Сердце ягуара
Пролог
Луна висела над волнами, как серебряная печать на чёрном конверте ночи. Триста лет. Триста лет волны лизали скалы затерянного архипелага, империи рушились в прах, а легенда о Сердце Океана переживала их всех. Она родилась из трагедии, написанной кровью и страстью…
В ту роковую ночь 1723 года капитан Эдвард «Кровавый» Джо стоял на палубе «Пламенного Сердца», сжимая не карту сокровищ, а миниатюру темноволосой женщины. Изабелла. Дочь испанского губернатора, пленившая его не короной, а смехом, разорвавшим пиратскую тьму. Их любовь вспыхнула молнией в буре войны – он, морской волк со шрамом через сердце, она, аристократка с глазами цвета шторма. Но пуля, выпущенная рукой её отца, настигла Изабеллу в день их побега. Умирая на руках у Джо, она прошептала: «Наше сокровище… не в золоте…»
С безумием горя Джо совершил невозможное. Он спрятал свои несметные богатства в лабиринте подводных пещер, превратив клад в испытание для влюблённых. Три артефакта стали стражами наследия: Карта-Сердце, чьи тайные тропы проявлялись лишь от тепла двух тел, прижатых друг к другу; Зеркало Истины, показывающее не слитки, а будущее тех, кто осмелится в него взглянуть вместе; Ключ Двух Половинок – камень, раскалывающийся только от удара синхронно бьющихся сердец.
«Пусть наследие моё достанется лишь тем, чья любовь сильнее смерти!» – поклялся он океанским духам. И море приняло обет.
Века проносились, как ураганы.
Искатели приходили с надеждой и алчностью в глазах: В 1823 году пара влюблённых поэтов умерла от жажды в Пещере Лунного Света, так и не разгадав шифр «Solis et Lunae amore». Их скелеты нашли обнявшимися – пальцы сплетены в замок, который не смог открыть дверь. В 1897-м американский магнат Чарльз Вандербильт и его жена исчезли в Зеркальном Гроте. Говорили, зеркало показало ему виселицу, ей – чужие объятия. Наутро нашли лишь его трость с выгравированной надписью «Ложь». В 1955 году советские шпионы, игравшие влюблённых, сошли с ума, когда стены «Сердца Гор» сдвинулись, не ощутив их чувств. В их дневнике навсегда застыли слова: «Камень требует правды…»
Островитяне шептались в тавернах: «Сокровище Джо – призрак. Оно съедает тех, кто ищет золото, забыв про объятия». Но немногие знали главное: наследие было заколдовано рассыпаться в песок, если кто-то попытается разлучить нашедших его влюблённых.
Наше время. Рассвет.
Солнце поднималось над «Чёрной жемчужиной» – яхтой Дона Карлоса, потомка того самого губернатора, что убил Изабеллу. Он грезил троном «Короля Островов», не понимая сути легенды: «Истинное сокровище Кровавого Джо не в сундуках… Оно рождается в мгновение, когда двое у края пропасти выбирают не золото, а друг друга».
Ветер качнул пальму, и волна нежно выложила на песок пляжа «Белый берег» нежную пену. Секунду спустя сюда вбежала девушка с камерой – светловолосая, в платье цвета морской волны. Она и не подозревала, что только что сняла для блога не просто «10 причин посетить рай», а первый кадр новой легенды…
Глава 1
Песок пляжа «Белый берег» обжигал босые ноги, но двадцати трёх летняя Алиса Щербакова даже не заметила. Вместо этого она ловила ракурс, прищурившись от солнца в видоискатель камеры:
– И вот он, рай! – ее голос звучал сладким сиропом, хотя внутри клокотало раздражение. «Снимите искренний восторг», «покажите аутентичность» – советы продюсеров звенели в голове. Аутентичности тут было столько же, сколько в пластиковой пальме за ее спиной.
– И десятая причина посетить этот божественный уголок… – она закатила глаза на монитор. – Блин, опять! Пятый дубль! Кто подложил бананы тем чайкам? – Алиса пнула рюкзак, из которого ухмылялся плюшевый кролик (талисман ее канала «Alice in Wonderland»). Ее голос для влога звучал неестественно-бодро: – «…здесь нет проблем! Только солнце, пальмы и…»
Камера медленно панорамировала к лазурной воде. В кадр попала яхта – кричаще-белая громадина с бортовой надписью «Черная Жемчужина». На корме, развеваясь на ветру, болтался надувной попугай кислотного цвета, а из динамиков неслось:
– Baby, baby, baby oooh!
Алиса едва сдержала гримасу:
– Романтика пиратской жизни? Скорее «дискотека девяностых».
Она уже хотела вырезать этот позор, когда движение у борта на пирсе заставило ее навести резкость. Две фигуры в темных костюмах (кто носит такое в тридцатиградусную жару?) достали небольшой предмет из рюкзака. Старинный кожаный футляр в форме сердца, покрытый трещинами. Один из них осторожно оглянулся.
– Сюрприз для невесты? – язвительно пробормотала Алиса, увеличивая масштаб. Футляр открылся на долю секунды – внутри мелькнул старый свиток. В тот же момент блик от ее объектива метнулся по борту яхты, как солнечный зайчик.
Один из костюмов резко поднял голову. Темные очки уставились прямо в камеру. Алиса замерла, палец завис над кнопкой записи.
– Ты! Блондинка! – рев двигателя заглушил крик, но не жест: рука потянулась к поясу.
Футляр захлопнули. И сунили в рюкзак. Алиса инстинктивно рванула назад, песок летел из-под сандалий. В наушниках захлебнулся голос: «Покажите зрителям этот уникальный пляж…»
– Уникальный пляж, говорите? – прошипела она, срывая наушники. – Сейчас покажу вампиров в костюмах!
Алиса бежала. Песок забивался в сандалии. Сердце колотилось о ребра.
– Я блогер! – закричала она, огибая шезлонг с ошарашенной пенсионеркой. – А не шпион, честно! Видите камеру? Для блога! Лайфстайл!
Сзади раздались тяжелые шаги, ругань на ломаном английском.
Песок под босыми ногами превратился в раскаленные угли. Алиса мчалась вдоль кромки прибоя, соленая пена обжигала ссадины на ступнях. Волосы, вырвавшиеся из хвоста, хлестали по лицу. За спиной – два темных пятна в деловых костюмах, неумолимо сокращающих дистанцию по мокрому песку. Их грозные крики тонули в шуме волн.
– Помогите! Кто-нибудь! – ее хриплый вопль растворялся в просторе. Туристы на шезлонгах взирали с любопытством, но не более. "Пьяная?", "Семейная ссора?" – читалось на их лицах.
И тут волна предательски подкосила ноги. Алиса поскользнулась на мокрых водорослях, рухнула на колени, а следующая волна накрыла ее с головой. Холодный шок! Соленая вода хлынула в рот и нос. Камера на запястье дернула ко дну. Она отчаянно забилась, вынырнув с хриплым вдохом. Платье превратилось в прозрачную вторую кожу, волосы облепили лицо. Она была похожа на тонущую кошку, а не на гламурного блогера.
– Ха! Держи ее! – донеслось с пляжа. Преследователи замедлили шаг, оценивая ситуацию. Им не хотелось портить костюмы. Один полез за рацией.
Этот миг промедления стал подарком. Алиса, отплевываясь, подняла глаза – и увидела его. Пирс. Длинный, как палец, указующий в море. И у его конца – качающиеся белые силуэты. Яхты! Десяток небольших суденышек, пришвартованных бок о бок. Люди. Должны быть люди!
Она рванула по мокрому песку, минуя последние метры пляжа, и вскарабкалась на скользкие доски пирса. Силы таяли, ноги подкашивались. Позади – топот по деревянному настилу. Они снова настигали!
– Эй! На яхте! – она постучала кулаком по борту первой, «Белой Гвоздики». На палуже ни души. – Помогите! Полиция! – Она бросилась к следующей, «Морскому Коньку». За стеклом иллюминатора мелькнуло лицо пожилого мужчины. Он широко раскрыл глаза, увидев мокрую, полуистеричную девушку в прозрачном платье, и поспешно захлопнул шторку. "Сумасшедшая!"
Отчаяние сдавило горло. Шаги преследователей гулко отдавались по пирсу. Они разделились, зажимая ее с двух сторон. Последняя яхта в ряду… «Медуза». Потертая краска, скрипучий такелаж. И – чудо! Почти у самой ватерлинии зиял открытый иллюминатор. Темный прямоугольник, как спасительный люк.
Алиса не раздумывала. Последний рывок. Она вскочила на фальшборт «Медузы», балансируя над водой. Преследователи на секунду потеряли ее из виду. Воспользовавшись моментом, Алиса нырнула в темноту люка.
Воздух свистнул в ушах. Полет длился мгновение – и сменился удушающим ударом о что-то твердое, теплое и… мокрое. Она рухнула на пол каюты, оглушенная, задыхаясь от запаха мыла и мужской кожи. В глазах плясали звезды.
– Охть, – прозвучал под ней низкий, хрипловатый голос, больше удивленный, чем злой.
Алиса встряхнула головой, отбрасывая влажные пряди волос. Перед ней, точнее – под ней, лежал мужчина. Вернее, он пытался встать. Она свалилась прямо на него, когда он, судя по всему, только что вышел из душевой кабины в углу каюты. На нем было лишь белое полотенце, небрежно обернутое вокруг бедер. Капли воды стекали по рельефному торсу, подчеркивая мышцы живота и глубокий, неровный шрам, пересекавший грудину слева направо – старый, белесый, длиной с ладонь. Его темные волосы были мокрыми, лицо – с резкими, угловатыми чертами – выражало полное недоумение. Карие глаза, похожие на теплую смолу, изучали ее без страха, но с явным вопросом.
– Фотосессия? – спросил он наконец, поднимая бровь, глядя на камеру в её руках. Голос звучал глуховато-иронично. Он не спешил оттолкнуть ее, но и не помогал подняться. – Или новый вид пляжного экстрима? Прыжки на незнакомцев из душа?
Алиса отползла, вжавшись спиной в шкафчик с навигационными картами. Ее легкий сарафан прилип к телу, став почти прозрачным от морской воды и пота. Как будто защищаясь, она подтянула к себе свой водонепроницаемый рюкзак и камеру.
– Там… там люди! – выдохнула она, трясясь. Голос сорвался на визг. – С оружием! Они за мной! Они… увидели камеру!
Она бессознательно сжала в руках свою безжизненную камеру, как щит. Мужчина медленно поднялся во весь рост. Капли воды упали с его подбородка на полированный тиковый пол. Он был высоким, атлетичным, движения – спокойными, словно замедленными, но в них чувствовалась скрытая пружина. Взгляд скользнул от ее перекошенного лица к иллюминатору, за которым уже слышались громкие голоса и тяжелые шаги по пирсу.
– Оружие? – он наклонил голову, прислушиваясь. Ирония в его глазах сменилась мгновенной оценкой ситуации. – Интересно. А я думал, это просто очень настойчивые поклонники твоего… э-э… влажного образа.
Снаружи раздался грубый окрик, совсем близко:
– Где она?! Проверить все лодки! Блондинка в синем!
Алиса вжалась в шкаф сильнее, глаза расширились от ужаса. Марк взглянул на нее, потом на свое полотенце, потом на дверь каюты, в которую уже начинали стучать кулаком.
Стук в дверь каюты прогремел ещё раз, как выстрел.
– ОТКРОЙ! ПОЛИЦИЯ! Ищем блондинку! – голос был грубым, фальшивым. Настоящие полицейские не дышали так тяжело от бега по пирсу и не шелестели подкладкой пиджаков, скрывающих оружие.
Алиса вжалась в шкаф, глаза – два испуганных круга. Марк молниеносно оценил ситуацию. Взгляд метнулся от ее мокрого, облегающего силуэта к душевой кабине, затем к своей койке и… к полотенцу на бедрах. В его карих глазах вспыхнуло нечто дикое, азартное.
– Вариант «Б», блонди. Молчи и не двигайся, – прошипел он так тихо, что она едва разобрала.
Движения его были стремительными и точными: Белая ткань упала на мокрый пол бесшумным облаком. Его сильные руки схватили Алису за плечи – не грубо, но не оставляя выбора. Он буквально впихнул ее в открытую душевую кабину и прикрыл дверцу. Холодная вода из лейки тут же хлестнула ей в лицо и на платье, заставив вскрикнуть. Закинул камеру и рюкзак Алисы под стол и плюхнулся на узкую койку спиной к двери, натянув тонкую простыню до пояса, притворно громко зевнув и потянувшись так, чтобы мышцы спины и ягодиц играли под влажной кожей.
Дверь каюты с треском распахнулась, не выдержав напора. На пороге стояли двое – те самые «костюмы» с яхты «Черная Жемчужина». Лица красные, дыхание сбитое, глаза сканировали каюту с профессиональной жестокостью. Их взгляды скользнули к душевой кабине, где под ледяными струями стояла Алиса, прикрытая дверцей душевой кабины. Вода сделала ее легкий сарафан абсолютно прозрачным, обрисовывая каждый изгиб тела. Липкая ткань обволакивала грудь, бедра, сливаясь с кожей. Она стояла, прижавшись к холодной стенке, пытаясь прикрыться руками, дрожа от холода и страха, вода стекала по ее данным ногам ручьями.
Марк притворно вздрогнул, словно только что проснулся от шума. Он лениво перевернулся на бок, подперев голову рукой, демонстрируя бандитам всю свою наготу без тени смущения. Его взгляд был томным, губы растянулись в наглой, вызывающей ухмылке.
– Ммм? – он протяжно зевнул еще раз, нарочито громко. – Приватная вечеринка, джентльмены. Вы явно не в списке приглашенных. Но… – он игриво поднял бровь, взгляд скользнул по фигуре Алисы в душе, потом вернулся к бандитам, – если очень хочется присоединиться… милости просим? Только предупреждаю, вода сегодня холодновата.
Бандиты замерли. Их профессиональная хватка дала сбой перед этим абсурдным спектаклем. Один из них невольно опустил руку, тянувшуюся к кобуре внутри пиджака. Они переглянулись. На их лицах читалась смесь замешательства, брезгливости и… смущения. Вид полуобнаженного, уверенного в себе мужчины и силуэт почти обнаженной, дрожащей под холодным душем женщины выбивал почву из-под ног. Это не вписывалось в схему «найти и устранить свидетеля».
– Мы… ошиблись лодкой, – пробормотал тот, что был ближе к двери, его голос потерял угрожающую хрипотцу.
– Да… простите, – добавил второй, уже отводя взгляд от Алисы.
Они поспешно отступили, захлопнув дверь каюты с такой силой, что задрожали стаканы на полке. Топот их ног по пирсу быстро удалялся.
В каюте воцарилась тишина, нарушаемая только шипением воды в душе и прерывистым дыханием Алисы. Марк мгновенно сбросил маску расслабленности. Он вскочил, схватил полотенце с пола, обмотал его вокруг бедер и резко выключил ледяной душ. Алиса стояла, вся в мурашках, зубы стучали, платье намертво прилипло к телу, подчеркивая каждый сантиметр.
– Ты… ты… – она пыталась говорить, но слова застревали в горле.
– Я что? Гений импровизации? – Марк усмехнулся, но в его глазах не было прежней иронии, только сосредоточенная оценка. Он протянул ей сухое полотенце с полки, не глядя на нее. – Вытерайся. Твоя «стратегическая уязвимость», – он кивнул на ее мокрое платье, – сработала лучше любого оружия. Но это был только раунд один. Они вернутся. Уходим.
Он схватил шерты с пола и стал натягивать.
– Я, Марк. – бросил он между делом, надевая футболку.
– Алиса, – тихо ответила она, пряча камеру в свой рюкзак.
Влажное полотенце едва прикрывало Алису, когда Марк резко дернул люк в полу каюты. Оттуда пахнуло сыростью, машинным маслом и чем-то затхлым.
– Вниз! Быстро! – его голос больше не допускал возражений. Он буквально подтолкнул ее к темному отверстию.
Лестница в трюм была узкой и скользкой. Алиса спускалась на ощупь, цепляясь за холодные металлические перекладины, ее босые ноги скользили по конденсату. Марк прыгнул следом, захлопнув люк с глухим стуком. Тьма поглотила их, нарушаемая лишь слабым светом аварийной лампочки где-то вдалеке. Воздух стоял тяжелый, пропитанный запахом солярки.
– Держись за меня, – прошептал Марк где-то совсем рядом в темноте. Его рука нащупала ее запястье, сильная и уверенная. – И не отпускай. Здесь легко сломать шею.
Они двинулись сквозь лабиринт труб, ящиков и зачехленных механизмов. Алиса спотыкалась о кабели, ее плечо ударялось о выступ клапана. Каждый скрип металла, каждый всплеск воды за бортом казался шагом преследователей. Марк вел ее безошибочно, словно знал каждый сантиметр этой «Медузы».
Наконец, он остановился у другого люка, едва заметного в тени корпуса.
– Выход на корму, к запасной шлюпке, – объяснил он тихо, прислушиваясь. Сверху доносились приглушенные голоса и быстрые шаги – бандиты вернулись, обыскивали палубу. – Ждем их ухода. Три… два… один… Сейчас!
Он толкнул люк. Свежий, соленый воздух ударил в лицо. Они выкатились на узкую площадку у кормы, скрытую от основного пирса корпусом яхты. Запах моря смешивался с запахом гниющих водорослей и ржавчины.
Алиса жадно вдохнула, оглядываясь. И тут ее взгляд упал на него: черный рюкзак спортивного кроя, валявшийся у самой кромки пирса. Один из бандитов, видимо, оставил его в спешке погони. Он лежал там, маня, как запретный плод.
– Смотри! – она шепнула, указывая. – Тот самый! Они его передавали!
Марк нахмурился:
– Оставь его. Мусор.
Но Алиса уже рванула вперед. Инстинкт влогера пересилил страх. Она схватила рюкзак – тяжелый, с жесткими углами внутри – и рванула обратно к Марку.
– Сумасшедшая! – прошипел он, но было поздно.
Сверху, с палубы «Медузы», раздался крик:
– Вон они! У кормы! Блондинка с рюкзаком!
Погоня началась снова. Они сорвались с места, стремглав несясь по скользкому пирсу. Алиса бежала, прижимая к себе нелепый трофей. Ремешки рюкзака впивались ей в плечи.
– Брось его! – рявкнул Марк, обгоняя ее и таща за собой.
– Не-а! – выдохнула Алиса упрямо. – Моя… добыча…
И в этот момент один из ремней, истонченный солнцем и солью, лопнул с сухим треском. Рюкзак развернулся в ее руках, содержимое высыпалось на мокрые доски пирса с глухим стуком. Кусок мыла, пачка сигарет, кошелек… и то, что заставило Марка резко остановиться.
Старинный кожаный футляр в форме сердца, треснувший по шву, лежал раскрытым. Из него выскользнул и развернулся пожелтевший лист кожи, плотный, с неровными краями. На нем углем и охрой были начертаны причудливые линии, острова, бухты, а в самом центре – кроваво-красная печать в виде стилизованного сердца, пронзенного кинжалом.
Марк замер. Всего на секунду. Его лицо, до этого напряженное и сосредоточенное, исказилось смесью шока, восхищения и… предвкушения. Он резко наклонился, подхватил карту, словно она была раскаленным железом. Его пальцы скользнули по печати.
– Черт… – прошептал он, и в его голосе не было прежней иронии. Только холодная, тяжелая реальность. Он поднял глаза на Алису, которая стояла, тяжело дыша, глядя на карту с недоумением. В его карих глазах, похожих на темный янтарь, горел новый огонь – азарт охотника, смешанный с тенью тревоги. – Карта Кровавого Джо. Ты, блонди, только что влипла в историю по самые уши. И, похоже, за компанию втянула меня.
Сверху опять раздались крики. Бандиты спускались по трапу. Марк сунул карту за пайку шорт, резко схватил Алису за руку.
– Бежим! Теперь по-настоящему!
Он рванул ее за собой вдоль пирса, к темноте набережной и узким улочкам городка. Алиса бежала, спотыкаясь, ее босые ноги ступали по острым камушкам, но она чувствовала только жгучее любопытство к тому листку в руках этого странного полуголого мужчины и леденящий страх от его слов: «Ты влипла по самые уши». Райский отдых закончился. Начинался квест.
Глава 2
Рынок "Островные Соблазны" обрушился на Алису какофонией жизни, ставшей смертельной ловушкой. Воздух гудел от криков торговцев, визга детей, рева мопедов и густых запахов: переспевший мангостин, жареные кальмары, острый самбал и сладковатый дух гниющей папайи. Яркие лотки с тканями, специями и поделками сливались в пестрый лабиринт, где легко потеряться. Или быть пойманной.
Алиса, босая и все еще в мокром, полупрозрачном платье, рванула в самую гущу толпы, цепляясь за руку Марка. Его пальцы были железными тисками, тянувшими ее сквозь человеческое море. Позади, рассекая толпу, как акулы, шли уже трое в темных костюмах – их лица были масками профессиональной злобы, мокрые от пота пиджаки слипались на плечах.
– Туда! – Марк рванул ее в узкий проход между горой сушеных кальмаров, пахнувших старой кожей, и лотком с экзотическими фруктами, похожими на инопланетные органы.
Алиса, пытаясь протиснуться мимо лотка, увешанного гирляндами сушеных бананов, резко дернула головой – и ее длинная, мокрая светлая шевелюра влетела прямиком в коричневое ожерелье из плодов.
– Ай! – вскрикнула она, почувствовав, как волосы больно натянулись, а несколько бананов оторвались и застряли в прядях. Она стала похожа на жертву неудачного ритуала вуду.
– Не время для украшений! – Марк развернулся, его майка прилипла к торсу, обрисовывая мышцы. Одним резким движением он оторвал запутавшуюся прядь вместе с парой бананов и швырнул их в сторону ближайшего преследователя. Тот инстинктивно отшатнулся, поскользнулся на кожуре и рухнул в лоток с вонючими дурианами под возмущенный вопль торговца.
У следующего лотка, заваленного чем-то алым, мясистым и пугающе блестящим, сидел древний торговец. Его лицо напоминало высохшую глину, но глаза, мутные и невероятно живые, приковались к Алисе. Он что-то бормотал на странном наречии, протягивая к ней костлявую, липкую от сока руку. В ладони лежал плод – размером с кулак, огненно-красный, словно вырезанный из рубина, с глянцевой, неестественно гладкой кожурой, пульсирующей в солнечном свете.
– Плод страсти! Для красивой леди! Сила любви! Огонь в крови! Бери! Бери! – затараторил он на ломаном английском, тыча плодом ей в живот. – Специальная цена для беглянки!
– Нет, спасибо! – Алиса отшатнулась, пытаясь вырваться из цепкой хватки Марка. Остатки бананов в ее волосах болтались, как погремушки.
– Бери, блонди! – неожиданно рявкнул Марк, увидев, как из-за угла, перекрывая выход с рынка, выныривает второй костюм. Его рука была уже на кобуре под пиджаком. Марк толкнул Алису прямо к торговцу. – Оплачу потом!
В панике, машинально, Алиса схватила скользкий, обжигающе теплый плод. Он тяжело лег в ладонь, словно живой.
– Съешь! Сейчас! Сила нужна! – настаивал старик, его глаза сверкали древним знанием. – Сердце загорится! Страх уйдет!
И тут тени сомкнулись. Два бандита спереди, один (выбравшийся из дурианов, вонючий и яростный) – сзади. Они образовали треугольник смерти, отрезая путь к спасению. Лица напряженные, руки спрятаны в карманах пиджаков, но Алиса знала – там оружие. Толпа вокруг инстинктивно расступилась, образовав зловещий амфитеатр. Наступила гробовая тишина, нарушаемая только жужжанием мух над фруктами и хлюпаньем сока под ногами бандита.
Алиса замерла, сжимая в потной ладони алый плод. Сердце колотилось, как барабан в груди. Марк встал перед ней чуть боком, его спина напряглась. Он искал слабое место, взгляд метался, как у загнанного зверя.
– Карту, блондинка, – прошипел ближайший бандит, его акцент резал слух. – Отдай, и твой полуголый телохранитель уйдет. Живым. Пока что.
Марк усмехнулся, но в его глазах не было веселья, только холодная сталь.
– Слышала, Блонди? Тебе предлагают сделку. Выбор за тобой.
Алиса посмотрела на плод в руке. Алый, пульсирующий теплом, обещающий силу. Она посмотрела на Марка, на его готовность принять удар за нее. На бандитов, на их пистолеты. На старика, который смотрел на нее с каким-то жутковатым ожиданием. Сила… Огонь в крови… Хотя бы не утонуть в страхе…
В отчаянии, не думая, она поднесла плод ко рту и впилась зубами в упругую мякоть. Сок, сладкий, терпкий и дурманяще-пряный, брызнул на губы, обжег язык. Почти мгновенно по телу разлилась волна тепла, начавшаяся в желудке и стремительно поднимавшаяся к лицу. Мир на секунду поплыл, окрасившись в розовые тона.
– Что ты, черт возьми, съела?! – взревел Марк, увидев ее действие. Его лицо исказилось от ярости и паники. Он узнал этот плод. – В нас стреляют, а ты решила перекусить?
Но бандиты уже делали шаг вперед, руки вынимали из карманов оружие. У Алисы перехватило дыхание. Тепло внутри превращалось в жар. В голове зазвенело.
– Марк… – прошептала она, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а сердце бьется в такт пульсации странного плода.
Тепло от плода разлилось по телу Алисы волной, словно внутри нее включили раскаленную плиту. Губы горели, в висках стучало, а бандиты перед ней расплывались в розоватой дымке. "Что ты наделала?" – рычал Марк, но его голос доносился как сквозь вату. Рука одного из костюмов уже тянулась к ней, пальцы сжимали холодный металл пистолета под пиджаком.
Марк действовал молниеносно. Его взгляд метнулся к лотку слева – к горе мешков с розовой гималайской солью, которую торговец рекламировал как "слезы морских богинь".
– Держите, красавцы! – крикнул он, хватая ближайший мешок. Песчаный груз весом в десять килограммов взметнулся в воздух и рванул в сторону бандитов.
Мешок ударил в грудь переднего, лопнув по шву. Облако мелкой розовой пыли взорвалось в солнечном свете, накрыв всех троих.
– А-а-аргх! – завыл бандит, втирая соль в ослепленные глаза. – Я не вижу!
– Проклятая химия! – верещал второй, спотыкаясь о корзину с манго.
Третий, вымазанный в дуриане, чихал и плевался, пытаясь стряхнуть розовый налет с лица. Толпа ахнула, смешалась, создавая хаотичную стену.
– Бежим! – Марк вцепился в запястье Алисы, рванув ее к выходу с рынка. Она едва успела заметить, как торговец плодами хищно улыбнулся, крича вдогонку:
– Страсть! Огонь! Бегите, антилопы!
Плод бушевал в крови. Каждый шаг отдавался жаром в бедрах, а рука Марка казалась единственной связью с реальностью. Они вылетели на набережную, где солнце било в глаза, а до пирса оставалось тридцать метров. Позади уже слышались хриплые крики и выстрелы в воздух – бандиты оправились.
– К лодке! – Марк указал на старый прогулочный катер "Ржавый краб", болтавшийся у дальнего конца пирса.
Алиса мчалась, спотыкаясь о камни. Платье прилипло к телу, волосы с остатками бананов хлопали по щекам. Море впереди сияло лазурью, но вид воды вдруг пронзил ее ледяным ужасом.
– Марк! – выдохнула она, цепенея. – Я не умею плавать!
Он оглянулся. Бандиты выскочили на набережную, один прицеливался. В глазах Марка мелькнуло что-то между яростью и безумием.
– Научишься! – рявкнул он.
Не останавливаясь, он втащил ее на шаткие доски пирса, разогнался до края – и прыгнул вниз, увлекая за собой.
Алиса вскрикнула. Небо и море смешались в ослепительной синеве. Удар о воду оглушил, холод сковал тело. Соль заполнила рот и нос. Она барахталась, слепая, глухая, чувствуя только жгучую панику и тепло плода, которое теперь боролось с ледяными объятиями океана. Руки судорожно цеплялись за пустоту. Её рюкзак на спине тянул вниз.
Сильные руки обхватили ее под грудью, выдернув на поверхность.
– Дыши, блонди! – прохрипел Марк, его лицо было рядом, мокрые волосы лепились ко лбу. – Ноги работают! Руки – как весла!
Он держал ее на плаву, но бандит на пирсе уже целился. Пуля шлепнулась в воду в метре от них, оставив белый гребень.
– Под воду! Глубже! – Марк рванул ее за собой.
Алиса вдохнула полной грудью – и окунулась в безмолвный мир, где единственным звуком был бешеный стук ее сердца, а единственным светом – зеленоватые блики солнца, пробивавшиеся сквозь толщу воды. Тепло плода пульсировало в такт, смешивая страх с чем-то диким и живым. Она плыла, цепляясь за руку Марка, и думала лишь об одном: ее райский квест только что нырнул в бездну.
Тишина.
Давящая, абсолютная.
Лишь бешеный стук сердца Алисы отдавался в висках, сливаясь с пузырями воздуха, ускользавшими из ее губ. Солнечные лучи, пронизывая толщу воды, рисовали на песке танцующие золотые блики. Марк тянул ее за руку вперед, его силуэт в мокрой майке был четким и уверенным в этой зеленоватой мгле. Ноги Алисы беспомощно бултыхались, но его хватка была железной – он не давал ей утонуть и не позволял замедлить темп.
«Он… как русал, – пронеслось в голове Алисы, и мысль показалась ей дико смешной и пугающе точной. – Нет, не русал. Тритон. Властелин глубин. Сильный. Решительный. И чертовски…» Тепло от «плода страсти», приглушенное ледяной водой, снова заструилось по жилам, обостряя ощущения. Она видела, как мышцы его спины играли под мокрой тканью майки при каждом мощном гребке. Видела шрам на его плече – бледную полосу на загорелой коже, похожую на след от молнии. «Он рискнул жизнью ради меня. Чужака. Зачем? Из-за карты?»
Пузырьки воздуха вырвались из ее рта серебристой гирляндой. Воздух заканчивался. Паника снова сжала горло, но Марк почувствовал это. Он обернулся, его темные глаза в подводном сумраке казались бездонными. Он сжал ее руку сильнее – жест, говорящий четче слов: «Держись!» – и резко изменил направление, уводя их под тень старого, обросшего ракушками пирса. Бандитские пули, входя в воду где-то сверху, теряли силу, оставляя лишь жалкие белые дорожки пузырьков.
«Он знает, что делает, – ликовало что-то внутри Алисы, смешиваясь с жаром плода. – Он ведет меня сквозь ад, как капитан… мой капитан.» Мысль заставила ее сердце биться чаще не только от нехватки воздуха. Вода обтекала тело, платье прилипло как вторая кожа, и под действием странного плода это не было унизительно. Это было… интенсивно. Реально. Как его рука на ее запястье.
Марк указал пальцем вверх. Над ними, колеблемый течением, покачивался корпус старой лодки – «Ржавый краб». Его облупившаяся краска, ржавые цепи и потрепанный тент казались самым красивым зрелищем на свете. Они вынырнули синхронно, с шумным, жадным вдохом, прямо у кормы лодки.
– Жива, блонди? – Марк откашлялся, вытирая воду с лица. Его дыхание было ровным, лишь чуть учащенным.
– П-пока… да, – Алиса захлебнулась, цепляясь за скользкий борт. Ее легкие горели, но странное тепло внутри уже боролось с ознобом. Она попыталась вскарабкаться, но рюкзак за спиной тянул ко дну.
Марк легко подался вперед, подхватил ее под мышки и почти швырнул через борт на скрипучие доски палубы. Сам последовал за ней, проворно втянувшись одним движением. Он мгновенно оказался на ногах, сканируя берег. Бандиты метались у кромки воды, слишком далеко для точного выстрела.
– Газуем! – Он рванул шнур стартера старенького мотора. Мотор кашлянул, чихнул черным дымом и затарахтел.
Алиса лежала на спине, тяжело дыша, чувствуя, как доски вибрируют под ней. Солнце било в глаза. Вода стекала с нее ручьями. Она прикрыла глаза, не от усталости, а от внезапного жгучего стыда – и странного возбуждения от тепла, все еще пульсирующего внизу живота.
Тень упала на нее. Марк стоял над ней, одной рукой крутя штурвал, отводя лодку от пирса. Его взгляд скользнул по ее фигуре, задержавшись на мгновение дольше, чем нужно, на линии бедер, на очертаниях груди, ясно видимых сквозь мокрую ткань. В его глазах не было пошлости – лишь холодная констатация факта и тень того самого азарта, что горел в них при виде карты.
– Констатирую факт, блонди, – сказал он, голос перекрывал треск мотора. – Ты мокрое длинноногое недоразумение.
Алиса чувствовала, как по щекам разливается жар, не только от плода. Она попыталась приподняться, прикрыться руками.
– Это… не специально! – выдохнула она.
– Знаю, – Марк резко повернул штурвал, уводя лодку в открытую бухту. На его губе дрогнул почти незаметный уголок. – Но факт остается фактом. От тебя слишком много проблем. Держись.
Он дал полный газ. «Ржавый краб» рванул вперед, оставляя за собой пенный след, унося их прочь от пирса, от бандитов, и прямо в объятия новой опасности – и того странного, жгучего тепла, что теперь связывало их крепче любой веревки.
"Ржавый краб" ревел стареньким мотором, выплевывая сизый дым, но набирал ход. Соленый ветер хлестал по лицу, высушивая слезы страха и морской воды на щеках Алисы. Она сидела на корме, вцепившись в скользкий борт, все еще пытаясь прикрыть прозрачное платье краем рваного тента. Жар "плода страсти" притупился, оставив лишь странное, тягучее тепло в конечностях и легкое головокружение. Марк стоял у штурвала, его профиль был напряженным и сосредоточенным, взгляд прикован к берегу, где три темные фигуры все еще метались у кромки воды.
– Уходим? – крикнула Алиса, надеясь перекрыть грохот мотора.
– Пока да, – бросил он через плечо. – Но "Черная Жемчужина" не для красоты построена. Ее двигатель…
Он не договорил. Из-за мыса, огибая скалистый выступ, плавно и грозно выдвинулся белоснежный гигант – яхта Дона Карлоса. Солнце сверкало на ее полированных бортах, надувной попугай весело болтался на корме, а из динамиков неслось все то же навязчивое "Baby, baby, baby oooh!". Контраст между этой кричащей роскошью и их жалкой посудиной был почти комичным. Если бы не винтовки, уже появлявшиеся на корме "Жемчужины".
– Вот черт! – вырвалось у Марка. Он рванул штурвал влево, пытаясь увести "Краба" за гряду подводных камней.
Раздался хлопок, негромкий, как лопнувший шарик, но смертоносный. Пуля просвистела в сантиметре от головы Алисы и с мокрым чпоком вонзилась в деревянный борт у ее ног, вырвав щепки. Алиса вскрикнула, инстинктивно пригнулась.
– Держись крепче! – зарычал Марк, выкручивая руль до упора. "Ржавый краб" резко накренился, едва не зачерпнув бортом воду. Пена взметнулась белой стеной. Вторая пуля шлепнулась в воду там, где они были секунду назад.
Алиса, теряя равновесие, схватилась за единственную опору – водонепроницаемый рюкзак, набитый её болгерскм оборудованием. Рюкзак выскользнул из ее рук, ударился о мокрые доски палубы, и его содержимое – камера, микрофон и потрёпанный кусок карты – вывалилось наружу.
Пожелтевший пергамент карты развернулся на ветру, как парус, и лег лицевой стороной вниз прямо в лужу морской воды у ног Алисы.
– Карта! – ахнула она, пытаясь схватить драгоценный свиток.
– Не до нее сейчас! – рявкнул Марк, уворачиваясь от новой очереди. "Жемчужина" набирала скорость, сокращая дистанцию. Ее тень уже накрыла их утлую лодку.
Алиса все же подхватила мокрый пергамент. Вода не размыла угольные линии и кроваво-красную печать сердца, пронзенного кинжалом. Но когда она попыталась свернуть карту, ее взгляд упал на оборотную сторону, обычно чистую. Вода, попавшая на пергамент, проявила то, что было скрыто – бледные, почти невидимые линии старого, изысканного письма. Латинские слова, выведенные чернилами, которые, казалось, проступали из самой глубины кожи.
"Solis et Lunae amore".
Алиса замерла. Лингвистика была ее страстью, ее профессией до того, как блогерство затянуло в погоню за лайками. Латынь… она знала ее не идеально, но достаточно.
– Марк! – крикнула она, едва перекрывая рев мотора и свист новой пули, рикошетившей от мотора. – Смотри! На обороте!
Он мельком глянул через плечо, его глаза сузились, оценивая надпись, а затем – приближающийся белый корпус "Жемчужины". Пули забарабанили по воде рядом.
– Что там? – спросил он резко, снова меняя курс, заставляя лодку прыгать по волнам.
– "Solis et Lunae amore"! – выпалила Алиса, ее мозг лихорадочно работал, отбрасывая страх. – Это латынь! "Любовью Солнца и Луны"!
"Черная Жемчужина" была уже в ста метрах. Голос через громкоговоритель резанул эфир: "Отдайте карту! И девушку! И получите… необитаемый остров! Ха-ха!"
– Солнце и Луна… – Алиса смотрела на надпись, потом на Марка, на его лицо, освещенное солнцем и озаренное азартом боя, потом на море, где уже виднелся темный контур другого, дикого острова. Тепло "плода страсти" снова слабо пульсировало. – Это про… тепло и холод? Как на карте? Или… – она запнулась, чувствуя, как сердце колотится чаще, – …про мужчину и женщину? Солнце и Луна… Инь и Ян? Легенда же о влюбленных!
Марк резко посмотрел на нее. В его глазах, обычно таких насмешливых или холодно-расчетливых, мелькнуло нечто новое – острое, заинтересованное понимание. Он взглянул на карту в ее дрожащих руках, на проступившую надпись, потом на яхту, которая уже почти нависла над ними, готовясь отрезать путь.
– Солнце и Луна, ха? – его губы тронула опасная ухмылка. Он рванул штурвал к себе, направляя "Ржавого краба" прямо к скалистому берегу дикого острова, где начинались непроходимые джунгли. – Тогда, блонди, держись крепче. Нам надо обсудить эту любовь… желательно на суше. А пока – глубокий вдох! Возможно, придется нырять снова!
Мотор взвыл на пределе. "Черная Жемчужина" ревела позади. А латинская загадка, проступившая на мокром пергаменте, горела в руках Алисы тайной, которая внезапно казалась куда важнее, чем просто путь к сокровищу. Это был ключ к чему-то гораздо большему. И, возможно, к ним самим.
Мотор "Ржавого краба" захлебнулся и умолк с последним, жалобным пыхтением, как будто благодарил за спасение и прощался с жизнью. Марк мастерски подвел потрепанную лодку к скрипучим, полуразрушенным сваям заброшенного пирса. Дерево, изъеденное временем и соленой водой, стонало под их весом. Перед ними стеной встали джунгли – непроницаемая зеленая стена, наполненная треском цикад, криками невидимых птиц и густым, влажным дыханием растительности, пахнущей прелыми листьями, цветущими орхидеями и чем-то… диким.
Алиса выбралась на шаткие доски пирса, все еще сжимая в одной руке мокрый пергамент карты, а другой инстинктивно прикрывая рюкзаком мокрое платье. Ее босые ноги ощущали шершавость гнилой древесины и скользкие пятна мха. Она огляделась, и ее охватил первобытный ужас. Тени под сенью гигантских папоротников казались слишком глубокими, шелест в листве – слишком близким. Она вздрогнула, увидев огромную, мохнатую паучиху, размером с ладонь, неторопливо плетущую паутину между ветвями у самого входа в зеленую чащу.
– Марк… – ее голос звучал мелкой дрожью, выдавая весь накопленный стресс. Она указала на паука. – Там… пауки. Огромные. И… это только те, кого видно. А что там, в глубине? Змеи? Сколопендры? Пиявки? Муравьи-пули?
Марк надежно привязал "Краба" к единственной уцелевшей свае обрывком мокрого каната. Он выпрямился, окинул взглядом джунгли – не как жертва, а как хозяин, оценивающий свои владения. На его лице не было ни тени страха, только усталость и привычная настороженность. Он повернулся к Алисе, и его карие глаза, теплые и насмешливые в лучах заходящего солнца, скользнули по ее фигуре, все еще отчетливо просвечивающей сквозь мокрую ткань. Он заметил, как она нервно сжала плечи, как учащенно задышала.
– Пауки? – Он фыркнул, коротко и беззвучно. Подошел ближе, его мокрая майка все еще обрисовывала рельеф мышц. Он наклонился к самому ее уху, и его голос, низкий и хрипловатый, прозвучал так, чтобы слышала только она, но с оттенком леденящей правды:
– Милые пушинки, блонди. Пушистые, тихие, и укус их редко смертелен. Хуже… – Он сделал паузу, давая словам проникнуть глубже, его взгляд намеренно скользнул вниз, к ее животу, где все еще тлел жар "плода страсти". – …хуже то, что ты съела тот плод у старика. Наш друг с фруктового лотка не зря улыбался, как кот, съевший канарейку. Это был Маракуйя Огня. Местный… афродизиак. Сильнейший.
Алиса почувствовала, как волна тепла, дремавшая внутри, вдруг вспыхнула с новой силой при его словах, при его близости. Ее кожа загорелась, дыхание перехватило.
– Ч-что? – прошептала она, отступая на шаг, но пирс был узок.
– Да, – Марк кивнул, его лицо было серьезным, но в уголках глаз таилась усмешка. Он наблюдал за ней, как хищник, но без угрозы – скорее, с научным интересом. – Эффект нарастает. Пик – через час, может, полтора. И тогда, милая блонди… – Он слегка наклонил голову, его дыхание коснулось ее щеки. – …ты будешь готова срывать с меня штаны прямо здесь, на этом гнилом пирсе, не глядя ни на каких пауков. И, поверь, я не уверен, что смогу тебя остановить. Или захочу.
Он выпрямился, отступив, разрывая напряжение. Но сказанное повисло в воздухе, густое и жаркое, как предгрозовая духота джунглей. Алиса стояла, оглушенная. Страх перед пауками и змеями померк перед этой новой, куда более личной и пугающей угрозой, исходящей изнутри нее самой. Жар пульсировал внизу живота, окрашивая щеки румянцем. Она посмотрела на Марка – его сильную фигуру, влажные волосы, насмешливый, но притягательный взгляд – и поняла, что его слова не были шуткой. Это была медицинская констатация факта. И предупреждение.
– Ты… ты ужасен, – выдохнула она, но в ее голосе не было силы, только смущение и зарождающаяся паника нового рода.
– Реалист, – поправил он, поворачиваясь к джунглям и доставая из рваного кармана шорт складной нож, который щелкнул, открывая короткий, но смертоносный клинок. – И пока твой внутренний огонь только тлеет, нам нужно найти место для лагеря. Сухое. Защищенное. И, надеюсь, подальше от орхидей, которые пахнут слишком соблазнительно. Идем, Солнце. Луне скоро предстоит тяжелая ночь. – Он кивнул в сторону тропы, едва заметной среди папоротников, где уже сгущались вечерние тени.
Алиса взглянула на карту в руке. Латинские слова "Solis et Lunae amore" будто пульсировали в такт ее учащенному сердцебиению. Солнце и Луна. Мужчина и женщина. Любовь? Или испытание огнем и… плодом? Она сделала шаг за Марком, в зеленую, звенящую тишину джунглей, чувствуя, как жар внутри нарастает с каждым ударом сердца. Райский квест превращался в квест на выживание. И не только от бандитов.
Глава 3
Тропа была не тропой, а зеленым кошмаром. Лианы свисали, как петли удавок, цепляясь за плечи и волосы Алисы. Корни поднимались из земли, как окаменевшие змеи, норовя споткнуть на каждом шагу. Воздух стоял густой, обжигающе влажный, пропитанный запахом гниющих орхидей и чего-то кислого – словно джунгли потели страхом.
Алиса шла вплотную за Марком, почти наступая ему на пятки. Каждый шорох в гуще листвы заставлял ее вздрагивать.
Шипение справа:
– Змея?! – Она вжалась в его спину.
Марк даже не обернулся:
– Лягушка. Дыши, блонди.
Эффект "плода страсти" не отпускал. Он не бушевал, а тлел – упрямое, назойливое тепло внизу живота. Оно усиливалось с каждым шагом, с каждым взглядом на Марка. Мышцы играли под тонкой тканью майки при каждом взмахе палки, разрушающей тонкие лианы. Капли пота стекали по впадине позвоночника. «Хочется провести по ней языком… Нет! Это плод! Пауки! Думай о пауках!»
Ей было физически жарко. Пот стекал по спине, приклеивая платье к коже. Дыхание сбивалось – то ли от страха, то ли от этого вечного тепла. Она расстегнула верхнюю пуговицу платья, жадно глотая липкий воздух.
– Ты там не сваришься? – обернулся Марк, приостановившись. Его взгляд скользнул по ее раскрасневшемуся лицу, влажной шее, расстегнутому вороту. В его глазах мелькнуло понимание. Не сочувствие – скорее усталая констатация. – Эффект на подходе. Держись, Луна. Солнышко еще не село.
– Я… я в порядке, – солгала Алиса, отводя взгляд. – Луна… Он назвал меня Луной… Почему это звучит… как ласка?
Жар внутри ответил пульсацией.
Он двинулся дальше, расчищая путь. Алисе казалось, джунгли сжимаются вокруг нее. Листья шелестели шепотом: "Сорви с него штаны… Сорви… Сорви…" Она закрыла уши руками.
– Эй! – окликнул Марк. Его голос прозвучал иначе – без сарказма. – Смотри.
Он раздвинул завесу гигантских листьев, и Алиса ахнула.
Перед ними открылась поляна. Луна, поднявшаяся над джунглями, заливала ее серебристым светом. Посреди нее возвышались руины. Не просто груда камней, а остатки древнего храма. Колонны, покрытые мхом и резьбой, часть полуразрушенного портала, на котором угадывались очертания сплетенных тел – эротический танец, застывший во времени. Камни светились мягким фосфоресцирующим зеленым, будто впитав свет светлячков. Воздух здесь был чище, прохладнее, пахло влажным камнем и цветами.
– Храм Луны, – тихо сказал Марк. В его голосе слышалось уважение. – Идеальное место для "стратегического отдыха".
Он шагнул на поляну, его силуэт на фоне древних камней казался частью легенды. Алиса последовала за ним, чувствуя, как жар внутри на мгновение отступает перед красотой и странным покоем этого места.
«Храм Луны…» – подумала она, глядя на сияющие камни, а потом на Марка, который уже разглядывал место для стоянки. – «…и мое личное солнце, от которого я вот-вот загорюсь.»
Лунный свет, пробивавшийся сквозь листву, превращал руины в лабиринт серебристых теней. Марк провел Алису к задней стене храма, где под нависающей каменной плитой, поросшей папоротниками, лежал сверток, тщательно укрытый брезентом.
– Мой тайник, – пояснил он, сбрасывая покрытие. Оттуда появилась компактная палатка оливкового цвета, свернутый коврик и рюкзак. – Не все туристы тут добропорядочные.
Алиса попыталась помочь. Это было ошибкой. Марк ловко собрал каркас. Алиса подержала одну дугу – и отпустила слишком рано. Прут со звоном шлепнулся на камень, едва не задев Марка по голове.
– Саботаж? – спросил он, не глядя, вставляя дугу на место. – Или тест на мою реакцию?
Когда Марк натягивал ткань тента, Алиса потянула за противоположный угол – и споткнулась о корень. Тент провис, накрыв ее с головой. Из-под ткани донеслось: «
– Ой! Я… я застряла!
Марк вздохнул, как терпеливый отец, и освободил ее. Его пальцы коснулись ее запястья – кратко, без эмоций, но Алиса почувствовала, как жар от плода вспыхнул в точке касания.
– Сиди. Наблюдай. Дыши, – приказал он, указывая на плоский камень. – Твоя «помощь» сокращает мою жизнь.
Она послушно села, поджав колени. В лунном свете его фигура двигалась с хищной грацией: мышцы спины напрягались под майкой, руки работали быстро, уверенно.
– Как он все умеет…, – подумала она с досадой. – И почему это так… раздражающе привлекательно?
Палатка выросла за десять минут – аккуратный купол у подножия древней колонны. Марк бросил внутрь свернутый коврик и спальник. Один спальник.
– Где… второй? – спросила Алиса, сердце екнув.
Марк вытер лоб тыльной стороной ладони. Его взгляд был прямым, без извинений.
– Его нет. Весит лишние кило. В джунглях километры важнее комфорта.
– Но… мы вдвоем… – она запнулась, чувствуя, как горит лицо. – В одном спальнике?
Он усмехнулся:
– Нет, принцесса. Спальник – твой. Я – на коврике. – Он похлопал по тонкому пенке. – А стена спальника между нами – наш скромный «Шербург».
Алиса кивнула, не находя слов. Облегчение смешалось с иррациональным разочарованием. Жар плода напомнил о себе тупой пульсацией в висках.
Ночь опустилась плотной завесой. Джунгли затихли, но не замолчали: хор цикад, далекий вой обезьяны, шелест листьев. Алиса лежала в спальнике, прислушиваясь к каждому звуку. Марк лежал в полуметре, спиной к ней. Его дыхание было ровным, но слишком тихим – он не спал.
И тут – шорох. Прямо у входа в палатку. Не просто шелест – что-то царапало ткань изнутри. Мелкое, шустрое.
– Мар… – она начала шепотом, но имя застряло в горле. Шорох усилился. Что-то двигалось вдоль внутренней стенки палатки. Тень мелькнула на материи в лунном свете – длинная, с множеством лапок.
Паника парализовала. Алиса рванулась не в сторону выхода, а к единственному источнику безопасности. Ее рука в темноте нащупала руку Марка. Ледяные пальцы вцепились в его запястье с силой отчаяния.
– Там! – выдохнула она, прижимаясь спиной к его боку, указывая дрожащим пальцем на тень.
Марк вздрогнул от внезапного контакта. Он не отдернул руку. Его тело на мгновение окаменело, потом медленно развернулось. В темноте его глаза блеснули, как у хищника. Он приподнялся на локте, его свободная рука (та, которую она не схватила) потянулась к ножу у пояса.
– Не двигайся, – прошептал он так тихо, что слова слились с шелестом.
Его кожа под ее пальцами была горячей, твердой. Мускулы предплечья напряглись, как стальные тросы. Алиса чувствовала каждый его вдох, каждый микродвижение. Жар плода вспыхнул с новой силой – теперь это был не страх, а волна острого, запретного осознания. Он близко. Очень близко. Его рука… Его тепло…
Марк резко рванулся вперед, нож блеснул в полумгле. Но вместо удара раздался короткий, недовольный писк. Он щелкнул пальцами.
– На выход, пушистый диверсант, – проворчал он.
На пол палатки выпала маленькая ящерица-геккон. Она замерла, растерянно мигая, потом шустро юркнула в щель под пологом.
Тишина. Алиса все еще держала его запястье. Ее пальцы дрожали, но не отпускали. Его дыхание теперь было слышно четко – чуть учащенное. В темноте его лицо было скрыто, но она чувствовала его взгляд на себе.
– Милая ящерка, – проговорил он наконец. Его голос звучал глубже обычного, без иронии. – Можно отпустить руку? А то кровь не поступает. И плод твой… он так реагирует на тактильный контакт.
Она отдернула руку, как от огня. Жар охватил все тело.
– Извини… Я…
– Спи, Луна, – перебил он мягко, но твердо, поворачиваясь обратно на свой коврик. – Пауки придут в следующей серии.
Он снова лег спиной к ней. Но теперь тишина между ними была густой, как тропический мед, а место, где ее пальцы впились в его кожу, пылало на ее руке, как клеймо.
Тишина после бегства геккона стала густой, неловкой. Алиса отползла к своему спальнику, пальцы все еще помнили жар кожи Марка и стальные мускулы под ней. Джунгли за стенами палатки дышали громче – шелест листьев теперь казался зловещим шепотом, а крики ночных птиц – предупреждением.
– Не уснешь, – констатировал Марк в темноте, его голос прозвучал резко, как щелчок замка. Тень его фигуры поднялась. – И я тоже. Дежурство у огня полезнее паранойи.
Он вылез из палатки, не оглядываясь. Алиса, благодарная за решение, последовала за ним. Лунный свет заливал поляну, превращая руины в черно-серебристые гравюры. Марк двинулся к краю леса, его силуэт растворялся в мраке.
– Хворост, – бросил он через плечо. – Сухой. Без сюрпризов в виде змей.
Алиса кивнула, стараясь не думать о "сюрпризах". Она робко шарила ногами у подножия колонн, подбирая обломки лиан, сухие пальмовые ветви. Каждый треск под ногой заставлял ее вздрагивать. Марк вернулся через пять минут с охапкой щепок и толстых сучьев. Его майка была темной от пота.
– Костер – лучший психотерапевт в джунглях, – произнес он, роя ямку в земле камнем. – Отгоняет тварей, сушит одежду, и… – он чиркнул огнивом, искры упали на трут, – …не дает плоду страсти разгуляться в кромешной тьме.
Первый язычок пламени лизнул щепу, потом рванулся вверх, осветив их лица – ее, испуганно-румяную, его, сосредоточенно-хмурое. Тепло ударило в кожу, смешиваясь с внутренним жаром Алисы. Тени отплясывали на резных богах храма, будто древние камни оживали.
Марк разровнял землю у костра, бросил ей свернутый коврик.
– Садись. Греться и думать. – Он достал из рюкзака пожелтевший пергамент. Карта Кровавого Джо легла между ними на камень, безмолвная и загадочная в свете пламени. – Время узнать, что скрывает "Любовь Солнца и Луны". Без паучьих диверсий.
Огонь зашипел, приняв в себя каплю смолы. Алиса подтянула колени к груди, глядя на таинственные линии. Костер создал островок безопасности, но новое напряжение витало в воздухе – тихое, интеллектуальное, пронизанное невысказанным воспоминанием о ее руке на его запястье… и его вопросе о плоде.
Костер потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на древние камни. Алиса сидела на свернутом коврике, поджав колени, стараясь не смотреть на Марка, который разбирал рюкзак у огня. Его профиль в оранжевом свете казался вырезанным из бронзы – резкая челюсть, тень ресниц на скуле. Жар плода, приглушенный страхом в палатке, снова зашевелился в ее животе при виде капель пота на его шее.
– Лови, – Марк бросил ей сверток в вощеной бумаге. Внутри оказались соленые крекеры и кусок копченой рыбы. – Топливо для мозгов. Попробуем разгадать ребус Кровавого Романтика.
Он развернул карту на плоском камне между ними. В свете фонарика пергамент казался мертвым – бледные линии островов, едва видимые бухты, красная печать-сердце, но никаких новых деталей. Надпись «Solis et Lunae amore» зловеще поблескивала.
– «Любовью Солнца и Луны»… – Алиса прожевала крекер, но комок застрял в горле. Она водила пальцем над картой, избегая касаться Марка. – Может, это метафора? Где-то есть место, объединяющее день и ночь? Вулкан и ледник?
– Или шифр кода, – Марк прислонил карту к фонарику. Яркий луч пронзил пергамент – безрезультатно. Ни скрытых символов, ни тайнописи. Только прожилки старинной кожи. Он выругался сквозь зубы. – Может, Джо просто любил красивые слова?
– Нет, – Алиса покачала головой. Ее внутренний лингвист протестовал. – Латынь точна. «Amore» – это ключ. Любовь. Страсть. Жар… – Она замолчала, осознав, что сказала. Жар. Тот самый, что пульсировал в ней сейчас.
Марк поднял взгляд. Огонь костра отражался в его карих глазах.
– Жар? – он перевел взгляд на карту, потом на ее раскрасневшееся лицо. – Солнце – жар. Луна – холод? Может, карту нужно… нагреть?
Он снова прижал пергамент к стеклу фонарика. Пластик начал плавиться, пахнуть паленым, но карта оставалась немой.
– Ничего, – раздраженно отшвырнул он фонарик. – Ерунда.
Тишина повисла, нарушаемая только треском поленьев. Алиса чувствовала, как жар плода нарастает, смешиваясь с досадой. Ее пальцы нервно теребили расстегнутую верхнюю пуговицу платья. Грудь слегка колыхалась под тонкой тканью с каждым вдохом. И тут мысль ударила, как молния. Безумная. Соблазнительная. Влияние плода? Наверное. Но она выпалила, не думая:
– А если… – ее голос дрогнул, – …не к фонарику? А если… к телу?
Марк замер. Его взгляд медленно поднялся от карты к ее лицу, потом скользнул вниз, к расстегнутому вороту, к участку обнаженной кожи над лифом платья, где виднелась тень ложбинки между грудями. В его глазах мелькнуло нечто дикое – удивление, оценка, искра чего-то темного.
– К телу? – он повторил тихо. Голос был низким, хрипловатым.
– Солнце и Луна… тепло тел… – Алиса сглотнула, чувствуя, как горят уши. Это безумие. Он подумает… Но плод подстегивал, а загадка манила. – Может… нужно наше тепло?
Марк не отвечал. Он взял карту. Его движения были медленными, нарочито точными. Он встал на колени перед ней. Огонь костра освещал его сзади, окутывая силуэт ореолом. Алиса замерла, сердце колотилось где-то в горле. Он протянул руку с картой. Не к ее руке. Не к плечу. Прямо к расстегнутому вырезу платья.
– Доверие, Луна? – его голос был шепотом, но он резал тишину, как нож. – Или научный эксперимент?
Его пальцы не касались ее кожи. Они прижали пергамент к ее оголенной груди, чуть левее сердца. Холод старой кожи встретился с пылающим телом. Алиса вскрикнула от неожиданности – холодно! Но мгновенно холод сменился…