Тёмная сторона

Глава 1

«Мир гаснет, когда в твоей жизни появляется любовь» – такая цитата встретилась мне в электронной книге, которую я начала читать на днях. Мысль спорная, но приобретает смысл, когда понимаешь, о какой любви идет речь. В моем случае все совпало идеально…

– Слышала, он служил по контракту…

Приближаясь к аудитории, я невольно подслушала обрывки разговора. Не то чтобы мне было интересно, но, чтобы понимать суть этих сплетен, нужно было подружиться с одногруппниками еще на первой неделе. А мне было плевать.

– То есть после школы сразу в армию?

– Ага, – уверенно кивнула девушка, кажется, наша староста. – Но сейчас решил получить образование и сменить род деятельности. Правда ему придется догонять материал, уже конец ноября, а он только вернулся обратно в город.

– А ты его уже видела?

– Видела, – сразу же ответила та с гордым видом.

– И как он тебе?

Эти девочки такие поверхностные. Думают только о том, как бы удачно выйти замуж – за красавца или богача. А что скрывается внутри человека – видимо, не самое интересное…

– Ну, не знаю… не уверена, – староста смутилась. – Но фигура, точно в хорошей форме!

– Ты же его не разглядела… – фыркнула подруга.

– Просто он был в кепке. Разглядела только затылок и фигуру.

– Он сегодня будет?

Староста бросила взгляд на часы:

– Не уверена. Пара вот-вот начнется.

Оглядевшись, я заметила у входа много знакомых лиц. Похоже, собрались все. Кроме того, самого загадочного новичка. Не удивительно, что он оказался именно в нашей группе – мы самая маленькая группа на потоке.

– Доброе утро, – раздался спокойный голос преподавателя.

Студенты стали заходить в аудиторию, приветствуя Ли Тэбина – нашего куратора и преподавателя основных дисциплин. Я зашла последней, зная, что это привлечет его внимание.

Он улыбнулся мне и, легонько похлопав по плечу, предложил поторопиться. Я ответила той же натянутой улыбкой, что и он. Тэбин – мой сводный брат. Если бы он не преподавал здесь, я бы не появлялась на занятиях. Зачем ходить туда, куда тебя определили против воли?

Я направилась к своему привычному месту в конце аудитории. Едва Тэбин поднялся за кафедру, как появился новичок. Его вход запомнился всем. Он буквально ворвался в кабинет, но ручка рюкзака зацепилась за дверную ручку. Громкий грохот, разорванный рюкзак… Зрелище было впечатляющим.

– Простите за опоздание… – Парень быстро поднялся с пола, обращаясь к Тэбину, – и падение.

– Надеюсь, в следующий раз вы не будете опаздывать, – Тэбин пытался казаться строгим, но я знала его добродушную натуру. Поэтому он и не стал акцентировать внимание на этом провальном входе. – Проходите, у вас минута на подготовку.

Парень занял место в первых рядах, сразу приковав к себе взгляды большинства девушек. Вокруг начался возбужденный шепот. Похоже, он симпатичный. Что ж, на этом наше знакомство можно считать завершенным.

В моем мире лишь один парень заслуживает моего внимания.

***

После пар направилась к главному входу, где меня обычно ждала машина. Но вместо привычного черного купе у тротуара стоял ненавистный тонированный в круг большой внедорожник. Внутри всё сжалось.

Стекло со стороны пассажира опустилось, и я услышала знакомый язвительный голос:

– Замерзла, что ли? Или решила подольше постоять на холоде?

Пепельные волосы, холодные глаза. Айс.

Молча открыла дверь и устроилась на переднем сиденье.

– Почему ты? – спросила я, глядя в лобовое стекло. – Где Сомин?

К слову, о братьях: их у меня трое. Тот, что сейчас за рулем, и тот, кто должен был быть за рулем – оба сводные. Мы с Сомином учимся в одном университете, только он заканчивает бакалавриат, а я едва начала. Он и должен был забирать меня сегодня, а не этот…

– Лишние вопросы как раз к месту, – резко бросил Айс, плавно выводя машину на поток машин.

Стиснула зубы, глотнула воздух и уткнулась в окно. Выдохнула медленно, почти беззвучно. Общаться к Айсу – всё равно что разговаривать со стеной. Бесполезно.

За стеклом мелькнул знакомый силуэт – тот самый новенький из группы. Он внимательно смотрел на наш автомобиль, но в моей голове всплыла утренняя картинка: как он грохнулся на пороге аудитории с разорванным рюкзаком.

Я фыркнула. Не сдержалась.

– Что смешного? – мгновенно отреагировал Айс

Сделала вид, что вынула наушник, и сладким голосом произнесла:

– Ты что-то сказал? – Игриво похлопала ресницами, наслаждаясь мелкой победой.

Уголок его рта дёрнулся. Он промолчал, не отрывая взгляда от дороги. Я откинулась на подголовник и расстегнула куртку. В этой машине было душно, словно в сауне.

***

До дома мы доехали в гнетущей тишине. Если честно, мы с Айсом и за весь год моего проживания в новом доме почти не разговаривали. Только ругались. И вот это вот всё…

– Хватит подглядывать, – его голос прозвучал прямо у меня за спиной, когда я уже тянулась к ручке своей комнаты.

– О чём ты? – сделала удивлённые глаза, хотя прекрасно понимала, о чём он.

Вчера я действительно подглядывала. Случайно – возвращалась с кухни с водой и через щель в приоткрытой двери увидела… домашнее порно. Он был с какой-то девушкой на одну ночь.

– Думаешь, я тебя не заметил?

– Не понимаю, о чём ты, – продолжила настаивать на своём.

– Хватит притворяться, что ничего не было.

– Да ничего и не было! – сорвалась на крик.

– Заткнись! – его кулак с силой обрушился на дверной косяк. Я мгновенно замолчала. – Ещё раз подойдёшь к моей двери – придушу!

Айс скрылся в своей комнате напротив.

Я заскочила к себе, повернула ключ в замке и медленно сползла по двери на пол. Слёзы текли по щекам, но я не позволяла себе издать ни звука. Сдерживала рыдания, кусая губу.

Этот странный коктейль из страха и привязанности однажды сведёт меня с ума.

Моя жизнь никогда не была обычной. Моя бабушка, родом из Китая, смогла подняться в девяностые в союзной холодной стране, в смутное время. Потом мать унаследовала бизнес. Вот только ума распорядиться этим наследством у неё не хватило. Спустила всё, а чтобы содержать меня, стала торговать своим телом. Виновником нашей сломанной жизни оказался мой биологический отец. Мать сбежала от него, от его извращённых прихотей, но словно в насмешку судьбы снова встретила мужчину, который любил её со школы. Корейского студента по обмену.

С этого момента моя жизнь превратилась в настоящий ад.

Внезапно внимание матери ускользнуло от девятилетней меня. Помимо отчима, оплачивавшего все её «развлечения», у меня появились трое сводных братьев.

Старший, Ли Тэбин, разругался с отцом в пух и прах – ведь именно ему предстояло унаследовать мафиозную империю. Но Тэбин оказался слишком мягким для этого грязного бизнеса. В день совершеннолетия он сбежал из дома, предварительно заработав деньги на новую жизнь и поддельные документы, и разорвал все связи с семьёй. Сам всего добился, и только тогда стал с нами общаться. Ко мне он всегда относился с пониманием. Единственный, кто вёл себя как настоящий старший брат.

Ким Ёнин. Моя боль и наказание. Он возненавидел меня с первого дня. В младших классах я мерилась с его издевательствами, но в средней школе всё изменилось – дважды из-за него меня чуть не убили, и ему самому пришлось разгребать последствия. После этого он стал избегать меня. Когда Тэбин сбежал, Ёнину пришлось унаследовать всё отцовское дело. Он с гордостью носит фамилию отца и прекрасно справляется с ролью бизнесмена. Его власть простирается далеко – выше только небеса. Пока он шёл к этому статусу, нашей семье… и лично мне пришлось пережить немало нападок от враждебных группировок и унижений от него самого. В определённых кругах Ёнина знают как «Айса». Более бесчувственного человека я не встречала.

Пак Сомин… младший брат, ставший моим спасением. Он носит мамину фамилию, чтобы не привлекать лишнего внимания. Безуспешно, конечно – его харизма и внешность сами притягивают взгляды. В отличие от старших братьев, смирившихся с отцовским делом, Сомин тяжело переносил каждое нападение на наш дом. Для него, пацифиста, видеть смерть – одно, а самому убивать – совсем другое. Он всегда пытается решить конфликт словами, но если это невозможно… его словно подменяют. Айс испортил жизнь не только мне.

Вот такая семейная иерархия. И я, Лу Юэ, – младшая сводная сестра, вечный балласт в их жестоком мире.

Пока Тэбин был дома, он защищал нас всех от отца – и меня, и себя, и даже Айса. После его ухода эту роль на себя пришлось взять Сомину. Если Айс заботился только о себе, то Сомин вытаскивал нас обоих, а потом жестоко ругался со средним братом. А все последствия разгребать приходилось отцу. Да, я отчима называю отцом, он очень старался стать лучше для мамы и очень хорошо относился ко мне, но ужесточался к парням.

Когда бразды правления полностью перешли к Айсу, он резко повзрослел. И ему пришлось отвечать за свои поступки. Именно тогда он дважды спас мне жизнь… и мои чувства к нему превратились во что-то более ужасное, чем простая ненависть.

Внезапный стук в дверь заставил меня судорожно вытереть слёзы. Глубоко вдохнув, поднялась с пола и открыла. На пороге стоял Сомин с пакетом сладостей. Таким образом он всегда пытался загладить свою вину.

– Он снова тебя доставал? – вошёл в комнату.

– Совсем чуть-чуть…

Сомин закрыл дверь, поставил пакет на тумбочку и начал оправдываться:

– Мне срочно нужно было уехать по делам. Я думал, он хотя бы просто повезёт тебя молча.

– Айс не может молчать, – ответила я, направляясь в ванную умыться. – Ему доставляет удовольствие меня доставать.

– Перестань обращать на него внимание! – кажется, это миллионный раз, когда я слышу эту фразу от Сомина.

– Не могу… – прошептала я. К счастью, он не знал настоящей причины, по которой я не могла выбросить Айса из головы. – Он же сейчас за всё платит.

– Я скоро заканчиваю учебу, и мы съедем отсюда, – Сомин сел на кровать.

Он давно старался учиться как можно лучше, подрабатывал, где мог, чтобы избавиться от зависимости от брата. И не хотел бросать меня одну.

– Но я буду чувствовать себя неловко. Ты не сможешь жить вместе со мной и своей девушкой.

Я вернулась в комнату и села рядом. Он повернулся ко мне с удивлённым видом.

– Погоди, откуда ты знаешь?

– Что у тебя кто-то есть? – хлопнула его по плечу. – Ты к ней сегодня ездил. Последние пару месяцев ты постоянно задерживаешься или заранее заказываешь такси.

– Мы не встречаемся. Она просто… мне небезразлична.

– Уже два месяца, и это «не встречаемся»?

– Ладно, один раз мы переспали, но… – он замолчал, будто поймав себя на слове.

– Но?

– Всё было не так, как обычно. Мы проговорили всю ночь, обо всём на свете. И прятались от людей, которые выслеживали Айса.

– Она знает правду?

– Нет, думает, что это были грабители в баре.

– Познакомились в баре… – я встала с кровати, всем видом показывая неодобрение.

– Юэ, подожди! – Сомин схватил меня за руку, но меня было уже не остановить.

– Твои знакомства в барах никогда к хорошему не приводят! Да ты сам своим видом кричишь: «Я богат!»

– Юэ, мы познакомились на парных танцах. Стали партнёрами, через месяц она перестала ходить. А потом я встретил её в нашем баре – её бросил парень. За мной в тот день шпионили, я хотел спрятаться в баре, откуда легко сбежать. Но увидев её… не смог уйти. Так и получилось наше первое «свидание» – в бегах. Она была уже пьяная, мы пошли к ней, выпили ещё и разговаривали.

– Ладно, принимаю.

– Она хорошо зарабатывает. Квартира в дорогом районе. Думаю, она из обеспеченной семьи. К тому же она адвокат.

– Серьёзно? Сколько ей?

– Немного старше меня. Но это не важно.

– Дай угадаю: сказала, что ты слишком молод?

– Нет. Просто всё ещё любит бывшего.

Сомину всегда везло на девушек, которые пытались им заглушить свою боль или руководствовались корыстью.

– Ты сегодня дома? – сменила тему.

– Да.

– Одолжишь машину?

– При условии, что будешь на связи 24/7, – полез в карман за ключами.

– А разве, бывало, иначе?

Он положил ключи мне в ладонь, которую всё это время не отпускал.

– Вернись до…

– Пока все не проснутся. Помню, – закончила за него и направилась в гардеробную.

– Хорошего вечера, – лукаво улыбнулся он.

– До завтра, – махнула ему рукой.

В гардеробной я быстро переоделась, поправила макияж, привела в порядок волосы. Сбежать из дома ночью было проще простого, особенно на машине Сомина.

Глава 2

Ходить по клубам одной я никогда не боялась. Везде есть люди Айса, и если что – они прикроют. А если я в его клубе – риск быть не узнанной равен нулю. Здесь я чувствую себя почти хозяйкой.

Клуб жил собственной жизнью: басы били в грудь так, что сердце сбивалось с ритма, лазеры резали воздух, скользили по лицам, выхватывая то красные губы, то вспотевшие руки, то взгляд, полный жадного огня. Танцпол напоминал кипящее море тел – девушки в блестящих платьях извивались так, будто каждое движение стоило им целого спектакля, парни в рубашках и с часами на запястьях старались выглядеть дороже, чем они есть.

Клуб – это всегда шум, свет и запах дешёвого алкоголя, перемешанный с духами и сигаретным дымом. Я прихожу сюда не только танцевать. Иногда – просто посмотреть. Иногда – чтобы выбросить злость. Иногда – ради игр, в которые слишком легко втягиваются мужчины. Развести, кинуть, оставить с пустыми руками. Даже если они потом находят машину Сомина – всё спишется на него. Так работает мой мир.

Сижу у стойки. Пальцы скользят по экрану телефона – пишу Сомину. В другой руке холодеет бокал. Коктейль достался от случайного парня, и я пью его без особых эмоций.

Вдруг – лёгкое касание. Чужой палец цепляет мой локоть. Я поднимаю взгляд. Парень наклоняется к стойке:

– Бармен, ещё виски.

Новичок из моей группы. Даже не заметил, что коснулся меня. Схватил стакан, осушил и вернулся на танцпол, где его уже ждала одногруппница.

Усмехаюсь. Конечно. Никто не сомневался, что какая-то жадная до мужиков девица зацепит его. Смешно наблюдать, как она выгибается в танце, будто готова переломаться пополам ради внимания. А он просто отдыхает. И это видно по его взгляду. Я таких девиц называю: «Трахни меня, у меня всё плохо».

К ним тут же вклинивается ещё одна. Ну да, он и правда симпатичный. Грех не глянуть.

Я допиваю коктейль и смеюсь про себя. Какие же они отчаянные.

Вливаюсь в толпу. Музыка бьёт в рёбра басами, свет прожекторов режет глаза. Танцы для меня – способ выкинуть всё дерьмо из головы. Был бы тут Сомин – было бы ещё веселее. Но сегодня я хотела быть одна. Найти кого-то на свой вкус. И всё равно взгляд снова возвращается к новичку.

«Да ладно! Ты ведь уже приглядела двоих других. Не ври себе. Просто хочется быть первой. Той, кто сорвёт куш. Хотя он вообще не твой тип».

Пробираюсь к нему. Но толпа всегда полна «хищников».

– Ты хорошо двигаешься, – шепчет какой-то парень, нависая сбоку.

Молчу. Танцую дальше.

– Необщительная?

– У меня муж, – показываю кольцо. – Мы тут вместе.

Обычно я показываю глазами на Сомина – он мгновенно понимает, кого нужно вытащить из толпы. Но сегодня его нет. Приходится действовать самой. Выбираю цель, пробираюсь сквозь шумящее море тел, басы ударяют в грудь, руки касаются меня, но я не сбиваюсь. Хватаю новичка за запястье.

Он поворачивается. И этого достаточно – его взгляд сбивает дыхание. Чистый, серьёзный, будто он видит меня насквозь. Я хотела сказать что-то колкое, привычно бросить вызов, но слова тают на языке. Рядом девушка тут же отдёргивает его руку, словно я обожгла.

– Лу, ты что тут делаешь?

– А? – сбиваюсь, сама не своя.

– Что забыла в клубе?

– Не твоё дело! – отрезаю, и в этот момент меня резко разворачивает за плечо.

Передо мной снова этот липкий тип.

– Милая, зачем врёшь… – ухмылка скользкая, глаза слишком близко.

– Катись! – плюю словами, как ножом.

И вдруг голос за спиной режет музыку, как нож воздух:

– Она сказала «нет».

Я оборачиваюсь. Новичок. Я даже имени его не помню, но жетоны на груди и прямой, уверенный разворот плеч говорят больше любых слов. В его взгляде нет колебаний.

– Она сказала, что твоя жена, – ухмыляется ухажёр, явно решив надавить.

Я моргаю от неожиданности. Девушка рядом с военным смотрит на меня так, словно я только что обрушила на её голову небеса.

– Ты не понял? – его голос становится ниже, опаснее. Он хватает ухажёра за ворот и тянет на себя так, что тот теряет равновесие. – Ещё раз подойдёшь – сломаю.

И ухажёр мгновенно сникает. Ещё секунду назад он дышал мне в лицо, а теперь растворяется в толпе, как будто его никогда и не было.

– Спасибо… – выдыхаю я, но слова звучат тише, чем хотелось бы.

Он даже не смотрит. Что-то тихо говорит своей спутнице, и они вдвоём разворачиваются. Я остаюсь стоять среди грохочущего танцпола, будто выбитая из ритма. Девушка, проходя мимо, толкает меня плечом.

– Довольна? Он ушёл!

Я лишь усмехаюсь в ответ. Подумаешь. Сегодня не получилось – получится завтра. Или в другой жизни.

Я не трачу время и иду за ним, вырезаюсь из толпы. Забегаю за курткой и ловлю его силуэт у выхода. Боясь его упустить, поднимаюсь по лестнице и надеваю куртку на ходу.

Он стоит под дождливым неоном, закуривает. Сигаретный дым поднимается вверх, тонкой лентой смешивается с влажным запахом асфальта, с ночным воздухом. И в этот момент всё кажется замедленным: люди проходят мимо, такси мигают фарами, но я вижу только его – спокойного, собранного, будто клуб не смог дотронуться до него.

– Почему ушёл? – спрашиваю.

– Мне нельзя нарываться на гражданке, – усмехается.

– Почему?

– Потому что бывших военных не бывает.

Становится понятно многое. Новая жизнь, не такая уж и новая.

– Значит, опасный, – приближаюсь. – А утром выглядел неуклюжим.

– Ты из моей группы?

– Это не важно.

– А что тогда важно? – он тушит сигарету о железную крышку и бросает в урну.

Я вместо ответа щёлкаю ключом от машины. Намёк прозрачный.

– Катался на таких?

– На более дорогих. Но эта тоже интересна.

Клуб всё ещё гремел позади – музыка пробивалась сквозь стены, басы отдавались в груди даже на улице. Воздух был густым от дыма и влаги – асфальт блестел после дождя, отражая неоновые вывески. Я улыбнулась, проходя мимо него, откинула волосы, обнажая шею, словно это был вызов.

Металл дверцы холодил пальцы. Я опустилась на пассажирское, скользнув кожей по сиденью. Салон пах кожей, парфюмом Сомина и лёгким ароматом сигарет от новичка. Всё это странно сочеталось и казалось опасным. Руль я уступила ему – слишком уверенно он держался, чтобы спорить. Движением плеча откинул куртку и завёл двигатель. В темноте его лицо на секунду подсветили приборы панели – чёткие линии, спокойный взгляд. Ни тени сомнения.

– Напомни имя. Не могу же звать тебя «эй, парень».

– Ёнгук.

– Юэ. Поехали в другой клуб.

Он скользнул по мне взглядом, будто проверял, насколько серьёзно я это сказала.

– Не боишься ехать с незнакомцем?

Рука легко легла на руль. Машина тронулась, и я заметила, что он ведёт так, будто знает этот город наизусть – ни одного взгляда в навигатор, ни лишнего движения. Всё спокойно, чётко, словно дорога принадлежала только ему.

– Если что случится – бояться придётся тебе.

– Дерзкая, – усмехается.

– Уверенная. И хочу веселиться. – перевожу на него взгляд. – Ты ведь просто хотел переспать с ней?

– Ты умнее, чем кажешься. – Он посмотрел на меня, каким-то уставшим взглядом.

– Да, я знаю. Так, и?

– Зависит от её поведения. – переводит свое внимание обратно на дорогу.

– Хотел сказать – от твоего.

– Ну или так, – снова усмехается.

Он смотрит на меня мимолётно, но этот взгляд ощущается кожей. Я ловлю его всем телом. И, будто в игре, отворачиваюсь, делая вид, что он мне не интересен совсем.

***

Зайдя в квартиру, я скорее сняла ботфорты на каблуке, и невольно отметила: место было явно не из дешёвых. Чистый пол, мягкий свет из-под потолочной подсветки, запах дерева и чего-то мужского, едва уловимого, но цепляющего. Не удержалась от комментария:

– И всё же ты решил, что будет проще переспать и забыть?

– Не совсем так, – Ёнгук жестом пригласил пройти на кухню-гостиную. – Я подумал, что у меня дома легче разговаривать, чем в клубе. А выпивку я налью сам.

Холодильник тихо щёлкнул дверцей. Ёнгук достал начатую бутылку виски, мне протянул соджу. На столе тут же появились закуски, а из колонок потекла приглушённая музыка. Цветная подсветка на потолке ожила, добавив пространству полумрак с неоновыми бликами. Атмосфера мгновенно изменилась – клуб остался позади, здесь было будто своё укрытие.

– Итак, расскажи мне о себе, – он скинул на меня обязанность начать разговор.

Я выдохнула, откинула волосы и усмехнулась:

– Как о сексе – так ты красноречив, а как обычный разговор – сразу молчишь?

Он усмехнулся, налил себе виски и сделал глоток.

– Начнём с того, что я бывший военный. Теперь твоя очередь.

– У меня трое братьев, – решила сразу дать понять, что я не из тех, кого легко обидеть.

– Вот оно что. Потому ты такая уверенная. – Он понял подтекст и даже одобрительно улыбнулся.

– Именно. – Я щёлкнула пальцами. – Ради денег пошел служить?

– Да. Тогда это было единственное решение. – Он снова пригубил виски.

Я невольно отметила: что квартира в дорогом районе – подтверждение.

– А почему решил учиться только сейчас?

– Подумал, раз выжил в горячих точках, значит, пора учиться. Судьба даёт второй шанс.

– Теперь моя очередь… – задумалась я, не желая вскрывать карты. – Машина, на которой мы приехали, не моя. У меня вообще нет прав.

– И как ты добиралась до клуба без прав?

– У меня есть хитрости, чтобы не попасться полиции.

– Однажды рискуешь оставить брата без машины.

– Знаю, но, если он разрешает – значит, всё нормально.

– Вывод: ты рисковая, самоуверенная и слишком красивая для образа тихони.

Я кивала в такт каждому его слову.

– Всё в точку.

– Хорошо. А что скажешь обо мне?

Я посмотрела на него внимательнее. Его взгляд был слишком прямым, словно он ждал ответа, большего, чем вежливая отговорка.

– Ты сильный. Прошёл ад и остался человеком. У тебя красивые глаза. – Неловкая улыбка сорвалась сама. Он ответил чистой, искренней улыбкой. – Но мне кажется, ты закрыт и слишком осторожен. Ты не до конца честен.

– Принимаю, – он кивнул и провёл пальцами по губам, пряча улыбку.

– И ещё… ты слишком строг к себе. Будто перед тобой начальник, а не девушка.

– Я просто стараюсь не выдать желания раньше времени.

– Ну и извращенец! – бросила я, усмехнувшись. В этот момент сменилась музыка. Первые ноты – моя любимая песня.

– Кто бы говорил!

– Замолчи! – пихнула его в плечо и перегнулась через стойку. – Это лучший трек, который мог тут заиграть.

Я закачалась в такт, напевая слова. Ёнгук протянул руку, приглашая на танец. И я доверилась. Это был всего лишь танец, но его движения выдавали опыт. Я не удержалась и сделала из этого соревнование. Он подхватил игру охотно.

Трек за треком – и мы будто перешли в собственный ритм. Но потом заиграла песня о любви. Не грустная, но слишком близкая. Удар в сердце. Я закрыла глаза – перед глазами тут же встал Ёнин, его слова, его больные уколы.

Я растерялась. Ёнгук подошёл ближе, положил ладонь на моё бедро и мягко повёл меня в такт. Его уверенность сбила меня с рельсов. Подняла руки по его сильным рукам, коснулась плеч.

Слова песни шептались сами. Слёзы подступили, и я лишь надеялась, что в полумраке подсветки их не видно. Ёнгук коснулся лбом моего, крепче сжал талию.

– Останови меня, – выдохнул в губы.

Я двинулась ему навстречу. Для чего останавливаться, если именно за этим я здесь?

И всё. Его прорвало. Закрытый и сдержанный – теперь он был другим: горячим, нетерпеливым. Страсть накрыла и его, и меня. Пальцы запутались в моих волосах, губы почти коснулись…

– Нет, я… – я резко отстранилась, убирая его руки, – не могу.

– Уйдёшь? – спросил он тихо. В глазах – понимание, без упрёка.

Я кивнула. Быстро надела туфли и вышла, не попрощавшись.

Коридор казался длиннее, чем есть на самом деле. В голове стучал только один вопрос: «Что со мной не так?»

Я хотела. До дрожи хотела. Но в последний момент сбежала, оставив желание внутри. Ёнгук был не тот, с кем я позволю себе слабость и подлость.

Оставалось только надеяться, что завтра я не пожалею об этом решении на трезвую голову.

Глава 3

Тихо пробираясь в свою комнату, я никак не ожидала столкнуться с Айсом. Его силуэт выделялся в темноте – ночная подсветка дома мягко подсвечивала стены, но на нём она играла, как на хищнике, поджидающем добычу. Он стоял возле моей двери, словно нарочно ждал момента, когда я окажусь рядом.

Сердце билось слишком быстро, каждый шаг отдавался эхом в голове. Ноги будто налились свинцом, а руки мелко дрожали. Я боялась поднять взгляд выше его груди: знала, что не смогу выдержать этот взгляд. Попытка сохранить видимость спокойствия грозила обернуться ещё худшей расплатой.

– Где ты была? – его голос прозвучал глухо, но ударил в меня сильнее, чем крик.

Я заметила, как в его руке блеснул металл. В тот же миг, не думая, рванулась к комнате Сомина.

Он настиг меня в два шага, схватил за плечи и со всей силой швырнул на пол. Воздух выбило из груди, я пыталась подняться, но его вес вдавил меня в холодный паркет. И когда к горлу подступил нож, я перестала дышать. Кричать уже не могла.

– Сколько можно за тобой разгребать?! – слова вырывались из него рыком. – С кем ты была?! Кому отдалась?! Продажная шлюха! Ты позоришь нашу семью перед всеми! Тварь!

Удар Сомина пришёлся по плечу Айса так резко, что я едва увернулась от лезвия. Всё произошло в одно мгновение – нож скользнул рядом с шеей, и холод металла ещё ощущался на коже. Если бы не он…

Сомин не раздумывал. Он вцепился в брата и, с силой оттаскивая его от меня, боролся, чтобы сбить ярость. Я же, дрожа, почти ползком отползла в сторону, лишь бы вырваться из-под этого удушья.

– Ты сам не лучше! – слова сорвались с губ сами, срываясь на крик. Слёзы застилали глаза, горло жгло. – Бросил нас с Сомином, а нас чуть не убили! Или шлюхи, которых ты приводишь сюда, не позорят честь отца?!

– Я убью тебя! – орал Айс, рвясь вперёд, но Сомин удерживал его из последних сил.

– Юэ! – прорычал Сомин, удерживая брата, в котором закипала ярость, как в безумце.

И всё превратилось в драку. Их тела сшибались, удары глухо отзывались в стенах. Я слышала их тяжёлое дыхание, скрежет зубов, ругань. А я… я сидела на полу и понимала, что снова всё испортила. Моё упрямство, моя несдержанность подставляют Сомина каждый раз.

Бежать было некуда. Комната – единственное убежище. Я влетела туда, захлопнула дверь и сползла вниз, прижимаясь лбом к коленям. Слёзы текли бесконтрольно. Я ждала. Ждала, пока этот ад уляжется.

– Продолжай её защищать! – голос Айса резал тишину.

– Она сказала правду! – Сомин не сдавался. – Ты кроме себя никого не видишь!

– Я за каждого из вас глотку рву, с людьми, которые играют жизнями, а не словами!

– Ты бросил нас, когда на дом напали! – рявкнул Сомин. – Ты – трус!

– Благодаря мне вы до сих пор живы!

– Лучше бы убили!

И вдруг – тишина. Глухая, мёртвая. Даже сердце моё замерло.

Медленные шаги. Хлопок двери.

Я осторожно выглянула. В коридоре остался только Сомин. Он вытирал кровь с подбородка, дыхание рваное.

Я бросилась к нему и обняла крепко, как будто могла защитить хоть так.

– Прости… это я его довела… прости… – шептала я, всхлипывая, не в силах остановиться.

– Всё в порядке, – Сомин одной рукой обнял меня, и в этом движении было то, чего я всегда ждала от Айса: настоящая опора.

– Ты страдаешь из-за меня…

– Нет, – он качнул головой, – это ты страдаешь из-за того, что я не могу защитить нас обоих.

Родители давно перестали вмешиваться. Теперь глава семьи – Айс. И он делает, что хочет. Он выслал родителей в другую страну, подарив им «вечное лето и спокойствие». А сам строит здесь свой мафиозный мир. Держит нас с Сомином на коротком поводке.

Я всё ещё не понимаю: зачем? Зачем он держит нас рядом, если мы для него – только слабости?

***

Сомин спал в той же комнате, что и я, но это не помогало нормально высыпаться. Я всё время просыпалась в тревоге. Свои удручённые глаза я прятала за маской: тонна макияжа – чтобы скрыть недосып, высокий свитер – чтобы спрятать небольшой порез на шее.

Когда я собрала вещи и позавтракала, Сомин уже ждал меня у машины. Лицо было немного опухшим от удара, подбородок покрывала синяка. Он пытался замаскировать это тональным и шарфом, но было видно. Я подошла ближе, вытащила косметичку и подобрала оттенки корректора. Немного пудры – и синяк перестал бросаться в глаза.

– Что будешь делать, если это увидит твоя подружка-адвокат? – поинтересовалась я, закрепляя результат.

– Придумаю что-нибудь на ходу. Вообще постараюсь не встречаться с ней, – ответил он.

– Расскажи ей правду о себе, – предложила я. – Так будет правильно. Либо она останется с Сомином, приняв его таким, какой он есть, либо пусть держится подальше.

– Чтобы она ушла? Или чтобы помогла нас всех посадить? – удивлённо переспросил он.

– Тогда расстанься с ней! – выпалила я.

– Юэ, я сам разберусь, – спокойно сказал он.

Я тихо проговорила себе под нос, складывая косметичку: – Как бы не стало поздно.

Сомин, как обычно, отвёз меня на учёбу. По дороге, пока рядом не было лишних глаз, я рассказала Тэбину о вчерашнем инциденте. Он предложил временно пожить у него – и я согласилась. У него почти семейные отношения: невестка давно занимается домашними делами и не позволяет ему влезать в наши проблемы. С другой стороны – правильно. Если вмешается Тэбин, неизвестно, чем это всё кончится.

Сидя в аудитории и слушая какую-то грустную подборку, я пыталась отрефлексировать. В мыслях промелькнули самые непотребные сцены: что бы я сделала, если бы Айса не было дома и он поцеловал меня, всё так же угрожая? Откровенно – у меня едет крыша. Романтизировать вчерашнее со столкновение с человеком, который меня ненавидит, – удел ущербных. Чтобы выбраться из этого, нужна помощь специалиста, но всё, что я скажу, может сыграть против семьи. Я продолжаю страдать от собственного неадекватного поведения, потому что не могу пожертвовать семьёй ради собственного блага.

Моё и без того мрачное состояние усугубил Ёнгук: он сел рядом. Людям вокруг было не всё равно на его поступок, особенно девушкам в группе. Та стервозная из клуба распустила о нас слухи. Мне было плевать – до тех пор, пока Хан не решил всё испортить своим поведением. В конце концов, я сама виновата: нужно было вчера сказать ему держаться от меня подальше.

– Пересядь, – ровно сказала я и сняла один наушник.

– Я могу сидеть, где хочу. Ты не можешь запретить. Кто ты такая, чтобы указывать? – ответил он дерзко.

Я вздохнула и пересела как можно дальше. Ёнгук продолжал подсаживаться ко мне на парах, но в конце концов я сдалась: сколько можно убегать? Нужно встречать невзгоды лицом к лицу.

Я написала ему записку: «Между нами ничего не было и не будет. Перестань меня преследовать».

В ответ получила: «Между нами ничего не было и не будет, прекрати надоедать мне».

Я: «Чего ты хочешь?»

Он: «А ты?»

Я: «Хочу, чтобы ты перестал привлекать к себе внимание через меня».

Он: «Увы, но я бы хотел подружиться с тобой».

Я: «Почему?»

Он: «Удивила прошлой ночью».

Я: «Любая так может».

Он: «Я прошу о дружбе, а не о сексе».

Я: «Я не хочу с тобой дружить! Мне нужен только секс от тебя».

Наша бессмысленная переписка закончилась, потому что у меня закончился листик – просто некуда было писать дальше. Я сказала вслух то, что думала о нём: дружить с парнем, которого хочешь затянуть в постель, – ужасно. Хан слишком нормальный парень, его жалко использовать, а для других целей он мне и вовсе не нужен.

У меня подруг практически нет, а тут ещё и парни с претензиями. Нет, это такой ход – рано или поздно всё станет тем, чего я не хочу. Ёнгук после пары быстро ушёл из аудитории. Я надеялась, что он понял.

Через мгновение на мой счёт пришли деньги от Тэбина: он попросил меня задержаться. В записке он написал:

– Юэ, мы с Сонми поговорили и решили помочь. Я настаиваю на твоём переезде вместе с Сомином. Он вам жизни не даст.

– Думаешь, после переезда что-то изменится? Он же всё равно нас найдёт. А что, если это будут не он, а те, кто нам желает зла? Тебя не трогают, потому что у тебя репутация и дела. А мы с Сомином – никто.

– Хотя бы временно поживите в отеле, – предложил Тэбин.

– Ты хочешь вмешаться? – спросила я.

– Нет, я не буду вмешиваться. Просто прошу послушать меня.

– Хорошо, – ответила я, – но тебе надо поговорить с Сомином.

– Я поговорю прямо сейчас. Он же заберёт тебя?

– Да.

***

Я осталась в холле и ждала, пока Тэбин пойдёт говорить с Сомином. Сердце ещё стучало быстро – от напряжения, от усталости.

Ёнгук прошёл мимо. Я тихо выдохнула: значит, меня никто сейчас не тронет. Хоть что‑то пошло как надо.

Но, он резко развернул меня к себе. В его взгляде была та самая спокойная упорность, от которой холодело в груди.

– Ты сказала, что тебе нужен от меня только секс, – голос был ровным. – А вчера ты не воспользовалась шансом.

– Да, – тяжело выдохнула я, – потому что мне жаль портить тебя своими хотелками. Ты нормальный парень – найди нормальную девушку и живи счастливо.

Он усмехнулся, но вопрос прозвучал мягко, почти обидно:

– А ты что, не нормальная?

– Нет. – Слова вырвались холодом. – Я всем порчу жизнь. Тебе тоже.

Я говорила правду. Айс в любую минуту может ворваться и всё разрушить. Я знаю, что в конце концов пойду за ним – потому что должна. Потому что обязана.

– А может, – сказал он тихо, – именно этого мне и нужно.

Меня прошиб холод.

– Тогда ты больной, – выпалила я, – и мне тем более не хочется с тобой контактировать.

Он будто злился, но эмоции у него были под замком – сухие, контролируемые.

– Ты противоречишь себе, – спокойно заметил Ёнгук.

– Привыкай, – фыркнула я, но тут же перестраховалась: – Ладно. Лучше не привыкай и оставь меня в покое.

Он улыбнулся – странная, терпеливая улыбка – и протянул мне маленький букет.

– Я не оставлю тебя в покое, – усмехнулся он. – Привыкай.

Мои же слова вернулись ко мне как ржавая брошка – и сломали мою защиту. Получить цветы было неожиданно приятно, и это мучило. Я не знала, как реагировать, поэтому восторга не было. Ёнгук сунул букет в капюшон моей куртки и ушёл, будто ничего особенного не произошло.

Выйдя на улицу, вытащила букетик из капюшона и положила в сумку. Чтобы братья не увидели это недоразумение.

Тэбин попрощался с Сомином, обнял его и пошёл к машине. Я подошла к Сомину. Его взгляд был суров и устал.

– Ну что? – спросила я, пытаясь звучать спокойно.

– Пару недель поживём в отеле, – ответил он тихо. – А потом я поговорю с Ёнином обо всём.

Я опустила взгляд. Может, так будет безопаснее. Может, так будет лучше. Но внутри всё ещё ворчал страх: найдёт ли он нас? Что если хуже – не он, а те, кто желают нам зла?

– Я отвезу тебя, а потом заеду за вещами. Напиши, что взять из твоих вещей.

– Хорошо, – кивнула я и достала телефон.

Сомин обошёл машину и сел за руль. Я забралась на пассажирское и начала набирать список – а внутри всё ещё бурлило: виновность, облегчение, стыд и тонкая, нелепая надежда, что кто‑то сможет починить то, что сломано.

***

После того как мы с Сомином устроились в отеле, лежа перед телевизором, ели рамен с курицей. Сомин всё время поглядывал в телефон. Я мельком глянула на экран: не читала переписку, просто поймала взгляд на входящем.

– Это твоя подружка пишет? – спросила я.

– Да. Посмотри, – он повернул телефон и показал мне фото на аватарке.

Адвокатша оказалась симпатичной: светлые волосы, очаровательная улыбка и маленькая родинка под бровью – деталь, от которой нельзя было оторвать взгляд.

– Красивая, – сказала я.

Он улыбнулся, задержал взгляд на фото на секунду, потом заблокировал экран и отложил телефон в сторону.

– Может, поедешь к ней? – предложила я, не скрывая желания побыть одной. Мне нужно было собрать мысли, привести чувства в порядок.

– И бросить тебя одну? – удивился он.

– Я не буду одна, – ответила я. – Лучше в толпе, чем тухнуть здесь.

– Обещаешь вернуться хотя бы к часу ночи? – спросил он.

– Да.

– Я заеду к двенадцати, проверю всё и отпишусь.

– Хорошо, – кивнула я.

Он быстро привёл себя в порядок, поцеловал меня в макушку и ушёл, прямо как птица, – лёгким, бесшумным движением. Я допила рамен, убрала миску, выключила телевизор и включила музыку. Рухнула поперёк кровати, ноги уперлись в пол, и полумрак комнаты сразу стал моим укрытием.

Закрыв глаза, я пыталась избавиться от навязчивых образов, но они только ширились: Айс, его прикосновения – лёгкие, будто испытующие, потом более уверенные; губы, жгучие, на шее; руки, скользящие по ногам, тепло дыхания у губ. Я сжала колени, и возбуждение подступило, как прилив. Провела ладонью по телу так тихо, что по коже побежали мурашки.

Музыка оборвалась – телефон завибрировал. На экране незнакомый номер. Я не стала брать трубку. Через минуту пришло сообщение: «Это Ёнгук, не хочешь прогуляться?»

Я набрала: «Откуда ты узнал мой номер?»

Ответ: «Это было несложно. Расскажу, если встретимся».

И встретиться с парнем, который достал мой номер каким‑то неладным способом? Рискованно. Он бывший военный, и в голове у него могло быть что угодно. Но у меня было ощущение, что терять мне нечего. И я встала, чтобы собраться и пойти с ним.

Глава 4

– Ты всегда так доверяешь малознакомым парням? – Ёнгук шел рядом, его плечо почти касалось моего, пока мы пробирались сквозь вечернюю толпу в шумном районе.

Воздух был густым и многослойным: сладковатый пар от уличных тележек с жареные лепешки с сиропом смешивался с навязчивым ароматом кофе из многочисленных кофеен. Неоновые вывески, магазинов косметики и PC-бангов (компьютерных клубов) отражались в лужах после недавнего дождя, создавая сюрреалистичное световое шоу. Повсюду слышалась оживленная речь студентов, обсуждавших пары, планы на вечер и последний эпизод дорамы.

Я не отвечала, притворяясь, что разглядываю витрину с модной, но дешевой одеждой в стиле «Street-glam». Ему не нужно было знать, что я доверяю только тем, кто может быть полезен. А он, со своим военным прошлым, определенно мог пригодиться в мире, где мой брат – Айс.

– Или только тем, кто напоминает тебе о ком-то? – он произнес это тихо, почти шепотом, но я услышала сквозь гомон.

Я резко остановилась, едва не столкнувшись с парой студентов в забавных парных свитшотах.

– Если ты пригласил меня погулять, чтобы копаться в моей голове? Тогда это худшая идея за всю историю идей. Хуже, чем есть маринованную рыбу на пустой желудок.

Он лишь усмехнулся, и его взгляд скользнул к небольшой, ярко освещенной палатке, затесавшейся между круглосуточным CU и студией для записи караоке. Над ней красовалась вывеска «Тир».

– Справишься? – он кивнул в сторону палатки.

Внутри пахло порохом, старым деревом. Пожилой мужчина за стойкой молча, почти незаметно кивнул Ёнгуку, будто узнал его, и протянул мне пневматический пистолет. Он был тяжелее, чем я ожидала. Холодная сталь будто прилипла к моей ладони…

Я прицелилась в ряд разноцветных воздушных шариков. Первый выстрел. Промах. Второй. Снова мимо. Пуля срикошетила от металлической пластины с глухим лязгом. Мои пальцы дрожали от сдерживаемого напряжения, но я не отпускала оружие. Я знала, как его держать. Айс… в свое время научил меня основам «на всякий случай», в подвале нашего старого дома. Говорил, в нашем мире это важнее, чем умение правильно пользоваться палочками.

Я вспомнила, его слова тогда: – «Дыхание задержи, – его голос прозвучал прямо у моего уха. Он не прикасался ко мне, но стоял так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло. – И не жди идеального момента. Его не бывает. Стреляй между сердцебиениями».

Третий выстрел. Синий шарик лопнул с громким хлопком. Маленькая, ничтожная победа. Я опустила пистолет, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

– Откуда? – спросил Хан, наблюдая, как я снова поднимаю оружие. Его взгляд был тяжелым и оценивающим, как у инструктора на стрельбище.

– Что «откуда»?

– Умение. Обычные девушки стреляют неуверенно. А ты держишь оружие как родное, даже когда не попадаешь.

Я выстрелила еще раз, на этот раз целясь в желтый шарик. Снова промах. Чертово эхо в маленьком помещении.

– Я не обычная девушка, – бросила я, глядя на клочки резины. – И у меня был плохой учитель. Он считал, что 15-летняя девочка должна уметь защищаться. От всего.

Он принял эту информацию без комментариев, как солдат, получивший донесение. Его молчание было красноречивее любых вопросов. Он изучал меня. Каждый мой промах, каждую дрожь в руках, каждую спрятанную за маской равнодушия эмоцию.

– Плохие учителя обычно учат лучше всех, – наконец произнес он, мягко забирая у меня пистолет. Его пальцы на мгновение коснулись моих. – Они не учат жить. Они учат выживать.

Один выстрел – и центральная мишень, маленькая металлическая тарелочка, отлетела в сторону с чистым, звенящим звуком. Идеально. Без единого лишнего движения, без видимого усилия.

В тот момент я поняла две вещи. Первая: он не просто отслужил службу. Он был профессионалом, для которого оружие – это продолжение руки, а стрельба – родной язык. И вторая: он привел меня сюда не для развлечения. Это был тест. И я его почти провалила, показав ему слишком много. Свою злость. Свое опасное прошлое. Свое упрямое неумение отступать, даже когда промахиваюсь.

Он положил пистолет на стойку, расплатился с мужчиной и повернулся ко мне. В его глазах читалось странное удовлетворение, будто он нашел тот самый недостающий пазл в своей головоломке.

– Голодная? – спросил он, и тон его голоса стал другим – более мягким, почти заботливым, как у парня на первом свидании. Это было страшнее, чем его пристальный, холодный взгляд стрелка. – Пойдем, купим тебе что-то. Ты заслужила.

Я лишь кивнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Он не просто водил меня по оживленным улицам города и развлекал стрельбой. Он собирал на меня досье. И я, сама того не желая, только что вручила ему новую папку с пометкой «ОПАСНО».

***

Он привёл меня в небольшой ресторанчик – шумный, тесный, но по-домашнему тёплый. Воздух был пропитан бульоном, чесноком, имбирём. Я ненавидела такие запахи раньше – слишком яркие, слишком навязчивые. Но сейчас почему-то чувствовала, как тревога внутри чуть стихает. Будто эти запахи выталкивали мою тьму наружу, и она растворялась среди чужого смеха и грохота тарелок.

Я потянулась за стаканом с водой, но локоть соскользнул. Уже приготовилась к боли, к этому резкому, тупому удару о столешницу, и вдруг – ничего. Его ладонь. Тёплая, сильная, между мной и деревом.

– Осторожно, – коротко сказал он, убирая руку так же быстро, как подставил. Как будто это был рефлекс. Как будто я всегда заслуживала, чтобы меня кто-то защитил.

Я ничего не ответила. Но внутри что-то сдвинулось. Непривычное чувство. Опасное.

Когда принесли глиняные горшочки, из которых валил пар, он даже не посмотрел на меня – просто поменял местами. Более горячий оставил себе, прохладный придвинул ко мне.

Я не привыкла к мелочам. В моём мире никто не думал, как мне удобнее. Никогда.

Мы ели молча. Обычно молчание душило меня, превращалось в крик внутри головы. Но рядом с ним оно было другим. Спокойным. Заполняющим пустоту так, что мне не нужно было срочно искать слова.

– Почему военный? – спросила я, не выдержав. Мне нужно было знать, что за человек сидит напротив. – Ты не похож на того, кто мечтал о форме и приказах.

Он отложил палочки, медленно отпил воды и только потом ответил:

– После школы выбора почти не было. Улица или армия. Улица меня бы проглотила. Армия дала структуру. Дисциплину. Научила отличать хорошее от плохого. – Его взгляд на миг потемнел. – Хотя иногда это слишком размывается.

«Структура. Дисциплина». Я едва не усмехнулась. В моём мире не было ни структуры, ни правил. Только хаос и страх.

– А что для тебя «плохо»? – спросила я, хотя сердце бешено колотилось. Я понимала, что играю с огнём. Его огнём.

Он посмотрел на меня так пристально, что я почувствовала – он видит всё. Каждую трещину во мне, каждую грязную тайну. Меня передернуло…

– Плохо… – произнёс он медленно, – это когда сильный обижает слабого. Когда используют тех, кто не может дать сдачи. Когда предают доверие. – Его голос стал твёрдым, как сталь. – Я ненавижу предателей.

Эти слова ударили меня в упор. Я жила среди предателей. Я сама была их жертвой. Мой брат… Айс. Предательство стало моим кислородом, и я всё равно дышала им.

– А… «хорошо»? – почти шепотом выдохнула я. Мне хотелось услышать. Хоть раз.

Он чуть улыбнулся уголком губ.

– Хорошо – это защищать тех, кто тебе дорог. Даже если они сами этого не понимают. Даже если отталкивают. И никогда не бросать своих.

Никогда не бросать. Эти слова ударили сильнее, чем любое признание. Я жила в мире, где «своих» бросали ради выгоды, продавали ради власти. И Айс бросал меня снова и снова.

А он говорил так, будто верность была единственным законом. Настоящим.

У меня защипало глаза. Я уставилась в тарелку, чтобы спрятать слёзы. Я не могла позволить ему увидеть их. Не могла показать, насколько сильно меня это задело.

– Я… наверное, сыта, – выдавила я, чувствуя, как дрожит голос.

– Я тоже, – спокойно ответил он. В его голосе не было ни разочарования, ни раздражения. Только понимание.

И почти пустая тарелка…

Когда мы вышли на улицу, он снова встал снаружи, ближе к толпе. Прикрывал меня от случайных толчков прохожих. Казалось бы, ерунда. Но для меня это было больше, чем всё, что я получала за последние годы.

Мелкий жест. А у меня внутри – целый взрыв. И именно это пугало меня сильнее всего.

На улице Сеула воздух был резким и пронизывающим, как острые иглы. Мороз впивался в кожу, пробираясь даже сквозь тёплое пальто. Ветер с улицы пронизывал шарф, оставляя за собой вкус льда во рту. Листья последних деревьев скрипели под ногами, а мокрый асфальт отражал тусклый свет фонарей, будто весь город сжался в ледяную пустоту.

Телефон снова завибрировал. Имя Айса мелькнуло на экране.

Айс: «Вы с Сомином неблагодарные. Думаете, сможете прятаться? Возвращайтесь домой. Немедленно».

Я сжала губы. Сердце дрогнуло, но я заблокировала экран, делая вид, что не заметила. Вибрация повторялась снова и снова, словно удары молота, а холод теперь казался почти невыносимым. Потом пошёл звонок. Я сжала телефон, пальцы побелели, но всё равно не ответила.

– Кто это? – голос Ёнгука прозвучал рядом, слишком близко.

Я резко подняла взгляд. Его глаза изучали меня внимательно, пронизывая до костей. Лгать ему было почти невозможно.

– Старший брат, – выдохнула я, стараясь, чтобы голос был ровным. – Переживает, что я ещё не дома. Думаю… нам стоит расходиться.

Он нахмурился, и я почувствовала, как холодный ветер играет с его волосами.

– Я вызову тебе такси. Так будет безопаснее.

– Нет, – покачала головой, быстрее, чем следовало. Слишком много доброты сегодня. Слишком много заботы, непривычной и опасной. – Я сама.

Он замолчал, лишь кивнул. И это кивок был для меня хуже любого упрёка.

Я осталась стоять на обледеневшей тротуарной плитке, ветер свистел между домами, дождь срывался мелкими иголками и превращался в вязкий серый снег, который таял на пальто. Телефон снова вибрировал. Я закрыла глаза и нажала «отклонить». Ещё раз. Ещё.

Я знала – он в бешенстве. Я почти ощущала его ярость через экран. Айс никогда не прощал непослушания.

Пальцы дрожали, когда я набирала номер Сомина. Холод впивался в кости, руки двигались медленно, сердце колотилось быстрее. Он не ответил сразу, и за эти секунды в голове промелькнули десятки ужасных сценариев: что он с той девушкой и не возьмёт трубку, что Айс уже нашёл его первым.

– Юэ? – наконец прозвучал его голос, тёплый и встревоженный.

– Забери меня, – прошептала я, голос предательски дрогнул. – Пожалуйста… останься со мной в отеле. Айс… он узнал. Он бесится. Мне страшно…

Секунда тишины. Потом твёрдый ответ:

– Я уже еду. Жди меня. Никуда не уходи.

Я отключила звонок и прижала холодный телефон к щеке.

Сомин мог спокойно меня найти так как у него была моя геопозиция, всегда. Просто ждала его на том же месте, где буквально недавно смотрела в след уходящему Ёнгуку…

Мороз впивался в пальцы и щёки, но внутри было жарко, словно меня обжигала не погода, а сама ярость Айса, которая уже неслась за мной.

Фары прорезали темноту, и я увидела машину Сомина. Он подъехал резко, шины скользнули по мокрому асфальту. Я шагнула к дверце, и пока садилась внутрь, холод успел вцепиться в кости.

– Он звонил? – сразу спросил Сомин, его голос был хриплым, будто он сдерживал крик.

– Да, – выдохнула я, показывая экран. – Я не брала.

– И не бери, – сказал он, ударив ладонью по рулю так, что я вздрогнула. – Пусть понимает все как хочет. Мы не вернёмся.

Я молчала. Внутри меня всё дрожало не от холода, а от того, что Айс в бешенстве. Когда он в таком состоянии – это хуже любого мороза.

– Ты останешься со мной сегодня? – тихо спросила я. Голос сорвался, будто я умоляла.

– Конечно, – Сомин бросил быстрый взгляд и, заметив, как я сжала руки в кулаки, сжал мою ладонь своей тёплой и уверенной. – Я не оставлю тебя одну.

Мы вернулись в отель. Сквозь стеклянные двери холла тянуло теплом, но мороз ещё сидел в плечах, пока мы поднимались в номер. За окном моросил холодный дождь, редкие хлопья снега прилипали к стеклу и медленно таяли.

Я рухнула на кровать, чувствуя, как напряжение дня давит на плечи тяжёлым саваном. Казалось, ещё чуть-чуть – и кости треснут под этой невидимой тяжестью.

Сомин медленно снял куртку, бросил её на стул и присел рядом на край матраса. Он взял мою руку в свои – ладони у него были тёплые, знакомые до боли. Пальцы крепко сжали мои, словно пытаясь передать какую-то опору через это простое прикосновение.

– Юэ, – тихо произнёс он, заставляя меня поднять на него взгляд. – Смотри на меня.

И я посмотрела. Прямо в его тёмные, уставшие глаза, в которых плавала та же усталость, что и во мне. Но в них не было ни капли осуждения. Только понимание. И бесконечная, вымотанная до дна нежность.

– Мы справимся. Я не дам ему сломать тебя. – сказал он, голос был твёрдым и спокойным.

Я кивнула, сердце сжалось. Айс не из тех, кто отступает.

Я сильнее вцепилась в руку Сомина и прошептала:

– Только не уходи этой ночью.

– Не уйду, – ответил он и лёг рядом, обняв меня, словно щитом прикрыл от всего мира.

За окном ветер хлестал по стеклу, тающий снег превращался в грязные потёки, а внутри было тепло и тихо. Тепло его рук. И только телефон на тумбочке продолжал мигать, требуя ответа, будто Айс знал – я всё ещё дышу и прячусь от него.

Глава 5

Утро началось с того, что Сомин, зажав сосиску зубами и ведя машину одной рукой, сунул мне другой пачку влажных салфеток.

– Протри лицо, а то заснёшь на паре, – пробормотал он, прикрывая зевок ладонью.

В его голосе слышалась усталость, но сквозь неё – тихая забота, такая простая, что сердце на миг оттаяло. Мир вдруг показался почти нормальным. Почти.

За окном тянулся поздний ноябрь. Серое небо низко нависало над Сеулом, дыхание тут же оборачивалось облачками пара, а воздух пах сыростью и жжёными листьями гинкго, которые дворники сгребали у бордюров. Асфальт всё ещё блестел после ночного дождя, и тусклые отражения вывесок дрожали в лужах. Я натянула шарф выше, пытаясь спрятаться от холода и от собственных мыслей.

Но едва мы подъехали к университету, вся иллюзия нормальности рассыпалась.

У главного входа, прислонившись к стене, стоял Хан Ёнгук. В руках – два стаканчика кофе на вынос. Только бы не мне…

Сомин окинул его оценивающим взглядом. – Твой новый «друг»?

– Не знаю, кто он мне, – буркнула я и выбралась из машины.

Ёнгук шагнул навстречу. Его поза была лениво-расслабленной, но глаза – внимательными, слишком пристальными. Он протянул один стаканчик.

– Не знал, что ты любишь, – сказал он просто. – Взял с миндальным сиропом. Сам сладкое не люблю.

По коже побежал холодок. С миндальным. Как? Я ни разу не пила такое при нём. Это была моя тайная слабость, даже Сомин не знал. Слишком точное попадание…

– Спасибо, – выдавила я, принимая стаканчик. Тёплая бумажная поверхность обожгла ладонь, и это тепло показалось почти спасительным.

– Не за что, – он улыбнулся.

Его взгляд был настолько открытым, что тревога попятилась, словно туман перед солнцем. Ёнгук тут же завёл разговор о вчерашнем концерте популярного бойз-бэнда. Его слова лились легко, как музыка в наушниках, и я позволила себе на миг поверить: может, это совпадение? Может, я сама придумываю угрозу?

На паре мы оказались рядом. И сразу же я почувствовала на себе десятки взглядов – колючих, липких, осуждающих. Казалось, что каждая парта, каждая пара глаз сверлит меня, будто я нарушила какой-то неписаный закон. Шепоток рвался по аудитории, цепляясь за уши, как надоедливый комар: то слева, то справа, то позади. Вздохи, приглушённые смешки, взгляды поверх тетрадей.

Я машинально сделала вид, что записываю лекцию, но рука предательски дрожала, буквы расплывались. Всё это было слишком знакомо. Толпа. Суждение. Хищная радость в чужих глазах от того, что можно ткнуть пальцем: «Вот она. Чужая. Лишняя».

А Ёнгук будто находился на другой планете. Он сидел рядом со мной и вёл себя так, словно мир принадлежал ему. Легко улыбался старосте, шутил с однокурсниками, оборачивался к соседям за спиной. Преподаватель, суровый на вид мужчина с седыми висками, даже позволил себе улыбнуться в ответ на его безобидную реплику.

Он был в своей стихии. Светился. Излучал ту самую уверенность, которая обезоруживает и располагает. С ним разговаривали, к нему тянулись. Он был «свой» – в доску, идеальный парень, которого будто бы написали по запросу общества.

И именно это разрывало меня изнутри.

Потому что я чувствовала себя рядом с ним ещё более чужой. Его улыбки всем вокруг, его лёгкость – словно нож, который резал контраст с моей собственной тенью. Я видела, как девчонки сзади переглядываются, закатывают глаза, когда он снова бросает мне какую-то фразу. Видела, как парни усмехаются: «Ну конечно, этот всегда найдёт себе игрушку».

Каждое его слово, обращённое ко мне, будто увеличивало градус ненависти в аудитории. И я знала: если бы у взглядов была температура, я бы уже горела.

Я старалась сидеть прямо, смотреть в тетрадь, не выдать ничего лишнего. Но внутри всё сжималось. В такие моменты я особенно остро понимала: Ёнгук – слишком опасен. Он слишком легко ломает привычный порядок, и слишком многим это нравится.

Когда я возвращалась из туалета, услышала за углом голоса. Староста и её вечная подруга.

– …не понимаю, что он в ней нашёл? – обиженно всхлипывала подруга. – Ёнгук такой классный, кофе ей носит, а она нос воротит, будто он ей не ровня!

– Может, она ему просто интересна, – холодно бросила староста. – Как феномен – двуликая дура.

Я застыла, вцепившись в пустой стаканчик. Привкус кофе с миндальным сиропом вдруг стал горчить, как яд.

***

На следующей паре история повторилась, словно плохой сериал. Мы снова сидели рядом, а вокруг витала атмосфера дешёвого заговора. Преподаватель вёл свою монотонную партию у доски, а подружка старосты – эта вечно восторженная кукла – выбрала момент для своего «каскадёрского трюка». Её нога подкосилась так неестественно, что это могло вызвать зависть у голливудского режиссёра. Бутылка в её руке совершила идеальный кульбит, и вода хлынула на наш стол с точностью снайпера. Ёнгук, не моргнув глазом, убрал свой ноутбук – лишь парочка капель предательски брызнула на крышку. Мой же ноутбук утонул, а по джинсам поползли ледяные потоки, напоминая, что некоторые битвы я проигрываю, даже не успев вступить в бой.

– Ой, простите! Я нечаянно! – подружка старосты прикрыла рот ладонью. Но её глаза сияли торжеством.

Я смотрела на мёртвый экран и чувствовала знакомое бессилие, подступающее к горлу. Всегда так. Ты ничего не можешь.

Но Ёнгук вмешался.

Он повернулся к ней. Ни крика, ни резких жестов. Только взгляд. Спокойный, плоский, тяжёлый, как свинец. В этом спокойствии таилось что-то куда страшнее злости: холодная расчётливость и выправка страшных лет за его плечами. Его глаза будто скользнули по ней, оценивая – дёрнется ли, попробует ли возразить, стоит ли потратить усилия на пощаду. Этот взгляд лишал её права на оправдания, на шутку, на защиту. Он был как острый нож, которым не угрожают – им просто режут. И она почувствовала это, потому что её плечи невольно сжались, а голос предательски дрогнул ещё до того, как он произнёс хоть слово.

– Извинись, – тихо сказал он.

Девушка попятилась.

– Я же сказала, нечаянно…

– Я сказал – извинись, – его голос прозвучал так, что вся аудитория замолчала.

Он подошёл ближе. Его ладонь легла ей на плечо – со стороны это выглядело почти дружески. Но я увидела, как его пальцы сжались на коже под ухом. Слишком крепко. Девушка едва не задохнулась, на глазах выступили слёзы.

– Хорошие поступки, – прошептал он ей, и услышали только мы трое, – вознаграждаются добром. Плохие – злом. Подойдёшь ближе пяти метров ко мне или мои друзьям – и разговором в следующий раз не отделаешься. Поняла?

Он отпустил. Девушка, бледная, заикаясь, выпалила извинения и вылетела из аудитории.

Я сидела, оцепенев. В его взгляде я увидела что-то тяжелое. Он прячет под солнечной улыбкой, то, чего лучше никому не видеть. Он только что сломал чужую волю одним прикосновением.

Но рядом с ужасом было другое чувство. Непрошеное. Стыдное. Дикая благодарность. Никто и никогда так не вставал за меня, буквально скалой.

– Не стоило, – пробормотала я, пытаясь спрятать дрожь. – Я бы сама справилась.

– Знаю, – он снова стал прежним, лёгким. Улыбнулся и поднял мой мёртвый ноутбук. – Но теперь не придется.

Я позволила ему забрать его. Внутри всё кричало об опасности. Он врывается слишком быстро. Слишком плотно. Но пока я смотрела на его спину, на то, как он несёт мою сломанную вещь, я позволила себе на секунду забыться.

На секунду ощутить то, чего не знала слишком давно.

Чувство, что кто-то сильный стоит на твоей стороне.

***

После пар Сомин уже ждал меня у своего скромного седана, прислонившись к бамперу с телефоном в руках. Осенний воздух был пронизан сыростью и холодом: последние листья гоняло по парковке пронизывающим ветром, а небо тянулось серым ватным полотном.

Кажется ему стоит сказать о том, что мне залили ноутбук…

Именно в этот момент к нам подошёл Ёнгук.

– Юэ, ты не забыла… – начал он и замолк, заметив Сомина.

Тот медленно поднял голову, взглядом скользнув по Ёнгуку сверху вниз. Воздух между ними натянулся, словно проволока.

– А это кто? – в голосе Сомина зазвучала властная нотка старшего брата, пусть и сводного.

– Хан Ёнгук, – представился тот, коротким кивком поприветствовав Сомина. – Одногруппник.

– Пак Сомин. Старший брат, – подчеркнул Сомин, оставив слово висеть в воздухе, как предупреждение.

Молчание тянулось, пока Ёнгук, будто играючи, не разрядил его:

– Тогда, наверное, к тебе и стоит обращаться за разрешением пригласить Юэ на выходных в новый арт-хаусный кинотеатр?

Сомин скривил губы, но не удержался от короткой улыбки.

– Только если на сеанс в шесть. После десяти она дома.

– Условия принимаются, – с почти деловой серьёзностью ответил Ёнгук. Он попрощался лёгким кивком и удалился, оставив нас наедине.

Сомин повернулся ко мне, улыбка всё ещё не сходила с его лица.

– Нравится он мне, – сказал он. – Наглый, но харизматичный. Надеюсь, он не тот тип…

Фраза оборвалась в рёве. С оглушительным визгом шин на парковку влетел огромный чёрный крузак. Машина встала поперёк, перегородив нам дорогу. От удара по тормозам в воздухе запахло палёной резиной. Время будто остановилось.

Окно со стороны водителя опустилось. Из темноты салона показалось лицо Айса. Нездорово-бледное, словно кожу никогда не касалось солнце. Его глаза – холодные, как куски льда, – впились прямо в меня.

– Садись, – голос его был тихим, но каждая буква звучала, как осколок стекла, режущий слух.

– Она никуда с тобой не поедет, – шагнул вперёд Сомин, сжимая ключи в кулаке так, что металл впился в кожу. – У нас планы.

– Твои планы меня не интересуют, – Айс даже не посмотрел в его сторону. – Юэ. Садись в машину. Сейчас.

Сомин сорвался:

– Отстань от неё, Ёнин! Ты уже всё разрушил дома, оставь её в покое хотя бы здесь!

Айс повернул голову. Его взгляд коснулся Сомина, и на губах заиграла ядовитая усмешка.

– В покое? Она – семья. А семья – это ответственность. Моя ответственность. Или ты хочешь снова вспомнить, каково это – быть за неё ответственным?

Эти слова он произнёс с такой сладкой, смертельной язвительностью, что лицо Сомина буквально выцвело за секунду, став землисто-серым. Я знала, о чём он вспомнил. О той ночи, когда его нашли в тёмном переулке за парком. Не меня, которую он искал, а его. Потому что я, доведённая до отчаяния очередным скандалом с Айсом, сбежала из дома, а Сомину просто не повезло оказаться там, когда за мной уже шла охота. Он принял бой один против шестерых, отчаянно пытаясь оттеснить их и дать мне уйти.

Я до сих пор помнила, как потом, в больнице, его тело было одним сплошным сине-багровым синяком. Как он хрипел на каждом вдохе – сломанное ребро едва не проткнуло ему лёгкое. Как кровь сочилась из разбитой губы и оставляла тёмные пятна на белой подушке. Он потом неделями не мог поднять руку, чтобы попить воды, и каждую ночь просыпался от кошмаров, в которых снова и снова слышал хруст собственных костей.

И сейчас, глядя в его остекленевшие глаза, я видела, как перед ним проплывают те же самые картины. Айс не просто напомнил ему о прошлом. Он вскрыл старую, плохо зажившую рану и медленно водил по ней лезвием, наслаждаясь исходящей болью.

Айс наклонился ближе к окну, и его голос стал шепотом – ледяным, от которого стыла кровь.

– Я предупреждаю в последний раз. Либо она подходит сама, либо я превращу в металлолом эту жестянку, в которой ты её возишь, и твою гордость вместе с ней.

Сомин сжал кулаки, костяшки побелели. Он был готов броситься вперёд, и именно поэтому я не могла этого допустить.

– Хорошо, – выдохнула я, делая шаг к машине. – Я поеду. Только не трогай его.

– Юэ… – опустошённый голос Сомин, потонул в грохоте моего сердца.

Я схватилась за тяжёлую ручку двери и распахнула её. Внутри пахло кожей, дорогим табаком и холодом. И тогда я заметила её.

На переднем сиденье, в полумраке, сидела девушка. Светлые волосы собраны в пучок, тонкий профиль обрамляла тень. Она смотрела в окно, словно всё это её не касалось. Я уже видела её – в тот день в ресторане, когда Айс появился внезапно, и она сидела рядом с ним, такая же безмолвная.

Наши взгляды встретились лишь на секунду. В её глазах не было ни удивления, ни осуждения. Только холодная, почти клиническая отстранённость наблюдателя, которому любопытен результат эксперимента.

Я резко опустилась на заднее сиденье. Дверь захлопнулась с глухим стуком, будто отсекла меня от прежней жизни. Айс не посмотрел в зеркало. Он просто нажал на газ. Машина рванула с места, и Сомин отскочил в сторону, спасаясь от удара.

Мы ехали в вязкой тишине. Холодный свет фонарей скользил по чёрному салону, отражаясь в гладком металле приборов. Я смотрела на затылок светловолосой девушки и понимала: тревога сменилась другим – ледяным осознанием. Мир Айса не просто возвращался. Он расползался вокруг меня новыми, пугающими деталями. И эта деталь, с холодными глазами и шелковистыми волосами, казалась самой опасной из всех.

Я обернулась, чтобы посмотреть в заднее стекло. Я наделась увидеть машину Сомина, и мне повезло с ним, он ехал за нами. Ему снова придется жить в ненавистном новом доме, бок о бак с вечными потасовками между мной и Айсом.

***

Машина резко остановилась у подъезда огромного, холодного особняка в стиле хай-тек, напоминавшего скорее штаб-квартиру корпорации, чем дом. Едва я вышла из машины, Сомин, который, следом подыхал, быстро вышел из машины, не закрыв дверь и резко дернул Айса за рукав.

– Опять какую-то подстилку привел? – его голос дребезжал от ненависти. Он смотрел на девушку с таким отвращением, будто она была чем-то ядовитым. – Ты вообще себя не контролируешь? С каждым днем ты становишься все ущербнее, Ёнин!

Я замерла в ожидании взрыва. Но его не последовало. Вместо этого в разговор спокойно вступила сама девушка. Она обернулась к Сомину, и ее взгляд был не колючим, а безразличным, как у хирурга, смотрящего на неинтересный случай.

– Меня зовут Кан Эрин, – произнесла она ровным, мелодичным голосом. – И пока ты не научишься решать конфликты иначе, чем оскорблениями в спину уходящим людям, твое мнение о том, кто я и кем является твой брат, не представляет для меня ровным счетом никакого интереса. Весь твой гнев – это просто детские капризы, которые все устали слушать.

Она не повысила голос, но каждое ее слово било с хладнокровной точностью. Сомин, словно получив пощечину, отшатнулся, на его лице застыла смесь ярости и шока. Эрин, не удостоив его больше взглядом, плавно прошла к входной двери, будто делала это каждый день, и жестом пригласила меня следовать за собой.

Внутри дом был таким же безупречным и бездушным: холодный кафель, глянцевые поверхности, минималистичная мебель. Воздух пах дорогим парфюмом и привычным запахом от климат-системы.

– Я приготовлю ужин, – объявила Эрин, снимая изящное пальто и оставаясь в простом, но безупречно сидящем платье. Она была утонченной, собранной, другой. И все же… в разрезе ее глаз, в легком наклоне головы была какая-то неуловимая черта, заставлявшая меня ловить себя на мысли: мы чем-то похожи. Но она – отполированная версия. Та, что научилась выживать, не пачкая рук.

– Я… помогу, – выдавила я, чувствуя себя неуклюжим подростком рядом с ее взрослой, женственной грацией.

Лучше с ней, чем в одинокой комнате или наедине с Айсом… Я сама не заметила, как эта мысль пронеслась сквозь голову и застряла где-то глубоко внутри, оставив неприятный привкус.

На кухне мы готовили молча. Точнее, готовила в основном Эрин – уверенно, размеренно, будто делала это сотни раз. Я лишь помогала, выполняя мелкие поручения: подать масло, порезать что-то, убрать обертку. Ничего значимого, но даже эти простые действия рядом с ней казались неловкими. Она двигалась слишком чётко, слишком точно. Каждое её движение – от того, как она ставила кастрюлю на плиту, до того, как нарезала лимон для соуса, – было будто вымерено до миллиметра. Экономия сил, отсутствие лишних жестов. Всё в ней говорило: она умеет контролировать не только процесс, но и саму себя.

Я чувствовала её взгляд. Он не был открытым, прямым – скорее скользящим, внимательным, как у врача или исследователя, который фиксирует реакцию подопытного. В ответ я тоже украдкой наблюдала за ней. Тонкие, но сильные пальцы; ровная осанка; абсолютное отсутствие суеты. Она не улыбалась, не хмурилась, просто готовила пасту так, будто это было важнее любых разговоров.

Ужин получился почти роскошным. Паста с морепродуктами пахла морем и чесноком, нежный соус обволакивал каждый кусок. Но я не могла наслаждаться – каждый кусок вставал в горле. Тишина за столом была вязкой, тяжелой, как густой туман. Стены дома будто снова ожили, впитывая в себя напряжение. Те же стены, которые видели мои слёзы, мои крики, кровь, бессонные ночи. Всё повторялось, только теперь рядом с Айсом сидела не я, а она. Спокойная, уверенная, будто рождённая для этого места.