Рю-хёвдинг
Глава 1
Я был обычным сиротой. В наше время это дело не хитрое. Потом, меня купили жрецы храма Святовита, что на острове Руяне, и там я рос до двенадцати лет, выполняя для жрецов разную работу. А когда мне исполнилось двенадцать, мне перерезали горло на алтаре Святовита, обрызгав моей кровью кумира. Но богу не понравилась эта жертва и моя рана на глазах изумлённых жрецов затянулась, а я стал говорить непонятные вещи.
Жрецы прозвали меня Двоедушцем и выгнали с острова. Спасибо, что не голым. Рубаха, штаны, онучи и лапти составляли моё имущество. Маленький ножик – моё оружие. Честно говоря, ножик мне не давали, я его спёр ещё до своего жертвоприношения. Я прибился батраком ко двору местного хозяина хутора по имени Хельги. Хельги-бонд, так это называется в здешних землях. А я, стало быть, стал карлом. Наёмным работником.
И трудился я на него честь по чести, но вторая душа зудела и заставляла меня после работы делать странные вещи. Бегать, прыгать, отжиматься, подтягиваться на ветке и тому подобное. Так продолжалось два года. А потом я ушёл в викинг с Грюнвардом-хёвдингом и оказался удачливым.
Ещё через пару лет у меня появился свой хирд, хоть и маленький, но дружный и корабль. Правда, это был не драккар, а торговый кнорр и, честно говоря, я совсем и не собирался им обзаводиться, но если нас с парнями пытаются продать в рабство, вместо того, чтобы довезти до места, то волей-неволей, а новое имущество у тебя появится. И мы построили наш хутор в землях эстов. Некоторые соседи радовались этому, мы хорошо платили за работу. Другие захотели наше серебро просто так, теперь соседей у нас меньше, а трэлей больше. И на три дня пути все знают, что если вернуть беглого раба в Русгард, то заработаешь денежку. А если укрыть, то придут хмурые парни и поинтересуются своим имуществом. А, заодно, и твоё прихватят. В качестве отступного.
Последний поход с Грюнвардом-хёвдингом был особенно удачен. Мы взяли у мавров целую кучу серебра. А на обратной дороге я ещё и женой обзавёлся. Дочерью ирландского конунга. В Ирландии, правда, конунгов, как блох на собаке, зато, моя Фианна настоящая красавица. И умница. Да, я влюбился, вот!
От воспоминаний меня отвлёк крик со двора,
– Наставник! Наставник! Таам таккое!
Выхожу на чисто выметенный двор. Там мнётся Туули, свейн из местных эстов, прошедший отбор в мой хирд. Он уже почти чисто говорит по-нашему и характерное произношение у него проскакивает только тогда, когда он сильно взволнован. А взволновать эста – задача не из простых.
– Что случилось, Тулли? Чего шумишь?
– С дооосооорной вышкки доолоошили, парус! Похоже на драккар. Хаалькрим объявил тревоку.
Обвожу взглядом двор. Действительно, на площадке для боя стоит мой хирд в полном составе. Со щитами, копьями и топорами. Мечи у нас мало у кого есть. Меч – штука дорогая, статусная. Зато, все со стреломётами. Их мы наделали на всех и, даже, с запасом.
Забираюсь на смотровую вышку. Там сегодня Хельги дежурит. Он стал сильным бойцом. Даже мне с ним иногда становится интересно. Он, даже, в мастерстве боя обогнал и Хальгрима, и Хротгара, моих первых учеников. Чем и заслужил право время от времени отдыхать на дозорной вышке. Хельги показал мне, куда смотреть. Действительно, парус. Расцветка незнакомая. Да тут всех и не упомнить, даже если знать. Идёт в нашу сторону.
Ссыпаюсь вниз, и бросаю своим,
– Готовьтесь, парни, пойдём встречать гостей.
В доме меня встречает испуганно глядящая Фианна, сложившая руки на животе,
– Рю, не забывать, наш малыш надо папа.
Фианна за прошедшие месяцы сильно продвинулась в освоении нашего языка. Гораздо сильнее, чем я в гэльском.
– Война – фигня, маленькая, – отвечаю ей, главное – манёвры. Приготовь, на всякий случай свои снадобья. Вдруг, кого зацепит.
Жена у меня не только красавица и умница, но и знахарка. Даже уехав из родной Ирландии, она быстро нашла тут все нужные травы. А ещё она умница. Понимает, что не нужно отвлекать мужа от дела. Кивнула и занялась своими горшочками, а я оделся, затянул пояс и пошёл выводить ребят.
Украшенный резной головой дракона нос драккара уткнулся в песок и с обоих бортов на берег стали выпрыгивать викинги. Драккар был больше нашего. Сорок вёсел. Значит, на нём не меньше четырёх десятков рубак. Мой хирд в три десятка стоял у меня за спиной, перекрывая дорогу с берега.
– Кто ты и чего тебе надо на моей земле? – спрашиваю, обращаясь к здоровому мужику, стоящему на носу драккара. Он не снял голову дракона с носа корабля, значит, пришёл явно не с миром.
– Я Хролейв-хёвдинг и нужно мне твоё серебро. Люди говорят, ты неплохо заработал в последнее время. Надо делиться.
– Ну, так, люди говорят, будто и курей доят, а мы пошли, да сисек не нашли. Наше серебро мы мечами взяли. А где были вы, когда мы с маврами рубились? У мамочек под юбкой отсиживались?
Оскорбления перед битвой – вещь обязательная. Она призвана вывести противника из равновесия. Кто потерял холодный разум, кто поддался злобе, тот проиграл.
Хёвдинг заскрипел зубами и спрыгнул на песок. Его люди уже выстроились. Они гораздо взрослее моих парней и, без сомнения, это не первый их поход.
– Откуда ты, Хролейв-хёвдинг? Или ты безродный скиталец? Сэконунг?
– Зачем тебе знать?
– Ну, во-первых, передать весть, чтобы не ждали тебя, а во-вторых, взять плату за потерянное время. Вот ты приплыл, мы тут всё бросили, встречать вышли. Одни убытки!
– Я из Линстера. Это на северном краю Норэгр. И тебе не придётся передавать туда вести! Руби их!
Коротко щёлкают стреломёты. Один залп, второй, третий. У нас их три десятка. И сегодня они все, заранее взведённые, были у последнего ряда моих парней. Болт стреломёта пробивал щит викинга навылет. И глубоко уходил в самого викинга. Если тот был не в кольчуге. А если в кольчуге, то, на ладонь, примерно.
Из пяти десятков викингов до строя добежали два десятка. Их встретил слитный удар копий, и рубиться стало не с нем.
– И всё? – удивлённо спросил кто-то из свейнов.
– И всё, – подтвердил я. – Если в береговой сшибке дело дошло до топоров, значит, план боя никуда не годился. Добейте раненых и посмотрим, что за хлам нам привёз этот Хролейв-хёвдинг.
– А зачем, тогда, все эти тренировки?
– Чтобы добивал ты, а не тебя, когда всё пойдёт не по плану. Хротгар, плюс два круга свейну Кауппо.
Под жалобный стон наказанного забираюсь на борт драккара. Ну что сказать, чистенько, но бедненько. Все, кто был, с корабля попрыгали на берег, не оставив даже охраны. Этот корабль покрупнее моего будет. На него весь хирд сразу загрузить можно. И ещё останется место. Вот, только, нельзя мне сейчас всем хирдом никуда ходить. Как Русгард без стражи оставлять? Сразу и рабы разбегутся, и любители забесплатно поживиться чужим добром прибегут. Так что, вытаскивать на берег, пересмоливать, строить ещё один корабельный дом. Не буду продавать, самому пригодится.
На драккаре обнаружилось немного еды и три пленницы из каких-то непонятных земель. Но, ни нашей речи, ни языка эстов не понимали. Жена, сразу взявшая их под крыло, пыталась расспросить и на языках, известных ей, гаэлтском, сакском, германском, но, тоже безуспешно. У парней на них были другие планы, но Фианна объявила их гостьями, и мои молодцы не посмели возражать. Обещая быть тенью, рыжая слово своё держала. Никто и никогда не мог быть уверен, что её нет рядом. Травить до смерти она бы никого не стала, это урон мужу, а, вот, сделать так, чтобы неугодный постоянно в кустики бегал, или во сне напрудил, или с женщиной у него ничего не выходило – это запросто. Парни её боялись и уважали после нескольких таких случаев, обращались только "госпожа" и выполняли любые её требования.
Так что, богаче мы стали, разве что, на драккар и на пяток мечей. Правда, топоров прибавилось. А щиты, считай, почти все на мишени придётся пустить. Они и так уже с дырками от болтов. Штук двенадцать всего нормальных осталось.
Больше всех столь быстрому завершению боя радовалась Фианна. Ей, вообще сейчас нервничать вредно. Ну что поделаешь, коли замуж за викинга пошла.
А через пару недель уже Кауппо бежит,
– Наставник! Наставник! Таам таккое!
Опять парус. Олаф на вышке дежурил. Он второго дня ногу подвернул, бегать не мог, вот его дозорным и поставили. Так-то, обычно, на неё младших загоняют.
– Не похоже на драккар, Рю-хёвдинг, – с сомнением пробасил Олаф, – парус больно узкий.
– Может, не во всю ширину поставили?
– Не, смотри, он же снизу не углом.
– Тоже верно, думаешь, кнорр?
– Похоже.
– Ладно, эй, Хродгар, поднимай парней, но строить их погоди.
***
Полукруглый нос кнорра ткнулся в песок почти в том же самом месте, где приставал драккар Хролейва-хёвдинга. Велеть, что ли, построить тут причал? С борта ловко спрыгнул упитанный мужчина и пошёл в мою сторону.
– Мир тебе, добрый человек, – поприветствовал он меня, – меня кличут Глуздом сыном Скородума, я купец из Ладоги, Вы её Альдейгьюборгом называете. Не скажешь ли, где мне найти хозяина этого хутора?
– Ты с ним разговариваешь, почтенный купец. Мои люди называют меня Рю-хёвдингом, зови и ты так же. А имени отца я тебе сказать не могу, потому как рос сиротой. Не дело вести разговоры на берегу, пойдёт в дом. Там и расскажешь, что за дело тебя сюда привело.
Время шло как раз к дневной трапезе и в длинном доме женщины накрыли нам стол. Невысокий, по колено. Зато, длиной во весь дом. За ним уселся весь хирд и ещё места хватило. Купец Глузд пришёл сам-двое.
– Это товарищ[1] мой, Путята сын Жихаря. Одно у нас с ним дело.
– Не дело о деле на голодное пузо говорить, – заметил я. – Сейчас, жены наши придут и приступим. Красоту, видишь, перед гостями показать хотят. Мы тут в своём соку варимся, чужих почти и не видим.
Вошла Фианна с женами других хирдманов и её гостьи. У нас несколько парней женились на местных девицах. В тех селениях, с которыми у нас мир, быстро сообразили, что мир, оно, конечно, хорошо, но его неплохо бы и укрепить. А что крепче родства? Вот и стали осаждать парней. А парни, хоть и измученные упражнениями, а ласки всё одно хотят. Вот уже и Хальгрим и Хротгар взяли в жены дочек старейшин, и Хельги нашёл себе пару. И ещё пяток ребят.
Все женщины нарядились как могли. Платья из дорогих тканей, которые мы привезли из последнего похода, фибулы серебряные, ожерелья, запястья… Приходи кума любоваться. Гостий Фианна тоже принарядила. Подобрала им по росту одёжку. Подарила ожерелья.
Гостьи, проходя на отведённые им места, вдруг взвизгнули и кинулись на шеи купцам, разревелись. Те неверящими глазами смотрели на них.
– Смотрю, это ваши девки-то, – заметил я. А то мы никак не могли с ними объясниться. Только и смогли имена их узнать.
– Так это был твой драккар? – нехорошо посмотрел на меня Глузд, – Вор!
– Ну, как тебе сказать, – я жестом остановил вскочивших на ноги хирдманов. Ещё бы, при них их хёвдинга лают. – Теперь, мой. А они на нём были. Ты же, купец, теперь мне должен ещё и вергильд за оскорбление. И за клевету. Двенадцать марок. И три марки выкупа за твою женщину. Полтора десятка на круг, выходит. Уходи.
– С тебя же, – обернулся я к Путяте, – выкупа не возьму. Ты меня не лаял, твои женщины гостьями моей жены были.
– Почему ты брать с он марка? – тихонько на ухо спросила меня жена, когда все принялись за еду.
– Он обозвал меня на глазах моих воинов. Если бы я ему спустил, они бы меня не поняли.
– Нет, я спросить, почему ты не убить он?
– А какой нам с этого прибыток? Если бы я его на остров позвал прогуляться, то ни его денег, ни его имущества мне бы не видать.
– Ты забрать кнорр.
– Малышка, зачем нам ещё один кнорр? Кроме того, со вторым купцом у меня нет вражды.
– Да, ты быть прав. Я забыть о дугой купец. Простить твой жена?
– Простить.
***
После трапезы ко мне подбежал Туули свейн и доложил, что купец Глузд ожидает за воротами. Его не велено было пускать дальше. Он принёс кошель серебра, и целую кучу разного товара. Два бочонка с мёдом, зерно, солёная рыба, ткань. Дорогая ткань, узорчатая.
Я пересчитал монеты. Все полтора десятка. Не обрезанные и не рубленные. Перевёл взгляд на купца,
– Мы в расчёте, твою женщину сейчас приведут. Зачем ты принёс всё это?
– Я обидел хорошего человека ни за что, – ответил Глузд смотря в землю. – Я не хочу, чтобы меня тут помнили, как неблагодарную собаку.
Я кивнул,
– Ладно, забыли. Переволновался и ляпнул не подумав. Но, будь осторожен, купец, за такое у нас могут и кровью спросить. Кто будет тогда кормить твою женщину?
– Твоя правда, вождь.
– Пошли уже, заберёшь свою зазнобу. Извёлся весь, поди.
***
Спустили на воду малый драккар и отправились к Грюнварду-хёвдингу поговорить о следующем годе. Было бы неплохо набрать и на большой драккар временный хирд. Тогда мне, как хозяину корабля, должна была идти особая доля. Я слыхал, какой-то конунг не ходил в викинг сам, а сдавал корабли тем желающим, у которых была охота и не было драккара. И с того неплохо жил.
По северному берегу становилось беспокойно. Там утверждал свою власть Харальд, которого уже начали называть Косматым, за его обет не стричься, не расчёсывать волос и не мыть голову, пока он не объединит всю Норвегию. Так что, шли южным берегом. Не те у нас силы, чтобы с Косматым сцепляться. У него уже пять драккаров, набитых воинами.
– Слыхал новости? – спросил меня Грюнвард, когда мы плотно закусили после нашего прибытия, – Рагнар Меховые Штаны сгинул в Нортюмбраланде. Эллир конунг бросил его в яму со змеями, и те его закусали до смерти. Не видать Рагнару Вальхаллы. Его сыновья в ярости и собирают всех желающих объяснить конунгу Нортюмбраленда, что так делать не надо.
– Новость занятная, – согласился я. Но это дело не на одно лето. А мне пока так надолго никак не уйти.
– Это да. Жаль, что у тебя нет лишнего драккара.
– Лишнего нет, а запасной – есть, – и я рассказал Грюнварду о цели своего визита. Тот сильно обрадовался возможности одолжить драккар. Обговорили условия, получил залог и мы пошли в обратную сторону вместе с людьми Грюнварда-хёвдинга, которые должны будут забрать корабль. Грюнвард выплатил мне стоимость драккара, и эти деньги останутся у меня, если корабль погибнет или будет захвачен врагами. Если же он благополучно вернётся, то эти деньги идут в зачёт моей доли, как владельца корабля
То есть, я в любом случае не в накладе.
***
Отправив драккар зарабатывать нам денежку, мы с парнями, по первому снегу отправились объезжать те сёла, которые нападали на нас. Они нам теперь должны платить каждый год. За то, что мы их не сожгли и не перебили. Из таких сёл мы не берём свейнов. Заодно, навестили и те сёла, которые сами признали нашу власть. Они нам отсыпают на прокорм тех парней, которые обучаются в Русгарде, ну и мы у них покупаем съестное. Наших трэллей ещё не достаточно для обеспечения хутора едой. А ещё у нас договор, что если нападают на них, а мы их защищаем, то на год они нас обеспечивают едой.
За месяц объезд завершили. Отобрали двух новых свейнов из желающих послужить. Узнали, что земли вокруг Русгарда стали называть Рювала[2].
Встретили Йоль. Провели испытания, кому идти в новом году в поход. В этом году идём на своём драккаре, поэтому беру с собой половину хирда. Оставшиеся будут охранять наши земли. Есть у меня задумка, куда нам наведаться по-быстрому.
______
[1]товарищ – компаньон, с которым товар покупался в складчину или арендовался один корабль
[2]Автор в курсе, что эта область называлась Рявала и была чуть восточнее.
Глава 2
– В далёком тумане растаял наш Русгард, родимая наша земля, – напевал я, в то время как наш драккар рассекал носом холодные воды Эйстрасальт[1], обдавая нас солёными брызгами. Наш первый самостоятельный викинг. И я должен вернуться, ведь дома меня ждёт Фианна с маленьким Ингваром.
Её роды доставили мне много хлопот. Немои мысли роились в голове и выдавали такие образы, что эта самая голова чуть не лопалась. Зато, теперь в Русгарде варят мыло и обязательно моют с ним руки перед едой. И перед тем, как копаться в ранах и одежду с ним стирают, а не просто в щёлоке. Так что повитухи, прежде чем быть допущенными до роженицы, были тщательно отмыты и переодеты в чистые одежды. Роженица, также была вымыта с мылом. Руки повитух были протёрты извинью[2], а всё, что могло им понадобиться, долго варилось в воде. После родов жена, по моему настоянию, держала на животе котелок со льдом, завёрнутый в несколько слоёв толстой ткани. В результате я получил здорового ребёнка и жену без малейших признаков родильной горячки. И стойкую нелюбовь повитух, которая сменилась горячим обожанием от оплаты.
Надеюсь, такие приступы двоедушества будут не слишком частыми, голова у меня одна и двоим в ней явно тесно.
Ну а пока, мы шли в викинг. На этот раз Хротгар остался на хозяйстве, а Хальгрим пошёл со мной. Как и Хельги. Я взял тех, кто прошел отборочные бои, каждый должен был провести по четыре боя со случайными противниками. Победителей в трёх из четырёх я и взял с собой. Хельги выиграл все четыре. Совсем большой стал.
Первой нашей остановкой стал остров Найссаар, это почти по прямой на север от нашего Русгарда. Мы засветло вытащили корабль на берег и внимательно осмотрели обшивку, как-то наш старичок пережил первый переход с нашей командой. Оказалось, на удивление хорошо. Ни протечек, ни повреждений.
В лагере уже развели костер, установили над ним кованую треногу и повесили котёл с родниковой водой. Когда вода закипела, засыпали туда крупы, кинули топлёного масла, сушёного мяса и пряных трав. Получился граутр[3], и сытно и вкусно и дёшево. Поев, распределили караулы и завалились спать. Первый день без физических нагрузок, гребля не в счёт, и тело, радуясь отдыху, хочет только жрать и спать.
Утренний холодок разбудил нас, Мы быстро перекусили лепёшками и вяленой рыбой, глотнули травяного взвара, спустили корабль на воду и тронулись в дальнейший путь на запад. Нашей целью был Кауп, что на реке Немун [4], место с богатой торговлей и с сильной охраной, вот и посмотрим, чему мои хирдманы научились.
Плыть до Каупа дней пять при попутном ветре. Мы должны пройти мимо земель Эстов и жемайтов, пройти мимо островов Сааремаа, и Хийумаа, которые закрывают залив у Ригсгарда, и начать спускаться на юг до косы, прикрывающей Курланд – землю куршей. Там и будет устье реки Немун, прячущееся в тихом заливе. А там и богатый торг Каупа с его янтарём, стеклом, серебром, мехами и трэлями.
Второй день пути прошел без приключений. Дул устойчивый попутный ветер и мы прошли до маленького островка Осмусаар, на котором ютилась бедная деревушка рыболовов.
Жители деревушки собирались подороже продать свои жизни, прежде чем злобные варанги[5] начнут насиловать их жен и дочерей. Их было тут с два десятка, если считать вместе с собаками. Узнав, что злые варанги не хотят их жен, а хотят свежую рыбу и, даже, готовы выложить за неё серебро, рыбаки глубоко задумались. А после натащили нам этой рыбы столько, что в похлёбке ложка стояла. Так что, похлебали приварка и прямо почувствовали, как сил прибавилось.
***
Не успело солнце перевалить за полдень, как с мачты раздался звонкий крик,
– Парус! Драккар справа по носу!
Сблизились на расстояние выстрела их стреломёта и я прокричал с носа, подражая Грюнварду-хёвдингу.
– Кто вы такие и чего хотите, боя или мира?
– Я Торин ярл Дубовый Щит, сын Трайна[6] конунга Ундербергета, что на северном берегу – раздалось с чужого драккара— А ты кто таков?
– Мои люди называют меня Рю-хёвдинг. Я из Русгарда, что построил в землях эстов.
– А чего ты не пошел с сыновьями Рагнара грабить Бретланд?
– Скажи, Торин-ярл, если ты взял с собой пять десятков хирдманов и вы добыли сундук в котором десять сотен марок, сколько достанется каждому, если делить поровну?
Торин подумал и ответил,
– По два десятка на каждого.
– А если ты взял с собой десять драккаров и на каждом по пять десятков бойцов?
– Тогда, по две марки.
– А сколько кораблей пошли с сыновьями Рагнара?
– Больше сотни.
– И?
– Хочешь сказать, твоя доля будет ничтожной?
– Именно. Большинство тех, кто пошёл в Бретланд получит чуть меньше, чем ничего. И славную смерть в придачу. Эта история напоминает мне одну древнюю легенду.
– Ну-ка, ну-ка.
– Давным давно далеко на юге жил могучий конунг. Жил он долго и состарился в боях и походах. И не мог он больше водить свои корабли в викинг. Но не было у него сына, которому он мог бы передать власть. Зато, была дочь, лебяжье-белая, прекрасная, как Фрея! И решил он выдать дочь на сильного конунга и объявил большой тинг. Съехались на него могучие конунги всех окрестных земель и состязались друг с другом в военном умении. И были они равны, не было того, кто бы был сильнее всех. И тут понял старый конунг, какую он сделал глупость. А ты понял, ярл?
– Как только он объявит победителя, остальные оскорбятся и нападут на счастливчика. И будет кровь и разорение.
– Ты мудр, ярл!
– Это хорошая сага. Но как же старик выпутался из этой ловушки?
– Один хитрый конунг посоветовал ему отдать дочь за нищего сэконунга. Не будет зависти у могучих конунгов к такому ничтожному сопернику. А все конунги должны были поклясться, ещё не зная выбора старика, что придут на помощь мужу его дочери, если у того будет нужда в добрых бойцах.
– Так чего же тут плохого?
– У сэконунга украл жену сын заморского конунга, владевшего могучим бьёргом. И он, призвав остальных конунгов отправился мстить. И они почти все там погибли, совершив множество славных дел. А вернувшиеся нашли свои земли или в запустении, ведь их не было много лет, либо под чужой властью.
– Ты хочешь сказать…
– Пока они геройствуют в Бретланде, тут Харальд Косматый приберёт их земли к рукам.
– Отличную сагу ты рассказал мне, Рю-хёвдинг! Теперь я понял, зачем отец отправил меня гоняться за Харальдом. Ну а теперь, отдавайте-ка нам все ваше добро! Да поживее!
– Неправильный выбор, Торин ярл Трайнсон. Надеюсь, у твоего уважаемого отца есть другие сыновья? Потому что, из тебя наследник уже не получится.
Бой вышел яростным, но очень коротким. Первый же залп стреломётов изменил соотношение стил в нашу сторону. А потом, показало себя превосходство нашего обучения над обычными способами, которые используются по обоим берегам Солёного Моря. С нашей стороны трое получили незначительные раны, за что им было высказано общественное "фе", и они были назначены на хозяйственные работы до того момента, как искупят свой проступок доблестью. И тут перед нами в полный рост встал вопрос "что делать со вторым драккаром". Пересаживать на него половину экипажа и грести каждым в дюжину вёсел, или оттащить его в Ригсгард и оставить до нашего возвращения?
Возвращаться – плохая примета. Пошли двумя драккарами дальше.
***
Куршское поселение в устье реки Вента состояло из невысоких бревенчатых домов, крытых дёрном, стоящих на высоком берегу реки. Стены вокруг посёлка не было. На берег были вытащены несколько длинных рыбачьих лодок, а на мелководье стояла лодья, похожая на маленький, вёсел на десять, драккар.
С берега заметили наши драккары, сигнальный рог подал голос два раза. Я стоял на носу нашего старого драккара, шедшего первым с белым щитом. Носовые резные головы были сняты с обоих кораблей[7].
На берегу собралась группа крепких мужчин с копьями, топорами и щитами, одетых в кожу и шерсть и меховые плащи. Местные жители явно знают какой стороной копья тыкать в человека и труса не празднуют, хотя их явно меньше, чем влезает викингов на два драккара.
– Эй, зьимелу вилки[8], откуда вы и чего вам надо?
– Люди зовут меня Рю-хёвдингом, со мной мои люди. Мы из Русгарда, что в землях Эстов. Хотим отдохнуть до утра. Были бы не против прикупить у вас овечку-другую, а то от сушёного и солёного уже кишки сводит. Если есть свежая рыбка, тоже не откажемся. Можем предложить серебро, но есть у нас и острое железо.
На берегу посовещались и главный приглашающе махнул рукой, причаливайте, мол.
Корабли мы вытаскивать на берег не стали. Привязали к вбитым в землю кольям. Сюда морские волнения не доходили и можно было не вытаскивать драккары на берег, опасаясь внезапного шторма.
После недолгого торга сошлись в цене и ударили по рукам. Нам привели наших барашков и нанесли рыбы. Я ещё, повинуясь внезапным немоим мыслям, прикупил бочку, выбил в ней дно и соорудил коптильню, накрыв её лишним щитом. Больших рыбин подвесили внутри и закоптили на ольховых щепочках. Так что на ужин был граутр с бараньим жиром, жареное мясо и копчёная рыбка с элем. Жизнь, можно сказать, удалась.
На запах рыбы и эля стали подходить местные мужики. Тоже не с пустыми руками. Так что, посидели очень даже неплохо. Хорошие люди оказались. Правда, под шумок, они пытались свистнуть один из наших драккаров, но у нас было настолько хорошее настроение, что воров мы просто выпороли хворостиной за неумение подкрадываться. Причём, даже местный старейшина согласился, что мы были в своём праве, а эти неудачливые воры – козлы безрогие.
***
Слово "кауп" означает "покупка", "торговля". Селение Кауп, собственно говоря, и было этим самым местом торговли, или, попросту говоря, рынком.
На берегу полноводной реки были построены причалы для купеческих кораблей, клети, для хранения товара, большая поляна для самого торга. Селение имело земляной вал и частокол для охраны жилых и мастеровых концов. Была за стенами и большая площадь для внутреннего рынка, Торговая Площадь. Там мастеровые Каупа продавали свои поделки из янтаря, серебра, золота и бронзы. А покупали съестное и заморские диковины. Делали тут и оружие, но лучшие мечи привозили из земель франков и германцев.
На рынке же за стенами Каупа штучной торговли не было. Тут был перевалочный пункт и купцы торговали друг с другом мешками и бочками. Разве что восточные специи и арабское серебро шли в меньшей укупорке – шкатулками и кошелями.
Наёмная стража из скандинавов, сборная солянка из всех народов Норэгр, со стены увидела, как к Береговому Торгу подошли два драккара, с них спрыгнуло два десятка человек, которые начали споро грузить на свои корабли не свои товары.
Купцы, сперва, от такой наглости даже опешили, а потом над торгом поднялось сперва робкое, а потом уверенное "Грабят!"
– Люди добрые, да что же это делается, нас же грабят! Держи вора!
Что характерно, купцы одни не странствуют, у них есть своя стража. У кого-то больше и наёмная, у кого-то меньше и из холопов, но есть. И, обычно, эта стража бдит. А тут, расслабились, понимаешь, место-то известное, спокойное. Люди сюда приезжают серьёзные, уважаемые. И скандинавы, и курши, и прусы и славяне не один год сюда ездили торговать и бед не знали. Нет, по пути вполне можно было нарваться на ватагу-другую любителей чужого добра, но чтобы вот так, прямо на торговой площади!
– Не тронь! Это моё!
А в ответ обидный смех и удар. Что интересно, крови почти не было. Пока что, нескольким купцам только носы разбили или пару зубов выбили. А из оружия использовали только тряпичные колбаски, набитые мокрым песком. Такая колбаска, прилетающая по голове, надёжно гасила все возражения относительно перемены владельца товара вместе с сознанием. Не убивая при этом
А на драккары тем временем грузились бочонки с местным янтарём и славянским мёдом, серебряные и золотые украшения, тюки восточных тканей и западных мехов, арабское серебро и скандинавское стекло. Прихватили и с два десятка рабов, привезённых на торг. И мужчин и девок. Купцов, что характерно, в рабство не тащили.
К тому времени, как с Берегового Торга в город прибежали за помощью и защитой, пока договорились о цене, драккары уже загрузили чуть ли не с горкой. Так что вышедшая из Каупа стража могла, разве что, только помахать вслед уходящим кораблям. Наглые грабители даже не стали поджигать те корабли, что стояли у пристани, показывая, тем самым, что они совершенно не опасаются преследования, а, может быть, даже, хотят его.
– Это всё не спроста, – заметил Трор херсир[9], – наверняка за косой их поджидает ещё несколько кораблей.
– Пофему ты так думаеф? – спросил один из ограбленных купцов.
– У них было очень мало людей, а награбили они очень много. Так что их ждёт самое малое, ещё два драккара и кнорр, куда они отсадили по половине людей с этих двух драккаров. И куда перегрузят всю добычу.
– Ты уфейен?
– Я бы грабил Кауп именно так.
***
– Так мы далеко не уйдём, – заметил Сигурд, стоявший кормчим на нашем маленьком драккаре, мрачно смотрел, как наши перегруженные корабли переваливаются с волны на волну, едва не черпая бортами свинцовые воды.
– Да, от погони мы так точно не уйдём, – высказал своё мнение Хельги.
– Жадность – это скверно, – подытожил я.
– Но, очень приятно и прибыльно, – хором отозвались гребцы.
Я пробежал по борту к мачте со спущенным парусом, под которой сидели трэлли.
– Кто-нибудь говорит по-северному, спросил я их.
– Я мало понимать, – отозвался один из них.
– Хотите стать свободными землевладельцами? Десятая доля урожая – моя. Ну, за скотину тоже кой-чего должны будете. Жён возьмёте из рабынь, освободим и их.
– Зачем ты хотеть мы свобода?
– Мне нужны гребцы. А то потопнем всем гуртом к Эгировой матери. А у умершего рабом посмертие, сами знаете, не мёд.
– Мы соглашать, – после недолгого совещания решили трэлли.
Новых гребцов споро рассадили на вёсла на двух драккарах и скорость явно выросла. Ещё бы ветерок попутный, но, пока имеем дело с тем, что есть.
Идти приходилось вдали от берега. На ночь корабли всё одно не вытащить из воды – уж больно груза много, а случись волна посильнее, может и перевернуть или о прибрежные камни разбить. Да и в море меньше шансов встретить нехороших людей, жадных до нашего добра. Что говорите? Мы такие же? Э, нет. Мы-то чужое берём, а эти наше будут хотеть забрать. Как вы не понимаете, это же совсем другое!
***
Наконец-то, через полторы седмицы непрерывной гребли мы дошли до Висбю и весьма удачно расторговались, продав излишки и разгрузив наши корабли.
Отбор очередной группы новичков для моего хирда ознаменовался интересным событием. Нам попались два брата-берсерка Торвар и Гудвар, ставшие жертвами стремления Харальда Косматого к верховной власти. Оставшиеся без дома и родни пару лет назад они скитались от одного вождя к другому нигде надолго не задерживаясь. Неуживчивый характер и неумение подчинятся быстро сделали из них нежелательных людей. Их никто не хотел нанимать, к ходить и пугать мирных бондов ради еды им не позволяли остатки чести. Так и сидели они в Висбю, проедая остатки былой добычи. Они, даже, продали мечи из доброй франкской стали и ходили с топорами. С ними в трактире сцепился Хельги. Слово за слово, Хельги получил по морде, что было очень непросто сделать даже троим, не говоря о двоих. Но братья действовали на редкость слаженно и справились с этой непростой задачей. О чем мне на следующий день и поведал Хельги, глядя на мир узкими щёлочками.
Пришлось мне идти смотреть на таких чудесных ребят. Братья оказались невысокими и очень широкими дядьками с бородами по грудь. Мрачными после вчерашнего дешёвого пойла.
– Мальчики, – обратился я к ним— – вчера вы обидели моего человека. Вдвоём одного бить некрасиво, если это не сеча.
Мальчики угрюмо посмотрели на меня и одновременно встали. Мне потребовалось по три удара на каждого. Давно не приходилось так напрягаться.
Я вылил на них ведро воды, и они заворочались.
– Отчаливаем на рассвете, – сказал я им, – не опаздывайте. Буду из вас воинов делать, а то позор какой-то, вдвоем одного меня не одолели!
Комментарии
[1] Эйстрасальт – Балтийское море
[2] Извинь или выморозки – результат получения более крепкого алкоголя вымораживанием. Спирт замерзает при более низких температурах, чем вода, значит, если выставить вино или брагу на мороз и откидывать лёд, то остаётся жидкость с бо́льшим содержанием спирта. Применялся в северных районах Европы, где морозы были, а перегонного куба не было.
[3] Граутр – аналог кулеша у викингов. Зерновая каша-похлёбка из всего что под руками. В её могли идти жир, масло, мясо, рыба, грибы. В качестве крупа шли ячмень, пшено, овёс.
[4] Немун – река Неман.
[5] Варанги – искаженное "варяги" общее название всех викингов предками литовцев жемайтами, аукштацтами, куршами.
[6] Торин – Посвящённый Тору или Принадлежащий Тору.
Трайн – Упрямый. Настойчивый.
Профессор свои дворвовские имена беззастенчиво тиснул у скандинавов.
[7] Рю демонстрирует мирные намерения. Резные головы драккаров должны были пугать всяких духов, в том числе и духов-предков, защищавших поселение. Белый щит – признак мирных намерений, красный – желания сражаться.
[8] Северные волки – одно из прозвищ викингов.
[9] херсир – командир отряда. Например, если у конунга большой хирд, он может быть разделен на отряды и во главе каждого будет стоять свой херсир.
Глава 3
Наш Русгард постепенно становится значительным местом. Шесть десятков воинов – это вам не комар чихнул. Это уже такое место, куда имеет смысл везти разные товары, мы, конечно, как уважающий себя хутор, пытаемся всем нужным обеспечивать себя сами, да, только, не выходит. А не выходит по очень простой причине – хирдманы. В обычном хуторе, как у Хельги-бонда, например, их человека четыре. Все остальные мужчины заняты работой. У нас же шесть десятков здоровенных лбов только и делают, что едят. Но никаких продуктов не производят.
Конечно, у нас есть трэли, которые пашут наши поля и выращивают зерно и репу, но этого явно мало, даже с учётом того, что мы собираем с обидевших нас сёл. Вот и везут окрестные земледельцы нам и зерно, и мясо, и мёд, и молоко, и рыбу, и многое другое. Понимают, что лучше им самим привезти и продать за серебро, чем придём голодные мы и заберём просто так. Хорошо, когда тебя окружают селения умных и деловых людей.
Кроме того, у нас водятся редкие товары, а соседские сёла, нашими стараниями, сильно разбогатели за последнее время. Так что, мысль поменять серебро на диковину, уже начинает посещать умы тутошних эстов. А́ уж когда к тебе на побывку приезжает твой сын, служащий хёвдингу, и привозит с собой подарочков из взятого в походах, тут уж можно не один месяц хвастаться перед соседями.
Мне всё труднее становится определять, где мысли мои, а где не мои. Словно во мне слились память о моей жизни и опыт чьей-то чужой, совершенно иной жизни. Я, сколько ни старался, так и не смог вызвать воспоминания своей второй души, но всё, что она знали или умела моя душа учитывает при обдумывании какой-либо проблемы. Заметил, что стала меняться моя речь. Проскакивают в ней слова, которых я никогда не знал. Та же "побывка". Когда хирд собирается из тех, кто живёт на хуторе, то всё понятно, сходили в поход и вернулись по домам. Когда собираются в хирд с нескольких хуторов, чтобы в викинг сходить, то же самое. Вернулись и разбежались. Но, когда ты уходишь из дому, чтобы служить кому-то, то твой дом там, где твой вождь. Он твой отец, хирдманы – твои братья. Нет у тебя другого дома.
У меня всё было не так. Каждому, даже свейнам, были положены несколько дней отдыха, кроме тех, которые были каждую седмицу. Раз в год ты мог на две седмицы получить роздых от трудов праведных. Хочешь, к родным съезди, если недалеко живут, хочешь, так отсыпайся-отъедайся. Даже, домик специальный на отшибе поставили, чтобы общим подъёмом и беготнёй не беспокоить отдыхающих. Парни из эстов, обычно, ездили к родителям, отвозили подарки и возвращались счастливые.
Заплывали к нам и купцы. По весне и перед осенью из Альдейгьюборга приходил в Русгард кнорр купцов Путяты и Глузда. Привозили арабские диковины, меха и серебро. Брали янтарь и оружие. Янтарь мы частью добывали сами, частью меняли эстов. У куршей янтаря было больше. Мы к ним наведывались несколько раз. Когда брали мечом, когда торговали. В Русгарде уже жило около ста двадцати воинов. Наши драккары не простаивали без дела. Да и кнорр сновал по волнам туда-сюда, как иголка в руках у проворной мастерицы.
***
Как-то в Бирке, куда мы привезли славенский мех, залётный сэконунг вслух заметил, что не достойно воина торговлей промышлять. Меч, вот, мол, лучший купец. Всё бы ничего, только смотрел он при этом в мою сторону и очень многозначительно.
– А что, Кром-сэконунг, – обратился я к нему, – нет ли у тебя неоплаченных долгов или завершенных дел?
– А тебе какое дело, Рю-купец?
– Да умрёшь ты сегодня, люди, которым ты должен, расстроятся, придут ещё ко мне за твоими долгами. А мне за тебя, босяка, платить нет никакой охоты.
Кром вскочил и выхватил меч из ножен.
– Я смотрю, у тебя не только нет земли и денег, но и чести, – заметил я. – Вместо того, чтобы чин по чину позвать меня прогуляться на остров, ты, как последний разбойник, хватаешься за острую железяку. Порежешься же, дурик!
Сэконунг покраснел как рак и выплюнул ритуальную фразу,
– Ты не можешь занимать место среди мужей, ибо ты не мужчина в сердце своём!
– Моё мужество ничуть не уступает твоему, – улыбнулся я в ответ, – Пойдём-ка прогуляемся, я знаю хорошее место тут неподалёку.
Окружённые толпой любопытных мы вышли на берег и доплыли на лодке до небольшого песчаного островка, скорее, даже отмели, которая обнажалась в отлив, который находился в перестреле из лука от берега. Положили каждый со своей стороны по два запасных щита, взяли по третьему в руку и обернулись друг к другу. Два раза одновременно стукнули гардой о металлическую оковку, идущую по краю щита, давая знак готовности, и Кром рванул ко мне. Щит он держал так, чтобы прикрыть большую часть тела и внимательно следил за мной. Опытный боец, с ним будет не скучно.
Его первый удар я пропустил мимо себя, уклонившись всем телом. Кром, увидев свой промах, не стал останавливать свой меч, а позволил ему уйти на новый замах за счёт набранной скорости. Я делал точно так же и называл это игра мечом. Всех своих хирдманов я учил такой манере боя, потому что она позволяла тратить гораздо меньше сил при промахе для нового замаха. Но, я впервые столкнулся с другим, не моим, воином, кто бы применял такой способ. Была у этого способа боя и своя слабость. У всего есть свои сильные и слабые стороны. Так вот, очень часто начинающие бойцы повторяют всего несколько ударов, чередуя их один за другим. И через несколько повторов ты точно можешь сказать, каким будет следующий удар. А, значит, и подготовиться к нему и подловить бьющего.
Сэконунг два раза бил сверху вниз, а на третий раз – наискось слева сверху вниз вправо. Уловив ритм боя, на очередном косом замахе, я обошел его справа и рубанул его по шее. Однако, на песке моя нога проскользнула дальше чем надо и вместо того, чтобы отрубить противнику голову я только рассёк ему мышцы и сосуды.
Кром выронил щит и попытался зажать рану, разумеется, безуспешно.