накала страстей, такого, что вокруг воздух закипает, нет. Но она вполне могла бы прожить с Тана всю жизнь, чего не сказала бы даже о Шедове, пусть они и были знакомы слишком давно.

Пожалуй, именно этими мыслями она и поделится с Ней, а Она уже пусть решает. В конце-концов, не зря же говорят, что магия – это смерть эго. Она будет максимально честна с той Силой, к которой пришла, и примет любой ответ. Главное, чтобы эта честность не стала её концом.

Магичка поднялась на ноги, осматриваясь. Звёзд не было, да и луны тоже, но всё равно какое-то подобие бледного потустороннего света струилось над густой растительностью. Вянка вновь обернулась на то место, куда тянулись цепи, но ничего не сказала.

– Продуктивно пообщались?

Ярычевская резко развернулась, ноги едва не поехали по мокрому, но рефлексы – спасибо Садисту! – не подвели, и она осталась на месте. Сейчас Смерть неуловимо напоминала Ладу Мараеву, правда у декана никогда не было такого холодного взгляда. Вянка пожала плечами, не зная, как ответить на этот вопрос. Женщина посмотрела на водную гладь за спиной Ярычевской.

– Не говори мне, что тебе его жалко.

– Мне… Не знаю. Я не могу его судить, не уверена, как бы я себя повела на его месте… Но если по-человечески, то да. Жаль.

– Даже при том, что он вырезал разумных целыми космическими системами?

– Зачем-то вам это было от него нужно? Некроманты же черпают силу от вас, если бы вас не устраивало, что он творит, вы бы быстро его остановили.

– Наглая, – она ухватила Вянку за подбородок, вертя голову, словно изучая интересную безделушку. – Впрочем, это будет интересно. Лада! Иди сюда, твоя вахта закончилась, сдавай смену!

Она не ослабила хватку до момента, когда к ним приблизилась Мараева. Древняя Сила в человеческом обличии посмотрела на магичек и вдруг ухватила их как котят, за шкирку, скидывая в пруд за их спинами. Девушка попыталась бороться, сделала несколько гребков, но тело стремительно слабело, контроль над ним ослабевал. Магия внутри превращалась в кисель, непригодный для создания заклинаний, даже самых элементарных. А после и вовсе начала выползать из нее извивающимися щцпальцами. Вянка повернула голову в поисках Мараевой, но та сейчас не смогла бы помочь при всём желании: из её тела выходил ещё более плотный и тёмный сгусток, часть которого двигалась к девушке.

От омерзения немного потряхивало, даже при том, что лекции по древней магии им читали. Реальность оказалась куда более отвратительной. Вода заполняла лёгкие, но боли не было. Наоборот, вдруг потянуло в сон, так сильно, словно она несколько суток провела на ногах исключительно на стимуляторах. Вянка лишь на миг прикрыла глаза.

2

«Она, по сути, даже слова сказать не дала», Вянка рассматривала небо над собой, боясь даже пошевелиться. Тело было уверено, что всё, произошедшее на той стороне, было реальным, так что магичка могла только выжидать, когда боль уйдёт. Даже дышала еле-еле, когда вспоминала о том, что это нужно. Шедова не было ни видно, ни слышно, но пока это не было поводом для беспокойства.

Девушка прислушалась к ощущениям от собственной магии, пока не слишком понимая, что поменялось. И поменялось ли вообще, воспоминания о нахождении на той стороне смазывались, стремительно выцветали, не давая ни одного ответа на вопросы, гудящие где-то на краю сознания. Ярычевская попыталась пошевелиться, тут же хрипло вздыхая. Руки бессознательно заскребли по камню, задевая что-то мягкое рядом с алтарём. Получивший по голове Данковцев сонно заморгал, едва успевая перехватить снова дёрнувшуюся в его сторону руку, вскочил, осторожно удерживая девушку на месте.

– Тише, тише, не дёргайся, хуже ж будет…

– Что ж так больно-то? – заскулила она, когда Шед осторожно прижал её к себе, отогревая и не давая свалиться на пол.

– Ты с того света вернулась…

Она посмотрела на друга, отмечая осунувшееся лицо и красные глаза. Что ж, вопросы излишни… Вместо этого она осторожно подняла руку, скользнула по плечу, погладила по кое-где слипшимся от крови волосам. Неопределённость результата давила, но спросить было не у кого. Данковцев был слишком измотан морально и поселять в друге сомнения в успешности их авантюры прямо сейчас не хотелось. Да и сама Ярычевская наслаждалась живым теплом, до этого момент не догадываясь, насколько же замёрзла за эту бесконечно длинную ночь.

Нужно было вставать и начинать выбираться обратно, но прямо сейчас она не надёжный мост не одолеет, так что придётся немного подождать. Тем более, что резерв достаточно активно восстанавливался, может и не слишком долго ждать придётся. Шедов осторожно стянул подругу с алтарного камня, помогая сесть. Вянка на пробу потянулась, прислушиваюсь к ощущениям, и кивнула: той жуткой боли в теле больше не было, сейчас она немного передохнёт, ещё чуть-чуть, и можно будет спускаться к вещам. Магичка посмотрела в сторону лестницы и нахмурилась: её не было. Как не было и реки с подвесные мостом, а поставленная одежда лежала у входа в достаточно просторный коридор, вытесанный в камне.

– Шед, – вместо вопроса она кивнула в нужную сторону.

– Что? – обернулся, даже не морщась, когда шея щёлкнула. – О… Интересно, это «Счастливого пути» или «Убирайтесь побыстрее»?

– Не знаю…

– Как всё прошло?

– Тебе честно? Я ничего не поняла. Всё было очень… Сумбурно. Будто формальность. Знаешь, как иногда преподаватель уже заранее для себя знает, сдашь ты экзамен или нет. Но спросить хотя бы для вида всё равно надо.

– И какой результат?

– Я ещё не поняла… Меня больше другое волнует…

– Ладно, разберёмся, – Шедов стёр с лица полосу засохшей крови. – Надо идти обратно. Ты встать сможешь или тебя понести?

– Сама пойду. Только медленно.

Он кивнул, и они одновременно оперлись на алтарь, выпрямляясь и пережидая черноту перед глазами. Ярычевская невольно хохотнула, восстанавливаю равновесие. Даже без проблем дошла до выхода из «ритуального зала», но на ожидающую её обувь посмотрела как на врага. В целом… И босиком дойдёт. Не замёрзнет. Уж явно не сильнее, чем до этого. Данковцев её мнение не разделял, со старческим кряхтением сгибаясь над ботинками.

На воздухе стало полегче, будто атмосфера ритуальной площадки перестала давить на них, не лежала больше на плечах каменной плитой. Вянка с удовольствием втянула утренний воздух, в недоумении осматриваясь: что-то изменилось, но утомлённый мозг не понимал, что именно. Они успели отойти достаточно далеко, когда магичку осенило: вокруг нет теней. И тумана тоже нет. В целом, некроманту же досталось от «начальства», может это как-то стабилизировало? Она спросит у Мараевой, когда увидит её. Девушка обернулась через плечо на Шеда, бредущего чуть в отдалении. Друг явно ушёл в какие-то своим мысли, так что на мир вокруг внимания практически не обращал. Только почувствовав взгляд, замер, оглядываясь:

– Всё закончилось?

– Наверное. Ну, по крайней мере, выглядит так, будто всё успокоилось.

– Ты точно решила отчисляться?

– Не знаю… Давай решать проблемы по мере поступления? Я сейчас не могу решить, готова ли я в лагерь возвращаться, а ты про такие отдалённые вещи.

– Боишься?

Она не ответила, посчитав, что это слишком очевидно. Да, она боялась, боялась так, что руки леденели, а сознание наполнялось ватой, в которой ни одна мысль не могла шевельнуться. Так что она просто шла, не позволяя себе думать, рассматривая землю под ногами. Здорово отвлекало, к её удивлению, так что магичка не сразу поняла, что оказалась у границы лагеря. Обратный путь оказался куда быстрее дороги к горе. Утоптанная дорога возникла внезапно, заставляя резко замереть, так, что Шед врезался ей в спину.

Осторожно сжал плечо, подбадривая. Ну да, хочешь не хочешь, а идти всё равно придётся. Говорить о том, что золотистые волосы поблекли, он не стал. Тем более, не так уж и заметна эта ранняя седина, если не присматриваться, так что лишнего внимания не будет.

Ярычевская крутила головой, будто видела это место впервые. К тому же, на посту их пропустили без вопросов, родители Миры узнали магичку сразу же. Оксана, уже знающая и от дочери, и от друга, чего ради ОМУвские студенты полезли в такую передрягу, ничего не сказала, только ободряюще кивнула. В конце концов, она ей не родитель, чтобы выговаривать за подобные риски, да и не слишком подходящие время и место. Она просто проследит, чтобы эти двое дошли до медблока, а там сдаст с рук на руки. Ни сил, ни желания возмущаться у них не было, а за молчаливость Вянка и вовсе была благодарна.

Идти через лагерь с каждым шагом становилось всё сложнее и сложнее, а заставить себя шагнуть под полог она и вовсе не смогла. Только жгущий кожу взгляд Грозной-старшей заставил благодарно кивнуть, слабо улыбаясь, и всё-таки двинуться к цели. Шед за её спиной что-то тихо сказал женщине, то ли извиняясь за не слишком вежливую подругу, то ли ещё что-то, и зашёл следом за ней. Вянка застыла практически у порога, вглядываясь во что-то в утренней темноте, немногочисленные оставшиеся тут больные, в основном с тяжёлыми травмами или серьёзным истощением, ещё спали. Он прекрасно понимал, что именно она выглядывает.

Ботинки, которые она всё это время держала за шнурки, упали на пол, звук удара поглотило заглушающее заклинание, которым ночью покрывали большинство поверхностей. Но спящий в стороне, между ширмой и зачарованным ящиком с расходниками, Алекс Тана голову всё равно поднял. Зевнул так, что челюсть щёлкнула, кивая Данковцеву на соседний стул:

– Она для нас потеряна, так что рассказывай ты.

С пустой больничной койки поднялся Фёдор Миролюбов. Шед немного поёжился под взглядом мужчины, но прекрасно понимал, что уж отцу Вянки он о прошедшем должен рассказать в первую очередь. И раз подруга умчалась по душу Артура, он возьмёт на себя это бремя. Впрочем, не всё же ей его перед родителями выгораживать. Он смягчит детали ритуала. Шед даже Вянке не собирался рассказывать, что в какой-то момент токи силы пошли не так, как должны по всем правилам, и несколько часов он был уверен, что она действительно мертва. Благо, что в его семействе седеют только перед самой смертью. Как прозвучало-то…

– Вроде бы, всё прошло удачно…

– «Вроде бы»? – хмыкнул инквизитор. – По-моему, всё завершилось как вы и планировали, разве нет?

– Мы… не знаем до конца.

– В каком плане? – Алекс подвинул парню пробирку стимулятора из личных запасов. – Разбавленный. На час тебе хватит, потом – спать.

– Спасибо, – жидкость обожгла горло, но проскочила легко. – Просто… как объяснить? Изменения в структуре не те, которые должны быть. Вянка говорит, что Она вообще ничего не прокомментировала. Что её путешествие Туда отличалось от известных мне или опыта Мараевой.

– Допустим, что это всегда индивидуальная вещи, – Алекс откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. – Я одно время работал с нашими жрецами, они говорят, что в девяти случаях будут наблюдаться общие закономерности, а на десятый случится что-то «нетипичное», но это ещё не значит, что ритуал пошёл не так. Нужно наблюдать. Другое дело, что…

– Нам начинать переживать? Хотелось бы знать, чем это может грозить, – Фёдор попытался прислушаться, но Вянка добавила личных заглушающих заклинаний, так что только нить родства позволяла улавливать отголоски эмоций.

– В таких случаях обычно получались не Отражения, а что-то иное. В зависимости от того, что там Сила углядела и пожелала. Непредсказуемо, увы. Так или иначе, я бы не рекомендовал ей сейчас лишних переживаний и нагрузок. Да и тебе тоже, – лант посмотрел на Шедова. – Начинать жреческую карьеру с такого сложного ритуала – большой риск. Иди, приведи себя в порядок и ложись. Не знаю, как вас двоих, а меня устраивает, что все живы, никто ничем не одержим, и никто не лишился магии. А с остальным разберёмся. Я лично буду даже рад, если Вянку миновала эта ответственность, любая другая роль будет не так на неё давить и не так помешает ей жить нормальной жизнью. Идите отдыхать, ночь была нервная. Я проверю их и тоже постараюсь доспать, а то в обед должен поезд прийти, вот там завертится…

Тана-старший со вздохом встал из-за стола, краем глаза отследив, что Шед действительно двинулся в сторону душа, а сам лант заглянул за ширму, где лежал пришедший в себя Артур. На лицо молодого мужчины наползла мягкая улыбка: воздух всё ещё слабо пах очищающим заклинанием, на полу кучкой лежала пострадавшая во время ритуала одежда, а почти голая Ярычевская, заботливо укрытая одеялом, сопела под боком у его младшего брата. Артур приоткрыл глаза, рассматривая родственника в ответ, и крепче прижал магичку к себе. Та завозилась, но когда обернулась – никого уже не было.

– Чувствую себя слепленной из собственного фарша…

– Не поверишь, я тоже, – голос у парня сел от долгого молчания. – Я видел тебя, пока лежал тут. Слышал ваши разговоры. И я ещё выскажу своё недовольство вашей рискованной затеей.

– Но?

– Но потом. Сейчас я слишком рад, что с тобой всё хорошо.

– А я – что с тобой.

– Вот и отлично.

– Вот и молодец.

– Люблю тебя.

– А я тебя.

8

– Будто сто лет не ела, – Вянка с нечитаемым выражением лица подцепила кусочек мяса в недрах гречки. – Даже не верится, что всё закончилось вот так легко…

– Ну, аномалии всегда успокаивались так же внезапно, как просыпались. Хотя иногда их активность пускали на самотёк и ещё пару десятков лет вылавливали нежить, иногда в самых внезапных местах, – Фёдор покосился на задумчивую дочь. – Ты как будто не рада…

– Нормально всё, просто… Не знаю, у меня ощущение, что я что-то упускаю, что что-то не так. Или всё так, но я об этом не знаю, потому что это "так" отличается от моего представления о нём. Я, наверное, запуталась…

Сидящие с другой стороны от неё братья Тана синхронно развернулись. «Ощущения» Ярычевской, если им случалось быть нерадостными, ничем хорошим не заканчивались. Это уже ощутил на себе Шедов, которого недели на аномалии и принудительное «вступление в должность» заметно переломали, пусть сейчас он и казался почти прежним, сумев собрать себя обратно по кускам. Прочувствовал прошедшийся по краю Серой Пустоши Артур, сравнительно легко отделавшийся, пусть и находящийся до сих пор в полном магическом истощении, и неизвестно ещё, сколько оно продержится, любые попытки напитать ланта силой были бесполезны. Та уходила, как вода в песок, так что Артур сам себе напоминал кота, у которого их желаний только спать, есть и греться от огня мощного магического источника. Кому теперь грозили проблемами её смутные предчувствия, не хотелось даже предполагать. Тем более, что на горизонте показалась приехавшая на поезде группа магов. И нездорово-серая Лада Мараева была в их числе, пусть седины в волосах женщины сейчас и было заметно меньше, чем ночью.

Вянка вгляделась в неё поверх миски, усилием воли отбирая у памяти воспоминания об увиденной ночью магической структуре женщины. Что-то явно изменилось, но не слишком сильно, будто забрали только какую-то не очень значимую деталь. Ярычевская застыла, но даже полученных авансом знаний не хватало, чтобы понять больше. Прикосновение к колену заставило вынырнуть из размышлений:

– Потом мысленным препарированием займешься, ешь давай.

– Сам-то…

– А у меня специализация обязывает. Тем более, что я всё-таки возвращаюсь к химерологии, – Артур пожал плечами, мол, с меня взятки гладки.

– Отчисляться будешь? – она спустила ноги на землю.

Невысокий помост, на котором стоял медблок, с этой стороны напоминал две ступеньки, не слишком крутые, но сидеть с подогнутыми практически к груди ногами всё равно оказалось не слишком удобно. Зато дерево нагрелось на вышедшем наконец-таки солнце, и теперь магичка с наслаждением втягивала наполненный ароматами воздух. Растительность Гореславля оказалась удивительно богатой, а осень в этом году радовала затяжным теплом, так что дышалось легко. Пахло жизнью, только готовящейся замереть на зиму. Очень соответствовало её настроению и обстоятельствам.

Парень посмотрел на собственные подрагивающие пальцы с плохо скрываемым раздражением. Понятно, что это пройдёт, когда он восстановится, но в глубине всё равно сидел страх, что по-прежнему твёрдой руки у него уже не будет. Вянка всё ещё ждала ответа, отставив в сторону опустевшую тарелку и накрывая его ладонь своей, тёплой, живой, будто она и не уходила ночью за Грань.

– Артур?

– Наверное. Пока не знаю. Я шёл в ОМУ лишь бы оказаться подальше от химерологии, не хотел становиться «ещё одним Тана», но вот… Бестолковый был. Пожалуй, меня только ты со всем этим и примиряешь.

Магичка опустила голову на его плечо, не зная, что сказать. Вокруг не было прежнего густого тумана, в котором оставались тени умерших, и отчасти её это радовало. Например, встретиться с той же Белкой девушка была не готова, ни сейчас, ни в обозримом будущем. Вообще старалась лишний раз сейчас ни о чём не думать, по крайней мере, не вспоминать покойников. Тут с проблемами живых бы разобраться, а мертвецам – здесь девушка на миг заледенела, вспоминая мать – мертвецам уже всё равно.

Артур притянул её ближе, неловко приобнимая, чуть косясь на реакцию её отца, но инквизитор даже бровью не повёл. Посчитав это окончательным одобрением, лант расслабился. Он не спешил лезть к Вянке с расспросами, тем более, что у их разговора могло случится слишком много невольных слушателей. Парень просто наслаждался жизнью, насколько это было возможно сейчас. И точно так же старательно глушил гнилостный привкус скорби, поселившийся во рту даже при том, что уж его-то близкие все были живы и здоровы.

– Ты свободна? – голос Мараевой за спиной заставил вздрогнуть.

– Д-да, – девушка подавилась воздухом. – Я уже поела.

– Уж извините, что отбираю её у вас вот так срочно, но разговор предстоит серьёзный. И хотелось бы с ним не затягивать. Алекс, ты не против, если мы твоей частью шатра воспользуемся? Там достаточно мощные заглушки, – Лада посмотрела на напрягшегося ланта.

– Да, конечно.

– Вот и отлично. Спасибо.

Вянка неловко поднялась на ноги, усталость минувшей ночи никуда не делась, больше суток без сна сказывалось на способности мыслить, но отдавать сну лишние минуты рядом с оставшимся в живых Артуром девушка не хотела. Это Шед, кажется, собирался проспать до тех пор, пока его силой не поднимут, даже если делать это будут под атакой нежити. Ярычевская послушно опустилась на указанное место, приготовившись слушать. Вопросов у неё было немало, но и самой Мараевой, кажется, было что сказать. Женщина выглядела измотанной, под глазами залегли тени, но в целом от неё всё так же фонило силой, будто ритуал прошёл для неё без следа. Магичка всё меньше понимала в происходящем, да и желания вникать почему-то не было. Какое-то шестое-седьмое-восьмое чувство говорило, что вопросы так и останутся без ответа. Но на декана внимательно всё-таки посмотрела, ожидая, пока та заговорит.

– Думаю, ты понимаешь, что этой ночью всё пошло немного… не так, как должно было.

– С ожиданиями это точно разошлось. Меня как будто на пересдачу отправили.

– Сравнение, как ни странно, точное. И меня тоже. Я не чувствую в себе глобальных изменений, – Лада присела на край стола, глядя куда-то поверх блондинистой головы. – Я ещё неплохо помню свой уровень до становления Отражением. И я не вернулась к нему, я стала лишь совсем чуть-чуть слабее. Чисто символически. Забрали только небольшую часть способностей.

– Знаете, какую?

– Догадываюсь. Так что отчислиться я тебе не дам, как ни проси. И Данковцеву тоже. Уйдёте на индивидуальную программу. Ну и в другую структуру после выпуска. Не к наблюдателям. И не делай такое лицо, Ярычевская, меня тоже не радует, что придётся перекраивать планы на жизнь, но мне не дают умереть спокойно, лет через сто, а ты, думается мне, не хочешь вышедшей из-под контроля магией превратить в разумную, но всё-таки нежить, всех разумных существ в зоне поражения.

– Спокойно пожить мне не дадут?

– Возможность спокойно пожить была у Ярычевой, не у Ярычевской.

– Какая разница? Да, старая семья, другой уровень магии, но и только же.

– Когда всё войдёт в прежнее русло, я тебя познакомлю с одним человеком… Он тебе расскажет больше, чем я. Просто пока смирись с той мыслью, что старые семьи – это не просто звучные фамилии даже сейчас. Сейчас времена относительно мирные и беззубые.

– Страшно спрашивать, – она потёрла лицо. – Ладно, я так понимаю, дальнейшего плана действий нам не выдали?

– Мне – нет. Я попробую дозваться, но позже. Да и тебе пока нужно дать новой силе прижиться.

– Не расскажите, что мне досталось-то?

– Я пока только примерно представляю, какая должность тебе достанется. Исключительно по набору перешедших сил и твоей же семейной истории. Надо будет проверять. Но, мой тебе совет, постарайся пока не слишком волноваться. В негативном плане так точно. Поезжай домой, проведи время с родственниками, с Тана на Нуле погуляйте. Историей поинтересуйся.

– С предками пообщайся, да…

– Лишним не будет, – женщина кивнула. – В любом случае, пара неделю спокойной жизни у вас есть. Мы разберёмся со всем и разошлём оповещения, когда можно будет вернуться в ОМУ.

Ярычевская кивнула. Раз сейчас она действительно ничего не может сделать, лучшим вариантом будет уехать и не мешаться под ногами, постараться не найти себе приключения на голову, которые создадут лишние проблемы. В конце концов, это ведь небольшой клочок той самой обывательской жизни, к которой она вдруг воспылала любовью. Так что нужно пользоваться шансом, пока никто не передумал и не отобрал.

*

– Она такая тихая… Это нормально, что она такая тихая? – одними губами спросила Вянка, отшагнув от колыбели.

– Бывают такие подарочные дети, – улыбнулась ей женщина.

Жена Алексея – того, который Ярычевский, а то развелось вокруг Алексеев – оказалась на удивление мягкой женщиной, что для Вянки было в новинку. Всё-таки ни Лада Мараева, ни Ирина Тана или Оксана Грозная, ни её собственная мать такими не были. Настолько… домашними. Вообще редкость для магичек, что здесь, что на других уровнях. Разве что бабушка вспоминалась, но Вянка не знала её в более юном возрасте, да и то, что она ушла из дома вопреки воле отца – тоже добавляло определённый штрих к её портрету. Впрочем, назвать подобную мягкость недостатком девушка тоже не могла.

– Но это не гарантирует такого же спокойствия, когда она подрастёт. Вот ты каким ребёнком была?

– А я не знаю… ну, я помню себя примерно с пяти лет. А раньше – или прабабушка спрашивать, или Данковцевых…

Повисла неловкая тишина. Ярычевскую не то чтобы смущал такой провал в памяти о себе, да и чужими наблюдениям за собой она не слишком интересовалась, но повод задуматься появился. Впрочем, у неё и без этого было достаточно мыслей различной степени приятности. Сестра относилась к радостным, что и скрывать. Хотя пока брать на руки или подходить слишком близко было страшновато, и Вянка под добродушно-усмехающимися взглядами только бесшумно нахаживала круги вокруг колыбели. Впрочем, уж этому никто не мешал: контакт с магией семьи, тем более с магией того, кто признан в этой семье главным, всегда шёл детям на пользу. Вокруг постели Макса, сына Алексея и Миланы, Вянка тоже делала «круги почёта». Это хождение восьмёрками здорово успокаивало, хотя поначалу изменения в характере магии и её плотный контакт с миром мёртвых вызывали здравые опасения. В основном у самой магички.

Все остальные придерживались мнения, что магия родственника причинить вред без прямого приказа не может. Взвинченную девушку это утешало слабо. Настолько, что находящийся на восстановлении Артур плюнул на мнение брата о его здоровье и приехал всё-таки в загородное имение Ярычевских. Поближе к холода воссоединившаяся часть семейства планировала перебраться в Кровянник, но сейчас предпочитала ловить последние тёплые деньки на природе. Да и к алтарям поближе. Ощутившая пересечение границ Вянка вылетела из дома взвинченной фурией и только знакомство Артура с этим местом не дало ей как-то ему навредить.

– Можно я у вас её украду? – таким же шёпотом вклинился в разговор блондин, вырывая девушку из размышлений.

– Забирай, – Милана улыбнулась ещё мягче, но глаза у неё при этом лукаво заблестели.

Вышедшую в коридор магичку тут же вжали в дверь, прохладные ладони прокрались под тонкий свитер, оглаживая поясницу и скользя вверх по спине. Она могла бы возмутиться, но чётко знала, что в этой части дома сейчас больше никого нет. Лант улыбнулся ей в губы, прежде чем смять их поцелуем, не давая магичка заговорить. Знал, что иначе та начнёт слишком много думать и собьёт себе весь настрой. Технически, то количество околосмертного опыта, через который они прошли в последнее время, снимал все ограничения, накладываемые на студентов ОМУ, но они тем не менее держались на этой «романтической» планке, пока не решаясь её переходить. Вянку напрягла та волна магии, которая поднималась даже просто во время слишком страстных поцелуев.

Вот и сейчас поток холодной силы взметнулся, заставляя разорвать контакт. Только Артур шаг назад не сделал, хотя обычно Вянка настаивала. Ей казалось, что воздух вокруг неё прописывается смертным холодом. Парня это не пугало. Скорее, мрачноватая потусторонняя аура, на миг окружающая светловолосую девушку, вызывала у него ностальгию. Ярычевская в такие моменты напоминала лантских жрецов: как на подбор беловолосых и с такой же ледяной энергетикой. Может сильно религиозные он и не был, но было в этом своё, специфическое, очарование.

– Тебя как будто это даже не пугает, – усилившаяся хватка на талии и жаркое дыхание на шее говорили об этом весьма красноречиво.

– Ни капли, – слабый запах ромашки и полыни оседал на губах лёгкой горечью. – Скорее, это просто добавляет тебе остроты. Ну, ладно, не прямо остроты, но пикантности точно.

– Вот прямо так?

– Ну, мы не в пресной книжке для подростков живём, надо всё-таки называть вещи своими именами. Я бы мог сочинить оду, расплывчатую и неверную как туман или лунный свет, пустую и бессмысленную, но не думаю, что тебе хочется грузиться этими шарадами.

– С учётом того, что автор этой книжки, какого бы жанра она ни была, никак не даст мне просто «жили долго и счастливо» я надеюсь, что он хотя бы в живых нас оставить планирует. Что мы там главные герои, а не второстепенная декорация, которой суждено умереть.

– Я в этом уверен. Что всё будет хорошо. Просто постарайся получить удовольствие от процесса… Пойдём отсюда, а то наличие детской комнаты за этой дверью немного не располагает. Да и твой кот уж слишком осуждающе смотрит мне в спину.

– Дар вообще уверен, что мне следует умереть девственницей, кажется. Ничем иным эту манеру я объяснить не могу.

Зверь в ответ недовольно чихнул, скосив яркие голубые глаза, тряхнул ушами и ушёл прочь с выражением оскорблённой невинности на породистой морде. Маги негромко рассмеялись, всё-таки отлипая от двери и внимая голосу совести, в том плане, что устраивать разврат под дверью детской – не самое красивое, что можно сделать. Но обжитые Вянкой комнаты располагались не так далеко, и настрой сбиться не успел. Артур в целом мог бы и не дожидаться окончания пути, просто увёл бы девушку подальше, в соседний коридор, но та вдруг повернулась в сторону, прислушиваясь к чему-то за стеной. И одними губами произнесла «Алексей ходит». Что ж, риск быть пойманными, конечно, добавляет интересных ноток происходящему, но явно не такой высокий. Зато в собственную гостиную Ярычевская даже шагнуть толком не успела, но вовсе не по причине пылающей страсти.

Они оба споткнулись о брошенный у двери чемодан, о котором благополучно забыли. Толстый ковёр смягчил удар лопатками, а Артур в полёте успел выставить руки и не рухнул на Вянку всем весом. Удивительно немалым, при всей кажущейся субтильности ланта, кости и мышцы у него были гораздо крепче и тяжелее обычных человеческих. Модификации, типичные для представителей его мира. Ярычевская пнула чемодан, толкая им же распахнутую дверь, и скользнула ладонями по спине парня. Под холодной кожей словно стальные нити перекатывались.

– Мне вот интересно, почему нельзя развить у себя устойчивость к магии? Ну, раз уж яды ты перевариваешь весьма спокойно, они тебе практически никак не мешают, – магичка выдохнула, когда её вжали в густой ворс ковра.

– Можно. Но после тридцати-тридцати пяти, когда магическое развитие полностью останавливается. Это с физическими изменениями иначе, там чем раньше начнёшь, тем проще они пройдут. Раньше вообще на внутриутробном этапе вносили изменения, но результат иногда был печальным. В последние годы до запрета – слишком часто.

Его пальцы снова забрались под одежду, посылая волну мурашек. Вянка смотрела на него из-под опущенных ресниц, прямо, внимательно, и всё-таки он знал наверняка: сердце у девушки заполошно бьётся не только от возбуждения. Лант наклонился ещё ниже, прихватывая губами тонкую кожу шеи. Магичка шумно вздохнула, стукнув его по плечу: ощущение было новым и вышло слишком резким, насыщенным.

– А летом ты так не смущалась, – он хмыкнул, оглаживая бедро.

– Летом… летом всё было несколько иначе. Там моё удовольствие не грозило создать проблемы с ближайшим кладбищем, например.

– Ну, если всего избегать, то так и будешь жить на пороховой бочке. Или тебе Данковцева для полного душевного равновесия не хватает?

– Артур…

– Это не в претензию было сказано. Я от своих слов про то, что с Шедом я ещё готов тебя делить не отказываюсь. На данном этапе так точно. Слишком хорошо понимаю, что связь у вас куда сложнее и глубже обычной человеческой, так что спорить с природой вещей не планирую. Хотя от химеролога и странно звучит.

– Я не знаю, что вызывает больше вопросов: то, как ты спокойно об этом говоришь, или что я не спешу сразу возмущаться.

– Ты просто не росла на Первом Круге. Там нравы весьма… вольные. А что до тебя, – он вдруг обхватил её за талию, перекатываясь, и усаживая Вянку на себя, – думаю, тебе просто не верится, что решение может быть таким простым.

– А может я просто запуталась. Слишком много фаз в отношениях мы успели пройти. Ладно, не о Шедове, а то он лёгок на помине, – девушка неловко заёрзала, чётко ощущая, какую реакцию вызывает у Тана. – Я… Слишком скучала по тебе. Именно по тебе.

Он улыбнулся в ответ, рассматривая Вянку сверкающими глазами. Ярычевская наклонила голову, разглядывая его в ответ. Спешить не хотелось, хотя где-то в глубине то и дело вспыхивал жаркий комок, заставляющий сжимать бёдра и ёрзать. А уж от взгляда на лантскую усмешку и вовсе становилось невыносимо. И она всё-таки потянулась к пуговицам рубашки, медленно обнажая слишком белую для обычного человека кожу.

– У тебя взгляд исследователя, которому на стол положили интересный образец, – он подгадал момент, вытряхивая Вянку из свитера, откидывая тот куда-то в сторону.

– Только образец уж очень говорливый.

– Что поделать? У нас у всех есть недостатки, даже я не идеален, – и поиграл бровями. – Мне так нравится, как в тебе сочетается вот эта мягкость, практически невинность, с каким-то жёстким стержнем. Вроде одуванчик, а вроде и…

– Борщевик, – она хохотнула, прижимаясь к его груди, открытые участки кожи покрылись мурашками от прикосновения. – Иногда мне кажется, что я борщевик.