Разведена и очень опасна
Глава 1
– Какой формат мероприятия планируете? Количество гостей? – улыбаться клиентам я всегда стараюсь приветливо, и многообещающе. Клиенты у меня довольно своеобразные, часто их приходится настраивать на нужный лад.
– Ой… я, честно говоря, не думала…
Не думала. Это очевидно. Я в своё время тоже не думала.
– Прекрасно для того, чтобы думать у вас есть я. За это мне и платят. Сейчас я вам расскажу какие есть варианты.
Встаю, подхожу к электронной доске, на которой показываю изображение.
Экран загорается, глаза моей новой подопечной тоже.
– Девичник – как правило, самое распространённое. – переключаю несколько слайдов, останавливаюсь на нужном. – Есть мероприятие с семейными парами. Есть, так называемое совместное, но такое на моей памяти было всего один раз.
– Почему?
– Видите ли, не все хотят отпраздновать это событие вместе.
– Да, я понимаю. То есть… Честно говоря, вообще не знаю, что тут праздновать, особенно когда…
Вижу как глаза клиентки наполняются слезами. Почти стандартно. К этому я уже привыкла. Гораздо реже приходят те, кто действительно рад этому событию.
Достаю из ведёрка шампанское, открываю на глазах у изумленной клиентки.
– Особенно когда освобождаешь свою жизнь от редкой сволочи, вы ведь это хотели сказать? – усмехаюсь, и разливаю игристое по бокалам.
– Он… он…
– Гандон, да? – протягиваю ей искрящийся фужер.
Дамочка поднимает голову, смотрит на меня своими большими голубыми глазами, сеточку морщин, конечно, уже не скрыть, даже ботокс не всесилен, но она еще очень даже хороша.
– Она была подругой нашей дочери! На двадцать три года младше! А он…
Показываю глазами на бокал, который она так и не взяла. Берёт.
Предлагаю чокнуться, понимая, что мадам слегка ошалела.
Отпиваю сама. М-м-м… Изумительно. Тот, кто мне его презентовал знает толк в извращениях.
Улыбаюсь и подмигиваю клиентке.
– Он скоро заработает простатит и грыжу, еще и тахикардию, и нарушения сна.
– Да? Почему? – удивляется дамочка, прихлебывая дорогое шампанское.
– Потому что молодуху надо часто трахать, а здоровье уже не то, потом, нужно еще следить, как бы она не нашла себе кобеля помоложе и не наградила его ветвистыми рогами. Так что… еще неизвестно, кому повезло. Адвокат у вас, надеюсь, приличный? Помог оставить этого козла без штанов?
– Ну… не совсем, я просто подумала… Дети выросли, а я…
– Угу, дети выросли, у них своя жизнь, а вы по вине этого урода наверняка ни дня не работали, да? И что теперь? Вас даже на кассу в «пятёрочку» не возьмут.
– Я знаю… Нет, он обещал помогать.
– Всё надо оформить официально. Квартира должна остаться вам, и часть бизнеса.
– Он чиновник.
– О, это еще лучше, значит бизнес теневой и наверняка многое оформлено на вас или на его маму, и это тоже можно у него отобрать.
– Да? – хлопает глазками, люблю этот момент.
– Определённо, я дам вам номер адвокатской конторы…
– Но… у нас заседание уже завтра.
– Герман оперативно работает, заседание перенесут, всё будет прекрасно.
– А как же… наше с вами мероприятие?
– А наше с вами мероприятие никуда не денется. Отпразднуем с размахом.
– Вы считаете, это правильно?
– Праздновать развод? Еще как! Развод – это самое важное событие в жизни женщины. Круче чем свадьба. Мне ли не знать!
Улыбаюсь так, что челюсти сводит.
Люблю свою работу.
Разрешите представиться – Раиса Михайловна Романова, руководитель Event-агентства «Рай», любые праздники «под ключ», единственное агентство, специализирующееся не на свадьбах, а наоборот.
И, да, сама я тоже разведена.
Разведена и очень опасна.
Глава 2
– И снова седая ночь, и только ей доверяю я-а! Знаешь седая ночь ты все мои та-айны…
Навязчивый мотивчик из зажигательных девяностых лихо подхватывается толпой гостей, а я уже не могу.
Тяжелый день. Ретроградный Меркурий, блин.
Конечно, говорить так про юбилей «любимого» свёкра, наверное, не очень «комильфо», но к финалу этого немыслимого по пафосу мероприятия мне уже пох…
Именно так. Хотя материться я не люблю.
Нет, начиналось всё, в общем, не так плохо.
Вру.
Начиналось тоже отвратительно.
– Раиса, ты должна сделать всё на высшем уровне.
Вот так начиналось. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «пожалуйста». Ну и, естественно, не стоило рассчитывать и на «спасибо».
– Раз уж ты ведешь себя как плебейка…
Это вообще комплимент уровня «бог».
Как же! Генеральская невестка смеет устраивать какие-то там сомнительные мероприятия!
А я ведь и устраивала их чисто для своих.
Сначала подруга, у которой дочь собралась замуж попала в клинику, дочке нужно было помочь, ну, я и взялась. Да, собственно, что я сделала? Договорилась с рестораном, нашла оформление в цветочной лавке, потом тамаду, ну, то есть ведущего нормального с диджеем. Втянулась, деньги у молодых были, начала смотреть, как нынче устраивают свадьбы. Предложила им формат путешествия в Прованс. Они были в восторге. Собственно, все гости были в восторге и уже утром мне позвонили с новым предложением.
– Раиса, ты с ума сошла? Жена руководителя компании – тамада?
– Борис, я не тамада…
– Я сказал – никаких тебе праздников!
Никаких тебе…
Как будто в моей жизни было много праздников!
Нет, когда-то реально было много. Просто в последние годы мы как-то успокоились.
Или это я успокоилась?
А Борис?
Муж. Любимый. Единственный. Мужчина моей жизни, как я сама любила повторять. Мой первый, второй, третий, последний. Мой до кончиков пальцев. До дрожи.
Я гордилась им. И собой.
Я сумела обратить на себя внимание такого как Борис Иноземцев! Сын генерала, золотая молодёжь.
В нашем универе о нём легенды ходили.
Он со мной стал встречаться на спор. Да, да, поспорил с друзьями, что… ну в общем, то самое. Я узнала, чуть руки на себя не наложила, хотя у нас еще ничего не было. Это после первого курса моего случилось.
Я уехала на всё лето к бабушке в Одессу. Он не знал где я. Я запретила говорить.
Нашёл всё равно. Уже перед самым сентябрём завалился к нам на дачу, на коленях стоял, а я его прогнала. И еще год он за мной по пятам ходил.
Вот такая любовь была.
И есть.
И он даже разрешил мне всё-таки заняться подготовкой мероприятий.
– Раиса, но ты же понимаешь, что это только для своих и бесплатно?
Я понимала, конечно. Не может невестка генерала и жена генерального устраивать свадьбы за деньги.
Поэтому деньги я получала в конверте, в формате – сколько вам не жалко. Удивительно, но люди мне платили очень хорошо, и если кто-то не мог оплатить мои услуги и дико извинялся за скромность мероприятия, то это с лихвой компенсировал другой более обеспеченный заказчик, такие вот законы природы и бытия.
Удивилась ли я, когда муж попросил меня организовать юбилей свёкра?
Естественно. Во-первых, потому, что сделал он это неожиданно и как бы между делом, во-вторых, потому, что до юбилея осталась неделя.
Неделя!
Кабздец.
Но я справилась.
На моё счастье, перенесли большой корпоратив в очень приличном ресторане. Свекровь, правда, была недовольна, но выбора не осталось. Программа им тоже, как оказалось, была нужна. И ведущий, и диджей, и караоке, прости господи. Но у нас с собой было, так что я всё устроила. И меню по высшему разряду.
– Раиса, только чтобы никаких вот этих – дефлопе, нормально чтобы. Мясо там, по-французски, оливье, селедочка с картошкой, цезарь можно.
– Хорошо бы фуа-гра еще, осетринку и что-то с трюфелем.
Приготовили. И фуа-гру и трюфели. И черную икру в слоёных тарталетках.
Всё как повелела душенька его высочества Николая Феликсовича Иноземцева.
Ура, товарищи.
Конечно же душенька не была довольна. Всё не то. Нос мы воротим, морду кривим, рукой машем – а, невестка, мать её ети, ничего толкового не сделает, вот что бывает, когда дети женятся по любви.
Да, да, именно. Мы по любви. Большой. Борис поставил их перед фактом. Или я или… Что-то страшное было на том конце, я даже не знаю, что, но жениться на мне ему милостиво разрешили.
И вот уже больше двадцати лет «наслаждаются» нашим счастьем.
Ух.
И любовью.
Только вот куда-то моя любовь запропастилась. Оставил меня страдать под «седую ночь».
Поворачиваюсь, чтобы тихонько свалить хотя бы в уборную, видеть и слышать уже тут не могу никого и ничего.
– Раиса, ты далеко собралась?
Свекровушка, сверникровушка, дорогая, любимая «мамочка».
Нет, слава богу она не просила меня называть её мамой. Лариса Иосифовна была выше этого.
– Носик попудрить.
– Да, освежиться тебе не помешает, почему ты не сходишь к моей косметологине? – о боги, феминитивы, как же я вас ненавижу! – Сделала бы тебе нормальное лицо. И похудеть надо, Раечка, похудеть.
Да, увы, это я знаю. Лишняя десятка после сорока прицепилась. Ну, ладно, пятнашка. Но куда же от неё денешься? Я пытаюсь, четыре кило скину, потом увижу чизкейк и пропадаю зря…
– Спасибо на добром слове, Лариса Иосифовна, извините, отойду. Слишком много просекко.
Улыбаюсь криво. А что делать?
Выхожу.
Хочется выдохнуть. Хочется тишины.
Ни в какую дамскую комнату я, конечно, не иду. Потому что там сейчас дым коромыслом и жаркое обсуждение всех и вся.
Не хочу.
Тишины хочу.
Слава богу, что я отлично знаю этот ресторан.
Я в курсе, что тут есть выход на небольшой балкон, через отдельный зальчик для небольших компаний. Дверь туда скрыта портьерой.
Захожу, делаю два шага и застываю.
Потому что прямо на круглом столе в центре лежит мой муж, а на нём сидит подруга нашей дочери Тина.
Вернее, не сидит, а очень активно прыгает.
– Боря, у тебя же грыжа!
Говорю, и тут же закрываю рот ладонью.
Господи. Боря мне изменяет! Боря! Мой Боря! Мне! С этой юной богиней!
Просекко просится на выход. Прямо здесь и сейчас. И я это, увы, делаю. Господи, как больно! И какой стыд…
Занавес.
О, нет, это только начало.
Глава 3
Он подаёт мне влажное полотенце, кривится.
– Сколько ты выпила?
– Что?
Смотрю, и не понимаю. Он серьёзно спрашивает? Он думает меня вырвало потому, что я напилась, а не потому, что на его члене скакала эта акробатка?
– Тебе нужен крепкий кофе.
– Мне нужен развод, Боря.
– Да. Как раз об этом я хотел поговорить.
Он хотел.
Почему я была уверена, что он скажет – никакого развода, это была ошибка, я просто перебрал, она сама на меня запрыгнула, она меня чем-то опоила…
Да? Скажите? Есть же миллион вариантов отмазок?
Да, мужики? И все они работают!
Не со всеми женщинами, конечно, но…
– Раюш, я уверен, ты меня поймёшь.
– Пойму? – глазами хлопаю и не понимаю.
– Ты ведь у меня умница, да? И я тебя любил. Любил по-настоящему, Рай. Но…
– Пиздец.
– Что?
Смотрю как у него вытягивается лицо. Да я и сама потрясена. Я не ругаюсь матом, правда. Честно. Не потому, что я ханжа или что-то еще. Просто не нравится. И карму, говорят, засоряет, но это…
– Пиздец.
Повторяю. Видимо для непонятливых. То есть для самой себя.
– Раиса…
– Ты… ты…
Это сон, пожалуйста! Пусть это будет сон?
Или пьяный бред! Да! «Белочка»! У меня просто «белочка». Я просекко перепила!
«И снова седая ночь…»
Ничего этого не было. Мне всё снится.
Мой муж – Борис – мой любящий муж. Тот, кто с меня пылинки сдувал, кто со мной наслаждался жизнью, кто всегда говорил, что я у него лучше всех, что я самая-самая…
– Рая, ну, прости, так получилось…
Нет, нет! Не прощу! Не хочу! Не буду! Я… я не готова! Я…
Я же люблю тебя, Боря!
– Она… ты понимаешь…
Нет! Не понимаю и не хочу понимать, и слышать про неё ничего не хочу, она не существует, это просто сон, мираж.
Это всё не по-настоящему! Это не со мной.
Сейчас я проснусь и всё будет…
– Я люблю её, Рай, она другая. Я с ней другой.
Другая? Какая другая? У неё что, Изольда поперёк? Или там вентилятор стоит? Или пылесос? Засасывает сразу?
А ты? Ты почему другой? Какой другой? И почему со мной ты другим быть не можешь? Что за ересь?
Мне очень хочется сказать это всё ему, моему любимому, единственному мужу, но я не могу…
Просто не могу и всё. Физически.
Онемела.
И только слезы катятся.
– Рай… ну что ты, Раюш… ну, понимаешь, вот так. Давай разойдёмся мирно, хорошо?
Мирно?
МИРНО???
Да мне хочется весь мир в труху к чертям собачьим! Мне хочется «фаберже» твои наглые зеленкой намазать, оторвать, искромсать в клочья.
Мне хочется шлюхендру твою малолетнюю голой на Красную площадь, к позорному столбу, и на лбу помадой красной написать – блядь!
Да!
Именно так!
Но я…
Я просто…киваю.
КИВАЮ!
Я в этот момент настолько потеряна и убита, что не в состоянии что-то сделать.
Совсем.
– Рай… я не хотел, чтобы ты вот так всё узнала, я думал, будет время тебя подготовить. Но раз уж так получилось, то…
То получи-ка ты бутылкой шампанского по голове, сколько там дают за убийство, а? Десятку? А если в состоянии аффекта? Или…
Плевать, пусть дают по полной. Отсижу. Зато эта мразь не будет вот так смотреть.
Снисходительно.
Господи… что происходит? Неужели это со мной?
– Рая, водички выпей…
Водички…
Я покорно беру из его рук стакан. Делаю глоток. Передаю ему обратно. Встаю.
Мне нужно что-то сделать. Нужно. Мне очень нужно…
– Раис, только ты концерты сейчас, пожалуйста, не устраивай, ты же у меня девочка умная, да? У отца юбилей, такой день. Вся семья собралась, сослуживцы, чиновники, шишки разные, большие люди. Давай не будем папе праздник портить, хорошо?
Праздник?
Значит, не портить праздник…
Да, конечно, хорошо…
Дышать, Раечка, дышать…
– Ты посиди тут, ладно? Я спущусь вниз, посмотрю, что там, потом вернусь за тобой. Попрошу водителя тебя отвезти, скажу, что мигрень, да, Рая?
Да. Конечно.
Праздник…
Будет вам… праздник!
Глава 4
– Дорогие гости, в этот замечательный день поздравить юбиляра собрались самые близкие, самые давние друзья, сослуживцы, товарищи по оружию, их верные жены, дети. Дети детей. У нашего юбиляра большая и дружная семья. И каждому хочется сказать самые тёплые, самые важные слова…
Господи, приторно-то как, до оскомины. Радует то, что это не я выбирала тамаду. Свекровь сама его нашла, а я согласилась – баба с возу. Хотя у меня был чудесный ведущий, харизматичный, с юмором и ради меня готовый работать практически «за спасибо».
Ну, что, кто там хочет сказать важные и тёплые?
Или влажные и толстые?
Боже, какая же мерзость. Просто мерзость пакостная.
Перед глазами эта картина. Стол, мой Боря, она на нём скачет…
И я со словами про грыжу…
Дура! Еще о грыже его подумала.
А она хороша…
Юная родственница, пусть и не кровная, дочь сестры жены двоюродного брата. Ей она родная, а нам никто.
Ну, то есть уже не никто.
Будущая генеральская невестка.
Меня сейчас попросят снять корону и фамильные драгоценности, да? Благо ни того, ни другого нет.
Достоинство есть. Было, по крайней мере.
И оно говорит мне, что уйти надо молча. Тихо. По-английски. С гордо поднятой головой и ровной спиной.
Уйти как королева.
Да?
Хрен с два!
Эти люди мне мозг чайной ложкой выедали почти двадцать пять лет, а я сейчас молча уйду?
Глаза закрываю, сглатываю… сейчас, вот сейчас…
Подхожу к барной стойке.
– Кофе можно мне?
– За деньги – да, – усмехается нагловатый бариста.
– Запишите на счет юбиляра, с него не убудет.
– Уверены?
Я-то как раз уверена, что нет, если мадам юбилярша увидит в счёте лишнюю чашку кофе поднимется скандал, но оплачивать мероприятие по любому будет мой муж, а он на такие вещи внимания не обратит.
– Уверена, – достаю из клатча пятьсот рублей, – Это вам на чай.
– Хорошо, – он пожимает плечами, – капучино вам?
– Американо с холодным молоком, пожалуйста.
– Айн момент. – и снова улыбка.
Люблю когда люди улыбаются, сама улыбаться тоже люблю, просто сейчас мне совсем не до веселья.
Как он мог её так на столе?
Как он вообще мог?
В голове вихрем, ураганом мысли.
Измена.
Измена, измена, измена…
За что? Почему? Как?
У нас ведь всё было хорошо? Или мне казалось?
Боже, это же Боря! Мой Борис! Мой единственный!
Господи, как же теперь я?
Как же всё? Дети? Семья? Как?
А мама узнает? У неё же инфаркт будет. А папа? Хорошо их сегодня нет. Нет, их приглашали, просто… Просто я как знала, что лучше им не приходить. Живут они у меня сейчас на даче, ехать неудобно, папа водит еще, конечно, уверенно, но всё-таки…
А дети? Дети мои тут. Наши дети. Дочери двадцать три, сыну двадцать.
Моя дочь дружит с этой…
Дружит! Господи, мне интересно, а Анюта знает? А если знает? Нет, нет… не может быть. Она бы мне сказала. Сказала бы?
А Коля? Нет, Коля точно бы мне сказал, это мой мальчик, мой сынок.
Но и Аня тоже моя! Моя!
Господи… что делать?
– Ваш кофе.
– Спасибо.
– И вот еще, комплимент.
– От шефа? – усмехаюсь горько, глядя на небольшую шоколадку с орехами.
– От меня. Вы красивая. Вам надо чаще улыбаться.
Неожиданно. Смотрю на бариста, парень лет тридцати. Боже, для меня тридцатилетний уже парень? Когда это произошло? Вроде же недавно и мне было всего тридцать. А теперь…
Сорок три. Это приговор?
Судя по словам моего супруга – да.
Но готова ли я с этим смириться?
Делаю глоток американо. Закусываю шоколадкой и улыбаюсь.
Как там говорят – улыбайтесь, это всех раздражает?
Что ж… Сейчас выпью кофе и в бой.
Мне ведь уже нечего терять? Да?
– Мам, а ты чего тут стоишь? Я видела папу, он сказал, ты домой поедешь, мам, лучшей езжай домой, а?
Смотрю на дочь и с ужасном понимаю – знает…
Она всё знает…
Глава 5
– Ма-ам? Мам?
– Ты… ты знала, да?
Вижу, как её щеки мгновенно алеют, пока еще стыдится значит, не всё потеряно.
– Мам, я… ты… ты о чем? – глазками хлопает, стараясь прикинуться невинной овечкой. Что ж…
Позволить ей думать, что она меня провела, или не позволить?
Знаете, есть такой тип людей. Вы в курсе, что они обманывают, но вывести их на чистую воду не получается. Просто они делают невинный вид и говорят – ты что, я не это имела в виду, ты меня не поняла! Да, и сразу кидают обиду, пытаясь навязать тебе чувство вины. И как правило, если люди эти тебе близкие, ты просто спускаешь на тормозах. Ну да, проще сделать вид, что ты поверил, что это нормально, чем нарываться на скандал, разборки, обиды. Да? Конечно, с такими хочется просто снизить общение, а когда это нереально то признавать их правоту и победу над собой. Увы, мне часто приходится так делать. Не только с дочкой. И подруги имеются такие, с подругами, правда можно расстаться, вычеркнуть из круга. А как быть с дочкой?
– Я о том, Анюта. Он том, что твой отец трахает Тину.
– Мама! Ты… ты с ума сошла?
– Я? Наверное. Извини, кофе остынет. Сейчас допью и поеду.
Отворачиваюсь, потому что глаза предательски щиплет. Слышу стук дочкиных каблучков. Ушла.
Она знала!
Как же это… унизительно и мерзко.
Как же мне хочется устроить Армагеддон.
Как же…
– Дорогие гости, сейчас юбиляра хотят поздравить его родственники. Племянники, да? Отлично, давайте к микрофону. Гости наполняйте бокалы, замечательно, да…
Интересно, где свекровь этого чудака откопала, еще и хвасталась, что он лучший, стоит бешеных денег, а к ним пришёл чуть ли не бесплатно. Не знаю, я бы на свои праздники его бы даже бесплатно не позвала.
– Дорогой наш Николай Феликсович, дядя Коля…
Сглатываю, поворачиваясь, внутри всё кипит, потому что у микрофона как раз дядя любовницы моего супруга. Рядом жена его стоит, сияет. Получается, Тина дочь её сестры. Вот и она сама, мамашка этой мелкой… тоже улыбается так победно. Они всё знают? Наверняка. Знают, и мечтают попасть в мой дом на правах хозяев?
Глотаю кофе, глаза закрываю, затылок давит.
Что делать?
Развод, это понятно, но они же ведь меня с голым задом оставят! Да, да! Иноземцевы спят и видят, как бы меня пнуть под зад. Почти двадцать пять лет об этом мечтают. Что мне делать, чтобы не допустить этого? Что?
Лицемерный спич заканчивается, звенят бокалы.
Вижу мужа, который заходит в зал. Идёт такой уверенной походкой. Один.
Нет, не один, через пару мгновений после из той же двери выходит и его подстилка. С такой довольной физиономией, что мне аж тошно.
Смотрю на них и одна мысль – нет уж, дорогие, я не сдамся, и плясать под вашу дудку не стану! И вы еще узнаете о том, какой Рая может устроить Ад!
Отламываю кусочек шоколадки, отправляю в рот, чувствуя, как он тает, оставляя приторное, чуть горьковатое послевкусие. Допиваю американо.
Что ж, мой выход?
Глава 6
Гости и виновник торжества заняты распилом мяса по-французски, мой супруг, и его зазноба меня не видят, затормозили где-то у выхода.
Путь к микрофону свободен.
Я не думаю, что я скажу, понимаю, что потом, скорее всего, пожалею. Нет, не о том, что высказалась. О том, что всё равно никто ни хрена не поймёт. Просто будут думать, что я обиженная старая дура.
Да, пусть!
Пусть я обиженная, старая дура! Но сейчас у меня так горит внутри, что если я промолчу – меня просто выжжет изнутри, сожрёт меня эта боль, уничтожит.
А я уничтоженной быть совсем не желаю.
Много лет лавировала в этом семейном террариуме, пыталась стать хорошей, надеялась, что всё-таки со временем родители любимого мужа поймут, что я его достойна, что я его люблю, что именно я делаю его жизнь счастливой, забочусь о его тыле, домашний очаг укрепляю и поддерживаю, что родила детей, стараюсь их воспитывать правильно, что я, в конце концов уважаю их семейство и готова всегда прийти на помощь. Что я за столько лет уже стала частью этого семейства!
Нет, не стала.
А теперь еще оказывается я и для мужа обуза, старая вещь, которую легко выкинуть из своей жизни.
Вот так просто… «Разойдёмся мирно»…
Разойдёмся, конечно. Насчёт «мирно» совсем не уверена. Разве ему позволят оставить меня мирно? Нет, меня надо будет напоследок хорошенько поучить жизни, да?
Эх, ладно.
Что ж, как говорят – помирать, так с музыкой?
Прекрасно, значит так и будет.
И музыкальное сопровождение прекрасное – «рюмка водки на столе». Махнуть бы сейчас, не для храбрости – храбрости мне не занимать. Просто чтобы согреться, потому что в душе сейчас холодно, просто адский мороз и пустота. Черная дыра.
Странно, сейчас я вспоминаю, что раньше думала, что будет, если Боря мне изменит? Если он будет с другой женщиной, и я об этом узнаю?
Мне казалось, что я буду сильной, что я его отпущу, потому что люблю и хочу, чтобы он был счастлив. Возможно, я так и поступила бы, если бы он пришёл и сказал – прости, малыш, я полюбил. Если бы объяснил, что у него чувства. Так бывает, что поделать? Любовь, она такая.
Если бы он сделал всё честно.
А не вот так… Лежа на столе и позволяя малолетней соске скакать сверху.
Дверь бы хоть закрыли.
Господи, о чём я? Зачем надо было заниматься этим вот так? На юбилее, в ресторане, где добрая сотня гостей. Зачем? Неужели нельзя потерпеть до дома? Хотя, дома-то я… И этим вечером и Бори точно не было отмазок в виде совещания или срочной командировки, а трахаться, видать, хотелось сильно.
Да, Боря секс любил всегда, умел им заниматься, да и я тоже. И я ведь никогда ему не отказывала! Даже когда болела голова…
Боже, да что я опять? Ему просто не нужна теперь для этого я. Я для него недостаточно хороша. Есть более молодые, стройные, ловкие.
Разве я сейчас вот так заберусь на стол?
Кстати, надо попробовать.
Ну, что, погнали?
Подхожу к микрофону, жестом останавливаю ведущего, который порывается отставить в сторону тазик оливье, в котором орудует большой ложкой.
– Думаю, не имеет смысла меня объявлять, спасибо. Меня тут знают.
Вижу недовольный взгляд свекрови, она осуждающе покачивает головой, а вот юбиляр даже не удостаивается чести посмотреть. Что ж, прекрасно. Еще больше плевать на то, что будет.
– Поздравляю вас, Николай Феликсович, ваш сын, наконец, разводится!
Глава 7
Тишина.
Люблю тишину.
И лица вытянувшиеся, как оказалось тоже люблю.
И то, как свекровь начинает закипать как чайник, багровеет, прищуривается.
И свекр тоже. Боже, какие они смешные, одинаковые прям сейчас в своём совсем неблагородном гневе.
Сколько же лет я об этом мечтала, господи!
Почему молчала? Ну нет, я не совсем уж молчала, иногда бывало и выступить могла, но всегда был Борис, который делал страдальческое лицо и говорил – «радость моя, ну ты же понимаешь, они такие, их не переделать, зачем?»
Вот и я сейчас думаю – зачем?
Зачем я переделывала себя под них? Ведь если их не переделать, то меня тоже не переделать? Никого не переделать!
Но я старалась.
Прогибалась, да, каюсь.
Но ведь мы все прогибаемся так или иначе, особенно женщины, особенно жёны, прогибаемся, потому что именно мы строим семейные отношения, именно мы знаем, как важно идти на компромисс. Мы это делаем не для себя. Для всех. Чтобы сохранить мир, пусть не во всем мире, но хотя бы в отдельно взятой семье.
Увы, все эти наши прогибы оказываются, что называется, засчитаны. И идут, увы, не в нашу пользу.
Окружающие, понимая, что мы прогнулись, начинают пытаться прогибать нас и дальше.
А мы прогибаемся, прогибаемся, надеясь, что всё-таки когда-нибудь это оценят. Когда-нибудь поймут.
Угу, понимают.
Охренеть как понимают.
Трахают малолеток на столах.
Это со мной у него грыжа, а с ней он, значит, орёл… Просто капец как сейчас больно и обидно.
И хочется жечь напалмом.
И я жгу.
– Поздравляю вас, дорогой Николай Феликсович, и вас, Лариса Иосифовна, наконец-то в ваш дом войдёт достойная вас женщина. Ну и что, что она малолетняя блядь…
– Раиса! – краем глаза вижу Бориса, который решительно направляется ко мне.
– Надеюсь, что с ней вы оцените всю прелесть жизни с нормальной невесткой.
– Раиса!
– Только подойди ко мне, Иноземцев! Только попробуй!
Отступаю, залезая на некое подобие сцены, рядом колонки и микрофон издает противный визг. Я смотрю на мужа, тормозящего у моих ног, на его перекошенное лицо.
Выхватываю взглядом побледневшее лицо дочери, потрясённое сына.
Свекр встает с места, глаза мечут молнии – как же, что-то пошло не так как планировал товарищ генерал. Его генеральша так же вскакивает.
– Боря, забери у неё микрофон! Она пьяная! Надо… надо вызвать врача, это белая горячка…
Да, видимо, белая горячка. Ну, значит, какой с меня спрос, да?
– Вы лицемерные твари и я вас ненавижу. И об одном никогда не пожалею, о том, что сейчас взяла микрофон и высказалась. Ничего хорошего вам не желаю. Идите вы…
Смотрю на мужа, который побелел от ярости, и швыряю в него микрофон, который он неловко пытается поймать, а сама быстро иду к двери, которая скрывается за небольшой кулиской.
Как хорошо, что я прекрасно знаю этот ресторан!
Выхожу в стороне служебных помещений.
Меня трясёт. Руки ходуном ходят.
Нужно успокоиться, нельзя сваливаться в истерику.
При мне клатч, там телефон, я могу вызвать такси. Доберусь до дома, соберу манатки, и…
Нет, с какого перепугу я должна что-то собирать? Это такой же мой дом, как и его. Их. И я буду бороться! Буду!
– Прекрасная речь, прекрасная Раиса. Уверен, вам обязательно понадобятся мои услуги.
Глава 8
– Выпить нальёте?
Не знаю почему, но именно это я спрашиваю у незнакомого шикарного мужика. Откуда он тут? Один из приглашённых? Я вроде всех знаю, может, не всех помню.
Говорю на ходу, незнакомец идёт за мной, мне нужно поскорее спрятаться в лабиринте подсобных помещений.
– Шампанское, коньяк?
– Без разницы.
– Разница есть, моя дорогая. Если мы празднуем – то шампанское, если работаем – коньяк.
Интересный расклад, впервые о таком слышу.
Он хватает меня за локоть и затаскивает в какую-то небольшую комнату.
На подсобку не похоже, вроде чей-то кабинет.
Замок проворачивает два раза.
И так, я в закрытом помещении с чужим мужиком, который смотрит на меня как на уникальный экземпляр, изучает, как подопытную. Плевать.
– Разве можно пить на работе?
– Смотря какая работа. На моей нужно.
– Вы адвокат? – не знаю, почему задаю такой вопрос, но попадаю в точку.
– Угадали. Так что? Празднуем или…
– А разводы празднуют?
– Как вам сказать… я всегда праздную, особенно, когда выигрываю дела. Для меня разводы – весьма прибыльное занятие, знаете ли.
– Прекрасно, тогда шампанское.
– Мгновение. Принесу. Закройтесь и сидите тихо. Откроете, если я постучу так.
Отстукивает ритм, там-там-там-тадам.
Закатываю глаза, но дверь закрываю. Боже, какой-то глупый шпионский сериал.
Думаю так, пока дверь не начинают трясти.
– Рая? Раиса? Рая? Рая ты тут?
Боря. Чёрт…
– Рая? Блядь…
Он матерится зло, а мне почему-то так весело.
Не ожидал, да? Даже не думал, что Рая возьмёт и выскажется? Жалко только, что мало. Но ничего, еще всё впереди.
Теперь уж я молчать точно не буду.
Слышу звук шагов, уходит…
Господи…
Поднимаю голову, понимая, что слезы сейчас начнут выливаться из глаз, а я не хочу.
Не хочу сейчас плакать.
Вообще плакать не хочу.
Хочу пережить всё это достойно.
А переживать точно будет что.
Просто так меня не отпустят. Все нервы же вымотают. По крайней мере будут пытаться. Выпотрошат до дна морально. Насчёт материального я уже просто молчу. Точно оставят без штанов.
Ведь Борис и его родственнички искренне же считают, что никакого моего вклада в благосостояние семьи нет. Это же он работает и зарабатывает, да?
А то, что когда мы вместе начинали я тоже работала? Не в счёт! А между декретами я пахала, когда Боря начинал бизнес и всё его бабло уходило на развитие, на что мы жили? Правильно, на мой скромный доход! Его родители тогда не спешили помогать. Они, видимо, рассчитывали, что я не выдержу и сама свалю. А я не свалила. Дура.
Господи, какая же я дура! Никогда в жизни толком ничего не откладывала. Всё несла в дом, в семью.
Мысли не было, что когда-то всё закончится вот так…
Там-там-там-тадам.
Принесли моё шампанское?
Что ж… буду праздновать развод и думать, как жить дальше.
– Раиса, ваше здоровье.
– Спасибо.
– Значит, собираетесь разводиться?
– Так заметно? – усмехаюсь горько.
– Да я вот думаю… взяться что ли за ваше дело? Будет интересный экспириенс для меня.
– Неужели? Интересно, почему?
– Потому что обычно я представлял противоположную сторону, играл за другую команду, но глядя на вас, думаю, не сменить ли мне направление? Ну что, покажем вашему мужу что такое с голой Жозефиной на снегу?
Глава 9
Голова трещит. Слишком много просекко. Слишком много мыслей. Слишком много боли.
– Мне домой надо.
– Я закажу вам такси.
– Спасибо.
– И жду вас завтра у себя.
– Прямо завтра?
– А вы думаете не стоит торопиться? Зря, Раиса. Ваш муж, я уверен, уже всё просчитал.
– Да?
Смотрю на адвоката, который разглядывает меня снисходительно.
– А как вы думаете? Молодые любовницы нынче шустрые, им нужно всё и сразу. Роль второй жены их не устраивает. Как говориться – любишь иметь свежее тело, люби и саночки возить.
– Саночки…
Да, адвокат прав. Саночки…
Если бы всё было по-другому Борис не сказал бы мне сразу про развод.
Начал бы извиняться, объяснять, что этот зажигательный перепих на столе ничего не значил, что это случайность, просто так получилось.
Она неожиданно на него упала сверху, а у него невзначай расстегнулась ширинка… бывает же такое? Конечно бывает!
Просто он расслабился, вошёл не в ту дверь…
Господи, противно-то как!
Но еще противнее то, что Борис не стал так говорить. Не стал оправдываться.
Он сделал еще хуже.
«Ты ведь у меня умница?» «Прости, так получилось». «Давай расстанемся мирно». «С ней я другой».
Вот это меня добило.
С ней другой!
А что мешало быть таким со мной?
Я мешала?
Мой возраст? Моя внешность? Мой вес? Что?
Или просто я – прочитанная книга? Так кажется говорят?
Я стала неинтересна. Я не могу дать ему того, что может дать она.
А что она может дать? В свои двадцать три или сколько там ей?
Свежее тело?
– Рая, вы слишком много думаете, сейчас, не стоит. Вы всё равно не поймете мужской логики.
– Мужской логики? А она есть?
– Нет. Есть просто желание чувствовать себя мужиком. Я про эту ситуацию. Если вы хотите понять почему мужчины изменяют, я вам дам один самый правильный ответ.
– Почему? – впиваюсь в него взглядом, словно на самом деле верю в то, что он скажет что-то реальное.
– Потому что.
– Что? – хлопаю глазами.
– Потому что. Понимаете? Вот и весь ответ. Потому. Что. Примите это как данность. Причины разные. У кого-то зачесалось в одном месте, кто-то захотел себя почувствовать звездой, мачо мэном, героем романа.
– Какого романа?
– Ну, видимо, «Анны Карениной», жаль, под поезд не бросится. Я к тому, что не нужно вам сейчас искать причины в себе. Ну, вернее, может и нужно, но уверяю вас, муж вам изменил не потому, что вы плохая.
– А почему?
– Потому что! Вот и ответ. Потому что он мудак. Вот и всё.
– Значит… все мужики мудаки?
– Почему? – очередь адвоката удивляться.
– Ну, как же? Говорят – всё мужики изменяют.
Он усмехается.
– А вот это как раз не правда. Изменяют не все. Просто большинству удобно так говорить. Особенно тем, кто таскается налево, мол, все так делают, чем я хуже? О, дорогая моя Раиса, тут такая философия… Долгая история. Но у нас с вами будет время её обсудить. Да, чтобы не забыть. Моя визитка.
Он протягивает мне черный прямоугольник, на котором имя, фамилия, телефон.
Герман Крестовский, адвокат.
Неужели я реально развожусь?
– Вы готовы? Такси будет через пять минут.
– Да, спасибо, надо как-то выйти отсюда и забрать вещи.
– Я вас провожу.
– Спасибо.
Интересно, во сколько мне обойдётся этот адвокат? Хотя, сейчас мне абсолютно плевать. Найду деньги. Так сильно во мне желание размазать Бориса и его семейку!
На моё счастье, в холле у гардероба никого. Натягиваю шубку.
Хорошо, что Борис настоял, чтобы я купила соболя. Его можно продать, как раз и на адвоката деньги будут. Еще надо забрать побрякушки.
Неужели всё это – моя реальность?
– Я жду вашего звонка, Раиса. Надеюсь, что сотрудничество будет успешным. Успешным для вас.
– Да, спасибо.
Он собирается выйти вместе со мной, меня шатает. Не от игристого, нет.
Это просто смесь боли и ужаса. Осознания того, что жизнь закончилась. Счастливая, как я считала, семейная жизнь.
– Мам, мама, подожди, ты куда?
Глава 10
– Мама, ты куда?
– Домой, сынок…
– Мам…
Он подходит ближе, в глазах непонимание, недоумение, растерянность.
– Мам, тебя проводить?
– Я… такси жду.
Сын смотрит на адвоката, потом снова на меня.
– Мам, я с тобой поеду.
– Не стоит, Коль, вернись в зал, всё-таки праздник у деда, вся семья…
– Мам, – перебивает, – Я еду с тобой. Не обсуждается.
– Правильно, молодой человек, езжайте с мамой, её надо сейчас поддержать. – подключается Герман, его же Герман зовут, я не перепутала? Голова кружится. Мне реально не хорошо. Поддержка сына будет не лишней.
– А вы, простите, кто? – интересуется Николай.
– Герман Крестовский, адвокат.
– Ясно, мам, я сейчас, только пальто возьму.
– Хорошо.
Сын возвращается в здание ресторана, а я вспоминаю то, что хотела спросить у Крестовского.
– Герман, а вы, кстати, были в числе гостей юбиляра?
– Упаси господи, нет, я просто знаком с хозяином заведения, заехал по делу, как раз попал на ваш прекрасный спич.
– Ясно…
– Раиса, простите, дайте-ка сюда ваш телефон.
– Зачем?
– Просто дайте, ничего плохого не будет.
Машинально лезу в клатч, достаю свой мобильный. Герман его берет, усмехается.
– У вас даже блокировка не стоит?
– Зачем? – спрашиваю удивлённо.
– Поставьте, пригодится.
Он что-то набирает, потом достаёт свой гаджет, который вибрирует. Позвонил с моего телефона на свой, зачем?
– Теперь у меня тоже есть ваш номер, и я вас, если что, найду сам.
– Если что? – не понимаю о чём он.
– Если вы завтра не решитесь мне позвонить, я сам наберу.
– Да? – усмехаюсь, не понимая его настойчивости, – У вас что, проблема с клиентами? Или так заинтересовал мой случай?
– Второе, Раечка, второе.
Подъезжает такси, я даже не сразу понимаю, что это такси – черная машина, представительского класса. Поеду с комфортом, это еще мягко сказано. Как королева поеду!
Герман открывает дверь.
– Прошу, Раиса.
– Спасибо.
Из ресторана выходит Коля, подбегает к машине, обращается к Герману.
– Спасибо вам, я… деньги за такси верну.
– Это мелочи, проследите, чтобы с мамой всё было в порядке.
– Да, конечно.
– И не только сегодня.
– Раиса! Раиса, стой! – слышу голос Бориса, поворачиваю голову. – Остановись, чёрт возьми! Я сказал! Выйди из машины!
Он выбежал из ресторана, решительной походкой направляется к нам. Но в этот момент Герман кивает водителю и закрывает дверь.
Машина тут же стартует.
– Адрес ваш назовёте? Герман Львович ничего не указал, – спрашивает водитель выруливая на проспект.
Интересно, почему таксист знает Крестовского? Или это не такси?
Да, какая мне уже разница.
Называю адрес. Прикидываю, что ехать нам около получаса.
Откидываюсь назад, закрываю глаза.
Совсем не так я представляла финал этого вечера. Да и вечер представляла не совсем так.
– Мам, как ты?
Как я?
Я никак.
Я уничтожена.
Убита. Выстрелом в спину.
Предательски.
Задаю вопрос, который зудит и мучает.
– Ты тоже знал?
– О чём? Об отце?
Киваю. В горле сухо как в долбанной Сахаре.
– Мне Анька сейчас сказала. Мам, он… блин… просто… Просто козёл.
– Спасибо, сынок.
И вот тут я позволяю себе то, самое.
Зареветь.
Горько, как девчонка, открыто, потому что не перед кем играть, не перед кем притворяться. Это мой сын и он на моей стороне сейчас.
Господи, как же больно!
Оно перестанет болеть? Ведь перестанет, да?
Глава 11
– Коля, может ты обратно поедешь? Дед обидится.
– Мам, да мне как-то плевать, пусть, после того, что они устроили…
Устроили?
Смотрю на сына не очень понимая о чём он. Полдороги молчал, а тут…
– Что?
– Ничего мам, сюр просто. Ну, нет, ты тоже конечно…
– Я?
Вот интересно, как ребёнок, который уже не ребёнок совсем оценит моё выступление.
– Нет, ты права, по сути, просто…
– Что?
– Ничего, мам, нормально.
Начинаю закипать уже. Впрочем, разве я остывала?
– Коль, давай, выскажись, у тебя же есть собственное мнение? Я очень хочу его услышать.
– Мам…
– Даже если оно неприятное.
– Отожгла ты.
Усмехаюсь. Этого не отнять отожгла. И что?
– Не надо было?
– Ну…
– Коль, хватит, давай без «ну», а? Я взрослая женщина…
– Ты? Ну ма-ам!
Прикалывается? Это не плохо, на самом деле, если у него сейчас есть моральные силы юморить. И меня поддержать.
– Надо было еще жёстче, мам, прям… напалмом жечь. А ты так еще, скромно.
– Скромно? Но они же оценили?
– Еще как. Дед так орал!
– На меня?
– На отца. Мол, нашёл время…
Это точно, нашёл время. И на столе. Зачем? Можно ведь было после остаться, отвезти девочку в гостиницу и там… Боже, о чём я думаю? Девочку. Там не девочка давно уже, раз так ловко по столам прыгает.
– Мам, ты как вообще? Ну… реально?
– Хреново.
Зато честно. И я понимаю, что по крайней мере перед сыном я сейчас не должна ничего играть и притворяться.
– Я… я знаешь, просто не ожидала. У меня и в мыслях не было, что отец может… Я дура, да?
– Ты не дура. Ты…нормальная.
– Надеюсь. Нет, я понимаю, я… я уже, а отец еще…
– Что ты уже, мам? Ты отлично выглядишь, и… ну… ты вообще у нас огонь.
Да уж, огонь, огнище… Расползлась, причёска совсем не та, которую бы мне хотелось, да и вещи тоже не те.
Я же с юности любила одеться красиво, шикануть, всегда старалась за волосами ухаживать, бижутерию любила яркую, необычную, туфли на шпильке, тоже какие-нибудь особенные.
Это тогда еще, когда денег особенно не было, даром, что Борис мажор и папа у него генерал. Нам тогда не шибко перепадало.
Сейчас думаю, наверное, если бы Боря женился на «правильной» девочке всё было бы иначе. Да? И помогали бы больше, и отношение было бы хорошим.
Но кто виноват, что Борис полюбил не правильную девочку, а меня? Он ведь любил! Реально любил!
Разлюбил… не прошло и полувека.
Почему я была уверена, что у нас так не будет? Что меня эта история не коснётся? Что мимо моего мужа пролетит это пресловутое – седина в бороду, бес в ребро?
– Мам, что ты делать будешь?
Что делать? Хороший вопрос. Что делать.
Жить как-то надо, а как?
И главный вопрос – где?
Нет, у нас есть квартира. Куплена в браке. По идее же должна пополам делиться, независимо от того, кто вкладывал, если семья? Или как?
В собственности она у Бориса, я там просто прописана.
Какой-то противный холодок вползает.
Выставит он меня, однозначно. Его отец не даст ему этот вопрос нормально, по-человечески решить. А что делать мне?
Свалиться на голову к родителям, на старости лет? Или к детям? Да, тут Боря молодец, детей обеспечил жильем. Хотя, почему только он молодец? Идея была моя, и я тоже много лет работала и зарабатывала.
Когда всё так рушится ты реально оказываешься у пресловутого разбитого корыта.
Нет, хуже. Ты сама как разбитое корыто. И что с этим делать?
– Мам, ты можешь, конечно, у меня пожить. Правда.
– Спасибо сынок, спасибо…
Слёзы накатывают, так внезапно и горько. Сына мы всё-таки вырастили достойного. Слава богу.
И, конечно же, я к нему не поеду! У него однушка и живёт он, как я понимаю, с девушкой. Не признаётся еще. Но… Может и не живёт постоянно, но ночует она у него часто. И куда я, мешать?
Нет уж. Найду, где жить. Решу, что делать. Я всё решу. Я же сильная, да?
А так хочется быть слабой и на ручки!
Но ручки, на которые я могла рассчитывать, увы, оказались дырявыми.
У сына звонит телефон.
Я понимаю, что скорее всего кто-то из родственников.
– Ответь.
– Не хочу.
– Вдруг что-то важное?
Ему приходит сообщение, он открывает.
– Блин…
– Что?
– Ничего, цирк продолжается…
Глава 12
– Ты понимаешь, что это всё из-за тебя, Раиса?
Муж стоит передо мной, брызжет ядом, глаза кровью налились, из ноздрей идёт пар. Он не просто злится, он в ярости.
Всё из-за меня, конечно. Это же устроила репетицию съемок фильма для этих, как его, что-то связано с братьями… Браззерс? Порнхаб? Не сильна, не смотрю, не интересуюсь, так, где-то краем уха слышала, наверное, зря. То есть не слышала зря – не смотрела зря.
Наверное, если бы смотрела и интересовалась, было бы лучше, может быть тоже смогла бы предложить своему благоверному какие-нибудь фееричные утехи. А так, увы…видимо годы со мной были слишком скучны.
– Всё из-за тебя, ты понимаешь? – повторяет он хриплым от злобы голосом, а я отвечаю просто.
– Да.
– Что?
– Да, Боря, да. Всё из-за меня.
– Ты…
– Я.
– Ты…
– Я, я…Еще вопросы есть? Спать хочу, ты меня разбудил.
– Ты… ты…
Сложно ему, так сложно, что он даже слов подобрать не может. Устал бедняжка.
Конечно, сначала пришлось трахаться на столе, потом жена, мразь последняя, устроила грязный скандал на юбилее всех обругав и оболгав, потом скандал продолжился уже без жены, прилетело ему в первую очередь.
А потом его маман искусно изобразила сердечный приступ.
«Скорая», «Склиф», интенсивная терапия.
Скажете, как это изобразить? Там же приборы и они всё покажут? О, вы не знаете эту хитрую лису. Если ей надо, тонометр ей такое давление нарисует – мама не горюй, доктор будет думать, что она уже умирает.
Сколько раз так было. И бедные доктора и фельдшера «неотложки» не знали что делать, проще было её забрать в клинику.
Один только врач на моей памяти пошёл в отказ и твёрдо сказал ей, что она симулянтка, и сердце у неё такое, что она всех нас переживёт.
Было дело, было. Еще в самом начале наших отношений. Ну, как в начале – несколько лет мы уже с Борисом прожили, уже и дочка была и сын на подходе. Квартиру купили, ждали пока ремонт доделают и летом жили на даче у свёкров.
Холодное лето две тысячи пятого – так я назвала это время.
Жесть.
Как я тогда с Борисом не развелась – не знаю.
Любила. Да и он любил.
Видела я, как он мечется меж трех огней. Между мной, маман своей и отцом. Всех любит, никого не хочет обидеть и всех обижает в итоге. Потому что с его родителями так было всегда. Или ты на их стороне, или ты враг народа.
Зачем они это делали? Зачем делают сейчас?
Я не знаю.
Да и бог им судья.
И ему.
– Раиса, нам нужно серьёзно поговорить.
– Серьёзно?
– Не ёрничай.
– Ах, извините.
– Рая!
– Не ори, Борис, два часа ночи.
– Именно! Два часа ночи! А я тут… из-за тебя…
– Да, кстати, ты зачем приехал? Отправился бы к этой своей, властительнице столешниц. Получил бы удовольствие.
– Ты… ты соображаешь, что говоришь, Раиса?
– Я соображаю, что говорю, Борис. Еще есть вопросы?
– Ты…
– Хватит уже тыкать. Я иду спать. В нашу спальню, которая теперь моя. Дверь закрываю, а ты… ты спи где хочешь.
Морда у него перекошенная, а мне плевать. Хотя нет, не плевать. Смотрю и зависть берёт.
Вот почему так, а? Почему мужик за сорок – как огурец? Ну да, виски серебрятся, но это его, наоборот, украшает, а у меня окрашивание каждые четыре недели и то, последняя неделя уже на грани фола – торчит седая прядь. У него кожа почти без морщин, а те, что на лбу и в уголках глаз делают его еще интереснее, брутальнее, что ли… такой вариант голливудского красавчика. Типа Джорджа Клуни или Джо Манганьелло. Зараза.
Несправедливо, господи! Ну зачем им на старости лет красота? И почему ты у нас отнимаешь, а им даешь?
Он ведь и в молодости был очень хорош, а сейчас…
Даже такой, кипящий от гнева, прожигающий меня ненавидящим взглядом.
– Ты… ты в своём уме, Раиса?
– В своём, знаешь. В кои-то веки в своём.
– Охренела совсем. Устроила какой-то пиздец в ресторане! Просто как… как дура малолетняя. Что тебе это дало? Самоудовлетворилась? – выплёвывает гадкие слова. И это мой муж! Которого я люблю! Боже…
– Представь – да! От тебя-то никакого удовлетворения давно. Ты у нас, оказывается, с малолетками удовлетворяешься. Постеснялся бы! Это же… родственница! Ровесница твоей дочери! Подруга её… как… как ты мог вообще?
– Прекрасно! Прекрасно мог, знаешь! Ты…ты еще спроси, почему!
– А я спрошу! Спрошу, Борь. Почему? Что тебе было не так? Почему ты спустил нашу жизнь в унитаз? Наши чувства? Любовь нашу?
– Какую любовь, Раиса? Какую? Ты на себя в зеркало давно смотрела? Ты…
Вот это совсем ниже пояса. Совсем.
В зеркало, значит? Да? Я ему покажу зеркало.
Леплю такую пощечину, что у него голова отлетает. Рука у меня тяжёлая, это все знают. Леплю, и толкаю его от себя.
– Ты мерзавец, Иноземцев. Предатель, лжец и трус. Главное – трус. Потому что вместо того, чтобы честно признаться, что я тебя не устраиваю и тебе со мной плохо ты врал. Врал и предавал меня. И не надо себя оправдывать тем, что я недостаточно хороша, молода и красива, понял? Мне сорок три! Я с тобой двадцать пять лет почти прожила! А ты… Сволочь, подлец. Думаешь мне не нравятся молодые мужики, которым двадцать пять, тридцать? Еще как нравятся.
– Что?
Удивлён, да? Не ожидал?
– Думаешь я не считаю тебя постаревшим и подурневшим? Может быть еще как считаю. Но я никогда бы не опустилась так, как опустился ты…
– Дура ты, Рая…
– Да, я дура, Боря… дура… Прости, что все эти годы старалась быть хорошей женой. Прости, что любила. Дура…
Разворачиваюсь, иду в спальню. Закрываю дверь. На ключ.
Всё.
Моя семья на этом закончилась.
Это финиш.
Если бы я только знала, какая война ждёт меня впереди…
***
Королевы мои! Кто читает историю Ады и историю Нади – пока события этой книги опережают события тех книг! Но скоро мы перенесёмся в реальное настоящее нашей Раечки!
Глава 13
Утро вечера мудренее, говорят?
Видимо не для всех это работает. Ну, собственно, у некоторых-то откуда мудрости взяться?
Если её нет, то нет.
Просыпаюсь от ударов в дверь. В мою дверь. В дверь моей спальни.
И воплей.
– Просыпайся давай, ишь, разлеглась она тут! В чужом доме! Совести еще хватило приехать!
Та-ак.
Свекровушка, дорогая. А как же сердечный приступ?
Хотя, о чём я, у скорпионов же нет сердца, да? И скорпион она не только по знаку зодиака, по велению сердца и души, можно так сказать.
Стук в дверь продолжается. Вопли тоже.
– Значит, как других обвинять, так она первая к микрофону побежала, дрянь такая, а как самой с любовниками по каморкам в ресторане прятаться – так это ничего, да?
Просто шик! Шик! Ничего умнее не придумали, как обвинить меня.
Нормально, да?
В принципе, чего-то подобного я и ждала.
Просто так спокойно нам разойтись не дадут, хотя Борис изначально и настаивал на том, чтобы мирно.
Мирно!
Ага, «щаз-з-з», с тремя «з»! Позволят ему мама с папой разойтись мирно.
Это удача великая, что позволили в своё время жениться на нищебродке без роду, без племени.
Правда, я уже теперь сомневаюсь, удача ли?
Судя по моему нынешнему состоянию – точно нет.
– Ты проснулась там, а? Стерва крашеная? Давай вставай уже, хватит дрыхнуть! Вся семья тут давно ждёт, на разговор собралась, давай! Раиса! Ты меня слышишь?
Слышу.
Вас, Лариса Иосифовна, весь наш подъезд слышит. Несмотря на шикарную шумоизоляцию.
Твою ж мать… как я могла вот так вляпаться, а?
Нет, если честно, я просто не представляла, что Иноземцевы дойдут до такого.
Не представляла, что Борис…
Господи, на столе! Девку молодую!
А она? Странно, что я совершенно не запомнила, что делала и как вела себя она. Всё моё внимание было приковано к мужу. Что делал он.
С его грыжей, чтоб ему пусто было.
А я его еще жалела! Мази покупала. Аппликатор Кузнецова. Невролога остеопата хорошего нашла, к которому Боренька так и не соизволил съездить. Сказал, что пойдёт в клинику какую-то там, по своему полису. Потом сообщил, что сходил, назначили МРТ. Дальше просто рукой махал, говорил, что его фитнес тренер в курсе, дал ему какой-то комплекс упражнений и он занимается.
Врал? Или не врал?
Господи, какая мне теперь разница!
Грыжа не мешает трахать молодых девок. Значит не смертельно.
Или он через силу? Превозмогая боль?
Зажимаю рот ладонью, чтобы задавить в зародыше истерический смех.
А долбеж в дверь начинается снова.
– Раиса, выходи, что ты там сидишь? Выходи, давай! Или я попрошу Бореньку сломать дверь!
Да, замок у нас тут такой, если с моей стороны вставлен ключ, то с той стороны хрен откроешь.
Специально делали, чтобы дети случайно не зашли и не увидели то, что нельзя видеть детям.
Давно это было. Маленькие дети.
Влюблённые мы.
Борис всегда любил секс. С молодости.
После первого раза даже не стал дожидаться, что у меня там заживёт. Просто всю ночь меня… интенсивно любил. Я утром встать не могла. Ноги сдвинуть. Даже плакала, так было больно. А он сидел рядом, бледный как смерть, перепуганный, порывался вызвать «скорую». Потом сам в обморок упал. Оказалось, он боится вида крови.
«Скорую» я вызывала уже ему. Испугалась, что в себя не приходит.
Приехал довольно молодой доктор, поржал над нами, сказал: два дебила – это сила. Имя у него еще такое было смешное и странное – Товий. Здоровый такой молодой мужчина. Потом я его встретила в одной известной клинике, удивительно, но он меня узнал. Посмеялись, вспоминая тот эпизод. Бориса он тогда привёл в чувство, а меня забрал в гинекологию на осмотр.
Два дебила – это сила.
Вот уж точно.
Господи, куда это всё уходит, а? Почему? Зачем?
– Раиса! Ты там не померла часом? Боря, ну скажи ты ей!
– Мам, оставь её в покое, а? Пожалуйста. Выйдет. И вообще. Зачем вы приехали? Ты вчера была при смерти!
– А ты что, хотел бы, чтобы я умирала?
– Мама!
– Закрой рот и слушай! Приехали, потому что тебя от этой стервы спасать надо! Тебя, твоих детей и твою квартиру.
А, ну всё ясно.
Понятно, какого хрена господа Иноземцевы ни свет ни заря припёрлись проведать гулящего сынулю.
За хату переживают!
Браво.
Слышу, как противно зудит мой мобильный, открываю сообщение.
«Раиса, позвоните мне, как только сможете, это важно».
Хм…А Герман Львович, кажется, что-то знает…
Глава 14
Спокойно умываюсь, тщательно чищу зубы, волосы расчёсываю. Выгляжу отвратительно.
А как еще может выглядеть женщина сорок плюс с утра? Особенно если накануне выпивала и плакала?
Накладываю под веки патчи, не очень их люблю, но дочка дарит, всё время объясняет, что их обязательно надо использовать, чтобы кожа была гладкой.
Чтобы кожа была гладкой мне нужна машина времени.
Или пластический хирург. Или хотя бы косметолог.
Нет, я хожу, ходила…было дело.
И в принципе не так уж я ужасно выгляжу.
Но не этим утром.
Может взять и всё лицо патчами этими обклеить? Будет эффект?
Или маску тканевую достать? Где-то лежит. Тоже Анютка дарила.
Воспоминания о дочери режут сердце острой бритвой.
Она знала! Точно знала об отце и этой…
И ничего не сказала мне. Почему?
И за что?
То, что я увидела в её глазах… что это было? Жалость? Раздражение?
Интересно, как она это объяснит?
«Ты, мам, сама не понимаешь, что ли? Папа молодой и красивый, полный сил, ему нужно двигаться вперёд, а ты его тормозишь. И вообще, мужчинам в возрасте, статусным, нужна рядом молодая и красивая, чтобы их уважали, и чтобы им завидовали».
Примерно так, да?
А что делать нам, женщинам, которые в режиме «скоро ягодка опять»?
Мы ведь, такие женщины, прошли со своим мужчиной весь путь!
Вместе поднимались, вместе шишки набивали. Вместе строили дом, очаг, детей рожали. Были для мужчины надежным тылом.
Ведь мужчине важно, чтобы за ним кто-то стоял, чтобы был этот самый тыл! Важно!
И я старалась.
Я его постоянно настраивала на то, что всё получится, что он будет успешен, что он самый-самый.
Ведь были моменты провалов, были! Были моменты, когда все отвернулись, и друзья и даже родители!
Да, в самом конце нулевых, когда Боря попал с обналичкой. Когда чуть не сел. Пришлось бизнес отдать, чтобы рассчитаться. Квартиру новую продать. И снова всё с нуля.
Что тогда его отец с матерью сказали?
«У нас нет больше сына, в нашей семье преступников нет и не было».
Как будто генерал Иноземцев никогда не брал взятки! Да он поднялся на этом! Скольких он отмазывал от службы и от горячих точек? А награды? Которые получали не те, кто служил, а те, кто платил. Грязи там было достаточно.
Но стоило Боре оступиться, как его буквально камнями закидали!
И кто был виноват? Я, конечно! А кто ж еще!
«Это из-за неё всё, Боря! Всё из-за неё! Ты на неё столько денег тратишь. Ей всё мало. Дай, дай… Зачем ты вообще влез в этот бизнес!»
Это его маман сказала тогда.
А я, дура, проглотила.
Вообще, много глотала из того, что не нужно было.
Просто потому, что понимала – если будет скандал, то хуже будет мне и Боре.
Особенно Боре.
Его жалела.
Это позже уже, когда выросла, зубы отрастила и стала огрызаться начала задумываться, а почему, собственно, я его жалею? А жалеет ли он меня, когда его родители мою личность по стенке размазывают?
И ссоры у нас были по этому поводу.
Когда Борис заявлял, ну они вот такие, их не переделаешь, неужели я не могу быть немного спокойнее, не обращать внимания.
Не обращать на что?
На то, что на тебя смотрят как на пустое место и в твоём же доме критикуют твою готовку, уборку, внешний вид?
Жаль, что я так и не решилась тогда тарелку с салатом свекрови на голову надеть, когда она сказала, что дочь её подруги готовит вкуснее, а мою стряпню есть невозможно.
Сука.
Ладно, патчи, по ходу не сработали. Я всё еще опухшая.
Но зато злая!
Надеваю уютный домашний костюм. Да, худеть надо.
Ничего, главное сейчас на стрессе не начать жрать, а так я за себя возьмусь.
Хорошо, что стук в дверь прекратился.
Но там, в моей гостиной, Иноземцевы явно ведут семейный совет.
Против меня.
В моём доме!
Да, именно в моём, потому что эту квартиру мы выбирали вместе, покупали вместе, ремонт делали! Тут всё моими руками собственными создано, весь этот уют, удобство и комфорт.
И вот сейчас тут, за дверью, хозяйку дома полощут и с дерьмом смешивают?
Ну не мрази ли?
Выйти к ним?
Нет, стоп.
Сначала Герман.
Герман Крестовский. Мне хоть бы понять толком, кто он такой!
Открываю телефон, лезу во всемогущий «яндекс», почему-то люблю его больше, чем иноземный «гугл».
Крестовский Герман Львович, юрист, адвокат. Специализируется на разводах, обычно выступает на стороне мужчин. Любопытно.
«Крестовский жёстко воюет за право мужчины на своё имущество, его клиенты обычно оставляют жён ни с чем. Неоднократно становился участником скандалов с постановочными изменами. Он сам или его сотрудники участвовали в подставах, завязывая отношения с женами клиентов, чтобы позже обвинить их в неверности».
Хм, интересно девки пляшут.
И не меня ли сейчас свекровь обвиняла в том, что это у меня любовник, намекая на Германа?
С другой стороны, что я теряю, позвонив ему?
Терять мне уже нечего. Если я не буду шевелиться меня и так вышвырнут из собственного дома, оставят ни с чем.
Поэтому…
– Алло, Герман Львович?
Глава 15
Выхожу из комнаты через пятнадцать минут. Очень хочется есть. И пить. Но путь к кухне лежит мимо гостиной, где сейчас собрался прямо семейный совет.
Все смотрят в арку, когда я там появляюсь.
– Встала, Спящая красавица.
– Мама, перестань. – Боря меня еще и защищает? Прелестно.
– И вам доброе утро.
– Подойди сюда, Раиса.
– Я еще не завтракала.
Делаю шаг в сторону кухни, а свекровь аж ногой топает.
– Иди сюда, я сказала!
– Мама!
– Не смейте орать на меня в моём доме.
Произношу очень тихо и очень спокойно. Сквозь зубы. И двигаюсь дальше.
В гостиной мгновение тишины. Все замерли. Немая сцена.
Прохожу мимо как королева. Краем глаза замечаю искажённое злобой лицо Ларисы Иосифовны – Борис держит её за локоть, мешая броситься на меня.
То есть генеральша, которая мнит себя аристократкой, готова кинуться на меня с кулаками?
Прекрасно.
Открываю холодильник, выдыхаю. Голову наверх поднимаю, потому что слезы предательские всё же пытаются течь, продавая меня с потрохами.
Нифига я не спокойна. Нифига я не уверена в себе.
Особенно после того, что сказал мне Крестовский.
Чем я заслужила такое отношение?
Трогаю чайник – горячий. Наливаю воду, достаю лимон, выдавливаю сок из половинки, выпиваю – это моё стандартное начало дня, теплая вода с лимонным соком. Потом можно поесть. Правда, лучше минут через пятнадцать, но не всегда получается.
Достаю яйцо, хватаю упаковку нарезанного хамона – Борис любит его, еще рыбку красную, авокадо. Смотрю, есть ли хлеб для тоста. Или не есть хлеб? Надо уже, наверное, начинать следить за питанием.
И на спорт идти.
Самое время. На бокс. Стоять перед грушей и лупить, представляя своего красавца мужа и его будущую невесту.
Да, да, невесту, потому что там всё не просто так. Там всё серьёзно.
И разводится надо будет быстро.
Но это, как мне сказал мой адвокат – мне на руку.
Я могу требовать по максимуму, хотя меня хотят ободрать и сунуть по минимуму.
Пипец…
Просто…
Знаете, этот такое офигенно странное чувство, когда твоя жизнь оказывается смытой в унитаз! Вся. Ну, почти.
Мужа нет.
С дочерью не понятно что, хотя, наверное, понятно, просто материнское сердце не понимает.
Сын только пока держится. Но кто его знает, что там дальше? Он же тоже пока на папашиной дотации сидит во многом. Сам еще не может достаточно себя обеспечивать.
Ждать, что он умерит аппетиты ради того, чтобы встать на мою сторону?
Разве я, мать, могу это позволить?
Конечно, нет.
И в то же время очень хочется, чтобы мой Коля был со мной. На моей стороне баррикад. В моей команде.
Держаться, Рая, держаться.
Все через это проходят. Ладно, не все, но многие.
И каждая, я уверена, задаёт вопрос. Почему?
Почему я?
Почему изменили мне?
Почему всё это со мной?
Почему меня предали?
Ну и, конечно, коронное – где я допустила ошибку?
Беру крохотную сковородку, разбиваю туда яйцо.
Запускаю хлебцы в тостер – хрен с ними с быстрыми углеводами, утром можно. Да, потом еще маслом сливочным намажу. Хамон, рыба, авокадо.
Авокадо режу, вынимаю косточку, чищу. Нарезаю ломтиками, на него рыбку.
Сейчас мне будет вкусно, сейчас я сама себя покормлю!
Вспоминаю, как появился этот мультик про «Машу и медведя», Анютка как раз пошла в школу, первый класс, а Коле было четыре годика. Он больше любил про «Лунтика», потом про «Фиксиков». Анютка совсем маленькая обожала наш старый советский фильм про «Буратино» и про «Красную шапочку». Наизусть их знала, все песни пела.
Выкладываю глазунью на тост, смазанный маслом. Чуть крупной соли, перца.
Сажусь.
Быстро дети растут. Быстро жизнь проходит.
Вчера я была беззаботной студенткой, отказавшей мажору, а сегодня я без пяти минут разведёнка, одинокая еще не старая женщина без перспектив.
Без перспектив в личной жизни. Потому что…
Кому я нужна?
Ем спокойно. Телевизор не включаю – зачем? Пролистываю новости в интернете, захожу в чатики.
Прислушиваюсь к тому, что происходит в гостиной.
Я закрыла дверь на кухню. Обычно мы едим в столовой, но я люблю завтракать именно тут, у плиты.
Кофемашина выплевывает капучино, смотрю на него и вспоминаю, что раньше я любила просто заваривать молотый кофе в чашке. Пила его черный, не сладкий, с наслаждением.
Потом Борис заказал эту дорогущую приблуду прямо из Италии, и спросил удивленно, наблюдая как я привычно лезу к кофемолке – ты что, с ума сошла? Будешь вместо приличного кофе пить эту бурду?
Я тогда тоже решила – ой, и правда, зачем мне бурда? Буду пить приличный.
Он мне не очень нравился, приличный этот. Черный из машины – жуткая гадость, горький и крепкий. А с молоком… ну, капучино есть капучино, в нём уже и калорий не отрицательное количество. А потом мы думаем про килограммы.
Хочу простой черный. Но кофемолки давно нет. Надо будет купить.
В новую квартиру.
В новую жизнь, которая, я думаю, начнётся уже завтра.
– Что расселась, принцесса? Не наелась еще? Ты кто такая, чтобы позорить нашу семью, а?
Как же вы меня достали, Лариса Иосифовна!
– Вы бы, дорогая свекровь, поумерили пыл. Если не хотите проблем. Думаете я, что, все эти годы тихо сидела и не отсвечивала? Слепая была? У меня на вашего мужа и сына столько компромата – не отмоетесь. Поэтому, давайте-ка вы сейчас выйдете отсюда, дадите мне спокойно поесть, а потом поговорим, ладно? Не заставляйте меня выливать этот гадкий кофе вам на голову.
И опять как в «Ревизоре» – немая сцена.
Глава 16
Меня трясёт. Но это хорошая тряска. Положительная. Я зла! Я просто дико зла сейчас на всех. Ну, кроме сына. Его я с честью исключаю из этой клоаки.
Дочь… посмотрим. Она, конечно, всегда была папина, но опуститься до паскудства…
Прибежит еще ко мне, я уверена. Когда самой хвост прижмёт.
Самое обидное, что я уверена, что и Борис прибежит. Вот только…
Будет поздно. Очень поздно.
Если бы…
Если бы сейчас он всех выгнал, пришёл сюда, закрыл дверь, встал на колени…
Слышу звук закрывающейся двери.
Глупое сердце трепыхается в своей клетке.
Понимаю же мозгами, что не будет так, как я хочу! Не будет! А всё равно…
– Раиса, нормально можем поговорить?
– Нормально?
– Ну, не цепляйся ты к словам, а? Что ты матери наплела? Она там опять со своей валерьянкой.
– С валерьянкой? Ей давно пора переходить на более тяжелые препараты.
– Я это учту. Рай, можешь выслушать спокойно, а?
– Иноземцев, вот что ты делаешь сейчас, а? Ты… ты нарочно меня выбешиваешь? Из себя выводишь? Зачем? Чтобы представить потом в суде как истеричку или что?
– Я? – он искренне удивляется, когда я нахожу в себе силы повернуться и посмотреть на него.
Скотина.
– Ты!
Руками разводит, глазки закатывает.
– Как, Рай?
– Прекрасно знаешь как действуют все эти слова. Успокойся, нормально поговорить. Это как красная тряпка. Приводящая в бешенство. Не мне тебе рассказывать.
– Честно? Раис, ты сейчас прям Америку открыла…
– Мотай на ус. Пригодится, с этой твоей.
– Рай, не надо, а?
Не надо! Конечно! Не поминайте имя нашей зазнобы всуе. То есть всунуть ей можно, а всуе упоминать – табу.
Нет, какая же он всё-таки…
Сволочь.
Предатель.
Сволочь еще раз.
Гандон.
Господи, какой же родной!
Красивый!
Мой…
Был.
Плечи широкие, руки – как я любила его плечи обнимать, трогать бицепсы, обхватывать ладошками, цепляться, когда он нависает сверху, проводить пальчиками по влажной гладкой смугловатой коже, обрисовывать соски, целовать их, дышать им… боже, я в подмышки его утыкалась и вдыхала его запах. Его! Мужчины моего!
Боря всегда любил миссионерскую позу, кстати. Любил быть сверху. И я любила когда он сверху. Его мощь любила, тяжесть, чувствовать себя под ним слабой, нежной, раскрываться…
Боже, это что, всё? У меня больше не будет секса с Борисом?
Почему-то именно сейчас меня обухом по башке лупит эта информация.
Как так-то?
Нет, я понимаю, он предатель, он нашёл себе молодую, но… может там всё не серьёзно? Господи, да может быть и хрен с ним?
Как говорят, не карандаш, не сточится, не мыло, не смылится. Что вам, ссаной дырки жал… ой, это уже о другом.
Ну, то есть… подумаешь, изменил!
Подумаешь, молодую трахнул, и что? Все же они, кобели, одинаковы, да? И что, из-за этого семейную и личную жизнь в унитаз? Ну, может реально хрен с ним? Как-нибудь… прощу уж его, а?
Скажу, ладно, жеребец, иди, прополощи пипирку мирамистином и борщ лопай, у меня вкусный, кто ж тебе еще такой борщ забабахает? Разве умеют такое руки, которые не держали пионерское знамя? Не знаю, откуда всплывает эта фраза, но всплывает.
Господи, о чём я только думаю?
Какое прости? Я бы простила, может быть, вот только моё прощение Борису нужно как прошлогодний снег.
У него же молодая, красивая, гибкая, на стол умеет запрыгивать. В любви подвижная.
И беременная, да?
– Борь, я готова спокойно. Давай, говори…
– Рай, нужно побыстрее с разводом решить, понимаешь… там…
– Она ребёнка ждёт?
Пауза… снова эта бесячая пауза.
Можно мне, пожалуйста, лицензию на убийство, а?
Глава 17
– Рай, не усложняй.
Да куда уж? И так всё предельно просто.
Раечка, дай развод, с вещами на выход, как говорится.
Что тут твоё? Тут всё Борино, начиная от квартиры, заканчивая зубной щеткой и ершиком для унитаза. Впрочем, щетку тебе отдадут, конечно, не настолько Иноземцевы жестоки. Или настолько? Ладно, щетка – хрен бы с ней. И ёршик… ёршик пусть оставляют. Да? Раечка уйдёт так, Раечка же всё понимает? И потом, Раечка гордая, да?
Угу, конечно.
Хрен вы угадали.
Раечка настроена биться до последней капли крови. А потом еще и отметить развод так, чтобы гости на люстрах висели.
– Рай, я готов купить тебе небольшую квартиру и выделить содержание. Ты должна понимать, какой бой с родителями я выдержал, чтобы так поступить.
– Бой? – мне даже не смешно, – с родителями? Тебе сколько лет, Иноземцев?
– Рая, ну что ты… Ты ведь понимаешь, ты у меня девочка умная.
– Видимо, не очень умная, если ты за моей спиной… И… как долго, Борь?
– Раиса, ну, какая теперь разница?
– Это просто любопытство, Борь. Когда? Как? Ну, правда, расскажи, мне интересно.
– Рай, что за бред, ну…
– Давай, Иноземцев, не жмись, что тебе жалко? Мне просто любопытно послушать историю великой любви.
– Блядь… – отворачивается, желваками играет, мужик, блин. Огрызается. – да, любви! Что ты ёрничаешь? Ирония твоя, Раис, не шибко сейчас уместна, понимаешь? Тебе это зачем? Ковырять…
– Так моя рана, Борь? Моя. Хочу ковыряю, хочу нет.
Я встаю, чтобы подойти к кофе машине. Потом внезапно вспоминаю. Есть же молотый! Есть! Кто-то из клиентов мне дарил в подарок. Да, та милая девочка, которой я устраивала девичник и свадьбу а-ля Бразилиано, шикарное, кстати, получилось мероприятие, гостей немного, все в белом – это было обязательное условие дресс-кода, тут невеста не испугалась, что потеряется среди гостей, потому что она была в красном. Кстати, я всё думала, почему это Остап Бендер говоря про Рио-де-Жанейро обязательно упоминал белые штаны? А в Рио новогодняя традиция, они тридцать первого числа в баню не ходят, они все отправляются на пляж Копакабана, непременно в белом – иначе счастья не видать.
Не видать счастья… Глупые люди. Разве счастье зависит от цвета штанов?
Завариваю кофе себе, такой, как люблю. В кружке. Взгляд Бориса спину прожигает. Да, да, Иноземцев, твоя плебейка жена так и не научилась пить правильный напиток из дорогущей кофе-машины.
– Это случайно всё вышло, Рай, правда… я даже не представлял, что так бывает.
– Как?
– Так…
– Интересно. Случайно. Она прыгала с парашютом, а ты случайно лежал на траве без штанов, да?
– Рая, ну что ты как…
– Ну, а как случайно? Объясни! Может, мне тоже повезёт.
– В смысле?
Поворачиваюсь, помешивая кофе в чашке. Он смотрит на меня удивленно хлопая глазами.
– В коромысле, Боря. Может я тоже хочу случайно упасть кому-то на член.
– Ты?
– А что? Боишься, сломаю? Так я аккуратно.
Челюсти сжимает, головой мотает, словно хочет выкинуть что-то из этой своей головы.
– Ты согласна на квартиру и деньги? Приличная сумма, тебе хватит. И потом, ты же работаешь, да?
Ах! Теперь моё плебейство, оказывается, стало работой?
– Ты не ответил, Боря, как случайно?
– Ничего я тебе не буду отвечать. Чтобы ты всё опошлила?
– Я?
Боже, как мне нравится наш шикарный диалог! Просто блеск! Особенно реплики мужа. Я опошлила!
То есть он трахнул молодуху, к тому же еще из ближнего круга, подругу дочери, почти родственницу, а опошлила я?
– Да куда уж мне, Иноземцев. Как я могу опошлить вашу святую, внебрачную связь.
– Раис, хватит. Давай это… обещала же нормально поговорить?
Я? Обещала? Весело.
Кофе я, кстати, наслаждаюсь. Он хорош. Очень хорош. Отдает черносливом и шоколадом, как я люблю. Кстати, о шоколаде, где-то у меня были конфетки…
Поворачиваюсь, чтобы открыть шкафчик и достать, и пропускаю момент, когда муж оказывается рядом.
Близко. Слишком.
Стоит за моей спиной, прижавшись.
– Рай… Ну, Райка… я … я сам не знал, что вот так закрутит, родная, но это просто сильнее меня. Я не хотел, правда, не собирался, я ж любил тебя, сильно любил. Двадцать лет же ни на кого ни взгляда, ни пол взгляда, а тут… ну, правда, говорят же, седина в бороду… ты прости меня, Рай…
Простить?
Простить?!
Предательство простить?
Закрутило его… Сильнее его… Седина…в бороду.
А я еле могу дышать. Горло спазмом сжало, и слезы душат.
Как же это больно, когда внутри умирает любовь.
Господи, как же это больно…
– Раиса…
– С тобой свяжется мой адвокат, Борь.
Глава 18
– Я не уйду отсюда, пока ты её не вышвырнешь! Борис! Пусть собирает вещи! – свекровь истерит, орёт фактически на ультразвуке. – Я и так почти тридцать лет терплю её хамство и необразованность.
Разумеется, хамство и необразованность.
Меня почему-то всегда считали наглой, пронырливой провинциалкой, хотя я родилась и прожила большую часть жизни в Москве и мама моя коренная москвичка.
Она вышла за папу, который учился в военной Академии, покаталась с ним по гарнизонам, потом ему помогли вернуться в столицу, чтобы уже самому преподавать стратегию и тактику. Оба родителя моих с высшим образованием, мама начинала писать кандидатскую, но случился развал Союза и важнее оказался вопрос как выживать, а не как стать кандидатом наук.
Мне всегда было странно и неприятно, что меня, дочь военного, жена генерала считает низшим сортом. Нонсенс же, да? Но тем не менее…
Причём сама Лариса Иосифовна по образованию простая медсестра, окончила медучилище в какой-то тьмутаракани, из неё, собственно, и родом.
Но гонор! Как же! Генеральская жёнушка.
Которая сейчас стоит в моём доме, в моей гостиной и орёт как резанная, чтобы меня отсюда вышвырнули.
– Бабушка, может хватит уже? – Вступается мой сын, которого тут же осаживают.
– А ты кто такой, чтобы голос подавать? Ты кто? Ты на её стороне? Значит, вылетишь вместе с ней как пробка из бутылки.
– Мать, успокойся, – пытается урезонить свекруху Борис, и ему прилетает.
– Я должна успокоиться? Я? Как? Вы нас опозорили вчера, на всю столицу ославили! Были все друзья, родственники! Теперь все будут трепать имя Иноземцевых! Из-за кого? Из-за этой твоей плебейки!
– Разумеется из-за меня! А не из-за вашего сына, который трахал молодую девку, даже не посчитав нужным закрыть дверь в помещение! А если бы туда зашла не я? Если бы кто-то снял на видео? Вот это было бы красиво!
– Борис мужчина! И если ты не даешь ему то, что нужно мужчине – он идёт к другой!
– То есть, я виновата? Конечно!
Я всё еще стою с чашкой кофе. Гостям, разумеется, ничего не предложила. Но в моём доме и нет гостей. Сейчас тут захватчики.
А у меня непреодолимое желание вышвырнуть их отсюда. Если бы я могла.
– Виновата! Посмотри на себя! Ты… ты выглядишь на свой возраст!
Вот это предъява! Просто класс!
– А как я должна выглядеть!
– Тебе стоит привести себя в порядок, хотя, теперь, конечно, смысла уже нет. Сколько раз я тебе говорила! Пыталась помочь. Ты же в штыки всё воспринимала!
– То есть я должна была пойти к вашей «косметологине», да? Которая, простите, вашей подруге глаз на одно место натянула? Вы же сами рассказывали?
– Ошибся человек, с кем не бывает! Лица у всех разные, кому-то просто не подошёл препарат. Но это не значит, что надо шарахаться от косметологов. И не только в этом дело. Ты… ты… Эти твои наряды. Одеваешься так, как будто тебе шестнадцать, а выглядишь на пятьдесят!
– Мама!
– Бабушка, реально, хватит уже!
– Я сказала – молчите! А ты подумай, есть ли у тебя еще бабушка!
– Я подумал уже. Хватит так вести себя с моей матерью. В её же доме!
– Рот закрой, салага, – подаёт голос генерал, который до этого сидел, вылупившись на меня так, словно кино смотрел бесплатное.
– Почему я должен рот закрывать? Оскорбляют мою мать!
– Ясно, значит ты выбор сделал. Что ж… Я так понимаю магистратура, аспирантура тебя не интересуют? Может, Родине послужишь, а? Хорошее дело.
Меня просто вымораживает. Какая мерзость! Низость!
И это генерал говорит! Человек, которому армия дала всё! Так вот уничижительно отзывается о службе!
Мой отец, офицер в отставке уже, никогда, даже в самые трудные годы не позволял себе так говорить! Для него армия была – святое, кто бы ни был начальником, как бы не вели себя сильные мира сего. Армия была домом, семьей. Армия защищала самое дорогое – Родину, дом, семью, детей. Это всегда было аксиомой, правилом. Что ж…
– Не надо меня пугать, дед. И послужу. Главное, чтобы командир нормальный попался, а не как ты.
– Что? – Николай Феликсович медленно поднимается с места, глазами сверкает, потом падает обратно, за сердце хватается, отдуваясь, красный как рак.
– Ты! – визжит свекровь на сына, слюной брызжет, – ты, неблагодарный мальчишка, сосунок, дед для тебя всё всегда! А ты… вы все! Неблагодарные! Да всё, что вы имеете, всё благодаря вам!
– Нет уж, – не могу смолчать, – всё, что имею я, я имею вопреки… Борис, заканчивай этот балаган. Пожалуйста, попроси своих родителей покинуть нашу квартиру, иначе я за себя уже не отвечаю. И про адвоката я тебе всё сказала!
– Про адвоката? Борис, ты слышишь? Эта тварь нашла адвоката! Она с ним же вчера и тёрлась там по подсобкам! Понимаешь? Тебя обвиняет чёрте в чем, а сама… Шлюха…
– Да, да, разумеется. Я такая. Не смею вас больше задерживать.
В голове крутится откуда ни возьмись прилетевшая фраза – свекровь гулящая невестке не верит. Ну, ну…
Ставлю пустую чашку на белоснежную скатерть и выхожу.
Действительно этот цирк утомил.
Когда я раньше читала и слышала о подобных сценах, видела в кино, они всегда казались мне неестественными, выдумки сценаристов, думала я. А вот теперь понимаю – нифига не выдумки.
А чего, собственно, я ждала? Что Лариса Иосифовна поумнеет, и перестанет быть такой наглой и невоспитанной? Что Николай Феликсович, наконец, проявит хоть какое-то армейское благородство? Увы, родственники мужа показали себя во всей красе.
Хорошо, что сын снова показал себя именно моим мальчиком. И как хорошо, что он приехал, чтобы меня поддержать! А где же Анюта?
Захожу в спальню, достаю телефон.
Дочь выложила новые «сториз» в соцсетях.
Вижу и меня мысленно выворачивает наизнанку.
Как она может, во так?
Глава 19
Тишина. Блаженство. Наконец-то!
И как хорошо, что в спальне дверь закрывается на ключ. И есть собственная ванная комната.
Можно переждать Армагеддон, ураган, тайфун и нашествие родственников.
Ушли все.
И Борис тоже.
Сын написал. «Мам, я к себе, если что-то будет нужно – напиши. Насчёт моего предложения – всё в силе, можешь пожить у меня».
Спасибо, сыночек, но я пока хочу пожить у себя.
Еще раз смотрю на «сториз» дочери.
Она с этой.
Малолетней любовью моего благоверного.
Как он там сказал – я с ней другой.
Интересно, какой? Сильный?
Вспоминаю моменты, когда у него были проблемы, он зашивался, приходил жаловался на всех и вся, а я гладила по голове.
Нифига он тогда не был сильным. А я была. Впахивала за троих. И еще его утешала.
Правда, что мужики не могут вот этого бабам простить, да?
Что когда-то она видела его не генеральным, а мальчиком на побегушках, обычным клерком, на которого свысока смотрели сильные мира сего?
На самом деле Борис клерком в стандартном понимании и не был. Да, он подрабатывал, чтобы собрать капитал на своё дело. Было непросто в начале. Было. И папа генерал совсем не спешил помогать. Воспитывал. Из-за меня. Да. Мол, пошёл против отцовской воли – хлебай полной ложкой. А Боря и хлебал. Боялся, что я не выдержу. Глупый. А я боялась, что он. Как-то, уже после того, как у нас дочь родилась я всерьёз хотела уйти.
– Зачем тебе страдать? Давай разойдёмся, твой отец сразу даст тебе денег и купишь ты то, что собирался купить, арендуешь этот цех несчастный, начнёшь зарабатывать, а?
Тогда мы в первый раз серьёзно поругались. Борис не понял моего благородного порыва. Думал, у меня другой появился.
За мной на самом деле ухаживал начальник. Хороший мужик, и обеспеченный более чем. Только мне тогда было двадцать с хвостиком, а начальнику сорок с гаком. Разница!
И я любила Бориса.
И не думала о материальном ни секунды.
Для себя.
Для него вот думала.
Знала, что брось он меня – его предки расстараются, всё для него сделают.
Не бросил. Тогда.
В тот момент, кстати, когда совсем тяжко было – мои родители помогли. Да, именно. У меня тогда умерла бабушка, папина мама, та самая к которой я в Одессу уезжала, когда Боря на меня спорил. Квартиру её папа продал, деньги с братом поделил, сумма там была смешная по нынешним временам, всего тысяч семь долларов. Но мои родители дали их Борису.
Кстати! Это же можно использовать?
Да, Боря выплатил моим потом всю сумму, даже пытался какие-то проценты дать, но отец отказался категорически. Но всё равно!
Так, как я могла об этом забыть!
Во-от! Это более чем вменяемый аргумент.
По крайней мере, я могу теперь успокоиться.
Всё совсем не так, как говорят Иноземцевы, всё с точностью до наоборот!
Это моя семья помогла Боре встать на ноги! Это мой отец полковник помог, а не его отец генерал.
Выхожу из спальни. Вокруг тихо. Что ж…
Иду в кабинет Бориса. Раньше тут была комната Анюты. Ремонт сделали после того, как дочь съехала. До этого у Бориса был кабинет в крохотной комнатке, в которой предполагалась гардеробная.
Борис давно сетовал, что нам пора перебираться в загородный дом. Заговаривал о собственном поместье не раз и не два. Да, что заговаривал, земля была – сам выбрал, сам купил, всё готовился начать строительство, но видел, что я не очень-то стремлюсь переезжать.