Цвет твоего отчаяния (Драмиона)

Глава 1.

Один шаг – чудовищная пропасть.

Один шаг –неизбежное падение.

Гермиона завороженно смотрела на грохочущие волны, неистово бьющиеся об огромные, острые скалы. Шелковый ветер касался напряженного, сосредоточенного лица, прядями поднимая густые, спутанные волосы, рассыпанные по угловатым плечам в хаотичном беспорядке. В таком же беспорядке, как и вся ее жизнь. Луна ярко сияла на темном небе, словно блеск чистого серебра. Ее свет лился на бушующую воду. Ноги дрожали на краю, пока кровавые образы проносились в голове со смертоносностью урагана, проецируя перед глазами трагичные картины из прошлого. Яркая вспышка зеленого света. Леденящий душу смех, разрывающий барабанные перепонки. И безжизненное тело ее бабушки с пустыми глазами, из которых одним небрежным взмахом забрали жизнь. Все это скрутилось в смертоносную спираль и не отпускало до сих пор, даже после смерти Волан-де-Морта. Того, кто погубил не только весь магический мир, но и безжалостного отнял у нее близкого человека.

Всеобъемлющее чувство скорби накрыло с головой, подобно яду, вырывая из горла очередной жалобный всхлип. Именно поэтому она оказалась здесь глубокой ночью, пока все обитатели Хогвартса мирно спали в своих постелях и видели безмятежные, ничем не омраченные сны. Именно поэтому она стояла на самом краю крутого утеса в безуспешной попытке изгнать болезненные ощущения, проникающие под кожу острыми иголками. Шум ветра усилился, и гриффиндорка прикрыла глаза, стараясь успокоиться.

Всего шаг – и все закончится.

Всего шаг – и вся боль утихнет.

Ослепительный свет проникал под угол закрытых век, воспроизводя перед взором веснушчатое, улыбающееся лицо Рона, одобряющую улыбку Гарри и образы ее счастливых родителей, которые до сих пор не могут вспомнить, что у них есть дочь.

Нет. Она не может так поступить.

Неожиданно сильная рука обхватила ее запястье и резко потянула на себя, вырывая из легких весь воздух. Ноги заскользили по камням, и Гермиона рухнула на чью-то грудь. Скорее всего, Рон или Гарри, слишком обеспокоенные ее состоянием в последнее время, проследили и отправились следом. Ужас сковал все тело. Эмоции сдавили горло. Яростная волна распирала желудок. Как ей теперь оправдаться перед ними? Что теперь сказать?

Сердце пропустило удар. Затуманенный взгляд сфокусировался на темной, ладной фигуре, и с дрожащих губ слетел еще один всхлип. Ошибиться невозможно.

Малфой резко отступил и ослабил хватку на запястье, позволяя той бессильно рухнуть на холодную землю. Смотрел из-под опущенных ресниц. В глазах – никакого удивления, никакого интереса. Лишь абсолютная, непроглядная тьма, как и сегодняшняя беззвездная ночь, ставшая катализатором душевных страданий.

Он возвышался над ней, засунув руки в карманы своей мантии. Черная тень, набежавшая на его заостренное лицо, рассеялась, сменяясь абсолютной скукой, будто он только что не был свидетелем горьких минут отчаяния, граничащего с безумием. Она и правда думала о том, чтобы прыгнуть. Жгучая потребность в жизни ударила в грудь, чувство ужаса разрывало изнутри, грозясь перерасти в банальную истерику из-за переизбытка эмоций. Гриффиндорка подняла глаза в немом вопросе.

А что он тут делал?

Вопрос застыл на языке. Дрожь одолела сомкнутые челюсти, и предательская влага собралась в покрасневших глазах, заливая цвет молочного шоколада, как смертоносный ураган, готовый разрушить все на своем пути. Голова плыла от недоумения, но она заставила себя осторожно подняться и отряхнуть грязь с тонкого, помятого свитера.

– Я не хотела, – воздух разнес ее жалобный шепот, как кнут, со звоном ударяющий по коже. Мотнула головой, смаргивая слезы, и выпрямилась, вперив в него заинтересованный взгляд. Обычно Малфой смотрел сквозь нее, и это раздражало. Иногда в мутных, ледяных глазах полыхал бушующий огонь ненависти, подпитанный мелкими стычками двух факультетов. Их вражда до сих пор продолжалась. Правда теперь эти столкновения были не такими ожесточенными, как раньше, но все равно оставляли свой неизгладимый след.

– А что по-твоему ты делала, грязнокровка? – спокойно спросил тот, изящно выгибая бровь в испытующем жесте. Однако его лицо оставалось таким же пустым, напрочь лишенным каких-либо эмоций.

– Я просто… – и замолчала, не в силах вымолвить ни слова. А что можно сказать? Он стал невольным свидетелем ее слабости. Он стал невольным свидетелем того, как безупречный фасад рухнул, обнажая истинные чувства, спрятанные глубоко внутри. Прикусила губу, тщательно придумывая, что сказать, но, кажется, слизеринца это совсем не волновало.

Он развернулся и намеревался уйти, даже не одарив ее прощальным взглядом. Совершенно не хотелось слушать глупых, сбивчивых оправданий этой девчонки. Он оттащил ее от края только по причине того, что в то чудовищное мгновение Грейнджер олицетворяла его собственные страхи, его собственное, необузданное темное желание, с которым он упорно боролся и победил, едва Волна-де-Морт пал от руки священного Поттера. И все изменилось. Так что его поступок всего лишь инстинкт, не более.

– Я правда не хотела. Не думала об этом серьезно. Я подумала о семье и своих друзьях и готова была отступить, – уверенный тон ударил в спину. Жар ее взгляда бил прямо в затылок, и Драко обернулся. Тусклый свет луны омывал ее взлохмаченные пряди, упрямо обрамляющие побледневшее лицо. Глаза лихорадочно поблескивали, растворяясь в беззвездной ночи, а белые зубы впились в сухие губы с явным напряжением. Абсолютно преследующие глаза поглотили в свои темные глубины с обещанием полного, безоговорочного уничтожения. Мелкая дрожь прошла через все тело, и Гермиона опустила взгляд, не в силах вынести этой разрушительной, свинцовой тяжести. Губы Малфоя дрогнули в ядовитой усмешке:

– Ну и где твои драгоценные друзья? Где они, когда ты так в них нуждаешься?

– Я пришла сюда ночью, чтобы никто ничего не знал и не видел. Но по счастливому стечению обстоятельств, ты тоже оказался здесь. Какой сюрприз.

– Не сюрприз, а твое чертово спасение, Грейнджер. Теперь проваливай и не заставляй меня повторять это еще раз.

Та удивленно заморгала, задетая ощутимой угрозой в его голосе. Густая тишина пронзила прохладный воздух, наполняя его легким смятением. Весь ядовитый сарказм в голосе исчез.

Слизеринец снова развернулся и на этот раз не стал останавливаться. Если он останется здесь еще на несколько минут, его отсутствие заметят и начнут искать. Он достал из кармана мантии маску, надел капюшон, скрывающий большую часть головы, и ускорил шаг, пробираясь сквозь густую местность. Деревья совсем скрыли грязнокровку, оставляя ее позади. Лишь повсюду, в каждом закоулке сознания, в каждом отзвуке, опечатались свежие воспоминания о дрожащих, очерченных губах и лихорадочно блестящих глазах цвета шоколада, в которых застыли слезы. Стиснул зубы, стараясь отбросить посторонние мысли, и сфокусировал взгляд. У домика Хагрида показалась высокая фигура. Заприметив Драко, она бесшумно двинулась к нему навстречу.

– Номер Пять, где ты был? – суровый баритон напрочь въелся в его голосовые связки. Рука в перчатке любовно поглаживала палочку, освещая его скрытое лицо. Неоновая маска с жуткими прорезями, похожими на безумные улыбку Джокера. – Собрание еще не закончилось.

– Я не услышал ничего интересного, – тут же ответил тот, тоже доставая свою палочку. Шепнул заклинание, и яркий свет на его конце озарил его маску. Точно такая же. Все представители клуба «Темная орхидея» носили их, чтобы сохранить хоть какую-то анонимность. Драко только две недели назад стал почетным членом тайного сообщества и уже успел узнать в некоторых людях своих однокурсников. Например, Пэнси. Номер три. Конечно в гостиной они не обсуждали дела клуба, ведь это могло вызвать подозрения, и новый директор Макгонагалл напрочь перечеркнет любую его деятельность, даже если она не являлась противоправной. Такой безукоризненный порядок и ярое желание следовать правилам представляли собой как привычку, как отголосок правления Темного Лорда.

– Ты был у утеса?

– Нет, просто ходил в Запретном лесу и дышал свежим воздухом. Тебе нужен детальный отчет, Номер Один?

Беспристрастная манера, с которой он говорил, заставила того лишь недовольно покачать головой и отвернуться, видимо, решив, что Малфой не стоил такого пристального внимания. Он небрежно взмахнул палочкой и убрал ее в карман мантии, позволяя темноте ночи поглотить его.

– Идем, Номер Пять. У нас еще целый час.

Глава 2.

– Да все в порядке, Гарри.

Гермиона даже улыбнулась, силясь придать своему голосу еще больше беззаботности. В каждом слове, в каждом движении застыла фальшь. Такая фальшь, от которой хотелось громко закричать. Срывая голос до кашля, до острой режущей боли. Однако вместо этого она ободряюще сжала руку своего друга. На его лице виднелись острые углы неодобрения, ноздри раздувались, а губы сжались в тонкую, едва заметную линию. Глаза впились в ее профиль, окатив арктическим холодом. Заряд электричества прошелся через кожу, как медленно надвигающаяся буря. Напряжение росло, пронзая до костей и воспламеняя кровь. Неужели она такая неубедительная? Неужели она снова не могла спрятать горькое отчаяние за привычным фасадом?

Мозг услужливо подкидывал разнообразные идеи оправдания и попыток завязать разговор в примирительном ключе, но неожиданно Поттер легко улыбнулся, рассеивая удушающую дымку, повисшую в воздухе. Разрушительное подозрение медленно затихло, скрываясь под поверхностью дружелюбного спокойствия, и тот тоже легко сжал ее руку, окутывая притягательным теплом и необходимой поддержкой. Той самой, в которой девушка так отчаянно нуждалась, чтобы не поддаться кристально-чистому безумную и не рухнуть в темную бездну. Она потеряла бабушку, лишила памяти родителей, но, по крайней мере, у нее были друзья. Настоящие друзья. Теперь улыбка не была такой вымученной. Уголки рта дрогнули, и Гермиона приобняла парней, чувствуя небывалый прилив благодарности.

Грязнокровка выпрямила спину. Лихорадочная краснота едва окрасила ее щеки, а дрожащие губы дрогнули в каком-то подобии улыбки, затрагивая глаза. Расцвела, мать твою. Расцвела, как чертова роза, купаясь в лучах внимания шрамоголового придурка и рыжего недоноска. Вся накопившаяся энергия вылилась в красный туман, который затуманил взор и едва перехватил дыхание. Яростная волна ударила прямо в спину, заставляя отвернуться.

Драко взял в руки зеленое яблоко и откусил кусочек, наслаждаясь вкусом и хрустом любимого фрукта. С самого утра не было никакого аппетита, но отказать себе в таком лакомстве он не просто не мог. Пэнси пронеслась мимо, как ураган, но, заметив Малфоя, тут же элегантно села рядом, вперив соблазнительный взгляд, и жеманно улыбнулась, накручивая на палец непослушный локон блестящих волос. Она думала, что такие нехитрые жесты добавляют ей еще больше сексуальности, так же как и короткая юбка, едва прикрывающая бледные бедра, и расстегнутые пуговицы белоснежной рубашки.

– Чего тебе, Пэнс? – холодно осведомился он, даже не удосужившись отвлечься от своего занятия. Та хлопнула густо накрашенными ресницами и обиженно надула губы, подперев голову руками. Уже несколько слизеринцев одаривали ее жадными взглядами, наблюдая за каждым движением тела.

– Хотела всего лишь спросить.

– Чего?

– Ты пойдешь сегодня на вечеринку?

Блеск безразличия покрыл его черты, запечатывая тот малейший интерес, что вспыхнул ранее. Лучше бы ей убраться отсюда и не докучать своими бесконечными разговорами о тусовках. Паркинсон имела раздражающую привычку говорить без умолку, чередуя это с горячим шепотом о том, чем бы они еще могли заняться, пока другие развлекались. Макгонагалл за первую половину сентября уже два раза устраивала совместные вечера в Большом Зале, чтобы хоть как-то сблизить студентов разных факультетов и разнообразить привычные серые будни, посвященные учебникам и тетрадкам. И каждое такое мероприятие заканчивалось либо в чулане, когда Малфой вонзался в ее тело, вырывая из горла приглушенные стоны, либо в ее кровати, где она усердно вбирала в рот его член, как профессиональная шлюха. Но не сегодня.

Он отложил огрызок от яблока и одарил девушку испытующим взглядом. Та вздрогнула от пронзительной интенсивности его глаз и даже перестала улыбаться.

– Нет, Пэнси. Сегодня веселись без меня. А точнее найди себе другой член.

– Но…

– Я сказал без меня.

Та еще сильнее надула пухлые, щедро покрытые красной помадой губы и сложила руки на груди в не примирительном жесте, всем своим видом показывая обиду. Глаза метали молнии, но открыто выражать свое недовольство она не стала, опасаясь спровоцировать, опасаясь разжечь дикий огонь, способный сжечь дотла, не оставляя ни единого шанса на спасение. И правильно. У него с самого утра было скверное настроение, нависающее над головой, как грозовое облако. Перед взором мелькнула грива торчащих волос, и Малфой сразу заприметил грязнокровку, упрямо прижимающую к груди стопку толстых книг. Их глаза встретились, столкнулись всего лишь на несколько мгновений, и губы тут же исказились в дьявольской усмешке.

– Чего уставилась, Грейнджер?

Его голос пропитался едкими нотками, отбрасывающими своей свинцовой тяжестью. Широкие плечи закрыли горизонт, наполняя зрение ослепительной силой его присутствия. Однако Гермиона старалась казаться невозмутимой, слишком спокойной, не задетой, напрочь перекрывая воспоминания о сегодняшней ночи. Она выпрямилась, одарила его беглым взглядом и отвернулась, взмахнув копной волос. Не хотелось показывать собственную заинтересованность в его разговоре с Пэнси, не хотелось показывать, что она стала невольным свидетелем их беседы. Да, сегодня очередная вечеринка, и гриффиндорка намеревалась туда пойти и как следует повеселиться, отбрасывая все мрачные мысли. Отчаяние, которое она упорно отодвинула на задний план, проснулось и подняло свое уродливую голову, но она боролась.

Ради друзей.

Ради семьи.

И ради себя.

Яростная волна хлестко заполнила разум, помогая ей пробираться сквозь толпу спешащих с завтрака студентов.

– Доброе утро, мисс Грейнджер.

– Мистер Хэнсон.

Пэнси догнала Драко у самого выхода, но заводить новый разговор не стала, улавливая идущие от него волны гнева. Лишь сжала его руку и прижалась теснее, жадно вдыхая легкий шлейф его любимого одеколона и наслаждаясь мгновениями опьяняющей близости. Неожиданно они резко остановились. Грязнокровка широко улыбалась, активно жестикулируя руками и не сводя восторженного взора с нового преподавателя Темных искусств. Тот в свою очередь вежливо кивал и охотно поддерживал диалог, кажется, ничуть не смущаясь чрезмерной активности студентки. Он будто не замечал ничего и никого вокруг, полностью обратив свое внимание лишь на девушку. Кобальтово-голубые, как небо, глаза вспыхнули искренним интересом, на губах играла легкая улыбка. Густая челка аккуратно ниспадала на широкий лоб. Светлые волосы будто сверкали на солнце, словно отражая его притягательное тепло. Линию челюсти едва тронула легкая щетина, добавляя ему еще больше мужественности и заставляя любвеобильный учениц томно вздыхать и смотреть на молодого профессора с неподдельной жадностью и вожделением.

Паркинсон сильнее сжала руку Драко, и только тогда он отвел взгляд, напрочь теряя интерес ко всему происходящему.

– Фу, какая мерзость, – с жаром прокомментировала девушка, показательно морща нос. В голосе сквозило ярое отвращение. Она, видимо, ждала хоть какого-то ответа. Хоть какой-то реакции от слизеринца, но тот лишь выпустил руку из ее стальной хватки и прошел мимо, растворяясь в толпе и не обращая внимание, даже если кто-то здоровался или пытался завязать беседу. Мрачное облако опустилось еще ниже, сдавливая горло и наполняя сознание мыслями, пробивающими кору головного мозга, кажется. День обещал быть долгим.

Но серые будни, как обычно, сменяли друг друга однообразной чередой, и, к облегчению Малфоя, вечер наступил очень быстро, погружая замок в ощутимое предвкушение очередного веселого вечера пятницы. Парень лежал в своей кровати и сосредоточенно читал книгу, стараясь в очередной раз не обращать внимание на шумных друзей. Они опять собрались в его комнате и активно готовились к вечеринке. У каждого студента теперь была своя комната, но несколько слизеринцев все равно предпочитали его покои, грубо нарушая личностное пространство. Надо было наложить на дверь заклинание и никого к себе не пускать. Чувство раздражение, возникшее ранее, врезалось в грудную клетку, а слепой гнев распространился по всему кровотоку, ослепляя взор. Книга закрылась.

– Уйдите нахуй отсюда, – зло пробубнил Драко, откладывая ее и вставая с кровати. Блейз повернулся к нему лицом и вперил пронзительный взгляд, будто в попытке заглянуть в его душу, в попытке понять перемену его настроения. Иногда эти двое понимали друг друга без слов. Тео демонстративно проигнорировал грубый выпад в свою сторону и продолжал приглаживать волосы, что-то напевая себе под нос и придирчиво осматривая свой костюм. Гойл глупо хихикнул, поедая пирожное, которое он успел стащить с ужина.

– Я не понял, Малфой, – заговорил Забини, показывая на него пальцем в обвиняющем жесте. В голосе звенела сталь. – Какого хуя ты еще не оделся?

– Я же сказал, что мне не нужна эта тусовка, придуманная старухой для сплоченности и разнообразия, – он закатил глаза и так умело передразнил нового директора, проговаривая несколько последних слов, что с губ Нотта сорвалась усмешка. А затем его затрясло от смеха. Гойл тоже хихикнул. Крем стекал по его толстым пальцам, и он слизал их языком, наслаждаясь вкусом сладости. Однако Блейз не оценил подобного жеста и лишь сильнее прищурил глаза, продолжая одаривать друга испепеляющим взглядом, готовым пригвоздить своей тяжестью. Сейчас он тоже нарядился в костюм и даже попросил Тео завязать ему галстук. Вылитый аристократ, не иначе.

– Ты собрался весь вечер торчать здесь и оставить Паркинсон в одиночестве? Хочешь, чтобы она нас с ума свела своей болтовней?

– Это точно, – с жаром подтвердил Тео. – Ты пойдешь, и это не обсуждается.

Все друзья Малфоя знали, какие у него были отношения с Пэнси, а точнее они знали лишь то, что они иногда трахались. Не больше. Не меньше. Никаких свиданий, глупых обещаний и романтичных поцелуев, от которых захватывало дыхание и кружилась голова. Возможно она и была несколько легкомысленна, но только слепой не мог заметить, как она смотрела на Драко. Как она относилась к нему и всеми силами пыталась добиться взаимности. И все безуспешно.

– Давай, собирайся, друг. Я даже достану твой фирменный костюмчик.

– Забини…

Предупреждающий тон утонул в громких разговорах, пока парни продолжали готовиться к вечеру и обсуждать, какие платья в этот раз оденут девушки, слишком озабоченные своей внешностью. Малфой быстро сдался и решил все-таки пойти на вечеринку и уйти при первой же возможности, когда бдительность его друзей поубавится. Он понимал, что они старались поднять ему настроение и в какой-то степени был благодарен им за это, ведь мысли продолжали терзать его своей интенсивность, сеять корни глубоко внутри и распространяться, как яд, растекающийся по венам.

Они вышли из комнаты и отправились в Большой Зал, продолжая свои обсуждения. Атмосфера несколько изменилась. Сегодня все было украшено в небесно-голубых тонах, и даже многие студентки соблюдали этот дресс-код, облачившись либо в платья подобного цвета, либо в мантии. Драко сразу заприметил Пэнси. Она, как обычно, была со своими подругами, окружавшими ее как верная свита. Со стороны могло показаться, будто королева величественно восседала на своем троне, а ее верные подданные услуживали ее, восхищаясь такой красотой и изящностью. Ее длинные волосы уложены в аккуратные, крупные кудри, на голове и правда красовалась корона, поблескивающая в ярком свете Зала. Голубое платье обтягивало точеную фигуру, стекаясь сверкающей материей. Глубокий вырез на платье демонстрировал длинные ноги, облаченные в туфли на невысоком каблуке. Она затмевалась всех, и Малфой в который раз спросил себя: Почему она не та?

Будто почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась и одарила его широкой улыбкой, затем помахала. Ее подружки вторили, пожирая глазами других парней.

– Как мне нравится это, – сладко пролепетал Нотт и, нацепив ехидную ухмылку, подоспел к девушкам и тут же завязал непринужденную беседу, наслаждаясь вниманием. Блейз отправился за напитками, а Гойл – за закусками. Они быстро растворились в толпе, оставляя Малфоя одного. Но ненадолго. Пэнси снова нарисовалась рядом с ним и аккуратно взяла за руку, продолжая также улыбаться и не сводить с него сияющих от восторга глаз. Резкий запах ее цветочных духов окутал, как второе объятие, и сама она буквально заслонила ему обзор, придвигаясь как можно ближе. Так близко, что можно впитать тепло, исходившее от податливого, маленького тела, облаченного в дорогие лоскуты, которые он может порвать всего за несколько мгновений.

– Я рада, что ты все-таки пришел, – прошептала на ухо, поднявшись на цыпочки. Аккуратно провела свободной рукой по плечам.

– Я не хотел, но Забини вытащил.

Кажется, слизеринка не слушала. Она потянулась к его губам, намереваясь запечатлеть поцелуй. И тот уже был готов ответить на него и снова забыться. Резкий толчок заставил обоих отпрянуть, разрывая мгновение близости. Теодор влетел прямо в них, держа в руках бокал со сливочным пивом. Он продолжал так же маниакально улыбаться, что-то бубнить себе под нос, в упор смотря куда-то вдаль.

– Нет, ну Вы только посмотрите! Это же чертова грязнокровка.

Глава 3.

Гермиона сделала несколько неспешных, аккуратных шагов, растворяясь в ослепительном свете Большого зала. Она быстро заморгала, стараясь сфокусировать взгляд на происходящем. Несколько пар глаз провожали ее в немом шоке или же в открытом интересе, грозясь, кажется, пробить ее невозмутимость, скрытую за привычным, прочным фасадом. Тем самым, построенным за годы безупречной практики. Тем самым, блокирующим ненужные, совершенно лишние эмоции, которые нельзя демонстрировать окружающим, показывая собственную слабость. Жар обжег грудь, сдавливая дыхание. Множество мыслей пронеслось в ее голове, концентрируясь ощутимым сигналом. Хотелось либо громко закричать, либо быстро убежать.

Грейнджер осторожно втянула воздух в горящие легкие, пресекая навязчивые думы и борясь с острой паникой, пронизывающей как смертоносная стрела. Будто почувствовав замешательство, Рон сильнее сжал ее руку в успокаивающем жесте. Непоколебимая уверенность покрывала его мягкие черты, едва заметная дрожь одолела сомкнутые челюсти, но он продолжал идти вперед. Его теплое прикосновение дарило стойкое ощущение уверенности, и девушка позволила другу увести ее в самый центр зала, где уже собралась небольшая толпа гриффиндорцев. Огненная копна мелькнула среди знакомых лиц, и ребята догнали Джинни, которая сияла, удерживая за руку смущенного Гарри.

– Ты прекрасно выглядишь, – восхищенно пролепетала она, обращаясь к Гермионе. Щеки мгновенно вспыхнули, обдавая лихорадочной краснотой, а губы изогнулись в легкой, смущенной улыбке. Сердце затрепетало от восторга, наполняя все тело приятной истомой. Она позволила себе расслабиться и даже с благодарностью приняла бокал сливочного пива из рук Поттера, который тоже сделал ей комплимент, еще больше вгоняя в краску.

– Я тоже говорил ей об этом, – недовольно пробубнил Рон, однако тоже снисходительно улыбнулся, разбавляя едва напряженную атмосферу.

– Спасибо, – хрипло отозвалась та, поглаживая свободной рукой подол своего платья. Мягкая ткань обхватывала фигуру, стекаясь к ногам небесно-голубой материей. Обычно торчащие волосы скручены в аккуратный, блестящий пучок, и несколько волнистых прядок обрамляли лицо. На тонкой шее красовалось элегантное ожерелье с бабочкой. То самое, что подарила ей бабушка, когда Гермиона была еще ребенком и даже не догадывалась о том, кем она являлась на самом деле.

Они подошли ближе к столу с напитками, и Уизли взял себе бокал, мгновенно осушив его. Кажется, он успел уже привыкнуть к повышенному вниманию после всего произошедшего, но глубокие травмы напоминали о себе, стирая былую уверенность в пыль и образуя черную дыру. После всего произошедшего они трое поклялись всегда быть вместе, всегда дружить и поддерживать друг друга, отгоняя демонов, готовых схватить в любую секунду и погрузить в отчаяние.

– Все хорошо? – едва прошептала Гермиона, едва шевеля губами и придвигаясь ближе к другу, так, чтобы никто не мог слышать, даже Джинни. Со стороны могло показаться, будто они так близко, так невыносимо близко, что еще одно движение, и их губы сомкнуться в поцелуе, стирая любые границы.

– Да, я думаю, – так же тихо ответил тот и выпрямился, разрывая дистанцию между ними. Неловкость витала в воздухе, кружила, как нимб, намереваясь опуститься удушающим облаком, намереваясь пробить грудную клетку. Неловкая улыбка и легкий кивок. Они поняли друг друга. Напряжение волнами спадало с тела, резкие вздохи заполнили пространство, и девушка отодвинулась еще дальше, стараясь не казаться навязчивой. В конце концов, Рон уже давно вырос и не нуждался в таком пристальном внимании. Он, как и она, учился бороться в одиночку и побеждать.

Ради семьи.

Ради друзей.

И ради себя.

Этим они были так похожи, что одно время, очень долгое время, могло казаться, что их отношения могли бы быть чем-то большим, чем просто крепкая дружба. Но так бывает. Ожидания обманчивы и заставляют тебя верить в то, чего, возможно, никогда и не существовало.

Он обвел зал критическим взглядом, взял себе еще бокал сливочного пива.

– Просто я сразу вспомнил Святочный бал. Тогда все было по-другому.

– Это точно, Уизли. Не поменялось только одно: твой дурацкий вид.

Раздался оглушительный хохот, и ребята синхронно обернулись, встречаясь с озлобленными взглядами небольшой толпы слизеринцев, во главе которой стоял Теодор Нотт. Он лениво одарил их издевательской усмешкой, салютуя полупустой бокал, наполненный чем-то терпким и янтарным. Видимо, огневиски. Его неустойчивое положение и легкие раскачивания в разные стороны лишь подтвердили эту теорию. Рассудок блаженно опустел от выпитого алкоголя, и, если новый директор заметит такое недопустимое поведение, всем курсам не спастись от гнева и унизительных нравоучений, щедро разбавленных строгим взглядом. Жалящее ощущение ярости прокралось в голову, царапая поверхность с оглушительной силой. Рон сжал руки в тугие кулаки, намереваясь сделать решительный шаг вперед и развязать очередной конфликт, сталкивая два факультета в очередной ожесточенной схватке, но его опередила Джинни.

Она положила руки на талию и едко усмехнулась, взмахнув копной огненных волос, так завороженно блестящих в ярком свете огней Большого Зала. Ее длинное платье едва колыхнулось от резких движений. Подойдя к Тео почти вплотную, угрожающе зашипела:

– Еще слово, Нотт, и ты пожалеешь, что два часа возился со своей прической.

– Что ты мне сделаешь, малявка Уизли? Летучемышинный сглаз или собьешь меня на метле во время отборочных? Ох, как мне страшно.

Его глаза блеснули странным, маниакальным блеском, и толпа снова разразилась хохотом, от которого Гермионе хотелось закрыть уши. Она успела заметить, что подруга уже достала палочку и небрежно направила ее на обидчика в решительном жесте. После смерти своего брата девушка стала мрачнее тучи, и, кажется, только любовь Гарри удерживала ее на краю, спасая из разрушительного положения. Однако даже он не смог отнять у нее эту жгучую потребность в драке и демонстрацию в собственной силе. Джинни Уизли – разрушительный огонь, готовый спалить все дотла на своем пути. И пройденные испытания лишь укрепили это положение.

– Стой! – отчаянно завопила Грейнджер, стремглав бросаясь к рыжеволосой, перекрывая ей обзор и закрывая собой хохочущего Нотта и его дряную компанию. Воздух разнес отчаянную мольбу, как кнут, со звоном ударяя по коже. Та вздрогнула. В ее распахнутых глазах клубилось недоумение, оттесняя насыщенный цвет. Что-то необузданное и дикое сжало за грудь, влага собралась в уголках, и она моргнула. Джинни Уизли не плакала. Даже из-за собственных воспоминаний.

– Это того не стоит, – настойчивый голос Гермионы проник в затуманенное сознание. Гарри подошел ближе и сжал ее руку в успокаивающем жесте, возвращая в реальность. В настоящее, где уже нет стеклянных глаз Фреда и поглощающего чувства вины за близкого человека, которого она так и не смогла спасти.

– Пошел ты к черту, змееныш.

– Следи за словами, Поттер.

Этот голос. Этот плавный баритон, растягивающий слова в собственной манере. Грейнджер вздрогнула и медленно обернулась, убедившись, что младшей Уизли ничего не грозило. Малфой вальяжно вышел вперед из тени, небрежно засунув руки в карманы. Его губы изогнулись в ядовитой усмешке, а взгляд остановился на гриффиндорцах, изучая их без малейшего следа интереса, лениво, неохотно, будто в попытке открыто показать собственное отношение к происходящему, насколько ему все равно. Лишь привычка и попытка привлечь внимание. Не более.

Пэнси тут же показалась рядом, элегантно покачивая бедрами. Словно королева взошла со своего трона к простым смертным и поравнялась с королем, упиваясь собственным превосходством. Гермионе хотелось прыснуть от такого нелепого сравнения. Наманикюренные пальцы девушки ловко обхватили запястье Драко в собственническом жесте, демонстрируя это всем. Взгляд задержался, зацепился на столь интимном прикосновении, и щеки снова заалели, когда Грейнджер поняла, что Малфой застал ее за бесстыдным подглядыванием и сейчас сверлил ее испытующим взглядом. Огонь столкнулся со льдом, едва их взгляды пересеклись. Интенсивность нависла как неминуемая гибель, перекрывая доступ к кислороду. Жжение его мутных глаз толкало один из разбитых осколков в ее груди, которые она так старательно собирала воедино со вчерашнего дня. И этот ублюдок лишь одним взглядом, лишь одним жестом напомнил о собственной слабости. Не могла остановить образы и жар, проникающий в нервные окончания, пока он не отвел взгляда и не переключил свое внимание на Гарри, который продолжал ругаться, развлекая толпу слизеринцев.

Да, грязнокровка, я проник тебе прямо под кожу, и что же ты мне сделаешь?

Драко выхватил руку из стальной хватки Пэнси и, развернувшись, ушел. Нотт победно облизнулся и отсалютовал бокал Джинни, продолжая распалять огонь удушающего напряжения между всеми.

Парень протиснулся сквозь плотную толпу студентов, которые уже обращали внимания на ожесточенную стычку двух факультетов. Ловко лавируя между ними, он почти пересек Большой Зал, намереваясь как можно скорее выбраться из этого места и отправиться в свою комнату, наслаждаясь покоем.

– Ты бы старуху позвала, пока не стало слишком поздно.

Дафна резко остановилась, вперив в него озадаченный взгляд. Они пересеклись почти у самого выхода. Сегодня девушка тоже сияла, но в отличие от жаждущей постоянного внимания Пэнси, она старалась скромно держаться в стороне. Небесная ткань мягко обхватывала точеную фигуру. Открытые рукава демонстрировали алебастровую кожу, тонкое запястье обхватывала маленькая татуировка в форме змеи. Ее белокурые, аккуратно завитые локоны были перекинуты на одно точеное плечо.

– Не стоило давать Тео такую свободу.

– И подпускать его к малявке Уизли. Мало ли что случится.

Гринграсс недовольно поджала накрашенные помадой губы и сощурила глаза, пристально вглядываясь вперед. Затем она коротко кивнула и скрылась в толпе, видимо послушав Малфоя. Тот, наконец, спокойно вышел из зала. И мгновенная тишина тут же надавила на уши, перекрывая праздничный шум. Его уже давно не интересовали бесполезные стычки с гриффиндорцами. Все несколько изменилось. Теперь все немного по-другому. После победы над Темным Лордом спокойная жизнь принесла долгожданное умиротворение, перекрывая животный страх, который постоянно впивался в кожу, как острые иголки. После падения Темного Лорда его семья, наконец, могла насладиться свободой. Слизеринец прижался к прохладной стене и достал свою палочку, напряженно размышляя.

Стоит ли связаться с Нарциссой? Стоит ли связаться со своей семьей спустя такой небольшой промежуток времени? Конечно, после всего происходящего привычный уклад аристократичной жизни Малфоев поменялся. Им пришлось от многого отказаться, пришлось терпеть постоянное надзирательство министерских псов, строго следящих за порядком, но тем не менее, они больше не жили в постоянном, отравляющем страхе, от которого сводило желудок.

Драко медленно выдохнул. Страх. Он начал забывать, какое это парализующее чувство. Спокойная жизнь принесла долгожданное умиротворение, заставляя всех монстров в голове заткнуться нахер и снять с себя все оковы горького прошлого. Но у каждой трагедии есть свои последствия. Неожиданно перед взором вспыхнуло бледное лицо грязнокровки, ее распахнутые глаза цвета молочного шоколада и дрожащие, сухие губы, которые она так редко подводила каким-то блеском. Вчера она выглядела такой напуганной, что протяни пальцы и соприкоснешься с этой разрушительной силой.

От чего ты так отчаянно бежишь, Грейнджер?

Вдруг какая-то возня заставила слизеринца замереть, тщательно прислушиваясь к посторонним звукам. Он, не думая, спрятался за гобеленом.

Грязнокровка собственной персоной медленно шла с каким-то парнем. Ее вымученная улыбка исказила губы, а глаза бегло осматривали помещение, видимо, в поисках спасения. Ее спутник болтал без умолку, глядя на девушку с неподдельным восхищением. Генри Бауэрс в самом начале года перевелся из Дурмстранга и вот уже несколько недель активно пытался добиться расположения от Гермионы. И у него, как ни странно, получилось. Она приняла приглашения, чтобы хоть как-то от него отстать и прямо сейчас составила ему компанию. Но, судя по отрешенному виду, пожалела об этом.

Малфой презрительно сощурился. Она выглядела такой озадаченной, что даже не сразу поняла, что нахальный парень приобнял ее за талию, подгоняя к стене и блокируя выход. Резкий запах одеколона раскурочил легкие, заставляя поморщиться. Его глаза впились в ее профиль буквально пожирая взглядом. Одержимым, маниакальным. Страх мгновенно ударил в голову, заставляя Грейнджер сильно толкнуть его в грудь в слабой надежде увеличить расстояние между ними. Какого черта происходит? Почему он так смотрит? Она затаила дыхание, когда Генри опустил голову ниже, в упор смотря на приоткрытые губы. Яростная волна распирала изнутри, распространяясь по всему телу, как лесной пожар.

– Что ты, черт возьми, делаешь?!

– Гермиона, позволь мне поцеловать тебя.

– Генри, нет. Я вышла только поговорить и отменить это идиотское свидание!

Она замотала головой. Хватка усилилась, доставляя легкий дискомфорт и желания провалиться сквозь землю, лишь бы больше не стоять на этом месте и не оказаться в такой нелепой ситуации, ощущая себя загнанной в ловушку. Губы задрожали, когда на девушку обрушился шквал эмоций, и она сильнее дернулась, пытаясь выбраться из стальных тисков.

Что-то вспыхнуло. Яркий свет озарил коридор, а затем раздался оглушительный хлопок, будто что-то взорвалось. Генри замер и выпрямился, резко оборачиваясь в попытке узнать, что же произошло. Гермиона незамедлительно этим воспользовалась и ловко вырвалась из его объятий, доставая свою палочку.

– Даже не думай об этом, Генри.

Глава 4.

Генри потрясено отшатнулся. Рука хаотично взлетела вверх, мгновенно отрезвляя затуманенный разум и развивая плотную дымку.

Гермиона направила на него палочку дрожащей рукой, полыхая шоколадными глазами, в которых искрилась обжигающая обида. Он не мог понять, что произошло. Он не мог сосредоточить свое внимание и понять, почему его вдруг одолел такой острый, неконтролируемый приступ. Мотнул головой, окончательно придя в себя и собирая мысли воедино. Голова невыносимо гудела, а все тело сковала непосильная тяжесть, впивающаяся в кожу острыми иголками. Парень прижался к стене, жадно втягивая воздух в раскаленные легкие. Жар ударил в затылок. Неприятное чувство врезалось в грудную клетку, хлестко захватывая в стальные тиски. Обернулся к ней, глядя с неподдельным сожалением.

– Прости, Гермиона. Я не знаю, что на меня нашло. Я ни за что на свете не хотел причинить тебе вреда.

Горечь, звеневшая в его голосе, осела в воздухе, опускаясь на хрупкие плечи. Та сдвинула брови в откровенном недоумении, взглядом выдавая грубый укор. По крайней мере, она хоть немного успокоилась, и Бауэрс продолжил тем же слабым голосом:

– Я правда не знаю. На пару минут мной овладела такая ярость и потребность, что я просто не смог ее контролировать.

Раздался обреченный вздох, и он слегка обмяк, не в силах удержать равновесие. Резкая боль в голове вспыхнула с новой силой, заставляя поморщиться. Воздух вокруг сгустился от удушающего напряжения, и Грейнджер отступила назад, медленно опуская палочку. Недовольно поджала губы, пристально всматриваясь в его побледневшее лицо, едва перекошенное от терзающих ощущений. Либо Генри искусно притворялся, либо действительно произошло что-то странное. Стремительно растущая паника отступила, сменяясь легкой озадаченностью. Сердце все также неистово билось в такт с ее вздохами.

– Тебе лучше уйти.

Яростная решимость в голосе девушки едва оттолкнула Бауэрса от стены, в слабой попытке удержать равновесие. Он встретился с ней глазами и тут же застыл от грубого гнева, покрывающего черты лица.

– Но…

– Я сказала, что тебе лучше уйти и не заставляй меня повторять это.

– Послушай, я правда…

– Уходи!

Ее истерический всхлип ударил прямо в грудь, заставляя того отступить, чтобы окончательно не испортить их и без того хрупкие отношения. Он осторожно развернулся и побрел в сторону Малфоя. Может быть чуть позже, когда она рационально все обдумает, то поймет, что это всего лишь какая-то ошибка, нелепое недоразумение. И они смогут забыть об этом, начиная все сначала. Он так увлекся собственными мыслями, что даже не заметил, как Грейнджер тоже развернулась и бросилась в противоположную сторону, заглушая вопль и пряча лицо в ладонях.

Бауэрс поморщился, когда Драко перекрыл ему путь, заставляя бедного парня врезаться в него и тут же в ужасе отпрянуть, поднимая взгляд. Глаза расширились, то ли легкого страха, то ли от удивления. Сопляк и правда выглядел каким-то больным, будто кто-то применил к нему целый арсенал заклинаний, однако это не отменяло того, что он совершил. Суровый, пожирающий взгляд мутных глаз обжег своей интенсивностью, и Генри снова замер, лихорадочно оглядываясь по сторонам, будто загнанный в угол зверек, попавший в лапы опасного хищника, готового разорвать на куски. Но, конечно, вокруг никого не было. Все наслаждались прекрасным вечером.

– Ты хоть блять представляешь, что ты натворил? – зашипел слизеринец угрожающим тоном, и тот съежился от страха. – Какого черта, Бауэрс?

– Я же сказал… Я не знаю… На меня что-то нашло. Я себя не контролировал. Она мне нравится. Я бы никогда не причинил ей вреда в здравом уме!

– Если я, – он на секунду замолчал, затем злобно улыбнулся, вперив в парня остервенелый взгляд, от которого запросто можно рухнуть глыбой льда. – Еще раз увижу нечто подобное, я блять тебя убью. И, поверь, это не пустые угрозы. А теперь проваливай нахуй с моих глаз.

Повторять не требовалось. Он оттолкнул его от себя и тут же бросился по коридору, оставляя озадаченного Драко в одиночестве. Мальчишка не врал. Он и правда пожирал грязнокровку влюбленными глазами и уже успел за столь короткий срок прослыть блестящим шестикурсником. Примерный староста и любимчик учителей. Тот самый, который и нужен для такой чопорной и правильной Грейнджер. Он уже представлял, как они вместе с воодушевлением читают один и тот же учебник, уютно устроившись на скамейке во дворе замка. Хотелось прыснуть или рассмеяться. Он провел рукой по взъерошенным волосам, стараясь отбросить ненужные, абсурдные мысли. Музыка за дверью усилилась, и рев воодушевленной толпы студентов старался ее перекричать, полностью проникнувшись атмосферой веселого вечера.

Пора точно уходить отсюда, пока пьяный Тео или обеспокоенный Блейз, заметив пропажу друга, не ринулись его искать в попытке снова затащить на эту отвратительную тусовку. Или еще хуже. Его отсутствие заметит Пэнси и начнет всех расспрашивать, привлекая лишнее внимание. И все ради того, чтобы предложить свое любимое занятие – быстрый, грубый трах в пустом кабинете или тесном чулане.

Не сегодня, Пэнс.

Он ускорил шаг, минуя массивную дверь и несколько закрытых классов, держа путь в свою комнату. Но далеко уйти все равно не удалось. В самом конце этажа, в одной из них была приоткрыта дверь, и полоска света привлекла внимание, заставляя слизеринца подойти и напряженно всмотреться.

Грязнокровка одиноко сидела на парте, спиной к нему. Ее плечи подрагивали, сотрясались от безостановочных рыданий, и вся безупречно скрученная прическа растрепалась, несколько прядок выбили из нее, аккуратно падая на обнаженную спину. Она всхлипывала, вытирая горькие слезы с лица. Он замер. Всмотрелся в ее изящный силуэт, даже не дыша от накатывающих чувств. Драко снова стал свидетелем того, что она так упорно скрывала, закапывала в себе. Истинные чувства. Человеческая слабость. Надо уходить, пока Грейнджер не поймала его на бесстыдном подглядывании. Надо уйти, пока она не заметила его. Уйти и забыть.

Но вместо этого парень аккуратно зашел внутрь небольшого кабинета и прикрыл дверь, думая, что небольшой шум хоть как-то привлечет ее внимания, но не напугает. Но девушка, слишком увлеченная своими рыданиями, даже не шелохнулась.

– Грейнджер.

Настойчивый, почти что требовательный голос врезался в спину, заставляя резко вздрогнуть и подскочить с парты. Их глаза встретились, соединились лишь на несколько мгновений, и Гермиона сделала несколько инстинктивных шагов назад, жестко проведя черту между ними. Вперила в него безумный взгляд, готовый разодрать в клочья остатки Малфоевского самообладания, скрытого за маской невозмутимого спокойствия. Взгляд, полный злобы.

– Ты следил за мной?!

– Не говори хуйни, грязнокровка. Не весь мир вращается вокруг себя. Я шел к себе в комнату и увидел свет.

Она резко выдохнула, понемногу успокаиваясь. Значит он все-таки не стал свидетелем этой мерзкой сцены с Генри. Плечи опустились, но она не решалась подойти ближе. Боялась сделать лишнее движение и уже во второй раз обнажить перед этим мерзавцем душу, показывая свою недосягаемую сторону. Он непременно этим воспользуется и сделает лишь хуже. От пытливых глаз хотелось спрятаться, хотелось скрыться. Он слишком пристально всматривался в покрасневшие глаза, будто ища причину этому.

– Теперь ты убедился, что это всего лишь я, так что, будь любезен, проваливай к чертям, Малфой.

Тот сделал шаг вперед. Она – назад, упираясь спиной в стену. Ухмылка украсила губы слизеринца, и он оказался почти рядом. Так близко, так невыносимо близко, что чуткие ноздри тут же уловили тонкий, ненавязчивый аромат мужского парфюма, смешанного с запахом кожи. Голова закружилась, и она снова резко выдохнула, буквально ощущая этот вкус на своем языке.

– Ч…что ты…

– Какого хера, Грейнджер?!

– Я не понимаю, о чем ты. Я…

Резко замолчала, потому что неожиданно он обхватил точеные плечи своими тонкими пальцами и встряхнул ее, будто приказывая немедленно ответить. Резко замолчала, чувствуя, как щеки обожгло лихорадочной краснотой только при соприкосновении, только при малейшем контакте. Это же чертов Малфой! Это же тот чертов ублюдок, который всегда презрительно кривил губы и едва касался ее взглядом, полным ощутимой ненависти. Однако сейчас мутные глаза заволокла дымка, никак не похожая на его открытую демонстрацию эмоций. Нет, это нечто другое. Нечто недосягаемое для Гермионы. По спине прошелся табун мурашек, и с губ сорвался легкий всхлип, сопровождающийся резким движением ее тела. Надо было выбраться из этой ловушки и не позволить ему копнуть глубже. Слишком глубоко.

– Уйди, Малфой, – ее отчаянный шепот ударился об испытующий взгляд, и он только усилили напор, наклоняясь ниже. Хотелось кричать. Громко. Неистово громко. Хотелось сжаться от переполняющего чувства страха, заполняющего до краев своей интенсивностью.

– Вчера ты стояла на краю обрыва, а сейчас плачешь из-за какого мудака? Что с тобой, Грейнджер? Что стало с твоим надменным видом?

– Ты видел нас с Генри?

Он молчал. Она прищурилась, облизнув губы. Резкая вспышка света из ниоткуда? Он не только видел, но и спас, давая девушке возможность достать свою палочку. Осознание этого было таким внезапным, что она чуть не рухнула на пол, не в силах устоять на ногах. Осознание этого обожгло нервы, заставляя смело посмотреть в пылающие глаза:

– Ты спас меня… ты спас…

Едва гриффиндорка вымолвила эти слова, как за дверью послышались громкие голоса, заставляя их обоих замереть.

– Профессор, при всем моем уважении, я считаю, что всем было необходимо как следует отдохнуть после всего того, что пережили ученики в том году.

– Вы правы, мистер Хэнсон, – тут же согласилась Макгонагалл. – Но распитие огневиски…

Они продолжили свою беседу, и их голоса совсем скоро стихли, снова накрывая класс тишиной. Драко тут же отошел и отвернулся, запустив руку в белокурые пряди. Если бы их застукали, что бы произошло? И какого хрена он вообще прикоснулся к грязнокровке, едва увидев слезы в решительных, шоколадных глазах? Внутри что-то надломилось и рухнуло куском льда, оставляя горькое послевкусие. Надо убираться отсюда. Пока он не совершил еще одну глупость. Пока еще есть шанс что-то исправить и не позволить себе чувствовать то, чего он не должен чувствовать. Интерес. Интерес к тому, что она скрывает за своим прочным фасадом.

Грейнджер аккуратно сползла по стене, судорожно дыша. Видимо, поняла, какие у них могли быть проблемы или она так переживала о том, что подумает Уизли и его шрамоголовый болван, когда узнают с кем она проводила время наедине. Пришла с одним парнем, а оказалась в тылу врага, почти что соприкасаясь с ним губами. Какая чушь… Они просто стояли, разговаривали. Он не хотел этого.

Слизеринец круто развернулся и, убедившись, что в коридоре никого нет, осторожно вышел из класса, больше не удостоив грязнокровку даже прощальным взглядом.

– Вот ты где!

Пэнси возникла словно из ниоткуда. Ее каблуки стучали по мраморному полу, пока она преодолевала расстояние между ними, элегантно поддерживая подол своего платья. Ее глаза заискрились, едва он удостоил ее взглядом.

– Я устал и не хотел там больше находиться.

– Но я готова предложить тебе кое-что другое.

Их дыхание смешалось, едва она бесстыдно обвила его. Девушка еще теснее прижалась, целуя в уголок рта и прикрыв глаза от удовольствия. Одна рука опустилась ниже, сжимая выпирающий бугорок.

– Позволь мне сделать тебе приятное, – томный шепот, от которого когда-то бросало в дрожь предвкушения чего-то особенного. Но сейчас? Только ноющая потребность снять напряжение.

Малфой стиснул зубы. Но поддался, позволяя ей поцеловать себя, сплетая языки. Нужно. Необходимо забыться. Дважды просить не пришлось. Парень схватил ее за руку и утащил в соседний класс.

Дверь закрылась, и все звуки утихли. Заклинание сработало.

Глава 5.

На следующее утро Гермиона с трудом открыла глаза, чувствуя, что что-то мягкое щекотало ее кожу. Живоглот настойчиво ластился к хозяйке, требуя положенного внимания. Рука утонула в пушистой шерсти, даруя легкое освобождение, в котором она так отчаянно нуждалась. Даже смогла искренне улыбнуться, когда довольный кот заурчал от удовольствия и лег рядом, прикрыв глаза.

Вчерашний день не принес ничего, кроме горького разочарования из-за этой вечеринки, которая стала для девушки настоящей катастрофой. Воспоминания накрыли с новой силой, проецируя в сознании четкие картины. Неудачный выбор партнера, очередная попытка бегства, срыв и холодные пальцы Малфоя, грубо впившиеся в нежную кожу как кнут, со звоном рассекающий воздух. Она невольно прикусила губу, чувствуя, как медленно накатывал жар, распространяющийся по всему телу как лесной пожар. Этот жест вызвал странную реакцию, но думать об этом совершенно не хотелось. После того, как этот ублюдок молча оставил ее в одиночестве, предпочитая компанию Пэнси, гриффиндорка заставила себя подняться с прохладного пола и уйти в свою комнату, закрывая дверь.

Гарри и Рон, наверное, переживали по поводу ее внезапного исчезновения, поэтому за завтраком ее ждал определённо непростой разговор. Однако она твердо решила не упоминать о ситуации с Генри, потому что сама не могла найти этому логическое объяснение.

Гермиона уже мысленно прокрутила разговор в своей голове, вставая с кровати и доставая из шкафа джинсы и толстовку. Одевшись, она подошла к зеркалу, сглатывая застрявший в горле ком. На нее смотрела молодая, изнеможденная девушка с торчащими волосами и покрасневшими глазами. Будто бы всю ночь не спала. Ее и правда мучили кошмары, в которых теперь фигурировал Генри, однако это продолжалось совсем недолго.

Взяв в руки расческу, Грейнджер аккуратно расчесала спутавшиеся кудри, намереваясь заплести их в густую косу. Неожиданно вспыхнул свет, и ей пришлось отвлечься, принимая сообщение от Джинни. Будто из дыма появилось ее ухмыляющееся лицо. Она уже успела накрутить свои огненные пряди, и прямо сейчас они задорно подпрыгивали при каждом движении.

– Гермиона, ты так долго спала? – укоризненно спросила, подозрительно сузив глаза. Сейчас ее сходство с миссис Уизли было донельзя очевидным, что тут же хотелось оправдаться, однако вместо этого она лишь пожала плечами, держа палочку в руках. Яркий свет слепил глаза, пришлось зажмуриться, поэтому она не сразу заметила еще одного собеседника.

– Надеюсь, она хотя бы выспалась, в отличие от нас.

Губы девушки дрогнули в легкой улыбке, и она увидела Гарри, который тоже улыбнулся в ответ. Он слишком волновался, но, увидев искренние, светлые эмоции на лице подруги, не мог долго злиться. В конце концов, у каждого должно быть личное пространство, и было бы слишком неразумно обижаться на это. Да и что, в конце концов, могло случиться плохого в стенах замка?

– Давай, собирайся уже. Сегодня же отборочные. Ждем тебя на завтрак.

Голос Джинни потонул, и яркая вспышка света уведомила о том, что разговор закончен. Настроение Грейнджер поднялось и, снова распахнув дверцы шкафа, она достала из него светло-голубую блузку. Ту самую, что купила ей мама в их последний, спокойный день совместного времяпровождения, прямо перед тем, как девушка стерла память своим родителям, пресекая доводы собственного рассудка. Собственных принципов. Тяжелый вздох сорвался с ее губ, но все же она заставила себя переодеться и еще немного повозиться с прической, придавая себе более менее приемлемый вид после вчерашних терзаний.

Выйдя из комнаты, резко остановилась, заприметив на полу шикарный букет бледно-красных роз, который переливался всевозможным мягким свечением, заставляя затаить дыхание, внимая его красоте. Рука невольно потянулась к пышным цветкам. Пальцы прошлись по гладким лепесткам и за что-то зацепились. В нос ударил характерный запах свежих цветов, и она жадно вдохнула его в себя, наслаждаясь изысканным, тонким шлейфом. Была вложена записка, написанная мелким, каллиграфическим почерком.

«Прости меня, Гермиона. Давай встретимся сегодня в библиотеке? Генри».

Поджала губы, чувствуя, что нежные цветы теряли свою манящую привлекательность, но выбросить их она просто не могла. Вернувшись в комнату, девушка нашла вазу и поставила в них букет.

Как только она вошла в Просторный зал, то сразу поняла, что завтрак почти закончился, и большинство студентов уже отправились по своим субботним делам. Кто-то радовался приятной, сентябрьской погоде, когда последние лучи солнца еще давали возможность наслаждаться свободой вне стен замка. Кто-то отправился готовиться к отборочным, ну а кто-то уже поселился в библиотеке, водрузив на стол множество книг.

Гермиона быстро заприметила своих друзей в самом конце факультетского стола и уверенно направилась к ним, не замечая никого и ничего вокруг. Рон тоже ее увидел и в ответ помахал.

Однако… жар взгляда ударил в затылок, заставляя Грейнджер замереть на месте и опустить руку. Легкое покалывание сопровождалось ощутимой волной, ударяющей прямо в статную спину. Напряглась, едва поворачивая голову. Это точно не чертов Малфой. Его ледяной взгляд плавил кожу, будоражил кровь, посылая импульсы по всему телу. В последнее время это ощущалось особенно остро, в моменты ее уязвимости. В последнее время эта интенсивность ломала изнутри и, не выдерживая чудовищного напора, девушка опускала взгляд в те мгновения, когда их глаза встречались, сцеплялись, пусть даже на пару мгновений.

Опускала и мысленно обещала себе, что в следующий раз она выйдет победителем из этой игры в гляделки. Острый взгляд как чертово клеймо, от которого невозможно избавиться, как чертово наваждение, атакующее сознание с разрушительной силой. Она выдохнула, отгоняя посторонние мысли, и прямо перед ней возник Генри. Он выглядел таким изнеможенным, что нетрудно догадаться о том, что он не спал всю ночь. Посмотрела на него в немом вопросе, и его лицо расплылось в теплой улыбке, затрагивающей уголки лучистых глаз, в которых вспыхнула надежда.

– Доброе утро, – вкрадчиво, учтиво-вежливо, почти что ласково. – Ты получила мои цветы?

– Ммм, да. Спасибо.

– А записка?

Он сделал шаг вперед, решительно сокращая дистанцию между ними. Так близко, что в нос тут же ударил резкий запах мужского парфюма. Так близко, что она оказалась в ловушке его широкой фигуры и интенсивного взгляда, требующего ответа. Сглотнула, чувствуя, как дикое желание отступить врезалось в грудную клетку. Яростная решимость звучала в голове, пресекая любую попытку возразить:

– Я не буду встречаться с тобой в библиотеке, Генри, – девушка осеклась, увидев, как надежда, возникшая ранее, потухла в его глазах, сменяясь горьким разочарованием, обволакивающим плотной пеленой. Добавила чуть мягче: – Если позволишь, меня ждут друзья.

Между ними повисла короткая пауза. Черная тень, набежавшая на лицо, заставила ее затаить дыхание. Он резко схватил ее за руку. На них теперь смотрели почти все. Кто-то с жадным интересом, кто-то с недоверием, и множество различных взглядов несколько выбили из колеи, пошатнув стальную решимость, проскальзывающую в каждом движении парня. Он выпрямился, и теперь его улыбка отражала всю печаль.

Гермиона чувствовала легкую панику от его навязчивых действий и резко дернула руку, выскользнув из цепкой хватки. Неожиданно Генри застыл. Он вперил взгляд сквозь нее и нахмурился. Что-то внутри разрушилось, разлетелось, оседая на коже и впиваясь в нее острыми иголками. Что-то внутри надломилось, позволяя эмоциям сдавить горло.

Малфой стоял у самого входа и ехидно ухмылялся, глядя на них с ленивой скукой, будто это всего лишь вынужденная мера, которая не стоила ни капли его драгоценного внимания. Разрушительная энергия, жаждущая крови этого ублюдка затихла еще вчера, скрываясь под поверхностью видимого спокойствия. Того самого, что можно продемонстрировать, не привлекая к грязнокровке лишнего внимания. Однако этот слизняк все равно предпринял попытку извиниться, наплевав на предупреждение Драко. Кажется, угроз было слишком мало или он правда слишком глуп, чтобы понимать, какую войну развязал.

Окинув обоих быстрым взглядом, демонстративно прошел мимо, резко задев Генри плечом. Тот лишь недовольно поджал губы и с посмотрел ему в след. Глаза вспыхнули ненавистью. Ощутимой, горькой, заполняющей до краев. Грейнджер стало не по себе и, не сказав больше ни слова, она ринулась навстречу Рону, который уже поднялся со своего места и обеспокоенно шагал в ее сторону.

– Все в порядке?

– Да, я думаю.

Вымученно улыбнулась. Кожа буквально плавилась от пронизывающего взгляда Малфоя, и она дрожащей рукой заправила непослушную прядь за ухо, ощущая, как предательски загорелись нежные щеки. Его немое присутствие, его пронизывающий до костей взгляд медленно, но верно толкал к краю, где чувства и эмоции спутались, создавая убийственный коктейль. И гриффиндорка совершенно не знала, как это контролировать, как утихомирить это бушующее пламя, готовое поглотить все без остатка.

Она присоединилась к ребятам, сев на свое место и стараясь подключиться к общей беседе. Драко перестал плавить ее взглядом, переключая свое внимание на Пэнси.

– Как ты думаешь, мы в этом году точно возьмем кубок?

Гарри дотронулся до ее плеча, прерывая бесконечный поток мыслей. Та вздрогнула и вперила взгляд в друга, стараясь казаться максимально заинтересованной. Легкая, одобряющая улыбка украсила губы.

– Непременно.

Больше ее никто не трогал.

*** Отборочные были назначены после обеда, поэтому Гермиона твердо решила все свободное время посвятить занятиям. Глаза сосредоточенно, усердно скользили по маленьким строчкам, пока она усердно старалась впитать в себя как можно больше нужной информации, но это было крайне тяжело. Все мысли плавно, упорно стекались к Малфою, и от этого горького осознания хотелось, как минимум, закричать, горячо ругая себя за подобную оплошность. Громко, неистово громко, лишь бы стереть, вытравить из воспаленного сознания его мутный, ледяной взгляд, насквозь пронизывающий своей грубой интенсивностью. Нагло впивающийся в ее профиль, с явным намерением заглянуть в ее душу, с явным намерением пробраться под кожу, воспламеняя кровь. Угроза продолжала висеть над головой, как нимб, проецируя самые потаенные страхи. Те самые, спрятанные глубоко внутри, за толстыми стенами безупречного самоконтроля. А вдруг он кому-нибудь проболтается? А вдруг он кому-нибудь расскажет о том, что произошло с Грейнджер за эти несколько дней? Попытка самоубийства, случай с Генри… Нет, ему все равно нет никакого чертового дела до нее. И это правильно. Так и должно быть.

Мотнув головой в безуспешной попытке выбросить из головы посторонние мысли, гриффиндорка снова уткнулась в учебник, подперев голову рукой. Очередная попытка выучить хоть что-то. Но совсем скоро книга снова закрылась, и девушка откинулась на жесткую спинку стула, недовольно поджав губы и признавая собственное поражение.

Раздражение достигало немыслимых пределов, и она резко встала с явным намерением покинуть пустой кабинет, в котором она только вчера пересеклась с этим зазнавшимся ублюдком и ощутила грубые прикосновения холодных пальцев, впивающихся в кожу и причиняющих легкую боль. Из-за Генри она решила не заниматься в библиотеке, а остаться здесь. В полном, неприкосновенном одиночестве, которое теперь безжалостно рассекало душу, сводя с ума. Но это вынужденная необходимость, благодаря которой она сможет собрать осколки воедино и взять себя в руки, возвращая контроль над собственной жизнью.

Как ни странно, Гарри и Рона ничуть не озадачило решение их подруги. Они лишь коротко кивнули и вернулись к своей беседе во время завтрака. Видимо, они слишком заняты предстоящими отборочными, что ни на что другое попросту не обращали внимания. С одной стороны, это хорошо. Гермионе не нужны лишние подозрения и чрезмерная опека. Она всегда справлялась сама и такие случаи не исключения. Подобные мысли несколько воодушевили, и Грейнджер уверенно подошла к двери, решив, что на сегодняшний день занятий хватит. Но… та не поддалась. Еще толчок и попытка повернуть ручку. Снова ничего. Какого черта произошло? Нахмурилась, силясь вспомнить события последнего часа. Она лишь прикрыла дверь, но не закрывала. Паника хлестко ударила в статную спину, толкая к более решительным действиям. Она забарабанила по твердой поверхности, стараясь привлечь внимания. Эмоции пронзили до костей, продолжая погружать в горькую пучину отчаяния. Заряд электричества прошелся через кожу, как быстро надвигающаяся буря. С горла вырвались истошные крики:

– Помогите! Выпустите меня отсюда!

Тишина, нарушаемая лишь ее прерывистыми вздохами и жалобными всхлипами. Та самая густая тишина осела в воздухе. Дрожащей рукой гриффиндорка нащупала палочку, небрежно взмахнула ею, едва шевеля губами. Произнесла заклинания, но ее попытка не увенчалась успехом. Кто-то намеренно запер ее тут. Кто-то специально подстроил это. Замкнутое пространство давило, яростная волна распирала желудок, и она обессиленно прижалась спиной к массивной двери и медленно сползла вниз, не в силах вынести такого удушающего напряжения, нависающего над головой.

Горло сдавило, хлесткие чувства пронзили молниеносной стрелой. Сколько еще она так просидит, пока друзья не начнут ее искать? Сколько томительных минут придется ждать? Она бы могла попробовать связаться с Джинни, но она тоже была слишком занята подготовкой к отборочным. Воспоминания то и дело лезли в голову, проникая в уязвленное сознание и воспроизводя картины из прошлого.

Темная ночь. Непроглядная тьма. Восьмилетняя девочка дрожала от пронизывающего холода. Тонкое одеяло, наспех накинутое на точеные плечи, не согревало. До чуткого слуха доносились какие-то непонятные обрывки фраз на совершенно непонятном языке. На что это похоже?

Гермиона покачала головой, пытаясь развеять навеянную дымку, и плотнее закуталась в одеяло, дрожа уже больше не от холода, а от страха быть пойманной. Бабушка строго настрого запретила ей покидать свою комнату, но любопытная девочка не послушалась. Она спряталась в темном шкафу, чтобы понять, что происходит в этом доме, куда она приехала на летние каникулы. Бабушка монотонно читала какую-то книгу и активно жестикулировала руками. Ее длинные, седые волосы развивались от легкого дуновения ветра, губы плотно сжаты, а глаза горели безумным огнем. Со стороны она была похожа на ведьму.

Гермиона нахмурилась. Такого не бывает в реальной жизни. Лишь на ветхих страницах сказок эти чудовищные существа оживают и пугают таких же непослушных малышек как она. Бабушка не ведьма. Бабушка ее любила и заботилась о ней.

Неожиданно громкий стук в дверь заставил девушку вынырнуть из собственных воспоминаний, возвращая в реальность.

– Я здесь! Пожалуйста, выпустите меня!

– Какого черта, грязнокровка?!

Глава 6.

– Что…

Слова застряли в горле, и Драко воинственно прищурился, будто не веря собственным глазам. Грязнокровка дрожала, глядя на него безумным, пробирающим до костей взглядом, в слабой попытке уничтожить лишь одним зрительным контактом. Воздух сгустился от удушающего напряжения, грозясь заполнить все пространство между ними. Спутанные локоны вяло подпрыгнули, когда Грейнджер ринулась вперед.

Удар.

Малфой потрясенно отшатнулся. Жжение распространилось по коже, как лесной пожар, взрываясь легкой краснотой на щеке. Какого хрена сейчас произошло? Неужели эта дура и правда посмела тронуть его?

Гермиона снова решительно замахнулась, намереваясь отвесить еще одну пощечину, но рука слизеринца в этот раз ловко перехватила ее, блокируя новый удар. Холодные пальцы с силой сжали хрупкое, девичье запястье, и она жалобно всхлипнула, пытаясь освободиться. Адреналин бурлил в крови, ярость застилала взор тонкой пеленой, и, кажется, она готова была развязать серьезный конфликт.

– Что это было, херова дура? – яростно прошипел Драко, с силой толкая ту к двери. Лопатки уперлись в шероховатую поверхность, причиняя легкий дискомфорт. Девушка невольно поморщилась и отвела взгляд, не в силах вынести кристально-чистой ненависти, пылающей в его глазах. Это было похоже на изощренную пытку. На игру, в которой будет только один победитель.

Малфой был близко. Так невыносимо близко, что Гермиона видела едва заметные веснушки на бледном, изнеможенном лице. Так невыносимо близко, что запах его одеколона раскурочивал легкие, заставляя часто-часто дышать.

– Это я хочу спросить у тебя, – отозвалась та, предпринимая очередную попытку разбавить адское напряжение, упрямо давящее на точеные плечи. – Зачем ты меня запер?

Драко отступил и скривил губы, аккуратно доставая из мантии платок и тщательно протирая руки. Отвращение. На его лице так отчетливо было написано едкое отвращение, намертво въевшееся в каждую черту. Ничего нового.

Гермиона протяжно выдохнула, чувствуя, как раздражение салютом ударило в мозг, посылая импульсы по всему телу.

– А ты правда дура, Грейнджер. Если бы я хотел тебя уничтожить прямо перед носом старухи, – едкая усмешка скривила его губы. – Я бы воспользовался более изощренным способом. Кто вообще боится закрытых дверей?

Сначала утес. Потом Генри. И наконец, запертая дверь. Как ни странно, рядом всегда оказывался Малфой. Тот, с кем хотелось пересекаться меньше всего и не провоцировать конфликты между двумя факультетами. В конце концов, это их последний год.

Девушка вызывающе выпрямила спину, сощурив глаза. Смотрела в упор, пытаясь найти проблески лжи в глазах. Ничего. Лишь капли немой ярости в мутном взоре. Отвернулась. Кто мог так с ней поступить, а главное зачем? Случайно или кто-то яро осведомлен о ее детских травмах? Мотнув головой, пыталась отбросить мрачные мысли. В конце концов, об этом можно подумать и позже, а сейчас стоит поспешить на отборочные и поддержать своих друзей. Не сказав больше ни слова, гриффиндорка уверенно зашагала в сторону поля, чувствуя, как Малфой буравил ее спину. Ну и пусть.

***– Ты опоздал.

Драко поднял внимательный взгляд на Блейза, нового капитана слизеринской сборной, которого единогласно выбрал весь факультет. Он уже переоделся в идеально выглаженную форму и лениво, почти что небрежно покручивал в руке небольшой мячик, видимо разнимая пальцы. – И это не Пэнси тебя задержала. Она уже была здесь и расспрашивала о тебе.

Тот лишь равнодушно пожал плечами и открыл свой шкафчик. Его не заботили отборочные. В конце концов, состав сборной по квиддичу был утвержден в самом начале месяца, а остальные мероприятия по полету на метле были лишь формальностью, на которую Малфой не акцентировал свое внимание. Но как убедить в этом Забини? После своего повышения он стал невыносимым занудой и при каждом удобном случае гнал команду на дополнительные тренировки.

– Еще ты пропустил отборочные гриффиндорцев, – как бы между прочим продолжил его друг. – Нам нужно больше за ними наблюдать. Я же тебе говорил об этом.

Значит грязнокровка тоже пропустила полеты своих придурковатых друзей. Он уже ясно представил, как она сбивчиво оправдывалась, придумывая очередную, наглую ложь, лишь бы не признаваться в собственной слабости и не беспокоить двух идиотов лишний раз. Святая Грейнджер скорее на метлу сядет, чем расскажет об истинной причине своего опоздания. Драко презрительно хмыкнул, забавляясь над четко нарисованной в воображении картиной, и Блейз расценил этот жест как насмешку над его словами. Грубый гнев покрыл его черты, а глаза опасно вспыхнули, опаляя своей интенсивностью.

– Хм, Малфой?

– Извини, дружище, – миролюбиво отозвался тот, желая разрядить напряженную обстановку.

Переоделся в форму и взял в руки метлу, намереваясь выйти на поле под оглушительный свист своего факультета, выражающего таким жестом свою безоговорочную поддержку и веру в победу. Он взмыл в воздух и впервые за столько дней почувствовал незабываемую, ни с чем не сравнимую легкость. Однако после отборочных настроение Драко вернулось в привычное русло. Но теперь, помимо этого, на плечи давила непосильная усталость из-за высокого темпа нагрузки. Кувалда сумерек начинала наклоняться к горизонту, выплескивая оранжевый оттенок за серые облака. Вой ветра усилился, напоминая о приближении снежной зимы. Листья хрустели под ногами, пока он не спеша шел от поля к замку, наслаждаясь свежим воздухом. Скоро очередное собрание, но сегодня слизеринец решил его пропустить. В конце концов, Забини обо всем расскажет. А пока парень планировал отправиться в свою комнату, запереть дверь, пресекая надоедливые попытки настырных друзей вытащить его из своего убежища, и как следует выспаться.

Эта неделя, полная навязчивого общества грязнокровки, была слишком утомительной.

Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что в холле замка кто-то был. Из Большого зала доносился звонкий стук вилок о тарелки и не утихали возбужденные голоса студентов. Время ужина.

Малфой подозрительно прищурился, стараясь что-то разглядеть за статуей. Может кто-то из младшекурсников испытывали всю прелесть запрещенных занятий в стенах школы? Однако это была Дафна. Ее губы, намазанные толстым слоем блеска, изогнулись в улыбке. Белокурые локоны, обычно рассыпанные по спине жидким золотом, были собраны в небрежный пучок, и несколько прядок соблазнительно обрамили лицо. Она прижимала небольшую стопку к груди и с кем-то активно общалась. Кажется, все ее внимание было сосредоточено на собеседнике.

Слизеринцу было абсолютно все равно, с кем проводила свое свободное время малышка Гринграсс, даже несмотря на тот факт, что ее определенно что-то связывало с Блейзом. Драко Малфоя редко волновало происходящее. Он занимал нейтральную позицию и наблюдал со стороны. Хотелось незаметно пройти мимо, однако он присмотрелся. Атмосфера накалилась, достигла предела, и он подошел ближе, наконец, увидев того, с кем разговаривала Дафна. И нет, это был не тайный поклонник, который довольно часто стал оставлять трогательные записки и маленькие подарки у ее двери в течение нескольких недель. Это был вообще не студент.

Расслабленная поза профессора выдавала его заинтересованность в беседе, однако он все равно безукоризненно соблюдал дистанцию сугубо профессионального интереса. Даже с грязнокровкой он держался более открыто. Речь шла о докладе, который Дафна обещала подготовить за дополнительные баллы.

Малфой презрительно скривил губы и аккуратно отступил, оставляя их наедине. Поднялся по лестнице, ведущей в отдельные комнаты студентов. Рядом с портретом его уже ждал Блейз. Он одиноко восседал на диванчике и опять покручивал в руках мячик. Влажные волосы переливались в свете ярких ламп. Мрачная тень скользнула по лицу, выдавая полную осведомленность о делах Гринграсс. Увидев Драко, он подозвал его к себе, намереваясь устроить допрос. Эффектная Дафна ярко отличалась от своих одногруппниц, неосознанно привлекая к себе внимание. И все это началось как наваждение, как постоянная потребность в ней. Потребность быть рядом, пересекаться с ней.

Взгляд к взгляду.

Глаза в глаза.

Белокурые локоны, отливающиеся жидким шелком, блестели в свете луны. Дерзкая улыбка украшала ее лицо, будто намеренно дразня и толкая к действиям. Ее пижамные шорты оголяли длинные ноги, а тонкая ткань топика обтягивала фигуру нежной материей. В ту ночь, на астрономической башне, они впервые поцеловались. Случайно. Спонтанно. Просто почувствовали необходимость раствориться друг в друге. Блейз искал успокоения, а Дафна всего лишь хотела тепла. Однако это невинное действие разожгло бушующий огонь, готовый поглотить без остатка. Без шанса на спасение.