Следуй по пути из лепестков персика 2

Пролог и Глава 1

Вторая книга цикла.

Пролог

Каждый человек должен научиться жить…

Это тяжёлая задача, однако, на первый взгляд, для многих людей она выглядит совсем простой. Казалось бы, родился – бери и живи, в чём проблема? Но внешний мир не самое дружелюбное место. Учиться адаптироваться ко всему новому, чтобы жить в гармонии с самим собой и окружающим миром, нужно как можно скорее, поскольку, своевременно не приспособившись, вы рискуете не приспособиться к нему вообще и стать изгоем.

Вспомните, как выглядит дорога. Изначально лежащий в основе дорожного полотна гравий был обычным камнем, который когда-то родился из недр земли. Отколовшись от своей семьи, он попадает в общество и становится связанным с остальным социумом нормами жизни, правилами, обычаями и окружающими предметами, как асфальтом. Человеческое общество переживает трудности и неприятности: по нему проносятся автомобили, пробиваются сквозь толщу ростки, клюют птицы, размывает вода, проседает почва, пачкает мусор. Со всеми этими неприятностями можно и нужно бороться, приспосабливаясь к окружающему социуму, чтобы бороться вместе, а не идти против толпы. Каждый человек хотя бы раз испытывал это: нужно тратить много сил, пробираясь, лавируя, стараясь пройти сквозь огромное скопление встречных людей; тяжело бороться с морскими волнами в шторм, да и глупо… Но при этом, как бы ни странно звучало, никогда не стоит отказываться от себя. Сложно?

Если вы присмотритесь, то увидите, что и дорожное покрытие не однородная масса – оно состоит из множества и множества различных по форме и цвету камешков. Они такие разные и все по своему уникальные, однако остаются вместе и борются со всеми невзгодами, преодолевают трудности, пока не состарятся. Камни держатся друг за друга и за асфальт – культуру социума, что их объединяет, они не одиноки.

Тем не менее, смотрите, один из камней пытается схитрить, он не пробует жить в гармонии и мире со всем окружающим, лишь маскируется, либо идёт против, он больше не держится за асфальт, … но в итоге, израненный, оказывается в одиночестве на обочине, унесённый ветром, либо колесом машины. Он думает, что там спокойнее, ему больше не нужно бороться, но это роковая ошибка. Борьба присутствует всегда, лишь меняя форму, однако в одиночку сопротивляться внешним воздействиям гораздо сложнее. Он канет в лету, осыпанный грязью и пылью, а на его место вскоре положат другие камни, и у изгоя почти не останется возможности вернуться.

Говорят, что борьба меняет человека, делая его сильным, но жестоким. Нет. Трудности всегда идут наравне с радостями, они помогают человеку быть человеком, поднимают иммунитет души и накачивают её мышцы. Когда холодно, мы одеваем тёплую одежду; когда льёт дождь, мы берём зонт; когда мы испытываем жажду, мы пьём… и тому подобное. Мы всю жизнь с рождения учимся, боремся, приспосабливаемся и обретаем навыки. С самого детства мы преодолеваем трудности, к которым в итоге приспосабливается любой взрослеющий человек. К остальным появившимся проблемам стоит приспосабливаться и бороться таким же образом. Неважно, психологические они или физические, путь один. Стоит определить источник проблемы или новые условия жизни, и сразу изменится образ мышления. А когда это произойдёт, поменяется и образ поведения, и человек начнёт действовать, найдя путь к решению проблемы.

Нужно помнить, что жизнь нельзя просто закрыть и отложить, как книгу, когда в повествовании случается что-то плохое. Просто переверните страницу и начните новую главу. Не оглядывайтесь назад, ведь то, что сделано, зачастую уже невозможно изменить. Идите вперёд, назад пути нет, и не важно, с какой скоростью. Главное идти, приспосабливаться и бороться, иногда даже с самим собой.

Чем быстрее вы научитесь приспосабливаться к окружающей среде и идти дальше, несмотря ни на что, чем сильнее вы накачаете мышцы и иммунитет души, тем больше будет глав в вашей жизни, тем она будет длиннее, радостнее и светлее.

Глава 1

Наташа пристально осматривала окружающее пространство, опустив руки и сложив пальцы в замок. Ленточки на её соломенной шляпке легонько развевались на тихом ветерке. Сначала она не знала, куда их девать, эти руки, чтобы выглядеть более-менее прилично и элегантно по здешним меркам, и наконец, остановилась на таком варианте.

«Надеюсь, никто не заметил, как я тут положение рук подбираю, а то будет… несколько неудобно… Почти незнакомый мир, почти незнакомые обычаи, почти незнакомое общество… Как не привлекать к себе лишнего и ненужного внимания, а также при этом не прослыть белой вороной или дамой со странностями, будучи душой из другого мира и страны?»

Вокруг гуляла разодетая во все свои лучшие наряды знать, статные тонконогие лошади были украшены не меньше хозяев.

Чунхуа тоже предлагала своей хозяйке обзавестись новым платьем, но барышня отказалась:

– Какой смысл тратить впустую деньги, если ещё есть целая куча нарядов, которые я не то что не надевала, даже в глаза не видела.

С этим личная служанка поспорить не могла, так как знала о частичной потере памяти своей молодой госпожи, из-за чего для неё сейчас многое в новинку. Богато и красочно одетые люди носились на конях по полю с клюшками в руках. На их лицах витали напряжение, жажда победы или просто радость и удовольствие от игры.

– Я так понимаю, сюда многие пришли не только для того, чтобы поиграть или посмотреть на игру, но и себя показать, – усмехнувшись, прошептала своей служанке Гу Минмэй, посмотрев на девиц и юношей, щеголяющих во множестве ярких украшений в волосах, в ярких шёлковых разноцветных свободных ханьфу и шарфиках, небрежно висящих на плечах и локтях. В руках, что мужчины, что женщины, держали различные по форме и рисункам веера, коими небрежно обмахивались.

Почти на всю длину вдоль здешнего большого поля, на котором уже кто-то вовсю играл в древнее конное поло, стояли длинные, не очень высокие деревянные помосты, зонированные хрупкими деревянными каркасами на беседки, что были накрыты лишь тканью, защищающей от солнца и дождя, также на беседках висели лёгкие прозрачные шторки. На помостах стояли миниатюрные низкие столы, заставленные различной снедью, напитками и угощениями. Рядом присутствовали сидения, похожие на широкие лавки с тонкой мягкой подушкой. Слуги стояли позади своих господ, либо сидели на ступеньках впереди, бродили с поручениями по округе. В стороне располагались простые деревянные помещения, где содержались, приводились в порядок, кормились и украшались лошади. Слуги клана Гу тоже привели сегодня коней, принадлежащих семье.

На всей территории, кроме поля, поодиночке или вместе, сидели, стояли, бродили обмахиваясь веерами, смеялись, разговаривали и шутили различные незнакомцы и незнакомки, аж даже зарябило в глазах, а уши привыкали к равномерному гулу. Наташа никогда не любила находиться в подобных столпотворениях. Стражников здесь присутствовало достаточно много, наверное, личная охрана от каждой семьи.

Помощник распорядителя ударил в звонкий гонг, звук которого разнёсся эхом, оповещая об окончании происходившего на сей момент сражения за небольшой кожаный мяч. После, через некоторое время, другой работник этого пиршества, объединённого с развлечением, склонившись в небольшом поклоне, стал проходить с подносом мимо богатых людей. Те оставляли на учтиво подставленной поверхности какое-либо украшение, либо другую дорогую вещь.

«Так вот как выглядит „зрелищ и хлеба“», – подумала Наташа и поинтересовалась у Чунхуа:

– Они делают ставки?

– Нет, барышня. Это же приз. Семьи и участники команд, что будут играть следующими, кладут на поднос какую-то драгоценную вещь, всё собранное будет являться выигрышем. Что-то преподнести или нет имеют право любые гости, кто захочет… Но обычно какой-то подарок делают все, потому что каждая семья участвует в состязании, и никто не желает показаться беднее или жаднее других, – улыбнувшись, ответила личная помощница, восхищённо осматриваясь вокруг.

– То есть, играют сами же богатые люди? – уточнила Минмэй.

– Да, барышня, играют сами члены знатных, дворянских или богатых родов, – ответила Чунхуа и после шепнула, – даже его величество иногда играет, как и их высочества.

Наташа в облике аристократки Гу Минмэй посетовала, что это развлечение только для богатых, потому что бедному не найти ни хорошего коня, ни редкостей на выигрыш.

– Барышня, так бедным и некогда, у них работы много, – ответила Чунхуа.

– А богатые, получается, нихр… ничего не делают? Зачем они тогда вообще нужны обществу, если бедные сами всё делают и без богачей справляются? Балласт какой-то лишний выходит, – усмехнулась княжна Гу.

Чунхуа развернулась к своей молодой госпоже и удивлённо-непонимающе посмотрела ей в лицо:

– Барышня, тише! Что с вами? Я даже не буду спрашивать, что такое балласт. Это явно какое-то нехорошее слово, – после нервного шёпота она огляделась по сторонам, чтобы узнать, не услышал ли кто-нибудь слов её молодой госпожи, и пугливо прошептала: – Барышня, не произносите больше такого вслух в людном месте, это опасно, вас могут счесть за мятежницу.

– Да я понимаю, что даже не посмотрят, что дочь семьи Гу не совсем здорова, если это кому-нибудь будет на руку… Поэтому не переживай, я такое говорю только тогда, когда уверена, что никто не слышит, кроме тебя. Тебе-то… я могу доверять? – Наташа шутливо посмотрела на Чунхуа.

– Что вы, что вы, молодая госпожа, я готова за вас жизнь отдать! – яростно проговорила служанка.

– Тем более, не забудь – я это говорю в нездоровом уме. Мало ли что кому могло показаться или послышаться, так можно обвинить, кого угодно и в чём угодно. Доказательств-то веских нет, – Минмэй, легонько улыбнувшись, развела руками. – Не думаю, что моя очень влиятельная семья допустит, чтобы меня наказали лишь по чьему-то вымышленному доносу.

– Барышня, пойдёмте лучше к госпоже и господину, чего здесь стоять в сторонке? Там и сёстры ваши, веселее будет, – предложила Чунхуа, но Минмэй лишь отрицательно покачала головой.

Наташа не собиралась сейчас никуда уходить, сначала ей было необходимо присмотреться к окружающим людям и понять, что, где, почему и как происходит, кто с кем общается и дружит. Нужно было хоть немного обезопасить себя. Мало ли какая информация пригодится в будущем.

Услышав, что в цзицзюй играют и их высочества, Наташа попыталась отыскать глазами в толпе второго принца Ли Ху, захотелось поскорее его снова увидеть. Друзей у неё в этом мире было не так-то уж и много. Взволнованно она обшаривала глазами всё пространство, куда доставал взгляд, но безуспешно. Зато Наташа обнаружила интересную информацию, что за Минмэй наблюдает множество знакомых и незнакомых глаз, почти все бросали на неё свой взгляд и о чём-то шептались.

Здесь уже был сын министра юстиции Сунь Хуэйчан и государственный учёный Цинь Шухуэй. Молодые люди, увидев, что законная дочь семьи Гу их заметила, улыбнулись, учтиво кивнув в приветствии. Наташа, раздосадованная отсутствием своего высоковлиятельного друга и поклонника, нерешительно кивнула им в ответ. Мужчины, заметив, что барышня Гу кивнула кому-то ещё, кроме них, сразу же нашли друг друга в толпе и смерили высокомерными взглядами.

– Барышня-я, пойдёмте к госпоже и господину-у? – снова проныла Чунхуа, испугавшись, что её молодая госпожа снова ввяжется в какую-нибудь неприятность.

Наташа уже хотела согласиться, ведь всё, что могла, она уже увидела, но их гордое одиночество нарушили две незнакомые девушки. Одна была похожа на новый облик Наташи, стройная, изящная, с нежной кожей и лебединой шеей, с чёрными блестящими длинными волосами, но с более резкими скулами, с более узкими хитрыми глазами и аристократичным поведением. Другая пухленькая, но с не менее лукавым лицом и излишней манерностью.

– Дальняя кузина, Гу Минмэй, – почти нараспев, нежным голосом произнесла первая, вежливо изящно кивнув.

– Гу Мэй! – воскликнула вторая и схватила её за предплечье.

Наташа оторопело опустила глаза на свою руку и с натянутой улыбкой высвободилась:

– Э-э, хотелось бы узнать, кто вы?

– Я же Май Юаньджи! – ответила ей девушка и недовольно надула губки, потом снова улыбнулась и, явно нарочито, сделала лицо сообразившего что-то человека. – Ах, такая неприятность. Слышала, что ты потеряла память в результате несчастного случая и стала соображать, как младенец. Хотя ты и раньше… Мы твои лучшие подруги! Юань пишется, как «источник», а Джи, как «удача», – девушка постаралась приветливо улыбнуться.

Может быть, она кого-нибудь и обманула бы, но только не Наташу:

«Ещё две лицемерные особы… заклятые подруги. Меня окружали милые улыбчивые люди, медленно сжимая кольцо… – она мысленно вздохнула. – Божечки, за что мне всё это?! Я, в принципе, не люблю шумные компании, а лицемерных людей ещё больше…»

– А меня ты тоже не узнаёшь? – спросила другая. – Твоя дальняя троюродная кузина Вэй Циньжань… Пишется, как «сияющее небо».

«А ещё звучит, как порочная чистота», – мысли Наташи посетило подозрение, только, конечно, ей не очень хотелось, чтобы оно оправдалось.

– Что-то не припомню, – улыбнулась Наташа невинной милой улыбкой Минмэй. – И что, мы тоже очень хорошо… дружили? Прямо не разлей вода? – если прислушаться к тону в её голосе, можно было услышать нескрываемый сарказм и иронию, но незнакомые девицы приняли это за чистую монету.

– Да, мы были очень близки, как родные сёстры, – шаблонно растянула губы в улыбке Циньжань, её остальное маскообразное лицо было неподвижно.

«Хозяйка этого тела была явно недальновидна, раз дружила с такими, и не очень умна, раз её даже не подозревают в сарказме, – подумала Наташа. – Хорошие, видать, подруги, если за столько прошедшего времени я узнаю о них только сейчас… Им явно что-то нужно от меня. Не хочу даже тратить на этих двуличных особ своё время и портить настроение».

– Сестрица Мэй-Мэй, пойдём туда, по дорожке в сад, подальше от этого шума, поболтаем? А то мы так давно не виделись! – попросила Юаньджи.

«Вот именно», – сразу подумала Наташа, она захотела поставить девушек на место:

– Спасибо за предложение, но я не хочу гулять, у меня есть свои планы, да и устала, ноженьки болят. И ещё, хочу вам сказать…

– Приветствую, барышня Гу Минмэй, рад вас снова видеть. Вы сегодня невероятно прекрасны, словно нефритовый лотос, опустившийся из обители небожителей.

Этот голос Наташа запомнила хорошо, поэтому медленно и настороженно повернулась. Её худшие опасения подтвердились – рядом стоял и улыбался сын первого министра Се Шансай, на редкость неприятный тип.

Лишь на мгновение испуганно замерев, как кошка, сообразив, Наташа схватила за руки обеих подружек и торопливо потащила в ту сторону, куда они до этого указывали:

– Конечно же, нужно прогуляться и поболтать, я ведь вас так давно не видела! – громко обратилась Минмэй к новым подругам, что удивлённо увеличили глаза и еле поспевали за ней, ведь раньше они никогда настолько быстро не передвигались на своих двоих.

Се Шансай тоже изумлённо поднял брови, посмотрев вслед законной дочери семьи Гу, и немного растерявшись, недоуменно помолчав, произнёс про себя:

– Наверное, … я ей понравился, … стесняется просто.

***

– Сестрица… Мэй… – Мэй, куда ты так… спешишь?! – задыхаясь от быстрого бега, проговорила Юаньджи, явно, как и почти все благородные барышни этого мира, не привыкшая к быстрому передвижению на местности.

Минмэй незаметно покосилась назад, и обнаружив, что Се Шансай за ними не следует, остановилась.

– Сестра Гу Мэй, что с тобой такое? – спросила также запыхавшаяся Вэй Жань.

– Минмэй, почему ты не поздоровалась со старшим сыном левого министра Се? – озадаченно спросила Май Джи.

Наташа сделала удивлённое лицо и посмотрела назад, сделав вид, что присматривается, хотя они уже довольно далеко ушли, свернув на тропинку в сторону аллеи в зарослях деревьев. Се Шансая уже невозможно было увидеть.

– А что, там был старший сын левого советника?! Надо же, какая произошла трагическая… случайность… ай-яй-яй-яй-яй. Я было грешным делом подумала, что подошёл какой-то неизвестный тип подозрительной бандитской наружности, – настороженно произнесла Минмэй, немного опасаясь, что всё-таки Се Шансай передумает и решит за ними последовать. – Ну ничего, я думаю, он это переживёт.

Заклятые подруги недоумевающе переглянулись, после снова изучающе посмотрели на Минмэй, что вела себя сейчас совершенно необычно для неё и разговаривала также.

Наташа развернулась к двум новым-старым знакомым:

– Девчонки, запомните, никогда нельзя разговаривать или куда-то ходить с малознакомыми, и тем более, незнакомыми дядями, а также брать у них подарки. Тем более у тех, что имеют подозрительную наружность, как у этого.

– Гу Мэй, совсем обнаглела? Как смеешь учить тех, кто старше тебя по возрасту? – презрительно и высокомерно фыркнула Май Джи.

– Ну да, ну да, – хитро и снисходительно улыбнувшись, произнесла Наташа, но в мыслях рассмеялась: «Конечно же, вы старшие, но не всегда с возрастом приходит мудрость. Иногда возраст приходит один».

– Сестрица Джи-эр, – настолько спокойно улыбнувшись, что со стороны это даже казалось вялым, произнесла Циньжань, её движения были столь же размеренными, вальяжными и медлительными. – Ты совсем забыла, что сестра Гу Мэй какое-то время росла в деревне в провинции, как дикая мужланка, ничего не зная об этикете, манерах и жизни знати столицы. Давай не будем осуждать её, она ведь ещё и заболела – повредилась рассудком… Не по своей же вине. – Вэй Жань аккуратно и эстетично промокнула нижний край глаза, будто стёрла слезу, после дотронулась ладонями до кисти левой руки Минмэй, – сестра Мэй-эр, мне так горестно за тебя.

Это всё выглядело очень нарочито и лицемерно, но Вэй Циньжань очень хотелось отомстить за все колкости, что в сторону неё когда-то отпускала Минмэй.

«Она себя так двулично ведёт… Любимая здешняя тема: обхами оппонента так, чтобы это выглядело комплиментом и сочувствием… Эх-хэх… Только они ошибаются, я не собираюсь играть с ними в эти игры, они не знают, что я не настоящая Гу Минмэй. Боже мой, столько жеманства, она что, переела антидепрессантов или успокоительных?» – смерила её взглядом Наталья.

– Ах да, я совсем забыла, сестра Вэй Жань, – взгрустнула в свою очередь Юаньджи. – Прости, сестричка Мэй-Мэй, совсем забыла, что после незатейливой грязной деревни тебе тяжело привыкнуть к здешнему просветлённому общению и обществу.

– Значит, вы сказали, что вы являетесь моими подругами? – уточнила Минмэй.

Обе девушки, легонько улыбнувшись, кивнули.

– Тогда мне поясните ответ вот на такой вопрос: вы по каким соображениям не приходили ко мне всё это время, зная, что я тяжело заболела и могла даже умереть? – Минмэй деловито подпёрла локоть правой руки кистью левой и погладила пальцами правой руки подбородок, как какой-нибудь даос. – Почему я узнаю о вашем существовании только сейчас? Не хотели меня увидеть, не дай Будда, в последний раз?

Обе подружки нервно и с неловкостью на лице растянули губы в улыбке.

– Не проклинай себя, сестрица! Просто не хотела тебя волновать, сестра Мэй-Мэй, – сконфуженно произнесла Май Джи.

Наташа кивнула своим мыслям:

– Угу. А ты? – она деловито кивнула другой девушке.

– Сестра Минмэй, ты же знаешь, что благородным девицам негоже часто выходить на улицу и долго находиться вне дома, – шаблонно улыбнулась Циньжань. – Старшие будут против таких прогулок.

– Да-а уж… Ваши старшие будут против того, чтобы навестить больную подругу и дальнюю родственницу? В таких ситуациях найти выход тяжело, понимаю… Угу, … а пытались оскорбить вы меня сейчас тоже из этих же соображений? – ухмыльнулась Минмэй, ставя девушек в неловкую ситуацию, говоря прямо, и наблюдая за их поведением.

– Мы?! Сестра Мэй-Мэй, как ты можешь такое говорить?! – наигранно возмутилась Юаньджи.

Но Наташа в облике хрупкой барышни резко прервала её возмущённый монолог, выставленной вперёд рукой:

– Тчч! Мне даже не нужно выставлять вас дурами, вы вполне справляетесь своими силами. Не бойтесь, я не буду вас больше обижать, … за меня это уже сделала мать-природа, – Наташа вздохнула. – Мне не хотелось бы продолжать столь лицемерное, негативное и … токсичное общение. Если вы захотите общаться по-нормальному, то я всегда рада.

Подружки увидели, как после этих слов, только недавно казавшаяся глупенькой Гу Минмэй гордо развернулась и быстро пошла в сторону места, где собрались люди, играющие в конное поло. Чунхуа поспешила за своей молодой госпожой.

– Стерва какая! … Чтобы Гу Минмэй хоть на мгновение забыла о манерах, этикете и правилах приличия? – удивлённо прошептала Май Джи.

– Она хитрая змея… Чтобы Гу Мэй так грубо и прямо разговаривала, … чтобы передвигалась так быстро? – ответила ей Циньжань, смотря вслед уходящей Минмэй. – Разве может человек настолько поменяться? А если она повредила рассудок, почему она вдруг поумнела, а не поглупела ещё больше?

– Может, мы просто плохо её знали? – нерешительно проговорила Юаньджи.

Глава 2

Наташа немного побродила с Чунхуа по аккуратным дорожкам среди яркой зелёной салатовой весенней листвы, цветущих яблоневых и персиковых деревьев. Эта живописная чарующая красота какого-то неизвестного сада, свежий воздух и приятный запах, дарили успокоение. Совсем не хотелось возвращаться обратно.

«Сюда бы какую-нибудь беседку, лежанку, книжку, напитки, и можно погружаться в дзен», – Наташа мысленно улыбнулась сама себе.

Но напоминание личной служанки, что пора возвращаться обратно, а то её родители будут беспокоиться, вырвало из приятных дум, и Минмэй разочарованно вздохнула.

Как оказалось, пока их не было, прибыла вдовствующая императрица. Царствующая особа расположилась в кресле перед личным столиком, в самой большой и широкой центральной беседке, ткань навеса которой отличалась от остальных белых жёлто-бежевым цветом. Само помещение было отгорожено и по краям висели красные шёлковые занавески. Вокруг её беседки стояли вооружённые мечами дворцовые гвардейцы, в бронзовых конусных шлемах с коротким красным хвостом, идущим из навершия, в жёлтых доспехах, состоящих из прямоугольных бронзовых пластинок; и много дворцовых служанок, в простом розовом одеянии без вышивки, с одинаковой причёской, что прятала все волосы девушек в тугие аккуратные словно пластиковые пучки.

Наташа чертыхнулась, за соседним с ней столом сидел Ли Цзылун, с которым она вообще решила больше никогда не пересекаться.

«Не люблю самовлюблённых отрицательных героев, сам виноват, незачем быть таким отрицательным», – раздражённо подумала она.

– А Бэйху не приехал вместе с ними? Принцесса Цзиньхуа, скорее всего, под домашним арестом, – Минмэй осмотрела окружающие пространство, и не обнаружив второго принца, тяжко вздохнула. – Придётся подойти их поприветствовать, а потом куда-нибудь слинять, дабы не раздражать ярость масс…

– Барышня, вы о чём, каких ещё масс? – удивлённо спросила Чунхуа.

– Огромных масс самомнения и чувства собственной важности наследного принца, – опять вздохнула Минмэй, сжав губы. – Боюсь, они могут задавить…

Личная служанка замерла, уставившись на свою барышню, изумлённо похлопав глазами, она до сих пор не могла привыкнуть к новой речи своей молодой госпожи. Но тряхнув головой и сбросив с себя чары услышанной странной информации, прошептала:

– Барышня Гу Мэй, только лучше вы больше никому такого не говорите, ладно? И не забывайте называть их высочеств «их высочество», даже, если с кем-то говорите о них, мало ли, кто услышит… скажут – «такое неуважение». Я за вас очень… беспокоюсь…

– Знал бы принц Ли Лун, какое я к нему испытываю… неуважение, упал бы в обморок от взрыва лопнувшего ЧСВ, – недовольно ответила Минмэй. – Его бы контузило от мощности ударной волны.

– ЧСВ? – снова удивилась юная помощница.

– Чувство собственной важности же, – пояснила Гу Минмэй, снова досадливо сжав губы.

– Но вы всё равно поосторожнее, а то я его высочество второго принца не наблюдаю. Зная, что вы в последнее время вытворяете, вам помощь повлиятельнее нужна, чем его сиятельство, наш господин, – тихонько захихикала Чунхуа.

***

Наталья шла с эмоциями обречённости, словно на заклание:

– Даже если моя семья не сидела бы недалеко от них, то мне всё равно бы пришлось подходить…

Чунхуа кивнула:

– А как же, вы обязаны выказать дань уважения и почтения.

Увидев Гу Минмэй, вдовствующая императрица приветливо улыбнулась. Ли Цзылун пил чай из белой пиалы, задумчиво смотря на стол перед собой, казалось, он ничего не видит и не слышит, погружённый в себя. Его чёрно-пурпурные одежды украшали вышитые большие золотые перья.

Медленно поднявшись по деревянным ступеням, Наташа в облике изящной Гу Минмэй, как всегда, сложила перед собой руки, согнув и сразу разогнув колени, лёгонько поклонилась. Только выглядело это несколько неуклюже, поскольку у Наташи не было долгой тренировки в этом вопросе.

– Приветствую её величество вдовствующую императрицу, желаю мира и процветания, – как можно вежливее произнесла Минмэй. – Приветствую его высочество наследного принца.

Но Ли Цзылун даже не оторвался от своего занятия.

«Вряд ли такой человек, как он, ничего не слышит и не видит, что вокруг происходит. Ага… значит показывает своё пренебрежение. А я прям «расстроилась», подумаешь. Знал бы он, что мне вообще фиолетово на его равнодушие. Даже наоборот, чем меньше он обращает на меня и на клан Гу своё внимание, тем лучше», – поразмыслила Наташа.

Она бросила взгляд на секцию веранды, где должна была находиться её семья. Минлан и Минчжу, не привыкшие к появлению в таком обществе, сидели в дальнем углу и жались друг к другу, как два испуганных цыплёнка, сохраняя при этом благородную осанку. Родители несколько напряжённо улыбнулись, боясь, что Гу Мэй опять наделает каких-нибудь глупостей. Было видно, что госпожа Гу порывалась сейчас прийти к дочери для поддержки, но супруг остановил её, ведь они уже приветствовали царственную особу.

– Дитя, присядь-ка сюда, – пожилая императрица указала рукой на деревянный пуфик с торца её стола. – Дай мне рассмотреть эту прелесть, что на твоей прекрасной головке.

– Пустяки, ваше величество, это просто соломенная шляпка, – улыбнулась Минмэй, не желая садиться, она не собиралась надолго задерживаться в этом гнетущем месте.

Ли Лун поднял голову и с наглым интересом осмотрел девушку:

«Снова что-то выдумала, ты смотри, какая неуёмная фантазия возникла неизвестно откуда».

Минмэй сняла с себя головной убор и, вежливо поклонившись, протянула его вдовствующей императрице двумя руками.

– Как твою голову посетила вдруг такая интересная идея? – сказала та, рассматривая шляпку с небольшими полями, она ей явно очень понравилась.

– Хотелось что-то, чтобы голову не напекло, при этом красивое и миленькое, – вежливо улыбнулась ей Минмэй, бросив нервный немного настороженный взгляд на наследного принца.

Тот по-прежнему молча с интересом пристально наблюдал за юной особой, не отрывая взгляд, но и не выражая на лице никаких эмоций, даже при этом продолжая отпивать из чаши чай.

– Мне необходима такая же, – нежно рассмеялась царственная женщина.

– Я бы могла предложить вам её подарить, но этот предмет уже был мной в употреблении, поэтому, если вам нравится, я попрошу сделать свою служанку что-то похожее, но гораздо и гораздо лучше.

Цзылун ещё раз медленно отпил чай из своей пиалы, не отрывая взгляд от Гу Минмэй, в его глазах замелькал интерес и даже задумчивое любопытство: «Похоже, она идёт на поправку, с её головой стало получше?»

Наташа пугливо напряглась ещё сильнее, поскольку ей было неизвестно, что вообще за окрошка творится в его голове.

– Это похвально. А в учёбе ты также не ленива и усердна? А-Мэй, ты с благодарностью приняла мой дар, и уже начала изучать книги, что я дала тебе? – спросила вдовствующая императрица.

Наташа вспомнила, что Чунхуа начала ей читать, но там была какая-то совершенная заунывная белиберда и нелепица, так что она не могла долго слушать всё это:

– Вы знаете, что после болезни я не помню символов, поэтому одну из них мне начала читать моя личная служанка, – натянуто улыбнулась Минмэй, – а она не очень образованна.

Чунхуа стояла внизу у ступеней и внутри уже кипела от напряжения, казалось, что сейчас уже лопнут зрачки и пар повалит прямо из глаз, ведь молодая госпожа не совсем правильно себя вела в плане речей и поведения. Юная помощница пыталась ей сигнализировать, но молодая барышня на неё не смотрела.

– Хорошее дитя. Тогда процитируй мне то, что уже начала изучать, – довольно улыбнулась пожилая царственная женщина, и они с Ли Луном замерли в ожидании. Последний поставил чашечку на стол, обидно усмехнувшись.

«Что?! „Процитировать?!“ Паника-паника-паника! – сердце Наташи забилось чаще. – Хоспади, вспомнить бы ну хоть что-нибудь из того, что мне прочла Чунхуа!»

Провидение помогло очень быстро, и Наташа смогла поймать бегающую мысль за хвост:

– Эм… Женщина… она должна во всём слушаться своего отца, а после – мужа… Женщина должна придерживаться четырёх правил благочестия и усердно работать над ними: добродетель, нежность, речь и труд… Для всех существуют основополагающие принципы морали. Четыре кардинальных принципа – это стыд, приличие, праведность и честность… И добродетели – это верность, сыновняя почтительность, доброжелательность… честность, справедливость, … гармония и мир… э-э: «Если она продолжит экзамен, я посыплюсь…»

– Хорошо! Хорошо! – радостно рассмеялась вдовствующая царственная старушка, легонько хлопнув в ладоши. – Лун-эр, посмотри, насколько А-Мэй выросла талантливой и умной девушкой!

От ушей Наташи не утаился намекающий тон и взгляд, с которым вдовствующая императрица всё это произнесла, стало как-то не по себе, она опять испугалась:

«Это ведь не то, о чём я думаю? Похоже, стоит занизить себе проходные баллы и не быть настолько „замечательной“… Мне кажется или вдовствующая императрица, как-то ко мне слишком предвзята. И любит старшего внука больше младшего, а ещё пытается меня ему сватать?»

Но наследный принц, слава Богу, никак не отреагировал на эти слова. Оставаясь таким же беспристрастным, молчаливым и спокойным, словно нефритовое изваяние, он кивнул слуге на свою пустую чашу, чтобы тот наполнил её чаем.

– А-Мэй, ещё пару напутствий тебе в помощь от меня для восстановления памяти, – проговорила вдовствующая императрица. – Когда старший что-то подаёт, младший должен принять это обеими руками, в знак уважения, также двумя руками младший должен что-то подавать старшему; Держись немного позади старших, когда гуляешь с ними, а свою чашу держи всегда немного ниже, чем у них.

Неожиданно свой голос решил подать принц Ли Лун:

– Посмотри-ка: всё слаженно в теле крысином. Ты не знаешь обряда и не славен ты чином. Коль ни чина нет у тебя, ни обряда, разве ранняя смерть для тебя – не награда? – спокойно, с поволокой надменности, вдруг произнёс он.

«Чего-о?» – Наташа в облике юной Гу Минмэй, скопировав его поволоку гордости, насмешливо фыркнула:

– Позвольте с вами не согласиться. Люди не меряются полезностью, они не вещи. Каждый человек в чём-то хорош, и человеческая гордыня может просто напросто затуманить взор, лишив возможности это заметить. Для талантливого кузнеца обычная палка – просто пища для огня. Но для резчика по дереву, она может оказаться бесценным материалом для работы.

– Ты смеешь упрекать меня в недальновидности? – задал вопрос Ли Цзылун и растянул губы в ухмылке, что была больше похожа на оскал задумавшего что-то хищника, либо на притаившегося охотника.

«Опять он неуважительно со мной говорит, а я не могу сейчас при вдовствующей императрице поступить ним также», – раздражённо-досадливо подумала Наташа.

– Что вы, зачем мне это? Я просто с вами поспорила на эту тему. Вы же наследный принц нашей династии, мудрый и талантливый мужчина, а я лишь слабая и юная девушка… Ваше высочество, вы же не можете быть настолько не уверены в себе, что каждое неловко сказанное слово болеющей глупой девицы воспринимаете, как личное оскорбление? Вы же не воспримите такие глупые слова всерьёз? – по окончанию своей тирады Минмэй невинно улыбнулась.

«Главное, при вдовствующей императрице сказала и сразу же этим при ней себя обезопасила. Он теперь не сможет быть настолько мелочным, чтобы придираться к столь юной и больной девушке, как я», – довольно подумала Наташа.

– Барышня Гу Мэй, если вы так ранимы и ваше здоровье настолько шатко, тогда не стоит вступать в споры с мужчинами, – язвительно усмехнувшись, проговорил наследный принц.

– Вы до сих пор не ладите? – спросила царственная старушка: «Между ними какие-то таинственные искры летают. Почему они всегда ссорятся, и я не могу их никак свести?»

– Ваше величество, я мирный и не высокомерный человек, – ответила Минмэй, легонько поклонившись. – Если каким-то незлобным случайным словом обидела вас или этого сильного… и надеюсь, мудрого мужчину, то приношу свои искренние извинения. Позвольте мне откланяться к своей семье?

– Хорошо, А-Мэй, иди, дитя, – ласково улыбнулась вдовствующая императрица.

Наследный принц задумчиво проводил девушку взглядом. Размеренно отпивая чай из маленькой белой пиалы, он продолжал за ней следить, хоть Минмэй уже находилась рядом со своими родителями.

Когда барышня Гу удалилась в свою беседку, пожилая императрица обратилась к Ли Луну:

– Лун-эр, что ты можешь сказать о законной дочери семьи Гу?

– Бабушка, да что можно о ней сказать? Дерзкая, взбалмошная, избалованная, невоспитанная, неучтивая, горделивая, неуклюжая и беспокойная… Нелепая! – под конец распалился наследный принц. – Девушка-проблема! Столь юная особа из знатного рода не должна так себя вести и разговаривать.

Вдовствующая императрица хитро улыбнулась:

– Сделай скидку на то, что она немного заболела. Хотя… ты к ней уже настолько тщательно присмотрелся? А, по-моему, Мэй-эр стала безумно милой, доброй, искренней и умной девушкой… Лун-эр, знаешь я всегда любила детей, они искренние и открытые, они никогда не предадут. Поэтому никогда не отгоняла от себя людей, похожих на них, несмотря на их неуклюжесть или нелепые ошибки, такие никогда не предадут, они всегда благодарны, а ещё, у них полно идей, которые не подвластны обычному разуму… К тому же, только от них можно услышать правду, а я её люблю.

«Бабушка опять за своё», – подумал Цзылун, но вновь раздумчиво поглядел на Минмэй.

– Бабушка, эта Минмэй постоянно выводит меня из себя и дерзит, – добавил наследный принц.

«Лун-эр никогда не давал такую огромную характеристику какой-либо барышне, тем более, ещё и настолько эмоциональную, – обрадовалась вдовствующая императрица. – Максимум говорил: «глупая курица», «лиса» или «не знаю, без понятия, у меня сейчас есть проблемы поважнее» … И такие искры между ними летают, явно что-то да назревает… Неужели моё желание сбудется и следующая императрица всё-таки тоже будет из клана Гу?! Я приложу максимум усилий для этого».

***

На поле носились две смешанные команды всадников, там присутствовали, как и азартные женщины дворянской наружности, так и мужчины. В каждой группе было по четыре человека, а различались они красными и синими лентами, завязанными на плече.

«На красных прямо-таки не хватает надписи „Дружинник“», – подумала с улыбкой на лице Наташа, узрев в этом что-то знакомое.

Увидев, как Минмэй искренне наслаждается зрелищем, восхищённо и открыто улыбается, не играя на публику, Ли Цзылун несколько залюбовался этим редким среди дворянства зрелищем. После вспомнил недавно сказанные слова бабушки про искренность, вновь задумавшись.

Кони периодически надсадно ржали, наверное, находясь на пределе возможного, либо пугаясь. Люди размахивали клюшками и с их помощью перекидывали друг другу кожаный мяч. Копыта лошадей вздымали вверх клубы земли и пыли.

– Безумно интересно и весело вот так играть! – восхищённо проговорила Минмэй.

– И опасно, – укоряюще ответила ей мать.

– Дорогая, ты же сама по молодости играла в цзыцзюй, – рассмеялся князь Гу. – Бесстрашно носилась по полю, как дикарка. Что в этом такого?

– Гу Мэнькай! И чуть не получила увечье. Почему тогда для девушек есть теперь более безопасная версия игры на ослах – Люйцзюй?! – продолжала спорить госпожа Гу, превратившись в орлицу.

«Мэнькай? Наконец-таки я услышала имя моего здешнего отца… Ворота победы… победителя… в ворота с победой?» – перевела Наташа:

– Нет, на ослах это уже явно совсем не зрелищно.

Она периодически, как можно незаметнее, бросала взгляд на монаршую палатку:

«Ну вот, что он на меня пялится, как лысый на парик?! Придумывает зловещий план расплаты?! Я уже кучу раз извинилась».

Чувствуя себя некомфортно под испытующими любопытными взглядами наследного принца, Наташа снова отправилась с Чунхуа прогуляться, теперь до конюшен, где ещё не была. И о чудо, наконец, она повстречала того, кого давно желала увидеть. Второй принц Ли Бэйху вместе с Яочуаном готовили Гюжена к игре.

Здесь же находилась и третья принцесса Цзиньхуа, что была одета в сапоги и в более удобное укороченное платье. Скорее всего, она тоже собиралась участвовать в популярной командной игре, значит, её не заперли во дворце.

– Мэй-Мэй, где ты была?! Я тебя искала, но не нашла, – радостно улыбаясь подбежала она к Наташе и обняла. Бэйху резко развернулся и улыбнулся, увидев её.

Минмэй рассказала, что пришла сюда посмотреть на лошадей и изначально подумала, что принцесса и второй принц не приехали на игру в цзыцзюй.

– Что ты, как мы можем пропустить такое событие! – рассмеялась Цзиньхуа.

– Мы просто друг с другом разминулись, – улыбнулся второй принц Ли Ху.

От этой улыбки Наташе стало спокойнее и на душе мгновенно потеплело, она ощутила поддержку и ещё одну надёжную опору в этом мире. Чунхуа тоже стало радостно за свою молодую госпожу… ну и немножко за себя.

– Я бы тоже хотела поучаствовать в игре, но боюсь, что не очень хорошо справляюсь с лошадью, – грустно вздохнула Минмэй. – Все будут надо мной смеяться, а ещё я могу получить травму.

– Это же не проблема. Лошадью править несложно, можно быстро этому обучиться. Не виртуозно, конечно, но для Цзыцзюй хватит, – рассмеялась Цзиньхуа и намекающе улыбнулась, – Пойду к бабушке, – добавила она и отправилась в сторону трибун, подмигнув Минмэй.

Бэйху растерянно посмотрел вслед сестре, испугавшись, что, оказавшись наедине с Минмэй, подвергает её и свою репутацию опасности. Но, обратив внимание на личную служанку барышни Гу и своего слугу, успокоился, они остались не наедине.

– Сестра Мэй-эр, ты обязательно как-нибудь поучаствуешь в цзыцзюй, но в другой раз, – снисходительно улыбнулся второй принц Ли Ху, – Сейчас могу только немного поучить тебя держаться более уверенно в седле.

– Неплохо бы, – радостно улыбнулась ему Минмэй. – Это уже третье практическое занятие. Брат Фэншен учил меня по дороге сюда.

– Это хорошо, потому что в этом деле главное практика. Не забудь болеть за меня, когда мы будем играть. Уже совсем скоро, – ответил Бэйху.

– Обязательно! – довольно рассмеялась Минмэй.

Второй принц учил Наташу соблюдать правильную позу и держать поводья, даже просто брал удила и катал её на коне по кругу. Молодые люди весело смеялись и шутили. Приятная теплота, с которой трудно бороться, разливалась в её душе, щекотав нутро зелёными нежными листочками и воздушными лепестками персиковых цветов.

***

«Чудесное зрелище, – раздражённо подумал наследный принц. – Какая трепетная идиллия, – Цзылуна начинали тревожить настолько хорошие дружеские отношения его брата и Минмэй. – Эта девчонка! Такая…!» – в руке Ли Луна хрустнуло лакомство, что он принёс для своей лошади, но теперь гневно сжал в ладони.

Цзы Лун развернулся и ушёл. Но он был не один, кто наблюдал за приятным общением Гу Минмэй и Ли Бэйху.

Вэй Циньжань от злости рванула шнурок на сшитом и вышитом ею мешочке, и выдернув, бросила на землю:

«Проклятая Минмэй! Стерва! Обольстительница! Воровка! Лиса!» – её от увиденного переполняли жгучая обида и ревность.

Циньжань достала из волос шпильку и разорвала ею саше, выместив на беззащитном предмете свой гнев. Только когда мелкие лоскутки разорванного в клочья шёлкового мешочка разлетелись по земле, она успокоилась и зло прищурилась: «Погоди только».

Глава 3

– Минлан, – произнесла княгиня Гу, с некоторым презрением посмотрев на старшую дочь своего мужа от наложницы-рабыни.

Та, в свою очередь, немного опасливо повернула склонённую голову к первой госпоже.

– Приведи сюда свою четвёртую сестру. Минмэй слишком долго не появляется, – сказала Гу Баожей и аристократично поправила широкие рукава своего верхнего халата, чтобы они выглядели безупречно и эстетично.

Исходя из предыдущего поведения их законной дочери, родителям хотелось, чтобы лучше она всё время была у них перед глазами.

– Да, первая госпожа, – легонько поклонилась Гу Минлан, пальцы её правой руки уже напряжённо держали пальцы левой в бесконечно-закрытом замке.

Теперь Минлан торопливо, но при этом не теряя благородство осанки, двигалась в сторону конюшен. Она опасливо осматривалась вокруг, чувствовала себя унизительно со своим статусом находится на виду у столь высокопоставленного общества:

«Сестра Мэй-Мэй упросила княжескую чету взять всех дочерей Гу с собой, первый брат Фэншен также поддержал четвертую сестру. Я никого из своей семьи не должна подвести».

Но сразу после этих слов, задумавшаяся девушка на кого-то натыкается. Чтобы сохранить баланс равновесия, Минлан машинально хватается за чужой рукав и тут же отпускает… Но поздно, по услышанному треску ткани она понимает, что произошла непоправимая случайность. Минлан поднимает глаза и видит небольшую прореху в широком рукаве дорогого верхнего мужского платья, понимая, что семье придётся возместить материальный ущерб. Поднимает лицо ещё выше… и в страхе сгибается в поклоне, сгибает колени, что и так сами подкашиваются от испуга, и с нотками паники учтиво складывает руки перед собой:

– Ваше высочество, наследный принц, великодушно прошу меня простить! – голос Минлан от страха дрожит. – Это моя вина! Я заслуживаю смерти!

– Действительно. И как же мне стоит наказать тебя? Может, и правда казнить?! – сурово прорычал он, с каждым словом повышая раздражённый тон и рассматривая прореху в рукаве.

Его личный страж Нин Сян, услышав слово «казнить», сразу же подошёл ближе.

Гу Лан совсем перепугалась:

– Прошу вас простить меня, ваше высочество! Прошу о милости! – сердце Минлан ушло в пятки от ужаса. – Умоляю о великодушии! – она встала на колени.

– Ну конечно же, никто не хочет умирать. Лицемеры! – раздражённо усмехнулся Ли Цзылун и зло тряхнул рукавом, выпрямив руку. Присмотревшись к особе, понял, что это третья дочь семьи Гу, и у него в голове сразу же сформировался план:

«Будет ли Минмэй заступаться за свою сестру? У меня снова есть возможность заставить её быть мне обязанной и вымаливать прощение… Хм»:

– Великодушие? Посмотри, ты испортила мои одеяния! Подожди, ты специально это сделала, чтобы получить моё внимание?! Не слишком ли нагло для дочери низкой наложницы?

– Нет, что вы, я бы не посмела! – испуганно задрожала Гу Лан.

– Эй ты, мерзавец, немедленно оставь мою сестру в покое! Прекрати её запугивать! – услышали они серьёзный голос Гу Минмэй со стороны. Цзылун, опешив, сурово обернулся.

– Гэся, – сразу же испуганно произнесла Наташа отдельно уважительную приставку, желая подавиться своими словами, поняв, что надо было изначально обратить внимание на одежду. – Оставьте. Ваше высочество, – добавила она всё, что до этого не сказала. Вспомнив снова, легонько поклонилась. – Простите моё весьма неуважительное обращение, просто со спины я подумала, что это некто, похожий на преступника, что обижает невинную девушку, мою любимую сестру.

Ли Лун, изумлённый такой наглостью, поднял брови, а его личный страж усмехнулся: «Ой, договорится когда-нибудь эта девчонка».

В этот же момент подошли первый и второй старшие братья Минлан и Минмэй, и учтиво сложив руки, поклонились.

– Ваше высочество, прошу, по вашему высочайшему великодушию, простить моих младших глупых сестёр за причинённые вам неудобства, – проговорил Гу Фэншен. – Мы приносим вам наши глубочайшие извинения.

Гу Фэнмао повторил слова брата. В это время Минмэй поднимала Лан-эр с колен: «Боже, да как же тяжело-то здесь находиться в обществе. Надо замуровать себя в келью!»

– Неудобство? Они порвали мою новую одежду и нанесли мне оскорбление! – возмутился Цзылун.

– Сколько она стоит? Мы возместим ущерб, – привычно вырвалось у Наташи.

– Вы предлагаете мне де-деньги?! Она снова меня оскорбляет, – почти прорычал Ли Лун, обращаясь к братьям девушек и показывая на юную барышню Гу Мэй гневным указующем перстом. – Думаете, можно просто откупиться за нанесённый вред моей репутации?!

– Ваше высочество, первый брат, это же такие пустяки. Прошу тебя, не сердись, – подошёл второй принц Ли Ху. – Не принимай всерьёз, барышня Гу юна, и к тому же, ещё немного нездорова.

– И вообще, несколько неприлично тыкать в людей пальцами, – добавив, еле слышно пробурчала Минмэй.

– Вот, вы видите?! – наследный принц снова указал на Минмэй пальцем. – Если она нездорова, пусть не показывается на людях!

Гу Баожей порывалась пойти и тоже вступиться в диалог, защитив своих детей, но князь Гу остановил её:

– Дорогая супруга, дай молодёжи самостоятельно разобраться со всем. Если понадобится помощь, они сами обратятся к нам.

Вдовствующая императрица также с интересом наблюдала за неизвестным спором принцев и потомков клана Гу.

– Ваше высочество, ну не будьте мелочным, это что, ваша единственная одежда? Вы же не настолько бедный, чтобы придираться к таким мелочам? Давайте мы зашьём ваш рукав, если это платье настолько дорого вам? Честное слово, приносим искренние извинения и раскаиваемся, – сказала Минмэй. – Деньги брать не хотите, тогда как нам перед вами загладить свою вину? … Ведь из-за такой-то ерунды вы же не будете нас казнить?

Наследный принц ошарашенно выпучил глаза, от ошеломления и возмущения он не знал, что сказать. Он не привык, что в ответ на его гнев, ему пытаются бесстрашно и нагло возражать, самым возмутительным образом используя логику, а не оправдания и мольбы.

– Ваше высочество наследный принц, мы попросим вдовствующую императрицу разрешить не брать нашу четвёртую сестру с собой по приглашениям на различные мероприятия, поскольку она ещё находится в спутанном сознании! – несколько испуганно поклонился Гу Фэншен.

– Первый брат, это я во всём виновата, наказывать нужно только меня одну! Четвёртая сестра тут совершенно не при чем! – низко поклонилась всем Гу Минлан.

– Старший брат, прошу, не сердись, умерь свой гнев, – Бэйху положил ладонь на плечо Цзылуна.

Ли Лун рассердился, ведь после всех этих извинений и мольбы он теперь выглядел безжалостным и бездушным самодуром.

– Нам бы хотелось как-то возместить материальный и эмоциональный ущерб его высочеству, – снова проговорил, учтиво кивнув, Гу Шен, а Гу Мао повторил за братом.

К этому времени к собравшимся подошли и княжеская чета Гу, не выдержав ожидания и пытаясь понять суть столь долгой размолвки, также сын министра Се, и третья принцесса Цзиньхуа.

Когда князю Гу и его жене кратко рассказали произошедшее, он обратился к наследному принцу:

– Ваше высочество, поведение моих дочерей было возмутительным и недостойным, я обязательно хорошенько накажу их. Мы с супругой просим прощения за их безрассудные поступки и слова, мы плохо их воспитали.

«Мне не дадут из-за такой глупости наказать законную дочь князя Гу. Это не в моей компетенции… Чтобы воздействовать на совесть Гу Мэй, мне нужно вовлечь в конфликт клан Гу и честь их семьи…» – раздумывал Ли Цзылун:

– Хм, я великодушен. Вдобавок, мы собрались здесь играть, а не воевать.

Наташа незаметно для всех усмехнулась: «Ну-ну, кто бы говорил».

– Князь Гу Кай, давайте тогда заключим пари? – продолжил Цзылун. – Ваша семья против моей. Если ваша семья победит после трёх партий в цзицзюй, то я сразу прощу дочерей семьи Гу и забуду обо всём. Но если же выиграю я, то поставлю свои условия. Согласны?

– Отличная идея, ваше высочество, – проговорил Се Шансай, что решил напоказ поддержать наследного принца и присвататься к условиям Ли Цзылуна, дабы подчеркнуть свою лояльность императорской семье.

– Просто так играть неинтересно, на людей веселее, – несколько хищнически улыбнулся наследный принц.

Генералу Гу ничего не оставалось, как согласиться. Подумав, что в случае неблагоприятного исхода игры сможет попросить вдовствующую императрицу о заступничестве, он сердито посмотрел на обеих дочерей, что поставили его в такое неловкое и невыгодное положение. После смело посмотрел на наследного принца:

– Ваше высочество, только условия должны быть в меру разумного и приличного.

Когда собравшиеся разошлись, личная служанка вдовствующей императрицы Лули, стоявшая с ними рядом и слышавшая каждое слово, подбежала к своей госпоже и начала шептать ей на ухо, рассказывая о произошедшем.

***

Ли Бэйху, уже сидя на коне, улыбнулся и кивнул Гу Минмэй, как бы говоря, что он не будет мешать победе её семьи. Хоть второй принц был мягким и добрым человеком, но верхом на Гюжене, с прямой спиной и расправленными плечами, смотрелся солидно, степенно и важно. Длинные чёрные волосы, частично забранные золотой заколкой со шпилькой, и длинная чёлка эпично развевались на лёгком ветерке, мягкие кошачьи глаза улыбались. Наташа восхищённо засмотрелась на это великолепное зрелище. Наследный принц Ли Цзылун тоже очень величественно и гордо выглядел на коне, но более жёстким и грубым.

– Первый брат, – нерешительно обратился к Ли Луну Бэйху, – я хотел тебе сказать, что барышня Гу Мэй мне…

– Ничего не хочу сейчас слышать, замолчи, – резко прервал его наследный принц и обратился не только к нему, но и к своей третьей сестре. – Если вы будете поддаваться им… учтите, тогда мои условия будут очень нехорошими. После не вините меня за жестокость, – Ли Цзылун уже был уверен в своей победе.

– Ваше высочество, какой тактики мы будем придерживаться? – шепнул ему тихонько подъехавший на лошади Се Шансай.

– Только одной, – Ли Лун решительно и сурово на него посмотрел, – делай всё, что только возможно, чтобы наша команда победила.

– Всё? Я вас правильно понял? – уточнил старший сын левого министра.

– Всё, – лишь ответил Цзылун и пришпорил своего коня.

– Тогда я приложу все усилия, – поклонился Се Шансай, и хитрая довольная улыбка тронула его лицо.

***

Наташа взволнованно следила за игрой, ей совсем не улыбалось быть наказанной, также она и не хотела, чтобы сильно наказали Минлан. Кони лихо носились по полю, ездоки показывали чудеса балансировки на скачущем коне, в попытках достать клюшкой мяч и направить его в нужное место. Даже принцесса Цзиньхуа, на удивление хорошо играя для её возраста, не отставала в подвижности и приёмах. За команду семьи Гу играли её отец, братья Фэншен и Фэнмао. Минмэй не взяли в команду, сказав, что у неё мало опыта и навыков, а также плохо сейчас со здоровьем. Никому не надо, чтобы она ещё раз ударилась головой.

– Может, наоборот, – пошутил второй брат, – всё на место вернётся?

Отец и первый брат в ответ рассмеялись, сочтя шутку чрезвычайно удачной, а госпожа Гу, в отличие от них, нахмурилась.

Сестры Минмэй были слабыми и не умели скакать на лошади. Поэтому, за четвёртого игрока был друг старшего брата Гу, учёный Цинь Шухуэй.

Наследный принц и Се Сай играли очень грубо и жёстко, они явно хотели выиграть во что бы то ни стало. Сын министра Се не гнушался хитрыми подлыми приёмами. Наташа гневалась, но ничего не могла сделать. Зато поняла, что Се Шансай, как человек, ещё хуже наследного принца, прогнил насквозь.

После двух раундов, семья Гу незначительно, но вела в счёте. Неожиданно Шансай сделал резкий выпад в сторону второго брата Гу Мао. Плотный кожаный мяч его сильным прямым посылом резко полетел в сторону лошади Гу Мао. После прямого и точного попадания в ногу та, заржав от боли, споткнулась, а Фэнмао от неожиданности, не удержав равновесие, упал на землю.

– Я думал, мы будем играть, а не валяться на земле, – ехидно усмехнулся после этого подъехавший к упавшему Се Шансай.

Как оказалось, Гу Мао повредил ногу и не сможет дальше играть, а последний раунд ещё не закончен. Наташа было хотела возмутиться, поскольку прекрасно видела, что сын левого министра сделал это нарочно, но понимала, что жалобы бесполезны. Её потуги были бы глупыми – в такой игре всегда можно сослаться на трагическую случайность. А самого обвиняющего обвинить в том, что он пытается схитрить, обмануть, сжульничать или просто сказать, что тот не умеет и не хочет принимать своё поражение.

Ли Цзылун, мысленно излучая довольство, поскольку всё пошло так, как он задумал, внешне посмотрел на генерала с безразличием и суровостью:

– Семья Гу признаёт своё поражение?

– Но состязание ещё не окончено, – улыбнулся генерал Гу.

– Вы потеряли игрока и не можете участвовать втроём, – холодно произнёс наследный принц. – Но поскольку у меня хорошее настроение и я великодушен, даю вам время и передышку. Пока будут играть партию другие команды, вам нужно найти замену или объявить себя проигравшими.

«Вот гадёныш! Поперёк тебе сосиску! – гневно подумала Наташа. – Какие хитрые жуки! Этот Цзылун прекрасно понимает, что никто сейчас не посмеет вступить в команду против наследного принца!»

***

Оказалось, что падение было совершенно неудачным, второй брат повредил не только ногу, но и руку. Лекарь даже примотал к лодыжке Гу Мао три дощечки, сказав, что есть какие-то внутренние повреждения связок.

«Слава Богу, что перелома нет, – подумала Наташа. – Се Шансай! Малярийных комаров тебе в штаны! Погоди ещё у меня…»

Брать в команду Гу Минмэй семья вновь отказалась, беспокоясь о юной девушке. Как и предполагалось, многие не желали вступать в команду клана Гу, боясь конфронтации с наследным принцем.

Даже несмотря на то, что Сунь Хуэйчана пристыдил второй принц Ли Ху, а Минмэй просила его лично, последний наотрез отказался:

– Вы что, я такими вещами не занимаюсь, боюсь повредить моё нежное лицо и руки, – ответил он.

В итоге Наталья уговорила домашних взять четвёртой в команду её.

– Только ты не будешь лезть в игру, – распорядился Фэншен. – Двигайся подальше от стычки за мяч, чтобы тебя никто даже случайно не задел.

Князь Гу Кай согласился:

– Ты только лишь для количества игроков. Мы сами справимся.

– Но я видела, что Се Шансай специально опрокинул второго брата и устраивал подлости на поле! – возмутилась Минмэй.

– Мы знаем, – ответил Гу Шен, и отец с Гу Мао кивнули.

– Но как так просто можно ему это всё спустить? Давайте, я хотя бы буду его блокировать? – спросила Минмэй, – Чтобы он снова не подставлял.

– Мэй-эр, делай, как тебе сказали, – произнесла госпожа Гу, – а то я сейчас передумаю тебя отпускать на поле.

– Нам главное, сохранить лицо нашей семьи, – добавил отец.

Вздохнув, Наташа согласилась на высказанные условия, и семья Гу принялась ждать окончания игры двух чужих команд, что сейчас были на поле.

***

Несмотря на данное обещание, Наталья изо всех сил пыталась помочь своей новой семье сохранить репутацию. Времени до конца последнего третьего этапа оставалось уже мало. Как ни крути, ей было неудобно, что хоть и не она зачинщица этой проблемы, но в ней она очень плотно поучаствовала. Да и наследный принц испытывает явно какую-то личную неприязнь к Гу Минмэй.

В Наташиной голове сразу всплыло:

«„Говорит, такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу“… Может, я раньше ему что-нибудь сделала? … А может, в прошлой жизни я ему насолила? … Не раздул ли он этот конфликт специально, чтобы сделать мне какую-нибудь гадость?» – осенило её.

Наташа в облике прекрасной и юной Минмэй всё-таки пыталась мешать Се Шансаю завладеть мячом, и вообще, в принципе подобраться ближе к её новым родственникам. Она иногда даже просто смело встревала между ними, не давая ударить клюшкой или толкнуть. Тот рассерженно смотрел на неё. Несколько раз Наташе даже удавалось удачно отправить пас, и каким-то нелепым образом дважды забить мяч в ворота, хоть она и опасливо двигалась на лошади, боясь излишне наклоняться. Второй принц страховал девушку, находясь всё время где-то поблизости, и тайно ласково ей улыбался. Минмэй также улыбалась ему в ответ, сейчас её сердце за пазухой грел кролик, сделанный для неё Ли Бэйху из бумаги. Но не зря второй принц оберегал девушку, лошадь, которую приготовили для Гу Минмэй, вела себя весьма странно:

«Они сказали, что эта самая смирная и умная лошадка… значит, её что-то беспокоит. Может, она боится такого накала страстей, творящегося здесь?» – но Наташа не могла сейчас покинуть поле для игры в цзыцзюй.

Неожиданно она почувствовала, что неудобство в стопе переросло в боль. Опустив глаза, Наташа заметила, что прямо над краем туфли на носке, сшитом из белого шёлка, появилось пятнышко крови. Её ногу кололи две рядом находящиеся длинные швейные иглы, воткнутые и закреплённые в покрывало под седлом.

«Значит, они ранее кололи коня, но теперь вылезли наружу от движений».

Наташа не могла высвободиться, было больно, иглы не давали ей это сделать, впившись так, что при попытке вытащить ногу лишь входили глубже. Лошади тоже было больно, и она понеслась вперёд. Наталья подняла голову, впереди на неё нёсся Ли Цзылун. Наследный принц не останавливался, желая перехватить мяч, что был сейчас у неё.

Госпожа Гу, сёстры и Чунхуа испуганно прижали пальцы ко рту и щекам.

«Что творит эта дикая девчонка?!» – подумал Цзылун, но не остановил коня, а наоборот, ещё больше пришпорил, решив: «Испугается и отвернёт».

Все люди вокруг взирали на неминуемое столкновение, переживая, кто за Ли Луна, кто за Минмэй, кто за обоих.

– Они с ума сошли?! А-Мэй, остановись немедленно! – прокричал генерал Гу.

– Сяо-Мэй, стой немедленно! – прокричал Фэншен.

– Хватит, сворачивай в сторону! Брат не остановится! – тревожно крикнул Ли Бэйху.

Её братья, отец и второй принц бросились к ней.

Ли Цзылун продолжал напирать и давить настойчивостью, не отворачивая в сторону.

Вдовствующая императрица вскочила на ноги, испуганно вглядываясь на поле.

Но Минмэй не могла отвернуть и выдернуть ногу, лошадь её не слушалась, неся вперёд.

Наташа, испуганно вытаращив глаза, взирала на приближение коня с Ли Цзылуном. Он был похож на торпеду, взрыхляющую и вздымающую вверх облака пыли. Её лицо перекосил испуг, боль в ноге и переживание за лошадей, что не виноваты в человеческой безрассудности.

Глава 4

Некоторым временем ранее.

– Эта хитрая стерва прикидывается милой и искренней! – гневно проговорила Циньжань. – А я не могу быть такой жестокой, подлой, вульгарной и бессовестной, как эта гадина! Гу Минмэй знает, что его высочество второй принц Ли Ху давал мне обещание и так себя ведёт!

– Она пытается украсть вашего мужа и ваше счастье, вам нужно поставить её на место, молодая госпожа, – раболепно согнувшись, гневно проговорила женщина в возрасте.

– Кормилица, я знаю, что нужно делать, – высокомерно подняв подбородок, улыбнулась Вэй Жань. – Нужен тот небольшой набор для шитья, что ты всегда носишь с собой. Жулин разведала, что дальняя кузина будет участвовать в цзыцзюй… Я уже отправила её узнать, какой лошадью будет править Минмэй, – после она склонилась к уху пожилой женщины, отгородив свои губы от внешнего мира, и что-то начала шептать.

На лице последней появилась злобная улыбка:

– Тогда княжна Гу Минмэй может получить многочисленные повреждения, или даже, если вам повезёт, покинет этот мир.

– И пусть потом меня не обвиняет и не приходит ко мне призраком… она сама во всём виновата. Это Минмэй заставила пойти на подобное, пусть винит себя! – решительно проговорила барышня Вэй. – Главное, не забудь, чтобы после иглы исчезли, и никто их не обнаружил.

– Молодая госпожа Вэй Жань, не беспокойтесь, – улыбнулась и кивнула её кормилица. – Я уже знаю, как всё лучше сделать. И между двумя покрывалами вставлю иглы в хрупкое основание, чтобы при движении оно разрушилось, но сначала их не было заметно. Направлю их так, чтобы они просунулись через прореху в стремени, тогда от игл сложно будет избавиться.

Вэй Жань улыбнулась и медленно довольно кивнула, предвкушая интересное зрелище.

***

«Он что, совсем идиот?! Что творит Цзылун?! Мы сейчас оба разобьёмся вдребезги!»

Минмэй прокричала ему, чтобы он свернул, потому как она не может этого сделать, но то ли голос утонул в шуме и хаосе, творящимся здесь, то ли он это просто расценил, как просьбу об уступке. Стало не на шутку страшно.

«Минмэй что, настолько бесстрашная?! Или совсем спятила?! … Сразу видно, что дочь генерала. Что она мне кричит? Может хочет, чтобы я свернул? Дурость и отвага – страшная смесь»:

– Ещё чего, сама уходи в сторону! – прокричал в ответ наследный принц.

Не дожидаясь столкновения, когда осталось совсем небольшое расстояние, Ли Цзылун всё-таки дёрнул поводья в сторону, уведя себя и своего коня от опасности.

Хоть одна из игл воткнулась-таки в ногу и не собиралась выпадать, Наташа, сцепив зубы, выдернула из стремени стопу. Пытаться достать до иглы рукой на полном скаку она побоялась, так как была не особо сильна в наездничестве. Лошадь Гу Минмэй встала на дыбы и громко заржала. Наташа вылетела из седла по дуге, как пробка из бутылки шампанского:

– О-о-о, – закрыла она свою голову руками, попытавшись сгруппироваться. Наташа мысленно нецензурно выругалась, она даже не думала, что знает такие ругательства, но случай выявил её тайные таланты и преподнёс сюрпризы: «Похоже, я скоро вернусь в своё тело, если конечно, ещё живая в своём мире», – лишь успела она подумать, как её схватили сильные мужские руки и закрутили, гася инерцию полёта.

***

Второй принц понял, что лошадь Минмэй от чего-то обезумела и понесла свою всадницу. Будучи заправским опытным наездником, он пришпорил коня и помчался наперерез. Ли Бэйху испугался, что старший брат не заметит неладное, а расценит всё происходящее, как попытку Мэй-эр надавить, как спор, у кого крепче дух.

Когда Минмэй, сброшенная раздражённой лошадью, с перепуганными глазами вылетела из седла, Бэйху тоже буквально слетел со своего коня. Он взмыл вверх, как сокол, длинные полы его тонких парчовых одеяний взлетели вверх, оголив синие шёлковые штаны и сапоги. Второй принц моментально преодолел пространство до Минмэй. Поймав юную барышню Гу в сильные объятия, принц Ли Ху закружился, чтобы не упасть вместе с ней. Его блестящие чёрные волосы и края лёгкого красивого свободного бирюзового многослойного ханьфу, кружась вслед за хозяином, снова взмыли в воздух. Второй принц стал похож на небожителя.

Почувствовав, что она в безопасности, Наташа открыла глаза и посмотрела на своего спасителя. Так было радостно и приятно видеть своим покровителем второго принца Ли Бэйху. Восторженные и удивлённые глаза прекрасной Гу Минмэй смотрели с Наташиными эмоциями восхищения и с простодушной непосредственностью на молодого благородного человека. Тот в свою очередь, словно магнитом приковался к миндалевидным глазам прекрасной красавицы.

Как только лошадь скинула Минмэй, рассерженный Ли Лун сразу махнул головой личному стражу. Тот, молчаливо кивнув в ответ, помчался за беспокойным животным, и такой развязки совсем не ожидала планирующая незаметно спрятать иглы кормилица Вэй Жань.

«Эта змея не убилась!» – гневно подумала она, одновременно со своей госпожой.

***

Подбежавший к спасённой вторым принцем сестре, Фэншен продолжал выглядеть взволнованным, но к этому ещё добавилась и сконфуженность:

– Ваше высочество. Пожалуйста. Опустите мою сестру на землю, – напряжённо процедил он, с тревогой глянув по сторонам.

– Оу, простите, – опомнившийся принц аккуратно опустил Минмэй на землю, но его сердце вырывалось из грудной клетки, летя вслед за ней.

Наташа сразу опёрлась на подбежавших отца и Чунхуа. Она вспомнила, что Бэйху обещал защищать её и держит своё слово.

Только сейчас присутствующие увидели кровавую рану на ноге Минмэй.

– Младшая сестра, что с твоей ногой?! – спросил Фэнмао.

– Барышня! Как же так?! Так и знала, что вас нельзя оставлять одну ни на мгновение! – присела к ноге молодой госпожи личная служанка и запричитала.

– Не знаю, там были иглы. Одна крепко вонзилась мне в ногу… О-ёй! Но, наверное, выпала, когда я вырвала ногу из стремени, – ответила Минмэй, рассматривая свою лодыжку и стопу.

– Да как такая оплошность могла произойти?! Откуда иглы в конюшне?! – возмутился отец.

– Поэтому лошадка и сошла с ума, ей тоже было больно, – проговорила Минмэй периодически кривясь от боли, – Тщщ… аучч.

– Сестра, ты очень сильная и смелая, – сказал Фэнмао.

Вдовствующая императрица послала сюда свою Лули, дабы понять, что происходит и нужна ли помощь. Вся семья Гу собралась здесь, а остальные зрители наблюдали за новым разворачивающимся представлением.

– Надо срочно обратиться к лекарю! – сказала мать. – Хоть кто-нибудь кроме меня подумает о здоровье Мэй-эр? Тем более, люди смотрят.

– Княжна Гу Мэй, вы совсем спятили?! – раздался грозный голос Ли Цзылуна. – Князь, княгиня, – Ли Лун поприветствовал княжескую чету. – То, что делала эта сумасбродная дерзкая девчонка, было очень опасно! – пояснил он.

Наташа настороженно, но сердито посмотрела на наследного принца. Присутствие родственников и Ли Бэйху придало ей смелости высказать ему и свои претензии, не менее возмутительные:

– А вы, ваше высочество? Меня испугать пытались? Поздравляю, у вас получилось, но свернуть я всё равно не могла! В следующий раз, когда захотите в кого-нибудь врезаться, учитывайте, что человек может просто не иметь возможности свернуть… А также, будьте любезны, выбирайте равных себе соперников.

– Ты…! – Цзы Лун указал на неё гневно пальцем.

– Мне было так страшно, – Минмэй сразу сделала невинное запуганное лицо, и схватив одежду на груди своего отца, наполовину спрятала лицо, – Я чуть не умерла, и нога моя так болит… Так больно и страшно.

Генерал Гу рассказал о причине, создавшей несчастный случай. В бессилии перед этой девушкой, наследный принц закатил глаза и потёр лоб, а Бэйху легонько рассмеялся.

***

После того, как выяснилось, что иглы не отравлены, Гу Минмэй наложили лекарство и забинтовали рану вдали от любопытных глаз.

– Дитя, расскажи подробно, как это произошло? – попросила вдовствующая императрица.

– Ваше величество, вы всё сами видели, ничего нового, я боюсь, не могу добавить, – вежливо улыбнулась Миниэй.

– Мэй-эр, как ты себя теперь чувствуешь? – снова задала вопрос царственная особа.

– Всё хорошо, это не стоит вашего беспокойства, ваше величество, – снова улыбнулась Гу Минмэй.

Пожилая императрица с загадкой во взгляде покосилась на девушку:

– Лун-эр просто сначала не понял, что происходит. Он бы тоже мог тебя спасти… И гораздо быстрее. Сейчас наследный принц занимается расследованием этого случая. Лун-эр очень хороший, заботливый, сильный и талантливый молодой человек.

Наташа сжала губы. Было сразу понятно, на что намекает эта старушка, а также, что вдовствующей императрице не нравится общение Гу Минмэй со вторым её внуком Бэйху:

«Но почему? … Потому что Цзылун связан родством с кланом Гу? Она хочет, чтобы во власти все были из клана Гу?»

– Мэй-эр, не будь со мной столь вежлива, – ласково улыбнулась вдовствующая императрица. – Ты можешь мне доверять также, как и своей семье, я и являюсь твоей дальней родственницей. Говори всё, как есть, – царственная старушка легонько похлопала Минмэй по кисти руки. – И прислушивайся к моим словам, я плохого не посоветую… присмотрись к принцу Ли Луну.

«Ну да, ну да, ага, уже бегу и волосы назад. Царственные особы обычно слишком переменчивые в своих привязанностях», – скептически подумала Наташа.

Генерал Гу и госпожа Гу многозначительно переглянулись.

– Что я говорила? Эта игра опасная. Одна игра – и уже двое наших детей ранены, – взволнованно проговорила Гу Баожей, пытаясь избежать щекотливой темы.

Минмэй натужно растянула губы в вежливой улыбке:

– После совершеннолетия собираюсь покинуть столицу, чтобы посмотреть мир. Вы знаете, моё здоровье, тело и разум слишком слабые… Мне бы переехать в провинцию, чтобы хоть как-то поддерживать в себе жизнь.

– А-Мэй, глупое дитя, не преувеличивай, – по-доброму рассмеялась вдовствующая императрица. – Где же ещё найти хороших лекарей, как не в столице?

«Похоже, эта милая старушка серьёзно нацелилась на меня и из своих крепко сжатых кулачков выпускать не собирается», – нервно подумала Наташа.

– Ваше величество, А-Мэй ещё слишком молода и нездорова, чтобы задумываться о таком, – поддержал князь Гу.

– У неё ещё вся жизнь впереди, – добавила мать Минмэй.

– Поговорим об этом в другой раз, – досадливо улыбнулась царственная старушка. – Мэй-эр, ты приготовишь мне что-нибудь новое и вкусное, а ещё тот приятный освежающий напиток? – сразу она перевела тему, чтобы пока не давить.

***

В цзыцзюй не играли, но и с поля никому не разрешали уехать. Старший принц Ли Лун, со своими людьми, и второй принц Ли Ху вели расследование произошедшего. Цзылун поставил вопрос так, что это могло быть покушением на жизнь и здоровье наследного принца, и теперь дело принимало уже совершенно другие обороты.

Наконец, они оба вернулись и Ли Цзылун сообщил, что его личный страж и правда нашёл швейную иглу. После, он попросил пригласить для допроса барышню Вэй Жань.

Эта хрупкая и бледная девушка подошла в сопровождении пожилой женщины и молодой девушки, которые старательно делали вид, что ведут свою барышню под руки. Пальцами она сжимала тот же самый шёлковый платочек, которым вытирала недавно наигранную слезу. Казалось, что малейшее дуновение ветерка, и Циньжань свалится замертво.

«Ты смотри-ка… Станиславский бы сказал „верю“, надо взять подобное на вооружение „, – подумала Наталья.

Циньжань медленно и весьма грациозно сложила руки и поклонилась, согнув колени, при поддержке своих служанок:

– Приветствую её величество, вдовствующую императрицу, – голос Вэй Жань лился, как спокойная река, и источал благопристойность и добродетель в самой высшей своей мере. – Желаю процветания, крепкого здоровья, благополучия, долгих лет и всех мирных благ, – она снова согнула колени.

«Вот, век живи, век учись, называется! У меня тоже получится, сто процентов, надо будет попробовать», – продолжала восхищённо размышлять Наташа.

– Приветствую его высочество, наследного принца, желаю… – продолжала тем временем Вэй Жань.

– Достаточно, – грубо прервал её Ли Цзылун, презрительно посмотрев на барышню Циньжань.

Минмэй тихонько фыркнула: «Я, конечно, тоже не в восторге от её лицемерия, но мог бы и повежливее, всё-таки это девушка».

– Барышня Вэй, скажите, это ваше? – задал вопрос Ли Лун, а его стражник Нин Сян подошёл к ней и показал ей в своих ладонях обрывки мешочка-саше, что она собиралась подарить второму принцу.

Наталья заметила некий испуг, промелькнувший в глазах Циньжань:

– Ваше высочество, нет, я не могу знать, что это.

– Тогда почему мне сказали, что этот мешочек похож на тот, что вы держали в руках? Вышивка на нём тоже соответствует вашему стилю, – усмехнулся Цзылун, словно хищник, начавший загонять свою жертву.

– Позвольте, я посмотрю ещё раз? – Циньжань взяла несколько кусочков в руки. – Да, похоже на мою вышивку, но я ношу с собой много таких – очень люблю шить и вышивать, когда мне нечего делать. Рукоделие мне очень нравится.

«Божечки, и крестиком, и ноликом вышиваю, и шью, и вяжу, и клею… » – мысленно усмехнулась Наташа. Она никогда не любила, когда девушки себя нарочито расхваливают, будто продают, как в магазине товар.

– Покажите мне все мешочки, которые вы носите с собой, – опять язвительно ухмыльнулся наследный принц.

На мертвенно-белых до этого момента щеках Вэй Жань вдруг появился небольшой румянец, а в глазах проявился более явный испуг:

– Ваше величество, ваше высочество… других мешочков… нет, – слова явно тяжело ей давались.

– Вы же знаете, что за наказание следует за обман членов императорской семьи? – довольно улыбнулся Ли Цзылун.

Вэй Циньжань сразу опустилась на колени и слуги вместе с ней:

– Ваше высочество, простите меня за то, что я позволила вам неправильно меня понять! Я говорила, что у меня с собой всегда много мешочков, но не говорила, что я взяла их в этот раз. Вы можете послать людей в мой дом и проверить это.

«Боже, если бы я снимала фильм, то дала бы ей роль, она великолепна!» – подумала Наташа.

– То есть, вы взяли с собой только одно саше и не помните ни цвет, ни вышивку на нём? – продолжал давить наследный принц, ловко расставляя сети. На всём протяжении допроса он так улыбался, словно допрашивать подозреваемых его любимое хобби и сейчас он наслаждался каждой секундой.

– Ваше высочество, я очень хрупкая болезненная девушка, могу и не запомнить эти детали, поскольку вышитых саше у меня много. Ваше величество, – обратилась она уже ко вдовствующей императрице. – Все знают, для чего девушки дарят саше… Мне бы хотелось избежать ложных и неприятных слухов, – Циньжань покосилась на второго принца Ли Ху.

– Вставай, барышня Вэй, – произнесла вдовствующая императрица.

– Хорошо, опустим этот вопрос. Скажите мне теперь, пожалуйста, что вы, и обе ваших служанки делали в конюшнях, если ваша семья не играет сегодня в цзыцзюй… и коней ваших там нет? Вас, барышня, как и ваших служанок многие видели там, – наследный принц приготовил ей новый заковыристый вопрос, злорадно улыбаясь.

Теперь паническое состояние охватило не только молодую барышню, но и её служанок.

– Просто любовались на коней, – уже слегка подрагивающим от тревоги голосом, произнесла Вэй Жань. – Я очень люблю животных… и лошадей, в частности.

– Как это мило, – съязвил Ли Цзылун. – Хорошо, у меня к вам будет один небольшой последний вопрос, точнее, просьба. Я бы хотел увидеть набор для шитья, что, как вы говорите, носите с собой. Только прошу, покажите мне его сразу, не хочу вас всех обыскивать.

Нин Сян вновь вышел вперёд после его слов.

Вэй Циньжань с испугом покосилась на стражника наследного принца, а её пожилая служанка протянула личному стражу Ли Луна из-за пазухи небольшой кожаный свёрток, её руки дрожали.

«Неужели это она всё подстроила?! Но зачем?! Я же не сделала им ничего настолько плохого, чтобы меня нужно было убивать! Ну, поспорили немножко из-за их лицемерия… Или настоящая Минмэй им сделала что-то раньше?»

– Мы забыли взять иглы, – сказала барышня Вэй, когда Нин Сян принялся рассматривать содержимое.

– Но я не говорил, что меня интересуют иглы, – зло усмехнулся Ли Цзылун. – То есть, вы взяли множество ниток, но не иглы?

«Если я скажу, что хотела что-то зашить, он после привяжется к словам и попросит предоставить свидетельство», – лихорадочно соображала Циньжань.

– Барышня Вэй… – начал вкрадчиво наследный принц, немного поддавшись вперёд.

– Это я! Это я во всём виновата, ваше высочество! – пожилая служанка барышни Вэй на коленях подползла ближе к царственным особам, не выдержав напора, понимая, что с допросом они всё ближе и ближе к обвинению её молодой госпожи.

Служанка рассказала, что её гнев был направлен против Гу Минмэй, что когда-то обижала её барышню, а не против его высочества. Это была её личная неприязнь к княжне Гу. Что барышня Вэй Циньжань ничего не знала. Это был только её план и её исполнение, и иглы были у неё. Она, мол, не предполагала, что вот так получится и всё выйдет из-под контроля. Она совсем не желала причинить вред его высочеству.

Вэй Жань сделала шокированное и презрительное лицо:

– Нянюшка Ню, как ты могла так жестоко поступить?! Я не знала, что ты настолько злобная!

Наташа опешила от такой жестокости и малодушия Циньжань. Ведь её кормилицу и няню могут сейчас отправить на казнь, а придумала всё, наверняка, молодая госпожа!

Виноватый монолог, как всегда, пожилая женщина закончила словами, что она заслуживает наказание и заслуживает смерти.

– Как пожелаешь, – сурово и холодно проговорила вдовствующая императрица.

От её прежнего радушия и теплоты не осталось и следа.

«Не хотелось бы мне когда-либо становится их врагом», – подумала Наташа.

– Твои действия чуть не привели к смерти или ранению наследного принца! – добавила монаршая особа.

– Забрать, заключить под стражу и ещё раз допросить! – холодно распорядился Ли Цзылун. – Если ничего не изменится, то свершится казнь отрезанием пальцев и ушей, а после четвертованием конями.

Наташа испуганно покосилась на наследного принца: «и она ещё хочет меня сосватать этому маньячине? Вдовствующая императрица, похоже, смотрит на своего внука сквозь розовые очки… Да ни за что на свете! Так, хватит ставить всем диагнозы. На мою личную жизнь профессия никак не должна влиять и распространяться – я не больной карьерист, а молодая свободная девушка».

Глава 5

Наташа вспоминала всё, что произошло, пока их семья ехала в скрипящей карете домой, и изредка её лицо посещала скользящая лёгкая улыбка. Также попаданка думала о своих опасениях, что ещё раз подтвердились – нельзя связываться с мужчинами из императорской семьи… хотя соблазн был очень велик…

«Почти каждая девушка мечтает о принце. А принцы, они такой народ – к быту не приспособленные. Потом девушки жалуются, что он лежит на диване и ничего не делает. Так правильно, он же принц, у него должны быть слуги, где вы видели работающего принца или принца, чистящего свой горшок? … Второй принц Ли Ху очень быстро покоряет моё сердечишко своей надёжностью, ответственностью и пониманием. Но любовь это или игра со мной? И приведёт ли всё, что происходит, к хэппи-энду? … Будет ли эта история иметь хороший конец?» – Наташа вспомнила последние услышанные сегодня слова обоих принцев. Это произошло, когда она уже направлялась к повозке:

« – Барышня Гу Минмэй, в стойкости, решимости и смелости вы уступаете, наверное, лишь только военным офицерам и генералам, – улыбнувшись, тихо произнёс идущий сбоку Бэйху.

– Просто она толстокожая, как вепрь, и такая же дикая, не имеющая никакого стыда, – раздался голос обгоняющего их Ли Цзылуна.

– Это он про себя? – снисходительно усмехнувшись, спросила Минмэй у второго принца, тихо, но чтобы Цзылун услышал.

Ли Бэйху с поволокой благородства рассмеялся в кулак.

Судя по спине, Ли Цзылун услышал-таки сказанное Минмэй и напрягся от возмущения, но не обернулся, посчитав это недостойным его высокого внимания, лишь поспешив дальше».

Наташа также припомнила слова вдовствующей императрицы про безалкогольный мохито, что ей так понравился, и предложила родственникам делать его и разливать в бутылочки из маленьких тыкв или глины, после чего продавать. Вообще, в принципе, открыть лавку и продавать напитки. Можно будет продавать зелёный и чёрный чай с молоком. Здесь, на нижних равнинах, его не пили, но слышали о существовании, так как в великой степи чай с молоком уже употребляли ещё до возникновения зачатков Великобритании. И в Индии, кстати, тоже, так как чая и молока там было много. Ещё можно будет делать алкогольный мохито. Судя по увиденному, выпить тут любили, даже очень. Здесь вином считалось всё разнообразие алкогольных напитков, некрепкое пили и утром, и днём, и вечером… даже иногда и крепкое, что было до шестидесяти пяти градусов крепости. Только все сладкие алкогольные напитки назывались ликёрами. А жёлтое рисовое вино и пиво изобрели в Китае ещё в двухсотых годах до нашей эры. Такое количество выпивающих было немного дико для Наташи, потому что она была из России. Как она помнила, и в современном мире привычка много пить у них осталась.

«В современном мире существует смешной и немного неправдоподобный стереотип о чрезмерно выпивающих славянах. Что весьма странно, ведь китайцы и южные корейцы пьют во много раз чаще, больше, и напитки крепче. У них выпивают почти каждый будний рабочий день, и если начали, то в большинстве случаев пьют до состояния нестояния, как говорится. У них нередко можно встретить, как кто-то кого-либо в состоянии алкогольной комы тащит на спине до дома в будний день. Здесь довольно часто можно встретить в обморочном состоянии от выпивки даже девушек, причём ещё и в общественных местах, тогда как у нас девушки реже пьют алкоголь на улице, тем более, в таких количествах и такой крепости. В нашей стране мало кто так напивается, все знают свою норму, больше которой стараются не употреблять, а также вообще редко пьют в разгар рабочих дней. Традиционно выпивают в конце рабочей недели, либо по праздникам, и то не все и не всегда. У них же, в этом плане, каждый день пятница и веский повод. Здесь часто пьют в одиночестве, что мужчины, что женщины, это не считается признаком алкоголизма. У них нет нашей присказки: «я что, алкоголик, пить в одиночестве?!» Или «я что, алкоголик, пить без хорошей закуски?»

Да и в целом славянская и китайская культуры пития различаются.

Например, с древности в Китае принята странная для славян традиция: здесь пьют в качестве наказания за столом, а если человек не может выпить, то кто-то обязательно должен пить за него. Сколько раз к тебе подошли с рюмкой, столько раз ты должен и выпить, если ты откажешься, то сочтут за большую грубость, оскорбление или неуважение. Для нас же это – шокирующе, потому что есть поводы, по которым человек не может употреблять алкоголь, как например, отсутствие толерантности или аллергия, да даже просто не хочет. Если у человек отказывается, то могут и не настаивать, не пьёт, значит не хочет или не может. На востоке же иногда доходит до того, что нужно чуть ли не предоставить справку о своём здоровье, что ты пить не можешь, иначе жёсткое оскорбление и неуважение тому, кто предложил выпить.

Садясь за стол, нужно сразу говорить и объяснять: я не могу пить по такой-то причине, иначе можно попасть в неприятные ситуации и конфликт. Зато в Китае существует такая же, как у нас, застольная традиция питья в большой компании и с большим количеством еды… Здесь вообще в принципе такие же гостеприимные люди и любят есть большими компаниями, делиться едой друг с другом и помногу, поэтому тоже сразу готовят огромные порции. Что ещё заметила и отметила для себя Наташа: здесь почти не едят никаких жуков, личинок, червяков, жареных тараканов и сверчков – это также лишь стереотип про Китай, но может он присутствует лишь в каких-то областях. Можно было бы подумать, что в древнем мире всё это ели, но нет… У них очень разнообразная и многообразная полезная кухня».

Как объяснила недавно Наташе Дандан, согласно местной философии, еда должна дарить пять вкусовых ощущений: сладкое, солёное, кислое, острое, горькое. Какой-то китайский мудрец-целитель установил эти принципы, говоря, что эти пять вкусов влияют на здоровье главных органов – лёгких, селезёнки, печени, сердца и почек. Наташа очень интересовалась этим вопросом, поскольку любила готовить. Ещё она узнала, что разнообразие также делится по сторонам света. Для южных районов характерна острота и большое количество специй, огромное количество морепродуктов в рецептах. На севере же кухня отличалась большой жирностью блюд, обилием лука, чеснока и блюдами из теста. Также есть регионы, где все блюда сладковатые, в другом в меру солёные и острые, а есть, где вообще в основной своей массе свежие и пресные.

Родители Минмэй возмутились на предложение открыть лавку и отказались, заявив, что они дворяне и семья генералов, а не какие-то там торговцы, что это занятие не подходит им по статусу. Сказали, что это для занятие лиц с низкой репутацией и статусом, что у них есть земли, с которых они получают доход, а также есть жалование из дворца, поэтому им хватает. К тому же она, Минмэй, благородная барышня, ей не нужно так часто показываться на людях и заниматься такими вульгарными, пошлыми, грязными делами, как торговля, ей стоит поберечь свою репутацию. С их слов выходило, что торговцы по статусу чуть ли не в самом низу, наравне с куртизанками, музыкантами и артистами, и неважно, насколько они богаты.

Когда Минмэй настояла, пояснив, что ей нужно чем-то заниматься, чтобы не вытворять глупостей, к тому же, если бы не было отзывов, где бы они брали все эти товары, еду и одежду, родители со старшим братом обещали подумать над этим вопросом.

***

– Старший брат… но зачем её кормилице разрывать в лоскутки мешочек саше, сшитый её же госпожой? Бессмысленно… – проговорил второй принц Ли Ху. – Да она бы и не стала, и не посмела бы этого сделать… Значит…

– Я знаю, – недовольно прервал его наследный принц.

– Тогда? – вопросительно посмотрел на него младший сводный брат.

– Это их проблемы, – ответил Цзылун, не посмотрев на него. – Не знаю, что за цели они преследовали… Может, даже те, о которых госпожа и не ведает. Её служанку могли и мятежники подкупить. Об этом расскажет допрос. Под пытками все всегда становятся очень разговорчивыми, общительными и честными.

– Но, первый брат, почему ты тогда не возразил барышне Вэй, что она там явно была лично и сама порвала мешочек. Разве тебе не интересно, почему она порвала своё саше?

– Все и так понятно. Также понятно, что девица Вэй Жань спасала свою жизнь. Пусть это будет на её совести, я здесь не причём, – усмехнулся Ли Цзылун. – Вот где открывается настоящее нутро человека… Её мать – родственница супруги князя Гу, я не могу безосновательно портить ей репутацию. А иглы явно вставляла не она.

– Но ведь понятно, что служанка барышни Вэй всего лишь исполнитель, – озадачено произнёс принц Ли Ху.

– Их женские разборки меня совсем не интересуют, а вот то, что мне могли причинить вред, это да, – ответил Ли Лун. – Наивный младший брат, люди очень хитры и коварны, особенно женщины. Поэтому не зря я тебе говорю: будь осторожен с Гу Минмэй.

– Не все женщины коварны, – возразил Бэйху. – Чтобы быть счастливым, ты должен кого-то любить, и чтобы тебя любили в ответ.

Ли Цзылун разразился смехом:

– Младший брат, как ты приземлённо мыслишь. Разве в этом счастье?

– А как же иначе? Человеку необходимо всегда рядом чувствовать тепло другого человека… Чтобы можно было кому-то открываться и доверять, чтобы можно было на кого-то положиться, – улыбнулся Бэйху.

– Мне это не нужно, – с присущей ему жёсткостью в голосе ответил наследный принц. – Я верю только себе. Никому из людишек нельзя верить, тем более, женщинам. Как посмотрю на все их ужимки и актёрскую игру, попытки обольщения, сразу противно становится. Это лицемерие, эти разборки меж собой… просто раздражают. Мнят себя очень умными и хитрыми, и думают, что это незаметно. Мы уже с тобой насмотрелись на эти подлые и жестокие войны в гареме отца. Когда разберусь с важными делами, попрошу отца императора даровать мне выгодный брак. Не хочу, чтобы толпа безмозглых двуличных куриц каждодневно клевала мне мозг, мне будет достаточно одной такой.

***

По приезду домой у Минмэй состоялся серьёзный разговор с родителями. По здешним традициям здесь было не принято «выносить сор из избы», но вот когда все вернулись домой, тогда Наташа почувствовала на себе родительское возмущение княжеской четы Гу.

Больше всего оно было вызвано переживанием за своих детей. Точнее, генерал переживал за обеих девушек, а вот госпожа Гу винила во всём произошедшем, что привело к ранению Минмэй, третью дочь семьи. Обе девушки по обычаю стояли на коленях посреди комнаты. Правда, Наташа сидела на полу так, чтобы не травмировать ещё больше больную ногу. К тому же, Баожей, встав грудью словно на амбразуру на защиту своей дочери, вытребовала, чтобы Мэй-эр не сидела на полу, но новая Гу Минмэй была солидарна с сестрой, и госпоже Гу пришлось сдаться перед её упрямством.

– Госпожа, отец, я признаю свою вину полностью, – говорила Минлан, виновато склонив голову и сложив кисти рук на уровне середины живота. – Я готова понести ответственность, накажите меня, как вам будет угодно.

– Ответственность?! – возмутилась Баожей, – Ты покалечила свою четвёртую сестру! Она законная дочь семьи, если у Мэй-эр останется шрам или кривая походка, как ты будешь исправлять то, что наделала?!!

Минмэй возражала, что Лан-эр не имеет никакого отношения к злобе и зависти служанки Вэй Жань, также, как и к безумству наследного принца… «его высочества наследного принца, будь он неладен, тысячу гневных кур ему в кровать»:

– Но, скорее всего, эта Вэй Циньжань во всём виновата. Слуги – люди подневольные.

Минлан причитала, соглашаясь с обвинениями госпожи Гу, что вся вина лежит на ней. Наташа закатывала на это глаза и тёрла пальцами свой лоб.

– Замолчи! Как смеешь пререкаться со старшими?! – ругалась Гу Баожей на дочь. – Если бы не эта дрянная девка, то тебе бы и не пришлось участвовать в цзицзюй! Ты вообще не влезла бы в склоку с его высочеством наследным принцем! И нам бы не пришлось отстаивать честь семьи, защищать дочерей Гу!

– Но этот… хм, весьма вредный молодой человек, явно имеет на меня зуб. Он всё равно бы придумал что-нибудь, приводящее к конфликту – возразила ей Наташа.

Родители переглянулись, и задумавшись, замолчали, словно уже и до этого что-то подобное подозревали. В итоге розгами никого не наказали. Наташе показалось, что господин и госпожа Гу сами понимали, что произошедшее было слишком нарочито.

Но всё же, как не упрашивала Минмэй, Минлан отправили стоять на коленях перед алтарём в храме предков, думать о своих ошибках, извиняться перед ними и молиться о здоровье Минмэй. Ведь там нельзя быть неискренним, потому что духи предыдущих поколений семьи всё видят и знают, видят человека насквозь, все его мысли и чувства. Гу Лан отправили туда на всю ночь. Лан-эр заперли, как здесь полагалось, без ужина и на специфический китайский длинный навесной прямоугольно-цилиндрический замок. Он был более длинным и узким, чем те привычные амбарные замки, которые сразу предложило воображение.

Минмэй не наказали, сославшись на её болезнь и ранение, а также на то, что она почти и не причем. Наоборот, пыталась защитить сестру и честь семьи.

Когда Минмэй осталась наедине с княгиней и князем Гу, те снова отчитали дочь, напомнили, что она должна вести себя скромнее и беречь свою репутацию.

– Ты сейчас немного в спутанном уме, поэтому, чуть что случится, ты должна сразу обращаться к нам за помощью, – сказал отец. – Не лезь ни во что больше. Ты такой сумасбродный и бедовый ребёнок.

– Во всём есть хорошее. Сейчас можно будет сказать, что Мэй-эр травмирована и напугана. Теперь есть оправдание, чтобы не посещать вдовствующую императрицу, – довольно произнесла госпожа Гу.

– Мэй-эр, дорогая, – начал многозначительно и серьёзно князь Гу, – в последнее время вы стали излишне дружны и общительны с его высочеством вторым принцем Ли Бэйху… Это неуместно. С этого момента ты должна избегать встреч и общения с обоими их высочествами… По возможности, мы отправим тебя подальше от столицы, погостить к твоему дяде. Скажем, что ты очень больна и слаба, а смена места жительства необходима для твоего лечения.

– Мэй-эр, общаться с кем-то из дворца действительно очень опасно, – подтвердила мать. – Лучше тебе избегать людей оттуда, тем более, императорскую семью.

– Поверь, всё, что ты видишь – иллюзия, – добавил генерал Гу.

– Я знаю, что мне только кажется, будто иду по красивым мраморным дорожкам и слышу сладкие речи, но на самом деле я балансирую на остром лезвии ножа, – к их удивлению, раздумчиво проговорила Минмэй, – это всё иллюзорно, словно в матрице-кха-кха-кха-кхе, – девушка сразу изобразила глубокий кашель, поглотив им произнесённое слово.

Родители удивились её речам и тут же взволновались.

– Мэй-эр, ты заболела, простыла?! – спросила мать.

– Да нет, просто случайно поперхнулась, – напряжённо улыбнулась Минмэй. – Не переживайте, я знаю, что делаю, могу оценить степень угрозы… я выживу. Не беспокойтесь, отдаю себе отчёт в своих поступках, понимаю степень дозволенности и стараюсь избегать опасности.

Родители опять удивлённо и одобрительно переглянулись.

– А-Мэй, ты стала такой разумной, – произнёс отец и одобряюще улыбчиво покивал.

***

В это время в поместье одного из министров.

– Вы видели, как его высочество второй принц Ли Ху спас барышню Гу Минмэй? Он прямо поймал её на руки, – проговорил один из бородатых мужчин зрелого возраста.

– Это выглядело очень вызывающе, – фыркнул второй и отпил из пиалы вина.

– Мне доложили, что его высочество второй принц уделяет законной дочери Гу слишком много внимания в последнее время, – третий мужчина многозначительно посмотрел на собеседников. – Я как раз и хотел поговорить с вами об этом.

Чиновники собрались, чтобы выпить в поместье одного из министров.

– Нам, как сторонникам его высочества наследного принца, нельзя, чтобы императрица с её сыночком заполучили внимание и привязанность генерала Гу Кая! – стукнул пиалой, наполненной вином, четвёртый. Часть содержимого выплеснулась на стол, но сжимающий сосуд в руках от гнева этого даже не заметил.

– Министр Се тогда будет пить небесный мёд! – проговорил пятый.

– Кхм-кхм, – улыбнулся второй. – Нет человека – нет проблемы.

– Вы предлагаете избавится от клана Се или от императрицы?! – удивлённо увеличил глаза третий.

– От его высочества второго принца?! – испуганно проговорил первый и тут же прикрыл свой рот рукой.

– Зачем такие сложности? – проговорил второй, снова улыбнувшись. – Всего лишь от законной дочери семьи Гу, Гу Минмэй.

– Я думаю, избавиться от этой вздорной особы не составит труда, – закивал пятый мужчина.

– Подождите-подождите, – выставил вперёд ладонь первый говоривший. – Но его высочество наследный принц не просил нас об этом. Вы знаете, он очень не любит, когда без разрешения лезут в его дела или путают ему карты.

– Я уверен, что его высочество наследный принц будет очень доволен своими сподвижниками. Он лишний раз уверится в нашей преданности, – ответил пятый и рассмеялся.

– Действительно, как его высочество может попросить нас о таких вещах? Вы что? – улыбнувшись, кивнул третий. – Как его соратники, мы должны взять эту тяжёлую ношу на свои плечи.

– Согласен, как его подданные, чтобы угодить наследному принцу, мы должны понимать его без слов. Он будет благодарен нам за старания и помощь, – добавил четвёртый.

Первый и второй мужчина пожали плечами и согласились.

Глава 6

«Да уж… это не Европа со своими отношениями сюзерен-вассал, – вздохнула Наташа в новом юном облике древнекитайской аристократки, – там у каждого есть свои чётко прописанные обязанности друг перед другом, как у правителей, так и у феодалов. Здесь же „сыны небес“ и всё – единоличная власть властьимущих, не подлежащая никакому контролю и осуждению… Ещё и огромная коррупция, разделения статусностью, клановость с кумовством, и вершиной всему этому настоящее рабство. В опасное местечко я попала, только не понимаю, за какие грехи? … »

Наташа тихонько наигранно захныкала и прошептала про себя:

– Ну и как тут выживать? Одно неловко и неправильно сказанное слово, и ты – труп, без права оправдания и обжалования. Почему все здесь так безропотно принимают свою судьбу, со столь большим энтузиазмом стоят на коленях?

– Барышня, честное слово, ну что вы так расстраиваетесь? Всё образуется. После чёрной полосы всегда приходит белая, – сочувствующе проговорила служанка, которую Наташа недавно вылечила от простуды. Она не особо понимала о чём говорит её госпожа, но подозревала, что та расстроена произошедшим.

Эта девушка стала второй личной служанкой главной дочери семьи Гу. Наталья, узнав, что ей положено несколько служанок, в том числе и две личные, а место внезапно погибшей по непонятным причинам Синьцянь пустовало, попросила мать отдать эту девушку себе в услужение, поскольку хотела, чтобы она пришла в себя и отдохнула после болезни. Также Наташа позаботилась и о том, чтобы Дандан перевели на более лёгкий труд.

Новая личная помощница была очень благодарна, так как, как ни крути, но это карьерный рост: лучше комната и репутация; хорошая одежда и еда; чуть большее жалование; возможность получить какие-то знания; больше возможностей заработать различные блага и награды от хозяина.

Новую служанку звали Чаувай, что означало «осенняя трава» на древнем диалекте, но это имя дали ей первые хозяева, семья генерала Гу была третьими. Поэтому Наташа спросила её настоящее имя и стала звать по имени, что дали ей родители. И теперь она стала Цишуй, что означало «жизненная сила воды».

– Что ты тут без дела стоишь, а ну иди, займись какой-нибудь работой, – ворчливо произнесла вошедшая в комнату с подносом Чунхуа. – Во дворе полно опавших лепестков… Что ты на меня так смотришь? Это я являюсь самой близкой и любимой служанкой молодой госпожи.

Чунхуа с некоторых пор стала ревновать барышню и её расположение к новой личной служанке.

– А-Хуа, – строго обратилась к ней Минмэй. – Ты знаешь, что я этого не терплю.

– Простите, барышня, временное помутнение рассудка. Я так больше не буду, – торопливо проговорила Чунхуа и виновато легонько хлопнула себя пальцами по губам.

Минмэй рассмеялась:

– Цишуй, не бойся, у нас всё здесь более проще и справедливее, чем в большинстве мест… Пусть этот мир станет хоть на это небольшое пространство справедливее и прекраснее.

Когда вторая личная служанка, поклонившись, удалилась во двор, поняв, что там действительно пора подмести, Чунхуа выставила на стол блюда с подноса:

– Барышня, поешьте, и вам сразу станет лучше. Вот тыквенные семечки, вы всегда их очень любили грызть, как и остальные обеспеченные люди этого города. Но вы их любили есть, когда нервничаете.

«Ну конечно, … и тут их любят грызть, как и у нас. Только у нас больше подсолнечник», – мысленно по-доброму усмехнулась Наташа:

– А почему «как остальные обеспеченные люди этого города»? Это потому, что им нефиг делать?

– Это, конечно, тоже. Но всё же потому… что такое занятие не слишком доступно по деньгам для бедных людей, – ответила, улыбнувшись, личная помощница, уже несколько привыкшая к потере памяти своей молодой госпожи и странным словам, поэтому не обращавшая на них внимания. – Они очень полезные, даруют молодость, долголетие, и избавляют тело от паразитов. Тыква вообще сама по себе волшебная. А вот это чесночный арахис, – Чунхуа выставила на стол другую миску. – Это такие орешки…

– Что такое арахис, я в курсе, – улыбнулась Наташа, посмотрев на лежавший в глубокой узкой миске неочищенный арахис в кожуре, явно имеющий чесночный привкус и запах.

– Вот маринованные яйца, свинина в кисло-сладком соусе и рисовые пирожные. А это каша, она поможет вам восстановить ваши силы и здоровье. Чем бы человек не болел, он всегда сразу же должен есть кашу, чтобы восстановить свои силы, – продолжила юная служанка. – Я почти всё сама готовила. Ешьте, пока горячая. Вам подуть? Вам почистить арахис?

– Нет, спасибо, дуть не надо, я думаю, справлюсь. А арахис можешь помочь мне почистить, если хочешь, – снова улыбнулась Минмэй:

«Ну конечно же, кто бы сомневался. Естественно, что это их традиционная каша без молока, похожая на компот с добавлением разваренной рисовой крупы», – она зачерпнула ложку и слила с неё жидкую массу, что потекла ручьём:

– А это что в ней такое?

– Слива, грецкие орехи и ягоды годжи. Всё, как вы любите, – довольно ответила помощница.

«Ягоды годжи? … Ягоды годжи обычно более крупные, по сравнению с барбарисом, вытянутые и заострённые. Барбарис кислый, а ягоды годжи сладкие. Барбарис после сушки бледнеет и округляется. Также у него меньше семян внутри», – сразу вспомнила нужную информацию о продукте Наташа и улыбнулась:

– Чунхуа, я потом покажу тебе, как выглядит настоящая рисовая каша на молоке.

– Кашу? На молоке? Э-э, хорошо, – удивлённо посмотрела на неё личная служанка. – Только я варю кашу уже много лет.

– А овсянка, овсяная крупа есть? Овёс? – спросила Минмэй.

– Барышня, а вы помните про существование овса?! – удивилась Чунхуа. – Тоже на молоке? Жуть как дорого будет. Сначала нужно найти овсяную крупу. У нас же она не растёт, а её привозят торговцы из верхних лугов, что за великой степью. Говорят, что это очень опасный и долгий путь. Только знать и может её иногда есть.

Посидев несколько минут в задумчивости, Минмэй вдруг заявила:

– Мне необходимо обрести финансовую независимость и верных людей.

– Финансовую независимость?! – ещё более ошарашенно посмотрела на неё Чунхуа. – Барышня, вы хотите зарабатывать деньги? Но этого нельзя делать без разрешения семьи. А их светлости не одобрят подобное низкое для барышни занятие.

– У нас должны быть свои собственные средства на всё необходимое, чтобы мы могли распоряжаться ими единолично и ни у кого ничего не просить. Я слышала, что только о большом бизнесе нужно сообщать правительству и получать разрешение, а я ещё не решила, чем буду заниматься. Также, мне нужны люди, которые будут помогать мне и при этом будут верны…

Но сейчас, … мне необходимо как-то уметь защитить себя… Нужны небольшие мягкие мешочки из кож, что не будут пропускать жидкость, с пробкой, а не на завязках, либо узкие ёмкости из бамбука. Ещё сок, выдавленный из свежего имбиря, а также вода, немного проваренная с большим количеством красного перца.

– Молодая госпожа, и что вы с этим всем будете делать?! – личная помощница изумлённо и непонимающе вперила глаза в Гу Минмэй. – Вы снова что-то новое изобрели?

– Угу, перцовый баллончик, – рассмеялась обновлённая барышня.

– Перцовый бал… бол… болон… бал-лончик? – в непонимании выговорила новое слово Чунхуа.

***

Минмэй проворно перелезла через довольно высокое окно внутрь помещения, а после взяла из рук служанки небольшой свёрток с едой.

Когда она тихонько постучала по оконной раме, Минлан аж подпрыгнула от страха. Ведь она находилась в храме предков, наедине с памятными табличками предков. На улице темнело, лишь свет свечей освещал просторную пустующую залу, и ей изначально показалось, что пришли духи усопших, чьи имена, статус и звания были выгравированы на вертикальных чёрных прямоугольных деревянных табличках. После повторного стука и шёпота четвёртой сестры, она сильно удивилась.

– Барышня-я, как я могу оставить вас одну? – заунывно причитала личная служанка молодой госпожи семьи Гу.

– Я вообще-то буду не одна, – прошипела Минмэй. – Лучше сторожи мой двор, пусть все думают, что я легла спать… Кстати, ты обещала растолочь имбирь, пожалуйста, будь добра, – после этих слов Наташа закрыла окно.

– Сестра, что ты здесь делаешь? – недоуменно спросила Минлан.

– Я принесла тебе еды, а также хочу составить компанию, – ответила Минмэй.

– Что ты, не стоит, я же наказана! – несколько обеспокоенно, но тихо проговорила третья сестра. – К тому же, ты ранена.

– Ещё как стоит. Я тоже виновата, ты не должна одна страдать. Тут, наверняка, ночью тебе одной будет страшно, – улыбнулась Минмэй, – вместе всё-таки не такой стресс. А нога, что нога? Царапина. Заживёт, как на соба… Ты как тут? Поешь, – сразу сообразив, что не стоит так говорить, сменила тему Наташа.

– Мэй-эр, мне нельзя есть до утра, я должна сначала подумать о своих проступках и вымолить прощение у предков, – Минлан отвернулась от свёртка. – Сейчас духи предков увидят и рассердятся на нас.

Наташа скептически-непонимающе на неё поглядела, подняв бровь, и вложив куль ей в руки, развернула:

– Лан-эр, ешь, говорю, пока тёплое, а то голова закружится. Посмотри, тощая какая. Специально в свёртке принесла, чтобы с корзинкой не светиться. И в тыковку компота налила.

– Светиться? – непонимающе уточнила третья сестра.

– О-хо-хох, как же с вами тяжело, – Наташа легонько потёрла лоб пальцами, – ну это означает, что заметят корзинку сразу, как яркий фонарь на сером фоне.

– Чудно́ говоришь в последнее время, Мэй-эр, но в твоих словах есть какая-то логика, и аналогия интересная, – легонько улыбнулась Минлан. – И как только такие вещи тебе приходят в голову?

Через некоторое время в раму снова кто-то постучался, и девушки, вздрогнув, обернулись на окно.

– Наверное, Чунхуа что-то хочет сказать, – тихо проговорила Минмэй, и подойдя к окну, открыла створку. Но там оказалась не её личная служанка.

– Дайте же руки, – прошипела Минчжу. – Тяжело перелезать с такой ношей.

Пятая сестра сунула им в ладони тканевой свёрток и небольшой глиняный кувшин без ручки, больше похожий на высокий горшок или немного сужающийся бочонок. Его горлышко было накрыто обрывком красной ткани и замотано тонкой верёвкой из мешковины. Обычно в таких здесь храниться вино, а под тканью должна быть приклеена пробка.

– Ты что здесь делаешь? – настороженно спросила у Минчжу Наташа. – Мы с Лан-эр провинились, а ты-то ни во что не влезала.

– Тоже с вами хочу, за компанию, – улыбнулась пятая сестра. – Я тоже там присутствовала. Вино принесла и поесть.

– И нас после этого ещё больше накажут, – проговорила с испугом Минлан. – Просто так распивать вино в зале предков? Нам нельзя.

– И что тогда делать? – лицо Минчжу стало тоскливым и опечаленным.

– Давайте тогда поставим на алтарь, – предложила Наташа.

– Если ставить на алтарь, надо сначала угостить предков, разлив чашу, – опасливо проговорила Минлан. – И кто это будет делать? – она настороженно оглядела младших сестёр.

– Ты, – указала на неё пальцем Минчжу. – Ты же старшая из нас.

– Я?! – испугалась Минлан. – Не я принесла сюда вино, чтобы пить. Я н-не могу. Разве мы имеем право на такое?!

– Божечки, разве это не ваши… наши родственники? – удивилась Наташа.

Она открыла кувшин, налила в три малые пиалы, что принесла Чжу-эр, и дала их сёстрам в руки:

– Помяните предков.

Три девушки встали на колени, и взяв пиалы пальцами обеих ладоней, вытянули руки вперёд, после чего поклонились. Затем выпили. Ната снова налила вино в пиалу, подошла к алтарю, и как было здесь принято, медленно вылила из чаши вино на пол, прочертив линию. Затем поставила кувшин на алтарный стол. Пламя на свечах в комнате неожиданно заколыхалось, а Лан-эр с Чжу-эр, тихонько взвыв, прилипли к друг другу резко, как магниты.

– Вы что? Это просто я слишком быстро прошла по комнате, – по-доброму улыбнулась Минмэй, – одежды и рукава широкие, произошло большое колебание воздуха, вы что, не учили физи… а, ну да. В общем, ничего страшного, это не духи, – она махнула рукой в успокаивающем жесте.

***

Тем временем во дворе Минмэй.

В голову Чунхуа неожиданно попал маленький камешек, когда юная служанка толкла во дворе своей барышни в каменной ступке каменным пестом имбирь, измочаливая его мякоть в кашицу.

Она резко повернула голову в ту сторону, откуда прилетел объект, и осмотрелась. Ей снова в голову, не больно, но неприятно, попал небольшой камешек. Услышав смешок, Чунхуа потёрла место удара и гневно посмотрела на вершину каменного забора. Там, недалеко от дерева, сидел Яочуан и тихо смеялся. Вскоре рядом с ним на заборе появился второй принц Ли Ху, и они оба, словно птицы, спланировали во двор, приземлившись на ноги.

– Ваше высочество, – поклонилась личная служанка Минмэй. – Что вы здесь делаете? Как вас не заметила охрана? – сразу после этого она сурово погрозила кулаком его личному помощнику.

– Мои люди отвлекли их немного. Не называй меня по титулу, а то кто-нибудь услышит. Просто хочу узнать, как себя чувствует твоя барышня Мэй-эр, – приветливо проговорил Ли Бэйху. – Ещё принёс ей небольшой подарок, чтобы порадовать и подбодрить. Она может выйти сюда ненадолго? – в его глазах сверкнули теплота и нежность, когда он говорил о Минмэй.

Во двор вышла Цишуй. Чунхуа приложила указательный палец к губам, многозначительно на неё посмотрев, и подозвала жестом руки к себе.

– Это его высочество второй принц, только никому, это тайна, – прошептала она новой личной служанке на ухо.

– Приветствую ваше… – начало было Цишуй и сразу испуганно поклонилась. Но Чунхуа мгновенно закрыла ей рот ладонью и отрицательно покачала головой:

– Сходи, посмотри в округе, никто ли не следил здесь.

– Господин, барышни нет в своём дворе, – ответила Чунхуа второму принцу. – Она сейчас находится в зале предков.

– Её всё-таки наказали, несмотря на травму? – удивлённо с беспокойством спросил второй принц.

– Нет, наказали лишь только третью дочь семьи, барышню Гу, Лан, – снова вежливо и тихо ответила служанка. – А наша барышня решила составить ей компанию, считая, что часть вины лежит на ней, и чтобы её старшей сестре не было там страшно и одиноко. Поэтому… пролезла в храм предков… через окно, поскольку он заперт старшими на замок, – смутилась своего рассказа Чунхуа, но всё-таки решила рассказать так, как считала их хорошими друзьями со своей молодой госпожой.

Второй принц тихонько изумлённо рассмеялся:

– Она самая чудна́я девушка из тех, что я встречал. Тогда сообщи своей барышне, что я приходил, и передал ей это. Яочуан, – обратился он после к своему личному стражу.

Тот свою очередь достал из холщового мешка небольшой лук и колчан со стрелами. Бэйху взял их у него из рук и передал Чунхуа:

– Это хороший лук и стрелы. Подойдёт для начинающих. Нужно тренировать спину, руки и меткость, после можно управлять арбалетом намного легче, – затем он достал маленькую коробочку из-за пазухи. – Это специальное нефритовое кольцо, надеваемое на большой палец правой руки при стрельбе из лука, для защиты от повреждения тетивой, – затем Ли Ху протянул ей маленький кувшинчик и ещё одну круглую не широкую деревянную коробку. – Это редкое вино. Красное. Из западных регионов, сделанное из винограда. И это тоже для Мэй-Мэй.

Второй принц ещё раз огляделся в надежде увидеть Гу Минмэй и с грустью на лице вздохнул. После, они со своим личным слугой словно вспорхнули обратно на стену и растворились в ночи.

***

– Господин, – поклонившись закрытым дверям кабинета генерала Гу, вежливо произнёс слуга поместья.

– Войди, – ответил тот ему изнутри помещения.

– Господин, – слуга, войдя в кабинет, аккуратно и осторожно прикрыл за собой обе створки деревянной двери, оклеенной рисовой бумагой и рейками. – Господин, четвёртая и пятая барышни проникли в храм предков через окно и теперь сидят там все вместе. Что нам прикажете делать?

– Да?! – радостно воскликнул министр Гу. – А зачем что-то делать? Отлично-отлично! – рассмеялся мужчина. – Им давно стоило побыть вместе и пообщаться! Это духи моих предков всё устроили, чтобы они поговорили и нашли общий язык! Они же семья, а семья всегда должна быть вместе. Как здорово!

– Боюсь, госпожа будет этим расстроена, – неохотно напоминающе пролепетал слуга.

– Ничего не говори госпоже, а то она всё испортит, – махнул рукой генерал Гу Кай, – если что, ссылайтесь на моё распоряжение.

Глава 7

«Мда… неуютненько как-то сидеть здесь ночью, напротив чужих усопших предков», – Наташе казалось, что с этих тёмных мрачных памятных дощечек в виде домиков, когда-то участвующих в похоронных процессиях своего хозяина, чьё имя выгравировано на них, на неё осуждающе смотрят умершие предки этой семьи.

Наташа сложила кисти рук параллельно груди и поклонилась алтарю в пол, потом ещё раз и на третий раз осталась в согнутом положении, как полагается, расположив лоб на сложенных кистях рук:

«Предки семьи Гу, прошу вас простить меня! Я этого не желала… Ибо не по своей воле, а по принуждению, по велению высших сил мне, скорее всего, придётся прожить жизнь в этом теле, – она начинала смиряться, но всё-таки малюсенький кусочек её души немного надеялся на возвращение. – Но я всё равно, со всей искренностью в сердце и душе, прошу прощения у вас! Прошу не ругать и не проклинать меня! Прошу не делать мне плохо и не обижаться! Я обещаю, что не опозорю имя и честь семьи Гу, не подвергну никого из этой семьи опасности! Стану настоящей дочерью этого клана и буду воспринимать членов семьи Гу, как своих близких и родных. Всегда буду помогать им и оберегать, насколько у меня будет хватать сил и возможностей!»

После покаяния Наташе стало легче, тяжелый груз на совести упал с её плеч, наверное, прошлые поколения семьи Гу простили её и приняли. Теперь она, в облике юной четвёртой законной молодой барышни семьи Гу, сидела на квадратной тонкой подушке, расположенной на полу. Две сестры Минмэй, младшая и старшая, находились рядом в таком же положении, они о чём-то молились, и наблюдать за этим было скучно.

– Сестра, о чём ты так яростно просила предков? – заинтересованно спросила Минчжу.

– Раскаивалась, – улыбнулась Минмэй, – чтобы надо мной сжалились и вылечили мою память:

«Кстати, о памяти… Надо найти того, кто сможет обучить меня здешней грамоте, … а то Чунхуа не особо многому меня сможет научить. Может, попросить отправить меня в школу? … Слышала, девушки здесь не получают особого образования… Но в дворянские семьи, где много детей, нанимают частных учителей, тогда и девушки получают в частной школе их поместья образование… Блин… вдовствующая императрица хочет помочь мне восстановить утерянные знания и манеры! Только отвязалась ненадолго от дворца, как сразу попала в щекотливое положение, поскольку если начну искать учителя, даже из родных, то вдовствующая старушка… узнает и обидится… И как мне быть? Чтобы начать зарабатывать деньги, мне необходимо стать грамотной…

Может, тайно обратиться к брату Фэншену? Но он сейчас готовится к сдаче государственного экзамена, – Наташа вздохнула. – Ладно хоть цифры уже хорошо запомнила: ноль 零 «ли» с глухим звуком нг на конце; один 一 «и»; два 二 «а» с глухой р на конце; три 三 «сан»; четыре 四 «сы»; пять 五 «у»; шесть 六 «ли(о)у», где звук о произносится резко и кратко; семь 七 «тьси»; восемь 八 «па»; девять 九 «ти(о)у»; десять 十 «ши»… и так далее… Ухэ-хэх, хорошо, что у меня отличная зрительная память», – довольно подумала она, вспомнив и повторив все символы цифр.

***

– Ваше высочество, – личный страж наследного принца взволнованно и быстро согнулся в поклоне, встав на одно колено, затем сразу поднялся и выпрямился, – наши люди передали срочное сообщение. Министр доходов Гунь Гэ и высокий чиновник четвёртого ранга военного министерства Кай Лао задумали на завтра перевоз контрабанды. Всё очень хорошо скрывалось до последнего момента.

Пока только удалось выяснить, что вместе с ними старшие сыновья этих кланов, чиновники министерства доходов Гунь Юэ и военного министерства Кай Кэ. Нашим людям с трудом удалось узнать об этом. Скорее всего, они будут перевозить соль. По документам они привезут предметы для нужд своих личных поместий в столицу: три телеги, гружёные ящиками под видом чая, сахара, ниток, бумаги и письменных принадлежностей. Груз будут лично сопровождать старшие сыновья.

Ли Цзылун пребывал в раздумчивости, облокотившись на спинку кресла и поглаживая двумя пальцами свой подбородок.

– Ваше высочество? – вкрадчиво произнёс Нин Сян.

– Да. Я слышал, – лишь ответил тот, и снова на некоторое время воцарилось молчание. —… У нас может не появится другого шанса… Как говорится, будешь гоняться за зайцами на воле – потеряешь сайгу дома… – наконец сурово и размеренно произнёс Ли Цзылун, на его лице не было взволнованности и переживания, лишь холодный расчёт. – Соль? Мне кажется, что всё не так просто.

– Солдаты на воротах и в городе не смогут обыскать опечатанные ящики таких высокопоставленных чиновников, имеющих накладные документы, – произнёс личный страж Ли Луна и тряхнул своей чёрной гривой, собранной в хвост.

– Но необходимо поймать их с поличным, – ответил Ли Цзылун. – Пусть они сначала пройдут ворота и подтвердят, что это их товар, а сразу после этого, их телеги нужно остановить и начать проверять документы. Уточнить у них лично, что за груз везут сыновья сановников. Пути отступления должны быть перекрыты.

Если окажется то, что я предполагаю, скорее всего, отцы встретят сыновей в таком серьёзном мероприятии… Нужно создать несчастный случай, чтобы телега перевернулась, ящики упали на землю и разбились… Повредить оси колёс? Тогда мы увидим, что находится внутри без досмотра. Вдруг там и правда что-нибудь не запрещённое. Если мы обыщем их, то раскроем себя и заставим насторожиться. Или лучше взбесившиеся кони?

– Ваше высочество, желательно сделать столкновение их телеги с другой, чтобы удар был сильнее. Кони не столкнут такую тяжесть, – ответил страж.

– И перед столицей необходимо повредить ось задних колёс, – добавил наследный принц.

– Ясно. Будет сделано, ваше высочество, – кивнул Нин Сян.

Наследный принц выглядел задумчивым и усталым. Он смотрел в одну точку, положив руки на подлокотники кресла.

– Ваше высочество, что вас печалит? Есть ещё какое-то дело, что вас тревожит? … Или ваше самочувствие не в порядке, позвать лекаря? – участливо и искренне переживая, поинтересовался его личный стражник и слуга.

– Однажды великий Конфуций сказал: я не огорчаюсь, если люди меня не понимают, я огорчаюсь, если я не понимаю людей, – размеренно и также задумчиво произнёс Ли Цзылун.

– Вы о дочери князя Гу, Гу Минмэй? – уточнил Нин Сян.

– На первый взгляд она странная, но… не ведёт себя, как слабоумная… Раньше она была очень глупа и весьма не начитана, у Минмэй было вдоволь плохих человеческих качеств… Теперь же, оказывается, что это не так… Разве такое тебе тоже не кажется подозрительным? – Цзылун посмотрел на своего личного стража.

– Законная дочь семьи Гу всегда была холодна и безэмоциональна. Кто знает, что она держала внутри себя? – ответил Нин Сян.

– Это всё верно. Мне приходили в голову такие же мысли… Тем более, что нет оснований предполагать, что барышню подменили. Есть свидетели, доказано, что это именно она… Но почему Минмэй кажется мне совершенно другим человеком? – Ли Лун задумчиво потёр боком указательного пальца над верхней губой.

– Но нельзя сказать, что она сейчас лучше. Раньше хоть Гу Минмэй была предельно вежливой со всеми, всегда выглядела благородно и изящно. Люди видели её стать и красоту, – пробубнил личный страж.

– Демоны всегда скрываются в обличии самых прекрасных и порядочных существ, чтобы обмануть дураков, падких на блестящее, – горестно усмехнулся Цзылун и поучительно потряс в сторону своего личного слуги пальцем. – Если ты видишь, что человек всем окружающим его знакомым и незнакомым людям пытается яростно и настойчиво показать себя со всех хороших сторон, выпячивая напоказ всевозможные свои таланты, расхваливая себя, даже если его не спрашивают, значит, под этой оболочкой скрывается исчадие подземного мира, подлое, двуличное, алчное и злое… Настоящий хороший человек не нуждается в этом, он искренен и скромен, честен и прям, его доброта и забота о других проявляется не только в словах, но и в поступках… Причём важно не перепутать искренность с простым отсутствием воспитания и доброты.

– Ваше высочество, четвёртая дочь семьи Гу всё-таки смогла тронуть ваше сердце? Неужели она заинтересовала вас? – осторожно и немного шутливо поинтересовался его личный помощник.

– Ещё чего. Ты думай вообще над тем, что говоришь! – возмутился наследный принц и резко поднялся с кресла. – Позови слуг, мне нужно умыться.

«А почему тогда вы так яростно отреагировали?» – усмехнулся про себя Нин Сян, но предусмотрительно не стал произносить этого вслух.

***

– Яочуан, я слишком поспешен? – вздохнув и посмотрев на небо, спросил Ли Ху, не смотря на своего личного слугу, потихоньку идя по улице в сторону своей резиденции.

– Словно вас не так давно посетило ночью божество любви, лунный старец Юэ Лао, – тихонько рассмеялся Яочуан, – и связал вас с барышней Гу Минмэй красной нитью.

Второй принц улыбнулся:

– Так заметно?

Его личный страж решительно кивнул.

– Боюсь, сие может не понравится князю и княгине Гу… Они всегда были против связи с дворцом… Да и сама барышня Гу Мэй тоже, – произнёс Ли Бэйху. Опять тяжко вздохнув, молодой человек тряхнул широкими рукавами. – Интересно, как на это отреагирует отец император и бабушка? Мои-то матушка с дедушкой Се наверняка будут рады…

– Вы знаете, почему это нужно клану Се и вашей матушке императрице, – ответил Яочуан.

– И что в этом плохого? – устало произнёс Бэйху, – Если… Мэй-эр сейчас поменяла своё мнение и будет не против, значит, все окажутся довольны, все получат то, что они хотят… Но пока я не могу понять, как к этому отнесутся его величество отец император, бабушка вдовствующая императрица и княжеская чета Гу. Как я ни стараюсь, бабушка почти никогда меня не баловала и не хвалила…

***

– Как посмела эта мелкая мерзавка?! – сердилась наложница Ся. – Как посмела?! Я же запретила и объяснила, почему ей не нужно общаться с её старшими сёстрами! Неблагодарная дрянная девица! Я же стараюсь ради неё, а она всё портит! Нет, я должна пойти и забрать её оттуда!

– Госпожа, наверное, вам не стоит сейчас устраивать шум, – проговорила служанка.

– Может, ты плохо намекнула управляющему? Может, он не понял? – Ся Юнжу раздражённо посмотрела на женщину.

– Нет, я всё хорошо сказала. Специально проследила после. Он зашёл в кабинет господина, – ответила служанка и скривилась. – Если всё тихо и барышня до сих пор находится в храме предков, значит, его сиятельство не против этого. Что мы можем ещё сделать?

– Уж я покажу этой гадкой мерзавке, когда она вернётся утром! Все уши тогда оборву! – наложница Ся гневно и небрежно выпила вина из пиалы, что часть его потекла по подбородку и шее.

***

На утро.

Приехавшие по делам в столицу люди торопились пройти стражников на воротах. Одни были на телегах; другие шли пешком, с деревянными, либо бамбуковыми коробами за плечами; третьи шагали с соломенными коробами или корзинами; были также и те, кто путешествовал налегке, сложив в кусок ткани весь свой нехитрый скарб, закрутив и завязав узел на своём теле через плечо.

У подозрительных путников стража спрашивала документы. В зависимости от того, по какой причине у человека не было при нём сведений о его личности, нарушителей ждало соответствующее наказание. Если это был беглый раб, то его ждала казнь; если преступник или беглый слуга, то заключение в тюрьму, а после наказание, подходящее его преступлению, либо ссылка на каторжные работы. Всех прочих, не имеющих документов, брали под стражу до выяснения обстоятельств. Если же были не в порядке документы на ввозимый груз, то он конфисковался в пользу государства.

Командующий стражников с несколькими верными людьми уже были предупреждены и проинструктированы о необходимых действиях его высочеством наследным принцем. Ждали и искали нужные три телеги в сопровождении известных сыновей благородных сановников, собираясь уличить тех в растрате государственных средств.

Наконец, необходимые им чиновники с гружёными телегами подъехали к воротам столицы. Стражники на воротах, одетые в чёрные железные доспехи и чёрные конусные железные шлемы с красными хвостами, свисающими с наверший их шлемов, насторожились, поклонились и расступились, пропуская повозку подлых отступников внутрь, загоняя в ловушку, держа наготове массивные мечи.

Как было обговорено заранее с обоими принцами, они остановили телеги сразу, как те пересекли входной тоннель сквозь широкую каменную стену с массивными воротами.

– Что вы перевозите? – спросил офицер.

Молодые люди открыли шторку кареты. Один из них вышел, благородно согнул руку в локте и отправил за спину, его длинные чёрные волосы были полностью собраны модным плетением и заколкой на темени в пучок:

– Так, всего лишь товары для наших поместий. Чай, письменные принадлежности, сахар.

– Нитки, – добавил второй, выходя из повозки.

– Предъявите документы на товар, – попросил офицер дежурившего сейчас у ворот взвода.

Молодые люди немного занервничали, но протянули бумаги, достав из рукава.

– Что вы, офицер, – у ворот появился Кай Лао, пришедший встретить повозки, дабы подстраховать груз от возможных неприятностей, – это же мой старший сын Кай Кэ.

– Прошу извинить, но я должен проверять документы у всех. Это моя работа, – офицер вежливо, но мужественно сложил кисти рук перед собой в кулак и легонько поклонился.

– Что здесь происходит? – появился министр доходов Гунь Гэ, пришедший к нужному сроку с той же целью – убедиться, что всё в порядке и вмешаться в ином случае.

– Мы просто занимаемся своей работой, – ответил офицер и точно также поклонился.

Верхом на лошадях к воротам подъехали принцы Ли Лун и Ли Ху. Все присутствующие сразу же поклонились и поприветствовали принцев, включая министров.

– Приветствую ваше высочество наследный принц, приветствую ваше высочество второй принц! – продажные министры вместе со своими сыновьями занервничали ещё больше. Они никак не ожидали встретить принцев здесь и сейчас.

– Отправляйтесь, разгрузите товар в поместье, – распорядился Гунь Гэ, в его голосе царила нервозность. Цзылун обратил на это внимание и незаметно подал кому-то знак глазами.

Неожиданно из-за домов появилась пара взбешённых лошадей, везущие за собой нагруженную пузатыми мешками и сундуками телегу. Воины резко схватили их за поводья и остановили, дёрнув узды, чтобы лошади развернулась полукругом. Только так можно было остановить запаниковавших животных.

Тяжёлая гружёная телега, которую эта лошадь везла, с силой ударилась о приехавшую с товаром. Лошадь, которая везла контрабанду, поднялась на задние копыта, задняя колёсная ось треснула и стоящая телега с грузом для поместий перевернулась. Несколько ящиков с грохотом упали с неё и раскрылись.

– Железная руда?!!! Как вы смеете перевозить железную руду в частном порядке?!! – удивлённо и гневно воскликнул наследный принц. – Правительство имеет единоличный мандат управления торговлей железной руды!

Военные тут же арестовали министров и их сыновей.

– Вы готовили мятеж?! Заключить их немедленно под стражу! Опечатать поместья, никто не смеет входить и выходить из них.

– Ваше высочество! Ваше высочество! Всё не так поняли, я сейчас всё объясню! – запричитали сановники.

– Объясняться будете перед его величеством императором! – сурово проговорил Ли Цзылун.

Когда чиновников увели, он обратился к замершему в шоке младшему брату:

– Как говорится, используй то, что имеешь, во время поисков чего-то лучшего.

– Получается, они хотели изготавливать оружие? – произнёс Бэйху и обеспокоенно сглотнул.

– Ты, надеюсь, догадываешься, зачем им столько оружия в столице, да ещё и тайно? – Ли Лун готов был взорваться от гнева.

При более тщательном осмотре грузов, в других повозках также был найден ещё и порох.

– Нужно срочно отправляться во дворец и доложить о произошедшем, – решительно заявил младшему брату наследный принц, – его величество будет шокирован результатом нашей работы. Пусть он назначит меня вести дальнейшее расследование и допросы этих предателей.

***

Наташу разбудил звон замка и шорох дверей. Пока створки открывались, она уже успела толкнуть обоих спящих прямо на полу сестёр. Поэтому, когда двери отворили, три девушки уже сидели и с порядочным благородством взирали на алтарь, показывая сестринскую солидарность.

Глава 8

Когда Наташа вернулась в свою комнату, то узнала, что приходил его высочество второй принц Ли Бэйху, и не найдя её, оставил некоторые гостинцы.

Увидев лук, Наташа восхитилась:

– Ого-го, мне?! Настоящий лук… и стрелы! Они восхитительны! Вот это вещь!

– Барышня Минмэй, это же просто грубое оружие, – непонимающе произнесла Чунхуа.

– Да! Красота, хрупкость и то же время мощь – разве это не обалденно, тем более, если он будет использован для нашей защиты? – на лице Минмэй была неподдельная радость и предвосхищение, она уже чувствовала себя Робин Гудом. Правда, тетива оказалась туговатой для неё. – Придётся тренироваться больше и усерднее.

Личная служанка передала слова второго принца о занятиях луком.

– Зачем мне его советы? Он вообще-то обещал обучить меня. Вот пусть и обучает, и никаких гвоздей, – ответила Минмэй:

«Ну вот, как я могу ни с того, ни с сего так резко разорвать с ним общение? Он же один из моих самых лучших друзей в этом месте, а ещё он мне… глубоко симпатичен, хи-хи-хи. Джентльмен, мужественный и всегда держит своё слово».

– Молодая госпожа, я не понимаю, каких ещё гвоздей? – спросила Цишуй и обе личные служанки удивлённо выпучили глаза.

– Эм, так ведь никаких же, – Наташа сделала как можно более непринуждённый вид, чтобы это выглядело «как ни в чём не бывало», и пожала плечами.

Когда она увидела, что Бэйху оставил ей ещё нефритовое кольцо для стрельбы из лука, вино и коробку с закусками, то не знала, как к этому отнестись:

– Приятно, но неудобно… Больше никогда не принимайте дары без моего ведома и согласия, – обратилась она к служанкам.

В круглом ящике было несколько делений, подобно лепесткам цветка и его сердцевине, в каждом лежали различные мелкие вкусняшки: цукаты, грецкие орехи, сухофрукты, конфеты из каштана, засахаренный боярышник, арахис в сахаре, жареные во фритюре колечки цзяоцюань (аналог маленьких, только очень хрупких баранок), маленькие жареные медовые крендельки мимахуа.

– Это уже лишнее, – Наташа смущённо вздохнула. – А это что такое?

«На фундук непохоже».

– Это лисий орех. Барышня, а почему лишнее? – поинтересовалась Цишуй.

– Вы так нравитесь его высочеству, – Чунхуа довольно зажмурилась и сжала от радости кулачки, – поэтому это естественно, что он ищет с вами встречи и пытается угодить.

– Это и… настораживает как-то. Да уж, за мной ещё никогда не ухаживал… принц. Что ещё за лисий орех? – теперь удивилась Наташа.

– Семена водяной лилии же, – Чунхуа посмотрела на свою молодую госпожу склонив голову на бок. – Нет-нет-нет, это вас не пугает, это вас сму-ща-ет. Не путайте, – личная помощница отрицательно покачала указательным пальцем из стороны в сторону.

Обе служанки опять радостно зажмурились и пискнули.

«Мда уж, дети… – Наташа мысленно вздохнула, – мне бы ваш оптимизм. Это ведь столько проблем будет, просто мамочки дорогие… нужно готовится к неприятностям… Но мне так нравиться с ним разговаривать, безумно интересно! И-и-и-и! – мысленно радостно пропищала она, – Такой миленький и няшный, такой заботливый и интересный, а как дерётся на мечах, просто восторг! Ну не могу я, да и не хочу выковыривать это чудо из моего сердечка! Так жалко, что он оказался принцем… Ну почему он принц?! Если бы я знала, то не стала проникаться к нему так сильно… Хотя, разум человека разве преграда для судьбы и любви? – Минмэй вздохнула вслух. – Если меня отправят из столицы, он ведь приедет ко мне, правда? Он ведь меня не оставит? Не променяет на кого-нибудь другого?»

– Вам надо вышить шёлк и сшить для него красивое саше, – сказала Чунхуа. Увидев взгляд своей барышни, добавила, – как ещё иначе вы покажете ему свои чувства и привязанность?

– Вообще-то словами, – легонько рассмеялась Минмэй.

– Барышня, вы что?! Как девушке можно так бесстыдно поступить?! – воскликнула Цишуй.

– Ни в коем случае! – добавила Чунхуа. – И ещё, никогда не признавайтесь юноше первой, пока не узнаете его истинные намерения. Так что вышивайте, – личная служанка сунула в руки Гу Минмэй пяльцы с уже натянутой на них светло-зелёной тканью.

– Хотела посоветоваться… Я что-то не помню, не знаете, где здесь можно получить образование, но при этом чтобы никто во дворце не узнал? – спросила Наташа. – Я просила отца, но он отмахнулся от меня, сказав, что для девушек это не очень важно, а он занят. Сказал, что несколько символов знаю и этого достаточно.

– Наверное, опасается, что с образованием вы попадёте в более опасные неприятности, – ответила Чунхуа, – а так можно сослаться на то, что вы не очень грамотная, и поэтому глупая.

«Придётся опять просить о помощи Ли Бэйху», – мысленно вздохнула Наташа.

– Не думайте об этом, вышивайте. Всё равно его светлость пока запретил вам выходить. Барышня, вам ещё обувь жениху на помолвку шить, – подытожила Цишуй.

– М-мне?! Я что сапожник? – опешила Наташа. – Может ещё и дом построить, и пруд вырыть?!

– Барышня, вы забыли обычаи? – посочувствовала Цишуй. – Жених с невестой должны подарить друг другу на помолвку обувь.

– И что, он тоже сам шьёт? – недовольно процедила их молодая госпожа, подозревая, что это не так.

– Нет, жених покупает или заказывает изготовление невесте туфель, – ответила Чунхуа.

– Тогда с каких… я должна ему сама обувь сидеть тачать?! – возмущалась несправедливостью бытия Минмэй. – Я что, нанималась, что ли? Что за дискриминация? – вопрошала Наташа.

– Барышня Гу Мэй, сшитые и вышитые мужу или жениху с любовью вещи хранят его от нечистой силы, болезней и ранений, защищают его жизнь, – улыбнулась Чунхуа.

«У нас тоже такое было на Руси: матери и жёны шили, зашивали и вышивали одежду мужчинам, чтобы тем самым защитить своих близких и любимых от всего плохого».

– Понятненько. И что мне вышить? – сдалась Наташа:

«Я умею вышивать, знаю приёмы глади и крестиком, … но не идеальная вышивальщица. Крестиком очень легко вышивать, но тут требуется гладь. Не хочу позориться – они вышивают в этом мире, наверное, лет с пяти».

– Что-нибудь из символов любви. Вышейте самое простое и известное – это пару уток мандаринок, – ответила Чунхуа, – они у вас очень чудесно и быстро получались. У вас была прекрасная техника вышивки.

«Я могу решить дифференциальное уравнение или найти интеграл, но вышивать мандаринок? Увы, но нет», – мысленно вздохнула Наташа:

– Я могу… схематично попробовать, но ничего не обещаю.

– Барышня, ну тогда сороку или пару гусей? – Чунхуа в задумчивости почесала указательным пальцем нижнюю губу.

– А можно не надо? – испуганно произнесла Наташа.

– Тогда стебель лотоса, что держит два пушистых цветка, и листья! – предложила Цишуй.

– А ромашка, случайно, не символ любви? Ромашку могу, – ответила Наташа.

– Если и это нет, то тогда можно вышить журавля на сосне, – радостно улыбнулась личная служанка. – Или одноглазую и однокрылую птицу Бии, они по преданию могут летать только попарно.

«Хотелось бы, конечно, что-то самой вышить и сшить от начала до конца… Эх-эх… тупик».

– А можно просто сердечко? – умоляюще и обречённо посмотрела на личных служанок странная с некоторых пор аристократка Минмэй.

***

– А ну иди сюда, мерзавка паршивая! – кричала наложница Ся, гоняясь за дочерью по двору с добротной палкой. – Прибью! Честное слово, забью до смерти! – размахивала она жёсткой деревяшкой, иногда попадая по Минчжу.

– Матушка, успокойтесь! Ай! Прошу! – говорила та, не намереваясь покорно принимать побои. – Успокойтесь и я вам всё объясню.

– Иди сюда, гадкая дрянь! Змея! – не слушала её мать. – А ну вставай живо на колени, и я прибью тебя! Ты ещё смеешь быть непочтительной ко мне и ослушаться?!

– Матушка-а-а! Больно же! – вопила Гу Чжу.

– Ты ещё смеешь причитать и отпираться?! Зачем ты пошла туда, неблагодарная?! – рычала Ся Юнжу. – Ты уже хочешь общаться с ними?!

– Да нет же! – только успела ответить Минчжу, как упала от удара палкой по ноге. После встала на колени и сложила в мольбе руки, продолжая тереть их друг о друга. – Матушка, простите, что не предупредила вас заранее, но у меня не было возможности. Необходимо было действовать очень быстро. Я хотела втереться в доверие к Минмэй и Минлан!

Это, конечно, было неправдой, но необходимо было как-то спасать положение.

– Правда? – начала успокаиваться наложница.

– Да, честно, матушка! Тогда бы я могла спокойно следить за ними и всё знать, – закивала Гу Минчжу.

***

– Всё, я больше не могу. Хватит с меня, – Минмэй положила небольшие пяльцы на стол, потянула шею и плечи, сделала пару гимнастических упражнений. – У меня уже всё затекло.

Цишуй заботливо и расторопно налила барышне воды в пиалу и начала легонько хлопать кулачками по плечам своей барышни.

Взявшая в руки пяльцы молодой госпожи Чунхуа остолбенела:

– Святой… Будда… Барышня, что это такое?

Цишуй и ещё пара служанок сразу подбежали посмотреть. На ткани вырисовалось странного вида человеческое лицо: круг, в нём глаза и улыбающийся рот; рядом было нечто красного цвета.

– Сердечко и сма… СмАтри, весёлое позитивное лицо, – ответила Наташа.

– Молодая госпожа, если это нечто перевернуть вверх ногами, то что-то срамное получается, – личная служанка сочувствующе, как на умалишённую, посмотрела на Гу Минмэй.

Остальные горничные сразу сделали лица, что вообще ничего сейчас не видели, мгновенно разлетевшись по своим делам, как электроны от атомных ядер при ионизации.

– По-моему очень мило и позитивно получилось, – Наташа снова заглянула в своё художество и довольно улыбнулась.

– Барышня, с чего вы взяли, что это сердце? Откуда вам знать, как оно выглядит? Больше на лист плюща похоже, а если перевернуть, то вообще на что-то совершенно постыдное, – продолжала личная помощница.

– Хм… э-эм, я художник, я так вижу, – хитро улыбнулась Минмэй. – После сошью из этого мешочек-саше. А сейчас становись на зарядку, а то со всеми этими ненужными делами мы пропустили тренировку, – добавила Наташа. – Чунхуа, распорядись ещё, пожалуйста, чтобы в моём дворе поставили мишень для стрел.

– Хорошо, молодая госпожа, – ответила служанка, и пробубнила, – как у вас только есть ещё силы после бессонных ночных молитв и вышивки заниматься боевыми искусствами?

«Вы на полном серьёзе собираетесь такое подарить?!» – личная служанка испуганно покосилась на свою барышню:

– А если его высочеству не понравится?

– Значит – не уважает меня и не ценит. Тогда пусть вышивает себе сам. Сапоги он по такому же принципу получит, – ответила Минмэй. – Ну или пусть ищет ту, которая вышьет ему лучше, и живёт с ней до старости в любви и согласии, раз в родственной близкой душе ему важна именно вышивка.

***

Прошло пару дней, но Ли Бэйху не показывался. Лишь его личный слуга и страж Яочуан, первого дня ближе к вечеру, тайно перемахнул через забор и принёс письмо от своего господина. В нём говорилось, что он занят сейчас неотложными государственными делами, но не забывает и не забудет о ней. Также, в традиционном прямоугольном вертикальном конвертике, открывающимся сверху, в письмо был вложен небольшой свежий цветок персика. Минмэй положила его в свой блокнот, что всегда прятала, где тайно делала для себя записи на русском языке. Послание частично пришлось читать Чунхуа.

– Как мило, он старался, – широко, как дурочка, улыбнулась Наташа в облике Минмэй.

После личная служанка в шутку повздорила с Яочуаном из-за недавних камешков, летящих в неё, а затем они мирно разошлись.

Ответ писать Наташа не стала, чтобы напомнить второму принцу, что она почти не умеет писать символы, поэтому не стоит присылать ей какую-то важную информацию в письмах.

Ещё она узнала, что скоро в поместье на её совершеннолетие приедет кормилица Минмэй, и расспросила о ней. Эта женщина жила на родине Гу Баожей и Чунхуа, и там, где сама Гу Мэй провела часть своего детства, в пригороде Дунду, Лояне, что стоит на реке Лохэ, это почти в двух с половиной днях езды на повозке до столицы. Как рассказала Чунхуа, за ту долину трёх рек: Лохэ, Ихэ и Хуанхэ, были постоянные войны раньше, до объединения земель Цинь Шихуанди. Там было очень древнее заселённое место Китая.

Этот приезд вызывал опасения, так как появлялся ещё один человек, что будет сомневаться в ней, когда уже домашние привыкли к странностям законной дочери семьи Гу. Кормилицу звали Сюань Гуйсюй. По слухам та была строгой, но доброй. Её небольшая семья держала маленькую лавку косметики. Но их старший сын, Сюань Чжень, имел призвание к лекарскому делу, поэтому выучившись, стал личным лекарем семьи Гу в этом поместье. Сейчас он был в отъезде для изучения новых болезней, поиска лекарств и способов лечения у различных талантливых врачей Чжендина и соседних государств.

Стрелять из лука у Наташи получалось очень хорошо для начинающего человека, наверно, сказывались каждодневные тренировки и физкультура. К тому же, ещё с тех пор, как отец увидел тренировки Мэй-эр, Лан-эр и Чжу-эр, он тоже начал тренировать дочерей Гу, когда тренировались сыновья и он сам. Правда, брат Фэншен больше занимался книгами, готовясь к единому государственному экзамену, всё время что-то читал у себя в комнате, то сидя, то бродил по комнате в руке с книгой, иногда прерываясь на переписывание, либо заторможенно глядел вдаль, обдумывая прочитанное. Недавно генерал Гу заставил их держать в вытянутых руках небольшой котёл, наполненный водой, и при этом согнуть расставленные в стороны ноги в коленях, в позе всадника. Это было очень тяжко, но пока все упражнения были такими – очень жёсткими и тяжёлыми, заставляя обливаться потом в двести ручьёв. Но девушки филонили, как могли, они не собирались становиться качками. Как поняла Наташа, чтобы заниматься оружием, надо прийти для этого в более-менее подобающую физическую форму и отработать движения до автоматизма.

Ещё Минмэй и Чунхуа подружились с Цишуй. Наташа выспросила у неё, почему семья Гу являются её третьими хозяевами. Как оказалось, в первом месте её сразу продала жена хозяина, приревновав к господину и испугавшись, что тот ей заинтересовался; во втором случае вторая барышня семьи случайно обожгла Цишуй кипятком руку и её, предварительно ещё и побив за то, что она расстроила молодую госпожу, продали, чтобы не лечить.

Изначально она была привезена в столицу, как государственный раб из захваченного государства Е, вместе с отцом, матерью и младшим братом. Где теперь её семья, куда продана, она не знала. Наташе её стало очень жалко, и она отправила обеих личных служанок искать, куда отправили родню Цишуй. Минмэй запретили выходить из дома, хоть нога вообще не болела, лекарства очень быстро заживляли небольшую царапину. Так было нужно, чтобы поддерживать легенду о её слабости, плохом здоровье и самочувствии.

Но Наташа не теряла времени даром, Гу Минмэй удивляла домашних своими изобретениями, новыми блюдами и напитками. Минмэй изобрела обычную швабру, которых почему-то тут не было, и даже её самоотжимающуюся версию, для этого пришлось долго подбирать и обрабатывать два стебля бамбука, чтобы они могли вставляться друг в друга. Но всё равно, вышло тяжеловато и громоздко, это же не алюминий; сумки, сетки для переноски вещей и тканевые заплечные рюкзаки. Её новые братья Фэншен и Фэнмао ходили на учёбу с большими плотными деревянными ящиками с широким кожаным ремнём на плечо. Ещё она пыталась изготовить сметану и йогурт.

Также появились органайзеры для комнат и на кухню, для удобного хранения вещей; Ната создала себе удобные современные подушки пятьдесят на семьдесят, набитые пером и хлопком; изобрела спицы и крючки для вязания, и даже попросила найти и купить ей пряжу, чтобы начать вязать тёплую одежду, чем очень удивила окружающих. Они были очень изумлены, что одежду можно не ткать и шить, а вязать. Пока что они вязали только различные духовные узелки на любой повод. И ещё создала множество небольших удобных приспособлений для жизни, пытаясь воплотить всё, что приходило в голову.

Когда вечером второго дня с прогулки вернулись Чунхуа и Цишуй, сразу сообщили, что нашли, наконец, родственников второй служанки. Они действовали от лица Гу Минмэй с её нефритовым жетоном, подтверждающим личность госпожи, расспрашивая торговца государственными рабами.

Оказалось, что мать, отец и младший брат Цишуй сейчас принадлежат поместью Цинь и находятся там. Его владелец – министр обрядов и ритуалов. Они простояли возле чужой усадьбы полдня, но так и не смогли проникнуть внутрь, а наружу никто из семьи Цишуй не выходил.

– Знакомая фамилия… – задумчиво произнесла Минмэй, – Цинь Шухуэй не оттуда случайно?

– Да, барышня, – ответила уставшая Чунхуа, тихонько колотящая себя кулачками по ногам.

– Я до завтра что-нибудь придумаю, – задумчиво произнесла барышня Гу. – Не переживай, я сделаю всё возможное, чтобы ты воссоединилась со своими близкими, если они действительно там.

Глава 9

Помещение выглядело тёмным, в нём царил полумрак. Много чадящих свечей и маленькое окно с решёткой под потолком освещали серые большие кирпичи стенной кладки и множество инструментов для пыток.

– Ваше… ваше высочество-о-о! … Я уже всё… сказа-а-ал, … что зна-ал! Пощадите меня… и мою семью! – умоляюще и испуганно простонал босой мужчина с разбитым лицом, качественно привязанный к деревянному столбу, похожему на крест, вместе с шеей и руками на ширину плеч толстой верёвкой. Его одежда была исподней: белые тонкие штаны и белая рубашка с запахом разукрасились многочисленными прорехами от пыток, следами грязи, пота и крови, опалёнными дырками от раскалённого железного прута. На рубахе на месте груди чёрными чернилами был выведен большой символ 囚, как у всех сидящих здесь в камерах, что означало «заключённые под стражу».

Мужчина потерял сознание.

Наследный принц, сидящий в кресле напротив допрашиваемого, положив ногу на ногу, выпил вина из пиалы и подал знак прекратить порку кнутом, что каждым хаотичным ударом по всему телу и голове рассекал ткань вместе с кожей. Другой стражник плеснул в лицо мужчине ледяной водой из деревянного ведра, стоявшего рядом на полу с подозреваемым в подготовке мятежа.

Предатель вновь устало поднял голову, вода потекла по его распущенным спутанным длинным чёрным волосам.

– У тебя у последнего остались целые пальцы, – произнёс Цзылун. – Даю тебе время попрощаться с ними… пока они здоровые. Тебе следует обо всём этом ещё раз подумать. Стоит рассказать мне всё, когда я вернусь вечером, тогда твои мучения прекратятся. Учти, меня не трогают ни стенания, ни мольбы, ни запах крови, – холодное безэмоциональное лицо наследного принца посетила злобная усмешка, от которой содрогнулся бывший министр доходов Гунь Гэ.

***

Наташа рассудила, что изначально нужно доподлинно узнать: служат ли родственники её личной служанки в поместье министра Цинь. Чтобы это выяснить, единственным вариантом являлось то, что Цишуй сама должна увидеть их воочию, так как только она лично знала, как выглядят её близкие… К тому же, можно представить, как давно она по ним скучает.

У Наташи был принцип, которого она всегда старалась придерживаться: если ты хочешь что-то сделать, делай это качественно и лучше сама. Такой принцип касался любых её дел и начинаний.

К родителям с подобным вопросом не подойдёшь, первый брат занят учёбой, его нельзя отвлекать. Самой туда идти, как Наташа уже поняла, было бы слишком вызывающе и неуместно.

– Второй брат, тебе не нужно отдать какую-нибудь книгу вашему с первым братом другу Цинь Шухуэю? – спросила Минмэй, улыбнувшись, подойдя к Фэнмао. – Ну, или может, ты просто очень хочешь его навестить? Вот прям вижу по твоим глазам, что есть какие-то дела в поместье министра обрядов и ритуалов.

Тренировавшийся во дворе с копьём Гу Мао опешил от таких неожиданных слов сестры.

Минмэй объяснила ситуацию Фэнмао и попросила его сходить с её личной служанкой в усадьбу Цинь.

– Мэй-эр, сестра, я не против помочь в столь благородном деле, но если пойду с твоей личной служанкой, то окружающие могут решить, что у нас с ней роман.

– Цишуй может переодеться в мужчину, – предложила Наташа.

– А если это выплывет наружу? Позора не оберёмся. Зачем так всё усложнять? – ответил второй брат. – Просто пойдём вместе с тобой, и ты возьмёшь с собой личную служанку. Мы с детства знаем старшего брата Шухуэя. Я скажу, что взял тебя, чтобы, пока я хожу по делу, ты могла прогуляться, тогда это будет уместно.

***

В это время во дворце.

Решительно зайдя в кабинет своей библиотеки, Ли Цзылун на мгновение замер, глядя на стол. Он вспомнил, как здесь раньше каждый день появлялись неожиданные ящики со вкусными новыми блюдами, изобретёнными и приготовленными Гу Минмэй лично… теперь было пусто. Тряхнув головой, выбрасывая из неё непрошеные, почему-то всплывшие в памяти, никому не нужные, по крайней мере сейчас, воспоминания, прошёл за свой стол.

– Ваше высочество, даже под пытками они отрицают попытку организации мятежа, – проговорил Нин Сян. – Назвали лишь пару имён и всё. Мы уже провели обыски в домах этих чиновников, взяли их под стражу, но ничего особого не нашли.

Наследный принц хмыкнул:

– Конечно, ведь это грозит казнью обоим кланам до седьмого колена… Никого не оставят в живых, даже их слуг и собак. Сейчас все члены семей арестованы и заперты в камерах департамента наказания… Кто-то уже всё узнал и активно подтирает следы. Один почти сдался, … только целые пальцы закончились. Ну ничего, я это так не оставлю, добьюсь от них нужного мне ответа, я это умею.

– Но это не первая партия железа и пороха, что они привезли с столицу, – сказал личный страж.

– В тайном хранилище поместья министра доходов и военного чиновника было найдено не так много… Мы слишком рано… неудачно их поймали. Ветер сильный, а дождя мало. Они пытаются отвертеться. Я уверен, что за всем этим стоит главный министр Се, – раздумчиво произнёс принц Ли Лун. – Хорошо их охраняйте, никого к ним не пропускать. Запрещаю кого-либо пропускать в тюрьму департамента наказаний без моего ведома, кроме стражников, что там работают.

– Вы думаете, они скоро сдадутся? Всё-таки на кону их жизни и жизни родственников, – ответил Нин Сян.

– Одну смерть можно снести, один голод невозможно терпеть… Лишить их еды. Давайте только подсолёную воду, – распорядился наследный принц.

***

Пока Гу Мао, Гу Мэй и Цишуй ехали в карете, Наташа увлечённо осматривала окружающий мир сквозь освобождённое от легонько отодвинутого в сторону края шторки пространство. Она не только рассматривала улицу и дома, но также запоминала дорогу. Внутри повозки Минмэй была полна жизни, а на улице, дабы подстраховаться, становилась болезненной и трепетной хилой красавицей.

Также, за время дороги она успела узнать у второго брата, что означает имя их с Шен-эром друга детства. Оказалось, что имя Шухуэй бьёт все границы пафосности, оно переводилось как: тот, кто обладает большим умом и распространяет счастье своими знаниями.

В руках у Цишуй был специальный чемоданчик с ручкой для переноски еды. Наталья заранее приготовила угощение, чтобы брат Гу Мао не с пустыми руками пошёл в поместье министра обрядов и ритуалов. Она приготовила жареную в масле тонкую картошку Мэй, маленькие кексы с изюмом и помадку из домашней вареной сгущёнки – «небесные цветы».

***

Имение Цинь.

– Молодой господин Цинь, вы уже предостаточно отдали во временное пользование книг молодому господину Гу. Вы же в прошлый раз сказали, что всё, что было необходимо для сдачи государственного экзамена, вы уже молодому княжичу передали, больше не надо. Тогда зачем так внезапно ещё и этот ящик книг понадобился? – посетовал слуга усадьбы Цинь, раздосадованный тем, что ему придётся тащить ещё один ящик. – Тем более, что у них есть деньги, чтобы купить всё необходимое для учёбы.

Для Цинь Шухуэя книги были лишь предлогом, чтобы повидать молодую барышню Гу Мэй. Она потрясла его своими внезапно появившимся многочисленными знаниями, в том числе и в математике. Молодой человек, как учёный, хотел поговорить с ней, а теперь появились для этого поводы: книги, что он хотел передать братцу Шен-эру; заодно поинтересоваться самочувствием юной барышни, что недавно повредила ногу.

Внезапно в отворённых воротах усадьбы вдруг появился брат Гу Мао, в сопровождении своей четвёртой сестры.

– Проходите господин и барышня, – обратился к ним управляющий поместья, видя, что его молодой господин не против гостей.

Когда гости вступили во двор, улыбнулись и вежливо кивнули, из-за тучи внезапно вышло солнце и подул ветерок, что весело подхватил волосы Гу Минмэй и они игриво затрепетали в воздухе, также как и её лёгкие бело-розовые шёлковые одеяния. Золотые серёжки в ушах барышни и небольшие золотые заколки в волосах с бело-розовыми драгоценными камешками блеснули.

Шухуэй был заворожён увиденным, замер и открыл от удивления рот. Было непонятно – эта аура сияния вокруг прекрасной девушки возникла только в его глазах, или она от солнца, или от её прекрасной улыбки и нефритовой кожи? Рисовалась чудесная картина: словно добрая небожительница сошла с небес в мир смертных. Сейчас он взглянул на неё с совершенно другой стороны.

«Я даже и не обращал внимания, насколько Минмэй стала очаровательной девушкой».

Молодой господин Цинь быстро отмер, не зная, куда от смущения спрятать глаза, и поприветствовал пришедших друзей детства:

– Брат Фэнмао, сестра А-Мэй.

– Брат Шухуэй, мой старший брат попросил вернуть тебе часть книг. Эти несколько материалов ему уже не нужны, – произнёс Гу Мао. – Он благодарит за них от души.

– Я приготовил ещё несколько книг, что ему могут понадобиться, и как раз направлялся в вашу усадьбу, – улыбнулся Цинь Шухуэй.

Взглянув на Гу Минмэй, молодой господин Цинь от смущения быстро отвёл глаза, почему-то теперь он не мог больше на неё смотреть так просто, как раньше.

«Нам предложат уже присесть и чай? Если мы так быстро уйдём, то не успеем найти родственников Цишуй. Тогда эта поездка будет бесполезной тратой времени. Наверное, он чем-то озабочен, потому что в Китае очень гостеприимные люди, как и в России»:

– Кхе-кхе, – попытавшись выглядеть как можно более хилой и хрупкой, Минмэй эстетично покашляла в уголок своего шёлкового розового платка, накрученного на согнутый указательный палец, как её недавно научила бабушка Гу.

Так же она рассказала ей, что ладонь под правый локоть подставляют, когда что-то подают, не только для того, чтобы это выглядело уважительно и эстетично, но и ещё для того, чтобы придержать болтающийся снизу широкий рукав. Иначе это будет не гигиенично, не благородно и не эстетично, поскольку можно чем-либо запачкать дорогую одежду.

– Благодарю, пусть слуга поставит её в нашу повозку, когда мы будем уходить. Извини, что мы без приглашения. Решил взять с собой Мэй-Мэй, чтобы она немножко развеялась, – улыбнулся Фэнмао и протянул созданную Минмэй новую сумку с лежащими в ней книгами одному из слуг поместья.

– Ничего страшного, наоборот, очень хорошо, что вы меня посетили сегодня! – преисполненный радостным энтузиазмом, воскликнул молодой господин Цинь. – Ого! Что это за ящик из ткани? Впервые такое вижу. Он матерчатый, но плотный и держит форму? – молодой господин Цинь осмотрел новую для него сумку с ручками, сшитую из плотного материала. Она закрывалась сверху, как ящик, но тоже тканью.

– Брат Шухуэй, я сама его создала. Так легче носить вещи, чем в громоздких тяжёлых деревянных ящиках. Между слоями ткани дна вшита прочная тонкая деревянная пластина по площади низа, – улыбнулась Минмэй и снова легонько покашляла. – Прости, горло пересохло.

– Ничего себе! Это ведь гораздо удобнее и легче носить! – восхитился молодой господин Цинь.

– Ещё я принесла немного угощений своего изобретения и приготовления, – искренно и приветливо улыбнулась Наташа.

К троице торопливо подошла служанка поместья министра обрядов и ритуалов, и поклонилась:

– Молодой господин, госпожа узнала о гостях и приглашает всех испить с ней чаю в саду.

– Прошу, – простёр руку в сторону нужной дорожки Шухуэй.

– Цишуй, оставайся тут, – громко распорядилась Минмэй и забрала из рук личной служанки чемоданчик с блюдами. После торопливо ей шепнула:

– Действуй. Как мы договаривались, если что скажешь, что заблудилась, искала меня, искала уборную или что-нибудь ещё.

Та в ответ незаметно кивнула, сложив кисти рук на животе.

***

Ли Цзылун пытался заниматься прошениями чиновников, разворачивая бумажные гармошки документов, скреплённые по краям плотными прямоугольными картонками. Той частью прошений, что делегировал ему отец император, приучая и обучая наследного принца управлять государством. Он учился всем навыкам и наукам с самого раннего детства, сколько себя помнил. Отец объяснял ему лично то, что требуется для управления страной. Сначала он читал вертикальное название сверху вниз, а после, развернув, заторможено читал символы сверху вниз справа налево.

Его постоянно отвлекали мысли о подготовке мятежа и о том, как поймать главного министра Се. Ведь, наверняка, всё это организовал именно он, но из-за того, что Ли Цзылун так опрометчиво поступил, так быстро вытянул из воды сети, левый министр не попался, прошёл мимо ловушки.

Молодой человек оторвался от бумаг и поднял задумчиво-гневное лицо. Наследный принц увидел и вспомнил то место, где пряталась тут недавно барышня из семьи Гу, тряхнул головой, чтобы опять подумать о мятежниках. Цзылун облокотил голову на руку, но в неё опять пришли воспоминания о смешных и дерзких беседах с Гу Минмэй.

Ли Цзылун рассердился, но не мог понять, на себя или на барышню Гу. После новых тщетных попыток заняться делами, вышел из библиотеки.

***

Тюремные стражники раздавали заключённым еду. Один, проходя по коридору, кидал каждому сквозь прутья решётки по небольшой пресной лепёшке. Пропустили лишь камеру, которую их попросили избегать. Другой наливал в небольшие глиняные пиалы серую полужидкую баланду с разваренным рисом и какими-то ошмётками разваренных овощей и зелени.

Подойдя к камере четырёх заключённых, обвинённых в подготовке мятежа, наливающий в пиалы огляделся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии наблюдения, и прошептал:

– Меня послал господин, помочь и узнать, рассказали вы что-то или нет.

– Нет, нет, мы не подвели его, – радостно прошипел министр Гунь Гэ и с надеждой вцепился руками в толстые прутья. – Он нам поможет?

Остальные, что были в этой же камере также быстро подошли ближе.

Стражник, стараясь не привлекать внимания, присел на корточки, достал из-за пазухи маленькую бутылочку, заново оглядевшись, скинул пробку большим пальцем.

Чиновник протянул ладонь сквозь решётку, и мужчина высыпал на неё четыре круглых коричневых пилюли.

– Господин не может помочь вам, но, если вы напишите признание в контрабанде и хищениях военных денег, а после покончите с собой, тогда господин сможет спасти ваши семьи. Сделает для этого всё возможное.

– Ладно я, а как же мой старший сын? – чуть не плача прошептал заключённый.

– Даже если вы расскажете всё, что знаете про господина, это лишь усугубит ситуацию, – быстро прошептал служащий тюрьмы. – Вся ваша семья будет мертва. Вы сами виноваты, по своей неосторожности поставили под удар общее дело. Но господин всё же хочет рисковать ради вас, чтобы спасти ваших родных.

Гунь Гэ несильно сжал в кулаке четыре пилюли.

Ещё раз оглядевшись, стражник достал из-за пазухи два тканевых свёртка и прошептал, просовывая их сквозь довольно широкие прорехи между прутьями:

– Это всё, чем может на данный момент помочь господин, – и громко пробурчал:

– Вам каша не положена, только вода, – затем встал и удалился.

Сидящие в камере отошли от решёток и развязали кульки, в них было мясо, пряничные пирожные и кувшинчик вина.

***

Яочуан торопливо зашёл в комнату:

– Ваше высочество, наши соглядатаи сообщили, что барышня Гу Минмэй вышла из поместья вместе со вторым молодым господином Гу Фэнмао.

– Куда это они направились? Ведь Мэй-эр ещё до конца не пришла в себя и не выздоровела, – заинтересованно и удивлённо спросил Ли Бэйху.

– Да, законная дочь семьи Гу выглядела слабой и немного хромала, – ответил личный слуга и помощник. – Они отправились в поместье министра Цинь. Было видно, как их встретил там молодой господин Цинь Шухуэй.

Второй принц подскочил с места.

– Что ей там делать, зачем ей туда идти?! – он выглядел испуганным и весьма взволнованным.