Дикарь

Все персонажи и события, изображённые в данной книге, являются вымышленными. Любые совпадения с реальными лицами, живыми или умершими, а также с реальными событиями являются случайными и непреднамеренными.

Глава 1.

Адель

Мы никогда не знаем, когда произойдёт последний раз. Вот мама звонит тебе, чтобы проверить, что ты нормально добралась до дома. Ты злишься на неё, ведь ты уже не ребенок. Отвечаешь как-то скомкано и грубо. И не знаешь, что это был последний раз, когда вы разговаривали. Вот твоя маленькая сестра просит с ней поиграть. Влезает в ваш с подругой разговор, постоянно привлекает к себе внимание, не учитывая то, что ты занята. Ты прикрикиваешь на неё и хлопаешь дверью перед маленьким носом. И не знаешь, что этот раз был последний. Мама больше не позвонит, сестра больше никогда не будет упрашивать тебя побыть «врачом» в ее очередной игре, а папа больше не пошутит своих глупых шуток, от которых всегда было стыдно. Ты одна. Одна в целом мире и не существует таблетки, которая заберет твою боль. Даже в моменты, когда ты отвлекаешься на работу или новую интрижку, маленький, зудящий комок в груди напоминает, что ты потеряла самую важную часть самой себя. Свою семью.

**

– В смысле «выгружайся»?

– А как ты собралась машину-то на лодку засунуть? – дядя Боря машет рукой в мою сторону и приговаривает: – Москвичи…

– А я не смогу добраться туда по дороге? – спрашиваю я, не понимая, чего он от меня хочет.

– Милочка, той дороги уж нет двадцать лет. Мы туда только на байдарках да на лодках!

– Куда она делась? Была ведь. – Я разочарованно стону, глядя на забитый вещами и продуктами питания багажник.

– У-у-у. Ну, половину мы с тобой тут оставим, потому что тебе там не пригодится ничего этого. А другую половину мы сейчас поедем и купим. – говорит он, глядя на мои пожитки.

– А что из этого мне не пригодится? – Я не хочу спорить, потому что в тайге я была первый и последний раз в шесть лет. А он здесь живёт всю жизнь.

– Наряды твои. Куда ты там ходить-то собралась? Медведей пугать? – он кивает на два больших чемодана, которые занимают большую часть машины.

– Я приехала на месяц, не могу же я без одежды!

– А без еды сможешь? У меня в лодке столько места нету! Так что мы наряды выгружаем, а за едой и спреями от москитов едем. Давай побыстрее, нам еще доплыть надо до заката.

– До заката? – спрашиваю я, глядя на новенькие Rolex, красующиеся на тонком запястье. – Сейчас восемь утра.

– Сейчас восемь утра, а плыть нам восемь часов минимум. И это если река нигде не замельчала, а то можем и все двенадцать.

Я громко ахнула и начала быстро вынимать чемоданы и пакеты. Дядю Борю я вижу впервые, но впечатление он производит человека пожившего, который словами не разбрасывается, а точно знает, о чем говорит. Как говорила моя бабушка – северные мужчины, как и погода в этих краях – суровые, но предсказуемые. Всегда знаешь, чего от них ожидать.

Закончив с закупкой нескончаемого количества консервы и бакалеи разного ранга, мы наконец-то отправились в путь. Длинная, небесно-голубого цвета река растягивалась до горизонта. Обширные пихтовые леса наполняли воздух абсолютно неповторимым запахом чистоты, а обломки гор и больших камней создавали ощущение нетронутости этих мест. Вряд ли бы я когда-то отправилась сюда по собственной воле. Но больше выносить город, в котором выросла, – я не могла. Мне была необходима перезагрузка.

«Если когда-нибудь ты себя потеряешь, ты всегда можешь вернуться к корням. Там все ответы». – фраза бабушки всплыла в моей голове. Тогда она и дала мне номер их с дедом друга, который остался жить неподалеку от посёлка, в котором все они выросли и состарились.

– А там сейчас не опасно находиться? – Я впервые начала разговор за несколько часов. Старик все это время попивал из фляги самогон и просто делал свою работу, управляя старой деревянной лодкой, к которой было присоединено устройство, заставляющее эту рухлядь двигаться.

– Нет. Там и не было опасно никогда! До сих пор не пойму, чего нас всех оттуда выжили.

– Там совсем никого не осталось?

– Есть один малый, он там всю жизнь живёт. Но… Нелюдимый он! Не общается особо, да ему и не надо. – Дядя Боря махнул рукой и снова потянулся к внутреннему карману спецовки, чтобы закурить сигарету.

– И он там живёт совсем один?

– Он там за домами всяких депутатов следит. Они любят на охоту туда прилетать на вертолёте, но ты не бойся. С ним, наоборот, безопаснее. Он-то человек неплохой, просто разговаривать не любит. Но если что случись – поможет. Так бы я тебя одну там не оставил, ты ведь и от собаки, небось, не спасёшься, вон какая тощая. А там медведи, живо обглодают, если что не так! – Мужчина о медведях говорил совершенно спокойно, но я впервые задумалась о том, куда я на самом деле собралась.

С тех пор, как погибли родители, в Москве я не отыскала ничего, что меня на самом деле бы успокоило. Я пробовала совершенно разные варианты. Напиваться до беспамятства, работать до изнеможения, заводить интрижки с самыми отбитыми мудаками, каких только можно представить. Всё – чтобы у меня получилось перестать чувствовать вину за то, что я не была с ними в той злосчастной машине.

Когда я начала заниматься тотальным саморазрушением, я вспомнила о номере, который бабушка передала мне перед смертью, и о том, что могу уехать в эту глушь, посреди таёжного леса. Мне оттуда в наследство перешел дом, о котором все эти годы заботился дядя Боря. Не знаю, поможет ли мне эта поездка, но перспектива остаться наедине с собой, без телефона и людей, среди дикой природы и в отсутствии комфортных условий – показалась мне привлекательной. Возможно, я просто хочу наказать себя за то, что не поехала в тот отпуск с семьей. В последний отпуск.

Глава 2

Адель

До места назначения мы добрались уже вечером. Деревня выглядела совершенно… заброшенной. Будто люди бежали отсюда, не успев захватить даже одежду. Все дома стоят на своих местах, школа, больница, библиотека – тоже. Только вот все эти здания безжизненные. Заросли травой и деревьями, а окна покрыты толстым слоем пыли, через который вряд ли возможно что-то увидеть. Дядя Боря проводил меня к дому, который, по всей видимости, принадлежал мне. Небольшой деревянный домик с резными окнами и крышей располагался за деревянным забором, который совершенно не внушал никакого чувства безопасности. Весь участок зарос травой и сорняками, на заднем дворе стояли еще несколько деревянных сооружений, но пробраться к ним не представлялось возможным из-за крапивы выше меня ростом.

– Ты не переживай, я завтра тут всё покошу. Там сзади дома душ и туалет, а чуть дальше есть к реке тропинка.

– Душ? Там? – Я указала пальцем на джунгли из сорняков и поморщилась.

– Конечно там, а ты, небось, думала, у нас тут водопровод и газ? – спросил он и принялся открывать ключом большой ангарный замок, который висел на двери. Я такие только в мультиках видела. – У нас тут всё, как в лучших отелях! Вы же там в Москве любите за фигню всякую платить. Кемпинги-шмемпинги. А у тебя тут бесплатно вон какой кемпинг! – сказал он и открыл скрипучую дверь, пропуская свет в моё скромное жилище на этот месяц.

Дом состоял из небольшой прихожей, словно запечатанной во времени. Паутина свисала по углам, как занавеси в забытом театре, сплетённые пауками за двадцать лет одиночества. Пыль лежала повсюду – толстым серым саваном. На всех поверхностях она была такой плотной, что можно было пальцем вырезать имя или слепить куличик, как в детстве на берегу реки.

Кухня казалась странным союзом веков: в центре возвышалась массивная каменная печь, чёрная от копоти, с железной дверцей, которая скрипела, как умирающее животное. Она выглядела опасной, как будто знала свои годы и ждала лишь повода взорваться или обрушиться. Рядом с ней, в насмешку над этой древностью, стояла газовая плита – последний островок «цивилизации». К ней был присоединён большой красный баллон, ржавый до безобразия и пугающий своей ненадежностью.

Спальня была удивительно просторной по сравнению с другими комнатами, в центре стояла кровать с деревянным изголовьем, вырезанным в виде переплетённых ветвей. Старый сервант, потемневший от времени, был завален фотографиями в рамках – лица, замершие в смехе, в объятиях, в летних платьях, давно уже ставших пеплом. Между ними блестел хрусталь, а на комоде – телевизор. Не просто старый, а доисторический: экран, как бомба замедленного действия, закрытый пылью, кнопки, торчащие, как шипы. Я даже не стала пытаться включить его – так как ожиданий по его работоспособности у меня не возникло.

Дяде Боре, который не побрезговал местной постелью, явно нуждающейся в стирке, – я постелила на полу. А у него одолжила спальный мешок, так как пылевые клещи действительно существуют. Завтра здесь нужно будет заняться капитальной уборкой, надеюсь, что в каких-то шкафах осталось что-то похожее на чистящие средства.

**

Моё утро началось гораздо раньше, чем я могла бы предположить. Помимо того, что дядя Боря храпел, как рефрижератор, – проснулся он в пять утра. Со словами:

– Мне еще домой плыть, а тут дел невпроворот!

Я в ответ лишь забралась с головой в спальный мешок, но уснуть не смогла. То ли свежий воздух на меня так влиял, то ли тревожные мысли о том, что не так я себе представляла проживание в глухой деревне без людей. Электричество в этом доме работает с помощью генератора, который, как я поняла, заряжается от солнечной батареи. Воды нет, он говорил мне об этом ранее, но почему-то моя городская сущность не представляла себе, что отсутствие водопровода означает ходить к колодцу и таскать от него неподъёмные ведра, наполненные водой. Купаться мне было предложено в «летнем душе», который представлял из себя деревянное небольшое сооружение, на крыше которого находился железный бак. В него требовалось тоже носить воду и ждать, пока она нагреется на солнце. Я поняла, почему бабушка всегда говорила, что в деревне они были счастливы. Здесь просто некогда грустить! Для того, чтобы совершить самые обыкновенные действия по обслуживанию своего тела, тебе нужно проделать невероятный объем работы.

– Так, воду залил, еще тебе принес в бочки на улице, чтобы не таскала. На неделю хватить должно. – проинструктировал дядя Боря, отвлекая меня от стирки постельного белья в тазике. – Если что случится – у твоего соседа есть проводной телефон. Мой домашний номер у него есть, так что разберетесь. – он вытер каплю пота, стекающую по его лбу, и глубоко вздохнул.

– Поняла, спасибо вам большое! Вы приедете ровно через месяц, да?

– Приеду, куда ж я денусь. Дольше августа тебе всё равно тут не остаться, печь топить нельзя, уж больно старая, погоришь.

– Хорошо. – Я с недоверием взглянула на каменное сооружение на кухне. Уж чего бы я точно не хотела – так это иметь дело с этой штукой.

– Ну всё, бывай. – Дядя Боря отдал мне честь, как это делают военные, и покинул дом, накидывая на спину большой камуфляжный рюкзак, оставляя меня наедине со всей этой грязью. И снаружи, и внутри.

Большую часть дня я занималась тем, чтобы сделать это место пригодным для жизни. Мыла, терла, убирала, стирала и пыталась не сойти с ума без музыки. Тишина как-то странно влияет на человека, сначала твои мысли разрывают голову. Воспоминания, события предыдущих дней и будущих, страхи и тревоги. Будто они всё это время сидели внутри меня и ждали, когда настанет момент тишины и они смогут взорваться всеми яркими красками. Я даже пыталась заставить работать эту старинную коробку, названную телевизором, но получила лишь белый шум, от которого стало еще более жутко.

Ближе к вечеру мне захотелось выйти и немного ознакомиться с территорией, на которой я буду жить ближайшее время. В планах даже было поздороваться с соседом, но свет в его доме не горел. Так странно, куда он мог пойти, учитывая, что в ближайшие несколько сотен километров нескончаемый лес.

Легкая прохлада вечера и стрекотание сверчков дарили чувство спокойствия. Дома здесь выглядели так, будто люди бежали отсюда, не прихватив даже посуды. Обычно заброшенные дома обворовывают или разрисовывают граффити, но здесь… Всё напоминает мне сериал о пандемии, в котором все вымерли и осталась лишь пара человек. Лёгкий страх пробежал в сознании, и мне захотелось вернуться домой, хоть он и не внушал особого чувства безопасности. Я видела за крышами большие башни, которые, должно быть, остались от того самого завода, из-за которого закрыли деревню. Надо будет обязательно сходить туда, но днем и когда мой загадочный сосед вернётся. Не чтобы составить мне компанию, но так я хотя бы буду знать, что в ближайшей сотне километров есть кто-то, кроме медведей.

Глава 3

Адель

– Твою мать! – закричала я, открыв дверь моей уличной душевой утром. Огромный паук вальяжно полз по своей паутине и, кажется, даже взглянул на меня, как на сумасшедшую. Мол, чего орёшь, идиотка? Я здесь сто лет живу. – Какой же ты жуткий. – Я прищурилась и приблизилась к насекомому, чтобы его рассмотреть. – Прости, но теперь я здесь буду жить. – сказала я и, схватив с земли какую-то палку, смахнула его с дверного проёма.

Вода была ледяная, почему-то мне не пришло в голову, что в восемь утра она еще не успела нагреться на солнце. Ну и ладно, ледяной душ даже полезен, – подумала я, постукивая зубами, и принялась наносить на себя любимый гель для душа. Как же хорошо, что я настояла на том, чтобы взять с собой необходимую мне косметику. Дядя Боря оставил большую часть моих вещей в машине, ссылаясь на то, что мясо мне понадобится сильнее, чем платья и пиджаки, а я не могла не согласиться. Ведь у меня не было опыта проживания в таких условиях. За исключением одного раза, когда я приезжала сюда с родителями.

Я даже чуть не утонула в той самой реке, по которой мы сюда прибыли. Какой-то мальчик вытащил меня из воды, но я его совсем не помню. Помню лишь, как мама говорила мне, что его семья была единственной, кто остался жить здесь. Нужно будет спросить о них у соседа, который, кстати, до сих пор не объявился. Я заглянула через забор, стоящий между нашими домами. Большой огород, куры, гуси и даже лошадь была у этого человека. Должно быть, это ровесник дяди Бори, если он ведет такое солидное хозяйство в одиночку.

Его дом был раза в четыре больше, чем мой. Как, собственно, и участок. Я не понимала лишь одного, куда он мог исчезнуть на целые сутки? Животных ведь, наверняка, нужно кормить, а идти здесь некуда. Разве что на охоту или рыбалку. Но не на сутки ведь?

В Москве мне редко удаётся готовить, обычно я заказываю доставку или питаюсь в ресторанах недалеко от работы, поэтому здесь я даже наслаждалась этой возможностью. Не знаю почему, но еда мне казалась в несколько раз вкуснее, чем когда-либо. Единственное, чего мне не хватало – это ягод и фруктов. Кажется, в детстве мы с мамой собирали голубику рядом с рекой, поэтому я была полна решимости проверить это воспоминание, вдруг она до сих пор там растет.

Подождав, пока спадет жара, – я отправилась на поиски. Мне даже нравилось, что вокруг нет людей и ты на сто процентов уверен, что никого не встретишь по дороге. На мне был легкий сарафан, в котором я проходила весь день, и странные резиновые тапочки, которые я не могла назвать красивыми, но точно они были невероятно удобными. В зеркало я не смотрелась с самого утра, да и такой потребности у меня не возникало.

Подойдя к месту назначения, я восхитилась открывающимся видом. Солнце, уходящее за горизонт деревьев, окрашивало всю воду в оранжево-розовые оттенки, легкий пар исходил от остывающей реки, а вдоль берега разрослись обширные кусты голубики и ежевики.

– Это даже лучше, чем я думала! – воскликнула я и направилась складывать свою добычу в небольшую плетеную корзинку.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я, когда уже начинало смеркаться. Жара стояла практически невыносимая, и это было странно, ведь от севера я ожидала всё, что угодно, но только не жару. Вытерев пот со лба ладонью, я поднялась с коленей, ощущая, как они заметно затекли. С удовлетворением взглянув на почти полную корзину ягод, я взяла ее в руку и уже собиралась уходить, но эта кристально чистая вода так и манила меня. Я подошла ближе и, коснувшись ногой реки, почувствовала, какой приятной она температуры. Закат, пение птиц, свежий воздух, наполненный запахами цветов и пихты, – всё это создавало непередаваемую атмосферу чего-то дикого и в то же время самого спокойного. Я оглянулась по сторонам и, не знаю зачем, убедившись, что вокруг ни души, – скинула с себя сарафан, обнажив тело, и погрузила в прохладную воду сначала ноги, а потом и все тело. Я плыла к середине горной реки и физически ощущала, как моё ментальное тело очищается. Все интрижки, тусовки, алкогольные трипы, которые иногда длились по несколько дней, – всё это ускользало от меня. Будто я позволяла этой воинственной мощи течения смыть с себя всю грязь, которой я обросла, стараясь избавиться от боли внутри. Я была так счастлива. Широкая улыбка озаряла моё лицо, и я смеялась, смеялась от всей души, наполняя этой радостью каждую свою клетку. Это был не смех истерики и не смех от шутки, это было чистое счастье и восторг, который, как бы я ни старалась, – никогда не смогу передать.

Я вышла из воды и вновь взглянула на реку, чтобы дать себе немного обсохнуть перед тем, как одеться, пока звук ломающегося дерева не заставил меня повернуть голову, и то, что я увидела, – заставило меня кричать. Да так громко, что птицы вокруг разлетелись из своих гнезд, оставляя в тишине только моё обнаженное тело и эти темные глаза, не желающие прятать взгляд или хоть немного смущаться.

Высокий, загорелый мужчина с волосами до плеч стоял и таращился на меня так, будто впервые в жизни видел обнаженную женщину. И черт меня подери, он был божественно красив. Широкие плечи, большие руки, волевой подбородок, украшенный густой щетиной. Я прикрылась руками и быстро схватила с земли сарафан, чтобы прикрыться. Я ожидала, что он отвернется или хотя бы отведет взгляд, но, кажется, его совершенно не смущал мой вид. И более того, солидного размера выпуклость в районе паха свидетельствовала о том, что ему это зрелище очень даже нравится.

– Какого хрена?! Отвернитесь! – верещала я, пока надевала через голову сарафан, но это было бесполезно.

Он стоял неподвижно, жадно исследуя глазами моё тело, чем еще сильнее раздражал меня или…

Глава 4

Давид

В своей жизни я видел обнаженных женщин только на тех немногочисленных журналах, которые мне в подарок оставила шайка безмозглых чиновников, приезжающих сюда для охоты. Не могу точно подобрать слова, чтобы описать то чувство, которое я испытал, увидев эту девушку практически в своём собственном дворе. Да и всё здесь – было моим двором. Это была моя земля, и я сталкивался здесь со многим. Со страшными хищниками, браконьерами, неизвестного вида насекомыми, но это…

Вода стекала тонкими струйками по обнаженной груди, сильно отличающейся от той, что я видел. Она была меньше и выглядела не такой круглой, как на всех тех фотографиях, но торчащие от холода соски и мурашки, бегущие по всей её коже, – зарождали в моих штанах пожар такого уровня, что я не могу и вспомнить, когда бы со мной происходила похожего рода болезнь. Миниатюрная девушка с длинными темными волосами что-то кричала мне, но я с трудом мог разобрать слова. Я

чувствовал почти нестерпимую боль в своих яйцах и желание каким-либо образом снять это напряжение. Мне безумно хотелось коснуться ее.

– Дикарь! – кричала девушка, практически сбегая с берега реки. – Идиот! Невоспитанный дикарь! – она верещала, как птицы во время брачного периода, бросая мне оскорбления за миниатюрную спинку, и опрокинутая корзинка с ягодами свидетельствовала тому, что здесь она их собирала.

Откуда она тут взялась? Может, эти идиоты притащили с собой какую-то шлюху? Пару раз они привозили с собой женщин, но те выглядели по-другому, и сомневаюсь, что они так же кричали бы, что я дикарь в этой ситуации. Я, может, и дикарь, но те немногочисленные особи женского пола, которые ступали на эту землю за последние двадцать лет, – всячески пытались остаться со мной наедине и недвусмысленно давали понять, что я привлекательный самец. «Хоть и странноватый» – так мне сказала Анна после того, как делала мне очень приятно своим ртом, и я залил семенем ей всё лицо и губы. Она была взрослая и одетая, может, поэтому я не испытывал по отношению к ней такого же чувства.

Девушка ушла по направлению к дому Бориса, а я всё раздумывал, почему я просто не схватил ее и не унес к себе? Она такая маленькая и хрупкая, что при желании я бы мог переломить ее пополам, и никто бы никогда не узнал об этом, но желание моё было совсем иного рода. Думаю, что я бы хотел посмотреть на нее снова, только без этой тряпки, которой она обмоталась перед уходом.

Взглянув на свой член, который хотел выпрыгнуть из штанов, я поправил его и, глубоко вздохнув, подошел к корзине с ягодами, чтобы поднять ее и вернуться к себе во двор. После суток охоты с этими дебилами я едва ли держался на ногах. Если бы они не привозили мне из магазинов всё то, что я не могу сделать или достать самостоятельно, – я бы давно послал их. Но и мне, и животным нужны лекарства, средства гигиены и крупы, которые я не могу выращивать. Покормив лошадь и скот, из моей головы никак не могла выйти эта женщина. Моя голова воображала самые разные фантазии, что я мог бы сделать с ней, хотя даже и не подозревал, что во мне есть подобное влечение. Когда Анну оставили здесь одну на несколько дней, она многое

мне рассказывала. Думаю, что она даже хотела, чтобы я засунул в нее свой член, но всё в ней меня отталкивало. Я позволил ей сделать себе приятно, но не более того. Мне не хотелось владеть ей и не хотелось даже думать о перспективе такого события. Может, и ей стоило раздеться?

Я посмотрел через забор, разделяющий наши дома. В доме горел свет, и я окончательно понял, что она не принадлежит чиновникам. На территории Бориса была скошена трава, работал генератор и даже стекло, вечно затянутое паутиной, – было чистым. Тогда кому она принадлежит и что забыла на моей земле? Возможно, если бы мне нравилось разговаривать – я бы просто спросил у нее об этом, но помимо того, что я терпеть не могу людей, – судя по реакции моего тела и мозга на нее, это еще и опасно для ее жизни.

Громкий стук в дверь сообщал мне о приходе гостей. Я раздраженно бросил окровавленный кусок оленины на стол и, вытерев руки о тряпку, направился к двери. Ненавижу время, когда сюда приезжают другие люди. Они вечно хотят со мной разговаривать, и это безумно раздражает. Несмотря на то, что Алексей и вся его компания давно поняли, что лучше меня не дергать по пустякам, – иногда это всё равно случается. Они напиваются, и их страх при виде меня становится менее заметным, а раскованность в действиях увеличивается. Я открыл дверь и злобно уставился на перекошенное лицо Алексея.

– Давик, я забыл спросить, а у тебя случайно не завалялось еще пару бутылочек той медовухи? – еле держась на ногах, спросил невысокого роста коренастый мужик.

– Цену знаешь. – огрызнулся я и, не дождавшись ответа, пошёл в погреб.

Вернувшись, пьяное существо стояло в проходе и, присвистнув, нагло смотрело в сторону темноты.

– А это еще кто у нас? – с сальной улыбкой спросил Алексей.

Я подошёл к нему и, взглянув в ту же сторону, увидел сегодняшнюю девушку в окне соседского дома. С моего крыльца открывался отличный вид на то, что происходило внутри. Она ходила туда-сюда по комнате, уперев руки в бока, от чего тонкая футболка немного задралась, обнажив короткие шортики, скрывающие упругие бёдра. От этого зрелища мой член снова дернулся, и я резко ткнул бутылкой в грудь непрошеному гостю.

– Без понятия. – сказал я и зашёл обратно в дом, захлопнув дверь.

Меня не касалось увиденное, эта странная болезнь, которую вызывает девчонка, уже порядком начинала раздражать. Навязчивая мысль о том, чтобы пойти к окну и снова посмотреть на нее, – крутилась в голове, не замолкая, и всё же мне удалось сдержать порыв и, закончив с мясом, я лег спать.

Глава 5

Адель

Сильный грохот снаружи заставил меня проснуться. Сердце колотилось где-то в горле, жуткий страх парализовал все тело, и я не могла дышать. Еле слышно, на цыпочках встаю с кровати и беру первое, что попалось под руку, – швабру. Делаю шаг. Угрожающая массивная мужская фигура метра два ростом движется на меня и шумно дышит.

– Что вы делаете? – спрашиваю я, но ночной гость молчит. Лишь продолжает своё движение.

Ему не нужно говорить, чтобы я поняла, кто это. Волосы до плеч раскиданы, а в свете луны, проникающим сквозь окна, я вижу блеск в этих карих глазах цвета горького шоколада. Это дикарь.

Он наступает все ближе, и с каждым моим шагом назад я теряю надежду на спасение. Он пришел меня убить? Мои крики всё равно никто не услышит.

Дикарь подходит ближе и, притянув к себе за талию, начинает нюхать мою шею, покалывая кожу щетиной. Как необузданный зверь. Он шумно дышит, твердые мускулы утыкаются мне в грудь, а животом я чувствую его эрекцию. Он здесь не для моей смерти. Жар возбуждения окатывает все моё тело. Мужчина разворачивает меня к себе спиной и, прогнув в пояснице, мягко поднимает вверх по бедрам шёлковую ночнушку. Я не шевелюсь. Мне нравится то, что он делает, но если бы я даже захотела его остановить – у меня бы не получилось.

Ночной гость отодвигает кромку трусиков и проводит пальцами между моих влажных складочек, будто исследуя. Я слышу причмокивание, с которым он слизывает со своих пальцев мои соки. Внизу живота сводит адской истомой, и мне так хочется, чтобы он проник в меня. Я двигаю свои бедра ближе к его паху и трусь о каменную эрекцию. Дикарь сдавленно рычит и, схватив меня за бедра, вонзается в меня своим членом.

– Боже! – кричу я, задыхаясь, и вскакиваю в постели.

Всё моё тело липкое и влажное от пота, волосы прилипли к лицу, а внизу живота всё еще теплится возбуждение. Что за хрень? Меня теперь возбуждают неандертальцы? Я встаю с кровати и топаю к ручному умывальнику. Нажимаю на эту странную палку и ничего… Воды нет. Я заглядываю в открытый бак и убеждаюсь в своей догадке.

– Вот дерьмо! – ругаюсь и пинаю ногой это допотопное сооружение.

Иду к бочкам, в которых дядя Боря оставил мне чистую воду, взяв полотенце. Прохладная вода возвращает жизнь моей коже. Я омываю шею, руки и лицо. Я еще никогда с самого утра не умывалась на улице, но в этом есть что-то приятное. Петухи моего соседа кричат во всё горло, солнце уже возвысилось над деревьями и припекает почву под ногами. Я посмотрела на дом своего вчерашнего зрителя, и картинка этого события снова возникла в голове. Возмутительно! Просто возмутительно! Он же какой-то дикий извращенец. Весь вечер я бродила по дому и переживала, не заявится ли ко мне незваный гость. И дядя Боря еще говорил, что с ним я в безопасности? Да я с ним в еще большей опасности, чем могла бы быть. Лучше меня съест медведь, чем изнасилует какой-то странный чувак, живущий в лесу.

Пусть и выглядящий, как лучший актер Brazzers*.

– Ррр! – рычу и бью себя по лбу за свою же мысль. После того как я решила отказаться от своей распутной жизни – единственный, с кем у меня был секс, – это Макс. Он не был каким-то невероятным любовником, но был моим другом, и в целом потребность в мужчине удовлетворялась. За исключением последних трёх месяцев, когда я вела громкое дело, защищая одного финансиста от солидного уголовного срока. Ему предъявляли аж двадцать четыре обвинения, и благодаря длительным судебным процессам, которые занимали почти все моё время, – у меня не было возможности вспомнить о Максиме. Наверное, эти мысли – следствия того, что у меня уже столько не было секса.

По пути обратно я взглянула на свой участок перед домом, на котором когда-то был огород. Высокая трава и крапива разрослись по всей территории, и мне в голову пришла мысль, как сублимировать своё странное желание в нужное русло! Я сделаю здесь сад. Ну и плевать, что через месяц меня здесь не будет. Зато хотя бы большую часть времени я буду смотреть на красивые цветы, которые смогу найти в лесу или в полях рядом. Приведя себя в порядок и позавтракав, я вооружилась косой и отправилась создавать атмосферу в собственном жилище.

**

Дни в физическом труде пролетают очень быстро. Казалось, пару часов назад я проснулась и взяла косу, а уже вечер. Я даже не заметила, как прошло столько времени. Меня искусали разных видов мошки, я окрапивила все ноги, руки мои похожи на руки какого-то бомжа. Под ногтями грязь, всё пыльное и потное, но глядя на свою работу – я рада, что сделала это. Целый пласт черной земли освободился прямо перед домом, хоть я и не закончила. Довольно улыбнувшись и одобрительно кивнув, я решила взять полотенца и смыть с себя последствия грязной работы.

Я зашла в дом и первое, что попыталась сделать, – включить свет. Но выключатель не реагировал. Я сделала еще несколько безуспешных попыток, пощелкав им, но в ответ получила лишь глухой звук, свидетельствующий о том, что электричества в моем доме больше нет.

– Ну не-е-т! – протянула я и захныкала, как маленький ребенок.

На улице еще было достаточно светло, но солнце давно ушло за горизонт, и до полной тьмы оставалось совсем немного времени. Я взяла в руки фонарь и попыталась подумать о том, что могу сделать в этой ситуации. Первое – просто лечь спать и забить на поломку. Но вид струйки воды, текущей от холодильника, намекал мне, что если я так поступлю, то весь мой запас еды на месяц стухнет. Второй вариант: попробовать починить генератор самостоятельно. Чего я никогда не делала и мало представляю, как это возможно.

«Если что-то случится, то ты можешь обратиться к нему. Он поможет».

Возникла в памяти фраза дяди Бори, когда он говорил о моём странном соседе. Но после нашего не менее странного знакомства у меня не было никакого желания следовать его совету. Поэтому я, как сильная и независимая женщина, взяла в руки коробку инструментов, в которой были отвертки, молотки и прочая приблуда, и отправилась чинить генератор.

Я не знаю, сколько у этой машины было сторон, но я обошла их все по очень много раз. Генератор представлял из себя небольшую металлическую коробку, стоящую на улице, от которой к дому тянулся длинный и толстый провод. Сверху у него располагался пласт, который, как я поняла, аккумулировал солнечный свет. А сбоку был выключатель и множество разных болтиков, которые я могла бы открутить, если бы знала, что делать потом. Я, как самый ответственный электрик, снова безуспешно пощелкала кнопкой, запускающей аппарат, и в очередной раз убедилась, что он сломался. На этом мои компетенции в сфере электроники закончились. Интересно, на что я рассчитывала, принимая во внимание тот факт, что я даже с принтером, который зажевал бумагу, справиться не могу.

Я грустно взглянула на дом соседа. В нём, в отличие от моего, свет горел и, более того, я видела мельтешащую в окнах массивную фигуру. Темнота уже полностью окутала поселок, а я все сидела на своём сундуке с инструментами и печально смотрела на генератор.

– Ну, миленький, ну пожалуйста. Я очень не хочу идти к этому страшному дядьке! – уговаривала я электрического врага, но он безмолвно меня игнорировал.

Темноты, как таковой, – я не боялась. А вот что меня действительно пугало, так это громкий вой. Мне хватило двух секунд, чтобы проанализировать процент наличия собак в этой деревне и, поняв, что это никто иной, как волк, – всхлипывая от страха, забежать в дом. Чертова деревня! Чертова тайга! Да какого хрена я сюда поехала?

Я разрыдалась. Да, в самом деле разрыдалась и, потратив на это практически час, приняла решение все же идти к соседу. Видимо, всё-таки мысль о голодной смерти пугала меня больше, чем он. Тем более, дядя Боря за него ручался, да и я прихватила с собой дезодорант. Перцового баллончика у меня не было, но я подумала, что дезодорант тоже отлично справится и даст мне фору во времени, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Я засунула его под резинку шорт и, прикрыв майкой, отправилась к дикарю.

Свет в его доме уже не горел, наверное, он лёг спать, но я уже пришла, и выбора у меня нет. К утру все мясо в холодильнике однозначно стухнет. Я стояла на крыльце и репетировала речь, с которой я к нему обращусь.

«Привет, мы как-то плохо с тобой познакомились…»

– Нет, какая фигня. – пробормотала себе под нос. – Здравствуйте! – почему здравствуйте? Он что, дед какой-то?

В школе юриспруденции меня не учили, как надо знакомиться с человеком, который уже видел тебя голой. Тем более, если этот человек живёт в лесу, и ты осталась с ним наедине в глухой деревне. Я разработала около сотни разных приветствий, пока стояла и мялась на его крыльце. В итоге, под очередной волчий лай, я быстро набралась смелости и решила, что будь что будет, – я подняла руку и постучала в массивную железную дверь.

Мне показалось, что от топота сотрясалась вся конструкция, на которой держалась постройка. Я слышала приближающиеся шаги, и по их силе было понятно, что он не рад гостям в такое время. Сердце застучало быстрее, дыхание ускорилось вслед за ним, и какая-то странная паника охватила тело, я практически собралась убежать, но дверь распахнулась и передо мной вновь возникла эта устрашающая картина. Здоровый волосатый мужик с грудой мышц и точеным прессом, будто он тренируется здесь по восемь раз на дню. Низко на бедрах у него висели хлопковые широкие брюки, обнажая линию волос чуть ниже живота, а на лице было выражение моей неминуемой смерти.

Глава 6

Давид

Блять, если это опять Алексей – я размажу его голову по своему крыльцу и скормлю своим свиньям. Они, конечно, идиоты, но всегда знали и чтили мои порядки. Заявляться ко мне после 10 вечера – запрещено. Табу, которое никому не стоит нарушать, и каждый, кто решит иначе, – труп.

С таким намерением я шел к двери и был готов уже убить непрошеного гостя, как все мои мысли сосредоточились лишь на одном. На моем пороге стояла та самая девушка, которую я видел вчера, и кроме того, что её лицо выражало ни что иное, как страх, – под тонкой тканью футболки просвечивались два бугорка. Моё искаженное вчерашней встречей сознание сразу дорисовало, что под ней, и в паху свело от одной только мысли сорвать с нее эту чертову тряпку.

– Здра… Здравствуйте! Я ваша соседка, у меня сломался генератор и мой холодильник течет, мои продукты могут протухнуть и поэтому я… Я решила попросить вас о помощи. Дядя Боря сказал, что я могу обратиться к вам, если что-то случится, и вот я здесь. – Девушка глубоко вздохнула, и ее глаза забегали, изучая пол под ногами. Я привык, что вызываю такую реакцию у людей, и для меня это было совершенно нормально. Но конкретно её страх… Он рождал во мне какое-то первобытное чувство, стремление заставить ее бояться меня еще больше. Подчинить её, сломать, закрыть в своём доме, чтобы ходила здесь без одежды и снова заставляла меня испытывать то, что я испытал вчера.

– Я же дикарь, откуда я могу знать, как чинить генератор? – высокомерное подобие улыбки исказило мой рот.

Несмотря на то, что я бы хотел с ней сделать, – мне доставляла удовольствие эта растерянность в её глазах. Вчера она была смелее.

– Но я… Я думала, что…

– Это не похоже на извинение. – перебил я ее, и в серых глазах вспыхнул огонёк ярости. Едва заметный, но достаточный, чтобы понять, что этой девушкой руководит не страх, ей руководит ярость.

– Вообще-то это вы должны… – она завелась и почти сказала, что хотела. Но моё суровое выражение лица и безвыходная ситуация, в которой она оказалась, заставили остановиться и сказать другое. – Вы правы, простите. – процедила она сквозь зубы, явно не желая этого произносить. – Так вы мне поможете?

Я молча пошёл вглубь дома, чтобы взять инструменты. Генератор на солнечной батарее, который был у Бориса, стоит там уже целую вечность. Его давно пора заменить, а не просто чинить, так как служат они не больше пяти лет, но она, конечно же, этого не знает. Пока я забирал свой ящик с инструментами, девушка спустилась с крыльца и пошла к своему дому, видимо, подумав, что я не собираюсь этого делать. Но услышав хлопок моей двери, обернулась, и грустное выражение лица сменилось более радостным, но улыбнуться она себе не позволила. Эта злость внутри всё еще пульсировала, и я ее чувствовал. Более того, она мне нравилась куда сильнее, чем страх, который она транслировала изначально.

Моё решение она приняла молча. И молчала она ровно три с половиной минуты, а потом из нее полился нескончаемый поток слов. Из них я узнал, что зовут её Адель и что приехала она сюда в дом своей бабушки, которой не стало; и что она юрист из Москвы, и что проживет здесь месяц. Она всё говорила и говорила, а меня это всё сильнее и сильнее раздражало. Это нормальная реакция людей, которые впервые приезжают в уединение. Охотники часто пытаются вылить на меня всё дерьмо из своей головы, которое там собирается во время молчания. Но быстро понимают, что я в диалоге участвовать не собираюсь и замолкают. Все это понимают, кроме Адель.

– … и потом завыли волки, а они ведь могут напасть! И я очень испугалась, потому что не знаю…

– Закрой рот. – я сказал это спокойно и посветил фонарем ей в лицо. Она прикрыла глаза от яркого освещения, но ноздри ее начали раздуваться, а грудь учащенно подниматься, девчонка злилась. Пусть злится, мне плевать.

Всё оставшееся время мы провели в тишине, и я был этому очень рад. В генераторе перегорел один из проводов, и, заменив его проволокой, он снова заработал. Не уверен, что продержится дольше месяца, но, как я понял, и её здесь уже не будет. Нажав на кнопку включения, в доме загорелся свет, и Адель радостно захлопала в ладоши, не сдержав эмоции, но вспомнив о моем присутствии, тут же исправилась и сдержанно сказала:

– Спасибо.

Я лишь молча кивнул и, собрав инструменты, пошёл к себе.

– А как вас зовут хоть? – крикнула мне в спину девушка.

– Давид. – Это была вторая фраза, которую я сказал ей за всё время. Я и её-то говорить не хотел, но почему-то даже несмотря на то, что меня бесила её говорливость, мне очень хотелось, чтобы она знала мое имя.

Адель

Выйдя из душа, я наконец-то смогла насладиться чистотой своего тела. Преодолев небольшой прохладный путь до дома, я скинула с себя полотенце и начала мазать покусанную комарами и мошками кожу, так как зуд не давал мне даже думать. Я злилась, безумно злилась на этого неотесанного дикаря! Давид. Пфф… Давида надо научить разговаривать с людьми и вести себя, как человек. Надменный вид, с которым он заставил меня извиниться перед ним, заслуживал, как минимум, – сцены большого театра. Посмотрите на него, каков красавец, понял, что я в безвыходной ситуации и надавил. Придурок, идиот! А потом еще и рот мне заткнул. Может быть, я действительно болтала сильно больше, чем нужно. Усталость, стресс и вонь от моего собственного тела создавали внутри меня неконтролируемую тревожность, а еще и его присутствие рядом в таком виде. Пока меня кусали комары и я вся дергалась под их гнетом, ему, казалось, совершенно на них плевать. Будто у него кожа бронированная и они не могут ее пробить.

Вдруг по моей спине пробежал легкий холод, я почему-то почувствовала дискомфорт, как если бы находилась под чьим-то пристальным взглядом. Оглянувшись на темноту в окне, я хмыкнула и пожала плечами. Может, у меня появились галлюцинации? Всё-таки такое количество времени без коммуникации любого человека может свести с ума. Кажется, я видела здесь заброшенную городскую библиотеку, литература всегда помогает от разных недугов, завтра обязательно нужно ее посетить.

– Что читаешь? – спрашивает папа, приоткрывая дверь в мою комнату и поправляет оправу очков.

– Достоевский. Сложное, однако, чтиво. – отвечаю, не поднимая на него глаз.

– Согласен, но никто лучше Федора Михайловича не научит тебя хорошему слогу. Особенно, если ты всё еще хочешь стать адвокатом. – он проходит внутрь и садится на край кровати.

Спустя несколько минут беспрерывного взгляда я всё же поднимаю глаза.

– Что?

– Не понимаю, когда ты успела так повзрослеть. – легкая улыбка дрогнула на его губах.

– О боже, пап! – я закатываю глаза и закрываю лицо книгой. – Я не хочу об этом говорить. – бубню в переплет, понимая, о чём пойдёт речь.

– Когда я был в твоём возрасте…

– Начинается.

– Так вот, когда я был в твоём возрасте, мне тоже разбивали сердце, малышка. – он кладет руку поверх моей.

– Папа, никто не разбивал мне сердце, мама преувеличивает, как обычно. – я смотрю в его лицо и вижу в нём столько сопереживания, будто мне и не нужно говорить ему правду, он и так все знает.

– Это пройдёт. Всё проходит, нужно лишь подождать. – он говорит, а на моих глазах выступают слёзы. Не хотела же плакать! – А чтобы было легче ждать – литература всегда помогает от любых недугов. Главное – не забывай, что каждая прожитая жизнь здесь, – он указывает пальцем на книгу, – забирает часть твоей реальной жизни. Так что, когда настанет время, не забудь вернуться. – он наклоняется к моему лицу и целует в лоб.

– Я люблю тебя, пап.

– Я тебя тоже, малышка.

От воспоминания слеза медленно скатывается по щеке. Я смотрю в одну точку, пока его образ улетучивается, как дым.

– Я скучаю, пап. – говорю в пустоту, всхлипывая. – Очень скучаю.

Глава 7

Адель

– Блять! – вскрикиваю и прикладываю к губам разрез на пальце. Металлический вкус во рту как бы намекает, что готовка – явно не мой конёк.

Мои бесчисленные попытки разделать мясо каждый раз заканчиваются провалом. Меня либо начинает тошнить от вида крови и всяких прожилок, либо мне не хватает сил, чтобы разрубить кость, теперь вот я уже начала рубить свои собственные вместо тех, которые можно приготовить.

Голоса за окном выдергивают меня из самобичевания, и я отстраняюсь от окна. За эти дни здесь я ни разу не слышала голосов живых людей, помимо дикаря, с которым имела честь недолго разговаривать, поэтому сейчас меня это крайне удивило. Трое взрослых коренастых мужчин с ружьями наперевес идут в сторону наших домов и что-то обсуждают. У одного из них в руках бутылка, из которой он то и дело делает глотки и хмурится, будто содержимое обладает достаточно горьким вкусом.

– Я тебе говорю, здоровенный был! Его чучело у меня до сих пор висит в кабинете! – кричит один из них, и они исчезают из зоны моего зрения.

Я перебегаю к другому окну, выходящему на дом Давида, всё-таки не каждый день видишь людей. Боже, я уже и сама становлюсь не особо цивилизованной. Они стоят возле его дома, дикарь присоединяется к ним, держа за спиной такое же ружье, и они уходят в сторону леса. На достаточно большом расстоянии я не слышу звуков, и это выглядит, как немое кино. Тот, что повыше, – похлопывает ладонью по спине дикаря в дружеском жесте. Вот это да, неужели у него есть друзья? Я возвращаюсь к огромному куску неразделанной туши, и мне приходит в голову мысль. Если он охотится, у него точно должны быть всякие тесаки для разделки мяса, и думаю, что он сможет мне с этим помочь. Надо будет спросить, когда вернется.

Конечно, дикарь не самый приятный собеседник, которого я встречала, но так уж вышло, что он единственный доступный собеседник, да и человек на ближайшие несколько сотен километров. Тем более, к нему приехали друзья, не откажет же он бедной девушке в помощи.

Давид

– Давик, а что в той части леса? Мы туда ни разу не ходили. – кричит за моей спиной Алексей, и я прекрасно понимаю, о какой части леса он говорит. Я останавливаюсь и смотрю на него. Вижу, как он затормозил вместе со всей своей компанией. Его кадык дергается, пульс участился, а дыхание немного подрагивает. Недостаточно сильно, чтобы кто-то из этих кретинов распознал его страх, но этого достаточно для меня.

– В той части леса твои кости обглодают быстрее, чем успеешь сделать шаг. А если еще раз назовёшь меня Давиком, я тебе бошку прострелю. – я разворачиваюсь и продолжаю движение. Слышу нервный смех за спиной.

– Ну даёт! – подшучивает Алексей, пытаясь отвести взгляд своих приятелей от того, что я сказал чистую правду.

Честно говоря, я не уверен, что эти люди являются приятелями. Этих двоих я вижу первый раз в жизни, и, судя по поведению Алексея, они ему для чего-то нужны. Он любит впечатлять своих деловых партнеров «познаниями» в охоте и рыбалке, но на деле же он первый обосрется и сбежит при виде кабана. Поэтому мы охотимся на перепелок и мелких животных типа зайцев и лис. Те, кто прилетают с ним постоянно, – должны прибыть через пару дней и привезти мне мой заказ. Логистика у них простая и быстрая, благодаря высоким должностям добывают они для меня что угодно, безопасно и быстро.

– Давид, послушай. – он подбегает ко мне ближе и снова касается плеча, от его действия меня передергивает. – Я тут на днях видел какую-то девчонку рядом с твоим домом. Может, нам ее пригласить, ну это… – он сально улыбается и заигрывает бровями, а мне хочется ему вмазать. – Жопа у нее просто охуительная.

На его последней фразе я останавливаюсь. Не знаю, что именно спровоцировало во мне такой адский гнев, но то, как он говорит о ней, – пробуждает во мне самые извращенные фантазии о смерти Алексея. Меня никогда не заботили его тупые шутки или отношение к шлюхам, которых он привозил с собой. Я неоднократно видел, как он обращался с этими женщинами и более худшим образом, и меня это не беспокоило. Но речь идет об Адель, и я с трудом способен описать раздражение от того, что этот мудак позволил себе хотя бы посмотреть в ее сторону. Не знаю, какая сила сдержала меня от того, чтобы не размазать его голову по дереву, но спасибо ей за это.

– Мы пришли. – говорю я и бросаю на землю сумку с водой и патронами.

– Так что по поводу девчонки?

– Не трогай её. – он кивнул мне в ответ, и на этом тема была закрыта.

Алексей сразу усаживает своих гостей, разливает им коньяк многолетней выдержки и начинает травить байки о том, как он в одиночку завалил медведя. Мне всегда было интересно, насколько городские люди перестали доверять своим инстинктам. Эти двое мужиков не вызывают у меня никакой неприязни, и я сразу увидел, что им можно доверять. Мне не нужно для этого анализировать их внешний вид, поведение или разговор. Я вижу мельчайшие детали, которые с потрохами выдают каждого, ступившего на мою землю. Но Алексей – самый скользкий тип из всех, которых я когда-либо видел. Каждое его слово – ложь. Каждый его поступок – лицемерие. Он представляет из себя кусок дерьма, одетый в дорогую экипировку и сдобренный излишним парфюмом, чтобы не воняло. Неужели они настолько ослеплены его положением и деньгами, что не замечают этого? Или они и не хотят замечать? Тайга всегда достает из человека все, что он пытается скрыть. Самые тайные и темные части личности, которые спрятаны даже от самого себя. Поэтому он никогда не задерживается здесь надолго. Максимум неделя – и этого хватает, чтобы он начал сходить с ума от всего, что происходит внутри.

Я и сам на себе прочувствовал это только пару дней назад, когда девчонка появилась на моей земле. Я не должен был приходить к ней вчера ночью и смотреть, как она размазывает по себе эту сыворотку. Возможно, именно это и заставило меня сейчас чувствовать гнев за ее упоминание из этого мерзкого рта. Вчера, когда я наблюдал, как тонкие пальцы скользят по бархатной обнаженной коже, – внутри меня родилось совершенно иррациональное убеждение, что она принадлежит мне. Что больше никому не позволено видеть ее в таком виде, и если для этого мне потребуется похитить ее и запереть в своем доме – я сделаю это.

Адель

Роскошные розовые цветы, название которых мне неизвестно, – украсили четверть моего участка. Я собирала их с таким упорством. Аккуратно выкапывала каждый корешок, стараясь не повредить структуру переплетенных между собой корней растения, выбирая при этом только молодые, недавно взошедшие ростки. Сажала и поливала их, будто они – самое драгоценное, что у меня есть. В конце дня я была совершенно разбита и без сил. Около часа я потратила на то, чтобы отмыть свои руки и ногти от черной земли, запачкавшей каждый миллиметр кожи, а придя домой, обнаружила мясо, оставшееся от моего неудачного опыта.

– Чёрт.

Я ведь хотела попросить дикаря о помощи. Быстро накинув на себя халат, я отправилась к своему «доброму» соседу. За спрос ведь не бьют, вот я просто и поинтересуюсь, сможет ли он одолжить мне нож.

Остановившись перед массивной дверью, я постучала несколько раз. Ответа не последовало. Я сделала это снова, и снова мне ответила лишь тишина. Может, его нет дома? Но свет в окне горит, а значит, он должен быть здесь. Недолго думая, я отправилась вглубь двора, может, он кормит свою живность или косит траву? Преодолев небольшое расстояние, я увидела несколько небольших деревянных построек. Одно из них было конюшней, еще два предназначались для кур и свиней. Вдалеке, ближе к реке, виднелось сооружение, напоминающее маленький дом, и там, к моему счастью, как раз горел свет, а из трубы шел дым. Замерз, что ли?

У дикаря был прекрасный участок. Оформленный огород, выглядящий так, будто он заботится о нем днем и ночью. Овощи, ягоды и даже фрукты, стоящие в ряд на свежевспаханной земле. Ни единой травинки и сорняка, все сараи аккуратные, сделанные из свежего сруба. Животные упитанные и даже… Счастливые? Во всяком случае, настолько, насколько я вообще способна судить о счастье свиней. Было бы интересно взглянуть на его дом внутри, может быть, и дикари способны удивлять?

Я дошла до небольшого заборчика, разделяющего основной двор и этот крохотный домик, стоящий прямо на берегу реки. От входа в него вел пирс, упирающийся прямо в реку, и, услышав звук хлопнувшей двери, я обрадовалась, что Давид всё же здесь. Я практически выкрикнула его имя, но увиденное в следующую секунду заставило моё дыхание замереть, внутренности скрутиться, а сердце биться быстрее.

Глава 8

Адель

Он шёл по пирсу прямо к реке, так как я стояла за его спиной, меня он не заметил, зато я отлично видела то, что видеть не была должна. Обнаженный Давид вальяжно пересекал пирс, демонстрируя свои широкие мышцы спины и упругие ягодицы так, будто он представлял модный дом любого знаменитого бренда или рекламировал новый порнофильм. Вода капала с удлиненных волос, а от его тела, на контрасте с температурой воздуха, шёл пар. Это баня, конечно, это баня. Как я не поняла этого сразу?

Внизу живота свело сладкой истомой, и мне очень хотелось отвернуться. Очень хотелось убежать домой и спрятаться, но я не смогла. Противоречивые чувства запрета, стыда и желания смешались в моем теле и отдавали в мозг странным сигналом не отводить глаз. Каждая клетка моего сознания кричала, что мне нужно уходить, что это неправильно. Что это он – странный дикарь, а не я, но моё тело не соглашалось с этим утверждением. Я пришла в себя только в тот момент, когда Давид спрыгнул с пирса, разбрызгивая вокруг себя многочисленные капли воды, и быстро вынырнул лицом прямо в мою сторону.

Сердце загрохотало в неистовом темпе, и я спряталась за перекладину, перестав даже дышать. Он меня видел? Ответа на этот вопрос я решила не узнавать и побежала так быстро, как только могла. Забежав в дом и захлопнув за собой дверь, я сползла по ней на пол, пытаясь перевести дыхание. Боже, давно ли во мне проснулись фетиши вуайериста и почему мне так нравилось на него смотреть? Самое ужасное, что я испытывала невероятное возбуждение и физически ощущала, как трусики намокают от одной только мысли, что он мог бы сделать со мной этими сильными руками.

Давид

Я бы мог назвать этот день самым дерьмовым, который выдался у меня за последний год. Давно мне не приходилось терпеть Алексея целый день. Обычно я оставлял их и уединялся где-то, где мог бы не слышать эти сумасшедшие байки о его безумных походах на медведей и волков, но сегодня этот придурок перешел все границы. У каждого охотника на этой земле есть кодекс, не позволяющий убивать животных, которых осталось мало или на которых введен мораторий по отлову. Все знают, как выглядят эти особи, и их не так уж и много, чтобы об этом забыть. Увидев чёрного аиста, я испытал то редкое чувство восторга, какое в принципе не способен испытывать. В России осталось около двух тысяч пар этого редкого вида, и он находится на критической отметке возможности полного исчезновения. Он величественно парил между деревьев, явно не ожидая встретить здесь кого-то, кто способен причинить ему вред. Громкий выстрел оглушительно завладел моим вниманием, и бездыханная тушка приземлилась прямо на землю. Я увидел в его глазах то, что не должен был видеть ни при каких обстоятельствах. Предательство. Предательство самой природы тем, что я привел этого безмозглого придурка на эти земли. Тем, что позволил ему взять в руки ружье и совершить то, что он совершил. Я вышел из себя. Впервые за столько лет не сдержался и разукрасил ему рожу. Я знаю, что совсем скоро он явится ко мне, чтобы просить прощения, ведь без меня он здесь не сможет и белки поймать, но если он додумается подойти сегодня, то живым он точно не уйдёт.

И я практически признал, что сегодняшний день – был худшим в году, пока не увидел тонкое изящное тельце, незаметно наблюдающее за тем, как я выхожу из бани и потом сбежавшее в страхе, что его заметили. Девчонка подглядывала за мной с нескрываемым любопытством, и это не могло не радовать меня. Осознание того, что она может испытывать то же влечение, что и я, – вызвало на моем лице широкую улыбку, заметив которую в отражении воды, я тут же стер ее с лица. Какого хрена? Я не улыбался уже много лет, и у меня даже не возникало такого желания.

Не знаю, как снова оказался здесь, но, закончив банные процедуры, я сразу же направился к ее окну. Второй день подряд, и это уже начинает пугать. Моя одержимость ей не вписывается ни в одни мои рамки здравомыслия и осознания, что со мной происходит. Мне хочется смотреть на нее круглосуточно, и я чувствую, как подбираюсь к грани, перейдя которую уже не смогу вернуться. Адель расчесывала свои длинные волосы, сидя на кровати и о чем-то болтала сама с собой. Я не слышал, что именно она говорила, но ее поведение показалось мне крайне возбужденным. Будто ей было тяжело усидеть на месте и какие-то мысли беспокоили ее красивую голову. Погасив основной свет и оставив лишь комнатную лампу, она легла на кровать, протянув руки по бокам, и о чем-то глубоко задумалась, смотря в потолок. Тонкая ткань короткого платья для сна задралась, оголяя верхнюю часть бедра. Изящные линии ее тела были подчеркнуты темным шёлком, а судя по оголенной ноге, кроме него на ней ничего не было.

Девушка подняла руку и провела кончиками тонких пальцев сначала по шее, затем по ключицам и медленно спустилась к груди, прикасаясь к скрытым тканью бугоркам, и прикрыла глаза. Она сжимала их, гладила и блуждала руками по своему телу, периодически глубоко вздыхая и полностью закрывая веки. В паху болезненно свело, член налился кровью, и я чувствовал его пульсацию прямо в висках. Когда Адель опустила свою руку между длинных стройных ног и выгнула поясницу, я был на грани того, чтобы ворваться в этот дом и заменить ее руку тем, что пылает у меня в штанах, но, несмотря на всю абсурдность, – мне нравилось смотреть на нее. Нравилось, как она кусает пухлые губки, как ее грудь вздымается и учащенное дыхание не позволяет ей стабилизировать собственное тело, как поясница выгибается в поиске большего удовольствия, и клянусь, в моей жизни не существовало ничего приятнее, чем наблюдать за ее действиями. Когда движения ее запястья максимально ускорились, она выгнулась и замерла, немного подергиваясь от того, что испытывает, а я почувствовал удовлетворение от ее оргазма. Я понимаю, что мало смыслю в женской физиологии и, вероятно, мне потребуется помощь, но я чертовски хочу, чтобы автором ее стонов был я. Чтобы она кричала мое имя и не позволяла себе даже думать о ком-то еще.

Глава 9

Адель

Совершенно не могу объяснить свой поступок. Я не занималась мастурбацией лет с шестнадцати, и то, что произошло вчера, – совершенно не входило в мои планы. Я чувствовала почти невыносимое желание снять это напряжение, вызванное телом обнаженного дикаря, и, кажется, это был один из самых ярких оргазмов в моей жизни. Я пытаюсь понять, что именно может привлекать меня в этом мужчине, ведь он грубый, странный и нелюдимый извращенец, которого совершенно не интересует моя личность и то, кто я. Я здесь почти неделю, и за всё время он не обмолвился со мной и парой фраз. Я неоднократно видела его выходящим из дома, рубящим дрова, косящим траву и занимающимся всякой домашней рутиной, без которой в деревне не выжить. Но он даже не поднимал на меня взгляд, продолжая заниматься тем, что и делал до этого. С тех пор, как я приехала, – меня перестали мучить кошмары, связанные с моей семьей. Зато теперь меня терзают сновидения, в которых дикарь врывается в мой дом, и это не кошмары, это эротические триллеры, после которых моё тело умоляет о разрядке. Кажется, я собиралась в библиотеку, этим себя и отвлеку.

Погода была немного облачная и ветреная, бескрайние гектары леса создавали некое ощущение безопасности, хотя мне казалось, что должно быть наоборот. Пение птиц, стрекотание насекомых и редкие возгласы диких животных из чащ напоминали мне о чистоте и первозданности местной земли. Здесь всё казалось живым. Почва, листья, шелестящая от ветра трава, у всего шёл свой жизненный процесс, и я чувствовала себя гостьей в этой удивительной обители природы, которая постепенно захватывала все остатки зданий и домов, уже лишь слегка напоминающих о том, что здесь когда-то были люди.

Дверь в библиотеку была заперта на замок, который, кстати, единственный висел здесь без грамма пыли и ржавчины. Будто повесили его совсем недавно, и этот факт не мог не удивлять. Вряд ли дикарь читает книги и бережет здесь какую-то коллекцию литературы. Судя по его виду, сомневаюсь, что он прочел хоть одну книгу в своей жизни. Мне повезло, что окна в здании были деревянными и выглядели хлипкими ровно настолько, насколько мне не составит труда открыть одно из них. Со скрежетом одна из створок продвинулась вперед при неслабом нажатии, и характерный запах старой залежавшейся бумаги ударил в мои рецепторы.

Пробравшись внутрь, я была поражена тем, что все здесь – осталось нетронутым. Книги были разложены по алфавиту в длинных шкафах, стоящих изогнутыми рядами. Жирный слой пыли укутывал покоящихся авторов, сообщая, что за двадцать лет никто не заинтересовался этим местом, лишь одна отличительная черта снаружи, в виде нового замка, подсказывала, что место старательно оберегали, только вот от кого? Я прошла вглубь помещения, пробегаясь глазами по сокровищнице, которую для себя открыла. Тысячи мировых произведений много лет ждали хоть кого-то, кто сможет по достоинству оценить труды великих писателей. Я взяла с полки первую попавшуюся книгу, и клубы пыли разлетелись по помещению, провоцируя меня чихать. Я почесала нос и, смахнув ее с обложки, открыла бумажные труды. «Война и мир». Л. Н. Толстой.

Страницы изрядно пожелтели, твердый переплет впитал в себя всю влажность, которая собиралась здесь за столько зим, но бумага не смогла потерять ни яркости текста, ни структуры листов, и даже запах страниц оставался таким, каким я его помнила еще со школьных лет. Старые издания всегда отличались особенным запахом, который нёс в себе историю. Пройдя немного дальше, я уперлась в дверь со старой табличкой. Протерев рукавом скрытые временем буквы на металлической поверхности, открылось слово «Архив». Несмотря на то, что всё здесь было заброшенным и нетронутым, на архиве висел еще более новый замок, чем на библиотеке. И чем сложнее мне было туда попасть, тем интереснее становилось то, что находилось внутри. Вернусь сюда позже с ломом и выдерну к чертям этот замок, всё равно мне никто ничего за это не сделает.

Я провела там несколько часов, судя по положению солнца в окнах. Когда телефон остаётся без связи – он больше напоминает кирпич, не несущий в себе никакой ценности. Честно говоря, я даже не представляю, где он, хотя в Москве я не выпускала его из рук даже на десять минут. Всё время казалось, что случится какая-то катастрофа, а я и не буду знать, что произошло. Но вот уже неделю я понятия не имею, что происходит в мире. Как там отдыхают мои друзья и что постят в сторис, не знаю даже, что происходит на моей собственной работе, и не могу не отметить, что никогда не чувствовала себя так спокойно. Когда вернусь, сменю айфон на кнопочный аппарат, с помощью которого смогу только звонить. Коллекция книг, которую я собрала, – была крайне разноплановой. Для развлечения я прихватила несколько любовных романов Бронте*, один детектив Эдгара Аллана По*, парочку кулинарных книг, дабы разнообразить свое питание, так как кроме яичницы и простого супа я не могла приготовить ничего, и энциклопедию, которая рассказывала о северных ягодах, растениях и грибах. С последним я планировала отправиться в лес, чтобы собрать для себя продуктов питания и, возможно, пополнить грядку возле домика.

Я уже вылезала из окна, когда громкие мужские голоса и свист раздались за моей спиной. Возможно, их вызвала моя провокационная поза, так как вылезала я попой вперед, не рассчитывая на зрителей.

– Какой классный вид, правда, Серёг? – кто-то отпустил сальный комментарий, и мне захотелось вмазать его автору по лицу. Я выбралась из узкого проема и обернулась на тех, кого встретила.

Одного из них я уже видела, когда подглядывала в окно за друзьями дикаря, он приходил к нему и похлопал его по спине. А вот двое других мне были неизвестны, до этого с ним находились другие мужчины, сильно моложе и приятнее этих пьяных толстосумов. Перекошенные от алкоголя лица, сальные ухмылки и шатающиеся тела не внушали мне никакого доверия, но благодаря моему профессиональному опыту – я видела, что в обычной жизни это не простые люди. Это были те, кто привык командовать, решать судьбы, ломать тех, кто слабее. У одного из них на руке поблёскивал массивный перстень с печатью – знак власти, который не скрывают. У второго – военный комбинезон, грязный, но не дешёвый. Слишком хорошо сшитый для случайного пьяницы.

Я поправила спортивные брюки и отряхнула их от остатков пыли, будто этот жест мог вернуть мне контроль. Взяла в руки свою добычу и пошла мимо, стараясь не смотреть в их сторону, но кожа между лопатками горела от их взглядов, будто они уже раздевали меня, не дожидаясь возможности.

– Э-э-э, стоять. Куда собралась? – невысокий мужик, бывавший у Давида, встал прямо передо мной, преградив дорогу, только в этот раз на его помятой физиономии красовалась здоровенная гематома. Перегар, смешанный с сигаретным дымом, ударил в лицо, чем вызвал у меня бесконтрольный приступ тошноты. – Меня Алексей зовут, а тебя, красотка?

– Отвали. – я огрызнулась прямо ему в лицо и попыталась толкнуть плечом, чтобы пройти.

– Посмотри, какая строптивая. – сказал он, и в его голосе зазвучало удовольствие. Он схватил меня за руку так резко, что все книги упали на землю с глухим стуком, будто последний сигнал тревоги. Я оказалась

прижата к нему спиной, его грудь давила на мои лопатки, его дыхание касалось шеи. Несмотря на то, что он выглядел невысоким – меня он всё равно был сильнее и выше. Двое других просто наблюдали за его действиями, будто смотрели телешоу. Один даже достал телефон, будто собирался снимать. От этого было ещё более отвратительно – будто я уже не человек, а объект их игры. – Прогуляешься с нами. – утвердительно прошептал мне на ухо этот маньяк и глубоко вдохнул запах моих волос. Ком ненависти и отвращения застрял у меня в горле.

– Слушай сюда, больной ублюдок. – я попыталась вырваться, но безуспешно. – Я очень хороший юрист и когда я отсюда уеду, а поверь, я скоро уеду. Ты ответишь за каждое своё действие и слово, ты меня понял? – прошипела я и попробовала ударить его локтем. Но его руки были переплетены у меня спереди, не позволяя мне сделать движение.

– Мужики, трахали когда-нибудь очень хорошего юриста? – все присутствующие, кроме меня, разразились смехом. Их смех был грубым, животным, как лай шакалов вокруг раненой антилопы.

– Было дело. Но такого хорошего я еще не пробовал. – седой толстяк отпустил свою шутку и с мерзкой улыбкой подошёл ближе. Его рука протянулась к моему лицу, медленно, как будто наслаждаясь моментом. Взяв за подбородок, он повернул его на себя. – Хорошенькое личико, жаль будет терять тебя в лесу. – они громко засмеялись, а уровень ярости в моей крови уже бурлил настолько, что я не могла контролировать свои дальнейшие действия. Я чувствовала, как сердце колотится в висках, как кровь приливает к голове. Я собрала слюну и смачно плюнула прямо на военный комбинезон ублюдка.

– Ах ты шлюха! – он схватил меня жестко за щеки и с ненавистью посмотрел прямо в глаза. Я чувствовала, как жирные пальцы, разящие сигаретами и костром, до боли сжимают лицо, а другая его рука полезла мне прямо между ног, и в этот момент мир сузился до этой грязной ладони, до её движения, до того, как я уже почти начала кричать и брыкаться ногами, задыхаясь от ужаса, но громкий низкий голос прорезал воздух, как топор по дереву, заставив их всех замереть, будто время остановилось.

Они встали по струнке, как в армии.

А меня отпустили из хватки.

Глава 10

Адель

– Убери руки, блять! – то ли голос, то ли рычание дикого зверя помогли мне спастись, и буквально за секунду дикарь оказался рядом с одним из них.

Он схватил его за горло и душил, а другие двое просто стояли в стороне, ничего не делая. Словно они боялись того, кто только что перед ними материализовался. Давид молча наблюдал за тем, как синеет лицо моего обидчика, и слабые хрипы от нехватки воздуха заставляли опускаться его на колени. Он хватался за его сильную руку и пытался что-то сказать, но объективно дикарь был больше всех присутствующих раза в четыре, а ещё сильнее и моложе, что явно давало ему преимущество.

– Давид, мы же не знали, что она твоя, – начал скулить один из мужиков, лица их больше не выглядели такими уверенными, а голоса стали выше на несколько тонов.

– Да, мы бы никогда не стали…

– Закрой рот, – прорычал он на одного из них и отпустил горло, позволив мужчине упасть на землю. Он с хриплым кашлем втягивал воздух и держался за горло, пока дикарь возвышался над ним и смотрел так, что кровь в венах начала дрожать от страха.

Так вот, что значит сильный самец в дикой природе? Видимо, мужчины не сильно отличаются от животных в условиях отсутствия цивилизации.

– На моей земле есть правила. И если вы, ублюдки, не в состоянии их соблюдать – проваливайте нахер отсюда! Иначе в следующий раз вашим домом станут желудки голодных медведей. Это ясно?

– Ты пожалеешь, Давид, – прохрипел лежащий на земле.

Дикарь сел на корточки и ещё раз взглянул на него. Он жестко схватил его за лицо и повернул на себя.

– Что ты сказал?

– Прости… – произнёс ублюдок, и Давид отбросил его лицо к земле.

Так вот, как выглядит «переобуться в полете». Вечер открытий. – Цела? – короткая фраза, направленная мне, вывела меня из странного оцепенения, вызванного данной сценой. Дикарь мягко коснулся пальцем моего подбородка, заставив поднять лицо на себя, и осмотрел его.

– Я… Да, – сказала я и начала собирать книги, разбросанные по земле, пытаясь перестать смотреть на то, как мудаку помогают подняться.

– Пошли, – бросил он мне и направился по просёлочной дороге в сторону наших домов. Я вскочила и побежала за ним, чувствуя, что должна отблагодарить его за спасение. Хотя и не понимала, с чего вдруг он решил меня защищать.

Я быстро переставляла ноги, пытаясь угнаться за своим спасителем, хотя он шёл, казалось, совершенно не прилагая усилий для ускорения. Я никогда не думала, что у меня короткие ноги, но по сравнению с ним – я выглядела каким-то сраным пикачу. Руки дикаря были сильно сжаты в кулаки, ноздри раздувались от гнева, а грудная клетка вздымалась так, будто он всё ещё злится на меня, а не на них. Я боялась начинать разговор, но видя, как мы приближаемся к домам, понимала, что потом этой возможности у меня не будет.

– Теперь у тебя будут проблемы? – робко спросила я, пытаясь угнаться за этим разъярённым быком.

– Это у тебя проблемы.

– Почему?

– Потому что Алексей, который держал тебя, – всегда получает то, что хочет. Жди гостей ночью.

– Что? – я выпучила на него глаза. – И что же мне делать? – я никогда не боялась насилия, может быть, потому что в моей жизни его не было. Но сейчас, после его слов, во мне зарождалось некое беспокойство: а вдруг и правда придут?

– Без понятия, – сухо ответил дикарь, продолжая идти, и даже не посмотрев на меня.

– Ты поможешь мне? – я неосознанно взяла его за руку, желая немного замедлить, и тут же, поняв, что сделала, – отбросила руку, как если бы коснулась раскалённого металла.

Давид остановился и взглянул на меня. Не могу описать то, что я читала в его взгляде. С одной стороны, он спас меня от ублюдков, которые точно были готовы меня изнасиловать. Но с другой стороны – он был дикарь, в глазах которого я видела злость, смешанную с… похотью. Он осмотрел меня с ног до головы, будто бы давая оценку моему внешнему виду, и глубоко вздохнув, ответил:

– Дверь запри, в сарае есть ружьё, пользоваться умеешь?

– Конечно нет!

– Значит, у тебя ещё больше проблем, – сказал он и вновь пошёл, оставляя меня за своей спиной.

– Ты, блять, издеваешься?! – крикнула я ему в спину. – Ты мне поможешь или нет? – но как бы громко я ни кричала, он меня игнорировал и, дойдя до своего дома, просто зашёл внутрь, как ни в чём не бывало. – Ненормальный дикарь!

Я что, в какой-то сюрреальности пребываю? Сначала он меня спасает, а потом отказывается помогать, чтобы эти ублюдки снова не ворвались ко мне? У этого идиота вообще есть логика? Или он исключительно на инстинктах двигается? Какого хрена? Найдя нужный сарай, я забрала оттуда ружьё и патроны. Сама не знаю, зачем, ведь здесь даже нет интернета, чтобы погуглить, как этим пользоваться. В любом случае, эта штука довольно тяжёлая, чтобы я могла ударить ей по голове, если вдруг они решат ворваться ко мне. На улице темнело, а я сидела у окна, даже не поужинав. Никакие мысли не отвлекали меня от возможности быть изнасилованной или ещё хуже – убитой в этом богом забытом месте. Задремала я прямо в кресле, с ружьём на перевес, сидя перед окном, выходящим на улицу.

Давид

Вот сдалась мне эта девчонка? Какого хуя я вообще о ней думаю, вместо того, чтобы лечь спать? Но когда я увидел, как её касаются мерзкие лапы Алексея, у меня что-то перещёлкнуло.

Может, ситуация с аистом всё ещё терзала меня, а может, я действительно испытываю к ней то, чего обещал себе никогда не испытывать. С тех пор, как пропали родители, я не позволял себе никаких привязанностей. Несмотря на то, что мне было всего восемь, я помню, как почти год ждал у окна, когда они вернутся. Я пообещал себе ещё тогда, что больше ни к кому не буду привязываться, чтобы не испытывать этой пустоты, которую ничего не способно заполнить. Только люди имеют свойство бросать тех, кого любят. Животные никогда не поступают так же, и более того, за годы, прожитые вдали от цивилизации, – я точно убедился в том, что они гораздо лучше людей.

Я сидел во дворе, наблюдая на спящей Адель в окне её же дома. Она уснула на кресле, держа в руках оружие, которым не умеет пользоваться, на что она рассчитывает? Несмотря на то, что вряд ли эти идиоты посмеют меня ослушаться, я решил перестраховаться.

Они знают, что единственный закон здесь – это я. И если я решу, что наказаны они будут смертью, то так и будет. Мне приходилось убивать людей, и я не могу сказать, что меня это как-то ранит или беспокоит. Каждый из тех, на кого поднялась моя рука, – заслуживал этого не меньше, чем заслуживает Алексей. Единственное его отличие от них в том, что он с детства привозит мне всё необходимое, хоть я и понимаю, что делает он это исключительно для своей собственной выгоды. Я слежу за его домом, не допускаю сюда неизвестных людей, вожу его и его друзей на охоту и не даю им сдохнуть в лесу. Я выберусь из любого угла этого огромного леса, не имея при себе и палки. И они это тоже знают. Я вырос здесь, меня воспитали эти бескрайние чащи и дикие животные, птицы научили меня свободе, рыбы научили меня молчанию и тишине, а хищники научили меня защите.