Сцены из семейной жизни

СЦЕНЫ

ИЗ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ,

ЕСЛИ ЭТО МОЖНО НАЗВАТЬ

ЖИЗНЬЮ.

Синопсис.

Москва, наше время. Супружеская пара средних лет. Он, Федоров Леонид Ильич, доцент, преподает в институте культурологию. Хочет сменить место работы, перейти в университет. Она, Зоя Васильевна Тарова, преподает в школе математику. Рассказано несколько историй из их жизни.

Леонид, по-любительски, в свободное время, занимается живописью. Однажды Зоя, не спросив мужа, дарит, чтобы сэкономить деньги на подарке, одну из его картин своей знакомой на день рождения. Она выбрала самую небрежно неаккуратно написанную, но в красивой подарочной рамке. Вскоре Леонид замечает пропажу. Он возмущен и не на шутку рассержен. Зоя удивлена, напоминая мужу, что он сам раздаривает знакомым свои работы, поскольку его картины всё равно не продаются. Леонид говорит, что это была не его картина, а Анатолия Зверева, и стоит картина очень дорого. Зоя, не разбираясь в живописи, наводит справки в интеренете. Убедившись, что совершила глупость, она предлагает забрать картину обратно. Но как это сделать? Зоя предлагает мужу быстренько «намазать» такую же и, зайдя к подруге в гости, незаметно подменить. Леонид отказывается, говоря, что у него не получится нарисовать так же, потому что Зверев – выдающейся мастер, а он всего лишь любитель. Зоя не понимает, в чем сложность? На вид – детская неумелая мазня. Зоя решает сделать всё сама. Леонид не возражает. Он только ждет, когда Зоя наконец спросит, откуда у него появилась эта картина. Он не знает, что ей ответить. Сказать правду?

Это произошло несколько лет назад. Одна из студенток Леонида оказалась дочерью его одноклассницы, Лиды Касаткиной. Созвонившись, Лида приглашает Федорова на встречу выпускников школы. Зная подозрительный и ревнивый характер жены, Леонид решает ей не говорить и приходит на встречу один. На стенах квартиры Касаткиной он замечает несколько работ Зверева. Оказывается, что тот жил какое-то время летом у них на даче и расплачивался картинами. Лида говорит, что картин было больше, но её муж, заядлый картежник, уже проиграл значительную их часть. И муж не может остановиться, потому что уверен, что отыграет всё проигранное. Узнав, что Леонид продолжает заниматься живописью, Лида просит его помочь сохранить картины, которые ей нравятся, и стоят немалые деньги. Она просит его попробовать сделать копии, а оригиналы она спрячет, Она уверена, муж не догадается о подмене. Она обещает Леониду оплатить работу. Он не сразу, но всё же соглашается попробовать, потому что впервые в жизни получает настоящий заказ, как художник. Они договариваются, что он будет работать в их квартире в дневное время, когда у него нет лекций в институте, и пока Лида на работе, а её муж – в командировке в Питере. В первый же день Леонид выбирает для копирования самую простую картину. Но он не успевает даже поставить этюдник, как слышит, что кто-то входит в квартиру. Поспешно спрятавшись в шкаф, Леонид становится свидетелем того, как некий мужчина снимает со стен полотна Зверева и уносит их, оставив висеть только одну работу. Леонид звонит Лиде и рассказывает о произошедшем. По описанию внешности это был её муж. Она страшно расстроена, унижена ложью близкого человека и просит забрать оставшуюся картину себе на хранение, пока муж не проиграл и её. Разумеется, никаких копий делать уже не нужно. Вот таким образом у Леонида и появился подлинник Зверева. Через несколько дней позвонила Лида и сказала, что произошло чудо. Её муж отыграл всё проигранное и они, продав квартиру, уезжают все вместе, с дочерью, в Испанию. Про картину Зверева она не сказала ни слова, а Леонид и не напоминал.

Леонид решился-таки рассказать эту историю Зое, когда та, перемазанная в краске, спросила его на следующий день, откуда, собственно говоря, у него Зверев?

За несколько часов Зое удалось сделать приличную копию картины и она, зайдя к подруге в гости, незаметно подменила полотна. Теперь у них был оригинал и, если Лида вспомнит, то Леонид всегда может вернуть ценную картину владельцу.

Странно, но через некоторое время подруга Зои сказала ей, что навела справки о художнике. Она была у эксперта по Звереву. Тот подтвердил подлинность картины и назвал оценочную стоимость работы. Подруга сказала, что не может принять от Зои столь дорогой подарок и непременно хочет вернуть ей картину. И она вернула с документом, подтверждающим подлинность.

Леонид и Зоя оказываются вовлеченными в чреду дальнейших невероятных историй, подвергающих испытаниям их нравственные устои и принципы. Но в конце концов всё заканчивается благополучно.

Сцена 1

Вечер среды неумолимо приближался, словно тяжелая волна океанского прибоя.

–Была у Нели? -спросил Лёня.

Зоя кивнула.

Они обедали, сидя напротив друг друга за овальным кухонным столом.

–Что подарила?

–Решила не заморачиваться. Взяла одну из твоих картин. – ответила Зоя. – Осторожно, в рыбе кости.

–Что?

–Говорю, в рыбе могут быть кости. Я старалась, выбирала, но могла и пропустить.

–Я не о рыбе. Ты отдала мою картину? Которую?

–Там что-то намазано небрежно. Не разобрать. Вроде, женский профиль. Она единственная в красивой рамке. Хоть не стыдно подарить на день рождения лучшей подруге.

–Подарить?

–Что? Не будь жмотом, Федоров! Я как подумала, раз ты раздаёшь свои картины направо и налево, почему мне нельзя? Я жена или не жена? Посуди сам. Картин много, они, извини меня за горькую правду, не продаются, а квартира у нас маленькая. Куда девать? А Нелли пришла в неописуемый восторг. Так что, радуйся, Фёдоров. Твой шедевр произвел впечатление на человека со вкусом.

–Ты хоть догадываешься, что отдала этой дуре?

–Почему ты говоришь о моих подругах с таким высокомерным пренебрежением? Я никогда не называла твоих друзей дураками. Неля, между прочем, преподает у нас в школе химию. Химия посложнее культурологии будет. Так что, никакая она не дура.

–Я не это имел в виду. Почему ты без спроса берешь мои вещи и раздаешь своим подругам? Ты даже не понимаешь, что натворила.

–Всё я прекрасно понимаю.

–Нет, не понимаешь.

–Я подарила твою картину, единственную имевшую подарочный вид. Позолоченную рамку пожалел? Куплю я тебе точно такую же, даже лучше. Успокойся, жмот.

–При чем тут рамка!

–Не рамка? – Зоя насторожилась. –В чем дело, Федоров?

–Ты отдала Зверева. – отчетливо по буквам произнес Лёня.

–Какого зверя? Там что-то вроде женского профиля небрежно так проступало из грязного месива, словно окурком очерчено. Я её, вообщем-то, исключительно из-за рамки выбрала. Дорогая на вид…

–Зоя! Фамилия автора этой картины – Зверев. Картина Анатолия Зверева. Не слышала о таком?

–Судя по выражению твоего лица, он дорогой, известный художник?

–Именно, дорогой и известный.

–Насколько известный? На тысячу баксов потянет? Я, Лёня, математик и в современной живописи не разбираюсь. Знаю, конечно, основные имена . Там, Репина, Рафаэля, голландцев разных малых и больших. Или больших нет? Вот если театр, классическая музыка – это моё. Тут я – пожалуйста, готова блеснуть эрудицией. Но знать какого-то Зверева – извини. У меня от школы голова трещит. Там как в зоопарке, каждый второй Зверев. Ты в институте преподаешь, а я- в зверинце укротителем работаю.

–Посмотри о Звереве в интернете. – сухо бросил Лёня и пошел в свою комнату.

Через десять минут в дверях появилась встревоженная Зоя.

–Надо немедленно забрать картину обратно. То-то Нелька обрадовалась. Вот змеюка! Небось, сразу просекла, что я лоханулась. Я и правда подумала, ты руки о холст вытер и для прикола вставил в позолоту. Откуда мне было знать, что это сам Зверев?

–Картину надо забрать.

–Ты прав. Безусловно! Забрать и точка.

–Но под каким соусом?

–Элементарно. Придем в гости и незаметно подменим. Ты помнишь, что там намазано? Сможешь воспроизвести? Рамку я помню и куплю точно такую же. Вставим и незаметно заменим. Ты давай, рисуй. И поскорей, пока картина у неё. А то не успеем. Толкнет какому-нибудь коллекционеру. Нелька, она такая, шустрая. Давай, прямо сейчас приступай. Рисуй!

–Зоя, ты понимаешь, о чем говоришь? Я – художник-любитель. Мне до Зверева – как до Эвереста.

–В смысле? Не сможешь повторить мазню? Тоже мне Эверест! Там цена за раскрученную фамилию, а не за качество. Если не можешь, я сделаю. Только бы вспомнить, что там накалякано.

–Калякают у тебя в школе ученики на уроках рисования, а художники пишут. – пробурчал Лёня.

–Зайду к Нельке и незаметно сфоткаю. Впрочем, картина должна быть в интернете. – Зоя вышла.

-Накалякает она! – усмехнулся Леня. –Плохо, что непременно начнет допытываться, откуда у меня Зверев. Зря ей про Зверева сказал. Зря. Совершенно напрасно. Лишняя информация. А теперь, что делать, если пристанет с расспросами? Признаться? Если признаюсь, только хуже сделаю. Надо что-то придумать. Скажу… Что скажу? Что… подарил знакомый за… За что? За… помощь? Какую помощь? Какая моя помощь может стоить картины Зверева? Или рассказать, как было? –Лёня откинулся на пружинистую спинку кресла и погрузился в раздумья.

Три года назад одна из студенток подошла к Лёне после лекции, когда остальные уже вышли из аудитории.

–Избегай оставаться наедине со студенткой в закрытом помещении. – вспомнил Лёня совет опытных коллег.

–Извините, Леонид Ильич. Я -Вера Касаткина. –начала студентка. -Моя мама просила передать Вам привет.

–Кто? – безразлично бросил Лёня, собирая со стола листы конспекта лекции и складывая их в портфель.

–Моя мама.

–Извините, если у Вас вопросы по материалу лекции – спрашивайте. Но про Вашу маму я вроде бы ничего не говорил. –пошутил он.

–По лекции, Леонид Ильич, мне всё понятно. А маму зовут Лидия Николаевна Касаткина. Не помните?

–Нет.

–Вы вместе учились в школе, в одном классе. Мама увидела Вашу фамилию у меня в зачетке и попросила сфоткать Вас. Я сфоткала. На лекции. Незаметно. Мне неловко, но… мама попросила. Я бы по собственной инициативе не стала бы. А потом… Мама узнала Вас на фотке и попросила передать привет и сказать, что они каждый год собираются всем классом. Она хотела и Вас пригласить. Извините, если нарушаю этикет. Мы ведь одни в аудитории. Я всё понимаю. Студенты обо всех преподах перетирают, знаете, кто с кем, кто как, кто за что… Но про Вас я ничего не слышала. Зачем это говорю? – студентка наморщила лоб. – Ещё раз извините, Леонид Ильич. Я, пожалуй, пойду.

–Как она… поживает? – зачем-то спросил Лёня.

Эта Лидия Николаевна, в далёком школьном прошлом просто Лидка, была Лёне абсолютно безразлична. Он даже не мог вспомнить её лица. К тому же, теперь он женат. Но мысль встретиться с одноклассниками Лёне понравилась.

–А Вы, Леонид Ильич, позвоните ей сами. Дать номер? – молниеносным движением руки студентка выхватила из маленького кармашка своего коротенького свитерка заготовленную заранее визитку, положила её на край преподавательского стола и, смешно семеня нестройными ногами, затянутыми в джинсы, вышла из аудитории.

–Припоминаю походку. –усмехнулся Леня. -Лидка также нелепо семенила, как японка. У неё и кличка в школе была «японка». – Леня посмотрел на визитку. – А что такого? Ничего недозволенного. Можно и позвонить. Эх, Лидка! Тесен мир. И как время мчится! Твоя дочь – моя студентка. Даст Бог, и твоих внуков буду учить.

Внезапно Лёне захотелось позвонить школьной знакомой прямо сейчас.

–Просто интересно, как она, как остальные? Не более.

Он достал из портфеля телефон, присел на стул и, поглядывая на визитку, набрал номер.

–Аллё? – произнес мягкий женский голос на том конце телефонной вселенной.

–Лида? Привет. – без интонаций поздоровался Леонид.

–Извините, кто звонит?

–А ты догадайся.

–Простите, но ни по номеру, ни по голосу не узнаю. Откуда у Вас мой телефон?

–Твоя дочь только что оставила мне визитку.

–Моя дочь? Что с ней? Кто Вы? Что Вы хотите? – в женском голосе забилась тревога.

–Спокойно, Лида! Я – Лёня Федоров. Одноклассник. Ты сама попросила дочку…

–Лёнька! – обрадовался голос в трубке. –Это ты?! Я действительно попросила Верочку передать тебе привет. Надо же! Смотрю в зачетке – твои фамилия, инициалы. Думаю, неужели он, Лёнька Федоров! Попросила Веру сфотографировать тебя незаметно. И впрямь, ты оказался. Внешне – мало изменился. Молодец, что позвонил. Я так рада! Ты доцент, преподаешь?

–Преподаю. Вот так жизнь разбросала.

–Помню, ты живописью увлекался. Бросил?

–Не бросил. Регулярно пишу. После изнурительных занятий со студентами, знаешь, очень помогает восстановиться. Своеобразная медитация. Реально восстанавливает силы.

–Хотелось бы посмотреть на твои картины. Выставляешься?

–Случается. Бывает и продаю. Тоже приработок. Нам в институте, сама знаешь, немного от государства перепадает за каторжный труд. Говорят, вообще закроют институт. Убивают народное образование. Ты-то как?

–Нормально. Лет сто с тобой не виделись.

–Меньше. Сразу предупреждаю, никаких поблажек твоей дочери на экзаменах. И – я женат. Кстати, Вера сказала, вы каждый год собираетесь?

–Почти всем классом. Корме тебя, Красикова, Суловой Наташки, Петрикеева и Скоморина. Красиков, бедняга, умер. Онкология.

–Что ты говоришь!

–Да. Печально. А Наташка вышла замуж и укатила в Израиль.

–Что от неё ещё можно было ожидать.

–Вас троих я элементарно не могла отыскать.

–Я переехал на другой конец Москвы. Диссертацию защитил и масса всего… Вообщем, замотался. Сама знаешь, какая жизнь.

–Не оправдывайся, дорогой наш Леонид Ильич. Всё я прекрасно понимаю. Но как удачно совпало! Мы как раз наметили встречу на следующую неделю. Сейчас обзваниваю народ. Приходи с женой. Я тебе перезвоню ближе к дате.

-Лёнь, а откуда у тебя Зверев? – в комнату по-кошачьи тихо вошла Зоя.

Её спокойная вкрадчивость не предвещала ничего хорошего.

–Как и следовало ожидать. – подумал Лёня и сказал, наверное, не самые удачные слова. – Кто-то подарил. Уже и не припомню кто.

–Да у нас тайна! – прищурила зеленые глаза Зоя и присела на кровать рядом с Лёней. – Не помнишь? Странно. Тебе подарили картину Зверева, а ты не помнишь, кто подарил? Не верю, Федоров.

–Пять минут назад ты и знать не знала, кто он такой, этот Зверев. А сейчас уже спекулируешь на его имени. –Лёня пытался выиграть время, чтобы придумать хоть что-нибудь убедительное и правдоподобное.

–Откуда картина, Федоров? – тихим голосом повторила Зоя и уперлась в мужа тяжелым всепроникающим взглядом.

–Я её украл. –Лёня отвел глаза.

–Подробнее. У кого украл? Когда?

–Несколько лет назад я участвовал в групповой выставке художников. – начал Лёня и замолчал, не зная что говорить дальше.

–И?

–После окончания там такая неразбериха началась, как на вокзале. Люди съехались со всей страны забирать свои работы. Толкотня, каждый лезет без очереди…

–И?

–Я не удержался…

–Зверев умер, когда ты в школу пошел. Я только что посмотрела в википедии. Как ты мог вместе с ним участвовать в выставке?

–Он не сам участвовал. Кто-то его картину выставил.

–Зачем?

–На продажу. Деньги людям понадобились.

–И ты смог украсть такую ценную работу? Сумел вынести незамеченным? Не верю.

–Что ж, я по твоему вру?

–Похоже на то. Где проходила выставка?

–Уже не помню… Давно было дело. По-моему, то старинное здание снесли.

Зоя молчала, переваривая информацию.

–Может, человек не смог придти за картиной. – продолжал развивать мысль Лёня.

–С какой стати ему бросать ценную вещь? Если не мог сам, прислал бы кого.

–Я тогда подумал, что владелец мог умереть, пока шла выставка. Ведь мог же?

–Теоретически мог.

–На выходе меня никто не остановил. Я просто забрал картину и внес вместе со своей. Считаю, мне повезло. И если бы я это не сделал, то её забрал бы кто-нибудь другой.

–Ты уверен, что это работа именно Зверева? Что не подделка?

–Знаешь, а ведь это многое объясняет! – Лёня внутренне возликовал, потому что Зоя, сама того не ведая, подкинула ему спасительную версию. –Точно! Это копия! Искусная подделка. А я, наивный дурачок, размечтался!

–Если так, то и цена у неё два рубля. Раму я тебе компенсирую, не переживай, а с Нелькой можно не заморачиваться. –Зоя встала с кровати. -Признайся, Федоров, ты специально придумал историю с дорогой картиной, чтобы разыграть меня, чтобы поиздеваться надо мной? Или ты хотел поссорить меня с моей лучшей подругой? Почему ты так презрительно, так неуважительно относишься к Неле и к другим моим подругам? Ладно, выиграл. Считай, я попалась на твой розыгрыш, как рыбка на крючок. Поверила, повелась. Доволен? В очередной раз посмеялся над женой? У меня и штрафов гора, и в искусстве не рублю?

–Зоя, я тебя не разыгрывал. Я был уверен, что Зверев подлинный.

–На каком основании?

–Ты математик, и тебе всё надо доказывать. Ты во всём ищешь умысел, причину. По-твоему человек уже не может просто так пребывать в приятной легкой дымке сладкого обмана?

–Не понимаю тебя. Ты хочешь сказать, ты не проверял картину на подлинность?

–Зачем? У кого?

–У эксперта по Звереву. Думаю, такие люди существуют и в немалом количестве.

–К эксперту я не ходил.

–А я пойду. – пообещала Зоя, и Лёне снова стало не по себе. -Нарисую копию, подменю у Нельки и отнесу на экспертизу.

–Охота тебе заморачиваться?

–Охота. Я не миллионерша, чтобы разбрасываться деньгами. Да, придется попотеть, но если это настоящий Зверев – то и бабки настоящие, в смысле, немалые.

–Ты не сможешь подделать Зверева.

–Спорим смогу?

–Никогда.

–Картину Репина или голландцев, или Рафаэля – точно не смогу. Там настоящее мастерство. А это – пьяный напачкал. Такой примитив шлепну, как нечего делать. Сфотографирую, спроецирую через проектор на холст, обведу и раскрашу.

– У тебя не получится.

–Это мы ещё посмотрим. –Зоя скрестила руки на груди.

–И смотреть нечего. Не получится у тебя – и всё.

–Спорим на пять тысяч?

–У тебя есть лишние пять тысяч?

–У меня они будут, когда ты мне их заплатишь.

–Ты не представляешь, во что ввязываешься.

–А я не бегаю от трудностей.

–Нет, ты бегаешь за трудностями.

–Хватит препираться. – Зоя вышла.

Но Лёня знал о чем, говорил. У него был опыт копирования именно этой картины. Несмотря на кажущуюся простоту, случайность линий и цветовых пятен, скопировать Зверева оказалось трудной задачей. Лёня изрядно намучился, пока не получилось похоже, хотя и уложился за один сеанс.

–Обведет она и раскрасит. – усмехнулся он и снова погрузился в воспоминания.

Словно надев герметичный тяжёлый скафандр, он медленно опускался на илистое дно океана памяти, пока не начал различать в мутной воде прошедшего очертания людей и событий.

Зная мнительность и подозрительность жены, Лёня не стал рассказывать ей про студентку и её маму. На встречу одноклассников он решил сходить один. Втайне от жены.

Лёня вышел сильно загодя, чтобы не торопиться и пришел раньше всех. Лида была одна. Лёня вручил ей бутылку вина, коробку торта и они неловко обнялись.

–Ничуть внешне не изменился. Ничуть! – сказала она, отводя глаза в сторону.

–Ты тоже не изменилась. Извини, пришел на пятнадцать минут раньше. Преподавательская привычка. Всегда раньше студентов прихожу на занятия.

–А эти одноклассники наши всегда опаздывают. Оно и к лучшему. Посидим, поговорим.

Там, в квартире у Лидки Касаткиной, Лёня и увидел эту картину.

–Откуда у тебя Зверев? Зверев дорого стоит. Вы коллекционируете живопись?

–Какой там? За бесплатно досталось. Когда-то давно, в начале 80-х, у нас в поселке, то на одной даче, то на другой жил странный бездомный бородатый вечно датый мужик. Пьяница. Настоящий забулдыга немытый. Впускали его пожить чисто из жалости. За проживание и еду расплачивался картинами. Он всё время пил и что-то рисовал. Кто ж знал, что он станет знаменитым Зверевым. Вот теперь висит его шедевр, радует глаз. – сказала Лида.

Лёня мгновенно очаровался небрежной точностью и выразительностью линий, трогательностью цвета.

–Нравится? – спросила Лида, заметив как заблестели Лёнины глаза. -У нас их много было.

–Чего много?

–Картин Зверева.

–Продали?

–Если бы. – Лида помрачнела.

–Вас ограбили?

–Не хотела жаловаться. – глаза Лиды беспокойно забегали. –Ну, да ладно. Муж у меня болен.

–Ты продала картины, чтобы были деньги на леченье?

–Какое лечение? Нет. Он… как бы сказать… Психически болен.

Лёня встал с дивана, на котором они с Лидой сидели, и отошел в центр комнаты.

–Он где-то тут, в квартире? Прячется? Ревнив? Опасен? Мы ведь одни. Всякое можно подумать, если человек того. – Леня покрутил пальцем у виска.

Он это представил как шутку, чтобы рассмешить Лиду, и она улыбнулась.

–Успокойся, Лёня. Его сегодня не будет.

–Не выпустили из больницы?

–Марат до конца недели в командировке.

–Так что с ним не то?

–Он у меня игроман. Картежник. И эта картина – последняя из того, что осталась. Остальные картины он проиграл. Бездумно, глупо спустил.

–Я тебя понимаю. Жаль! – Лёня подошел к стене и, приблизив лицо, осмотрел картину.

–Ты говорил, что продолжаешь рисовать. Я правильно поняла? – спросила Лида.

–Ещё как продолжаю! Мне нравится живопись. Если доживу до пенсии, буду заниматься только ею.

–А сможешь скопировать эту картину? – неожиданно спросила Лида.

–Скопировать Зверева? Зачем?

–Я сейчас подумала, что, если тут повесить хорошую копию, а подлинник получше спрятать? Чтобы муж и эту последнюю картину не проиграл, а?

–Хорошая мысль. Твой муж никогда не выигрывает?

–Выигрывает? Он только постоянно обещает, что отыграет картины обратно, но с каждым разом проигрывает всё больше и больше. Вот ведь несчастье на мою голову! Так сможешь скопировать?

–Как-то и не знаю. Почему я?

–Просто спрашиваю.

–Тебе когда надо?

–Как можно скорее.

–Но это нелегкая работа, копировать.

–Я заплачу. Исходные материалы готовы. Смотри! – Лида метнулась к комоду и выдвинула нижний ящик. Лёня увидел загрунтованный холст на подрамнике, раму, краски и несколько фотографий оригинала.

–Ты будто бы заранее приготовилась. – сказал он.

–Я не имела в виду тебя. Просто давно подыскивала кого-нибудь, кто смог бы скопировать. Пока искала, муж проиграл почти все оригиналы. Эта – последняя осталась. Я не настаиваю, Не хочешь – не надо. Не обижусь. Найду кого-нибудь ещё, если успею. Марат в возвратится через неделю, и сразу побежит в притон, играть. Страшная болезнь! Успеешь за неделю?

–Ты так говоришь, что как будто бы я уже согласился.

–Пожалуйста, Лёня! Времени уже нет. Хочется сохранить хотя бы одну.

–А если он отыграет те, что проиграл?

–Слабо верится. – глаза Лиды снова тревожно забегали из стороны в стороны. -Мне кажется он связался с шайкой шулеров, а у шулеров выиграть невозможно.

Во входную дверь позвонили.

–Вот и одноклассники начали подтягиваться. – к Лиде вновь вернулось праздничное настроение и онга пошла открывать дверь.

Встреча прошла на удивление приятно, согретая теплыми воспоминаниями беспечно-счастливого беспечного школьного времени. У Лёни сложилось впечатление, что каждый из них, в общем, доволен жизнью. Ничего особенного, но терпимо. Ведь всегда есть надежда на будущее. Что-то вдруг возьмет и произойдёт само собой, случайно и твоя жизнь волшебным образом изменится в лучшую сторону, если ты, конечно, ещё не стар и более-менее здоров. Единственное, что омрачило вечер это инцидент с Легкокрыловым. Он, как всегда, принес гитару и порывался петь свои песни после каждого тоста. Из-за чего был заперт в ванную комнату, откуда вначале продолжал орать, но потом смирился и затих.

-Что решил на счет моей просьбы? – спросила Лида, когда ближе к десяти народ начал расходиться по домам.

–Можно попробовать. – ответил Леня. –Ты молодец, что так всё славно организовала. Я не знал, что вы так каждый год. Жаль, что я пропускал. Нельзя рубить свои корни.

–Значит, сделаешь копию?

–Копию? – Лёня уже и забыл об их разговоре.

–С картины Зверева.

–Ах, это. –Леня задумался. -Постараюсь. Только знаешь, мне удобнее работать с оригиналом, чем с фотографиями. Дай мне на несколько дней картину. Обещаю вернуть в целости и сохранности. Я аккуратный. Не волнуйся.

По правде говоря, Леня не хотел ввязываться в это странное дело с копированием, но и отказать в открытую тоже не хотел. Он понадеялся, что Лида не согласится отдать ему ценную вещь, поэтому он и попросил её об этом.

–Можешь приходить сюда в любое удобное время и рисовать. Держи ключ. –Лида сняла со связки один из ключей и протянула его Лёне. – Приходи и работай. Но помни, времени у нас – неделя.

–Постой. Как так «приходи сюда»? У меня нет времени ездить через весь город. Мне удобнее у себя дома, в спокойной обстановке, если ты хочешь, чтобы получилось что-то более-менее похожее на Зверева.

–То есть, ты просишь меня дать тебе на время оригинал?

–Я ни о чем тебя не прошу. Это ты попросила меня помочь тебе и …

–Извини, не корректно выразилась. Ты опасаешься, что если вечером будешь куда-то уходить из дома, то жена заподозрит? Я верно поняла? Хочешь, я переговорю с ней и объясню ситуацию?

–То есть, ты не доверяешь мне? – сказал Леня и подумал. – Что-то тут не так.

–Если честно… Это единственное ценная вещь, оставшаяся в нашей квартире, за исключением самой квартиры. Ты же видишь, как мы живем.

–Нормально живете. Все так живут. У меня не сильно лучше.

–Извини меня, Лёня, но я уже никому не доверяю. Если муж, самый близкой и дорогой человек, обманывает меня и просаживает в карты всё, что нажито нами за годы труда, то … -Лида положила ему руки на плечи. -Я не знаю, Лёня, каким человеком ты стал. Извини, но не могу дать тебе картину. И вместе с тем прошу о помощи. Я заплачу за работу. Сколько?

Лёня колебался. С одной стороны ему было жаль эту издерганную нервную женщину, в которую превратилась беспечная веселая Лидка, но с другой стороны работать задарма тоже не хотелось. Его картины и так продавались редко, а тут подвернулась возможность хоть что-то заработать своим живописным мастерством. Он взглянул на картину, висевшую на стене над кроватью, и она показалась ему настолько просто сделанной, что он даже удивился своей нерешительности.

–Чего я дрейфю? Такую я повторю за пару часов. А на пару часов можно и подъехать сюда разок. Если не успею за раз, доделаю по фото. – подумал он и взял из Лидиных рук ключ. – Согласен.

–Спасибо! – она обняла Леню, упруго прижавшись к нему грудью и животом.

–Завтра начну. Смогу к двум часам дня подъехать. Дома кто-нибудь будет?

–Никого. Я на работе, Марат, мой муж, в командировке.

–А дочь?

–Верочка сейчас живет с моей мамой. Присматривает за ней, помогает по хозяйству, убирает, готовит еду, в магазины ходит. Вера у меня заботливая дочка. Мы по очереди с ней у мамы дежурим. Неделю я, неделю она. Так что дома никого не будет, и тебе никто не помешает. Работай. Сколько возьмешь?

–Потом оценю, когда будет готово. Покажи ещё раз, где у тебя холст и краски.

Лёня приехал на следующий день после лекций к двум часам дня. Лидина квартира была пуста. Лёня почувствовал неловкость.

–Что-нибудь пропадёт – скажут я взял. Напрасно согласился. – поморщился он, раздумывая, а не уйти ли отсюда, пока не поздно.

Но самое главное, это чувство неловкости напрочь убивало, замораживало творческое настроение, а без настроя Лёня писать не мог.

–Ничего толкового не выйдет. Не могу я не у себя дома работать. Не могу.

Чтобы освоиться в чужом пространстве, он походил по комнатам, поглаживая и похлопывая предметы мебели, посидел на диване, на стульях, подвигал их, стуча ножками об пол, присел на подоконник, стараясь убедить себя, что всё ему здесь хорошо знакомо и дружелюбно. Затем он зашел в туалет и воспользовался унитазом так же, как пользовался им у себя дома. Потом зашел в ванную, помыл руки, ополоснул лицо, вытеревшись бумажным полотенцем.

–Душ что ли принять? Нет, душ – это слишком.

На кухне он исследовал содержимое холодильника. Обнаружив шоколадный батончик, съел его и запил ряженкой из двухсотграммового пакетика.

Почувствовав пробуждение творческой свободы, Лёня вернулся в гостиную. Подойдя к комоду, он выдвинул нижний ящик. Там лежали краски, холст, кисти, баночки с разбавителем, лаком. Он вдохнул знакомый пьянящий запах и окончательно почувствовал себя готовым к работе.

–Полетели! – прошептал Леня.

Он осмотрел комнату, прикидывая, где бы ему расположиться поудобнее, когда услышал, как кто-то отпирает входную дверь. Из прихожей донеслись незнакомые голоса. Один мужской, другой женский.

–Лидин муж вернулся из командировки. – первое, что подумал Лёня и бесшумно задвинул ящик комода. –Кто с ним? Любовница? Да какая разница! Мне-то что делать? Не хотел ведь я ввязываться! Ой, не хотел! Как чувствовал! Что же делать? Выйти и объясниться? Пожалуй, так будет правильно. Сразу расставить все точки над Ё.

Но вместо того, чтобы выйти в коридор и поговорить с Лидиным мужем, а Леня был уверен, что пришел именно Лидин муж, тело Лёни, слушаясь инстинкта, само залезло в плотяной шкаф, плотно притворило за собой дверцу и замерло.

–Что я наделал?! Зачем спрятался? Чего струсил? Но теперь поздно! Поздно. Надо сидеть тут тихо и ждать, чем кончится. – подумал Лёня, услышав, как в комнату вошли.

–Моя квартира, как я Вам и говорил. Трехкомнатная. – донесся приятный мужской голос.

–Приватизирована? – спросил женский голос.

–Иначе я бы не выставлял её. А на стене картина, о которой я говорил. Зверев.

–Я вижу.

–Подлинник.

–Проверим.

–Не понимаю, почему мне не доверяют. Я вас не обманывал. Я уже выставлял Зверева. Все подлинники. Эта – из той же серии.

–Откуда они у Вас?

–Зверев некоторое время жил у нас на даче и оставил несколько работ.

–Можно, сниму? – спросил женский голос.

–Конечно, но лучше подсветить. В комнате темновато.

–Я имею в виду, могу я её снять со стены.

–Не вопрос. Делайте всё, чтобы удостовериться в подлинности. Но учтите, это восьмая. Для предыдущих семи Вы лично проводили экспертизу. Неужели я стану Вас обманывать на восьмой?

–Кто знает? Может и станете. – ответил женский голос. –Правила нашего заведения не из пальца высосаны, а написаны основываясь на опыте работы. Люди идут на любой подлог, лишь бы получить шанс отыграться. Азарт – это болезнь.

–Как-то обидно. Я всегда играл честно. И я отыграюсь!

–Все так говорят. А по сути Вы не в силах взять себя в руки и остановиться. Но я не осуждаю, а лишь поясняю, почему не доверяю клиентам. Вам ведь нравится играть? Нравится процесс? Вот она, судьба, трепещет перед Вами, завлекая и маня, да? Вы получаете ни с чем не сравнимое удовольствие. А зачем жить, если не ради удовольствия? Помогите мне. Там что, гвоздь?

–Веревочка и гвоздь. Снял. Держите. Осматривайте, оценивайте, проводите экспертизу.

Наступило молчание.

–Привел оценщицу из игорного притона, чтобы подтвердить свою платежеспособность. Подонок! Он и квартиру просадит. Жаль Лидку! Жаль! – с возмущением думал Леня, тихо сидя в шкафу.

–Картина подлинная. – произнес женский голос.

–Я же говорил. Зачем мне Вас обманывать? Значит, я могу её выставить?

–Думаю, что да.

–Тогда Вы, пожалуйста, поставьте в известность начальство, поскольку Вы сегодня уезжаете, а я собираюсь посетить на днях… чтобы меня беспрепятственно впустили, а то как в прошлый раз… унизительно, знаете как-то получилось, когда тебя как мальчишку выводят… – затараторил мужской голос.

–Предупрежу. Не волнуйтесь. Можете смело приходить и играть. Вас впустят. – заверил женский голос. – О квартире я тоже поставлю в известность, но я хотела бы вначале взглянуть на документы.

–Квартиру – потом. Я о ней так, к слову упомянул….

Внезапно шкаф буквально задрожал от громкой бравурной мелодии. Лёня сразу и не понял, в чем дело.

Зато Лидин муж, а Леня уже был уверен, что это именно он, Марат, мгновенно узнал рингтон своего телефона.

–Вот он где? – угрожающим тоном воскликнул Марат, и Лёнино тело снова подвело его.

Тело затряслось, будто от страха, хотя умом Лёня ясно понимал, что бояться-то ему нечего. Лида сама попросила его помочь, сама дала ключ. Но тело не внимало доводам рассудка и продолжало дрожать мелкой дрожью.

–Главное чтобы дрожание не передалось мебели. – подумал Лёня.

Дальняя дверца шкафа резко распахнулась.

–Вот он где! – снова воскликнул Марат и Лёня задрожал ещё сильнее.

Резким движением руки сдвинув в сторону плотный пухлый ряд межсезонной одежды, нанизанной на одинаковые вешалки, Марат безошибочно запустил руку в карман одной из курток и извлек телефон.

–Аллё? Да, Лида. Я ещё в командировке. Вернусь через неделю не раньше. Спасибо. Всё хорошо. Погода в Питере нормальная. Да, в целом переговоры проходят успешно. В норме. Да. Руки мою, зубы чищу. Ты как? Приходили одноклассники? Я рад. Хорошо. Целую. Пока.

Дверца шкафа закрылась, и Лёня услышал удаляющиеся шаги.

–Представляете, телефон забыл в куртке. А думал, что потерял. Хорошо, что новый не успел купить. Никогда не стоит торопиться.

–Да, – согласился женский голос. – Поспешишь – людей рассмешишь. Хотя клоунам это и нужно. Но Вы ведь не клоун?

–Нет, пока не замечал за собой.

–А я думала, Вы не в цирке работаете?

–Пока нет.

Они вышли из комнаты, продолжая разговор, но Лёня уже не мог разобрать слов. Вскоре замок входной двери цокнул, щелкнул, и в квартиру вернулась тишина.

Лёня для надежности ещё некоторое время посидел в шкафу, а затем, осторожно приоткрыв дверцу, высунул голову и прислушался.

–Я не трус, но ситуация требовала осторожности. Всё правильно сделал. Так я узнал ценную информацию. – успокаивал он себя. -Надо позвонить Лидке и рассказать ей. Или не стоит? Вмешиваться в чужие семейные дела – последнее дело. Потом сам же и окажешься крайним.

Он вылез из шкафа и встал посреди комнаты в задумчивости. Тело успокоилось и не дрожало.

–Творческое настроение напрочь испорчено и ещё неизвестно, что произойдет дальше. Может быть, Марат вернется. Нервы – натянуты… Нет, не могу я так работать!

Внезапно перезвон колоколов разорвал ему грудь. Леня сразу и не понял, что в нагрудном кармане пиджака звонит его телефон.

–Федоров, ты где? – спросил Зоин голос.

–Задержался… на работе…

–Как освободишься, можешь меня встретить у школы и проводить до дому. Ногу подвернула.

Леня пообещал подъехать к школе в кратчайшее время.

–Всё к лучшему. – решил он.

Но уже у самой входной двери передумал и набрал телефон Лиды.

–Лида? Случилось странное. Объявился твой муж. Я не смогу работать в такой обстановке. Нервы на пределе.

–Как объявился? Я ему сегодня звонила. Он в Питере.

–Здесь он. Я был свидетелем твоего звонка.

–Ничего не понимаю. Расскажи все по порядку.

Лёня рассказал.

–С женщиной пришел? Оценивали картину? Поддонок! Ты сейчас где?

–У тебя в квартире. Собираюсь уходить. Может, завтра приду и попробую поработать, но не обещаю. Стремно тут у тебя.

Люда позвонила ему на следующий день. Она попала как раз на перерыв между занятиями.

–Лёня. Мне неудобно говорить… я сама тебя в это вовлекла, но… Я звонила Марату и он точно в Питере.

–Как в Питере? А кто вчера приходил?

–Я как раз хотела об этом спросить тебя. Ты видел его лицо?

–Не видел. Я сидел в шкафу.

–А этот мужчина открыл шкаф и не заметил тебя? Такого не могло произойти. Шкаф небольшой. Он бы тебя увидел.

–К чему ты клонишь? Считаешь, я обманул тебя?

–Лёня, дорогой, не обижайся, но Марат в Питере. Там с ним ещё трое с его работы. Свидетели, понимаешь? Я его так и спросила. У тебя есть свидетели? Он говорит, трое. Это начальники отделов, ответственные люди. Я не могу им не верить.

–Он мог слетать на самолете оттуда сюда.

–Мог, но зачем?

–Не знаю. Я тебе рассказал, как было дело. Лица его не видел. Он привел женщину оценить картину, чтобы выставить её. Выставить – его термин. Я понял, что разговор шел о его платежеспособности для допуска к игре. Больше я ничего не знаю. Я вообще не хотел соглашаться на твоё предложение с этой копией и жалею, что согласился. Краски и холст я не трогал. Даже не доставал. Они там, где ты их оставила. У меня только ключ от твоей квартиры.

–Только ключ?

–Да. Как мне тебе его передать?

–А картину?

–Какую картину?

–Зверева.

–Что картину Зверева?

–Её нет. Я так полагаю, она у тебя?

–Ты шутишь?

–Нет, это ты, Лёня шутишь и очень не удачно.

–Обожди. Ты хочешь сказать, что картина пропала? Что она не висит на стене?

–Именно это я хочу сказать.

–А почему сразу… меня обвинять?

–Кого ещё?

–Твой муж мог вернуться и забрать её, а потом пройти и проиграть её, как он проиграл остальные семь?

–Мой муж в Питере и не надо клеветать на него.

–Я клевещу?

–Ты можешь доказать, что приходил именно Марат?

–Ты с ним разговаривала по телефону. Он забыл свой телефон в куртке, а куртка висела в шкафу. Я слышал звонок. Я могу передать слово в слово ваш с ним разговор, разумеется его часть. У меня прекрасная слуховая память. «Да, Лида. Я ещё в командировке. Вернусь через неделю не раньше. Спасибо. Всё хорошо. Полгода в Питере нормальная. Да, в целом переговоры проходят успешно. В норме. Да. Руки мою, зубы чищу. Ты как? Приходили одноклассники? Я рад. Хорошо. Целую. Пока.». Правильно?

–Я уже не помню, что точно он мне говорил. Но в целом вроде то.

–Видишь? Вообщем, сами разбирайтесь в своих делах. Картину я не брал.

–Но когда я с ним разговаривала, он был в Питере…

–Всё. Пока. –Лёня рассоединил линию. –Черт! Зачем я с ней связался!

–Неприятности? – за столик институтского буфета присел Юрий.

Он работал доцентом на кафедре общей физики и они дружили с Леней СС студенческих лет.

Лида позвонила на следующий день.

–Лёня! Я страшно извиняюсь. Страшно! Извини? Извиняешь?

–Что случилось? Я тебе уже всё сказал. Картины твоей я не брал.

–Произошло немыслимое недоразумение. Картина нашлась.

–И где же она оказалась?

–По-видимому, сорвалась с гвоздя и, проскользнув по стенке, завалилась за диван. Лёня, извини. Но пойми и моё положение. Я была в панике. Психика на грани срыва. Прощаешь меня за мои обидные подозрения?

–Прощаю. – вздохнул Лёня. –Что с мужем? Выяснила, где он находится?

–Я ему сразу позвонила. Всё рассказала, но про тебя не упомянула. Сказала, что соседка видела его с женщиной в дверной глазок. Марат всё отрицает.

–Значит, всё-таки не веришь мне? Тогда пойди в опорный пункт полиции и попроси показать видеозапись с камер наблюдения у твоего подъезда. Это произошло вчера в района половины третьего.

–Обязательно схожу, попрошу и проверю. Я уверена ты прав, хотя тут ещё какая-то другая история приплелась, но сейчас я о другом. Умоляю тебя, прошу, Лёнечка дорогой, давай доделаем наше дело.

–Какое наше дело?

–С копированием картины.

–Не-е-т!

–Я удвою оплату, в качестве компенсации.

–Нет! С меня довольно!

–Приезжай сегодня. Умоляю! Я буду дома. Создам творческую атмосферу. Всё, что ты хочешь. Пожалуйста!

Лёня молчал, обдумывая предложение. Сегодня у него был свободный от занятий в институте день, и в принципе ничего не мешало ему попрактиковаться в копировании картины великого художника. Тем более он в глубине души хотел бросить вызов этому Звереву, которого сам Пикассо назвал одним из лучших рисовальщиков того времени. Лёне казалось, такую работу скопировать несложно.

–Пожалуйста! – продолжала упрашивать Лида.

–Хорошо. В котором часу?

–Когда тебе удобно. Я весь день дома. – Лида уговаривала Лёню, как уговаривают сантехника, когда прорвало кран и срочно нужна его помощь.

–Буду через пару часов. – снизошел Леня.

В тот день всё получилось. За один сеанс Лёня сделал очень похожую копию. Лида была счастлива и заплатила ему как обещала. Потом она накормила его ужином и, как ему показалось, была готова раздвинуть спектр благодарности ещё шире, но он намекнул, что вполне доволен и сыт.

–Копирование с оригинала – уникальный бесценный опыт. Копировать оригиналы мастеров – давняя и оправдавшая себя практика обучения художников. Так что, Лида, я тоже благодарен тебе за предоставленную возможность развить мои художественные навыки.

–А теперь самое главное, Лёнечка. – сказала Лида, когда Леня поднялся из-за кухонного стола. –Я хочу, чтобы ты взял подлинник Зверева к себе. На её место я повешу копию и посмотрим, что будет.

–Теперь ты мне доверяешь? Зачем тогда я сюда приезжал? Отдала бы картину сразу.

–Я – колебалась. Но теперь, убедившись в твоей порядочности, я тебе доверяю. В отличии от мужа. Пока ты ехал сюда, я сбегала в опорный пункт полиции, как ты мне посоветовал, и мне показали видеозапись.

–И?

–Вчера был он. Женщину я не знаю.

Они помолчали.

–Я не представляю, что мне ещё ожидать от Марата? Так лгать мне! Я боюсь его. – призналась Лида.

–Понимаю тебя. Он знает, что ты уличила его во лжи?

–Ещё нет. Хочу посмотреть, как будут развиваться события. А пока… Я заверну картину в плотную ткань и пусть она некоторое время побудет у тебя.

Дней пять о Лиде ничего не было слышно. Нервная преподавательская работа уже начала стирать этот странный эпизод с доски его жизненной памяти, как на шестой день Лида позвонила.

–Феноменально! Ты не поверишь! – начала Лида с ходу. –Марат приехал и во всем признался.

–Действительно?

–Да! И произошло невероятное!

–Мне пора отдавать Зверева? – спросил Лёня.

–Оставь себе. Марат признался. Он действительно летал на самолете из Питера в Москву и обратно.

–Вот видишь. Я говорил.

–Ты молодец! Но там оказалась совсем другая история. Марат оценил подлинник, а потом отдал его срочно скопировать. Это случилось в тот день, когда я обнаружила пропажу картины. На следующий день Марат вернул подлинник, подстроив так, что картина как бы сорвалась с гвоздя и завалилась за спинку дивана. Имея подтверждение платежеспособности, Марат сел за игорный стол, выставив на самом деле копию. И тут ему, наконец, повезло!

–Что ты говоришь?

–Да! Он отыграл все семь картин! Вот они стоят тут у нас дома. Всё вернул!

–Невероятно! Поздравляю, но я бы всё же проверил их на подлинность. Может быть это копии.

–Оригиналы. Более того, Марат их уже продал вместе с нашей квартирой и купил недвижимость в Барселоне. Мы уезжаем в Испанию.

–Так быстро?

–Мы в процессе завершения сделки. Сегодня приедут за картинами, привезут документы… Я так взволнована! Мы с Маратом ждем их с часу на час.

–Слишком здорово, чтобы было правдой. Не сошла ли она с ума от переживаний? – подумал Лёня и сказал. – Поздравляю. А что делать с картиной, которая у меня?

–Оставь себе.

–Я что-то уже запутался в твоих рассказах. . Это оригинал или копия?

–Я сама запуталась. Сходи к профессиональному эксперту, оцени, оформи документ о подлинности и никакой малярийный комар носа не подточит. Звонят. Они уже пришли. Всё! Пока! Прощай! Спасибо за всё! Целую!

–Удачи и здоровья вам. –едва успел пожелать Леня, как Лида отсоединилась.

Прошло три года, и больше ни о Лиде, ни о её муже Лёня ничего не слышал. Вера, дочь Лиды, сдав экзамен по его предмету, тоже пропала. Во всяком случае, он её в в институте больше не видел. Пару раз Лёня пытался позвонить Лиде на мобильный, но оказалось, что номер уже никому не принадлежит. Леня обзвонил школьных друзей, с которыми обменялся номерами телефонов на той встрече одноклассников, но они ничего о Лидином переезде не слышали. Только сожалели, что теперь будут встречаться без неё, а может и не будут вовсе, потому что именно Лида была движущей силой их посиделок.

–Может быть на следующую встречу она пригласит нас всех к себе в Испанию? – предположил Легкокрылов. –Я даже уж и песню по этому поводу написал. Хочешь спою?

Лёня отказался и побыстрее завершил разговор.

–Умчались в экзотическую Барселону. Где-то завидую им. Новая жизнь, новые впечатления. Лида говорила у неё престарелая мама, за которой они с дочерью по очереди ухаживали. Интересно, маму тоже прихватили с собой? – думал Леня и мысленно желал им счастья, успехов и здоровья на новом месте.

Мог ли Лёня рассказать всё это Зое, учитывая её подозрительный мнительный характер? Конечно, нет. Поэтому и придумал историю про выставку, с которой он, якобы, умыкнул, маленький шедевр большого художника.

Но рассказать жене правду Лёне всё-таки пришлось, Потому что она сделала всё как планировала: нарисовала похожую копию, подменила картину у Нелли, показала эксперту и тот признал, что картина подлинная. Даже выписал письменный сертификат подлинности. Лёня долго рассматривал бумагу и никак не мог поверить, что после многочисленных манипуляций с подменами и заменами у него в конце концов оказался подлинник. Но хуже было другое.

–Не верю, что ты так по наглому уволок с выставки настоящего Зверева. – заявила Зоя. –Колись, Федоров. Откуда он у тебя?

Чувствуя, что сопротивление бесполезно, Лёня рассказал всё.

–Говоришь, три года прошло и ни звонка, ни весточки? Престарелая мама и дочка-студентка? Детектив. – задумалась Зоя. –Впрочем, нам-то какое дело?

–Никакого. –согласился Лёня.

–Каждый живет, как хочет и как получается. Главное, картина у нас, картина подлинная и стоит немалые деньги.

–Только в следующий раз, когда захочешь подарить какую-либо из моих картин, не бери не предупредив. Хорошо?

–Ладно тебе, жаться, Федоров! Всё же хорошо закончилось. –рассмеялась Зоя.

Но она ошиблась. История на этом не закончилась.

Примерно через неделю, вечером, когда Лёня вернулся с работы домой, он застал жену в нехарактерном для неё состоянии растерянности. Зоя сидела с телефоном в руке и выражением недоумения на лице.

–Что случилось? Из школы уволили? – спросил Леня.

–Нелька сказала, что не может принять от меня столь дорогой подарок.

–Какой подарок?

–Копия, которую я сделал с картины Зверева.

–Она заметила подмену? –удивился Леня.

–В том-то и дело, что не заметила.

–Тогда что?

–Нелька сказала, что когда отнесла мою копию эксперту, тот признал, что это подлинник. Он ей и сертификат выписал. Такой же как нам.

–Не может быть!

–Я сертификата не видела. Нелька мне сегодня в школе на перемене всё это между делом быстренько рассказала и побежала на уроки. Она собирается придти вечером к нам.

–Нет!

–Да. Если она обещала, то непременно придет.

–Я её не переношу! –взмолился Леня. – Её визгливый голосок, остренький носик, как у сестры Буратино! У меня был долгий тяжелый день, 4 часа лекций. Я имею моральное право на отдых в тишине. Возмутительно! Где её воспитывали? Как можно дарить подарок обратно. Дареному коню в зубы…

–Успокойся! Я её встречу сама, а ты сиди в комнате и не высовывайся.

–От её голоса не спрячешься! Кричит, как на митинге.

–Она сказала, что не может принять от нас такой дорогой подарок. Посмотрела в интернете, сколько стоит Зверев и ей стало неловко. Мучается, считая, что я ошиблась. Вообщем, она собирается вернуть мне мою копию вместе с документом экспертизы о подлинности.

–Невероятно!

–Тут одно из двух. Либо эксперты такие высококвалифицированные, что не могут отличить любительскую подделку от настоящего Зверева, либо Нелька заметила, что я подменила оригинал, и теперь в ответ разыгрывает нас.

–Она способна мстить столь изощрённо?

–Ещё как способна! Будет время – расскажу, как виртуозно она подставила завуча. Так что будем делать, Федоров?

–Что ты будешь делать? Я – запрусь в комнате.

–Верно. Так она хотя бы не увидит, что у тебя висит на стене.

Во входную дверь позвонили.

–Она. – сказала Зоя и пошла открывать.

СЦЕНА 2

-Зачем накрываешь стол? – Зоя вышла из ванной комнаты, оставляя следы от влажных ступней на линолеуме.

Обернутая в розовое махровое полотенце, после душа, она уже не выглядела уставшей.

–Захотелось поужинать по-человечески, за столом, а не на коленках перед телеком. –Лёня расставлял на столе тарелки и раскладывал столовые приборы.

–Тебе-то что? Ты сразу спать заваливаешься, а убирать – мне.

–Но готовлю я.

–Через раз. Почему четыре тарелки? Четыре прибора… Нет!

–Да.

–Нет! Нет!

–Да. У нас гости. Вечером к нам придут гости. Мне надоело затворничество. Из вечера в вечер одно и тоже. Надоело! – отчеканил Лёня. –Раньше хоть в бассейн с тобой ходили. А сейчас – всё дома да дома. Почему мы перестали ходить в бассейн?

–Потому что твои занятия дайвингом опустошали наш семейный бюджет. Забыл?

–Всё я прекрасно помню. Можно было и без дайвинга обойтись, а просо поплавать.

Зоя молчала, вспоминая знакомых мужа.

–Кто придет на этот раз? – спросила она.

–Ты их не знаешь, но уверен, они понравятся тебе.

–Новые люди! Федоров, ты убиваешь меня!

–Чем? У тебя публичная профессия, ты учительница, профессионал общения.

–Именно поэтому я хочу отдохнуть от людей. У меня нервы обожжены.

–Не поэтизируй. Я тоже преподаю и напротив, не могу жить без новых знакомств. Это естественно для человека и любого живого существа. Вчера смотрел очередную передачу про подводный мир, Даже рыбы сбиваются в стаи, потому что не могут друг без друга. А мы – люди. Мы тем более нуждаемся в общении.

–Федоров, ты преподаёшь в институте и учишь взрослых людей. А у меня в школе – дети. Это большая разница.

–Видел я твоих современных детей. В 13 лет всё уже знают. А может и раньше.

–Их знания гроша ломанного не стоят. Всё почерпнуто из телефонов. Личного опыта у них нет. Короче. Я устала и не хочу ни с кем знакомиться. По крайней мере, сегодня. У меня давление подскочило! Только что приняла ванну, и немного полегчало. Прямо чувствую, как кровь от головы и сердца отхлынула и скопилась в нагретых ногах и руках. Чтобы закрепить это состояние, мне нужен полный эмоциональный покой и тишина, а не новые раздражители.

–Гости тебя не взволнуют. Приятные интеллигентные люди.

–Сколь им лет?

–Он мой ровесник.

–Придёт один?

–С женой, но я её ещё не видел.

–Не видел?

–Но знаю, как зовут. Алёна.

–Ты приглашаешь в гости женщину, которую даже не видел? А если она сумасшедшая истеричка и устроит тут погром?

–Скорее ты истеричка. Ты слишком подозрительна.

–А ты – слишком доверчив. Где вы познакомились?

–Он преподает в университете. Это нужное знакомство. Декан факультета. Может помочь мне с новой работой. И тебе тоже.

–С какой работой?

–Ты знаешь, я давно хочу уйти из нашего мелкого института, но найти место мечты не так просто. Я надеюсь, что мой новый знакомый поможет мне устроиться в университет.

–Деловое знакомство?

–Отчасти. Он и тебе сможет помочь. Или ты собираешься всю жизнь трубить в школе?

–То есть, Федоров, если я правильно тебя поняла, ты заводишь знакомство с дальним прицелом?

–Вот именно. Он, кстати, тоже математик. Вам будет о чем поговорить.

–У меня математика вот где сидит! Я сегодня с восьми утра только ею и занималась. Так тут ещё вечером разговоры вести! Принимай своих гостей сам без меня. Скажи, я отлучилась по делам. В спальне лягу и пораньше засну.

–Зоя! Он придет с женой. Неудобно, если я буду один. Я и еду купил. Всё приготовлю сам. Тебе надо будет только присутствовать, сидеть рядом. Я даже посуду потом помою. Посуди сама, если мы не будем общаться с новыми людьми, не будем расширять круг нашего общения, мы очень скоро превратимся знаешь в кого? В подводные рептилии.

–Смотри, дорасширяешься. Нарвешься на фриков. Как по мне, так лучше не выходить за круг вынужденного профессионального общения. Помнишь тех двоих, с которыми ты познакомился на выставке? Тех двух сумасшедших художников? Что они тут нам устроили в квартире, когда ты их пригласил в гости? Помнишь? Я по сей день не могу забыть.

–Зоя, это и есть жизнь! А так мы бы никогда не узнали, что существуют и такие люди.

–Есть вещи и люди, о существовании которых лучше даже не догадываться. А те двое, с которыми ты ушел после первого акта с премьеры спектакля Дмитрия Крымова «Сережа» во МХТе? Помнишь?

–Тут я с тобой согласен. Напрасные, пустые ребята.

–Лёня, у тебя в институте уже есть друзья. Например, Юра. Проверенный, надежный. Тебе мало?

–Я не хочу всю жизнь дружить только с Юрой. Вообщем так. Люди, которые сегодня придут к нам на ужин мне нужны для карьерного роста. И я прошу тебя, как жену и как самого близкого мне человека, сделать над собой усилие и произвести на них благоприятное впечатление. Не более того.

–Как его зовут?

–Очень просто, по-русски. Иван Иванович.

–Фамилия есть?

–Самохин.

–Хорошо. Ещё раз напомни, где ты с ним познакомился?

–На научной конференции. С месяц назад. Мы перезванивались всё это время.

–Он тебя не приглашал к себе?

–Приглашал, но я отложил. Неудобно сразу соглашаться. И пригласил его в ответ.

–А он сразу согласился?

–Что тут такого? В следующий раз мы нанесем им ответный визит. Иди, Зоенька-заинька, готовься. Они скоро придут.

Самохины пришли с небольшим опозданием.

-Где Вы работаете, Зоя Васильевна?– спросил Иван Иванович, глубоко запуская ложку в тарелку с салатом.

–В школе. – ответила Зоя.

Её ответ прозвучал невнятно. Самохин не понял и переспросил.

–Не говори с набитым ртом. Вначале проглоти, а потом отвечай. Он не расслышал. – шепнул Лёня и улыбнулся гостям, как бы извиняясь за жену.

Зоя проглотила и повторила громко и отчетливо.

–В школе я работаю.

–Какой предмет ведёте?

–Математику в старших классах.

–У Зои школа с математическим уклоном. – добавил Лёня.

–Что Вы говорите! – выщипанные в дугу брови Елены Александровны, супруги Ивана Ивановича, поползли по лбу верх к неровной челке вьющихся рыжих волос. –Мы с Вами коллеги!

–Высшая математика входит в школьную программу? – продолжал интересоваться Иван Иванович.

–А как же? Даём основы матанализа. – ответила Зоя.

–Жена имеет в виду раздел математического анализа, в котором изучаются понятия производной и дифференциала, а также способы их применения к анализу функций. – неожиданно выдал Лёня, заученную фразу.

Все посмотрели на него.

–Мне показалось, Вы, Леонид Ильич, говорили, что преподаете культурологию. Не так ли? Или я ошибаюсь и Вы тоже один из нас, математиков? – спросил Самохин.

–Я не математик. Но у меня очень хорошая цепкая память. Запоминаю на лету и помню долго. Эту фразу я запомнил ещё на той конференции, где мы с Вами, Иван Иванович, познакомились.

–У мужа действительно феноменальная память. – подтвердила Зоя. –Он помнит все даты, имена, фамилии, названия местностей и прочие исторические детали. Я имею в виду предмет, который Лёня ведет в институте. Студенты его уважают, слушают внимательно и учат прилежно. Я и сама, бывало, заслушивалась, когда он начинал рассказывать что-то историческое. Леня готовит книгу к изданию. Учебник. Вот какой у меня замечательный муж. Ему бы в университет из института перейти. А я действительно работаю в школе с математическим уклоном. Вы и Ваша супруга, где трудитесь?

–Я – профессор, декан механико-математического факультета университета. Жена, тоже математик, старший преподаватель нашего факультета. Работаем вместе. – Иван Иванович покровительственно посмотрел на Зою. –Извините, что с места в карьер, но не хотели бы Вы, Зоя Васильевна, сменить место приложения своих сил? Я имею в виду, не планируете ли перейти на новую работу, например, к нам, в университет? Не всю же жизнь в школе надрываться. Уровень не тот, да и нервы надо беречь.

–Я, если честно, не думала ещё. – призналась Зоя и посмотрела на Лёню.

–У Вас ученая степень имеется? – продолжал интересоваться Самохин.

–Откуда у школьной учительницы ученая степень? У нас только диагноз. – смущенно опустила глаза Зоя.

В их семье ученую степень имел лишь Лёня – кандидат искусствоведения. Он имел и ученое звание – доцент.

–Зоя Васильевна, а не хотите ли поступить к нам в аспирантуру и параллельно преподавать у нас же, в университете? – предложил Иван Иванович. – Нам нужны опытные квалифицированные преподаватели.

–Так сразу? – Зоя вопросительно взглянула на Лёню.

–Конечно, не сразу. Не торопитесь, подумайте хорошенько, взвесьте всё. Алена, моя жена, тоже начинала в школе, а перешла работать в университет – и не жалеет. Правда ведь, не жалеешь, Алёна?

–Спрашиваешь! – усмехнулась Елена Александровна. – Школа – сущий ад, причем самый нижний уровень. В универе тоже не рай, но бесспорно цивилизованней. Нет школьной варварской дикости. Всё-таки высшая школа, и студенты – не дети! Школьники мне по сей день снятся. Вернее, по сию ночь сняться. Буду умирать – явятся призраками пугануть напоследок.

–Алёна! Да ладно! Не преувеличивай! – рассмеялся Иван Иванович.

–Ты, Ваня, в школе не работал, поэтому и не понять тебе нас с Зоей.

–Зое тоже кошмары снятся. – вставил Леня, но на него замечание внимания не обратили, как, впрочем, и на него самого.

–Вы сказали, что у Вас, Зоя Васильевна, школа с математическим уклоном? А как вы определяете, способен ли ребенок к углубленному изучению математики? Вы же не всех принимаете.

–Конечно, не всех. Только одаренных. Дети проходят собеседование. Мы задаем им устные задачки, которые может решить лишь склонный к математике ребенок.

–Например? Какие задачи? – заинтересовался Самохин.

Зоя взглянула на Лёню и её глаза как бы говорили «я так и знала, снова математика» .

–У Зои сегодня уроки с самого утра. Математика и математика. Тяжелые классы. Дети плохо усваивают материал. Приходится многократно объяснять. Зоя устала и её можно понять. – пришел на помощь жене Леня.

–Простите, Зоя Васильевна. – поспешил извиниться Самохин. – Как я Вас понимаю! Сам после лекции с ног валюсь. Я всего лишь хотел сказать, у нас на предварительном собеседовании при поступлении задают устные логические задачи. Позаимствовали у американцев. Очень помогают в выявлении способных ребят. Могу поделиться.

–Интересно было бы узнать. – сказала Зоя безразличным тоном и осуждающе взглянула на Лёню.

–У Вас, Леонид Ильич, есть склонности к математике? – неожиданно спросил Самохин.

–У меня? – испугался Леня. -Не знаю. Думаю, нет.

–А вот мы сейчас и проверим.

Леня не успел возразить, как Самохин задал ему странную задачу.

–Бейсбольная бита и мяч стоят один доллар и десять центов. Известно, что бита ровно на доллар дороже мяча. Сколько стоит мяч?

–Десять центов. – с ходу ответил довольный своей сообразительностью Леня.

–Ой, ли? – Самохин хитро прищурил глаз.

Алёна, зная ответ, хихикнула, а Зоя озадаченно посмотрела на Леню.

–Бита ведь на доллар дороже мяча. Вычитаем из доллара десяти центов доллар. Очень просто. –пояснил ход своих мыслей Леня.

–А если подумать? – внезапно строгим тоном спросил Самохин.

–Что, неправильно? – забеспокоился Лёня.

–Конечно, неправильно. Федоров! –удивилась Зоя. – Если бы мяч стоил десять центов, то бита была бы дороже мяча на 90 центов, а по условию задачи бита дороже мяча ровно на один доллар.

–Какие 90 центов? -возмутился Леня. – Не надо меня путать и сбивать. Отнимаем от суммарной стоимости комплекта, то есть от доллара десяти центов, десять центов за мяч и получаем доллар. То есть бита стоит доллар, а мяч 10 центов.

–И на сколько тогда бита будет дороже мяча? – спросил Самохин.

–На доллар.

–Нет, Федоров! На 90 центов! – рассмеялась Зоя, а Самохин с Аленой сдержанно улыбнулись. –На сколько доллар больше 10-ти центов? На сколько 100 больше 10-ти?

–Ну… – Леня задумался. –На 90?

Алена и Иван Иванович продолжали сдержанно улыбаться, и Лёня понял, что они смеются над ним. Смеются над его неспособностью решить детскую задачку. Леня почувствовал себя глупым и униженным.

–На 90. Правильно. Умный мальчик. – Зоя погладила мужа по голове, как бы присоединяясь к насмешникам. –А надо, чтобы бита стоила на доллар больше мяча. Сколько тогда должен стоить мяч, если в сумме они стоят один доллар десять центов? Ну?

–Зачем мне покупать отдельно биту и мяч, исходя из их суммарной стоимости, если можно купить по отдельности и биту и мяч? Совершенно нежизненная надуманная задача. Идиотизм! – рассердился Лёня.

–Это не жизненная ситуация, а тест на математические способности, Федоров. Специальная задача на выявление в человеке математического мышления. Ты, как в анекдоте. Вовочка, у тебя четыре яблока. Одно яблоко съела твоя сестра. Сколько яблок у тебя осталось? Четыре. Я ей не дам яблоко. – Зое явно нравилось наблюдать неспособность мужа ответить на столь простой с её точки зрения вопрос.

–Я – гуманитарий. И не собираюсь играть в ваши надуманные математические шарады. – продолжал сердиться Леня. – Вам нравится наблюдать меня в беспомощном состоянии? Нравится?

–Не обижайтесь, Леонид Ильич! Вполне жизненная ситуация. Вот я недавно покупала платье… – начала Алена, но Иван Иванович перебил её.

–Вы абстрагируйтесь, Леонид Ильич. Формализируйте задачу. Нет никакого мяча и биты.

–Ах, уже нет! На ходу условия меняете? Поняли, что неправы и спохватились, но поздно! Вы вначале определитесь, что там у вас осталось, а уж потом спрашивайте людей.

–Обождите обижаться. Вам уже жена дала подсказку. Бита стоит на доллар больше. Значит, от общей суммы остается 10 центов. Что надо сделать с этими десятью центами?

–Выкинуть. На 10 центов ничего не купишь. Я был в Европе и не раз. На 10 центов ничего толкового не купить. – уверенно заявил Леня. -Вы сами-то знаете ответ?

Зоя, Иван Иванович и Алена дружно засмеялись.

–Что, Федоров, сдаешься? – сквозь смех спросила Зоя. – Думаю, пытать дальше моего мужа нет смысла. Лёня, мяч стоит 5 центов. В этом случае бита будет дороже мяча ровно на один доллар. То есть, бита будет стоить доллар и пять центов, мяч – 5 центов, в сумме – один доллар и десять центов. Ты понял?

–Зачем мне это понимать? Я к вам в матшколу не собираюсь. – мрачно пробурчал Леня.

–Леонид Ильич, а слышали анекдот? -попыталась разрядить атмосферу Елена Александровна. – Любовь – это такая математика, когда одно неосторожное движение и 1+1 может стать больше чем 2.

–Это точно. – согласилась Зоя. –У вас есть дети?

–Ещё нет. Мы аккуратные математики. У вас?

–Аналогично. Ещё не созрели.

–А мне нравится другая шутка. – подхватил Иван Иванович. -Если не можешь найти свою половинку, найди две четвертинки.

Все рассмеялись, кроме Лёни. Он не уловил юмора и почувствовал себя ещё более неловко.

–У математиков и анекдоты какие-то заумные. – подумал он и ему захотелось уйти из-за стола.

–Разговор двух параллельных прямых. – включилась Зоя. – Одна спрашивает: Как дела? Вторая отвечает: Это тебя не касается.

–Ха-ха-ха!

–Если 666 это вселенское зло, то 25,8069758011 – это корень зла. – сквозь смех выдала Елена Александровна.

Иван Иванович с серьезным видом достал из кармана телефон и на калькуляторе извлек корень из 666.

–Точно 25,8069758011! Алена, у тебя прекрасная память. –похвалил он. –Настоящий корень зла!

–А вот ещё. Математики всегда просыпаются ночью ровно в 3 часа 14 минут, чтобы сходить сделать «пи-пи».

–Ха-ха-ха!

–Кх-кх! – Леня деликатно кашлянул, желая привлечь внимание к себе. –У меня анекдот про художника. Философ Зенон говорил, что два уха и один язык нам даны для того, чтобы больше слушать и меньше говорить, но Ван Гог не хотел с этим мириться.

Но многократно проверенный на студентах анекдот не зашел и смеха не вызвал.

–Всегда подозревал, что студенты смеялись умышленно. Подхалимы! – подумал Лёня.

–Слушайте дальше. – продолжала, раззадорившись, Елена Александровна. -Джин вылез из бутылки и говорит математику: -У тебя только три желания, о мой повелитель! Загадывай. Математик отвечает: -Хочу, чтобы ты умел только складывать. Джин отвечает: -Исполнено, повелитель. У тебя осталось четыре желания.

–Ха-ха-ха.

–На экзамене. Профессор спрашивает: -Что такое геометрическая прогрессия? Студентка отвечает: это когда каждый последующий член в несколько раз больше предыдущего. Профессор (тихо): наивные девичьи мечты.

–Ну, ты хулиган, Ваня! – Елена Александровна ущипнула мужа.

–Парень говорит девушке-математику комплимент: -У тебя идеальная фигура. Девушка отвечает обиженно: -В математике идеальная фигура – шар.

–Ха-ха-ха.

Они дружно взрывались смехом после каждой шутки, словно отрепетировали заранее, словно знали друг друга много лет и уже не обращали внимания на понуро сидящего Лёню. Он почувствовал себя лишним. О нем будто забыли. И что самое досадное, он, как назло, никак не мог припомнить ни одной по настоящему смешной шутки про людей искусства.

–Схожу, проверю мясо. – тихо произнес Леня, встал из-за стола и вышел из гостиной.

-Какие приятные веселые люди. –восторгалась Зоя, залезая в кровать. –Эй, Федоров. Ты что, спишь?

–Нет.

–Ты куда убежал?

–Вы заметили? Удивительно. Я думал, не заметите. Вам было так весело друг с другом.

–Обиделся? Сам же их пригласил и обиделся? На что?

–Ни на что. Ушли и даже не попрощались со мной.

–Ты заперся в спальне.

–Я не запирался.

–Но ушел из-за стола. Это невоспитанно. Они, наверное, подумали, ты себя плохо почувствовал. Люди приятные, воспитанные, ничего не сказали.

–Ага, очень воспитанные. Такие воспитанные, что даже не спросили, куда я делся? Может быть, я умер, а им – наплевать!

–Они спросили, когда уходили. Я сказала, у тебя понос.

–Что?

–Шучу. Они пригласили нас к себе в гости на следующую субботу.

–Иди одна. Я не пойду.

–Ты обиделся на то, что они заинтересовались не тобой, а мною? Но это объяснимо. Мы математики. У нас много общих тем, много точек соприкосновения.

–Уже соприкосновения! Я заметил, как плотоядно Самохин смотрел на тебя.

–А я не заметила. Приятный, остроумный, воспитанный мужчина. И потом, что бы ты им не рассказывал, они ничего не понимают в искусстве. Ваня сам признался.

–Уже Ваня.

–Они такие простые и легкие в общении, что язык не поворачивается назвать его Иван Иванович а её Еленой… Уже забыла отчество. Алёнка такая веселая!

–Уже Алёнка.

–Лёня. Я понимаю тебя. Ты их нашел, пригласил, приготовил замечательный, вкуснейший ужин, а на тебя не обратили должного внимания, да ещё задачку задали.

–Вот именно. Меня профессионально засыпали как на экзамене. Ещё нравоучение прочитали, что я не умею абстрагироваться.

–Прости, но ты что, прикидывался? Ты разыграл нас? Ты не смог решить эту ерунду для первоклассника?

–Ерунду? Для тебя, специально обученного человека, может и ерунда, а я и сейчас не совсем понимаю, в чем смысл. Задача неправильная в корне. Фирменная бита из Сент-Луиса не может стоить доллар.

–Доллар и пять центов. – уточнила Зоя.

–Хватит надо мной издеваться!

–А ты знаешь, что Самохины несколько раз хвалили еду.

–Серьезно или тоже с шуточками?

–Они искренно восторгались, спрашивали про ингредиенты. Я им с гордостью отвечала, что это приготовил мой замечательный муж по собственному секретному рецепту. Я тебя хвалила.

–Спасибо.

–А потом они увидели картину Зверева.

–И что?

–Не поняли. Они в искусстве не шарят. Мне пришлось объяснять им, как раньше ты объяснял мне, в чем смысл и ценность этой картины. Они очень удивились, узнав сколько она стоит. Иван сказал, что за такие деньги тоже смог бы намазать не хуже. Так что, если бы ты не убежал, то вполне мог бы отыграть свой провал с задачкой. Прочитал бы им лекцию, почувствовал бы своё преимущество над ними. И заодно продемонстрировал бы своё лекторское мастерство. А ты убежал. Никогда не надо сдаваться при первой неудаче!

–Ты права. Поторопился я. Дал волю эмоциям. Но всё равно, они вели себя нетактично. Видят, что человек не силен в математике, так зачем же давить?

–Успокойся, Федоров. И я уже помыла посуду, убралась в квартире. –Зоя игриво прижалась к мужу, но Леня отодвинулся. – А вспомни, как я расхваливала тебя перед Иваном? Я ему сказала прямым текстом, что ты хочешь работать в университете. Помнишь, как я ему это сказала? – Зоя снова прижалась к Лёне, но он снова отодвинулся.

–Самохин никак не отреагировал.

–Отреагирует. Раз он пригласил меня в аспирантуру к себе в университет, то тебя, доцента, кандидата наук, и подавно возьмет.

–Не он решает. Он всего лишь декан, причем на другом факультете.

–Федоров! Не капризничай! Тебе прямо всё и сразу подавай! Так дела не делаются. Надо подождать.

–Я уже полжизни жду.

–Не преувеличивай. А как ты думаешь, мне принимать приглашение или не принимать? Вдруг это шанс? Вдруг судьба? Поступлю в аспирантуру, и параллельно буду преподавать студентам, как ты. Бог даст, напишу и защищу диссертацию. Представляешь, Иван знает нашего директора школы. Они пересекались где-то на совещаниях. Так как думаешь, мне переходить в универ?

–Зоя! Самохину нужны аспиранты. Ему элементарно надо набрать людей в аспирантуру, поэтому он и предложил тебе. Кто сейчас туда пойдёт? Вообщем, делай, что хочешь.

–А ты что хочешь? – Зоя снова придвинулась к мужу.

–Я хочу спать.

И это была совершеннейшая правда. Леня повернулся к Зое спиной, но заснуть ему мешало неприятное послевкусие, оставшееся от гостей.

–Как можно так бестактно вести себя! Смутили дурацкой задачей, а потом на меня вообще ноль внимания. – обиженно думал Лёня. – Математики, видите ли! Сами они… два нуля, как туалет.

Унизительное сравнение с туалетом немного успокоило Лёнино самолюбие.

–И анекдоты у них плоские, как грудь Алёны.

Меткое обидное сравнение успокоило его ещё больше.

–Напрасно я связался с ними. Не те люди. И ничем этот Самохин мне не поможет. Подумаешь, декан факультета. Что он решает? Мелкий винтик. И зачем мне сдался университет? У нас в институте примерно такие же зарплаты. Всех денег всё равно не заработаешь. Кроме того, университет огромен и я там просто затеряюсь. А в нашем институте, хоть и занюханном, я – величина, я – секретарь ученого совета, меня все знают, уважают, а не унижают. Лучше быть большой рыбой в мелком пруду, чем маленькой в океане. Сами они ничего не понимают, кроме своей математики, да и то, на фоне меня. Ещё проверить надо, какие они математики. Зверева не знают! Весь мир знает, а они – нет! Безкультурная деревня.

На этой мысли Лёня успокоился окончательно и уснул.

Ему снился необычный, неожиданный сон. Будто бы живёт Лёня, как Садко, в подводной стране. Только вода там не ощущается. Все знают, что живут в воде, а воды как таковой и нет. Дышат все обыкновенно, кто носом, кто ртом. И ходят как обычно, и не мокнут. Но при этом все знают, что живут под водой. Странно. Но ещё страннее, что в подводной стране нет ни денег, ни магазинов. Вместо денег жителям раздают ракушки, словно талоны на еду, на одежду и другие вещи. С этими ракушками люди приходят к подводным пещерам, в которых пункты распределения товаров. Люди проводят время, общаясь друг с другом в долгих длинных очередях. Списки необходимой еды и одежды определены подводными специалистами раз и навсегда и пересмотру не подлежат. А зачем их пересматривать? Если продукты питания прошли строгую научную проверку на полезность для подводного здоровья, то именно их и надо выращивать на дне, а затем потреблять. И никаких экспериментов с пищей производить не следует. Здоровье отдельно взятого подводника – превыше всего. Так же обстоит дело и с одеждой. Одежда должна быть удобной, износостойкой, умиротворяющих цветовых оттенков и по возможности внесезонной. Какие сезоны могут быть под водой? Один раз сконструированная из рыбьих чешуйчатых шкур, одежда просто тиражируется в необходимых количествах.

Ракушки выдают по месту работы. Под водой работают все с восемнадцати лет и до смерти. Подводные люди по-настоящему счастливы, потому что уверены в завтрашнем дне, веря, что находятся на дне водоема под защитным слоем воды. Подводники испытывают постоянно нарастающее чувство глубокой благодарности за победу над страшным бичом современности, бушующим далеко наверху, где-то там, на суше, на берегах. И имя этой напасти – безработица. Там, на суше, в век умных машин, человек стал лишним на производстве и оказался за бортом общественно-полезного труда. Но зачем жизнь, если не для работы? А в счастливой подводной стране одержана победа над роботизацией труда. Вода сделала своё дело – роботы сломались. Радостный народ бросился на освободившиеся от ржавеющих роботов рабочие места. Шутка сказать, один робот отнимал как минимум до тысячи рабочих подводночеловекомест! Сколько умелых подводночеловеческих рук, измученных тоской по отнятой радости, снова прикоснулись к родному шершавому напильнику, к веселому молотку, к тяжелому решительному молоту, острому быстрому серпу, к влажным пахнущим рыбой сетям, к истертым ручкам тележек, к черенку ловкой лопаты, к неутомимым граблям и мотыгам.

Небывалое развитие получила и отечественная подводная наука. Отечественные ученые неопровержимо доказали, что опаснейшим из вирусов является бесконтрольный информационный вирус. Заботясь о здоровье подводников, все возможные каналы проникновения смертоносного информовируса были наглухо перекрыты. Ни интернета, ни радио, ни спутникового телевидения, ни какого другого переносчика страшной информационной инфекции в подводной стране больше не существует. Ура! Теперь жители получают проверенные очищенные, прошедшие карантин данные в количествах, установленных нормами подводного здравоохранения. Информация о жизни на берегах доходит лишь до очень немногих, да и то, в лучах света, преломленных постоянно увеличивающимся слоем воображаемой воды. Это несомненное научное достижение! Полноценная творческая жизнь людей наполнена счастьем созидания ещё более светлого подводного будущего.

В каждом подводном доме… Да что в доме! В каждом подъезде созданы специальные оздоровительно-профилактические заградительные отряды (СОПЗО), занимающиеся профилактикой проникновения информационной инфекции с суши. Чутко откликаясь на просьбы подводного населения, отряды бескорыстных защитников производят регулярные круглосуточные уборки жилых помещений. Часто с риском для собственной жизни, они обнаруживают и устраняют скопления информационной заразы в таких местах, как оставшиеся внешние жесткие диски памяти, флешки, оптические диски. Все эти потенциально опасные устройства сопутствующие давно искорененному вредоносному интернету, следовало уже давно сдать добровольно в специазированные пещерные пункты приёма потопленного утиля. Однако не все граждане подводной страны следуют рекомендациям ПодводМинздрава и беспечно относятся к собственному здоровью. У некоторых даже сохранились бесполезные компьютеры, замаскированные под камни, дохлые рыбы, водоросли и под другие разрешенные к обладанию предметы. Но несознательные подводники находятся в явном меньшинстве. Жизнь остального большинства – до отказа наполнена радостью всевозможных соревнований. Например, за лучший быт подводного подъезда.

Грустить и предаваться бессмысленной непродуктивной тоске – времени нет! Пятый этаж, на котором обитает Лёня, соревнуется с четвертым этажом, где живет Зоя. Соревнование проходит за чистоту кафельного пола на участке от двери лифта до двери в квартиру. Лёня и Зоя уже победили жильцов с остальных этажей, и теперь вышли на волнующую финишную прямую. Кто победит? Он или она? Она или он?

Строгая, но справедливая комиссия беспристрастно присуждает победу Лёне. Как он счастлив!

А ровно в 8 вечера всех ждет грандиозное праздничное собрание жильцов подъезда. Там, в торжественной обстановке Лёне будет вручен главный приз – ракушка- талон на приобретение килограмма подводной капусты. И это не обычная ракушка, не одна из тех, которыми они уже давно пользуются. Ракушка особенная, эксклюзивная. Она действительна на целых 6 подводных дней! То есть, аж до следующего четверга! Соседи завидуют Лёне. Ещё бы! Получить такой приз! Обычные ракушки действительны ровно сутки. Их так и прозвали в народе – суточные. Не в наших правилах скрывать недоработки. Поэтому скажем прямо, не всё гладко с суточными. Иногда, но случаются мелкие досадные неприятности. Например, отстоишь несколько часов в очереди, и прямо перед твоим носом продукт заканчивается. А новый привоз продуктов только на следующий подводный день. Это значит – выбрасывай ракушку-талон, потому что на завтра он уже не действителен. Некоторые несознательные подводные жильцы научились неплохо подделывать суточные. Но Лёня не такой. Он честный и лучше поголодает денек-другой, чем вступит на сколькую дорожку подводного обмана.

И вот – 8 часов вечера. Празднично украшенный зал подвала, где располагается котельная, не узнать. По стенам яркие красивые транспаранты, украшенные воздушными шариками из резины разрешенных цветов. Два бесцветных шарика имеют необычную вытянутую форму. Где организаторы их раздобыли? Неужели с суши? Некоторые жильцы мужского пола догадываются и хитро ухмыляются своим неприличным догадкам. Но не будем их осуждать. Сегодня праздник, и какой! Глаз не нарадуется, видя красотищу!

Лёня тоже хотел внести посильный вклад в праздничное убранство зала. На стене его комнаты висит редкая картина кисти Рыбозверева. Леня хотел принести её и повесить на стену, но не решился. В этой картине столько свободы, что уже несколько раз члены специальных оздоровительно-профилактических заградительных отрядов останавливались перед ней, чуя зародыш информационной заразы.

–Вы бы сняли её со стены. – советовали они. –Дурно пахнет. Смотрите, заразитесь.

Лёня занимает место в первом ряду и ждет начала торжественной части. Он опрятно одет, его волосы подстрижены на висках и аккуратно уложены наверху в соответствии с уставом подводников. К его внешнему виду невозможно придраться. И это крайне важно, потому что с другими победителями уже случались неприятные казусы. Победит, например, рядовой подводник в соревновании, а на награждение явится одетым не по уставу, неопрятным. И тогда – прощай награда! Прощай праздничная ракушка! Трагедия!

С Леней такого не случится. Он уверен в себе и ждет радостного момента.

Вот, под восторженное бульканье на сцене появляется комиссия во главе с … Нет! Откуда он здесь? Как такое возможно? Председатель комиссии, Иван Иванович Самохин, перемещается плавно, медленно двигая ластами. Он приближается к микрофону, медленно открывает рот и через минуту булькает именем победителя соревнования.

Лёня не верит ни ушам, ни глазам. Отчаяние переполняет его. Это ошибка! Но на сцену, вместо него, торжественно вплывает Зоя.

–Нет! – кричит Леня, но его не слышно.

И тут… О ужас! В руках Зои появляется картина Рыбозверева, та самая, что висит, вернее висела у него в квартире.

–Украла! – в ужасе думает Лёня.

Улыбаясь, Зоя отдает картину Самохину и тот, разинув пасть, заглатывает картину.

–Нет! Это ошибка! Я победитель! Я! И картина – моя! – в отчаянии орет Леня.

Но в этот момент начинается праздничный подводный салют. Вода заливает зал, наполняет Лёнин рот, давит на глаза, на барабанные перепонки, затекает в ноздри.

–Нет! Не она! Я! Я! Я! – продолжает кричать Леня.

Но его не слышно за грохотом праздничного салюта. И лишь воздушные пузыри, как мыльные, продолжают вылетать один за другим из его разодранного криком рта.

-Ты что, Федоров? – Зоя склонилась над мужем.

Лёня проснулся и, открыв глаза, испуганно уставился на жену.

–Кошмар привиделся? – спросила она. –Испугался, маленький? – жена ласково погладила Леню по голове, как ребенка.

Леня молчал и смотрел на Зою.

–Всё ещё дуешься? Разговаривать не хочешь? Ну-ну. Твоё дело. Вставай. Уже 7.

Зоя перелезла через мужа, спрыгнула с кровати на пол и, шлёпая босыми ступнями, пошла на кухню.

Через двадцать минут она позвала Леню завтракать.

–Мне сегодня к 11-ти в институт. Поем позже. – ответил он и, повернувшись на бок, лицом к стене, попытался снова уснуть.

Ему это удалось. Он надеялся увидеть продолжение сна про подводную страну, но на этот раз его мозг, как приемник, настроился на другую частоту и сновидений не поймал.

-Ты почему не отвечаешь на звонки Самохина? – спросила Зоя на следующий день за ужином.

–Не хочу с ним разговаривать. О, кость! – Леня, как фокусник, вынул изо рта длинную, тонкую, как швейная игла рыбью кость.

–Осторожнее, Федоров! Я предупреждала на счет костей. Не подавись!

–Постой! А откуда ты знаешь, что я не отвечаю на его звонки?

–Иван позвонил мне сам и в разговоре спросил, что с тобой.

–И?

–Сказала, ты сейчас очень занят и отключаешь телефон, чтобы не отвлекаться. Федоров! Не будь ребенком! Они только вначале заинтересовались мной. Если бы ты сразу не убежал, то, уверяю тебя, через несколько минут разговор неминуемо развернулся бы в твою сторону. Ты сам виноват. Смутился, как первоклассник. Что с тобой?

–Противно. Эта задачка выставила меня перед ними полным идиотом. И анекдоты я ваши математические не понимаю. Мне не смешно!

–Ясно. Ты возлагал карьерные надежды на это знакомство и теперь считаешь, что всё бездарно провалилось?

–Именно.

–Но ничего не провалилось!

–Провалилось. Мне даже показалось, что они нехорошие люди. Им что-то надо от нас.

–То ты меня упрекал в излишней подозрительности, а теперь сам стал таким.

–Я не подозреваю. Зачем подозревать, если это очевидно. Какие-то они… Мне и сон сегодня ночью приснился нехороший.

–Ну, Федоров, ты совсем уже поехал. В сны веришь. Даже я, по-твоему, подозрительная и мнительная, и то не обращаю внимания на ерунду, которая мне снится. Да мне особо ничего и не снится. Так, какие-то бессвязные черно-белые обрывки. Только один раз приснилась математическая формула.

–Записала?

–Нет.

–Зря.

–Считаешь, мне в аспирантуру не идти?

–Зоя! Неужели ты не понимаешь? Я же тебе объяснял. Ивану надо заткнуть дыру. Кто сейчас пойдет в аспирантуру? А он профессор, обязан вести аспирантов, заниматься наукообразной деятельностью, а то не переизберут на следующий срок. Я-то знаю систему. В нашем институте тоже самое. В аспирантуру ты, кстати, и к нам можешь поступить.

–У вас не университет.

–Конечно. Куда нам? Дыра дырой, поганый бедный институтишко.

–Я такое не говорила.

–Но подумала.

–Хорошо. Поступлю к вам и устроюсь преподавать. Всё лучше, чем в школе с ума сходить. Вчера знаешь, что случилось в 10-ом классе?

–Мне только вашего 10-го класса не хватает. Всё. Самохиных проехали и не вспоминаем.

–Ты, Федоров, мелочно-обидчивый, злопамятный тип. Ты разочаровываешь меня. Хотя бы трубку в следующий раз возьми. Может, Иван хочет извиниться перед тобой и предложить то, о чем ты мечтал.

–Довольно издеваться надо мной! – Лёня встал из-за стола и пошел в ванную комнату.

Там он постоял под душем, с удовольствием ловя приятные ощущения от нежно сбегающих вниз по телу мягких теплых ласкающих струй. Его отвердевшие от дневного нервного напряжения мышцы отпустили и размягчились. Мягким махровым полотенцем он промокнул влажную кожу, посмотрелся в зеркало и остался доволен собой. Быстро пробежав из ванной в спальню, он влез под одеяло и, повернувшись к жене спиной, почти сразу заснул. Сон был глубокий, но без сновидений. Странная подводно-безводная страна ему больше не снилась.

На следующий вечер за ужином Зоя предложила Лёне сходить в бассейн.

–Я подумала над твоими словами относительно занятий плаванием. Пожалуй, я смогу. Не так часто, как раньше, но разок в неделю думаю удастся. Вчера посмотрела на себя в зеркало. Заплыла жиром. Ты и сам, наверное, заметил?

–Не заметил.

–А почему ночью всё спиной да спиной ко мне как избушка?

–Какая избушка?

–Как в сказке, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом, или наоборот, не помню уже. Знаешь, Федоров, обидно. Всякое можно подумать. Со студенткой, что ли, замутил?

–Скажешь тоже! Это не из-за тебя. Устаю я. Эмоционально выматываюсь. Меня поставили секретарем ученного совета института, а там прорва рутинных дел!

–Но ты, вроде бы, был рад назначению?

–В начале – да, но я и не предполагал, что это за ужас! А главное, лекционные нагрузки по кафедре с меня не сняли. Зачем я согласился? Столько бумаг, столько тонкостей, непонятных организационных моментов, каких-то звонков, ко мне обращаются с несусветными просьбами… Я издерган и измотан. Сейчас у меня просто нет сил на тебя. Извини, Зоя.

–Тебе срочно нужна физическая разрядка. Плавание – идеальный выход.

–Я бы с удовольствием.

–Тогда давай, прямо в это воскресенье, в наши любимые Лужники. Что? Там ремонт недавно закончили. Теперь бассейн крытый. И головы не будут мерзнуть как раньше? Помнишь слои инея на резиновых шапочках? Столько воспоминаний! Мы с тобой там познакомились.

–Тогда мы были молодыми!

–Мы и сейчас не старики.

–Помню, выдерживали по два сеанса подряд, а после дома ещё и… Интересно, сколько сейчас сможем продержаться?

–Уверена, столько же.

–Да, каких-то 5 лет прошло.

–Больше. Лет 8.

–А медсправки?

–Я уже звонила. Справки в бассейне получим. Расписание сеансов я узнала.

–Тогда отлично! Воскреснем в воскресенье, если только что-нибудь не случится к тому времени.

Слава богу, ничего экстраординарного в их жизнях за это время не произошло. В воскресенье они стояли в вестибюле отремонтированного бассейна, оглядываясь и не узнавая, так всё здесь изменилось в лучшую сторону. Купив билеты и медсправки, они разошлись по женским и мужским раздевалкам с душевыми.

Сложив одежду в шкафчик, Леня остался в плавках, резиновых тапочках и с резиновой шапочкой на голове. В руке он держал целлофановый пакет с полотенцем, мочалкой и мылом. На запястье руки болтался резиновый браслет с металлической вставкой, на которой был выдавлен номер его шкафчика. Осмотрев себя в зеркале, Леня остался доволен внешним видом. Живот подтянут, грудь колесом, руки и ноги покрыты рельефной мускулатурой. Осталось проверить организм на выносливость. Выдержит ли он полчаса беспрерывного плавания?

Из безлюдной раздевалки Леня вошел в переполненные клубящиеся паром душевые. Мылись те, кто уже отплавал, и те, кто только собирался.

Леня пошел вдоль душевых отсеков, разделенных стенками, надеясь отыскать свободный, когда услышал, как его позвали по имени и отчеству.

–Студент? – с досадой подумал Леня. –Нигде от них покоя нет.

Лёня обернулся и в облаке пара разглядел… Самохина.

–Иван Иванович? – Лёня почувствовал ещё большую досаду, словно его поймали в ловко расставленную ловушку.

–Леонид Ильич! Вот так, «средь шумного бала»! Какая встреча! – обрадовался Самохин. -А я думаю, что с Вами? Никак не могу дозвониться. Трубку не берете. Я уж волноваться начал, не случилось ли что.

–Ой, Иван Иванович! Извините меня ради Бога! Нечеловечески занят. На меня повесили секретарство в Ученом совете института. Уж Вы-то знаете, что это за каторжная работа.

–И не говорите! Сам несколько лет мучился и страдал. Лучше не вспоминать. А я грешным делом подумал, что Вы обиделись на меня и на Алёну. Избегаете нас.

–Обиделся? На вас? За что?

–Вы как-то внезапно из-за стола ушли и не вернулись. А я хотел о многом важном переговорить. В частности, относительно Вашей дальнейшей карьеры. Вы уже отплавали сеанс или ещё нет?

–Ещё нет.

–Верно. Кожа сухая. – Самохин провел ладонью по Лёниному плечу. -Становитесь рядом. Если, конечно, я Вас не смущаю. Душевая насадка с большим углом раскрытия и высокой плотностью струй. Накроет водой и четверых.

–Спасибо. –Лёня встал под душ.

Самохин бесцеремонно снял с себя плавки и принялся намыливать жидким мылом волосатые гениталии внушительных размеров.

–Я Вас, Леонид Ильич, раньше тут не примечал.

–Давно уже в бассейн не хожу. Сегодня впервые за 8 лет выбрался. А Вы как часто?

–На регулярной основе. Посещаю секцию подводного плавания. Дайвинг, говоря по-современному. Тренируемся. Люблю подводный мир. У них тут сплоченная команда. Летом отправляются в Испанию на два месяца на практику. У них там всё схвачено. Сказочно красивое место у моря и всё такое. С нетерпением ждем с Алёной лета. Непременно поедем с ними. Непременно! Отличные ребята. Обожаю подводную охоту. С видеокамерой, конечно. Я – против убийств живых существ. А вы?

–Я ем мясо. Да и вы, тоже, насколько я помню.

–Я имел в виду, что сам лично животных не убиваю. Но что поделать, не могу без мяса жить. А Вы, Леонид Ильич, изумительно готовите. Ваше жаркое – фантастическое! Вкус – обворожительный! Объедение. Пригласите ещё в гости фирменного мясца отведать?

–Конечно. Приходите. Когда Вам удобнее?

–Я шучу. Теперь уж вы к нам. Аленка тоже кое-что умеет сварганить в плане еды, но, конечно, ей далеко до Вас. Вы просто напичканы разнообразными талантами! Зоя показала нам Ваши картины. Я хоть ничего не понимаю в живописи, но Ваши картины мне понравились больше, чем этот… Как его? Зверин?

–Зверев. Вы льстите. Куда мне до Зверева.

–Я говорю честно, что думаю.

–Спасибо.

–А Вы занимались дайвингом?

–Надо же! Вот так совпадение интересов? – подумал Леня.

Он всю жизнь мечтал по-настоящему заняться подводным спортом, но снаряжение стоило дорого, и Леня никак не мог решиться.

–Дайвинг люблю, но заниматься им негде.

–Сделаем так, Леонид Ильич. Я Вас представлю нашему тренеру, и Вы с ним обговорите все интересующие вопросы. Вы один пришли, без Зои?

–Куда ж я без неё? Зоя меня и вытащила сюда, поплавать, смыть нервный стресс. А сколько стоят занятия по дайвингу? Абонемент или разовые? Снарягу на прокат выдают?

–Видите ли, Леонид Ильич. Я и Алёна лично знакомы с тренером и поэтому занимаемся бесплатно. Я вас сведу, и порекомендую. Прекрасный человек. Добрый, умелый, умный, образованный. Мастер спорта и тоже работает у нас, в университете, преподавателем. А вот и он! Добрый день, Борис Афанасьевич.

К ним подошел мужчина Лёниного возраста. Он был худ, но мускулист. Его загорелое тело поблескивало каплями влаги в рассеянном желтоватом освещении душевой.

–Здравствуйте, Иван Иванович. – поздоровался Борис Афанасьевич и его слова прозвучали как-то не к месту официально, словно на нем были не мокрые плавки, а строгий черный костюм, белая рубашка с галстуком и черные лакированные ботинки. –Принесли?

–Да. Едва не забыл. В раздевалке, в шкафчике. Держите. –Иван Иванович поспешно стянул с запястья резиновый браслет и отдал его Борису Афанасьевичу.

–Спасибо. – поблагодарил тот .

–Познакомьтесь. – Самохин повернулся к Лене.

–Леонид Ильич. – представился Леня и протянул руку для рукопожатия.

–Очень приятно. Меня зовут Борис. – Борис Афанасьевич крепко пожал Ленину руку. –А что так официально? Леонид Ильич? Надеюсь, фамилия не Брежнев?

–Так вы тоже… вроде друг друга по имени отчеству…

–Шутим мы. Прикалываемся. Подкалываем друг друга. – рассмеялся Борис. –Правда, Ваня?

–Правда, Боря.

–Тогда, можно и меня просто Лёня. –согласился Лёня.

–Вот и отличненько! – Борис неожиданно крепко обнял Леню, прижавшись влажным телом.

–Лёня хочет вступить в нашу подводную секцию. Введи его в курс дел. – сказал Самохин.

–С удовольствием… введу. –Борис выпустил Лёню из стальных объятий. –Только вначале улажу конфликт. Я скоро.

-Ваш коллега, Леонид Ильич.– заметил Самохин, глядя на удаляющуюся и растворяющуюся в облаках белесого пара атлетическую фигуру Бориса. –Тоже, как и Вы, гуманитарий. На соседнем факультете трудится. Доцент. Культурологию преподает. Вы ещё не передумали переходить к нам в университет?

У Лёни пересохло во рту.

–Скажу честно, Иван Иванович, очень хочу сменить точку приложения сил. Всю жизнь мечтал работать в университете. – признался Леня.

–Тогда Вам придётся утопить Бориса. – с серьёзным лицом сказал Самохин.

–Что?

–Чистая математика. Образуется вакансия, подадите документы, и мы Вас изберем на его место.

Самохин сказал это так просто буднично, словно занимался подобными делами каждый день. Леня растерялся.

–Как утопить? – переспросил он и оглянулся.

Теперь пар окутывал уже всю душевую, и Лене показалось, что он в аду.

–Испугались? Ха-ха! – по дьявольски раскатисто засмеялся Самохин. – Пошутил я. Есть у них на факультете вакансии. Есть. Готовьте документы. В следующем месяце проведем Вас через Ученый совет. Что Вы так смотрите? Я серьезно.

–Огромное с-спасибо, Иван Иванович. – Леня окончательно потерялся.

Он не знал, что сказать, как отблагодарить. И потом, как странно, что мечта его жизни, его дальнейшая судьба решалась в такой несоответствующей случаю несерьезной обстановке, в какой-то душевой.

–Мы с Вами созвонимся, встретимся, и я вам покажу перечень необходимых документов. Только уж Вы на этот раз трубку берите.

–Был занят, извините Иван Иванович.

–Довольно уж извиняться! Все мы так делаем, когда по каким-то причинам не хотим общаться. Мало ли как обстоятельства складываются. Всякое в жизни бывает. Всё нормально. А давай, Лёня, без формальностей! – неожиданно предложил Самохин. – Перед тобой стоит голый профессор, доктор физмат наук, декан, а ты его – Иван Иванович!

–Хорошо, Иван.

–Лёнь, будь другом, потри мне спину. А то мочалкой не достаю. Что-то спина побаливает. А потом я тебе потру.

Самохин дал Лене мочалку, политую жидким мылом, повернулся спиной и нагнулся, выставив мускулистый накаченный зад, словно под словом «спина» он имел в виду именно его.

Лёня предусмотрительно встал сбоку и принялся осторожно водить мочалкой по спине своего предполагаемого благодетеля.

–Посильнее нажимай. – прокряхтел Самохин.

Леня нажал посильнее и в следующее мгновение Иван Иванович, испустив сдавленный стон боли, вцепился обеими руками в душевой смеситель.

–Что случилось? – забеспокоился Лёня.

–В спину вступило. О! Не разогнуться.

–И как же ты теперь будешь плавать?

–Какой там плавать! Мне бы до раздевалки добраться и там отлежаться. Помоги.

–Конечно. Может сразу в медпункт? – заволновался Лёня.

–Там поглядим. Вначале – до раздевалки. Помоги собрать вещи в пакет.

Лёня положил мочалку и банку с жидким мылом в целлофановый пакет. Взяв плавки, Леня протянул их Самохину.

–И так сойдёт. Кидай их в пакет.

–Как же ты без плавок пойдёшь?

–Молча. Мне их сейчас всё равно не надеть. Знаешь как больно? Не знаешь, слава богу. Пошли поскорее отсюда.

Повиснув на Лёниной шее и его правом плече, голый Самохин кое-как доковылял до своего шкафчика в раздевалке. Там, на скамейке рядом со шкафчиком сидел полностью одетый Борис и читал что-то у себя в телефоне.