Мир дикой западни
Пролог
Олег и Костик, эти девятилетние сорванцы, приблизились к роботу, сделанному по образу и подобию человека, с металлическим штырем в руках.
– Ты уверен, что в ней кровищи нет? – спросил Олег, друг сына хозяев.
– Уверен! Это ж киборг. На хрена внутрь киборга кровь вливать? Лишние траты. К тому же жидкость навредит механизму!
– Да? Откуда знаешь?
– Мой отец – владелец самой крутой IT-компании во всей стране! – с невообразимой гордостью и даже неким раздражением парировал пацан. – Ты че, забыл?!
Олег хмыкнул презрительно.
– Не такая уж крутая! У моего родственника покруче. Ваши смартфоны ни фига не работают…
– Врешь! Завидуешь! Все работает!
Мальчики подрались напротив неподвижно стоящего робота, наряженного в старомодное платье в пол. Эта была женская модель.
Пару раз локтем или кулаком прилетало и «киборгу». Но он стоически сдерживался. Даже не пошевелился и уж тем более не упал. К тому же он слишком много весит, чтобы просто так, от малейшего тычка падать.
Наконец ребятам наскучила ссора. Они были в том нежном возрасте, когда конфликты вспыхивают моментально и так же быстро остывают, чтобы через пару минут забыться насовсем. К сожалению, их сердца нежностью похвастать не могли…
Наконец мальчишки вернулись к «девушке».
– Ладно, – миролюбиво произнес Олег. – Давай истыкаем ее штырем.
– Это шило.
– Какая разница? Штырь – и штырь!
Костик почесал тыковку в задумчивости.
– А может, молоточком по ней хрястнем?
– А папаша не прибьет тебя? Она ж денег стоит!
– Не, ее вроде подарили… Или дали для тест-драйва. Я не понял. За нее не сильно прилетит, короче. Но прилетит… – Последние слова Костя произнес с печалью и даже повесил голову. Казалось, он уже отпускает в далекое плавание идею о том, чтобы калечить робота, проверяя, течет ли в его искусственных сосудах кровь.
Но второй пацан, увы, не сдавался.
– Тогда лучше принеси кусачки! Мы ей пальчик один рубанем, самый маленький, мизинец. Он и не заметит. И тебе не прилетит. Зато точно будем знать, что там у нее внутри!
Костя, услышав Олега, воспрял духом. Он поднял лицо, на котором лучезарно сияли два огромных увлажненных глаза.
– Ты гений! Давай!
И с громкими криками парни бодро побежали к кладовке, где у отца хранились инструменты.
Вы даже представить себе не можете, какие мысли и эмоции обуревали в ту минуту девушку-робота. Впрочем, я могу вам рассказать. Ведь робот – это я…
Глава 1
А теперь все по порядку. Позавчера я к десяти утра пришла в скромный офис Виталия Гаврикова. До этого дня я не была с ним знакома и в принципе не имела представления о существовании такого интересного экземпляра. Гавриков был маленького роста с женственной фигурой и при этом довольно низким голосом и огромными оттопыренными ушами. Складывалось ощущение, что уши и голос взяли от другого человека и пришили этому несуразному типчику, чтобы сделать его еще более несуразным. Добавьте к этому взрывоопасному коктейлю неопределенный возраст. Однако, как известно, гении не чета обыкновенным людям и выглядеть могут как угодно, им это позволяется. Тем более что данный экземпляр «гения» является хорошим другом Глеба Прижимина – частного сыщика, знаменитого на весь Московский регион, у которого я уже давно мечтаю работать. Ради него я отказалась от любимого человека и друзей, поскольку он считает, что хороший сыщик – неизменно одиночка. А плохих он готовить не собирается, ибо плохие делают себя сами. Прижимин – это бренд, и его стажер, его ученик, его правая рука и заместитель (короче, до сих пор не знаю, как это называется) должен иметь такой же уровень подготовки, как и он сам. Меня он не взял пока к себе работать.
У меня несколько конкурентов (уж как я ни пытала, а я, поверьте, умею развязывать людям языки, но мне он так и не признался, сколько у него на примете потенциальных «стажеров»), и каждому он дает жетоны за расследование, которое ему понравилось. Вкусы у Прижимина недурственные, он любит, чтобы была тайна, загадка, что-то нестандартное, и убийца тоже должен быть неординарным (да, только особо тяжкие, только хардкор, за мелкие дела он не берется и нам не велит). Тот факт, что мы сами не выбираем, кто в итоге окажется преступником, его не смущает. А еще, как выяснилось много позже, когда я уже ввязалась в эту авантюру, расследование его подопечный должен проводить самостоятельно. Помощь в виде друзей, бойфрендов и членов семьи не приветствуется. По этой причине в прошлый раз мне жетон обломился, и у меня он по-прежнему один. Для того чтобы попасть к нему в стажеры, надо три.
Пару дней назад он сам со мной связался и велел оказывать всякое содействие его приятелю, который является стартапером и гением в области робототехники. Насмотревшись сериала «Мир Дикого Запада», многие миллионеры стали требовать от нашей науки побыстрее сварганить им таких же роботов. Им и на ум не может прийти, что выдумка сценаристов, работающих в жанре сай-фай, и реальность – абсолютно разные вещи, почти никак не пересекающиеся. То есть выдумка писателя-фантаста иной раз и впрямь дает ощутимый толчок к развитию науки и техники (к примеру, наушники-вкладыши в романе Рея Брэдбери, 3D-принтер в новелле Филипа Дика, акваланги и мобильные телефоны у Беляева, социальные сети у Марка Твена, посудомоечные машины, лазеры, высадка на Луну и атомные бомбы у Герберта Уэллса и многое-многое другое), но не так же быстро!
И вот теперь Виталий, забавно хмуря широкий лоб, на котором появилось множество глубоких складок, жаловался мне на своего бизнес-партнера:
– Удрал, козел, с деньгами. Приезжаю в офис – сейф пуст! Думаю, влезли воры, обчистили. У нас тут, видишь, простенько, замки не успели качественные поставить и сигнализацию тоже.
Я повторно огляделась. Когда мы зашли в его кабинет, он же комната отдыха, он же часть склада, он же в принципе единственное помещение с дверью, я не успела толком ничего рассмотреть, так как он сразу усадил меня в единственное прилично выглядящее кресло, сунул мне горячий быстрорастворимый кофе («Сам только-только пришел, беру сразу два, один уже выпил, но и ваш должен быть еще теплый!») и начал рассказывать. Вертеть головой мне уже было неловко, а сейчас сам бог велел.
Помещение – типичный склад, с коробками вдоль стен, страшными агрегатами по углам и кучей пыли. Сиротливо смотрится фикус на единственном окне, возле которого располагается стол. Виталий сидел к нему спиной, и на его лицо падала тень, я же была как на ладони – сегодня по-летнему яркий, теплый, солнечный день, хоть на календаре еще май.
– И вы хотите, чтобы я его нашла? – отпивая невкусный, но приятно пахнущий кофе, наивно предположила я, поскольку задачу передо мной Прижимин ставил весьма туманную.
О нет! Все было куда запутаннее, сложнее и круче… Но не буду забегать вперед.
– А вы можете? – с надеждой в больших распахнутых глазах воззрился на меня визави, а в его тоне зазвучал неподдельный восторг.
– Хм, такими вещами я еще не занималась, – задумчиво молвила я, пытаясь мысленно разгадать этот ребус. Для чего я здесь? – Вы знаете, я специализируюсь по… более необычным делам. Я не говорю, что пропажа денег – это ерунда, – быстро добавила я, чтобы не обижать клиента и доброго друга моего будущего – надеюсь – работодателя. – Я имею в виду, что я ловлю маньяков и распутываю мистификации. А вы уже знаете, кто у вас деньги спер. Простите, украл… – А то пожалуется еще, что некультурного сотрудника к нему отправили. – Наверно, вам лучше в полицию с этим, – аккуратно добавила я. Вроде не совсем послала, а намекнула, что это не по моему профилю. Да и Прижимин сам никогда за такие расследования жетонов не давал. Почему он меня сюда направил, по-прежнему остается загадкой.
«Похоже, в этом и состоит мое очередное расследование, – мысленно хихикнула я с сарказмом, – понять, чего от меня требуют, не задавая прямого вопроса».
– Ну вот поэтому мне вас Глеб и рекомендовал! – с улыбкой до ушей изрек загадочный клиент. – Парочка сыщиков из желтых страниц меня уже прямым текстом послала! Говорят, деньги вернуть, вора найти или узнать, кто виноват, последить за ним и так далее – это мы могём. А то, что вы предлагаете – никак нет! Эх, – отмахнулся он. И в тот момент, когда я уже рот открыла, чтобы поступиться принципами и возможным жетоном и спросить напрямик, Виталий предложил, невольно затыкая мне рот: – Хотите чаю? Разговор-то предстоит непростой!
И, не дожидаясь ответа, Гавриков откатился на кресле чуть вбок, где стоял маленький неказистый столик, застеленный грязной цветастой клеенкой, и включил электрический чайник.
Я громко вздохнула, отставляя наполовину опустевший пластиковый стаканчик.
– У меня еще кофе… – робко заметила я.
– Ах да! Простите, мне так неудобно… Голова забита другими вещами.
– Ничего, я понимаю. К тому же чай сильнее люблю.
– Вот и ладненько! – Он даже ладошки потер одна об другую. Какая милота! Но лучше бы к делу перешел…
В общем, через полторы минуты маленький чайник закипел, и он разлил нам кипятка в такие же маленькие изящные чашки из фарфора, которые в этом полускладском-полуподвальном помещении выглядели так же жалко, как белый котенок посреди лужи во время ливня. Так и захотелось отобрать их у него, принести домой, отмыть и поставить на полку серванта. Ну и любоваться, само собой.
– Это бабушкино наследие! – проследил он за моим внимательным взглядом, беря чашки в руки. – Она обожала фарфор! У меня дома тридцать пять чайных пар, представляете?
Я улыбнулась. Ну какая же, повторюсь, милота! Вы бы видели, с каким теплом он говорил о бабушке и как лучились его глаза. Хорошо, что моя бабуля жива и я могу радовать себя ежедневным общением с ней.
Дзынь! Хлоп!
Я отвлеклась на мысли о Маргоше (бабуля запрещает называть себя иначе) и даже не успела заметить, как Гавриков выронил одну из чашек в процессе транспортировки их до нашего стола. Увидела только результат. Бело-сиренево-золотистые осколки (эх, даже в виде трупика чашка по-прежнему прекрасна!) и куча темной жижи на светлом линолеуме.
– Простите! Я такой неловкий всегда… Эта ваша будет тогда, а я обойдусь, – протянул он мне вторую чашку.
Хотела я сослаться на недопитый кофе, дескать, пусть чай себе берет, но стало как-то неловко. Старался человек. И не виноват же он в том, что так вышло.
Пока Гавриков искал другую чашку, попутно роняя и задевая все подряд, я вдруг с болью в сердце вспомнила одного своего друга, на которого сейчас отчаянно походил новый знакомый. Он тоже вечно все теряет, забывает, роняет и разбивает. Нет-нет, лучше не думать… Даже имя его мысленно не произносить…
– Нашел! – обрадовался Виталий, доставая какого-то толстостенного глиняного монстра. Нет, моя чашка лучше будет. Удовлетворенно кивнув, я отпила из нее чай с бергамотом, который на законном основании перебивал аромат кофе.
Гавриков вскоре присоединился ко мне.
– Обещаю, – за один заход осушив полкружки, точно мучился жаждой пару месяцев, заговорил он, – это всего лишь на пятнадцать-двадцать минут. Он посмотрит, убедится во всем, согласится финансировать, и дальше вы свободны!
– Что на пятнадцать-двадцать минут? – решила я прекращать эти игры в светскую беседу, когда правилами приличия велено читать между строк и не переспрашивать, а делать высокомерно-просветленное лицо, дескать, я все понял еще до ваших намеков и околичностей. – Можно поконкретнее?
– А вас Глеб не предупредил разве? – Виталий быстро-быстро заморгал, будто готовясь разреветься.
– Нет.
– В общем, хм, – отчего-то замялся Гавриков, словно он до этого рассчитывал на то, что Прижимин все объяснит, и теперь терялся оттого, что приходится самому, – нужно временно побыть роботом.
На свою беду, я как раз в это время глотнула прекрасного черного чая с излюбленным бергамотом. Вначале он встал поперек горла, затем и вовсе выпрыгнул. Ну ничего, ему все равно полы мыть, вытрет и стол.
– Я что-то не поняла… Кем побыть?
– Роботом. Точнее, андроидом. Прототипом 211–02А.
– А? – повторила я за ним случайно последний звук. Хотя это был восклик недоумения.
– Ну да, там такая ситуация… – Виталий вздохнул. Я тоже. И это еще вопрос, кто громче. – В общем, партнер свалил с деньгами. И дорабатывать роботов мне теперь не на что. А он как бы требует отчет, куда деньги ушли…
– Партнер? – не поняла я. Каюсь, сглупила, но я все еще висела на теме «ты будешь роботом».
– Западников! Инвестор то есть. Слышала о таком? – то ли от шока, то ли стремясь завоевать симпатию и склонить на свою сторону в корыстных целях Гавриков перешел на «ты».
– Нет.
– Ну как же? Глава корпорации «Вест». Виктор Александрович Западников. Создатель первого российского смартфона, который хоть как-то работает! Хотел, по слухам, назвать его «Запад», от фамилии, но нельзя! Наверху не одобрили. Типа пропаганда, все дела… И он назвал Вест–21. С инглиша – «запад». А, ну ты же знаешь язык…
– Так долго разработки шли? Несколько лет прошло.
– Почему? А-а, нет, 21– это век. В общем, там вся семейка интересуется современными гаджетами. Пытались они еще роботов делать, но не пошло. Так, пылесос какой-то сделали, но он дороже импортного вышел, а пашет хуже. Провальный проект. И тут ему подвернулись мы с Димкой.
– Угу, и вы с Димкой оказались достаточно хитры, чтобы развести несчастного бизнесмена своего легендой о роботах! «Мир Дикого Запада» для Западникова! Умно. – Я уже даже не боялась его обидеть.
– Нет, ты не поняла. Я в принципе могу это сделать. Ну как я… С Димкой быстрее вышло бы, конечно. Он лучше меня по технической части. И по части программирования.
– А ты по какой? – полюбопытствовала я, и только самый внимательный собеседник мог бы уловить в вопросе язвительные нотки.
– По части общения со спонсорами! Так что не боись, я его быстро уломаю дать мне еще деньжат. У Димона бы не вышло!
– У Димона и так вышло с деньжатами.
– Ну, так он красть только и способен! Оставил мне записку, дескать, я все продумал и сделал, так что деньги мои по чесноку! Видала? А как я выпутываться буду, это его не трогает! Короче, берешься, Катерина?
Я сидела и выразительно моргала несколько минут. Он это серьезно?
– Ты это серьезно? – повторила я за своими мыслями. – Ну как, как я могу выдать себя за робота?! Подумай же! Это бред!
Боже, он псих… Почему я это терплю? Сколько я еще буду терпеть из-за Прижимина и своей детской мечты стать сыщиком? Может, пора повзрослеть? Вернусь домой – позвоню на старую работу. Авось примут обратно. Платят копейки, при этом заставляют делать все-все и даже брать работу на дом. Где они еще таких дураков найдут? Явно же им требуются люди.
Пока я ломала голову над проблемой заработка, Виталик копался в ящике стола, доставая попеременно пепельницу, полную окурков (фу, осуждаю), две идентичные упаковки чая с бергамотом (обе зачем-то вскрытые) и какие-то документы в прозрачном файле.
– Это Димкино, я не курю, – заметил он опять мой взгляд. Лучше бы за своими идеями полоумными так же тщательно следил, как за мной! И вообще, партнера нет уже несколько дней, а от него остались окурки. Бардак! Не только в голове, но в помещении!
Виталий наконец-то достал сложенный лист бумаги и развернул.
– Вот! Полюбуйся!
Я нехотя потянулась за бумажкой, на которой при беглом осмотре мной было выявлено чье-то лицо. Всмотрелась. И опешила…
– Это же я!
– Ну да, почти ты. Это прототип 211–02А. Теперь ты понимаешь? Мне без тебя не обойтись! Ни пластическую операцию не надо делать (у меня на нее и денег нет), ни грима никакого, ни макияжа. Ну, может, малость последнего… Но вообще можно выдать за сестру.
– Чью?!
– Прототипа 211–02А. Видишь ли, лица делаются вручную. Поэтому это нормально, что роботы только похожи друг на друга, а не идентичные копии. Да и приятнее так. Когда клоны по дому ходят! Страшно! А так… будто сестры-горничные.
– А для чего они вообще нужны? Реально для уборки? – я нахмурилась.
– Понимаю твои опасения, но там, – он опустил взгляд на ширинку, – у них ничего нет. Это гувернантки с легкой функцией горничных. Они могут немного убраться в квартире. Но их основная задача – воспитывать и обучать. В них будут загружены все лекции, необходимые школьнику. Робот программируется под конкретную семью и ее нужды. Но тебе сейчас не надо забивать себе этим голову. Возможно, на смотринах придется сделать пару телодвижений. Я покажу тебе, каких и как именно нужно двигаться. К примеру, заправить постель. Взять ручку пылесоса и пройтись вдоль ковра. И все, обещаю.
– Не надо мне ничего показывать! Это не то, на что я рассчитывала. Я сыщик, понимаешь?
– Насколько знаю, пока нет, – хитро прищурился этот ушастый суслик.
Похоже, он в курсе… Что ему рассказал Прижимин? Что я отчаянно жажду получить еще два жетона? Как унизительно… И теперь какой-то прохвост, пользуясь дружбой с великим сыщиком, на которого хотят работать все романтики страны, собирается меня использовать каким-то непотребным образом! Ковер, видите ли, надо пылесосить, двигаясь как робот! Я что, в цирке? Стыдоба!
– В общем, нет, – подвела я итог и решительно поднялась.
– Хорошо, тогда так: отыграешь роль робота пятнадцать минут – и пять процентов от финансирования твои!
Я замерла возле стола. Мысль звонить безумной начальнице на старую работу вдруг вызвала нестерпимую тошноту.
– А на какую сумму в принципе нужно опираться? – Ничего не знаю о финансировании научных разработок.
Виталик спешно написал что-то на ярко-желтом стикере и прилепил передо мной. Я присвистнула. Если это пять процентов, то я выбрала себе неправильную профессию. И все мои знакомые. Даже бывший бойфренд, возглавляющий отдел в крупном банке. Блин, опять я про него… Нельзя, нельзя, а то расплачусь…
– Тебя цвет радует или цифры? – заметил Виталик мою широченную улыбку.
Не буду ему рассказывать, что я улыбаюсь, когда надо сдержать слезы. С годами выработанная привычка, которая ни разу не подвела. В пору статью писать в стиле «лайфхаки на все случаи жизни».
– Ладно, – смирилась я, вздохнув. – Но только пятнадцать минут!
– Да-да! Больше и не потребуется, обещаю!
На этой ноте мы расстались.
Дома я в очередной раз посмотрела с грустью на настенный календарик. Не знаю, зачем мама с упорством, которому позавидует любой ослик, их обновляет каждый год, сейчас у всех есть нормальный календарь в телефоне. Однако выделять важные даты стало семейной традицией. Вот и я почему-то каждый раз обвожу дни рождения своих лучших друзей. Теперь уже бывших. А мама еще и добавляет наши три – мой, свой и бабушкин. Апрель закончился две недели назад, но двадцать первое в красном кружочке так и маячит. Занести лучшую подругу в черный список означает также, к сожалению, никогда ее больше ни с чем не поздравлять. На очереди Павел (через неделю), а в конце июля… Эх… Нет, лучше не думать.
Он ведь тоже Лев, как и я. Означает ли это, что он должен меня лучше понимать, чем другие?.. Чем всякие там Тельцы и Близнецы…
– Нет, – ответила я себе вслух, – не означает.
Разозлившись, я сорвала календарь со стены. Хорошо, что мамы нет дома, иначе бы она в очередной раз заявила, что я сошла с ума. Бабуля моя Логинова любит сильнее своего бывшего мужа (хотя, по ее словам, дед был алкаш, который, возможно, помер уже где-то под забором, но все-таки она ж вышла в свое время за него замуж!), так что здесь и говорить не приходится, какую выволочку мне устроили. Никто меня не понимает во всем мире. Наверно, нет ни одного человека, который откажется от всех почти близких людей ради работы мечты… Вы можете сколько угодно приводить в пример агентов спецслужб, а я вам скажу, что это особенные люди, которые не способны любить, во всяком случае в общепринятом смысле. Так, чтобы собраться с лучшей подружкой перед большим экраном, включить обожаемый в детстве сериал и безумно хохотать над каждой серией за кружечкой вкусного горячего чая или чашечкой какао. Так, чтобы с лучшим другом сходить в кино на новый молодежный слэшер, где всех режут, как коз, и дрожать вместе от страха, хватая друг друга за руку. Так, чтобы прижаться к любимому мужчине, положить ему голову на плечо и просто ни о чем не думать, а блаженно улыбаться. Ну вот, снова я о нем…
Я остервенело рвала календарь с ненавистными красными кружочками, пока от него не осталась неопределяемая масса макулатуры, будто вылезшая из шредера. Однако легче мне от этого не стало.
Глава 2
Я ужасно спешила. Ну почему у меня постоянно так происходит? Ставлю будильник, тщательно рассчитав каждое действие. Но по утрам все всегда идет наперекосяк. И снова у меня блеск для губ выпал из рук и размазался по светло-голубой блузке. Пришлось поменять ее на серый спортивный немнущийся лонгслив, который совсем не идет к классической черной мини-юбке и туфелькам на каблуках.
– Пофиг, меня все равно переоденут в робота, – успокоила я себя, выходя из дома.
Привычка выглядеть идеально была со мной еще со школьной скамьи. Мы не носили форму (ее в какой-то момент ввели, но никто не следил за выполнением этого гнусного требования), и все девчонки высмеивали меня за юбки и кофточки в облипочку «в жутких розочках», поскольку сами обожали бесформенные худи с капюшонами. Однако смеется всегда тот, кто смеется последним, и девочки эти кусали свои локти, когда в классе этак в девятом все мальчики пялиться стали на меня, а не на них. Провожали до дома тоже меня, за косичку дергали меня (да, я носила косу класса до десятого, но у меня по-прежнему длинные, до талии, густые каштановые волосы), и шоколадки носили тоже неизменно мне – ну, якобы за то, чтобы позволила списать. Я не позволяла, но они продолжали носить. И при этом я не являлась самой умной девочкой в классе, и пятерки у меня были исключительно по тем предметам, которые мне нравились, на остальные я просто, как у нас тогда было принято говорить, забила.
Увлекшись ностальгическими мыслями, я не сразу заметила фигуру, отлепившуюся от дерева и направившуюся ко мне.
Увидев своего бывшего бойфренда Женю Логинова, я вздрогнула и даже споткнулась. Но он не сделал попыток меня удержать: видать, ему лень доставать руки из карманов джинсов для этакой ерунды. Слава всем богам, я не упала, а то это было бы из серии «первая встреча с бывшим, а я ненакрашенная замухрышка, растянувшаяся перед ним в луже». Ночью шел дождь, лужа в двух шагах, так что это не просто какая-то метафора.
– Что ты здесь делаешь? – от шока я начала говорить какие-то банальности.
Я ощущала себя героиней «Жестоких игр» или любой другой глупой подростковой мелодрамы. Сейчас персонаж, исполняемый Райаном Филиппи, подарит мне цветы, а потом угодит под машину.
– Что я делаю?! – приподнялась угрожающе светло-коричневая бровь. – Ты заблокировала меня везде, как я должен поговорить с тобой, интересно?
Мне хотелось ответить, что таким тоном лучше вообще не разговаривать. Но я сдержалась. Внутренне я понимала, что заслуживаю этого тона, а еще и многих ласковых слов, которые могу сейчас услышать.
– Говори, только быстро: я опаздываю на работу.
Мы медленно двинулись в сторону автобусной остановки.
– Насколько я знаю, ты уволилась, чтобы… Хм… – Он закашлялся, дабы ненароком не обозвать моего будущего работодателя, с которым, кстати, свел однажды сам, и даже силы прилагал, чтобы тот обратил на меня внимание. Сейчас, отдаю руку на отсечение, очень сильно себя за это корил.
– Это другая работа. Всего на один день. – Я не стала приплетать Прижимина.
– Хорошо, выдумывай себе любые дела, лишь куда-то ходить и ни о чем не думать. Только я не знаю, кем надо быть… Хм… Короче, то, что ты бежишь от наших отношений как от чумы, для меня не сюрприз, ты так уже делала, но не поздравить лучшую подружку с днем рождения…
Я надулась.
– Передай Юльке, что я сожалею. Это условия, на которые я должна была пойти, чтобы приносить пользу миру.
– Сама ей скажи! Потому что такой бред я не в силах повторить. Можно подумать, что мир перевернется от одного сообщения. Пускай ты не хочешь тратить драгоценное время на общение с некогда дорогими тебе людьми… Хм, я надеюсь во всяком случае, что был хотя бы такой период, когда мы были тебе дороги… Хоть кратковременно… Но телефон-то он не отобрал у тебя? С паспортом вкупе… Ты реально позвонить не могла или пару слов натыкать?
– Во-первых, парой слов я бы только все испортила. Умерла – так умела. А во-вторых, если ты продолжишь меня оскорблять, то лучше иди к себе домой и говори со стенами. Я это выслушивать не желаю.
Мы дошли уже до остановки, но возлюбленный, к сожалению, не отчалил. Пока я молилась, чтобы автобус пришел поскорее, он продолжал меня отчитывать, как первоклашку:
– Тебе придется выслушивать, поскольку я не могу пустить это дело на самотек. Иногда люди делают ошибки, в том числе и ты, хоть считаешь себя самой умной. Если бы ты купила не то платье или переплатила за какой-то товар, я бы тебе ничего не сказал, но эта твоя ошибка влияет не только на твою жизнь, но на мою, увы. Так вот, попробуй заглянуть внутрь себя и понять, что ты это делаешь специально. Возможно, придется сходить к психологу…
– Что?! – прервала я его весьма эмоционально к вящей радости скучающей на лавке старушки. Хорошо, что на остановке были пока только мы трое. – Как ты смеешь посылать меня к психологу? Что будет дальше? К психиатру направишь? У меня нет проблем, успокойся! Ты себе вообразил, что я это все выдумала, свою миссию, свою сложную важную работу и будущую карьеру сыщика, чтобы от тебя сбежать, окей, значит, тебе так проще смириться. Хотя если ты не можешь смириться, то это тебе нужно идти к психологу. Ведь думать, что от тебя отказались из-за боязни перед великой любовью и глубиной чувств и ответственности куда приятнее, чем если тебя променяли на карьеру…
– Дочк! Я жисть-то пожила, и любовь на работу никак нельзя менять, ага…
Я в бешенстве обернулась на бабку.
– Помолчите, пожалуйста! Я не с вами разговариваю!
– Молчу, молчу… – Старая даже не обиделась, а уткнулась в вязание. Какой кошмар. Ходят же такие экземпляры еще по улицам современного Подмосковья.
Женька, к моему несчастью, тоже не обиделся. Они словно сговорились со случайной бабкой меня мучить. Я ведь специально выбирала неприятные фразочки, чтобы он отстал и чтобы мой рейтинг упал ниже плинтуса в его глазах. Но не вышло. Логинов и старуха познали дзен.
– Нет, Катя, ты именно что бежишь от чувств. Вспомни, лет десять назад ты точно так же поступила, когда у нас все только началось. Бортанула меня по каким-то надуманным причинам из-за какого-то надуманного чувства вины из-за какой-то мистики, в которую я даже не верю. И теперь, как только я опять заговорил о свадьбе, ты снова что-то придумала.
– Я не придумывала ничего! Это все Прижимин!
– Да-да, удобный кандидат, чтобы оправдать наше «вынужденное» расставание.
– Хорошо, если у меня все такое надуманное и непонятно какое, зачем ты вообще на меня все эти годы потратил? Ведь декаду назад я уже была шизанутой, по твоему мнению.
– Твоя шизанутость – это не только мое мнение, кстати… – Он вздохнул. – Короче, тут дело вот в чем… Хм…
– Ты так и будешь хемкать и вздыхать? Автобус едет! А я уже опаздываю и его не пропущу из-за тебя, так и знай!
– В общем… Хм… Меня тут с одной девушкой пытаются познакомить… Ну то есть я уже ее знаю, мы коллеги, но ее отец скоро устраивает банкет… А он – лучший друг и партнер моего отца. И отец зовет меня на банкет, чтобы… Короче… Хм.
За последнее «хм» захотелось дать ему по репе.
– Ты… – Задрожал подбородок и защипало глаза, поэтому пришлось поскорее заканчивать разговор. И автобус тут был уже ни при чем. – Ты просишь разрешения сходить на свидание или что?
– А я не знаю, – пожал любимый плечами. – Могу ли я? Я тебя не понимаю. Если это блажь, то это пройдет. А если не блажь? Я должен один остаться навсегда, пока ты карьеру сыщика делаешь?
– Ага, ясненько. Значит, папка твой решил познакомить тебя…
– Ну, ты-то до сих пор с моими родителями так и удосужилась нормально, по-человечески познакомиться…
– …С какой-то шваброй… – продолжала я негодовать.
– Знаешь что! – не выдержал он. Дзен лопнул и разлетелся на множество лепестков сакуры, которые, подхваченные весенним ветром, упорхнули обратно в Азию. – Швабра хотя бы полы моет!
«Ну да, а я-то вообще ни на что не способна, так надо понимать», – подумала я, но не успела ему ответить, ибо запрыгивала в автобус, который уже нетерпеливо закрывал двери, едва меня ими не прижав.
На этот раз на пороге меня никто не встретил, но двери были открыты и не пришлось мучить звонок. Я прошлась до помещения, в котором мы общались, открыла дверь, предварительно покричав:
– Виталий! Я пришла!
И застала следующую картину… Нет, сначала объясню, для чего кричала. Я до этого слышала какие-то звуки, похожие на работу электрического прибора. Врожденное чувство такта не позволяло мне молча вторгнуться в пространство, в котором может происходить все что угодно. Все-таки человек владеет бизнесом и этим помещением и он волен делать все что захочется. Правда, разумно при этом двери запирать… В общем, на мой короткий зов никто не откликнулся, и я все же распахнула дверь.
Словно нарочно издеваясь надо мной, Виталий орудовал… шваброй.
– Да что б вам всем, – пробормотала я, заходя.
– А, Катерина! Я тебя не слышал.
– Я кричала, звала тебя, – на всякий случай заметила я, чтобы он не решил, что я некультурная.
– Прости, у меня тут новое устройство! Оно шумит! – И он потряс над головой чем-то похожим на электровеник. – Дистанционная электрошвабра! Угадай, что она делает?
– Полы моет, – вздохнула я, закатывая глаза.
– Именно! Но сама, без присутствия человека!
– Но ты же держишь ее за ручку… – не удержалась я. Правильно мне говорят, что я хамка, и «врожденное чувство такта», которым я кичилась каких-то тридцать секунд назад, распространяется только на приветственные слова и привычку не входить никуда без стука.
– М-да… – Виталий сразу сник. – Тут такой косяк… Поработала пару секунд и дрепнулась… Но если держать ее, то отлично моет! – энтузиазм к нему вернулся. – В нее заливается вода, и тряпку мочить не нужно, она сама мочит по мере высыхания. Мое новое изобретение! Здорово, правда?
– Угу. Я не опоздала? – решила я сменить тему. Виталий, воспевающий свое детище, стал походить на восторженного ребенка и, чувствовалось, мог говорить часами не по делу. А я тут все же по работе.
– Нет-нет, клиентам я назначил к часу. А тебя мы за это время подготовим. Скоро придет гримерша с платьем, а я пока покажу, что нужно делать. Идем.
Выйдя в общее помещение с пятиметровыми потолками и огромными железными стеллажами, мы прошли еще немного и завернули куда-то за угол.
Увидев новую локацию, я даже ахнула: оказалось, что тут установлена сцена или, скорее, подиум; на него водрузили стенды с полками, выступами и длиннющими крючками, на которых висят, стоят и полулежат различные части робота.
Центральное место экспозиции занимала голова, вернее, передняя ее часть. Виталик крутанул штатив на стенде, и голова повернулась. Лицо теперь смотрело в стену, а нам демонстрировались внутренности: микросхемы, провода, чипы и прочая электроника. Мне стало значительно легче дышать, поскольку лицо, повторюсь, здорово напоминало меня, и это почему-то пугало. А когда видишь все эти провода, сразу становится ясно: никто не отреза́л голову моей сестре-близнецу, которой у меня никогда не было.
Слева от стендов на краю постамента была установлена обычная узкая кровать, на которую кто-то свалил вперемешку постельное белье и еще какие-то цветастые тряпки.
Виталий подвел меня к постели, а я внутренне напряглась и аккуратно, по возможности незаметно полезла в сумку, в которой всегда ношу с собой электрошокер, и, нащупав его, сняла с предохранителя. Да, Гавриков крут в вопросах электроники, но, сдается мне, умение создавать роботов еще никого не спасало от удара шокера. Схватившись за прибор и нащупав кнопку, я, пока не вынимая его, напряженно следила за действиями возможного сексуального маньяка. Зачем ему тут кровать? С кем он тут белье сминал? С предыдущей доверчивой девочкой, которой он тоже денег обещал, если изобразит робота перед инвестором? Ну-ну, нашел идиотку. Я и не таких в нокаут отправляла. Когда-то давно проходила курсы самообороны, а потом уже Женька, бывший каратист, долго и старательно обучал меня нескольким приемчикам.
– Видишь это?
– Угу, – аккуратно выдала я, не открывая рта.
– Тебе нужно будет вот такими движениями… – и Виталик, словно пародируя некогда модные танцы в стиле робота, опустил руку и подцепил пальцами яркую ткань, – застелить постель. Займет это всего пару минут.
И он, сдвинув в сторону белье, расправил цветастую тряпочку, которая на проверку оказалась обыкновенным дешевеньким покрывалом.
Я выдохнула, поняв, что никто меня насиловать не собирается, и уже хотела достать руку из сумки, пустую, разумеется, но тут Виталик со словами:
– А потом соберешь в стопку белье, – потянулся к бязи, что лежала на краю, сделал шаг, оступился, и начал заваливаться на бок.
Реакция у меня отменная: мгновенно высунув руку из сумки, я попыталась его придержать, поскольку он как раз находился справа от меня и это удобнее было делать ведущей рукой, но запамятовала, что все еще сжимаю электрошокер и держу палец на кнопке…
В общем, Виталику поплохело… Задергался, бедолага, на полу. Пять минут я приводила его в чувство и даже бегала по его велению в кабинет попеременно за чаем, валерьянкой и корвалолом. Когда он послал меня в четвертый раз за коньячком, я отказала. Тем более я уже успела двадцать раз извиниться и помочь ему, на удивление тяжелому, добраться до той самой кровати и прилечь на нее. Чего еще ему надо?
– Катерина… – стонал он на кровати, допив-таки чай и так и не получив вожделенного коньяка, – теперь я понимаю, отчего тебя Прижимин выбрал… Ты бой-баба, конечно, у меня до сих пор нога дергается.
– Еще не выбрал, но спасибо за комплимент.
– Ошибаешься… Это не комплимент…
И я со злости сняла у него со лба тряпку, которую пару раз бегала по его приказу мочить. Это была, кстати, одна из наволочек. Придется демонстрировать заказчику неполный комплект. Так или иначе, если я правильно поняла, он берет робота для ухода за ребенком-школьником, а тому и одной подушки хватит, для узкой-то кровати.
– Что здесь происходит?! – вдруг гаркнул кто-то у меня за спиной. Я так и подпрыгнула, хоть и не из тех, кто быстро пугается.
– Любаша, это не то, что ты думаешь…
Виталику пришлось еще и рубашку расстегнуть, потому что он орал, что ему нечем дышать, и, ввиду того что он все еще лежал на разобранной постели, видок мы имели двусмысленный. Слава всем богам, что я хотя бы одета и обута.
– Я тут ему помогаю! Пришла тут, понимаешь! – Любовь, имеющая вид продавщицы с рынка, с крашенными некогда в цвет мандарин волосами, которые отросли уже на пятнадцать сантиметров, и с богатыми формами, так и рвущимися наружу через все доступные щели и прорехи в одежде, включая декольте и разрез юбки в облипочку, потрясла толстыми руками маленький пакет, из которого торчали кисточки.
«Все, мне конец», – подумала я, мысленно изображая фейспалм, поняв, что это и есть моя гримерша. Накрасит так, что я даже хозяйственным мылом не отмоюсь, хотя до дома вряд ли доберусь – по пути загребут в обезьянник за проституцию. Шучу, конечно, максимум выпишут административку с маленьким штрафом, за это не сажают в камеру, но чего только не скажешь ради красного словца.
– Это та самая девушка, которая похожа на киборга! – пытался тем временем оправдаться неудавшийся Ромео.
Тетка окинула мою фигуру оценивающим взглядом и только рот открыла, чтобы сделать мне комплимент (или оскорбить; может, я в ее глазах сейчас даже на робота не тяну), как тут Виталик, заговорщицки понизив голос почти до шепота, добавил:
– От Глеба!
Лицо женщины преобразилось, засияв изнутри каким-то эфемерным светом, будто она сошла с иконы, и, радостно закивав, меня наконец-то повели в другую комнату – возле сцены, которую я раньше не видела. Это оказалась каморка с неожиданно хорошим освещением, где Любаша вполне профессионально стала накладывать макияж, сверяясь с каким-то фото. Что на изображении, мне было не видно, но предполагаю, то самое лицо со стенда. Я же все это время раздумывала над тем, насколько известен Прижимин, что одно его имя заставляет злыдень, подозревающих мужей в неверности, менять гнев на милость. А может, он им обещал золотые горы, кто знает.
Затем я переоделась в помпезное платье, которое Люба с Виталиком шнуровали вдвоем. Я так-то девушка стройная, поэтому не знаю, зачем для этой работенки понадобились аж четыре руки, но спорить не стала. Хоть и без кринолина (и то слава богу), но длиной до пят, со множеством складок, любопытного розовато-кремового цвета, который обычно именуют персиковым. Корсет отделан белоснежными рюшами. На руках мне полагалось носить длинные перчатки тончайшего шелка такого же точно оттенка. Как объяснил Гавриков, это для того чтобы по моим рукам не смогли опознать во мне человека. Даже если народ поверит в точность внешнего исполнения кистей, случайное касание выдаст во мне теплокровную.
Когда мы вернулись к стендам, время уже неумолимо приближалось к часу Икс. Виталик показал мне еще, как я должна управляться с пылесосом, а затем включил на планшете стандартные реплики, которые он планировал имплантировать в робота-гувернантку. Я довольно быстро сумела спародировать и голос, и интонации, и манеру строить речь.
– Вообще, ты не предупреждал, что мужик захочет со мной пообщаться, – закапризничала я, быстро просчитывая в уме, смогу ли намекнуть на повышение процента.
Но Гавриков беспечно отмахнулся:
– Это на крайний случай. Хотя, пока есть время, можем сочинить простенький диалог и озвучить при нем.
– Сдается мне, не стоит рисковать. Чем меньше меня будет в демонстрации, тем ниже шанс, что нас раскроют.
– Чем меньше тебя, тем ниже шанс, что мне вообще одобрят хоть какое-то финансирование, – не согласился он, – а стало быть, меньше шанс и тебе получить доход.
Я глубоко вздохнула.
– Ладно, давай так. Ты скажешь… Э-э… А как зовут ее? То есть меня.
– Пофиг, – отмахнулся он опять. – Ты же Катерина? Ну, я скажу, что ее так зовут, чтобы тебе было проще.
– Спасибо за заботу, – подарила я ему фальшивую улыбку. Можно подумать, я не откликнусь на Аленку, если он додумается меня так назвать. Но Катя – так Катя. – Вот, ты скажешь: «Катерина, поздоровайся!» Я такая: «Здравствуйте… э-э…» Забыла… Виктор?
– Виктор Александрович. Но тогда я должен сказать: «Поздоровайся с Виктором Александровичем». Робот учится, как любой искусственный интеллект нашего времени, так что это нормально, что ты запомнишь и повторишь его имя.
– Ага. А потом ты скажешь: «Продемонстрируй свои навыки, Катерина». И я молча начну заправлять постель. И больше ничего не скажу.
– Давай я тебя похвалю, и ты такая: «Спасибо, мне приятно». Только запомни слово в слово, чтобы потом так же сказать после уборки пылесосом.
– Окей.
– А в конце попрощаешься. Типа: «Спасибо, что пришли, заходите еще, удачного дня».
– Я буду звучать как надоедливый продавец-консультант в салоне сотовой связи.
– Значит, я у них и подсмотрел, как общаться надо! Забей!
Весь вид Гаврикова показывал «хватит спорить, тебе не за это платят», и я вынужденно кивнула, тем более что в эту самую секунду раздался звонок.
Я замерла почти по центру стенда, а Виталик ушел открывать. Любовь, выполнив свою миссию, нас покинула, так что в здании никого больше не было. Уточняю этот момент, поскольку со звонка прошло довольно много времени, но ничего так и не случилось, в зале никто не появился, и у меня уже от неподвижности заныла спина.
Что делать? Может, выйти посмотреть? А то вдруг его пристрелил залетный киллер, а я так и буду тут стоять до самого вечера, пока кто-то не обратит внимания на открытую дверь и лежащее у порога тело и полицию не вызовет? В то же время хороша же я буду, если выйду к ним без спроса, да еще и двигаясь как живая женщина.
– Придется ждать, – шепнула я себе ободряющим тоном.
Наконец послышались голоса, много разных, включая какой-то непонятный звонкий шум, который по мере приближения шагов трансформировался в детский альт.
«Только этого мне еще не хватало», – успела подумать я, как из-за поворота вынырнула целая группа людей. Высокий плечистый мужчина лет сорока пяти со строгим вытянутым лицом, короткими темными волосами, чуть тронутыми нитью седины, и сурово сжатой челюстью с острым подбородком; стройная молодая женщина с прямыми пепельно-блондинистыми волосами на прямой пробор в красном костюме и по-детски наивным личиком; мальчик лет девяти, который своим громким звонким голосом что-то непрерывно рассказывал. Завершал шествие Виталий, выглядящий донельзя смущенным.
– Вот экспонат, о котором я вам говорил, Виктор Александрович, – мельтеша и периодически заикаясь, молвил гений робототехники. – Я ее назвал Катюша.
«Катерина, дурак», – подумала я, вспоминая, что мы договаривались о другом варианте, но делать нечего, не будешь же его поправлять.
– Хм, – изрек мужчина, поглаживая острый подбородок и с интересом меня разглядывая, а его супруга – или кем она ему доводилась – громко воскликнула, подпрыгнув:
– Божечки, она совсем как настоящая!
Я все это время стояла не шелохнувшись и вновь подумала о Логинове с этим его недавним «хм». Почему-то все вокруг точно сговорились напоминать мне о нем!
– Имя хорошее, патриотическое, в высших эшелонах его одобрят, – заговорил Западников и в конце чуть сморщился, подозреваю – вспоминая собственную неприятную историю с бренднеймингом.
– Па, а что она может? – спросил мальчик.
Спонсор обратился к Виталию, вопросительно изогнув бровь. Гавриков сперва бестолково моргал; по всей видимости, взгляд сурового мужика действовал на него гипнотически, а затем подпрыгнул, совсем как давеча блондинка, и произнес:
– Катюша, поздоровайся!
– Здравствуйте, Виктор Александрович.
– Хм… – повторился Западников, а блондинка хлопнула в ладоши.
Мальчик же смотрел на меня заинтересованно, словно ему демонстрировали новую серию любимого аниме – или что там популярно сейчас у детей.
– Ну, это далеко не все, что она может! – быстренько вставил Виталий, и спонсор кивнул.
– Па, а откуда она знает твое имя? – подловил нас мальчик.
А ведь и правда. Когда мы репетировали, фраза Гаврикова звучала иначе. «Поздоровайся с Виктором Александровичем».
Но в этот раз он не сплоховал:
– Она обучаема. Я вас назвал по имени, и она запомнила.
– Вау! – вынес вердикт пацан, но его отца так просто изумить было нельзя.
– Это хорошо, но все равно пока мало. Демонстрируй дальше. Я хочу знать, куда ушли мои деньги и нужно ли давать тебе еще.
Виталик не заставил просить себя дважды.
– Катер… Катюша, застели кровать!
Я медленно, резковатыми движениями, как он меня учил, повернулась налево, и тут меня ждала засада: постель была заправлена. Когда я это сделала в последний раз, мы оставили все как есть и перешли к репликам.
Виталик почему-то не видел проблемы и молчал. Я подождала пару секунд, когда он что-то скажет, в итоге пришлось спасать положение самой.
– Постель заправлена. Какие еще будут указания?
– Хм… – ну, это понятно кто.
– Секундочку… – Гавриков взлетел на постамент за несчастные полторы секунды. Наверно, с его места не было видно, что не так с кроватью, потому что она стояла боком, и ее невысокая деревянная спинка могла закрывать обзор.
Виталик быстро навел хаос на кровати и скомандовал убраться еще раз. Я постелила покрывало и сложила стопкой постельное белье.
– А на подушки наволочки она наденет? – с практичным интересом спросила молодая женщина.
– И наволочки, и пододеяльник. Она обучена.
– А стирать?
– Умеет обращаться со стиральной машиной. С тазиком вряд ли совладает.
– Ну, это нам не надо, чай, не бомжи. Да, милый?
– Хм… А что еще она может?
– А пусть она разденется! – вдруг ляпнул мальчуган.
– Костя! – возмутилась Западникова.
Я еле сдержалась. Все-таки от природы у меня яркая мимика. Я уже придумывала, какими именно матерными словами и выражениями буду крыть Гаврикова, если он сейчас скажет «Катюша, скинь одежду!», но, к счастью, он заявил:
– Нет, этого сделать нельзя. Но вот команда, которую она выполнит. Катюша, пропылесось!
Пол был чистым, но это мне не помешало взять в руки ручку пылесоса и повторить все в точности, как он мне показывал.
– А есть список команд? – вновь подключилась к диалогу дамочка.
– В принципе есть, но она обучаема. Если задача укладывается в ее способности, похожа на предыдущие и не нарушает морального кодекса, она это сделает.
– Моральный кодекс? – переспросил Западников.
– Да. Это для того чтобы роботов не использовали в качестве киллеров. Или секс-рабынь. Понимаете, да? Я не для этого ее создал. Поэтому раздеть себя она не позволит.
Я поняла, что про моральный кодекс он ввинтил специально под запрет на раздевание, понимая, что я откажусь это делать, и вряд ли предусматривал изначально такое дополнение. Хотя кто знает? Сейчас я у него уточнить не могу.
– Да, я это понимаю. А вот в Думе многие не одобрят, – со вздохом отозвался мужчина, а его женщина задорно хмыкнула, будто понимала, на кого именно ссылается муженек. А может, ей в целом понравилась шутка.
– Ну так что, Виктор Александрович? Пройдем в мой кабинет?
У Виталика загорелись глаза, а руки, похоже, зачесались, ибо он начал их поглаживать одна об другую. Я поняла, что речь идет о деньгах, и расслабилась: моя работа, выходит, выполнена.
Однако Западников не спешил.
– Что думаешь, Инга? – Обернувшись к Гаврикову, добавил: – Все-таки их делают не только для обучения детей, но и в помощь домохозяйкам.
– Я не домохозяйка! – впервые я услышала металл в ее голосе, а вечная улыбка сошла с уст. – Я дизайнер!
– Ты только недавно закончила обучение, которое я тебе оплатил.
– И что? Я хорошо училась, диплом без троек! – Западников вздохнул, словно говоря: и это я тоже оплатил. Инга продолжала: – Я могу работать в любой момент! Ты же слышал, что Тамара Вильгельмовна хочет нанять меня для своего нового шале!
– Которое она еще даже не купила. Ладно, Инга, я имел в виду женщин, которые часто находятся дома. Как тебе эта кукла? Нужна? Полезна? Хотела бы ее приобрести?
– Хм… – теперь и дамочка внимательно на меня посмотрела, употребив любимое мужем (и Логиновым!) междометие. – Я не знаю…
Виталик сразу напрягся. Я тоже. Мне ведь заплатят в любом случае? Или если она скажет «нет», то и мужик денег Виталику не даст? А ему, стало быть, нечем будет расплачиваться со мной!
– Мне надо ее попробовать дома, – заговорила наконец женщина, когда у Гаврикова от стресса уже выступил на лбу пот. – Нам дадут ее на пару недель?
– Хм… А это возможно?
Их слова доходили до меня долго. И только по страдающему выражению лица моего сообщника я поняла, что все взаправду. Они реально сейчас обдумывают вариант взять меня домой. В виде робота. Меня живую. Думая, что я кукла. Какой кошмар…