Одна на двоих. Золотая клетка

Глава 1

– И вот эта стерва лишила меня всего! – с грохотом обрушиваю пустую стопку на барную стойку. – Еще шот сделай!

– Тебе не хватит, милая? – кудрявая барменша качает головой. – Не пора домой?

– У меня нет дома, – усмехаюсь, – и семьи нет.

Мой отец умер месяц назад. Тогда же наш семейный юрист объявил, что папа оставил меня без гроша в кармане. Его бизнес, наш особняк и все активы перешли его второй жене.

Ксении Ленской. Точнее, теперь Чикиной.

Мама погибла, когда мне было двенадцать. Неоперабельная опухоль.

Мы с папой тогда очень сблизились. Общая боль сделала нашу семью крепкой, как сталь.

Пока не появилась она.

Он подобрал эту лимиту в своей очередной командировке и привез в наш дом.

– Помню, как папа виновато объяснялся, – кручу в пальцах шот с текилой, – что не может больше быть один. И что Ксения если не заменит мне маму, то станет прекрасной мачехой. Сука… она постоянно цепляла меня, пыталась выставить перед папой в худшем свете. Но он любил меня.

Тихо всхлипываю.

– Мне так жаль, – качает головой барменша, – если тебе некуда идти, оставайся у меня. Вижу, девка ты хорошая. Потерянная просто.

Усмехаюсь. Идти-то мне есть куда… только вот…

– Эй, цыпочка! Какая ты… – слышу пьяный голос над ухом, и в нос бьет смрад перегара.

Следом меня хватают за локоть. Рывок. Смотрю в мутные пьяные глаза. Опускаю взгляд на потрескавшиеся губы. Мерзкий алкаш облизывает их. Фу!

– Отвали от нее, говнюк! – рычит барменша. – Я полицию вызову!

– Завали ебало, сука! – гаркает второй, пока первый держит меня. – Мы просто немного поиграем с этой блондиночкой. Ты же не против? Сразу видно, готовая на все шлюшка…

Приходит третий. Они все облизывают своими мерзкими глазами мои голые ноги. Вижу в их взглядах неприкрытую похоть.

Но я совершенно спокойна. Потому что знаю, что ОН не даст меня в обиду. Его люди следят за каждым моим шагом. Считаю про себя. Три… два… один…

Делаю шумный вдох, и меня отпускают. Вижу обалдевший взгляд кудрявой блондинки-барменши. Мужиков скручивают быстро, те даже пискнуть не успевают. Выводят через служебный вход.

Это люди моего опекуна, Мурада Горцева. Ну, как опекуна, так-то мне двадцать пять. Но я живу в его доме. Под защитой. Он друг моего отца.

– Спасибо, – подхожу и кладу на барную стойку оплату за текилу и щедрые чаевые, – что выслушала.

Затем выхожу под ошалевшими взглядами остальных посетителей.

Перед баром уже стоит черный внедорожник с глухо тонированными стеклами. Значит, приехал сам. От одной мысли, что Мурад зол, низ живота опаляет жаром.

Да, меня безумно возбуждает его гнев.

Сажусь в машину. Ароматы дорогой кожи и терпкого мужского парфюма кружат мне голову.

– И что это было, Яна? – Мурад на меня даже не смотрит.

– Я просто захотела развеяться, – пожимаю плечами, тихонько вдыхаю аромат ярости, что окутывает Горцева.

– Ты знаешь, что будет с теми, кто пристал к тебе, – зло цедит, – я не оставлю их в живых.

– Знаю, – тихо говорю.

Знает ли Мурад, как сильно мне нравится его ярость? Когда он срывается с работы ко мне злой, как черт? Ругается и беспокоится? А потом наказывает. Жарко. В своей спальне.

Сжимаю ноги. Машинально облизываю губы. Сегодняшняя ночь не будет исключением.

– Ясно, – мужчина дает по газам, внедорожник срывается с места.

Едем мы молча. Доезжаем до большого особняка, скрытого за забором с колючей проволокой. Повсюду вооруженная до зубов личная гвардия Горцева.

Выхожу у главного входа и иду в кабинет Мурада. Я знаю правила.

Опираюсь руками на широкий дубовый стол.

Сзади хлопает дверь. Резко разворачиваюсь, ягодицами прижимаюсь к прохладному дереву.

Мурад проходится взглядом по моему телу в коротком платье. На коже тут же рассыпаются мурашки.

– Не надоело? – устало спрашивает. – Ты не маленькая девочка, Ян. Сколько можно убегать?

– Может, мне нравится, когда ты ищешь меня? – взмахиваю ресницами, мужчина сжимает челюсти.

Делает шаг ко мне. Теперь мы совсем близко. Его дыхание, наполненное яростью, опаляет мою кожу. Чувствую аромат дорогих сигар. И мужской силы.

Кладу ладони на сильную грудь, слушаю сердцебиение.

– Так быстро колотится, – выдыхаю, затем поднимаю взгляд и сталкиваюсь с тьмой.

– Яна… ты играешь с огнем, я могу не успеть однажды, – рычит, кладет огромные ладони на мои бедра.

Подаюсь вперед. Трусь. Нагло, порочно.

Бесстыжая…

– Ты не хочешь искать убийцу моего отца, – шепчу, – значит, я сама найду… ее… и отомщу!

– Не лезь! – звериное рычание наполняет тонущий в полумраке кабинет. – Я сказал, что разберусь сам.

– Месяц прошел! Она живет в моем доме! Считает себя хозяйкой того, что мой отец заработал потом и нервами! – вцепляюсь пальцами в черную рубашку. – А ты… ты ничего не делаешь!

Внезапное движение в сторону. Пуговицы тихо падают на ковёр. Мурад смотрит на меня, не моргая. В его хищных чёрных глазах сейчас целая гамма эмоций: злость, ярость, отчаяние.

Но есть кое-что ещё. То, что я так люблю в нём. То, что так сильно меня привлекает…

Похоть.

Мы смотрим друг другу в глаза. Длинные пальцы зарываются в мои волосы. Рывок назад. Мужчина погружает меня в свою тьму. И я с радостью ныряю в нее.

– Яна, блядь… ты моя слабость… наваждение, – Мурад обхватывает мою попку, резким движением сажает меня на стол.

И наши губы сливаются в единое целое…

Глава 2

Утро. Стою перед зеркалом, медленно застегиваю свежую рубашку. Бросаю взгляд за плечо. Янка. Спит.

Светлые волосы разметаны по подушкам. Длинные ножки обнимают одеяло. На нежной шее яркие следы моих засосов.

Я снова это сделал. Поддался искушению, хотя ничего, кроме агонии, оно мне не несет…

Вдыхаю запах утренней спальни, медового шампуня девушки и едва заметного остаточного шлейфа после ночного секса…

***

От сладкого вкуса губ Янки мне крышу срывает. Сколько говорил себе, сколько убеждал, что нужно нам разойтись, все равно шел за ней, как преданный пес.

– Ах! – ее нежные стоны наполняют меня желанием, сносящим все барьеры.

Нельзя? К черту!

Где-то на задворках возбужденного сознания мечется мысль, что это подло по отношению к девушке. Яна потеряла отца всего месяц назад. Стала изгоем.

– Ммм! – она утыкается лбом мне в плечо.

Нежный доверительный жест. Яна, словно птенчик, отчаянно ищет защиты. Опоры, которую потеряла. А – я дерьмо. Пользуюсь ее уязвимостью, но ничего не могу сделать. Не отпущу!

Руки живут своей жизнью. Гуляют по стройным бедрам. Задирают Янкино платье.

Словно животное, я чувствую ее возбуждение. Ноздри раздуваются от терпкого аромата девичьей смазки.

– Любишь ты злить меня, – рычу, накручиваю ее волосы на кулак.

Хочу смотреть на нее. Видеть, как в голубых глазах плещется желание. И пусть оно лишь реакция на стресс, это меня устраивает. Рывком сдвигаю ее трусики в сторону.

– Ты в этом ходишь по барам, Яна? – жестко тяну назад волосы этой строптивой девчонки. – Неприятности ищешь?

– Чтобы ты спасал меня, – несмотря на покорную позу с раздвинутыми ногами и опущенными ресницами, Янка не сдалась, – бегал за мной. Думал обо мне…

– Еще месяц назад, – шепчу на ее ушко, наслаждаясь мурашками и водя пальцами по мокрым складочкам, – ты убежала… сказала, что не станешь моей никогда. Посмотри на себя теперь…

Янка зло зыркает на меня. Задел за живое? Ухмыляюсь. Не ты одна умеешь кусать словами, милая. Она едва заметно ерзает на столе, стараясь сесть на мои пальцы.

– Нет, – шепчу, убирая руку, – ты играешь на моих нервах, Яна. Никто не имеет на это права…

– Я имею! – яростно шипит, как дикая кошка. – Ты мой! Еще с того дня, когда попросил остаться после лекции…

Усмехаюсь. Тогда я лишил ее девственности. Год назад, после моей лекции в ее университете. Она долго строила мне глазки, химию между нами распознал бы даже мертвый.

Сейчас все только усугубилось…

– Ты знаешь, что надо делать, – отступаю, смотрю на строптивую тигрицу сверху вниз.

Яна с вызовом облизывает губы. Еле держусь, чтобы не нагнуть наглую девчонку над столом и не всадить в нее каменный член. Он от нашей перепалки набух и стал очень твердым.

Девушка слезает со стола. Опускается на колени. Смирилась? Нет! Жду от нее очередную провокацию. Яна медленно расстегивает ремень на моих брюках. Рывком стягивает их с меня вместе с боксерами.

– Эта штука бы лучше смотрелась внутри меня, – шепчет, облизывается, – и доставила бы мне больше удовольствия.

– Приступай, – выпускаю наружу свою тьму, во всех смыслах.

Яна берет в руку мой член.

– Большой, – сообщает мне, игриво улыбаясь, – со мной он всегда такой. Как думаешь, кто из нас сейчас главный, ммм?

Провоцирует.

Молчу. С трудом сдерживаю желание обхватить ее затылок и нанизать до самых яиц. Распахнуть податливое горло и показать, что бывает, если вовремя не закрыть рот.

Но Янка понимает мой взгляд. Порой кажется, что она испытывает удовольствие от моей злости. Ей нравится, когда я в ярости и беру ее жестко. На грани фола.

– Ох, – она ласково язычком облизывает головку, я тут же улетаю.

– Ахуенно, продолжай, – хриплю.

Янка заглатывает глубже, сама начинает сладко стонать. Ее горло вибрирует, вынуждая меня терпеть. Мягкие движения блондинистой головы безумно заводят.

– Даа… да, блядь! Давай… – рычу, начиная двигать бедрами навстречу ее мягкому влажному горлу.

– МММ! – Янка сама заводится, стягивает верх платья, показывает мне стоячие соски.

Хочу вобрать их в рот. Вырвать крик из горла наглой девчонки. Но в миг, когда я уже почти кончаю, эта хулиганка резко отстраняется, встает и бежит к двери кабинета.

Неудовлетворенное желание бьет по венам, вызывая приступ ярости.

– Ну уж нет! – рычу, пытаюсь натянуть штаны. – Ах ты… ЯНА!

Реву ей вслед, но девчонка с хохотом скрывается за дверью. Быстро надеваю брюки. Зверею. Глаза наливаются кровью. Ну все, Яна! Игры кончились!

Несусь вслед, стояк очень мешает, но злость сильнее.

И в миг, когда Яна уже дергает ручку двери своей комнаты, настигаю свою строптивую блондинку.

– Ай! Мурад! – вскрикивает, когда я грубо дергаю ее на себя. – Что ты… ОТПУСТИ!

Но я не слушаю. В крови бурлит ярость, смешивается с возбуждением. Животное во мне взяло верх, и сейчас Чикина получит по заслугам. Совесть издает предсмертный хрип и рассыпается в пыль.

– Сейчас моя очередь, – хриплю, кайфуя от сопротивления Янки, – поиграла и хватит. Пора подчиниться.

– Пусти! – рычит.

Захожу в свою спальню, швыряю Яну на постель. Она нагло смотрит на меня, словно до сих пор считает себя хозяйкой положения.

Ничего, девочка, сейчас я это исправлю.

Расстегиваю ремень на брюках.

Глава 3

Открываю глаза. Все тело ломит, но это приятная боль. Жмурюсь от яркого света, потягиваюсь.

Он уехал. Как всегда, всю ночь трахал меня и свалил. Не могу сдержать горький стон. И так каждое утро!

Сбрасываю одеяло. Топаю в душ. Включаю прохладную воду, смываю с себя терпкий мужской запах.

Мысли помимо воли несутся назад, в самую глубину темной ночи…

***

– Пришло время серьезных игр, девочка, – Мурад бродит темным жадным взглядом по моим голым бедрам, медленно расстегивает наспех застегнутый ремень на брюках.

Хищник. Настоящий, первобытный. Все мое женское трепещет и раскрывается под этим темным взглядом.

Растягиваюсь на кровати, стягиваю платье с бедер и швыряю в Горцева. Ловит его одной рукой, прижимает к носу.

Рядом с Мурадом во мне поднимается что-то темное. Жуткая собственница, отчаянно желающая его всего целиком. Чтобы не было этих постоянных посиделок с партнерами, ночных сидений в офисе и непонятных командировок.

Только я.

Но кем я хочу для него быть? Просто любовницей… или все-таки любимой девушкой?

– Ты меня сильно разозлила, Яна, – слова словно мед для моих ушей.

– Я знаю, – выдыхаю.

Хочу продолжить, но прикусываю язык. Как объяснить, что только когда он зол, я чувствую себя его вселенной? Может это эгоистично. И некрасиво. Но так есть.

Мурад швыряет мое платье в кресло, снимает брюки вместе с боксерами и резко наваливается на меня. Одним движением рвет на мне трусики.

– Они дорогие, – шепчу, сгорая от желания.

– Куплю новые…

Вот такой дикий Мурад сводит меня с ума. Не ледяной жестокий бандит, а горячий восточный мужчина. Присваивающий. Его жадные касания успокаивают.

– Янка, – рычит, покрывая мое лицо поцелуями.

Сладкими, слегка колющими от жесткой бороды. Зарываюсь пальцами в его волосы, сжимаю.

– Что тебя тревожит? – вдруг спрашивает, в черных глазах мелькает вопрос. – От чего ты так бежишь?

– Меня тревожит то, что ты еще не во мне, – тихо шепчу, облизывая губы.

Не хочу этих разговоров, не сейчас! Я не готова! Сейчас хочу его член внутри. Слегка приподнимаю бедра, трусь мокрой киской об его истекающую смазкой головку.

– Твою мать, – Мурад тыкается в мой лоб своим, таранит взглядом, – ты с ума меня сведешь… я, блядь, чокнусь с тобой!

– Трахни меня, – продолжаю тереться, почти насаживаюсь на его толстый член, – прошу… умоляю… я не хочу говорить. Тебя хочу…

Его взгляд очень красноречив. И снова мы ныряем в его тьму. Толчок. Горцев распахивает мои стеночки, проскальзывая в самую глубину.

– Блядь, Яна… ты такая мокрая. Неужели так сильно хочешь? – ухмылка на красивых губах.

Киваю. Мурад выходит, затем толкается еще сильнее. Вскрикиваю, низ живота опаляет сладкая боль. Так всегда, когда он только входит. Я слишком узкая для его толстого члена.

Но постепенно мои мышцы обволакивают его. Сжимают, вознося на небеса. Я знаю свою женскую силу. И этот бешеный самец подчиняется.

Ведь я так боюсь снова остаться одной. Что меня оставит тот, кого я…

Но методичные толчки выбивают из меня все мысли. Это то, что я ищу. Полное освобождение. Порок, обволакивающий нас и отрезающий от всего мира. Именно сейчас у меня есть хоть что-то…

Горцев ставит меня на четвереньки. Таранит киску снова и снова. Рычит, вколачивая в меня член. Сильно хватает за бедра, фиксирует.

А я кричу. Не сдерживаю себя, выпускаю все накопившееся. Сейчас нет страха, есть только блаженная пустота…

Но и ее недостаточно. Мурад не может полностью наполнить меня. Нужно что-то… или кто-то?

***

Выключаю душ. Возвращаюсь в реальность. Да, я прячусь. Убегаю от боли потери.

Но вчерашняя мысль поразила. Недостаточно…

Я выжимаю из Горцева всю страсть, весь огонь. Но этого мало. Я не знаю, как понять собственные мысли.

Надеваю узкие джинсы, наверх полупрозрачную блузку. Природа наделила меня упругой «тройкой», так что лифчики я не ношу.

Повар Мурада оставил завтрак в холодильнике.

Беру себе фруктовое парфе и сажусь завтракать в одиночестве. В голове мелькают обрывочные воспоминания, словно из другой жизни. Наши завтраки с папой.

Каждое утро, прежде чем уехать в офис, он спрашивал, как я спала. Что мне снилось. И я с радостью рассказывала ему. Папа… почему ты оставил меня? Что мне теперь делать?

Я всегда считала себя сильной, но теперь, словно потерянный котенок. Мурад вырвал меня из моей трагедии, посадил в золотую клетку. Но, несмотря на драгоценные прутья, это все равно темница.

Тихо всхлипываю.

– Яна Васильевна, – слышу голос моего личного охранника Николая, быстро смахиваю слезы с ресниц.

– Ты достал код?

– Я не думаю, – мнется он, – босс меня уволит.

– Коль, – кладу ладонь на его огромную руку, поглаживаю, – мне нужен доступ в кабинет Мурада. Он не хочет помогать мне с наказанием той суки, что убила моего отца. Но я знаю того, кто сможет помочь. И уверена, что в кабинете Горцева все есть. Его адрес или телефон.

Уолс. Чудовище с черными глазами и татуированной шеей. Тот, кто, не моргнув глазом, похитил меня и выставил на аукцион. Монстр без души. Но при нашей последней встрече я оставила на его шее глубокие следы своих когтей…

Я знаю, что он связан с Горцевым. И если бы Мурад хотел, давно бы уничтожил мою мачеху. Если не хочет, я сделаю это сама…

– Ну так что? – смотрю прямо в глаза молодому спецназовцу, которого Мурад оставил охранять меня. – Поможешь мне, или я сама вскрою его кабинет, а потом буду все отрицать и скажу, что это ты?

Парень испуганно смотрит на меня. Хлопает глазами.

– Ладно, – берет салфетку и черкает код от второго кабинета Мурада.

Выхватываю и сминаю в руках.

– Спасибо. Я ничего никому не расскажу.

Бегу на второй этаж, в самый конец коридора. К незаметной двери, закрытой кодовым замком. Ввожу код и проскальзываю внутрь…

Глава 4

Бесполезные бумаги, контракты, соглашения. Все сложено идеально, листок к листку. Аккуратно перелистываю, стараясь найти хоть что-то, что укажет на контакты Уолса.

Почему я решила, что именно тут смогу что-то найти?

О! Это презабавнейшая история!

В тот день, примерно две недели назад, я слонялась по особняку Горцева. После смерти отца Ксюха выгнала меня из дома, лишив всего: крыши над головой, кредитной карты, машины.

Но мне было совершенно плевать на деньги. Главное: эта сука довела папу до инфаркта. И пусть в заключении о смерти стояло «быстрая сердечная смерть» или что-то такое, я знала правду.

Она виновата. У папы было слабое сердце, и эта стерва ударила точно в цель. Она довела его. И я отомщу!

Пытаясь осознать, что больше никогда не увижу самого близкого человека, я набрела на ту дверь. Она была приоткрыта. И оттуда доносился хриплый баритон Мурада.

– Нет, она как сквозь землю провалилась. Ксения исчезла, их юриста тоже отыскать не удалось. Думаю, у нее крепкая крыша. После взрыва в резиденции сгорели все бумаги, указывающие на заказчиков аукциона. Я знаю, что ты в курсе, кто заказал Яну, Клим…

Клим…

Не знаю ни одного партнера Мурада с таким именем. Но следующая фраза расставила все по своим местам.

– Я знаю твою цену, Уолс. Но не отдам тебе Яну, даже не проси. Она моя, я защищу ее ото всего. В первую очередь от нее самой.

Они сговорились! Меня не спросили, чего хочу я. Сильные мира сего разделили Яну Чикину как трофей. Естественно, ведь если удастся вернуть мне бизнес отца, я стану завидной невестой, и Горцев решил этим воспользоваться.

– Но я не ваша собственность, – рычу, остервенело, но точно и аккуратно перелистывая тонкие листы белой бумаги.

Тот вечер разделил мою жизнь на до и после. Именно слова Мурада разбили мои очки стеклами внутрь.

Я искренне верила, что он спас меня. Когда мачеха вышвырнула мои вещи из особняка, в котором я провела всю жизнь, именно Горцев протянул мне руку помощи.

И на какое-то время я подумала, что в безопасности. Но после услышанного мозги встали на место. Я вещь для него. И раз так, я использую его первой.

Если Уолс хочет заполучить меня, думаю, мы сможем договориться. Естественно, я не лягу с ним в постель. Но хотя бы выслушаю его условия.

Демон с черной душой. Так называют его партнеры Мурада. Горцев точно рад, что такое чудище на его стороне. И я смогу использовать это…

– Бинго, – ухмыляюсь, достав потрепанную визитку с надписью «Клим Волков», – так вот почему ты Уолс. Волков…

Это даже немного возбуждает. Перспектива обвести вокруг пальца двух самых опасных игроков подпольного мира. Самое главное – не попасть в плен больших черных глаз Уолса.

Телефона на визитке нет, как ни странно.

Есть адрес. Быстро фотографирую на мобильный и выхожу.

– Коля, мы едем кое-куда, – хмыкаю, – но сначала мне нужно переодеться.

Парень покорно следует за мной. Я взлетаю на второй этаж, запираюсь. Распахиваю дверцы шкафа. Пробегаюсь взглядом по платьям. Нужно что-то изысканное, но неброское.

Выбираю струящийся сарафан с открытыми плечами. Надеваю кружевное белье. Не для того, чтобы соблазнять. Я просто так чувствую себя увереннее.

Отчего-то мне горько в душе. Словно я предаю Мурада. Но ведь в моих планах нет ничего интимного. Уолс – чудовище, мне даже представить страшно, какие у Демона пристрастия.

БДСМ? Брр! Мне нравится, как меня касается Горцев, пусть так и останется.

Причесываюсь, выбираю аккуратные босоножки на невысоком каблуке, сумочку в тон и выхожу.

– Вы уверены? – мнется Николя. – Яна Васильевна, босс меня убьет, если с вами что-то случится.

– Так охраняй меня, и не случится. Мы едем в безопасное место. Машина готова?

– Да, – обреченно вздыхает.

Выхожу, игнорирую полные подозрений взгляды остальной гвардии Мурада. Плохо, что они почти все здесь. Обычно Горцев на работу их не берет, чтобы внимание не привлекать.

Пожилой водитель Александр Борисович открывает мне дверь представительской машины. Во всей этой роскоши я чувствую себя уверенно, ведь всю жизнь так жила.

– Вот адрес, дядь Саш, – улыбаюсь мужчине.

За месяц, что живу тут, именно этот старичок вызывает у меня наибольшую симпатию. Простой, вопросов лишних не задает, в отличие от головорезов Горцева.

Но сейчас…

– Вы уверены, Яна Васильевна? – чешет седую макушку. – Это адрес не очень хорошего человека. Лучше обсудить это с Мурадом.

– Пожалуйста, мне нужно поговорить с этим человеком, дядь Саш! Николя едет со мной, все под контролем.

Водитель вздыхает и заводит мотор.

Мы едем в ночной клуб в самом центре столицы. Сейчас он пуст, неоновая вывеска выглядит мрачной. Выхожу. Двое лысых накачанных охранников у входа. Точные копии солдат Мурада. Косятся на меня.

А затем расступаются.

Эээ…

– Вы идете? – басит один. – Клим Сергеевич вас ждет. Кабинет в конце коридора. Не ошибетесь.

В смысле ждет? Николя, идущий справа, бросает руку к пистолету. Но охранники не пропускают его.

– Только Яна Васильевна, – гремит второй, – не бойтесь, с девушкой ничего не случится. Босс гарантирует ее безопасность. Убери пушку.

Мне становится страшно. Еще час назад я строила планы и мнила себя хозяйкой положения. Тогда почему сейчас напоминаю себе того самого хомяка, что бежит по пластиковому тоннелю, который неизбежно приведет его к точке, угодной хозяину?

Хозяин…

Стискиваю руки в кулаки. Никто не будет мной командовать!

– Николя, подожди меня здесь. Я скоро вернусь, – делаю шаг в темноту коридора.

Иду туда, куда сказал лысый громила. Я должна быть уверенна и спокойна. Ведь именно я смогу дать Уолсу то, что ему нужно. Наверняка тоже имеет виды на кусок бизнеса отца.

Передо мной вырастает массивная дубовая дверь. Толкаю, и она поразительно беззвучно распахивается.

В кабинете царит полумрак. Пахнет мускусом и сигаретами. Сглатываю, не решаюсь сделать шаг.

– Что же ты стоишь? Проходи, Яна, – ледяной мужской голос скручивает внутренности, – располагайся. Признаюсь, надеялся, что ты придешь ко мне раньше.

Только сейчас замечаю, что за столом сидит мужчина. Его лицо скрывает тьма, вижу лишь яркие черные татуировки, покрывающие мощную шею.

– Уолс… вот мы снова встретились, – сдавленно шепчу, полностью парализованная его взглядом.

Хлоп!

Ловушка захлопнулась.

Глава 5

Уолс. Демон криминального мира. Человек, один взгляд которого льдом прошибает до самых косточек. Кажется, что кожа покрылась инеем.

С трудом сглатываю, расправляю плечи. Стряхиваю с себя крошечные ледяные осколки.

– Ты ждал меня? – выгибаю бровь. – Хочешь, чтобы у твоего шрама на шее появился брат-близнец? С радостью организую тебе такой же.

– Я скучал по твоему острому язычку, принцесса, – хриплый смех пускает мурашки по телу, – никогда не лезла за словом в карман. Хотя твоему рту я бы нашел лучшее применение.

– Не делай вид, что знаешь меня, Клим, – ухмыляюсь, отчаянно сражаясь с желанием сбежать, – ты дерьмо, продающее женщин за деньги, словно товар. Даже не думай, что я испугаюсь тебя или… не дай бог, зауважаю!

Изнутри поднимается ярость. Я презираю таких, как Уолс. Здоровые, сильные мужики, которые могли бы послужить обществу. Посвятить себя созиданию. Использовать силу во благо.

– Ты уже боишься, – он усмехается, откидывается в кресле, продолжая таранить меня ледяным взглядом, – взгляни на кончики своих пальцев, моя смелая принцесса.

Резко убираю руки за спину. Ведь Уолс прав: мои пальцы и правда дрожат. Но от страха ли? Или…

– С чего ты решил, что я приду? – голос звучит хрипло, прокашливаюсь.

– Потому что Мурад не дает тебе того, чего так жаждешь, – усмехается Уолс, – и ты сгораешь от тлеющей ненависти. Желания отомстить той, что убила твоего отца. Принцесса, сидящая в золотой клетке.

Поджимаю губы. Он слишком точно считал мои чувства.

– А ты можешь дать… то… чего я хочу? – медленно веду языком по верхней губе.

Взгляд Уолса становится тяжелее. Мужчина медленно встает. Высоченный, широкоплечий. Татуированный. Опасный. Но отчего-то уже не вызывающий ужаса.

– Иначе ты бы не пришла ко мне, так? – ухмыляется бандит. – Моя принцесса.

– Я не твоя! – срывается с губ.

Мои слова звучат очень эмоционально, почти истерически. Одергиваю себя. С такими, как Волков, нельзя показывать слабость. Иначе он сожрет тебя и косточек не оставит.

– Если бы это было не так, не пришлось бы мне этого говорить, правда? – он берет со стола серебряный портсигар, достает сигарету.

Закуривает. А я невольно любуюсь. Таких мужиков один на миллион. Он одним своим видом подчиняет. Вся моя ярость улетучивается, оставляя лишь желание подразнить хищника…

– Итак. Ты можешь мне помочь. Но, естественно, не бесплатно, так? – возвращаю наш диалог в конструктивное русло. – Чего ты хочешь, Уолс? Денег? Активы, которые я получу после того, как тварь, убившая моего отца, исчезнет с лица земли?

– Жестокая принцесса, – скалится мужчина, – для начала называй меня по имени.

– Тогда и ты зови меня не уничижительно, а по имени! – требую, выдерживаю его темный взгляд.

– Разве принцесса тебя унижает? Отлично тебе подходит. Ладно, Яна. Деньги твои мне не нужны. Оглянись вокруг, у меня их в достатке. Я хочу то, что нельзя купить.

Он обходит стол и делает два шага ко мне. Я стою, отчаянно сопротивляюсь его темной власти. Но что-то внутри гнется, почти готовое сломаться. Меня окутывает аромат дорогого табака, тяжелого мужского парфюма.

– Думай, Яна, – Уолс делает еще шаг, загоняя меня в ловушку.

Чувствую себя белой овечкой перед серым волком. Хищник и жертва. Стоп! Я не жертва! Вижу пистолет за поясом бандита. Резкий рывок вниз, Уолс реагирует мгновенно.

Миг – и мои руки жестко зафиксированы над головой, а сильное тело мужчины вжимает меня в стену. Его волчьи глаза смеются. Губы искривлены в хищной усмешке.

– Отпусти… – шепчу.

– Я ждал подобной выходки, принцесса, – выдыхает мне в губы.

Резко отворачиваюсь. Я не хочу ничего такого! Нет! Но длинные татуированные пальцы обхватывают мой подбородок, жестко давят. Уолс вынуждает меня смотреть на него.

– От… пу… сти… – умоляю, ненавидя себя за слабость.

Я в ловушке. Поймана в силки. Не выбраться.

– Не могу. Я слишком долго ждал, – рычит, от аромата Уолса кружится голова.

Чем-то похожий на Мурада, но другой. Внутри Горцева пылает огонь, согревающий меня в моменты нашей близости. Уолс же – чистый грешник. Каждое его движение выверено, отточено.

– Чего ты хочешь? Что нельзя купить? – бормочу, соображая, как можно вырваться из стального капкана.

– Думай, принцесса, – Уолс вдруг наклоняется и носом прижимается к моей шее, – думай… блядь, как ты пахнешь. Я еще тогда тебя приметил.

– И продал бы какому-нибудь ублюдку с жирным счетом в банке, – как могу, торможу стремительно растущее внизу живота желание.

– Я никогда бы не отдал тебя, – ухмыляется, ведет носом выше, к моим волосам.

От этих слов мой внутренний стержень гнется еще сильнее. Он лжет! Вранье! От первого до последнего слова. Упираюсь ладонями в его грудь, но Уолс словно стена.

– Отпусти! – рычу, вкладывая всю свою злость. – Сейчас же! Иначе… я…

– Иначе что? – низкий звериный рык отдает сталью. – Что, принцесса?

Воздух между нами наполняется напряжением. Безумным, сексуальным. Да как так вышло-то?! Я с Горцевым. И никогда не позволю себе изменить!

Но что-то в этом мужчине притягивает. Словно магнит. Между нами уже почти искрит. Губы Уолса все ближе. Он, словно дикий зверь, нюхает меня, наслаждается своим доминирующим положением.

А я лишь тихо всхлипываю. Мне не победить. Не его…

– Ну что, маленькая принцесса Яна, готова дать ответ? Что же такое мне нужно, что нельзя купить за деньги?

– Твои мозги на полу… – слышу рычащий голос Мурада справа, а к виску Уолса тут же прижимается холодное дуло пистолета.

Глава 6

– Мурад Демидович… Мурад Демидович! – голос личной помощницы вдребезги разбивает мою задумчивость.

– Что, блядь?! – рявкаю.

На меня таращатся десять пар обалдевших глаз. Ах да, я на совещании. Сообщение, полчаса назад пришедшее на мой телефон, полностью вышибло меня из колеи.

Она поехала к нему…

Александр написал, что Янка все-таки к Климу сорвалась.

– Все дерьмо, переделывайте, – отрезаю, – свободны.

Сотрудники вяло собирают бумажки и расходятся. Моя помощница Юлька подходит и встает сзади. Кладет ладони на мои плечи. Начинает массировать.

– Что ты делаешь? – рычу, сбрасывая руки девчонки.

У меня с ней никогда ничего не было. Я, блядь, как волк, следую за своей белокурой волчицей и не могу ни на кого другого смотреть. Один раз познав вкус Янки, для других я больше не существую.

– Мурад Демидович, вы напряжены, – нежным голоском льет елей, – я просто выполняю свои обязанности.

– Твои обязанности – принести мне кофе, распечатать отчеты и проверить, чтобы мой кабинет вовремя убирали, – рывком поднимаюсь с кресла, беру пиджак, – до конца дня меня не будет.

Я возьму ремень и отшлепаю по заднице одну строптивую девчонку, которая снова решила прогуляться по раскаленным углям. Яна, Яна.

Ее одержимость местью сводит меня с ума. Пока она не отпустит, жить дальше не сможет. Все ее существование будет подчинено этому разрушительному чувству.

Я знаю это, как никто иной.

Мой брат Марат погиб по моей вине. Я взял его в дело, мы попали в перестрелку. Я выжил, а он нет. Но для семьи в ту ночь умер я. Они отказались от меня и лелеют свою ненависть, словно это их спасение.

Мои компании ежемесячно подвергаются жесткому аудиту по неизвестным наводкам. Но я-то знаю, что это отец. Его ненависть к собственному сыну и жажда мести превращают его в безумца.

Для Яны я такого не хочу.

Отомстив мачехе, она не остановится. Кровавый след потянется дальше, к тем, кто за Ксенией стоит. И будет ползти до тех пор, пока не растворится вместе с жизнью Чикиной.

Нет!

Возвращаюсь домой, беру пистолет. Если понадобится, прикончу Клима. Потому что у него насчет Янки другое мнение. После того, как он с ней познакомился, мой осведомитель только и думает, как залезть в ее трусики.

Доезжаю до клуба быстро. Его люди меня не задерживают. Еще бы! Слишком часто я тут бываю.

Направляюсь в его кабинет. Сжимаю рукоять пистолета.

Дверь приоткрыта, и из-за нее доносятся голоса.

– Ну что, маленькая принцесса Яна, готова дать ответ? Что же такое мне нужно, что нельзя купить за деньги? – голос Клима звучит насмешливо.

Играет с ней? Во мне вскипает ярость. Что ты мнишь о себе, ублюдок? Она моя! Я защищу ее, чего бы это мне не стоило! Врываюсь в кабинет.

Уолс прижимает Янку к стене. Девушка белая, как мел. Миг, и я выхватываю оружие.

– Твои мозги на полу… – отвечаю на его вопрос.

Но Волков лишь ухмыляется. Секунда, и он вышибает пистолет из моих рук, достает свой и приставляет дуло к моему лбу.

– Теряешь хватку, Мурад…

– Оставь его! – рычит Янка, бросается к моему упавшему оружию, но Уолс второй рукой перехватывает ее тельце, словно пушинку. – Отпусти меня! Чудовище!

– Как грубо, – морщится Клим, затем убирает пистолет.

Отпускает Янку, она яростной кошкой кидается на него. Я перехватываю ее и прижимаю к себе.

– Что ты делаешь? – шипит, а Клим ржет. – Вы… что вы…

– Здравствуй, дружище, – Волков протягивает мне ладонь, – приехал за своей дикой кошкой?

– Ах ты… – рычит Янка, я плотнее прижимаю ее к себе.

Почувствовав попкой мой крепкий стояк, она затихает. Обмякает в моих руках. Хорошая девочка. Умеет же, когда захочет. От аромата ее кожи у меня голова кружится.

– Садись, принцесса, – хмыкает Уолс, отодвигая стул, – теперь поговорим по-человечески.

– Не хочу я с тобой говорить! – заявляет девчонка, складывает руки на груди. – Ты меня домогался, извращенец! Мурад, пристрели его!

– А ты больше без лифчика бегай, малышка, – подмигивает ей, нагло опуская взгляд на ее торчащие через тонкую ткань сарафана маленькие вершинки, – я не железный.

Я чувствую себя странно. Очень странно. От того, как Уолс смотрит на мою Янку, как она смущается и краснеет. Пытается робко прикрыть грудь.

– Не смущай ее, – рычу, – а ты лифчики учись носить. Не все такие, как Клим. Надеюсь, я понятно объясняю?

Она вздергивает свой склочный подбородочек и смотрит на меня наглым непокорным взглядом. Нельзя не заметить, что Янка иначе реагирует на Клима. Словно побаивается его.

А вот меня нет. И зря.

Хватаюсь за ремень, расстегиваю и резко выдергиваю его из брюк. Девушка вжимается в кресло. Уолс веселится. Что-то в его взгляде меняется. Ему любопытно.

И мне тоже.

Потому что все наши игры всегда были наедине. А теперь в нашей непростой паре вдруг нарисовался третий…

– Вставай, – рычу, – я выпорю тебя по наглой заднице прямо перед ним.

– Нет! – она резко вскакивает на ноги. – Ты не посмеешь!

Обхватываю ее шею, затем зарываюсь пальцами в волосы. Сжимаю мягкие локоны в кулак. Янка взвизгивает. Но ее тело выдает возбуждение.

– Уверен, от одной мысли ты уже вся влажная, – шепчу на ее ушко.

Наблюдаю, как крошечные мурашки бегут по коже, рассыпаются под тонким сарафаном. Хочу ее, сил моих нет. И бесит, и хочу до безумия!

– Не надейся даже! – рычит мне в лицо. – Ты не посмеешь, Горцев! Не посмеешь…

– Ты все-таки плохо меня знаешь, – резко разворачиваю наглую тигрицу и кладу грудью на стол.

Глава 7

Месть. Чувство, которое я знаю слишком хорошо. Оно должно быть ледяным внутри и обжигающим снаружи. Если ты не кайфуешь от нее, то зачем это все нужно?

– Клим! Братик! – мой младший брат Женька бьет ладонями по водной глади, обильно обрызгивая меня речной водой.

– Ах, ты! – рычу, забегаю в речку и кидаюсь на Женьку.

Мы каждый день купаемся в реке, пока позволяет погода. Мама работает простой сельской учительницей, а мы ей помогаем. Но каждую свободную минуту проводим вместе.

Отца у нас нет. Говорить о нем мама не хочет. Ну и к черту его!

Загораем, болтаем.

– Домашку еще делать, – канючит брат, пока мы вытираемся и переодеваемся.

– Я тебе помогу, – треплю его по светло-русой шевелюре.

Мы с ним совершенно разные. Женька – светленький с зелеными глазами, точная копия мамы. А я, видимо, в отца пошел. Темные волосы и глаза. Замечаю, как порой она вздрагивает, внезапно заметив меня в темноте.

– Пошли, – беру пакет с нашими плавками, – мама ругаться будет. Нужно помочь ей обед приготовить.

Идем домой по пыльной дороге. На подходе замираю, хватаю брата за руку.

– Что такое? – удивленно вскидывает брови.

– Смотри… – показываю на три огромных черных тачки, стоящих у нашего дома, – кто это?

– Не знаю…

Мы через ближайшие кусты добираемся до дырки в заборе. Да, порой через нее мы сбегаем из дома, чтобы с девчонками потусоваться. Вот и сейчас она служит обходом.

Прошмыгнув мимо четверых бугаев в кожаных куртках, оказываемся на пороге.

– Что тебе нужно, Руслан? – голос мамы испуганно дрожит. – Мало тебе было… оставь меня в покое!

– Ты мне не нужна. Я приехал за сыновьями…

Стук сердца отдается в ушах. Это наш отец? Черт бы его побрал!

– Не отдам! – мама меняется в лице, становится похожей на львицу. – Пристрели меня, Руслан, но моих сыновей… я не отдам!

– А тебя и не спрашиваю, – слышу звериный рык, затем крик мамы, – или недостаточно я тебя воспитывал? Сейчас исправлю… только убедись, чтобы после моего урока ты снова не залетела…

– ЭЙ! – выскакиваю на порог, гневно сверкаю глазами. – Оставь маму в покое!

Чудовище разворачивается. Огромный татуированный мужик с совершенно черными глазами смотрит на меня. Его тонкие губы расплываются в оскале.

– Ну здравствуй, сынок…

Резкий звук шлепка вырывает меня из дурных воспоминаний. Янка. Такая же, как я когда-то. Молоденькая, жаждущая справедливости. Только вот нет ее…

– Клим! Да сделай ты что-нибудь… ай! – возмущается моя принцесса, пока на ее круглой попке лежит ладонь Мурада. Я чувствую сильную тяжесть в паху. Это зрелище распаляет похлеще самой извращенной порнухи.

Подхожу к Горцеву. Он крепко держит девчонку.

– Ты хорошо смотришься на моем столе с задранной юбкой, принцесса, – ухмыляюсь, затем обращаюсь к Мураду, – могу я?

Он колеблется. Сейчас наступает тот самый момент. Когда-либо Горцев признает, что готов поделиться, либо…

Признаться, когда я на том аукционе увидел, как два мужика борются за свою сводную сестру, то крепко задумался. Они так гармонично вместе смотрелись, словно единое целое.

Не пара, а трио.

Мурад пристально глядит на меня. В его глазах сомнение. Которое я намерен разбить.

– Думаю, вдвоем мы сможем преподать лучший урок нашей принцессе. Она же так и напрашивается на хорошую порку. Давно уже.

– Нет! Ты псих, Уолс! Сейчас же отпустите меня! – рычит Янка.

– Хорошо, – соглашается Мурад, но убирает ремень, – без этого. Я погорячился. Хотел лишь припугнуть, но все зашло слишком далеко.

– Сволочь! – ругается наша блондинка. – Вы оба сволочи! Ненавижу вас!

Подхожу к ней сзади. Вижу упругие половинки, светло-розовую кожу без единого изъяна. Алая пятерня на попке принцессы – украшение. Нежно-розовые трусики едва скрывают все самое интересное.

Ухмыляюсь. Рассматриваю.

Почувствовав мой взгляд, девушка начинает вертеть задницей.

– Я с тобой не согласен, Мурад, – кладу руку на ягодицу моей принцессы, она вздрагивает.

По телу Янки проходит волна дрожи. Я вижу крошечное пятнышко влаги на трусиках. Достаточное, чтобы завести меня до предела.

Я привык брать то, что хочу. Жестко, безо всяких прелюдий. Но эта девчонка что-то сделала со мной. Сломала. Еще при нашей первой встрече, когда она сидела в клетке и ждала аукциона.

Ее гордый взгляд что-то надломил во мне. Янка была, словно нежная роза со стальными шипами. Она не сдавалась даже тогда, когда я зашел за ней, чтобы вывести на «подиум».

– Во-первых, ты уже давно отпустил ее руки. А она продолжает лежать кверху задницей. Значит, ей это нравится. Во-вторых, когда женщина боится, она не течет, как похотливая самка. Ничего она не боится, Мурад. Просто ловко крутит твои яйца.

– Ах ты! – Янка резко выпрямляется, но я тут же накручиваю на кулак ее блондинистые локоны и снова прижимаю щекой к поверхности стола. – Козлина!

– Да, я такой, – перехватываю ее руки, держу оба запястья одной рукой, – хотя нет, принцесса… я еще хуже…

Встаю боком, продолжая удерживать бьющуюся в ярости гордую принцессу.

Рывком стягиваю ее трусы и швыряю Горцеву. Он ловит их, прижимает к носу. Яна затихает, ее дыхание становится прерывистым. Возбудилась.

– Отпусти меня, Клим, – всхлипывает, – прошу…

Актриса! Ну просто мастер! Ухмыляюсь.

– Не отпущу, – освобождаю ее руки, опускаюсь на колени и тыкаюсь носом между стройных ножек.

Глава 8

– Боже! – вскрикиваю, ощутив на распаленной плоти прохладный мужской язык.

Все мысли тут же вышибает из головы. Мурад редко меня вылизывает. Видимо, сказывается его воспитание. Восточные мужчины эгоисты. Это женщина должна их ублажать…

– АХ! – тихо всхлипываю, напрочь забыв о том, что только что была готова пристрелить обоих мужиков.

– Вот видишь, – слышу насмешливый голос Уолса, – то, что тебе нужно, принцесса. Жесткий секс с двумя мужиками. Один тебя не потянет, милая.

– Что ты несешь, – облизываю губы.

– Расставь ножки, – мурчит, словно кот.

Уолс опасен. Боже, Мурад же говорил мне, что этот мужик куда опаснее его. Я не верила. Думала, подергаю льва за усищи, немного пококетничаю и получу все, что хочу.

Но это не работает с таким, как Клим.

Цепляюсь за его стол пальцами, тихо поскуливаю, пока влажный язык вскрывает мое порочное нутро. Хакает мою тьму. Ловко, уверенно. Словно знает меня от и до…

А Мурад…

Мне так стыдно перед ним сейчас! Он ведь защищал меня. А я предала …

Поднимаю глаза и вижу его. Наши взгляды сталкиваются, искры в разные стороны. Мужчина уже обошел стол и смотрит на меня, пока его друг вылизывает меня внутри и снаружи.

– Боже… – глаза закатываются, когда язык Уолса едва касается самого чувствительного местечка, – боже… еще… не останавливайся…

Хочу умолять его… и не могу. Это сладко и унизительно одновременно. Больно и безумно хорошо.

Я ныряю в густую порочную негу, все мое тело превращается в невесомое облачко.

– Открой рот, – жесткий приказ, тело подчиняется.

Пытаюсь собрать себя, бороться. Но не получается. Потому что именно сейчас я понимаю: это то, чего я хотела. И Мурад, и Уолс…

Подсознательно я сама сделала все, чтобы Горцев снова нашел меня. И помешал Уолсу сделать со мной что-то очень запретное и порочное. Они сделают это вместе.

Моя гордость розовым кружевом упала к ногам Мурада. Вместе с трусиками я потеряла стыд.

Хочу их обоих! Хочу того, что сейчас происходит! У меня внутри пожар, который не потушить. Можно лишь разжечь его сильнее. Уничтожить меня. И воскресить…

Их руками… губами…

Крепкий стояк Горцева пружинит перед лицом. Он водит бархатной головкой по моим губам. Пока Клим продолжает сладкую пытку. Никогда бы не подумала, что этот бандюк так хорошо владеет языком…

– Еще… боже! Я… ААА! – захлебываюсь в удовольствии, готовая взорваться.

Но Уолс отстраняется. Лишь шлепает меня по горячим набухшим складочкам. Стискиваю зубы от злости. Низ живота огнем горит, тело требует разрядки.

– НУ! – зло рычу. – Вернись сейчас же!

Но Мурад затыкает мне рот. Заполняет меня до самого горла, вынуждая замолчать. Мычу, пока он нежно водит пальцами по моему лицу. Бросаю на Горцева злой взгляд.

– Я говорил, что тебе очень идет такая позиция? – ухмыляется, хрипло смеется. – Кто бы мог подумать, моя милая, что ты всего-то хочешь второго мужика.

В возмущении распахиваю глаза. Откушу! Сжимаю челюсти, Мурад морщится, но давит на мои скулы, вынуждая раскрыть рот еще шире.

Внизу мне так одиноко и холодно! Воздух неприятно соприкасается с пылающей плотью. Ненавижу! Их обоих! Ненавижу и хочу…

– Не беспокойся, принцесса, – слышу сзади голос Уолса, затем он снова шлепает меня ладонью между ног, – сейчас все получишь. Но ты должна кое-что усвоить.

Звук расстегивающегося ремня. Затем ширинки. Шелест фольги презерватива. Он меня трахнет? Прикрываю глаза, пытаюсь прислушаться к новым для себя ощущениям.

– Отныне ты ничего у нас не требуешь, – слышу, как он раскатывает резинку по стволу, – не хлопаешь дверью и не убегаешь. Если что-то хочешь, ты приходишь, стягиваешь трусики и садишься у ног.

Мурад скользит между моих губ, туда-сюда. Уничтожает мою гордость, давая взамен ощущение защиты. Как и Уолс… это так больно. Словно внутри меня рушатся крепкие стены, которые я возводила всю жизнь.

– Взамен мы даем тебе все и даже больше. Кров, дом, защиту. Секс. Семью, если захочешь.

Тихо всхлипываю. Сдаюсь. С каждым словом я кажусь себе все менее значимой. Прошлое окрашивается в совершенно иные краски. Дура… какая же я дура!

Толчок. Ощущение наполненности. Впиваюсь ногтями в прохладное дерево. По телу несется мощная волна удовольствия. Заполняет каждую клеточку. Врезается в мозг, оставляя клеймо.

Мне хорошо. Чертовски хорошо! Именно вот так. Распластанной на столе, с задранной юбкой. Подмахивающей задницей, пока Клим со всей силы вколачивается в меня.

А Мурад с рыком трахает мой рот.

Это не больно. И даже не унизительно. Это сладко и порочно.

– Ммм! МММ! – мычу, ощутив горячие пальцы на набухшей чувствительной вершинке. – МММ!

Взрыв. Клим толкается в последний раз. Замирает. Мурад наполняет мой рот своим терпким густым семенем.

– Блядь… это просто ахуенно, – рычит Уолс, внезапно целуя меня между лопаток, – почувствовала, принцесса? Ведь можно по-другому, правда? По-хорошему…

Оба выскальзывают из меня. Мурад помогает мне подняться. Сажают в кресло. Сил нет. Ноги подкашиваются. Такое ощущение, что меня выпили до дна. Вся моя сила теперь не имеет смысла.

Меня присвоили.

– Принцесса, – неожиданно нежным голосом произносит Клим, присаживается передо мной на колени, – я все понимаю.

Он касается моей щеки. Я с ужасом понимаю, что плачу. Но даже не ощущаю этого. Слезы солеными дорожками текут из глаз.

– Тшш, – Мурад обнимает меня сзади, – все хорошо, девочка. Хорошо…

Но мои слезы уже не остановить. Меня прорывает, словно плотину. Боль вырывается наружу громкими всхлипами. Я больше не могу… не могу! Папа…

– Папа, – закрываю лицо руками, – почему ты меня бросил… за что…

От боли тяжело дышать. Грудь сдавливает. Начинаю царапать ее, но Горцев перехватывает мои руки и целует.

– Все хорошо, принцесса, – тихо произносит Уолс, – ты должна наконец освободиться. Пусть и так, но мы смогли это сделать. Плачь, сколько нужно. Теперь мы всегда будем рядом…

Глава 9

Терпкий вкус виски обжигает горло. Я давно привык к этому чувству, но именно сейчас это не то что мне нужно.

Однако без выпивки никак…

То, что случилось в клубе Клима, заставило меня задуматься. Не столько о том, как моя Янка кайфовала от ощущения внутри другого мужчины, сколько о своей реакции на эту картину.

Как она была распластана на столе, как ее попка торчала кверху. Сука…

– Хочешь об этом поговорить? – скалится Уолс, которого, по всей видимости данная ситуация устраивает. – Мне понравилось.

После Янкиной истерики я отвез ее в особняк. Она заперлась в комнате, от еды отказалась. Уолс прикатил следом. Было решено девочку не трогать, пока не выйдет сама.

Но я за нее беспокоюсь.

– О том, что мы вдвоем сделали с ней? – выгибаю бровь, смотрю на янтарную жидкость в бокале. – Это не то, о чем говорят вслух, Клим. Мы надломили Яну.

Я не могу видеть ее слезы. Они меня на части рвут. Поэтому Янку успокаивал Волков. Как выяснилось, он мастер. Только вот…

– Не мы с ней сделали, а мы втроем сделали, – заявляет Уолс, закуривая и прикрывая глаза, – лучший секс в моей жизни. Я знал, что принцесса горячая, но что настолько…

– На большее не рассчитывай, – рычу, – это была разовая акция. Надеюсь, она не сбежит от меня после этого.

– С каких пор ты стал таким трусливым, дружище? – ухмыляется Волков. – Не припомню в тебе такой слабости. Так сильно боишься за эту малышку? Она никуда от тебя не денется.

– О, ты ее плохо знаешь… – усмехаюсь, беру сигарету, – очень плохо, Уолс. Эта девчонка без царя в голове. Сначала делает, потом думает.

– Потому что знает: ты за ней примчишься. Какую бы хуйню она не сотворила, ты спасешь, простишь и выебешь. Вот и куролесит. Я бы на твоем месте был жестче.

– Я обещал ее отцу беречь ее, – хмыкаю.

– Пиздежь, дорогой друг, – Клим выпускает идеальное кольцо дыма, – ты просто ее любишь. Любовью, на которую способен такой горячий восточный мужчина.

– Попизди мне! – рычу, понимая, что Уолс прав.

И тем мне страшнее за Яну. Ее вспышка как серпом по яйцам. Я привык видеть ее озорной, веселой. Наглой и строптивой. Но не настолько уязвимой.

А уж наблюдать, как закатываются ее глаза, когда ее трахает Клим, и вовсе странно. Потому что я должен злиться. Беситься и ревновать.

В чем же дело? Где сбой, мать вашу?!

– Мурад Демидович, – моя экономка топчется на пороге, – Яна Васильевна отказывается от еды.

– Оставь у порога.

– Она ее выкинула.

– Что?! – взрываюсь. – Эта мелкая… ну, Яна! С ума сошла, едой швыряться?

– Успокойся, – Клим не двигается с места, – не хочет, пусть так. Не нужно заставлять принцессу есть. Проголодается, выйдет сама. Ей сейчас необходимо побыть одной. Но ты, Мурад, дорогой, Демидович, совсем распустил ее.

– Не учи меня обращаться с Янкой, – рычу.

– А ты попробуй. Меньше эмоций, больше силы. Увидишь, малышка будет хвостиком вилять и заглядывать тебе в рот.

– Ты точно очень плохо ее знаешь, – задумчиво тереблю бороду.

Когда Клим уезжает, я какое-то время сижу в кабинете. Затем вызываю Янкиного охранника. И чем думал, когда назначал этого сопляка ее защищать? Янка крутит Колькой, как хочет.

Мне казалось, что не так будет в глаза бросаться.

Но, видимо, я ошибся.

– Вызывали, Мурад Демидович? – парень топчется на пороге. – Мне жаль, что так вышло. Я не…

– Тихо, – вздыхаю, – я все понимаю. Янка красивая, умная. И умело пользуется этим. Так что я освобождаю тебя от нее, возвращайся в основной отряд. Позови мне Багира.

Колька уходит. А спустя пять минут ко мне заходит другой мужик. Один моих лучших людей. Вышедший на пенсию спецназовец с уникальными данными. Талантливый. И очень жесткий.

– Багир, – смотрю на него, – у меня есть для тебя работа. Персональное задание, с которым не справился Коля.

– Охрана вашей женщины? – угадывает сразу.

– Да. Характер ее ты знаешь. Спуску не давать. Без моего ведома никуда не пускать. Пусть сидит, думает о своем поведении.

В этом человеке я уверен. Он не только выполнит приказ, но и не прикоснется к Янке. Матерый старый волк. Ее чары на Багира точно не подействуют. Но на всякий случай…

– Стоит ли напоминать, что будет, если сам на нее позаришься или смутишь? – выгибаю бровь.

– Обижаете, босс, – скалится волчара, – она будет под полной защитой.

– Отлично. Свободен.

Багир уходит. Иду на кухню, беру поднос. В отличие от Клима, я не могу быть жестоким с Яной. Она крошечный потерявшийся котенок. Да, с зубами и когтями.

Стучу в ее комнату.

– Я не голодна! Отвали! – рычит в ответ.

– Это я, – еле сдерживаюсь, чтобы не выбить эту чертову дверь, – ты весь день не ела. Ян, не смешно, в самом деле!

Дверь распахивается. Янка стоит, вся заплаканная. В глазах злость. Губы сжаты в тонкую полоску.

– Впустишь?

– Это твой дом… – облизывает губы, затем отходит.

Я ставлю поднос на ее тумбочку, сажусь на постель. Янка топчется у двери.

– Иди сюда, – хлопаю по колену, она приближается.

Зло зыркает на меня, садится рядом. Рычу себе под нос, сгребаю ее в охапку и прижимаюсь губами к шее.

– Ммм! – она дергается, нежно стонет. – Мурад…, а Клим уехал уже?

– Да. Его хочешь? – мурчу на ее ушко.

– Вас… хочу… – она заглядывает мне в глаза, – прикончить!

С этими словами девчонка хватает тарелку с супом и выливает мне на голову…

Глава 10

Я не знаю, зачем это сделала. Но спокойный Мурад просто выводит меня из себя! Он вместе с другом трахнул меня! Нагло, не спрашивая. Да, я потекла, как течная самка, но они должны были спросить.

Правда чертик, сидящий на плече, шепчет, что я все равно бы сказала «да».

Но я не хочу! Точнее, хочу. Не понимаю я! Пока Мурад чертыхается, вскакиваю с его колен и бегу прочь.

Однако…

– Нужна помощь, босс? – внезапно весь мир переворачивается.

Огромный мужик, один из гвардии Горцева, подхватывает меня и закидывает на плечо. Возвращает в комнату.

– Отпусти! Горилла! Сейчас же! – верещу, чувствуя себя беспомощной.

Но не настолько, как сегодня днем. Пока один мужчина был во мне, а второй нагло пользовал мой рот. Это слишком! Я так не могу! И этот оргазм… ну никогда в жизни я так сильно не кончала.

Я очень испугалась! Не хочу терять контроль! И эти слова Клима, что я должна снять трусы, если хочу что-то попросить. И на голову ему их надеть, что ли?!

Горилла ставит меня на ноги и выходит.

– Значит так, – Горцев забирает еду, зло смотрит на меня, играет желваками, – хватит с меня твоих выходок. Я все понимаю, Яна. Ты бегаешь от меня, потом раздвигаешь ноги. Затем снова убегаешь… к Уолсу.

Поджимаю губы. Молчу. Почему мне стыдно?! Это меня два мужика поимели, ну в самом деле!

– А ты и рад, да? – выплевываю ему в лицо. – Разделить меня с другом?!

– Тебе и самой понравилось! – возвышается надо мной, словно гора. – Отрицать будешь? Я же видел, как ты стонала, когда Клим тебя трахал.

– Это… физиология…

– А мы с тобой?! – он хватает меня за плечи, заглядывает в глаза. – Тоже физиология, Яна?!

Молчу. Я и сама не знаю. Да, мне с ним хорошо, очень. Я чувствую его всем своим нутром. Схожу с ума в его руках.

Но я запуталась. Этот клубок у меня внутри… там слишком много всего. Люблю ли я Мурада? Не знаю. И лгать ему не хочу.

– Ясно, – он снова берет поднос, затем молча выходит из моей комнаты.

Затем щелкает замок. Эй! Погодите-ка… он меня запер, что ли?! Дергаю за ручку. Не поддается. Ах ты!

– Ты под домашним арестом, – слышу насмешливый бас за дверью.

– Выпусти меня! Эй! – требую. – Горилла! Булат… ой… Рамзан… или как там тебя!

– Не положено, – слышу злое ликование в его голосе, – сиди и думай о своем поведении. Может, имя мое вспомнишь.

– Черт! – бью по двери. – Ну ты Мурад и обижулька. И не только ты…

Я должна вырваться! Осматриваюсь. А где мой мобильный?!

– Эй! – стучу. – Телефон верни! Ильхан!

– Не угадала. Вспомнишь, получишь свой телефон, – ржет горилла.

Плюхаюсь на кровать. Как же его звать-то? В упор не помню…

В голове крутятся разные мысли. В основном чувство вины. Мурад принес мне еду, а я так поступила. Еще и до чувств мы дошли каким-то боком. Ну вот зачем он задает сложные вопросы?

Нам же хорошо в постели! Еще и Волков присоединился. Ох! Прикрываю глаза. Укладываюсь на постель удобнее. Медленно стягиваю лямки сарафана.

– Что я делаю, – выдыхаю, касаясь набухших полушарий, сжимаю грудь в ладонях.

Но мысли раз за разом возвращаются в кабинет Клима. Я слишком ярко реагировала! И даже на воспоминания мое тело отзывается… боже!

Провожу пальцами вокруг пупка. Вся напряжена. Низ живота приятно пульсирует. Ждет Уолса… или Мурада? Интересно, какой бы взгляд был у Клима, если бы Горцев взял меня на его глазах?

Ты же хочешь принадлежать им… зачем рыпаешься? Сейчас бы могла уже стонать под Мурадом…

Чертов внутренний голос. Темный, окрашенный пороком. Но есть и другой…

Они тебя используют! Используют!

Блин! Сейчас не время для позывов совести! Отгоняю эти мысли. Глажу себя, постепенно улетая. Туда, где есть лишь мы трое. Горим в пламени страсти, срываем друг с друга одежду.

Не можем насытиться сладкими, слегка горьковатыми поцелуями. Две пары глаз неотрывно следят за тем, как тонкая ткань соскальзывает с моей кожи, обнажая то, как я возбуждена.

– Яна… – рык Мурада скручивает внутренности в тугой узел.

– Принцесса, – Клим с другой стороны, его ледяной взгляд вскрывает мою грудную клетку.

Вытаскивает наружу все мои страхи. Боль. Касания Мурада пылкие, горячие. Жадные. А руки Уолса расчетливые, холодные.

Этот контраст заводит с пол-оборота.

– Хочу… хочу вас, – бормочу, забираясь пальцами в трусики.

Они уже насквозь мокрые. Стыдно! Я безумно стыжусь своего желания! Но мысль о том, что сейчас дверь может распахнуться, и на пороге будет стоять Мурад, делает меня живой бомбой.

– Ох! Сейчас… ммм… – стараюсь быть тихой, но желание разрывает на части, – Клим… Мурад…

Глубже. Интенсивнее. По спальне разлетаются хлюпающие звуки. Одной рукой оттягиваю крепкую вершинку, второй терзаю набухший бугорок.

– Боже… божеее! – закусываю губу, чтобы не стонать в голос.

Потому что я вот-вот…

– Мураааад! Уолс… – пищу, заталкивая пальцы глубже и ощущая, как низ живота рвется на части.

Распахиваю глаза. Смотрю в белый потолок. Боже…

Резко сажусь в постели. Гляжу на влажные пальцы. Что я натворила? Ласкала себя, думая о двух мужиках? Ох! Это же была разовая акция!

Стекаю с постели. Срываю с себя одежду. Нужно пойти в душ, чтобы смыть следы этого позора. Мало мне было днем упасть ниже плинтуса, так еще и наедине с собой такое происходит!

И тут дверь спальни распахивается…

Глава 11

– Успокоилась? – хриплый рык Мурада заставляет замереть.

Он стоит в дверном проеме, в глазах дикий блеск, мощные руки сложены на груди. В пальцах мой мобильный. На губах довольная улыбка.

– Эм… да, – поправляю платье, чувствуя себя голой под темным взглядом… эээ… опекуна?

Черт! Будто я недееспособная!

– Я рад.

Мурад переоделся.

Натянул на свои огромные мышцы черную футболку. Быстро сполоснул голову и бороду. Сейчас темные волосы эротично ниспадают на его лоб.

– С супом ты смотрелся оригинальнее, – замечаю с долей ехидства.

– Рад, что тебе понравилось, – он ухмыляется, и эта его улыбка мне совсем не нравится, – ты кое-что потеряла.

И демонстрирует мне мой телефон.

– Не потеряла, – фыркаю, – это Рамзан мне его не отдавал…, а я просила. Ты вообще дрессируешь своих горилл, они совершенно несговорчивые!

– Рамзан? – выгибает бровь.

– Ну, не знаю, – складываю руки на груди, – Ильхан или как его там…

– Что за невоспитанная девчонка, – качает головой Мурад, – прав Уолс, с тобой нужно жестче. Значительно жестче.

Очень двусмысленная фраза, от которой низ живота скручивает в приятном спазме. Облизываю губы. Да я и не против. Только если это жестче будет в постели.

Подчиняться этим двоим лишь потому, что у них между ног кое-что болтается, я не намерена!

– Мне двадцать пять! Время воспитания прошло! Я тебе не восточная жена, чтобы строем ходить понял?! – закипаю быстрее, чем многострадальный суп. – И дружку своему передай.

– Понял, – усмехается, – Климу о своих чувствах сама расскажешь. Сегодня вечером состоится один фуршет… и мы хотим показать тебя, чтобы дело быстрее сдвинулось с мертвой точки. Хочешь лезть в самое пекло, Яна, пожалуйста.

У меня внутри все клапаны сгорают. Он слишком спокоен.

– И что за фуршет? – цежу.

– Увидишь. Платье тебе пришлют ближе к делу. Стилист тоже приедет.

– У меня есть свой стилист, – вздергиваю подбородок, – я поеду к нему!

– Не поедешь, – голос Мурада становится похож на рычание зверя, – ты будешь сидеть в комнате за свою выходку с супом. Всему есть предел, я такого не потерплю!

Поджимаю губы. Отчего-то мне становится очень стыдно. Вот прям очень! Опускаю взгляд.

– Обед тебе принесет Багир. Ты бы относилась к нему с уважением. Он ветеран двух войн, был в горячих точках. А ты молодая избалованная девчонка. Я понимаю, что ты скорбишь по отцу…

– Убирайся, – стискиваю руки в кулаки, – не хочу тебя видеть!

– Яна…

– Пошел вон, – рычу, подхожу к нему и со всей силы толкаю.

Но Горцеву хоть бы что! Он стоит, словно скала. То, что он живой, выдают только горящие глаза и ходящие ходуном желваки.

– Уходи! – требую.

– Это мой дом, – он наклоняется, затем жестко хватает меня за волосы, дергает на себя, – веди себя соответствующе. А не то поедешь жить к Климу.

– Не трогай меня! – пытаюсь вцепиться ему в лицо, но Мурад слишком силен. – Лучше сразу отправляй к Уолсу. Поверь, я смогу с ним договориться!

– Уверена? – прищуривается.

– Абсолютно! – шиплю ему в лицо. – Сниму трусы на крайний случай.

Мурад ухмыляется.

И целует меня. Жадно впивается в губы, властно раскрывает рот и толкается языком. Я бью его по плечам, но все бесполезно. Миг, и дверь закрыта на замок. Еще один, и я уже лежу под ним на кровати.

– Не трогай меня! – рычу. – Отпусти сейчас же! Я сказала тебе уйти!

– А я не уйду! – гаркает на меня.

Слова тут же застревают в горле. Я смотрю на Мурада. Губы болят от его поцелуя, кожа вокруг раздражена от прикосновения жесткой бороды.

Мужчина смотрит на меня в упор. И что-то плещется на дне этого взгляда. То, от чего я хочу свернуться калачиком и тихо заскулить. Лишь бы не видеть.

– Думаешь, все это игрушки? – тихо говорит. – Твои попытки меня вывести. Желание отомстить. Уверена, что хочешь именно этого?

– Она убила моего отца! – выплевываю. – Довела до инфаркта!

– Это недоказуемо, Ян. Чего ты в реальности хочешь? Замарать об нее руки? Очернить душу? Месть еще никого не приводила к свету.

– К черту твой свет, Горцев! Я хочу ее страданий! Чтобы она… она… – захлебываюсь в злости, – сдохла… чтобы исчезла с лица земли! Она не заслужила жить!

– Если я убью ее… – тихо произносит Мурад, – ты сможешь начать жить спокойно, Ян? Пойдешь дальше по жизни? Сможешь это перешагнуть?

– Я не знаю, – почему-то мне хочется быть с ним честной, – не знаю…

Мурад садится на постели. Зарывается пальцами в волосы. Внутри меня дерутся ангел и черт. Желание прогнать его или обнять. Выцарапать глаза или поцеловать…

– Уходи, – тихо говорю, – вечером я буду готова.

Мурад встает. На меня даже не смотрит. Затем выходит из спальни, громко хлопнув дверью. Даже подпрыгиваю.

Падаю на постель. Гляжу на запястья, которые он сейчас так сильно сжимал. Следов нет.

– Ты всегда таким был, – шепчу, – сильный и жестокий со всеми, кроме меня.

Прикрываю глаза. Зачем он заговорил о моей душе? Она погребена вместе с папой. Тихо всхлипываю. Сворачиваюсь калачиком и плачу.

Но от слез легче не становится. Все тяжелее и тяжелее.

– Милая, почему ты плачешь? – спрашивает папа, когда я сижу в кустах и заливаюсь слезами.

– Хочу розууууу! – вою, обняв колени руками. – А Петя мне не дает!

Петя – наш садовник. Он выращивает очень красивые розы, которые мне нравятся. И я давно уже прошу его срезать для моей комнаты букет.

– Хочу! – захлебываюсь слезами.

– Яночка, – нежно говорит папа, – вставай. Сейчас мы пойдем в сад.

– И ты достанешь мне розу?! – воодушевляюсь.

– Лучше…

Вкладываю руку в ладонь отца. Он ведет меня прямо к благоухающим кустам.

– Хочу, чтобы они стояли в моей комнате! – упираю руки в бока.

– Ты знала, что цветы живые? – вдруг спрашивает отец. – Они дышат, чувствуют.

– Нет, – опускаю взгляд, – но я их хочу.

– Хорошо, я срежу тебе эти розы. Но сначала ответь мне на вопрос, – он присаживается передо мной на колени, – зачем ты их хочешь?

– Они красивые и хорошо пахнут! – с уверенностью заявляю.

– А сколько времени они будут радовать тебя ароматом, милая?

– Не знаю, – тереблю подол платьица.

– Неделю. Может, две. В лучшем случае три. А цветут они в саду больше двух месяцев. И пахнут. Живут. А ты ведь можешь просто выглянуть в окно. Или спуститься в сад. Не убивая цветы.

Молчу. Мне становится стыдно.

– Уверен, Петр с радостью покажет тебе, как за ними ухаживать. Да, это требует времени и усилий. Но оно того стоит, милая. Разрушить легко. А создать нечто прекрасное долго и тяжело. Я повторю свой вопрос: ты все еще хочешь, чтобы я срезал эти розы для тебя?

– Нет. Я хочу научиться за ними ухаживать!

Глава 12

Вернувшись в пустую квартиру, я какое-то время стою в коридоре. Скинув ботинки, прислушиваюсь.

Тишина. Раньше она радовала. А сейчас кажется, будто оглушает. Впервые в жизни задумываюсь, нахуя мне такой просторный пентхаус?

Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, прохожу в гостиную. Открываю бар и достаю виски. Плескаю в бокал, осушаю залпом.

Яна, Яна.

– Что же мне с тобой делать, принцесса? – сажусь в кресло, откидываюсь на спинку. – Избалованная ты моя…

Всякий раз, когда я думаю о ее возмущенных голубых глазах, внутри что-то шевелится. Сердце? А оно есть у меня?

Но вот Мурад не прав. С ней нужно жестко. Он слишком мягок. Любит ее, позволяет кататься на своей шее. Ничего, сегодня все изменится.

Она избалованная девчонка, забывшая, что у нее уже ничего нет. И ее активы, особняк и прочее перейдет по завещанию во владение мачехи.

Допив виски, встаю и иду в свой кабинет. Там до сих пор разбросаны снимки.

– Недолго тебе отдыхать на островах, Ксюша, – ухмыляюсь, рассматривая фото мачехи Яны.

Отняв все у падчерицы, эта сука рванула с любовником в летний дом Чикина. Сейчас они живут на его вилле. Сношаются, как кролики. Пропивают и проедают наследие Яны.

А мои люди пристально следят.

Перебираю снимки.

– Предатель, – хмыкаю, рассматривая фото, где адвокат семьи Чикиных сминает силиконовые сиськи мачехи Янки, – думали всех наебать? Недолго вам трахаться…

Чем я люблю месть, так это тем, что она вроде как совершается на холодную голову. Но как же вскипает кровь, когда ты видишь, что твой враг мертв! Однажды испытав это чувство, подсаживаешься на него.

Но Яна… не сгорит ли она в пламени своей ненависти?

До самого вечера занимаюсь делами насущными. Разбираюсь с клубом, пару раз созваниваюсь с Мурадом. Мы обсуждаем наш план. Это решение далось Горцеву нелегко, но так надо.

Яна сейчас не готова стать наследницей состояния отца. Но, когда мы ей его вернем, она будет совсем другим человеком.

Поднимаюсь на второй этаж. Толкаю дверь, открывая своему взору светлую просторную комнату. Здесь все готово к приему гостьи.

Большая двуспальная кровать, мягкие подушки, шелковые простыни. Полный шкаф одежды. И белья.

Широким шагом подхожу к тумбочке у кровати. Достаю из кармана маленький ключик.

Щелкает замок. Вытаскиваю из ящика стальные наручники. Настоящие ментовские.

– Будешь ерепениться, моя принцесса, посажу на цепь, – ухмыляюсь, затем бросаю девайс обратно и закрываю ящик резким движением.

Сегодня состоится фуршет. Весьма значимое мероприятие в определенных кругах. Мы с Мурадом представим Яну. И колесо наконец-то закрутится. Возможно, там будет кто-то, связанный с крышей ее мачехи.

Ксюха действовала не одна. Проанализировав конкурентов Чикина, а также поведение и характер его жены, я наткнулся на одну любопытную деталь. Ксения тупа. Как пробка.

Поэтому за ее спиной точно кто-то стоит. Кукловод. Не думаю, что мачехе Янки нужны активы Василия.

Достаю чистый новый смокинг. Пока одеваюсь, думаю о своих умозаключениях.

Сегодня все увидят, кто стоит за настоящей наследницей Чикина. А еще мне предстоит раскрыть своей принцессе глазки. Что ее отец был мягким и пушистым лишь с ней.

– Знала бы ты, сколько крови на его руках, моя милая, – ухмыляюсь, – это бы разбило твое хрупкое сердечко. И разобьет. Но на руинах наивности вырастет что-то новое. Я лично взращу в тебе силу. И пусть ты будешь порой меня ненавидеть и проклинать, я вылеплю из тебя достойную женщину.

Мурад, в силу своих сильных чувств, не способен надломить Яну. А это сделать необходимо. Она наконец-то должна осознать, что мир не розовый. Он по большей части серый.

– Босс, машина готова, – говорит один из моих ребят.

Выглядываю в окно. Уже темно. Надеваю запонки, поправляю волосы. Достаю пистолет. Это уже ритуал.

Мой мир под покровом ночи. Именно здесь я чувствую себя в своей стихии. Выхожу. Сажусь на заднее сиденье. Дорогая кожа скрипит под весом моего тела.

– Левин будет? – спрашиваю сухо.

– Да, босс. Все, кого позвал Мартынов. Весь цвет подпольной тусовки, – довольно скалится Богдан.

Он работает на меня уже давно. С тех пор, как погиб отец. Точнее… с тех пор, как я прикончил эту мразь.

– Не трогай моих мальчиков! – плачет мама, пока отец осматривает нас с братом, словно мясо на прилавке.

– Хилые. Ты их вообще кормишь? Мне нужны достойные наследники, – рычит он, от низкого голоса по телу бегут липкие мурашки.

Но я старший! И должен защищать брата! Выхожу вперед.

– Чего ты хочешь? Ты кто вообще? – с вызовом говорю.

– Я ваш отец, – скалится чудовище, – и приехал за своими сыновьями. А ты…

– Клим, – цежу, – уезжай! Мы с тобой не поедем.

– Вот как? – он выгибает бровь, затем подается назад, выхватывает нож и приставляет к горлу матери. – А так? Я стал убедительнее?

– Нет… – тихо шепчет мама, – не ведитесь! Не надо!

– Рот закрыла, шлюха! – гаркает папаша. – Я с мужиками говорю.

Молчу. Стискиваю руки в кулаки. Хочу броситься на этого монстра, повалить его, избить. Убить. Именно в тот день я впервые захотел чьей-то смерти.

– Значит, так, – он отпускает маму, – тебя, Клим, я забираю. Второй хиляк мне нахуй не нужен. Пусть остается.

– НЕТ! СЫНОК! – мама бросается ему в ноги. – Оставь! Прошу… они мои…

– Они мой подарок тебе, – он берет ее за подбородок, затем бьет наотмашь по лицу, – и я его забираю. За мной, Клим. Или от этой дыры останутся одни головешки.

В тот день во мне что-то умерло. Сердце?

– Босс, мы приехали, – чеканит Богдан, – Горцев уже тут. Вон его люди.

– Отлично. Подъезжай прямо к ним.

Он ставит тачку у входа в особняк депутата Мартынова. Одного из организаторов подпольных торгов. Выхожу из машины. И тут мое сердце вдруг начинает стучать быстрее обычного.

Ведь я вижу ее…

Глава 13

Лежу на кровати и смотрю в потолок. Меня грызет чувство стыда. И еще какое-то, пока не знаю, что именно. После смерти папы весь мой мир окрасился в черный цвет.

– Одевайся! Хватит рыдать уже, – сквозь пелену слез слышу злой голос мачехи, – я приготовила тебе нормальное платье, а не те блядские наряды, что ты носишь обычно.

– Засунь его себе в… ЭЙ!

Вскрикиваю, когда эта мымра подлетает и за волосы стаскивает меня с постели.

– Сегодня похороны твоего отца, мразь неблагодарная! – шипит, нависая сверху. – Хотя бы сейчас отнесись с уважением к его памяти!

– Если бы не ты, он был бы жив, – вскакиваю на ноги, толкаю ее к двери, – пошла вон из моей комнаты! Убийца! Меня не удалось продать, так ты решила довести папу. Это тебе с рук не сойдет!

Она сбрасывает маску скорбящей вдовы. Хищной походкой приближается.

– Если я такая страшная… то ты должна понимать, Яна… я не остановлюсь. Лишу тебя всего. Продам какому-нибудь омерзительному старому извращенцу-садисту. У твоего папаши было много друзей…

– Пошла вон! – рычу.

– Берегись, девочка… – она разворачивается ко мне спиной и идет к двери, – ходи и оглядывайся.

Когда дверь за Ксюхой закрывается, я хватаю первую попавшуюся вещь (это оказывается пустая ваза) и швыряю в стену. От бессилия выть хочется.

Беру платье, которое принесла мачеха и выкидываю в мусорное ведро. Распахиваю шкаф. Кое в чем она права: я должна достойно проводить папу. Выбираю черное платье с кружевными рукавами.

Укладываю волосы волнами и наношу сдержанный макияж. Ради папы… это все ради него…

Раздается громкий стук в дверь. Делаю глубокий вдох. Встаю и иду открывать. На пороге стоит горилла. В огромных ручищах вешалка с платьем в чехле и несколько пакетов.

– Могу войти? – сухо спрашивает.

– Угу, – отхожу, впускаю мужчину.

– Босс сказал, что вы должны быть готовы к семи. Не успеете, поедете на фуршет голой. Если что, это цитата.

А в лицо мне это сказать слабо?! Сжимаю руки в кулаки. Вояка разворачивается и направляется к двери.

– Багир! – тихо зову его.

Он останавливается.

– Прости меня, – выдыхаю, собравшись с мыслями, – я вела себя грубо. Просто не запомнила твое имя и…

– Все нормально – на его губы ложится ухмылка, – я понял.

На душе становится легче. Это после извинения? Мужчина уходит, прикрыв за собой дверь. Возможно, я все-таки смогу наладить свою жизнь здесь. Но мне нужны свои деньги.

После университета я работала у папы в компании.

Нужно спросить Мурада, сможет ли он помочь мне с работой.

Беру платье, аккуратно стягиваю чехол. Черное платье-бюстье бренда Zimmermann. Длиной по колено, вполне себе приличное. Подол многослойный из полупрозрачной воздушной ткани.

– Ничего себе, – прикладываю наряд к себе, – да ты знаешь толк в женских платьях, Мурад.

Первый порыв – рвануть и расцеловать мужчину. Но я придумываю план получше. Сегодня я буду вести себя хорошо. Ему не придется бегать за мной. Искать. Спасать.

А ночью… я как следует отблагодарю Мурада за столь щедрый подарок.

Закусываю губу. Смотрю в зеркало и вижу свои пунцовые щеки. Глаза горят. Так всегда, когда я думаю о Горцеве.

Иду в душ, тщательно мою голову. Делаю маску, пилинг. Бреюсь везде. Выхожу и сушу волосы. Я не должна подвести Мурада. Раз так тщательно готовится, значит, будет что-то важное.

Решаю сделать вечерний макияж. Подготовка к фуршету возвращает меня обратно, в мой розовый мир без проблем. Когда папа брал меня на разные мероприятия. Мы ходили в театр, оперу.

На балет. И я даже не задумывалась, что это все обеспечивает мне один человек. Отец. А сейчас я словно выброшенный на улицу котенок. Все, что мне остается, это царапаться и кусаться.

Чтобы выжить.

Я ведь так боюсь, что Мурад меня выкинет, как ненужную вещь. Каждый день просыпаюсь с мыслью, что вдруг стану не нужна. Чужая. Мне хочется видеть, что я важна. И что Горцев не бросит меня…

– Мне так страшно, что ты оставишь меня, – касаюсь платья, словно через него пытаюсь достучаться до мужчины, подарившего мне его, – и я делаю все… для того, чтобы ты так и сделал…

Всхлипываю. Дурочка. Обнимаю себя руками, пытаясь ощутить хотя бы призрачную безопасность. Но ее нет. Это не мой дом. У меня вообще нет дома.

Соберись!

Расправляю плечи. Втягиваю слезы, не позволяя им пролиться. Сегодня я позволю себе расслабиться. А завтра уже подумаю, что делать дальше.

– Яна, – тихий голос Багира раздается ровно в семь, – вы готовы?

– Да! – беру сумочку, в последний раз смотрю в зеркало.

Платье село идеально. Его дополнили высокие серебряные лодочки и такая же сумочка. Еще в пакете были сережки из белого золота. И браслет. Я надела все, что сказал Мурад.

– Настоящая леди, – улыбается мой охранник, – пойдемте? На таких каблучищах дойдете?

– У меня огромный опыт, Багир, – хихикаю.

А он весьма милый. Огромный и суровый, но рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

– Ты поедешь с нами? Будешь меня охранять? – спрашиваю, пока мы спускаемся по широкой лестнице в гостиную.

– Да. Этот прием… вас там ждет много интересного.

– Можно на ты, – улыбаюсь.

– Заметано! – басит он.

– Вы уже подружиться успели? – Мурад ждет меня внизу.

Такой красивый, в черном костюме. Ему безумно идет этот цвет. Молча спускаюсь и вкладываю ладонь в его. Горцев нежно касается губами моих пальцев.

Облизываю губы.

– Я готова. Багир классный, – подмигиваю охраннику.

– Даже не думай его окрутить, – хмурится Мурад.

– Вот еще, – вздергиваю подбородок, – я просто хочу нормально общаться с людьми. Не этого ли ты хотел от меня?

– Я рад, – спокойно отвечает, не отпуская мою руку, – у меня для тебя сюрприз.

– Еще один? – удивляюсь.

Горцев идет к дивану и берет с рядом стоящего столика плоскую бархатную коробку.

– Из той же коллекции, что и серьги с браслетом, – достает изящное колье, – позволишь?

Я разворачиваюсь. Мурад застегивает украшение. Места, где кожи касаются его пальцы, начинают пылать. Я очень смущена. Хотя привыкла к подаркам.

– Спасибо. Это платье волшебно, – тихо говорю.

Горцев усмехается.

– Поехали. На месте тебя ждет еще один сюрприз.

Глава 14

Я давно не выходила в люди. Будучи наследницей Чикина, я часто тусовалась. Не думала о будущем.

Сейчас, сидя рядом с Мурадом на сиденье лимузина, меня терзают вопросы. Зачем я ему на самом деле? Что он чувствует ко мне? Что чувствую к нему я? И почему при мыслях об Уолсе мое сердце бешено колотится?

Интересно, Клим будет на фуршете?

– Кто такой Мартынов? – задаю нейтральный вопрос.

– Партнер твоего отца. Они одного возраста. Он очень скорбел после его смерти. Ты можешь ему доверять, Яна, – такое чувство, что Мурад не очень хочет говорить.

– Его не было на похоронах. Тогда какой он друг? – не понимаю.

– Это сложно объяснить, Яна. Иногда тот, кто улыбается тебе в лицо, намного опаснее того, кто предпочитает не обременять себя формальностями.

– Похороны друга это не формальность. Ты там был… потому что ты хорошо знал папу. И он тебе верил.

– Все не так просто, Ян. Мир не делится на черное и белое. Он по большому счету серый. И разные люди в разных ситуациях ведут себя по-разному. Иногда сами себе противоречат.

– Такое чувство, что ты нарочно меня путаешь, – закипаю.

Мурад накрывает мою руку своей. Я вижу в его глазах вину. Но почему?

– Мы сейчас едем в звериное логово, Яна. Прошу, держись меня и Багира.

А Клим? Неужели не приедет? Поджимаю губы, чтобы не выдать разочарования. Кажется, я скучаю по этому татуированному чудовищу.

– Приехали, – водитель ставит машину на парковку.

Мурад выходит. Затем открывает мне дверь. Осматриваюсь. Мы стоим у дворца. Иначе не сказать. По сравнению с этими хоромами наш с папой дом – просто избушка.

– Ничего себе! – вырывается у меня. – Этот Мартынов большая шишка.

– Депутат, – Мурад берет меня под руку, – пойдем, осмотримся.

На просторной парковке у дома много дорогих машин. Даже не просто, а неприлично дорогих. Вокруг дома раскинулся пышный зеленый сад. Чуть поодаль несколько небольших зданий, увитых плющом.

– Вот и ты, – от созерцания богатств слуги народа меня отвлекает голос Мурада, – Клим.

Сердце пропускает удар. Я медленно разворачиваюсь и сталкиваюсь с тьмой. Тут же ныряю в нее, пока к нам хищной походкой подходит Уолс. Кожа покрывается мурашками.

– Рада ему? – шепчет мне на ухо Мурад, я слегка киваю.

Я рада! Очень!

– Добрый вечер, – Клим не сводит с меня своих черных глаз, – ты ослепительна, принцесса.

Берет мою руку и прижимает к губам. Боже! Мне становится так жарко, словно на улице тридцать градусов. Стараюсь выровнять дыхание и не показать своей радости.

Не дождется!

– Добрый, Уолс. Я думала, что тебе не по душе такие мероприятия.

– Почему же? – он сует руки в карманы брюк.

– Тут скука смертная. По крайней мере обычно. Богатеи делают вид, что они потомки аристократов, хотя на деле все холопы в десятом поколении, – фыркаю, – а говорят-то как! Высокопарно. Хотя порой сами не понимают, что несут.

– А ты? – ухмыляется Клим, и от этой его улыбки низ живота скручивается до боли.

Я хочу его! После того раза в кабинете, когда Уолс со всей мощи вбивался в меня, до безумия желаю повторения! Один его взгляд сводит меня с ума!

Сжимаю руку Мурада.

– Что я? – вздергиваю подбородок.

– Тоже потомок холопа? – насмешливо щурится.

– Не знаю. Мы с папой никогда не корчили из себя аристократов. И вот это все, – окидываю взглядом замок депутата, – нужно лишь для того, чтобы самим себе доказать свою значимость.

– И у меня это отлично получается, – раздается низкий бас сзади, у меня волосы дыбом на руках встают, – Яна Чикина. О твоем остром язычке ходят легенды.

К нам приближается мужчина в возрасте. Рядом с ним семенит молоденькая блондинка с большой грудью. Еле держусь, чтобы глаза не закатить. Ну как банально!

– Ты очень похожа на Василия, – произносит он, – в тебе его сила. Неужели решила взять на себя бразды правления?

Его спутница придирчиво осматривает меня. Ее взгляд цепляется за дорогие украшения и брендовое платье.

– Это Zimmermann?! – округляет свои густо накрашенные глаза.

– Да.

– Лимитированная коллекция! – в ее глазах появляется уважение. – Как достала?

Вот по этому всему я совсем не скучала. Бесконечные обсуждения платьев, туфель, брендов и кто с кем трахается…

– Подарок, – жмусь к Мураду, демонстрируя, что этот бородатый красавец мой.

Чувствую на себе взгляд Клима. Он гоняет туда-сюда мурашки по моей коже. Я ведь ощущаю его физически! Так и тянет взглянуть на Уолса. Но я смотрю прямо на Мартынова. Это же он, правда?

– Жень, ты бы хоть представился, – говорит Мурад, – а твой дом и правда похож на дворянскую усадьбу.

– Его Миланка обустраивала. Я тут ни при чем. Съездила в Лондон и там нашла дизайнера.

Ага, с которым изредка потрахивается. Или не изредка. Высшее общество гниет мама не горюй. Тут все спят со всеми, все это знают, но при этом смеют задвигать о верности и человеческих ценностях.

– Очень приятно, Евгений…

Яковлевич, – мужчина хватает мою ладонь и жмется к ней губами.

Спешу отнять руку. От приторной улыбки уже болит лицо. Господи, где тут выпивка?

– Я бы хотел поговорить с тобой, Яна, – говорит Мартынов, – о том, что дальше будет с подпольным бизнесом твоего отца. Все, кто сейчас здесь присутствуют, пока ждут. Но знай, что каждый из этих людей хочет отщипнуть кусок от дела Чикина. Лучше, если я помогу тебе разобраться во всем.

Напрягаюсь.

Мартынов уходит.

Резко разворачиваюсь к Мураду.

– Что за подпольный бизнес отца?! Он же врет?! У папы был только этот… легальный. Он продавал…

– Нет, Яна, – тихо отвечает Горцев, – твой отец владел не только легальными компаниями. Его холдинг не приносит и половины того, что подпольный бизнес.

– Нет! Папа не мог… – делаю шаг назад, – это неправда! Он был хорошим человеком!

Меня прерывает смех Клима. Ледяной, жесткий. Уолс подходит ко мне вплотную. Нависает сверху.

Я вся сжимаюсь. Не верю! Папа не такой! Не такой…

– Твой отец творил такое, что нам и не снилось, – Уолс проводит ладонью по моим волосам, – верить или нет, дело твое, принцесса. Но сейчас ты должна понять одну важную вещь. У тебя нет выбора. Либо ты принимаешь реальность со всем ее дерьмом и обретаешь силу, либо продолжаешь плакать и прятаться в свою скорлупу. Но я тебя оттуда вытащу. С мясом и переломанными костями, если придется.

– Что ты такое говоришь? – отшатываюсь, перевожу взгляд на Мурада. – Ты ничего не скажешь?! Папа был твоим другом!

– Да, был, – взгляд Горцева становится таким же жестким, как у Клима, – и поэтому я прекрасно знаю, каким был твой отец, Яна. Жестоким дельцом, идущим на все, чтобы получить то, что ему нужно. Но тебя он любил. По-настоящему. Ты была его светом, Яна.

– Замолчите оба! Это неправда…

– Правда, принцесса. Жизнь вообще полное дерьмо, – Клим достает сигарету.

– Я хочу домой, – сдавленно шепчу.

– Рано, – Клим смотрит в сторону дома, куда подъезжает желтая спортивная машина, – а вот и тот, ради кого мы все сегодня собрались…

Глава 15

Больно смотреть на Яну, но это необходимо. Ее взгляд неверящий, губы вытягиваются в тонкую полоску. Вижу проблеск слез в в уголках глаз.

Естественно. Василий Чикин был непростым человеком. Он владел крупной компанией по перепродаже микрочипов, которые вез из Тайваня.

Но из-за особенностей… кхм… легального бизнеса в нашей стране, почти весь доход уходил на налоги и прочие поборы.

Он никогда не гордился тем, что решился приобрести свой первый ресторан. Естественно, для богатых персон. Там можно было снять шлюху, побаловаться чем-нибудь порошкообразным или того хлеще.

Но семья была для него самым святым на свете. Насколько мне известно, своей первой жене он никогда не изменял. А дочь любил и баловал. Ради них и их благополучия во все это дерьмо и влез.

Когда его дочь поступила в университет, Чикин попросил меня следить за Янкой.

И четыре гребаных года я лишь смотрел. Как она расцветает. Встречается с парнями. Тлел вместе со своим неправильным желанием. Дочь друга… это было очень порочно.

Но в один прекрасный день решил проявить инициативу. А она, как известно, наказуема…

– Кто это? – бесцветным голосом спрашивает девушка, глядя на желтую спортивную тачку, из которой вываливается молодой мужик.

Уже пьяный или под чем-то. Вместе с ним из машины выходят три девицы не самого тяжелого поведения.

– Левин Макар, – чеканит Уолс, закуривая, – сынок депутата Левина, которого Мурад взорвал пару месяцев назад. В его доме организовывали подпольные торги. Как видишь, скорбит и плачет о потере папаши.

– Что-то не похоже, – фыркает Яна, – почему вы его ждали? И почему он не на том свете вместе со своим папашей?!

Уолс усмехается. Я напрягаюсь. Мы с Климом как два полюса. Я не хочу втягивать Янку во все это подпольное дерьмо, а он, наоборот, жаждет видеть в ней криминальную принцессу.

– Увидишь, – ухмыляется Клим, – пошли. Представим тебя нашим врагам.

Берет ее за руку. Она густо краснеет и топает следом. Пару раз оглядывается на меня. Я отпускаю ее с ним. Символично.

Мы разделяемся. Знаю, что с Климом Янка в безопасности. У него поистине ужасающая репутация.

Если кто-то хотя бы подумает о том, чтобы ему навредить, то на следующий день уже будет мертв.

Я останавливаюсь у машины. Багир вопросительно смотрит на меня.

– Сегодня Яна переезжает к Уолсу. Так что временно твои услуги не потребуются, – достаю сигарету из кармана.

– Вы же этого не хотите, босс. И ей это вряд ли пойдет на пользу. Он жестокий человек. У него душа темная. А девочка светлая, хоть и очень капризная.

– Пойдет, – отрезаю.

Она моя слабость. Я никогда не смогу быть с ней объективен и непредвзят. Она будет ездить на мне, как всю жизнь ездила на отце. И только когда она вылила мне на голову суп, я понял, что хватит.

Теперь она будет жить с Климом.

И он будет ее трахать…

Знаю, что будет. И ей этого очень хочется.

– Ее нельзя отдавать ему, – заключает Багир, – он ее сломает.

– Не помню, чтобы спрашивал твоего мнения, – рычу, – следи за тем, кто входит и выходит. Если запахнет жареным, дай знать…

Ухожу, чтобы вдруг слова охранника не отозвались в душе. Это мое решение, и оно не обсуждается. Совесть тут плохой советчик. Люди, которые собрались здесь, давно ее потеряли.

Ими управляет алчность и похоть.

– Мурад, – у стены стоит мой хороший знакомый Артем Степанов, – не думал, что ты так быстро покажешь миру Чикину.

– Здаров, – пожимаю ему руку, – пора бы. А то уже кусочки от его бизнеса начали отщипывать. Я не успеваю за всем следить. Как сам?

– Да вот сына привел с местным контингентом познакомить. Он недавно вернулся из Англии, все никак привыкнуть не может.

– Зря ты это, – усмехаюсь, внимательно наблюдая за Яной и Уолсом, – испортят тебе наследника.

– Больше, чем деньги, его ничто не испортит. Так что пусть. Наиграется, потом успокоится. Молодой же. В сентябре пойдет у меня учиться на факультет управления. С трудом его туда пихнул. Ты сам-то когда уже обзаведешься наследниками?

– Мне сорок, Тем, – усмехаюсь, – помирать рано.

– В нашем деле это солидный возраст, сам знаешь. Нужен сын, чтобы дело жизни передать. Иначе будет, как у Чикина. Если хочешь мое мнение…

– Не хочу.

– Но я все же скажу. Эта девочка – лакомый кусочек для каждого здесь. Ты сам понимаешь, что после сегодняшней тусовки тебе начнут поступать предложения ото всех тех, у кого есть сыновья или нет жен…

Знаю.

– И лучше сразу застолби ее, чтобы под ногами не путались.

– А ты своего сына не будешь моей Янке сватать? – улыбаюсь.

– Зачем? Я вижу, как ты на нее смотришь. Девочка Чикина твоя. Хотя сейчас я в этом сомневаюсь.

Знаю, о чем он говорит. Но объяснить этого не могу ни ему, ни себе. Сейчас Клим крепко обнимает Янку, поглаживает незаметно для всех. Но я вижу…

И меня это не бесит. Пока Тема что-то еще вещает, я копаюсь внутри себя, пытаясь найти ревность или злость. Но близость Янки и Клима меня… заводит.

– О! Артем! – Тема подзывает сына.

Гляжу на высоченного широкоплечего парня лет двадцати, покрытого татуировками. Глаза скучающие, в руках шампанское. Он закрывает мне обзор.

– Я хотел вас познакомить, Мурад. Сейчас лето, моему сыну нужны деньги на личные расходы. Может, у тебя найдется работенка? – скалится друг, его сынуля закатывает глаза.

Ясно, мажор, работать не приучен.

– Пусть приезжает ко мне в офис завтра. Что-нибудь придумаю, – делаю шаг в сторону… и не нахожу Клима и Яну.

Глава 16

Теплая ладонь принцессы отлично легла в мою. Такая маленькая и нежная. Аккуратная. Когда я увожу Яну от Мурада, она оглядывается.

– Уже скучаешь по своему защитнику? – шепчу на ее ушко.

Она вздрагивает. Чуть сильнее сжимает мою руку.

– Это его дело. Сам привез меня сюда и передал тебе, как куклу, – в ее спокойном голосе промелькивает обида.

Она еще не знает, что Мурад сегодня позвонил мне и предложил забрать ее к себе. Почему, не уточнил. Но, как я понял, она вышла за границы, которые он выстроил.

Несмотря на внешнюю лояльность, Мурад Горцев ничем не лучше меня. Просто он ведет себя, как Василий Чикин. Разделяет работу и личную жизнь. Яна никогда не увидит его темную сторону, если я не покажу ей…

– Ты и есть наша кукла.

Янка дергается, бросает на меня испепеляющий взгляд. О да! Эта злоба в небесно-голубых глазах меня заводит. Резко прижимаю ее к себе, обхватываю тонкую изящную шею рукой.

– Или докажи, что не кукла, принцесса. Пока ты напоминаешь мне лишь Барби, которую одевают, кормят, трахают… толку никакого, зато много шума.

– Отпусти меня! – рычит, смотрит с такой яростью, что у меня тут же встает. – Сейчас же!

– Я не держу тебя. Ты вольна делать, что хочешь. Но видишь этих всех людей, ммм? Каждый из них уже прикидывает, как будет тебя натягивать или отдаст своему сынку-наркоману. Пока ты будешь замазывать синяки на своем красивом личике, они будут жестко дербанить бизнес твоего отца. Все, что он заработал потом и кровью.

Она молчит. Да, милая, я не Мурад и беречь твою нежную душу не буду. Более того, я планирую запустить туда свои темные щупальца и оставить свой след. Чтобы он вырос в нечто прекрасно-жестокое.

– Я поняла тебя, – ледяным тоном произносит, – но где гарантия, что ты не будешь делать также? Или Мурад? Если он со спокойной душой передал меня тебе на сегодняшний вечер?

О, принцесса моя, не только на сегодняшний! Тебе лишь предстоит это узнать. Но я никогда и пальцем тебя не трону.

Бросаю взгляд на дверь. Вижу, как Горцев мирно беседует с Артемом Степановым.

– Добрый вечер, Яночка, – к нам подползает, пардон, подходит один из тех гадюк, что планируют отжать бизнес Чикина, – такая потеря! Такая…

Он уже тянется к ее руке, но, увидев меня, тут же делает шаг назад. Одно мое присутствие для нее лучшая защита. Потому что я самый ужасный среди местных чудовищ.

– Я Платон Карпович…, а помнишь, я приезжал к вам, когда ты маленькая была? Совсем такая крохотная… – стелется.

А в глазах плещется алчность.

– Платоша, ты чего хотел-то? – завожу Янку за спину, защищая.

Это порыв. Блядь! Я же дал себе слово не поддаваться. Но у меня все внутри жжет от того, как этот слизняк смотрит на мою принцессу. Мою, сука!

– Выразить соболезнования, – он топчется на месте.

– Благодарю, – ледяным тоном произносит Яна, – я вас не помню, но рада, что вы нашли время на этот жест.

Она сдержанно улыбается, но в глазах столько презрения, что я ощущаю даже некоторую гордость. И возбуждение. Блядь, эта девочка меня заводит с пол-оборота.

– Платон Карпович, вас жена заждалась, – слышу сзади пьяный голос, – не вы один хотите выразить соболезнование леди Чикиной.

Леди? Ох, блядь! Яна выглядывает из-за моей спины. Сука… я же хотел бросить ее к пираньям. Чтобы выплывала сама. Быть лишь на подхвате! Тогда откуда это желание увести ее и запереть дома?

– Уолс… – передо мной стоит Левин собственной персоной, – не думал, что именно ты будешь сопровождать столь прекрасное создание.

Мажор сыплет комплиментами, даже не догадываясь, что Яна прекрасно знает, что его папаша был ее заказчиком. Именно Левин-старший, сдохший, как собака, в собственном подвале, хотел купить себе дочь Чикина.

Пока я не знаю, Ксюша его надоумила, или он просто попутал берега. Но обязательно это выясню.

Левин еще не в курсе, какую роль я отвел ему…

– А вы… – Яна с любопытством смотрит на мажора.

Тот воспринимает ее реакцию, как благосклонность. Улыбается, демонстрируя свои белые зубы и ямочки на щеках, от которых текут все молодые девчонки в радиусе километра.

Но не Яна.

– Я Макар Левин. Наши отцы дружили, – льет елей этот паразит, – мне очень жаль, что он скончался. Прими мои соболезнования.

– Спасибо.

– Если ты позволишь, я бы хотел пообщаться… – он смотрит на меня снизу-вверх, – в более приватной обстановке. Без твоего охранника. Здесь скука смертная, и ты единственная молодая девушка…

– Уолс не мой охранник, – равнодушно говорит Яна, – он меня сопровождает, как друг.

Друг, блядь? Стискиваю зубы. Отчего-то в груди неприятно колет. Предвестие инфаркта в столь раннем возрасте или меня бесит это ее «друг»?

– Именно, – складываю руки на груди, – друг. Близкий.

– Не с теми ты дружишь, красотка, – Левин отходит, затем хватает бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, – я тебя найду.

Он сваливает.

– Друг, значит?! – рычу, привлекаю ее к себе. – Ты всем друзьям позволяешь себя вылизывать? И трахать на столе, а?!

Не могу понять, что со мной. Внутри все полыхает, как лесной пожар. Чем сильнее заталкиваю внутрь эмоции, тем с большей силой они вырываются.

– А знаешь, – Янка игриво облизывает губы, – что еще я делаю с друзьями, Уолс?

Она тыкается лбом мне в плечо. Все вокруг смотрят. Но я планировал застолбить Янку. Чтобы ни одна падла к ней свои лапы не тянула. Моя принцесса как заноза в сердце.

Засела, вытащить не могу. Она делает меня живым.

– У меня болит голова, – тихо шепчет, – здесь есть место поспокойнее? Все эти сальные взгляды…

– Я предупреждал, принцесса. Это озеро с пираньями. Они наблюдают. И оценивают каждое твое действие, – прижимаюсь губами к ее виску.

– Но ты же защитишь меня? – смотрит с доверием.

Прищуриваюсь. Что-то не так. В груди копошится ощущение, что эта девчонка что-то задумала.

– Не играй со мной! – рычу.

– Я не играю, – мурчит, как кошка, – уведи меня отсюда… давай уйдем… пожалуйста… только ты и я…

Глава 17

– Ты уверена, что хочешь этого? – горячий, словно вулкан и колкий, как лед голос сводит с ума, – пути назад не будет, принцесса.

– Смотря, что ты имеешь в виду, – облизываю губы, слегка поворачиваю голову.

Клим странно на меня влияет. Я вся горю и пылаю, но боюсь. Страх, словно острый перчик, приправляет мое возбуждение и делает его еще сильнее.

– А ты? – пристальный взгляд почти черных глаз впивается в меня.

– Я хочу уединиться с тобой, – переминаюсь с ноги на ногу, потому что внизу живота у меня пожар.

Но нужно держать лицо. Так что плечи расправлены, подбородок вздернут. Это внутри у меня такой клубок чувств, что не разобрать. Снаружи Яна Чикина – ледяная принцесса.

– Умница, – ладонь Клима сползает вниз и незаметно для всех касается моей попки, – хорошо держишься. Мне нужно отойти на пару минут.

И прежде, чем я успеваю открыть рот в возмущении, Уолс исчезает среди гостей. Я остаюсь одна с бокалом шампанского в руках.

– Заскучала? – рядом откуда-то материализуется Мартынов, уже без своей сисястой соски.

– Отнюдь, – отрезаю, – тут просто великолепно.

– Даже не скрываешь сарказм. Ядовитая, – усмехается мужчина, – твое шампанское уже остыло давно. Ты держишь его для того, чтобы все вокруг думали: эта красавица совершенно не настроена на знакомство. А познакомиться с тобой хотят многие, Яна.

Болтливый какой…

– Вы все так много говорите, Евгений? – смотрю на него в упор. – Если прочитали мою позу, то зачем подошли? Я не настроена знакомиться…

– Мы уже знакомы, – парирует, затем вытаскивает из моих пальцев флюте с остывшим игристым.

Подзывает официанта. Ставит мое шампанское, берет бокал с красным вином. Протягивает мне.

– С чего вы решили, что я люблю именно его? – выгибаю бровь, не беру предложенный напиток.

– Потому что ты, Яна, воплощение красного вина. Терпкая, на первый взгляд легкая. Но стоит пригубить, и раскрываешься с новой стороны. На кончике языка играет нотка ягодной сладости. Но если немного подержать во рту, снять первый слой и вслушаться в аромат… то ощутишь глубину табака и изысканную кислинку.

Вздрагиваю. Я чувствую угрозу в голосе Мартынова. Беру вино.

– Вы меня соблазняете? – стараюсь скрыть дрожь в голосе.

Именно сейчас я в полной мере осознаю, где нахожусь. Бассейн с акулами, пираньями, крокодилами и прочими гадами. Они ходят вокруг, высматривая добычу…

Сегодня я – блюдо на их пиршестве.

– Вряд ли я способен на такое, Яна, – Мартынов усмехается, на первый взгляд добродушно.

Но он вовсе не простой мужчина. Мурад сказал, что я могу ему доверять…

– Тогда зачем все эти витиеватые фразы, если вы сами слышали, как я их ненавижу? – иду в атаку, показывая, что ему меня не сломать.

– Именно поэтому. Я так чувствую в отношении тебя. Но все же не буду ходить вокруг да около. Стань моей женой.

Эээ…

Округляю глаза. С ума сошел?! Где, черт подери, носит Клима и Мурада, когда они так нужны?!

– Я не собираюсь замуж в ближайшее время. Но когда соберусь, так и быть, рассмотрю вашу кандидатуру, Евгений, – залпом осушаю бокал.

Терпкий ягодный аромат наполняет рот. Мартынов и правда выбрал хорошее вино.

– Уже завтра все эти люди будут осаждать дом Мурада, чтобы предложить тебе наиболее выгодный брак. Я в очереди стоять не намерен, – Мартынов берет мою руку, слюнявит ее.

Мне не нравятся его касания. Чувствую себя одиноко среди всех этих людей. Клим! Мурад! Куда вы делись?

– Я это учту, – улыбаюсь, спешу отодрать ладонь от его губ, – только у меня вопрос…

– Я весь внимание.

– Как же ваша жена? Милана…

Он усмехается.

– Милана – это просто игрушка. Хоть она и считает себя моей женой, заглядывает мне в рот и готова в постели выделывать цирковые кульбиты, у меня иное мнение. Я никогда не женюсь на голодранке. Ты еще очень молода, Яна. И не понимаешь, что брак, он не про любовь. А про расчет.

Неправда!

– То есть если я соглашусь на ваше предложение, то у вас будут… кхм… девицы разной степени… цирковатости? – выгибаю бровь.

– Ты тоже можешь трахаться с Уолсом или Мурадом. Или с ними обоими. Единственное условие будет – делай это так, чтобы никто не знал.

– Я рассмотрю ваше предложение, – сдавленно шепчу.

Нет! Ни за что!

– Буду рад, – он улыбается и уходит.

А я спешу к выходу. В легких заканчивается воздух, от концентрации лицемерия он стал невыносим!

И когда я пробегаю мимо крайней к двери колонны, меня хватают за руку. Тянут куда-то…

– Клим? – смотрю на мужчину, разъяренного, играющего желваками.

Он затаскивает меня в туалет. Впечатывает в стену. Нависает сверху ледяной горой. Его грудь высоко вздымается.

– Рассмотришь его предложение, значит? – цедит, затем больно впивается пальцами в мое бедро.

– Клим… отпусти, мне страшно, – сглатываю, от злости в его глазах рассыпаюсь в пыль.

– Ты хотела уединиться, принцесса, – рычит, ведет рукой все выше и выше.

– Это ты меня оставил… ушел… – выдыхаю, ощущая, как страх трансформируется в возбуждение.

Низ живота напряжен, я постепенно расслабляюсь. Это Уолс… он не обидит меня. Не сделает больно. Он просто ревнует.

Рядом с этим мужчиной я могу отпустить себя. Показать, чего хочу на самом деле.

– Принцесса… – хрипит, когда я кладу ладонь на его ширинку.

Там все мгновенно твердеет. Вожу рукой туда-сюда. Закусываю губу, прикрываю глаза.

– Что же мне с тобой сделать? – шепчет томно, вынуждая сжать ноги. – Оттрахать прямо здесь или дождаться, пока домой поедем? Выебать в машине… или уже дома?

Его слова сливаются в единый горячий шум. Не понимаю, что Уолс говорит. Схожу с ума от ощущения его голоса на коже. Он на мне, во мне… вокруг меня.

Тресь!

Дорогие кружевные трусики летят на раковину. Еще миг, и Уолс резко подхватывает мое бедро. Ширинка расстегнута, в руке мужчины презерватив.

– Ммм, – цепляюсь за его плечи, балансирую на одной ноге.

Неудобно…

– Если не трахну тебя, носом пойдет, – рычит, раскатывает резинку по стволу.

Толчок. Мгновенное ощущение наполненности. Крик, заглушенный голодным поцелуем.

И звук распахивающейся двери туалета…

Глава 18

– Нашел, – хриплый голос Мурада пускает по телу мурашки, – трахаться в туалете Мартынова… верх неуважения.

Мужчина приближается хищной походкой, на ходу расстегивает ширинку. Облизываюсь. Мгновенный острый страх отступает.

Уолс все еще во мне. Горячий, голодный… сводящий с ума.

– Двигайся… прошу… – стону умоляюще.

Но Клим не шевелится. Разочарованно шиплю.

– Принес? – хрипло спрашивает Уолс.

– Да.

– Отлично.

Меня разворачивают. Клим подхватывает вторую мою ногу. Повисаю на его крепком теле, руками обвиваю шею. Такой сильный…

Щелчок замка.

И горячие руки Мурада на моей попке. С губ срывается стон. Я прижимаюсь к Уолсу, сгорая от желания. От ощущения его твердости между ног. Он так глубоко…

Проникает в душу, пускает там корни. Я влюбляюсь так стремительно…

– Ммм, – нахожу его губы и впиваюсь в них.

А попки касаются горячие пальцы Мурада. Ммм! Клим перехватывает инициативу, терзает мой рот. Трахает языком, грубо кусает мои губы. Я в ответ цепляю зубками его язык.

– Ммм! – смотрю в черные глаза Клима.

Это просто безумие какое-то! Два мужчины… снова…

Но теперь мне не страшно. Я хочу их обоих. Нуждаюсь в ощущении безопасности рядом с ними.

Клим таранит мою нежную плоть. Врывается, словно стальной поршень.

А Мурад нежно ласкает попу.

– Ох! – стону в губы Волкова, ощутив двойную наполненность.

– Это лишь пальцы, детка, – голос Мурада хищный, возбужденный.

Такой, как я люблю. Они хотят взять меня вдвоем? Мамочки! Но мне не вырваться. Жесткие толчки сопровождаются горячими пошлыми звуками.

Я полностью теряю себя. Поглощенная тройным пороком, откидываюсь на широкую грудь Мурада.

– Вот так тебе надо, да? – хрипит он. – Чтобы двое… да в тебе одной?

– Да… – срывается с губ, – ААА!

Вскрикиваю, ощутив горячее мужское естество внутри. Теперь они оба во мне… большие и горячие. Распахивают, таранят, не щадят…

– Маленькая… принцесса, – рычит Клим, – порочная девочка.

– Наша, – рык Мурада сзади, горячие губы накрывают шею.

Он втягивает мою кожу, оставляя свой след.

– Я помечу тебя, девочка, – хрипит Горцев, – чтобы всегда помнила… чья ты…

– Ваша… я ваша… – тяжело дышу, – ваша…

– Наша, – Уолс ускоряется, Мурад подхватывает его темп, – только наша!

А я уже не здесь. Все тело – оголенный, натянутый нерв. Сейчас я с двумя мужчинами. Они оба терзают мое тело, проникают, помечают собой. Сжигают своей страстью.

После мы уже не будем прежними.

Это то, что ломает душу. Неправильная, порочная связь. Но такая сладкая и манящая. Мое тело поет в руках Клима и Мурада. Меняется, оголяя все новые и новые уголки желания.

Освещая алым пламенем темную, глубокую часть меня, что ждала выхода.

Мощная волна прокатывается по телу раз за разом. Выгибаюсь, отдаваясь двум парам мощных рук. Позволяя сильным заявить свои права…

– МММ! – оседаю, полностью побежденная и порабощенная.

Мужчины хрипло рычат. Клим тыкается в мой лоб своим, Мурад целует меня за ухом.

Аккуратно ставят на ноги. Пошатываюсь.

– Вот так лучше, – ухмыляется Горцев, – успокоилась, язва ты наша?

Мычу что-то нечленораздельное. Мужчины выбрасывают презервативы. Мурад поправляет мою одежду. Этот оргазм оставил на мне несмываемый след.

– Поедем отсюда? – Клим аккуратно обвивает рукой мою талию. – Ты в порядке, принцесса?

– Я…

Меня выводят через задний вход. Там уже стоит машина. Почему-то рядом со мной сидит Клим. А где Мурад?

– Куда мы едем? – сонно спрашиваю, льну к своей глыбе льда.

– Домой, принцесса, домой…

Дальше все, как в тумане. Меня буквально выносят из машины и несут куда-то. Слышу писк лифта. Погодите-ка! У Мурада особняк.

Но мне так хорошо. Тело, словно невесомое облачко. И снова писк. Открывается дверь, меня вносят в темное помещение.

– Клим… где я? Куда ты меня привез? – бормочу, глаза слипаются.

– Спи, принцесса… ты устала… – мурчит Уолс, – завтра мы обо всем поговорим. Отдыхай…

Непривычная нежность в его голосе заставляет меня трепетать. Чувствую, как с ног снимают туфли. Затем медленно расстегивают платье. Прохладный воздух прокатывается по телу мурашками.

Я нагая…

Легкий укус стоячего сосочка. Пламя между ног.

А потом…

Теплое мягкое одеяло. Нежный поцелуй в лоб. Так меня целовал папа…

– Папа…

– Его нет, принцесса. Пора тебе уже принять это, – слышу сквозь густую дрему, – спи, непокорная моя.

– Твоя… Клим… – губы уже почти не разлепляются.

– Что?

– Кажется я… влюбилась в тебя… – не контролирую себя, затем зеваю, – ты не обидишь меня?

– Никогда – рычание на ухом, – спи.

Затем тяжелые шаги. А я проваливаюсь в тягучий сон без сновидений. Впервые мне не снится отец. И счастливые дни, которых больше никогда не будет.

Открываю глаза, щурясь от яркого света.

– Эээ… – сажусь в мягкой постели.

Я голая. И это не моя комната…

С трудом помню, что случилось вчера. Смотрю на кресло рядом с кроватью. Там лежит домашнее платье. Быстро натягиваю и выскакиваю из комнаты.

Где я? Бегу к лестнице и тут же цепенею, услышав знакомый ледяной голос.

– Да, Жень. Спасибо. Доза была подходящая. Нет, она ни о чем не узнает, – затем закрывается дверь, и голос Клима исчезает.

Прижимаюсь к холодной стене. Съезжаю вниз. Закрываю лицо руками. Вся радость от вчерашней страсти разбивается на осколки…

Глава 19

– Долго ты тут будешь сидеть, принцесса? – слышу тяжелые шаги на лестнице.

Клим подходит. Вижу его начищенные лакированные туфли. Медленно поднимаю взгляд. Брюки, рубашка навыпуск. Расстегнутый воротник, закатанные рукава и усталый вид.

Он не ложился?

Встаю. Тело двигается на автопилоте. Так вот ты какой, Клим? Я же верила тебе. Несмотря на жестокую и отталкивающую оболочку, тянулась…

– Мне не нравится это платье, – не узнаю свой голос, – и я хочу домой. Отвези меня к Мураду.

Он совершенно спокоен. Я смотрю на Уолса. Сердце все равно екает… словно не верит, что он мог так поступить. Но он это сделал. Несмотря на то, что я и так была готова отдаться им обоим.

Интересно, Мурад в курсе? Тоже в сговоре?

Внутри все медленно покрывается коркой льда. Разочарование, обида и боль сплетаются в единое целое.

– Так не пойдет, принцесса, – усмехается он, – ты все еще не поняла?

Я все только что поняла…

– Твой вчерашний выход имел две цели. Первая: показать, что наследница Чикина жива и Ксюше нужно поостеречься. И вторая: выявить того, кто на ее стороне, и устранить его. В целом обе цели достигнуты.

Молчу. На лице безразличная маска.

– Когда я поеду домой? – спокойно спрашиваю.

– Ты не поедешь. Теперь ты живешь со мной, – заявляет он холодно, – привыкай носить эту одежду. Придерживайся распорядка. И все будет хорошо. Оставь решение проблем нам с Горцевым.

На губы ложится улыбка. Всеми силами стараюсь сделать ее дружелюбной.

– Яд так и сочится, – ухмыляется Клим, – старайся лучше, принцесса. Что случилось? Ты еще вчера была… более сговорчивой. Думал, мы наконец-то друг друга поняли.

Он делает шаг ко мне. Подцепляет подбородок, приподнимает мое лицо. Что-то в его глазах заставляет мои чувства встрепенуться. В глубине его тьмы появляется проблеск… нежности?

– Мы поняли, – медленно облизываю губы.

Я точно поняла, что мне пора тикать. Вчера мне подмешали снотворное, а завтра накачают чем похлеще и продадут кому-нибудь типа Мартынова.

– Завтрак на столе. Приведи себя в порядок и спускайся, – Клим отпускает меня, сует руки в карманы и направляется к лестнице, – сегодня обживись, немного привыкни. Завтра мы с тобой поговорим.

Я направляюсь по узкому коридорчику к своей спальне. У Клима очень просторный пентхаус. Минимализм, черно-белые тона. Много стекла…

Толкаю дверь.

Я должна сбежать.

– Яночка, зайди ко мне! – зовет меня папа, пока я трещу с подружками в саду. – Это важно!

– Девчонки, я сейчас! – накидываю парео и бегу к отцу в кабинет.

Он всегда казался мне мрачным и тяжелым. После смерти мамы папа часто ночует здесь. Сюда приезжают суровые дядьки в строгих костюмах. Они много говорят, курят и пьют.

– Что ты хотел, пап? – влетаю в его кабинет, целую отца в щеку.

– Ян, слушай, – он нервно теребит в пальцах сигарету, – я очень стараюсь. Чтобы у тебя все было. Чтобы ты ни в чем не нуждалась. Но человек смертен… порой внезапно смертен.

Мне не нравится, о чем говорит папа. Съеживаюсь, отгоняя плохие мысли.

– Поэтому я хочу, чтобы на случай, если со мной что-то случится, ты не осталась без средств. Подойди.

Он подзывает меня. Затем подходит к книжной полке, достает оттуда томик Булгакова «Мастер и Маргарита». И тут шкаф отъезжает в сторону, прямо как в шпионском кино.

За шкафом сплошная стена, а в ней едва заметная железная дверца. Маленькая, размером с небольшое окошко. Папа жмет какие-то кнопки, она распахивается.

– Пап, ты шпион? – хмурюсь. – За тобой скоро придут? Что все это значит?

– Нет, милая. Это сейф лично для тебя. О нем знаю лишь я и теперь ты. Код лежит в твоей личной тумбочке у кровати. Там я сделал двойное дно. Если со мной что-то случится, тут лежит безлимитная кредитная карта на имя моего хорошего друга, наличные, ключи от моего «Мерседеса». Это на всякий случай. Но запомни, родная. Никто не должен знать. Вообще. От этого может зависеть твоя жизнь…

Тогда я не обратила внимания на слова отца. Подумала, что он просто перестраховывается. А со временем как-то забылось…

Осматриваю свою небольшую комнату.

Светлая, уютная. Распахиваю дверцы шкафа.

Усмехаюсь, провожу ладонью по стройному ряду платьев на вешалках.

– Значит, ты любишь всегда иметь доступ к женщине? – ухмыляюсь, затем достаю одно из платьев.

Хлопковое, сдержанное. Чем-то похожее на то, в котором я сейчас. Переодеваюсь. Это принцип. Я не буду носить то, что он скажет. Собираю волосы в высокий пучок, умываюсь и спускаюсь вниз.

Клим сидит за столом. Уже переоделся в джинсы и черную рубашку. Читает планшет, пьет кофе. Рядом в пепельнице тлеет сигарета.

– Ты долго, – даже взгляд на меня не поднимает, – все остыло. Значит, будешь есть холодное.

– Как скажете, хозяин, – зло цежу, выпрямляюсь.

Хочешь покорную? Будет тебе покорная. Но не полностью. А сегодня я сбегу. Поеду домой, проберусь в особняк и достану все, что отец оставил.

Ну а потом разберусь по ходу дела.

– Переоделась, – усмехается.

– Угу, – жую холодную яичницу, аппетита совсем нет.

– Я сегодня уезжаю по делам. Приеду поздно. Ключ выдам тебе завтра, как сделают, – он даже не смотрит на меня, – если будешь хорошей девочкой, мы с тобой уживемся.

Не дождешься!

Да, мне было с ними хорошо вчера. Но гадкий поступок перечеркнул всю мою симпатию. Клим прав, это был урок. Что никому нельзя верить. Даже тому, из-за кого сердце сходит с ума.

Сегодня я сбегу.

А потом мы уже будем говорить по-другому…