Наташка и «Харлей-Дэвидсон»

Часть 1. Бегство от скуки

День выдался хмурый, пасмурный, то есть был самый обычный день, какими мать-природа щедро награждает славный балтийский город и его окрестности. И хотя не было дождя, тяжёлые свинцовые тучи, повисшие над головой, угнетающе действовали на настроение, словно прижимали к земле. Находясь во власти этого угнетённого настроения, молодая женщина Наталья Сереброва стояла у окна гостиничного номера и смотрела на раскинувшийся перед ней посёлок. Неделю тому назад они с мужем приехали отдыхать в Репино. Первое время ей всё здесь нравилось: и богатая растительность, и добрые приветливые люди. Но теперь из-за этих проклятых туч и зелень, и лица людей казались тёмными, мрачными.

Грустно вздохнув, Наталья отвернулась от окна. Роберт сидел за столом и внимательно изучал карту-путеводитель. Похоже, на него ничего не действовало – ни свинцовые тучи за окном, ни скучное монотонное однообразие их отдыха. Роберта вообще трудно чем-либо пронять. Он так рационально выстроил, упорядочил свою жизнь, что места для эмоций в ней практически не осталось. Наталья с любопытством разглядывала мужа. Как могло случиться, что они – два абсолютно разных человека – создали семью? Ведь был же у неё выбор и немалый. На внешние данные и внутреннее обаяние природа не поскупилась, поэтому Наталья никогда не испытывала дефицита внимания со стороны мужчин. Многие ребята – весёлые и остроумные, добрые и внимательные, лихие и отчаянные – добивались её руки. Так почему же она связала свою жизнь с серьёзным, педантичным Робертом? Да чего уж тут лукавить: замуж она вышла по расчёту. Нет, это был не корыстный расчёт. Просто Наталья бросила на чаши весов все достоинства и недостатки своих поклонников – и выбрала Роберта. Пожалуй, главную роль тут сыграла её мама, которая все уши прожужжала дочери о том, что более надёжного, порядочного и заботливого человека, чем Роберт, ей не найти. Мама вообще души не чаяла в своём «правильном» зяте.

Почувствовав на себе взгляд, Роберт поднял глаза и вопросительно посмотрел на жену.

– Что случилось, Наташа? У тебя печальный вид.

– Ничего не случилось. В этом-то вся беда, – Наталья опять тяжело вздохнула. – Что у нас вообще может случиться? Всё продумано, просчитано, выстроено в строгом порядке. Я умираю от скуки.

Роберт внимательно посмотрел на жену, но, видимо, понял по-своему.

– Потерпи немного, – сказал он, взглянув на часы. – Через два часа пятнадцать минут будет экскурсия в «Репинские пенаты».

В этом весь Роберт. Он никогда не скажет: «Через пару часов». Всегда и во всём предельно точен. Наталья сделала кислое лицо.

– Честно говоря, Роби, мне наплевать на «Пенаты».

Роберт недовольно поморщился: слово «наплевать» неприятно резало слух. Но от замечания воздержался, лишь сказал:

– Но ведь там жил великий русский художник Илья Ефимович Репин. Разве это не интересно?

Теперь поморщилась Наталья.

– Ну и что с того, что он там жил? Его картины хранятся в другом месте. Я вообще не понимаю подобных восторгов: вот крыльцо, по которому знаменитость поднималась в дом; вот стул, на который она опускала свой зад…

– Наташа! – укоризненно воскликнул муж.

Наталья замолчала. Роберт тоже молчал, обдумывая, как бы убедительнее выстроить свои доводы. Потом он заговорил голосом, каким обычно уговаривают маленьких детей:

– Ну, представь себе, Наташа: ты входишь в помещение, где сама атмосфера хранит дух великого русского художника, которым мы по праву гордимся…

– Роби, но ведь ты чистокровный немец!

– Да, я немец, но родился и вырос в России, – Роберт хотел было обидеться на жену, но передумал. – В конце концов, эта экскурсия включена в программу отдыха.

– Наплевать мне на программу.

Понимая, что дальнейшие препирательства бессмысленны, Роберт молча побарабанил пальцами по столу.

– Ну, хорошо, – сказал он. – От экскурсии мы отказываемся. У тебя есть другие предложения?

– Есть! – оживилась Наталья.

Кажется, он готов пойти на уступки. Значит, есть надежда расшевелить его. Всё, чем занимался Роберт, было строго регламентировано в соответствии с его представлениями о порядке. Под этот регламент подпадали также сон, питание, выполнение супружеских обязанностей. И вот сейчас, возможно, подвернулся случай, позволяющий нарушить этот расписанный по минутам сценарий.

– Я слушаю, – Роберт смотрел на жену, всем своим видом показывая, что он уважает чужое мнение.

Наталья встряхнула свои светлые волосы так, что прядь упала на лицо. томно глядя на Роберта сквозь эти упавшие пряди волос, женщина медленно развязала пояс своего халата и мягким кошачьим шагом подошла к мужу. Наклонившись к самому уху Роберта, горячо зашептала:

– Давай заберёмся в постель и немного похулиганим.

Она стала торопливо расстегивать пуговицы его рубашки. Роберт мягко взял жену за руки.

– Как, прямо сейчас?

– А почему бы и нет?

– Но… для этого существует ночь.

У Натальи резко испортилось настроение.

– Кто тебе сказал, что для этого существует ночь?

– Так принято.

– Кем принято?

Она вырвала руки из его ладоней и опять отошла к окну, глядя сквозь стекло на угрюмое серое небо. Роберт подошёл к ней, осторожно взял за плечи.

– Наташа, я понимаю, что Репино – не самое шикарное место на Земле. Но и здесь не так уж плохо. Море под самыми окнами гостиницы. До Санкт-Петербурга рукой подать, – он помолчал, обдумывая свои дальнейшие доводы. – Ты же знаешь, поехать за границу у нас пока не было возможности. Я ещё недостаточно твёрдо встал на ноги. Возможно, тебе кажется, что дела у меня идут слишком медленно. Но ничего не поделаешь: воровать и ловчить я не умею и не хочу. Всего добиваюсь своим трудом, – он перевёл дух. – Однако я обещаю тебе, что следующим летом мы посетим западную Европу: Францию, Италию, Испанию – какую страну выберешь, туда и поедем.

– Боже мой, Роби, разве в этом дело? – сказала Наталья, продолжая смотреть в окно. – Везде будет одно и то же. Нельзя же всё время жить по инструкции.

– Я во всём люблю порядок, – ответил муж. – И прошу тебя: не называй меня Роби. Мне это не нравится.

– А мне нравится!

– Ладно, – уступил он. – Делай, как тебе хочется. Ты всегда добиваешься своего.

Наталья резко повернулась к нему.

– Это в чём же я добилась своего?

– Ну, например, ты отказалась взять мою фамилию, хотя я просил тебя об этом.

– Но я не хочу быть Вальтер. Фамилия Сереброва меня больше устраивает.

– Но ты моя жена и должна носить фамилию мужа.

– Почему должна?

– Так положено.

– Кем положено?

Минуты три они стояли молча. Потом Наталья заговорила:

– Роберт, ты хороший человек. Ты очень хороший человек – надёжный, порядочный, честный. Но с тобой невыносимо скучно. Когда-нибудь я сбегу от тебя.

– Не сбежишь, – спокойно ответил Роберт.

Его самоуверенный тон задел её самолюбие.

– Вот увидишь: сбегу! – она с вызовом посмотрела мужу в глаза.

– Всё равно потом вернёшься.

– Откуда такая уверенность? – Наталья едва не задохнулась от гнева.

– Я всё просчитал, – ответил Роберт, словно не замечая её возмущения.

Птицы за окном словно посходили с ума. Они щебетали так звонко, будто репетировали большой праздничный концерт. Этот гомон разбудил Наталью. Но открывать глаза и выяснять, что там за окном происходит, ей не хотелось. И она опять погрузилась в сладкую утреннюю дрёму.

Однако долго нежиться ей не пришлось. Тёплый солнечный луч, осторожно прокравшись по постели, добрался до лица молодой женщины, проникая сквозь закрытые веки. Наталья сладко потянулась и села.

Роберт делал утреннюю гимнастику.

– Доброе утро, Наташа! – сказал он. – Посмотри, какая чудесная погода!

Утро и вправду было чудесным. Небо очистилось от хмурых туч и теперь сияло ослепительной синевой. В распахнутое окно вливался свежий бодрящий воздух. И всё это вместе – птичий гомон, чистое голубое небо, свежий утренний воздух – создавали совсем иное настроение, не оставляя ни малейшего следа от вчерашней хандры.

Наталья выбралась из постели и отправилась в ванную приводить себя в порядок. Потом они позавтракали и пошли на пляж. Вероятно, Роберт сделал выводы из вчерашней разборки. Сегодня он был необычайно разговорчив и даже шутил.

Они расположились в двух шагах от воды, с удовольствием глядя на гладкую, неподвижную поверхность моря, ослепительно блестящую в лучах утреннего солнца. Других отдыхающих на пляже не было – день только начинался, и вода была ещё довольно холодной. Но, тем не менее, в воде, громко хохоча, плескались двое – парень и девушка. Наконец парень выскочил из воды, схватил полотенце и стал торопливо вытираться, пританцовывая и что-то бодро напевая. Потом он стал звать свою подругу. Но она отрицательно мотала головой, бросая многозначительные взгляды в сторону вновь прибывших – Натальи Роберта. Она уже порядком замёрзла, от холода у неё стучали зубы. Парень что-то негромко сказал ей. Девушка хихикнула, но из воды не вышла. Тогда парень, взяв в руки широкое полотенце и держа его в развёрнутом виде, вошёл в воду по колени. Девушка быстро выскочила из воды ему навстречу. Он обернул её полотенцем. Покатываясь со смеху, они побежали на берег. Всё стало ясно: девчонка купалась нагишом. Они легли на постеленное на берегу покрывало и стали оживлённо о чём-то разговаривать и смеяться.

Наталья вдруг остро позавидовала их беззаботному веселью. Роберт перехватил её взгляд.

– Молодёжь, – сказал он. – А ты, Наташа, не желаешь искупаться?

Наталья неопределённо пожала плечами.

– Разве что нагишом.

Он снисходительно улыбнулся.

– Увы, мы уже не дети.

Наталья почувствовала, что у неё вновь портиться настроение. Она посмотрела на мужа и сказала:

– Да, мы уже не дети. Мне двадцать два года – почти старуха.

– Разумеется, ты ещё очень молода, – поспешно сказал Роберт, уловив в её голосе сарказм. – Но мне уже двадцать семь.

– Дело не в возрасте, Роби. Ты родился старым.

Роберт не ответил на её слова. Он поднялся и сказал:

– Значит, ты не будешь купаться? А я освежусь.

В течение всей недели, которую они провели в Репино, Роберт совершал ежедневные заплывы, несмотря на погоду. По три заплыва в день. Холодная вода вряд ли была ему приятна. Но Роберт купался не для удовольствия – он закалял тело и характер. Вот и сейчас, пробыв в воде установленное им же самим время, Роберт выбрался на берег, не бодро фыркая и восклицая, а стуча зубами и торопливо обтираясь полотенцем. На него было жалко смотреть. Но он обязательно ещё два раза полезет в воду. Порядок есть порядок.

Наталья поднялась.

– Знаешь, Роберт, ты купайся, а я прогуляюсь.

– Ты не подождёшь меня? – спросил он.

– Нет. Но если хочешь, пойдём вместе.

– Наташа, подожди несколько минут, – попросил он. – Я должен сделать ещё два заплыва.

– Кому должен?

– Ну, вот ты опять…

Наталья повернулась и пошла. Сначала она неторопливо прошлась вдоль берега Финского залива, потом побродила по уютному, утопающему в зелени посёлку. Время от времени она заходила в магазины, разглядывая имеющиеся в них товары, иногда покупала какую-нибудь мелочь, а потом, не спеша, продолжала свою прогулку.

Возле одного из магазинов её внимание привлёк красивый белый мотоцикл. Его переднюю часть закрывал обтекатель, из которого через продолговатые прорези по бокам выглядывали головки цилиндров. На бензобаке красовалась эмблема фирмы «BMW». Наталья ласково провела пальцами по сверкающей белой эмалью поверхности. Она любила мотоциклы.

Эту любовь шесть или семь лет тому назад ей привил двоюродный брат Юрка. У Юрки был видавший виды «Чезет», которым он очень гордился. Нельзя сказать, что брат молился на своё сокровище – он был человеком иного склада. Мотоцикл он воспринимал как друга, с которым вместе отдыхал, веселился, а порой хулиганил и попадал в неприятности. Вот с этого старенького «Чезета» и проснулась в Наталье любовь к мотоциклам. Юрка терпеливо обучал её вождению, искренне радовался успехам, весело хохотал над неудачами. Он был очень лёгким в общении человеком – весёлым и бесшабашным.

Иными словами, Юрка был прямой противоположностью Роберту. Поэтому Наталья не удивлялась тому, что между мужем и двоюродным братом не сложились дружеские отношения. Роберта буквально коробила Юркина беспечность, несерьёзное отношение к жизни. Юрка же считал своего «двоюродного зятя» страшным занудой и не мог понять, как это сестра решилась выйти за него замуж. Многие привычки Роберта казались Юрке смешными и служили поводом для зубоскальства. Особенно его забавляло пристрастие Роберта к «здоровому питанию». Каждое утро Роберт первым делом непременно выпивал стакан кефира. Прежде чем приступить к завтраку, обеду или ужину, он обязательно съедал порцию творога. У Юрки эти пристрастия вызывали презрительную усмешку. В разговорах с сестрой он называл Роберта не иначе как «твой кисломолочный муж».

Стоит ли говорить о том, что Роберт совсем не одобрял увлечение жены мототехникой. Своё недовольство он выражал косвенно, поскольку воспитание не позволяло ему сделать грубый нажим. Пользуясь этим, Наталья время от времени сбегала к братцу, и они вместе носились по дорогам на его стареньком «Чезете». Однако этим поездкам скоро пришёл конец: тёмной августовской ночью Юрка разбился насмерть, удирая от милиции. Не известно, принесла ли эта трагедия Роберту какое-нибудь облегчение – внешне это не было заметно. Напротив, он всячески утешал жену, выражал ей своё сочувствие. Но когда боль утраты утихла, и Наталья немного успокоилась, муж сказал своё веское слово:

– Отныне – никаких мотоциклов!

С тех пор прошло около двух лет.

Отвлекая женщину от воспоминаний, хлопнула входная дверь, и из магазина вышел красивый статный мужчина лет тридцати. Достаточно было беглого взгляда, чтобы угадать в нём хозяина мотоцикла. Одет он был в кожаные куртку и брюки с множеством металлических клёпок и бляшек. Кисти рук закрывали кожаные перчатки-митенки. В одной руке мужчина держал мотоциклетный шлем. Он подошёл и спросил, весело взглянув на Наталью:

– Нравится?

– Нравится, – ответила она. – Из Германии пригнал?

– Ага, – теперь в его взгляде промелькнул неподдельный интерес. – А ты, как вижу, разбираешься в этом. Водить умеешь?

– Умею. У моего брата был «Чезет». Он меня научил ездить. А ты почему спрашиваешь? Хочешь предложить прокатиться?

– Нет, – мужчина опять улыбнулся. – Эта штука потяжелее «Чезета» да и мощнее в несколько раз. В Германии на таких полиция ездит. Вот покатать могу, если у тебя есть такое желание.

– Это желание я всегда ношу с собой.

– Тогда садись.

Наталья лукаво взглянула на него.

– А вдруг ты меня украдёшь?

– Украду, если кража тебе по душе, – ответил мужчина цитатой из песни Высоцкого. – Тебя как звать-то?

– Наташа. А тебя?

– Патрон.

– Ого! – воскликнула Наталья, картинно изогнув бровь. – Это кто ж тебя так назвал: мама или папа?

Мужчина рассмеялся.

– Нет, – сказал он, – для мамы с папой я Кирилл. Но в нашем кругу меня все называют Патроном.

– И что это за круг? Мотоциклисты?

– Да. Правда, теперь принято использовать более модное слово – байкеры. У нас ежегодно проводятся так называемые съезды.

– Где вы съехались на этот раз?

– В Лосево. Это не очень далеко отсюда.

– Значит, в Репино ты приехал ненадолго? – спросила Наталья.

Ей вдруг стало грустно от мысли, что этот приятный мужчина, с которым она только что познакомилась, скоро уедет отсюда на своей красивой белой машине.

– Заскочил по делам, – ответил Патрон. – Скоро вернусь в свою компанию. Но сначала покатаю тебя, если не передумала. Ну что, поехали?

– Поехали!

Наталья разместилась в заднем седле и обняла Патрона за пояс, как когда-то обнимала своего двоюродного брата во время их мотоциклетных вылазок. Машина быстро разогналась, и Наталья вдруг остро почувствовала, как за два последних года соскучилась по этому ощущению скорости. Патрон виртуозно владел тяжёлой техникой. Он резко набирал скорость, так же быстро гасил её, закладывал виражи, от которых захватывало дух. Но лихачества в его действиях не ощущалось, все движения были точны и аккуратны.

Покружив по посёлку, Кирилл вывел мотоцикл на трассу и разогнал его настолько, насколько это позволяло качество дороги. Возле указателя с надписью «Комарово» они развернулись и помчались обратно в Репино. Когда въехали в посёлок, Патрон спросил:

– Куда прикажешь тебя доставить? Вернуть туда, где взял?

– Нет, – сказала Наталья. – Поехали к гостинице. Знаешь, где она находится?

Кирилл утвердительно кивнул. Через несколько минут они были возле гостиницы. Сойдя с мотоцикла, какое-то время стояли рядом молча, словно старые друзья перед предстоящей разлукой. Наталья первой нарушила молчание.

– Спасибо! – сказала она. – Было очень приятно.

– Уговори мужа купить тебе мотоцикл, – сказал Патрон.

Он уже заметил обручальное кольцо на правой руке своей новой знакомой.

– Боюсь, что в этом вопросе мы с ним не найдём консенсуса, – Наталья улыбнулась, представив себе лицо Роберта, увидевшего жену за рулём мотоцикла.

Патрон насмешливо прищурился.

– Что, совсем безнадёжно?

– Ни единого шанса.

Лицо Натальи стало серьёзным. Она опустила голову, глядя куда-то под ноги. Потом посмотрела Патрону в глаза и сказала:

– Кирилл, укради меня.

Теперь и он перестал улыбаться.

– Ты этого действительно хочешь?

– Да.

– А жалеть потом не будешь?

Наталья отвела взгляд в сторону.

– Не знаю. Может быть, и буду. Но всё равно укради. Иначе я от тоски утоплюсь в Финском заливе.

– Значит, совсем плохи твои дела? – спросил Кирилл.

Наталья молчала, по-прежнему глядя в сторону. Патрон внимательно приглядывался к ней, прикидывая, стоит ли связываться. На избалованную куколку или легкомысленную дурочку, не думающую о последствиях, она не похожа. Видимо, что-то всерьёз не устраивает её в жизни, если она решилась на такой шаг. А почему бы и не взять её с собой? Наталья с первого взгляда понравилась ему, а теперь после короткого знакомства казалась ещё более интересной и привлекательной. Хитро взглянув на неё, Патрон спросил:

– И как прикажешь поступить с тобой: украсть прямо сейчас или всё же дать тебе возможность прихватить с собой кое-какие вещи?

– Я мигом! – воскликнула Наталья и помчалась в гостиницу. Решившись на этот авантюрный поступок, она вдруг почувствовала огромное облегчение.

Роберта в номере не оказалось. Возможно, он бродил по посёлку в надежде встретить свою жену. Наталья собрала вещи в спортивную сумку, сунула туда портмоне. Потом взяла ручку и листок бумаги, села за стол: надо было оставить Роберту записку. После некоторых раздумий она написала следующее:

«Роберт, не ищи меня. Я уезжаю со своими новыми друзьями (написать «с новым другом» она не решилась). Попытайся меня понять и простить. Искренне желаю тебе всего наилучшего.

Наташа».

Закончив, она перечитала записку. Текст ей очень не понравился и вызвал досаду. Но ничего лучшего в голову не приходило. Поэтому Наталья не стала терять время и поспешила вниз, боясь, что Кирилл может передумать и уехать без неё. Но опасения были напрасными: Патрон ждал её на том же месте. Взглянув на спортивную сумку средних размеров, он весело воскликнул:

– А ты не барахольщица. Мне это нравится. Я боялся, что ты появишься с огромным чемоданом.

Он привязал сумку к багажнику позади пассажирского сиденья. Потом они сами заняли свои места. Патрон повернул ключ в замке зажигания, и мощный двигатель глухо и ровно заработал. Кирилл вполоборота повернулся к Наталье.

– Ну что – вперёд?!

Наталья молчала, испытывая сильное волнение. Ей вдруг стало страшно уезжать неведомо куда. Но оставаться было тошно. Слегка побледнев, она отчаянно махнула рукой.

– Вперёд!

Зрелище было впечатляющим. На просторной поляне возле невысокой гостиницы стояло большое количество двухколёсной техники. Немного в стороне горели костры, вокруг которых сновала, сидела на траве, распевая песни или просто беседуя, разношерстная публика. В основном это были мужчины в возрасте примерно от двадцати до сорока лет. Длинноволосые и коротко стриженные, бородатые и гладковыбритые – все вместе они представляли собой большой и шумный муравейник, в котором царили веселье, смех, дружеская атмосфера. Было немало и женщин – большей частью молодых девушек.

Не доехав до компании метров пятнадцать, Патрон остановил мотоцикл и заглушил двигатель. Худой долговязый парень тут же отделился от толпы и подошёл к ним. Внимательно оглядев Наталью, он кивнул ей и затем обратился к Патрону:

– Ну, ты, Патрон, даёшь! Я уж начал волноваться – не случилась ли какая накладка. Слишком долго тебя не было. А ты себе вон какую красотку отхватил! Ради такой девушки я бы тоже задержался. Как наши дела?

– Порядок, – ответил Патрон. – Проблем не было.

Они стали обсуждать подробности. Наталье было любопытно узнать, чем занимается Кирилл. Но мужчины, как видно, не стремились удовлетворить её любопытство. Они изъяснялись в таких обтекаемых, завуалированных выражениях, что из их разговора Наталья смогла понять лишь то, что у Кирилла и его друга был какой-то свой не вполне легальный бизнес. Когда они закончили обсуждение своих дел, парень довольно потёр руки.

– Вот и ладненько! – сказал он и вновь переключил своё внимание на Наталью. – Ну, будем знакомы, красавица. Меня зовут Витёк. Эти отпетые мерзавцы за мою стройную фигуру прозвали меня Жердем. Разумеется, я заслуживаю более уважительное прозвище. Но против общественного мнения не попрёшь. А тебя как звать?

– Наташа, – ответила женщина, приветливо улыбаясь новому знакомому.

Несмотря на нескладную внешность, Жердь ей понравился. С такими людьми легко и приятно общаться. Они пожали друг другу руки – не обычным, а особым, верхним рукопожатием, при котором кисть руки сжимается вокруг большого пальца.

– Ну что, друзья мои, – сказал Патрон, – идём к народу.

Стоило им только тронуться с места, как тут и там стали подниматься люди и двигаться им навстречу. Пока они втроём стояли поодаль, никто к ним не подходил. Видимо, все знали, что у Жердя и Патрона какие-то свои дела, и давали возможность обсудить их без посторонних ушей. Когда подошли близко, Жердь дружески обнял Наталью одной рукой за плечи и сказал:

– Братцы, знакомьтесь: это наш новый друг Натаха.

И это немного искажённое имя – Натаха – сразу же прочно закрепилось за Натальей. Жердь представлял её своим друзьям. Они подходили, пожимая ей руку всё тем же особым рукопожатием, которое здесь, как видно, было традиционным. Наталье была приятна та непринуждённая приветливость, с которой её здесь встретили. Но в то же время она испытывала неловкость. Долговязый Витёк с такой помпой представлял её своим друзьям, словно она была, по меньшей мере, британской принцессой. При этом вид у Витька был такой, как будто это он, а не Патрон, привёз её сюда. Кирилла, похоже, это обстоятельство ничуть не волновало и даже забавляло. Между тем Жердь продолжал процедуру знакомства. Невысокий черноглазый парень задержал Натальину руку в своей и сказал:

– Мы обязательно подружимся. Ты отличная девчонка!

Наталья невольно улыбнулась.

– Ты же меня совсем не знаешь.

– Знает-знает, – заверил Жердь ни то в шутку, ни то всерьёз. – Это Колька Рентген. Он людей насквозь видит.

– А что, разве нет? – тут же завёлся Колька и обратился к Кириллу за поддержкой. – Ну, скажи, Патрон, когда я ошибался? Нет уж, братцы, если Рентген назвал человека стоящим, то можете на этого человека смело положиться, а если назвал подлецом – ставьте на нём крест.

Запомнить всех новых знакомых Наталья не могла – их было слишком много. Одним из тех, кто запомнился сразу, был Санька Кремень – высокий крепкий мужчина с волевым, словно высеченным из камня лицом. Держался он просто и непринуждённо, но в нём ощущалась какая-то неведомая сила, заставляющая окружающих относиться к нему с трепетным уважением. Как и другие, он приветливо улыбнулся, пожимая Наталье руку, но она невольно поёжилась под взглядом его цепких, внимательных глаз.

Закончив ритуал знакомства, Витька Жердь возложил заботу о новенькой на свои угловатые плечи. Пока Патрон отгонял свой мотоцикл к остальным, Витёк подыскал для Натальи удобное место у костра, принёс ей напитки и разные сладости, занимал беседой. Он буквально рассыпался в любезностях, не скрывая своей глубокой симпатии к ней. За пять минут Жердь наговорил Наталье столько комплиментов, сколько она не слышала от Роберта за два года супружеской жизни. При этом Витёк держал Наталью за руку, ласково поглаживая её. Его чрезмерное внимание ничуть не раздражало. Жердь относился к той категории людей, у которых всё получается просто и естественно, без натяжки и наигранности. Но Наталья была уверена, что ему придётся умерить свой пыл, когда Кирилл вернётся. Однако она ошиблась: присутствие Патрона никак не отразилось на Витькином поведении. Кирилл и на этот раз проявил полную невозмутимость. Уловив паузу в бесконечном потоке слов, он сказал, обращаясь к Наталье:

– Хочешь прогуляться? Места здесь красивые.

– С удовольствием! – ответила она.

Одарив Витька прощальной улыбкой, Наталья вместе с Кириллом отправилась на прогулку. Жердь беспомощно развёл руками, сообщив вдогонку, что его сердце разбито.

Несколько минут они молча бродили по окрестностям. Потом зашли в лес. Наталья время от времени бросала взгляды на своего спутника и удивлялась тому, что ей так легко и комфортно с этим едва знакомым человеком.

– Почему тебя прозвали Патроном? – спросила она.

Он улыбнулся.

– Это с Витькиной лёгкой руки. Лет десять тому назад у нас в городе образовалась компания мотолюбителей. Конечно, техника у нас тогда была попроще. В основном – отечественная. Из импортной только «Явы» да «Чезеты». Но в то время эти мотоциклы нас вполне устраивали. Помню, как мы носились на них по городу, поднимая невообразимый шум. Милиция пыталась бороться с нами, но это нас только раззадоривало. Но потом я заметил, что многие ребята стали слишком рискованно вести себя и хулиганить. А это могло плохо закончиться. Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Понимаю, – ответила Наталья, вспомнив своего погибшего брата.

– Тогда я решил организовать ребят в неформальное общество со своим уставом, атрибутикой, кодексом чести и дисциплиной. Почти неделю ломал над этим голову, а потом выступил перед ребятами со своей программой.

– Приняли?

– Многим сразу понравилось, но некоторые отнеслись агрессивно. Стали шуметь, спорить. Я им сказал: «Давайте не будем горячиться. Вместе обсудим все детали. Кто с нами не согласен, пусть идут своей дорогой. Но все, кто вступит в наше общество, будут обязаны подчиняться общим правилам. Договорились?». Вот тут Витька Жердь вытянулся по стойке «смирно» во весь свой рост и отчеканил: «Так точно, патрон!». Все засмеялись, и это разрядило обстановку. А потом мы познакомились с байкерами из других городов, обросли связями. А я так и остался «патроном».

– В каком городе ты живёшь? – спросила Наталья.

– В Тихвине. А тебя из каких краёв ветер занёс?

– Я кемеровчанка.

– Вот как! Сибирячка, значит. Вы с Леской почти землячки. Она из Новосибирска.

– Кто такая Леска?

– Наша общая любимица, – ответил Кирилл. – Вообще-то её зовут Олесей. В этом году её нет среди нас. Видимо, не смогла приехать, – он повернулся к Наталье. – Ну, а у тебя какие планы на будущее?

Наталья пожала плечами. Какие у неё могли быть планы?

– Пока не знаю, – сказала она. – А вы надолго здесь?

– Нет. Послезавтра утром выезжаем. У тебя будет целый день на размышления. Захочешь вернуться к мужу – я тебя отвезу.

– А куда вы поедете?

– Прокатимся до Азовского моря, – ответил Патрон. – Отдохнём там несколько дней, а потом разъедемся по домам.

Наталья на минуту задумалась, а потом сказала:

– Я остаюсь с вами.

Они остановились. Кирилл взял женщину за руки.

– Наташа, если хочешь, я сниму для тебя отдельный номер в гостинице. Но есть и другой вариант. Ты можешь поселиться у меня в номере. Нам с тобой места хватит. Что скажешь?

Наталья опустила глаза.

– Ты сказал, что в твоём номере места хватит…

Кирилл мягко привлёк её к себе и поцеловал. Потом он стал осторожно расстёгивать пуговицы её кофточки. Наталья не сопротивлялась, позволяя мужчине раздеть её. Постелив на траву свою кожаную куртку, Патрон увлёк на неё за собой женщину. Наталье было немного страшно – их могли увидеть. Но она не могла, не хотела сопротивляться. Её влекло к этому спокойному, уверенному в себе человеку. Боже мой, подумала она, в какой ужас пришёл бы Роберт, если бы знал, чем занимается его жена с посторонним мужчиной в неположенном месте в неположенное время суток.

А потом они вернулись в стан байкеров. Остаток дня прошёл весело и интересно. Мужская братия уделяла новенькой повышенное внимание. Было приятно принимать их ухаживания. И лишь одно огорчало: Кирилл относился к этому абсолютно спокойно. А Наталье теперь никто не нужен был, кроме него. Она была уверена, что встретила мужчину, о котором мечтала всю жизнь. «Своего» мужчину.

– Гляньте, ребята: Леска приехала! – воскликнул рыжий парень, которого здесь все называли Персиком.

Было около десяти часов утра. Погода, как и вчера, стояла тёплая и солнечная. Но, несмотря на чудесную погоду и довольно позднее время, ещё не все отошли от сна. Кое-кто, проведя бурную ночь, дрыхли в гостиничных номерах. Остальные занимались кто чем. Одни резались в карты, другие загорали, подставив свои тела нежным утренним лучам, третьи возились с мотоциклами. Наталья и Кирилл только что вышли из гостиницы на свет Божий. И хотя они успели привести себя в порядок и немного взбодриться, их усталый вид и тени под глазами красноречиво говорили о том, что большая часть ночи была отведена отнюдь не сну.

Наталья не хотела думать о том, что её ожидает в самое ближайшее время, и не строила никаких планов. За два последних года ей осточертела размеренная, распланированная жизнь. Новизна окружающей обстановки, свежесть впечатлений, действовали опьяняюще, кружили голову, словно свежий воздух после душного помещения. Что будет, то и будет. А пока всё идёт прекрасно.

Возглас Персика заставил всех повернуть головы в сторону дороги. К стану байкеров приближалась затянутая в кожу фигура на роскошном чёрном мотоцикле. Судя по возникшему оживлению, Леска действительно была общей любимицей. Подъехав близко, она остановилась и сняла шлем. Народ радостно зашумел. Улыбнувшись одними уголками губ, женщина извлекла из кармана пачку сигарет и закурила. У неё были пышные каштановые волосы и красивое, слегка надменное лицо. И ещё что-то было в этом лице необъяснимо притягивающее внимание, завораживающее. Её крепкая стройная фигура, затянутая в чёрную кожу, смотрелась просто великолепно на красивом комфортабельном мотоцикле. Заметив, какими глазами Наталья смотрит на вновь прибывшую, Патрон спросил:

– Впечатляет?

– Ещё бы! – ответила она, не скрывая своего восхищения. – А что у неё за мотоцикл? «Харлей-Дэвидсон»?

– Он самый, – сказал Кирилл. – А ты молодец, знаешь толк в технике.

Тем временем Леска, сойдя с мотоцикла и всё так же сдержанно улыбаясь, пошла навстречу своим друзьям. Она была довольно высокой женщиной – не менее ста восьмидесяти сантиметров. Витька Жердь, широко раскинув руки и пританцовывая, вышел ей навстречу и сладко пропел:

– Лесочка, любовь моя! Как же я скучал по тебе! Давай же поцелуемся, несравненная.

Коварно усмехнувшись, Леска глубоко затянулась сигаретой и припала губами к Витькиным губам в долгом поцелуе. Из обеих ноздрей Жердя повалил густой сигаретный дым, вызвав всеобщий весёлый смех. Потом Леска приветствовала поочерёдно других своих товарищей, пожимая руки одним, обнимаясь и целуясь с другими. Кольку Ретгена, который был значительно ниже её ростом, Леска по-матерински прижала к груди и чмокнула в темя. Рентген что-то сказал ей, кивнув в сторону Натальи и Патрона. Леска повернулась, помахала им рукой и направилась в их сторону.

В это время из гостиницы вышел Санька Кремень в обнимку с хорошенькой девчонкой. Глядя друг на друга, они о чём-то разговаривали и смеялись. Но когда Кремень увидел Леску, в нём произошла мгновенная перемена. Про свою спутницу он тут же забыл. Та ещё продолжала что-то рассказывать и смеяться, пока не заметила, что Санька её не слушает. Проследив за его взглядом, она поняла, в чём дело. На лице появилось выражение злости и досады.

– Здравствуй, Колокольчик! – Леска помахала ей рукой.

– Привет! – мрачно ответила девушка и, повернувшись, ушла обратно в гостиницу.

Санька Кремень подошёл к Леске, преградив ей путь.

– Ну, здравствуй, Прочная Ниточка! – сказал он шутливым тоном, в котором, однако, чувствовалось напряжение.

– Здравствуй, Твёрдый Камешек! – в тон ему ответила Леска, пожимая Санькину руку.

– А поцеловать меня не хочешь? – спросил он.

– Можно и поцеловать.

Она быстро чмокнула Саньку в щеку и хотела идти дальше, но Кремень задержал её руку в своей.

– И это всё?

Леска удивлённо выгнула бровь.

– Что же тебе ещё от меня нужно, Камешек?

– А ты не знаешь?

– Может, и знаю. Только ничего у нас с тобой не выйдет. Тебе мои вкусы известны. Ты в них не вписываешься.

– Да уж известны, – усмехнулся Кремень. – Но ты-то в моём вкусе. Как с этим быть?

– Уж как-нибудь. Невелика беда.

– Как же невелика, Олеся?! – Кремень продолжал держать женщину за руку. – Посмотри на меня: извёлся весь, ночами не сплю.

Теперь усмехнулась Леска.

– Ну, допустим, я догадываюсь, отчего тебе не спится по ночам. В последнюю ночь, полагаю, Люська Колокольчик спать не давала?

Кремень опустил голову и почесал затылок, изображая смущение.

– Так ведь неважно, с кем я ночь провёл. Важно, о ком думал. А думать я могу только о тебе.

– Ну ладно, отстань! – сказала Леска. – Меня люди ждут.

– Так ведь и я человек.

– Отвали! – Леска вырвала свою ладонь из Санькиной и легонько ткнула его кулаком в грудь.

Подойдя к Патрону, она дружески обнялась с ним, потом пожала руку Наталье.

– Значит, ты – Натаха?

– Да. А ты – Леска.

– Ну вот и познакомились. Думаю, что мы подружимся. Колька Рентген дал тебе отличную характеристику. А он людей насквозь видит.

Наталья почему-то почувствовала себя неловко.

– Просто он очень добрый человек. Наверное, поэтому и в других людях видит только хорошее, – сказала она смущённо.

Патрон расхохотался.

– Уж Колька наш добряк ещё тот! – выразительно протянул он.

– Разве я не права? – Наталья вопросительно взглянула на Леску. – Мне показалось…

– Рентген – он и есть Рентген, – ответила Леска опять улыбнувшись своей сдержанной улыбкой. – Порой необходим, но вреден. А в больших дозах просто опасен.

В суровой правдивости этих слов Наталья убедилась очень скоро, когда Колька ангажировал её, пользуясь тем, что Патрон и Леска увлеклись беседой. Рентген предложил прогуляться по берегу реки, и Наталья не стала отказываться. Ей льстило, что она нравится парню, что ему приятно её общество. Они побродили вдоль берега шумной из-за быстрого течения и многочисленных порогов реки. Колька без умолку болтал и остроумно шутил. Он очень хотел понравиться Наталье, и это её забавляло. И тут она сделала непростительную ошибку. Взглянув в сторону шумной компании байкеров, Наталья попросила:

– Коля, расскажи мне о своих товарищах.

И Рентген охотно принялся выполнять её просьбу, давая своим коллегам меткие характеристики. При этом абсолютно положительных оценок удостоились лишь единицы. У других наряду с достоинствами были вскрыты многочисленные недостатки. Третью, наиболее крупную группу он просто изничтожил. Язык у Кольки был острый, как жало осы, и такой же ядовитый. Сначала его словесные выкрутасы казались Наталье забавными, потом стали сильно утомлять. Она несколько раз пыталась сменить тему разговора, но это удавалось ненадолго. Рентген вновь садился на своего любимого конька.

Вскоре Наталью стали одолевать приступы дурноты. «Кажется, я заработала лучевую болезнь», – подумала она, поклявшись себе, что в следующий раз приблизится к Рентгену только при наличии свинцового фартука.

– Пора возвращаться, – сказала она.

– Как, уже? – огорчился Рентген. – Давай ещё погуляем.

– Нет. Кирилл может обидеться.

– Это Патрон-то обидится? – Колька мгновенно вынул своё заточенное жало, но, встретившись с Натальей взглядом, тут же спрятал его обратно. – Ну что ты, он совсем не обидчивый.

– Пошли! – скомандовала она, и он послушно побрёл вслед за ней.

Они ещё не успели подойти близко, как к месту стоянки подъехал ещё один мотоциклист. Это был здоровенный верзила в каске солдата «Вермахта». Он сидел на мотоцикле, таком же огромном и устрашающем, как его хозяин. Кожаная безрукавка обнажала массивные ручища, богато покрытые татуировками.

Остановившись, парень снял каску и повесил её на руль. Длинные взлохмаченные волосы и густая всклокоченная борода придавали ему вид бандита-мотоциклиста из американского фильма. Привстав над мотоциклом во весь огромный рост, парень поднял вверх свою лапищу и крикнул:

– Салют, братва! Питерский Жеребец приветствует вас!

Он энергично вклинился в толпу, похлопывал по плечам, сыпал прибаутками и всячески показывал своё дружеское расположение. Так часто ведут себя люди, не замечающие, что их навязчивое веселье быстро становится в тягость окружающим.

– Кто это? – спросила Наталья.

– Первый раз его вижу, – ответил Рентген. – Но, кажется, кое-кто здесь с ним знаком.

Действительно, очень скоро Жеребец был уже в кругу своих приятелей. Эта компания изначально не понравилась Наталье – не по какой-то конкретной причине, а просто, как это порой бывает, с первого взгляда возникла неосознанная неприязнь. Она с любопытством взглянула на своего спутника.

– А ему ты можешь дать характеристику?

– Для этого не надо быть Рентгеном, – ответил Колька. – Из этого парня дерьмо наружу прёт.

Наталья остановилась.

– Коля, хочу задать тебе один вопрос.

– Слушаю, – с готовностью отозвался он.

– Вот ты здесь многих красочно обрисовал, а две колоритные фигуры оставил без внимания.

– Кто тебя интересует? – насторожился Рентген.

– Леска и Кремень.

– Ну… – немного замялся Колька. – Как бы тебе сказать… Леска – это клубок противоречий. Может выкинуть любой фортель.

– Да? – удивилась Наталья. – Странно. А мне она понравилась.

– Она всем нравится, и мне в том числе. Разве я сказал, что она плохой человек? Но и у хороших людей бывают свои заскоки.

– А Кремень?

– Санька очень сильный и крепкий парень, – сказал Рентген с неподдельным уважением. – Такого ничем не испугаешь и не остановишь. Но, в принципе, он безобидный, если его не трогать.

– А если тронуть?

– О! Такую искру может высечь! Кремень – он и есть Кремень.

Наталья невольно улыбнулась, вспомнив Лескино выражение: «Рентген – он и есть Рентген».

– А что у них за отношения? – спросила она.

– Это не моё дело, – вяло ответил Колька, давая понять, что не намерен развивать эту тему.

В просторном баре царило бесшабашное веселье. Было шумно и сильно накурено. За столиками по двое, по трое, по четверо сидели люди. Но эти численности были не постоянными, поскольку в зале происходило подобие Броуновского движения: то и дело кто-нибудь покидал один столик и подсаживался за другой. Звенела стеклянная посуда. Заказы следовали один за другим. Два бармена едва успевали обслуживать разгулявшуюся клиентуру.

Наталья и Кирилл заняли столик посередине. Отсюда было хорошо видно всех. Чуть в стороне от них сидели Санька Кремень и Люся Колокольчик. Ближе к выходу расположились Леска и две её подруги – огненно-рыжая Алёнка, очень метко прозванная Спичкой, и смуглая черноволосая Жанна Мулатка.

Люся Колокольчик что-то оживлённо рассказывала Саньке, звонко смеялась и была очень весела или хотела казаться такой. При этом она не забывала следить за Санькиным взглядом. За всё время, которое они здесь находились, Кремень ни разу не взглянул в сторону Лески, и трудно было понять, радовало это обстоятельство Люсю или, напротив, настораживало. Наталья исподтишка наблюдала за ними. И хотя она не была любительницей совать нос в чужие дела, на этот раз просто сгорала от любопытства.

Кремень был яркой харизматичной личностью. От него исходила какая-то неведомая мощь, завораживающая сила. Наталье довелось немного пообщаться с ним. Всякий раз ей становилось не по себе под его взглядом, хотя Санька держался с ней очень дружелюбно. Саньку здесь уважали. Возможно, было бы неверным сказать, что ребята боялись его, но портить отношения с Кременем явно никто не хотел.

И только один человек позволял себе отпускать в Санькин адрес колкие шуточки, игнорировать его внимание и беспардонно отмахиваться от него. Это была Леска. Конечно, всякое бывает в жизни. Ну, не нравится человек – и всё тут, будь он хоть трижды золотой. Но в том-то и дела, что в данном случае всё обстояло не так. Кремень не вызывал у Лески антипатии. Скорее даже наоборот. Это было видно невооружённым глазом. И всё же она упрямо «отшивала» его.

Вот это обстоятельство и вызывало у Натальи живейший интерес. Она хотела расспросить Кирилла об этой странной паре, но к ним за столик постоянно кто-то подсаживался, и поговорить на интересующую тему не получалось. Наконец, улучив момент, она спросила:

– Кирилл, а что за человек Кремень?

Патрон удивлённо взглянул на неё.

– Нормальный человек. Почему спрашиваешь?

– Да так. Необычный он какой-то. Когда подходит близко, у меня по коже мурашки бегут.

Кирилл взял её за руки.

– Не бойся его, Наташа. Санька никого зря не обидит.

– А чем он занимается? Мотоцикл у него не из дешёвых.

– Мы не лезем в чужие дела, – неохотно ответил Патрон. – Я свой «BMW» тоже не на получку купил.

Это был прямой намёк. Наталья неоднократно пыталась вызвать Кирилла на откровенный разговор, побольше узнать о нём. За короткое время их знакомства она крепко привязалась к нему. Патрон был прекрасным любовником, внимательным кавалером, интересным собеседником. Он мог поддержать разговор на любую тему. Но некоторые стороны его жизни оставались для Натальи закрытыми. Он её туда не пускал, уклончиво отвечая на вопросы или отшучиваясь. Это огорчало и вносило в их отношения некоторую неопределённость. Вот и сейчас он дал ей понять, что излишнее любопытство не вызывает у него восторга.

Наталья хмыкнула.

– Ладно. Раз так, я тоже не буду лезть в чужие дела.

Патрон мягко сказал, словно извиняясь:

– Не сердись, Наташа. Я не хотел тебя обидеть.

Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент за их столик подсел Витька Жердь и стал развлекать их своими разговорами. Он опять обрушил на Наталью лавину комплиментов, целовал ей руку и всячески выражал своё трепетные чувства к ней. Патрон и на этот раз проявил олимпийское спокойствие. Когда Жердь покинул их с тысячей извинений, словно его уход был для них трагедией, Наталья спросила:

– Кирилл, почему ты позволяешь другим ухаживать за мной?

Он удивлённо поднял брови.

– Я думал, что тебе это приятно. Разве не так?

– Мне-то, может быть, и приятно. А тебе?

Патрон засмеялся.

– А при чём тут я? Они же не меня обхаживают.

Она наклонилась к нему через столик.

– Кирилл, я не хочу, чтобы тебе было всё равно.

Он перестал смеяться и мягко сказал:

– Наташа, мне не всё равно. Я всего лишь хочу, чтобы ты веселилась и не скучала.

Из глубины бара донёсся шум. Там за столиком в углу расположился Жеребец со своей компанией. Двухметровый верзила порывался встать, но приятели удерживали его, ухватившись за руки, и в чём-то горячо убеждали. По настороженным взглядам, которые они бросали в зал, можно было догадаться, что их дружку пришла на ум не очень удачная мысль.

Жеребец успокоился, но ненадолго. Он вновь поднялся со своего места. Один из парней тут же схватил его за руку. Но верзила так ткнул своего приятеля в грудь, что тот наверняка опрокинулся бы вместе со стулом, если бы не сидел у стены. С пьяным блеском в глазах Жеребец зашагал через весь зал к столу, за которым сидели Леска и её подруги. Подойдя вплотную, остановился, не сводя с Лески своих маслянистых глаз.

– Приглянулась ты мне, девочка, – сказал таким проникновенным голосом, словно это известие должно было осчастливить «девочку».

Леска вопросительно смотрела на него, откинувшись на спинку стула. Жеребец расплылся в пьяной улыбке.

– Хочешь потанцевать со мной?

Леска удивлённо округлила глаза.

– Мы находимся в баре, дяденька. Здесь нет танцплощадки.

Здоровяк окинул бар мутным взором и вновь повернулся к ней.

– Танцплощадку я тебе организую, только глазом моргни.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Улыбка Жеребца стала ещё шире.

– Есть и получше, – сказал он. – Мы можем потанцевать у тебя в номере. Ну, как? Лады?

Леска, не спеша, извлекла из пачки сигарету и закурила. Выпустив изо рта несколько колечек дыма, она посмотрела ухажёру в глаза и сказала:

– Вряд ли ты мне понравишься.

– Это ты зря, – верзила самодовольно ухмыльнулся. – Стоит тебе разок перепихнуться со мной, ты на других мужиков смотреть не захочешь. Меня ведь не случайно прозвали Жеребцом. Догадываешься, почему?

– Догадываюсь, – сказала Леска. – Ржёшь много.

Словно подтверждая её слова, Жеребец громко захохотал.

– Молодец! Люблю остроумных баб.

Он подтолкнул в плечо огненно-рыжую Спичку.

– Освободи-ка место.

– Сиди! – скомандовала Леска, видя, что Алёнка собирается встать.

Спичка осталась сидеть, испуганно косясь на нависшего над ней великана. Жеребец перестал улыбаться.

– Ладно, – недовольно протянул он. – Я парень не гордый. Могу и стоя поговорить.

Шум в зале постепенно стихал. Многие заметили, что возле Лескиного столика назревает конфликт, и теперь напряжённо следили за дальнейшим развитием событий. Дружки Жеребца притихли за своим столиком в углу и, как видно, в случае потасовки вмешиваться не собирались. Вероятно, парни хорошо понимали, что расклад сил не в их пользу.

Наталья взглянула на Кременя и невольно поёжилась. От взгляда, которым Санька смотрел на Жеребца, ей стало не по себе.

Жеребец тем временем стал терять терпение.

– Ну что, идём? Я не люблю долго уговаривать.

Леска впустила в его сторону струю табачного дыма.

– Никуда я с тобой не пойду.

– Кончай ломаться!

В голосе Жеребца уже слышалась неприкрытая угроза. Леска презрительно фыркнула:

– Да пошёл ты!..

– Что?! – верзила наклонился к ней через стол. – Девочку из себя корчишь? Да знаешь, кто ты?

Он разразился грязным ругательством.

Несколько мужчин стали подниматься со своих мест, но Кремень жестом остановил их. Это дело он считал своим и хотел лично с ним разобраться. Но Леска его опередила. Загасив сигарету, она встала и хлёстко ударила Жеребца кулаком в челюсть. Верзила покачнулся, шагнул назад, потом вперёд, удерживая равновесие. Даже для такого здоровяка удар оказался очень сильным. Жеребец упёрся ладонями в крышку стола, тяжело мотая головой. Потом поднял на Леску налитые злобой глаза.

– Зря ты так, подруга, – сказал он хрипло. – Я ведь не посмотрю, что ты баба.

В этот момент Кремень крепко сжал его руку повыше локтя. Жеребец свирепо повернул голову и вдруг затих, наткнувшись на Санькин взгляд. Потом он дёрнулся и опять затих, словно загипнотизированный.

– Слушай меня внимательно, – сказал Кремень до жути спокойным голосом. – Сейчас ты выйдешь во двор, сядешь на свой драндулет и уберёшься отсюда. На всё у тебя есть три минуты. Повторять не буду.

Он ослабил хватку. Жеребец повернулся и торопливо вышел из бара, бормоча угрозы и ругательства. Вскоре послышался шум мотора и, постепенно затихая, растворился вдали. Наталью ничуть не удивило, что огромный, здоровенный мужик так быстро ретировался, не выдержав Санькиного взгляда. Если бы на неё, Наталью, кто-нибудь так посмотрел, она бы умерла от страха.

Кремень вернулся на своё место. Люся Колокольчик сидела, низко опустив голову.

– Извини, что пришлось оставить тебя одну, – сказал Санька.

Она отвернулась от него, не ответив. По её щекам текли слёзы.

– Люсь, ну что ты как маленькая… – начал Кремень, но девушка заплакала и выбежала из бара.

Леска наблюдала за этой сценой, сидя за своим столиком. Встретившись с Санькой взглядом, она улыбнулась ему одними уголками губ. Наталья вдруг страшно разозлилась на неё.

В траве стрекотали кузнечики. Было ещё совсем светло, несмотря на то что уже наступила ночь – белая балтийская ночь. Посреди поляны горел костёр. Вокруг него тут и там небольшими группками сидели люди. Уже не было того хмельного оживления, которое царило в баре. На утро был запланирован отъезд, и все разговоры в основном велись на эту тему. Кое-кто ушёл спать, чтобы успеть отдохнуть перед дальним переездом, но ещё очень многие оставались здесь, на поляне.

Наталья и Кирилл сидели чуть в стороне от остальных и молча глядели на костёр. Иногда Наталья поворачивала лицо к Кириллу и улыбалась ему. Он отвечал ей такой же улыбкой. Ей хотелось спросить, о чём он думает. Но она боялась, что он опять станет отшучиваться. А ей сейчас этого не хотелось.

– Что-то мы заскучали, – послышался чей-то голос. – Мирон, неси гитару.

– О’Кей! – ответил светловолосый парень, поднимаясь с травы. – Будет сделано!

Он сбегал в гостиницу и вернулся оттуда с гитарой в руках. Усевшись в кругу ребят, Мирон стал исполнять песни, которые здесь, как видно, были популярны, так как многие охотно подпевали. Исполнив десяток песен, парень передал гитару Кременю.