Эжени, Париж и танго

Шедеврально!

Татьяна Анатольевна Тарасова, советский и российский тренер по фигурному катанию, мастер спорта СССР международного класса, заслуженный тренер СССР

Если тебе повезло в молодости жить в Париже, то, где бы ты ни очутился потом, он остается с тобой, потому что Париж – это переходящий праздник.

Э. Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой

Серия «Чаепитие с книгой»

© Литтера Н., текст, иллюстрации, фотографии, 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

Глава 1

Держи позицию!

– Вася, держи позицию! Ты теряешь ее, а должна чувствовать!

– Да все я чувствую!

Василиса резко остановилась и выдернула свою ладонь из ладони партнера.

– Нет, не чувствуешь, – настаивала Женя. – Давай еще раз.

– Не буду! Вы придираетесь.

Женя подняла глаза к небу, но неба не увидела и наткнулась на потолок. В другое время она сказала бы все, что думает, но сейчас спортсмены на взводе, и резкое одергивающее слово только ухудшит положение.

Олимпийский сезон всегда особенный. На кону – награда высшей пробы. В мире спорта нет ничего выше золотой олимпийской медали. Малейшая ошибка, малейший недочет – и перечеркнуты годы тяжелейших тренировок и борьбы.

Пара Василиса Булгарина – Петр Круглов, победители недавнего финала Гран-при, олимпийская надежда страны, едут на чемпионат Европы, который начнется через неделю, в статусе танцевальной пары номер два. А все потому, что на отборочном чемпионате России в конце декабря оба упали с твизлов[1] во время исполнения ритм-танца. Прямо синхронно свалились на лед и пропустили исполнение следующего элемента. Расслабились, решили, что домашний чемпионат после международного турнира не так уж и серьезен. Судьи баллы, конечно, натянули, но по самооценке это ударило сильно. Женя же считала произошедшее удачей. Очень хорошо, что это случилось дома. Лучше здесь, чем там, куда им предстоит полететь. И есть время настроиться, поработать над собой.

Но настроиться не получалось. Нервы, нервы… все воспринимается обостренно. Из любого слова может вспыхнуть спор.

К тому же Женя в тренерском штабе – чужак, человек, пришедший на время. А Елена Осинова – тренер, с которым ребята занимались вот уже десять лет. Именно с ней они выиграли золото чемпионата мира среди юниоров, потом стали чемпионами Европы, а в прошлом году и мира. Теперь от них все ждали золота Олимпиады. А они взяли и свалились на России, и сейчас им что-то высказывает человек, который вообще занимается с детьми и прописался в тренерском штабе Елены Осиновой временно.

А все потому, что, когда был объявлен ритм-танец на олимпийский сезон – танго, Осинова, будучи мудрым и дальновидным человеком, начала искать постановщика. Постановка олимпийских программ – это выстрел снайпера. Либо попал, либо нет, второй попытки не будет. Программы, обе – должны выстрелить. Тут не до собственного эго, тут надо привлекать к работе лучших специалистов. И если твои ребята окажутся на пьедестале, имя тренера пойдет второй строчкой, сразу за именами призеров.

О помощи Елена Станиславовна Осинова попросила Льва Циммермана. Он был не просто создатель и продюсер самого известного ледового шоу в стране. Сам в прошлом спортсмен, Циммерман был гениальным постановщиком. А дальше началась работа. Были привлечены чемпионы мира по аргентинскому танго на паркете. С ними ребята изучали основные шаги и па этого танца, было переслушано несметное количество музыки, пробовалось танго страстное и танго страстно-холодное, танго медленное и танго быстрое. Но танец не звучал. Вроде все хорошо, все идеально, но… В итоге однажды вечером Циммерман позвонил Жене и пригласил ее на тренировку.

– Ты серьезно? – спросила Женя.

К тому времени они уже давно были с Львом Ярославовичем на «ты».

– Более чем. Так, как танцевала танго ты, до сих пор никто не может. Приходи, посмотри на ребят.

Она пришла, посмотрела и осталась. Пришлось перекроить план тренировок с детьми, что-то перебросить на второго тренера, но подготовка к Олимпиаде есть подготовка к Олимпиаде.

И Женя полностью окунулась в работу. Они поменяли музыку, остановившись на Асторе Пьяццолле, и решили попробовать танго щемяще-нежное.

– Ярко-страстного и без нас будет завались. Чем мы станем отличаться от других? – спросила она. – А мы должны отличаться, и нас должны запомнить.

Женя ходила вместе с ребятами в зал, где они брали уроки танго на паркете, потом стояла у бортика катка и в основном молчала. Смотрела. У пары был свой тренер. С Циммерманом она спорила только после окончания тренировки, обсуждая танец, ища единственно правильный вариант, который поставит их танго на голову выше других.

Женя настаивала, чтобы в программу были включены характерные шаги именно аргентинского танго – ганчо и энганчо, – когда ноги партнеров переплетаются и словно вырисовывают кружево. Это очень красиво и эффектно. Это станет «фишкой» танца. Но если на паркете такое делать просто сложно, то на катке еще и опасно, потому что партнеры несутся по льду на большой скорости в близкой позиции, а на ногах у них коньки и поранить лезвиями друг друга очень просто. Чтобы исполнить подобное, надо быть виртуозом.

Елена Осинова и Лев Циммерман согласились рискнуть и перенести этот элемент танго паркетного на танго ледовое. Ребята тренировались в танцевальном зале часами, стараясь копировать мастеров-бальников.

– Это невозможно, – стонала Василиса.

Но Женя знала, что возможно. Когда-то, в своем спортивном прошлом, она такое делала. Никто не делал, а они с партнером исполняли. Она даже позвонила ему после одной из тренировок, попросила приехать, тряхнуть стариной, он согласился.

– И коньки не забудь! – на всякий случай добавила Женя.

Увидеться друг с другом после долгого перерыва было… Женя даже не могла подобрать точного слова. Однажды Арсений ее бросил, нашел другую партнершу и продолжил кататься с ней. Женя же, восстановившись после травмы, не смогла найти нового партнера и ушла из большого спорта. С новой девочкой Сеня завоевал несколько медалей на международных соревнованиях, но достичь тех вершин, которые он взял с Женей, не сумел. Как-то, видимо, не в лучший день своей жизни, Сеня позвонил Жене и заплетающимся от выпитого спиртного языком признался, что оставить ее было самой большой ошибкой в его жизни.

– Я был полным идиотом, – признавался он в трубку.

Но это признание слишком запоздало.

И вот теперь они встретились. На льду. На коньках. Он – зарабатывающий деньги участием в ледовых шоу, и она – детский тренер по фигурному катанию.

– Я заинтригован, – сказал Сеня, снимая чехлы с лезвий и ступая на лед.

– Это хорошо. Главное, чтобы не сбежал. Покатайся пока, разомнись.

– Чего ты хочешь?

– Воскресить наши ганчо и энганчо.

– Чего?

– Слабо?

– Да как-то… Тебе зачем?

– Надо.

Конечно, сразу у них ничего не получилось. Оба были хоть и в хорошей форме, но далеко не в той, которая требуется для действующих спортсменов. Да и возраст. Его никуда не денешь. Тем не менее шаги они восстановили. А потом вместе выучили и весь танец.

– Офигеть! – выдохнул Арсений после третьей тренировки. – Женька, ты монстр. Как я мог тебя тогда променять на другую?

– Еще поплачь. Ну что, достаточно или еще разочек?

Сеня смотрел на нее с такой тоской, что Женя поняла все без слов. Просто включила музыку. Это было возвращение в их прошлое, в их юность, в ту часть жизни, которая больше не повторится. Она давно его простила и отпустила ситуацию. Сломанная карьера уже много лет как перестала быть жизненной катастрофой. Женя выбралась из своей личной драмы и перестала сожалеть о невыигранной олимпийской медали. Ей очень помог в этом Дан, который всегда был рядом. И Женя приняла реальность, не сожалела ни о чем.

Она позвонила Сене, чтобы восстановить те самые кружевные шаги и помочь ребятам. Сделать им программу красивую, сбалансированную и удобную.

Но сейчас вместе с танцем на льду воскрешались не только шаги. Что-то забытое вдруг запульсировало внутри, стало развиваться, наполняться живительной силой, захватывать, затапливать и поглощать. Они оба изменились. Они очень давно не виделись. Но они знали друг друга от и до, чувствовали каждый жест, считывали каждый мимолетный взгляд. В танце они всегда были единым целым. Идеальное совпадение. Над пустым катком звучала музыка, и они четко и технично исполняли то танго, которое Циммерман вместе с Женей придумали для пары Елены Осиновой. Включая ганчо и энганчо. В очень близкой позиции. И закончив его откровенным взглядом глаза в глаза.

История скрытой страсти, нежности и боли длиною почти в три минуты.

– И что это было? – спросил Сеня, когда музыка смолкла. Его тоже, видимо, накрыло прошлым.

– Вот и я хотел бы это узнать, – раздался голос с трибуны.

Женя обернулась и увидела мужа. Дан сидел в третьем ряду и пристально смотрел на Женю. Она сегодня без машины, они договорились с утра, что муж после вечерней тренировки ее заберет.

– Тестируем танго, – ответила Женя и убрала со своей талии руку Сени.

Даже с такого расстояния она ощутила холод во взгляде мужа. Женя успела забыть, что у Дана может быть такой взгляд. В последний раз он смотрел на нее так очень давно, еще до свадьбы, когда у них был сложный период в отношениях. И вот сейчас… Надо срочно исправлять ситуацию.

– Знакомьтесь, – она постаралась придать голосу беззаботность, – мой муж Даниил, а это…

– Я знаю, кто это, – Дан резко поднялся на ноги, – Женя, жду тебя в машине.

И они с Сеней молча наблюдали за тем, как Дан покидает каток.

– Я, наверное, пойду, – тихо сказал Сеня. – Все же танго танец для двоих, а не для троих. И я по ходу в этой комбинации лишний.

– Что? – она непонимающе посмотрела на своего партнера.

Он в ответ грустно улыбнулся.

– Думаю, с тренировками мы закончили. Танец ты прошла, да и я через день улетаю в Екатеринбург на гастроли.

– О, хорошо выступить. И да, с танцем мы закончили, все прекрасно. Там в одном месте надо будет подправить, все же выход из поддержки неудобный, а в остальном прекрасно. Спасибо за помощь!

Сеня махнул на прощанье рукой и двинул к мужской раздевалке. Женя направилась к тренерской, где находились ее вещи.

– Ты был не очень-то вежлив, – сказала она Дану через двадцать минут, сев в машину.

– А должен был? – поинтересовался он и не потянулся, чтобы ее поцеловать.

– Вообще-то правила хорошего тона никто не отменял.

– Я, конечно, понимающий, но не настолько, – ответил Дан. И снова этот холод в глазах и голосе.

Машина тронулась с места, они поехали домой. В салоне было тихо, радио молчало, телефон не звонил, и только мерный ход включенных поворотников разбавлял тишину.

– Что не так? – не выдержала Женя. Она терпеть не могла ссориться с мужем.

С Даном в принципе поссориться было сложно, он шуткой легко гасил ее темперамент и умел без потерь выходить из любой взрывоопасной ситуации.

И если все же ссорился, значит, был задет по-настоящему. Но даже в этих случаях Женя не чувствовала его холод. Обиду, да. Но не отстраненность.

– А что так? – задал он встречный вопрос.

– Я не понимаю.

– Я видел танец.

– И-и-и?..

– Было полное ощущение, что вы занимались любовью.

– Это хорошо, – заявила Женя, откидываясь на спинку сиденья.

– Правда? – в голосе мужа послышались язвительные нотки. Он внимательно смотрел на дорогу и даже не повернулся, как обычно делал, разговаривая с ней.

– Конечно. Значит, танец поставлен правильно, если вызывает в зрителе такие эмоции. – Женя прикрыла глаза, она очень устала за день. – Можно сказать, танго сегодня было протестировано на стороннем наблюдателе.

– Я видел, как он на тебя смотрит.

– Как? – с трудом удалось подавить зевок.

– Он тебя раздевал, – припечатал муж.

– Это всего лишь танец.

– Черта с два это всего лишь танец! – Дан повысил голос и резко затормозил на светофоре.

Женя открыла глаза и с удивлением посмотрела на мужа. Он ревновал. Он действительно ревновал. И нашел к кому. К Сене! Который остался далеко в прошлом и к которому Женя давным-давно ничего не испытывала. Даже обиды, не то что любви.

А Дан… Как он умудрился? Женя отвернулась к окну, чтобы муж не заметил ее глупую широкую улыбку. Их дочери уже двенадцать лет, а он вздумал ревновать к побитому жизнью Сене.

Сначала ей было смешно, но потом, через день, когда отстраненность и сдержанность Дана не прошли, и он даже не реагировал на ее попытки соблазнения, Женя поняла, что муж действительно переживает. Сильно и глубоко. Это было очень нелепо и глупо, но тем не менее это было.

И Женя решилась на разговор. Дочь закрылась в своей комнате, готовила работу на конкурс акварелей. Соня не пошла по материнским стопам, она не собиралась связывать свою жизнь со спортом. Три раза в неделю дочь ходила заниматься теннисом, но настоящей ее страстью было рисование. Уже сейчас Соня заявила всем, что будет художником. Женя считала, что до окончания школы многое может измениться, а пока пусть занимается. Во всяком случае, дочка занята делом, а не шатается по дворам и не водит дружбу с непонятными личностями, пока родители на работе.

А уж конкурс акварелей… Наверное, это сопоставимо с районным турниром по фигурному катанию. Ничего не может быть важнее. Женя помнила это из своего детства. Как и собственное желание победить, взять медаль.

Заглянув в комнату к дочери, увидев ее полностью поглощенной процессом и с наушниками на голове, Женя прикрыла дверь и отправилась на кухню. Дан сидел за столом и что-то читал в телефоне. Судя по выражению его лица, это что-то было связано с работой.

– Послушай, – Женя села напротив. – Это всего лишь танец. – Муж не отложил телефон в сторону, продолжал все так же смотреть на экран, но Женя знала, что он ее внимательно слушает. – Пойми, мне надо было самой откатать это танго, чтобы понять, насколько оно удобно. Это очень важно, чтобы танец был удобен для исполнения.

– Ну и катала бы с Циммерманом, – Дан продолжал изучать телефон. – Помнится, ты говорила, что он был потрясающий катальщик.

– Был. Ключевое слово здесь «был». У Циммермана возраст, он уже не выдерживает подобную скорость. Я сама чуть не сдохла в конце.

– Было незаметно, – и снова эта язвительность в голосе.

Но телефон он все-таки отложил.

Женя вздохнула и протянула руку. Накрыла своей ладонью его ладонь.

– Это глупо, понимаешь? Очень глупо не доверять мне, – сказала она. – Ты, как никто другой, знаешь, что такое для меня эта возможность стать помощником в постановке олимпийского танца. Это… это снова быть в большом спорте.

– Я знаю.

– Сеня мне очень помог. Мы поменяем выход с поддержки и чуть усложним дорожку шагов. Я попробовала это с ним. У нас получилось и легло на музыку. Завтра я предложу изменения Циммерману. Посмотрим, как получится у ребят. На этом все. Все, понимаешь? Сеня улетел в Екатеринбург. У него шоу, своя жизнь. И твои переживания абсолютно беспочвенны.

– Я видел, как он на тебя смотрел, – тихо сказал Дан, вынимая свою ладонь из-под ее и переплетая их пальцы.

– Ая не видела. И ты глупец. Ревновать просто нелепо.

– Ты так думаешь? А кто устроил мне скандал несколько месяцев назад после того, как я подвез до больницы аспирантку, у которой маму увезли на скорой?

– Это другое! – тут же возмутилась Женя. – У этой твоей аспирантки взгляд хищницы. Скажи спасибо, что остался жив.

И Дан улыбнулся. Своей теплой и одновременно лукавой улыбкой, которой он улыбался только ей.

Танго они доводили до ума всем тренерским штабом вплоть до октября. Уже остались позади контрольные прокаты, а работа не прекращалась. Когда Циммерман принял Женины правки, танец зазвучал в полную мощь. На фоне ритм-танца произвольная программа готовилась относительно легко. Все единогласно сошлись во мнении, что ставить надо под музыку отечественную и известную, но при этом не совсем заезженную. В итоге остановились на «Ромео и Джульетте», только не Прокофьева, а Чайковского. Там тоже хватает яркого драматизма и есть совершенно потрясающая лирическая линия. Циммерман ставил с упоением, фонтанировал идеями, но при этом внимательно слушал мнение и предложения Жени. Произвольная сложилась довольно быстро. Не то что танго. И когда обе соревновательные олимпийские программы были готовы, все выдохнули с облегчением. Теперь их только накатывать, доводить до автоматизма, показывать на этапах Гран-при, прибавляя с каждым стартом, чтобы к Олимпиаде выйти на пике формы.

И все вроде шло по плану. Однако жизнь внесла свои коррективы. Падение с твизлов на домашнем чемпионате, и как итог – серебро вместо золота. Плюс сразу после Нового года слег с воспалением легких Циммерман, врачи не торопились его выписывать. А на носу Европа. И Женя заняла место Льва Циммермана у бортика, позволяя себе то, чего не позволяла раньше, а именно – давать указания как полноправный тренер.

– Держи позицию, – постоянно говорила она Василисе. – Следи за корпусом.

Но Вася в ответ лишь огрызалась. Чем ближе чемпионат, тем напряженнее становилась обстановка в группе. Нервы сдавали у всех. И если Петя еще как-то старался сохранять спокойствие, то его партнерша почти каждый день устраивала истерики. И повод всегда находился.

– Я не понимаю, почему мной командует детский тренер!

– Наверное, потому, что когда-то этот тренер тоже выходил на лед на чемпионатах Европы и мира, – парировала Женя.

С каждым днем ей все труднее было сохранять спокойствие.

– Я сделала видеозапись, – пыталась уладить назревающий конфликт Елена Осинова. – Давайте посмотрим и разберемся без крика и шума. Вася, подъезжай сюда.

Они вместе смотрели запись, и на этой записи было видно, что танго разваливается, что Женя права.

– Петя, у тебя нога уехала, видишь? В этом месте надо быть внимательнее, – голос Осиновой звучал по-деловому. – Вася, держи позицию.

– Да как ее держать? Я не понимаю! Все же осенью прекрасно было! Я делаю так, как осенью.

– Ты стала ошибаться, – возразила Осинова.

– Потому что этот танец невозможно станцевать без ошибок! – и Василиса зло глянула на Женю. – Сами бы попробовали!

Это был вызов. А вызовы Женя принимать умела.

Она молча сняла с себя куртку, положила ее на бортик и подъехала к Пете.

– Я готова, ставьте музыку.

Все молчали. Петя смотрел на Женю изумленными, недоверчивыми глазами.

– Ну что же ты стоишь, где твои руки? – спросила она. – Начинаем.

Петя неуверенно положил руку ей на плечо, встал в нужную позу, и, когда зазвучала музыка, они начали. Это не было идеально, потому что Петя никак не мог прийти в себя и в начале спотыкался, только к концу первой минуты удалось более-менее скататься, но Женя… Женя была безупречна. Она включилась в танец моментально и откатала его до конца технично и точно. А когда музыка закончилась, повернулась к Василисе.

– Еще вопросы?

Вопросов больше не было.

Тренировка продолжилась.

И теперь ее замечания принимались к сведению сразу и без пререканий.

Глава 2

Твой характер

Домой Женя вернулась в десять вечера, уставшая и голодная. С порога ее сразил аромат чего-то очень вкусного. Дан готовил как бог, и Женя все эти годы утверждала, что его с руками оторвет любой ресторан.

– С руками не надо, – смеялся Дан. – Они мне еще пригодятся.

– Это чем так вкусно пахнет? – спросила она мужа, когда тот вышел в коридор ее встретить.

– Ризотто с грибами. Мой руки и за стол.

– И за что мне такое счастье? Ни одна золотая медаль не сравнится с мужем, который готовит ужин, – пробормотала Женя, садясь на пуфик и разуваясь.

– Наконец-то ты признала это, – улыбнулся Дан.

– Признала что?

– Что я лучше медали.

– Я давно это признала, просто не говорила вслух.

Ей действительно очень повезло. Не каждый муж выдержит постоянные сборы, отъезды на соревнования, поздние тренировки, а Дан выдерживал и очень многие заботы по воспитанию дочери брал на себя. Даже в школе появлялся чаще, хотя тоже был очень занятой человек. Просто график его работы был более гибкий.

По дороге на кухню Женя заглянула в детскую. Соня еще не спала. Она упоенно что-то разрисовывала и на появление мамы отреагировала поворотом головы и легким взмахом руки.

– Привет! Мы тебе оставили ризотто.

– Привет! Тебе спать не пора?

– Не-а, у меня контурные карты по географии. Ненавижу. Но надо делать.

– И за того парня? – поинтересовалась Женя.

– Ага.

Женя вздохнула и прикрыла дверь. Тот парень – это Сонин сосед по парте. Женя, занятая своей работой, упустила момент, когда Соня почти перестала учиться по некоторым предметам. Оценки в электронном дневнике ставились высокие, дочь была хорошисткой, и все вроде было нормально. А потом совершенно случайно выяснилось, что все эти баллы по математике и информатике она получает благодаря Антону Свешникову, который решает на самостоятельных и контрольных по два варианта. А Соня в качестве компенсации делает в двойном размере задания по изо и контурным картам.

– Ты посмотри, какие оптимизаторы производства! – возмущалась Женя и спрашивала мужа: – Ты знал?

Дан молчал, но по глазам было видно, что догадывался.

– Да что ж ты за отец такой, а? Она из тебя веревки вьет! Неужели нельзя заставить ребенка учить математику? Это ведь один из основных предметов! – и, повернувшись к дочери, Женя задала вопрос: – Как ты собираешься жить с такими знаниями?

– Так же, как и ты, – ответила дочь невозмутимо.

– Что?!

– Ну ты ведь тоже не сильно училась в школе, правда? Все время была на сборах и тренировках.

– Да как… – из-за такого аргументированного ответа Женя не сразу нашлась, что ответить. – Я, между прочим, сразу знала, что спорт – это мое призвание, поэтому четко шла к цели.

– А мое призвание – живопись, и я тоже иду к цели! – крикнула Соня, покраснев и сжав кулаки. – И математика мне ваша не нужна!

– Это что такое, ты слышал? – Женя посмотрела на мужа. – Нет, ты слышал?

– Слышал, – ответил Дан. – Соня, дочка, математикой все же нужно заниматься. Настолько, насколько получается.

– Вот я и занимаюсь, насколько получается! – сердито ответила дочь и ушла к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

– С ума сойти, – пробормотала Женя, пытаясь осознать тот факт, что дочь растет и начинает качать права.

С одной стороны, она учит предметы, с другой – находит способ решения проблемы. Но мириться с проигрышем в споре Женя не собиралась, поэтому через неделю на полке в зале, где раньше стояли сувениры из поездок, появились медали и кубки. Женя достала старую и далеко убранную коробку с медалями и выставила свои трофеи напоказ. Эта демонстрация служила доказательством того, как упорно мама работала и училась все юные годы. Каково же было удивление Жени, когда через два месяца все эти экспонаты были сдвинуты на левую сторону полки, а с правой поместилась памятная статуэтка палитры с кистью, которой Соню наградили за третье место в конкурсе акварели, а вскоре и диплом за первое место в конкурсе рождественских рисунков.

Дан хохотал как ненормальный, повторяя сквозь смех:

– Твой характер.

Да уж… И Женя отступила. Просто по себе знала, что если сейчас надавит, то Соня будет из принципа все делать наперекор. Но не прогнется. А полка с трофеями осталась. Кажется, дочь всерьез решила ее пополнять своими достижениями.

Полугодие Соня закончила хорошисткой, оптимизация учебного процесса сбоя не давала, и Женя решила понаблюдать, что и как будет дальше. И вот, второе полугодие дочь начала с контурных карт.

Вздохнув, Женя вошла на кухню и села за стол. На столе уже стояла тарелка с ризотто.

– Посидишь со мной? – спросила она Дана.

– Обязательно.

Он налил себе чай и сел напротив.

– Ну, рассказывай.

– А что рассказывать? Циммерман в больнице, на катке война, но, кажется, наши сегодня выиграли.

– Правда?

– Ага, – Женя улыбнулась. – Ты же знаешь, что меня нельзя брать на слабо.

– Знаю, – муж улыбнулся в ответ.

– Не представляю, как они полетят в Париж. С таким настроем… Елена с ними еле справляется. А ведь это только начало, впереди Олимпиада. Циммермана очень не хватает, конечно.

А в одиннадцать вечера позвонили из федерации и спросили, есть ли у Жени шенгенская виза. Она ответила, что есть. Они летом летали на неделю в Испанию, и Дану как-то удалось оформить всем визу на год.

– Это очень хорошо, – ответили в федерации. – Принято решение включить вас в состав делегации, которая летит на европейский чемпионат. Елена Станиславовна Осинова очень просила, мы учли ее пожелание и пошли навстречу. Завтра утром пришлем вам список необходимых документов. Времени в обрез. Успеете подготовиться?

– Успею, – ответила Женя онемевшими губами, а потом долго держала у уха уже отключенную трубку.

– Что случилось? – голос мужа раздался откуда-то издалека. – Эжени, что?

– Мне звонили из федерации, сказали, что я лечу в Париж. – Она все-таки опустила руку и посмотрела на Дана широко раскрытыми глазами. – Ты понимаешь, что это значит?

Глава 3

Я все понимаю

Он понимал. Еще как понимал. Он очень хорошо помнил ту резкую, взрывную девчонку, которой Женя была когда-то. Птица с перебитыми крыльями, пытающаяся не взлететь, нет, просто выжить.

Резкой и взрывной она и осталась. Только, наверное, более терпеливой и мудрой. Возраст и опыт брали свое. И жить научилась, и себя нашла в этой новой жизни, и даже была счастлива, только вот больше не летала.

А теперь есть шанс взлететь, после всех этих лет вновь стать участником международных соревнований, вновь быть внутри этого мира.

– Я все понимаю, – ответил Дан, подходя к жене, вынимая из ее пальцев телефон и откладывая его на стол. – Иди сюда.

Женя оказалась в кольце его рук.

– Знаешь, ведьмочка, – прошептал Дан ей в макушку, – это твоя возможность показать всем кузькину мать.

Женя фыркнула:

– Прямо-таки сразу кузькину мать?

– А чего ждать? Ты же спец по матерям Кузьмы, я в курсе.

Он говорил это, улыбался и знал, что она тоже улыбается, хотя очень-очень нервничает.

– Вы же тут справитесь без меня, правда? – пробормотала Женя. – Вы самостоятельные.

– Мы самостоятельные, – заверил ее Дан.

А ночью, когда дочь все-таки уснула, они любили друг друга, долго и обстоятельно, словно продолжая свой разговор.

Все будет хорошо, не волнуйся. Я тебя люблю.

Я не волнуюсь.

Врешь.

Чуть-чуть. И я тебя тоже люблю.

Я знаю.

Если бы это был танец, то, наверное, самый обычный медленный. Когда надежно, успокаивающе и доверчиво, когда ничто не сравнится с чувством абсолютной близости любимого человека. И это самый лучший танец на свете.

– Что бы я без тебя делала? – шептала Женя, медленно проводя пальцем по щеке Дана.

– Даже не мечтай что-то делать без меня, Эжени, – ответил он, перехватив ее руку и поцеловав в раскрытую ладонь.

А через неделю Женя улетела в Париж.

Глава 4

Фиалки в сахаре

Мама улетела, и они с папой остались вдвоем. В принципе, Соня к этому привыкла.

Мама время от времени уезжала со своей группой на соревнования и сборы. Но никогда за границу и никогда на настоящий чемпионат Европы. Это, конечно, стало большим событием. Соня видела старые записи в Сети, она знала, что в прошлом ее мама была чемпионка. Естественно, Соня очень этим гордилась. Но та жизнь была у мамы очень давно, еще до рождения Сони и даже до встречи с папой, а вот теперь появилось чувство, что прошлая жизнь возвращается. Соне так казалось.

Мама выезжала из дома на рассвете, а они с папой ее провожали. Папа поцеловал и сказал, что все будет хорошо. Он всегда им с мамой это говорил. А Соня пообещала почти всегда ходить со скрещенными пальцами на удачу и распрямлять их только тогда, когда надо будет что-то писать или рисовать.

– Привези мне засахаренных фиалок, – попросила она на прощанье.

– Если найду, то привезу, – пообещала мама.

Засахаренные фиалки ей недавно дарил Антон. На новогодние каникулы он ездил с родителями во Францию кататься на горных лыжах, а потом два дня провел в Париже и привез ей в подарок коробку настоящих макарун «Ладури» и засахаренные фиалки в красивой жестяной баночке с Эйфелевой башней. Коробку из «Ладури», перевязанную розовой шелковой лентой, Соня принесла домой, а вот фиалки она съели на перемене с Людой Чалых. Люда – новенькая девочка в их классе, она пришла только осенью, и так получилось, что в их классе, где учились дети состоятельных родителей, Люду не приняли в свой круг из-за того, что она была из менее обеспеченной семьи. А Соне новая девочка понравилась как раз этим – Люда не была зациклена на брендах, новых гаджетах и рассказах, кто где отдыхал летом. Зато с ней было интересно просто болтать, обсуждать фильмы, книжки и смеяться над забавными мемами. А еще Люда ходила в театральный кружок и рассказывала про него очень много интересного. Соня же с упоением рассказывала про художественную школу и показывала свои рисунки. С Людой было так же интересно, как с Антоном. Хотя то, что с Людой интересно, Соня не скрывала, а вот что касается Антона… тут все было не так просто. Соня почему-то часто его задирала. А почему – и сама не знала, хотя ничего плохого Антон ей не делал, даже наоборот – помогал. Но быть с ним такой же, как с Людой, у Сони не получалось.

Может, потому, что он был отличником и вообще слишком умным? И Соня чувствовала, что ей никогда такой не стать? Если Соня в свободное время смотрела сериалы, то Антон играл в компьютерные игры, и не простые стрелялки, а какие-то стратегические. Он строил империю, говорил, что это развивает логику. А Соня отвечала:

– Ты душнила. Дашь списать английский?

И он давал. Причем не только давал, но и еще пытался по ходу что-то объяснить.

Это было удивительно – Соне сложно давался английский язык. Разговорный еще туда-сюда, но вот грамматика… А ведь папа у Сони был настоящий полиглот. Он занимался компьютерной лингвистикой, разрабатывал программы для иностранцев по изучению русского языка и сам в совершенстве знал английский, французский и немецкий. Казалось бы, ребенку по генам должна перейти способность отца, а вот ведь… То, что у Сони в итоге по английскому были четверки и пятерки, – заслуга занятий с папой и помощь Антона. А еще память Сони. Пожалуй, оценки по английскому у нее были честными, но доставались они непросто.

Весь день после отлета мамы Соня была рассеянной. Это заметили не только учителя, когда получали ответы невпопад, но и Антон.

– Что случилось? – спросил он шепотом, пока географичка что-то показывала на карте.

– Мама улетела в Париж на соревнования. Настоящие, которые по телевизору будут показывать и в Сети.

– Круто!

– Воскресенская, о чем я только что говорила? – раздался голос учительницы.

И конечно, Соня не смогла ответить.

– Очень плохо, садись и слушай внимательно. Итак, продолжим…

Вот Антону никогда не делали замечаний. Он же отличник. Обидно.

А вечером папа устроил грандиозный сюрприз. Они ужинали, гадали, заселилась ли мама в гостиницу или еще нет, ждали ее звонка, как вдруг папа сказал:

– До начала соревнований танцоров остается два с половиной дня.

– Да? Тогда почему они так рано улетели?

– Сегодня только устроятся в гостинице, два дня уйдут на тренировки, спортсмены привыкнут к местному льду. К тому же им повезло, что разница во времени незначительная, а то еще была бы акклиматизация.

– То есть мы сможем увидеть соревнования только в четверг? – уточнила Соня, доедая спагетти.

– Да. – И тут папа хитро улыбнулся. – Причем вживую.

– Это как?

– Я купил билеты в Париж, забронировал гостиницу, и мне удалось достать билеты на соревнования. Правда, места не самые лучшие, но какие остались.

– Папа! – Соня вскочила на ноги. – Ты не шутишь?

– Нет, – ответил он, и в глазах напротив появилось такое знакомое и любимое Соней лукавство. – Завтра буду отпрашивать тебя из школы. Но маме, когда она позвонит, об этом молчок.

В итоге маме они ничего не сказали, зато узнали, что в гостиницу она заселилась. Оказалось, что от отеля до спортивной арены недалеко, а погода в Париже промозглая и противная.

– А мы в какой гостинице будем жить? – спросила Соня, когда телефонный разговор закончился.

– А мы будем жить в гостинице около Лувра, – ответил папа.

И вот как после таких новостей можно уснуть?

Соня долго ворочалась в кровати, постоянно гуглила места в Париже, где хотела бы побывать, хотя понимала, что времени у них будет немного, но все же… Потом стала думать, какую книгу взять с собой в самолет: «Собор Парижской Богоматери» или «Королеву Марго». Да, в свои неполные тринадцать Соня почти простилась с детской литературой, она обожала подростковую и уже начинала переходить на взрослые книги. Во всяком случае, «Айвенго» понравился очень. В результате Соня решила закачать в электронную книгу и «Собор», и «Королеву», а там видно будет. На этой мудрой мысли она и заснула ближе к половине второго ночи, а утром еле встала, но при воспоминании о предстоящем путешествии снова пришла в возбуждение.

Конечно, держа будущую поездку в секрете от мамы, Соня не могла не поделиться новостью с Людой.

– Я завтра улетаю в Париж! – сказала она подруге на первой перемене, не в силах скрыть собственный восторг.

– Шутишь?

– Нет! Это правда! Папа сегодня меня отпросит из школы, и мы завтра летим с ним во Францию, – стоять на месте было невозможно, поэтому Соня три раза подпрыгнула, а потом сделала оборот-пируэт.

– Вот это да! – Люда смотрела на подругу, раскрыв рот. – Обалдеть!

– Ага. Я привезу тебе в подарок фигурку Эйфелевой башни.

К сожалению, этот разговор услышала стоявшая рядом Маша Пеночкина и тут же разболтала всем в классе о предстоящей Сониной поездке.

– Ты правда едешь в Париж? – спросил Антон, когда прозвенел звонок и они ждали появления учителя русского языка и литературы.

– Правда.

– Когда?

– Завтра.

– А почему ты мне об этом не сказала? – Антон выглядел слегка обиженным.

– Я сама узнала только вчера вечером.

Тут в класс вошла Надежда Петровна, и разговор прекратился. А урок тянулся медленно и скучно. Ну какие правила, какие упражнения, когда надо успеть собраться, решить, что взять с собой, не забыть захватить карандаши и скетчбук, а еще…

– Воскресенская, где витаем? – вмешался в ее мысли голос учительницы.

– В облаках, Надежда Петровна, – ответил за Соню Слава Лебедкин, и все засмеялись.

– Мы это сейчас исправим, – сказала Надежда Петровна. – Соня, к доске. И Слава, раз уж ты у нас такой активный, тоже к доске.

– А я-то тут при чем? Я не витаю!

– Я жду.

Под дружный смех класса оба отправились к доске писать словарные диктанты. У Сони в итоге оказалась одна ошибка, а у Славы две. Оба получили по четверке. Но даже словарный диктант не смог сбить Соню с радостного предвкушения предстоящей поездки, и практически весь день в школе прошел в мечтательной атмосфере.

Настроение резко упало на последней перемене, когда Соня, возвращаясь из буфета, проходила мимо группы одноклассниц и услышала слова стоявшей к ней спиной Маши Пеночкиной:

– Вот пусть и едет в свой Париж, это очень здорово. Я как раз к Антону сяду. А то заняла около него место и не сдвинуть. Вот увидите, когда Воскресенская вернется, ей придется искать себе новую парту.

– Около Люды Чалых, – подсказал кто-то, и девочки захихикали.

Соня сжала ладони в кулаки и быстро прошла мимо, но настроение сразу испортилось. Маша в последнее время так и крутилась около Антона, то задаст вопрос по истории, то попросит помочь с английским, и Соню это ужасно злило. Просто ужасно. Других отличников у них в классе, что ли, нет? Вон Ника Серова, староста и всезнайка, спрашивай у нее! Но Маша постоянно приставала к Антону, даже пару раз подсаживалась к ним за столик в буфете. А теперь вообще решила занять ее, Сонино, место!

Антон, конечно, зануда и душнила, но это ЕЕ зануда и душнила, а не Пеночкиной!

Последним уроком было рисование, Соня водила фломастером по бумаге, изображая зимний пейзаж, а сама представляла, как вернется из Парижа, а ее место занято Машей насовсем. И это Маше теперь Антон будет привозить ракушки с моря и перевязанную бантом коробку «Ладури» из Парижа. Это ей он будет слать клипы из Тиктока и рассказывать про стратегические игры (скукота какая). Но Соня не хотела отказываться от этой скукоты! Ни за что! Антон ее друг и больше ничей!

Когда прозвенел звонок и ребята, быстро собрав альбомы и фломастеры в рюкзаки, покинули класс, Соня долго возилась, пытаясь впихнуть альбом между учебниками, но у нее ничего не получалось.

– Давай я, – предложил ждавший ее Антон.

Он поправил учебники в ее рюкзаке, и альбом вошел легко, даже осталось место для фломастеров.

Вот всегда так! Почему у него все легко получается?

Соня посмотрела на Антона и, не сумев скрыть обиду в голосе, выдала:

– Маша не сможет тебе раскрашивать контурные карты так, как я.

Антон ничего не понял и посмотрел на Соню недоуменно:

– А при чем тут Маша?

Но Соня уже смутилась. Схватив свой рюкзак, она бросила Антону: «Дурак» и выбежала из класса.

Ну и пусть сидит с кем хочет, зато она летит в Париж!

Глава 5

«Берси», я вернулась

Теперь это место называлось «Аккор Арена», но Женя называла его по-старому – «Берси». Легендарный парижский дворец спорта, где проходили соревнования по фигурному катанию, хоккею, волейболу, гандболу, легкой атлетике, а также устраивались различные шоу и концерты звезд первой величины.

Женя была здесь много лет назад, выступала. И даже завоевала медаль. Как это было давно… Тогда Женя была совсем юной, влюбленной в своего партнера и уверенной в том, что однажды они с Сеней станут лучшими во всем мире и победят на Олимпийских играх. А иначе ради чего все это? А еще она верила в то, что Сеня ее судьба.

С тех пор в Париже Женя не была. Жизнь вела ее по другим городам и странам, и вот теперь судьба сделала виток, приземлив самолет с их делегацией в аэропорту Шарля де Голля.

Город встретил гостей ветром и хмурым небом. Все вокруг казалось серым и неприветливым. Да еще сам полет прошел не в самой теплой компании. Вместе с ними летели Екатерина Гранина и Максим Воробьев – та самая пара, которой Вася с Петей уступили на чемпионате России, и, как шептались в кулуарах, именно на них сейчас делала ставку федерация. Тренер пары, Маргарита Летун, умела налаживать контакты с начальством в отличие от Елены Осиновой. Не получалось у Елены Станиславовны вести хитроумные политические игры. То, что она смогла продавить вопрос поездки Жени на чемпионат, – настоящее чудо и победа. А может, наверху просто подстраховывались. Ведь ставку можно делать на кого угодно, но как в реальности выступят спортсмены, никто не знает. А нам нужна золотая медаль. При условии, что основные соперники – французы, хозяева чемпионата. В таких случаях судьи всегда негласно тянут хозяев вверх.

Любой чемпионат – это не только соревнования между участниками и их результат, но и шахматная партия закулисья.