Ненужные люди

В. Ильянкова

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Омар Хайям

Сборник рассказов

Карма

Все когда-то начинается… но длится определенные сроки, не нами назначенные. Конец любой истории всегда существует. В основном бывает так: естественный уход человека в мир иной и одновременное завершение личной истории. В другом случае и, только для отдельных лиц, сценарий прекращения жизненного существования бывает нетрадиционным, его прописывают персонально для данного лица некие силы космического происхождения. Заслужил…

Итак…

Привожу историю любви, жизни и ее завершения цыгана по имени Джанго и девушки еврейского происхождения Литаль. Такие имена им были даны родителями при рождении, в жизни эти пышные, загадочные имена были упрощены до неузнаваемости, но при этом легко произносились сначала детским языком, а позже всем окружающим их взрослым миром. Его от рождения называли Жан, ее – Лиля.

Познакомились они в школе. Жану в то время едва исполнилось семь лет, и он пришел в школу в первый класс. Лиля школу заканчивала, училась в десятом классе. По школьному учету девочка значилась в списке «переростков».

Лиля была рождена за два года до начала Великой Отечественной войны. Войну вместе с мамой пересидела в глухой, заброшенной деревеньке. Питались они чем Бог пошлет. Традиционный суп из лебеды с ранней весны до поздней осени, зимой – картофель во всех видах приготовления: запеченный, отварной очищенный или «в мундирах». Своего хозяйства у ее мамы не было, но молоко и сметана на их столе бывали частенько. Мама девочки имела швейную машинку, не ленилась, обшивала соседей не только из своей деревни, но и их знакомых и родственников со всего района. Расчеты за выполненные работы принимала в большинстве случаев продуктами.

Можно смело утверждать, что Лиля не голодала, но скудное, малокалорийное питание отрицательно сказалось на ее здоровье – худая, бледная, склонная к простудным заболеваниям. Уже после войны, когда Лиля с мамой вернулись в город и заселились в свою старую довоенную квартиру, где раньше жили вместе с папой у Лили появилась стойкая фобия – страх последствий от своей национальной принадлежности.

Папа домой не вернулся, погиб на войне, защитника у Лили не было, а по стране гуляло новое слово Геноцид и означало оно уничтожение фашистами еврейской расы. Лиля часто слышала это слово в разговорах мамы с заказчицами, быстро усвоила его значение и постаралась стереть из своей головы слово еврейка. Она боялась быть еврейкой, старательно сочиняла себе собственную житейскую историю, где она по рождению была то русской, то белорусской, но только не еврейкой. Девочка усвоила, что геноцид евреев это не просто смерть, а полное уничтожение всего еврейского народа, и мамы в том числе.

Когда Лиле пришла пора идти в школу, ее не приняли педсоветом: постоянно больна, запугана, не живет, а существует. Учителя рекомендовали маме больше времени уделять болезненному ребенку. Пусть она хотя бы год поживет дома, а школа подождет вплоть до восстановления ее здоровья. Через год мама снова пыталась записать Лилю в школу, но девочка устроила страшную истерику и школу снова отложили. По той же причине были пропущены еще два года поступления Лили в школу. В одиннадцать лет мама все-таки уговорила Лилю записаться в школу, конечно, ее приняли, но без учета возраста, только в первый класс.

Сейчас Лиле было без нескольких месяцев двадцать лет, и закончила она только девять классов. В послевоенные годы переростки в школе никого не озадачивали и, тем более, не удивляли. В стране велась активная работа по ликвидации бродяжничества населения, и в первую очередь, детей. Несовершеннолетних граждан страны отлавливали, определяли в приютские детские дома. Там их мыли, переодевали в чистые одежды, кормили и отправляли в школы, куда их безропотно принимали. Аналогичных переростков в данной школе было почти половина класса. В классе, где училась Лиля, были ученики и постарше ее.

Итак, в день их знакомства у Лили начиналась учеба в последнем, выпускном, десятом классе, а у Жана – в первом.

По традиции этой школы принимали первоклашек в школу пышно и торжественно. Каждого из них брал за руку старшеклассник и проводил с ним персональный экскурс по школе, а заодно знакомил и с обычаями школы. Заканчивалась вводная экскурсия обычно в школьной столовой. На столиках компот или морс, в мисочках печенюшки, леденцовые конфетки, яблоки, кусочки пирога. Экскурсовод усаживал первоклашку за стол, предлагал отведать угощение. После трапезы малыша провожали в его класс, представляли учителю и там оставляли. С этого момента он становился учеником школы №…

Экскурсоводом для цыганского мальчика стала Лиля. После экскурсии по школе Жан на предстоящее прощание с Лилей никак не соглашался. Он вцепился в руку Лили и жалобно просил:

– Не уходи! Покажи мне еще что-нибудь! Хочу посмотреть класс, в котором ты учишься, я буду к тебе приходить каждый день. Ну что, тебе жалко? Не уходи…

Но Лиля безжалостно отлепила свою руку от его въедливой жесткой ладошки и ушла. Жан застыл, смотрел в ее спину и пока она не скрылась в крутом повороте коридора все надеялся, что вот она обернется и помашет ему рукой с пожеланиями удачи в учебе и дружбы в школьном коллективе. Нет, она ушла не оглядываясь.

Через пару дней после начала занятий Жан нашел класс, в котором Лиля училась. Расположен он был этажом выше, прямо над классом первоклашки. В первые дни начала школьной учебы Жан почти первым приходил в школу и устраивался на подоконнике окна, расположенного напротив двери в десятый класс. Но его навязчивое присутствие в неположенном месте было немедленно обнаружено одноклассниками Лили, и Жан стал предметом шуток и злых комментариев детдомовских старшеклассников. И это при том, что сама Лиля проходила мимо, с Жаном не только не здоровалась, но всем своим неприступным видом демонстрировала презрение к своему юному, жалкому поклоннику.

Уже взрослая девушка Лиля в школе среди одноклассников особым успехом не пользовалась. И не только особым, но вообще никаким. Ее откровенно не уважали не только одноклассники, но и другие школьники, с которыми ей иногда приходилось контактировать.

Лилина мама была в городе известной персоной. Она шила красивую и качественную одежду для всех – детскую, женскую и мужскую. Но стоимость ее услуг осилить могли только люди состоятельные. Среди этих самых состоятельных иногда находились родители учеников школы, а иногда и учителя в разных классах. Лиля почти всегда выступала между ними связующим звеном – назначить время и место встречи, передать для работы ткань, пуговицы или другие составляющие, а иногда готовый заказ, вознаграждение за выполненные работы, слова благодарности за качество, фантазии и изобретательность в самой модели. Лиля давно излишне высоко оценила участие в материнской работе, как свою исключительность и превосходство над школьным «быдлом».

Она носила в себе высокомерие, общаться с ней было неприятно, а иногда даже опасно – какие-то ложные домыслы, отрицательные выводы о собеседнике, сопровождаемые пустой болтовней о предполагаемых событиях. Лиля везде и всегда пыталась занять лидирующее в обществе место, навязать всем свое мнение о действующих событиях и правила выхода из определенных ситуаций. Но все это происходило тайно, только в мыслях Лили и организованных самой же Лилей неординарных событиях. Действия и поведение Лили уже тогда можно было квалифицировать, как, мошеннические, а саму Лилю зачислить в список манипуляторов. Но в те времена школьники в своем лексиконе не пользовались этими определениями, они просто относились к Лиле с большим недоверием и обходили ее стороной.

Так и закончила Лиля свое образование в гордом одиночестве. Во время школьного обучения Лиля не обзавелась ни друзьями, ни подругами. ее окружении появился только один обожающий ее человечек, верный цыганенок Жан. Но именно его Лиля, нет, не боялась, она его стыдилась.

Крепышек Жан был упитанным ребенком. Его щечки всегда сияли розовым цветом, губы как у девчонки сложены бантиком, непонятной формы нос скорее напоминал картошку. Жан всегда находился в прекрасном настроении, каждую шалость своих одноклассников поддерживал звонким смехом, говорил громко и часто вне темы.

«Какой-то недалекий замарашка, – презрительно смотрела Лиля на мальчишку при встречах, – и родители странные у него. Мальчика даже прилично одеть не могут. Одет он абы как и абы во что. Странная рубашонка на завязках и такие же нелепые штанишки-шаровары».

Сама Лиля была одета «с иголочки»: чистенькая, выглаженная одежда модного покроя. Мама старалась. Платьица, блузочки, костюмчики, холеные ручки, все мамины заслуги. Дома Лиля отдыхала неизвестно от каких трудов, ее мама доченьку поручениями не обременяла. Пришла домой после тяжелых для ума и сердца часов школьных посиделок, вкусненький ужин уже не столе и чистенькая постель под боком. Не просто любила мама свою доченьку Лилечку, она ее обожала, холила, оберегала. Сама трудилась сутками по дому и в своей пошивочной комнате, а доченька нет, пусть отдыхает и процветает в свое собственное удовольствие.

Лиля от рождения была не просто красивой, а очень красивой девочкой. Точеный овал лица, густые брови, ярко очерченные губы, правильной формы нос. Мамины клиенты в один голос твердили, что Лиля уже сейчас вылитая копия тогдашнего кумира всех россиян телезвезды Элины Быстрицкой. Да, копия внешне, но существенные различия в жизни все же имелись: Элина Быстрицкая, и все об этом знали, была трудоголиком, а Лиля работать не хотела, не умела и не стремилась найти для себя хоть какое-то занятие по душе. Ленива, пассивна, без стремления что-то творить, вершить в текущей жизни, хотя бы с целью финансирования своих собственных потребностей самостоятельно. Лиля жила в достатке за счет маминой жизненной востребованности и ответственности за дочь.

Но вот прошел год, Лиля закончила школу и настало время трудоустройства, послевоенного тунеядства в стране не существовало. Совсем неважно, где и кем ты работаешь, но работать нужно, обязательно!!! Конечно, безработные тоже были, но как исключение из правил: многодетные мамаши да инвалиды. К данной категории граждан Лиля не относилась, поэтому нужна работа. Да, красавица, изнеженная и выхоленная, но не инвалид, должна работать.

Ее трудоустройством снова-таки занялась мамаша. Заказчицы модной одежды были обеспечены не только денежными купюрами, но еще имели и деловые связи. Городским моторным заводом руководил муж одной из любительниц одежды местного пошива. Попросила мужа, и вот Лиля уже работает на заводе. Вернее, работает девушка в лаборатории завода, выполняет вполне доступный для ее познаний и умений уход за лабораторной посудой: помыть, просушить и расставить по определенным и обозначенным местам колбочки, пробирочки, чашечки, блюдечки и прочие посудинки для лабораторных исследований.

В первые дни, или даже месяцы работа Лиле не нравилась, вернее она гнушалась такой работой. Ну почему она, холеная девица-красавица должна мыть какую-то дурного запаха убогую посуду. Но жизнь не стоит на месте, время течет и отношение к жизни меняется. Так случилось и с Лилей. Девушка приспособилась к своим обязанностям посудомойки и успокоилась. И вовсе не потому, что ей неожиданно понравились мыльные растворы из пахучего хозяйственного мыла, причина этой смиренности была совершенно иной направленности.

Заведовал заводской лабораторией молодой специалист по имени Андрей и к мойщице посуды Лиле он проявлял повышенный, отнюдь не производственный, интерес. Андрей и Лиля почти каждый вечер по окончанию рабочего времени проводили вместе. Причем, на том же самом рабочем месте. Вернее, на стареньком диванчике в кабинете Андрея. Подобное времяпрепровождение обычно именуется любовью.

Мама Лили в рабочие дни собирала для любимой доченьки перекус домашнего приготовления. Домашняя еда от мамы полюбилась и Андрею. Обычно поздним вечером Лиля накрывала рабочий стол возлюбленного холщевой салфеткой и выставляла на него блюдечки и тарелочки, наполненные домашней едой от мамы. Но для Андрея Лиля сама выступала в качестве повара и производителя всех деликатесов. Андрей восхищался вкусом и разнообразием домашних перекусов на рабочем месте. Целовал ручки любимой посудомойки и посвящал ей изысканные комплименты.

О кабинетной любви Андрея и Лили уже через полгода после начала их взаимоотношений были наслышаны все заводчане. Эту историю правдорубы доложили и маме Лили. Причем в подробностях, о которых Лиля даже не подозревала. Узнала родительница о том, что Андрей был женат и в его семье ожидался ребенок. Жена возлюбленного дочери была на четвертом месяце беременности и стояла на учете в городской поликлинике.

– Ты соображаешь, что творишь? – Голос Лилиной матери вздрагивал от возмущения, – Тебе, что холостяков не хватает? Возможно, я бы даже одобрила твою любовь с женатым мужчиной, но это в том случае, если бы он был евреем. Создание еврейской семьи того стоит. А ты чего добиваешься своей любовью с убогим, да еще и женатым быдлом?

– Я, мама, хочу быть счастливой, обеспеченной женщиной. Андрей по моим наблюдениям трудоголик, за что и получает солидную зарплату. Мне это вполне подходит. Ты стареешь, у тебя падает зрение. Очень скоро ты не сможешь зарабатывать деньги шитьем. А как же я?

– А ты, доченька, на свою жизнь будешь сама зарабатывать. У тебя есть работа и через несколько дней я должна получить от государства большую квартиру в новом жилом дома. Это награда твоему погибшему на войне папе. Твой папа был не только удивительно умным и добрым человеком, но еще и замечательным отцом. Видишь, даже с того света он помогает нам сделать нашу жизнь счастливой и комфортной.

– Квартира – это замечательно, – порадовалась за себя Лиля, – Андрей уйдет от своей жены и оставит ей их общую комнату в бараке. Раз она беременна, то он вынужден это сделать. Пусть она живет там со своим ребенком. Андрей человек благородный, он обязательно передаст ей их совместное жилье. Суд должен будет учесть данное обстоятельство и, возможно, это отразится на сумме алиментов. Я имею в виду уменьшение их размера по решению суда.

– Не будет этого, – резко возразила мать, – Комнату он, конечно, передаст своей жене, но на сумме алиментов это никак не отразится. Ты думай, а потом делай выводы. Я полагаю, что твой Андрей потеряет жилье, полученное им от завода, а взамен у него нулевой шанс получения другого жилья. Заселится он в нашу новую квартиру, и мы будем вынуждены его здесь прописать. Таким образом он станет полноправным владельцем нашей новой квартиры. Прошу тебя, Лиля, прими правильное решение и разорви отношения с блудливым мужичонкой.

– Нет, мама, я уже приняла решение, – резко ответила Лиля, – максимум через две недели Андрей перевезет свои вещи к нам. Я уверена, что вскоре ты одобришь наше с Андреем решение. Если я правильно тебя поняла мы уже должны собирать и паковать свои вещи. Мы переезжаем. А теперь сообрази, кто нам в переезде окажет помощь? Конечно, Андрей, мама. И никто другой! Вместо того чтобы причитать, ты бы мама радовалась нашему везению.

– Да, уж везение…

Через месяц Андрей с рюкзаками и сумками прибыл на постоянное место проживания в новую квартиру Лилиной мамы. Развод с теперь уже бывшей женой состоялся тоже месяц назад. На сегодняшний день одновременно его бывшая жена приобрела статус бывшего человека. Случилась страшная вещь – женщина добровольно ушла из жизни, прихватив с собой и еще не родившегося ребенка.

За месяц до суицида Андрей сообщил ей, что подает заявление на развод и женится на другой женщине. Суд состоялся. Невзирая на уже заметный живот женщины их развели на первом судебном заседании. Женщина плакала и просила суд назначить семье срок для нормализации отношений, Андрей не соглашался и перед судом принес клятву, что будет любить ребенка и помогать ему материально, но эта семья его не только обременяет, но еще и угнетает. Он настаивал на немедленном разводе.

В день принятия судом решения о разводе Андрея с женой и неродившемся ребенком он и Лиля отмечали это событие в служебном кабинете, конечно же по окончанию рабочего времени. Лиля пила вино, а счастливый Андрей – водку. К завершению праздничного застолья порядком охмелевший Андрей пустился в размышления о состоявшемся событии:

– А ты не удивлена, что суд пошел навстречу именно мне? – Заплетающимся языком задал Андрей вопрос своей новой избраннице.

– Нет, не удивлена! Ты удивительный, умный, обаятельный и имеешь право свободного выбора с кем тебе общаться и жить вместе.

– Да, это так! – Зарделся от гордости Андрей, – но есть еще нюансы, подтверждающие мою изобретательность. На решение судьи прессинговое влияние оказало его родство с одной из наших сотрудниц, которую именно я пристроил на работу в наш ОТК. Конечно, беременная женщина, комнатуха в бараке, и прочая жизненная неустроенность не перетянули по весу благополучие и материальное обеспечение дочери судьи. Теперь я свободный человек. Скажи, я могу немедленно перебраться на постой к тебе? Категорически не желаю видеть истерики своей «бывшей».

– Нет, любимый, пока нельзя, – ласково прошептала Лиля, – мама меня не поймет. Нам сначала нужно официально оформить наши отношения, а уж потом…

– Хорошо. Все понятно! Постараюсь немедленно приступить к оформлению документов на создание нашей с тобой семьи. А пока попрошусь к другу на временное жилье. Уверен – не откажет.

И друг не отказал. Андрей собрал в сумку неотложные вещи, под крики и слезы жены ушел из дома.

Оба они, Андрей и Лиля, второпях жили в ожидании заветного дня – дня регистрации их отношений в городском ЗАГСе. И тут случилось событие, которое могло разрушить или насовсем уничтожить ожидаемое счастье Андрея и Лили. А случилось то, что называется суицидом.

Ровно через неделю после ухода Андрея от теперь уже бывшей жены, к нему на работу прибежала соседка по коммуналке.

– Андрей, беги домой, – прямо с порога заголосила возбужденная женщина, – в твоей квартире что-то произошло. В первый день, как ты с чемоданом ушел твоя жена…

– Бывшая, уточнил Андрей.

– Да, бывшая, – согласилась женщина, – целый день, а затем и ночью, рыдала и в голос кричала, но на следующий день все стихло. А сейчас в коридоре появился запах гнилья и в вашей квартире что-то грохнулось. Мы начали стучать в дверь, но никто не отзывался и дверь не открылась. Тогда мы вызвали участкового милиционера, он пришел, но результата никакого. Это он попросил меня, чтобы я сходила к тебе на работу, все рассказала, ты пришел в наш барак и открыл дверь. Наверняка у тебя есть ключ, ты же еще не все вещи забрал. Давай поторопимся, милиционер там нас ждет.

Поторопились! Дверь открыли, на полу обнаружилась мертвая беременная женщина. Две смерти одновременно: мать и неродившееся дитя. Вызвали скорую помощь, но не для оказания помощи, а для простой фиксации факта смерти, Андрею выдали свидетельство о смерти всего состава его бывшей семьи. Андрей был единственным человеком, близко знакомым с умершей женщиной, поэтому и организовывать похороны пришлось ему. В те времена хоронили отошедших в мир иной людей просто, без всяких церемоний. Отпевание в церкви и поминальные застолья не поощрялись государством, материальная помощь если и выдавалась, то в совершенно мизерных размерах.

Похороны прошли по сценарию Лили. Она была уверена, что особого траура по уходу из жизни первой жены Андрея быть не должно. Она ушла в другой мир совершенно сознательно, никто ее не принуждал. Что хотела, то и сделала и даже ребенка с собой прихватила. Поэтому принаряжать ее и прихорашивать нет никакой необходимости. Положить в деревянный ящик нужно в той одежде, которую она сама для себя выбрала. А выбрала она ситцевый цветастый халатик не первой свежести и слегка потерявшую цвет косыночку на голове.

Так и похоронили в неприлично поношенной одежде, без цветов, поминальных свеч, речей прощания от близких людей и поминального стола. Их не было, закопали простенький ящик с телом женщины в землю, на этом похоронная церемония и была завершена.

– Успокойся, ты поступил правильно, – твердила Лиля Андрею, – она все сама решила. Тебя кто-то спросил? С тобой советовались? Ребенок, да, погиб. Она убила его. Она убила, а я тебе рожу детей. Очисти свою голову от раскаяния и горя. Живи в свое и мое удовольствие. Нас ожидает счастливая жизнь.

Но счастливая жизнь никак не наступала. Первое, что омрачало начало новой жизни – горожане приступили к оживленным обсуждениям странных событий, произошедших в семье Андрея. Главным героем в беседах бабуль, на дворовых скамеечках стал молодой человек Андрей, его бывшая семья, унизительные похороны суицидницы и новая возлюбленная. Вскоре слухи пролились и на маму Лили.

– Литаль, – пробовала она поговорить с дочерью, – ты должна прекратить всяческие отношения с Андреем. Свое нутро он обнажил, весь город обсуждает похороны его жены и нерожденного ребенка. Исходя из каких обычаев и какого народа он отправил в иной мир свою жену с ребенком? Порви с ним всяческие отношения и даже поменяй работу, чтобы больше не видеть это дикое животное.

– Ты что несешь? – Закричала Лиля, – Твои предложения полный бред. Как я могу оставить Андрея? Ты старая и скоро сама перестанешь принимать заказы. Твое зрение уже сейчас не позволяет тебе продеть нить в иголку. А кто в нашей семье будет кормильцем и содержателем? Я, что ли? Нет, я к этому не способна. Я выбрала Андрея, и он обеспечит нам с тобой достойное содержание. Успокойся, мама, прими мое решение и смирись. Через несколько дней мы с Андреем узаконим наши отношения в ЗАГСе. Он передаст свою комнату в бараке государственному ведомству и переедет к нам жить.

– Нет, не будет этого! Я не позволю, – криком закричала пожилая женщина.

– А куда ты денешься? Андрей официально станет моим мужем. И, кстати, поможет нам с ремонтом новой квартиры.

Голос Лили был категоричен. Она уже изучила вопрос о прописке Андрея в их новой квартире. Даже без согласия мамы Андрея коммунальные службы будут обязаны не только прописать в квартире, но и вписать в ордер на жилое помещение. Так гласил закон страны. Но и в этой истории случилось непредвиденное.

После посещения ЗАГСа Андрей с рюкзаком за плечами и большими хозяйственными сумками прибыл в новую квартиру Лилиной мамы. Лиля предупредила маму о прибытии своего мужа на постоянное место жительства, но ее мама так и не согласилась на пополнение семьи. До последней минуты мама так и не поверила в полнейшее игнорирование дочерью ее требований. Она не встретила нового члена семьи в прихожей, не поздравила дочь и ее мужа с началом их совместной жизни.

Когда Андрей перенес все свои пакеты и сумки в квартиру, в прихожую все-таки вышла мама Лили, с нескрываемым презрением окинула беглым взглядом молодого и неоспоримо красивого человека и на непонятном для Андрея языке что-то быстро проговорила дочери. Это был иврит и в переводе фраза означала следующее:

– Ты опозорила меня и весь наш род. Не хочу я видеть не только этого негодяя, но и тебя.

– Что она сказала? – Заинтересовался Андрей, – И что это за язык, могла бы и на русском со мной познакомиться!

– Это наш домашний язык: иврит, – ответила Лиля, – а сказала мама, что рада тебя видеть в нашем, а теперь уже и в твоем доме. А еще она пожелала нам с тобой счастья и благополучия.

– Что ты себе позволяешь? – снова на иврите возмутилась женщина и влепила звонкую пощечину своей ранее горячо любимой дочери.

– Заткнись, – ровным голосом ответила Лиля, – а будешь руки распускать, я тебе их переломаю.

Лицо пожилой женщины окрасилось в багровый цвет, тело пробила заметная дрожь. Она явно не ожидала от своей дочери такого неповиновения, да еще и подправленного неуважением и хамством. Женщина сделала шаг в направлении двери, из которой пару минут назад вышла, но тело ей уже не подчинялось. Ноги подогнулись, она ухватилась за косяк двери, согнулась и упала возле порога.

Андрей застыл с широко раскрытыми глазами. Диалог матери и дочери он не понял, но осознал, что между ними происходит что-то далеко не мирное. И сейчас Лиля не шагнула к матери, когда та упала в проеме открытой двери. Лиля стояла в прихожей и равнодушно смотрела на лежавшую на полу женщину, которая была ее родной мамой.

– Лиля, где здесь есть телефон? Немедленно нужно вызвать медицинскую помощь. Мне кажется, что она умирает.

– Сейчас посмотрим, – Лиля присела возле матери и нашла пульс на ее руке, – не спеши со скорой, Андрей! Она умерла.

– Ты не ответила на мой вопрос про телефонную связь, – возмутился Андрей. Умерла? Тем более нужно куда-то звонить и сообщить о внезапной смерти женщины. Ты понимаешь, что нас могут обвинить в убийстве человека? Как-то нужно подстраховаться, чтобы на нас даже тень сомнения не упала. Я еще не пережил пересуды горожан о смерти и похоронах моей бывшей жены. Сейчас эта смерть… Говори, где телефон. Мы идем звонить или я ухожу.

– Хорошо, любимый, телефон-автомат есть возле фасада дома, -заторопилась Лиля, – но ты не спеши звонить. Мне нужно подумать и оценить сложившуюся ситуацию. Буквально полчаса и я доведу тебе план наших действий. Не спеши, все будет хорошо. Ты пока разложи свои вещи в шкаф, а я тем временем подумаю.

Лиля давно, на случай своего замужества, в чем она, впрочем, не сомневалась, планировала построить в своей семье матриархат. Она, и только она будет главой семьи. И вот повезло: можно было демонстрировать свое первенство. Сейчас нужно было принимать решение, Андрей просто обязан его выслушать и все исполнить под диктовку жены. О смерти матери она не сожалела, к ней по наследству переходила не только новая квартира, но и возможность стать главой семьи.

– Андрей, – позвала Лиля мужа, – я приняла решение. Объясняю, как мы с тобой должны поступить: мы уезжаем в свадебное путешествие. Немедленно!

– А похороны? – Удивился Андрей

– Ее похоронят без нас. Еврейские обычаи предусматривают быстрые похороны. Наверняка ее похоронят завтра. К маме сегодня должны заглянуть две ее клиентки, обе еврейки. Они знают наши обычаи, маму не только уважали, но и любили. Только нам нужно создать видимость смерти мамы уже после нашего отъезда. Вот что мы сделаем, рядом с ней положим хозяйственную сумку, собиралась в магазин. Ключи повесим на гвоздик в самом видном месте, ее вещи разбросаем возле нее, якобы пыталась переодеться и упала. Дверь в квартиру оставим открытой. Я все продумала: расстроилась из-за нашего отъезда и умерла. Ее быстро похоронят и не будет никто нам задавать вопросы. Ни тебе, ни мне лишние волнения и хлопоты не нужны. Мне очень больно от этой потери. Но все уже случилось, исправить что-то невозможно.

– А куда мы поедем? – решился Андрей на логичный вопрос.

– Мы поедем в Крым, – Лиля не сомневалась в правильности принятого решения, – там живет семья папиной сестры. Мой папа погиб на войне, а тетушка вполне благополучна и живет возле моря. Она будет счастлива увидеть меня, да и тебя тоже. Отдохнем, загорим. У нас получится настоящее свадебное путешествие. Будет, что вспомнить и нашим детям рассказать. Ну, как тебе мой план?

– Конечно, приличный план, – согласился Андрей, – правда, смущает жестокость по отношению к твоей маме. Лучше бы все-таки сначала похоронить, а уж потом ехать… Но вдруг возникнут подозрения в нашу сторону: убили, спровоцировали… Это страшно и нежелательно. Ты уверена, что воспримут эту смерть как трагическую случайность, быстро похоронят и не допустят разбирательства?

– Да, уверена. Когда мы с тобой вернемся домой, то в квартире будет не только пусто, но и чисто. Сейчас мы с тобой быстро собираемся и бежим на вокзал. Быстро! Скоро придут мамины клиентки, нежелательно, чтобы они нас здесь увидели.

План Лили сработал. Все получилось – тихо и безупречно. Молодая семья в составе Лиля плюс Андрей отдыхали и беззаботно веселились в Крыму, а в это время в их родном городе любительницы модной одежды местного пошива хоронили своего любимого домашнего дизайнера в рамках еврейских обычаев.

Дабы не портить отпуск горестными воспоминаниями Лиля и Андрей из своей памяти стерли картину лежащей на полу старой женщины и позволили себе счастье и беззаботность под ласковый шепот пенистых волн морского прибоя.

Возвращение домой счастье молодых не омрачило. Квартира прибрана, на столе записка от маминых подруг. Слова соболезнования от невосполнимой потери и заверения поддержки в случае необходимости. Рядом с запиской лежал плотный конверт с деньгами. Холодильник и кухонный шкаф забиты продуктами ежедневной надобности.

– Видишь, Андрюша, я была права, все получилось, – похвалилась Лиля своей сообразительностью и смелостью в принятии решений, – мамины подруги все сделали. Мама шила наряды влиятельным дамам, они постарались ответить нашей семье заботой и добротой.

– Да, все почти так, – нерешительно согласился Андрей, – но мне как-то неуютно. Внутри все словно замерло от позора. Не похоронили, удрали, бросили… Так порядочные люди не поступают. Мне так плохо, что я, пожалуй, пойду на временное жилье к другу. Не могу находиться в квартире женщины, которая умерла из-за нашего поведения. Пойду, пойду…

– Что значит пойду? А как же я? Да, мы с тобой немного отступили от обычаев и уехали в свадебное путешествие. И что случилось? Да ровным счетом ничего! Мама похоронена, в квартире чистота и порядок. И даже деньги на столе.

– Да все это так, – голос Андрея спотыкался, – на самом деле в Крыму все было прекрасно, но здесь я чувствую себя убийцей и ничтожеством. Я поживу некоторое время у друга, пока все как-то забудется. Согласись, что это будет правильно!

– Нет, неправильно, – из глаз Лили потекли слезинки, – меня сейчас нельзя оставлять одну. Я не смогу жить одна в этой новой, пустой квартире. Кроме всего, мне кажется, что я беременна. И ты меня оставишь? А что люди скажут? Тебе не хватило разговоров о твоей бывшей семье? Если ты уйдешь и из второй семьи, то наверняка твое поведение обсудят партийные органы. Тебя, возможно, даже исключат из партии. За аморальное поведение! Ты этого хочешь? Оставайся, Андрюша. Забудь о моей сумасшедшей маме. Время все исправит, у нас скоро появится малыш и мы станем самой счастливой семьей.

И Андрей остался. Беременность Лили, это серьезный аргумент. Андрей один раз не выдержал экзамен на будущее отцовство, что до настоящего времени яростно обсуждали друзья и враги за его спиной.

“Надо соответствовать и доказать всем, что для меня это очень важный и ответственный момент, – решил Андрей, – моя нынешняя жена не из робкого десятка – стоит мне только сделать неверный шаг и в тот же момент об этом будут знать не только соседи, но все население республики. Пока оставляю все так, как есть, а в дальнейшем неспеша разберемся”.

Но Лилина беременность как-то непредсказуемо растянулась более чем на два года. Сначала Лиля неустанно жаловалась на самочувствие: то спину потягивает, то живот пучит, то тошнота, то сердце, то печень и так далее по списку. Отсюда и предполагаемое самой Лилей прекращение беременности. Вообще Лилина беременность уже несколько раз то начиналась, то внезапно прекращалась.

Андрей выражал сочувствие и уверял жену, что так бывает, а дети, они еще будут. Просто надо быть терпеливыми и ждать. На самом деле их любовь тоже стремительно угасала, холодела и в итоге совсем пропала. Они продолжали жить одним домом, рядышком, но врозь. О разводе речь никогда не возникала, но каждый из них жил по своим правилам и желаниям. Андрей на стороне завел себе новое страстное увлечение, а Лиля в дневные часы отсутствия мужа готовила простенькие закуски и тайно встречала гостей: в основном это были представители мужской части населения из числа обслуживающего персонала услуг жилищно-коммунального хозяйства города.

Наша жизнь непредсказуема, сегодня мы не знаем, что произойдет завтра, а уж на месяцы и годы вперед даже предполагать грешно.

Так неожиданно случились и грандиозные события в жизни Лили и Андрея. Лиля вдруг похорошела, округлилась, стала улыбчива и излучала доброту. Оказалось, что она на самом деле ждала ребенка. Да не просто ребенка, а сразу парочку детишек. Об этом Андрею сообщил старенький доктор, который наблюдал беременность Лили с первых дней ее образования.

Отношения в молодой семье резко изменились. Появилась теплота, забота друг о друге и обновленная влюбленность. Но ненадолго: Лилины роды снова все разрушили.

Это были самые необычные роды, с которыми встречались все без исключения работники городского роддома. Старый акушер-гинеколог Наумыч сопровождал беременность Лили с первого дня ее регистрации по случаю беременности в городской поликлиники. Ничего необычного он до определенного момента не замечал. И только за неделю до планируемых родов он предположил рождение Лилей двойни и дал распоряжение приемному покою больницы в день поступления Лили немедленно оповестить его. Днем ли, ночью, но позвонить ему, а вот решать его присутствие на родах будет он лично сам.

И вот Лиля в больнице и Наумыч принимает ее первого ребенка. Это худенькая девочка с длинными ножками и белым пухом волос на головке. Ребенка обмыли, взвесили, запеленали, уложили в кроватку и стали ожидать следующее рождение. Но оно не наступало… Дни шли, второй ребенок успешно жил в чреве матери, на самостоятельное житье-бытье не спешил. Лилю перевели в отдельную палату. Там же поселился и Наумыч, неустанно осматривал Лилю, слушал и ощупывал нерожденное дитя, но кардинальные меры по ускорению появления ребенка не принимал. Просто ощупывал, осматривал и молчал. Коллеги советовали ему провести кесарево сечение, но он в ответ пробурчал: пока рановато, пусть дитя дозреет. Дитя дозревало полных две недели и все-таки появилось на свет вполне самостоятельно.

Это была крохотная девочка со смуглой кожей и черными волосиками на голове. Наумыч сиял от гордости за правильно принятое решение, позвонил Андрею и попросил его представить лично ему, Наумычу, анализ крови. Андрей при этом разговоре пригласил врача в гости и обещал к тому времени получить свой анализ крови.

Встретились Андрей и Наумыч через пару дней в квартире Лили, наедине, без шума и свидетелей. Андрей накрыл стол, с мясными закусками и коньяком. Выпили за здоровье девочек, закусили, затем снова выпили, закусили. Застолье далее продолжалось – рюмка коньяка без закуски и снова рюмка коньяка без закуски. Бутылка быстро опустела, на столе появилась водка и начались разговоры, сначала о том, о сем, а затем пьяные языки разговорились о женах, их поступках перед мужьями – порядочных, не совсем здравых, уважительных и напрочь лживых.

– Ты мне справочку о твоей группе крови принес? – заплетающимся языком спросил Наумыч.

– Да, конечно, – взял с холодильника бумажку Андрей и протянул доктору, – вот она. У меня вторая группа кроки. И что это означает?

– Кое-что означает, – пояснил доктор, – рассказываю, а ты внимательно слушай и вникай.

Из рассказа доктора следовало, что на самом деле Лиля родила не близнецов, а уникальных сестер. У Лили были две беременности. Одна от Андрея, вторая от неизвестного мужчины. Анализы крови девочек доктор сравнил с такими же показателями их предполагаемых родителей. Андрей, как и Лиля имели вторую группу крови, и эта кровь повторялась у первой рожденной девочки, которую Андрей назвал Надей. Вторая новорожденная, худенькая, слабенькая, смуглая девчушка, которую Андрей планировал назвать Маринкой, имела 3 группу крови и поэтому ее родство с обозначенными родителями ничем не подтверждалось.

– Твоя жена Лиля имела одновременную связь с двумя мужчинами, – нетвердым языком провозгласил Наумыч, – в результате она от обоих, поочередно забеременела. В моей практике такое случилось в первый раз, но я читал в одном авторитетном журнале, что в европейских странах такие случаи уже происходили. Конечно, любопытно было принять участие в этом уникальном событии, но тут, сам понимаешь, еще и решение нужно было принять правильное. Я не допустил кесарево сечение, и твоя жена самостоятельно родила второго ребенка. Я учел тот факт, что группа крови всегда передается по наследству и в дальнейшей жизни остается величиной постоянной, не меняется. Я молодец, безусловно, но из этого случая делаю вывод, что твоя жена ведет жизнь порочную, разгульную и тебя не уважает. И о любви здесь даже не может быть и речи. Ты меня понимаешь?

– Как-то пока не совсем, – пролепетал ошеломленный Андрей, – такое на самом деле может быть? Хотя, в чем это я сомневаюсь? У моей жены всякое может случиться! И что же мне теперь делать?

До момента откровенной беседы двух мужчин ими были опустошены две бутылки со спиртосодержащей жидкостью. Одна с коньяком, вторая – с водкой. Поэтому они уважали, любили друг друга, были предельно откровенны в своих мыслях и чувствах и всячески старались оградить себя от неверных жен. И если такое вторично случится с ними или собратьями по мужскому статусу, то у Наумыча уже сформировались советы по безопасному выходу из позорной ситуации.

– Ты прими ситуацию спокойно, – советовал он собутыльнику, – сам понимаешь, скандалы тут неуместны. Ты лишишься репутации на работе, а в жизни – жилья. Квартирка-то у тебя прям шикарная, но не твоя. Я знаю историю происхождения этого подарка. Государство отблагодарило твою тещу за героизм ее мужа в годы войны. Оба они, твои тесть и теща нынче уже на небесах, квартирка им там без надобности. Но тебе потерять такое ценное имущество будет крайне обидно. Квартирка шикарная, дом в центре города. В дальнейшем твою жену-блудницу можно игнорировать, но жилплощадь за собой сохранить. Ты что об этом думаешь?

– Конечно, думал, Тема более, чем актуальная. Хотел бы я уйти от этой тетки, но куда? Нет у меня приюта, кроме этого.

– И я о том же, – просиял Наумыч, – ты займи себе отдельную комнатуху и обустраивайся. При этом обязательно получи законодательное право на жилье, я имею в виду прописку и плату за коммунальные услуги от государства. Плати коммуналку от своего имени, а квиточки складывай в отдельную папочку, в дальнейшем при разделе жилплощади они пригодятся. Я понял, что ты человек последовательный и стойкий, у тебя все получится. Ради своей карьеры и уважения окружающих людей постарайся остаться в статусе любящего отца и заботливого супруга. Уйти от этой распутной девки ты всегда успеешь, главное, это событие не должно разрушить твою репутацию и жизнь. А я тебе помогать буду, чем смогу, конечно. Твоя распутница остается на учете в нашей поликлинике, поэтому я всегда буду иметь доступ к ее учетной медицинской карте. Прочитаю и тебе новости из ее интимной жизни все перескажу. Скажу тебе честно мне самому крайне интересен уникальный случай беременности твоей жены. Хочу описать этот уникум и получить за этот труд, например, звание профессора или, в крайнем случае, кандидата наук. Ну, ты согласен?

Да, конечно, Андрей был согласен – у него образовывалась прекрасная крыша над головой и дальнейшая жизнь по своим собственным правилам. Собутыльники договорились непременно поддерживать связь, сообщать друг другу все события из жизни Лили и сводных девочек-близнецов, на том и расстались.

В первую очередь Андрей законодательно оформил рождение своей дочери. Девочку с его группой крови он принял как родную дочь. Назвал он ее Надеждой и в графе отец указал все свои данные.

Рождение второй девочки он оставил без внимания. Лиля придумала ей имя «Марьяна», Андрей якобы согласился, но с заявлением в ЗАГС не поспешил.

– Марьяна, так Марьяна, – сказал он жене, но свидетельство о рождении ребенка так и не получил, – успеется, простая бумажка. Ты сама девочку оформишь, когда вернешься из роддома домой. Странное имя ты для нее придумала. Вроде, русских детей так не называют, ну, да ладно, твое дело, как назвала, так и запишешь по бумагам. Девочка смуглой кожи и волосы у нее черные, это имя ей вполне подходит. Только с бумагами о ее рождении разберись сама. Мне как-то недосуг.

Выписалась Лиля из роддома и с розовым кулечком на руках прибыла общественным транспортом домой. Андрей в тот день очень, ну просто очень был занят на работе. Девчушечку он полностью игнорировал, на нее не смотрел, на руки не брал. Лиля называла малышку Марьяшей, а Андрей, но только в мыслях, дал ей имя Машка.

Лиля агрессию Андрея к Марьяше не замечала или делала вид, что не замечала. Наумыч Лилю в тайну рождения двух девочек от разных отцов не посвятил. Лиля странное поведение мужа по отношению в Марьяше конечно же замечала, но относила его поведение только к его невоспитанности и скверному характеру.

«Да плевала я на его странности, – размышляла она, – он мной повязан и никуда от меня и дочек не денется. Будет нам служить – деньги зарабатывать, содержать, кормить и баловать».

Их интимная жизнь прекратилась, Андрей поселился в небольшой, изолированной комнатенке и Лилина обнаженность его больше не интересовала.

«Это временно, все пройдет, – была уверена Лиля, – пройдет какое-то время, и он снова попросится в мою постель. Все пройдет!!!» Время шло, но поведение Андрея не менялось.

Девчонки уже ножками побежали, но папу знала лишь одна из дочек – Надюша. К Маняше-Маньке Андрей не прикасался, ее вроде, как и не замечал, а если и замечал, то с некой брезгливостью или даже с ненавистью. Деньги на содержание своей семье он выделял постоянно, но игрушки или одежду покупал только персонально Надюше.

Лиля эти новшества в его отношении к семье безмолвно замечала, но вслух их не высказывала.

«Ты, козел, еще не раз об этом пожалеешь, – думала она и приняла решение возобновить свою беспорядочную связь с персонами жилищно-коммунального предприятия, обслуживающими их новый дом». Слесарей-сантехников азиатского происхождения там числилось достаточное количество, из них желающих закрутить любовь с красавицей еврейкой, проживающей в трехкомнатной квартире на третьем этаже, на пальцах не пересчитать.

Так у Лили началась сытая интимная жизнь без участия в ней законного мужа. Конечно, в данной ситуации следовало бы проявлять бдительность и осторожность, но Лиля была уверена не только в безнаказанности, но и в правильности своего поведения, поэтому графики посещения интимных сантехников не устанавливала.

«Ну, встретились, и что? – Размышляла страстная мадам, – приходил сантехник из ЖЭУ, вода из крана протекала, – это грех? Андрейка человек добрый, но бестолковый, он поверит. Да и наказать его следует за такое хамское отношение к своей жене».

Но итоговая развязка Лилиного распутства все же произошла – обыденно и позорно:

Девчонки уже отсчитывали десятый год своей жизни и в этот день находились в школе. Лиля, пользуясь полноценной свободой расслабилась и предавалась страстной любви с симпатичным таджиком. Оба раздеты до полной наготы, постанывая и покрикивая почти закончили свой половой акт, и в этот момент входная дверь в Лилину спальню отскочила к стене и в комнату вошел Андрей.

– Ах, ты, шлюха, совсем совесть и стыд потеряла? – прокричал он и ударил распутную жену солдатским ремнем с пряжкой.

В это время смуглый Лилин друган соскочил со своей подруги, прихватил в охапку свою рабочую спецовку, нагишом бросился на площадку лестницы и там приступил к натягиванию штанов на голый зад.

Из соседней квартиры выглянула соседка, что-то изумленно пролепетала и быстренько скрылась за дверью своей квартиры.

Ее появление на площадку Лилиного позора было заранее запланировано Андреем. С соседкой Андрей с момента заселения в тещину квартиру завел дружбу – небольшие подарочки и сувениры по праздником, коробка конфет и бутылочка дешевенького винишка местного производства или розлива на день рождения – это и есть корни бескорыстной дружбы между Андреем и пенсионеркой из соседней квартиры.

В дальнейшем Андрей планировал предъявить соседку в суд в качестве свидетеля беспутной жизни своей жены, что несомненно должно оказать влияние судьи на положительное решение по разделу квартиры между супругами.

Все происходящее в квартире Лили соседка знала не по пересказам других любопытных соседей, а слышала сама. Перегородочки между квартирами были абсолютно звукопроницаемы и все разговоры и переговоры в соседской квартире происходили в присутствии постороннего человека из соседней квартиры.

Дом-то строился в голодные на качественные стройматериалы пятидесятые годы, что находилось под рукой, то и вкладывалось в строительство. Потому и межквартирные перегородки были выполнены из тонких гипсовых плит, которые звукоизоляцию не обеспечивали от слова «совсем».

В сегодняшнем случае именно подруга-соседка позвонила Андрею на работу и сообщила, что к его жене зашел гость из ЖЭУ, следом громко заскрипела кровать.

Результат своего доноса соседка лично рассмотрела на лестничной площадке.

В общем все шло в рамках запланированных Андреем мероприятий. У него давно были разработаны свои планы на дальнейшую жизнь. Сразу после рождения девочек Андрей завел себе любовницу. Даже не любовницу, а настоящую сожительницу, с которой он планировал создание новой семьи.

Это была та самая дочь судьи, его коллега по работе. Для новой семьи требовалось постоянное местожительства. Возлюбленная Андрея досконально изучила существующее на тот момент законодательство по разделу между бывшими супругами жилой площади, и после консультации с отцом объявила своему суженому, что данное мероприятие вполне осуществимо, всего лишь нужно грамотно построить иск.

В тот же день Андрей объявил Лиле свое решение о разводе. Конечно, она была не только удивлена, но и разгневана.

– Да пошел ты! – в гневе кричала Лиля, – давай, вали, но не забудь про алименты на содержание дочерей. А сейчас освобождай мою квартиру. Пошел вон!

– У меня только одна дочь, Надежда, – парировал Андрей, – Чего глаза-то таращишь? Да, одна и это подтвердят врачи. Вторую дочь ты родила от безымянного азиата. Что так не бывает? Но ты-то сумела! Одна девочка моя, а вторая приблудная. Манька твоя чистая азиатка. Говорю же – врачи подтвердят. А тебе как, пристойно будет всю свою беспутную жизнь выносить на суд людской? Не лучше ли будет мирно разделить квартиру пополам и разойтись? Думай и соглашайся!

Обескураженная Лиля молча глотала слезы. В голове бился вопрос: это может быть правдой? Да, у нее перед беременностью на самом деле было несколько мужчин, но разве такое возможно? Лиля заглянула в глаза Андрея и сказала:

– Ты придурок! Конечно, тебе хочется получить нашу квартиру с правом постоянного проживания. Но спешу тебя огорчить – ничего ты не получишь, в суде сидят разумные люди, и они тебе в твоих претензиях обязательно откажут. Хочу тебе напомнить, что впереди тебя еще ждут алименты на двоих детей.

– Ошибаешься, потаскушка, – утверждался в своих претензиях Андрей, – алиментов не будет по той простой причине, что я намерен забрать у тебя свою дочь Наденьку. А часть квартиры, ты бы лучше добровольно нам с Надюшей передала. Просто для того, чтобы избежать огласки. Даю тебе неделю для принятия решения. Если ты согласна на мои предложения, то суда можно избежать. Разойдемся по разным комнатам и живем как-то каждый самостоятельно. Если нет – то следом я подаю документы в суд с полным описанием твоих похождений. Квартира в любом случае будет оформлена как коммунальное жилье.

– Я никогда на твои условия не соглашусь, – отрезала Лиля, – ишь чего придумал придурок, отобрать у меня жилье моей мамы. Я буду консультироваться у грамотных врачей, пусть меня убедят, что одновременно можно родить от двух мужчин. Ишь, чего надумал негодяй. Через неделю я сама напишу на тебя заявление в партийные органы и милицию. Пусть там с тобой разбираются. Мошенник чертов!!!

– Давай, давай! Пиши, и не забудь, что тебе нужно срочно трудоустроиться. Хотя бы для того, чтобы кормить твою Маньку. От меня деньги ты больше не получишь. В общем, жду неделю.

Эту ночь Лиля провела в раздумьях. Андрей никогда не отличался мошенническими методами в поисках выгоды для себя любимого. А тут нате вам… Одна дочь, значит его, а вторая от Лилиного ухажера. Но в жизни так не бывает, во всяком случае Лиля о таких катаклизмах ничего не знала. Да, нужно разбираться и доказывать Андрею, что дочери обе его и платить алименты он обязан. Завтра к врачу и лучше всего к гинекологу, который принимал у Лили роды, значит, найти Наумыча. Вот он-то разберется и призовет шалопая Андрюшу к ответу. Обязательно!!!

Наумыч нашелся. Правда не наследующий день, а почти через неделю от начала Лилиных поисков. Оказывается, кроме роддома Наумыч подрабатывал еще в районной поликлинике.

Врач принял Лилю предварительно отправив медсестру с поручением к завхозу. Он с точностью угадал цель Лилиного визита и постарался избавиться от огласки – случай-то неординарный!

– Наумыч, – залепетала Лиля, – только Вы можете вразумить моего бестолкового мужа, представляете, что он придумал…

– Представляю, – отозвался врач, – он Вам заявил, что Ваша двойня всего лишь бутафория. На самом деле Вы родили двух девочек от разных мужчин. Да-да, такое случается с женщинами, которые не ограничивают себя интимом только со своим мужем. Сегодня муж, завтра любовник, один, а то и два. Как-то так… Так появились на свет Ваши девочки, у которых разные отцы. Для меня этот случай лег в основу научного труда, который изучила группа весьма солидных медицинских работников. Они согласились с моими выводами. На тему рождения детей от разных отцов давно описан аналогичный случай у богов. У Геракла был брат-близнец Ификл. Правда, отец Геракла был богом, а отец Ификла – всего лишь человеком. Нет, их мать не изменяла смертному мужу, просто Зевс прикинулся им и провел с Алкменой несколько ночей. Поэтому у нее в животе оказалось два сына от разных отцов. Так бывает не только у персонажей древнегреческих мифов, но и у людей.

– Ах Вы негодяй, – закричала Лиля, – это клевета! Я буду на Вас жаловаться. Я Вам устрою не только разборки, но и увольнение с занимаемой должности.

– Да, пожалуйста, – согласился Наумыч, – это Ваше право. Только я Вас предупреждаю: в первую очередь Вы выльете ведро грязи на себя, любимую, и допустите обнародование своей похабной истории. На Вашем месте я бы попридержал язык за губами и выполнил все требования Вашего мужа. Иначе позора Вам не избежать. А сейчас Вы свободны, не смею Вас задерживать. Прежде, чем принять какое-то решение, подумайте о своей репутации.

С тем Лиля и побрела домой. Она давно замечала, что Марьяша похожа на ее страстного воздыхателя – азиата, с которым она поспешно рассталась, когда узнала о своей беременности. Правда, не сразу. Уж очень ей нравился страстный таджик. Если верить Наумычу, то это и есть отец Марьяши.

– «Да, что уж теперь гадать, кто отец Марьяши, – успокаивала себя Лиля, – все уже случилось, надо думать, как жить дальше. Видимо соглашусь я разделить свою квартиру с Андреем. Но поставлю ему условие – пусть устраивает меня на работу. Сама я работу для себя не найду. Конечно, Надьку пусть забирает, но Марьяшу тоже надо чем-то кормить».

Андрей согласился найти для своей бывшей жены какую-никакую работенку. Скажем, прибираться в заводской лаборатории и мыть там посуду. Лиля согласилась, одновременно позволила Андрею поселить в ее квартиру его новую жену, ту самую дочь судьи.

Андрей занял две комнаты в просторной квартире Лилиной матери. И вновь Лиля согласилась. А что делать, он ведь Надьку себе забрал и согласился без всяких напоминаний оплачивать счета за коммунальные услуги.

Так у Лили началась новая жизнь. Жила она в одной комнате с Марьяшей, работала по утрам, в основном до обеда. Прибралась, пробирки промыла, вот и вся работа. Можно бежать домой Марьяше супчик приготовить и собрать ее в школу. Марьяша и Надя жили в одной квартире, но их общение практически прекратилось. Жена Андрея строго за этим следила. Ей, как и Андрею Марьяша не нравилась – хитренькая девчонка всегда стремилась быть первой, что-то присвоить, смошенничать, утаить.

Одноклассники Марьяшу не любили. В школе часто случались драки и потасовки с ее участием. По этой причине Лилю неоднократно вызывали в школу, но Лиля просьбы учителей игнорировала, в школе не появлялась. Она считала, что Марьяша уже взрослый ребенок и во всем должна разбираться самостоятельно. Нужно принести свои извинения за разлитые чернила на тетрадки других девочек, значит извинись, попроси прощения и инцидент исчерпан. Но Марьяша никому не уступала и доказывала, что чернила не ее и одноклассники все придумывают и сочиняют.

Так Марьяша закончила восемь классов, но в девятый класс школа ее не перевела. Иди, мол, в профессиональное училище, получай там профессию и начинай трудовую жизнь.

Марьяша получила профессию швея-мотористка, по направлению училища была трудоустроена на местную фабрику в подразделение индивидуальный пошив одежды. Там она работала целых полгода, затем за нарушения трудовых обязательств Марьяша была уволена, без предоставления другого места работы. Кроме того, судом ей была назначена компенсация потерь фабрики за государственное обеспечение обучения в профтехучилище, и вполне в приличной сумме.

Следом последовала принудительная работа в ЖКХ в качестве местного дворника. Через полгода Марьяша исчезла. Мать утверждала, что Марьяша вышла замуж и уехала с мужем по его месту жительства в Европу. Затем последовало уточнение, что ее муж миллионер и живет в Канаде.

Знатоки из местных жителей-соседей поговаривали, что Марьяша за некое мошенничество проводит время в зоне отбывания наказаний. Какой срок ей был назначен никто не знал. Мать свою доченьку в колонии не навещала.

Наденька за это время закончила педагогический институт, на самом деле вышла замуж за россиянина и уехала в Санкт-Петербург. Там они завели мелкий бизнес и оба занимались его обслуживанием.

Что же за это время произошло с самой Лилей? Ее судьба также круто изменилась. Лиля забыла про свои загулы и в свою квартиру иноземцев больше не приглашала. Вела почти нищенскую жизнь, стала затворницей, подруг и друзей не завела. Магазин, рынок – вот и все ее походы. Одета она была в старые поношенные вещи и плохонькую обувь. На голове сплошной бардак из неухоженных волос. Да это было… Но вскоре после исчезновения Марьяны жизнь Лили круто изменилась. А случилось вот, что:

Однажды на продовольственном рынке, где Лиля покупала молочку все и произошло. Эта молочка всегда отличалась ярко выраженным кисловатым запахом, но ее цена на десяток копеек была ниже средней на данную продукцию в целом по рынку. С продавщицей Лиля торговалась и снижала цену еще на десяток копеек. В этот раз во время споров о цене прокисшего творога, на плечо Лили легла мужская рука. Лиля сбросила руку со своего плеча и обернулась. Возле нее стоял совершенно незнакомый ей мужчина – толстенький крепыш небольшого роста с явно обозначенным животом и приметным носом-картошкой на круглом лице.

– Лиля, – с заметной радостью в голосе проговорил он, – утром я проснулся с мыслью о том, что сегодня обязательно встречу тебя. И встретил!! Ты стала еще красивее. Давай поговорим. Дай мне твою сумку и давай посидим на скамеечке. Ты мне расскажешь о своей жизни, а я – о своей.

Они уселись на уличной скамейке, мужчина взял Лилю за руку и спросил;

– Ты меня не узнала?

Лиля согласно кивнула головой и освободила свою ладонь из руки мужчины.

– Жан я, Жан. Вспомни школьные годы, мы с тобой учились в одной школе. Ты в старшем классе, я – в младшем. С тех пор я каждый день вспоминал тебя и мечтал о встрече. И, вот, наконец-то… Рассказывай, как ты живешь. Может тебе нужна моя помощь? Я с радостью, я с удовольствием, говори. Или лучше давай перенесем нашу беседу. Скажем, ты пригласишь меня к себе домой, в гости, угостишь чаем, тем временем мы и поговорим. Согласна?

– Я бы с удовольствием пригласила тебя в гости, но не могу. У меня обстоятельства неподходящего характера…

Лиля в порыве откровенности и горя рассказала Жану о своей жизни в бывшей материнской квартире, которую, и снова-таки бывший, муж превратил в коммуналку. Лиля говорила-говорила, а по щекам текли слезы. Конечно, детали своей интимной жизни она пропустила. Но даже то, что она поведала произвело на Жана неизгладимое впечатление.

– Да-а-а, -протянул Жан, – в жизни всякое случается, но о таком я слышу впервые. Давай мы сделаем так: я подумаю, посоветуюсь с грамотными людьми и постараюсь тебе помочь. А пока мы с тобой встречаемся ежедневно, и я тебе помогаю. Чем могу!

Жан на нынешней встрече купил для Лили его любимую красную рыбу, качественную молочку и свежие овощи. Сумки с продуктами он донес до двери ее квартиры. При прощании они договорились на ежедневные встречи на той же скамеечке возле продовольственного рынка.

Через пару недель Жан сказал Лиле, что у него имеется предложение об улучшении ее жизни.

– Итак, – начал Жан, – вот, что я могу тебе и твоему бывшему мужу предложить. Слушай внимательно, теперь все будет зависеть от тебя. Ты, Лиля человек свободный, я тоже. Мы оба с тобой в разводе. Я тебе делаю предложение руки и сердца. Ты выходишь за меня замуж. Я и твой муж заключаем следующее соглашение – я дарю Андрею свою однокомнатную квартиру в новом доме. Ремонт там закончен, но я там никогда не жил. Теперь по договору обмена я передаю свою квартиру Андрею и его новой семье. Взамен он мне дарит его приватизационную долю в квартире твоей мамы. Как это будет оформлено я не знаю. Эти вопросы будет решать начальник юридического отдела предприятия, в котором я работаю много лет. Такое решение принято директором нашего предприятия. Твое решение? Одобряешь? Согласие есть или нет? Максимально через неделю ты мне озвучиваешь свое решение.

– Мне не нужна неделя, – голос Лили срывался и дрожал, – я согласна. Да, я согласна выйти за тебя замуж и вместе с тобой жить до последнего дня моей земной жизни. Я подпишу все бумаги, которые подготовит твой юрист. И ты можешь поселиться в моей, теперь уже нашей, квартире. Со своей стороны обещаю тебе верность, заботу и любовь.

Документы на обмен жилья были подготовлены и переданы Андрею. В тот же день он их подписал, а на следующий день Андрей и его жена переехали в новую квартиру. Жан с чемоданом и рюкзаком появился в Лилиной квартире. Встречать его в прихожую вышли Марьяна и Лиля.

– Я твой отец, – представился Жан Марьяне.

– Кто ты, кто? – язвительно уточнила Марьяна, – еще один отец нашелся. Никакой ты не отец. Ты просто новый охотник за нашей квартирой. Как я поняла часть квартиры теперь принадлежит тебе? Получается, папашка, ты у меня украл половину нашей квартиры!

– Нет! Конечно, нет! – Лицо Жана покрылось липкими капельками пота, – Ты меня подозреваешь в мошенничестве?

– Вот здесь ты прав, – согласилась Марьяна, – ты настоящий мошенник. Ты так ловко отобрал у меня половину квартиры, что я даже позавидовала твоей прыти.

– Я сейчас уйду, – пригрозил Жан.

И тут Лиля опустилась перед ним на колени и сказала:

– Нет, Жан! Только не это. Мало ли что болтает моя неразумная дочь. Проходи в мою комнату, располагайся. Я тебя никуда не отпущу. Скорее эту дуру выгоню, а ты оставайся. Не обращай на нее внимание и скоро она затихнет. Пусть квартиру для себя сама приобретает.

В новой семье Лили царила тишина, целых семь дней. О принадлежности квартиры через неделю заговорил сам Жан:

– Лиля, я договорился с нотариусом, сегодня он нас примет. Документы уже готовы, осталось только нам с тобой их подписать. Собирайся, поедем в нотариальную контору.

– Что мы том будем делать? – спросила Лиля

– Я решил, что мы с тобой эту квартиру подарим Марьяне. Иначе жить здесь я не смогу. Мои дети получат от меня по наследству большой дом в цыганском поселке, здесь вопросов нет. А твоей дочери мы подарим квартиру. Так в нашей семье наступит мир и уважение друг к другу.

Марьяна получила в дар квартиру, оформила документы, и вскоре в неизвестном направлении исчезла из города.

Лиля и Жан остались вдвоем. Жан работал газоэлектросварщиком, получал приличную зарплату и достойно содержал Лилю. Лиля с работы уволилась, целыми днями прихорашивала себя любимую. Ее фигура вскоре округлилась, она похорошела, принарядилась, свою новую модную одежду украсила золотыми украшениями.

На ее очередной день рождения Жан подарил своей любимой женщине породистого щенка. У нее для прогулок по городу появилась верная подруга.

Гуляли они каждый день, обе красивые и нарядные. С соседями Лиля была высокомерна и холодна – «добрый день или здравствуйте» сквозь зубы. Вот и все общение. В целом Лилина жизнь засияла новыми яркими красками – красавица в стильной одежде, с маникюрами и педикюрами.

Жан работал в отдаленных районах республики, дома бывал только по выходным и праздникам. На третий этаж всегда тащил тяжеленную сумку с продуктами – чтобы Лилечка ни в чем не нуждалась.

Марьяна отзывалась только по телефону, через несколько лет, видимо, на самом деле из родной страны куда-то съехала, помощь от матери никогда не просила, с собственным материальным обеспечением справлялась самостоятельно. Еще через несколько лет на Лилино имя из некой далекой страны, обозначенной иероглифами, стали приходить посылочки с модной, но явно бывшей в употреблении одеждой. Лиля и Жан посылочки принимали с удовольствием и гордостью за дочь.

Одежду носили до первой стирки, затем сбрасывали в мусорный контейнер. Однажды Лиля попробовала постирать понравившееся ей платье, но стирка не удалась – после замочки в мыльной воде ткань платья расползлась на нитяные пряди. Больше не стирали. Видимо эта одежда очень долго где-то хранилась в неподходящих условиях и стирке или чистке не подлежала.

Еще лет через пять Марьяна собственной персоной с огромными баулами и сумками появилась на пороге, принадлежавшей ей квартиры.

Содержимое баулов, – та же самая одежда бывшая в употреблении, Марьяна с помощью Лили разложила по всей квартире. Открытые окна должны были избавить одежду от тухлого запаха. Но, увы, свежий воздух из окон с возложенной на них задачей практически на сто процентов не справился. Даже после опрыскивания дезодорантами одежда продолжала источать запахи помойки.

Жан предложил одежду вновь упаковать и вынести в контейнеры для мусора, но Марьяна немедленно нашла аргументы в защиту доставленного ею груза из дальней страны:

– Я, что зря прогибалась и тащила сюда эту шикарную, модную одежду. Я ее продам и, наверняка, получу приличный доход. Вам не нравится запах? Да, он слегка присутствует. Но вы уж потерпите! Я же не к вам привезла эти сумки, а, смею вам напомнить, в свою собственную квартиру. Я все продам, и буду иметь хорошие деньги. Поэтому, сидите и молчите.

Марьяна завела дружбу с соседом из другого подъезда. Заплатила ему какие-то деньги, по итогк он создал ей сайт на электронном торговом портале страны. Вскоре на сайте появилось объявление Марьяши о распродаже супермодной импортной одежды по сниженным ценам. Марьяне посыпались заказы, не успевала выносить из квартиры туго перевязанные пакеты с этой самой импортной одеждой. Покупателей было много, люди забирали пакеты, на примерку несли к себе домой.

Через день-два в большой очередности эти пакеты покупатели пытались Марьяне вернуть. Она пряталась от неудачников, объясняла им, что возврат не принимает, идет распродажа из-за закрытия склада, покупки нужно было рассматривать при оплате. А сейчас поздно, они не застрахованы.

Как результат, несколько заявлений о мошенничестве от покупателей неудачников поступили в милицию, а затем и в прокуратуру.

Сначала с проверкой качества рекламируемой одежды в квартиру к Марьяне постучали милиционеры, затем – прокурорские работники. Всю «модную одежду от Марьяны» конфисковали, вывезли из квартиры. Против Марьяши возбудили судебное производство. Решение суда было понятно и лаконично: мошенничество в крупном размере, компенсация убытков покупателям. Для Марьяши – условный срок в течение пяти лет, в домашних условиях.

Жан снял с банковского вклада все отложенные на черный день денежные средства и отдал их Марьяне. Такое решение они приняли с Лилей.

– Сократим расходы, упростим питание, будем экономить, возможно, получится восстановить банковский вклад.

Но денег от Жана на погашение долгов Марьяны не хватило.

Тогда Лиля снесла свои драгоценности в комиссионный магазин, долги погасили.

– Ты не горюй, – утешал любимую Жан, – заработаю, купим тебе и цепочки, и кольца, и колье. Лишь бы здоровье не подвело. Все у нас с тобой получится!

Но в их счастье вторглась Марьяна. Жан на работе, а Марьяна убеждает мамашу, что Жан ей не пара. Вроде, как и моложе ее на много лет, а занят только физическим трудом, за что и получает ничтожные копейки. Нет, чтобы развернуться в собственный бизнес и по-царски содержать красавицу Лилю. Она этого достойна, но живут они на копейки из зарплаты Жана. Он, видите ли, еще и алименты платит на двоих несовершеннолетних детей. Гнать его надо из квартиры, которая по законному праву принадлежит Марьяне.

– Если бы он освободил мою квартиру, то можно было бы одну из комнат сдать в аренду, – шипела Марьяна, – глядишь и живая денежка, вполне солидная. Разводись с ним, родительница, разводись. Только после официального развода я также официально смогу выселить его из моего жилья. Сообщи мне, когда будешь готова – я составлю для тебя все документы. Заметь, все это бесплатно, без всяких там адвокатов и юристов. Давай, соображай! Он ведь в любом случае бросит тебя. Он еще молодой и дети у него маленькие, помощь им нужна! Уйдет он, мама, уйдет! Я слышала, что он по телефону с бывшей своей женой обсуждал. Ты не поверишь, но они договаривались, как отнять у меня квартиру и передать жилплощадь их цыганятам.

– Такого не может быть, – не верила Лиля в россказни дочери, – Жан сам настоял, чтобы квартира была тебе подарена. А сейчас выгнать его что ли? Как-то это непорядочно. Правильно, любви у меня к нему нет, да и никогда не было. Но по отношению ко мне – Жан благодетель. Именно он создал мне спокойную, обеспеченную жизнь. Как-то не по совести будет развестись с ним и лишить его жилья. Не могу я на такое решиться. Лучше пока оставить все, как есть. А потом видно будет – выгонять его или оставить здесь.

– Конечно, конечно, – закричала Марьяна, – его выселить, так это «не по совести», а вот лишить дочь приработка, и спокойно наблюдать за ее полуголодным существованием – это нормально?

На этот раз Лиля долго не раздумывала и дальнейшие отношения с Жаном решила немедленно прекратить. Да, он помог избавиться от Андрея, да, он содержал Лилю вот уже второй десяток лет. Ну, и достаточно, хватит. Живя с Жаном и за счет Жана Лиля сумела хитростью и обманом украсть у него и спрятать значительную сумму денежных средств. Хватит на несколько лет безбедного существования, а там будет видно. Может найдется другой обеспеченный мужчина.

Лиля не выработала достаточный трудовой стаж для начисления пенсии. Сейчас благодаря стараниям Марьяны была оформлена социальная пенсия, конечно, это небольшие деньги. Только на оплату коммунальных услуг и скудное питание. Но, если выселить Жана и одну из комнат сдавать в аренду, то это уже значительные деньги. Хватит и на филе индейки, и на красную рыбу. И самое главное – никакой зависимости от Жана. Да, надо от него избавляться и заняться поисками другого мужчины, желательно еврейской национальности! Так будет надежнее не только для нее, но и для Марьяны тоже.

Марьяна подготовила два заявления в суд: на расторжение брака и выселение бывшего мужа Лили из квартиры.

– Ты своему цыгану пока ничего не сообщай, – дала Марьяна указание своей матери, – Поняла?

– А какая разница? – заинтересовалась Лиля, – в любом случае он узнает. Не сейчас, так на суде.

– Объясняю тебе разницу. Во-первых, нынче цыган вернется домой с зарплатой в кармане. Ты должна ее получить. Далее – я знаю, что его руководитель поддерживает Жана юридической помощью. Юрист в их организации умен и настойчив. В данном случае лучше бы обойти этого юриста стороной. Сами разберемся. Ты догадываешься, что от тебя Жан может потребовать при разводе? Напоминаю – возврат его однокомнатной квартиры, которую он вполне официально передал моему отцу Андрею. И суд может признать это требование вполне законным. Поэтому мы время не тянем, а все вопросы решаем мгновенно. Это нужно для того, чтобы Жан к суду не успел подготовить документы, подтверждающие его права на однокомнатную квартиру. Я уверена, что сам Жан не сможет отстоять в суде свое право на утерянную квартиру. Но если в суд заявится его юрист, то будь уверена, при разводе Жан получит все, что затребует. Поэтому все наши с тобой планы – это тайна за семью замками. Никому и ни о чем не рассказывай, держи рот на замке. Конечно, на суде Жан узнает, что потерял жилье, не только наше, но и свое собственное, но будет уже поздно. И это при условии, что на суде не появится его юрист. Мама, мы должны победить этого цыгана по всем позициям. Теперь все будет зависеть от тебя. На заседаниях суда, я буду рядом с тобой, поддержка и защита тебе будет обеспечена в любой момент. Верь, мама, у нас с тобой все получится.

И началась годовая история развода Жана и Лили.

На первом заседании суда было принято решение удовлетворить просьбу Жана о переносе срока рассмотрения заявления Лили о разводе. Второе заявление Лили о выселения Жана из квартиры судом будет рассмотрено после принятия решения о разводе.

На следующем заседании суда от имени Жана с полным комплектом документов о жилищном устройстве Жана выступил его адвокат, который от имени Жана сделал заявление о том, что против развода Жан не возражает, а вот права Жана на квадратные метры жилой площади, которая якобы принадлежит Марьяне могут быть нарушены и адвокат готов этот факт доказать. Суд в свою очередь должен это учесть и не допустить нарушение законодательства о жилищном праве граждан страны. Да и суду следует учесть, что после развода и выселения Жана из квартиры, которая принадлежит падчерице, Жан практически становится бомжом. Подобное явление в стране строго осуждается и законодательно недопустимо.

После такого заявления адвоката суд принял решение опросить свидетелей. В суд были приглашены Андрей, его жена, сестра Марьяны Надежда, соседи Лили, подруги-заказчицы портнихи матери Лили и так далее по списку около двадцати человек.

Несколько раз после заседания суда Марьяна ждала Жана на улице, в сквере возле здания суда. Пряталась за большим каштаном, когда Жан приближался к каштану, выскакивала прямо ему под ноги и пыталась вцепиться ему в лицо или волосы. При этом сыпала прямо в его лицо оскорблениями и похабными угрозами.

– Марьяша, угомонись, – пыталась как-то остановить дочь Лиля, – Жан, а вернее его адвокат может дать тебе сдачу. Я заметила, что судья относится к этому адвокату очень уважительно. За публичные оскорбления тебя могут привлечь к ответственности – материальный штраф или, еще хуже, какое-то время в СИЗО.

– Сначала пусть докажут, что от меня на самом деле звучали угрозы, – парировала Марьяна, – Я уверена, что ничего они не докажут. Поэтому твой цыган получает то, что заслужил. На этот случай я ему еще припасла немало сюрпризов.

Но в очередной раз воинственного броска Марьяны на отчима адвокат сумел все происходящее снять на телефон и передать материал судье. В результате Марьяна предстала перед судом в качестве ответчика. Меры к ответчице были приняты не только материальные – ей практически запретили вольное посещение всех заседаний судебного производства. Отныне она могла посетить слушания только при наличии у нее повестки суда.

Воинственный огонь из глаз Марьяны исчез, она притихла и далее встречала свою мать только сидя на скамеечке перед дверью зала, где проходило судебное заседание.

– Ему это так просто не пройдет, – полным злости голосом сообщила Марьяна матери, но свою кару отчиму не озвучила. Тон голоса и выражение лица Марьяны явно указывали на то, что в ее голове уже сложился план уничтожения цыгана, причем, в самое ближайшее будущее. Оставались детали, которые она обдумывала и шлифовала сидя перед дверью зала суда.

Имена свидетелей, которые давали показания в пользу Жана Марьяна не только запоминала, она их записывала в свой маленький блокнотик, который всегда находился в ее сумке. С ними она также обещала «разобраться» по итогам решения суда.

Наконец, слушания суда по делу о выселения Жана из квартиры Лили и Марьяны были завершены – Жан остался владельцем части квартиры, которая когда-то была им подарена падчерице Марьяне.

Но уже в первые дни начала суда о разводе и выселении его из квартиры Жан собрал свои вещи и квартиру освободил. Соседи утверждали, что он вновь поселился в доме своей жены-цыганки.