Дикие куры. Лисья тревога

Маленькое предисловие

Для всех, кто еще не догоняет: перед вами Дикие Куры – Шпрота, Фрида, Мелани, Труда и Вильма. Эти пятеро – настоящая девчоночья банда. Иногда им приходит в голову вместе чайку попить, но они всей командой испытали уже самые настоящие приключения: например, прогнали привидение, потом искали сокровища и еще посреди ночи поймали четырех мальчишек в плодово-ягодную сетку.

Те четверо парней в нашей истории тоже нарисуются. Их зовут Фред, Тортик, Стив и Вилли, называют они себя Пигмеями, и у каждого в ухе по серьге. Тот позор с плодово-ягодной сеткой они похоронили уже давно. Они учатся с Курами в одном классе и являются гордыми обладателями домика на дереве, который построили сами. А у Диких Кур, к большому их огорчению, до сих пор нет своей штаб-квартирки…

Но хватит болтать. Время начинать историю. Итак, вперед. Нас ждут новые приключения Диких Кур!

1

Фрида как раз накладывала себе вторую порцию лазаньи, когда зазвонил телефон.

– Ти-ифон! – завопил Люсик, ее маленький братик, и от волнения опрокинул яблочный сок.

Титус, старший брат Фриды, с ухмылкой отодвинул стул.

– Спорим, это опять Фридин парень звонит. У нас любофь! – сказал он, встал и с равнодушным видом проследовал в прихожую к телефону.

– Нет у меня никакого парня! Иди ты! – крикнула Фрида ему вслед.

– Фрида, перестань ругаться! – сказал папа.

Люсик подвинул ей под нос свою тарелку с горячей едой.

– Подуй, подуй, Фида, – пролепетал он ей на ушко.

Фрида подула и стала прислушиваться.

– Ах, это у нас Шпрота, вот юмор! – пропел Титус в трубку. – С каких это пор куры звонить научились?

Фрида подлетела к нему и вырвала телефон.

– Что случилось? – спросила она. – Сорри, я думала…

– Лиса на пороге, Фрида, – прошептала Шпрота. – Ты всё поняла?

– Лиса? – Фрида чуть трубку не уронила.

Титус вернулся за кухонный стол, но теперь смотрел на нее с любопытством. Она молниеносно повернулась к нему спиной.

– Ну да, лиса! – Шпрота была ужасно взбудоражена. – Связываемся все по телефонной цепи, как договаривались. Экстренный сбор банды в три часа. У вас подвал свободен?

– Да, но… что случилось? Ведь никогда еще мы…

– Позже узнаешь, – таинственно проговорила Шпрота и положила трубку.

Фрида стояла как громом пораженная. Лиса на пороге! На тайном языке Диких Кур это означало высшую степень опасности, смертельную опасность! Только в случае полной катастрофы Дикая Курица имеет право подать сигнал «Лисья тревога». Шпрота сама придумала это правило. Наморщив лоб, Фрида уставилась на телефон.

– Фрида, ешь, пожалуйста, – сказала мама. – Лазанья остынет.

– Да-да, сейчас, – пробормотала Фрида. – Только сделаю один звоночек, очень быстро. – Она лихорадочно набрала номер Труды.

– Боголовски слушает, – недовольно сказала Труда на том конце провода.

– Лиса на пороге! – прошептала Фрида.

– Что?! – спросила Труда ошарашенно.

– Связываемся по телефонной цепи, – прошептала Фрида. – Встречаемся в три в нашем подвале.

– Господи! Ну хорошо. Теперь ясно, – выдавила из себя Труда. – Э э, постой. Еще раз, как ты сказала: по телефонной цепи? Кому я должна звонить: Вильме или Мелани?

– Труда, дорогая, ты чего? – Фрида прямо застонала. – Ну запиши тогда на бумажке, что ли: ты должна звонить Мелани, а уже она звонит Вильме, дошло?

– Всё… всё понятно. – Труда запиналась. – Но лисья тревога – почему? Ты не ошиблась? Что случилось?

– Фрида! – сказал папа. – Если ты немедленно не сядешь за стол, я сам за тебя трубку положу.

– Всё, до трех, – прошептала Фрида и отключилась. Потом снова села за стол и стала ковырять лазанью.

– Лиса на пороге! – прошептал ей на ухо Титус.

– Ты что, совсем тупой, отстань, – пробормотала Фрида.

– Это у вас такое секретное кудахтанье? – измывался Титус.

Фрида рассерженно оттолкнула его.

– Не твое дело.

«Лисья тревога объявляется только в том случае, если грозит смертельная опасность» – так написано в Тайной книге банды Диких Кур. Ну ничего себе!

Кому это у нас вдруг грозит смертельная опасность? Шпроте? Да она в школе с утра так отмутузила одного дурика из параллельного класса, который к девчонкам приматывался…

Люсик теребил Фриду за рукав и что-то говорил, но она ничего не слышала. Дикие Куры плечом к плечу прошли уже всё на свете: гнев бабушки Шпроты, придури красотки Мелани, прощальные рыдания и диеты Труды, постоянный стресс и вечный нервяк Вильмы из-за Пигмеев, – но лисьей тревоги никогда еще не было ни у кого из них! Крысиная тревога – да, такое уже было, например, когда Пигмеи стянули у Мелани дневник; а когда Вильму застали за ее шпионскими делами и мальчишки утащили ее к себе, Шпрота вообще куницыну тревогу объявила. Но лисью! Нет, что-то в сто раз хуже произошло, гораздо хуже. Фрида жевала холодные макароны. Может, Пигмеи затеяли какую-то особую подлянку? Да ладно, они же сейчас такие зайки, даже Тортик – кстати, он… ну-у-у… Фрида покраснела и изо всех сил постаралась думать о чем-то другом. Может, у Шпроты проблемы с этим душным новым другом ее матери? Но как-то она до сих пор без тревоги обходилась, тем более лисьей! Нет, быть того не может.

Маленькая пухлая ручка потрогала лицо Фриды.

– Фида, где лиса? – спросил Люсик. – Лиса сто ли людей кушает?

– Не, она ест… – Титус схватил перо, которое болталось на шее у Фриды, – …ку-у-урочек!

Фрида вышла из себя и ударила его по руке.

– Слышал, вы опять у нас в подвале встречаетесь, это с чего же? – прошептал ей Титус. – Неужто ваша придурочная банда до сих пор не свила себе гнездышко?

Фрида бросила на него испепеляющий взгляд.

– Гнездышко? Да? – залепетал Люсик, протыкая пальчиком Фридину лазанью. – У лис, сто ли, тоже гнездышки?

Фрида застонала, вытащила руку Люсика из макарон и стерла соус с его щеки.

К сожалению, Титус был прав. У Диких Кур до сих пор не было своей штаб-квартиры. Дощатая будка, которую они соорудили на заброшенном пустыре за школой, во время последней грозы просто рухнула, а домик на дереве, как у Пигмеев, вообще не рассматривался, потому что Шпрота боялась высоты. Хотя она, конечно, это отрицала. Просто картина маслом! За деревьями, с которых быстро слетали листья, уже караулила зима, и это была настоящая трагедия: Диким Курам пришлось все свои сокровища и Тайную книгу банды спрятать у Вильмы в ящик с сеном, под клеткой с морской свинкой, а встречаться в подвальной комнате для настольного тенниса. Где им постоянно мешали Титус с его полоумными друзьями и Люсик, который заявлялся в самой середине тайной встречи и говорил: «А мне печенье?» – а потом еще исписывал немыслимыми каракулями Книгу банды. На грани. А теперь еще этот звонок Шпроты. Лисья тревога, видите ли…

Господи, думала Фрида. Ну что там могло случиться?

2

Незадолго до трех Фрида закрыла за собой дверь квартиры и побежала по лестнице вниз ко входу. Был тот редкий случай, когда ни один из братьев за ней не шпионил. Титус не на шутку сцепился с матушкой, а Люсик разрисовывал живот фломастерами. Остальные Куры не заставили себя ждать. Ровно в три позвонила Вильма, через две минуты Мелани и Труда закатили в подъезд свои велосипеды.

– Можно велики здесь оставить? – задыхаясь, спросила Труда. От велосипеда у нее всегда сбивалось дыхание.

Фрида пожала плечами.

– Ясное дело, соседям не понравится, ну и наплевать.

– Эти простуды меня доконают, – прохрипела Вильма. – Опять все носовые платки кончились.

Мелани прислонила велосипед к стене и бросила ей упаковку бумажных платочков.

– А Шпроты, конечно, еще нет? – спросила она язвительно.

Фрида покачала головой. Труда захихикала.

– Интересно, какую отмазку она на этот раз выдумает?

Вильма чихнула.

– Эй, давай ты будешь отворачиваться, окей? Вот нет у меня ни малейшего желания ходить с ярко-красным носом! – взвилась Мелани. – Лиса на пороге, видите ли! Мне косметолога пришлось отменить из-за этой гадской дребедени!

– Из-за дребедени Шпрота лисью тревогу не объявит, – прогудела Вильма в нос и сняла шлем. – У тебя что, новый прыщ неведомо где вскочил или что? У тебя почему такое офигительное настроение – жесть просто?

Не отвечая, Мелани повернулась к ней спиной и стала расчесывать щеткой спутанные от ветра волосы.

– Ты в курсе? Там Тортик стоит на улице, – прошептала Труда Фриде. – Голову задрал и уставился на твое окно. Я думала, у тебя с ним всё?

– Так и есть, всё, – пробормотала Фрида. – Но он вообразил, что я тут с кем-то другим. Бред какой-то! То и дело звонит и спрашивает, дома ли я и кто у нас в гостях. Комментарии Титуса по этому поводу вы себе представить можете?

– Он тебя выслеживает? Романтично! – Вильма чихнула в платок и приоткрыла входную дверь. Осторожно высунула голову наружу.

– Видишь его? – Труда наклонилась к ее плечу. – Вон там, в проеме двери напротив.

– А может, он там вовсе не из-за Фриды. – Вильма просунула голову еще дальше. – Что, если Фред его послал как лазутчика от Пигмеев?

– Так, уйдите. – Фрида бесцеремонно затащила обеих девочек в дом и захлопнула дверь.

– Лазутчик? Бред! – Мелани презрительно скривила губы. – Чисто случайно знаю, что у Тортика даже с Фредом терки были, потому что он постоянно увивается за Фридой.

Фред был у Пигмеев главный. Мелани присела перед своим велосипедным зеркалом и стала взбивать кудряшки на лбу.

– Фред вообще грозился запретить ему лазить в домик на дереве. Тортик от ревности рехнулся. – Она засмеялась. – Он тебе по-прежнему все эти письма пишет про вечную любовь?

Фрида нервно взглянула на нее.

– Нас сюда Шпрота позвала, мы из-за лисьей тревоги сюда пригнали, а не из-за Тортика.

И, не говоря ни слова больше, она пошла по лестнице вниз, к подвалу. Остальные Куры потянулись за ней.

– Когда Фрида сказала «лиса», я от ужаса чуть телефон из рук не выронила, – говорила Труда, отшатнувшись от паука, который, покачиваясь, спускался с потолка прямо у нее перед носом. – Вы хоть немножечко представляете, почему Шпрота объявила лисью тревогу?

– Не-а. – Фрида отомкнула дверь в подвал и включила свет. Родители использовали подвал, только чтобы поиграть в настольный теннис. Старый хлам они хранили на чердаке.

– Может, Шпрота видела настоящее похищение, – в нос проговорила Вильма, пока они снимали куртки. – Или настоящее нападение!

Глаза у Мелани расширились.

– Нет, вы только посмотрите, Титус снова сорвал все наши плакаты! – сказала она.

На голой стене подвала висела одна-единственная картинка из журнала.

– Он оставил рецепт жареной курицы с миндалем!

– Все они идиоты! – проворчала Вильма, срывая плакат со стены.

В углу высилась башня из пластиковых садовых стульев. Вильма и Труда подтащили пять стульев к теннисному столу, а Фрида еще раз помчалась наверх за едой.

– Очень надеюсь, что ты вернешься без братьев! – крикнула вслед Труда.

Мелани со вздохом опустилась на стул и стала разглядывать голую лампочку, свисавшую с потолка.

– Исключительно уютно, – пропела она. – Правда, жутко уютно здесь.

Фрида вернулась без братьев, но с полным подносом.

– Повезло. У них там дел по горло наверху, – сказала она. – Титус помогает маме отмыть фломастер с Люсика. Ну, прошу! – Она поставила поднос на теннисный стол. – Горячий бузинный сок и пряники! Это же получше, чем чай с печеньем, скажите?

– И от простуды хорошо помогает, да? – с надеждой спросила Вильма и опять зачихала.

Мелани недоверчиво сморщила нос.

– Пигмеи красят свой домик черной краской, – сообщила она. – Выглядит мило.

– Как всегда, абсолютно в курсе, что поделывают парни, да, Мелли? – раздался за ее спиной голос Шпроты. Она пинком захлопнула дверь подвала, протиснулась между Мелани и Трудой и уселась рядом с Фридой на стол. – Сожалею об опоздании, но около нашей двери стояли две тетки, которые во что бы то ни стало хотели рассказать мне про конец света. Они тупо меня не выпускали.

– Раньше у тебя отговорочки получше были, – поддела ее Мелани. – Насколько часто я должна напоминать тебе, чтобы ты не называла меня Мелли? Да и вообще, с какой стати ты эту лисью тревогу объявила?

– Ты видишь? Нашу Барби опять прыщи обсыпали! – прошипела Вильма, обращаясь к Шпроте.

Мелани рассерженно посмотрела на нее, но покраснела до корней волос.

Шпрота с угрюмым видом поправила новую пластину на зубах.

– Я объявила лисью тревогу, – сказала она, пока Фрида наливала каждой Курице стаканчик бузинного сока, – потому что…

– Стоп! – Вильма поспешно выхватила из рюкзака блокнот. Обложка с обеих сторон была обклеена куриными перьями. – Мне же протокол надо вести!

– Вильма, забудь ты про протокол! – прошипела Шпрота. – Лисья тревога! Ты что, не знаешь, что это значит? Речь идет о жизни и смерти.

Труда поперхнулась бузинным соком. Фрида затаила дыхание, а Вильма начала в панике грызть карандаш. И только Мелани недоверчиво сморщила лобик.

– Да перестань! – сказала она. – Хватит выпендриваться. Ты же эту лисью тревогу объявила, просто чтобы мы тут все гарантированно собрались. Всё из-за Тортика, так?

– Что за фигня! – Шпрота в ярости съехала со стола. – Этот Тортик и крысиной тревоги не заслуживает. Он…

– Стой! Молчи. – Мелани щелкнула пальцами. – Знаю! Мамин друг хочет тебя удочерить! Вот в чем дело!

– Господи, Мелли, ну успокоишься ты наконец? – прикрикнула на нее Шпрота.

Фрида с ужасом увидела, что Шпрота с трудом сдерживает слезы. Такое случалось не часто. Глаза у нее почти никогда не бывали на мокром месте, не то что у Труды или Фриды.

– Бабушка собирается зарезать кур, – сказала она, ни на кого не глядя. – Просто зарезать, и всё. Всех пятнадцатерых. Уже на следующей неделе. Вот я и объявила лисью тревогу. Понятно?

3

Некоторое время в подвале стояла мертвая тишина. Все как онемели.

У бабушки Шпроты было пятнадцать кур: пять пестрых, шесть коричневых, три белых и одна черная. Их звали Эмма, Изольда, Хуберта, Лола и Кокошка, Долли, Клара, Дафна и Лоретта, Офелия, Дидо, Саламбо, Роня, Лея и Изабелла. Шпрота сама выдумала все эти имена и окрестила каждую курицу, брызнув на нее дождевой водой. Бабушка Шпроты отнеслась к этим именам крайне равнодушно.

– Тоже мне, куриные нежности, – сказала она. – Кочанчикам брюссельской капусты я ведь имена не даю. Кур заводят, чтобы они яйца несли, а не чтобы с ними дружить. Захочешь их зарезать, и это будет сильно мешать.

Теперь она как раз и захотела их зарезать. Всех. При этой мысли у всех пятерых девочек внутри похолодело.

Они навещали кур бабушки Слетберг так часто, как только могли. Впрочем, это было возможно только тогда, когда бабушки Шпроты не было дома. Бабушка Слетберг гостей не любила. Она лопнула бы от злости, если бы узнала, как часто подружки Шпроты забираются в курятник, чтобы погладить шелковистые перышки ее несушек.

– Они так любят, когда их чешут под клювиком! – пробормотала Труда. – Они так сладко глазки при этом закрывают!

Она начала всхлипывать.

Вильма дала ей свой носовой платок из пачки.

– Ну, подруга, согласна, тут только лисья тревога может быть, – сказала она.

– Трех несушек она уже зарезала с лета, – воскликнула Шпрота. – И мы ни разу ничего не предпринимали! Потому что не знали, как помешать, или потому что я слишком поздно об этом узнавала. А теперь нам ничего не остается! Надо действовать! Если она это сделает, если она укокошит кур, а мы просто так будем стоять в сторонке и бездействовать, тогда, тогда… – Шпрота ударила по теннисному столу с такой силой, что горячий бузинный сок плеснул на пальцы, – тогда грош нам цена и называться Дикими Курами мы уже не можем, так я считаю. Тогда мы просто никто, пустое место, ну типа Дикие Дуры, и всё.

Она облизала сладкий сок с пальцев.

Фрида зверски кусала нижнюю губу.

– Но почему? – спросила Вильма плаксивым голосом. – Почему ей приспичило зарезать всех?

– Она говорит, что они яиц стали мало нести, – пояснила Шпрота. – Кроме того, она утверждает, что зимой и до весны куры такие жесткие, что из них даже суп не сваришь. Так что убить она их хочет до зимы. А весной новых купит. Так многие крестьяне делают. Корм для кур экономят.

– А если мы этот корм оплатим? – Лицо у Фриды стало белое как мел. – Уж денег-то как-то наберем. В школе, кстати, можем остатки салата собирать…

Шпрота помотала головой.

– Не прокатит. Я ей уже предлагала. Знать ничего не хочет об этом.

– Нет, она не может этого сделать! – Труда сняла запотевшие очки и стала дрожащими руками протирать стекла.

– Еще как может! – с горечью произнесла Шпрота. – Она уже и день бойни назначила. Следующая среда. Придет этот гнусный Фейсткорн, наевшись полдничного пирога, и отрубит всем головы. Награда его уже ждет – две бутылки вишневого ликера, бабушка сама делала.

Теперь и у Вильмы глаза наполнились слезами. Она закашлялась, закрываясь платком.

– Фейсткорн? Этот отвратительный жирный душнила, который постоянно подглядывает через изгородь? – спросила Фрида.

Шпрота кивнула и погладила перо на веревочке, которое болталось у нее на шее. Каждая Дикая Курица носила такой знак члена банды.

– Да ладно вам! – пропела Мелани. – Не надо вести себя так, будто вы уже на куриных похоронах! Да спасем мы их! Это же ясно как день!

– Да что ты? – Труда всё теребила нижнюю губу. – И как же, интересно?

Раньше никто не обожал Мелани так, как Труда. Но после развода родителей восторженность Труды поубавилась. И насчет Мелани в том числе.

– У Шпроты наверняка уже есть идея, – с надеждой прогнусавила Вильма. – Да?

Они все знали: у Шпроты идеи в голове возникали примерно со скоростью света.

– Ну как… – Шпрота отпила глоток бузинного сока. – В воскресенье Б. С. едет к сестре, и тогда…

– Кто это Б. С.? – перебила в недоумении Труда.

– Бабушка Слетберг, ясен пень, – нервно прокомментировала Мелани. – Иногда, извини, ты совсем не догоняешь.

Труда, смутившись, опустила голову.

– Итак… Б. С. в воскресенье едет к сестре, – снова начала Шпрота, – чтобы за кофе и пирожными еще раз как следует разругаться. Тогда мы можем прокрасться в сад, засунуть кур в картонные коробки и утащить оттуда. Маленький вопросик: куда мы их отнесем?

Ровно в этот момент дверь в подвал распахнулась,

– Эй, Куры! – ухмыляясь во всё лицо, в проеме нарисовался Титус. – Мы хотим в теннис поиграть. Или из всех шариков для пинг-понга вы уже высидели цыплят?

– Катись отсюда! – заорала Фрида. – Подвал наш еще на полчаса. У мамы спроси.

Из-за плеча Титуса показалась голова его лучшего друга.

– Это что, те самые девчонки? А где та красотка бимбо, про которую ты говорил?

– Вон та! – Титус запустил Мелани в волосы бумажный шарик.

Мелани и ухом не повела, но самодовольная улыбка всё-таки заиграла у нее на губах.

– Вильма, не пора? – по-змеиному прошипела Шпрота.

Вильма высморкалась, положила на пол блокнот с протоколом, встала и неспешно направилась к парням.

– Эй, тупые приколисты! – произнесла она с самой любезной улыбочкой на лице. – Нам дико нравится играть в дурачка на чужих нервах? Да, родные?!

Она молниеносно достала из рукава водяной пистолет и струей мыльной воды брызнула тому и другому в лицо.

Парни с громкими ругательствами отпрянули назад. Но Вильма, как разъяренный терьер, бросилась на дверь. Мгновенно подскочили Шпрота и Труда, подперев дверь плечами, а Титус и его друг, изрыгая проклятья, пытались вставить в щель свои гигантские ступни. Но на помощь поспешили остальные Куры, Мелани и Фрида, и у парней шансов уже не было. Титус успел убрать пальцы, и через мгновение дверь захлопнулась.

– Прошу прощения! – переводя дыхание, прокричала Фрида. – Вечно забываю ключ поворачивать.

Тяжело дыша, но вполне довольные собой, Куры снова уселись вокруг стола. Вильма подняла с пола блокнот и сделала краткую запись про нападение.

– Так вот, – сказала Шпрота, когда все снова удобно расположились вокруг стола. – Куда мы денем кур? В случае, если нам удастся стянуть их у бабушки?

– Ну вот, вернулись к старой теме. – Фрида застонала. – Где наша штаб-квартира? Ее нет.

– А Пигмеи в своем домике даже печку теперь ставят, – сказала Мелани.

– Дивно! – Шпрота раздраженно на нее посмотрела. – Спроси еще, не нужна ли им живая девочка-куколка. Как талисман.

– Ой, ну перестаньте, хватит! – сердито прервала их Фрида. – Не начинайте, этого только не хватало. Ну, с квартиркой-то проблема. Здесь мы кур точно не спрячем.

– А у Мелани на заднем дворе? – спросила Вильма.

– Ты норм вообще или как? – Мелани с отвращением сбросила с ботинка мокрицу. – Отец у меня и так с катушек съехал, с тех пор как засел дома без работы. Ну крыша-то у него точно набекрень встанет, когда он на газоне в куриную какашку вляпается. Кроме того… – она провела носком ботинка дугу на полу, – кроме того, не исключено, что мы скоро переедем в квартирку поменьше, через два дома. Там в любом случае никакого сада на заднем дворе нет.

– Ничего себе! – проговорила Фрида.

Мелани только пожала плечами и откинула локоны с лица.

– Ну ладно, Шпротина бабушка еще только в воскресенье уезжает, до этого нам в голову наверняка что-нибудь придет, – сказала Вильма.

– Будем надеяться. – Шпрота прислушалась, но снаружи голосов Титуса и его друга слышно не было. – Когда теперь встретимся? Завтра?

Мелани, наморщив лоб, изучала свое расписание. Фрида тоже завела себе такое, когда начала работать в группе, название которой Шпрота постоянно забывала: что-то такое они там делали для детей третьего мира. Мелани утверждала, что причина увлеченной работы Фриды в группе – классные мальчики, но после того как Фрида ей неслабо врезала, Мелани только многозначительно поднимала бровь, когда Фрида спешила на очередную встречу.

– Я знаю, что у нас лисья тревога, – нерешительно сказала Труда, пока Фрида и Мелани листали свои календари, – но мне завтра в два нужно встречать двоюродного брата на вокзале. Мама работает, может, потом…

– Минуточку, завтра я просто кровь из носа должна попасть к косметологу, – заявила Мелани.

– Из-за одного прыща? – раздраженно спросила Шпрота.

– У нее уже три, – пояснила Труда.

– О ужас, три прыща! – Шпрота насмешливо выпучила глаза. – Прости нас, неразумных, ведь, конечно, здесь тоже речь идет о жизни и смерти.

Мелани не удостоила ее взглядом.

– А вот визит к косметологу послезавтра, – сказала она дерзким тоном, – я, так и быть, могу перенести.

– А дни без визитов у тебя бывают? – осведомилась Шпрота. – Я что, так и должна сказать курам, что головки им отрубят, потому что у тебя слишком много встреч в расписании?

– Тебе легко говорить, – парировала Мелани. – У тебя каждый день в теремке покой и уют, потому что мама твоя работает в такси. А ты знаешь, что у нас творится, с тех пор как у папочки больше нет работы? «Мелани, надо посмотреть, как ты сделала домашние задания. Мелани, ты уже комнату прибрала? Мелани, что это такое ты на себя нацепила? Мелани, давай еще немножко математикой позанимаемся! Математика – это очень важно». Да этого никакая Курица не выдержит! Так что я, если что, готова бежать куда угодно, ясно? А твои идиотские комментарии оставлю без ответа.

– Я завтра тоже не могу, – сказала Фрида, ни на кого не глядя. – Ну то есть не могу рано. У меня групповая встреча. Но послезавтра – запросто.

Шпрота только пожала плечами.

– Послезавтра среда, нормально. – Вильма опять чихнула в платок и записала в курино-перьевой блокнот: «Следующая встреча в среду вечером». – У нас как раз будет время посоображать, куда можно деть кур.

– Окей, в среду. – Шпрота слезла с теннисного стола. – И опять здесь, в подвале?

Фрида кивнула.

– Без проблем.

– Но только, пожалуйста, без этого бизонного сока, – сказала Мелани, надевая кожаную куртку.

– Бузинного, а не бизонного, и он вообще-то очень помогает от прыщей, – сказала Вильма, засовывая блокнот с протоколами в рюкзак, очень медленно и осторожно, чтобы не повредить наклеенные перья.

– Что, реально? – Мелани недоверчиво взглянула на нее.

– Да нет, прикол, – хохотнула Вильма, вынимая из кармана бутылочку и заряжая водяной пистолет. Мелани, рассердившись, ткнула ее локтем в бок.

Когда Фрида открыла дверь, Шпрота прежде всего из осторожности проверила, что за дверью, но Титус и его долговязый друг не поджидали на холодной лестничной площадке. Они вышли навстречу Курам уже на подвальной лестнице.

– Ваше счастье, что мы маленьких девочек не трогаем! – проворчал Титус, пока они одна за другой протискивались мимо него.

– Ваше счастье, что мы переросших мальчиков не трогаем, – прорычала в ответ Шпрота. – При таком росте подача крови к мозгам уже не функционирует. Надеюсь, вы знали об этом?

Друг Титуса откинул со лба влажные волосы и сделал страшную рожу. Труда и Шпрота поспешно прошмыгнули мимо него. Но Мелани никак не могла отказать себе в том, чтобы одарить мальчиков лучезарной улыбкой и проплыть вверх по лестнице, как будто шествовала на большой великосветский прием.

Титус цепко схватил Фриду за руку.

– О чем там сегодня речь шла, сестренка? – спросил он. – Иди к нам, посмеемся. Эти девчонки – одна банда, вот в чем дело, – говорил он через плечо своему другу. – Ты умрешь, когда узнаешь, как они себя называют. Никогда не догадаешься! Дикие Куры.

– А вы кто? – Вильма опять сунула правую руку в левый рукав. – Вы-то как себя называете? Мокрицы пинг-понга?

– На твой водомет у тебя должно быть разрешение! – пропел ей Титус.

– Желаем весело поиграть! – прокричала Вильма в ответ. – Настольный теннис – это лучшая игра для малышей. У нас на такое, к сожалению, уже нет времени.

– Конец связи, – сказала Фрида и потащила Вильму за собой вверх по лестнице.

4

Когда Дикие Куры выкатили велосипеды на улицу, было уже темно.

– Тортик наверняка уже оставил свой караул безнадежной любви, – проговорила Мелани, запрыгивая на велосипед. – Или вы его где-то видите?

– Да он замерз бы, если бы так и стоял, – сказала Вильма.

Труда решила всё равно оглянуться.

– Тортика не вижу, – сказала она, – зато вижу стену вашего дома, Фрида, посмотри.

Все оглянулись. На грязной белой стене, точно под окном Фриды, красовалась надпись огромными буквами: «Здесь живет Фрида, самая тупая курица города».

Мелани плотно сжала губы, но смешок у нее всё равно вырвался.

– Вот придурок! – Шпрота положила руку Фриде на плечо. – Не парься. Этому гномику мы задницу еще надерем!

– Что-то в этом есть прямо романтическое, – прогудела в нос Вильма с благоговением. – Мне кажется…

– Забудь, – прервала ее Шпрота и посмотрела вверх, на каракули Тортика. – Как этот карлан туда забрался?

– Может, на мусорные баки встал, – пробормотала Фрида. – Когда Титус всё это увидит… – Она вздохнула.

– Помочь тебе всё это смыть? – спросила Шпрота.

– Вот об этом точно можешь забыть, – сказала Мелани и, глядя в зеркало на руле, стала поправлять челку под шлемом.

– У Тортика чертова туча всех этих тюбиков и спреев, ну, вы же знаете, а эта краска не так-то просто смывается. – Она засмеялась. – Фрида может завесить буквы своими плакатами, которые она в школе всем раздает.

– Ну ты умна не по годам! – набросилась на нее Шпрота. – А если я у тебя под окном напишу: «Мелани – самая тщеславная курица города»? А?

– А Шпрота – самая самодовольная, – прошипела Мелани.

– Так, ну перестаньте, живо, – сказала Труда.

– Именно. – Вильма вскочила на велосипед. – Мы завтра с Тортиком всерьез, по-Куриному побеседуем, идет?

Но Фрида помотала головой. Дрожа от холода, она направилась к двери в дом.

– Да оставьте вы его в покое, – бросила она через плечо. – Когда-нибудь он образумится и перестанет заниматься всей этой ерундой.

– Ну, как скажешь, – ответила Шпрота и села на велосипед. – Но дай знать, если нужна помощь с нашей стороны.

Фрида только кивнула.

– До завтра, – крикнула она остальным. И исчезла в подъезде.

До дома Шпроте было недалеко. Она жила на той же улице, что и Фрида, только в другом конце. Еще с тротуара она увидела, что мама дома. Наверху в кухне горел свет.

На лестнице пахло рыбой. Шпрота взбежала по ступенькам – их было сорок восемь – и, замерзшими пальцами поворачивая ключ, отомкнула замок двери в квартиру.

– Вот и я! – крикнула она, бросила в угол кроссовки и по темной прихожей пошла к кухонной двери.

– Урод поганый! – крикнула мама и швырнула об стену тарелку. Тарелку, которую подарила ей бабушка Слетберг. Потом схватила пирамидку фарфоровых чашек и грянула их об кафель над плитой. Шпрота потерянно огляделась. Весь пол был усеян осколками. А в мойке что-то горело.

– Всё… всё норм, мама? – осторожно спросила Шпрота. Сердце у нее колотилось.

– А, это ты. – Мама со смущенной улыбкой опустила большую фарфоровую салатницу и поставила ее на кухонный стол. Потом подошла к мойке и опрокинула целую кастрюлю воды на огонь. – Извини, – пробормотала она и открыла окно, чтобы дым вытянуло наружу. – Но мне нужно было как-то погасить ярость.

– На этого типа? – Шпрота взяла метелку, совок для мусора и стала собирать осколки.

– На этого типа, да. Тебе он никогда не нравился, знаю. Чаще надо к тебе прислушиваться.

– В точку, – сказала Шпрота и ссыпала первый совок с осколками в мусорное ведро.

– Брось, дай, я сама сделаю, порежешься еще.

– Да ладно, – Шпрота добралась уже до осколков под столом. – Ну, по крайней мере ты эту уродскую бабушкину посуду оприходовала. А жгла что?

Мама Шпроты провела рукой по волосам и включила воду в мойке.

– Пару носков, которые он тут оставил, – сказала она. – Я думаю, бабушка права. Я и мужчины – это полная несовместимость.

– Тебе всегда нравятся не те, – сказала Шпрота, принесла пылесос и втянула последние мелкие осколки.

Мама со вздохом села у стола и принялась ножом делать зазубрины на краю столешницы.

– Знаешь что? – сказала она вдруг. – Мне кажется, нам надо уехать в другую страну.

Шпрота ошарашенно смотрела на нее.

– Как эта мысль пришла тебе в голову?

– Ну как, – мама пожала плечами. – Оставить всё плохое позади, вот и всё. Начать что-то новое, делать что-нибудь увлекательное.

– Ага. – Шпрота налила воды в стеклянный кувшин и залила ее в кофемашину. – Я тебе сначала кофе сварю, окей?

– Ты просто золото!

Мама в задумчивости выглянула в окно. Небо было черно-серое. Дождь стекал по стеклу.

– В Америку, – пробормотала она. – Там тоже можно таксовать. Без проблем. Мне только надо английский подтянуть. Нью-Йорк! Или Сан-Франциско, там погода лучше.

– Ты слишком много смотришь кино, – сказала Шпрота и поставила маме ее любимую кружку со свинкой. – Там стопудово всё совершенно по-другому, чем ты себе представляешь. Довольно опасно и абсолютно неполезно для детей. И Кур там никаких нет, Диких уж точно.

– Ты думаешь?

Мама всё еще глядела в окно, сквозь которое не было видно ничего, кроме грязной, серой городской ночи.

– Спорим на что угодно, – ответила Шпрота и прижалась к маме. Но та с отсутствующим видом повернулась к ней спиной.

Когда Шпрота наливала кофе, зазвонил телефон в прихожей. С тяжелым вздохом мама пошла к аппарату.

– Нет, ничего не случилось, – услышала Шпрота. В таком тоне она разговаривала только с бабушкой Слетберг. – Нет, совершенно ничего. – Она посмотрела на Шпроту и выпучила глаза. – Да, хорошо, значит, слушать меня исключительно смешно, согласна. Да, сейчас позову.

Она протянула Шпроте трубку.

– Нет! – зашипела Шпрота. – С убийцей кур я разговаривать не хочу.

Но мама неумолимо протягивала ей трубку. С глубоким вздохом Шпрота встала и направилась в прихожую.

– Да, что надо? – грубо сказала она.

– Какое милое приветствие! – затарахтела ей в ухо бабушка Слетберг. – Воспитала тебя мама просто первоклассно. Я ногу вывихнула в саду. Ты должна мне помочь. Зеленое удобрение еще не посеяно, капуста гибнет от засилья сорняков, и курятник нужно срочно чистить.

– Зачем это? – спросила Шпрота и скорчила телефону гадкую гримасу. – Ты ведь своих кур в любом случае скоро зарежешь.

– И что с того? – закудахтала бабушка. – Значит, пусть вонь будет на весь свет? Приходи завтра после школы. Еду тебе я приготовлю. Уроки тоже здесь сделаешь.

– Окей, – пробубнила Шпрота, но вдруг сердце у нее забилось оглушительно громко и билось всё быстрее и быстрее. – А как с ногой у тебя, ты в воскресенье всё равно к сестре поедешь или нет?

– Да что ты, сама-то подумай! – с грубой прямотой ответила бабушка Слетберг. – Как я на костылях в поезд сяду? Нет-нет, я дома останусь, ну а она-то, конечно, слишком ленива, чтобы самой приехать ко мне. Тебе-то до этого что?

– Ой, просто так спросила, – пролепетала Шпрота.

– Ну, тогда до завтра, – сказала бабушка. – Я печенье испекла. – И положила трубку.

С мрачным лицом Шпрота вернулась обратно на кухню.

– Вот видишь? – сказала мама и налила себе еще кофе. – Нам нужно ехать в Америку. Подальше от бабушки и всех этих проблем.

5

На следующее утро мама Шпроты не услышала будильник, потому что полночи рыдала в подушку. Так что Шпрота в очередной раз опоздала, хотя мама привезла ее в школу на такси вместе с велосипедом.

– Есть ли у тебя отговорка, Шарлотта? – спросила госпожа Роза, когда Шпрота, спотыкаясь, влетела в класс.

Что Шпрота могла сказать? Что мама полночи рыдала в подушку и поэтому не услышала будильник? Нет уж, такое рассказывать никому не надо, особенно если Пигмеи сидят в классе и глупо ухмыляются.

Поэтому Шпрота пробормотала:

– Прошу прощения, проспала, фрау[1] Роза, – и пошла к своему месту, где ее ждала Фрида, сочувственно глядя на нее.

– Садись, не бойся, – прошептала она Шпроте. – Яйцо я уже выбросила.

– Какое яйцо? – спросила Шпрота, ничего не понимая, и засунула свою сумку под парту.

– Сегодня с утра у нас у всех на стульях лежало по сырому яйцу, – прошептала Вильма.

С недавних пор она сидела сразу за Шпротой. Но долго это продолжаться не могло. Последнее время госпожа Роза постоянно морщила лоб, когда смотрела в их сторону.

– У Труды яйцо скатилось на пол и разбилось, а вот Мелани в своих чистых свежевыстиранных брючках села на него, – тихонько рассказывала Вильма, наклонившись к плечу Шпроты. – Она до того офигела, что все эти сопливые скорлупки бросила Фреду и Вилли на голову. И знаешь, в чем главный треш был? – Вильма зашмыгала и уткнулась в платок. – Оба разыграли оскорбленную невинность и всё отрицали!

– Ну полный кошмар, они всё больше впадают в детство, – прошептала Шпрота.

– Ничего, они нас знают. Только у нас сейчас совсем другие заботы, вот что я скажу! Моя бабушка…

– Шарлотта, Вильма, – сказала госпожа Роза. – Болтовню прекратить. Мы здесь не в курятнике.

В предпоследнем ряду Пигмеи начали кудахтать на четыре голоса. Они виртуозно подражали курам, но госпожа Роза прекратила этот спектакль одним взглядом. Потом сложила трубочкой ярко накрашенные с утра губы, достала маленькую записную книжку и поставила пятый крестик за опоздание напротив фамилии Шпроты. Еще один крестик – и Шпроте придется прийти в школу ровно в семь утра, чтобы написать сочинение на прекрасную тему: «Профессии, которые требуют раннего подъема».

Всё оставшееся время урока госпожа Роза вызывала Шпроту так часто, что у той не было возможности оповестить остальных Кур с помощью секретного шифра о телефонном звонке бабушки Слетберг. Только на большой перемене, когда все столпились в коридоре у входа в класс, потому что на улице дождь лил как в первый день Великого потопа, Шпроте удалось поделиться этой плохой новостью.

– Воскресенье накрылось! – тихо сказала она, когда остальные Куры ее обступили. – Куроубийца вывихнула ногу. Она не поедет к сестре.

– О нет! – простонала Труда. – Что мы теперь будем делать?

Шпрота огляделась. Пигмеи всем скопом стояли возле двери параллельного класса и спорили о том, кто лучший футболист в мире.

– Я еще и подумать не успела, – сказала Шпрота. – Моя мама полночи выплакивала все глаза из-за того типа, с которым была до этого. А перед моим приходом она расколошматила половину нашей посуды, сожгла его носки и постановила, что мы уезжаем в другую страну.

– Как романтично! – вздохнула Вильма, а потом так сильно чихнула, что ободок съехал у нее с головы.

– Слушай, ты постоянно чихаешь в мою сторону, – прошипела Мелани и нервно забарабанила по маленькому пластырю, наклеенному на место новорожденного прыщика, – в форме сердечка, с блестками. На ней были спортивные легинсы. Вымазанные яйцами брюки отмокали в умывальнике, в женском туалете.

– Романтично? Ну что ж, об этом я, пожалуй, промолчу, – пробормотала Шпрота.

– А в какую страну? – озабоченно спросила Труда.

– В Америку, – процедила Шпрота. – Хочет работать таксисткой в Нью-Йорке.

– Бедная, – негромко сказала Фрида. – Несчастная любовь – ужасная вещь.

– Да неужели? – Мелани насмешливо взглянула на Фриду сбоку. – С каких это пор ты стала в этом разбираться?

– Закрыли тему! – прошипела Шпрота. – Нам лисью тревогу надо обсуждать. – Она еще раз проверила, нет ли рядом Пигмеев, но те были всецело заняты друг другом. Вилли схватил Тортика за шею, тот хохотал, а Фред щекотал Стива. Шпрота, успокоившись, повернулась к ним спиной. – У нас только один вариант, если мы хотим спасти кур, – сказала она. – Мы… – она понизила голос, – …мы украдем их вечером в субботу, пока куроубийца смотрит телевизор.

Остальные четверо смотрели на нее ошарашенно.

– Как? – Труда нервно поправила очки. – Ты хочешь украсть кур в присутствии бабушки, когда она дома?

– Не лучшая твоя идея, если честно, – сказала Мелани.

– Там пятнадцать кур! – прошептала Вильма. – Тогда каждая из нас тащит по три. Как это? Не-а! – Она помотала головой. – Они вырвутся, и мы будем носиться за ними по всему участку…

– Да ладно, ерунда, – перебила ее Шпрота. – Мы прямо в курятнике засунем их в картонные коробки. Трех коробок на всю эту горстку – выше крыши.

– Да мы сто лет их ловить будем! – взвыла Мелани. – Одна из нас будет стоять на стрёме, значит, считай, на человечка меньше, остаются четверо. Четверо на пятнадцать! А еще учтите, эти тупые несушки начнут орать, будто их смертный час настал. И что будет, если твоя бабушка всё это услышит?

– Вот тут она наши куриные головки и оттяпает, – мрачно заявила Вильма.

– Ну что, что?! – Шпрота от возбуждения забылась и заговорила громко. – Что нам делать, по вашему мнению?

Труда откашлялась.

– А что, если мы Пигмеев спросим? Объясним им, что речь идет о жизни и смерти, тогда они точно врубятся и нам помогут.

Шпрота смотрела на нее как на полоумную.

Вильма недоверчиво засмеялась.

– Ты что, тупая совсем? – прошипела Шпрота и оглянулась на Пигмеев. Фред заметил ее взгляд и начал кудахтать. Шпрота, занервничав, показала ему язык.

– Я не знаю, что ты имеешь против! Неплохая идея, если что. – Мелани снова занялась своим пластырем.

– Кстати, всё бы пошло быстрее, – поддакнула Фрида. – А скорость тут главное, если мы не хотим, чтобы твоя бабушка нас в курятнике накрыла. Так что, может, Труда и права.

– Если мальчишки будут в деле, на каждого всего по две несушки приходится, – сказала Мелани. – Это…

– Даже и не по две, – перебила Вильма. – Пятнадцать поделить на восемь…

Мелани бросила на нее задумчивый взгляд.

– Молниеносно всё сделаем, – прошептала она. – В коробки их запихаем…

– Но не больше трех кур в одну коробку, – сказала Труда. – Чтобы им тесно не было.

– …И чтобы нам удалось их оттуда вынести, – закончила фразу Мелани. – Мы на цыпочках выходим из курятника, грузим коробки на тележку, скотчем перетягиваем – и вперед. А Пигмеи бабушку твою отвлекают, чтобы ничего не учуяла, тыловое прикрытие, так сказать.

Шпрота, наморщив лоб, в раздумье трогала пальцами пластину на зубах.

– Да они всегда слишком много шума делают, эти увальни! – проговорила она.

Но Труда не согласилась:

– Да ладно, если надо, они как индейцы могут красться. Ты что, забыла, как они у нас шмотки украли?

Мелани захихикала и посмотрела на мальчиков.

Вилли покраснел, почувствовав на себе ее взгляд, и отвернулся.

– Речь же идет о курах, Шпрота! – сказала Фрида. – Я, знаешь, тоже не в восторге, что Тортик тут сейчас начнет рядом крутиться, но куры ведь важнее!

Шпрота молчала.

– О нет, ну это треш, – простонала она.

– Но за утренние яйца им еще придется извиниться! – пропела Вильма.

– Как минимум, – прорычала Шпрота.

Она пихнула Вильму в бок.

– Окей, сходи к ним. Донеси до них, что мы хотим с ними кое-что обсудить. Там, в конце вестибюля. И пусть поторопятся. Перемена скоро кончится.

– Будет сделано, – сказала Вильма, поправила куриное перо на шее, изобразила на лице максимум достоинства и ровным шагом направилась к мальчишкам. Еще несколько недель назад она бросалась сразу вперед, как верная собачонка, когда Шпрота поручала ей очередное задание, но тут, в должности курьера, преисполнилась благородной величавости.

Пигмеи сбились в кучу, когда увидели, что Вильма на подходе. Тортик и Стив, покачивая задницами, стали кудахтать и толкать друг друга, Фред сделал серьезное лицо главаря, а Вилли встал на шаг сзади, как его телохранитель. Но Вильму такое смутить не могло. С адской невозмутимостью и с красным носом она передала новость от Шпроты.

– Нет, ты глянь только, как они ухмыляются! – простонала Шпрота. – Никогда, никогда не прощу бабушке, что из-за нее мне пришлось просить помощи у этих идиотов.

С мрачным лицом она развернулась и пошла в конец вестибюля, а Мелани, Труда и Фрида шли сзади, как на буксире.

Пришли Пигмеи. Они подчеркнуто небрежно вышагивали следом за Вильмой.

– Так и думала. Они прямо упиваются своим триумфом! – пробурчала Шпрота.

– Да ладно, остынь, – сказала Мелани уже с ангельской улыбкой на лице, которой встречала любого мальчишку, проходящего мимо.

– «Да ладно, остынь!» – передразнила ее Шпрота. – Ты можешь…

Но Пигмеи уже стояли перед ней.

– Что случилось? – спросил Фред. – Есть проблемы, для решения которых понадобилась мужская помощь?

Стив глупо захихикал, а Тортик заухмылялся так широко, что его большие слоновьи уши откинулись назад. Только Вилли, как обычно, был невозмутим, он скрестил руки на груди и старался не смотреть в сторону Мелани. Она тоже изо всех сил смотрела в другую сторону.

– Яйца сегодня утром – это что было? – спросила Шпрота без тени улыбки.

– Это не Пигмеи сделали, – сказал Фред. – Скорее, личная инициатива.

Тортик побледнел и спрятался за плечо Вилли.

– Ой ладно, мне плевать, что это было! – резко сказала Шпрота. – Я полагаю, ты там у вас главный, так будь любезен, позаботься, чтоб твои гномики вели себя пристойно. В данный момент у нас нет времени на детсадовские шуточки. Если это еще раз повторится, вы от Фриды шпаргалочки во время теста по матеше не получите, ясно?

– Ясно, ясно, – буркнул Фред. – Это всё?

– Не-а, к сожалению. – Шпрота потерла нос. – У нас экстренная ситуация. Это не моя была идея позвать вас на помощь, но остальные захотели, а у нас в банде демократия. А кроме того, речь о жизни и смерти.

– О жизни и смерти? – Фред насмешливо поднял брови. – Может, ты погорячилась?

– Шпротина бабушка хочет зарезать кур, – сказала Фрида. – Все пятнадцать штук.

Шпроте показалось, что Фред побелел, около носа где-то. Кур он любил, даже очень, она это знала. Насчет остальных троих парней она не была так уверена.

– Что, твоя бабушка хочет вас всех зарезать? – спросил Стив. – Ну это прямо как в сказке про Гензель и Гретель.

Фред одним взглядом оборвал его.

– Как это всех? – спросил он.

Шпрота пожала плечами.

– Потому что они мало яиц стали нести, потому что мясо у них потом будет жесткое, потому что моей бабушке неохота их всю зиму кормить… Да какая разница? В следующую среду она их зарежет, но этому не бывать, потому что… – она посмотрела на Фреда, – …потому что мы выкрадем наседок из курятника.

Фред поднял брови.

– Когда? – спросил он.

– В субботу вечером, – ответила Шпрота, – когда бабушка будет сидеть у телевизора. Каждую субботу в четверть девятого она, как кролик под гипнозом, сидит перед ящиком. Тут сбоев не бывает. Но там пятнадцать кур, их надо поймать и посадить в коробки, а нас всего четверо, если одна встанет на стреме. Так что у наших появилась идея позвать вас, чтобы попросить…

– …вам помочь, – закончил Фред ее слова. – Стащить кур.

Как он ни старался, а всё же не мог скрыть ухмылку.

– Да, стащить кур, – проговорила Шпрота. – Можешь называть это так.

Фред повернулся к остальным Пигмеям.

– Вы всё слышали, – сказал он. – Вечером в субботу.

– Похоже на розыгрыш, – выразил свое мнение Тортик.

– Никакой это не розыгрыш! – напустилась на него Шпрота. – Это дико серьезно, понял?

Тортик что-то прошептал Фреду. Фред стал задумчиво теребить кольцо в ухе – отличительный знак банды Пигмеев.

– Окей, вечером в субботу, – сказал он. – Но в качестве маленького знака благодарности вы дадите нам гарантийный купон.

– Купон? В плане? – с недоверием спросила Шпрота. – Явно Тортик фигню опять выдумал.

В этот момент госпожа Роза вышла в вестибюль из учительской.

Фред пожал плечами.

– Ну может ведь случиться невероятная история и нам тоже потребуется помощь.

– Ну, там, пуговку пришить или дырку заштопать, – вставил Тортик.

– Ты серьезно? Ой-ой, как смешно! – Шпрота презрительно окинула его взглядом с ног до головы.

– А мы можем там написать: готовка и поцелуи исключаются, – предложил Стив.

Вилли толкнул его в спину.

– Заткнись, Стив.

– Хах, да это шутка, – пробормотал Стив.

– У вас как-то раньше шуточки получше были, – сказала Мелани.

Она бросила быстрый взгляд на Вилли, дополнив его фирменной улыбочкой.

Наморщив лоб, Шпрота смотрела на остальных кур.

– Я считаю, всё окей, пусть будет гарантийный купон, – сказала Фрида. Труда и Вильма кивнули. Мелани только пожала плечами. – Раз они так настаивают – пусть.

– Окей, – сказала Шпрота. – Полу́чите свой купон максимум завтра. Насчет субботы – если вы забыли, моя бабушка живет в Бузинном переулке, 31, но лучше мы все встретимся на улице. С левой стороны участок с высокими елями. Ровно в восемь ждем вас там. Коробки для кур…

– Мы притащим, – перебил ее Фред. – У Тортика в подвале их куча. Но куда мы всех этих пернатых потом понесем?

– А вот это вас не касается, – ответила Шпрота. – Помогите нам их поймать, и всё.

– Ах да, у вас ведь до сих пор нет своей штаб-квартиры! – Тортик скроил издевательскую рожу. – И, когда становится холодно, вы засовываете головки друг другу под гузку, да? Как самые настоящие куры?

Ответ Шпроты заглушил звонок.

– Если места не найдете, – сказал Фред, оборачиваясь, – мы на какое-то время можем спрятать кур у нас наверху.

– Спасибо! – проговорила Шпрота, когда они толпой входили в класс. Она молила судьбу, чтобы не пришлось принимать это предложение.

6

Ровно с окончанием последнего урока дождь прекратился. Сквозь серые тучи прорвалось солнце, и Шпрота не торопилась, направляясь на велике к бабушке Слетберг. Она бороздила колесами лужи, мутная вода брызгала ей на джинсы, она подставляла лицо холодным солнечным лучам и старалась ни о чем не думать. Ни о несчастной маминой любви, ни о Пигмеях и пятнадцати несушках, которые, если всё будет по-бабушкиному, до весны не доживут. Но главное было не думать о бабушке Слетберг.

А та ее уже поджидала. Опираясь на костыли, она стояла в проеме распахнутой кухонной двери, губы плотно сжаты, рот напоминал прямую линию над массивным квадратным подбородком. Шпрота видела фото бабушки, где ей едва исполнилось двадцать. Иногда, стараясь, чтобы та не замечала, Шпрота пыталась отыскать в ее старом лице черты того, молодого. Но ни следа не находила.

– Ты опоздала! – заявила бабушка Слетберг, пока Шпрота заводила велосипед в сад. На такие выпады Шпрота уже давно ничего не отвечала. Она выяснила, что лучше всего не говорить совсем ничего, а если говорить, то как можно меньше. – Опять ты похудела, – прозвучала следующая тема. – Хочешь раствориться в воздухе? Если бы я была твоей матерью, я бы уже давно серьезно озаботилась.

«Но ты не моя мать, – подумала Шпрота. – К счастью». И в сотый раз она прокляла необходимость мириться со всем подряд только потому, что бабушка Слетберг – единственная, у кого можно было оставить Шпроту, пока ее мама была на работе.

Шпротина бабушка испекла гречишные блинчики и наварила гору овощей без соли. Гречишные блинчики Шпрота ненавидела, а овощи сразу начинала солить и солила до тех пор, пока бабушка не отнимала у нее солонку. С каменным лицом бабушка Слетберг сидела напротив, положив костыли на колени.

– Ешь, – сказала она, не притрагиваясь к еде. – Тебе ведь редко удается поесть что-то настоящее, не из микроволновки.

– Ты считаешь, что мама должна готовить ужин прямо в такси? – спросила Шпрота, перекидывая во рту переваренную морковь из-за одной щеки за другую.

– Не говори с набитым ртом, – только и сказала в ответ бабушка Слетберг. – Твоя мать вчера по телефону так забавно отвечала, – заявила она, когда Шпрота отодвинула тарелку и достала школьную сумку. – У нее опять неприятности с очередным мужчиной?

– Понятия не имею, – пробормотала Шпрота и сделала вид, что полностью погружена в задачки по математике. Обычно бабушка сразу смолкала. Так получилось и на этот раз. Бабушка Слетберг приковыляла на костылях к кухонному окну и со вздохом плюхнулась в любимое кресло. И стала молча глядеть на улицу, пока Шпрота не убрала уроки в сумку.

– Я тебе список приготовила, – сказала она, когда Шпрота поставила сумку у вешалки. – Вон там он лежит, на шкафу. Печенье для тебя – рядом.

Шпротина бабушка всегда писала списки. Она становилась забывчивее день ото дня, поэтому записывала всё, даже время своих любимых сериалов. Кругом лежали записочки. Одни она приклеивала на дверь, другие вообще на окно. Листок со списком дел для Шпроты был довольно внушительным.

Там было написано:

• Срезать листовую и брюссельскую капусту.

• Освободившиеся грядки вскопать и посеять зеленое удобрение.

• Собрать в курятнике яйца.

• Прополоть сорняки на грядке с пряностями.

– Мне это всё до темноты не сделать, – сказала Шпрота.

– А ты начни, – ответила бабушка Слетберг и снова посмотрела в окно.

Шпрота взяла печенье, которое лежало рядом с запиской, надела куртку и вышла. Прежде всего она отправилась в курятник, хотя бабушка стучала по стеклу костылем. Наверное, потому, что Шпрота не выдержала очередность предписанных ей действий.

– Ну что, милашки? – сказала Шпрота, входя в курятник. Большинство кур рылись в земле на улице, в выгуле, но четыре оставались в курятнике и тюкали клювиками по почти пустой кювете для корма. Они осторожно подходили к Шпроте, жалобно кудахтали, выворачивали шеи и вопросительно смотрели на нее своими глазами-пуговками. Изольда, любимица Шпроты, тоже была среди них. – Снова проголодались? – Шпрота поймала Изольду и погладила ее светло-красный гребень. Коричневая несушка зажмурила глаза. – Ну и глупышки! Вы же раскормили себя, стали толстые да жирненькие. А не ели бы столько, и резать вас не было бы смысла. – Она вздохнула. – Мне кажется, вы съедите даже бабушкины переваренные овощи.

Изольда чуть слышно квохтала. Шпрота осторожно посадила ее на солому и смотрела, как несушка улепетывает прочь.

– Вы действительно ни о чем понятия не имеете, – тихо сказала Шпрота. – Ни о чем.

Разве не удивительно было, что птицы и звери ни о чем не знают? Иногда, когда Шпроте было до того грустно, что она дышать не могла, она забиралась в курятник бабушки Слетберг, садилась на солому и наблюдала за курами. Как они клюют и роются везде. Глядя на них, она забывала всё вообще, от чего люди грустят. Забывала свои неурядицы с бабушкой, забывала, что есть войны, есть дети, которые умирают с голоду, не дожив до возраста Люсика, есть звери, которые всю свою жизнь проводят в клетках, короче, весь бесконечный список несчастных Шпрота забывала, когда видела беспечно клюющих кур. Странно. Но именно потому, что они ничего не знали, куры и не разбегались, когда бабушка Слетберг входила в курятник с топором в руках, чтобы отрубить им головы.

Шпрота со вздохом встала, отряхнула соломинки с куртки и пошла к двери.

– Я вас спасу, – сказала она, оборачиваясь. – Честное куриное слово. Даже если это будет безумный, нереальный риск. Можете мне поверить.

Куры даже головки не подняли. Они продолжали энергично рыться в соломе и что-то клевать.

Бабушка Слетберг надулась, когда Шпрота снова вышла из курятника. Она так сильно поджала губы, что рот стал казаться зашитым. Шпрота притворилась, что не в курсе, что́ не так, положила в рот печеньку и начала убирать капусту.

Ей понадобилось для этого больше получаса. Ледяной ветер швырял прямо в лицо сухие листья и одинокие капли дождя. Земля была такая мокрая и холодная, что Шпрота удивлялась, как здесь могло что-то вырасти. А что, может быть, идея с переездом в другую страну не так и плоха, подумала она, когда начали болеть коленки, а пальцы одеревенели от лопаты. И в этот момент она вдруг услышала сначала короткий, а потом длинный свисток – это был тайный сигнал Диких Кур.

Не веря своим ушам, Шпрота подняла голову.

– Хорошие новости! – прошептал кто-то за кустами. – Просто супер.

Шпрота перегнулась через куцые кусты.

На тротуаре сидели на корточках Фрида и Труда, улыбаясь ей во весь рот.

– Ну что, бабушка Слетберг, как обычно, в хорошем настроении? – спросила Фрида и выпрямилась.

– Вы откуда такие? – ошарашенно спросила Шпрота. – Я думала, у вас сегодня после обеда нет времени.

– Двоюродный брат Труды приезжает позже, а наша групповая встреча сегодня была короткая, – сказала Фрида и толкнула скрипучую калитку. Бабушка Слетберг давно перестала ее смазывать.

«Чтобы сразу услышать грабителей», – говорила она.

Можно подумать, что грабители только и делают, что ходят через калитку.

Шпрота бросила взгляд на кухонное окно. Бабушка смотрела на них. Она выглядела так, будто через секунду у нее случится инфаркт. Бабушка Слетберг терпеть не могла, когда Шпрота приводила кого-нибудь «чужого», а тут разом две незнакомки запросто входят на ее территорию. Никакие костыли не помешали ей мгновенно оказаться у входной двери.

– Как это понимать, Шарлотта? – закричала она и окинула Труду и Фриду таким ледяным взглядом, что Труда мгновенно стала на двадцать сантиметров ниже ростом и покраснела как редиска. Фриду таким приемом было не напугать. Она владела великолепным оружием против враждебности бабушки Слетберг – приветливостью.

– О, здравствуйте, госпожа Слетберг! – воскликнула она. – Шпрота рассказала нам о том, что вы подвернули ногу. У моей мамы такое в прошлом месяце было. Она даже с помощью костылей не могла передвигаться. Мой маленький брат не верил, что она не может ходить, и постоянно теребил ее за ногу. – Она взяла под ручку смущенную Труду и подвела ее к двери. – А это Труда, вы ее помните? Она тоже из нашего класса. Ей так хотелось посмотреть на ваш огород. Вы разрешите ей?

Бабушка Слетберг оглядела Труду с головы до ног.

– Ну ладно, что ж. Не похоже, что она может отличить брюссельскую капусту от шпината. Но уговор – ходить только по дорожкам. И не отвлекайте Шарлотту от работы. Ей сегодня всё нужно закончить.

– Я в любом случае не успею, – сказала Шпрота, не поднимая глаз на бабушку.

– Ой, вы знаете, госпожа Слетберг, – сказала Фрида, подтаскивая Труду к грядке с брюссельской капустой, которую Шпрота обработала только на одну десятую длины. – Мы просто немного поможем Шпроте. Тогда не исключено, что она справится.

– Вы что, уже чем-то таким занимались раньше? – спросила бабушка Слетберг и смерила обеих таким взглядом, как будто в следующий момент они растопчут ее бесценную капусту. Труда смущенно улыбнулась ей, но бабушка Слетберг на улыбку не ответила.

– Я им всё покажу, – сказала Шпрота и пододвинула к Фриде поближе ведро с сорняками. – Это ведь совсем просто, верно?

Бабушка Слетберг, ни слова не говоря, развернулась и, опираясь на костыли, заковыляла к дому. Через несколько мгновений она уже заняла свою обычную наблюдательную позицию у кухонного окна.

– Фу, твоя бабушка действительно тот еще фрукт! – прошептала Труда, когда они втроем ползли по капустной грядке, выдирая забравшуюся сюда неведомо зачем траву.

– Без комментариев, – сказала Шпрота, оторвала несколько пожелтевших капустных листьев и швырнула их курам в загон.

– Как ты думаешь, можно зайти в курятник? – Труда мечтательно смотрела на несушек.

– Ты сначала сделай вид, будто ты сама не своя до работы, – ответила Шпрота, – иначе она немедленно снова забарабанит клюкой по стеклу. Так, выкладывайте, что за хорошие новости вы принесли!

– Труда, лучше ты рассказывай, – сказала Фрида и бросила в ведро крохотный кустик осота. – В конце концов, новость твоя.

Шпрота вытерла грязные руки о джинсы и выжидательно посмотрела на Труду.

– Не знаю, говорила ли я уже раньше, – Труда понизила голос, – у отца есть кусок земли, у самого леса, недалеко от автобана. В наследство получил. На участке стоит жилой фургончик.

– Ну и что? – спросила Шпрота.

Труда поправила очки.

– Как родители развелись, так и цапаются непрерывно из-за этого участка, но, поскольку мой папа не хочет, чтобы фургончик достался маме, он взял… – она смущенно засмеялась, – …просто взял да и подарил его мне.

У Шпроты лопата выпала из рук.

– Тебе?

Труда кивнула.

– Там стоит настоящий жилой фургон?

Труда снова кивнула.

– Он вообще-то довольно большой. И в нем можно печку топить.

Бабушка Слетберг забарабанила по кухонному окну. Девочки поспешно опустили головы и принялись щипать сорняки.

– Настоящий жилой фургон, – пробормотала Шпрота. – Труда, да ты что…

– Ну это же клево, скажи! – прошептала Фрида. – Лучшей штаб-квартиры для банды и придумать нельзя! На велике от нас десять минут, а остальные живут немногим дальше.

Шпрота недоверчиво покачала головой.

– Слишком клево, чтобы быть правдой.

От возбуждения она чуть не растоптала куст брокколи.

– А участок огорожен? Если да, то мы кур можем прямо туда выпустить.

– По-моему, там только колючая живая изгородь, – сказала Труда. – Забор надо будет строить. Но там еще маленький сарайчик стоит.

Шпрота посмотрела на небо. Уже темнело.

– Облом, – проговорила она. – Сегодня мы туда уже не съездим.

– Не страшно. Завтра день ничем не хуже, – сказала Фрида и спасла дождевого червя от Шпротиной лопаты. Осторожно положила его на соседнюю грядку.

– Точно, – подтвердила Труда. – Завтра мы в любом случае встречаемся. Вот и встретимся в фургончике.

Шпрота кивнула. Ей не верилось, что в такой поганый день могло произойти невиданное волшебство. Вдруг – настоящая штаб-квартира для Диких Кур…

Труда посмотрела на часы.

– Ой, мне же пора! – воскликнула она. – На вокзал! – Она вскочила с такой скоростью, что всё ведро с сорняками опрокинулось на выполотую грядку. – О, простите, девочки! – пролепетала она. – Я…

– Проваливай, – сказала Шпрота и подняла ведро. – Поезжай встречать брата. Новость реально офигительная, за нее можешь хоть десять ведер выворотить.

Когда Труда умчалась, Шпрота и Фрида собрали в курятнике яйца из гнезд. Они даже зеленое удобрение на опустевшую грядку бабушки Слетберг посеяли, хотя совсем стемнело.

– Что мы тут такое сеем, если не секрет? – спросила Фрида, рассыпая по земле мелкие семена.

– Желтый клевер, – ответила Шпрота. – Он землю всю зиму защищает, рыхлит ее, азот накапливает, ну и всё такое, не знала?

Фрида помотала головой.

– Нее, не знала. Но я вот что подумала: мы ведь на участке Труды тоже можем пару грядок устроить. Ты ведь умеешь.

– А что, было бы неплохо, – сказала Шпрота и взглянула на кухонное окно.

– Ой, смотри, твоя бабушка нам машет, – шепнула Фрида. – Мы что-то не так сделали с этим зеленым удобрением?

А вот и нет. Два бумажных пакета с печеньем доверху, свежие яйца и зеленый салат – вот что они получили. Бабушка Слетберг вынесла всё это прямо к садовой калитке.

– Прикол, – сказала Фрида Шпроте, когда они мчались на великах по темной улице. – Порой твоя бабушка совершенно не душная, правда?

– Ну да, – сказала Шпрота и провела рукой по куриному перу на шее. – Иногда. Но нипочем не догадаться, когда наступают такие именины.

7

Следующий день тоже начался с сюрприза. Труда пришла в школу с короткой стрижкой ежиком, с бровями-ниточками и в совершенно других очках.

– Боже, ты в курсе, как ты выглядишь? – спросила Мелани, когда Труда, опустив голову, прошла мимо нее. Они сидели рядом, во втором ряду, впереди.

– Да, по-другому, – ответила Труда.

Фрида подняла голову. Она сидела за преподавательским столом госпожи Розы и составляла гарантийный купон для Пигмеев.

– Ха, Труда, а ты круто выглядишь, – сказала она.

– Что, честно? – Труда в нерешительности взъерошила свой ежик, а лицо у нее стало пунцовым, как понедельничная помада госпожи Розы.

– Ну невозможно. – Шпрота села на стол перед Мелани. – Выглядит просто как наглеж, да, Мелли?

Мелани только кивнула. Она даже насчет «Мелли» смолчала, до того обалдела.

– А бровки ты выщипала, да? – Вильма перевесилась через Шпротино плечо. – Не больно было?

Труда пожала плечами.

– Да они давно меня бесили, – тихо сказала она. – Торчат во все стороны.

– Когда ты вчера успела у парикмахера побывать? – спросила Фрида. – Ты же двоюродного брата встречала.

Труда засунула сумку под стол.

– И встретила. Он мне и волосы постриг. Мой брат, имеется в виду. Паоло. Себя он тоже всегда сам стрижет. – Она засмеялась. – А очки – его. Он мне дал поносить. У него вторые есть. Он тоже дальнозоркий.

– Вот как? – Мелани наморщила лобик. – Паоло. Что это за имя такое? Твой брат – итальянец?

– У него мама итальянка. – Труда сняла с носа очки и протерла их. – Сегодня после школы мы пойдем с ним искать мне новые очки. А то мои немножко банальные, по его мнению. Мне кажется, так и есть. А вы как считаете?

– Я тебе это уже сто раз говорила, – язвительно заявила Мелани. – Но со мной тебе никогда не хотелось пойти, чтобы выбрать другие очки. В парикмахерскую идти ты тоже не хотела, а теперь позволяешь предельно постороннему человеку издеваться над твоими волосами. Непостижимо.

– Что ты так заводишься? – спросила Вильма. – Ведь выглядит прикольно.

– Ну и пусть, всё равно, – сказала Мелани.

– Спорить не буду. – Труда повернулась на стуле. – У нас с тобой совершенно разные вкусы. Но мой брат, – она захихикала, – считает, что полные девочки очень сексапильные. Говорит, худышки на ощупь как мешки с костями и чем-то напоминают ему кладбище. Что худую начинаешь обнимать и боишься, что она переломится. – Она еще раз засмеялась.

– Ну, он тебе наговорит, – пробурчала Мелани и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула. – Сколько лет брату?

– Пятнадцать.

Труда втянула голову в плечи. В класс вошли Пигмеи.

– Труда, берегись! – пробормотала Шпрота. – Сейчас начнется. – Она положила руку Труде на плечо.

– Ого! Труда! – Тортик завопил так громко, что повернулся весь класс. – Поверить не могу, подруга! Отпад! – Он отошел на два шага назад, как будто вот-вот упадет навзничь.

Вилли молча прошел мимо него. Фанатом шуточек Тортика он не был. Но Фред и Стив остановились как вкопанные.

– Эй, Труда, кто тебе такую модную прическу сделал? – спросил Стив.

– Ты так выглядишь, словно на ферме красоты побывала. – Фред наклонился и начал разглядывать Труду вблизи. – Улет, не, вы только посмотрите. Она даже брови выщипала.

Шпрота жестко отодвинула его.

– Отстаньте от нее, вы, свистуны. Вас-то никакая ферма красоты всего мира не поправит. Каждый день вам, бедным, наверняка приходится быть настороже, чтобы вас в обезьянник в зоопарке не затащили.

– Так и есть. – Фред захрюкал и стал шумно чесать себя под мышками. – Но только нас пока еще никто не поймал. Ну да, вас-то тоже никто пока не засунул в кастрюлю, хотя вы – единственные в своем роде одичавшие куры.

В этот момент вошла госпожа Роза. Фрида торопливо собрала вещи и отправилась на свое место, а Пигмеи на время оставили Труду в покое.

Но когда госпожа Роза стала писать на доске первые задания, Тортик отправил Труде записку с вложенной в нее прядкой волос, которую отстриг у себя самого. «Милостыня» – было написано на бумажке. «Ведь у тебя сейчас так мало волос, и с наступлением зимы твои куриные мозги отмерзнут полностью».

Разумеется, госпожа Роза продвижение записки по классу заметила. После того как она, к великому удовольствию всего класса, прочла записку Тортика вслух, госпожа Роза двумя пальцами поднесла дарителю его волосы, посыпала ими его голову и сказала:

– Мой милый Торстен, на голове у тебя сейчас, наверное, больше, чем у Труды, но что касается того, что у тебя в голове, то отсутствие чего бы то ни было там, внутри, меня уже начинает настораживать.

– Как это, не понял! – озадаченно выдавил из себя Тортик.

– Ну, что я говорила? – только и сказала госпожа Роза, энергичным шагом проследовав к доске.

На следующей большой перемене Дикие Куры отправились искать Пигмеев, чтобы, как было договорено, вручить им гарантийный купон.

– Надеюсь, они не начнут снова про мои волосы, – с надеждой сказала Труда.

– Ой, забудь, – сказала Мелани и потрогала шею. – Посмотри, там что за болячка?

– Там какое-то покраснение, – ответила Труда, – но на прыщик не похоже.

– Больше похоже на засос, – холодно подтвердила Фрида.

Мелани поспешно подняла воротник.

– Бред, – сказала она.

– Нет, правда! – подтвердила Вильма. – Фрида права. Выглядит абсолютно как засос, не спутать. Так кто этот счастливчик? Колись, я в наших протоколах ничего про это не напишу, слово чести.

Мелани в ярости толкнула ее на толпу старшеклассников, которые курили.

– Угри и засосы, – проворчала Шпрота. – Вот про что приходится слушать на полном серьезе! Моя мама теперь в такси ставит только кассеты с английским. За завтраком она уже не газеты читает, а книги про Америку. Всё местное ее больше не интересует, так она говорит. А когда я говорю ей, что в Америке тоже достаточно ерунды, она ухохатывается и говорит: да, но там ерунда интересная. Вы представляете? Вообще, кто-нибудь изучал воздействие несчастной любви на мозги?

– Может, ее познакомить с нашим новым учителем биологии? – предложила Мелани. – Ну, вы знаете, этот, с такой прелестной косичкой. Он вроде не женат.

– Господи, вот откуда ты опять всё это знаешь? – спросила Шпрота. – Кроме того, учитель в наш дом не войдет никогда. Только через мой труп. Учитель – как приходящий отец! – Шпрота выпучила глаза. – Самое страшное, что только можно себе представить.

– Вот как? – Мелани обиженно надула губы. – Ты бы предпочла отца, который всё время торчит дома, потому что у него нет работы? Это совсем не весело, скажу я тебе.

– Я бы предпочла вообще обойтись без отца, – ответила Шпрота.

– Это тоже невесело, – подала голос Труда, отец которой оставил их два месяца назад. Он уже завел новую подружку. Когда на выходных Труда приходила к отцу, подружка готовила ей диетические блюда. Кроме того, она явно считала, что дети плохо слышат, потому что, увидев Труду в первый раз, она, понизив голос, спросила у ее отца, всегда ли его дочь была такая толстая или она растолстела с горя.

– Признайся, Труда! – Мелани взъерошила ей волосы. – Ты всё время думаешь о своем двоюродном брате?

– Не суди о других по себе, Мелли, – сказала Шпрота. – Не каждая девчонка безостановочно думает только о мальчиках. Ну наконец-то! – Она прибавила шаг. – Вон там впереди наши лесные гномики. Покончим с этим делом поскорей.

За спортивным залом Пигмеи гоняли по лужам футбольный мяч. Тортик, увидев приближающихся Кур, влепил грязный мяч прямо Фриде в живот. Фред в ярости рванул его за плечо и что-то прорычал ему на ухо. Тортик упрямо сжал губы, но кивнул.

– Скажи своему главному осведомителю, что это злые игры и он доиграется, если так будет продолжать! – сказала Шпрота и протянула Фреду гарантийный купон. – Лично я таким терпением, как Фрида, не отличаюсь.

– Блин, нас это тоже достало, – проговорил Фред, изучая купон. – А у Фриды действительно другой парень сейчас?

– Да нет, конечно, чтоб вас всех разорвало! – Шпрота бросила на Тортика яростный взгляд, но он оскорбленно повернулся ко всем спиной.

– «Мы, Дикие Куры, – читал Фред, – сим удостоверяем, что Пигмеям причитается кое-что за их дела. Гарантийный купон должен быть погашен в течение шести последующих месяцев и не распространяется на услуги, которые ущемляют честь и достоинство Диких Кур. Подписали: Шпрота, Мелани, Труда, Фрида и Вильма». – Фред поднял голову с насмешливой ухмылкой. – Честь и достоинство. Грандиозно.

– А кто нарисовал эту курицу под вашими подписями внизу? – спросил Стив, заглядывая Фреду через плечо.

– Я, а что? – Шпрота враждебно взглянула на них.

– У нее истощение или что-то аналогичное? – спросил Стив.

– Ну, ты этим вряд ли заразишься, – парировала Мелани, засовывая в рот жевательную резинку.

– А тебя опять прыщами обсыпало! – злорадно заявил Стив. – Добро пожаловать в клуб обсыпных пирогов.

Мелани от ярости дар речи потеряла. Она инстинктивно закрыла рукой пластырь на шее.

– Давайте обсудим субботу, – сказала Шпрота.

Фред заухмылялся.

– Ну давай, выкладывай.

Шпрота удостоила его лишь хмурым взглядом.

– Слушай, я просто надеюсь, что вы, шуты гороховые, наконец поймете, как всё серьезно, черт побери. Речь о жизни и смерти, это ясно?

– И о курином супчике, – добавил Стив.

Фред ткнул его локтем в бок.

– Представляю себе, как это всё будет в субботу, – прошептала Вильма Шпроте.

– Расскажи наконец, как всё будет, – сказал Фред. – А то перемена кончится.

– Окей, – Шпрота бросила на остальных Пигмеев недоверчивый взгляд. – Где встречаться, мы уже договорились. В восемь под елками в начале улицы. Коробки не забудьте. Будет умно, если вы черную краску для лица прихватите. И оденетесь в черное.

Стив захихикал.

– Слушай, я так понял, что нам пару кур украсть надо. А послушаешь, так кажется, что мы ограбление банка готовим.