Соблазнительная скромница

Valerie Bowman

THE WALLFLOWER WIN

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.

Печатается с разрешения литературных агентств Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency.

© June Third Enterprises, LLC., 2023

© Перевод. И. Родин, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

Глава 1

Когда дверь в библиотеку отворилась, леди Элизабет Уитморленд нырнула за ближайший книжный шкаф.

Вот гадство!

Кого там еще принесло? Спокойно почитать не дадут! Наверху, в бальном зале, в самом разгаре были торжества по поводу свадьбы ее сестры-близняшки Джессики. Она же по привычке улизнула с бала и спряталась в библиотеке: не танцевать же с каким-то нудным типом, которого прочили ей в кавалеры, – с ним и парой слов-то перекинуться невозможно. Кроме того, танцы ее никогда не интересовали.

Элизабет осторожно выглянула из-за шкафа и увидела, как в комнату вошли два джентльмена и сразу направились к массивному столу красного дерева, который стоял под многостворчатым окном, с разложенной на нем шахматной доской.

– Сюда, Милфорд, – предложил тот, что повыше.

Прищурившись, она попыталась разглядеть лица вошедших, хотя одного знала – встречались и раньше. Это был один из многочисленных поклонников, которые большую часть сезона проводили в гостиной дома ее брата Джастина, пытаясь обхаживать Джессику, в то время как она сама, донельзя довольная, сидела в уголке у окна и читала.

Другой джентльмен был ей незнаком, но почему-то показался властным. Если бы они встречались раньше, она запомнила бы его из-за высокого роста. Лица его не было видно, но она отметила, что мужчина темноволос, широкоплеч и одет во все черное. Подойдя к столу, он указал рукой на стул, предложив спутнику сесть, и продолжил:

– Ну что, сделаем ставки?

Элизабет тут же распознала коварные нотки в его голосе: таким же тоном она сама предлагала ничего не подозревавшим партнерам сыграть в шахматы с ней. Так говорят те, кто абсолютно уверен, что выиграет.

– Даже не знаю, Сент, – нерешительно рассмеялся Милфорд. – Я слышал, что ты отличный шахматист.

– Да, выигрываю время от времени, – скромно пожал плечами тот, кого назвали Сентом.

Хм. Скрестив руки на груди, Элизабет принялась наблюдать за высоким. Этот его жест вводил в заблуждение: пожалуй, ей тоже стоит взять его на вооружение, если надо будет кого-нибудь уговорить сыграть в шахматы с ней, чтобы посеять обманчивую надежду на выигрыш, а потом ловушка захлопнется! По этой самой причине большинство из тех, кто сражался с Элизабет в шахматы, впоследствии отказывались играть с ней. Она выигрывала всегда, а потом горделиво вышагивала, словно павлин с медалью, наслаждаясь победой, и ничего не могла поделать с собой: уж больно это было весело.

Отец научил играть в шахматы их с Джессикой, когда они были еще детьми, но сестру это совсем не увлекло. Ей больше нравилось наряжать и причесывать кукол. Элиза же пристрастилась к шахматам, как к чтению хороших романов, и в самом деле стала так замечательно играть, что редко могла найти себе партнера. Этот джентльмен – Сент – был явно в чем-то похож на нее. Девушка почувствовала, что заинтригована.

– Сколько хочешь поставить? – спросила жертва… вернее, Милфорд.

Сент опять пожал плечами и совершенно обыденно поинтересовался, помахав в воздухе рукой:

– Как насчет, скажем, сотни фунтов?

Сто фунтов? У нее брови полезли на лоб. Ничего себе! Такое невозможно предложить, не будучи совершенно уверенным в своих силах. Ситуация становилась все более интересной, и Элизабет придвинулась ближе.

– Хм. Многовато для меня, – откликнулся лорд Милфорд. – Что, если пятьдесят фунтов?

Это умно, Милфорд. Очень умно!

– Да как хочешь, – последовал демонстративно равнодушный ответ. – В конце концов, это же всего лишь игра.

Элизабет усмехнулась: ну и хитрюга! Он явно собирался задать Милфорду хорошую трепку. И в первый раз ситуация по-настоящему увлекла Элизабет: даже про книгу забыла.

– Уверен, что мы можем позволить себе партию? – спросил затем лорд Милфорд. – Разве нам не нужно вернуться в зал?

Сент покачал головой:

– Не беспокойся, я предупредил Торнбери, что ненадолго исчезну.

Элизабет вскинула голову. Речь шла о ее новоиспеченном зяте, муже Джессики, а Сент, стало быть, один из его друзей.

– Исчезнешь? – удивился Милфорд. – Ты от кого-то прячешься?

– Ну да… Есть там одна скучная маленькая дебютантка, – хохотнул Сент. – Точнее, сестра невесты, леди Элизабет. – Он издал громкий, тяжелый вздох. – Мать Торнбери настаивает, чтобы я пригласил барышню на танец, но до меня дошли слухи, что она закоренелая пристеночница и жуткая зануда.

Элизабет тихо ахнула, зажав рот рукой, а потом в гневе прищурилась так, что глаза превратились в щелочки. Сент… Сент? Это, должно быть, тот самый лорд Сент-Клер, маркиз Клермон. Незадолго до этого мать Торнбери, вдовствующая герцогиня, сообщила Элизе, что попросила лорда Сент-Клера пригласить ее на танец. Как раз по этой причине она и укрылась в библиотеке. Впрочем, она вообще не собиралась ни с кем танцевать, не говоря уж о том, кого пришлось упрашивать пригласить ее. Она, может, и зануда и совершенно определенно пристеночница, никому не интересный узор на обоях, но это она спряталась от него, а не наоборот, и потому не позволит ему думать иначе.

Выглянув из-за шкафа, она решила получше рассмотреть того, кто явно считает себя подарком богов для скучных дебютанток. Побарабанив пальцами по корешку прижатой к груди книги, бросив взгляд на шахматную доску, потом на прямую спину маркиза, она быстро оценила ситуацию. Хм! Эта маленькая сценка может обеспечить ей прекрасные возможности, о которых она не догадывалась и которые не предвидела, но, оценив которые, поняла, насколько все может удачно сложиться… Если правильно все разыграть. А уж она постарается!

Нацепив на лицо широкую фальшивую улыбку, она быстро вышла из своего укрытия, вздернула подбородок, расправила плечи и уверенно заговорила, так что голос разнесся по всей комнате.

– Вы, должно быть, лорд Сент-Клер? Как я рада познакомиться с вами! – Все так же прижимая книгу к груди, она одарила его своим самым формальным из реверансов. – Я леди Элизабет Уитморленд, та самая зануда, но вы можете свободно называть меня просто Нудная Лиз – формальности тут ни к чему. – У нее аж зубы заныли – так крепко она их стиснула, чтобы не расхохотаться.

Оба мужчины резко обернулись, и у Элизабет перехватило дыхание, когда она увидела лицо Сент-Клера. Черт! Черт! Черт! Он не просто привлекателен, а неотразим! Ну почему судьба так несправедлива? Не должны откровенные задницы быть такими красавцами! Это только в романах красавцы и умны, и добропорядочны, а в жизни сплошь игроки, пьяницы и распутники!

Он как раз нацелил на нее всю силу своего взгляда, и Элизабет позволила себе оглядеть его с ног до головы. Необычным в нем был не только рост, но и орлиный нос, жесткая линия челюсти, четко очерченные губы, взъерошенные длинные волосы, но больше всего внимание привлекали каре-зеленые глаза: взгляд их буквально пригвоздил девушку к месту.

Тем не менее выражение заносчивости стерлось с этого лица – вне всякого сомнения, из-за пережитого шока, когда он вдруг узнал, что юная леди, которую он только что оскорбил, стояла рядом, за ближайшим книжным шкафом. Но уже скоро лицо этого Адониса опять приняло выражение непоколебимой уверенности с долей усмешки.

– Леди Элизабет? – Интересно, что он произнес ее имя даже не запнувшись от смущения, словно ничуть не был поражен ее неожиданным появлением.

Элизабет с трудом поборола в себе желание сказать ему, чтобы приберег свой шарм, который явно собирался задействовать, для других целей. От улыбки, накрепко пришпиленной к губам, аж зубы заныли.

– О, давайте обойдемся без формальностей, ладно? Моя сестра только что вышла замуж за вашего ближайшего друга. И, как я уже сказала, можете называть меня Лиз.

– Леди Элиз… э… Лиз. – Покрывшись красными пятнами, лорд Милфорд закашлялся, промокнул лоб носовым платком и быстро поклонился.

– Рада увидеть вас, лорд Милфорд, – с доброй улыбкой проговорила Элизабет.

Бедняга совершенно не заслуживал оказаться в такой ситуации – между ней и надменным Сент-Клером, словно между двух огней, как не заслуживал и стать мишенью для Сент-Клера в шахматном надувательстве, но об этом она позаботится.

– Примите мои извинения, миледи, – соизволил сказать Сент-Клер, изобразив неспешный элегантный поклон. Судя по всему, какие-то манеры у него все-таки наличествовали. – Кому могло прийти в голову, что вы прячетесь за книжным шкафом.

Улыбка у него была такая же фальшивая, как и у нее, а в голосе, без сомнения, сквозило раздражение. О нет! Неужели она успела ему надоесть? Какое несчастье!

Элизабет неторопливо подошла к столу и остановилась перед шахматной доской. До чертиков жалко, что на ней сейчас бледно-розовое платье, но сегодня особый день для Джессики, и сестра сама выбрала этот цвет. Элизабет всегда же лучше себя чувствовала в зеленом.

– Да, это прискорбно, – начала она, – но мне пришлось: есть джентльмен, с которым мне совсем не хочется танцевать, тот самый, о котором говорила вдовствующая герцогиня…

Ее слова повисли в воздухе, а она перехватила взгляд Сент-Клера и невинно захлопала глазами. Темные брови поползли вверх, он бросил на нее быстрый оценивающий взгляд и она заметила в нем намек на уважение. Она высказалась вполне прозрачно, и Сент-Клер был, судя по всему, далеко не глуп. Элизабет высоко вздернула подбородок. Бледно-розовое платье должно было сослужить ей службу, если не ошибется в своих расчетах. Этот мужчина должен был увериться, что у нее куриные мозги.

Лорд Милфорд откашлялся.

– Мне кажется, нам надо… э-э… вернуться в бальный зал. – Бедняга, похоже, больше ничего не хотел, кроме как избежать неловкой ситуации.

А Элизабет не отпускала взгляд маркиза, очень надеясь, что улыбка у нее оставалась соблазнительной и наивной.

– У меня есть предложение к вам, лорд Сент-Клер.

Сент-Клер скрестил руки на груди, и Элизабет попыталась сделать вид, что не заметила, какие они мускулистые.

– Любопытно…

Она опустила взгляд на шахматную доску, словно не вполне поняла, что это перед ней.

– Давайте сыграем в эти… в шахматы.

Сент-Клер запрокинул голову – громовой хохот эхом отразился от многочисленных книжных шкафов, – потом распрямил плечи, поправил белоснежный галстук, продолжая улыбаться так, словно услышал от нее самую веселую в своей жизни шутку.

– Боюсь, из этого ничего не получится, миледи.

Сент-Клер снисходительно покачал головой – разве что в открытую не назвал ее тупицей.

Элизабет закусила щеку, чтобы не засмеяться. Что ж, пора переходить к своей любимой части: дать ему возможность распустить перед ней хвост, – что он и сделал:

– В шахматах я слишком искусен, так что…

– В самом деле? – Она захлопала ресницами, изображая удивление. – Тогда вы тем более не откажетесь сыграть со мной, верно? Даже если вы исключительный игрок? – Теперь лицо у нее ничего не выражало, хотя мысленно она улыбалась от уха до уха. Мужчины такие предсказуемые! Это было все равно что ловить рыбу в бадье, причем в маленькой. – У меня даже возникла идея насчет ставок, которые мы можем сделать, – добавив в голос сахара, проговорила Элизабет.

– О, я не думаю… – Милфорд порывисто дернул себя за лацканы и покачал головой.

– Да? Интересно! – прервал приятеля Сент-Клер и, прищурившись, посмотрел на нее.

О, как это предсказуемо! Вот и Сент-Клер не смог устоять при упоминании о ставках.

Элизабет, глядя на него, наклонилась над столом с левой стороны, оперлась костяшками о столешницу и так же внимательно посмотрела на него – глаза в глаза, – как он – на нее.

– Если вы выиграете, я скажу вдовствующей герцогине, что получила от вас приглашение на танец, но отказалась по причине мигрени.

Его губы скривились в улыбке.

– Вы так сделаете?

– Ненавижу танцы! – добавила Элизабет и тут же подумала: сейчас он вспомнит о ее репутации пристеночницы и наверняка подумает, что она лжет, только чтобы сохранить лицо.

И это тоже предсказуемо.

– Хорошо, – коротко кивнул Сент-Клер и выпрямился. – Я согласен.

Ну вот: что и следовало ожидать, он даже не поинтересовался, чем поплатится, если выиграет она.

– А если выиграю я, – продолжила Элизабет, словно он не сказал ни слова, – в следующем сезоне вы будете играть роль моего жениха.

– Пардон? – Брови у Сент-Клера сошлись на переносице.

– Пардон? – как эхо повторил лорд Милфорд.

Оба уставились на нее как на умалишенную, что было тоже весьма предсказуемо.

– Вы слышали меня. – Элизабет выпрямилась в полный рост, не отрывая взгляда от лица Сент-Клера.

– С какой это стати вам захотелось, чтобы я ухаживал за вами?

Она расправила плечи, и хоть была далеко не коротышкой, все равно Сент-Клер возвышался над ней горой.

– Не ухаживать за мной, милорд, а только сделать вид.

Глаза у него так и остались прищуренными.

– Почему вы этого хотите?

Элизабет взмахнула рукой, будто речь зашла о какой-то банальности:

– Моя сестра вышла замуж. Это означает, что теперь матушка сосредоточит все свое внимание на мне, моих перспективах, и станет бесконечно изводить меня разговорами о том, что в следующем сезоне я должна найти себе мужа. А как вы только что отметили, я пристеночница, с которой никто не танцует, узор на обоях.

А что? Вполне убедительное объяснение.

Сент-Клер вскинул брови:

– Вы, конечно, не думаете, что я…

Не сдержавшись, она вздохнула. Помимо того что мужчины весьма предсказуемы, они еще самоуверенны и смешны.

– Я не собираюсь вынуждать вас жениться на мне, лорд Сент-Клер, но мне нужен джентльмен, который станет изображать интерес ко мне. Если вы сейчас проиграете, вам придется изображать ухаживания за мной в следующем сезоне.

Медленная улыбка тронула его губы: Сент-Клер уже предчувствовал свою победу, поэтому не обратил внимания на ее нелепое требование. Даже в дурном сне ему не могло привидеться, что он выполняет такое условие, на что она как раз надеялась.

– Я верю, что вы уже готовы, леди Элизабет.

– Готова к чему? – спросила она самым невинным тоном, сложив губки сердечком, чтобы казаться еще наивнее. У нее возникло почти физическое ощущение, насколько он недооценивает ее.

Сент-Клер снова скрестил руки на груди.

– Готовы к тому, чтобы солгать, глядя в глаза вдовствующей герцогине. Я принимаю ваше условие. – Он потер подбородок. – Но должен предупредить: так уж случилось, что я прекрасный шахматист.

– О! Неужели? – Элизабет изо всех сил попыталась изобразить страх и не ухмыльнуться. Ей это удалось, но усилий для этого потребовалось немерено. – Тогда, полагаю, нам и не потребуется много времени.

Глава 2

Кристофер Клермон разглядывал стоявшую перед ним девушку – само совершенство, но это ему уже было о ней известно: в конце концов, он ведь видел ее сестру-близняшку, новобрачную. Они был похожи как две капли воды. До него доходила масса слухов о леди Элизабет (Лиз, как она просила ее называть). Она была синим чулком (что его совершенно не беспокоило), а кроме того, пристеночницей (ему и до этого не было дела) и вдобавок занудой (ему и это было все равно).

Ничто из перечисленного не было причиной его нежелания приглашать ее на танец. Он избегал ее по одной простой причине: она была дебютанткой, то есть самым опасным для него созданием. Их головы были полны романтических видений о замужестве и любви! И разве он не провел несколько недель, наблюдая, как его ближайший друг Торнбери погружался в пучину любви к дебютантке? От одной мысли об этом Кристоферу становилось плохо.

На первый взгляд леди Элизабет не походила на Элис, но все дебютантки одинаковы: сокрушительно невинны и нацелены на одно – на замужество. А брак – это такая институция, с которой Кристофер не хотел иметь ничего общего. Он уже давно решил, что с обязанностями перед родом вполне справится будущий сын его младшего брата. Ему же нет нужды взваливать на себя женитьбу, если титул все равно останется в семье: маркизом станет его племянник.

Что же касается шахматной партии с дебютанткой – это очень любопытно. Кристофер не ощущал за собой никакой вины: она сама настояла на игре и, главное, очень удачно предложила ему то, чем расплатится в случае поражения, и это полностью соответствовало его планам. Если она скажет матери Торнбери, что сама отказалась от приглашения, он проведет остаток вечера в полном умиротворении, но партию надо растянуть, чтобы продлить удовольствие от выигрыша, да и не по-джентльменски это – поставить ей мат через несколько минут.

– Предлагаю леди самой выбрать место у стола, – предложил Кристофер и окинул взглядом доску. Шахматный набор у Торнбери был истинным произведением искусства. Фигурки, вырезанные из эбенового дерева и слоновой кости, украшало множество изящных деталей. Обычно Кристофер выбирал черные фигуры: ему нравилось отвечать на вызовы особого свойства. Игрок белыми делает первый ход, что дает ему некоторое преимущество, и он хотел, чтобы леди Элизабет им воспользовалась. Кристофер сейчас казался себе меценатом. Впрочем, какая разница: черными играть или белыми. В любом случае выигрыш будет за ним.

Шахматы – это игра логики и стратегии. И в том и в другом он был силен. Ему еще не приходилось проигрывать, так что у восемнадцатилетней дебютантки не было никаких шансов, тем не менее она осмелилась бросить ему вызов. Это, наверное, потому, что он задел ее самолюбие, обозвав занудой. Это было дурно, конечно, но какой дьявол заставил эту девицу прятаться за книжными шкафами?

Кристофер взглянул на нее. Леди Элизабет внимательно рассматривала доску. Сейчас он предложит ей играть белыми. Можно не сомневаться, что девица даже не понимает, какое это дает преимущество.

– Соблаговолите играть белыми? – предложила Элизабет и похлопала ресницами.

Хм. Возможно, она в курсе, и вид у нее напряженный. Он почти ненавидел себя за то, что разобьет ее наголову. Почти!

– Нет-нет! Пожалуйста, играйте белыми вы – это более выгодно.

– Я знаю, – легкомысленно отозвалась она и встала напротив фигурок из слоновой кости. – Именно поэтому я и предложила это вам.

Кристофер нахмурился. Ему показалось или в ее тоне действительно послышались нотки снисходительности? Ладно, посмотрим, насколько она хороша в деле.

Лорд Милфорд наблюдал за ними с беспокойством, время от времени оглядываясь на дверь, словно хотел сбежать отсюда.

– Мы можем с тобой продолжить после, – предложил ему Кристофер и хотел было добавить, что игра с ней не займет много времени, но решил, что это уже чересчур.

Кристофер выдвинул стул, и леди Элизабет заняла место на стороне белых. Взгляд невольно упал на декольте девицы, и он судорожно сглотнул. Элизабет хоть и дебютантка, невинное создание, но уже точно не ребенок. Черноволосая, с длинными пушистыми ресницами – не говоря уж о теле, словно созданном для греха, – она больше походила на сирену. Кристофер тряхнул головой: такие мысли совсем ни к чему. Во-первых, он взял себе за правило никогда не смотреть на дебютанток дважды, во-вторых, это свояченица Торна, и плотоядно пялиться на нее вряд ли прилично, в-третьих, она его соперник в игре, и к ней следовало относиться соответственно.

Пока лорд Милфорд подтягивал галстук и переминался с ноги на ногу, Кристофер занял свое место и, скрестив руки на груди, выжидающе посмотрел на леди Элизабет – та изучала доску перед тем, как сделать первый ход.

Он поневоле сравнил ее с Джессикой и решил, что леди Элизабет все-таки отличается от сестры. В то время как леди Джессику окружал ореол утонченности и грации, ее сестра говорила и делала такое, что вряд ли входило в разряд изящного, включая вызов сразиться в шахматы. А кроме того, несколько минут назад она сказала вежливо, но ясно – чем он не мог не восхититься, – что не желает танцевать именно с ним. Послание получено.

Он улыбнулся этой мысли и, продолжая изучать ее, порылся в памяти, пытаясь вспомнить, что Торн говорил о новоиспеченной свояченице. На ум кое-что пришло. Ее часто видели за чтением. Она пренебрегала правилами приличий и поначалу Торна, когда тот попросил помочь привлечь сестру на его сторону, проигнорировала.

Второе уже получило свое доказательство, когда она бросила ему вызов: сыграть партию в шахматы, а потом, в качестве награды за победу, предложила изобразить, что он ухаживает за ней. Смехотворная идея, одна из тех, что он немедленно отверг бы, если бы его обеспокоила возможность ее выигрыша.

– Лорд Милфорд, – Лиз подняла взгляд от доски, чем отвлекла Сент-Клера от его мыслей. – Полагаю, вы сохраните в секрете условия нашего пари, ведь так?

Вид у Милфорда был такой, словно он проглотил жука.

– О-о… э-э… да. Да, конечно.

– Прекрасно! – Она наградила его ослепительной улыбкой. – Тогда, может, сделаете одолжение: найдете еще кого-нибудь, чтобы понаблюдали за нашей игрой. Моя матушка сегодня очень занята, что совершенно естественно, а мне, в соответствии с приличиями, нужна сопровождающая дама.

– Да-да, разумеется. Я скоро вернусь. – С явным облегчением Милфорд тут же испарился, но, покидая комнату, без сомнения – из соображений пристойности, оставил дверь открытой настежь.

Кристофер посмотрел на леди Элизабет:

– Может, нам стоит дождаться наблюдателей, прежде чем вы сделаете первый ход?

Сам он был бы не против: чем больше свидетелей его сокрушительной победы над ней, тем лучше.

– Да нет, все и так в порядке. Хм. Дайте-ка подумать…

Она постучала пальцем по подбородку и склонилась над доской. Ее взгляд обежал фигуры, и на миг ему вдруг стало интересно, а умеет ли она играть вообще. Тогда с какой стати надо было предлагать ему вот это?

Прошло несколько минут, и, кашлянув, он спросил:

– Хотите совет, миледи?

Элизабет резко вскинула брови, и ее лицо сразу осветилось какой-то кошачьей улыбкой.

– Нет, благодарю. Думаю, что я знаю, каким будет мой первый ход.

Она медленно стянула одну перчатку, потом другую и, отбросив их на дальний конец стола, к окну, посмотрела на него, а потом, не отпуская его взгляда, подняла изящную руку, взялась за пешку королевы и двинула ее вперед на две клетки.

Кристофер нахмурился. Неужели ей известно?.. Нет, не может быть – это наверняка просто совпадение, достойный первый ход, но ничего экстраординарного, в особенности если он не был запланирован.

– Кто вас учил играть? – спросила она, когда он на две клетки передвинул пешку ферзя.

Вот он, классический ответ на гамбит, если только в этом заключалось ее намерение, но ей наверняка неизвестно об этом. Он сделал такой ход, исключительно чтобы обезопасить себя, на всякий случай.

– Отец, – коротко ответил Кристофер, наблюдая, как леди Элизабет двинула слоновую пешку вперед на две клетки. Хм. Возможно, она знает о шахматах больше, чем он расcчитывал. – А кто учил вас?

– И меня отец, – ответила Лиз так же коротко.

В молчании Кристофер оценил ход белой фланговой пешки, угрожавшей его пешке в центре. В худшем случае, если эта дебютантка задействует стратегический минимум, ему придется играть, усиливая мобильность своих фигур.

Все так же, не говоря ни слова, леди Элизабет взялась за ферзевую пешку и снова двинула ее.

Кристофер опять прищурился. Сильный ход, из тех, что могут позволить себе лишь опытные шахматисты. Она явно не новичок. И это к лучшему. Он терпеть не мог играть с профанами.

– Вы знакомы с ферзевым гамбитом? – спросил он, не справившись с удивлением.

Она пожала плечами, и платье соскользнуло вниз на руку, обнажив молочно-белое плечо.

– Могла слышать что-то.

Тряхнув головой, чтобы отогнать мысли об этом нежном плече, Кристофер посмотрел на книгу, которую она положила на стол. «Макбет»? Почему ему показалось, что это будет какая-нибудь глупая готическая история? Несколько мгновений он разглядывал обложку, потом поднял глаза на леди Элизабет и процитировал:

– На вид цветок невинный, но гада ядовитого внутри скрывает.

Медленная лукавая улыбка появилась на ее лице, когда она положила руку поверх книги.

– Значит, вы знаете Шекспира?

Ответом ей был лукавый взгляд.

– Вы точно дебютантка?

– Вы меня недооценили, и поэтому сегодня проиграете, милорд, – с полной уверенностью заявила Элизабет, откинувшись на спинку стула, и беззаботно сплела пальцы перед собой так, словно все время мира принадлежало ей.

Когда Милфорд вернулся в компании леди и джентльменов, Кристофер как раз изучал расположение фигур на доске, прижимая пальцы к губам. Теперь ему стало ясно, что игра займет немного больше времени, чем он ожидал.

Два часа спустя, когда библиотеку заполняли гости, игра все еще шла, хотя на доске осталось всего несколько фигур. Кристофер рассматривал сидевшую напротив леди с вновь обретенным уважением. Пока шла игра, он, распустив галстук, так часто запускал пальцы в волосы, что потерял этому счет. Тем временем леди Элизабет, опершись локтями на стол, положила подбородок на ладони с таким видом, словно ее ничто не волнует в этом мире. Она выглядела абсолютно спокойной с этой ее блаженной улыбкой на очаровательном лице.

Касаясь пальцами ладьи, Кристофер думал над следующим ходом. У него имелось всего два варианта, и почему-то ему казалось, что соперница о них знает, так что ходить ладьей вряд ли стоило.

Дьявол! Она, конечно, удивила его. И это еще слабо сказано. Партия, которая, по его расчетам, должна была продлиться всего несколько минут, затянулась на добрую половину ночи. Оказалось, что леди Элизабет чертовски опасный противник. Кристофер вдруг сообразил, но, похоже, поздно, что зря радовался: она далеко не новичок. Он был слишком самонадеян, вот и угодил прямиком в ее ловушку. И его это заинтриговало. Он никогда не встречал еще такого прекрасного противника, и это было чертовски увлекательно.

Народу тем временем в библиотеке прибывало: судя по всему, кто-то из гостей, вернувшись в бальный зал, сообщил своим друзьям о необычном шахматном сражении между лордом Сент-Клером и леди Элизабет Уитморленд. Эта игра и правда превратилась в чертовски захватывающее зрелище.

Кристофер, внимательно глядя на доску, отпустил ладью и кончиками пальцев провел по губам. Дьявол! У него проблемы, и это он понял почти час назад. Следующий ход должен быть продуман до мелочей, и Кристофер взялся за короля.

У леди Элизабет взлетели брови.

– Вы уверены, что хотите сделать это?

Он повторил движение ее бровей:

– Пытаетесь посеять во мне сомнения?

«Я придумывал игры ума в шахматах, милочка!» И все же ее слова заставили его взять паузу, и то лишь потому, что она неожиданно оказалась отличным игроком.

– Ставлю на леди Элизабет! – вдруг послышался женский голос.

Нечто подобное продолжалось уже несколько часов: гости по очереди делали ставки. Создавалось впечатление, что супружеские пары разделились: дамы ставили на леди Элизабет, а джентльмены – на лорда Сент-Клера.

Черт! Ему не совсем не хотелось подвести мужчин, но, увы, существовал действительно единственный ход. Он взялся за короля и пошел им, а потом одарил леди Элизабет самодовольной улыбкой. Вот так! Теперь ей придется немного помолчать: она не могла ожидать от него такого шага.

Среди мужчин раздались довольно оживленные аплодисменты, и тут дверь в библиотеку распахнулась настежь.

– Элизабет Уитморленд! – донесся до нее голос пожилой дамы. – Ты опять играешь в шахматы?

Леди Элизабет сначала испугалась, встревожив Кристофера, а потом ее губы тронула медленная улыбка, и, не отрывая глаз от доски, она откликнулась:

– Да, мама.

Хм. Мать, судя по всему, обыскалась ее. У него возникло ощущение, что их игра завершилась, и это было по-настоящему досадно, потому что Кристофер не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так удачно проводил время на балу для сливок общества. Обычно его интересовало нечто совершенно особенное, но сегодня во время шахматной партии с леди Элизабет он по-настоящему понравился самому себе. И это было так ново для него!

Они оказались плохими гостями на свадебном торжестве, затеяв такую долгую игру, и теперь им овладело чувство вины из-за того, что он надолго задержал и отвлек сестру невесты от празднества. Из соображения приличий Кристофер был готов предложить оставить партию и закончить в другой вечер. Кроме того, ему претила сама мысль нанести ей поражение в присутствии стольких людей. Это могло бы ее унизить.

Но Кристофер не успел еще произнести ни слова, как толпа раздвинулась и пропустила вперед вдовствующую маркизу Уитморленд. Та стремительно подошла к их столу и, подбоченившись, требовательно заговорила с дочерью:

– И чем, по-твоему, ты занимаешься? Это свадебный бал твоей сестры.

Элизабет поджала губы и продемонстрировала лишь толику упрямства, но Кристофер по загоревшимся огонькам в ее глазах понял, что она ни о чем не жалела.

– Не беспокойся, мамочка, – громко объявила она, – мы почти закончили.

Кристофер нахмурился: до этого «почти» было еще ой как далеко. Ему потребовалась четверть часа, чтобы решиться на последний ход, и он не сомневался, что на ответный ей потребуется времени ничуть не меньше.

– Если ты сейчас же не вернешься наверх, последствия тебе не понравятся, – заявила леди Уитморленд, развернулась и двинулась прочь.

– Мама, подожди минутку! – радостно воскликнула леди Элизабет. – Я иду с тобой. – Потом, прищурившись, она взглянула на доску, коротким движением двинула фигуру, поставив шах его королю, и объявила: – Шах и мат!

Сложив руки перед собой и невинно захлопав глазами, она посмотрела на Сент-Клера с веселой и в то же время самодовольной улыбкой.

Кристофер опустил взгляд на доску, и удивлению его не было предела: позиция оказалась разгромной. Минуты проходили, но вне зависимости от того, как долго он смотрел, результат оставался неизменным. Каким-то образом леди Элизабет удалось внушить ему фальшивое чувство уверенности, и он, как идиот, передвинул короля и подставил под удар. Он понимал это лучше других, но не мог поверить, что она выиграла. Как это вообще возможно? Испытав минутную слабость, Кристофер стиснул зубы: надо было признавать очевидное – и, наконец, согласился:

– Вы выиграли, миледи.

Потом он поклонился ей, и женская половина присутствующих взорвалась ликующими возгласами, в то время как мужская – застонала. Когда деньги перешли из рук в руки, Кристофер поднял глаза и вгляделся в юную леди, которая только что совершила немыслимое – разгромила его в шахматы.

Он так и не смог поверить в случившееся: из легких словно выбило весь воздух, и тем не менее он смотрел на нее не только с уважением, но и… с восхищением. Господи, она сделала это! И отчасти потому, что обратила против него его же заносчивость и самоуверенность.

Леди Элизабет встала, и Кристофер на нетвердых ногах поднялся вслед за ней. Она шагнула вперед и, наклонилась к нему, словно хотела забрать перчатки и книгу с дальнего конца стола, а на самом деле – чтобы шепнуть на ухо:

– Я же просила называть меня Лиз. Кажется, вам пора начать ухаживать за мной, – сказала она в довершение.

Ее улыбка была такой довольной, что его чуть не вывернуло от злости наизнанку.

Натянув перчатки и сунув книгу под мышку, Элизабет выпрямилась и заговорила громко, чтобы все услышали:

– Благодарю вас за приятную игру, лорд Сент-Клер. Возможно, мы как-нибудь сыграем еще. Доброго вечера.

Кристофер видел, как она уходит, и ощущал не только разочарование, зависть, но и уважение. При этом он честно не мог бы сказать, что тревожило его больше всего: то, что его одолела в шахматах дебютантка, подпиравшая стены на балах, или то, что от ее теплого дыхания возле его уха у него в паху все затвердело.

Глава 3

Прошло уже восемь месяцев с той злополучной шахматной партии, в которой Элизабет завоевала себе свободу, поэтому у нее было прекрасное настроение в момент открытия первого бала нового сезона. Конечно, наутро после свадебного торжества Джессики у нее возникли кое-какие сложности, когда мать устроила ей нагоняй за то, что провела так много времени в библиотеке за шахматами с маркизом Сент-Клером.

По ее словам, Элизабет устроила спектакль, о котором потом в разделе светской хроники много писали лондонские газеты. В конце концов, ведь не каждый день неисправимая пристеночница и неуловимый маркиз, известный своим распутством, вызывают переполох на светском вечере, устроив сражение за шахматной доской. История приобрела откровенно скандалезный оттенок из-за того, что победу одержала Элизабет. Лишь с окончанием сезона, когда бомонд разъехался, оставив Лондон ради загородных поместий, суматоха улеглась.

Со своей стороны, Лиз ни о чем не пожалела. Победа над Сент-Клером вознесла ее на такую высоту, что ни обвинительные речи матери, ни сплетни ничуть не задевали. Заключение пари с лордом Сент-Клером – один из самых обдуманных поступков, которые Элизабет когда-либо совершала, поэтому последние восемь месяцев она провела в блаженном спокойствии, наслаждаясь красотами осени и зимы. Ей не нужно было переживать из-за того, что мать начнет, как обычно, изводить ее напоминаниями о необходимости обзавестись поклонником, как только начнется сезон. Лорд Сент-Клер будет изображать ее воздыхателя, а это означало, что она вольна поступать так, как ей захочется, и этот сезон для нее станет самым свободным.

Разумеется, все эти восемь месяцев они с Сент-Клером не виделись, за исключением свадьбы Джастина и Медлин в октябре в семейном загородном поместье Уитморлендов. В бальном зале она стояла среди знакомых дам, и он подошел поздороваться. Он стал еще привлекательнее, до такой степени, что у нее даже во рту пересохло. Лиз быстро взяла себя в руки и, нацепив на лицо улыбку, игриво поинтересовалась:

– Не решили отменить наш уговор?

– Ни в коем случае! – ответил ей Сент-Клер и тоже улыбнулся.

– Прекрасно! Значит, до встречи в апреле. Но если вдруг захотите сыграть в шахматы раньше, дайте мне знать. Могу показать пару новых комбинаций. – Элизабет даже набралась нахальства и подмигнула ему.

Это, конечно, было слишком, но лорд Сент-Клер только покачал головой и приподнял бокал с шампанским, салютуя ей. Его губы все так же улыбались, но что это означает, выяснять не хотелось.

– Вы уже кое-чему меня научили, леди Элизабет.

Лиз вскинула брови:

– Разве?

– Именно, – потягивая шампанское, подтвердил Сент-Клер.

– И все-таки скажите: чему?

Лиз боялась себе признаться, что его близость заставляет ее сердце биться быстрее, а запах – о, этот божественный аромат мужского одеколона и чистого тела! – вызывает желание закрыть глаза и медленно его вдыхать.

– Тому, что внешность порой обманчива, – ответил он, опустошил бокал и отошел.

Лиз смотрела ему вслед и думала, что его слова понравились ей больше, чем хотелось бы: ему удалось ее удивить. После ее триумфальной победы он не впал в ярость, не стал спорить, а просто ушел. А сейчас удивил ее еще раз, когда, по существу, признал, что недооценил ее. Возможно, он и не полная задница, в конце концов.

По правде говоря, было кое-что еще, что удивило ее не меньше. В ночь свадебного бала сестры Лиз наконец-то была собой довольна. Играть в шахматы с лордом Сент-Клером было по-настоящему интересно. И если уж быть честной, он оказался куда лучшим шахматистом, чем она предполагала, но эпизод на исходе ночи, когда она взяла его короля после одного молниеносного хода, был апогеем происшедшего. Когда первый шок прошел, Сент-Клер посмотрел на нее с искренним уважением – она не могла ошибиться! – и неожиданно ее накрыла волна тепла. И если уж не кривить душой, лорд Сент-Клер не раз занимал ее мысли за эти месяцы после свадьбы Джессики, а уж за время после свадьбы Джастина она о нем практически не забывала.

Сейчас Элизабет стояла в бальном зале особняка Кранберри, удостоившихся чести открыть новый сезон, и вновь испытывала уже знакомые ощущения. Впервые в жизни она с нетерпением ждала вечера, который проведет в бальном зале, и все потому, что надеялась вновь увидеться с лордом Сент-Клером.

Лиз была очень высокого мнения о своих умственных способностях, и в ее окружении действительно мало кто мог сравниться с ней в словах и мыслях, но как-то так получилось, что за короткое время, которое провела в компании Сент-Клера, она определила его как равного себе. И все-таки главным было другое – Лиз не могла дождаться, когда он приступит к исполнению обещания. Этот надменный джентльмен должен всех убедить, что ухаживает за ней, и это, несомненно, будет приятно.

У нее почти не было сомнений, что Сент-Клер сегодня появится: ведь первый бал сезона. После их шахматного поединка Лиз отслеживала все слухи о нем по газетам. В том что Сент-Клер повеса, у нее не было сомнений, но он никогда не предпринимал попыток ухаживать за какой-нибудь юной особой, как никогда его не видели на великосветских мероприятиях за исключением свадеб и похорон. И все-таки Лиз знала, что Сент-Клер здесь будет. После краткого общения с ним она могла с уверенностью утверждать, что этот джентльмен очень серьезно относится к данному слову. Он здесь будет и в нужный момент пригласит ее на танец. Прекрасно.

– Запомни: три танца, – предупредила ее мать, вскинув брови, словно отдавала приказ, что всегда нервировало Лиз.

– Да-да, три танца, – подтвердила Лиз, стараясь изо всех сил показать, как докучают ей материнские требования.

Если, не дай бог, мать что-нибудь заподозрит, все вернется на круги своя, так что приходилось быть постоянно начеку. Для того чтобы подготовиться, у нее было несколько месяцев, и она надеялась, что сыграет свою роль превосходно.

– И не вздумай сбежать в библиотеку! – как обычно, сухо предупредила мать.

– Никаких библиотек! – в тон ей отозвалась Лиз, кивнув в знак согласия.

– О! А вот Джессика с Эйденом! – с широкой улыбкой провозгласила леди Уитморленд.

Герцог Торнбери прокладывал путь к ним через толпу, нежно поддерживая под руку сестру-близняшку Лиз.

После обмена приветствиями Джессика громко объявила, специально для Элизабет:

– Лорд Хавершем уже прибыл.

– Правда? – Элиза попыталась изобразить что-то вроде улыбки, но вышло не очень.

Джессика пообещала ей помочь с выбором мужа в этом сезоне и, судя по всему, решила начать прямо сейчас. О своем пари с лордом Сент-Клером Лиз ничего не рассказала сестре, чтобы не тревожить. Джесс всегда строго следовала правилам и поступала так, как ей говорили, и была в этом полной противоположностью Лиз. Кроме того, Элизабет не хотелось, чтобы ее сестра оказалась в такой ситуации, когда придется обманывать матушку: Джессика совсем не умела хранить секреты, как и врать. Бедняга просто не могла понять, почему Лиз не желает ничего слышать о замужестве: ведь она сама так счастлива! Они с Эйденом обожали друг друга, и ей хотелось того же и для сестры. Лиз знала, что Джесс желает ей добра, но никогда ее не поймет. Элизабет не собиралась жертвовать своей свободой ради какого-то мужчины, и вообще считала брак едва ли не тюрьмой.

– А вот и лорд Бигхемптон, – добавила Джессика, кивком указав на мужчину, который только что прошел в нескольких шагах от них.

Элизабет уже придумала, как поступить с другими претендентами: надо как можно скорее убедить свою семью в том, что решила принять ухаживания лорда Сент-Клера, и открыла было рот сообщить об этом, как ее внимание привлек голос дворецкого:

– Маркиз Сент-Клер!

Ах как кстати!

По бальному залу тут же пробежала волна шепотков и возгласов. С лукавой улыбкой Элиза обернулась и увидела лорда Сент-Клера. Тот лениво оглядев толпу, медленно пошел вниз по лестнице в зал, и поток дебютанток с мамашами тут же хлынул в его сторону.

– Какого дьявола? – нахмурился Торнбери. – Как здесь оказался Сент-Клер?

Брови Джессики взлетели на лоб.

– Вот так сюрприз!

Элизабет изо всех сил старалась изобразить, словно не имеет никакого представления, почему неуловимый лорд Сент-Клер соизволил явиться на бал к Кранберри. Разумеется, у нее и в мыслях не было превратиться в одну из этих жеманных дебютанток, которые кинулись к нему, но стоило признать, что она с нетерпением ждала момента, когда он пригласит ее на танец. Что будет с гостями – впадут в шок, когда осознают, что это ради нее сегодня он здесь? Что ж: сам виноват – был чересчур самонадеян. Воспоминание об их партии до сих пор грело ей душу!

Шепот и восклицания зазвучали громче, и она вдруг сообразила, что толпа раздвинулась перед ней. Стало понятно, что гости уступают дорогу решительно шагавшему в сторону их небольшой компании лорду Сент-Клеру.

Когда маркиз остановился прямо перед ними, Элизабет затаила дыхание. Если этот мужчина обратил на себя ее внимание прошлым летом, а осенью от его вида у нее пересыхало во рту, то сегодня и вовсе вызвал такую бурю эмоций, что ей с трудом удалось с собой справиться. Темные волосы стали чуть короче, глаза оставались определенно зелеными, а подбородок – таким же острым, как и раньше. Маркиз был в отлично сшитом черном вечернем костюме, который великолепно подчеркивал ширину его плеч и узкую талию. При этом ему как-то удавалось казаться верхом совершенства, истинным лондонским денди.

Прижав ладонь к животу, Элизабет пожелала одного: чтобы нервы успокоились, и подумала: это весьма кстати, что он так хорош собой, хитрость, которой она собиралась воспользоваться, будет более достоверной.

Возможно, впервые ей стало интересно, как она выглядит со стороны. Обычно ее не волновало помятое платье или растрепанные волосы, или пятна на перчатках, если они вообще были. Но сегодня она позволила своей новой горничной Мэриан – леди Уитморленд настояла на том, чтобы нанять служанку перед началом сезона, – потрудиться больше, чем обычно, над ее платьем и прической. И это никак не было связано с тем, что ее ожидала встреча с Сент-Клером. Элизабет просто решила, что ей нужно наконец приложить хоть какие-то усилия, чтобы хорошо выглядеть. В конце концов, благодаря ее задумке все глаза этим вечером будут устремлены на нее, без сомнения, о ней напишут. Ей хотелось, чтобы семья гордилась ею, так что приходилось учитывать мельчайшие детали.

Обменявшись приветствиями с их небольшой компанией, Сент-Клер обратился напрямую к Элизе и, предложив руку, спросил:

– Леди Элизабет, могу ли я рассчитывать на этот танец?

Захлопав глазами, Лиз стиснула зубы. Этот человек повел себя со слоновьей грацией, и ей захотелось послать его к черту, но здравый смысл возобладал, и она решила принять его приглашение, а на отсутствие тонкости в обращении указать потом, когда они останутся вдвоем.

– Что ты здесь делаешь, Сент? – прищурившись, спросил Торнбери.

Сент-Клер, не отрывая взгляда от Элизабет, сказал:

– Ты что, не слышал? Я пригласил леди Элизабет на танец.

– Благодарю вас, с удовольствием! – вмешалась Лиз, быстро сделала шаг к Сент-Клеру и положила руку ему на локоть, пока ситуация не вышла из-под контроля.

О господи! Похоже, поговорить про отсутствие у него должного лоска придется не скоро.

Пока вся троица, вытянув шею, смотрела им вслед, Сент-Клер вывел партнершу в центр зала, и с первыми звуками вальса они неуклюже закружились.

По какой-то ей самой непонятной причине Элизабет не могла поднять взгляд выше резко очерченного подбородка Сент-Клера. Но ощущение от его сильного плеча под рукой и аромат – смесь мыла и одеколона – опять вывели из равновесия. Что, черт возьми, с ней происходит?

– Я не очень хорошо танцую, – призналась Лиз, чтобы о чем-то заговорить и тем самым подкрепить их деловую договоренность.

– Я тоже, – буркнул в ответ Сент-Клер и не солгал: похоже, считал шаги так же упорно, как и она.

Элизабет, спрятав улыбку, заметила, кивнув в сторону своих родных, которые не спускали с них глаз, словно наблюдали за танцем медведя с цыпленком:

– С ними вы были не слишком доброжелательны.

Сент-Клер вскинул бровь.

– Я к этому и не стремился, а вот кое над чем действительно думал долго. Мне кажется, что вашей репутации только пойдет на пользу, если я буду изображать, что покорен вами. Кстати, изысканности в манерах придают слишком большое значение, – это не так уж важно.

Элизабет не нашлась что сказать, потому что и сама так считала и даже делилась своими соображениями с Джессикой, вот только приверженцев у нее в этом деле не было.

Она продолжала считать: «Раз-два-три… раз-два-три», – и вдруг ее поразила мысль, неожиданно пришедшая в голову: Сент-Клер, судя по всему, не испытывает никакого почтения к правилам этикета, как и она, и лучше, если все действительно станут считать, что он появился здесь только ради нее. Она с трудом могла поверить, что Сент-Клеру хоть на мгновение это пришло в голову, однако он сам только что сказал, что долго думал об этом. Вот это уже интересно! А она-то предполагала, что он приедет сюда только для того, чтобы выполнить их уговор, но они не договаривались, чтобы он заботился о ее репутации.

Тайком Элизабет окинула быстрым взглядом бальный зал, и ей показалось, что все дебютантки буквально пожирают полными надежд и желания глазами Сент-Клера.

– За нами наблюдает весь зал, – заметила Лиз, закусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

Сент-Клер со вздохом усмехнулся:

– Конечно, наблюдают, что еще остается этим идиотам! Именно поэтому я стараюсь избегать их как чумы.

– Ну, скажите спасибо, что у вас есть такая возможность. Представьте, что чувствую я, не имея выбора. У меня нет возможности принять собственное решение и держаться подальше отсюда.

Сент-Клер в замешательстве посмотрел на нее, аж морщинка прорезалась на лбу:

– Вы что, не хотели появляться здесь?

Элизабет засмеялась. Он это серьезно?

– Конечно, не хотела. Почему, как вы думаете, я попросила вас сделать вид, что ухаживаете за мной?

Пребывая в недоумении, Сент-Клер проговорил:

– Я думал, что вы – никому не нужная пристеночница – захотели, чтобы вас в конце концов стали приглашать танцевать.

Элизабет закатила глаза. Ну разумеется: именно так он и должен был подумать.

– Я терпеть не могу танцы и все эти светские посиделки. Я люблю читать. Когда-нибудь соберусь и напишу что-нибудь сама. Только вот моя матушка не желает оставить меня в покое и настаивает, чтобы на каждом балу как минимум на три танца меня приглашал один кавалер. Если вы сделаете вид, что ухаживаете за мной, она успокоится и перестанет знакомить меня с каждым достойным, по ее мнению, джентльменом, который проявляет признаки жизни. И я целый сезон буду свободна.

Кристофер слушал эту красивую девушку в своих объятиях, которую он не видел с осени. И хотя такое трудно себе представить, она стала еще привлекательнее с той поры. Ее тонкая талия была словно создана для его ладони. Кончики пальцев начинало покалывать, когда он касался ее. Все в ней казалось идеальным: выразительные темные глаза, которые он так хорошо запомнил, были на уровне его подбородка. Сочные, четко очерченные губы так и манили. Она благоухала лавандой и ванилью, и он то и дело ловил себя на мысли, что хочет прижаться лицом к ее шее и вдохнуть этот пьянящий аромат.

Кристофер встряхнулся. Да что это за наваждение? Не должен он думать о Элизабет вот так, но ничего не мог с собой поделать. То и дело с того самого момента, когда они впервые встретились, он вспоминал о Элизабет. И совсем не ее внешность так привлекла его внимание. Больше всего ему понравились, беззаботные манеры девушки, которые отражались в слегка растрепанных волосах, в менее чем сдержанной усмешке, в никуда не годных попытках танцевать. Элизабет вела себя так, словно ей было все равно, как она выглядит и что о ней подумают. Не случалось никогда, чтобы дебютантка сумела его удивить, да еще дважды, а ей это удалось.

Он и понятия не имел, что причина, по которой ей захотелось, чтобы он изображал ухажера, заключалась в ее желании обеспечить себе свободу от поисков мужа. Она ведь дебютантка! А разве обзавестись мужем – не главная цель каждой из них? Он просто предположил, что его интерес к ее персоне потребуется для того, чтобы улучшить ее репутацию, создать видимость конкуренции для настоящих поклонников. Как интересно: она описала те же самые ощущения, что владели все эти годы им! А ее нежелание принимать участие в великосветских мероприятиях!

И еще одна ее мысль привлекла его внимание. Элизабет сказала, что он, в отличие от нее, может себе позволить не посещать светские вечера. Раньше он не задумывался над этим, но леди Элизабет права: как у любого мужчины, у него была такая возможность, – а вот у дебютантки с требовательной мамашей – нет.

В своих предположениях на ее счет он оба раза ошибся. Она оказалась не только чертовски сильным оппонентом в шахматах, но еще и дебютанткой, которая не хочет искать поклонников. Реальных поклонников, во всяком случае. Стало абсолютно ясно, что ему пора прекратить предполагать что-либо в отношении особы по имени Элизабет.

– Вы хотите сказать, что не хотите замуж?

Можно было обойтись без иносказаний: и так понятно, что леди Элизабет ответит на вопрос прямо (это еще одна черта, которая ему нравилась в ней).

– Никогда! – ответила она твердо.

Он прищурился:

– Никогда не хотели выйти замуж?

Элизабет посмотрела на него так, словно он был туг на ухо, и повторила, громко и четко:

– Ни-ког-да!

Дебютантка, которая никогда не хотела замуж, действительно редкость. Впрочем, какие у нее планы, неважно, все дебютантки невинные особы, и он избегал их как церкви. Эта конкретная оказалась наименее предсказуемой, но невинность есть невинность, хотя он все равно собирался выполнить их уговор.

В глазах у нее вспыхнул озорной огонек, и она опять громко рассмеялась:

– Вы видели их лица, когда пригласили на танец синий чулок, бесспорную королеву пристеночниц?

Кристофер не смог сдержать улыбки:

– Видел. Газетчикам очень понравится.

Он закружил Элизабет, продолжая разглядывать, словно перед ним было какое-то неземное создание. Ей явно нравилось быть озорной и нарушать правила. Она была неожиданной в любом проявлении и уж точно не зануда. К такому выводу он пришел еще той ночью, когда она разделала его под орех. Но кое-что все же его беспокоило.

– Если вы не собираетесь выходить замуж, то какие у вас планы на следующий сезон, после того как я… – Он откашлялся. – После того как наш уговор престанет действовать?

Лиз пожала плечами:

– Пока не знаю. Думаю, что найду еще какого-нибудь достойного джентльмена, такого же самоуверенного, и предложу сыграть в шахматы. Как только мне исполнится двадцать пять, полагаю, мама успокоится и признает, что меня пора положить на полку и оставить все как есть. Но до этого, увы, еще далеко.

Она вздохнула, а у него в груди неожиданно болью отозвалось упоминание о каком-то другом мужчине, который станет объектом ее внимания в следующем сезоне. Кристофер встряхнулся. Что происходит, черт побери? Судя по всему, этот вечер станет для него первым сразу по нескольким причинам: раз он присутствует на первом великосветском балу нынешнего сезона, впервые пригласил на танец дебютантку и впервые, пусть на мгновение, испытал что-то похожее на ревность.

– Надеюсь, леди Кранберри видит, как мы танцуем, – сказала Лиз, прервав его беспорядочные мысли. – В прошлом сезоне она сказала, что я никогда не выйду замуж, если постоянно буду держать нос засунутым в книгу.

– И что вы ответили на это? – улыбнулся Кристофер.

Элизабет покусала нижнюю губу, потом таинственная улыбка пробежала по ее лицу.

– Я сказала, что в книге, которую я читаю, говорится о том, как завлечь мужа с помощью магии.

Кристофер чуть не споткнулся:

– Так и сказали?

Элизабет кивнула:

– Так и сказала, и больше она не заговаривала о книгах.

Откинув голову, Кристофер расхохотался. Господи, это ведь тоже в первый раз! Он и не помнил, когда смеялся так по-настоящему, от души. Наверное, месяцы назад, если не годы. А чтобы за все это время именно женщина заставила его смеяться, и вовсе немыслимо.

Лиз тоже смеялась, и смех ее звучал беззаботно и прелестно, под стать ей самой. Ему это нравилось, как нравилась и она. А Элизабет с энтузиазмом кружилась, и, судя по всему, ей было абсолютно все равно, насколько хорошо. Сократив между ними дистанцию, она радостно прошептала ему на ухо:

– Ах как будет весело обдурить их всех в этом сезоне!

Кристофер с трудом сглотнул, стараясь не обращать внимания на ощущение от ее руки, лежавшей у него на плече, на тепло ее гибкого тела, прижимавшегося к нему, на ее жаркое дыхание над своим ухом и приводивший в смятение аромат ванили и лаванды. Дьявол! Почему у него вдруг возникло подозрение, что сезон пройдет весело по совершенно другой причине?

Глава 4

– Полагаю, ты все так же блаженно счастлив в любви? – раздраженно вздохнул Кристофер, когда друг протянул ему бокал бренди.

Они сидели в кабинете Торнбери, который решил развеять свои подозрения и пригласил Сент-Клера к себе выпить. Кристофер понимал, что его ожидает едва ли не допрос.

– Да, ты прав: счастлив, – ответил Торнбери. – Но я не собираюсь обсуждать с тобой мою семейную жизнь. Мне хочется поговорить о том, что я видел вчера на балу у Кранберри.

Вот оно! Этого вопроса Кристофер ожидал с того самого вечера, когда безнадежно проиграл партию в шахматы. Хорошо хоть, у него было несколько месяцев на то, чтобы подготовить ответ. Соврать Торнбери он бы не смог: тот слишком хорошо его знал. Оставалось сказать правду и взять с лучшего друга клятву, что сохранит все в тайне.

Кристофер откашлялся:

– Ты должен мне пообещать, что все услышанное останется в пределах этих стен.

Торнбери удивленно вскинул брови, но согласно кивнул:

– Даю слово.

– Ты помнишь ту ночь, когда я проиграл партию в шахматы леди Элизабет в твоей библиотеке?

По комнате разнесся оглушительный хохот Торнбери.

– Помню ли я? Как я могу это забыть? То была ночь моей свадьбы. Жаль только, что я не видел это собственными глазами. В следующий раз, когда сядешь играть с Лиз, непременно позови меня. Пока еще никому не удавалось тебя обыграть.

Почесав затылок, Кристофер продолжил:

– Ладно. Мы с леди Элизабет сделали ставки на ту игру.

Торнбери напрягся:

– Неужели? И какую ставку сделал ты?

Кристофер на миг закрыл глаза и простонал:

– Я пообещал, что буду играть роль ее жениха весь этот сезон.

Глаза Торнбери, казалось, едва не вылезли из орбит.

– Не может быть!

Кристофер вскинул голову:

– Ты можешь найти какую-то другую причину моего появления на проклятом балу у Кранберри? Еще и танцевал с дебютанткой!

Губы у Торнбери дернулись, словно он с трудом удержался от улыбки.

– Если честно – нет, ни одной. И не поверил бы, о чем бы ты ни говорил.

– Именно поэтому я говорю с тобой сейчас.

Кристофер напряженно улыбнулся другу и, наконец, отпил глоток бренди. Выбора у него не было. Он должен быть честен с Торном во всем, что касалось уговора с Элизабет, но было и еще кое-что… и этим делиться не хотелось. Если друг узнает кое-какие из его тайн, то наверняка прикажет ему держаться подальше от свояченицы. Речь не о том, что он собирался сделать что-то неподобающее в отношении леди Элизбет: он даже не осмелился бы на дружеский поцелуй. Но это не важно, все равно кое-что лучше оставить при себе.

Торнбери покачал головой:

– Господи, почему мне ничего не было известно про это ваше пари?

– Потому что мы ничего никому не сказали. Специально, – добавил Кристофер.

– Разумно, – откликнулся Торнбери. – Джессика знает?

Кристофер пожал плечами:

– Не знаю, рассказала ли ей сестра. Я – нет. И ты тоже не можешь, обещал.

Торнбери подергал себя за нижнюю губу:

– Вот дьявол! Это ставит меня в деликатное положение.

– Просто сделай вид, что ничего не знаешь, – предложил Кристофер, глотнув бренди.

– Легче сказать, чем сделать, старина. Но не беспокойся: обещаю, что ничего не скажу, да и не хочу, – хотя и надеюсь, что Элизабет сама все расскажет Джессике. – Торнбери обошел стол и сел в кресло. – Кто-нибудь еще знает об этом пари?

Кристофер потер щеку:

– Только Милфорд, но леди Элизабет взяла с него клятву, что он будет хранить секрет.

Улыбнувшись, друг покачал головой:

– Дай-ка мне разобраться, если у меня есть на это право. Ты, лорд Сен-Клер, один из самых отъявленных повес в Лондоне всех времен, должен весь сезон изображать, что ухаживаешь за дебютанткой, только потому, что проиграл ей партию в шахматы?

Кристофер медленно закрыл глаза, потом открыл, и на лице его заиграла сардоническая улыбка.

– Да, именно так.

– И это означает, что ты будешь посещать балы и пикники, наносить визиты и делать все, что полагается поклоннику?

Торнбери удивленно хлопал глазами, но явно наслаждался ситуацией.

– Да, – проворчал Кристофер и поерзал в кресле.

– И будешь изображать, что влюблен? – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, уточнил Торнбери.

Кристофер подтянул галстук, и ноздри у него затрепетали.

– Полагаю, меня не убудет, и я постараюсь быть убедительным ради леди Элизабет. В конце концов, я ведь проиграл.

Торнбери приподнял бокал в шутливом салюте:

– Что ж, я уже жду не дождусь, чтобы посмотреть, как все будет исполнено. Кажется, нынешний сезон превратится в сплошное развлечение.

Глава 5

Лиз сидела на диване в гостиной брата Джастина, прижимая к груди книгу. Роман назывался «Гордость и предубеждение»[1], и пока речь в нем шла о чрезвычайно заносчивом землевладельце, говорившем гадости про сельскую мисс. Однако эта мисс, судя по всему, не обращала внимания на его заносчивость, и именно поэтому Лиз не бросила читать роман. В то же время, если бы ей захотелось вынудить заносчивого землевладельца пригласить ее на танец, она с легкостью осуществила бы это в реальной жизни. И ей вовсе не нужно было об этом читать.

В тот момент когда леди Уитморленд, Медлин и Джессика сели рядом и все вместе уставились на нее, она захлопнула книгу, и в комнате повисла какая-то странная тишина.

– Нет нужды соблюдать часы для визитов ради меня, – заявила Элизабет и, отложив книгу в сторону, наклонилась и взяла вторую за послеобеденное время ячменную лепешку, что осталась на тарелочке из чайного сервиза, стоявшего перед ней на полированной поверхности стола.

– Глупости, – возразила Джесс. – Вчера ты дважды танцевала с лордом Сент-Клером, и весь бальный зал сгорал от любопытства. Сегодня наша гостиная будет забита поклонниками.

Лиз послала сестре полный скепсиса взгляд: ей казалось, что в ее случае такого не случится. Ведь поклонники заявляются гурьбой к леди, когда думают, что у нее завелся обожатель, в особенности если он из тех, кого считают трудноуловимой целью. А судя по всему, Сент-Клера относили как раз к этой категории. Вот гадство! Честно говоря, Лиз и в голову не приходило, что внимание лорда Сент-Клера может привлечь к ней поклонников.

Вот об этом она как раз и не подумала, когда заключала пари, но это не важно: просто придется проявить побольше сообразительности и выдержки. Впрочем, время для визитов началось больше часа назад, а в гостиной никого не появилось – только женская половина дома восседала на диване. Пока все хорошо. Если так пойдет дальше, мама оставит ее в покое до конца дня – именно этого Элизабет и хотела.

– Ты разве не ждешь лорда Сент-Клера сегодня с визитом? – спросила Медди.

Лиз обожала жену Джастина, и ей не хотелось говорить неправду сестре, но все же проще держать обеих в неведении о пари с маркизом.

– Сомневаюсь, что он придет, – ответила Лиз, запихивая половину лепешки в рот.

Она не знала наверняка, но не ожидала, что этот джентльмен станет обивать ее порог, словно и правда томим любовью. Все, чего она ожидала от него, – это встречи время от времени на каких-нибудь великосветских мероприятиях. Этого было бы вполне достаточно, чтобы поддерживать общий интерес к ней большую часть сезона и в то же время позволяло чувствовать себя свободной. И совсем ни к чему проводить много времени вместе – это противоречило бы главной цели.

– Но ты вчера танцевала с ним дважды, – добавила Джесс.

Решив, что на такие расспросы лучше отвечать правдиво и коротко, Лиз кивнула:

– Да, танцевала.

Мать же просто лучилась, явно довольная, иначе непременно отчитала бы дочь за то, что ест лепешку в совершенно неподобающей леди манере.

– Полагаю, ты произвела на него впечатление еще прошлым летом, когда обыграла в шахматы, – заметила, сияя, леди Уитморленд.

Лиз чуть не подавилась лепешкой: если бы мать только знала…

– Да, он прекрасный игрок, – отозвалась Лиз, запихивая в рот остатки лепешки. Ну вот, теперь перчатки стали липкими. Надо было снять их, прежде чем браться за лепешку. Она всегда забывала о таких мелочах. Перчатки – ее настоящая головная боль!

Глаза леди Уитморленд аж лучились от счастья. Она даже что-то тихонько мурлыкала себе под нос. Лиз не могла припомнить, когда видела мать такой счастливой. Это, видимо, из-за того, что испытала шок, увидев, что дочь уже танцует не с братом или зятем.

– А разве ты не увлечена лордом Сент-Клером? – спросила мать с надеждой.

Лиз не могла смотреть ей в глаза и не знала, как быть. Для матери станет потрясением, если после всех этих лет сопротивления замужеству она вдруг скажет, что увлечена, но также прекрасно понимала, что может посеять несбыточную надежду на этот сезон.

Элизабет пожала плечами:

– Маркиз действительно очень привлекателен.

Вот так! И это не ложь, и не правда. Сент-Клер действительно был вчера очень галантен.

– Весьма странный выбор, если честно, – заметила леди Уитморленд, и краска выступила у нее на лице.

– Ты имеешь в виду, мамочка, его репутацию распутника? – уточнила Джесс.

Ахнув, мать приложила ладонь к шее:

– Джессика, дорогая, хоть ты и замужняя женщина, но, пожалуйста, удержись от подобных выражений в присутствии сестры.

Тайком Лиз и Медди обменялись улыбками. Обе прекрасно знали, кого называют распутником, но разбивать иллюзии леди Уитморленд не стали.

– Извини, мамочка, – откликнулась Джессика. – Просто немного удивительно, что лорд Сент-Клер проявил интерес к нашей Элизабет.

Леди Уитморленд нервно поправила прическу и, описав рукой в воздухе круг, пояснила:

– Знаешь, я представляла Лиз с кем-то более интеллигентным… эрудированным.

Лиз так и не смогла посмотреть матери в глаза.

– Невозможно увлечься кем-то по заказу.

И потом, как можно считать Сент-Клера неэрудированным, если он наизусть цитировал «Макбета» и никому до нее не проигрывал в шахматы? Но в данный момент это неважно. Перед Лиз возникло более серьезное препятствие, а именно: сестра, прищурившись, в упор разглядывала ее.

– А что конкретно тебе в нем нравится? – скрестив руки на груди, уточнила Джесс, подозрительная по натуре.

Надо держать ухо востро и врать как можно правдоподобнее. Лиз взяла себя в руки и с честью выдержала испытующий взгляд сестры:

– Он привлекателен, с прекрасной родословной, хорошо играет в шахматы.

Конечно, не так хорошо, как она.

– Ты считаешь его привлекательным? – не отставала Джесс.

– Но он действительно неотразим! – пришла на выручку Медли. – Об этом можно и не спорить. А как он шагал через весь бальный зал! Словно никого больше, кроме Элизабет, здесь не было.

«Спасибо, Медди, что спасла!»

– Вот видишь! Не одна я так считаю.

– А что тебе еще в нем нравится? – не отрывая взгляда от сестры, возобновила допрос Джесс.

Лиз оттянула воротник платья, словно ей вдруг стало душно. Она понимала, что от сестры не отделаться простым утверждением, что джентльмен привлекателен, а уж под ее пронзительным взглядом это и вовсе невозможно.

– Он довольно остроумен, знает толк в одежде, хорошо воспитан…

Это все, что она могла придумать, и надеялась, что для Джесс этого достаточно.

Глаза сестры превратились в щелочки.

– С каких это пор ты стала обращать внимание, кто как одевается?

– С тех самых, как познакомилась с лордом Сент-Клером.

Вздернув подбородок, Лиз сложила перепачканные перчатки на коленях. Лепешка была съедена, и существовал единственный способ разрядить ситуацию. Она должна быть абсолютно убедительной, для этого требовалась не просто серьезность, а даже некий драматизм. Откинувшись на спинку дивана, она едва не простонала:

– О, Джесс, перестань задавать мне такие вопросы. Для меня все это непривычно, и я не знаю, как выразить свои чувства.

Глубокий вздох (главное – не терять чувства меры!) должен был убедить сестру в ее душевном смятении. Святая доброта! Это была самая смешная шутка, которую учудила Лиз, причем лучшего времени изобразить влюбленность и не придумаешь.

– Все-все-все, дорогая. – Леди Уитморленд подошла к дочери и потрепала по плечу. – Это, должно быть, для тебя чересчур. То есть, я хотела сказать, это впервые, когда ты испытываешь чувства к мужчине.

– О, какие это чувства! – воскликнула Лиз, приложив ладонь ко лбу. – Они меня просто переполняют!

Джесс смотрела на сестру по-прежнему с недоверием, но что она могла сказать… В этом и была суть уловки Лиз: в нее легко верилось. Лорд Сен-Клер действительно был хорош собой и подходил на роль мужа. А то, что он приехал вчера на бал и танцевал только с ней, добавляло доверия всей ситуации, которая сложилась, по мнению Лиз, почти идеально.

– Не волнуйся, дорогая. Он дважды пригласил тебя на танец, так что, вполне возможно, ему понятны твои чувства.

В голосе леди Уитморленд хоть и слышалось беспокойство, но звучала и надежда, и это лишь усугубляло чувство вины у Лиз. Она и вправду могла бы укрепить надежды матери, позволив думать, что между ней и маркизом начался период ухаживаний. Но если это удержит ее от лицезрения шеренги щеголей и глупцов и она не станет заставлять ее танцевать с ними на каждом балу до конца сезона, Лиз просто пошлет свою совесть куда подальше. То, что матери не будет известно, не причинит и боль.

Элизабет выпрямилась и решилась наконец посмотреть на сестру: если кто и мог обнаружить ее уловку, так это только Джессика, но в данный момент сестра сидела, поджав губы, все в том же положении – со сложенными на груди руками, – а карие глаза мерцали скепсисом.

– Я не могу удерживать тебя, Джесс. – Лиз открыла книгу. – Совершенно очевидно, что никаких поклонников сегодня не будет. Так что вполне можешь отправиться за покупками: я знаю, тебе этого хочется.

Сбросив туфли, Лиз поджала ноги под себя, удобно устроившись на диване. Формальности были ни к чему, если в комнате все свои. В конце концов, это ведь ей пришла в голову идея, как избавиться от назойливости мамаши до конца сезона. В данный момент она собиралась почитать, а позже, возможно, вздремнет, но стоило ей найти в книге нужное место, как дверь гостиной открылась и дворецкий объявил:

– Марикиз Сент-Клер – с визитом к леди Элизабет.

Взгляды присутствующих метнулись к ней, а она, с трудом сглотнув, подумала: «Какого дьявола он здесь делает?»

Глава 6

Кристофера проводили в гостиную, пред очи четырех леди, сидевших на диване в центре комнаты. Других визитеров не было, и он не мог бы сказать, что это неожиданно. Леди Элизабет прославилась как пристеночница, или узор на обоях, как синий чулок, в конце концов. Только вот Кристофер никак не мог понять, чем она заслужила репутацию зануды. Она показалась ему самой остроумной дебютанткой из тех, кого он когда-либо встречал, и это абсолютно точно.

Он бросил взгляд на диван, где, согнувшись, сидела Лиз и, судя по всему, сражалась с туфлями, пытаясь надеть. Вид у нее был, прямо скажем… раздраженный.

– Лорд Сент-Клер! – Вдовствующая маркиза поднялась поприветствовать гостя. – Как приятно увидеть вас вновь.

Кристофер быстро поздоровался с тремя дамами, прежде чем остановиться перед диваном, где сидела леди Элизабет. Закончив с туфлями, она поднялась и присела в реверансе. Кристофер тоже поклонился.

Она что, не ждала его с визитом? Ведь он должен был изображать, что ухаживает за ней, а визиты – необходимая часть этого процесса. Вдобавок ее явно обеспокоило то, что он появился здесь, и вот это было весьма забавно. В конце концов, именно она была инициатором их пари. И он собирался приложить максимум усилий, чтобы выполнить его условия. Он не привык относиться к чему-либо спустя рукава и потому с исключительной серьезностью отнесся к тому, чтобы изображать поклонника леди Элизабет. Он проиграл ей партию, и выполнить уговор было делом чести. Может, он и распутник, только провалиться ему в ад, если кто-нибудь скажет, включая саму леди Элизабет, что у него нет чести.

Он согласился с условиями пари и собрался выполнить их как можно лучше. А если в то же самое время ему удалось досадить ей и заставить забеспокоиться, что ж, так даже лучше. Но была и еще причина выполнить свою часть договоренности безукоризненно: он обнаружил ее совсем недавно, и она поразила его.

Обычно Кристофер делал лишь то, что приносило ему удовольствие, и это была, надо сказать, весьма приятная жизнь. Изображать поклонника леди Элизабет был его самым нравственным поступком за время… пока он себя помнил. Во всяком случае, с тех пор как стал взрослым, то есть фактически с момента заключения их соглашения, он обнаружил, что думает о том, как выполнить условия пари. Помочь девушке нарушить правила светского общества – что может быть веселее!

– Пожалуйста, присаживайтесь, лорд Сент-Клер, – предложила леди Джессика, отрывая Кристофера от его мыслей.

Сестре явно не хватило манер, и потому это пришлось сделать ей. Элизабет словно онемела, удивившись его визиту, хоть он и не замечал, что ей трудно находить слова.

– Да, пожалуйста, садитесь, – выдавила леди Элизабет в конце концов и напряженно улыбнулась.

Кристофер опустился на диван напротив нее. И как теперь ему изобразить влюбленного? Господи, он понятия не имел, но это не должно быть трудно. Что там говорил Торнбери, когда обхаживал леди Джессику? Кристофер никогда не видел настолько влюбленных или настолько безрассудных.

Хм. Леди Джессика любила розовые розы. А какие цветы предпочитает леди Элизабет? О чем говорить? Наверное, о каких-нибудь пустяках. Кристофер терпеть не мог пустые разговоры, и тем не менее начал:

– Как вам сегодня погода? Довольно тепло…

Это была самая невинная тема для пустячного разговора, и Лиз буркнула:

– Неужели?

Вот дьявол! Она что, намерена молчать?

– Как вам вчерашний бал? – попытался он еще раз.

– Неплохо.

Проклятье! Ее улыбка больше походила на усмешку.

Откашлявшись, Кристофер обратил взор на трех других дам. Каждая сидела с прямой спиной на краешке дивана, и все смотрели на него как на рождественского гуся, которого только что внесли в гостиную.

Он набрал в грудь воздуха. Если леди Элизабет на его попытки завязать беседу намерена отвечать односложно, придется ее спровоцировать или чем-то заинтересовать. И тут его осенило.

– Может, партию в шахматы? Мы могли бы сделать ставки на игру.

Глаза у нее округлились, и она посмотрела на него так, что стало понятно: ее совершенно не беспокоит беседа на эту тему.

– О, я не думаю, что остальным будет интересно наблюдать за нами, милорд.

– Ну, тогда нам всем, вероятно, придется наблюдать, как вы читаете книгу, – сказал он с широкой улыбкой.

Лиз просияла, но леди Уитморленд заявила:

– Нет-нет. Никакого чтения в часы, предназначенные для визитов.

– С кем еще вы танцевали вчера? – спросил Кристофер и, чтобы подогреть разговор, добавил: – Нужно же знать, кто мои соперники.

Лиз услышала издевку в его тоне и резко сказала:

– Лорд Сент-Клер, вы не против немного прогуляться в саду?

Кристофер пожал плечами, поднявшись, подал ей руку:

– С удовольствием, миледи.

– Не забудь надеть шляпку, дорогая, – бросила леди Уитморленд им вслед, когда они направились к двери. – Береги лицо от солнца.

– Да, мама, конечно, – сказала Лиз, чуть ли не вытаскивая Сент-Клера за собой в холл, где выхватила из рук дворецкого шляпку, быстро надела и завязала ленты. Получилось небрежно и мило, а она потащила его по другому коридору и через французские двери вывела в сад за домом.

Как только они оказались одни, Лиз выдернула у него свою руку и резко развернулась:

– Зачем вы здесь? Визиты не входили в нашу договоренность.

Он вскинул брови:

– Что это вы разволновались? Чтобы ни у кого не возникло сомнений, я поступил как настоящий поклонник.

Она всплеснула руками:

– Если вы станете наносить мне визиты, нам придется проводить время вместе.

Кристофер нахмурился:

– А вы как думали? Я согласился играть роль вашего ухажера. И хоть у меня нет опыта по этой части, но в одном я совершенно уверен: в процессе ухаживания визиты необходимы.

Лиз раздраженно передернула плечами:

– Я думала, что мы обойдемся танцами на балах… время от времени.

Запустив пальцы в волосы, Кристофер со вздохом возразил:

– Вам, должно быть известно, ухаживания – дело хлопотное. Настоящий поклонник будет наносить вам визиты, причем часто, запомните.

– Но вы же не настоящий!

Кристофер зажал переносицу пальцами. Провалиться бы ему в тот момент, когда он как самоуверенный болван согласился принять вызов леди Элизабет, недооценив ее способности.

– Вы хотите, чтобы об этом догадались и другие?

– Не думаю, – со вздохом согласилась Лиз.

– То есть вы не хотите терпеть из-за меня неудобства, – уточнил Сент-Клер с напряженной улыбкой.

– Да, именно это я имела в виду.

Теперь Кристофер смотрел на нее с ленивой усмешкой.

– Значит, вы не хотите, чтобы я наносил вам визиты и приглашал в парк на прогулки, в Воксхолл-Гарденз, в театр?

Она закатила глаза:

– Конечно, нет.

Его лицо озарила улыбка.

– Простите, дорогая, но именно это я намерен предпринять.

Леди Элиза широко открыла рот.

– Но зачем? – возмутилась Лиз. – Это пустая трата времени.

– Это была не моя идея. Мы заключили пари, и я не собираюсь отступать, так что будьте готовы. Я буду самым убедительным поклонником в Лондоне.

Хлопая ресницами, Лиз рассматривала джентльмена, стоявшего перед ней. Мало того что лорд Сент-Клер жутко ее раздражал, потому что его понятия об ухаживании совершенно не походили на то, о чем мечтала она, ей пришлось признать, что не так уж он был и не прав. Теперь, после того как он пришел к ней с визитом, их договорные отношения кажутся более достоверными. Джессика была удивлена, когда он появился в дверях гостиной, но скепсиса на лице поубавилось. Возможно, Сент-Клер прав и его визиты устранят сомнения, но Лиз не собиралась весь сезон провести в его компании. Какой тогда смысл был в пари!

– Давайте уточним, каковы наши действия.

– Что предлагаете? – улыбнулся Кристофер, подтянув рукав темно-синего сюртука.

– Один бал в неделю и один визит.

– И прогулка, – быстро добавил Сент-Клер.

Она с трудом удержалась, чтобы не топнуть ногой:

– Прогулка? Зачем?

Теперь закатил глаза Кристофер:

– Вам как дебютантке это должно быть известно лучше, чем мне. Я слышал от знающих людей, что прогулки непременная часть ухаживания.

Лиз нахмурилась:

– Что за прогулки?

– Поездки по парку, посещение кондитерской Гюнтера, Оперы, ну, все в этом роде.

Элизабет побарабанила пальцем по щеке:

– Кондитерская и мороженное – это хорошо, обожаю поесть. Опера, однако, полностью исключается.

– Вам не нравится опера? – изобразил возмущение Сент-Клер.

– Уж очень шумно.

– Вы не любите музыку?

Он что, издевается?

– Не всякую. В особенности, если еще и поют.

Сент-Клер тихо засмеялся:

– Как я понимаю, сами вы не поете.

– Ну, если только нужно кого-то напугать до смерти.

– И не музицируете? – Он прикусил губу, чтобы улыбка не расползлась во все лицо.

– Нет, мой учитель говорил, что я представляю опасность для инструмента. – Лиз заметила, что Сент-Клер едва сдерживается. – Вы смеетесь?

– Да, простите.

– Надо мной?

– Ну да…

Лиз уперла кулаки в бока и воскликнула:

– Что же вас так рассмешило?

– Ваше отношение к тому, что делают дебютантки.

– Да, я не пою, не играю, не танцую, а потому отвратительная дебютантка. Что, вы думаете, я все время пытаюсь донести до вас? Чем, как вы думаете, мы сейчас занимаемся?

– Тогда что же вы умеете? Чем занимаетесь?

Лиз пожала плечами:

– Читаю, играю в шахматы.

Лорд Сент-Клер, покачав головой, посмотрел на нее:

– Вы совершенно непредсказуемы! Никакой оперы? Прекрасно! Мы будем выезжать куда захотите, но прогулки должны быть обязательно.

– Зачем вам все это? – со вздохом спросила Лиз.

– Что именно?

– Вы слишком серьезно ко всему относитесь и так стараетесь. Ведь речь шла лишь о видимости ухаживания, не более.

Расправив плечи, Сент-Клер пригладил лацканы сюртука.

– Прошу прощения, но я должен поддерживать репутацию. Мне не хочется, чтобы в газетах меня называли вялым поклонником, который не знает, чего хочет. Итак, увидимся завтра: поедем в парк.

Глава 7

Одно и то же предложение Лиз прочитала трижды и захлопнула книгу. Лидия Беннет превратилась в особу отважную и дерзкую, как Лиз и ожидала, когда в первый раз начала читать книгу: сбежала с Уикхемом и принесла своей бедной семье нескончаемые тревоги. Ей хотелось хоть в чем-то походить на Лидию (отвагой и дерзостью как минимум), но только без глупостей и сумасбродства. Кстати, ее ведь тоже, как и Лидию, совсем не интересуют поклонники.

Кстати, о них… то есть об одном, и то по договору. Вечером Лиз рано легла в надежде почитать, но то и дело отвлекалась, мысленно возвращаясь к разговору, который случился у нее в саду с лордом Сент-Клером.

Сегодня он опять ее удивил: явился с визитом, а затем принялся настаивать, что устроит отличное представление из ухаживаний за ней. Вообще-то ему не нужно было так стараться, но она не смогла противостоять его логике сделать их фарс более убедительным, если он всегда будет рядом, и не только на светских вечерах. Но зачем ему понадобилось делать больше того, о чем они договорились?

К тому же этот человек был ошеломляюще красив, он умел удивлять. Со своими темными волосами, каре-зелеными глазами и манящими губами, которые часто кривились в усмешке, он демонстрировал высокомерие и самоуверенность – качества, которые она терпеть не могла, – но Сент-Клеру они почему-то придавали больше… притягательности, словно были его неотъемлемой частью. Сегодня, когда маркиз неожиданно вошел в гостиную, сердце у нее подскочило, но еще больше ее удивило, когда поймала себя на том, что ждет их следующей встречи. И этого было достаточно, чтобы потерять покой.

Какими бы ни были причины, лорд Сент-Клер, как кажется, собирался сделать все, чтобы его ухаживания вызывали больше доверия. Ей бы радоваться его решимости, но увы: она лишь больше вызывала беспокойства. Привлекательность Сент-Клера, чувство юмора, остроумие, преданность их договору причиняли беспокойство, потому что чем больше времени Лиз проводила в его компании, тем больше это ей нравилось, и это казалось опасным, весьма опасным.

В дверь тихо постучали, отвлекая ее от непрошеных мыслей.

– Входите!

Дверь открылась, и через порог шагнула Джессика в чудесном платье цвета лаванды, с высоко собранными на затылке волосами и с аметистами на шее. Теперь, когда стала герцогиней, Джессика одевалась соответственно, и Лиз не могла не радоваться за нее. Конечно, она скучала по сестре: с самого рождения они были неразлучны, но Джесс и сейчас часто их посещала.

Этим вечером, однако, что-то не давало покоя Лиз. Ей казалось, что Джессика пришла не просто так: наверняка ей хотелось понять, что происходит между ней и лордом Сент-Клером, и ей придется скрывать правду от сестры-близняшки. Опять!

– Мы с Эйденом только что вернулись с ужина у Вероники и Себастьяна, вот и подумали заскочить к вам пожелать доброй ночи.

Джессика устроилась на обитой синим бархатом кушетке возле окна.

– Как себя чувствует Вероника? – спросила Лиз.

Недавно их старшая сестра поделилась с ними новостью, что у них с мужем Себастьяном, графом Эджфилдом, будет ребенок.