Лунный свет среди деревьев 2

Глава 1

– Она вернула все! – воскликнул принц, не сумев скрыть разочарования. Отошел к окну, не в силах удержать на лице привычную маску спокойного достоинства. Поступок сестры ударил неожиданно больно, хотя он и ожидал подобного. Тот взгляд… Как она на него посмотрела! Такие не сдаются легко. Зря он надеялся подкупить ее какими-то книгами. Дурак!

– Ваша сестра проявила истинное уважение к наказанию вдовствующей императрицы, – мягко напомнил ему евнух. – Понимаю, господин, ваше сердце омрачено отказом от подарков, но вам, как будущему императору, не стоит нарушать нравственный долг почтительности к старшим. Даже во имя любви к сестре.

– Даже во имя любви, – еле слышно повторил Юйлинь, передразнивая пафосный тон евнуха. Дерзость не осталась незамеченной – Баоцай обладал тонким слухом и обидчику достался уничижительный взгляд, ничуть не тронувший последнего.

– А ее высочество не промах, – заметил страж, выравнивая стопку листов на столе. – Одного не хватает. Да и кисть не просохла. Она точно сделала копию плана дворца. Говорю же – побег готовит.

– Невозможно! – тонким голосом возмутился Баоцай. – Запретный город нельзя покинуть без разрешения императора! Это нарушение воли Небес.

– Кому-то хватает смелости поставить свою волю выше, – с вызовом пожал плечами Юйлинь и повернулся к принцу: – Ты не думал о том, что она может быть замужем? У нее могут быть дети, к которым она хочет вернуться?

– Думал, – честно признался Вэньчэн. – И меня пугает то, что она даже бабушке ничего не захотела рассказать.

Юйлинь понимающе усмехнулся.

– Есть, что скрывать и куда бежать, – сделал он вывод, добавив: – Принцесса нравится мне все больше и больше.

Высочество грустно покачал головой.

– Для нее лучше не иметь ни семьи, ни детей. Неодобренный императором брак точно признают недействительным. Детей спрячут, а мужа… – и он выразительно промолчал, а евнух подтвердил его молчание одобрительным кивком. Принцессе лучше быть вдовой, чем женой какого-то простолюдина.

– Однако целитель проверил – она не знала мужчин. И кто угодно может ждать ее за пределами дворца: жених, названные мать, отец, сестры и… – выдавил с трудом принц, – братья.

Юйлинь, морща лоб, прошелся по покоям. Ситуация была более чем странной, и не будь доказанного родства он первым делом бы допросил ее высочество…

Никогда еще в истории дворца чужой, непроверенный человек не оказывался так близко к правящей семье, фактически став ее частью. А ведь Линь Юэ может оказаться кем угодно! В том смысле, что шестнадцать лет вне дворца ее воспитывали, вкладывали в голову идеи. Кто знает, может, она была окружена заговорщиками?! Мало ли нелояльных к власти семей в империи? Еще и это подозрительное молчание о прошлом и настойчивое, на грани сумасшествия желание сбежать из дворца.

Юйлинь стиснул рукоять меча, с трудом сдерживая всколыхнувшееся беспокойство.

По-хорошему надо допросить – вдруг ее готовили к убийству императора, но кто ему позволит?! Придется ограничиваться расспросами и выяснять прошлое высочество с помощью шпионов. Ну и не спускать глаз с сестры принца.

– Принцесса, которая носила простую одежду, выдавала себя за мужчину и работала в поле, – принялся перечислять он все беспокоящие его странности. – Служанки говорили – у ее высочества ужасные руки и неприлично загорелое лицо. Но при этом она умеет писать, читать, смогла скопировать карту, ее уровень энергии высок, а приведший ее мужчина говорил о боевых навыках. Если честно, – страж задумчиво потер подбородок, – я теряюсь, как это все может быть совмещено в одном человеке, тем более женщине.

– Вы слишком неопытны, – пренебрежительно фыркнул евнух, – небеса милостивы и коварны, они способны совместить и не такое в одном человеке. Могут поднять на вершину, а потом кинуть на самое дно. Истинная добродетель же не в знатности крови, но в способности не пасть духом, даже будучи погруженной в грязь. И ее высочество радует меня стойкостью своего духа.

– Твою же… – выругалась я вслух, добавив еще кое-что покрепче прямо в наглую пушистую морду.

Морда выразительно мурлыкнула и ткнулась лбом в подбородок, мол, чеши давай.

– Ты бы слезла, тяжелая же, – попыталась я надавить на жалость гостьи, но добилась лишь того, что на меня завалились еще больше, еще и прошлись колюче—шершавым языком, вылизывая от ключицы до подбородка и уха – лицо я успела отвернуть.

Когда меня играючи – подсечкой – завалили на пол, я решила – будут жрать. В падении успела перевернуться и упасть на спину, защитить затылок от соприкосновения с полом и упереть руку в черную морду, прикрывая собственное горло – первую цель для любого хищника.

Но мне в ладонь жарко задышали, а потом лизнули, словно пробуя на вкус и тут же ткнулись жестким лбом, требуя ласки. Немея от догадки, я посмотрела в черные глаза пантеры и прочла в них безграничную любовь и легкую досаду от моего непонимания, мол, гость дорогой пожаловал, а внимания никакого. Непорядок.

– Ваше высочество, у вас все в порядке? Нам войти? – нервно постучались в дверь.

От моих бдительных охранниц не укрылся звук падения, и они жаждали узнать, не сдохла ли я там случайно и не пора ли в таком случае им идти спать?

– Все в порядке, – слегка натужно – туша гостьи весила с мешок картошки – отозвалась я.

      Мне одобрительно заурчали в лицо. Пока я общалась со служанками, тварь успела переползти выше, на грудь и сейчас дышала в подбородок, вызывая лично у меня дикий восторг – первый раз пантеру так близко вижу – и дикий ужас при понимании, что вот эти зубы в десяти сантиметрах от моей шеи.

Странный зверь. Подозрительно любвеобильный. Еще и непонятно чей. Но явно чей-то – на шее блестел кожаный ошейник.

Под одобрительное урчание я осторожно чесала за пушистым ухом, судорожно размышляя, как быть. Позвать служанок, мол, забирайте. Они явно знают, кто хозяин пантеры. Но у меня дракон за ширмой недокормленный. Да и зверь мне чем-то приглянулся. Можно сказать, он единственный, кто мне здесь искренне обрадовался. Не тыкал плохим воспитанием. Ничего не требовал, кроме ласки и приятно мурчал в ответ.

Я испытывала сложные эмоции… С одной стороны, страх перед диким зверем. С другой… словно в детство вернулась, когда мамина кошка приходила вот так же вечером укладывать меня спать своим мурлыканием…

Горло вдруг перехватило. Слезы сами навернулись на глаза. Вспомнилась прежняя семья. Отец, мать. Наши ужины. Мои едкие перепалки с братом. Мысли тут же переключились на няню. Мою нынешнюю семью. На кровопийцу, которого считала братом. На односельчан.

В этой жизни я научилась ценить тех, кто рядом. Мириться с их недостатками. Отдавать, не требуя взамен, не ожидая оплаты. Жить каждым днем, не думать только о деньгах, о статусе и своем положении.

За этот год я научилась человечности, той самой, которой мне так не хватало в прошлом…

И сейчас я остро, до боли в сердце скучала по родным, их поддержки и любви. Одиночество навалилось, и слезы жалости к себе потекли по щекам.

Мне сочувственно облизали лицо, утешающе урча.

И я зарылась носом в черный мех, беззастенчиво используя его в качестве носового платка.

Пантера терпела, не уходя.

Когда грудь уже заболела от тяжести лежащей на ней туши, я, осмелев, столкнула пантеру, встала и решительно пошла спать, шепотом произнеся:

– А вам честь имею предложить отдых в стороне от моих ребер и желательно вне моих покоев.

Но пушистая задница обладала одним неоспоримым качеством – наглостью, а потому просто завалилась ко мне под бок, заняв половину кровати, еще и спихиваться отказалась.

На ругань шепотом – я тут как заключенный в тюрьме, который все время под надзором и боится лишний раз привлечь к себе внимание – она отреагировал полным игнором, так что я махнула на нее рукой. Пусть спит. Шерсть вроде чистая. Блох не видно. Да и драконом она не заинтересовалась. И когда тот, насытившись на углях, слетел ко мне и устроился под рукой, довольно затарахтела, придвигаясь ближе и вжимаясь в теплого дракошу широкой спиной.

Я улыбнулась. Обняла сразу двоих, впервые за последние дни ощущая, как отступает тревога и отползает одиночество, а решимость добиться счастья и вырваться из клетки дворца обретает силу.

– Ваше высочество, вам сюда нельзя! – перепуганный вопль ворвался в мой сон, разом вытаскивая из сновидений.

Хлопнувшая дверь и звук шагов подсказали, что гость чихать хотел на предупреждение служанок. Черт! У меня из оружия собственные не слишком уж крутые боевые навыки и любвеобильная пантера. Надо следующий раз хоть что-то тяжелое рядом положить.

А вообще это наглость! Вламываться – серый свет, заглядывающий в окна, подсказал, что у нас раннее утро – в такое время в покои дамы. Я принцессе или кто?!

Открыла глаза, торопливо накинула одеяло на дракончика, продолжавшего спать, прижимаясь к боку пантеры. Беспечность, которая выйдет мне когда-нибудь боком.

Ширма полетела в сторону, отброшенная сильной рукой, и около кровати пыльный, грязный и злой как демон возник князь Чжао Тяньцзи.

Где-то там, в испуганном отдалении за спиной князя, просматривались мои «верные» служанки. Интересно, если меня сейчас убивать будут, они хотя бы поддержат солидарным визгом?

Следующей мыслью было – за мной пришел. Догадался, что это я тогда с ним над городом дралась.

– Кто дал тебе дерзость приютить моего зверя в своих покоях? – взбешенно рыкнул мужчина, и от сердца отлегло. – Хэйби, ко мне.

Так это он за пантерой? Тьфу ты… А я уже себе всяких ужасов навоображала: от пыток до казни.

Пантера, кстати, особого воодушевления при виде хозяина не проявила. Лишь ухом недовольно дернула и прикрыла обратно янтарные глаза, собираясь и дальше спать в моей постели.

Раз она посмела проигнорировать приказ хозяина, значит, и мне ни о чем беспокоиться.

Я демонстративно зевнула, вернула голову на подушку.

– Ваша милость считает меня особой столь низких наклонностей? – протянула лениво, не скрывая сарказма. Уткнулась носом в мягкий затылок, еще и руку сверху на пантеру положила. Князь засопел так свирепо, что я уважением к мощности его легких прониклась.

– Похоже, Хэйби считает себя хозяйкой в этих покоях, – добавила с легким смешком, чтобы вывести его из себя.

Достал стоять и смотреть. А у меня сердце очнулось и решило выйти из-под контроля. Ну да… обстановка-то романтическая. Раннее утро. Он грязный, с дороги. Я в постели. Вся такая сонная и злая, что меня разбудили. В комнате лишь две служанки, которым страх приморозил языки – уволю! Словом, сердцу ничего не мешало сладко грезить. И мне срочно требовалась реакция князя, чтобы поток этой розовой сладости прервать. Например, моим убиванием.

– Чжао-ванъе, ваше пребывание здесь может быть сочтено нарушением дворцового регламента. Прошу вас покинуть покои принцессы Ли Линь Юэ.

Кто-то все-таки отмер и решил отработать свой хлеб, вспомнив даже приличествующую фразу. Правда, все портил дрожащий и тонкий голос, и я мысленно поставила себе пометку порепетировать со служанками выгонятельный тон. А то повадились… врываться.

– Принцессы Ли Линь Юэ? – потрясенно переспросил князь.

У кого-то плохо работают информаторы. Не донесли о моем великом появлении. Ишь, как удивился. Аж мыслями подавился, бедняга, и замолчал.

– Ты… Вы… Нашлись? – выдавил он после долгой паузы.

Нет. Меня демоны сотворили и тебе в наказание принесли.

Скорее уже соображай. У меня плечо разнылось. То самое, которое ты мечом пронзил. Еще бы чуть в сторону – и было бы точно в сердце.

Шаги. Испуганный писк шуганувшихся с его пути служанок. И даже дверь за собой не закрыл, падла!

Нашелся, понимаешь, собственник. Пантеру приревновал!

– А ты изменница! – с насмешкой сообщила пушистой заднице, обвиняюще дернув ее за ухо. – И кормить мне тебя тут нечем, учти. Саму не кормят.

– Дозвольте спросить, все ли благополучно, ваше высочество? – донеслось от порога дрожащим голосом. И до меня дошло, что ближе ко мне не подойдут. Похоже, милая Хэйби, которая «Черная яшма», любила развлекаться не только с принцессами.

– Все в порядке, можете отойти, – успокоила я служанок.

Но те, хоть и дрожа от страха, остались. Видимо, чтобы свидетельствовать о том, как меня жрать начнут.

Я мысленно приказала дракону вернуться обратно – под сердце и встала. Сон все равно был испорчен. Спать под чужими взглядами я не смогу. И пока служанок лишь двое, займусь зарядкой. Надо приводить себя в норму. С подобными дворцовыми порядками придется быть по всеоружие, иначе и, правда, сожрут.

– Как ты посмел ворваться к ней посреди ночи?!

От звука хлесткой пощечины служанки дружно вздрогнули, а евнух укоризненно вздохнул. Скандал в императорской семье – всегда позор. Тем более меж двумя названными братьями.

Князь на пощечину даже не дернулся, продолжая стоять, опустив голову. На щеке алым расцветал отпечаток веера – рука у высочества была тяжелой. Он сам тренировал младшего брата, чтоб тот не только кисть в руке держать мог.

Оправдываться Тяньцзи не собирался, как и рассказывать, что первым делом с дороги, не помывшись, отправился на поиски Хэйби. Самовольная кошка частенько удирала из его дворца в поисках развлечений. Нападать не нападала, но пугать – выскакивая неожиданно из кустов – любила. Из-за чего пользовалась дурной славой. Пару раз ее пытались травить, а уж сколько жалоб было отправлено на ее счет императору – не счесть. В чем только пантеру не обвиняли – в краже кур и рыбы. В порче продуктов. В том, что была черной и страшной – точно демон из нижнего мира.

Император на жалобы неизменно отвечал вопросом: если целый город не может справиться с одним животным, зачем ему тогда столько неумелых слуг? И недовольные прикусывали языки.

После первого же побега питомицы Тяньцзи повесил на пантеру магический маячок, и когда тот ночью привел его к заброшенным покоям, не сильно удивился – Хэйби любила проводить там время, пользуясь тем, что в павильоне никто не жил.

Однако к удивлению Тяньцзи сегодня у дверей оказались дежурные служанки, а из окон мягко падал свет фонаря.

Злость мгновенно ударила в голову. Не первый раз на покои пропавшей принцессы покушались наложницы отца, считая, что пребывание в них даст их дочерям право претендовать на роль старшей принцессы. Женщин не пугали даже жуткие слухи о мстительных призраках сестер. Желание повысить статус в гареме перевешивало страх перед призраками.

Тяньцзи стиснул зубы – внутри все кипело от гнева – и решительно зашагал к павильону. Планы изменились. Он собирался не только найти питомицу, но и выгнать захватившую дворец нахалку.

А в итоге выгнали его… Нет, он бежал сам. Пристыженный, посрамленный, ошеломленный.

– Почему не сообщил, что она нашлась? – спросил он глухо у брата вместо оправданий.

Принц прошелся по комнате, все еще не в силах успокоиться и потому не торопясь с ответом.

– Его высочество не успел послать вам весть, – поспешил с извинениями евнух. – Все так быстро случилось… Прошлой ночью мы даже не были уверены выживет ли она.

Тяньцзи поднял голову, вопросительно посмотрел на Вэньчэн. Тот смутился под его прямым взглядом, отвел глаза. Вернулся к себе за стол. Раздраженно глянул на письмо с извинениями, которое сочинял для сестры, скомкал и с досадой бросил на пол. Одна из служанок тут же бросилась поднимать.

– Теперь мы оба перед ней виноваты, – проговорил Вэньчэн сердито. – Меня она винит в том, что бросил в тюрьму и оставил без помощи. Тебя в том, что ворвался ночью в ее покои.

Тяньцзи припомнил сонное лицо девицы, расслабленный тон, наглые ответы. Вряд ли такая станет кого-то винить, закатывать сцены или рыдать. Она не испугалась пантеры – что само по себе странно. Но более всего непонятно, почему она не испугалась ворвавшегося к ней ночью мужчины?! Как такое вообще возможно?

И он понял, чем займется сразу после доклада его величеству о результатах инспекционной поездки – выяснит прошлое принцессы. Заодно убедится, не самозванка ли она… А то на лицо брата смотреть больно. Еще не успела появиться во дворце, а уже заставила принца страдать…

– Вот и сбылся тот кошмар, – с сочувствием пробормотал князь. – То, чего ты так боялся…

– Что я ее не узнаю, – с убитым видом кивнул Вэньчэн.

– Вы не виноваты, ваше высочество, – вмешался с оправданиями верный евнух. – Тут бы никто не узнал. Защита феникса построена так, чтобы спрятать человека: изменить внешность, скрыть ауру. Лишь избранные смогли бы определить по крови, кто она. Да и то… такой метод не подходит для стопроцентного подтверждения. Даже сейчас не все верят в то, что она настоящая.

Тяньцзи стиснул зубы. Конечно, они не будут верить. Ведь это такая возможность унизить принцессу, заодно подгадить его высочеству, заставив переживать о сестре. Столько лет он во дворце, а ничего не меняется…

– Меня не беспокоит их неверие, доказательств достаточно. После того, как отец официально ее признает, разговоры утихнут сами собой, – проговорил высочество с раздражением. – Меня больше беспокоит то, что она не знает ни правил, ни дворца.

– Что известно о прошлом принцессы? – спросил князь, подозревая, что Линь Юэ не испугалась не только его визита. Уж больно лицо у брата стало… Словно ему подменили чай с нефритом на отвар горькой полыни, а он, вместо того чтобы наказать шутника, восхищается мастерством его проделки.

– Ее высочество проявляет сдержанность в данном вопросе, – дипломатично ответил евнух.

Молчит, – перевел Тяньцзи. То есть бесстрашна, нагла, еще и умна. Принцесса точно пошла в отца.

– Я выясню, не переживай, – предложил он.

– Юйлинь уже занимается этим. Но ее привезли из срединных долин. Туда три дня пути, не меньше.

– Вэй ему поможет присмотреть за ней. Два стража лучше одного, – сказал Тяньцзи, мысленно прикидывая, что и двух стражей может быть мало, чтобы удержать от глупостей столь необычную девицу. Дворец такое место, где оступиться проще, чем на болоте замочить ноги.

Брат с благодарностью кивнул.

Осталось последнее, и Тяньцзи потер саднящую скулу.

– Я извинюсь перед ней. Сегодня же, – пообещал он. – Заодно заберу Хэйби.

– То есть Хэйби она не выгнала? – с завистью уточнил принц.

Глава 2

Неприятности не стали ждать даже обеда. Не стоило и надеяться, что бабуля забудет о своей внезапно нашедшейся внучке или о моей дерзости. Не тот характер, да и с плохой памятью в гареме не выживают. Так что еще до завтрака ко мне высадился десант.

– Меня зовут Линь Ань, ваше высочество. С сегодняшнего дня я ваша наставница, – поклонилась мне женщина, за спиной которой в бесконечность уходил ровный строй служанок. Не в бесконечность, конечно, но мне с перепугу именно так показалось.

Нас с Хэйби словно вражеская армия без боя брала. И каждый воин со своим оружием: баночками, расческами, стопками одежды, книгами, шкатулками. Бабушка явно времени зря не теряла – от ее заботы у меня аж скулы свело, так выругаться захотелось.

– Хана нам, – прошептала я в пушистые уши.

Хэйби тряхнула головой, наморщила нос – в павильон густым облаком вплывали благовония, вздохнула так по-человечески, посмотрела на меня – в янтарных глазах мелькнуло сочувствие и неспешной походкой удалилась к выходу, чтобы вальяжно развалиться на пороге – ближе к свежему воздуху.

Шеренга служанок, смещаясь в сторону по ходу движения пантеры, так же слаженно, не поднимая головы, возвращалась на место, словно была единым организмом. Со стороны они и, правда, выглядели одинаково в форменных платьях и единообразных прическах. Даже заколками не отличались. Интересно, у них тут строевая подготовка для слуг есть? Или курс молодой служанки?

Не о том думаешь, не о том…

– Ваше высочество, сейчас вы примете ванную, а потом мы займемся вашей внешностью.

Ань говорила ровно, без угрозы, но в прямом взгляде читался ультиматум, подкрепленный властью вдовствующей императрицы. Дернусь – меня банально числом задавят. Вон их сколько – не поместились даже. Хвост очереди из желающих меня облагодетельствовать терялся во дворе.

Моей надзирательнице было лет около сорока. Темные, с проседью волосы забраны в строгий пучок, с высокой шпилькой, украшенной фигурным фениксом. На ханьфу из темно-синего шелка – вышивка в виде волн и облаков. На поясе прикреплена восьмиугольная печать из белого нефрита с выгравированным фениксом, парящим в облаках – символ власти вдовствующей императрицы.

Здесь такая печать значила ровно то же, что и присутствием самой императрицы за спиной. Полная власть от ее имени. И в данном случае – власть надо мной.

Эта женщина теперь имела право: карать, хвалить, награждать и наказывать.

Я с осторожностью присматривалась к ней. Тонкие черты лица. Ни капли косметики. Из украшений – капли—серьги в ушах. Ни малейшего изъяна в прическе или вольности в одежде. Строгость к себе и к окружающим. Классический педант.

И чем мне с ней подружиться? Воевать не хотелось. Я рассчитывала, что Ань станет для меня источником информации. Ну а пока мы осторожно приглядывались друг к другу.

Дальнейшее оказалось не страшнее наших косметических салонов, где почти каждая серьезная процедура через боль, ибо красота требует жертв.

Служанки работали с почтительным молчанием, не поднимая на меня глаз и скользя вокруг неслышными тенями. Ань работала комментатором за всех.

– Ваше высочество, как вы могли так испортить кожу на руках? А ноги? Вы что босиком ходили?!

Ну да… случалось. В деревне обычное дело. И вообще – ходить без обуви полезно.

Я зашипела – грубая щетка безжалостно сдирала кожу с пяток.

– Терпите, ваше высочество, – ни капли сочувствия в голосе, – и позвольте напомнить, что красота принцессы – не только дар небес, но и отражение ее благородства и достоинства. Для принцессы забота о внешности – знак статуса, как и шелк на плечах. Пусть всякий, кто взглянет на вас, вспомнит: перед ним не просто красавица, а дочь Дракона и Феникса.

Дракоша внутри согласно рыкнул. Ему нравилось все: притирания, масла, благовония, а особенно массаж.

Ожоги на ладонях почти зажили, и им служанки уделили особое внимание, смазав мазью для полного исцеления.

По волосам не меньше ста раз прошлись расческой, втирая масло для блеска. С лицом что только не делали: выбеливали рисовой водой, смягчали, увлажняли и присыпали жемчужной пудрой.

И когда я посмотрела в зеркало, то себя не узнала. А ведь я еще не успела привыкнуть к новой внешности. Помню, первый раз аж заорала, узрев себя бледную, губы синие, под глазами синяки, но главное – из зеркала на меня смотрело совершенно чужое лицо. Меня словно переродили заново. Я грешным делом подумала, что так и произошло: умерла в тюрьме и меня вселили в новую девицу. Потом старшая служанка объяснила, что так работает защита феникса. Меняет внешность, чтобы убийцы не добрались. И не только внешность, но и ауру скрывает.

Забавно, но теперь я выглядела не хуже девиц из бывшей школы. Место дурнушки заняла утонченная красавица с белоснежным лицом, ровной кожей и роскошными глазами. Едва заметный румянец подчеркивал высокие скулы. Губы слегка блестели. Подведенные брови взлетали двумя крыльями.

На мой взгляд я была идеальна, но Ань недовольно хмурилась, постукивая веером по ладони.

– Работы с вами еще много, – выдала она вердикт. – Я уберу мясо и булочки с вашего стола. Нам нужно вернуть стройность вашей фигуре.

Что значит «вернуть»?! Ни разу я не толстая. Это мышцы! Пресс. Бицепсы. Мне белок требуется, чтоб тренироваться. Ладно. Сама возьму. Там на карте отмечена дворцовая кухня. В крайнем случае попрошу Хэйби мясом поделиться. Вряд ли ее травой кормят – шкура аж лоснится.

На обед я грустно жевала салат из огурцов и дайкона, запивая его овощным бульоном. Ладно хоть жареный тофу подали с грибами и рисом.

Под столом Хэйби жадно урчала, расправляясь с кусками мяса. Я тихо завидовала ей под строгим взглядом наставницы.

– Ваше высочество, к вам князь Чжао Тяньцзи.

Гм. Неожиданно, а оттого любопытно. За пантерой пожаловал? И я махнула рукой, чтоб пустили. Поднялась из-за стола, приветствуя поклоном гостя.

Тяньцзи пришел не один – за спиной стоял страж, знакомый мне по встрече в школе, держа в руках шкатулку.

Мужчины поклонились.

Князь привел себя в порядок, переоделся и теперь мало походил на пропыленного дорогой путника. Волосы убраны наверх и скованы серебряной заколкой. На плечах металлические наплечники с выгравированным на них драконом, ниже – нарукавные пластины. На поясе знак ранга – нефритовый жетон и командирская дощечка.

Кажется, теперь я знаю, почему именно он встретил меня в небе над городом. Плечо снова заныло, напоминая о тех событиях…

Император поручил ему охрану города, сделав главнокомандующим столичным гарнизоном. И думается, не за красивые глаза туда его поставили, хотя глаза красивые… да. Да и в целом князь хорош: суров, плечист, высок. Такому хорошо утыкаться лицом в широкую грудь и слушать взволнованный стук его сердца…

Ой, не туда меня понесло.

А собственное сердце предательски ускорилось, заставляя меня опустить взгляд в пол, скрывая всколыхнувшиеся чувства. Нельзя нам встречаться… У меня сердце из-под повиновения выходит, впадая в любовный экстаз. А мозг впадает в панику, при мысли что мое участие в заговоре будет раскрыто. И как тут остаться в здравом уме?!

– Ваше высочество, позвольте принести вам самые искренние извинения за беспокойство и неловкость, которые причинил своим внезапным появлением в столь неуместный час. Я действовал с порывом, ведомый заботой – но не учел вашего покоя и того, как мои действия могли быть восприняты. Если мои действия были обременительными, я готов понести любое взыскание.

И сердце восторженно заныло: Да-а-а… мы его накажем. Сильный мужчина в слабых женских руках… Это так романтично…

Я стиснула зубы, выкидывая из головы фантазии восемнадцать плюс.

Что касается, настоящего наказания, я была не настолько глупа, чтобы мстить князю за ранение. Он выполнял свой долг, защищая город, я же играла роль пешки в партии отца.

Нет—нет. Никакого продолжение общения с Тяньцзи. Подальше от его суровости.

– Князь, вы пришли с открытым сердцем – и я приму это как проявление доблести, а не вольности. Ошибки рождаются из страха или равнодушия. Ваша же… из заботы. Разве в этом можно винить? Однако, – продолжила я, с ужасом осознавая, как сердце перехватывает власть, – если вы столь настаиваете на наказании… быть может, я подумаю, как превратить ваше раскаяние во благо. Позволите мне время?

Его расширившиеся глаза подсказали, что он все понял верно. Я назначу ему наказание, когда придумаю достойное. Отныне мы связаны этим незримым обещанием.

И я прочитала легкую панику в его взгляде.

Сбоку возмущенно щелкнул веер, посылая мне сигнал о недостойном поведении. Ой, чувствую, быть мне опять наказанной.

– Разумеется, ваше высочество, буду ждать, – с поклоном проговорил Тяньцзи. Кинул вопросительный взгляд под стол, откуда торчал толстый черный зад. – Я могу забрать Хэйби? – спросил он, упорно избегая смотреть на меня.

– Конечно. Она ваша.

Он нагнулся, легко, словно котенка подхватил зарычавшую пантеру на руки. Вредная кошка, дергая хвостом, вцепилась ему зубами в ухо, но Тяньцзи даже не дернулся.

Я проводила их взглядом, запрещая себе думать о том, смог бы он и меня удержать вот так же на руках?

– Это вам, – спохватившись, с поклоном передал служанке шкатулку страж и поспешил за хозяином.

– Ваше высочество, – раздалось недовольно—тяжелое.

Я дернулась и устремилась к служанке, державшей подарок.

– Ой, госпожа Линь, смотрите, что нам принесли!

Все, я восторженная дурочка, которая радуется принесенным шпилькам и никакой князь мне и близко не нужен. Вам показалось. Честное слово.

– Вам стоит держаться подальше от князя Чжао, – предупреждающе произнесла наставница, подходя и заглядывая в шкатулку. – Вот эта неплоха.

Она достала длинную, изящную шпильку из светлого золота, в верхней части которой была изображена цветущая ветвь сливы. Три лепестка покрыты белым жемчугом, четвертый – из тончайшего нефрита, почти прозрачного, светло—зеленого, как первый весенний росток. Повертела в руках, вернула обратно.

– Что не так с князем Чжао? – тихо спросила я.

Наставница внимательно посмотрела на меня и знаком отравила служанок прочь.

– Ваше высочество, я налью вам чай, – предложила она.

– Прошу разделите его со мной, – тут же уловила я намек. И пиал на столике стало две.

Тянуть с объяснением Ань не стала.

– Чжао Тяньцзи – пусть и названный сын императора, но не член императорской семьи. Он всего лишь младший брат второй императрицы. И я вообще не понимаю, зачем его величество оставил его при дворце, после того как… – и госпожа Линь осеклась и торопливо потянулась за пиалой.

Брат второй императрицы… – эхом пронеслось в голове. И стало так тоскливо…

– Это она пыталась навредить маме? – спросила я тихо.

На лице наставницы, ломая маску, промелькнуло смятение.

– Вам не нужно думать об этом, ваше высочество, – твердо произнесла она, старательно отводя взгляд. – Его величество уже воздал всем виновным по заслугам.

То есть это все-таки была она, Чжао, недовольная тем, что стала лишь второй женой. Пришла во дворец полная надежд и амбиций, а место главной занято. И надо подчиняться. Быть на заднем плане. Делить власть не только со вдовствующей императрицей, но еще и со старшей женой. И что там остается? Какие-то крохи власти над простыми наложницами. Даже евнухи не подчиняются.

А если рассчитывала на большее?

Как перенести унижение, когда родные требуют блага для себя, а ты не можешь им их дать? Еще и муж, небось, мало внимания уделял. И хотя по местным правилам ревность – тяжкое преступление жены, но будто какие-то правила могут запретить ревновать, когда ты считаешь себя достойнейшей, а другие этого мнения не разделяют.

Я стиснула пиалу, в груди уже полыхало. Ярость болью раздирала сердце. И мысли в голове бродили ни разу не праведные. Дракон тоже рвался наружу, горя желанием плюнуть тетке огнем в лицо. И я не имела никакого желания его останавливать.

Вся моя жизнь сломана из-за этой твари…

Кем бы я выросла, оставшись во дворце? Отца вряд ли бы видела часто – не везет мне с отцами. А мать – верилось – была неплохим человеком. Еще и старший брат рядом – заступник. Но по суровости воспитания дворец был бы не лучше усадьбы отчима, вот только никто не стал бы готовить меня к ритуалу, регулярно опустошая энергию. Я смогла бы стать полноценным магом – отец не стал бы экономить на учителях. И кто знает, может, я пригодилась бы государству, как сильный и обученный маг, а не просто как разменная невеста.

Вот спиной чую – бабушка уже раскладывает портреты молодых людей, выбирая мне нетребовательного мужа, чтоб от принцессы—крестьянки нос воротить не стал. Она точно попытается от меня избавиться, дабы не мутила гарем, а то не успела войти во дворец – уже наводит порядки среди слуг наперекор ее распоряжениям.

Гарем держится на правилах, своеволия тут боятся, как черной гнили.

И правильно боятся.

До этой твари я доберусь, во что бы то ни стало.

Крак. Пиала не выдержала напора моих эмоций, превратившись в фарфоровую пыль. Мастер Гу гордился бы сейчас мной, уничтожение основ – то действо, которые никак мне не давалось, а надо было всего лишь хорошенько разозлиться.

Под испуганным взглядом наставницы я стряхнула пыль на стол и нетерпеливо посмотрела на дверь.

Ань поняла меня верно. Мертвенно побледнела. Напряглась, готовясь меня остановить. Если понадобится – силой.

– Его величество издал указ о казни второй императрицы и ее сообщников, – торопливо проговорила она, нервно облизывая губы. Кажется, ее напугало выражение моего лица. Я сама себя испугалась – столь темное поднялось из глубины души, что на мгновение стало страшно – не удержу.

– Выпейте чай, – почти умоляюще произнесла она, поднимаясь за новой пиалой, но я, наплевав на этикет, подхватила чайник и припала к носику, жадно глотая теплую воду и совершенно не ощущая ее вкус.

Мертва? Какая жалость! Ее казнили? Небось мало мучалась.

Я сейчас была так зла, что готова была поднять ее из мертвых и казнить снова!

Столько сломанных жизней и смертей на ее счету! Целое кладбище сестер. Надеюсь, небеса воздадут ей по заслугам, раз я не смогла.

Разочарование паутиной горечи опутывало мысли. Я себя обделенной чувствовала. Дракон возмущался все тише, разделяя огорчение вместе со мной.

Эти дни во дворце я жила мыслью о месте. Она поддерживала меня в тюрьме. Она давала мне сил спорить со вдовствующей императрицей. Я хотела остаться только ради нее. Но, оказалось, зря. Тварь давно мертва. И брата я зря винила. Не мог он маму защитить – маленький был.

Помнит ли он вообще хоть что-то? Казнь, например. Мучится ли до сих пор чувством неисполненной мести, как я сейчас? Или перегорел?

Мне срочно, до боли в стиснутых пальцах, захотелось узнать о себе.

– Вы же помните, – просипела я, возвращая чайник на место, – расскажите.

Наставница поднялась, крикнула служанкам, чтобы те принесли еще чай. Поставила на стол две чистые пиалы.

Села, испытывая мое терпение. Посмотрела на пальцы, которыми я вцепилась в край стола. Укоризненно покачала головой, но решила, что сегодня не время для урока этикета.

– Я совсем юной попала во дворец, – взгляд Ань затуманился, она мысленно перенеслась в прошлое, и я вместе с ней. – Ваша мать взяла меня под крыло, сделав личной служанкой. Она была прекрасной женщиной: отзывчивой и добродетельной. Весь двор любил ее, а император благоволил безмерно. Когда я попала во дворец, императрица подарила ему наследника. А потом, через два года, забеременела вами.

И мое воображение рисовало, как по дорожкам сада неспешно прогуливается императрица в сопровождении верных служанок. Как бегает по дорожке маленький принц, пытаясь поднять в небо летучего змея.

– Я слышала ваш первый крик, ваше высочество.

Мир затуманился, я поспешно сглотнула – в горле образовался комок, который никак не хотел уходить.

– Вы росли очень любознательным и шебутным ребенком, – тихая улыбка коснулась губ женщины, – и очень любили смеяться. Прям колокольчик серебряный.

Я отвела взгляд. Где теперь тот ребенок, которого отучили смеяться? Который не нашел иного выхода остановить заговор против императора, как покончить с собой. А ведь можно было и донос написать. Но нет. Не стала позорить семью. Предпочла собственный позор.

– А еще обожали брата. Просто жить без него не могли. Сразу с утра требовали вас к нему отвести, – и она, словно все еще удивляясь моей привязанности, покачала головой.

Обожала. Наверное, он тоже меня любил, только та любовь осталась в прошлом. Сейчас мы чужие друг другу люди, чужие настолько, что он оставил меня умирать.

– И повсюду за вами ходил он… Чжао Тяньцзи. Вторая императрица привезла его с собой, чтобы он играл с наследным принцем, хотя между ними и была разница в два года.

Взгляд наставницы сделался неодобрительным.

И я понимала почему. Ребенка легко использовать в интригах. Заставить рассказывать обо всем, что происходит рядом со старшей императрицей и ее сыном. А потом нанести удар…

– Его высочество сильно страдал после вашего исчезновения и гибели матери.

И наверняка винил меня в смерти мамы, ведь та потратила силы и на мою защиту. Интересно, он простил князя, чья старшая сестра пыталась нас убить?

А ты еще любишь его, – попеняла я сердцу, понимая, что и мне требуется время, чтобы понять и простить восьмилетнего мальчишку, которым когда-то был Тяньцзи.

– Не понимаю, почему его величество оставил князя во дворце, еще и признал сыном, – поделилась своим осуждением наставница.

Может, потому что мальчик не был виноват в интригах взрослых? Или скорее потому, что убитый горем шестилетний принц просил оставить друга, испугавшись остаться один?

Не важно. Мне все равно. Он не мой брат и не мой враг. Я узнала то, что хотела и теперь мне незачем оставаться во дворце. Меня ждет семья. Я даже мастера Гу готова простить за его молчание.

И я поняла, что отчаянно скучаю по нашему скромному домику, по плеску волн за окном, по запаху водной свежести. Да мне вопли деревенских петухов приятнее трелей дворцовых птиц, как минимум потому, что петухов не держат в клетках.

Я клетку с малиновкой сразу попросила убрать из покоев, потому что прыгающая по жердочке яркая птичка до боли напоминала меня…

Глава 3

Принесли чай, присовокупив к нему финики, фаршированные орехами. После столь напряженного разговора нам обеим нужно было что-то сладкое.

– Вы изучали «Наставления и поучительные изречения чистых манер», ваше высочество? – поинтересовалась Ань.

От нее не укрылся мой диалог с князем, так что отпираться было бессмысленно. На изучении сего труда особо настаивал мастер Гу и оказался прав. Без высокого слога ты во дворце как собака. Вроде и пролаять что-то можешь, но твое гавканье сочтут грубым и невежественным.

– Да, вы правы, – кивнула я, и на лице наставницы отразилось облегчение. Я оказалась не столь безнадежна, как ей успели доложить.

– Провозглашается призыв принцессе Ли Линь Юэ предстать перед Величеством! – обрывая наше чаепитие, прокатился по павильону трубный голос старшего евнуха, сопровождаемый ударом гонга.

Я неспешно отставила пиалу, жалея, что не успела узнать больше о матери и прошлой жизни. Не известно, удастся ли еще поймать момент откровения у наставницы.

– Вы же еще не готовы! – горячо всплеснула та руками, резко побледнев и едва не опрокинув на себя чай.

И павильон наполнился истеричной суетой.

На мой скромный взгляд, я была готова предстать перед императором. Прическа, наряд – все отлично. Хоть сейчас на выход. Но Ань считала иначе.

И платье мы сменили. Украшения подобрали новые. Макияж обновили. И все это под причитания о том, что кожа моя недостаточно бела, руки мне лучше никому не показывать, а рот держать закрытым.

– Молчание – великая добродетель. Отвечать следует, только если вас спросят, – с нажимом говорила Ань, искренне считая, что в роли безмолвной куклы я меньше ее опозорю.

Здесь всем плевать, что она первый день моя наставница. Мой позор теперь ее ответственность, так что тихий инструктаж по ритуалу сань гуи цзю коу продолжался и по ходу нашего движения к залу аудиенций. Столько сложностей, чтобы просто поприветствовать отца – я предпочла бы вовсе с ним не встречаться, но кто меня спрашивал…

Хорошо, хоть я получила право идти, не сгибая шеи. Теперь мне напоминали в спину: «Осанка, ваше высочество». Ну да, дочери дракона и феникса нельзя горбиться. За такое можно и палкой от наставницы получить. Зато всучили веер – полупрозрачный экран округлой формы, дабы моя красота не слепила мужские взгляды. Угу…

Так что я шла, гордо подняв голову и пряча лицо от посторонних. За спиной, гусынями, отряд сопровождения. Встречные отряды служанок и евнухов – они тут реально группами передвигаются – останавливались, замирая в поклонах и пропуская нас. А вслед летели шепотки… Представляю, сколько пересудов я вызвала во дворце.

Длинную лестницу я преодолела, почти не запыхавшись, но сердце от волнения выскакивало из груди. Я сколько угодно могу твердить о том, что мне плевать на родного отца. Я его лишь на рисунках видела. Но тело не обманешь. Оно мое волнение прекрасно чувствует, да и тяжело остаться безучастной к тому, кто одним словом может объявить тебя самозванкой и отправить на смерть.

Веер на входе у меня забрала наставница, и дальше я уже шла одна.

Слева и справа рядами тянулись колонны. Высокие. Красные, как кровь. Они поддерживали изогнутую крышу, покрытую глазурованной черепицей императорского желтого цвета. Пол зала был выложен отполированными плитами темного камня, по которым отчаянно скользили ноги. Так что я шла, затаив дыхание и боясь поскользнуться. Я моделью себя на подиуме ощущала под вцепившимися в меня взглядами министров.

Глаза строго в пол. Не поднимать без дозволения, – звучал в голове напряженный голос наставницы. Остановиться за девять шагов до трона.

Черт! Как я девять шагов посчитаю, когда я первый раз здесь?

В носу чесалось от густого и стойкого аромата благовоний: корица, сандал и что-то еще, незнакомое.

Давай, чихни еще, – подбодрила я себя. Повесели чиновников. Еще прогнусавь: «Простите, у меня аллергия. На вас. Не переношу пафос и власть».

Главное, нервирующе тихо вокруг. Словно я главный актер спектакля, которого все долго ждали и сейчас неотрывно следят за каждым движением. И, кажется, всем слышен стук моего сердца и шелест одежды.

И дурь же, но мысль: «А что будет, если я остановлюсь на семи шагах», крутится в голове непрерывно.

Ладно. Остановимся примерно здесь.

Меня официально еще не признали. Я вроде как никто, а потому мне надо выполнить полный ритуал приветствия.

Три поклона. Сначала поясные.

Теперь изящно опуститься на колени.

Я не актер. Я спортсмен, который под суровыми взглядами комиссии выполняет зачет по ритуальному приветствию. Только медали здесь не раздают, а вот наказание за ошибку получить легко.

Холод пола обжигает кожу. Я выполняю три поклона, касаясь лбом пола. Перед глазами мелькает, ослепляя, золото трона, к которому ведут три ступени. Какой-то метр, а в итоге считанные люди могут его преодолеть.

Остаюсь лежать до императорского:

– Поднимись.

Самое сложное. Встать так, чтобы не выглядеть подстреленной уткой.

– Подойди.

Я приближаюсь еще на три шага.

Какие там обнимашки с родным отцом? Только если отрастить руки шестиметровой длины, чтобы до него дотянуться… Да и то, за касание сына неба здесь положено строгое наказание. Наложницы и то имеют больше прав на императорское тело, чем родные дети или мать.

Удивленный шелест за спиной подсказал, что происходит нечто необычное. А затем в поле зрения возникли расшитые золотом туфли.

– Посмотри на меня.

Он стоял прямо передо мной, давя ореолом власти. Слепил желтый шелк халата, вышитый золотыми и серебряными нитями, застилал взор выглядевшими живыми драконами, но я нашла в себе силы добраться взглядом до лица.

И поняла, что с этим куском камня у нас никогда не будет теплых отношений. Это не человек. Скала. Ни тени волнения или переживания о внезапно найденной дочери – у него таких с десяток в гареме на любой возраст и вкус. Холодный, чуть прищуренный взгляд.

Меня оценили, взвесили и поставили на одну ему известную полочку.

Я судорожно выдохнула, моля лишь об одном, чтобы эта полочка позволила мне прожить спокойно до побега.

А потом маска треснула, исказив лицо гримасой страдания.

– Ты так на нее похожа! – болью плеснуло от прозвучавших дальше слов.

Император резко отвернулся, взбежал по ступеням и застыл спиной к залу около одного из полотнищ. Бросил что-то стоявшему у трона евнуху.

– Всем удалиться. Прием окончен, – раскатисто покатилось по залу. И тишина ожила почтительным шорканьем десятков ног.

Я замерла в нерешительности. Все, значит, и я. Но взгляд зацепился за сгорбленную спину. За застывшую статуей на малом троне вдовствующую императрицу, скованную правилами, которые не позволяют утешить собственного сына, ибо касаться его даже она не имеет права.

Проклятый этикет!

Надо уходить. Волна шорканья слышалась уже около входа, и главный евнух посматривал на меня с нетерпением, явно мечтая дать пинка, но я почему-то медлила.

– Ваше императорское величество, дозвольте спросить.

Собственный голос показался писком испуганной мыши.

Что я делаю?! Обращаюсь без дозволения к императору. Наставница, небось, в обморок уже валится.

Мучительная пауза тишины. Евнух уже и глаза округлил, мол, дура! Да знаю я… Но глупое сердце не могло оставить отца вот так…

– Говори, – прозвучало отрывисто нетерпеливо, как от человека, который мечтает остаться один, а его достают с глупыми просьбами.

– Моя приемная мать умерла, когда мне не было и десяти лет. Я уже начала забывать ее лицо, но все еще помню голос, прикосновения. Она хорошо ко мне относилась, не переживайте, ваше величество.

Вообще, ни о чем не переживайте, отец. У вас целая страна под управлением. Какое вам дело до одной глупой девчонки?! Я справлюсь, даже если вы не вспомните о моем существовании.

– Но меня печалит то, что я не помню лица родной матери. Для меня было бы счастьем иметь ее портрет.

Наверное, это единственное, что я бы хотела забрать с собой из дворца. Портрет той, кто подарила мне жизнь. Не мне… Или уже мне?

И снова молчание. Застывшее в неодобрении лицо евнуха. И оживающее сочувствием лицо вдовствующей императрицы.

– Хорошо, тебе его доставят, – отец повернулся ко мне и впервые взглянул, как на человека, а не как на предмет обстановки. – Еще какие-то просьбы?

Мне бы остановиться – евнух уже взглядом убить пытается, но…

– Не смею просить, но я невежественна и мечтаю посещать дворцовую библиотеку, – и я скромно потупила взгляд, ощущая кожей недовольство императрицы. Да, нарушаю иерархию, но очень замуж не хочется.

– Желаешь учиться? – в голосе отца послышалась одобрение, а затем в меня вгляделись внимательней.

– Странно, – с удивлением произнес вдруг император, касаясь левой груди. Замер, прислушиваясь к чему-то. Потом разочарованно махнул головой: – Показалось…

– Иди, – велели мне, и я, согнувшись в поклоне, отступила к выходу, искренне желая себе одного: не упасть.

Потрясение от моей дерзости было столь велико, что наставница хранила молчание вплоть до возвращения в павильон. Даже веер забыла мне отдать, так что на обратном пути встречные имели удовольствие быть сраженными моей красотой. Что примечательно, никто не умер. Врут про убийственную красоту, честное слово.

– Ваше! Высочество! – выдохнула Ань, без сил опускаясь на стул и обмахивая покрасневшее от переживаний лицо ладонью.

Вид у нее сделался столь невообразимо несчастным, что мне стало ее жаль. Для наставницы обратиться к императору все равно, что добраться до солнца и попросить его посветить на пять градусов слабее сегодня. Невыполнимая задача.

За дерзость обратиться к императору напрямую без дозволения надо быть готовым заплатить жизнью. Причем не только своей. Гнев императора здесь заменял любой суд. В особо тяжких случаях применяли казнь девяти родов, когда казни подвергались все родственники. Мой случай и выжить мне удалось лишь благодаря заступничеству учителя.

Для подданных его величество не просто правитель, а сын неба. Тот, кто имеет прямую связь с небесами и власть, подтвержденную богами. Не божество, но нечто близкое к тому.

И даже если при этом он мой отец, это ничего не меняет. Я обязана к нему относиться, как все: с почтительным восхищением, готовая выполнять любую волю или отдать жизнь.

Только я… не могла расстаться с мыслью, что император тоже человек, пусть и наделенный огромной властью. Он дышит, чувствует, чего-то боится, кого-то любит. И пусть все эмоции спрятаны за холодной маски владыки, сегодня мне удалось ее сломать, заглянув на мгновение в настоящее лицо отца.

Я прошла к зеркалу, потянулась снять шпильки и избавить себя от увесистого и громоздкого сооружения на голове – фэнгуань или фениксовой короны, напоминающее творение безумного художника: упорядоченный хаос с нагромождением цветов, облаков, драконов, солнца и свисающими вниз золотые нити, которые так и норовили пощекотать шею. Все из золота, позолоченной бронзы, нефрита и драгоценных камней. Но главным были фениксы. Точнее, их число. На моей – смотрящих вниз птичек было пять. У императрицы – девять. Если я займу место старшей принцессы, число фениксов вырастет до семи. Вот такая арифметика.

Хорошо хоть носить эту прелесть, от которой тянуло шею и болела голова, надо было лишь по торжественным случаям.

– Позвольте вам помочь, – бросились ко мне служанки.

Пока меня разоблачали, снимая парадное одеяние, Ань приходила в себе, собираясь с мыслями для нотации. Тема поклонения и уважения императору была сложной, местами щекотливой, особенно для новичка.

Кто-то из служанок заварил чай, и по комнате поплыл успокаивающий аромат хризантем.

Можно мне чашечку? А еще ужин. От нервов жутко захотелось есть.

– Вы очень рисковали, ваше высочество, – с неодобрительным вздохом произнесла, наконец, Ань. – Просить о чем-либо без дозволения – тем более вам… – и она удрученно покачала головой, все еще удивляясь моей дерзости. – Боюсь, вас ждет серьезное наказание.

И на ее лице отразилось искреннее беспокойство.

Ну да. Бабушка не упустит случая воспользоваться случаем. Что там у нас применяется для изоляции неугодных? Домашний арест, высылка на задворки Запретного города, принуждение к самоубийству?

Мрачные раздумья прервал зычный возглас со двора и гулкий звон гонга:

– Примите волю императора!

И мы дружно, всем павильоном, опустились на колени.

Ань успела бросить на меня испуганный взгляд, мол, я предупреждала!

Внутрь важно вступил главный евнух, сопровождаемый младшими. Он явно знал толк в ораторском искусстве и начал говорить, лишь выдержав долгую паузу, практически доведя нас до нервного срыва и добившись абсолютной – народ даже дышать перестал – тишины.

– Повелевая поднебесной и следуя воле небес, государь благоволит узреть во дворце принцессу Ли Линь Юэ и ниспосылает ей свою императорскую милость. По слову его величества, в знак признания родства и в подтверждение благосклонности, даруются дары достойные благородного сана – десять сундуков с вещами дивного и драгоценного свойства, да принесены они будут с подобающей честью

Главный евнух небрежно махнул пыльником в сторону приготовленных даров, словно и не было десяти величественного вида сундуков, внесенных евнухами.

– По милости драконьего трона, принцессе дозволено предаваться учению в Зале Пяти Стихий четырежды в неделю, а также входить в Императорскую библиотеку под надзором наставницы, дабы в тишине познания укрепить добродетель и обрести просветление. Если по прошествии полугодичного срока будет достойно выдержано возложенное испытание, то, по усмотрению трона, Ли Линь Юэ может быть возвышена до сана Старшей принцессы и получит право носить венец с фениксом в три уровня.

И мне был торжественно вручен свиток с указом, нефритовая печать с выгравированным на ней моим именем, а также знак ученицы.

– Всякому, кто ищет путь с чистым сердцем, небо само откроет двери. Далеко пойдете, ваше высочество, – негромко с намеком произнес главный евнух и неспешно удалился, сопровождаемый кланяющейся нам свитой.

И мы неспешно поднялись. Какое-то время в павильоне царила потрясенная тишина. Госпожа Линь моргала, будто пытаясь проснуться, но сундуки никуда не исчезли. Стояли подтверждением воли императора.

Я развернула свиток, вчиталась. Нет, никаких дополнительных надписей. Ровно то, что зачитал евнух. И красный квадрат печати, заверяющий указ.

Теперь официально я принцесса императорского двора, дочь его величества. Более того, мне дали шанс стать Старшей. Титул, положенный по праву рождения и утерянный мною в детстве.

Впервые у меня мелькнула мысль, что все не так и плохо. Признали. Учиться разрешили. Честь, о которой мечтают все молодые люди империи, ведь здесь, при дворце, собраны лучшие учителя.

Но…

Вряд ли наставники обрадуются принцессе, скорее сочтут мое желание блажью. А уж бабушка просто так не откажется от идеи выдать меня быстро замуж. Да и гарем я лишь верхушкой айсберга узнать успела. Все самое примечательное скрыто под толщей придворных интриг… Сейчас начнется возня за место Старшей принцессы, ибо на него появился реальный претендент. Но пока титул не назначен, можно ведь и подвинуть… Зачем мне это все?!

– А давайте посмотрим, что нам преподнесли, – с нарочитым энтузиазмом предложила я, убирая указ и печать в комод.

Народ отмер. Оживился.

– Мои поздравления, ваше высочество, – склонилась старшая служанка.

– Наши поздравления, – нестройным хором отозвались остальные служанки. – Вы благословенны небесами, ваше высочество.

– Несомненно, сами небеса решили вознаградить вас за перенесенные испытания, – твердо произнесла Ань, и я заметила, как заблестели ее глаза. Неужели она действительно за меня переживает? Приятно. Однако не стоит рассчитывать, что она когда-либо пойдет против воли вдовствующей императрицы, даже если я попрошу ее об этом. Она не мой человек. Пока.

Император оказался щедр, прислав посуду, вазы, книги, ткани, украшения и многое другое, так что весь вечер мы провели, раскладывая подарки по местам.

Признание меня принцессой сломало лед отношений со служанками, и прежняя настороженность сменилась почтительным расположением. Меня признали достойной и титула, и почестей. И в этот вечер в павильоне раздавался несмелый смех.

Уже ближе к ночи я отпустила всех отдыхать, оставив дежурных у дверей. Ждала лишь запрошенную жаровню и, когда скрипнула дверная створка, попросила, не отрывая взгляда от подаренной книги:

– Поставь около кровати и можешь быть свободна.

Служанка послушно прошла к ложу.

И тут моих ноздрей коснулся до боли знакомый аромат.

Я вскинулась, вцепляясь взглядом в женский силуэт, как раз скрывшийся за ширмой.

Не может быть!

– Стоять! – произнесла, чувствуя, как от невероятной догадки меня охватывает сильное волнение.

– Так удалиться или стоять? – с капризными нотками осведомились из-за ширмы.

– Ко мне! – выдохнула я, уже не сомневаясь в своих догадках.

– Слушаюсь, моя госпожа. – Братец Ло изобразил безукоризненный поклон, который никак не вязался с лукавой ухмылкой, пляшущей на его губах.

Глава 4

– Ты? Но как? – спросила потрясенно, жадно вглядываясь в фигуру духа и кусая губы, не в силах сдержать глупую улыбку. Я была безумно рада видеть братца, но внутри щекотался смех, всеми силами прорываясь наружу.

Служанка из него получилась премиленькая, если не сказать – красавица. Форменное серое платье сидело как влитое, подчеркивая средних размеров грудь. Уложенные двумя улитками волосы придавали кокетливый, я бы сказала, игривый вид. Густые ресницы обрамляли черные как смоль глаза, в которых светилось торжество. Мол, не ждала? А я вот смог!

Я честно пыталась соотнести в голове привычный образ кровопийцы и вот эту девушку. Сходство, конечно, было, но я даже кадык обнаружить не смогла! Что сильно сбивало с толку и навевало неприличные мысли. Можно сказать, знакомыми остались две вещи: аромат – магнолии, собранной в день первого снега и высушенной в лунном свете – невероятная редкость, недоступная дворцовой прислуге, ну и рост. Служанка из братца вышла немного габаритная, особенно по сравнению со средней весьма мелкой массой прислуги.

– Она настоящая? – не утерпела я с глупым вопросом, кивая на грудь – внутри так и зудело от нездорового любопытства.

– Ты еще пощупай! – огрызнулся братец, недовольно закатывая глаза: – Стараешься ради нее, рискуешь, а в ответ…

– Прости! – я шагнула, крепко обнимая и прижимаясь к этой самой груди – вполне себе упругой, кстати.

Прикрыла глаза, вдыхая аромат магнолии. Помню, как я издевалась за пристрастие к слишком сладкому для мужчины аромату с нотками ванили и лилии. Больше не буду. Пусть хоть османтусом душится.

В носу предательски защипало. Губы задрожали. Я всхлипнула, не в силах справиться с тем, что накатило, смывая наведенные мною же барьеры. Только сейчас я осознала, насколько сложно было оказаться одной – я как на поле боя с незащищенной спиной. И никого из родных рядом. От острого приступа жалости к себе слезы потоком хлынули из глаз.

– Ну тихо—тихо, – братец Ло ласково похлопал меня по плечу, с нежностью погладил по волосам. –Теперь все будет хорошо. Вижу, досталось тебе. Снова рядом со смертью стояла. Дракон вон заморенный – одна тень осталась. Нельзя тебя никуда отпускать! Ищи потом по всей стране…

Под его недовольное ворчание я потихоньку успокаивалась. Вздохнула прерывисто, ощущая, как становится легче дышать, как исчезает тяжесть с груди, как отпускает напряжение.

– Как там няня? – спросила с беспокойством, отстраняясь и вытирая рукавом – благо они тут широченные – глаза.

– Все хорошо, – заверил меня братец, с недовольным видом разглядывая мокрое пятно на своей груди. – Твой учитель, хоть и с гнильцой внутри, как черепаха в болоте, успел обо всем позаботиться. Так что староста, как ты пропала, сразу к нему побежал. Они вместе в деревню и вернулись. Мастер Гу няню твою забрал и обратно в город увез, а жителям наказал языками не трепать. Можешь не бояться, что тебя раскроют.

И на меня посмотрели взглядом честного человека, исполнившего свой долг.

– Так ты знал, из какой я семьи? – уточнила я, с нарочитым спокойствием оглаживая рукава накидки, а потом начала их медленно закатывать. – Знал и молчал?

– Могла бы и сама догадаться, что за семья у нас в империи драконами повелевает! – нервно бросил дух, отступая и не сводя с меня напряженного взгляда.

– Да и не был уверен я, – поспешно добавил он, – кровь… Может, ты из боковой ветви. Прямое родство лишь специальным ритуалом подтвердить можно.

– Ты поэтому то дурацкое сватовство устроил? Не хотел, чтобы я во дворец попала? – тихо уточнила я. Злость прошла почти сразу. Да и простила я давно братца за его молчание.

Ло ответил не сразу. Помолчал. Потянулся было дернуть себя по привычке за прядь волос. Наткнулся на заплетенную косичку, поморщился и опустил руку.

– В тебе слишком много свободы. Огня. Потому и дракон легко прижился. Ты гнешься, но не склоняешься. А здесь такие не выживают… Твой наставник считал иначе. Верил – судьбу не обманешь. Рано или поздно ты должна была вернуться в семью, но вряд ли ты будешь счастлива с такой родней, – и он скорчил кислую гримасу.

Я вспомнила полный презрения взгляд брата, недовольное лицо бабушки и искаженное болью лицо отца. Н-да… У этой семьи столько проблем, что на кусочек любви и счастья для меня не осталось уже места. Ради долга они не откажутся от меня, но вряд ли мне понравится тот путь, который они мне выберут.

– Если бы ты рассказал… – удрученно покачала я головой.

– И что бы это изменило? – насмешливо вскинулся дух. – Ты бы отказалась помогать деревенским?

Нет, не отказалась бы… Тут он прав. Но вела себя осмотрительней бы. Впрочем… Упасть можно и на ровном месте. Вряд ли это знание помогло бы мне избежать проблем.

Однако я даже учителя винить не могу, ведь он позаботился о няне.

– Мастер велел передать, что ты готова, – нацепил маску серьезности дух. – Что не стоит оглядываться на прошлое. Иди вперед без страха и сомнений. А перед слугами императора он подтвердит, что ты из его рода.

Я кивнула, чувствуя, как от благодарности теплеет на сердце. Пусть учитель не стал говорить о своих догадках, но он по-своему заботился обо мне и продолжает заботиться, прикрывая от ищеек императора.

Однако, не все так просто. Если кто-то из посланных братом, окажется излишне любопытен и начнет задавать вопросы не только учителю, но и соседям. А те скажут, что ученица у мастера была одна и звали ее Чэнь Линь Юэ… Сокрытие дочери заговорщика серьезное преступление.

Я слишком мало знала о дворцовых правилах, чтобы понимать, как отреагирует отец, узнав, кто меня воспитал и какую роль я сыграла в нападении на столицу год назад. Слабая надежда, что меня сочтут жертвой и простят. Скорее отправят в дальний монастырь, а всех причастных к моему спасению казнят.

– Вижу, ты уже приняла решение, – одобрительно хмыкнул братец, глядя на мое решительное лицо.

Я с испугом оглянулась на дверь, только сейчас осознав, что мы разговаривали слишком громко…

– Не переживай, спят твои стражи сладким сном, – нагло ухмыльнулся дух, проследив за моим взглядом. Горделиво подмигнул, небрежно поправив одну из косичек: – Я не просто чудовищно красив, а еще и силен.

– Как ты вообще смог сюда попасть? – озадачилась я. Способности братца и раньше мне были известны. Не все, конечно. Как и то, что они усиливались в разы от моей крови, но действовали короткое время. А уж в уплотненном виде дух был довольно слаб. Запретный город же хорошо охранялся, как от людей, так и от духов. И проникнуть сюда без разрешения…

– Когда я понял, где ты, – дух прошелся по комнате, одобрительно разглядывая богатую обстановку, – то испугался, что без моей поддержки ты не справишься. Здесь такие монстры обитают – сожрут.

И это говорит тот, кто питается человеческой кровью. Ладно, не питается – подпитывается. И не всякой, а моей. Но даже он опасается гарема и тех, кто в нем обитает. Занятно…

– Лучше скажи – не мог без меня обойтись, – иронично заметила я.

– Я просто подумал, если твоя кровь такая сладкая, то что насчет императора… – и братец сладостно причмокнул губами.

– Пошутил я, – поспешно добавил он, заметив, как перекосилось мое лицо. – А насчет охраны дворца… Я рассчитывал, что родство с тобой поможет мне пройти. Мы, считай, кровные родственники теперь, – и дух многозначительно приподнял бровь.

То есть моя кровь, которая им была потреблена, послужила пропуском. Интересная лазейка. Официально духам вход сюда был воспрещен, за этим следили строго. Но если дать своей крови, то членам императорской семьи можно провести духа на территорию дворца.

– Ну а дальше просто. Переоделся служанкой, чтобы не привлекать внимание, но не учел свою божественную красоту, – и дух скорбно вздохнул.

– Пришлось ради тебя всякое похабство выслушивать, – пожаловался он. – И вовсе я не похож на лунную орхидею или магнолию. И на ночной обход ни с кем из них не пошел бы. Особенно с тем… Ноги кривые, глаза косые, а язык наглый, словно министром работает. Местные будто никогда красивых женщин не видели, – и братец укоризненно поджал губы, но тут же просветлел лицом.

– Зато ты теперь принцесса – быстро же тебя признали, – он достал из шкатулки венец фениксов, повертел в руках, приложил к себе, оценил – по выражению лица читалось, что венец ему идет больше, чем мне. Потом потянулся к шпилькам. Выбрал самую помпезную с гранатовыми цветами, идеально сочетающуюся с алыми губами. Попытался воткнуть в волосы.

– Я тебе ее потом подарю, хорошо? – я отняла у насупившегося братца шпильку, не став говорить о том, что столь дорогая вещь вызовет много вопросов. Еще и в воровстве обвинят.

– А за признание стоит благодарить моего брата, – со вздохом пояснила, так и не решив, как относиться к новому родственнику. С одной стороны, он бросил меня без помощи в тюрьме, не став и слушать. С другой, пытается искупить вину. Отца поторопил с признанием. И то, что мне заранее доставили корону с фениксами, говорило о том, что указ был подписан до моего представления дворцу. А вот учеба и доступ в библиотеку – моя заслуга, как и портрет матери.

Я все еще была зла на старшего брата. Было бы проще, окажись он негодяем – я бы продолжила его ненавидеть с чистой совестью. Сейчас попытки защитить меня или помочь вызывали глухое раздражение, потому что я не знала, как на них реагировать. И не хотела знать. Я не была готова его простить…

– Красивая, правда? – я развернула свиток, лежавший на столе. Перед служанками не стала этого делать – чужие люди все-таки, а братец был своим, хоть и не человеком.

И мы склонились над портретом той, кто дважды подарила мне жизнь.

– При всей своей никчемности вы, люди, умеет творить невероятные вещи. Например, отражаться в детях, – с ноткой зависти проговорил дух.

– И этой красоте они позволили умереть, – с болью произнесла я, все еще тяжело переживая то, что моя настоящая мать мертва.

– Я и говорю – не место тебе здесь. Уже придумала, как сбежать?

Я задумалась. Самым надежным способом было бы сбежать во время паломничества. Но кто меня отпустит? Это годы надо ждать, ну или иметь безоговорочный повод, например, помолиться в храме об удачном замужестве. Однако, вариант с замужеством я хотела бы отложить на самый крайний случай. Сбежавшая невеста – удар по чести мужа. Меня обе семьи тогда искать будут.

– По крышам, – приняла я решение. – Завтра отправлюсь в библиотеку, раздобуду нормальный план и составлю путь.

– Можешь всецело мною располагать, сестренка, – заверил меня дух и облизнулся. Я вскинула брови с пониманием. Начинается…

Братец состроил жалостливую гримасу.

– Сложно здесь. Опасно. Стражи… Смотрят так, что мороз по коже. Еще и от ловцов прятаться приходится. Да и поиздержался я. Сорок капель крови, – и он скромно опустил глаза в пол.

Мы сошлись на двадцати. Десять сейчас. Десять завтра. Дух обещал раздобыть подходящую одежду для побега и узнать, когда меняется стража, а также ее маршрут.

Я предлагала ему остаться у меня и переждать ночь, но братец отмахнулся, заявив, что дереву проще затеряться в лесу. Я напомнила про ловцов, для которых его маскировка ничего не значит. Он гордо заявил, что его обаяния на всю стражу хватит, а от ловцов он будет держаться подальше, посоветовав мне хорошенько размяться завтра, так как прогулка по крышам со скользкой и хрупкой черепицей дело непростое. И лучше мне сейчас подкормить дракона, чтобы тот поддержал в случае падения.

Словом, переупрямить его не удалось, и братец удалился в ночь, получив от меня десять капель крови.

Глубокой ночью, когда я и сытый дракон спали, стукнуло окно, и к моему боку привалилась шерстяная печка, жарко задышав. Я потянулась потрепать уши – мне ответило басовитое, теплое урчание.

От мысли, каким будет лицо князя, когда он поймет, что его питомица в очередной раз сбежала ко мне, настроение стало превосходным, и засыпала я со счастливой улыбкой – сделал гадость, сердцу радость – на лице.

Утром служанки старательно делали вид (меня всегда восхищало в местных умение держать лицо), что ничего странного в присутствии пантеры в павильоне нет. Лежит себе на кровати и лежит. А я вот не могла сдержать улыбку, глядя на великолепного зверя, который прилежно изображал домашнюю кошку.

Когда для Хэйби принесли завтрак от князя, тут уже заулыбалась не только я. Еда – признание того, что его сиятельство в курсе местопребывания пантеры и смирился с самовольным желанием кошки проводить ночи в моей постели.

Так что служанки несмело перешептывались, глядя на меня с откровенным уважением. Еще бы… Завоевать сердце любимого зверя князя… Представляю, какие слухи поползут по дворцу… Хоть бы заговор какой нарисовался, чтобы отвлечь внимание от меня и князя.

Я бы с удовольствием воспользовалась открывающимися перспективами для мести, но времени было в обрез – надо скорее убираться из дворца, пока братец не попал в неприятности.

Меня сильно беспокоила его самонадеянность. Пусть убить бессмертного духа нельзя, зато можно пленить или развеять, отправив на небо. А там могли и перерождением наказать.

Это только звучит красиво: «перерождение», а на деле можно кем угодно возродиться: от земляного червя до нищего слепца, вынужденного влачить полное страданий существование. И главное – с волей небес не поспорить даже бессмертному духу.

Мы слегка не сошлись во взглядах с наставницей, касательно моего расписания на день. Немного паникуя от свалившейся ответственности, Ань желала немедленно погрузить меня в мудрость дворцовых правил: «Полгода до вашего испытания! Ничего не успеем!».

Я же хотела немедля посетить дворцовую библиотеку, ибо имела вполне определенные планы. Точнее не имела, но очень хотела заполучить хотя бы один. Желательно с надписью: «Инструкция для побега». Шучу, конечно, впрочем, здесь имелись инструкции на любой счет, почему бы не составить и такую?

Мы сошлись на том, что мне необходимы учебники, те самые с мудростью. Отец, конечно, щедро одарил меня книгами, но я вспомнила о том, что надо начинать с азов… Пройтись по основам, выискивая пробелы в моем образовании. Наставница, нехотя, согласилась. И после стандартной процедуры доведения моей красоты до совершенства мы выдвинулись из павильона.

Честное слово, до сих пор не могу привыкнуть к процессии у себя за спиной. К зонту над головой, который держит наставница. К шелесту шагов. Я под конвоем себя чувствую, хотя любой местный обзавидуется, мол, это почетно – столько народа прислуживает. Наверное, дело в том, что не я их нанимала и не я им приказываю. Вон даже присланная вдовствующей императрицей наставница и то больше власти имеет…

Я словно в окружении очень вежливых шпионов, готовых исполнить любое мое распоряжение, но тут же о нем доложить. Хм, кому? Вдовствующей императрице точно, потом моему брату. Главный евнух наверняка шпионов имеет, чтобы императору было о чем рассказать. Ну и князь. Его, надеюсь, моя особа не интересует, он больше переживает о питомице. Та, кстати, быстро нас покинула, стоило впереди нарисоваться еще одной похожей процессии: зонтик, дама и отряд гусынь. Рванула тенью в кусты, заставив там кого-то испуганно вскрикнуть.

– Добродетельная супруга Чжоу Ляньши, – шепотом известила меня наставница, ибо нас заметили и скорректировали курс, рванув наперерез.

Начинается. После официального признания двор вынужден скорректировать расклад сил, добавив в него внезапно объявившуюся принцессу, которая являлась еще и дочерью от первой супруги.

Вряд ли я, конечно, буду иметь какое-то влияние при дворе, но вариант, что отец меня приблизит, исключать нельзя – я бы сама его не исключала.

И вот первая из любопытствующих старательно растягивает губы в улыбке, опускаясь передо мной в поклоне.

Я кивнула в ответ.

Добродетельная супруга – титул наложницы, имеющей детей от императора. Потенциально может быть удостоена титула императрицы, а ее сын, например, объявлен наследным принцем. Игра, за которую здесь отдают жизни…

– Добродетельная супруга Чжоу Ляньши приветствует принцессу Ли Линь Юэ, – пропела Ляньши, опуская взгляд. – Наслышана о вашем необычном появлении. Говорят, фениксы теперь восстают не из пепла, а из тюремных стен.

Метко. Милое личико и столько яда… Прям заготавливать можно.

– Фениксу все равно, откуда восставать, – холодно ответствовала я, с любопытством рассматривая наложницу – первый раз такую встречаю. Ну что сказать… Идеально все: маленькое лицо, крошечные губы, большие глаза с длинными ресницами, миниатюрная фигура. Прям стандарт из стандартов. И теперь понятно, подо что меня подгоняют, творя такую же куклу с белоснежной кожей, нежно—розовым румянцем и крутым изгибом бровей.

– Главное, чтобы никто не пострадал при пожаре, – многозначительно добавила я.

Намек был понят, и наложница недовольно дернула щекой, а ее дама возмущенно ахнула и бросила гневный взгляд на мою наставницу, но та сделала вид, что увлечена разглядыванием каменных плит под ногами и понятия не имеет о нашем разговоре.

Взгляд Добродетельной супруги стал злым, лицо закаменело. И красота разом стерлась, словно с наложницы стянули покрывало мягкости и доброты. Жаль, император не видит ее такой…

– Надеюсь, ваше высочество найдет здесь достойное место. Хотелось бы верить, что вы не потеряетесь среди… звезд.

Угу. Вот как раз потеряться я и собираюсь. Только не среди звезд, а совсем из дворца.

Впрочем, какое мне дело до яда наложницы?

– Звезды хороши ночью. Но солнце встает без их разрешения.

Ой все. Сейчас кого-то удар хватит. Ну да… Я наступила на больной мозоль той, что пришла во дворец, выгоднее продать свое тело: за статус, денежные выплаты и богатые подарки семье, а еще за собственную безбедную жизнь. В случае же рождения сына – за шанс возвыситься и сесть на престол.

– Приятно было пообщаться с вами Добродетельная супруга, но вынуждена откланяться. Спешу.

И я ушла, оставив ее хватать ртом воздух.

– Быстро вы наживаете себе врагов, ваше высочество, – не одобрила мою колкость наставница. – Супруга Чжоу Ляньши ценима вашим отцом за добрый нрав. Она родила ему двух дочерей.

Очень «добрый». Прям наидобрейший. А две дочери… Теперь понятна нелюбовь ко мне. Кто-то мечтает пропихнуть дочь в Старшие принцессы, а тут я… Не к месту и невовремя. Безобразие.

Оправдываться я не стала. Не я первая начала наш обмен любезностями, но я его закончила. Не позволю вытирать о себя ноги. А поводов еще будет предостаточно… Одно мое крестьянство прям кладезь для оскорблений, ну или сочувственных реплик, как здесь принято высокородно поливать друг друга грязью.

Библиотека встретила нас торжественной тишиной. Сборники мудрости, законов и правил скучали в одиночестве. Нет, пыли на них не было – слуги работали тщательно, но идеальный порядок намекал, что заглядывали сюда редко. Да и зачем? У принцев собственные библиотеки, как и у императора. Наложницы сюда не ходят – у них другие заботы. Всем остальным доступ закрыт.

Я прошлась по солнечным квадратам света, падающим на пол сквозь резные ставни. Оценила высоченные стеллажи с полками – на каждом резная табличка с вычурным иероглифом. Прошлась взглядом по удобным столам с письменными наборами. Вдохнула терпкий запах чернил и чего-то неуловимого, чем может пахнуть очень старая бумага.

– Госпожа Линь, целиком и полностью доверяю вашему выбору, – кивнула я наставнице.

– А я пока осмотрюсь тут, – добавила уже в спину поспешно скрывшейся в рядах женщины.

Мне нужны были трактаты об устройстве дворца, записи о ритуалах, а также наставления для новеньких – там встречались кусочки планов дворца. В военный архив, где содержались полные карты, меня вряд ли пустят.

Через полчаса судорожных поисков я поняла, что себя переоценила – местные не только изъяснялись намеками, они намеками и писали. Все эти «Описание ритуальных путей дворца» были столь пропитаны патокой любви к императору, что отбивали любое желание сбежать.

Я занервничала, задергалась – и тут через приоткрытую створку окна, красиво планируя, влетел самолетик! Сначала я оторопела, логика ушла в отгул, и только потом вспомнила, что единственный, кому я показывала это чудо летательной техники, был братец Ло.

Подобрала, развернула и прочитала кривоватую надпись: «Пятый стеллаж слева, третья полка снизу» и смайлик вместо подписи.

Дальше донесение следовало съесть, но я поспешно спрятала его в складки пояса. В рукав – карманов здесь все нет – пришлось прятать «Канон об устройстве дворцов с примечаниями». В нем хоть какие-то карты имелись. Перенесу потом на отдельный лист, может, что путного и получится. В любом варианте без предварительной разведки не обойтись.

Глава 5

По возвращении нас ожидал сюрприз. Кто-то распорядился проявить уважение к найденной принцессе, и наложницы прислали приветственные подарки. Я мельком глянула в пару шкатулок. Ну что сказать… Присланное можно было объединить одним: «Крестьянке и так сойдет». Какие-то нелепые украшения, безвкусные заколки, дурацкая ткань и второсортные благовония. Зато письма были богаты витиеватыми приветствиями. И на каждое следовало ответить…

«Завтра», – приняла решение я, не став открывать остальные подарки.

Остаток дня был посвящен введению меня в курс начинающей принцессы. Охват того, что следовало выучить, впечатлял. Практически университетский курс за полгода. Я искренне надеялась, что побег удастся и вся эта занудная мудрость дворцового этикета пройдет мимо меня.

Раздражало то, что часть правил была абсолютно нелогична. Ну вот как женские следы на песчаных дорожках перед императорским дворцом могли оскорбить правителя? Или чем смотрение вечером в зеркало могло не понравиться духам дворца? А единые стандарты на одежду и макияж? И это разграничение на цвета: желтый лишь для императора. На вышивку: фениксы для императрицы или старших наложниц. Даже слово «дракон» в письмах было под запретом, если речь не шла об императоре или его семье.

Но больше всего меня умиляло правило для наложниц: «три шага – одно молчание». Никакой болтовни с подругами, если вышли за пределы собственного павильона. А я-то удивлялась с чего такая тишина во дворах… Какой там смех… Тут и слова лишнего не услышишь. Впору называть Запретный город мертвым.

Все эти мысли я, естественно, оставила при себе.

      Вечером, когда павильон привычно опустел, я погрузилась в изучение канона об устройстве дворцов, время от времени бросая нетерпеливый взгляд на дверь. Братец своим опозданием заставлял меня нервничать и думать о всяком плохом…

Книга действительно оказалась ценной. Я совместила одну из схем с картой, которую дал мне брат. Путь до внешней стены постепенно вырисовывался, правда, было совершенно непонятно, как выбраться за стену. Моя надежда основывалась на том, что извне покинуть Запретный город легче, чем пробраться внутрь.

Способ братца Ло мне не подходил – я не умею развоплощаться до бесплотного состояния и протекать мимо стражей. Так что следовало придумать что-то свое… Но без разведки не обойтись.

Что-то он и, правда, задерживается. Я от переживаний уже все губы искусала.

Наконец, стукнула входная створка, и в павильон, внеся с собой волну тепла, вошел братец с жаровней в руках.

– Почему так долго? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– Возникли кое-какие сложности, – дернул плечом дух, опуская жаровню около кровати. – Ты знаешь, сестренка, что за тобой наблюдают? – спросил он.

– Догадываюсь, – пробурчала, прикидывая, кто у нас такой любопытный… Старший брат? Кто-то из евнухов? Во дворце доложить о нарушениях, как воды попить. Практически рутина. И ничего личного. Ведь вся твоя личность принадлежит государству и императору, а значит, ты не имеешь права ничего скрывать. Мне вон ночи без служанки у постели с трудом удалось отвоевать.

Дух неодобрительно поджал губы, укоризненно покачал головой.

– Я тут наслушался о найденной принцессе, – он нервно огладил юбку. – Тебе следовало быть осторожнее и не привлекать столько внимания.

– А что говорят? – заинтересовалась я.

– Ты хорошо обращаешься со служанками. Непочтительна к старшим. Умна и образована. И похожа на мать, которая, правда, прекрасно рисовала, писала стихи и играла на цине. А еще, что твоя жизнь вне дворца была столь тяжела – не позавидуешь.

Угу. А здесь она, конечно, идеальна. Внутри злой волной всколыхнулась язвительность. Сидят пауками в банке и считают, что снаружи лишь грязь. Дай им свободу – они ее своими правилами и статусами испоганят, не поняв, что с ней делать.

В том, что моя мать была образована, талантлива и происходила из благородного рода, я не сомневалась. Иные в императрицы не попадают.

Ладно, какое мне дело до сплетен прислуги? Правильно, никакого.

– Если желаешь начать войну, – протянул вдруг братец. – Ну там… свергнуть императора. Занять престол. Заставить их прикусить языки…

И взгляд у него сделался предвкушающим, а на лице промелькнуло что-то такое… темное. И мне плохо стало. Подумалось – а так ли я хорошо знаю духа? Он ведь давно в человеческом мире. И чем занимался, например, в прошлом столетии? Может, как раз императора и свергал.

– Нет, никаких свержений, – замотала головой. – Лучше показывай, что принес, – поторопила.

Через час я была готова. Точнее мы. Дракончик обещал поддерживать какое-то там внутреннее равновесие, позволяющее мне не сверзнуться с крыши и не сломать себе шею.

Братец поклялся быть осторожным и, не дожидаясь меня, вернуться на служебную часть дворца. Разгуливающая ночью служанка могла вызвать ненужные подозрения. Да и честь опять же… От которой сластолюбцы могли пострадать… А прятать трупы во дворце – дело утомительное.

Ну а если меня поймают, братец должен был покинуть дворец, не пытаясь мне помочь.

Я поправила повязку на лице. Попрыгала, проверяя, как сидит принесенный духом черный костюм. Сидел отлично. И обувь братец смог раздобыть правильную – мягкие сапожки из кожи.

– Выдвигаемся, – я решительно шагнула к окну. Выбралась наружу. Постояла, привыкая к темноте.

Теплый воздух был насыщен цветочным ароматом приближающегося лета. Где-то переливчато заливалась птаха, нарушая окружавшую тишину. Над городом круглым шаром вставала розовая луна, обещая подсветить мой путь.

Я легко взобралась на дерево, чья ветка удачно заходила на крышу забора, окружавшего мой павильон. Присела, коснулась руками холодной черепицы. Лунный свет серебрил изогнутые скаты крыш – эти волнообразные линии, будто драконьи спины, расстилались передо мной.

Я перебралась на крышу соседнего павильона, едва не поскользнулась, ухватившись за керамическую фигурку феникса на коньке крыши. Ниже, в глубине двора, мерцали слабые огни фонарей, отбрасывая длинные тени на выложенные узорами дорожки. Отдельными точками перемещались подвешенные на палки фонари в руках слуг.

Я выдохнула, напоминая себе, что моя задача добраться до стены, понаблюдать и вернуться незамеченной обратно, не свалившись нигде по пути под ноги страже. Вот они обрадуются внеочередной премии за мою шальную голову.

Внутри хихикнул дракончик и подбадривающе кинул картинку себя в небе. Мол, летать же получилось. Ползать по крышам проще.

Я и поползла. Где-то согнувшись. Где-то на четвереньках. Ориентируясь на луну. И пугаясь стука собственного сердца, который в тишине казался звуком чьих-то шагов.

Уже ближе к воротам Западного Благословения, которые использовались слугами, я спрыгнула в небольшой дворик, казавшийся совершенно пустынный на первый взгляд.

И тут мне дали понять, что моя надежда на приватность совершенно неоправданна.

– Не слишком ли позднее время для прогулок, ваше высочество? – лениво, с издевкой поинтересовалась впереди темнота.

– Много ты понимаешь в прогулках? – сварливо осведомились за моей спиной. – Погода-то чудная. Луна опять же, – с сарказмом напомнили мне. – Слышал, гулять перед сном полезно для здоровья.

Я с досадой прикусила губу, чувствуя себя глупым котенком, храбро полезшим покорять мир, не подозревая о внимательном взгляде двуногого хозяина…

Из тени с невозмутимым видом выступил страж наследного принца, словно он тут каждый вечер беглых принцесс ловит. В правой руке – аксессуаром для прогулки – меч в ножнах. Лицо бесстрастно, а вот в глазах блеснуло веселье. Или это был блеск луны?

И что ему, павлину плешивому, дома не сиделось?!

– Еще скажи, не спится, а лучшее средство от бессонницы – размять ноги на крышах, – насмешливо вскинул брови страж, бросив взгляд мне за спину.

Оборачиваться я не стала. Понятно, он не один, с напарником, который сейчас перекрывает мне путь отступления.

Страха не было, а вот досады и раздражения – аж кипело все внутри.

– Лично проверял, – отозвался второй. – Когда весь дворец оббегаешь, знаешь, как потом крепко спишь? Как младенец, правда, с синяками.

Издеваются… причем абсолютно сознательно.

Я стиснула зубы, уговаривая себя, что пытаться побить стража затея безнадежная. Он вооружен, а у меня кроме злости ничего нет.

– Так давайте продолжим прогулку? – спросила с сарказмом. – Я ведь даже до ворот не добралась. Луна опять же… Сна ни в одном глазу.

И я сделала маленький шажок.

– И никакого стремления сбежать? – сурово вопросили вдруг, заставив меня бросить взгляд в сторону и похолодеть от увиденного. Там, сложив руки на груди, грозной фигурой мщения стоял брат.

За полчаса до…

Павильон наследного принца

– Если ты пришел жаловаться и просить вернуть Хэйби, то тут я тебе не помощник, – Вэньчэн отложил в сторону кисть, посмотрел на вошедшего брата. Кивнул евнуху, и тот молча удалился.

– Знаю, – вздохнул Тяньцзи. – Если ей что-то взбрело в голову, даже я не могу ее переубедить. А запирать жалко… Она тогда совсем грустная становится и от еды отказывается.

Принц бросил последний взгляд на свиток с докладом, который составлял для отца по будущему урожаю в южных провинциях. Потянулся – спина ныла от целого дня за бумагами. Надо будет завтра проверить цифры еще раз, а пока можно и отдохнуть. Он подошел к столу, на котором была уже разложена доска вейци.

– Странно, – пробормотал он, вглядываясь в желтое поле и стоявшие на нем черные и белые камни, – после того, как отец подарил тебе Хэйби, она признавала лишь тебя и императора. Частенько сбегала к нему по ночам. Главный евнух, помню, ругался, что император должен спать с наложницами, а не с диким зверем.

И принц передвинул черный камень на свободное поле.

– Да-да, – усмехнулся Тяньцзи. – Помню, как они вешали на вход вонючие благовония, чтобы ее отпугнуть.

Он устроился на противоположном диванчике. Хмыкнул, оглядывая доску, а потом занял белым камнем соседнюю ячейку, отрезая черным путь к продвижению.

Некоторое время братья были заняты игрой.

– Через две недели праздник драконьих лодок, – произнес задумчиво Тяньцзи, посмотрел с сочувствием на принца и напомнил: – Третий раз для тебя.

Тот помрачнел, прикусил губу и выдохнул с сердитым раздражением:

– Почему не выходит? Отец говорит – звать сердцем. Больше работать с огнем. А я столько им занимаюсь – уже, кажется, сам огнем дышу. И ничего… Пусто. Нет отклика.

– У многих с первого раза не получается, – мягко заметил Тяньцзи.

– Знаю, – буркнул в ответ принц. – Но со второго – да! Я не слышу даже эха отцовского дракона. Боюсь, все опять впустую. А без дракона… сам знаешь, я не смогу взойти на трон. Уже поползли разговоры, что наследного принца стоит сместить, – и он со злостью стукнул себя по колену.

– Наберись терпения, – посоветовал князь. – Не с третьего, так с четвертого раза все получится. И разговоры стихнут сами собой.

– А если я снова опозорюсь? – с горечью вопросил Вэньчэн, нервно комкая пальцами ткань бэйцзи. – Слышал, наверное, как четвертый принц хвастался, что слышит зов отцовского дракона и если ему дадут шанс, он приманит духа с первого раза…

– Это всего лишь пустая болтовня, – легко отмахнулся Тяньцзи. – Четвертый всегда любил прихвастнуть. Лучше сосредоточься на подготовке.

– Ты как всегда прав, – признал принц. – Я выкину лишнее из головы и сосредоточусь на ритуале. Но у меня будет к тебе просьба. Через неделю мне держать пост молчания и воздержания. Пригляди в это время за сестрой, пожалуйста. Мне кажется, она не смирилась с тем, что ее оставили во дворце.

– Конечно, не смирилась, – усмехнулся князь. – Она же твоя сестра, а ты, помнится, двое суток на коленях перед парадным залом стоял, умоляя отца даровать мне жизнь. Еще и под дождем.

– Вспомнил тоже, – скривился Вэньчэн, не любивший вспоминать то время. – А ты потом пять ночей не отходил от моей кровати, пока я болел. Так присмотришь?

– Мог бы и не просить. Она и моя сестра, как—никак.

– Ваше высочество, вам послание, – донесся из-за двери громкий возглас евнуха.

– Проклятье! – выругался, резко побледнев, принц, прочитав записку от стража. – Она все же решилась. Безумная! Надо перехватить, пока другие не узнали.

– Я с тобой!

И оба поспешили к западным воротам, куда по донесению направлялась принцесса.

Сейчас его высочество стоял, с недовольным видом рассматривая беглянку. Мысли в голове роились ни разу не теплые и внутри все клокотало от ярости. Хотелось подойти, сгрести за шиворот и встряхнуть хорошенько, чтоб зубы клацнули, а потом устроить допрос.

Вот откуда у нее, например, хэшан? Вряд ли принцессе подобает иметь боевой наряд тайного стража в гардеробе. Ладно хэшан, но навыки у нее откуда? Ведь до самых ворот добралась, ни разу не упав и не попавшись страже. За последнее хотелось гордиться, но Вэньчэн запретил себе даже мысленно восхищаться ее дерзостью. А если бы она ошиблась?

От мысли, что могло произойти на скользкой крыше, страх заскребся острыми коготками и стало тошно.

И ведь сама не боится. Даже пойманная огрызается. Он слышал ее перепалку со стражами. Слышал, мечтая прибить за каждое слово.

Нет, он точно ее прибьет, чтобы не мучилась. Брат, почувствовав его настрой, успокаивающе положил ладонь на плечо. Ему хорошо… Она ему не родная. А Вэньчэн столько раз ее хоронил, что не готов хоронить ее снова!

– Сознаешь ли ты, сколь это глупо пытаться сбежать отсюда? – спросил он, едва сдерживая рычание в голосе.

Сестра в ответ гордо вздернула подбородок, и в брошенном на него взгляде он прочитал много чего… многообещающего: и побег, и неприятности тому, кто попробует ее остановить.

Вот же… наказание Небес! Он за нее переживает. Трясется, чтоб не обидели старшие в гареме. Уговаривает бабушку дать время и не наседать слишком. Умоляет отца поторопиться с официальным признанием, чтобы пресечь слухи о самозванстве. Требует от служанок не спускать с сестры глаз, а она…

По крышам! Ночью! Побег планирует!

Теперь понятно, зачем ей понадобился доступ в библиотеку.

Вот же зараза мелкая!

Дождется – запрет он ее в павильоне и стражу поставит. Посмотрим тогда, как она посмеет сбежать!

– Я, наверное, глуп, но никак не могу понять, откуда у вашего высочества столь впечатляющие боевые навыки? – влез в разговор Юйлинь.

Вопрос бы по существу и все с интересом посмотрели на принцессу.

Та смутилась, опустила голову, стянула, наконец, повязку с лица.

– Были бы впечатляющими, не попалась бы, – пробурчала, разглядывая землю у себя под ногами.

Вэньчэн поймал себя на закатывании глаз. Кажется, он забыл – какого это быть старшим братом… Как ни старались наложницы отца подружить его со своими детьми, он шарахался от них, как от проклятых.

Ему не объясняли, куда деваются «сестренки», не прошедшие проверку на родство. Он докопался до правды сам, пробравшись ночью к павильону, куда отводили девочек. А после долго мучился кошмарами, шарахаясь от каждого живого ребенка.

Да и не нужны были ему сводные братья и сестры. Для дружбы хватало Тяньцзи.

Потом, когда у каждого появилась тень, стало совсем весело. Они вчетвером что только не устраивали… И на память пришла первая попойка, с воровством пыльника у старшего евнуха. Тогда он чудом с крыши не сверзнулся – Юйлинь удержал.

И Вэньчэн в который раз подумал о том, какое было детство у сестры. Судя по всему – не совсем обычное. Жить в деревне, но при этом уметь читать, писать и знать труды мудрейших. Еще и высокому языку обучена. Но больше всего смущало ее владение боевыми искусствами. И мысли закрадывались самые нехорошие… А если сестра оказалась в каком-нибудь теневом ордене, где выращивают наемных убийц? Нет, там обычно обучают убивать, а не выражаться высоким слогом.

– Не желаете поделиться именем своего наставника, ваше высочество? Я бы счел за честь выразить ему свое почтение, – холодно поинтересовался Тяньцзи.

Линь Юэ вздрогнула, затравлено посмотрела на князя. Оглянулась с видом дикого зверька, попавшего в ловушку, и паника впервые промелькнула на ее лице.

Странно. Его она не боится, а вот Тяньцзи, похоже, опасается. Хотя они хороши… накинулись на нее вчетвером. Коршуны над цыпленком. Ладно, над очень смелым, но все равно цыпленком.

– В следующий раз, когда тебе пожелается прогуляться по крышам, просто позови меня или Юйлинь составить компанию, – недовольно произнес он, уже зная, что пожалеет о своих словах, но страх на лице сестры ударил неожиданно больно. Он словно в кошмар вернулся, когда в ушах долго звучал тонкий крик: «Блатик, помоги». Когда просыпался в слезах, задыхаясь от боли и собственной беспомощности. Когда молил Небо забрать его жизнь взамен на жизнь сестры.

Если было бы можно – он бы ее сам за ворота отвел. Только он не готов потерять ее снова. Переживать о том, сыта ли. Есть ли у нее рис на обед. И где она спит – в тепле ли или под открытым небом.

Нет, он ее не отпустит ради нее самой.

Стражи посмотрели на него с удивлением, явно не одобряя подобное разрешение. Да, он сам себя не одобрял.

– Мы проводим вас, ваше высочество, – откашлявшись, смущенно заявил Вэй. – Не стоит вам… – он запнулся, пытаясь облечь в вежливость фразу о том, что внешний вид принцессы далек от пристойности.

Вэньчэн потянулся к завязкам, но князь успел первым. Скинул с себя бэйцзы, накинул на плечи принцессы, не обращая внимания на исказившееся от страха лицо девушки. И вот как у нее получается увеличивать вопросы, не давая ответа ни на один?!

– Я первым пойду, – Юйлинь скользнул в темноту и скоро оттуда донесся тихий свист – путь был свободен.

Шли молча. Вэньчэн судорожно пытался подобрать слова для той, кто считал дворец ловушкой. Рассказать ей о праздниках? Они все проходят под надзором старших. Напомнить, как хороша императорская кухня? Или как красиво в садах цветут хризантемы?

Но чутье подсказывало, что Линь Юэ найдется, чем ему возразить. Похоже, ее жизнь была не такой уж плохой, раз она стремится в нее вернуться. Или это страх перед дворцом?

– Тебе не стоит здесь никого бояться, – он потянулся потрепать ее по макушке, но остановился. – Я смогу тебя защитить, обещаю.

– Не сбегай больше, – попросил тихо, кляня себя за то, что так и не извинился. Она его точно врагом считает.

– Ты уже раз не смог, – шепотом ответила сестра, – ни меня, ни маму.

И опустила голову, скрывая заблестевшие глаза.

Вэньчэн ощутил, как от боли сжимается сердце и становится трудно дышать. Но она права. Она единственная, кто может его винить и кому плевать, что ему тогда было лишь шесть лет.

У павильона их уже ждал Юйлинь и, судя по его виду, сюрпризы этой ночи еще не закончились.

Вэньчэн споткнулся взглядом о сидевших на корточках у двери и сладко спящих служанок. Одна вон даже рот открыла, вторая похрапывала, положив голову на колени. А ведь Юйлинь их явно пробовал разбудить.

– Ваше высочество, думаю, вы порядком утомились от прогулки и вам нужно отдохнуть. Мы пришлем вам новых служанок, – напряженно поклонился тень.

– Это дух, – едва слышно прошептал разом подобравшийся Тяньцзи. – Его работа.

И вот только свободно разгуливавшего духа им не хватало, с тоской подумал Вэньчэн. Еще и рядом с покоями сестры. И сильного духа, раз смог усыпить сразу двоих.

Линь Юэ замерла на ступенях, бросила взгляд на стоявшего у входа стража, на спящих служанок.

– Ваше сиятельство, благодарю за заботу, – произнесла, возвращая князю бэйцзы. – Не стоит волноваться насчет служанок. Это я их усыпила, иначе как еще я могла бы сбежать, – спокойно посмотрела она на Вэньчэн. И на лице – ни черточки не дрогнуло.

– Конечно, ваше высочество, мы не сомневаемся в ваших талантах, – с едва заметной насмешкой заверил принцессу Тяньцзи, а его тень уже растворился в темноте, отправившись на поиски.

Глава 6

Створки двери с ожесточением хлопнули за моей спиной. Один шаг, второй. Потревоженное пламя фонарей задрожало, запуская пляску теней на полу. Тишина удавкой обвила шею, перекрывая доступ воздуха. И стук сердца в ушах стал оглушающим.

Третий шаг – я без сил опустилась на пол. Ноги дрожали, руки тряслись. Перед глазами мельтешили желтые пятна света, в голове царил хаос. Мне было дико страшно: до сухости в горле, до вспотевших ладоней, до заледеневших пальцев. Страшно не за себя. За братца.

Дура! Ведь чувствовала, что затея с побегом гнилая, но «отрицательный результат тоже результат», – передразнила себя едко.

Ну и каков он, результат? С меня теперь глаз не спустят. Удвоят или утроят число служанок. Евнухов приставят. Стражу. И то, что раньше казалось неволей, теперь покажется вольницей.

И ведь по грани прошла. А если бы чужие поймали? Легко прибить могли, не разбираясь, кто там по крышам ползает. Еще пара часов назад идея побега казалась блестящей, а риск оправданным, теперь же меня накрывал жуткий страх в компании с паникой. Так бывает, когда самоуверенность сталкивается с реальностью.

Меня мало волновал позор принцессы—беглянки или возможное наказание, а вот братец! Что будет, если его поймают? Уничтожат или попробуют допросить? И чем я могу помочь? Главное – не предупредить никак. Я даже не знаю, где именно его искать. Если дух каким-то образом умел меня находить, то я поиск по крови не освоила. А сунусь на служебную половину – только выдам его.

Я прикрыла глаза, выдыхая и пытаясь успокоиться. Истерикой никому точно не поможешь.

Внутри тяжелым маховиком раскручивалась ненависть, и меня трясло уже от нее.

Старший брат, называется. Только и знает, что запрещать.

«Не сбегай!»

Угу, просто сиди дома и будь прилежной девочкой, не доставляй никому проблем.

А если я не хочу сидеть дома? Если мне дворец поперек горла? Так-то человек ко всему привыкает, но я не видела себя в роли принцессы. Точнее той безмолвной куклы, послушной воли отца и бабушки, которую здесь желали видеть.

«Я смогу тебя защитить».

Я и сама могу себя защитить. Не нужна мне его защита… Столько лет обходилась и дальше обойдусь.

Разочарование – так легко попалась – выжигало кровавые язвы на сердце, заставляя испытывать ненависть ко всем четверым…

Дались им мои навыки и прошлая жизнь! Любопытные какие.

И ничуточки не стыдно за то, что обвинила брата в смерти мамы. Ему полезно пострадать. Жил тут, небось, на всем готовом. Не боролся за жизнь. Развлекался. Да и с отцом нормальные отношения наладил, раз наследным принцем его признали. А мать… Вон целый гарем на замену.

Злость бурлила, разъедая едкостью, и в голову лезли всякие гадости – не остановить. Лицо уже пылало. Руки тоже. Казалось – я целиком из ненависти состою. Я ей просто горю.

И только когда потянуло паленым, а на лицо легли отсветы пламени, поняла, что действительно горю.

Опустила взгляд – и охнула, подскакивая.

Языки пламени весело и дружно плясали на руках, переползая на ткань и та уже тлела, рыжея и скручиваясь от идущего от меня жара.

Твою же… И купальня, как назло, пуста. Да у меня вообще ничего жидкого под рукой нет!

Дверь я открывала пинком. В сторону с визгом метнулся кто-то в платье. Света не требовалось – я сама сейчас факелом была, и впереди по дорожке, разбивая темноту, побежали желтые пятна всполохов. Следом понеслась я. Целенаправленно так. Игнорируя топот за спиной и истошные вопли: «Ваше высочество!». Умеют местные евнухи голосить так, словно их режут. А мне некогда было останавливаться и выяснять, какого они делают ночью у моего павильона.

Холодный воздух чуть освежил, сбивая пламя, но крики за спиной – словно стая бродячих котов неслась с воплями «Жрать!» – лишь добавляли остервенелой злости, и пламя внутри уже не просто гудело – ревело. Бился дракон, требуя выпустить и позволить все спалить. На мгновенье так и захотелось сделать. Как говорится, нет дворца – нет проблемы. И сбегать будет не от куда, но здравый смысл все же победил. Я не готова была жертвовать чужими жизнями ради свободы.

Сопение за спиной приближалось. Я поднажала, ибо кожу продолжало дико печь. Со злорадством представила, как преследователи сейчас глотают дым – я же как подбитый бомбардировщик иду, разве что не завываю – дыхание берегу.

Пруд встретил дружным кваканьем, которое озадачено стало стихать. Самая храбрая квакнула неодобрительно, когда я с шумным плеском влетела в воду. На красивый прыжок не было времени и в воду я вошла, плашмя ударившись грудью и животом. Вода раздраженно зашипела, словно в нее горячий утюг кинули. Пошла паром, окутывая меня холодом.

Хорошо-то как! Я выдохнула, расслабляясь и раскинула руки, опускаясь звездой ко дну, позволяя холоду пробраться внутрь и погасить пылающий внутри меня огонь, который сама же и разожгла. Дракон ответил ворчанием. Ему хотелось полетать, а еще поджарить тех, кто меня обидел. В другой раз. Вот доведут – тогда и поджарим точечным огнем.

Мощный всплеск ударил по ушам.

Спасатели!

Я вильнула в сторону, не желая, чтоб меня, как котенка, за шиворот вытаскивали из воды. Вынырнула, в три взмаха добралась до берега, подтянулась на камнях, перевернулась и села, оставив ноги в воде. Мало ли что… Вдруг меня прям сейчас доводить начнут.

– Ваше высочество! – дружно выдохнули собравшиеся на берегу. Что-то их подозрительно много. А еще дышат тяжело так. Непорядок. Как они меня ловить собираются с такой подготовкой?!

Огни за спиной нервно дрожали, бросая алые блестки на черную воду пруда. Пахло тиной и свежестью. Где-то несмело подала голос лягушка. Спокойствие восстанавливалось.

Из воды вынырнула тень. Долго он что-то. Я уже волноваться начала. Теоретически я могу и взрослого мужика из воды вытащить. Но это в теории…

Заметил меня. Подплыл. Подтянулся. Сел рядом. Отмахнулся от бросившихся к нему евнухов. А ко мне, значит, боятся…

– Плавать умеешь? – с некоторой обидой поинтересовался брат.

Кивнула. Я-то умею, удивлена, что он тоже.

– А ты думал – топиться решила? – не сдержала сарказма.

Вэньчэн вытащил ногу из воды, пошевелил голыми пальцами – надо же, даже сапоги сбросить успел. Перебросил волосы через плечо, отжал.

– Маги при выбросе себя не контролируют, – произнес он укоризненно, мол, почему сразу топиться. – И часто так у тебя?

– Первый раз, – призналась честно и сочла нужным пояснить: – Довели.

Брат недовольно засопел, видимо, считая, что это как раз его довели: сначала побегом, потом попыткой утопления.

– Я попрошу отца назначить тебе наставника. Надо было сразу сказать, что у тебя проблемы со стабильностью, – заметил он нравоучительно.

– У меня нет проблем со стабильностью, – возразила я раздраженно. Зато куча других проблем…

Вэньчэн не счел нужным ответить, вместо этого предложил:

– Если тебя что-то беспокоит – скажи. Попробую помочь.

Угу. Не искать духа, который незаконно проник на территорию дворца, украл одежду, притворился служанкой и помогает мне сбежать. Конечно. Легко.

– Меня беспокоит то, что я не могу больше распоряжаться своей жизнью, а еще беспокоит брат, который пытается меня контролировать, – выдохнула со злостью. – В следующий раз просто не вмешивайся!

Я раздраженно одернула черную куртку, поднялась – толпа на берегу поспешно раздалась в стороны, обволакивая меня возмущенным шепотом. Плевать. Я гордо задрала подбородок и зашлепала обратно, оставляя на плитах мокрые следы.

Ради меня подняли почти всех, даже наставницу пригнали. И в павильоне в меня клещами вцепились служанки, бросая опасливые взгляды на руки, словно я прям сейчас их сжечь могла.

Здесь магия была для избранных. Причем не обязательно было наследовать ее от предков, как правило родовитых. Путь духовного совершенствования открывал доступ к силе ци: долгие годы уединения в монастырях, бесконечные часы медитаций и упражнений в дыхании и теле давали плоды, доступные лишь немногим. А можно было родиться в семье чиновника…

Аристократы потому и не наглели с простым народом – под соломенной шляпой мог скрываться кто угодно: попрошайка, крестьянин, даосский мудрец, мастер боевых искусств или глава монастыря, который предпочитает простую одежду шелку.

Это мне не повезло нарваться у здания суда на избалованного сынка чиновника. Но большинство соблюдало правило: магия во благо. Даже отчим со своим заговором имел благую цель – свергнуть с трона убийцу возлюбленной, ведь убийца не может иметь благодать Небес, а значит страдает вся страна под властью лишенного благодати правителя.