Да будет тень. Чародеи. Курс первый

От автора

Выражаю огромную благодарность своему товарищу Андрею Лукьянчикову, принявшему активное участие в создание этого рассказа. Добрая часть сюжетных приключений рождена благодаря его фантазии, а магические механики, полностью его проработка. Лично для меня, как для человека ничего не смыслящего в магии, вклад Андрея просто неоценим.

Примечание.

В рассказе прямо или косвенно встречаются упоминания о нетрадиционных отношениях главных героев. Замечу, что это вынужденная сюжетная необходимость. Авторы глубоко осуждают подобные проявления в реалиях современного общества, ни в коей степени не восхваляют, и не пропагандируют их.

Глава 1. Явление

Я сидел на крохотной скамейке, собранной из старых ящиков, на самом отшибе порта, ровно в том месте, где каменная набережная переходит в конструкцию деревянного пирса, врезающегося в море. Место это я заприметил ещё со школьного холма, и, особо не плутая, сумел сюда добраться, чтобы потом, просто тупить в чёрное небо, и не верить в события прошедшего дня.

Небо уже давно было угольно чёрным, но до сих пор не имело не единой звезды. Чёрная, недосягаемая пустота, растворяющая время и пространство, и только яркая, неестественно крупная луна, карабкающаяся на небосвод, разливала свой серебристый свет по морской ряби, оттеняя чёрную кляксу соседнего острова, на самой кромке горизонта. Более чёрную на непроглядно чёрном.

Лунный свет скользнул по причалам, заиграл тенями мачт, рей, собранных парусов, бросив их кривые конвульсивные силуэты на камни набережной. Где-то, со стороны города доносились пьяные редкие голоса, на которые охотно отзывались морские чайки.

Город ли?

По местным понятиям, всё это нагромождение небольших коробочек из серо-зелёного замшелого камня, с узкими оконцами-бойницами, покрытых охристой черепицей, налепленных друг к другу каскадами на уступах каменистого острова, словно опята на сыром пне, ни что иное, как настоящий город. Здесь нет широких проспектов. Улочки узкие и извилистые, и если раскорячиться поперёк, то легко можно коснуться руками домов на противоположных их сторонах. Одно-двух этажные здания, под одинаковыми черепичными крышами, с торчащими сквозь них дымовыми трубами. Лишь парочка другая строений, чуть выбивалась из общего ансамбля. Были они немногим покрупнее, да повыше, с небольшой прилегающей территорией за высоким каменным забором. Особняки местной знати, не то графья, не то бароны. Даже местный правитель, живёт в чём-то подобном, но на противоположной стороне города.

За́мок, пока что, я видел только один. Тот самый, что стоит у подножья небольшой скалистой горы, в полукилометре от города. В нём находится школа, в которую меня торжественно определили.

Не по моей воле, но сделали всё так, что не оставили мне ни права выбора, ни права на отказ.

А началось всё ровно в тот момент, когда я повёлся на обманное движение, и получил пяткой чётко в переносицу.

Стало вдруг светло, вспыхнули мириады звёздных искр, перед глазами пронёсся миллион рассветов, но, вопреки моим ожиданиям, потёмки не случились. Яркий свет не просто остался, он побелел, словно молоко. И в какую бы сторону я не смотрел, меня слепили невидимые молочные софиты. У пространства не было стен, потолка, даже пола под ногами не было, но я стоял, не видя никакой опоры под ними.

А потом, я увидел его. Прозрачного.

Хотелось бы назвать это ангелом, но я в такое не верю. Однако, существо явно было человекоподобным, ну, во всяком случае, старалось поддерживать такую форму. В том, что оно было живым и реальным, не сомневался ни минуты. Да, у него не было чётких границ, и существо больше походило на марево в жаркий день, но оно было настоящим, а не плодом моего воспалённого воображения. Столь же безоговорочно реальным, как если бы увидел шаровую молнию.

– Где это я? – торопливо спросил, опасаясь, что марево вот-вот исчезнет.

– Это не важно. – спокойно, даже равнодушно, почти пропело существо. – Ты не поймёшь.

Это меня даже задело.

Никогда не был бестолочью. Учёба мне всегда давалась легко и не принуждённо. Никто и никогда не жаловался на мою успеваемость. И если бы хотел, то легко бы получил и высшее образование, и может даже не одно. Вот только я не связывал себя с какой-либо учёной степенью или профессией. Всегда казалось, что предназначен, для чего-то иного.

Всю домашку я успевал выполнить за полчаса, а от того, располагал уймой свободного времени, которое, вопреки тенденциям подростков проводить у компьютера, шлялся по улицам. А улица, вещь специфическая. Чужие районы, плохие компании. В результате, я довольно рано познакомился с противоположным полом, табаком и алкоголем. И если последнее совсем не зашло, то с первыми двумя, сдружился всерьёз и надолго. А ещё, приходилось драться.

Точнее говоря, сначала приходилось огребать и отхватывать, и только потом, набрав скил в получении звездёлей, учиться воздавать обидчикам, сея доброе и вечное.

Родителей у меня не было, вернее, я их не помню, погибли, когда был совсем мелким. И даже на своём смертном одре, буду вспоминать бабулю исключительно добрым словом, которая, хоть и не имела власти надо мной, и не в состоянии была меня воспитывать, всё же не сдала в приют, хоть я и давал ей уйму поводов.

Жили мы скромненько, даже бедненько, и на все свои хотелки, деньги приходилось искать самому. Гопстоп и мелкий разбой так бы и стал моим единственным источником дохода, и пошёл бы я по наклонной, но постоянные приводы в полицию, на карандаше у участкового, и вполне реальная возможность загреметь на малолетку, чуть остудили мой пыл.

К хотелкам моим, помимо девочек, и сигарет, относились и занятия спортом. Ну как спортом? Всякие там драчливые секции. Пробовал всё. Карате, тхэквондо, бокс, панкратион, самбо. В общем, всё, где есть возможность подраться и доказать, что ты лучший. Что победитель. Однако, в силу своей природной лени, и того, что за всё нужно платить, нигде толком не задержался и значимых спортивных достижений не поимел. Лишь в старших классах мне удалось попасть в секцию рукопашного боя, правда, за своё обучение, я каждый вечер драил подвал, в котором она обосновалась.

Драться мне нравилось всегда.

Я даже какое-то время потусил в среде скинхедов, а потом меня привели на бои без правил.

Реальные такие бои, не для телевизора.

Нет, намеренно калечить тут никто никого не старался, но иногда, случались и убийства. Правда, организаторов сие не смущало абсолютно. То ли у них подвязки в ментовке были какие, то ли сразу в крематории. В общем, никто на судьбу или смерть не жаловался, а деньги платили очень даже достойные. Я на боях, всего за полгода заработал на почти свежий бумер. Правда, не столько на своих процентах от боёв, столько на том, что делал ставки сам на себя. На себя можно, на себя разрешалось.

Дрался жестоко, с остервенением, быстро. Бил так, чтобы у противников не было шансов подняться. Считал себя в октогоне тем самым хером с винтом, что находится на любую хитрую жопу. Вот только и на меня нашлась жопа с закоулками. И по ходу, я только что умер.

– Кто ты? – задал следующий вопрос.

– Это не важно. – вновь безучастно ответил прозрачный.

Форма его менялась, конечности то и дело превращались в какие-то щупальца, но очень скоро снова приобретали человеческий вид.

– Тогда, иди на хер. – рыкнул я.

– Пойду. Только вот и ты пойдёшь туда, откуда нет возврата. Я тот, кто пока не отпускает твоё сознание.

– Ты ангел? Демон? Конечно демон, с моим-то образом жизни.

– Ты не поймёшь, Витя. Пока не поймёшь. – прозрачный чуть задумался. – У меня есть к тебе предложение. В другом месте, пострадал человек, который мне очень дорог. Ты присмотришь за его телом.

– А что взамен? – перебил я.

– Новая жизнь для тебя. – прозрачный почти рассеялся, и появился у меня за спиной.

– А если я откажусь?

– Твоё право. Но я не делаю предложений, от которых отказываются.

– Такой крутой?

– Я могу заглядывать в будущее.

– Фатум? Да иди на хер. Я уже мёртв. Что ты мне сделаешь?

– Ммм. – многозначительно протянул прозрачный. – А вот это ты поймёшь. Я верну тебя в твоё тело, и даже сохраню тебе сознание. Вот только после такой травмы, ты превратишься в овощ. Ты всё будешь понимать, слышать, чувствовать. Тебя будут кормить через катетер, смотреть, как ты ходишь под себя, и ждать, когда ты умрёшь. Но жить ты будешь очень долго, и даже когда начнёшь молить о смерти, я позабочусь о твоём долголетии.

– Сука. – прохрипел я и попробовал ударить прозрачного.

Наверное, этого не стоило делать. Думал, мёртвые не ощущают боли, но нет. Меня словно сдавила невидимая рука. Почувствовал, как хрустят мои рёбра, ломаются ключицы, а потом, бок разразился такой болью, что я сразу понял, что у меня только что лопнула печень.

– Ссогла…. – еле выдавил из себя, и на большее сил не хватило.

– Это честная сделка, Витя. – произнёс прозрачный, всё тем же спокойным, мягким, без эмоциональным голосом. – Ты позаботишься, об интересующем меня человеке, я дам тебе новую жизнь в новом теле.

– Кровью нигде расписаться не нужно? – съязвил, когда боль полностью отступила.

Всё было цело, словно никто, секундой назад, не пытался превратить меня в фарш.

– Юмор – это хорошо. – мне показалось, что впервые в голосе прозрачного прозвучала эмоция.

***

– Ты ещё кто такая? – рявкнул какой-то верзила, и тут же получил от меня ногою в пах.

Я лежал на земле. Голова болела, стуча наковальнями в висках, к горлу подкатил тошнотный ком. Верзила, получивший по яйцам, мычал и сквернословил, на одновременно непонятном и знакомом мне языке.

Попробовал подняться, перекатившись на бок и оперев руки в землю – замер.

Женские руки. Наверняка даже девичьи. Тонкая кисть с тонкими пальчиками. Сломанный маникюр и бирюзовый лак на ногтях. Через плечо свалились длинные медные волосы. Я ощупал лицо. Так и есть, явно женские черты. Маленький носик, не то, что мой ломанный переломанный шнобель, маленькие ушки с серьгами. Поднялся с колен, глянул вниз, и даже схватился руками, желая удостовериться в том, что вижу. Грудь! Бля, реальная, женская грудь, отлично выделяющаяся под каким-то комбинезоном. Размер с уверенную двоечку. Не удержался и схватился за пах.

– Бля! Бля! Бля! Вашу мать. – заорал я.

Меня однозначно сунули в бабское тело.

Верзила начал приходить в себя, и я уже собрался готовиться к неравному замесу, как кто-то, резким движением подхватил меня за шкирку, и поволок за собой. Я попробовал возмутиться, но сразу сообразил, что тот, кто несёт меня как пушинку, намного крупнее здоровяка.

– Витюша, ты попал. – мелькнула единственная здравая мысль.

– Вик! Дай я ей втащу. – прохрипел здоровяк.

Однако, тот, кто меня схватил, метнул меня, словно пушинку, куда-то наверх. Понял, что меня только что выкинули из ямы. Поднимаясь, успел бросить взгляд на своего спасителе. Халк бля! Падла буду, реальный такой Халк. Здоровый, за два метра ростом, плечищи такие, что не обхватишь, и кожа зелёная.

Халк указал куда-то пальцем, и я предпочёл сорваться в указанном направлении. По каким-то причинам, понимал, что нужно именно бежать.

Путь к предполагаемому спасению, пролегал через длинный распадок с широким дном. Впереди бежал десяток кого-то, кого я даже с большой натяжкой не назвал бы людьми. Я обернулся, за мной тоже бежали. Бежали в ту же сторону, что и я.

– Отлично, все побежали и я побежал. – повторил вслух классику и постарался ускориться, чтобы нагнать впереди бегущих. Однако, не всё так просто.

Наверху распадка показалась деваха. Симпатичная, по крайней мере, издалека. Черт лица подробно не разглядел, но ехидную улыбку увидел чётко.

Она не кричала, не водила и не махала руками, но вдруг, стала сосредоточенной, и я уверен, она виновата в том, что произошло дальше.

Земля закипела. Из неё стали вырываться камни, а после обрушиваться сверху, вместе с комьями грязи и дёрна. Вряд ли они убили бы, но, камень, угодивший в плечо, чуть не лишил руку подвижности.

Словно противотанковые ежи, из земли выскочили пересекающие друг друга брёвна и колья. От двух препятствий мне удалось уклониться, а вот на третье, налетел со всего размаху. Упав на спину, разглядел парня, в плаще с накинутым на голову капюшоном. Он показал большой палец одобрительного жеста той блондиночке, что творила весь этот беспредел, а после, сделал еле заметный пас рукой, и на меня накинулся куст. Ветви мгновенно сковали и скрутили мои ноги, и он поволок меня в свои чащи, абсолютно не заботясь о том, что волочит по острым корням и камням. Я хватался за траву, вырывая её с корнем. Это чуть задерживало куст, но выпускать добычу он не желал.

Наконец, мне в руку попался камень.

– Кидай в парня. – словно послышалась в моей голове.

Не смог разобрать голоса, но в тот момент мне показалось, что это проявилась хозяйка тела.

Метнул булыжник в балахон, но парень, даже не думал уворачиваться. Он выставил ладонь вперёд, и камень ударил в невидимую стену, в метре от него. Однако, этого хватило, чтобы хватка куста ослабла. Брыкнул ногами, перекатился несколько раз через бок, ветки хрустнули, и мне удалось высвободиться.

Вскочил. Зачем-то показал парню жест, что я его запомнил, побежал дальше.

Бегущие впереди довольно оторвались, но они тоже не были абсолютно удачливы. Через пару десятков шагов, буквально перепрыгнул через двух молодых парней, не старше двадцати лет, лежащих в таких позах, словно их заморозили на бегу. Чуть дальше, судя по длинной косе, лежала девчонка, с огромной огненной отметиной на спине. Пахло опалённым волосом.

Я обернулся, и увидел, что там, где фонтанирует земля, сразу двое налетели на выскочившие брёвна, и тут же были подхвачены ветвями кустов.

Потери были спереди и сзади, вот только было абсолютно непонятно, почему здесь нас так не любят, и куда мы бежим.

Стоило мне отвлечься, как меня сбило ведро выплеснутой воды. Интересно, что оно не разбрызгалось ни по пути ко мне, ни тогда, когда опрокинуло меня на землю. Более того, даже на земле вода не разлилась, и словно густой кисель окутала мою голову. Заливала глаза, старалась проникнуть в рот и ноздри. Я начал захлёбываться.

Лёгкие захрипели и заклокотали водой, когда я непроизвольно вдохнул, борясь за жизнь. Я не думал, что спасаю чужое тело. Я боролся так, как если бы спасался сам. Кипел от злости, лютовал. Мне хотелось разодрать на куски, всех тех, кто стоит на безопасном удалении, и вытворяет всё это с нами. Когда в глазах начало темнеть, я представил, как хорошо было бы иметь акваланг. Всё – предсмертный бред.

Лёгкие обожгло притоком свежего кислорода. Они раздулись, словно воздушный шар, даровали шанс на спасение.

Вода никуда не делась, так и продолжала плескаться вокруг головы, заливая глаза, рот, нос и уши, но я мог дышать. Тяжело, словно через очень плотную ткань, но всё же.

Через десяток шагов вода потоком спала вниз, оставив меня грязным и мокрым. Длинные волосы спутались, прилипли к лицу.

Я остановился на несколько секунд, упёрся руками в колени, откашлялся и отхаркался.

Оказалось, я вырвался на небольшую поляну, где уже бесцельно блуждали несколько человек, а посреди неё, стоял очередной ассасин, чинящий свой беспредел.

Этот был явный наркоман. Он стоял, опустив голову, руки его были разведены чуть в стороны ладонями кверху. Не то из рукавов, не то из самих ладоней, валил густой дым, и тот блаженный бред, что бормотали вокруг него люди, сопровождая свои бесцельные брожения идиотскими смешками, однозначно говорил, что вдыхать этот дым не стоит.

Дыма становилось всё больше, он сгущался, и вот уже сквозь него ничего нельзя было рассмотреть. Только какие-то силуэты проносились внутри этого чада, и тогда на одного блаженного становилось меньше.

Я вдруг почувствовал сильную усталость. Всё же, тельце, что мне выдали во временное пользование, никак не соответствовало моим физическим нормам по нагрузкам. Оставалось только махнуть рукой и погрузиться в кумар. В конце концов, я уже умер.

Однако, вместо того, чтобы сделать шаг в чад, я повернулся, и начал обходить полянку.

Мне никто не препятствовал, и в относительном спокойствии, я обошёл злачное место. Правда, всё же немного надышался. Мне вдруг стало весело, захотелось всех любить, а потом я начал подпрыгивать, забавляясь тем, как скачут под одеждой титьки. Захотел расстегнуть куртку, и посмотреть, что же мне там досталось, но наткнулся на пятерых, уставившихся на меня парней.

Трое, как мне показалось, были абсолютно нормальными. А вот двое, явно были глюками. Один синий, второй с четырьмя руками.

Тряска головой, ясности ума не добавила.

Парни стояли перед аккуратно остриженной живой изгородью, высотою в два человеческих роста, и откровенно пялились на меня. Только сейчас я сообразил, что ростом барышня не вышла, так как на них, смотрю снизу вверх. Особенно на того, что с четырьмя руками. Я ткнул его пальцем в бок.

– Глюк. – изображая звук упавшей в воду капли, по-идиотски рассмеялся. – Чё стоим, ёпта?

Словно из-неоткуда, хотя, возможно, я просто промотал этот момент, к нам вышел взрослый, лет сорока с копейками мужик, в облачении очередного героя средневековой саги.

Только этот лица под капюшоном не прятал. Он зыркнул на всех проницательным взглядом серо- голубых глаз, и указал в сторону изгороди. Я же, в приступе очередного дурного припадка, решил дёрнуть его за пепельные волнистые волосы, отросшие до самых плеч.

– Осталось двадцать минут. – сообщил мужик. – У вас лабиринт и последнее испытание.

– А-аа. Испытание. – многозначительно повторил я, и хихикнул в последний раз.

Выходило, что гасить нас здесь никто не собирается, и меня закинули в тело девчонки, проходящей какую-то полосу препятствий. Остаться в живых? Последний герой? Выжить любой ценой? А это, наверное, ведущий. Ничего себе у них тут спецэффекты, так-то. Кстати, надо познакомиться с местным курильщиком, чую, дурь тут у него, абсолютно легальна.

Вшестером мы вошли в лабиринт. Один из парней, то ли посчитал себя самым умным, то ли его ещё пёрло местное торчево, решил пойти на пролом. И только вторгся в стену кустарника, как начал блажить нечеловеческим голосом. Впрочем, вряд ли этот синяк был человеком.

Действенный пример, мгновенно отрезвил нас всех. Синий забился в конвульсиях, а кожа его начала опухать и покрываться волдырями.

Меня отправили первым. Сначала, я хотел объяснить пацанам, что они попутали, и я не терпила, чтобы пробивать безопасный путь, но быстро успокоился, увидав, как четверо, подняли товарища.

В принципе, доля правды в их поступке есть. Всё-таки, они видели перед собой мелкую девчонку, и если бы я не пошёл добровольно, скорее всего, просто бросали бы меня впереди себя, как приманку для скрытых ловушек.

К счастью, ловушек не было. А о том, что к листьям лучше не прикасаться, нам регулярно напоминали стоны раненого.

Пришлось поплутать, но мы выбрались, и не знаю, как парни, а я, гигантского паука, что встретил нас у выхода, принял как избавления.

Кажется, он размотал нас всех. Меня уж точно ушатал в одно движение, да так, что никакие реакции не помогли, а от хлёсткого удара лапой, выбило дух из груди, и сопли из носа.

Очнулся я уже на корабле.

Нас пятерых усадили прямо на палубу, уперев спиной в борт. Тот, что полез в кусты, лежал у наших ног, и над ним уже колдовал тот мужик с пепельными волосами, что отправлял нас в лабиринт.

Мне дали какое-то ужасное снадобье. Тягучую, словно карамель, с песком внутри, дурно пахнущую, и ужасно кислую. От столовой ложки этой дряни, меня скривило так, что будь я косым, поправил бы зрение. На остальных присутствующих зелье подействовало так же.

– Это снимет боль и поможет восстановить силы. – сказала собака.

Нет-нет, это не оговорка. Та, что поила меня микстурой, действительно была похожа на собаку. Даже не знаю, как вам её толком описать.

Черты лица, почти человеческие. Красивые карие глаза, в окружении пушистых ресниц. Никакой шерсти на лице. Небольшой аккуратный носик, чуть пигментирован на кончике, и слегка поблёскивает влагой. Длинные коричневые волосы, сквозь которые торчат в теменной доле самые обыкновенные собачьи уши, на манер овчаристых. Руки-ноги, всё человечье, даже ногти на руках, как у нормальной девчонки, маникюр там, лак, все вот эти женские дела. Но вот сзади, хвост. Не лохматый, а с коричневым пушком. Короткий, как у собак бойцовых пород, до того момента, как купируют.

Девушка накрыла меня пледом и широко улыбнулась, продемонстрировав ярко выраженные верхние клыки.

Волосатый мужик закончил с синим, и приступил к лечению, четырёхрукого. Тому, возможно, в битве с пауком, сломали одну из конечностей. Открытый перелом, рваная рана, пропитанные кровью тряпки.

Мужик присел подле раненого, бегло осмотрел, и просто поднёс к ране ладонь. Я не видел, чтобы он что-то бормотал. Никаких ахалай-махалай и трах-тибидох не было. Глаз он не закатывал и не закрывал. Просто, с каким-то неимоверным спокойствием, будто совершает подобное ежедневно, поднёс руку, и перелом чудесным образом пропал. Конечность вернулась в исходное положение, рана затянулась, и осталась только небольшая припухлость.

Я поёжился от холода, вызванного неизвестно чем, но точно не видом крови и открытого перелома. Такого я уже насмотрелся.

– Это откат. – сообщил лекарь. – Много магии в одном месте. Сосуд возвращает, всё, что мы у него взяли. Это скоро пройдёт.

Вскоре на палубу стал пребывать народ.

Часть парней и девчонок возвращались небольшими группками, что-то весело обсуждали, хихикали между собой. Над нами, убогими, они точно не смеялись, и скорее, смотрели в нашу сторону сочувственно. Как-то даже промелькнула фраза, что неужели и они когда-то были такими.

Среди возвращавшихся, я признал блондинку, выбивавшую у меня почву из-под ног, и Халка. Последний, так и вовсе, подошёл ко мне, и сказал, что удивлён, и никак не ожидал. Чего он там не ожидал, не знаю, так как это, скорее всего, произошло до моего перемещения в девичье тело. А ещё он представился, и пожал мне руку. Халка звали Вик. Тёска, ёпта.

Из тех, кто проходил испытание, своим пешком до паука, дошли лишь десять человек. Наша пятёрка, если не считать синего, и ещё такая же компашка, не имеющая в своих рядах, не единого человека. Первая троица – три кошки. Вот как собака, что поила меня микстурой, только кошки. Кошачьи ушки на макушке, кошачьи движения, и кошачьи пушистые хвосты. Гораздо длиннее, чем собачий, достающий почти до самой палубы. Красивые чертовки.

Ещё одной представительницей хвостатых, была ящерица. Без всяких там изысков. Сине-зелёная ящерица, вставшая на задние лапы, и заговорившая по-человечески. Почему решил что девка? Да, потому что среди других прибывших, я видел нечто похожее, только более клыкастое и рогатое. Потому и рассудил, что более вооружённый, это мужская особь, а это, следовательно, баба.

Она сильно волочила ногу, и подняться на палубу ей помогал как раз пятый их группы – гном. Низкорослый, с широченными плечищами и мышцами как на стероидах. Кривенькие короткие ножки, и клетчатая юбка. Хотя, справедливо будет сказать килт, на манер наших шотландцев. Сколько ему лет, сказать не возьмусь. Подвижность его была просто на зависть, но вот густая длинная борода и усищи, а так же, заросшие растительностью щёки, начисто скрывали его возраст. Брови у него были тоже, будь здоров – Брежнев завидует.

Всех пеших испытуемых усаживали к левому борту. Тех же, кого доставили на руках и носилках, укладывали к правому, но оказывать помощь не спешили. Всего я насчитал тридцать девять человек.

Забегая вперёд, сообщу, что один, покинет школу уже сегодня вечером. Нет, его не убили, просто он был самым молоденьким, только-только отпраздновал восемнадцать, так что, ему посоветовали попробовать силы в следующем году. Это был как раз тот, с косой, которого я принял за девчонку.

Сделал второй вывод за сегодня. Полоса препятствий штука ежегодная.

Мой взгляд привлёк один нарядный типчик. Не заметить его было не возможно, ибо тот, остановился прямо напротив меня. Как-то сразу он мне не понравился. И поскольку я начал осматривать его снизу вверх, то и опишу его в этой же последовательности. Лакированные чёрные туфли с большими медными пряжками, отливающими блеском полуденного солнца. Белые гольфы, почти до самых колен, и по ходу, натянутые прям поверх чёрных трико. По крайней мере, никакого перехода между гольфами и штанами, я не рассмотрел. Красный, с ярко-зелёными вставками камзол, расшитый золотом. Из-под камзола торчат белоснежные манжеты рукавов рубашки и её же ворот, обильно украшенные рюшами. В руках трость. Явно деревянная, что-то тёмное, ближе к красному. Жёлтого цвета металлический набалдашник. Трость явно для пущего понту. Всё это великолепие увенчивает отвратительно надменная морда, с бледной кожей, серо-голубыми глазами, подёрнутыми молочной поволокой. Белые волосы, немногим ниже плеч. Но не такие, как у блондина, а как у альбиноса. Такие же капроново-белые брови и ресницы. На скрещённых на набалдашнике кистях, всего по четыре пальца, и судя по всему, это не травма, а так задумано с рождения. А ещё, узкие, остроконечные эльфийские уши.

В общем, на вид, конченный сноб, от которого надменностью разит за версту.

Рядом с ним похожего облика прихвостень. Только одежда на нём серая, словно из мешковины сшита. Сам весь тощий, будто у него не кости, а тонкая проволока вместо скелета. Но рожа такая же, преисполнена превосходства над другими. Вроде, на полосе препятствий я его не видел.

Эльф небрежно ткнул меня тростью в ботинок, когда к нему подошёл лекарь с пепельными волосами. Хотелось пнуть эльфа в коленную чашечку, но именно его поступок заставил меня впервые внимательно осмотреть свою экипировку.

Одежда девушки разительно отличалась от одеяний остальных. На ней были добротные ботинки с высоким берцем, правда без какой-либо шнуровки, липучек, да и вообще, каких-либо застёжек. В то же время, на ноге они сидели как влитые. Свободного кроя штаны, с множеством удобных карманов и карманчиков, и свободная куртка на молнии, с болтающимся сзади капюшоном. Под курткой была тёмно-синяя майка.

– Эта та самая? – спросил эльф.

– Она. – ответил лекарь.

– Действительно, так хороша? Отдай её нам. Зачем губить судьбу девочке?

– Не могу. – уверенно ответил отправитель в лабиринт. – Её привёл сам.

Имени не прозвучало, но эльф, думается, этого «Сама» никак не мог принять за кого-то иного.

– Жаль. – совсем неравнодушно выдохнул эльф. – Такой потенциал загубите.

– Не наговаривай. – возразил лекарь.

– Муссабад, если тебя привели Ашбу, это вовсе не значит, что все приведённые, будут столь же высокого уровня. К тому же, второй смутьян нам не нужен. Достаточно того, во что ты превратил Квадим Ахад.

– Перестань, две тысячи лет прошло.

– Я помню, но болит, словно вчерашняя рана. – словно делая одолжение, согласился эльф. – Я буду присматривать за ней, если ты не возражаешь.

– Не возражаю, если ты не станешь вербовать.

– Ничего, что я здесь сижу? – возмутился я.

Оба мужчины улыбнулись. Вот только эльф улыбнулся так, что захотелось дать ему в рожу.

Я поднялся, но быковать не стал. Впрочем, проходя мимо, не упустил возможности ударить эльфа плечом, чтобы не стоял на пути.

Мне жутко хотелось курить. Где-то глубоко я понимал, что тело девицы в этом не нуждается, но мне, этот процесс был необходим. Слишком бурно развивались события.

Разглядев на полуюте какого-то флотского, смолящего трубку, я направился к нему.

– Батя! – привлёк внимание. – Очень неудобно, но, не позволишь пару затяжек?

Флотский, приличных годов мужчина, и явно не рядовой матрос, глянул на меня, с крайне выраженным подозрением. Нахмурился сначала, потом, как-то насмешливо хмыкнул, предвкушая результат, но, для успокоения совести, решил уточнить, знает ли юная госпожа, что находится у него в руках.

– Очень надеюсь, что табак. – ответил я.

Мужчина удивлённо изогнул бровь, но уточняющих вопросов задавать не стал. Протянул мне трубку, обтерев загубник подолом своей рубахи.

За спиной стало как-то тихо. Я обернулся. Ватага молодых людей внимательно смотрела, что произойдёт дальше.

Сел на рундук рядом с флотским.

Демонстративно, и даже театрально, в несколько коротких вдохов растянул трубку, а потом сделал полноценную затяжку, задержав дыхание.

Позориться не пришлось. Девичий организм выдержал это издевательство и не раскашлялся.

Не знаю, табак ли это был, или какая иная смесь, но дым был приятным, не дерущим горло, чуть сластил, и имел ярко выраженный медовый вкус.

Под всеобщее изумление, я сделал ещё одну глубокую затяжку, и выпустил кольцо густого, плотного дыма.

– Спасибо, батя. – поблагодарил и вернул трубку.

– Не за что, юная госпожа. – отозвался чуть охреневший флотский, но при этом довольно крякнул, принимая трубку обратно.

Я вернулся на своё место у фальшборта.

Вскоре засуетились матросы, подняли паруса, и судно вышло в море.

Солнце светило, морской ветер приносил с собой прохладные капли, корабль мерно покачивался на волнах, бьющих своими пенными ладошками о деревянный борт. Даже не заметил, как меня укачало, и я заснул.

Если предположить, что сутки здесь как на Земле, то по положению местного светила, что по обыкновению буду называть солнцем, наш путь по морю занял, приблизительно пару часов. И хоть чудес уже было достаточно, как я думал, этот мир вновь нашёл, чем меня удивить.

Поскольку мы находились на баке, я без труда смог рассмотреть место нашего прибытия.

В отлогий берег, густо поросший сочной травой, кустарниками и пальмами, врезалась уютная подковообразная бухточка, с небольшим причалом на дальнем от моря берегу. Рядом с причалом находилось несколько зданий, предположительно хозяйственного назначения, что вполне логично для портовой инфраструктуры. Но, пара каменных зданий, что вырастали просто из воды, никак не вписывались в ландшафт. Каждое из них было опоясано деревянной набережной, а между ними, был переброшен узкий деревянный мосток.

Узкое горлышко пролива охраняли две массивных скалы, что могли бы посоперничать в своей высоте с корабельными мачтами, и густая россыпь подводных камней, торчащих кривыми зубами над поверхностью, представляя непреодолимую преграду даже для вёсельной лодки, не то, что для нашего корабля. К тому же, между скалами была такая отмель, что человек вряд ли замочил бы колени. Не уверен, что даже с приливом, путь в бухту был безопасен.

Однако, наш капитан уверенно направлял судно между скал.

Команда тоже не выражала беспокойства, ровно, как не паниковали и остальные организаторы нашего недавнего испытания.

Ни как в кино, ни на последней секунде, а загодя, когда до камней оставалось метров сто, набежала приличной высоты волна. Подхватила нас с кормы, и, разбиваясь в пушистую пену о мелководье и торчащие камни, перенесла корабль в бухту, где почти на средине, вновь вернула его на водную гладь.

Теперь, когда волнение отступило, я смог получше рассмотреть, выступающие из воды строения. Вода в бухте почти прозрачная и чётко просматривалось, что фундаменты этих домов уходят до самого дна. А глубина здесь, метров двадцать, если не больше.

Сквозь рябь, и разгоняемую носом корабля пену, я увидел в толще воды тех, кого сначала принял за морских млекопитающих. И в принципе, был не столь далёк от истины, когда существа поднялись с глубины, и в одно движение оказались на набережной. Пышные, мокрые, искрящиеся в лучах солнца, сочные женские груди, однозначно подтверждали мою догадку о способе кормления потомства. Это были русалки. Настоящие, классические, хвостатые, абсолютно голые, и непозволительно красивые. Не удивляюсь теперь, почему к таким, моряки добровольно бросались за борт.

Не удержался и помахал им рукой, и только после этого сообразил, что сам прибываю в женском теле.

Чувствую, нелегко мне тут будет.

К моменту нашего исхода на берег, все раненые и бесчувственные после полосы препятствий, уже пришли в себя.

Никто не жаловался и скорее даже, наоборот, с преисполнено восторженными чувствами, делился впечатлениями о том, как и на каком этапе был сражён. А вот те, кто добрался до паука, особо не радовались. Может как раз по причине того, что не прилегли отдыхать где-то на полпути, а дошли до конца и были изрядно измотаны. Не радовался и синий. Кусты лабиринта имели шипы, через которые впрыскивали сильный нейротоксин, и, не смотря на то, что подвижность и чувствительность человеку вернули, говорить он начнёт только дня через два, не раньше. Так что он только мычал, да дёргал окружающих за рукава, жестом прося повторить некоторые фразы. Очевидно, и со слухом у него были проблемы.

Впрочем, синий, наверное, тоже не человек. Уж больно он похож на надменного эльфа, и такой же четырёх палый.

Четырёхрукий подал мне одну из своих рук, наверное, хотел проявить галантность, помогая даме спуститься по трапу. Пришлось демонстративно сунуть руки в карманы, и улыбнуться в душе, такому дешёвому подкату.

Однако, четырёхрукий не расстроился, и помог спуститься кошкам и ящерице, благо, рук у него хватало на всех.

От причала, по отлогому склону ровной сочной травы, тянулись несколько тропинок, упирающихся в здания у самого подножья отвесной скалы. Старые, многовековые здания, напоминающие часть какого-то замкового ансамбля средневековья, стояли в окружении пышных пальм и частично врастали в каменную породу. Несколько одноэтажных строений с черепичной крышей мостились на склоне ближе к бухте, и образовывали некий полукруг, с небольшой брусчатой площадью между ними и центральным четырёхэтажным зданием, с пристроенной к нему круглой башней, возвышающейся над крышей ещё метров на десять. К этому зданию нас, собственно, и вели.

Перед высоким полукруглым крыльцом нас построили в две шеренги. Всех низкорослых и девушек в первую, верзил во вторую.

Построение касалось только новичков, поэтому мы принялись внимать речам мужчины с пепельными волосами, в то время, как остальные, под смешки и разговоры, проследовали в здание.

– Меня зовут Муссабад. – представился мужчина. – В течение следующих пяти лет, я буду вашем учителем и наставником, так что, прошу обращаться ко мне истад Муссабад, или магистр Муссабад. С остальными учителями и наставниками вы познакомитесь завтра. Сейчас, старшие ученики проводят вас, и проведут небольшую экскурсию, достаточную для ознакомления со школой.

Думаю, вопросы появлялись уже у многих, по крайней мере, у меня их была целая пригоршня, но я, как и остальные, слушал, не перебивая оратора.

– Парни живут на первом, втором и третьем этажах. – продолжил магистр Муссабад. – Эта часть здания называется андроном, так что, прошу запомнить. Девушки занимают четвёртый этаж – гинекей. Предупреждаю сразу, отбой в школе формальность, вы все взрослые люди и сами ответственны за себя, но после отбоя, посещение чужих этажей запрещено. У вас хватит мест, чтобы проявлять симпатии друг к другу. Вас проводят к кастеляну, где вы получите школьную форму. На занятия вы являетесь только в ней. Всё остальное время вы вправе носить что угодно. Есть только одно исключение, – магистр остановился у крепыша гнома. – дворфам дозволено носить килт.

Лица гнома я не разглядел, хоть и стоял рядом, но по вздымающейся груди понял, что тот был очень доволен подобным положением вещей.

– Так же, вас посвятят в распорядок дня для первокурсников, ну и… – магистр сделал паузу. – расскажут о студенческих традициях, неведомых преподавателям. – после этих слов он широко и искренне улыбнулся, давая понять, что в школе нет ничего такого, о чём было бы не известно преподавательскому составу.

Попасть в гинекей можно было двумя путями – через круглую башню и с парадного входа.

Нас повели через парадный. Часть здания занимал вестибюль с широкой лестницей, поднимающейся на межэтажную площадку, и двумя полукруглыми, более узкими маршами по бокам, разворачивающихся в обратную сторону. На последующих этажах лестница повторяла свою геометрию. Из вестибюлей, вдоль внешних стен, тянулись два коридора в сторону спальных расположений. Из коридоров можно было попасть в уютные читальные залы, где студенты собирались не только для того, чтобы посидеть над книжками, и в общую душевую с уборными.

Спальные расположения простецкие, и в какой-то мере, напоминают казармы. В простенках между оконными проёмами гардеробные шкафчики, несколько длинных рядов кроватей, сдвинутых попарно. Прикроватные пеналы, один на двоих с раздельными верхним и нижним отделениями. Некоторые кровати пустовали.

По старой традиции, правда, это касалось в основном мужчин, пятый и четвёртый курс находился на первом этаже. Считалось, что они уже опытные маги, и способны дать отпор, в случае нападения на школу. Поговаривали, что подобное случалось.

Чуть не завернул на мужскую половину, но встречающая и сопровождающая нас старшекурсница вовремя дёрнула меня за рукав, напомнив, что у меня ещё будет время для знакомства с мальчиками.

Гинекей от андрона отличался не сильно. Разве что тем, что порядка тут было чуть больше, на окнах были шторочки, присутствовала пара журнальных столиков с плетёными креслами, да на верхней половине пеналов весели зеркала. Кстати, нас, девочек, сразу предупредили, что учителя не приветствуют появление студенток на занятиях с косметикой на лице.

Поскольку девушек в школе значительно меньше парней, все барышни умещались на четвёртом этаже, ещё и оставались пустующие кровати. Так что, от греха подальше, я пока выбрал себе место без соседей. Ящерица обосновалась в крайнем ряду, напротив оконного проёма. Сёстры кошки, что они сёстры выяснил чуть позже, заняли три коечки в моём ряду, но через один проход. В принципе, как я понял, мест хватает, чтобы не соседствовать с кем-то.

Встретили нас радушно. Вопреки ожиданиям, не было ни насмешек, ни подколов. Доброе дружеское отношение.

Гидом для меня и ящерицы стала собака, та самая, что поила меня противным зельем. Кошек сопроводила их хвостатая соплеменница.

При внимательном рассмотрении собака была очень даже ничего, можно даже сказать, симпатичная. Вот только немного смущал хвост. Кстати, хорошо, что у хвостатых всё это было пушистым. Иначе, выглядело бы это как крысиные хвосты, и было бы просто омерзительным.

Раса собакообразных людей называется Анубисы, совсем как те существа с волчьими или собачьими головами на изображениях древних египтян. Только эти собачьих морд не имели.

Звали девушку Пифита. Была она очень ладненькая, где нужно, округлая, и очень аппетитная. Коричневый длинный прямой волос до ключиц, и милые черты лица. В общем, она мне ещё на корабле приглянулась.

Кастеляном оказался пожилой дядька-добряк, радостно встречающий всех первокурсников. Приходили мы к нему небольшими группами, так что он, находил о чём поговорить с каждым. В основном спрашивал, кто из какого государства, и иногда искренне удивлялся, если вдруг слышал незнакомое название.

– Не обращай внимание. – посоветовала Пифита, когда добряк пристал с расспросами ко мне. – Он у нас все миры объездил с торговцами. Проще назвать где он не был, чем перечислить где он был.

Я и не обращал. Вообще старался помалкивать, и делать вид, что половину вопросов не расслышал, ибо посыплюсь на элементарном, как меня зовут.

За меня отвечала Пифита. Она оказалась очень общительной, и скоро я выяснил, что в эту школу она стремилась попасть с самого детства. Родители у неё не очень богаты, и сумели накопить только на обучение дочери, а вот на всё остальное, зарабатывать приходится самой.

Она второкурсница, природница, и очень рассчитывает, что по окончании школы получит звание мастера-врачевателя. Ну а если позволит магический дар, то обязательно останется на магистратуру. Как оказалось, в этом магическом мире, маг магу рознь. Всё зависит от природного дара, и некоторая магия просто может не поддаться.

О школе Пифита знала всё абсолютно. Где и что расположено, какие истории с этими местами связаны. Знала уйму местных легенд и традиций. Историю всех преподавателей, чуть ли не от момента их рождения.

Одним словом, с гидом мне повезло.

– А что значит самим зарабатывать? – переспросила Пифи́ту ящерка Яшма.

– Ну, это по-разному. – засомневалась с ответом анубис. – На первом курсе, я собирала лекарственные травы для местного врачевателя. Он, в прошлом, выпускник нашей школы, и с удовольствием нанимает студентов. Рассказывал, что и в его годы, всё выглядело ровно так же.

Вообще, вариантов множество, и всё зависит от потребностей и фантазии. Самое простое, пройтись по берегу рано утром. Иногда море выбрасывает на берег самородки маки, но, сколько я не пробовала, всё без толку. Местные мальчишки, по-моему, вообще спать не ложатся.

– А в нашем мире нет морей. – заявила Яшма. – У нас маки прямо в песке спекается. Многие тем и живут, что ежедневно просеивают песок.

– А ты из какого мира? Из Рия́т или Далдал. – уточнила Пифита.

– Рия́т. – как-то обречённо выдохнула Яшма.

Мне это ни о чём не говорило, но очередь вопросов добралась и до меня.

– А ты? Ты из какого мира?

Нужно было отвечать, но что-то подсказывало, что история моя слишком сложна, даже для местных.

– А у нас есть всё. И моря, и горы, и леса с бескрайними полями. И пустыни с болотами тоже есть.

Про пустыни я, наверное, зря ляпнул, видя, как смутилась Пифита, но, слово же не воробей.

– Так ты из Тисра Сияра? – выручила Яшма.

– Ага. – торопливо согласился я.

Получил комплект постельного белья и школьной формы. Подушка, как сказали из водорослей, наволочка и пара простыней. Одна, очевидно, вместо одеяла. Значит, ночи тут тёплые. Два полотенца маленьких. По логике вещей, одно для рук и лица, второе, скорее всего для ног. Большое банное. Два комплекта формы в виде свободных штанов, аля шаровары, и столь же свободная рубашка с длинными рукавами и завязками на вырезе. Рубашка длинная, до средины бедра, носится на выпуск. Плотный плащ с капюшоном для походов и всякой непогоды, и плетёные сандалии.

– Свои заморашки можете сдать сегодня или завтра. – предупредил кастелян.

– В прачечной постирают и вернут. – шепнула на ухо Пифита, заметив мою нервозность.

Застелив постель и разложив вещи, отправились в душ.

После полосы препятствий, чего греха таить, не только наша одежда была в грязи, но и наш собственный вид, оставлял желать лучшего. Я, например, всё это время ходил с перепачканной щекой, но на это никто не обращал внимания, и учтиво не делал замечаний по этому поводу.

Очередной вывод – с душем надо что-то делать. Иначе, сердце моё не выдержит.

Во-первых, горячая вода здесь не предусмотрена, и маги сами нагревают её до нужной температуры. Со слов Пифиты понял, что первое время, а возможно и почти весь первый курс, в душ мне придётся ходить с кем-то из старшекурсниц. Ну, если только меня не устроит холодная вода. А я-то ещё хотел было посмеяться над кошками, что трогали струи не только рукой, но и подставляли ножки, словно боялись воды, или пытались договориться, чтобы та не слишком мочила. Кошки были хороши. Все четыре, но сёстры особенно.

Во-вторых, сам факт наличия в душе голых девок.

Вид Пифиты, явившейся передо мной, в чём мать родила, заставил проглотить густой липкий ком в горле.

– Потрогай, так нормально? – спросила она, подставляя ногу под воду.

– Нормально. – выдавил я, хотя вода была чуть тёплой.

Впрочем, мне бы сейчас подошёл душ ледяной. Мокрые соблазнительные кошки, упругие ягодицы Пифиты, и даже искрящаяся в водяных струях Яшма, возбуждали. Последняя искрилась в прямом смысле. Её зелёно-голубые чешуйки переливались от одного оттенка к другому, при каждом движении, а пробегающие по ним капли зажигали микроскопические вспышки.

– Ты чего так смотришь? – спросила Яшма. – Не видела раньше ануннаков? Ну, да, мы такие. – она продемонстрировала себя спереди.

От подбородка по шеи шла полоса светлых, почти белых чешуек. В области груди белый окрас раздавался к подмышкам, а потом длинным сужающимся треугольником спускался до самого паха. Ни груди, ни сосков у девушки не было.

– Всем мужчинам нравится грудь. – как-то опечалено подметила Яшма. – Даже мужчинам моей расы. Но мы не живородящие и молоком не кормим.

Я замер, но Яшма ответила сама, предвещая мой вопрос.

– Яйца. В моей кладке было, аж, двенадцать яиц. Спину потрёшь? – неожиданно перескочила с темы ящерка, и я даже не сообразил, как в моих руках оказалась её вехотка.

В детстве, я держал в руках и змей и ящериц, и приблизительно помнил те ощущения. Нет, они вовсе не были противными, но однозначно были специфичными. Одновременное ощущение сухости и прохлады.

Здесь же, прикосновения к коже были приятны. Не шёлк и не бархат, конечно, но отторжения не возникало. Чешуйки были мягкими, словно ворсистыми.

Вскоре, к этой голой женской вакханалии присоединилось несколько старшекурсниц, возможно, из тех, кто принимал участие в нашем испытании. По крайней мере, блондиночка с ехидной улыбкой была. А ещё, была четырёхрукая красотка. Высокая, возможно даже чуть выше меня. Ну, меня Земного, здесь-то я пигалица в метр шестьдесят.

Я почувствовал, как мне поплохело, и поспешил ретироваться под свой едва тёплый душ.

– Помочь? – спросил приятный девичий голос.

Скосился через плечо. Та самая блондинка, что колдовала с брёвнами и кольями.

– Ты не дуйся. – радушно сказала она. – Все через это проходят. Вот будешь на третьем курсе, возможно, сама будешь встречать новичков.

– А ты на третьем? – спросил я, не особо стремясь к радушию.

– Да не дуйся ты. – повторила девушка, и дружелюбно стукнула меня кулачком по плечу. – Нас потому и отправляют на встречу, что мы ещё некудышные маги, и вряд ли кому можем серьёзно навредить. Вот четвёртый-пятый курсы, это да.

Из вежливости я улыбнулся.

– Меня Мира зовут. – представилась она. – Ну, так что, мир?

– Мир. – ответил я и пожал протянутую руку.

Моего имени Мира так и не дождалась, и глянула на меня как-то особо. Нет, не обиделась, а как на человека со странностями.

Спину мне всё же потёрли. Сделала это Яшма.

Средство для мытья у неё, надо заметить, потрясающее. Тонкий, чуть слышный кофейно-пряный аромат, с нежным послевкусием какого-то цветения. Это я не к тому, что сразу начал вести себя как баба, а к тому, что девушку с таким ароматом, обнюхивал бы, как кот валериану. Никогда не любил резкие сладкие запахи.

В общем, с горем пополам я помылся, и покинул душ с ощущением стояка и горечи. Если я и сумею присмотреть за этим телом, то вот кто присмотрит за моей психикой. Уж даже и не знаю, что лучше, овощем, или вот так вот.

Перед зеркалом задержался.

А я ничего так. Симпатишная. Фигурка стройненькая. Грудь высокая, чуть остренькая, и при таком росте, объём кажется очень даже внушительным. Бёдра красивые, явно приятные на ощупь. Обернулся в пол-оборота, заценил попку. Персик попка. Личико округлое, приятное, вот прям девичье. Тонкие бровки стрелками. Губы и не тонкие и не пухлые, прямые, и только самые уголки, чуть вздёрнуты кверху. Медного цвета волосы, которые я так толком и не промыл, щекочут поясницу. А потом я остановился на её глазах, и словно под гипноз попал. Огромные чёрные зрачки, с еле заметным узким колечком тёмно-тёмно-коричневой радужки, засасывали в себя аки чёрная дыра. Даже головой пришлось потрясти, чтобы оторваться от собственного взгляда. А вот белки у девчонки почти голубые.

В общем, вверенным мне телом я был доволен. Ну, разве что совсем плоский живот, с проявляющимися кубиками пресса. Я такое у девчонок не люблю.

Ну, ничего, накормлю это тело булками и доведу до совершенства. Что-то мне подсказывает, что не день-два мне за ним присматривать.

Поскольку собственная одежда была определена в стирку, облачился в школьное. Сокурсницы мои ничем от меня не отличались, и похожи мы были на наложниц восточного гарема. Старшекурсницы же, уже имели собственный гардероб, и многие были в сарафанах и платьишках.

Никогда во взрослой жизни не носил сандалий, но тут смерился, хоть и испытывал некий дискомфорт. Впрочем, ножки у девчонки были красивые, и ради этого, можно было потерпеть.

Старшекурсницы устроили небольшой сабантуй по поводу прибытия новичков. И до ужина мы успели попробовать несколько наливок и настоек, приготовленных местными зельеварами с факультета природников.

Алкоголь я не приветствую, но даже малой дозы хватило, чтобы в голове заискрилось, язык развязался, и разговоры пошли легче и непринуждённее. Скорее всего, тут делают ставку на качество спиртного, нежели на его количество.

Моих подруг по испытанию всё больше интересовали дальнейшие перспективы да парни, а я вот старался отмалчиваться. Понимал, что молчком мне проколоться гораздо сложнее, чем открывая рот.

С парнями всё было просто, тут, как говорится, на вкус и цвет, а вот с перспективами… Всё зависело от завтрашнего ритуала определения.

На ужин мы не пошли. Вместо этого, одна из старшекурсниц предложила спуститься к мужчинам. У тех и заточить есть что, и зелья они готовят почти в промышленных масштабах.

У парней мне как-то сразу не понравилось. То ли бабье тело так на меня влияло, то ли меня просто бесили их дешёвые подкаты и разводы. Особенно эти вот поглаживания руки, да попытки положить руку на коленку. А может вообще, фак того, что присутствующий здесь ящер-старшекурсник, каким-то повелительным жестом, усадил Яшму себе на колени. Она вроде и кривила мордочку, изображая улыбку, но я-то видел, что подчиняется она без особого энтузиазма.

Да ещё этот перец, что получил от меня по яйцам, всё подкалывал да норовил на что-то спровоцировать. В общем, я послал его на хер. Тем более, он мне не нравился. Такой неприятный, белобрысый, истинный ариец, с угловатыми чертами лица, и нос горбинкой. Я почему-то подумал, что будь он землянином, непременно был бы кем-то из скандинавов, шведом переростком, например, с учётом его габаритов.

Не понравились мои слова шведу. Он вызывающе поднялся, но лёгким движением руки Халка, что опустилась белобрысому на плечо, быстренько был усажен на место, да так, что хрустнула ножка стула.

Впрочем, я тоже поднялся, и вышел на улицу.