Пир Хозяек

Корректор Сергей Барханов

© Питер Чарски, 2025

ISBN 978-5-0068-2903-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог цикла

Deep Fail State

В наши дни

Культура – это только тонкая яблочная кожица вокруг бушующего хаоса.

Фридрих Ницше

Я знаю это – потому что это знает Тайлер.

«Бойцовский клуб»

ВНИМАНИЕ!

Автор считает своим долгом предупредить читателей, что в ряде случаев ритмическая вокализация может быть опасной! Фрагменты текста, где приводятся глоссолалии (кажущиеся бессмысленными наборы звуков), не рекомендуется читать полностью и произносить вслух. Пропускайте эти фрагменты. Читайте их вслух на свой страх и риск и только в том случае, если вы полностью уверены, что сможете справиться с последствиями для своих когнитивных функций!

Пролог

6:14. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.

6:15. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…

– Эй, парень! Выдохни и не нервничай. Спокойно. Незачем стрелять… Справа на столике мой бумажник… Вон там…

Лейтенант береговой охраны США Генри Джонс старался говорить медленно, размеренно и с успокаивающей интонацией, как его учили на тренинге. Однако на молодого чернокожего парня в пухлой куртке, державшего его на мушке, это не оказало никакого воздействия. На тренинге о таком не предупреждали. Парень продолжил тыкать в сторону Джонса своим пистолетом и ритмично, словно начитывая рэп, выкрикивал:

– Давай деньги, чувак! Я тебя застрелю, братан! Слышишь! Давай бабки!

Они стояли друг напротив друга по обе стороны широкой двуспальной кровати «королевского размера» в номере полулюкс на пятом этаже отеля «Уиндхэм Гарден» в Тексаркане, куда Джонс заселился только позавчера.

– Эй, успокойся… Деньги в бумажнике…

– Подними обе руки, братан! Что у тебя в руке? Давай бабки! Я тя щас стрельну!

В левой руке Джонса, скрытой за его бедром, был зажат его армейский «Кольт». На Джонсе были просторные спортивные штаны и армейская футболка. Когда грабитель в 06:14 постучал в дверь его номера, он спросонья совершенно машинально схватил пистолет и пошел открывать, а сейчас этот автоматизм вполне мог спасти ему жизнь. Парень так и не заметил пистолет, поскольку либо вообще не отличался по жизни наблюдательностью, либо был сейчас слишком упоротым.

Джонс чуть выше поднял правую руку и примиряюще сказал:

– Смотри, я поднял руки, дружище… Возьми деньги, там, на тумбочке… Там триста баксов…

Согласно полицейской статистике, подавляющее большинство ограблений со взломом в Соединенных Штатах происходит на рассвете, когда сонные люди не могут оказать сопротивление. По этой же статистике, четыре из пяти попыток вооруженного ограбления военных заканчиваются смертью неудачливого грабителя.

Джонс внимательно наблюдал за своим грабителем. Совсем молодой парень, наверное, ему лет семнадцать, вряд ли больше. Он очень нервничает, и у него что-то с лицом, какой-то нервный тик. В этот момент грабитель еще раз дернулся и чуть повернул голову, а затем посмотрел налево – там без звука был включен телевизор, – и его лицо внезапно исказилось, рот приоткрылся, а челюсть отвисла. Джонс подавил в себе желание взглянуть, что же там увидел грабитель, и продолжал внимательно следить за дулом направленного на него пистолета. С удивлением он заметил, что парень начал опускать ствол и полностью погрузился в телевизор. Боковым зрением Джонс отметил, что там появилась яркая движущаяся картинка. «Приход он поймал, что ли?» – едва успел подумать Джонс, но тело уже действовало автоматически, как его обучили на тренинге. Он быстро вскинул пистолет и выстрелил. Один, два, три раза. Тремя пулями в грудь он уложил грабителя на пол, но перед тем, как упасть, тот тоже успел выстрелить. Пуля попала в телевизор, и Джонс услышал треск разлетающейся на куски пластмассы и шипение. После чего наступила оглушительная тишина.

На секунду Джонсу показалось, что сейчас, прямо как в криминальном боевике, в номер ворвется полиция и появятся деловитые детективы с блокнотами и желтой лентой, а на его запястьях щелкнут наручники, но ничего не происходило. Только парень на полу едва слышно хрипел. Подумаешь, стрельба в люксе на пятом этаже «Уиндхэм Гарден», ничего необычного для Тексарканы.

Но через несколько секунд Джонс – он все еще глупо стоял с пистолетом в руке посреди комнаты, рядом с трупом и разбитым телевизором – понял, что все-таки слышит какие-то звуки и они доносятся со стороны улицы. Он подошел к окну, после секундного замешательства засунул пистолет за резинку штанов на пояснице (успев подумать, что, если полицейские сейчас его застукают в таком виде, он будет выглядеть как самый настоящий русский мафиози) и с трудом отдернул плотные шторы. На улице, несмотря на раннее утро, творилось черт-те что. Он увидел несущиеся по автостраде вдалеке полицейские машины с мигалками, а еще одна машина стояла наискосок прямо во дворе отеля, влепившись в пожарный гидрант, и от нее шел дым, а по площади хаотично бегали какие-то люди, и у некоторых из них в руках он заметил оружие. Откуда-то сверху раздавалось гудение вертолета. Он оглянулся и быстро посмотрел на часы у кровати: 8 июля, 06:15.

– Окей! – сказал Джонс, обращаясь к трупу грабителя. – Если бы произошло что-то серьезное, было бы оповещени…

И в этот самый момент его телефон, до того мирно спавший на столике у кровати, издал длинный противный сигнал, одновременно начав мигать фонариком. Из-под куртки трупа также раздались резкие сигналы, и она осветилась изнутри мерцающим светом. Джонс подошел и взял со столика свой телефон.

– Окей, – продолжил он разговаривать сам с собой. – Не так уж и плохо, всего лишь система оповещения о ЧС… Могло быть и хуже, мог бы быть и DEFCON ONE…

А затем, когда он хотел уже набрать номер бывшей жены, чтобы удостовериться, что на базе Лакланд в пригороде Сан-Антонио все спокойно, на телефон Джонса пришла смс, открыв которую он увидел на экранчике простые буквы:

Он быстро набрал номер Луизы, но не дождался соединения, потому что сеть уже висела, и бросил бесполезный телефон на кровать. В который раз он пожалел, что до сих пор не обзавелся смартфоном и не пользуется всеми этими мессенджерами. Затем его внимание привлек настойчивый звук, раздавшийся от окна, он подошел, повернул ручку и приоткрыл створку до стопора. Откуда-то сверху раздавался голос: «Выключите свои смартфоны! Не подходите к телевизорам! Внимание! Выключите свои смартфоны! Не подходите к телевизорам и выключите все экраны! Внимание!»

Голос говорившего перекрывал шум лопастей вертолета, и он сбивался, это явно была не трансляция записи. Через несколько секунд Джонс увидел, как откуда-то сверху, из-за крыши отеля, вывалился армейский вертолет и начал по спирали снижаться над площадью. Шел он как-то неровно, и у Джонса быстро закралось подозрение, что этот вертолет падает, но, с его точки зрения, понять это было довольно сложно. Вертолет, стремительно снижаясь, продолжил делать вираж, видимо пытаясь сесть где-то на площади, но врезался в провода и в снопах искр рухнул вниз.

Не веря своим глазам, Генри Джонс наблюдал, как армейский вертолет с громкоговорителями упал прямо на площадку перед четырехзвездочным отелем «Уиндхэм Гарден» на северной окраине Тексарканы и поднял внушительное облако пыли, внутри которого продолжали играть электрические разряды из порванных проводов. Джонс отскочил от окна и последовавший взрыв услышал уже из глубины комнаты.

Глава 1

Бомбы упали на города, испепеляющим огнем выжигая все живое. Миллионы людей погибли во сне, так и не успев проснуться навстречу первому Ядерному Дню. Выжившие, те, кто уцелел после разрушительной взрывной волны и спасся от пламени охвативших города пожаров, в ужасе бежали прочь от бетонных остовов зданий, в одно мгновение превратившихся в гибельные радиоактивные руины…

Ему сильно повезло, что номер находился на последнем, пятом этаже и стекла выдержали ударную волну после того, как вертолет рухнул на землю, а топливо в его баках взорвалось. Когда эхо от взрыва рассеялось, он увидел, как мимо него в окне поднимается внушительное облако черного дыма. Джонс не стал возвращаться к окну и рассматривать последствия катастрофы, как это делают штатские зеваки, все и так понятно – выжить при таком взрыве у пилотов шансов не было. Кроме этого, вопрос наличия трупа в его номере требовал некоего быстрого, но в то же время приемлемого для дальнейшей свободы Джонса решения. По крайней мере пока до отеля, в который чуть не врезался вертолет, не доберутся полиция и местные репортеры.

Джонс зашел в ванную и щелкнул выключателем. Сполоснул лицо холодной водой и тряхнул головой, брызгая каплями во все стороны. Из чуть помутневшего зеркала на него смотрело ничем не примечательное, правильное, но не особенно красивое сосредоточенное лицо человека лет тридцати. Может быть, слишком серьезного для своих лет. Про таких обычно говорят, что у них нет чувства юмора, а если и есть, то лучше бы его не было. Джонс провел по лицу руками, собираясь с мыслями и силами. Затем быстро оглядел номер и, накинув куртку, вышел в коридор. Пистолет он забрал с собой. Если полиция Тексарканы не торопится зарегистрировать случай «смертоносного насилия при самообороне», он сам приведет ее, вызвав копов с ресепшена в холле отеля.

Коридор выглядел так же, как и в прошлый раз, за исключением одной детали. Слева на стене была свежая надпись черным маркером: «Гиппо геросто непарос борастин форман», – и Джонс был на сто процентов уверен, что еще вчера ее тут не было. Или позавчера, поскольку вчера он вообще не выходил из номера, провалявшись с неожиданно поднявшейся температурой.

Джонс огляделся по сторонам – коридор был абсолютно пустым, и все двери номеров были закрыты – подошел к стене и потрогал пальцами надпись. Ничего не добившись и поняв, что действует достаточно глупо, он пробормотал: «Чертовы наркоманы… Наверное, название какой-то химии…» – и отправился в сторону лестницы. Лифтом он не стал пользоваться, вовремя припомнив, что в случае чрезвычайной ситуации в гостиничном комплексе (а она после аварии военного вертолета была налицо) это крайне не рекомендуется.

Судя по схеме тут же рядом на стене, лестница была в самом конце коридора. Пройдя почти до окна, Джонс услышал торопливые шаги и остановился. А последнюю секунду он отшатнулся в сторону, машинально схватив свой пистолет под курткой. На него, едва не сбив с ног, выскочил из двери запыхавшийся человек в униформе портье.

– Мистер! Простите! Мне нужна помощь… – начал Джонс и тут же увидел, что портье, по всей видимости, помощь нужна не меньше.

Тот стоял пошатываясь, тяжело дыша и крепко сжимая в ладони кирпичик своего смартфона. Даже сильнее, чем Джонс сжимал рукоять своего «Кольта». Лицо портье свело судорогой, из полуоткрытого рта нитью тянулась липкая капля слюны. Джонс отступил на шаг и щелкнул курком пистолета под курткой. Портье повернулся к нему и начал издавать хриплые звуки, напоминающие ритмичное рычание. Джонс смог разобрать что-то вроде «сопо», «ропо» и еще почему-то «карифа». А затем портье сгруппировался и бросился вперед, прямо на него.

Джонс уклонился и упал вбок, больно ударившись плечом о стену. Он выдернул из-под куртки пистолет и попытался навести его, однако портье пробежал мимо с топотом и воем, а затем с размаха ударился всем телом в окно в конце коридора. Рама вылетела, и фигура портье исчезла вместе с ней, а в коридор ворвались свежий летний воздух, немного пыли и совсем чуть-чуть осколков стекла. Они, как кусочки льда, рассыпались по коридорному ковру, и в них отражалось голубое небо.

Джонс повернулся и тяжело сел на пол, опираясь спиной о стену. Его начало колотить, и он совершенно неуместно подумал, как же он теперь будет объяснять полицейским, что сначала застрелил человека у себя в номере, а потом выбросил работника гостиницы прямо из коридорного окна. Пытаясь прийти в себя, он аккуратно спустил курок и поставил пистолет на предохранитель, а затем начал дышать, как учили на тренинге.

– Стресс в боевой обстановке – это нормально… Просто дыши… Просто дыши… Дыши, давай, старина! – сказал он сам себе.

Через пару минут, вернув себе некое подобие самообладания и осознав, что на теле портье не найдут его отпечатков пальцев, а труп в его номере еще при его бренной и грешной жизни был вооружен и опасен, Джонс решил продолжить свой путь.

– Да и камеры тут должны быть… наверное… – пробормотал он, оглядываясь и крутя головой. Камер в коридоре, впрочем, видно не было.

Он поднялся и, все еще чуть прихрамывая после неудачного приземления, вышел на лестницу. Подходить к выбитому окну и рассматривать выпавшего портье он не стал. На лестнице было пусто и совершенно непримечательно – обычная лестница в отеле, какими пользуются только в случае остановки лифтов. Белые шершавые стены, дешевые перила, квадратные световые окна на каждом этаже. Джонс без приключений преодолел десять секций одинаковых ступеней и осторожно толкнул дверь с надписью «Лобби».

Тут он остановился и огляделся. В холле отеля было пусто, за стойкой не было никого из персонала – в центре зала скучали без посетителей одинаковые диванчики, – но откуда-то доносился возбужденный гомон, как будто бы разом несколько человек произносили скороговорку. Последствий аварии вертолета снаружи отсюда не были ни видно, ни слышно. Только отдаленные голоса каких-то людей. Джонс напрягся и даже вроде бы расслышал какой-то ритм в этом звуке, после чего двинулся вперед на слух, рассчитывая отыскать живых постояльцев или персонал отеля. За окном снова раздалась сирена, но машина пронеслась мимо по скоростной трассе и затихла вдалеке.

Он заселялся сюда позавчера и вот у этой стойки, мимо которой как раз сейчас проходил, оплатил карточкой номер на двое суток – по семьдесят семь баксов за ночь, – а теперь эта самая стойка предательски пустовала. Джонс с нехорошим предчувствием увидел разбросанные вокруг нее бумаги, но в ту же секунду забыл о них, потому что за изгибом уходящей немного в сторону стены лобби он увидел людей.

Вероятно, это были все люди, которые находились в лобби отеля в этот ранний час. Их было всего человек восемь или десять, никак не больше дюжины. И среди них было несколько работников отеля. Они все стояли, сцепившись в монолит, словно футболисты перед подачей, и ощупывали друг друга руками. Некоторые были наполовину раздеты, в то время как на одном мужчине без штанов было надето две куртки, одна поверх другой. Они вели себя достаточно мирно, но крайне странно: беззастенчиво трогали друг друга, как это делают шимпанзе в зоопарке, но никак не постояльцы и персонал в приличном четырехзвездочном отеле.

Дальше Джонс заметил, что все они стоят перед большим настенным экраном, который сейчас был разбит – из него торчал красный пожарный топор. А рядом с этой странной группой людей он разглядел лежащего человека в черной форме охранника. Рация на его груди что-то нечленораздельно бормотала, а вокруг головы расплылось внушительное кровавое пятно.

Джонс тут же достроил картину произошедшего здесь, вспомнив слова, которые он слышал из вертолетного громкоговорителя. Толпа людей собралась около экрана, а потом кто-то, возможно вот этот самый охранник, бросил в него топор. А потом эти люди его убили. Желания обращаться к этой странной группе у Джонса не возникло, и он тихонько развернулся и пошел обратно, в сторону входа в отель. Пока его никто не заметил.

Он зашел за стойку и осторожно заглянул в помещение для служащих. Первое, что он увидел, – клерка в форме отеля с простреленной головой, который все еще сидел за монитором, откинувшись. Сбоку из-за стола виднелись ноги в темных туфлях, подвернутые так, что было очевидно: их обладательница, скорее всего, уже не нуждается в обуви. На стене он заметил еще одну надпись, более крупную и размашистую: «Гиппо геросто». Под ногами что-то звякнуло, и Джонс увидел пустую обойму – такую же, как и у его «Кольта».

– Да что за чертовщина? Банда, что ли, какая-то тут орудует? Мексиканцы? – пробормотал Джонс и аккуратно сделал несколько шагов назад.

Он вернулся в лобби и, нервно оглядываясь по сторонам, направился к двери. Вопреки его ожиданиям дверь тихо раскрылась, и он беспрепятственно вышел из отеля «Уиндхэм Гарден» на улицу.

Казалось, город Тексаркана был погружен в хаос. Масштабы проблемы Джонс осознал только поздним утром, когда наконец смог добраться от стоящего на отшибе отеля до обитаемой части города. По пути он видел машины скорой помощи и пожарных, но у него возникло впечатление, что они просто бесцельно носились по трассе в обоих направлениях и какой-то осмысленной деятельности по наведению порядка не производили. Упавший перед «Уиндхэм Гарден» вертолет, кстати, никто тушить так и не приехал, и когда Джонс, уходя, в последний раз оглянулся на отель, огнем была охвачена уже вся пристройка, а дым черным столбом поднимался в небо.

От отеля Джонс пешком добрался до ближайшего квартала, перейдя пустынную Тридцатую интерконтинентальную трассу, а затем ему пришлось идти прямо через поросший высокой травой луг. Над неброскими полевыми цветами порхали маленькие бабочки, в глубине травы копошились муравьи, а кузнечики стрекотали так, как будто вокруг ничего необычного в это утро не происходило. Выйдя на асфальт, он уже было двинулся вперед, но так и застыл, не сделав шага: прямо под его подошвой муравьи, повинуясь одним им понятному сигналу, выстроились в круг и бегали так, раскручивая свой странный хоровод. Джонс осторожно поставил ногу рядом и, приглядевшись, заметил, что муравьи из травы направляются к этому водовороту и тоже вливаются в общее движение, лишенное какого-то смысла. Он сделал пару шагов назад и пошел по своим делам, хотя образ исступленно бегающих по кругу муравьев преследовал его еще несколько минут.

Около какой-то закрытой сейчас забегаловки он обнаружил брошенную машину с открытой дверью. Некоторое время Джонс ходил вокруг этой машины, рассчитывая на возвращение ее хозяина, но все-таки решился и забрался внутрь. Ключ был в замке зажигания, и Джонс завел автомобиль.

– Доеду до ближайшего участка полиции и сдамся! – сказал он решительно. – И пусть делают со мной что хотят.

Он выехал на Север-Стейт-Лайн, известную тем, что левая, западная сторона этой улицы находится в Техасе, а правая – уже в Арканзасе, и направился на юг, к центру города. За пять минут он доехал до бульвара, который также назывался Арканзас, и все это время двигался по территории штата Техас, хотя улица совершенно пустовала и ничто не мешало ему посетить Арканзас, лишь чуть дернув рулем. Но Джонс не хотел добавлять к своим утренним приключениям еще одну статью и поэтому действовал строго в рамках правил дорожного движения.

– Забавно, – произнес Джонс, обращаясь к фигурке медведя, мерно кивавшей ему с передней панели в такт каждому движению машины. – Я ни разу в жизни не выезжал за границы Техаса, и вот, стоило мне сделать буквально один шаг в Арканзас – какая заварушка сразу же приключилась…

Пару раз он видел странные фигуры, пробиравшиеся вдоль домов, да несколько брошенных, как ему показалось, в самых неподходящих местах машин, а в остальном на улицах было пусто. Но вдалеке он услышал выстрелы, а на востоке над городом поднимался столб дыма. Совершенно точно какие-то чрезвычайные ситуации и драматические события где-то продолжали происходить, но явно в стороне от того места, где сейчас был он.

Заметив вывеску полицейского участка, Джонс повернул на стоянку, припарковал машину и подошел к приземистому зданию. Он сразу же понял, что участок пуст, и не просто пуст, а в спешке покинут всеми служащими полиции. Двери были распахнуты, мебель внутри перевернута, а ни одной полицейской машины рядом не было видно. И справа на асфальте сверкало на солнце свежее кровавое пятно, а всю парковку перечеркивали следы шин. Отсюда явно кто-то отчаянно рвал когти, не беспокоясь об автомобильной резине. Джонс вздохнул, махнул рукой и вернулся в машину. План передать себя и свои проблемы в руки полиции был провален.

В двух кварталах за бульваром Арканзас, там, где зеленая вывеска указывает стрелкой направление на аэропорт, то есть около аптеки, он все-таки решил остановиться для того, чтобы собраться с мыслями. Его телефон по-прежнему не работал, да и поездка вдоль улицы не принесла дополнительной информации о том, что произошло в Тексаркане.

– Соберись! Ты должен принять решение и сделать хоть что-то рациональное, – строго сказал Джонс медведю, но тот только продолжал кивать своей пластиковой головой.

Джонс взглянул на часы – стрелка показывала без пяти десять. Он слегка удивился: оказывается, на то, чтобы покинуть отель, дойти пешком до города и найти машину, у него ушло три с лишним часа.

– Хорошо. DEFCON я получил, а это значит, что устав предписывает мне найти ближайшее подразделение армии или гвардии. Там, кстати, должна быть и военная полиция, хотя… – Джонс пока не был готов признаться вслух, что сдаваться под арест он уже передумал. – А могут они быть в центре города, разворачивают, наверное, штаб… – закончил он облегченно, так как эта мысль давала ему определенное направление движения.

Он тут же в красках представил, как там, в этом воображаемом штабе, внутри поставленных палаток, среди радиостанций и экранов ситуационного мониторинга, снуют деловитые сержанты и невозмутимые офицеры, и все уже почти под контролем, и ведется энергичная, а главное, результативная работа по предотвращению любых угроз и устранению всех возможных последствий любых чрезвычайных происшествий. И даже взорвавшийся вертолет уже кто-то едет тушить.

Только Джонс собрался завести двигатель, как услышал дикий визг тормозов, и на перекресток откуда-то сбоку вылетел пикап с распахнутой и хлопающей задней дверью. Окна в машине были выбиты, сзади в кузове стоял, пытаясь удержаться на повороте, человек в пестрой майке и с автоматом в руке. Он стрелял в воздух и что-то кричал. Пикап еле выправился и, не снижая скорости, унесся в направлении центра. Дождавшись, пока звуки стрельбы стихнут в отдалении, Джонс выругался, завел машину и тоже направился в центр города.

Он почувствовал это за долю секунды до того, как оно случилось: возможно, что-то неуловимо изменилось в воздухе или это было просто предчувствие. Он ощутил резкий запах, словно перед грозой, и ему даже показалось, что воздушная волна пробежала по всему, что было вокруг него. Словно бы реальность пошла складками. Хотя, возможно, это была просто иллюзия или даже галлюцинация, но у него на голове зашевелились волосы, и он точно видел, как заискрили провода вдоль всей дороги и трансформатор справа разрядился в воздух внушительным снопом искр, а затем вспыхнул. Джонс еле удержал машину на дороге и вдруг понял, что она перестала управляться. «ЭМИ-удар!» – внезапно пронеслось у него в голове.

Бросив взгляд на приборную панель, он понял, что та полностью погасла. А потом у него на полной скорости без видимых причин открылись подушки безопасности. Получив удар по носу, Джонс на секунду выключился, а потом последовал второй удар – машина влетела во что-то неподвижное, – и тут Джонса вырубило уже основательно.

Отчаянно молотя руками, он сдул подушку безопасности, с третьей попытки открыл дверь и кое-как, мешком вывалился из машины, да и прилег рядом, корчась от дикой боли в боку. Через минуту или около того Джонс наконец осознал, что его машина врезалась в фонарный столб, но он пострадал не очень сильно. Все-таки скорость была вполне умеренной. Его еще мутило, голова кружилась, но он был цел, если не считать разбитой переносицы. Он находился уже где-то совсем недалеко от центра города, и здесь были люди. Но они не торопились ему помогать, потому что были заняты другими делами.

Несколько человек на улочке перед ним сначала корчились в судорогах, а потом вскочили с обезображенными лицами и начали синхронно прыгать, беззвучно разевая рты. Один отбежал в сторону и забился куда-то в канаву, их осталось четверо – трое мужчин и одна женщина. Темп их прыжков ускорился, и Джонс в каком-то ступоре увидел, как мужчины набросились на эту женщину и начали рвать на ней одежду, оставляя на ее коже красные полосы. Полуголая женщина наконец вырвалась, но не убежала, а продолжила прыгать вместе с ними, пока один из мужчин не ударил ее кулаком в голову и не повалил на землю. Мгновенно завязалась ожесточенная борьба, и Джонс увидел, как один из них впился другому в шею и вырвал кусок уха – только кровь фонтаном брызнула во все стороны. Лишь сейчас Джонс понял, что они кричат протяжно и громко, совсем как звери, – вероятно, к нему как раз в этот момент полностью вернулся слух.

Джонс с трудом встал и вытащил из-под куртки пистолет. Шатаясь, он двинулся вперед и подошел к ним на десяток шагов. Мужчина сидел над своей поверженной жертвой на четвереньках и хищно оскаливался, показывая окровавленные зубы, а руками делал странные ритмичные движения, как будто он топчет труп. Немного в стороне второй уже задушил женщину, но продолжал трясти ее за шею, а ее голова моталась, как у тряпичной куклы, и билась об асфальт. Джонс навел на ближайшего из них пистолет и прицелился тому в голову.

Толпа бурлила, как поток сходящего с гор селя, и текла мимо его ненадежного убежища. Он укрылся в небольшой нише, углублении на фасаде здания, и теперь терпеливо ожидал, когда толпа схлынет, но она все не заканчивалась. Перед Джонсом мелькали майки, костюмы, куртки и зажатые в руках смартфоны. Многие лица были искажены гримасой ярости, но толпа несла этих людей так же, как и всех остальных, и даже если они замечали Джонса, то не успевали отреагировать – толпа несла их дальше. Так он и стоял со своим бесполезным против такой массы людей пистолетом, прижатый к стенке и совершенно не понимающий, что делать дальше.

Он вспомнил все случаи, когда оказывался в такой большой толпе. Раньше их не так-то просто было найти – разве что на бейсбольных матчах около стадионов или на музыкальных фестивалях. Обычно среди всей этой суеты и шума он казался островком спокойствия, который неподвластен переменчивой натуре толпы. Она обтекала его со всех сторон, как река обтекает камень, не нарушая его покоя. Люди шли мимо, не замечая его, каждый был занят своими мыслями и заботами. Но он, оказываясь в центре толпы, каждый раз ощущал, что он не один, что вокруг него есть люди, которые чувствуют то же, что и он. Он чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто масса проходящих мимо людей. Но не в этот раз. Сейчас он ощущал себя так же, как если бы попал в круг бегущих друг за другом огромных муравьев. Они были уже какими-то не такими. Чужими, по крайней мере для него.

Тем временем толпа от нестройного роя голосов перешла к скандированию. Джонс прислушался, и ему показалось, что они кричат какие-то лозунги, и он долго не мог понять, что это не осмысленные фразы, а просто ритмичный набор слов.

– Амина! Супитер! Амана! – кричала толпа тысячами голосов.

От толпы, проходящей сейчас перед ним, исходила странная и нечеловеческая сила. Джонса начали захлестывать волны неконтролируемого страха, и он сильнее прижался к стене, стиснув под курткой свой пистолет.

– Гиппо! Геросто! Непарос! – ревела толпа.

Джонс обследовал свое убежище и обнаружил позади небольшую и с виду очень старую дверь. Она почти слилась со стеной. Он поднажал плечом – дверь чуть подалась назад. Он обследовал ее петли и не смог понять, в какую сторону дверь открывается. На двери висел декоративный замок, весь уже старый и проржавевший. Джонс попробовал еще несколько раз двинуть плечом в дверь, но она не поддавалась, хоть с каждым разом расшатывалась все сильнее.

И вдруг вся толпа разом остановилась. Люди, как будто управляемые чьей-то волей, просто застыли на месте, и несколько следующих секунд прошли в леденящей тишине. Он слышал только дыхание десятков стоящих ближе к нему людей. Это было так жутко, что Джонс почти физически ощутил некое странное присутствие. Затем издалека раздался вой, словно сотни глоток открылись разом и завели дьявольский хор. Вой приближался и вскоре стал нестерпимо громким. Джонс увидел, как ближайшие к нему люди вскидывали руки и присоединялись в этому вою. По толпе шла волна.

Он повернулся спиной к толпе и отчаянно бросился назад. В ужасе он ощутил, как соприкасается с телами надрывно кричащих людей и как толпа отталкивает его обратно со всеми своими нечеловеческими силами. Получив наконец нужную ему амплитуду, Джонс, как пуля из пращи, влетел в нишу и с размаху ударил плечом в дверь, а затем вместе с ней оказался на полу грязного и пыльного помещения, куда, казалось, никто не входил еще с прошлого столетия. На улице было так громко и толпа была так поглощена своими делами, что сломанную дверь никто из них не заметил. Джонс, быстро вскочив и кое-как отряхнувшись, побежал по обнаружившейся тут же винтовой лестнице наверх. Добежав до третьего этажа, он остановился и, тяжело дыша, начал прислушиваться – кажется, никто его не преследовал.

Это было промышленное здание постройки середины прошлого века. Таких зданий много и в Тексаркане, и в том городе, где вырос Джонс. Когда-то это были заводы или мастерские, а потом их либо сносили, либо перестраивали в модные офисы. Стиль «лофт» – вспомнил Джонс нужное слово. На одной из дверей он увидел табличку «Конструкторское бюро Лоренгтона». Туда он и зашел, на всякий случай придвинув к входной двери тяжеленный и покрытый толстым слоем пыли стол. В этом продолговатом помещении, кроме рядом столов, были окна, и Джонс с некоторыми сложностями открыл одно из них, впустив внутрь теплый вечерний воздух и ритмичные крики толпы с улицы.

Наблюдая за толпой из своего укрытия, Джонс вспомнил, как он расправился с безумцами после аварии. Ему потребовалось четыре пули для того, чтобы остановить первого каннибала: первая, попавшая в голову, скользнула по черепу и лишь контузила его, вторая и третья вошли в грудную клетку, но не произвели видимого эффекта. Джонс никогда такого не видел раньше, но слышал, что так бывает во время полицейских операций с наркоманами – пули как будто не наносят им вреда. На его удачу, первый каннибал все-таки умер после четвертого попадания, а второй решил сбежать и, вскочив, устремился вдоль по улице. Джонс бросился за ним и натолкнулся прямо на эту толпу, которая захватила его и понесла. Ему потребовалось довольно много времени и усилий, чтобы протиснуться сквозь плотную массу людей и прибиться к стене. Хотя это безумно опасно во время нахождения в толпе, Джонс не мог поступить иначе – так пугала его эта масса странных людей.

Его наблюдения из окна не приблизили его к пониманию того, что же случилось с ними. Очевидно, ему не хватало знаний в области медицины или психологии, а возможно, и психиатрии, чтобы объяснить, что с ними сейчас происходит. Некстати Джонс подумал, что неминуемо погиб бы сегодня, если бы не его асоциальность. Любой нормальный человек пошел бы к людям и попытался их вразумить, и, скорее всего, они бы растерзали его, как ту женщину.

Ближе к сумеркам стало понятно, что толпы, бродящие по центру города, расходиться не собираются. С наступлением темноты освещение на улицах не появилось, и зрелище стало совсем пугающим: люди шли очень плотной массой, а освещалась она только крохотными огоньками смартфонов, которые многие из них держали в вытянутых руках. Это стало напоминать гигантское факельное шествие, только свет был не теплым, как от огня, а мертвенно-синим. Из окна это выглядело как река из огней, а через открытую форточку до Джонса доносилось бесконечное:

– Регедигида! Треги! Регедигида! Регедигида… Супитер! Треги! Супитер! Арамо…

Периодически толпа останавливалась и словно переводила дух. Затем следовали судороги, волнами проходившие по всей массе в виде диких воплей с синхронным воздеванием рук, а потом она снова начинала двигаться. Сначала толчками, а потом плавно, как река. Пока это все происходило без каких-либо лидеров и следов организации – как будто толпа сама собой управляла.

Размышляя над тем, как могут быть связаны между собой утренние граффити на стенах, картинки на экранах и поведение толпы, Джонс вдруг заметил, что находится в комнате уже не один: из-под стола из темноты на него смотрели два настороженных глаза.

– Кити-кити, кити-кити! – позвал Джонс и протянул руку, хотя у него не было никакого угощения.

Кошка дернулась, но не сдвинулась с места, продолжая на него неотрывно смотреть. Она была сильно испугана, но старалась не подавать вида. Впрочем, как и Джонс.

В этот момент толпа за окном снова перестала кричать и успокоилась. Повисла тяжелая тишина. И тут Джонс внезапно увидел, как кошка в этой полной тишине встала, выгнула спину и вздыбила шерсть, словно услышав в ней что-то пугающее. Когда толпа снова закричала, кошка вдруг успокоилась и снова села, лишь помаргивая глазами. Так повторилось еще пару раз, и каждый раз Джонсу становилось жутко от того, как кошка пугалась тишины. Как будто она слышала в этой тишине нечто недоступное человеческому слуху.

– Не бойся, пушистик, это просто какое-то шествие или что-то вроде того…  – ободряюще произнес Джонс и сам понял, как фальшиво прозвучал его голос.

Кошка взглянула на него как на идиота и быстро моргнула. Она принялась умываться, но потом снова услышала что-то, что заставило ее вздыбить шерсть и даже зашипеть. Наконец ей, видимо, надоело это представление, и она, невзирая на настойчивые призывы Джонса, осторожно прокралась вдоль стены и исчезла в опустившейся темноте.

– Понятно, – расстроенно произнес Джонс. – Спасайся сам как можешь, а я о себе позабочусь. Или что-то вроде того. Ну что же, мне и правда тоже пора.

Джонс начал собираться, прислушиваясь к предательски урчащему желудку.

– Где-то тут должен быть выход во двор, попробую обойти эту толпу дворами…

Под аккомпанемент навязчивого речитатива, доносившегося с улицы, он отодвинул стол, загораживающий дверь, и настороженно прислушался. Вроде бы в здании было тихо. Уходить отсюда не хотелось, кто знает, что ждет его там, на этих обезумевших улицах? Джонс вздохнул, проверил пистолет, затем зачем-то перекрестился и начал спускаться по лестнице на первый этаж.

Глава 2

Утренняя заря неуверенно поднялась над просторами штата Техас, но его жители так и не увидели солнца в этот и последующие дни – оно было скрыто за дымом пожарищ, поглотившим все небо. Солнечный свет уступил место туманной мгле, а потрескивание счетчиков Гейгера заглушило пение птиц. Люди продолжали бежать из опасных городов, боясь, что новые бомбы упадут на их головы. Немногие стучались в запертые двери убежищ, искали спасения у властей, но чиновники и полисмены покинули город первыми, еще до начала всеобщего бегства. И исход из павших городов продолжился…

Подходящую машину он нашел далеко не с первой попытки – после ЭМИ-удара они все превратились в бесполезные куски металла и пластика. Новые блестящие автомобили с новомодными дисплеями внутри стояли теперь по обочинам дорог и словно бы спали. Довольно быстро он сообразил, что вскрывать каждую машину на улице нет никакого смысла и нужно искать гараж с каким-нибудь старым автомобилем. Без электроники и всех этих модных штучек. Ему требовалось что-то из той эпохи, когда компьютеры были настолько большими, что никому в голову не пришло бы вставлять их в автомобили. На его удачу, он сейчас был в фешенебельном районе города, и тут, среди пустовавших особнячков с табличками «Дом на продажу» или «Аренда», везде были личные гаражи. Джонс наугад выбрал дом с гаражом и перемахнул через заборчик, рассчитывая попасть туда изнутри.

Этот пятидверный «Рейндж Ровер» когда-то был веселого желтого цвета, но время и гаражная пыль на оставили ему шансов, и теперь он был просто грязно-бурым. А возможно, все дело было в освещении, а точнее, в его отсутствии. Джонс пытался отдышаться – он только что с помощью кирпича, ломика и грубой силы взломал гаражную дверь, и теперь в трясущемся свете фонарика угловатые обводы машины перед ним создавали странную игру света и тени.

– Ну, если и ты, приятель, не заведешься… – угрожающе процедил Джонс и полез внутрь машины.

Джип завелся, для порядка немного покашляв, и теперь бодро тарахтел своим двигателем, словно проснувшись от долгого сна. Джонс нашел пару канистр с бензином и нагрузил машину разными полезными предметами вроде складной палатки и даже пары спиннингов. Хозяин гаража, похоже, был поклонником загородного отдыха, и Джонс порадовался, что ему попался именно его гараж, а не стойло мустанга какого-нибудь городского мажора.

Джонс разложил удобное переднее сиденье джипа и собрался было поспать. Хотя он смертельно устал, это ему поначалу не удалось – роившиеся где-то неподалеку на улицах толпы продолжали кричать и выть, на окраинах раздавалась стрельба, и пару раз он слышал даже глухие разрывы. В бардачке машины он нашел сигареты, но ни крошки еды и от безысходности вылез из гаража, закурив.

Все небо было озарено необычными сполохами. Мерцающие зеленые и синие огни, полосы и как будто бы покрывала колышущейся материи, пронизанные красными и пурпурными вспышками, танцевали на фоне темного неба, создавая завораживающую симфонию света и тени. Северное сияние на границе Техаса и Арканзаса, подумать только! Немного поразмыслив, Джонс решил, что это одно из последствий ЭМИ-бомбы – наверное, единственное безопасное и красивое. Наконец, вдоволь насмотревшись на эти чудеса природы, он вернулся в машину, заглушил двигатель и забылся неглубоким беспокойным сном до рассвета…

Он проснулся около семи утра в своей новой машине – желтом «Рейндж Ровере» – и сначала даже не поверил, что вчера все это случилось: произошедшее определенно казалось дурным сном.

Это было теплое и светлое утро, солнце только начинало свое ежедневное путешествие по небу, а воздух был чист и свеж, и только легкий ветерок доносил цветочные ароматы. Джонс вышел из гаража во дворик и потянулся. Несмотря на то что он прикорнул прямо в салоне машины, он чувствовал себя выспавшимся. Вдалеке виднелись крыши других особняков, окруженных своими зелеными садиками. Там, наверное, тоже были изящные ограды, за которыми находились ухоженные газоны, аккуратно подстриженные кусты и деревья. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, он никогда бы не оказался в этом районе в роли жильца, пускай и временного – такой дом был ему, лейтенанту береговой охраны, совсем не по карману.

– Мы с Луизой еще и за учебу-то кредиты не выплатили, хотя уже года три как расстались, – сказал Джонс, обращаясь к аккуратно подстриженному кусту роз.

В любой другой день на фоне всей этой зелени и очарования пригородной жизни по улицам катили бы автомобили, а по тротуарам спешили бы прохожие, сосредоточенно бегущие по своим делам. Может быть, трусили бы любители ранних пробежек. Респектабельные пенсионеры выгуливали бы своих домашних питомцев. В любой другой день, но не сегодня.

Судя по всему, ущерб городу был нанесен основательный. Электронно-эмиссионный удар, который стал причиной аварии машины Джонса, превратил некогда благоустроенную и благополучную Тексаркану в мертвый каменный лабиринт. Трансформаторные станции сгорели, и электричества не было, потому что ремонтные бригады не вышли на линию. Как подозревал Джонс, все электрики города сейчас торчали в этих толпах, сбившихся на центральной площади и улицах. Вместе с полицейскими. Разумеется, не было телевидения, мобильной и телефонной связи, интернета. Джонс надеялся, что сохранилось радиовещание, особенно небольшие частные станции, у которых могло быть аналоговое оборудование, но проверить эту догадку он пока не мог – радио в его новой машине не работало. Про все остальные атрибуты спокойной городской жизни (банкоматы, светофоры, сигнализация в магазинах, терминалы, камеры наблюдения) он уже и не вспоминал. Даже не имевшему инженерного образования Джонсу было понятно, что этого всего не будет до тех пор, пока не заменят сгоревшие коммутаторы. В общем, предсказать, через какое время в Тексаркане восстановится нормальная жизнь, сейчас было невозможно – все зависело от того, как быстро придет помощь извне.

В ходе этих размышлений Джонс обошел весь особняк, который волею судьбы оказался в его временном владении, взломал несколько дверей, но нашел всего пару кексов в упаковке и бутылку воды. Возблагодарив высшие силы за то, что выпеченные в США ромовые кексы пригодны к употреблению практически неограниченное время, Джонс ими и позавтракал, продолжая рассеянно слушать отдаленный хор голосов, доносящийся откуда-то из центра города. Толпы не только не разошлись за ночь, но участники этих бдений, казалось, совершенно не устали. Оружия или каких-то полезных в его нынешней ситуации предметов в доме не оказалось. Очевидно, что хозяева подготовили этот особняк к продаже, личные вещи вывезли, а все остальное законсервировали.

– Так-так-так. Очевидно, что здесь мне делать нечего и надо выбираться из города. Но все-таки я должен провести ревизию и по соседству, вдруг тут что-то осталось? – сказал Джонс и принялся за дело.

Джонс перелез через декоративный заборчик и оказался на территории соседнего участка. Тут все было примерно так же, как и в том особняке, где он переночевал. С помощью фомки он открыл дверь и прошелся по комнатам. Этот дом хозяева покинули, похоже, в большой спешке. Он размышлял, как скоро сюда, в этот район бедствия, придет помощь. В том, что помощь рано или поздно придет, он не сомневался – даже при наличии внешней угрозы в этой стране достаточно сил и ресурсов, чтобы справиться с любым локальным происшествием или чрезвычайной ситуацией. Он был уверен, что где-то уже собирается национальная гвардия, а специальные службы оцепили Тексаркану или пострадавшую часть штата и готовят гуманитарную операцию. Образ ситуационного центра Тексарканы в его голове померк – после того как он воочию видел скандирующие толпы, было ясно, что, кроме них, в центре города ничего нет – и переместился куда-то за пределы города. Возможно, в Ред-Ривер-Депотс, где есть какие-то военные части и там уже собираются силы правопорядка. Так Джонс распрощался с идеей двигаться в центр Тексарканы и решил как можно скорее покинуть город.

Он не знал, что происходит в других городах Штатов, но с большим усилием припомнил кое-какие сведения из курса по оружию массового поражения, который проходил еще в военном колледже, и вспомнил, что во время испытаний ЭМИ-оружия в Калифорнии на Гавайях (а это без малого в двух тысячах миль от эпицентра) пропало освещение в городах и последствия устраняли многие месяцы. Что-то там было про повреждения магистральных линий электропередачи, кажется, они самые уязвимые для таких бомб. И единственное важное, что он точно вспомнил: на оптоволокно этот взрыв не мог повлиять, а это значит, что часть компьютерных сетей сохранилась и вполне может работать!

Джонс подумал, что в одном из этих особняков, возможно даже в соседнем, наверное, раньше жила какая-нибудь молодая семья, которая сейчас только что вернулась бы из города на выходные. Счастливая тихая и мирная жизнь… Странным было лишь то, что сейчас все, абсолютно все эти дома пустовали.

Затем Джонс, завершая обход дома в поисках чего-нибудь полезного, начал размышлять о сигнале DEFCON ONE и в целом о системе оповещений на случай чрезвычайных ситуаций в стране. Не все это знают, но есть и другие шкалы измерения уровня боевой готовности. DEFCON используется американским правительством и военными для определения степени своей готовности противостоять внешним и внутренним угрозам, поэтому подача этого сигнала в случае масштабного помешательства или гражданского бунта – а Джонс не сомневался, что имеет дело с чем-то подобным – вполне оправданна.

– Точно, это более чем оправданно, старина! Если бы ты сам видел это зверье, ты бы так не сомневался, – сказал Джонс, стоя в полутьме первого этажа особняка и обращаясь в старому ландромату. – Существует также LERTCON для союзников по альянсу, REDCON (он используется отдельными воинскими подразделениями США) и другие сигналы, – продолжил Джонс свою лекцию, обнаружив, что звук собственного голоса его успокаивает.

Он подошел к свалке старых вещей и вытащил из угла пыльную бейсбольную биту, которую придирчиво осмотрел.

– Но самая важная шкала боевой готовности после DEFCON – это, несомненно, шкала EMERGCON. Она для ядерной войны! – завершил Джонс, нанося битой размашистый удар по воображаемому противнику.

Размышления привели его к уверенности, что ситуация в целом находится под контролем федерального правительства – по крайней мере, ракетного нападения на Соединенные Штаты не произошло и чрезвычайная ситуация имеет локальное значение. Но похоже, продолжал рассуждать Джонс, расхаживая с битой на плече и осматривая стоявший в гараже мопед, что разработчики системы не всё учли: например, вот такая чрезвычайная ситуация, которая разворачивалась сейчас в Тексаркане, явно выходила за рамки. И самое главное – если поражены почти все люди, то любая система оповещения оказывается бесполезной, ведь ею просто некому пользоваться. Этим дикарям, которые сейчас бегают по улицам, сбившись в толпы, этим одичалым можно что угодно присылать на их смартфоны – все будет без толку. Это примерно так же глупо, как продолжать мучить этот чертов мопед, который, очевидно, давно сломан.

– Одичалым, – вслух произнес Джонс, и это слово из давно позабытого сериала ему понравилось.

Джонс начал собираться в дорогу и сложил все более-менее ценное из найденного в доме в багажник своего «Рейндж Ровера». Затем он с небольшими трудностями вручную открыл дверь гаража и уселся за руль. Мимо гаража прошмыгнула черная кошка, не обратившая на сидевшего в машине человека никакого внимания. Джонс наплевал на приметы, завел двигатель и выехал на дорогу. Пора было выбираться из этого города.

Северо-западный выезд был перекрыт импровизированным блокпостом из двух армейских грузовиков, поставленных так, что проехать можно было только зигзагом на минимальной скорости. Машины пропускали достаточно быстро и лишь с беглым осмотром, но все равно блокпост уже накопил перед собой небольшую пробку. Здесь собрались все хиты американского автопрома конца прошлого века – все, что смогло завестись и поехать после вчерашнего удара. Джонс с любопытством разглядывал раритетный «Форд Темпо», ехавший слева, и мелькавший то справа, то по диагонали «Олдсмобиль Катласс». Когда он открыл окно и попытался поговорить с соседями, выяснилось, что никто с ним разговаривать не желает – стекла были закрыты и все старательно отводили взгляд. Что-то, что случилось вчера, заставило их не доверять теперь всем остальным, даже таким же, как они, беженцам.

Джонс терпеливо дождался своей очереди и въехал на блокпост, поравнявшись с пухлым военным с сержантскими нашивками и зеркальными очками на глазах.

– Лейтенант береговой охраны Генри Джонс, – представился Джонс и показал из рук свои документы.

– Отлично, сэр! – ответил сержант, не отсалютовав ему по уставу. – Посмотрите прямо на меня, сэр!

Джонс взглянул ему прямо в зеркальные стекла очков.

– Процитируйте на память небольшой фрагмент текста, сэр!

– Что именно, сержант?

– Все равно что, любой стишок, молитву…

– Хорошо. Двадцать второй псалом. И когда пойду я долиной смертной тени… и не убоюсь я зла и… как там дальше… потому что ты со мной. Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Принеси мне… нет, не так. Ты приготовил передо мной трапезу из врагов моих. Ты умастил елеем голову мою, и чаша моя преисполнена. Вот. Как-то так, кажется…

– Спасибо, сэр. Этого достаточно. Смартфон или другая электроника у вас с собой есть?

– Нет. Только радио в машине, и то сломано.

– Отлично. Рекомендовано не включать электронные устройства, сэр. Куда вы направляетесь?

– В Сан-Антонио, на военную базу Лакланд, в свою часть.

– Спасибо, сэр, в добрый путь! Проезжайте!

– Сержант! – позвал Джонс.

– Да, сэр? – оглянулся тот.

– Что известно про общую обстановку? – Джонс покрутил пальцем над головой.

– Очень мало, сэр. Лишь отрывочные сведения. Масштабная хакерская атака. Система управления войсками выведена из строя. Рекомендовано не включать электронные устройства. Противник использовал какой-то новый вид оружия. Психический или что-то такое. Больше ничего, сэр. Проезжайте, проезжайте!

– А кто противник? – спросил Джонс, но военный его не услышал.

В этот момент позади них раздались крики, и Джонс увидел в левое зеркало, как из желтого «Шевроле» за две машины от них выскочил латинос в яркой майке и с пистолетом в руке. Другой военный сразу же взял его на мушку и начал кричать. Джонс только успел заметить, что из «Шевроле» вылез пассажир и в руках у него был автомат, как позади началась стрельба. Зеркало его машины разлетелось вдребезги и повисло на проводах, а сержант, только что разговаривавший с ним, вскинул свою винтовку и открыл ответный огонь. Джонс машинально дал по газам и рванул вперед, за пределы Тексарканы.

Джонс всегда считал, что любая, даже самая обычная, дорога где-нибудь в американской глубинке – это самая настоящая дорога приключений. Впрочем, он не был в других частях страны, поэтому любил только дороги Техаса. Любая из них, особенно в этой части штата, между реками Ред и Бразос, примечательна. Она изгибается и извивается, словно змея, между бескрайними полями и густыми лесами. Или, наоборот, идет ровно и прямо сквозь пространство, как будто это стрела воли Господней. Иногда по обеим сторонам дороги раскидываются золотистые поля, покрытые ковром спелой пшеницы или кукурузы, которая колышется на ветру. А бывает, что сутками вокруг нет ничего, кроме ветряков на горизонте, пустынных кактусов и перекати-поля.

– Дороги в Америке – это место, где можно забыть о городской суете и насладиться природой во всей ее красе, – по памяти процитировал Джонс строчку из рекламного постера. – Здесь можно почувствовать настоящую свободу и… э-э-э… умиротворение, которые так редко встретишь в больших городах. Только здесь… – повторил он и снова покрутил ручку радио в машине. Ему показалось, что там что-то щелкнуло, но радио по-прежнему молчало.

Достаточно скоро, не успел он отъехать от Тексарканы и пяти миль, старенький «Рейндж Ровер» подкинул ему первый сюрприз: спустило заднее колесо. Сначала он ощутил нехорошую вибрацию, а потом и вовсе был вынужден сбросить скорость. Похоже, его приключения с этим раритетом автомобильной промышленности только начинались. Но беглый осмотр показал, что перестрелка на блокпосту не прошла даром для старенького «Рейндж Ровера»: левое заднее колесо едет уже почти на ободе, и теперь ему требуется замена. Джонс кое-как доехал до ближайшей прилегающей дороги – он не хотел менять колесо у всех на виду на обочине, – вырулил на нее и загнал машину подальше в сторону, укрыв ее под деревьями. Он снял запаску с задней двери, достал домкрат и только собрался заняться ремонтом, как визг тормозов и прозвучавшие с дороги выстрелы заставили его бросить колесо и приникнуть к земле, выхватив пистолет.

Все было кончено в несколько минут, и Джонс не смог бы помочь, даже если бы попытался. В одиночку, с одним пистолетом, где осталось всего два патрона, он все равно не смог бы ничего сделать. Он подобрался поближе и сквозь подлесок попытался рассмотреть происходящее на дороге. Оливковый военный джип стоял на обочине, врезавшись в дерево, а из-под его капота шел пар. Несколько человек в гражданской одежде бродили по дороге и добивали раненых военных одиночными выстрелами. В стороне стояли полицейская машина и инкассаторский фургон. На машине мигал проблесковый маячок.

– Живучий какой, ты посмотри, сука! – воскликнул один из бандитов, и затем раздались еще несколько выстрелов.

– Темпо, темпо! – властно крикнул другой. – Кончайте их – и поехали, тут нечего ловить!

Затем взвыла полицейская сирена, машины с визгом покрышек по горячему асфальту развернулись и умчались в сторону Тексарканы. Когда они скрылись, Джонс рванулся вперед и выскочил на дорогу. Двое военных лежали прямо на шоссе – один около джипа, а второй на обочине. Оба были без оружия и уже мертвы. Третий был застрелен прямо на водительском сиденье, его пробитая голова свесилась набок, и все вокруг было залито кровью. Джонс оттащил трупы с дороги в сторону, положил их аккуратно в ряд и собрал солдатские жетоны. Затем он обследовал машину и, к своей радости, нашел в багажнике карабин в стандартном оружейном кейсе.

– Ну, может, мне еще раз повезет? – предположил он и залез в джип со стороны пассажира, пощелкав тумблерами радиостанции.

На стандартных военных частотах его ждали только какие-то обрывки с сильными помехами или закодированные передачи, которые он не смог перевести. Единственный раз он поймал кусок далекой радиограммы и сквозь атмосферные разряды расслышал: «…наиболее сильно пострадали от бомбардировки… пш-ш… Даллас, Хью… ш-ш-ш… ш-ш-ш… и близлежащие к ним… ш-ш-ш… военные базы. Некоторые военные объекты… пш-ш… Форт-Девис или Форт-Ланкастер вообще избежали ударов. Повторяю… зона активных боевых действий сейчас находится в районе…»

– Какие, на хрен, бомбардировки? Какие боевые действия? С кем? Кто вообще противник? Что это за чушь? – в сердцах выпалил Джонс и продолжил крутить ручку радио, но передача уже пропала из эфира.

Разочарованный, но вооруженный карабином и биноклем, который он забрал у мертвого водителя джипа, он вернулся в свою машину. Возникшее было зыбкое ощущение стабилизации обстановки покинуло его, и он как мог боролся с накатывавшими приступами паники. Перестрелки на блокпостах, убийство военных среди бела дня, какие-то зоны боевых действий, бомбардировки и атаки на военные объекты. Что, черт побери, происходит? И куда катится эта страна, еще позавчера бывшая оплотом спокойствия? Единственное, что ему оставалось делать в этой ситуации, это просто менять колесо. Поскольку без машины он все равно никуда не доберется и ничего не выяснит.

Пока Джонс активно работал ключом, затягивая болты, он услышал отдаленный гул. Хорошо знакомый гул. Когда он вновь выбежал на дорогу, над его головой пронеслись очень низко один за другим три самолета. Модель он не успел опознать, машины слишком быстро скрылись в направлении Тексарканы.

А еще через несколько десятков секунд Джонс ощутил, как земля у него под ногами слегка дрогнула, и через пару мгновений до него донесся отдаленный звук, похожий на раскат грома. Он навел бинокль на шоссе в направлении города, но ничего не увидел. Впрочем, обзор загораживали деревья на обочине. Затем раздался еще один грохочущий раскат. Потом еще один. И еще. Земля дрожала. Самолеты бомбили Тексаркану.

Глава 3

Нет знаний о земле, нет счета времени, нет искусства, нет письменности, нет общества и, что хуже всего, есть постоянный страх и опасность насильственной смерти, а жизнь человека – одинокая, бедная, полная ненависти, жестокая и короткая!

Он не мог понять, что он делает на этой улице, около огромного, возвышающегося в небо исполинским зиккуратом здания. Даже его имя ускользало из памяти, вдруг превратившейся из хранилища информации в топкое болото. Перед глазами все плыло, сердце глухо стучало, в висках судорожно бился пульс. Он скорчился от внезапной судороги и медленно опустился на четвереньки, чтобы не упасть, затем тяжело сел и попытался отдышаться. Он сидел на масштабной лестнице у главного входа в какое-то офисное здание. Этажей двадцать или тридцать, не меньше. Его вырвало прямо на ступеньки, и он ощутил во рту противный горький вкус. Потихоньку возвращались воспоминания: калейдоскоп изображений, звуков, запахов. Определенно, ему не стоило входить внутрь этого здания и даже приближаться к нему, а теперь он даже не мог вспомнить в деталях, что там внутри происходило.

Перед глазами почему-то стояла яркая картинка, как будто бы возникшая из только что ушедшего сна: огромная, высотой метров пятнадцать, отвратительная старуха тянет к нему крючковатые пальцы, и на кончиках этих узловатых пальцев растут руки, которые тоже жадно тянут пальцы к нему. Он наконец вспомнил: его зовут Генри Джонс. Он военный, лейтенант береговой охраны, и он направляется через обезумевший штат Техас к своим, на авиабазу Лакланд. Он едет на юго-запад. По телу Джонса снова прошла судорога, но на этот раз он подавил рвотный позыв и начал размеренно дышать. Глубокий вдох носом и выдох через рот. Опять глубокий вдох и точно такой же спокойный выдох.

– Вот так. Дыши… просто дыши… вот так. У тебя получится, старина.

Он ощупал себя: руки и ноги на месте, вроде бы даже мутить стало меньше. Только очень жарко. Утирая пот, Джонс поднялся и начал осторожно спускаться по лестнице. Внизу, на самом краю площади, в тени деревьев, он увидел свою машину и ускорил шаг. На противоположной стороне он заметил бродящих одичалых, которые, казалось, не обращали на него никакого внимания и медленно ходили кругами.

На поясе Джонса по-прежнему висела кобура пистолета, и даже его «Кольт 911» был внутри. Достав пистолет и вытащив обойму, Джонс с удивлением увидел, что там остался всего один патрон. От пистолета пахло порохом – он совсем недавно стрелял, но зачем и в кого? Джонс быстро оглянулся на здание, из которого вышел, – с этого ракурса оно тоже напоминало огромную старуху из его видения, правда, уже не тянуло к нему руки. Внезапно стало страшно, и Джонс пошел быстрее к своей машине, уже не оглядываясь. Одичалые перестали бродить и остановились как вкопанные, крутя головами и настороженно нюхая воздух. Затем один из них вскинул руки вверх и двинулся по направлению к Джонсу. Остальные тут же последовали его примеру. Джонс перешел на быстрый шаг, так как на большее у него сейчас сил не было.

– Не так быстро, друзья… – прошептал он, заметив, что одичалые заметно ускорились.

Он уже почти бежал, но все равно успел к машине всего на десяток шагов раньше первого одичалого. Больше всего на свете он сейчас хотел, чтобы двигатель «Рейндж Ровера» завелся с первого раза. Джонс вставил ключ и повернул его, завыл стартер, но двигатель не заводился. Тогда Джонс бросил взгляд на одичалых и понял, что торопиться некуда: они спокойно стояли рядом с машиной, всего в трех или четырех метрах, делая синхронные движения руками. На их искаженных судорогами и покрытых ссадинами лицах с черными впадинами глаз читалось спокойствие и умиротворение.