Найди его

Маленькое предисловие

Чтобы не пропустить важное и интересное, подписывайтесь на мой Telegram-канал. Там я делюсь анонсами, отрывками из новых глав и просто интересными мыслями: t.me/fiann_tell

Плейлист

Closer – Nine Inch Nails.

Into it – Chase Atlantic.

Chost Town – Adam Lampert.

Everything black – Unlike Pluto &Mike Taylor.

Hard Drive – Griffinilla.

What I’ve Done – Linkin Park.

Youngblood – 5 Seconds of Summer.

Doubt – Twenty One Pilots.

After dark – Mr. Kitty.

Часть Первая. Дьявольский уголок Глава 1. Новое соглашение

Ример проснулся от того, что слишком сильно болела голова. Он застонал, прижимая пальцы к вискам и зачитывая про себя мантру, как это делал с Адалин. Теперь он прекрасно ее понимал, когда у нее болела голова и почему она так злилась. Бедная девушка…

Он, вспомнив про нее, тут же протрезвел и огляделся по сторонам. Ример прекрасно помнил, что это за место, и был бы рад, если бы никогда сюда не попал, но эта мерзавка все же догадалась, где он все время был.

В подземных чертогах, как всем известно, было сыровато и мрачновато. Но по крайней мере не было мерзких крыс, которые были неприятны Римеру, и не капало как в старых и заброшенных подземельях Дивермора. Этой мысли Заклинатель громко усмехнулся.

– Видимо, – в тени воскликнул женский голос, – ты очень рад вернуться в родные края. Прямо светишься от счастья, дорогой!

– Ох, как рад тебя я видеть, – фальшиво радостно пропел он. – А теперь, старая карга, выпусти меня, иначе пожалеешь. Я сразу понял, почему ты сюда меня приволокла.

– Милый, у тебя что, нет вопросов? Совсем-совсем?

Сначала он рассматривал на руках магические кандалы, которыми оковала его эта женщина, но после ее улыбающегося лица он глянул на нее исподлобья, желая ее растереть в порошок. Ему всегда не нравилось, как она, как кошка с мышкой, играется с ним, вдоволь наслаждаясь, как он бегает по ее поручениям. Чертова ведьма.

– Ты знаешь, мой вопрос. Так ответь мне на него, не заставляй меня произносить его вслух.

Она заливисто рассмеялась, словно была одурманена, и приплыла к нему, нежно гладя кончиками пальцев его бледное холодное лицо. Ример дернул голову в сторону, чтобы не чувствовать ее касание, и Мереллин снова рассмеялась:

– Милый, я тебя так давно не видела. Ты – мое продолжение, а значит, должен быть на моей стороне… – женщина помедлила, смотря, с какой скоростью хмуриться его лицо. Ее начинало раздражать, как Заклинатель обращается с ней, никакого почтения! – Именно я тебя обучила. Не забывай об этом, Ример, не забывай!

Он продолжал хранить молчание, все еще ожидая ответа на немой вопрос.

– Ты – мерзкий предатель! – ее настроение, словно погода, менялось слишком быстро и резво. Она встряхнула своими каштановыми волосами, стараясь прийти в себя, но все равно с каждой своей мыслей она снова и снова начинала злиться и приходить в ярость. – Ты должен был подчиняться мне, должен был на моей стороне! Ример, разве так поступают послушные слуги?! Разве так они поступают?! Влюбился в эту девчонку, лучше бы она…

Женщина не успела завершить свою мысль, как Ример гневно дернулся в ее сторону, из-за чего она отскочила, как от молнии. Мереллин не ожидала от него такой реакции, но женщина поняла, что так она сможет им манипулировать и контролировать в нужный момент. Все не так плохо, как ей думалось.

– Заткнись, не смей ничего говорить о ней! Только тронь ее, и я…

– Ример, – усмехнулась она, – ты сейчас закован в моих кандалах. Собственной разработки между прочим! Не смей мне ставить условий, не забывайся, с кем говоришь! То, что ты видел, лишь малая часть, какой ярости я смогу обрушить на тебя. Даже башня Эха окажется для тебя абсолютным Раем!

Он замолк, но все также держал руки в напряжении, от чего цепи неприятно натянулись и заскрипели у стены.

– И что же ты хочешь?

– Сделка.

– Я не заключаю сделок со старухами.

– Заметь, дорогой, именно ты здесь демон. Тебя мне стоит побаиваться, раз именно я заключаю сделку с дьяволом.

– Мне это не выгодно, – он откинулся на стену, рассматривая темный потолок. В свете мерцающих огней в комнате, он смог разглядеть ее блестящие глаза, которые так и налились властью. И когда же она успокоиться…

– О, дорогой, еще как выгодно! Я подпишу договор о неприкосновенности нашей дорогой Лилиан, ныне Адалин, я не причиню ей вреда. Волос с ее головы не упадет! Взамен… – она не отрывала пристального взгляда с его черных глаз; тот отвечал ей тем же, – ты снова бесповоротно будешь следовать моим приказам. Я верила в тебя несколько веков назад, верила, как никому другому, однако ты можешь предать. Но это не отменяет того факта, что работу ты выполняешь безупречно.

Он усмехнулся: то ли похвалила эта карга, то ли постаралась оскорбить – Ример так и не понял. Да и вообще не хотел понимать. Ему нужно еще капелька силы, но эти кандалы будто подпитывались им, даже соображать он толком не мог. Чертова ведьма. Наверняка ее орудие впитывало его энергию, поэтому он чувствовал себя слабым и уставшим. «Клянусь, что во имя моей возлюбленной, я освобожусь и защищу ее любой ценой». Любой ценой? А сейчас не вариант? Он раздумывал над ее предложением. Он снова станет ее собачонкой, но он вовсе не хотел причинять Лилиан вред.

– Если я соглашусь, ты не будешь управлять моими руками, чтобы навредить Лилиан?

– Конечно же нет! Вот, – Мереллин обвела по воздуху перевернутую восьмерку – как знак бесконечности – и в пространстве завис листок пергамента. Это был договор, который действовал лишь три человеческих месяца, который вовсе не внушал доверия.

– Покажи мне скрытый мотив, старушку опередив, – прошептал он, но ничего на пергаменте не изменилось. – Эй, при мне проверь. Старуха, ты забрала мои силы, я не могу проверить.

– Какой же ты доверчивый, – с издевкой фыркнула она. Она прочла заклинание вслух, чтобы он убедился в этом, но ничего все равно не произошло. – Я ничего не делала с договором. Написано даже человеческим пером.

Он убедился в достоверности ее слов и внимательно читал перед собой договор. В целом, безобидный. Всего лишь стать ее зверушкой и четко выполнять приказы. Больше всего его беспокоило, что она собирается потом делать с Лилиан. Он, как никто другой, прекрасно знал, что она ей позарез нужна.

Внутренне Ример боролся сам с собой: должен ли он это сделать? Он боялся, что ее дорогой Лилиан причинят вред, не хотел этого показывать, но чертова старуха знала это все заранее. Проклятье. Когда-нибудь он избавиться от нее, а ему остается лишь потом смотреть на нее сверху вниз и приговаривать, что он всегда был прав.

– …Ладно, я согласен.

Мереллин расслабленно, с полузакрытыми глазами улыбнулась:

– Теперь распишись. Не заставляй меня рассказывать, как заключать договоры. Милый, не забывай, ты не первый и уж тем более не последний раз их заключаешь.

– Но сначала еще вопрос.

Его слова не обрадовали ведьму, и она со вздохом вопросительно на него глянула.

– Почему именно на три месяца?

– Это испытательный срок. Мои видения сейчас туманны, и что-то мне подсказывает, что от тебя можно ждать неприятностей.

Ример понимал, что она что-то недоговаривает; он понимал, что попадается в ее ловушку, но делать было нечего: проведя глазами туда-сюда в углу пергамента появилась его подпись.

– Молодец, мальчик. А теперь называй меня как следует.

– Да, матушка.

Глава 2. Воспоминания раннего детства

– Ах, Лилиан, – хмурилась мать, – сколько ж можно? Я не смогу за тобой постоянно приглядывать!

Маленькая Лилиан, сверкая детскими грязными пятками, бегала по сияющей на солнце траве, веселясь и хохоча. Она срывала пушистые одуванчики, раздувала их и по–детски восхищалась красотой улетающих на ветру семян цветка.

Ее мама была властной и в меру доброй женщиной. У нее было слишком много дел, чтобы, как обычно, поддерживать баланс в мире, но маленькое дитя, которому едва ли миновало человеческие три года, было слишком непослушным и постоянно убегало от родной матушки. Женщина не привыкла тратить время на ребенка – лишь спустя пару веков она смогла родить детей, лишь из-за какого-то непонятного пророчества Мереллин. «Ваше дитя станет священным, принесет мир и покой», – так говорила провидица. Богиня верила в каждое слово Мереллин, считая ее воистину древним и могучим существом. Но, видимо, даже от великой провидицы ускользнул факт того, что ребенок будет не один, и к тому же полукровкой. Этого Богиня и боялась: вдруг демоническая кровь Лилиан возьмет верх, а если низшие чины узнают о связи Богини с демоном, то это будет скандал на все века.

– Лилиан, – позвала ее мама, – иди сюда.

Девочка перестала бегать, услышав уставший голос матери. Она не понимала, что та от нее хочет, просто подошла и стала недоуменно глядеть в мамины голубые глаза. Богиня подхватила ее на руки и повела в свою обитель. Как только девочка оказалась на руках матери, то сразу восхитилась, что стала такой высокой: ее мама была намного выше среднестатистического существа.

– М–мама! – сказала девочка, смеясь от неизвестно чего.

– Что такое?

– М–мама! – она указала на стоящего возле фонтана молодого мужчину, который в руках держал какие-то бумаги. Тот внимательно глядел на документы, словно хотел понять смысл написанного, но что-то у него плохо получалось.

Богиня подозвала мужчину, тот моментально оказался у ее ног, упав на колени в знак верности и преданности:

– Повелительница, – он склонил голову, прижав правую руку, сомкнутую в кулак, к сердцу. – Вы желаете чего-то от вашего слуги?

– Ример, – протянула она, – у меня для тебя есть важное задание. Думаю, ты как раз подойдешь на эту роль… Встань.

Тот подчинился ее приказу и получил в руки малышку Лилиан, уронив все бумаги.

– Будь ее охранником в ближайшие несколько лет.

– Но…

– Никаких «но»! – отрезала она. – Попроси Бэйла собрать все бумаги. Теперь ты ответственен за Лилиан, чтобы с ней ничего не произошло. Я понятно объясняю?

Взгляд ее поледеневших ярко–голубых глаз заставил Римера лишь произнести: «Да, госпожа», чуть наклониться и удалиться восвояси. Она, у которой снялся тяжкий груз с плеч, выдохнула, немного посочувствовала парню и, не обращая внимания на упавшие бумаги, направилась во дворец.

Он вернулся к тому месту, где были Богиня и Лилиан. Слуга усадил ее на эту светлую полянку, выдохнул, будто бы не знал, как реагировать на такое задание, погладил девочку по голове и уселся рядом. Та, увидев Римера, замерла, глядя серыми глаза в его темные. Ример даже вздрогнул, насколько пристально смотрит на него девочка, и мягко улыбнулся, пытаясь стать для девочки верным другом.

– Неужели от тебя так много проблем, что Богиня решила свесить тебя на меня? – он посмеялся.

– А–а–а, – протянула она, понимая, что он говорит. Чуть помолчав, она сказала: – тетя?

– Какая тетя?

– Тетя! – она указала за дальние кусты.

Ример резко обернулся, но легкий ветерок лишь шаловливо ласкал растения. Никого там не было.

– Нет тети.

– Была!

Он потрепал ее по голове, та обиженно надулась на то, что слуга матери не верил ее словам. Лилиан встала, поправила белое платьице и взяла за руку Римера.

– Куда ты хочешь, чтобы я пошел?

Подождав, пока тот встанет, Лилиан потянула его к деревьям, слегка дрожа ногами. Так как девочка была не совсем обычной, у которой смешались демоническая и ангельская кровь. Условно она была человеком – гибридом ангела и демона. Поэтому ей было нелегко в освоении обыденных для ангела вещей: многие в два–три года уже могли осознанно говорить, прямо ходить, а главное имели использовать магические силы. Из этих трех пунктов Лилиан не могла говорить целые предложения, лишь понимая собеседника, ходила, шатаясь из стороны в сторону, а магических сил у нее вообще не было. Это беспокоило правительницу Рая, говоря «все дети как дети, а это маленькое недоразумение похоже на обычного человека».

Но девочка прекрасно понимала, о чем женщина говорит, поэтому обижалась и не слушала матушку, балуясь и капризничая. В своей маленькой головушке она решила идти наперекор родительнице, твердя в голове, что будет делать все что угодно, лишь бы мама была рядом и хвалила ее за любые достижения. Но этих достижений не было. И тогда, когда Матерь приставила к ней личного охранника, Лилиан немного расстроилась: теперь она маму долгое время не увидит, а может быть, что не увидит ее больше вообще. Занятой женщине нет дела до собственного ребенка, когда на ее могучих плечах висят дела человечества и разборки со своими врагами.

Они почти приблизились к растительности, но там… никого не было.

– Я! Я же видела! – разочарованно крикнула она.

– Ладно, Лилиан, верю, – он взял ее на руки, – нам нельзя покидать пределы поляны, понимаешь? Иначе матушка твоя гневаться будет.

Гневаться? Значит, она сюда придет?

Спрыгнув с крепких рук Римера, она побежала за пределы местности, злобно смеясь. Короткие дрожащие ножки перебирались быстро-быстро, Лилиан немного спотыкалась, но все равно бежала, злорадно радуясь задуманному.

Если она думала, что Ример ее не догонит, то это была для нее фатальная ошибка: он мигом оказался перед ней, ухмыляясь.

– Так вот, что ты задумала, – разгадав ее план, посмеялся он. – Хочешь призвать сюда матушку? Не выйдет – она сюда не придет. – У него развилась заразная привычка при виде Лилиан: гладить ее шелковистые волосы, перебирая их в руках. А ей это не нравилось: она сразу же легонько (она попыталась сильнее, но физические силы у нее были на уровне муравья) ударила его по руке.

С этих пор Лилиан и Ример подружились. На самом деле контакт с девочкой было трудно навести – слишком упряма и горделива для обычного ребенка, капризна и даже высокомерна, но эти неприятные для других качества исчезают, когда человек начинает привязываться к другому. Лилиан стала сама тянуться к Римеру, слушаться его и веселиться, хотя раньше не могла оторваться от материнской юбки. Даже Богиня заметила эту перемену, звала поиграться, но та лишь махала рукой и убегала к верному слуге.

– Лилиан, разве ты не хочешь поиграть со мной?

– Ты занята.

– Сейчас ведь нет. Идем, поиграем?

– Нет, меня Ример ждет. Пока, мама!

И убегала, только пятки сверкали. Конечно же, матери не понравилось подобное обращение с собой, сердилась и даже чувствовала некую ревность. Поэтому немедленно отослала Римера на какие–то задания в мир людей и пошла к девочке.

Но на полянке, на которой постоянно резвилась девчонка, ее не оказалось. Богиня забеспокоилась – и куда ж она пропала?

– Мама! Мама! Я боюсь! – кричала маленькая Лилиан, взбираясь на маму. – Там! Он меня съест!

Богиня, подхватив дочурку на руки, пошла на место, где обитало ужасное чудовище, которого так испугалась Лилиан. На ветке небольшого кустика рассеялась плетьми паутина, на котором уселся мохнатый паук. Он большими лапками перебирал свою пойманную добычу и с удовольствием поедал ее.

На это представление Богиня мягко рассмеялась, прижимая дочь к себе.

– Ах, Лилиан, ты испугалась паука?

– Д–да! – всхлипнула девочка. – Он меня съест!

– Маленькая моя, ты испугалась его лишь потому, что он страшный?

Девочка, хлюпая носом, закивала.

– Лилиан, не всегда то, что кажется тебе страшным, является злом. Его не стоит бояться. Лучше бояться демонов, вот они могут причинить тебе вред. Но самым сущим злом являются люди. Никогда не приближайся к ним! – предупредила матушка. – Они непредсказуемые существа, никогда не сможешь понять, хотят они тебе помочь или нет.

– Мамочка, но ведь именно ты создала этих людей! Почему же они опасны, если их создательница именно ты?

Богиня, нахмурившись, поджала губы, не зная, как ответить на этот каверзный вопрос. Она знала, почему не может на него ответить, но этот ответ будет слишком шокирующим не только для Лилиан, но и для всех живущих.

– Что ж, думаю, тебе стоит поиграть с Римером. Он, должно быть, вернулся с задания, так что тебе стоит идти к нему.

– Мамочка, но я хочу с тобой еще побыть немного!

– Следующий день я проведу с тобой, договорились?

Воодушевившись, что родная дочь не променяет ее на какого–то слугу, Богиня потрепала девчушку по голове и сказала, что Ример скоро должен прийти. И ушла, оставив нахмуренную девчушку одну.

– И когда ж Ример придет? – вслух рассуждала Лилиан, оглядываясь по сторонам. Никого не было.

– Ты кого-то ждешь? – ласково спросил женский голос из ниоткуда.

– А! Ты кто?!

Из воздуха появилась прекрасная женщина с красивыми каштановыми локонами и с черными глазами.

– Я Мереллин, и я хочу с тобой дружить!

Женщина не казалась пугающей, скорее таинственной и загадочной, но никак не злой.

– Я, – скромно отозвалась девочка. – Лилиан…

– Лилиан, – Мереллин плавно оказалась возле нее, присев и взяв в свои руки ее маленькие ладони, – какое замечательное имя! Ты милое дитя, такая красивая и солнечная…

Та стала осыпать ее комплиментами. И, конечно же, маленькая Лилиан звонко рассмеялась от смущения:

– Добрая тетя, вы пришли к маме?

– Нет, – посмеялась та, – я проходила мимо и просто не могла не разглядеть маленькую красоту! Ах, милая девочка, тебе здесь одной не скучно?

– Скоро Ример придет, и мне не будет скучно.

– И ты никогда не покидала пределы этой поляны?

– Нет… Нельзя.

– Ох, дитя, почему?

– Там опасно. Там люди…

– Люди опасны? Ох, дитя, нет. Там много детей, которые играют вместе. Как раз Ример там был – играл с другими детьми. Он часто бывает там по приказу твоей мамы. Он столько раз хотел тебя туда взять, но твоя мама не разрешает. Знаешь почему, милая? Она ревнует.

– Ревнует? Что это?

– Она боится, что ты уйдешь и больше не захочешь с ней играть. Но я знаю, – Мереллин приблизилась к ней, заговорщицки зашептав. Девочка наклонила голову, чтобы лучше слышать, – если ты будешь чаще с ними играть, то мама захочет с тобой веселиться. Но ты права, – она вдруг расстроенно поджала губы, – зачем, чтобы твоя мама ревновала? Сиди и жди Римера, заинька.

– А как… я могу туда попасть?

– Куда, милая?

– В мир людей. Я тоже хочу поиграть с Римером… и с другими.

– А, – понимающе протянула Мереллин, улыбаясь уголком губ. – Видишь деревья? Там есть облака, они такие мягкие и теплые… прыгнешь в них – и они отвезут тебя в мир людей. Ты бы видела, как там красиво…

– Я увижу Римера?

– Конечно, наверняка он именно там, куда облака тебя приведут!

– Не говорите маме…

– Не скажу, девочка, конечно же! Пока, милашка!

И Мереллин испарилась, будто ее не было.

Но ребенка это мало волновало – главное, она встретит Римера! Она сможет играть с другими детьми! Она ведь никогда и не видела тех, кто был ее же возраста. И даже не задавалась этим вопросом…

Она подошла к деревьям, оглядываясь по сторонам. Никого… И никто не смотрит за ней, так и сбежать запросто, никто и не поймает. Девочка коснулась дерева – толстого, мощеного, с множеством рубцов – и шагнула за него.

Вроде ничего не произошло, отчего девочка облегченно вздохнула. Ример однажды ей читал, что те, кто наступает на облака, проваливаются и погибают, но та женщина была такой очаровательной и доброй, что она непременно поверила ей. Продолжив путь, Лилиан и не заметила, как попала на зыбкие места, которые в следствии оказались темными облаками, покрытые травой. Не успев ухватится за что-нибудь, она провалилась, крича неистовым голосом.

В голове промелькнуло: «Все, это конец!» – но этого не произошло. Приземление не было болезненным, скорее неожиданным, однако пятая точка все же ощутимо покалывала. Лилиан оказалась в пустыне, на горячем песке, однако солнце уже зашло, потому было темно. Не жарко, а душно.

Лилиан запаниковала – было непривычно, непривычно и пугающе. Девочка судорожно всхлипнула, не зная, куда податься: повсюду шли люди в оборванных, грязных и старых одеждах, почти не скрывающих исхудавшие тела. Они несли в руках потрепанные мешки, неизвестно с чем, а у некоторых были иссушившиеся изнутри фляжки или кувшины. Их лица, измазанные, уставшие и осунувшиеся, выражали лишь смертельную жажду и мольбу о спасении. Старик с чумазым от пота лицом споткнулся и упал, распластавшись на земле и выдохнув протяжное «ох». Люди не стали обращать на него внимания, обходя его стороной и продолжая собственный путь.

Старик умер.

– М–мама! – крикнула девочка, но никто ей не ответил. – Ример!

И снова тишина. Мужчины и женщины не смотрели на одинокого ребенка – им бы за своими детьми уследить. Они несколько дней бродят по этим пескам, замертво падая. Скитальцы уже давно не испытывали чувство сытости и отдыха – им просто это не дано.

Лилиан встала, бежала за ними, но споткнулась и упала лицом в песок, обжигаясь.

– А что это ты здесь забыла, малышка? – соблазнительно–ласково произнес мужской нежный голос.

Лилиан поднялась и обернулась, увидев высокого мужчину в солидном костюме. Его черные по плечи волосы были красиво уложены назад, а глаза – такие манящие, тянущие – были такими, будто кровавая луна поселилась в этих очах. Или янтарные капельки собрались в бездонной пещеры, затаившись ото всех.

Так необычайно, что Лилиан затаила дыхание.

По какой–то причине мужчина не пугал ее, хотя эти глаза были чертовски устрашающими…

– Тебя отвести домой? – спросил он, протягивая девочке руку, ноги которой уже были погружены в песок.

Она еще была совсем ребенком, и попасть домой было самым важным. Она еще не понимала, что нельзя уходить с теми, кого не знаешь – ее этому не учили. Всегда был рядом Ример, который защищал ее от всяких бед, иногда мелькала величественная Мать, лишь взглядом своим заставляла упасть на колени врагов. Или же ангелы–стражи, которых не было видно, но они практически всегда присматривали за девочкой. Ну, вроде как не сегодня.

– Домой? – ухватилась и она.

– Конечно, – улыбнулся мужчина, погладив ее по волосам.

«До чего же чертовка великолепна. В отца своего пошла», – усмехнулся своим мыслям демон.

Он подхватил ее и, расправив гигантские черные крылья, похожие на лохмотья или же крылья старой летучей мыши, устремился вверх.

От неожиданности девочка сначала закричала, прижавшись к груди этого незнакомца, но, услышав его успокаивающий голос, который молвил о том, что нет нужды бояться, Лилиан немного успокоилась. Но все же не стала открывать глаза и высовываться.

Ей было холодно, потому что жестокий ветер не щадил ее, прокалывая невидимыми ветряными иглами, проникая даже в нутро. Голубое платьице бешено развивалось, потому и все тело было во власти ветряного Бога.

Но не прошло и десяти минут, как воздух вдруг стал теплее, даже жарче, чем самое пекло пустынь. Она приоткрыла глаза, побаиваясь смотреть, на что демон посмеялся:

– Малышка, смотри, – она повиновалась. – Это вулканы – источники земляных вулканов. Пока здесь они существуют, они будут и на Земле. Ты понимаешь, о чем я?

– Немного…

– Наверное, матушка совсем не смотрит на твое образование? – он, казалось, приуныл. – Смотри, видишь? Это вулканы, в них образуется лава, которая в определенный момент времени извергается и поливает все, до чего может дотянуться. И ты смогла насчитать, сколько их?

– Раз… два… три… семь! Их семь!

– Правильно, малышка. Здесь, где мы, есть семь правителей – как и семь вулканов. Говорят, если посмотреть на них, можно узнать, что происходит с правителями. Если они затухают, значит, что–то случилось с правителем. А если вспыхивают неистово, значит, бушует владыка…

– Ух ты! Показатель настроения?

– Хм, а ведь можно и так назвать. Надо бы их переименовать…

Пролетев мимо этих вулканов, с которыми ничего не происходило, демон вдруг закрыл ребенку глаза:

– Тебе лучше не смотреть…

Но она успела увидеть, как в каком–то городе человека разорвало пополам. Девочка закричала от ужаса, зажавшись и требуя немедленно увести ее домой:

– Почему я здесь?! Я хочу домой! Хочу домой!

– Лилиан, здесь тоже твой дом. Просто этот уголок твоей родины неприятен многим, но его ты не должна воспринимать своим домом. Твой дом – дальше…

Но она в полутьме слушала его голос, дрожала и плакала, думая, зачем же она послушала ту тетю. Сейчас бы спокойно сидела у себя на полянке, в ожидании Римера…

***

Король демонов сидел, вальяжно развалившись на своем троне. Белый мех с темными прожилками раскинулся на его широких плечах, а в руках он держал бокал с тягучей темно–красной жидкостью, вертел им и смотрел, как переливается это изысканное вино.

Почти возле его ног, там, в низине, подле ступень уселся на белом меху неизвестного чудовища мальчик, такого же возраста, как и сама Лилиан. Он внимательно глядел на небольшой шахматный столик, наблюдая, как ходит его противник. Слуга, дрожа тонкими верхними конечностями, на которых кожа словно прилипла к кости, поставил шахматную фигурку, иногда косо глядя на своего повелителя. Слуга боялся, что тот что-нибудь сделает с ним, если его подчиненный выиграет, но ребенок твердо и горячо заявил, чтобы тот играл по–честному. Блеснув серыми глазами, отец согласился с мнением сына и вновь стал играться с вином.

Вдруг в дверях кто–то появился. Демон открыл тяжелые двери одной рукой и вошел. Король демонов глянул сначала со скукой на пришедшего князя, но потом, отложив вино, с интересом стал разглядывать пришедших.

– Мой господин, – учтиво поклонился демон, держа при этом девочку одной рукой.

– Кто это? – громко спросил Асмодей. Голос отца заставил мальчика уставиться на незнакомку.

– Это ваша дочь, господин. Она упала с небес прямо в мир людей, и…

Король сделал жест рукой, приказав замолчать, и повелел ему принести девочку к себе. Лилиан задергалась: она жуть как испугалась. В этой зале, такой холодной и неприступной, было страшно находиться. Весь замок был из камня, даже внутри каменные кирпичи придавали закрытость и мрачность глубинки. Длинный темно–красный ковер растянулся от дверей до ступенек перед троном, где восседал правитель этих земель.

Так пусто, что слышно собственное эхо…

Но как только Лилиан оказалась в сильных руках Асмодея, то она перестала бояться. Его серые глаза, хоть и казались многим холодными и бесчувственными, были для нее теплыми и даже радостными. Если кто-нибудь из великих королей увидел бы воссоединения отца и дочери, то они вмиг рассмеялись Асмодею в лицо. Король похоти и разврата, который вдруг потеплел в лице, стал добрым?! Смех и только!

– Она вся в вас, господин, – учтиво произнес князь.

Асмодей погладил девочку по волосам, таким же, как у него, и взглянул на своего сына – мужскую копию девочки. Тут уже было бессмысленно отрицать кровную связь – они трое были похожи, как три капельки воды.

– Как тебя зовут?

– Лилиан…

– У тебя уже открылись способности?

Девочка насупилась:

– Еще нет…

Он встал, подходя к сыну, который насторожился незнакомкой. Мальчик, не осознавая, заревновал девочку к своему отцу – Асмодей строго относился к своему сыну, и отцовской ласки он не получал. А тут явилась какая–то девочка, которая стала вдруг его сестрой, и выкрала время у его отца!

– Ллевеллин, – обратился он к своему сыну, посадив рядом с Лилиан. Он потрепал черную голову Ллевеллина так же, как и Лилиан, из–за чего мальчик вдруг опешил: еще никогда отец так не обращался с ним. Может, новоявленная сестра станет лучшим временем для Ллевеллина?

– Это твоя сестра Лилиан. Она будет к тебе приходить, ты должен ее оберегать. Ты понял?

– Да, отец, – склонил голову мальчик.

Но в душе он трепетал: отец ему задание дал! Да и сестра казалась ему милой и доброй, наверняка они подружатся! Асмодей вернулся на свой трон, принявшись заниматься делами, – стопка никчемных бумаг уже давным-давно стояла подле трона.

– А что ты делаешь? – поинтересовалась Лилиан, разглядывая фигурки. Она взяла одну, повертела в руках и восхитилась, насколько фигурка коня изящно вырезана и тяжела в руках.

– Это шахматы. Ты не умеешь играть в них?

Ллевеллин отослал слугу, который, несколько раз поклонившись и попятившись, поспешно ушел, радуясь тому, что ему, наконец, удалось уйти.

– Не умею…

– Давай я тебя научу? – обрадовался Ллевеллин. У него не только сестра появилась, но еще и ученица!

– Давай!

– Итак, смотри, это…

И он стал объяснять ей, как играть. Хотя он только смог объяснить ей расстановку фигур, как прибыл еще один неожиданный гость. Темно–серебристой дымкой оказался в центре помещения Ример с недовольным лицом. Увидев повелителя, он склонился в почтительном поклоне, сказав:

– Мой господин.

Лилиан увидела своего защитника:

– Ример! – она бросила на шахматный столик фигурку и подскочила к нему, ухватившись за штанину. – Ты пришел за мной?

– Да, моя госпожа.

– А можно еще немного побыть? Я хочу доиграть! – она указала пальчиком на шахматный столик, возле которого сидел задумчивый Ллевеллин. Он глядел на Римера недовольно, будто бы тот стал для него какой-то помехой. Ример отвечал тем же.

– Как твоя служба, верный слуга? – между тем спросил Асмодей.

– Великолепно, господин.

– Великолепно? – громко рассмеялся он. – Видимо, госпожа твоя тебя балует. Приводи Лилиан каждый день во дворец.

– Господин, это будет весьма…

– Весьма уместно, – с нажимом продолжил король. – Думаю, на пару часов дочь моя сможет поиграться с братом.

Лилиан от радости взвизгнула, подбегая к брату:

– Мы с тобой будем играть каждый день! – и схватила его за руки.

Брат, опасаясь гнева отца, сдержанно улыбнулся:

– Да, приходи почаще.

Глава 3. Родное место

Не зная почему, но ладонь брата, которая крепко сжала руку Адалин, вызывала успокоение, и девушке не было так страшно.

Ада несколько сотен лет не была в этом месте: но, как оказалось, здесь ничего не изменилось. В голове витали обрывки воспоминаний и места, где они играли с братом, где Ример приглядывал за маленькой Лилиан, а отец сверху наблюдал за ними. Родителя она плохо помнила, лишь его темно–красные глаза блестели в водовороте воспоминаний. Видимо, последствия стольких перерождений и постоянной «амнезии» заставили Адалин забыть все.

Как только Адалин вдруг почувствовала себя хорошо, девушка смогла легко воспрянуть духом и самостоятельно, без поддержки брата, пойти. Она почувствовала себя с неведомым облегчением, личности перестали бушевать, однако то, что Лилиан еще не показала своего «лика», немного настораживало девушку. Она боялась, что настоящая она возьмет над этим телом контроль, и Адалин перестанет существовать. Хоть и воспоминания открывались с каждой мыслей.

– О, – вдруг воскликнул Ллевеллин, – Лилиан, а помнишь, как мы убегали от слуги? Тебе было срочно нужно уходить, как матерь наша, – он немного скривился, – вдруг стала тебя искать?

– Ах, да! – Ллевеллин хитро сверкнул глазами, и на его лице расплылась ухмылка. – Это был тот самый день, когда отец принимал послов Чревоугодия, а ты, как назло, наелась адских ягод с куста у восточной стены.

– Я и не знала, что они такие… слабительные, – фыркнула Адалин, но в уголках ее губ заплясали веселые чертики. Это событие из жизни Лилиан, к удивлению, она помнила.

– Еще бы! Ты была зеленая, в прямом смысле слова, и издавала такие звуки, будто в твоих кишках поселился демон-музыкант с расстроенной трубой. А тут как на зло – отец прислал своего верного пса, того долговязого демона с лицом бухгалтера, чтобы срочно доставить тебя к твоей матери.

– Силаэля! – вспомнила Адалин, заливаясь смехом. – Он всегда ходил с таким видом, будто нюхал серу.

– Именно он. И вот он шествует по саду, весь такой сияющий и важный, а ты, прижавшись ко мне за статуей Асмодея, попискиваешь: «Ллеви, он меня найдет! Я не могу, у меня бунт в животе!». А у самого статуи… – Ллевеллин фыркнул, – у самого статуи было такое достоинство, такое величие, а мы за его спиной творили вот это вот все.

– Ты придумал этот дурацкий план! – вспомнила она.

– Гениальный план! – поправил он. – Я вышел к Силаэлю и с самым невинным видом завел с ним дискуссию о чистоте небесных ритуалов. Говорил, говорил… А ты в это время, согнувшись в три погибели, как гоблин-носильщик, пулей понеслась к задним воротам. И надо же было тебе на самом интересном месте моего монолога… громко икнуть!

Адалин сквозь смех зажала ему рот рукой.

– Перестань!

– О, это было незабываемо! – продолжал он, высвобождаясь. – Силаэль замер, его ухо дрогнуло. «Вам не послышалось, ваше преподобие[1], – говорю я, не моргнув и глазом. – Это в саду Тщеславия новые фонтаны запустили. Очень… булькающие». А сам слышу – твои удаляющиеся шаги и еще одно сдавленное «ук!» из-за кустов.

– А потом ты сказал, что я, наверное, ушла смотреть на новых гаргулий, и он помчался туда! – вспомнила Адалин.

– Да! И пока этот рогатый идиот искал тебя среди каменных рож, ты уже благополучно решала свои… неотложные дела в ближайшем лесу. А я, вернувшись, чуть не плакал от смеха, глядя на озадаченное лицо нашего отца, который так и не понял, почему послы Чревоугодия вдруг заинтересовались садовыми гаргульями.

Они оба смеялись так, что у них текли слезы, вспоминая этот нелепый и такой родной эпизод из своего детства.

Голые ступни Адалин чувствовали все камешки, бугорки и всю растительность адских владений. Девушка помнила, что здесь нет определенного одного правителя, их было семь, как и семь смертных грехов, из которых они себя составляли. Земли Асмодея были такими же развратными, как был и он сам: в темных уголках его городов бродили вальяжные демоницы, оголяя все свои тела, звали «заплутавших путников» к себе, а после неизвестно, что с ними было. Лишь в некоторых городах было более или менее спокойно: из них не лилась похоть и разврат, они занимались куда более интересными вещами. Лилиан в детстве даже невольно стала свидетельницей таких явлений: хоть ей и не дали поиграть на свою жизнь, но она видела, как со слезами на глазах умершие души умоляли отыграться. Она считала их жалкими. Раз принял ставку, будь добр, прими ее, а не будь несчастной плаксой. Но что с этими мертвыми душами случалось дальше, Адалин не знала.

На самом деле, боялась узнавать.

Девушка пыталась вырвать из своей головы хоть каплю воспоминаний, как выглядел Северный город, но было все пусто. Хотя она там была. И не раз.

Когда девушка еще не вспомнила все свои реинкарнации, она представляла Ад другим: везде горит алым пламенем, стонут души, а демоны злорадно и язвительно гогочут и пытают людей. Но тут совсем не так, как это было в ее воображении: здесь было тихо. Повсюду туман, застилающий землю облаками пара, худые деревья покачивались на ветру, а закостенелые души чуть ли не впились всем телом к темным зданиям. Они не двигались, лишь их глаза, сухие, с темными прожилками, большими на исхудалых лицах, глядели на проходящих мимо них путников. Они будто бы следили за каждым движением странников, как какие–либо шпионы. Казалось, что они годами–веками собирали информацию, вот–вот доложат, но понимая, что их тела не в состоянии сдвинуться, даже подняться не могут, они продолжали полулежа сидеть.

– Будучи Адалин, я не представляла, что попаду в Ад…

– Ну, это твой дом, ты можешь здесь жить или же вольна решать, где тебе место.

– Место? Братец, ты что–то путаешь. Мне еще никто не давал выбора. Из–за бумажонки, которую мне пришлось подписать с папочкой, я застряла здесь на месяц.

– Ты же понимаешь, для чего это?

– Проясни.

– Отец хочет придумать, чем тебе помочь, чтобы вызволить от Мереллин. Понятно дело, что она вцепилась тебя, чтобы ты попала в Бездну.

– Вот скажи мне – почему именно я туда должна попасть? Ты тоже «идеальный гибрид», ты куда более сильный, чем я. А вот я теперь как бешеный катаклизм – ты даже не представляешь, что во мне бушует сейчас.

– Я унаследовал только дьявольское нутро, а ты – как и сама Бездна – непредсказуема. В тебе и ангельское, и дьявольское. Прости, сестренка, – он приобнял ее за плечо, – что тебе приходилось в одиночку нести эту ношу.

Она задержала дыхание, чтобы судорожно не вздохнуть:

– Проехали. Главное, что я теперь по–настоящему жива.

Они некоторое время прошлись в молчании и остановились у темно–серых, как гранит, дворцовых врат, которые сейчас казались не такими широченными и дьявольски страшными, когда она еще была маленькой. Адалин прикоснулась к ним, ощущая хорошо заметную шероховатость конструкции, и вздохнула.

Когда она в лице Адалин появилась здесь, девушка не особо помнила, куда попала. Большее внимание она обращала именно на главного дьявола этих земель – Асмодея, того, кого теперь воистину можно считать собственным отцом.

На самом деле она очень боялась встретиться с ним. И это даже не тот страх перед демоном, который хочет захватить душу. Не тот страх, который она испытывала перед лицом опасности или даже во сне, когда впервые встретилась с ним.

Это боязнь того, что ее не примут.

Что бы то ни было, девушка не могла вырвать из головы, когда собственные родители наложили на нее проклятье. Может из–за того, что несколько десятков жизни в единственном теле мутят ее разум собственными воспоминаниями, самую первую она теряет? Она не особо помнила лица, которые встретили ее для «поездки» в Бездну. Лишь две руки – одна стройная и длинная, а другая мускулистая и мощная – были направлены на нее с ярким голубым сиянием.

Помотав головой, чтобы отбросить эти никчемные воспоминания, Ада сделала небольшой шаг назад.

– Не бойся, – Ллевеллин аккуратно взял ее за руку. – Только пусть попробует что-либо тебе сделать. Пожалеет.

Эти слова успокаивали сердце, и девушка с верой кивнула.

Брат открыл эти двери, хотя обычно их отворяли именно стража, которая вовсе и не собиралась наследникам помогать, и они, не обращая внимания ни на кого, направились прямиком в главную залу, где восседал сам король.

Но сидящим на троне его не застали. Адалин предстала перед отцом и была настолько напряжена, что сжала руки в кулаки. Она не двигалась с места, стоя рядом с братом, который глядел то на свою сестренку, то на отца, на лице которого ничего не было видно. Казалось, на лице Асмодея застыла маска правителя – мощного, грозного и несокрушимого, – но после она словно разрушилась, и из-под этой преступной, недоступной маски выглянула теплая отцовская улыбка, которую даже Ллевеллин редко видел.

Он так быстро шел, что оказался перед своими детьми, и крепко, не спрашивая разрешения, обнял свою дочь, утыкаясь носом в ее плечо, на ходу превращаясь в человеческое обличие. Девушка застыла, но руки разжала, почувствовав, как следы от ногтей на ладонях горели. Ада в ответ обняла, засопев:

–Ты! Ты должен объясниться! Ты! Долже–е–ен…

Слезы необъяснимым образом полились из серых глаз, таких же, как и у Асмодея, который лишь тепло улыбнулся и взял ее за руки. Они не были дьявольски красными, как было раньше. Они были… родными…

Асмодей мановению своей руки приказал Ллевеллину уйти, чтобы отец с дочерью могли поговорить наедине. Он ушел, но долго задержал свой проницательный взгляд на спину сестры. Но Адалин даже не заметила, как он испарился в мгновение ока.

Девушка мягко отстранилась, но продолжала также хныкать, совсем не понимая, что с ней происходит. Наверное, она долгое время себя сдерживала, а сейчас представился такой случай, и чувства просто взяли вверх над ней. Даже здесь она уступает.

– Ты… должен объясниться, – повторила она, заикаясь. – Я не хочу никакой лжи, я хочу услышать от тебя, как от собственного отца, правду. Прошу… – взмолилась она.

– Ты здесь. Для меня этого главное. И раз ты просишь, я расскажу.

Он предложил ей руку, и она обхватила ее, борясь с желанием упасть – ноги будто не слушались ее, наверное, это все то, что связано с ее личностями внутри нее. Ну, она так и хотела ссылаться на это безобразие.

– Куда мы идем?

– Позже… Я тебя отведу в одно место, где расскажу все то, что ты пожелаешь.

Они вышли из главной каменной залы в длинный коридор, по которому она так любила бегать в детстве. Отец не особо любил шум в собственном замке, но лишь ей одной позволял шалости. А вместе с ней еще и Ллевеллину, который вдруг расхрабрился перед отцом. Ему это вначале, конечно, не особо понравилось, но то, как он всячески переживал и защищал сестру, да еще и что–то высказывает собственному отцу…. Наверное, тогда он почувствовал за него гордость. Но сейчас он сожалеет – лучше бы сдержал сына, иначе бы все совсем было по–другому…

На стенах этого длинного холла были развешаны картины, на которых было не все видно.

– Почему я не вижу изображения на картинах?

Асмодей горделиво хмыкнул, будто бы его похвалили, и вместе с дочерью медленно подошел к одному из сотен произведений. Прикоснувшись к холсту, он вложил немного сил, после чего золотыми узорами все впиталось в картину, и теперь появилось настоящее изображение.

Здесь была изображен рынок, где люди торговали своими товарами. Она заметила пару, которая как–то ярко выделилась на фоне остальных – будто специально все внимание именно было к ним…

– Наверное, уже догадалась, – подсказал отец. – Это мы. Я и твоя… мать.

Здесь они были совсем другими: у отца были зеленые глаза и короткие блондинистые волосы, а мама была загорелой брюнеткой. Видимо, они брали полные противоположности своей настоящей внешности. «А ведь какая разница? – думала Адалин. – Все равно вряд ли какой-нибудь посторонний демон или ангел разгуливали именно по этому городу, чтобы наткнутся на одного из правителей Ада и нынешнюю Богиню Рая… Даже забавно».

«Забавно ей! – прошипела Лидия. – Нет бы уже зарезала этого непутевого отца. Да еще и Ллевеллина, эту размазню заодно!»

«Совсем сдурела?! Пусть она хотя бы послушает, что он хочет сделать, а уж потом…» – хихикала Сеннита.

«Это же ее отец! – пищала маленькая Розария. – Так нельзя!»

«Наш отец, ты хотела сказать? – фыркнула Лидия. – Тело–то одно – и оно наше. А вскоре и вообще станет моим – помяните мои слова! Я, между прочим, слова на ветер не бросаю».

«Что за черт? – вмешалась настоящая Ада – нынешняя владелица этого тела. – А ну–ка заткнулись, пока я не нашла нужную управу на вас!» Она решила немного их припугнуть, да только Лидия с Сеннитой совсем разбуянились и начали кричать на Адалин, мол, совсем зазналась. Розария тихонько передала Аде, что их почитаемая старушка намекнула, что рядом с сильной энергией ее тело захватить точно не смогут.

– Зачем вы меняли свою внешность?

– Казалось, что так будет правильнее. Угадай, кто подсказал нам так сделать? – Асмодей горько усмехнулся.

Мереллин. Ну, конечно. Даже здесь без ее участия никак.

«Какая красивая, но в то же время драгоценная картина – целая история…» Девушка не заметила, как сказала свою мысль вслух.

– Поверь, дочь, – он внимательно наблюдал, как та, затаив дыхание, рассматривала портрет. – Самая ценная картина находится совсем не здесь. А вот подобную мелочь можно хоть и сжечь.

– Не надо, пусть все же будет. По крайней мере это начало истории, – но сама задумалась о «той ценной картине». Наверное, она находится в какой-нибудь секретной комнате, кабинете или же в личных покоях Асмодея, куда он пускает лишь одного слугу.

Они дальше пошли, почти дойдя до конца. И почему ей кажется, будто бы он бесконечен?

– А я также могу вложить свои силы и увидеть изображение?

– Не сейчас, только не сейчас, пока в тебе бушует круговорот душ.

– Что, Ллевеллин растрепал?

– Не только Ллевеллин является одним из моих верных людей, – хохотнул Владыка. – Не забывай – везде есть глаза и уши. Так что будь осторожна.

Эти нравоучения от него надоели ей, и она решила уже настоять на главной теме, которая ее беспокоила:

– Ну так что? Когда придем?

Но он не ответил. Асмодей смотрел прямо в стену, а после прошел сквозь нее вместе с дочерью, которая не успела и ахнуть, как тоже прошла, ощущая лишь легкое сопротивление, будто бы от сильного ветра.

– Теперь я могу рассказать свою версию, раз ты слышала уже от Мереллин.

Как только они зашли в секретное место, она большими как блюдца глазами смотрела на то, что было очень похожим на огромное сердце…

[1] Ллевеллин обращается к этому слуге «ваше преподобие» лишь потому, что до своей смерти Силаэль был священником, который не выполнил своих обязанностей и совершал возврат во имя Бога. В прочем, понятно это, раз он в Аду.

Глава 4. Сердце дьявола

Это действительно было сердце. Она чувствовала его как будто бы было ее собственным. Множество вен и крупных синих артерий обхватывало и