Зеркало страны Бохай. Другая реальность
© Tatjana Wychristowa, 2025
ISBN 978-5-0068-3082-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Зеркало судьбы
Авторская заметка
Этот роман – результат творческого эксперимента.
Идея, сюжет, подбор исторических деталей, правки и окончательное видение принадлежат автору. При создании текста использовался искусственный интеллект ChatGPT, который помогал формулировать сцены, диалоги и литературные образы.
Таким образом, книга стала плодом сотрудничества человека и машины: живой интуиции, вдохновения и критического взгляда автора, а также аналитических и стилистических возможностей ИИ.
Все права на роман принадлежат автору.
Пролог
Тянь-Шань. 1879 год.
Горы стояли мрачной стеной, уходящей в сизое небо. Снег хрустел под сапогами, ветер завывал в ущельях, будто древние духи спорили меж собой. Экспедиция генерала-майора Николая Михайловича Пржевальского пробиралась по каменным тропам, где каждый шаг грозил обвалом.
Люди были изнурены. Лошади сбились с сил,
проводники ворчали и крестились, когда дорога вела к мрачным скалам, где не ступала нога человека.
И всё же Пржевальский шёл вперёд. Его глаза светились неутолимой жаждой открытий. Он верил, что за этими перевалами скрывается нечто большее, чем очередная карта и новые названия рек.
Когда солнце скрылось за зубчатыми вершинами, проводники остановились. Старейший из них, узкоглазый и сутулый, показал рукой на чернеющее в скале отверстие.
– Там, – сказал он глухим голосом. – Пещера. Дом духов.
Пржевальский отстранил страхи спутников и вошёл внутрь. Факел осветил своды, покрытые странными знаками. Каменные плиты будто хранили тайну тысячелетий.
И тогда он увидел его.
На каменном постаменте, укрытое тряпицей, лежало зеркало. Когда генерал коснулся ткани, сердце его забилось быстрее. Сняв покрывало, он замер: перед ним было зеркало в массивной серебряной оправе, покрытой замысловатыми знаками.
Но по-настоящему его поразило не это. В глубине
зеркала колыхнулась тень, словно сама гладь ожила и ответила на его взгляд.
Николай Михайлович, привыкший доверять науке и здравому смыслу, ощутил, как холодок пробежал по спине. Но любопытство оказалось сильнее. Он осторожно завернул находку в ткань, решив доставить её в Петербург.
Он ещё не знал, что эта находка изменит судьбу целой империи.
Глава I
Петербург. Зимний дворец.
Зимний вечер опускался на столицу. Дворцовые коридоры тонули в холодном свете керосиновых ламп, сквозь высокие окна пробивался тусклый отсвет фонарей, отражённый в инеистых стёклах.
В приёмном зале было тихо. Часы отсчитывали секунды, словно предвестники чего-то важного. На массивном резном кресле сидел император Николай II, утомлённый бесконечными докладами и делами. Его тонкие пальцы перебирали бумаги, но мысли блуждали где-то далеко.
Адъютант объявил о прибытии генерал-майора Пржевальского.
Вошёл высокий, крепкий мужчина в мундире с отголоском дальних походов во взгляде. Его лицо загорело от солнца Средней Азии, глаза сверкали решимостью, но и усталость скрыть он не мог. В руках он держал свёрток, обтянутый грубым холстом.
Пржевальский почтительно склонил голову:
– Ваше императорское величество. Позвольте вручить реликвию, найденную мною в горах Тянь-Шаня.
Он положил свёрток на стол. Холст был запылён, пропитан сыростью и временем.
Император откинул ткань. Перед его глазами оказалось зеркало: серебряная оправа с витиеватыми знаками, стекло чистое, как вода в ледяной реке. Николай склонился и посмотрел в него.
И вдруг дыхание его перехватило.
В отражении он увидел не себя. Там, в глубине, словно ожив, развернулись картины: толпы людей с красными флагами, лица, искажённые яростью; пламя, пожирающее дворцы; кровь, льющаяся по снегу. Он услышал крики – или это лишь сердце громко билось в висках?
Император резко отшатнулся и накрыл зеркало тканью. Лицо его побледнело, губы дрогнули.
– Никто не должен этого видеть, – сказал он глухо, но твёрдо. – Отправить в особый архив. Под замок.
Пржевальский молчал, не решаясь задавать вопросов. В глазах императора он видел ужас, который нельзя было объяснить словами.
Так зеркало судьбы оказалось в тайном хранилище Зимнего дворца, спрятанное за семью печатями.
*****
Харбин. 1913 год.
Зима в Маньчжурии была тяжёлой. Снег скрипел под сапогами, улицы дымились копотью от печных труб, запах угля смешивался с ароматом дешёвого табака. По городу бродили солдаты – русские, китайские, японские. Харбин жил, как на границе двух миров: шум базара, звон медяков и в то же время шёпот заговоров в тёмных переулках.
В задней комнате чайного дома, освещённой единственной лампой, сидел барон Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг. Его пронзительные глаза горели, как угли. Перед ним – пожилой китаец в длинном халате, с морщинистым лицом и седой косой. На столе между ними лежали старые карты и свитки.
– Вы ищете зеркало, – произнёс старик на ломаном русском. Его голос был хриплый, словно сам вековой ветер говорил через него.
– Я ищу силу, – ответил Унгерн. Он сжал пальцы, костяшки побелели. – Силу, которая управляет судьбами народов.
Китаец развернул свиток. На жёлтой бумаге был нарисован символ: цветок чёрной лилии, оплетённый иероглифами. Рядом – изображение зеркала.
– Это реликвия страны Шуби, – сказал он. – Народ, исчезнувший много веков назад. Зеркало было хранителем их пути. Его увезли далеко на север, в страну вашего царя. Но те, кто видел его отражение, редко знали покой.
Барон склонился над свитком. Его глаза горели фанатичным блеском.
– Значит, оно существует. И оно моё.
Старик посмотрел на него с тревогой.
– Оно не даёт власти. Оно показывает судьбу. И не всегда того, кто смотрит.
Унгерн усмехнулся, поправил ворот мундира.
– Я не боюсь судьбы. Я сам – её оружие.
И в тот миг, когда он говорил, в его глазах сверкнул
огонь войны, грядущей и беспощадной.
*****
Дальний Восток. 1914 год.
Таёжная тропа петляла между вековыми кедрами. Снег ложился мягким ковром, приглушая шаги. Владимир Клавдиевич Арсеньев вёл свою небольшую экспедицию по Уссурийскому краю. Его ружьё висело за спиной, в руках он держал карту, на которой едва угадывались линии, прорисованные карандашом.
Рядом шёл его верный проводник – таёжный охотник Дерсу Узала. Маленький, крепкий, с узкими глазами и уверенной походкой, он казался частью леса, словно этот человек знал язык зверей и деревьев.
– Люди здесь жили, – сказал Дерсу, показывая на каменные остатки в чаще. – Давно. Старые люди. Сильные.
Арсеньев остановился. Перед ним действительно виднелись обломки кладки – словно фрагменты древних стен. Учёный достал записную книжку и сделал пометки.
– Это не просто поселение, – задумчиво произнёс он. – Слишком правильная форма кладки. Смотри, Дерсу, это
похоже на старые укрепления.
Дерсу нахмурился.
– Я знаю сказку. Старые люди были как птицы. Они умели летать и смотреть в зеркало, которое говорило правду. Но потом они все исчезли.
Арсеньев поднял голову. Снег падал крупными хлопьями. Легенды, которые обычно считал выдумками, здесь звучали иначе – как отголосок чего-то настоящего.
Ночью, у костра, он раскрыл блокнот и перечитал сделанные записи. Каменные руины, странные символы, рассказы местных жителей о «зеркале судьбы», что некогда принадлежало «шуби» – народу, о котором официальная наука почти ничего не знала.
Ветер шуршал в кронах. Пламя костра отбрасывало тени на снег. Арсеньев чувствовал, что наткнулся на след чего-то большего, чем просто этнографическая находка.
Дерсу посмотрел на него исподлобья.
– Если зеркало найдут плохие люди – беда будет. Большая беда.
Арсеньев не ответил. В его душе боролись учёный и человек, чувствующий древний страх. Он впервые подумал: а вдруг за легендами скрывается нечто реальное?
*****
Петроград. 1916 год.
Сквозь высокие окна здания Русского географического общества пробивался бледный зимний свет. В зале царила тишина, нарушаемая лишь шуршанием бумаг. Арсеньев, вернувшийся из экспедиции, читал доклад о древних руинах на Дальнем Востоке. Его голос был ровен, но глаза горели.
– В таёжных лесах Уссурийского края мы обнаружили каменные остатки, принадлежащие, по всей вероятности, народу Бохай, или Шуби. – Он сделал паузу, показывая на карту. – Местные жители сохранили сказания о некоем зеркале, что позволяло видеть судьбу.
В зале прошёл гул. Учёные переглянулись: кто-то скептически усмехнулся, кто-то с интересом подался вперёд.
– Разумеется, – продолжал Арсеньев, – подобные предания следует относить скорее к мифологии. Но характер кладки и символы, что удалось зарисовать, заставляют задуматься. Возможно, мы имеем дело с наследием исчезнувшей цивилизации, которое может пролить свет на историю Дальнего Востока.
Доклад записывали стенографистки. Один из экземпляров вскоре оказался в особом отделе Министерства внутренних дел, а затем – в руках чиновника, занимавшегося «делами исключительной важности».
Через несколько дней в Ливадийском дворце Николай II читал короткое донесение на бежевой бумаге.
– Опять это зеркало… – пробормотал он, сжимая тонкие листы пальцами. В его памяти всплыло то самое видение, что он увидел в странном предмете, подаренном Пржевальским.
Император помрачнел.
– Записать в архив. Под грифом «особо хранить».
Доклад Арсеньева отправили туда же, где уже покоилось зеркало судьбы.
А далеко на востоке, в Харбине, барон Унгерн сидел за столом и разглядывал карту. На полях был нарисован странный знак – чёрная лилия. Барон улыбнулся своей холодной улыбкой: он чувствовал, что приближается к разгадке.
Глава 2
Москва. Наши дни.
Старинное здание архива на Никитской улице хранило в себе запах пыли и бумаги, накопленный веками. Кирилл Иванов, молодой сотрудник отдела редких фондов, привычно проходил мимо строгих стеллажей. Его работа заключалась в том, чтобы разбирать и систематизировать донесения, отчёты, письма, попадавшие в архив ещё со времён Российской империи.
В тот день он наткнулся на папку, обшитую блеклой тканью, с грифом «Особо хранить». На обложке стояло: «Доклад В. К. Арсеньева. 1916».
Кирилл аккуратно открыл папку. Первые страницы были привычно сухими: карты, схемы, зарисовки древних руин. Но дальше шёл текст, в котором Арсеньев описывал странные легенды местных народов о «зеркале судьбы».
«Зеркало, – писал исследователь, – не является предметом культа в привычном понимании. Оно скорее – ключ. Местные жители утверждают, что оно показывает не столько настоящее, сколько неизбежное будущее. Однако каждый, кто смотрел в него, становился мрачным и избегал дальнейших разговоров».
Кирилл почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он невольно оглянулся: в читальном зале, кроме него, сидела только пожилая женщина – Елена Сергеевна
Сироткина, бывший сотрудник расформированного научно-исследовательского института востоковедения. Она листала газету и словно не обращала внимания на окружающих.
Кирилл вернулся к документу. В конце было приписано рукой чиновника: «Хранить вместе с предметом. Доступ ограничить».
– С каким предметом? – тихо произнёс он.
Мысль пронзила его: возможно, в архивах и по сей день скрывается то самое зеркало, о котором шли легенды.
В этот момент из приоткрытого окна донёсся приглушённый голос:
– Он нашёл папку. Теперь надо действовать быстро.
Кирилл вздрогнул и встал. Он обернулся к окну, но за стеклом виднелась только темнота осеннего вечера.
*****
На следующий день Кирилл вошёл в архив с тревогой. Папка Арсеньева не выходила у него из головы. Странная приписка о «предмете», голоса за окном – всё это казалось смесью сна и реальности.
Он шёл по коридору, когда у лестницы столкнулся с высоким мужчиной в строгом костюме. Тот задержал
взгляд на Кирилле чуть дольше, чем положено случайному прохожему.
– Кирилл Иванов? – спокойно спросил незнакомец.
– Да… – ответил он настороженно.
Мужчина протянул удостоверение.
– Сергей Алексеевич Крылов. Отдел по защите исторических ценностей ФСБ.
Кирилл непроизвольно шагнул назад.
– Что вам нужно?
– Поговорить. – Сергей убрал удостоверение и понизил голос. – Я знаю, вы нашли вчера доклад Арсеньева.
– Но… откуда?.. – Кирилл замер.
Сергей взглянул на него испытующе.
– Некоторые документы отслеживаются автоматически. Особенно такие. – Он сделал паузу. – И ещё… не только мы знаем о зеркале.
Кирилл нахмурился.
– О каком зеркале вы говорите? Это же всего лишь легенда.
– Легенда, за которой гоняются уже больше ста лет. – Сергей посмотрел в сторону окна. – Есть организация.
Мы называем её «Чёрная лилия». Они охотятся за артефактами, способными влиять на судьбы. И поверьте, Арсеньев был прав: зеркало – не игрушка.
Кирилл почувствовал, как в груди стынет что-то тяжёлое. Ему хотелось рассмеяться, назвать всё бредом, но серьёзность собеседника не оставляла места сомнениям.
– Почему вы обращаетесь ко мне? – наконец вымолвил он.
Сергей посмотрел прямо в глаза.
– Потому что вы первый нашли эту папку. И теперь они будут искать вас.
В тишине архива прозвучали шаги. В дверях мелькнула фигура в длинном пальто. Кирилл и Сергей переглянулись: охота начиналась.
*****
Осень в Москве была сырой и тревожной. Кирилл шёл домой поздним вечером, когда заметил: за ним тянется чья-то тень. Шаги позади были слишком ритмичными, чтобы быть случайностью. Он ускорил шаг, но и преследователь ускорился.
У светофора Кирилл рискнул оглянуться. В полумраке он увидел мужчину в длинном пальто и шляпе, лицо скрывал капюшон. Незнакомец явно следил за ним.
Кирилл свернул в переулок и почти побежал. Сердце стучало в висках. Вдруг позади послышался быстрый топот. Незнакомец догонял его.
И тут из тёмного проёма двора раздался женский голос:
– Иванов! Сюда!
Кирилл, не раздумывая, нырнул в калитку. Дверь за ним резко захлопнулась. Он обернулся – и обомлел. Перед ним стояла Елена Сергеевна Сироткина, пожилая сотрудница архива.
– Елена Сергеевна?.. – выдохнул он.
Она держала в руке тяжёлую трость с металлическим навершием и выглядела так, будто готова пустить её в ход.
– Тише, – прошептала она, – у вас хвост.
За калиткой раздались шаги и недовольное ворчание. Мужчина в пальто прошёл мимо. Елена подождала, пока всё стихнет, и только тогда позволила себе опереться на трость.
Кирилл смотрел на старшую коллегу с изумлением.
– Вы думаете, что в архиве все тихие библиотекари? – с иронией произнесла она. – Когда-то я работала в Институте восточных культур. Изучала древние тексты о
Бохае. А ещё в молодости занималась самбо. Эти навыки пригодились.
Кирилл всё ещё не мог поверить.
– Но почему вы…
– Потому что я знаю, что вы нашли. – Елена взглянула на него пристально. – И знаю, кто за вами охотится. «Чёрная Лилия» не останавливается.
Она достала из сумки старый потрёпанный блокнот.
– В нём записи моего учителя. Он говорил о зеркале судьбы. Теперь пришло время вам узнать правду.
Кирилл взял блокнот, и его ладони задрожали.
Глава 3
Квартира Елены Сергеевны напоминала маленький музей. Полки были заставлены книгами о Дальнем Востоке, этнографическими альбомами и выцветшими фотографиями экспедиций. На стене висела карта Маньчжурии с пометками красными чернилами.
Кирилл сидел за столом, держа блокнот, который ему вручила Елена. Сергей появился спустя полчаса, войдя без лишних церемоний – будто давно был частью этой комнаты.
– Ну что ж, – сказал он, снимая пальто, – теперь все карты на стол.
Елена поправила очки.
– В этом блокноте собраны заметки профессора Орлова, моего научного руководителя. Он занимался культурой Бохая и первым нашёл упоминание о зеркале судьбы в маньчжурских летописях.
Сергей скептически посмотрел на тетрадь.
– Упоминания – одно. Но у «Чёрной Лилии» есть сведения, что предмет существует реально. И они готовы идти по трупам.
Кирилл, наконец, заговорил:
– Но зачем? Что им даёт зеркало? Оно же всего лишь… показывает отражение.
Елена тихо усмехнулась.
– Отражение – да. Но не всегда твоё. Иногда оно открывает картину грядущего. И не каждый способен выдержать то, что увидит.
Сергей склонился к Кириллу.
– Им нужно не отражение. Им нужно использовать зеркало как инструмент влияния. Представь: показать политику его собственную смерть – и заставить его изменить решение. Или убедить толпу в неизбежности войны.
Кирилл вздрогнул.
– Это оружие.
– Именно, – кивнул Сергей. – И оно лежит в архиве. Под самым твоим носом.
Повисла тишина. Часы на стене отбили десять ударов.
– Значит, – сказал Кирилл, – они попытаются украсть его.
Елена подняла взгляд. В её глазах, несмотря на возраст, горел твёрдый свет.
– И мы должны быть готовыми раньше них.
*****
Ночь в архиве была гулкой и тревожной. Старое здание с его сводчатыми потолками и длинными коридорами казалось живым, будто стены сами слушали шаги и дыхание.
Кирилл вёл Сергея и Елену по узкому коридору к железной двери подвала, где хранились «особые фонды». Воздух становился прохладнее, лампы мигали, отбрасывая длинные тени.
– Здесь, – прошептал Кирилл, показывая на массивный замок.
Сергей шагнул вперёд, уже доставая пропуск. Но внезапно свет погас. Коридор накрыла кромешная
темнота
– Спокойно, – тихо сказал Сергей. В его голосе слышалась натянутая пружина.
Из тьмы донёсся шорох. Потом – быстрые шаги. В тусклом свете фонарика, который включил Кирилл, вынырнули трое людей в чёрных куртках и масках. На груди у каждого – символ чёрной лилии.
– Уйдите, – хрипло бросил один из них. – Эта дверь не для вас.
Сергей выхватил пистолет с глушителем, но прежде чем он успел навести его, двое из нападавших рванулись вперёд. Движения были резкими и выверенными – явно люди, обученные борьбе. Один попытался заломить Сергею руку, второй схватил Елену за плечо.
Но Елена, не растерявшись, резко развернулась, скользнула из захвата и подставила нападавшему ногу. Мужчина потерял равновесие и рухнул на пол с глухим стуком. Её движения, хоть и выдавшие возраст, всё равно оставались точными и уверенными.
Кирилл в панике схватил связку тяжёлых ключей и со всей силы метнул её в лицо другому нападавшему. Тот отшатнулся, и Сергей воспользовался моментом: короткий удар прикладом – и противник повалился.
Оставшийся третий «лилиец» понял, что внезапность потеряна. Он не стал драться дальше.
– Это только начало, – бросил он и исчез в глубине тёмного коридора, растворившись в тишине.
На мгновение снова воцарилась полная тьма и тишина, только дыхание троих друзей нарушало её.
Сергей убрал оружие.
– Теперь сомнений нет, – сказал он, глядя на Кирилла и Елену. – Они знают, что зеркало здесь. И они не остановятся.
Кирилл чувствовал, как сердце гулко бьётся в груди. Он понимал: архив больше не был тихим хранилищем истории. Он стал ареной борьбы за судьбу страны.
И пока двое из троих нападавших, мирно почивали на полу, Сергей быстро проверил их карманы. Не обнаружив ничего интересного произнес: