Пансионат «Айвотер»

Глава 1. Могильные сосны

Согласно статистике, два из пяти браков в США заканчиваются разводом.

Согласно этой же самой статистике, почти десять процентов убитых женщин являются жертвами собственных мужей или любовников.

Интересно, в какой именно момент жертва понимает, что рядом с ней спит, ест, смотрит телевизор и разговаривает человек, который задумал ее убить? Задолго до? Или за пару секунд перед смертельным ударом? И если первое, то почему остается со своим потенциальным убийцей до конца, не пытаясь предотвратить неизбежное?

– Смотри, куда прешь, урод! – Голос отца резко выдернул Нолу из ее размышлений. Ремень безопасности ощутимо вдавился в грудь, удерживая ее на месте, но голова девушки все равно по инерции мотнулась вперед, когда машина резко затормозила.

– Папа! – раздался справа возмущенный голос Стейси.

С трудом восстанавливая сбившееся дыхание, Нола посмотрела на сестру. Та, согнувшись в три погибели, шарила у себя под ногами, куда, судя по не особо сдержанным в выражениях комментариям, только что улетел ее мобильный.

– Он меня подрезал! Этот сукин сын меня подрезал! Я так и знал! Он еще на заправке на меня странно косился.

– Это был не он, Гарри, – со вздохом проговорила мать семейства, сидевшая в пассажирском кресле рядом с водителем. – У того был темно-зеленый кроссовер, а этот пыльно-оливковый.

Ноле была хорошо знакома эта обреченная интонация: мама всегда так реагировала на эмоциональные всплески отца. Терпеливо и сдержанно, с полным осознанием того, что он едва ли успокоится и что ничто не помешает ему вспылить по любому другому поводу спустя пять минут.

Вот эта женщина точно не думала ни о какой статистике, когда выходила замуж – хотя, по глубокому убеждению Нолу, ей стоило бы. Потому что за убийство нервных клеток своей семьи Гарри Хадсену давно пора было впаять пожизненное.

– Как по мне, оба они зеленые, – меж тем проворчал тот, снова прибавляя ходу. – Надо было номера записать.

– Зачем? – все тем же упадническим тоном поинтересовалась мать.

– Ты не понимаешь, Карина, – раздраженно покачал головой он. – Такие люди просто опасны на дорогах. Сегодня он подрезал меня, но я-то, слава богу, водить умею. И реагирую быстро. А завтра он влезет перед какой-нибудь дурой, которая будет красить ногти за рулем, и тогда без аварии точно не обойдется. Нет, таких ублюдков нужно держать в поле зрения и время от времени проводить с ними воспитательные беседы. Просто для профилактики.

– Вот полиции-то делать нечего, кроме как воспитательные беседы проводить, – влезла в разговор родителей Стейси, наконец отыскавшая свой телефон под сиденьем.

– А не помешало бы! – повысил голос отец, бросая назад короткий взгляд через зеркало заднего вида. – Некоторым придуркам нужно по многу раз вдалбливать одно и то же, чтобы они усвоили наконец. Хотя… вот лично в твоем случае я не уверен, что и это помогло бы.

Та только цыкнула, закатив глаза, но ничего отвечать не стала, и Нола мысленно поблагодарила ее за это.

Стейси с отцом часто ругались – до пены у рта и сорванных голосов. Один всегда вспыхивал за пару секунд, а вторая, казалось, просто физически не могла удержать собственное ценное мнение при себе. Его до белого каления раздражало, что семнадцатилетка смеет с ним спорить или тем более поучать, а ее выводил из себя тот факт, что он не воспринимает ее всерьез.

Мать в их споры обычно не встревала. Когда начинался скандал, она просто уходила на веранду их дома и сидела там, один за другим просматривая тиктоки по кулинарии. Иногда добавляла какие-то особенно ее впечатлившие рецепты в закладки, но так ни разу и не попыталась что-то по ним приготовить.

Нола тоже обычно старалась держаться от разгорающихся скандалов подальше. Конфликты – даже чужие – морально ее изматывали. А когда девушка к тому же не могла однозначно занять чью-то сторону, а то и вовсе рисковала попасть под горячую руку, наслушавшись гадостей и от отца, и от сестры, все становилось особенно сложно. Поэтому она, как и ее мать, предпочитала от происходящего ограждаться, уходя гулять на целый вечер или запираясь в комнате.

Вот и сейчас, хотя буря, кажется, миновала, Нола на всякий случай все же надела наушники и принялась пальцем двигать ползунок по полосе прокрутки, пытаясь вспомнить, на каком именно моменте видео начала клевать носом в прошлый раз.

Еще утром она загрузила себе на телефон большой подкаст про пансионат «Айвотер» – то самое место, куда они сейчас ехали, – но из-за того, что ночью девушка толком не спала, в дороге ее сморило, и она не смогла дослушать подкаст до конца. Кажется, сдалась где-то после истории про рощу так называемых могильных сосен, которую первый хозяин «Айвотера» высадил у себя на побережье.

«Можете сказать, что я притягиваю за уши, но, как по мне, место, окруженное деревьями с таким названием, просто обязано было рано или поздно оправдать это мрачное соседство, – с усмешкой отметил ведущий. – Именно для того, чтобы кто-нибудь вроде меня потом обыграл этот факт на превью к своему видео. И не смейте опять мне писать, что это был кликбейт! Да, Лариса Флоранс пропала спустя шестьдесят лет после основания «Айвотера», но то, что это случилось в роще могильных сосен, ни вы, ни я отрицать не можем, так?»

Вот примерно на этом месте Нола в прошлый раз и нажала на паузу, поняв, что окончательно проваливается в сон и толком уже не понимает, что ей говорят.

Вообще, о Ларисе Флоранс и самом факте ее загадочного исчезновения девушка узнала еще в тот вечер, когда родители только сообщили им с сестрой, что летние каникулы в этом году они всей семьей проведут не дома, а в частном пансионате.

Позже Стейси со всей уверенностью заявила, что это почти наверняка рекомендация семейного психолога и что их родители не сегодня завтра разведутся. Говорила она об этом с таким злорадством, словно их неудавшийся брак если и не был ее личной заслугой, то точно заставлял поверить во вселенскую справедливость. Нола же не хотела спешить с выводами. Да, их родители вовсе не походили на счастливую семейную пару из рекламы хлопьев, но оба, казалось, так прикипели к этому своему неполноценному счастью за те двадцать с лишним лет, что прожили вместе, что как будто не было какой-то особой причины рвать все здесь и сейчас.

Хотя, с другой стороны, они с сестрой могли и не знать всего.

Так или иначе, услышав про то, что совсем скоро вся семья Хадсенов едет в некий пансионат, Нола провела целый вечер в интернете. В конце концов, надо было понимать, где именно бездарно пропадут почти все ее каникулы – ни много ни мало шесть недель! (На работе Гарри ждали большую проверку, а потому настоятельно рекомендовали ему отгулять отпуск за все три предыдущих года.)

Начала Нола со стандартного раздела отзывов, а закончила, к своему собственному изумлению, на форуме любителей тру-крайм историй. И именно там впервые наткнулась на имя Ларисы Флоранс, жены Митчелла Флоранса, который, в свою очередь, приходился внуком Аластору, основателю пансионата.

Супружеская пара, как и прочие Флорансы до них, управляла «Айвотером» лично и проживала там на постоянной основе. Пока одной ненастной ночью 1983-го года Лариса Флоранс загадочным образом не исчезла из собственной запертой спальни.

Уже тогда у Нолы возникло множество перебивающих друг друга вопросов об обстоятельствах произошедшего и проведенном расследовании, но информации на форуме было до обидного мало. Дело и в свое время было не слишком резонансным, и о нем не особо много писали в газетах, а сейчас, спустя сорок лет, оно и вовсе практически стерлось у людей из памяти. Поэтому, обнаружив почти двухчасовой подкаст на тему «Айвотера», в котором автор собрал, кажется, весь имевшийся в сети материал на эту тему, Нола пребывала в полнейшем восторге. Ехать им все равно предстояло долго, так что провести хотя бы часть поездки, погрузившись в будоражащие воображение тайны прошлого, было куда интереснее, чем слушать ругань Стейси с отцом.

«Итак, что мы знаем о Ларисе? – задался вопросом ведущий подкаста. – Она родилась в 1947-м году в семье польских эмигрантов, бежавших в Штаты от войны. В юности выступала в кабаре – в основном с танцевальными номерами, – была не слишком известна и популярна, но умудрилась-таки привлечь внимание богатого наследника Митчелла Флоранса. Если кому интересно, паренек был старше нее на целых восемь лет, и когда они познакомились, Ларисе было девятнадцать, а ему двадцать семь. Вполне себе пригодный возраст для того, чтобы задуматься о семье и наследниках. И, думаю, не надо говорить, в каком «восторге» в кавычках была его семья, когда он заявил, что собирается жениться на какой-то заштатной актрисульке. Впрочем, Митчелл всегда был довольно своеобразным типом, и к тому моменту родители уже устали биться с его эксцентричностью, поэтому просто махнули рукой. Да и мезальянсы подобного рода в те годы уже были вполне распространены – как говорится, не проститутку с улицы привел, и на том спасибо».

Дальше ведущий кратко пересказал историю брака Митчелла и Ларисы, сделав особенный акцент на том, что жили они достаточно замкнуто и практически не выезжали за пределы пансионата. В 1970-м году, через три года после свадьбы, у них родилась дочь Стефания, потом в 1972-м сын Леонард и, наконец, в 1976-м еще одна дочь – Лилиана.

«И если вам хочется еще немного мурашек перед тем, как мы перейдем к главному блюду, то вот: Стефания погибла в автокатастрофе, когда ей было всего шестнадцать, Леонард поехал кукухой на теме чупакабр и НЛО, а Лилиана, которая сейчас является официальным владельцем пансионата, не приезжает туда лично даже по праздникам или с проверкой. Поговаривают, что она несколько раз пыталась продать семейный бизнес, но так и не довела дело до конца. Напомню для тех, кто не умеет в арифметику, что на момент исчезновения матери Леонарду было одиннадцать, а Лилиане всего семь лет. И что бы тогда ни произошло, это произвело на обоих детей неизгладимое впечатление. Про Стефанию молчу вообще – официально она не справилась с автомобилем и слетела с дороги, когда возвращалась в пансионат из городка Мидвэй, расположенного в двадцати с лишним милях от «Айвотера». Но мои любимые конспирологи из комментариев могут, при желании, тоже связать это происшествие с исчезновением Ларисы. Напомню, что погибла Стефания через три года после него».

На этом моменте Нола снова нажала на паузу, потому что от обилия имен и дат информация у нее в голове уже начала путаться. Наверное, стоило переслушать подкаст позже еще раз и накидать примерное генеалогическое древо семейства Флорансов в блокноте. Где-нибудь между списком лучших детективов прошлого десятилетия и планом университетского проекта.

Пользоваться блокнотом и ручкой Ноле всегда нравилось больше, чем заметками в телефоне. Да, это отнимало лишнее время и не всегда было удобно, но записанная информация куда лучше откладывалась у нее в памяти, чем напечатанная. И вообще – смотрелась значительнее и весомее.

– Они же будут нас кормить, я правильно понимаю? Мам, ты проверяла, у них там меню нормальное? – вмешался в ее размышления голос Стейси.

– Там будет шведский стол. Ты сможешь выбрать сама то, что тебе понравится.

– Шведский стол? – Кажется, само это словосочетание заставило девушку поежиться. – Хочешь сказать, что все часами будет стоять на открытом воздухе? Да я в жизни не прикоснусь к такой еде!

– Можешь питаться батончиками из вендингового автомата, – равнодушно парировала мать. – Я на фотографиях с сайта видела, что они там есть.

– Ничего она не будет питаться батончиками, – встрял отец. – Не хватало еще этой глупости! Я за эту поездку отвалил кучу денег, и в оплату было включено в том числе и питание. Так что даже слышать ничего не хочу, Стейси!

Атмосфера в машине неуклонно сгущалась, и чутко настроенный на грядущую бурю барометр Нолы подсказал ей, что самое время вмешаться, пока не разразился скандал.

– Ты можешь приходить раньше всех, когда еду только выставят, – попыталась она найти компромиссный вариант и не допустить обострения ситуации. – Тогда ничего еще не успеет заветриться.

– Это при условии, что еда будет свежая, а не разогретая со вчера, – скривилась ее сестра. – Можешь мне это гарантировать?

– Нет, – секунду подумав, честно отозвалась Нола и почти сразу пожалела о том, что вообще влезла в эту дискуссию.

– Ну вот и я о чем, – победно кивнула Стейси. – Вы тут как хотите, а я питаться просрочкой не собираюсь.

– Ну раз так, значит, вообще останешься без еды! – категорично обрубил Гарри Хадсен.

– Значит, останусь, – ничуть не смутилась его младшая дочь, гордо вздергивая нос.

Нола тихо вздохнула, отвернулась к окну и снова запустила остановленный на середине подкаст.

Этот любимый прием сестры она тоже знала отлично. «Ну раз ты не хочешь мне помочь с моим больным пальцем, я пойду и отрежу себе руку». Никаких компромиссов перед лицом Апокалипсиса. Стейси всегда стояла на своем до последнего, даже если знала, что кончится все это в лучшем случае скандалом, а в худшем – очередным запретом и наказанием на ближайшие несколько дней. И как будто специально провоцировала оппонента пойти на крайние меры, чтобы в итоге оказаться несправедливо обиженной жертвой.

И пусть даже Нола вовсе не была уверена, что логика ее сестры работала именно так, а то чувство вины, что возникало у окружающих при виде ее невыносимых страданий, внушалось осознанно, по итогу все сводилось именно к этому. В конце концов именно ты оказывался виноват в том, что не исполнил назначенную тебе в голове Стейси роль: у нее всего лишь болел палец, но теперь, исключительно и только из-за тебя, у нее нет руки. Доволен, садист?

Так что единственной работающей тактикой здесь было отползти в сторону и прикинуться ветошью. К несчастью, тактики этой придерживались не все: сквозь голос ведущего Нола слышала, как выбешенный категоричностью Стейси отец что-то высказывает ей на повышенных тонах, а мать тщетно пытается его утихомирить. Сама же виновница в очередной раз разгоревшегося спора сидит с таким гордым и уверенным в себе видом, будто даже мысли не допускает, что тоже может быть в чем-то не права.

Задумавшись об этом всем, Нола вдруг поймала себя на том, что пропустила мимо ушей последние минуты две монолога ведущего. Пришлось немного отмотать назад.

Оказалось, тот наконец перешел к сути – к таинственным событиям в пансионате «Айвотер» 14-го ноября 1983-го года.

«Согласно имеющимся у нас данным, на тот момент постояльцев в доме было совсем немного, что, впрочем, и неудивительно, учитывая, что ноябрь на побережье редко бывает приятным месяцем. Перечислять имена всех гостей так и быть не стану, пожалею вашу кратковременную память. Тем более что никто из них, согласно их собственным свидетельствам, ничего не видел и не слышал. Итак, опираясь на проведенную реконструкцию событий, мы знаем, что около десяти вечера Лариса Флоранс поднялась к себе. Этот факт подтвердило несколько свидетелей. А ночевала она, напоминаю, в собственной спальне, располагавшейся в известной башенке «Айвотера» – округлой пристройке, которая появилась там после реставрации здания, пострадавшего от урагана в конце шестидесятых. Она есть на всех фотках пансионата и считается своего рода его фишкой, кстати».

Ведущий махнул рукой, выводя на экран несколько снимков с первой страницы поисковика, которые Нола тоже уже находила и рассматривала.

«Естественно, как и полагается по жанру, ночью шел дождь, а океан разбушевался вовсю и, как потом вспоминали особо впечатлительные гости, едва ли не захлестывал порог «Айвотера». Но тут я спешу вас разочаровать, друзья – пансионат стоит на отвесной скале над пляжем, и, чтобы захлестывать порог, волны должны быть футов под пятьдесят1. Но, судя по сводкам Национальной метеорологической службы, ничего подобного в ноябре 1983-го года не наблюдалось. Так что, возможно, мои любители готических романов сейчас расстроятся, но нет, особой эпичностью та буря не отличалась: обычный дождь, обычные волны. По моим расчетам, они даже до конца пляжа не домывали, не то что до скалистой части берега или, тем более, до стен «Айвотера», поэтому тут совсем мимо, к сожалению».

На экране появилось схематичное изображение с замерами высот, включающий отрезок от окна башенки Ларисы Флоранс до пляжа. Там значилось сто футов2, и если бы Лариса выпала – или выпрыгнула – из окна на пляж, это было бы равносильно падению с десятого этажа. И да, возможно, песок смягчил бы удар, но уж точно не настолько, чтобы женщина после этого могла встать и уйти на своих двоих.

Собственно, об этом ведущий и говорил далее. Наутро после бури Митчелл поднялся к жене, но она не открыла на его стук. Обеспокоенный, он приказал выломать дверь и впоследствии обнаружил, что Лариса бесследно исчезла. Постель ее была не тронута, словно на ней никто этой ночью не спал – или же аккуратно заправил после пробуждения. Окно распахнуто настежь, а подоконник покрыт грязью и иголками тех самых пресловутых могильных сосен.

Учитывая, что дверь была заперта изнутри, версию с убийством, которая возникла у Нолы сразу же, когда она только ознакомилась с обстоятельствами дела, в те годы даже не рассматривали. В том числе и потому, что, несмотря на все поиски, тело Ларисы так и не было найдено: ни на берегу под домом, ни где-либо еще. Конечно, это стало причиной для многочисленных спекуляций, и исчезновение хозяйки пансионата очень быстро обросло самыми абсурдными слухами, которые особенно активно смаковались в девяностые после того, как Леонард, сын пропавшей, стал ходить по ток-шоу, продвигая свою книгу, в которой утверждал, что его мать похитили пришельцы.

«Из всех версий произошедшего той ночью лично мне особенно нравится именно эта, – со смехом проговорил ведущий. – Нет, согласитесь, зеленые человечки в этой истории смотрятся просто восхитительно. Хотя и вариант с разгневанными духами, которых Аластор Флоранс привез из Японии вместе с саженцами своих драгоценных могильных сосен, тоже вполне себе ничего. Возникает, правда, вопрос, чего же эти духи сиськи мяли целых шестьдесят лет, но хэй, кто мы такие, чтобы их судить, верно? Мне вот на прошлой неделе понадобилось полчаса себя уговаривать, чтобы позвонить в страховую и узнать, что за странный счет они мне выставили. Что же касается более правдоподобно звучащих объяснений, то большинство нетизенов сходится в мысли, что вне зависимости от того, вышла Лариса в окно сама, упала случайно или же ее кто-то столкнул, тело потом унесло с пляжа волнами. Проводили даже какой-то эксперимент, мол, насколько далеко можно выпрыгнуть из окна, если взять разбег. Не представляю, зачем кому-то заниматься такой акробатикой, но мало ли чего ей в голову стукнуло. Как я люблю говорить в таких случаях, самое простое объяснение обычно и оказывается верным. Прибрежные течения бывают непредсказуемыми, а учитывая погодные условия в ту ночь, произойти могло вообще что угодно».

Продолжая слушать ведущего, Нола спустилась в комментарии – девушке вдруг стало интересно, что думают по этому поводу слушатели. Мнения там разделились. Большинство поддерживало автора видео, считая, что Лариса, скорее всего, покончила с собой, а ее тело просто смыло с пляжа и унесло куда-то, где его так и не смогли найти. Но были и те, кто видел слишком много несостыковок в этой истории.

Кто-то винил мужа, утверждая, что раз он первым побывал на предполагаемом месте преступления, то мог уничтожить какие-то улики и переиначить правду на свой лад. Другие и вовсе заявляли, что Лариса могла не ночевать тогда в своей спальне и ее убили в каком-то другом месте, а вся история с исчезновением из запертой комнаты была придумала для отвода глаз. Третьи задавались вопросом, могла ли женщина каким-то образом выбраться из башенки и спуститься на пляж, используя, например, альпинистское снаряжение или нечто подобное. Если, например, она хотела уйти от мужа и детей, но боялась, что ее осудят или будут искать.

Но в целом комментариев по существу было совсем немного: люди в реплаях с большей охотой обсуждали прическу и какие-то конкретные удачные шутки автора, а не исчезновение Ларисы. Впрочем, оно, наверное, и не удивительно, учитывая, что история не встраивалась в серию других подобных исчезновений, не отличалась явной мистикой и даже следами крови не могла похвастаться, чтоб хоть как-то подогреть интерес пресыщенной публики.

Однако пытливому уму Нолы загадка Ларисы Флоранс пришлась по вкусу – было в ней что-то недооцененное, смутно тревожное, даже опасное, и девушка это остро чувствовала.

Возможно, такое впечатление у нее сложилось из-за самого «Айвотера», который, судя по фотографиям, был небольшим и ничем не примечательным частным пансионатом. Не старый, не новый, не слишком роскошный, построенный в лаконичном георгианском стиле, расположенный в стороне от больших дорог. Он занимал весьма скромные строчки в рейтинге мест для отдыха, так как, судя по всему, хозяйка пансионата больших вложений в рекламу не делала. И если бы не семейная поездка, Нола тоже прожила бы всю жизнь, так и не узнав о его существовании.

– Пап, а почему именно «Айвотер»? – спросила она, вынув один наушник из уха.

– Коллега с работы порекомендовал, – отозвался отец. – Ездил туда в прошлом году, остался доволен.

Что ж, ожидаемо. Судя по информации на официальном сайте, пансионат мог одновременно принимать около тридцати гостей, так что, наверное, им вполне хватало сарафанного радио, чтобы заполнять комнаты на сезон и не испытывать недостатка в клиентах.

Хотя, наверное, если бы владельцы активнее и с большей изобретательностью продвигали тему таинственного исчезновения предыдущей хозяйки, любители мистики начали бы в очередь выстраиваться, чтобы лично побывать на месте событий. Но, кажется, Лилиана Флоранс осознанно предпочитала не ворошить прошлое и уж точно не стремилась на нем заработать. Поэтому нигде на сайте или в рекламных материалах имя ее матери упомянуто не было.

И наверняка у нее была на то некая веская причина, раз уж, если верить словам ведущего подкаста, в начале нулевых она судилась со своим братом Леонардом из-за его книги. Женщина хотела отозвать тираж из печати, как порочащий честь и достоинство их матери, а также наносящий вред деловой репутации пансионата. В итоге суд Лилиана проиграла, и тираж остался на полках. Зато его плановое переиздание было сперва отложено, а потом и вовсе отменено. Так что сейчас книгу Леонарда Флоранса под названием «Огни над океаном» можно было купить только с рук где-нибудь на eBay и притом за весьма приличную сумму.

Вернувшись к подкасту, Нола дослушала его остаток, но больше там ничего особо интересного сказано не было. Дело об исчезновении Ларисы Флоранс закрыли достаточно быстро, и, судя по всему, даже не особо пытались ее искать. Что интересно, Митчелл, ее муж, кажется, тоже был не против того, что полиция спустила произошедшее на тормозах и не стала копаться в деталях. По крайней мере, никаких упоминаний о том, что он пытался возобновить расследование или предпринимал собственные попытки отыскать жену, ведущий подкаста не нашел.

Скончался Митчелл от рака желудка в 2012-м году в возрасте семидесяти трех лет. И до самой смерти он не давал прессе никаких комментариев по поводу дела своей жены – даже когда вышла книга Леонарда и позже, когда Лилиана судилась с братом из-за нее.

«С другой стороны, это, конечно, его личное дело. Судя по тому, что больше он так и не женился, сердце его до конца жизни было предано пропавшей жене. И, кто знает, может, он все это время надеялся, что она вернется. В этом, наверное, и заключается самое сложное в такого рода делах: не зная правды, мы не можем в полной мере примириться со случившимся. Закрыть страницу и двинуться дальше, так сказать. Видимо, старина Митчелл тоже не смог. Возможно, он даже винил себя в том, что произошло. Ведь если бы он не оставил жену одну в ту роковую ночь, все могло бы сложиться иначе. В любом случае, на этом я буду с вами прощаться. Как всегда, жду ваших теорий и объяснений произошедшему в комментариях. Подписывайтесь, ставьте лайки и увидимся через неделю».

Еще через несколько секунд после этого подкаст закончился, а вместо лица ведущего на экране всплыли превью видео схожей тематики.

Эта история весьма заинтриговала Нолу, и той даже досадно стало, что поделиться собственными соображениями по поводу услышанного решительно не с кем. Но тут уж ничего не попишешь.

– Долго еще? – спросила девушка, обращаясь к отцу.

– Навигатор говорит, что полтора часа, – отозвался тот. – Что, невтерпеж уже?

– Нет, нормально, – мотнула головой Нола, откидываясь на подголовник сидения и переведя взгляд на бесконечно тянущийся лес за окном.

Солнце уже начало клониться к западу, удлиняя тени и напитывая воздух медвяно-оранжевыми оттенками. К моменту, как они наконец доберутся до места, оно, наверное, и вовсе скроется за деревьями.

Остаток поездки девушка провела слушая музыку и иногда задремывая. К счастью, Стейси с отцом, кажется, исчерпали свой сегодняшний лимит на ссоры, поэтому оба в основном молчали, а, когда того требовала ситуация, отвечали на возникавшие вопросы односложно и без лишних эмоций.

По мере приближения к океану воздух становился свежее, и в нем все резче проступали соленые нотки. А когда к этому запаху примешался аромат смолы и хвои, Нола поняла, что они почти на месте.

Территория «Айвотера» была окружена высоким забором из горизонтальных деревянных планок, сквозь узенькие просветы между которыми угадывались очертания сосновой рощи. И хотя отсюда по-прежнему было мало что видно – особенно в густеющих сумерках – сердце девушки все равно забилось чаще: те самые сосны, тот самый пансионат. Почему-то мысль о том, что она вот-вот окажется в месте, о котором только что посмотрела целый подкаст, немало ее взволновала, даже несмотря на усталость от дороги.

Отец остановил машину у автоматических ворот и, по интеркому связавшись с охраной, назвал себя и сообщил, что у них забронировано два номера на фамилию Хадсен. С той стороны повисла короткая пауза, во время которой сотрудник «Айвотера», видимо, проверял информацию, а потом створка ворот начала неторопливо отъезжать вправо.

Еще минут пять они ехали по узкой гравийной дороге, ведущей через сосновую рощу к зданию пансионата, а потом наконец остановились почти у самого его крыльца и отец выключил зажигание.

Стейси, конечно, выскочила из машины первой – и почти сразу начала снимать что-то на телефон, крутя камерой во все стороны. Нола не была подписана на инстаграм сестры, но знала, что та ведет его достаточно активно и уже успела собрать приличное количество подписчиков. Последнее, правда, было неудивительно – младшая Хадсен отлично умела подавать себя. Она и без того была очень симпатичной, а после грамотной обработки фото и вовсе выглядела как девочка с обложки. Впрочем, основной взлет ее аккаунта случился уже после отъезда Нолы в колледж, поэтому та знала об увлечении сестры – которое, кажется, даже успело перерасти источник дохода – весьма поверхностно.

– Нола, хватит считать ворон, – буркнул отец, едва не задев ее плечом. – Чего встала посреди дороги?

– Прости, – мотнула головой она, поудобнее перехватывая ручку своей сумки на колесиках и по пандусу закатывая ее на широкое деревянное крыльцо.

Все окна первого этажа источали мягкий гостеприимный свет, а вот на оставшихся горели через одно: видимо, там находились комнаты гостей. Знаменитую башенку «Айвотера» отсюда было толком не видно, ведь та была обращена к океану, но Нола уже дала себе обещание, что завтра первым же делом сходит на пляж и посмотрит на нее оттуда. Сегодня сил на это у девушки уже не было, и ничего ей не хотелось так сильно, как добраться до кровати и упасть лицом в подушку.

– Ваши номера находятся на третьем этаже, – с улыбкой сообщила им молодая женщина на стойке регистрации. – 3С и 3F. Вы, к сожалению, пропустили ужин, но если нужно, мы можем приготовить что-то специально для вас и доставить еду в номер.

– Значит, можно питаться и так? – тут же поймала ее на слове Стейси, которая до этого, печатая что-то в телефоне, вообще не выказывала особого интереса к происходящему. – Просто заказывать еду в номер?

– Да, мы предоставляем такую услугу, но она выходит за рамки стандартного пакета, – дружелюбно улыбнулась администратор. – При необходимости мы можем просто добавить ее к вашему счету.

– Нет такой необходимости, – категорично отрезал отец, и вспыхнувшее было триумфом лицо Стейси снова скисло. – Мы будем питаться, как все нормальные люди, спасибо.

– Как пожелаете, мистер Хадсен, – не изменилась в мимике та. – Прошу, лифты вон там. Вашу машину мы отгоним на стоянку для гостей. Хотите, я попрошу кого-нибудь помочь вам с багажом?

– Да, будьте так любезны, – кивнул он, и администратор тут же подняла трубку телефона на стойке, чтобы связаться с кем-то по внутренней линии. – Мои дочери набрали столько одежды, словно собрались тут каждую неделю устраивать показ мод. Я даже не уверен, что ваш лифт за раз сможет все их поднять.

Стейси, возле которой и правда выстроился небольшой чемоданный отряд, ничего на это не ответила, однако ему и не нужна была ее реакция, чтобы продолжить свою мысль:

– Вот честное слово, перед кем ты тут красоваться собралась?

К счастью, ответить та не успела – даже если и собиралась это сделать, – потому что в этот момент к ним подошел слегка заспанный парень со взъерошенными темными волосами. Одет он был в мятую светлую футболку, и вообще мало походил на работника пансионата, так что ничего удивительного, что при виде него администратор тихо, но выразительно вздохнула.

– Куда нести, мистер? – поинтересовался парень, с трудом сдержав зевок.

Вполне вероятно, что Гарри Хадсен, имевший весьма строгие представления о том, как должен выглядеть и вести себя рабочий персонал, уже собирался высказать тому все, что он думает по поводу его внешнего вида и обращений, но тут в разговор вмешалась Стейси, переключая внимание коридорного на себя.

– Вот это в номер 3F, – распорядилась она, тоже глядя на парня с плохо скрываемым недовольством, которое, очевидно, не могла сорвать на отце. – И аккуратнее, пожалуйста, там есть хрупкие вещи.

И, даже не став ждать ответа или тем более следить за исполнением своих поручений, она развернулась и уверенной походкой от бедра прошествовала к лифтам.

Нола, поймав несколько озадаченный взгляд коридорного, виновато ему улыбнулась, но говорить ничего не стала.

– Ваши тоже взять, мистер? – уточнил он, обращаясь к родителям девушки. Отец на это просто махнул рукой, видимо, тоже утомившись от претензий и выяснения отношений. Тогда парень сходил за тележкой, а потом аккуратно составил на нее весь багаж.

– Со своими я сама разберусь, спасибо, – проговорила Нола, когда он протянул руку, чтобы взять ее сумки. – Чемоданы родителей нужно отвезти в номер 3С.

– Понял, принял, – кивнул парень, и они вместе проследовали к лифтам. – Она у тебя всегда такая? – Последнее явно относилось к Стейси, которая к тому моменту уже уехала вместе с родителями на третий этаж.

– Это только в хорошие дни, так что считай, тебе повезло, – отозвалась девушка. – Спасибо, что помог.

– Работа такая, – пожал плечами он. – Вы хорошо добрались?

– Терпимо. Но очень хочется принять душ и лечь.

– Тогда остальное подождет до завтра, – согласился парень, и Нола благодарно ему улыбнулась.

На этаже они в первую очередь направились к номеру сестер, и коридорный по одному занес внутрь все чемоданы Стейси.

– Не уверен, что строительный кирпич – это такая уж хрупкая штука, – заметил он, обращаясь к самой младшей Хадсен, которая лежала на кровати с телефоном в руках.

– Чего? – рассеянно переспросила та, не поднимая глаз от экрана.

– Ты сказала, что у тебя там хрупкие вещи. Так вот, сообщаю, что кирпичи довольно прочные. Потому что, судя по весу, ты напихала туда именно их.

Девушка несколько раз хлопнула ресницами, осмысляя услышанное, а потом, когда до нее наконец дошло, с досадой поджала губы.

– Это ты сейчас пошутить пытался? Больше так не делай, люди могут догадаться, что у тебя нет чувства юмора.

– И что теперь, даже на чай не дашь? – состроил печальную мордашку парень. – Ну вот, а я так старался. Даже специально не стал ронять твои шмотки… второй раз.

Это подействовало – младшая Хадсен наконец оторвалась от телефона, злобно полыхнув взглядом и явно набирая в грудь воздуха, чтобы высказать все, что она о нем думает.

– Да шучу я, разожми булочки, – фыркнул тот, явно довольный произведенным эффектом. – Вот, твоя сестра не даст соврать. Правда?

Нола, которая за это время успела открыть свою сумку и достать из нее пижаму вместе с принадлежностями для душа, только подняла руки, мол, даже не думайте втягивать меня в это.

– Если найду хоть одну трещинку там, где ее быть не должно, тебе не поздоровится. Будешь мне все лето на новые гаджеты пахать, – угрожающе проговорила Стейси. Но коридорного, кажется, ни ее угрозы, ни эта нарочитая агрессия нисколько не смутили.

– Я бы сейчас пошутил про анальные трещины и про то, что пахать на них в таком случае точно не стоит, но, боюсь, такие благовоспитанные леди не оценят мой сортирный юмор, – заметил тот, ухмыльнувшись. – Спокойной ночи, Нола.

– Спокойной ночи, – кивнула старшая Хадсен, с улыбкой провожая его взглядом.

– Спокойной ночи, Нола, – издевательски передразнила его Стейси, когда парень вышел из номера. – Вы с ним что, уже познакомиться успели?

– Да, и довольно давно, – кивнула та. – Года три назад в одной гильдии состояли в онлайн игрушке. Взаимно подписались на странички друг друга еще тогда, а тут недавно выяснилось, что он на это лето устроился в «Айвотер» разнорабочим. Его Дилан, кстати, зовут.

– Я не спрашивала, как его зовут, – отрезала та. – И вообще передай своему дружку, чтобы он держался от меня подальше, ясно? Терпеть не могу таких, как он.

– Тех, которые не падают в обморок от твоей красоты сразу с порога, теряя дар речи и чувство собственного достоинства? – с короткой усмешкой уточнила Нола. – Дилану двадцать пять, так что твои подростковые приемчики вряд ли произведут на него впечатление.

– Очень мне надо впечатление на него производить, – поджала губы Стейси. – И вообще, я в ванную первая иду, ясно?

– Я даже не удивлена, – качнула головой ее сестра, ждавшая этого заявления с того самого момента, как открыла сумку и вынула из нее пижаму. – Иди.

Младшая Хадсен несколько секунд помолчала, словно досадуя, что Нола не особо расстроилась, а значит, своей выходкой ей не удалось отомстить той за знакомство с противным коридорным, но потом просто пожала плечами и, взяв привезенное из дома полотенце и дорожную косметичку, отчалила в ванную. Вскоре внутри зашумела вода.

Ее сестра же, оставшись в одиночестве, сперва поставила на зарядку свой почти полностью севший телефон, а потом бегло осмотрела номер.

Здесь было достаточно уютно и просторно – две полутороспальные кровати, разделенные пустым стеллажом, куда можно было составить книги или другие личные вещи; два шкафа для одежды с вешалками и полками; мини-бар с прозрачной дверцей, в котором стояло в ряд несколько бутылок воды; а также небольшой чулан, где девушка обнаружила складную сушилку и отпариватель. Там же нашелся огнетушитель и два складных тканевых шезлонга, которые, видимо, можно было вынести на небольшой балкончик, примыкавший к номеру. На стене напротив кроватей висел большой телевизор, а еще возле каждой из них стояла своя прикроватная тумбочка с ночником, который можно было использовать вместо верхнего света.

Прикинув, что пустые сумки вполне неплохо поместятся в чулан, Нола, однако, решила оставить их распаковку на завтра. И, не зная, чем еще себя занять, пока сестра была в душе, открыла раздвижные балконные двери и вышла наружу.

Резко налетевший на нее порыв ветра взъерошил темные – такие же, как и у Стейси – волосы и даже заставил девушку на пару секунд задержать дыхание. Меньше, чем в семидесяти футах3 от нее, начинался океан. Сейчас черный, почти неотличимый от раскинувшегося над ним ночного неба, он шумел, ворчал и вздыхал, как живое существо. На пляже внизу все еще горели невысокие ландшафтные фонарики, и группа молодых людей оживленно о чем-то болтала, сидя на деревянных шезлонгах. Над головой же простиралась густая чернота.

Нола перевела взгляд влево – туда, где должна была находиться башенка Ларисы. Та тоже, как и ожидалось, была темной и почти терялась на фоне огней пансионата.

Разглядывая ее смутный силуэт, Нола невольно задалась вопросом, а заселяли ли еще туда гостей или же, начиная с 1983-го года, там больше никто не жил. Мелькнула мысль поискать эту информацию в сети, и девушка уже собиралась вернуться к ним с сестрой в номер за телефоном, как вдруг ее взгляд уловил какое-то движение на фоне белых занавесок наверху.

И пусть Нола не верила в привидений, в тот самый момент ее уставший и перегретый впечатлениями за день мозг решил, что это было именно оно. По венам плеснуло жгучим адреналином, а в голове всплыли дурацкие байки о духах, живших в могильных соснах.

Напугав саму себя почти до паралича, девушка аж слегка присела и несколько секунд действительно не могла пошевелиться – или хотя бы выдохнуть. А потом вдруг разглядела красный огонек, блекло мерцавший в ночной темноте на фоне колышущихся занавесок. Кто бы сейчас ни стоял у окна башенки Ларисы Флоранс, в руках у него была зажженная сигарета.

И очень вряд ли это был неупокоенный дух, которому вдруг приспичило романтично посмолить, глядя на океан.

«Дура», – коротко отчитала себя Нола, мысленно порадовавшись хотя бы тому, что ее косплей перепуганного оленя в свете фар обошелся без свидетелей, и, отодвинув дверь, решительно вернулась в комнату. Там завалилась на кровать и прислушалась к звукам, доносившимся из ванной: вода все еще шумела вовсю, и не было похоже, что Стейси собирается поторапливаться.

Подзарядившийся телефон коротко булькнул, оповещая о входящем сообщении, и старшая Хадсен больше рефлекторно, чем осознанно потянулась проверить, от кого оно было.

>> f*ckin’_awesome: Черт, а я и не знал, что твоя сестра популярная блогерша. Чего ты все это время прятала ее от меня?

<< Nola_Hud: Берегла твою психику, естественно) Ты разве на личном опыте сегодня не убедился, что она даже близко не такая милашка, как на фотках у себя в инсте?

>> f*ckin’_awesome: Моя психика уже почти восстановилась. Чего не могу сказать о кровяном давлении в определенных частях тела…

Прочитав это сообщение, Нола не сдержала короткого раздосадованного вздоха. Кажется, она несколько переоценила его способность сопротивляться чарам Стейси.

<< Nola_Hud: Чувак, ей семнадцать, ты ведь в курсе?

>> f*ckin’_awesome: Ну и? Возраста согласия она уже достигла, разве нет?

<< Nola_Hud: Я не собираюсь обсуждать с тобой твой стояк на фотки моей сестры! Просто имей в виду, что, если сунешься всерьез, она тебя сожрет и даже не подавится.

>> f*ckin’_awesome: Звучит как вызов

Судя по фотографиям в профиле самого Дилана, недостатка в женском внимании парень не испытывал. Девушки там мелькали часто, порой в весьма провокационных позах или ситуациях, но редко кто из них появлялся на снимках больше пары раз. Однако если он рассчитывал так же легко и не напрягаясь заполучить в свои сети Стейси Хадсен, его ждал большой сюрприз. И, возможно, пара выбитых зубов, если он уж совсем перегнет палку.

Телефон булькнул снова.

>> f*ckin’_awesome: Сама-то как?

<< Nola_Hud: Жду, пока ванная освободится. Устала, жесть. Кстати, а кто у вас тут живет в башенке?

>> f*ckin’_awesome: В башенке?

После этого сообщения последовала пауза, и Нола уже начала было набирать пояснение, как ее друг, видимо, сообразил, о чем идет речь.

>> f*ckin’_awesome: А, в этой башенке. Никто, насколько я знаю. Там дверь заперта на ключ. Я даже не знаю, есть ли он у Эстер или еще кого.

<< Nola_Hud: Эстер это… администратор? С ресепшна?

Догадка девушки оказалась верной.

>> f*ckin’_awesome: Да, она. Мировая деваха)

<< Nola_Hud: Мне кажется, я… видела кого-то в окне. Только что.

>> f*ckin’_awesome: Может, показалось? Не знаю, при мне эту дверь ни разу не открывали.

Нахмурившись, Нола отложила телефон, оставив его на зарядке, и вернулась на балкон. Шумная компания внизу все еще продолжала веселиться, а вот в паре соседних номеров свет уже выключили, и теперь девушка видела очертания темной башенки яснее.

Как и следовало ожидать, огонек в окне уже пропал.

<< Nola_Hud: Там точно кто-то был.

>> f*ckin’_awesome: Вывод? У кого-то все-таки есть ключ) Но точно не у меня.

Прежде чем отправить следующее сообщение, девушка несколько секунд медлила, но потом все же решилась.

<< Nola_Hud: Дилан, а ты… веришь в привидений?

Ответ последовал незамедлительно.

>> f*ckin’_awesome: Ага)

>> f*ckin’_awesome: А еще в рептилоидов, снежного человека и пришельцев. Все еще надеюсь, что кто-нибудь из них меня украдет, и мне не придется брать ипотеку на однушку в жопе мира.

Ну, что ж, стоило признать, что именно на такой ответ Нола и рассчитывала. Если в чем ее друг и был мастер, так это в умении развеять чужие тревоги и снять груз с плеч, попутно наболтав всякой ерунды.

Наверное, за это она его и любила, несмотря на кучу прочих его недостатков.

<< Nola_Hud: Все, кажется, она закончила. Пойду в душ и баиньки наконец-то.

>> f*ckin’_awesome: Есть шанс, что ты мне сфоткаешь свою сестру, замотанную в полотенце после душа?

<< Nola_Hud: Ни одного. Спокойной ночи, Дилан.

>> f*ckin’_awesome: Злая ты( Спокойной ночи)

Глава 2. Вендинговый автомат

Рано утром, поднятая из постели зовом природы, Нола обнаружила, что ее сестра пропала из номера. Заметила девушка это не сразу – уже когда вышла из ванной и собралась лечь обратно, чтобы подремать до завтрака. Солнце только недавно поднялось над серебристой водной гладью, воздух был прохладный, неподвижный и пах солью и соснами.

Кровать Стейси была наскоро прикрыта одеялом, но не заправлена полностью, и создавалось впечатление, что девушка ушла уже давно – может быть, еще ночью. В голове у старшей Хадсен вдруг ярко встала картинка, как ее сестра крадется в полумраке пустых коридоров на первый этаж пансионата, воровато озираясь по сторонам. Садится за руль отцовского автомобиля, а потом, настежь открыв окна и вдарив по газам, мчится вдоль побережья навстречу новой жизни.

На этом месте в фантазиях Нолы уже начал проступать образ таинственного поклонника из инстаграма, который все-таки сумел покорить неприступную красавицу, но прежде чем она успела дорисовать ему черты очевидного сталкера и маньяка, про которых каждую неделю слушала в подкастах, ее внимание привлекло движение на балконе. И в следующую же секунду вся драматичная версия с побегом рассыпалась в прах.

Стейси, как обычно, что-то записывала, держа телефон на уровне лица и иногда водя им из стороны в сторону. Говорила она достаточно тихо, и ее голос, сливавшийся с шумом прибоя, из комнаты был почти не слышен.

Испытав странную смесь облегчения и легкого разочарования, Нола улеглась обратно. А потом совершенно спонтанно взяла с тумбочки полностью зарядившийся телефон и вставила в одно ухо наушник.

Найти трансляцию сестры оказалось несложно – ее профиль был открытым для всех. И прямо сейчас вместе со старшей Хадсен прямой эфир Стейси смотрело еще целых пятьсот с лишним человек. Пятьсот человек со всех уголков мира отложили свои дела для того, чтобы послушать, чем именно недовольна девочка-подросток с Восточного побережья.

С ума сойти.

– …так что понятия не имею, чем буду заниматься в этой богадельне, – закончила та какую-то свою фразу. – Фотографироваться с каждой сосной по очереди? – Делая вид, что всерьез обдумывает эту идею, девушка небрежно постучала подушечкой пальца по своей нижней губе. Жест был невинным, как будто совершенно естественным, но Нола была уверена, что сестра делает это осознанно. Дует губы, хлопает ресницами и застенчиво улыбается, получая восторженные комплименты о том, какая она красивая в лучах утреннего солнца.

Слишком уж разительно это отличалось от того, с каким лицом она просматривала свой телефон, когда камера была выключена. И от того, как вела себя с семьей, перед которой ей не было нужды изображать из себя трогательное невинное создание.

Не став досматривать трансляцию до конца, Нола отключилась и положила телефон обратно на тумбочку. Раз сестра никуда не делась и поисковая миссия отменяется, стоило придумать себе другие планы на день.

После завтрака можно было бы сходить на пляж – погреться на солнышке, искупаться и заодно посмотреть на башенку Ларисы снизу. Потом, когда станет совсем жарко, вернуться в пансионат или, может быть, прогуляться по территории, держась в тени сосен. И хотя «Айвотер» предлагал достаточно много вариантов досуга, включая уроки кулинарии, лепку из глины, рисование, йогу и даже конные прогулки, Нола пока не была уверена, что готова с головой погрузиться в бурную социальную жизнь.

Перебивая ее размышления, заурчал живот. Вчера девушка так ничего и не съела с дороги и сразу завалилась спать, оттого и неудивительно, что, окончательно проснувшись, ее организм напоминал о необходимости закрыть все базовые потребности.

Правда, как довольно скоро выяснилось, с этим могли возникнуть определенные сложности.

– Ты серьезно? – не веря своим ушам, переспросила Нола. – Сиси, это просто глупо.

– Я, кажется, не спрашивала твоего мнения, – равнодушно отозвалась та. – Но можешь им передать, что к завтраку я не спущусь.

– Я? – неверяще повторила за ней сестра. – Я могу им передать? А сама отцу в лицо не хочешь это сказать?

– Не-а, – пожала плечами она, принимаясь расчесывать растрепавшиеся на ветру волосы.

Нола несколько секунд молчала, усмиряя всколыхнувшееся раздражение. Ну вот разве обязательно было начинать их каникулы с очередного скандала и перетягивания одеяла? Кто уступит первым и прогнется под другого – любимая игра Гарри Хадсена и его младшей дочери. Что характерно, обычно в нее проигрывали те, кто вообще не подписывался на участие.

– И… что ты планируешь делать? – все же заставив себя сбавить тон, спросила девушка.

– Что-нибудь придумаю, – не смутилась Стейси. – Как всегда.

– Как всегда, – сухо констатировала ее сестра, пожевав губами. – Ладно, делай, что хочешь, меня это не касается.

На это та уже ничего не ответила, и Нола, решив, что разговор окончен, принялась собираться. Закрывшись в ванной, переоделась в купальник на случай, если все-таки решит поплавать в океане, а сверху надела короткие джинсовые шорты и свою любимую футболку с принтом в виде девушки в позе лотоса и многозначительной фразы над ее головой: «Let that shit go». Потом, не планируя возвращаться после завтрака в номер, сложила в свой связанный из джута рюкзак темные очки, солнцезащитный крем, телефон и кошелек.

– Да, это Стейси Хадсен из номера 3F, – уже обуваясь, она услышала позади себя голос сестры. – Я хотела бы узнать, возможно ли оплачивать доставку еды сразу наличными или переводом. Не включая в общий счет. Да, это принципиальный момент. Да, хорошо. Да, я посмотрю меню у вас на сайте и перезвоню.

– Разрешили? – не сдержав любопытства, уточнила Нола, обернувшись через плечо.

– Конечно разрешили, – как что-то само собой разумеющееся, подтвердила ее сестра, углубляясь в свой телефон. – С такими ценами-то еще бы они ломаться стали. – По мере пролистывания меню и, видимо, арифметических подсчетов, во сколько ей может вылиться такое индивидуальное питание на протяжении полутора месяцев, лицо Стейси неуклонно мрачнело. Но сдаваться девушка явно не планировала, потому что, закончив со своими изысканиями, недрогнувшей рукой снова взяла телефонную трубку.

– Да, это снова Стейси Хадсен. Я бы хотела сделать заказ. Нет, пока единоразовый. Я сообщу дополнительно, если решу питаться отдельно на постоянной основе, спасибо. Да, записывайте.

Не став дослушивать этот разговор до конца, Нола закинула рюкзак на плечо и вышла из комнаты. Живот урчал все настойчивее, и ей уже грезились поджаренные на гриле маленькие сосиски, яичница-болтунья с ароматными специями и большой стакан апельсинового сока. Шумно сглотнув наполнившую рот слюну, девушка нажала на кнопку вызова лифта.

Примерно в этот же момент ее телефон булькнул входящим сообщением.

>> Мама: Вы там случайно не проспали завтрак?

<< Nola_Hud: Я уже спускаюсь.

>> Мама: Стейси с тобой?

Протяжно выдохнув, девушка напечатала ответ.

<< Nola_Hud: Нет. Она решила остаться в номере и поесть отдельно за свой счет.

Подъехавший лифт приветливо распахнул дверцы ей навстречу, но девушка почему-то так и не смогла заставить себя войти в кабину. Отточенная за годы семейных дрязг интуиция подсказывала ей, что сейчас что-то будет.

И, к ее величайшей досаде, та оказалась права.

>> Мама: Вот ведь… Слушай, отец уже дважды про вас спрашивал. Я скажу, что вы проспали и поедите позже. Постараюсь увести его поскорее. Нам тут обещали устроить краткую экскурсию по территории и рассказать о вариантах досуга и местной культурной программе. Не спускайся пока, ладно? Я тебе маякну, как можно будет.

Nola_Hud: Какого черта? Выкрутасы Стейси не имеют ко мне никакого отношения. Пусть они с отцом сами разбираются. Я тут ни при чем!

Набрав этот текст, она почти нажала «отправить», но остановилась в самый последний момент. Если так подумать, то и мама была ни при чем. А ведь именно ей придется полдня выслушивать ворчание отца, если испортить ему настроение с самого утра. В этой войне на истощение они должны были быть союзниками, а не пытаться спихнуть общую проблему друг на друга. Поэтому Нола стерла уже написанное сообщение и отправила другое.

<< Nola_Hud: Ок, но поторопись, пожалуйста. Я очень есть хочу(

>> Мама: Хорошо. Я видела автоматы со снэками внизу за углом. Но лучше спустись по лестнице, лифты видно из столовой.

«И вот к чему все пришло, – мрачно подумала Нола, пару минут спустя прикладывая свою банковскую карточку к считывающему устройству вендингового автомата. – От шведского стола нос воротила Стейси, а завтракать не пойми чем буду я. Просто блеск».

В такие моменты девушка ощущала себя на редкость глупо и беспомощно. Потому что, с одной стороны, мама была права и отцу действительно лучше было ни о чем не знать как можно дольше. Но с другой, почему-то все умудрились вывернуть ситуацию так, чтобы остаться в стороне и не при делах, и именно Нола торчала сейчас тут перед этим гребаным автоматом.

Однако если даже она наберется смелости и пойдет против сложившейся системы, то еще и крайней окажется. Потому что Стейси – это Стейси, что с нее взять. А ей, Ноле, полагалось быть старше и умнее. И понимать все щекотливые нюансы ситуации.

От голода девушка становилась раздражительнее, чем обычно, и оттого накручивать себя ей было даже приятно. Прекрасно зная, что ничего такого она на самом деле не сделает, старшая Хадсен воображала, как прямо сейчас идет в столовую, садится за один столик с родителями и на вопрос отца о сестре удивленно вскидывает брови, мол, она же вчера сказала, что не будет тут есть. Ты что, ожидал, что за ночь что-то изменится? Да она скорее удавится, чем прогнется под тебя, пап. Как и ты, разве нет? Кстати, а правда, что тут можно покататься на лошадях?

Выбранная Нолой сдобная булочка в пакетике упала вниз, вытолкнутая прокрутившимся шнеком, и, присев на корточки, девушка запустила руку в лоток для выдачи. Несколько раз провела ладонью туда-сюда, все еще пребывая в объятиях своей приятной фантазии, но потом вдруг осознала, что купленного товара в лотке нет. Ничего не понимая, она выпрямилась и, прижавшись лбом к стеклу, попыталась разглядеть через него то, что происходило в нижней части автомата. Особого результата это, правда, не принесло.

– Там отверстие для выдачи скотчем заклеено, – услужливо сообщил ей чей-то голос сбоку.

До этого самого момента девушка была полностью уверена, что она в коридоре одна, и потому неожиданный комментарий, прозвучавший как будто из ниоткуда, заставил ее вздрогнуть всем телом – и только чудом сдержать более громкую эмоциональную реакцию. Кажется, все эти полуночные размышления о призраках сослужили ей дурную службу.

Резко переведя взгляд влево, Нола пусть и не сразу, но все же разглядела чью-то фигуру за задернутыми полупрозрачными занавесками. Заговоривший с ней незнакомец сидел на подоконнике возле открытого окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи. И, судя по всему, был здесь с того самого момента, как она спустилась.

– В каком смысле, заклеено? – наконец обрела утраченный дар речи Нола. – Зачем?

– Чтобы тот, кто его заклеил, потом смог забрать себе все, что там успеет нападать, – отозвался тот, вздохнув так выразительно, словно ему приходилось объяснять очевидные вещи.

У девушки ощутимо закоротило в голове. Та легкость, с которой этот парень – а судя по голосу, он был довольно молод – говорил о чем-то подобном, ставила ее в тупик. Разве ситуация не подразумевала какой-то более… ярко выраженной обеспокоенности?

Но вот беспокойства в голосе незнакомца не было совсем.

– И… что же мне делать? – спросила Нола, растерянно переводя взгляд с автомата на фигуру за занавесками и обратно.

– Могу посоветовать позвонить оператору, телефон должен быть указан на автомате, – задумчиво отозвался тот. – И сообщить, что кто-то мухлюет с их техникой и позорит честное имя компании. Можешь, конечно, начать с жалобной книги пансионата, но, предупреждаю сразу, ждать чуда придется долго.

Признаться, в тот момент девушка была настолько выбита из колеи этим неожиданно возникшим препятствием, что почти послушалась. Даже достала из заднего кармана шортов телефон, но тут у нее в голове возник вполне логичный вопрос:

– А… почему ты сам им не позвонишь? – спросила она, с подозрением нахмурив брови.

– Потому что сам я ничего в нем не покупал, и это не моя проблема, – с готовностью ответил парень за занавеской.

– Ну конечно, – выдохнула Нола. И хотя ее случайный собеседник, естественно, не мог быть в курсе ее семейных дрязг, почему-то именно его равнодушие стало для девушки последней каплей. – Это все мои проблемы. У Стейси нет проблем, у мамы тоже. Да и папа, надо полагать, наслаждается чудесным погожим утром! Ну а я, конечно же, уж как-нибудь потерплю и переживу. Кому-то же надо быть козлом отпущения. Задолбало!

С этими словами она сунула телефон обратно в карман, а потом снова села на корточки и решительно засунула руку в автомат по локоть. И там внутри действительно нащупала край клейкой ленты, в несколько слоев перекрывающей отверстие, сквозь которое должны были выпадать купленные товары. Судя по всему, человек, который это сюда прилепил, предусмотрительно позаботился о том, чтобы потом все было удобно оторвать.

Что девушка, собственно, и сделала, и, как только досадное препятствие было устранено, лоток тут же наполнился едой. Кроме булочки, которую купила сама Нола, туда выпала маленькая бутылочка яблочного сока, какое-то фруктовое пюре в пауче и два злаковых батончика.

– Не особо богатый улов, – констатировал голос слева. – Но все в карман – не из кармана.

Подняв недовольный взгляд в его сторону, Нола обнаружила, что ее собеседник наконец соизволил отдернуть занавеску и даже спустить ноги с подоконника. Кажется, неожиданный поворот заезженной истории таки привлек его внимание.

Как девушка и предположила, он выглядел примерно ее ровесником. Худой, растрепанный, черноволосый и светлоглазый. Пожалуй, красавчиком его назвать было нельзя – Стейси бы, например, на таком даже взгляда не остановила, если бы шла мимо, – но вот Ноле показалось, что все-таки было в нем что-то… цепляющее. Может, в этих внимательно смотрящих на нее глазах, может, в застывшей на губах любопытной полуулыбке…

Но тут в очередной раз спазмом напомнил о себе пустой желудок, и девушка решительно отложила в сторону все посторонние размышления. И, водрузив остальные продукты на подоконник, нетерпеливо раскрыла упаковку своей честно отвоеванной у автомата сдобы, после чего тут же вонзила зубы в сладкое тесто. От жадности откусила сразу половину и только потом осознала, что теперь это все нужно еще как-то прожевать и проглотить, что на деле представлялось не самой простой задачей.

Неловко покраснев, Нола отвернулась от все еще наблюдающего за ней парня и на всякий случай даже прикрыла рот ладонью, чтобы он точно ничего не увидел. Потому что девушка даже вообразить боялась, как глупо выглядела сейчас с этими по-хомячьи растянувшимися щеками и натужными попытками сглотнуть. Почти чудом не поперхнувшись в процессе, она кое-как все же справилась со вставшим поперек горла гигантским комом и дальше отщипывала уже кусочки поменьше.

Вместе с облегчением, что не начала тут задыхаться и надрывно кашлять, в голову девушки возвращались и более здравые мысли. Например, о том, что теперь было делать с другими выуженными из автомата товарами.

– Ты видел, кто покупал остальное? – поинтересовалась она, наконец расправившись с булочкой и выкинув пустой пакетик в стоящую рядом урну.

– А что? – даже немного удивился такому вопросу парень. Впрочем, очевидная догадка пришла к нему почти сразу, тут же изогнув его губы в скептической усмешке: – Только не говори, что собираешься поиграть в Санта-Клауса, разносящего подарки.

– Предлагаешь забрать все себе? – помолчав, неуверенно уточнила она.

– Предлагаю пойти по пути наименьшего сопротивления, – подтвердил он, продолжая, однако, с интересом наблюдать за ней.

– Ты… так и не ответил на мой вопрос, – напомнила девушка. – Видел здесь кого-нибудь, кроме меня, или нет?

– Может, и видел, – подумав, согласился ее собеседник. А потом задумчиво прищурился и добавил: – Смотря, насколько сильно тебе нужна эта информация.

– Не поняла, – подняла брови Нола.

Он смиренно вздохнул, мол, ну естественно. Потом, несколько поскучнев, словно называть вещи своими именами не приносило ему никакого удовольствия, все же кивнул на бутылочку сока в ее руке.

– Я пить хочу, а до кухни влом тащиться. И кто купил конкретно ее, я все равно не видел. Так что, если отдадите мне бутылку, миссис Клаус, выдам вам приметы остальных жаждущих подарков детишек.

У девушки мелькнула мысль, что почти наверняка где-нибудь тут была камера. Даже если не в коридоре пансионата, то, возможно, на самом вендинговом автомате. Поэтому при желании она, во-первых, действительно могла пойти к администратору и вычислить злоумышленника, а во-вторых, без всяких сомнительных сделок найти тех, кому не повезло остаться без перекуса.

Именно так ведь поступали те, кому положено быть старше и умнее, разве нет?

– Идет, – кивнула Нола и протянула своему собеседнику бутылочку сока.

Тот пару секунд колебался, будто не сам только что предложил этот обмен, но потом все же спрыгнул с подоконника и приблизился, чтобы забрать свою долю.

В этот момент выяснилось, что незнакомец был выше Нолы почти на голову. И что, несмотря на его худобу, болезненно тощим он не выглядел. Как и сутулым или нескладным. Своим длинным телом парень управлял с легкостью и, видимо, чувствовал себя в нем максимально комфортно.

А еще у него были зеленые глаза – пронзительные, цепкие и умные. Почему-то девушке вдруг подумалось, что таким глазам, наверное, очень трудно врать – ведь они как будто видят тебя насквозь. Зато в них очень легко было провалиться с головой, забыв обо всем, что происходит вокруг…

Так, стоп. О чем она вообще думает?

Спохватившись, Нола поспешно отвела взгляд, надеясь, что в проницательности и умении видеть собеседника насквозь она парню все-таки польстила.

– Ну? – уточнила девушка, с трудом стряхивая с себя наваждение. – Чье это?

– Последними до тебя тут были две девицы, – сообщил ей парень после того, как, открыв бутылку с соком, сделал из нее два больших глотка. – Одна из них была одета в ярко-красные шорты. Больше ничего не запомнил.

– Им ты тоже советовал позвонить на горячую линию? – уточнила девушка.

– Нет, – пожал плечами он, но никаких дальнейших комментариев по этому поводу не последовало.

– Ладно, – резюмировала Нола, не зная, что еще тут можно сказать.

Пауза снова начала опасно затягиваться.

Вот почему он не отходил обратно к своему подоконнику? Почему продолжал тут стоять и смотреть на нее? Черт, как глупо она, наверное, только что выглядела – сорвав злость на дурацком заклеенном автомате, со своей этой булкой, на которую набросилась так, будто год не ела, и этим бессмысленным намерением вернуть еду тем, кто ее купил. Она что, почтальоном или курьером нанималась? Надо было с самого начала просто пойти к администратору, а дальше уже пусть бы разбирались сами.

Господи, и почему только все ее разговоры с незнакомыми парнями – особенно симпатичными – вечно превращались в какую-то сплошную несуразицу, о которой потом и вспомнить-то было стыдно?

Где-то на периферии ее сознания неприятно кольнуло мыслью, что вот Стейси наверняка бы знала, что сказать и как себя повести. Сестра всегда умела общаться с противоположным полом – а еще точно знала, как произвести правильное впечатление. На ее фоне Нола сейчас ощущала себя слоном в посудной лавке: единственным вариантом не сделать еще хуже было замереть и зажмуриться. А лучше сразу прикинуться мертвым.

Все эти размышления раскаленным вихрем пролетели в голове девушки всего за несколько секунд, но, к счастью, прибегать к радикальным методам ей все же не пришлось: ее снова спас телефон. И реагируя на звук входящего сообщения, она торопливо выхватила тот из заднего кармана.

Оказывается, родители наконец-то насытились и ушли из столовой. А это означало, что у нее все еще оставался шанс найти хотя бы одну завалявшуюся сосисочку и что-нибудь попить, чтобы избавиться от сухости в горле.

– Мне нужно идти, – сообщила Нола, снова поднимая взгляд на незнакомца.

– Ну иди, – покачал головой тот с таким видом, как будто вообще не понял, зачем она ему об этом сообщила.

И, продолжая чувствовать себя победителем в номинации «неловкая ситуация года», Нола торопливо уложила все оставшиеся трофеи из торгового автомата к себе в рюкзак, а потом направилась в сторону столовой, ощущая, как у нее предательски горят щеки и уши.

Вопрос на миллион долларов: как теперь сделать так, чтобы больше ни в коем случае не пересекаться с этим человеком в ближайшие полтора месяца?

~

День Дилана тоже начался с прямого эфира Стейси Хадсен.

«И тебе доброе утро», – мысленно хмыкнул он, тапая на выпавшее поверх его ленты новостей уведомление и переходя на страницу трансляции.

Судя по заднему фону, девушка стояла на балконе их с сестрой номера. Разморенная и сонная, как будто только из постели, но при этом какая-то почти нереально красивая, она задумчиво смотрела на океан, и бриз мягко перебирал ее длинные гладкие волосы. Накинутая на худенькие плечи футболка явно была ей велика на несколько размеров и невольно заставляла задумываться о том, использовала ли Стейси ее как ночную рубашку, а если да – было ли на ней сейчас надето хоть что-то кроме.

– Ладно, должна признать, вид тут вполне себе, – наконец заговорила девушка, словно только сейчас вдруг вспомнила, что находится в прямом эфире. Потом переключила камеру с фронтальной на заднюю, дав зрителям возможность насладиться пейзажем. И лукаво уточнила спустя пару секунд: – Может, так и оставить вам? А что, рассвет, красиво.

В ответ в правом нижнем углу экрана, перебивая восторженные сердечки, тут же начали всплывать недовольные и ноющие смайлики, требующие «вернуть как было». От души посмеявшись над ними, Стейси все-таки исполнила пожелание комментаторов.

– Да ладно вам, – шутливо погрозила пальцем она. – Разве не все хорошо только в меру? Если каждый день просыпаться рядом с такой вот красотой, она ведь все равно надоест рано или поздно.

Девушка выдержала паузу, достаточную, чтобы поймать взглядом несколько яростно отрицающих саму эту возможность реплаев, а потом, как ни в чем не бывало, продолжила:

– Нет, ну я понимаю: океан, рассвет, сосны, все дела. Но живут же люди в самых разных невероятных местах, правда? В горах Швейцарии, например. Не думаю, что местные жители каждый день выходят и такие – о боже мой, какая красота! – Дурачась, Стейси изобразила преувеличенный восторг, прижав одну свободную руку к лицу. – Мне кажется, ко всему можно привыкнуть. И к одним вещам быстрее, чем к другим. – Она снова кокетливо улыбнулась, подмигнув в камеру.

Дилан не мог сдержать ответной улыбки, одобрительно качнув головой и продолжая следить за бурным потоком комментариев. Девчонка явно прекрасно знала, что делала, и управляла настроением аудитории, как умелый дирижер своим оркестром.

– Что ты там такое смотришь? – раздался позади него сонный голос Эстер, а потом та обвила его рукой поперек обнаженной груди, придвигаясь ближе и прижимаясь губами к его плечу. – О, это разве не та девчушка, что вчера вместе с семьей заселилась на третий этаж?

– Она самая, – подтвердил парень, усмехнувшись. – Стейси Хадсен.

– Ничего себе у нее зрителей, – присвистнула молодая женщина, качнув встрепанной после сна светловолосой головой. – Надеюсь, она уже успела выставить геометку и упомянула, где именно находится. Бесплатная реклама от крупного блогера нам бы не помешала. – Продолжая целовать его плечо, она поднялась ближе к шее, одновременно опуская одну руку к небрежно наброшенному на его бедра покрывалу.

– А тебе не кажется, что нас в постели сейчас трое? – уточнил Дилан, выразительно двинув бровями, но не предпринимая, впрочем, никаких попыток ее остановить.

– Ой, да как будто у тебя это в первый раз, – не смутилась Эстер, а потом сноровисто завалила парня на спину и оседлала его. – Давай, у нас есть полчаса. Ты же сегодня не накрываешь в столовой?

– Нет, я сегодня на уборке столов и мойке посуды, – отозвался тот, одной рукой перехватывая ее за бедро, а другой все еще держа телефон с трансляцией.

– Серьезно? – фыркнула она. – Собираешься в процессе пялиться на несовершеннолетнюю девочку?

– То есть будь она совершеннолетней, тебя бы ничего не смутило? – с усмешкой парировал тот.

– Надеялся, что я буду ревновать? – подколола его молодая женщина, высвобождая из-под покрывала его член, послушно поднявшийся навстречу ее умелым рукам. – Дилан, я отлично знаю, что ты спишь со мной, чтобы ночевать в отдельной комнате, а не с еще тремя работниками.

– Но Джейсон жутко храпит, – сложил брови драматичным домиком тот. – Ты бы сама легла под кого угодно, лишь бы не спать с ним в одном помещении!

– А как, ты думаешь, я вообще получила отдельную комнату? – выразительно сверкнула глазами Эстер, доставая из тумбочки презерватив и надрывая зубами упаковку.

– Черт, тогда я явно сложил свои яйца не в ту корзину, – с нарочитой печалью в голосе вздохнул Дилан, но трансляцию все-таки выключил и телефон отложил. – Надо было метить выше.

– Ну, шанс продолбан, сочувствую, – пожала плечами она, к тому времени уже раскатав латексную пленку по его члену. – Слушай, у меня сегодня три выселения и куча геморроя с бумажками для аудита. Уилл должен был подготовить документы уже вчера, но там все равно нужно будет еще раз все проглядеть перед отправкой.

– Куча геморроя, говоришь? – задумчиво повторил парень, наблюдая за тем, как та привычно и почти по-деловому устраивается на его члене. – Значит, никакого анала на этой неделе, да?

– Каждый раз поражаюсь твоей способности любой разговор сводить к сексу, – досадливо цыкнула молодая женщина. – Черт, Дилан, серьезно, не будь с тобой так классно трахаться, я бы…

– Ты бы что? – ухмыльнулся он, играя бровями и нарочно ощутимо подавая бедрами вверх, чтобы заполнить ее до упора.

– Точно не стала бы терпеть твой длинный язык, вот что! – слегка охнула та.

– Как-то ты не особо на него жаловалась, когда он оказывался у тебя между ног, – мстительно напомнил тот.

– Вот только там ему и место, – возразила Эстер. – А теперь заткнись и дай мне кончить.

– Есть, мэм, – расплылся в довольной улыбке парень.

В «Айвотер» Дилан приехал чуть больше месяца назад, откликнувшись на объявление о поиске сезонных работников: лето всегда было напряженным сезоном здесь, на побережье, так что неудивительно, что официально состоявший в штате персонал в какой-то момент переставал справляться с наплывом гостей своими силами.

Занимался парень в основном самой простой и не требующей особых навыков работой: помогал с сервировкой в столовой, мыл посуду, разгружал доставку, иногда сопровождал гостей во время общих выездов за пределы пансионата и в целом делал то, что ему велели.

И когда Эстер, бывшая тут за главную, как-то вечером, немного перебрав с вином, позвала его к себе в спальню, он не особо долго сомневался. Молодая женщина ему нравилась – она была легкой и приятной в общении, колкой на язык и забавной. А самое главное, она не требовала от него ничего сверх того, что он мог ей дать. Не просила отчитываться, чем и с кем он занимается по выходным в Мидвэе и не выносила ему мозг, когда он строил глазки новым гостьям. Да и ему самому было, в общем-то, все равно, пустовала ли ее постель в те ночи, когда они все-таки спали раздельно.

Ему было хорошо и спокойно с Эстер, но он не был в нее влюблен.

Дилан вообще не был уверен, что может влюбиться. Вот так, по-настоящему, как показывали в тех фильмах, на которых хлюпали носом его быстро сменявшие друг друга подружки. Да, он вполне мог влезть к кому-нибудь в окно с букетом цветов или выложить чье-то имя камнями на пляже, чтобы произвести впечатление. Он знал, как нужно смотреть и что говорить, чтобы девушки смущались и таяли, и не чурался пользоваться своими знаниями и опытом, чтобы уложить очередную симпатяжку к себе в постель. Мог даже встречаться с кем-то официально, но как только у очередной его пассии появлялась «блестящая» идея оставить свою зубную щетку в его стаканчике, все его чувства мгновенно остывали.

Потому что он прекрасно знал, что будет дальше: сегодня она займет крохотное местечко в его личном пространстве, а завтра уже будет считать, что имеет право распоряжаться всей его жизнью. Говорить, что можно, что нельзя, что пристойно, а что нет – и устраивать скандалы и истерики всякий раз, когда он не помещается в заданные ею строгие рамки.

Было у него уже такое однажды, так что спасибо, больше не хочется. Красивые девушки должны приносить удовольствие – своим видом, вкусом и тем волшебным, что скрывали в себе их тела. А не выносить мозг.

Минут сорок спустя, успев, помимо всего прочего, ополоснуться в душе, Дилан спустился с крыльца дома для персонала и, ненадолго прикрыв глаза, подставил лицо теплым солнечным лучам. Эстер умчалась еще раньше – ей нужно было отпустить с ресепшена свою сменщицу и успеть проверить почту до начала рабочего дня. Признаться, парень бы не удивился, узнав, что у нее и секс значился отдельным списком в плане дел на день. И не дай бог не успеть кончить за отведенное время!

Представив раздраженное лицо Эстер в тот момент, когда она бы осознала, что выбилась из графика, слишком затянув с прелюдией, Дилан коротко хохотнул. А потом, потянувшись и от души хрустнув позвоночником, неторопливо направился по выложенной природным камнем дорожке в сторону основного здания пансионата. Пешком здесь было почти десять минут по растянувшейся вдоль берега сосновой роще, и парень всегда получал искреннее удовольствие от этой прогулки.

Сквозь стволы деревьев справа виднелся океан – синий-синий, как будто сошедший с кем-то отфотошопленной картинки с выкрученной насыщенностью. Когда Дилан только приехал в «Айвотер» месяц назад, он буквально не мог на него наглядеться. Но со временем, как и сказала Стейси Хадсен, любая красота приедается и начинает восприниматься как должное.

Парень и сам не заметил, как мыслями снова обратился к сестре Нолы. На всякий случай проверил ее трансляцию, но та, конечно, уже давно закончилась. Зато в профиле появилась новая фотография, сделанная на том же самом балконе. Полуопущенные, словно в попытке защититься от солнечного света, ресницы, легкая улыбка на губах, чуть соскользнувший с плеча ворот большой футболки.

Сексуальная, но не вульгарная, притягательная, но не откровенно доступная, сладкая, но не приторная. Эх, будь у него такая девочка, он бы ее из постели просто так не отпускал по утрам.

Когда Дилан вышел в столовую, чтобы помочь с уборкой после завтрака, большинство гостей уже разошлись по своим делам, однако среди немногочисленных оставшихся он вдруг заметил знакомое лицо. И хотел было уже подойти поздороваться, как вдруг, к его удивлению, Нола поднялась из-за стола, не доев то, что лежало у нее в тарелке, и поспешно направилась к лифтам, возле которых стояла другая гостья.

Неужели вчера уже успела с кем-то познакомиться? Удивленный прыткостью девушки, которая всегда казалась ему не слишком общительной, Дилан проследил взглядом за тем, как та, подойдя ближе, осторожно тронула за локоть кудрявую шатенку в ярко-красных шортах. Судя по всему, задала ей какой-то вопрос и, получив не слишком уверенный кивок в ответ, полезла в рюкзак. Из-за того, что они стояли к столовой вполоборота, парень не разглядел подробностей, но, кажется, Нола что-то ей отдала.

Хадсен выглядела смущенной, но румянец ей, пожалуй, даже шел. Было интересно посмотреть на нее вживую – не только набором текста и смайликов, как он привык воспринимать ее в их переписках. Оказалось, что у нее обаятельная и теплая улыбка, а голубые глаза в самом деле такие большие и выразительные, как на фото. И фильтры, на которые он думал раньше, тут ни при чем.

Нола вызывала у парня совершенно особые чувства, не похожие на те, что он испытывал к другим девушкам. Может, из-за того, что долгое время он воспринимал ее исключительно как товарища по гильдии, бесполого и даже безымянного, потому что в общем чате все сидели под своими игровыми прозвищами.

О том, что она девушка, он вообще узнал случайно – когда кто-то предложил обменяться адресами в соцсетях и Хадсен была одной из тех, кто скинул ссылку на свой профиль в инстаграме. Фотографий там было не очень много, и в основном это были пейзажи или какие-то забавные мелочи из жизни, вроде залетевшего на балкон стрижа, но пара селфи все же нашлась. И так, спустя почти два месяца, Дилан узнал, что у того, к кому он фамильярно обращался «братан» и кого едва ли не матом крыл за косяки во время рейдов, оказывается, голубые девичьи глаза.

Она потом еще долго ему это припоминала и каждый раз веселилась так искренне, что он не мог отказать ей в этом удовольствии. И по десятому кругу послушно описывал свое удивление и почти ужас в момент осознания.

«Сразу начал думать, а не писал ли я чего лишнего в чате. Например, про то, как сложно было обрабатывать чирей на заднице. Это уж точно было не то, чем бы я хотел поделиться с какой-то незнакомой девицей!»

И Нола присылала ему в ответ три смеющихся до слез смайлика. Всегда три, не больше, словно где-то существовало негласное правило по их допустимому количеству, как с восклицательными знаками, например.

Переписывались они не слишком много, иногда не обмениваясь даже парой сообщений по несколько недель, но потом Дилан вывешивал какую-нибудь особенно дурацкую фотку, на которую она реагировала тремя фейспалмами в комментариях, или Нола делилась своими впечатлениями от философской теории какого-нибудь очередного умника, которого они изучали на ее социофаке, и ее друг считал своим долгом сообщить, что уснул на середине поста и из-за нее проехал свою станцию метро. А потом слово за слово, и вот они уже полночи спорили, что бесполезнее для мира искусства: очередной тупой блокбастер с кучей спецэффектов или арт-хаус настолько не для всех, что его смысл понимал разве что автор – и в лучшем случае еще актер, сыгравший главную роль абстрактной абстракции.

Нола для Дилана была слишком сложной, а он для нее – слишком легкомысленным и громким. Попытайся они начать встречаться, разошлись бы со скандалом уже к концу недели – и в этом парень был глубоко убежден. Но вот дружить, как оказалось, у них получалось довольно неплохо.

Продолжая убирать со столов мусор и грязную посуду, Дилан иногда отвлекался на другие мысли, но потом его взгляд все равно неизменно возвращался к тому, что происходило у лифтов. Две девушки, стоявшие там, все продолжали о чем-то беседовать – кабина уже пару раз приехала и уехала, высадив других постояльцев, и они отошли чуть в сторону, чтобы тем не мешать. Потом шатенка в красных шортах обернулась и помахала кому-то рукой, кажется, подзывая того к себе. Правда, повторить этот жест ей пришлось дважды, и только после этого к ним подошел широкоплечий загорелый парень с татуировками на руках.

Кажется, он – как, видимо, и сама эта девица – были из компании старшекурсников, приехавших в «Айвотер» пару дней назад. Ребята были шумные, и Эстер пару раз жаловалась, что своими ночными тусовками на пляже они мешают спать остальным гостям.

«И чего тебе от них понадобилось, Хадсен?» – недоумевал Дилан, заканчивая протирать очередной столик и бросая тряпку обратно на тележку.

Со стороны сложно было понять, о чем именно они говорили, тем более что, когда к девушкам подошел тот татуированный красавчик, Нола заметно напряглась. Улыбка ее стала вымученной, а пальцы до побелевших костяшек вцепились в лямки джутового рюкзака. Да, она пару раз упоминала, что ей сложно общаться с новыми людьми – особенно с парнями, – но сейчас выглядела так, будто готова была сквозь землю провалиться, лишь бы избавить себя от необходимости продолжать этот разговор.

Подругу надо было срочно спасать.

Предлог увести ее подальше Дилан придумал без особого труда и прямо на ходу сформулировал в голове первую фразу, с которой приобнимет ее за плечи, дав почувствовать надежную опору позади себя. Парень уже даже вышел из столовой в холл, где находился ресешпен и лифт, когда вдруг створки последнего в очередной раз открылись.

Стейси Хадсен выплыла на первый этаж маленьким грезовым облачком. Одетая в короткий хлопковый комбинезон на широких лямках, с пляжной сумкой на руке, еще более очаровательная и лучистая, чем в своем прямом эфире полтора часа назад, хотя такое, казалось, едва ли было вообще возможно. Когда она вышла из лифта, Дилану показалось, что в холле на мгновение повисла восторженная тишина, так что он тормознул и не стал вмешиваться.

Обведя рассеянным взглядом присутствующих, Стейси остановила глаза на сестре – и на тех, кто стоял рядом с ней. Секунду размышляла о чем-то, а потом подошла ближе и, подчеркнуто не глядя ни на кого, кроме Нолы, что-то ей сказала. Старшая Хадсен не сдержала досадливого вздоха, но потом кивнула.

– Хорошо, как скажешь, впредь буду закрывать, – донесся до Дилана ее голос.

Ожидаемо, отойти Стейси уже не дали. Парень с татуировками тут же задал ей какой-то вопрос, втягивая в общий разговор. Та сделала вид, что раздумывает, постукивая подушечкой пальца по нижней губе, но потом все же кивнула.

– Если у меня не будет других дел, – услышал Дилан.

– Супер, просто супер, – расплылся в улыбке красавчик. – Ну тогда до встречи, да?

– Ага, – пожала плечами младшая Хадсен, всем своим видом демонстрируя, что ей не терпится закончить этот разговор.

И только когда они разошлись, парень вдруг осознал, что не видит Нолу. Словно с появлением сестры она буквально растворилась в воздухе. И, что самое характерное, он ведь и правда совершенно не обратил внимания на то, как она отошла. Просто не заметил.

Чувствуя себя идиотом, Дилан вытер руки о фартук и достал из кармана телефон.

<< f*ckin’_awesome: Ты где?

К счастью, ответила девушка почти сразу.

>> Nola_Hud: На улице. Около главного входа.

>> Nola_Hud: А что?

<< f*ckin’_awesome: Встретимся минут через двадцать? Не уходи далеко.

>> Nola_Hud: Ну ок.

Когда, закончив со своими утренними обязанностями, Дилан вышел из здания пансионата, девушка сидела чуть поодаль на одной из скамеек, обращенных к океану. Сосны частично заслоняли водную гладь, но вид здесь все равно был отменный.

– Видел тебя в холле, – сообщил парень, бухаясь рядом с ней. – А потом ты как испарилась. Все нормально?

– Душно стало, – дернула плечом девушка, не глядя на него. – Захотелось выйти на воздух.

– Это из-за сестры, да? – помолчав, уточнил он, и его подруга на мгновение замерла, словно он случайно наступил ей на больную мозоль. Потом ее плечи снова поникли, и она вяло мотнула головой:

– Отчасти. Утро какое-то… дурацкое, куда ни плюнь. Я… раз за разом наступаю на одни и те же грабли, хотя еще Бродский нас об этом предупреждал.

– О чем? – не понял Дилан.

– Не выходи из комнаты, не совершай ошибку, – с пафосом процитировала та. – Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более – изувеченным?

– Мрачный мужик был этот Бродский, – хмыкнул парень. – Неужели правда все так плохо? Зачем ты вообще подошла к той девице у лифта?

– Хотела сделать доброе дело, – пожала плечами Нола с таким видом, будто уже неоднократно пожалела о своем благородном порыве. – Представляешь, какой-то придурок заклеил отверстие для выдачи в вендинговом автомате на первом этаже.

– Ну чего сразу придурок-то, – даже слегка обиделся Дилан, и она тут же метнула на него вспыхнувший подозрением взгляд.

– Только не говори, что…

– Вообще, ты первая, кто догадался, в чем там дело, – отметил он, ничуть не смущенный ее реакцией. – Обычно народ либо начинает стучать по нему, либо просто грустно смотрит и уходит. А, ну еще иногда они бегут жаловаться Эстер. Видела бы ты, с каким выражением лица она потом достает из лотка купленную ими шоколадку. – Припомнив последний такой момент в деталях, он расплылся в широкой довольной улыбке. – Мол, та всегда тут была, зачем вы вообще оторвали меня от работы? Ловкость рук и никакого мошенничества.

Судя по повисшей паузе и нахмуренным бровям, Ноле потребовалось какое-то время, чтобы уложить услышанное в голове.

– То есть… Эстер в курсе всей схемы? – наконец сделала главный вывод она.

– Главное условие любого фокуса: тебе обязательно нужен помощник в зрительном зале, – подмигнул ей Дилан.

– Но зачем все это?

Тот неопределенно повел плечом:

– Потому что я здесь уже пять недель, и мне чертовски скучно. Ну и иногда можно халявную шоколадку съесть, но это бонус, скорее. – А потом расплылся в улыбке: – Но ты молодец, раз сама догадалась.

– Да ни о чем я не догадалась, – поморщилась та и отмахнулась. – Там парень какой-то был. Подсказал мне.

– Парень? – удивился ее друг. – Что еще за парень?

– Не знаю, мы… не представились друг другу. Брюнет, высокий, худой. Глаза у него… зеленые такие. – Голос девушки вдруг отчего-то стал тише и задумчивее, словно она ушла в себя.

– Погоди-погоди, – перебил ее Дилан. – Такой бледный, с мешками под глазами и выглядящий так, будто его из туберкулезного диспансера только вчера выписали?

Между бровями девушки пролегла тонкая вертикальная линия – кажется, выбранные им выражения ей не особо пришлись по душе. Но тем не менее она все же кивнула:

– Ну, для человека, живущего в шаговой доступности от пляжа, он, пожалуй, был немного бледным, да. Ты его знаешь?

– К своему величайшему сожалению, – скривился парень.

Какое-то время Нола молчала, но потом, покусав нижнюю губу, все же не сдержала любопытства:

– А… кто он такой вообще?

– Местный Пивз. Помнишь привидение такое из Хогвартса? Они с матерью живут и работают тут круглый год, – ответил парень. – Она на кухне, а он ведет бухгалтерию. Поверь мне, этот парень – первосортный мудак, так что обходи его по широкой дуге, если не хочешь испортить себе настроение на весь оставшийся день.

– Мне он не показался таким уж… мудаком, – осторожно заметила она. – Он же мне помог, в конце концов…

– Ха, ты думаешь, он сделал это из благих побуждений? – съязвил парень, покачав головой. – Этот чувак жопу от стула не оторвет, если ему это не будет выгодно.

– Он… предложил позвонить на горячую линию компании, которая владеет автоматом, – вспомнила Нола. – Но я не стала.

Не сдержавшись, Дилан громко фыркнул.

– Надеялся сделать всю грязную работу чужими руками. Ну естественно, очень в его стиле. А я тебе говорил, Хадсен. Сама не заметишь, как он тебе ниточки к рукам и ногам привяжет и заставит плясать под свою дудочку. Еще и обязанной ему по гроб жизни при этом себя чувствовать будешь. Кстати! – На самом деле это было совсем не кстати, но, заметив, как отчего-то погрустнело лицо его подруги, он решил, пока не поздно, сменить тему. – Я вчера спросил у Эстер про башенку.

– Правда? – Судя по ее интонации, девушка все еще не переключилась и даже толком не осознала, что он ей сказал.

– Да, – тем не менее с важным видом подтвердил Дилан. – Она сказала, что ключа от спальни Ларисы не существует в принципе.

– Не существует… – Нола дважды хлопнула глазами, усилием воли вникая в смысл этих слов, а потом ее взгляд наконец-то прояснился и взволнованно засверкал. – В каком смысле «не существует»?

– В прямом, – кивнул ее друг, довольный, что ему удалось полностью завладеть ее вниманием. – Когда прошлый администратор передавал ей дела, он это отметил особо: дверь заварена. Она физически не открывается, понимаешь?

– Не понимаю, – возразила она, хмурясь. – Зачем ее заваривать? Только не говори, что оттуда… призраков изгоняли или что-то такое. – Судя по тому, как дрогнул ее голос, такого рода идея девушку скорее напрягала, чем забавляла.

– Нет, все куда проще, – мотнул головой Дилан. – В девяностые, когда у Леонарда Флоранса вышла книга об исчезновении его матери, сюда стали приезжать всякие… экстрасенсы, которые уверяли, что могут вступить в контакт с духом Ларисы. И вот один из них то ли принял что-то не то, то ли в самом деле… вступил в контакт… – Тут он выразительно двинул бровями. – Но его потом еле откачали. И Лилиана заявила, что ей только мертвых экстрасенсов тут не хватало. Комнату закрыли, дверь запенили, и все на этом.

– Нет! – Это вырвалось у Нолы с таким отчаянием, словно парень только что сообщил ей, что ее любимого песика никак не вылечить и придется усыплять. – Дилан, это бред. Я… видела там кого-то вчера, понимаешь? Кто-то стоял у окна и курил. Я говорю тебе, в башенке кто-то был!

По тому, как расширились ее и без того большие глаза и как по-детски испуганно задрожала нижняя губа, он понял, что прямо сейчас ей нужно было какое-то логическое объяснение. Какое угодно, лишь бы оно остановило ее от сползания в пропасть, внезапно разверзшуюся под ногами.

– Нола, призраков не существует, – специально понизив и смягчив голос, проговорил он. – Что бы ты ни видела, что бы тебе ни показалось, этому есть разумное объяснение. Ну, ты же умная девочка. Неужели пары страшилок из интернета оказалось достаточно, чтобы у тебя совсем отключился здравый смысл?

Нола кивнула. Неуверенно и поспешно, будто стремясь согласиться с ним до того, как в ее голове созреют контраргументы.

– Ну посмотри вокруг, м? – Дилан широким жестом обвел окружающее их пространство. – Солнце, пляж, океан, сосны. Тупые мажорчики, инстаграмные дивы и уроки лепки из глины для бабушек. Где во всем этом ты видишь место для паранормального? Серьезно, у нас даже цветокор тут явно не триллерный. – Он хмыкнул, легонько толкнув ее плечом. – Скорее уж, «МаммаМия» 2008-го года.

– Да, наверное, – согласилась она, наконец слабо улыбнувшись. – Просто… странно это все, не находишь?

– Странно, – легко согласился он, поднимая глаза к небу, частично перекрытому сосновыми ветками. – Жизнь вообще довольно странная штука. Но тем и интереснее, разве нет? Просто… держись подальше от темных углов и странных типов, и все будет хорошо.

Нола кивнула и, повторяя за ним, откинула голову на спинку скамейки.

– Именно так и собираюсь поступать.

Глава 3. Дверь без ключа

Уилл сидел на толстом корне сосны, врастающем в острые скалы обрыва, и сосредоточенно вчитывался в текст электронного письма.

«Мистер О’Коннелл, спешу сообщить, что ознакомился с Вашей работой и, к сожалению, вынужден счесть ее несостоятельной.

Макроэкономическая теория, которую Вы выдвигаете, не только не нова, но еще содержит в своей основе марксистский подход…»

– Какой же ты идиот, – цыкнул парень, пролистывая абзац, в котором назначенный ему куратор распинался о нереалистичности данного метода, а еще крайней пагубности одной лишь попытки его воплощения для любого демократического государства, в том числе Соединенных Штатов Америки.

Далее следовала излишне подробная историческая сводка, которая пересказывала экономические предпосылки краха Советского Союза, а также неудачный опыт других государств, пытавшихся переосмыслить так называемый золотой стандарт, но не отказаться от него как от пережитка прошлого. Что вообще к работе Уилла не имело никакого отношения.

Затем следовал целый манифест в пользу фидуциарных валют, который в конечном итоге сводился к очевидному:

«Как Ваш куратор, я бы посоветовал Вам пересмотреть свой подход к вопросу и выполнить проект заново. В противном случае я буду вынужден доложить ректору о Вашей неуспеваемости, что может обернуться неблагоприятными последствиями.

С уважением, профессор Ст.А. Лэнг».

Уилл погасил экран и, откинувшись на ствол дерева, устремил задумчивый взгляд к горизонту.

Чертового Ст.А. Лэнга он даже в глаза ни разу не видел, но уже искренне считал его безмозглым, зашоренным сибаритом, уютно пригревшимся на своей должности и дующим в общую дудку с мейнстримовой повесткой государства-банкрота. А еще готовым огульно обвинять каждого, кто раскритикует Бреттон-Вудскую систему, в приверженности философии марксистов. С какой, собственно, стати? Какая между одним и другим была связь вообще? Причем ведь в заключении своей работы Уилл отдельно проговорил, что совершенно не настаивает именно на золоте как на инструменте обеспечения денег, и варианты тут могут быть разные, соответствующие эпохе – главное, деньги обеспечить! Но тот кретин, видимо, заключения даже не читал…

Впрочем, может, и хорошо, что очно с профессором Лэнгом они знакомы не были, потому что парень наверняка бы вступил в полемику, разозлился и высказал идиоту все, что о нем думает – и вот тогда его песенка как студента Вортонской школы Университета Пенсильвании точно была бы спета.

И мама бы очень расстроилась. Ведь там и так сделали ему большую поблажку, позволив продолжить заочное обучение даже после окончания локдауна.

К сожалению, ковид бронхиальной астме Уилла на пользу не пошел, и в общей сложности парень проходил на занятия как нормальный человек всего один семестр. А дальше – вернулся в «Айвотер», к соснам и соленому воздуху, от которых так надеялся сбежать в предыдущие два года до поступления.

Но теперь уже ничего не поделать. После развившейся острой пневмонии, экстренной госпитализации, аппарата ИВЛ и всех вылезших побочек дорога в большой и опасный мир ему была закрыта. Ведь там царствовали физические нагрузки, вероятность переохлаждения, стрессы, аллергены, пыль, респираторные инфекции и, самое ужасное, парфюмерия и аэрозоли.

Зазвонил телефон, и Уилл, мельком взглянув на экран, протяжно вздохнул:

– Папку «спам» проверила?

– Откуда ты… – удивилась Эстер, но потом цыкнула. – Нет, сейчас гляну.

Уилл промолчал, ожидая, что вот сейчас она просмотрит кучу рекламных писем и коммерческих предложений, а потом все-таки скажет, что нашла.

– Господи, сколько же здесь рекламы… Ищи тебя среди всего этого. Когда ты уже корпоративную почту себе сделаешь? Что за дебильный ник?.. О, нашла!

Парень удовлетворенно кивнул:

– Не настолько мы крупная корпорация, чтобы делать себе отдельную почту. Кто тебе, кроме меня, вообще отчеты шлет?

– Нимбусплазмотрон, блин… – задумчиво протянула Эстер. – Кухня. Кухня шлет отчеты.

– По заветренным сосискам? Не смеши меня.

Но, судя по голосу, та и не собиралась шутить:

– Из этих заветренных сосисок потом составляется списание, которое ты в том числе обрабатываешь. Я серьезно, Уилл, смени почту, не позорь нас. Тебе же счета шлют!

Парень расплылся в плутовской улыбке:

– Если я сменю почту, Эстер, счета перестанут до меня доходить. Очевидно же.

Озадаченное молчание женщины длилось всего пару секунд:

– Ой, иди в жопу, короче… – И она бросила трубку.

Парень выразительно вздохнул, погасил телефон и убрал его обратно в карман джинсов:

– И тебе хорошего дня.

Бухгалтерию пансионата Уилл вел чуть больше двух лет – с тех самых пор, как вернулся в «Айвотер» и понял, что больше сидеть на шее матери не имеет никакого морального права. И будь он хоть дважды студентом университета из «Лиги плюща» – но на удаленке, да еще и без всякой перспективы добраться не то что до Уолл-Стрит, но даже до финотдела самой захудалой конторки в Портленде, – парню все же стоило спуститься с небес на землю и начать работать там, где есть. Даже несмотря на то, что работа эта была не более чем досадной растратой его умственного потенциала.

Но хозяйка пансионата, Лилиана Флоранс, была не против, чтобы ее бухгалтерию вел студент, и даже наоборот, считала подобное стечение обстоятельств весьма удачным. Ну, хоть кому-то все нравилось.

Чувствуя, как от долгого сидения на кривом корне, у него затекла не только спина, но и задница, Уилл решил вернуться поближе к пансионату. Завтрак для гостей должен был уже закончиться, а значит, самое время было наведаться к маме на кухню. Ничего, кроме случайно обретенного сока, у парня в желудке сегодня еще не бывало. Да и того оказалось смехотворное количество.

Неспешно шагая по почти незаметной, протоптанной в траве им одним тропинке, Уилл вспомнил забавную девчонку и ее перепуганный взгляд, когда сходу запихав в рот добрую половину булки, она вдруг поняла, что элегантно и женственно прожевать все это не получится. И потом нелепо краснела, отворачивалась и закрывала рот руками, чтобы он не дай бог не догадался, в чем дело. Почему-то это было так смешно, что в тот момент у него даже вся досада на девчонку прошла.

А ведь досадовать было на что. После недели беготни и шпионажа Уилл таки выяснил, чьих рук дело было заклеенное отверстие выдачи в автомате. И вот уже восемь дней как парень пытался натравить гостей на придурка Дилана Фостера, который делал это, кажется, даже не ради наживы, а просто потому, что считал свои детские выходки веселыми. Но ведь особенно въедливые гости оставляли отзывы, причем не только на сайте пансионата, откуда их можно было удалить, но и на разных агрегаторах гостиниц и отелей. Хотя тому-то что, правда? Приехал – уехал, и к черту репутацию места, с которым не придется связывать всю свою жизнь.

И Эстер тоже молодец, спуталась с проходимцем и смотрит на его выходки сквозь пальцы. Дурдом.

Неторопливо обойдя пансионат вкруг, Уилл взлетел по ступенькам невысокого крыльца, через которое обычно шла приемка продуктов на кухню, и зашел внутрь.

– Мам, ты тут? – крикнул парень из небольшого закутка, где обычно переодевался персонал, а потом сменил свои кеды на общественные сланцы.

– Да!

Ходить по кухне в уличной обуви и одежде было категорически запрещено, так что парень еще и белый халат на плечи накинул – и только потом вошел в святая святых своей матери.

– Тогда корми меня. Я ужасно голодный. – Он наклонился к невысокой худенькой женщине и поцеловал ее в макушку.

Та, не оборачиваясь, как-то почти раздраженно дернула плечом, и только в этот момент парень заметил, что она бинтует ладонь. Брови его тут же съехались к носу:

– Вражеская пуля?

– Угу, – цыкнула та сама на себя. – За горячую сковороду схватилась. Как дура.

Парень еще какое-то время понаблюдал, как мать пытается одной левой рукой зафиксировать бинт, но потом развернул ее к себе и перехватил окончательно растрепавшийся край.

– Давай помогу, – Поднеся к лицу ее руку, он надорвал бинт зубами. – А где у тебя халдеи все?

– Отпустила, – вздохнула женщина, наблюдая, как ее сын бережно завязывает кончики повязки вокруг запястья. – Я там булочек тебе оставила и сосисок. Кофе сварить?

– Я сам, отдыхай.

Закончив с бинтом, парень пододвинул матери стул и ушел к кофеварке. С нескрываемым облегчением и даже характерным выдохом усталости женщина села и обвела кухню таким взглядом, будто, оставшись с только одной здоровой рукой, не имела ни малейшего представления, что теперь делать. И пусть работники оставили ей намытую посуду и чистые поверхности, финальные штрихи всегда наводила сама шеф-повар. А потом заполняла документацию.

Уилл тем временем засыпал в машину кофе, налил воды и ударил по кнопке, а потом отправился делать себе из сбереженных ингредиентов хот-доги.

– Хоть овощей себе положи. Там в холодильнике, – предложила женщина спустя время, наблюдая, как щедро сын поливает взрезанные булочки кетчупом. Но тот лишь брезгливо поморщил нос, чем вызвал у матери раздосадованный вздох: – Уилл, ну что ты как маленький? Овощи есть полезно.

Ноль реакции.

– К тебе обращаюсь.

Тишина.

– Уильям!

– О, даже так? – фыркнул парень, поднимая на мать смеющийся взгляд. – Уильям? – И покачал головой. – Мам, я живу в экологически чистом месте, пью исключительно фильтрованную воду, ем только те продукты, на которых написано «без ГМО», ношу одежду, постиранную специальными гелями, и пользуюсь гипоаллергенными средствами гигиены. Я не как маленький. Я буквально человек-младенец. Мне не положено любить овощи.

Все это он говорил так, будто иронизировал или даже искренне веселился над собственным положением, хотя в душе люто ненавидел каждый из перечисленных пунктов. Но маме об этом слышать было ни к чему – она слишком многим пожертвовала, чтобы продлить ему жизнь. Даже несмотря на то, что жизнь эта была больше похожа на заключение в камере строгого режима, нежели санаторий.

Но какое он имел право жаловаться?

Женщина тем временем лишь раздраженно отмахнулась от него:

– Делай, что хочешь. – И поднялась со стула, чтобы начать прибираться.

Ответа ей снова не последовало. Потому что тот бы ее тоже лишь расстроил – и больше ни к чему не привел.

Какое-то время, пока Уилл ел свои хот-доги, а его мать одной рукой раскладывала посуду из сушилки по местам, царила гнетущая тишина. Парень подозревал, что и делами-то она начала заниматься только затем, чтобы как-то отвлечься от этой неловкой паузы, которая наступала между ними всегда, когда парень отзывался о своем заточении без должного восторга. Он ни в чем не обвинял мать, но той было достаточно даже простого сарказма, чтобы преисполниться иррациональным чувством вины и вместе с ним – обидой за то, что принесенных ею жертв не ценят. Уилл честно не хотел, чтобы она воспринимала его слова именно так, но поздний пубертат парня и старшие классы задали такого жару в отношениях между матерью и сыном, что кровоточило до сих пор.

Сейчас Уиллу был двадцать один год, в «Айвотере» он жил с шестнадцати, то есть – если не считать один семестр в университете, – уже пять лет. И последние два года он старался не обсуждать с матерью тему друзей, развлечений и личной жизни. Потому что не было у него, по большому счету, ни того, ни другого, ни третьего.

Друзья – исключительно виртуальные, развлечения – тоже преимущественно в интернете, а личная жизнь… Откуда бы ей было взяться?

Нет, конечно, парень несколько раз заводил интрижки с отдыхающими в пансионате девушками, а однажды даже искренне был влюблен, но отношения длиной в десять дней – именно таким был самый распространенный срок пребывания гостей – Уиллу не нравились. Человеком он был очень неторопливым и вдумчивым, да и прожигающим штаны либидо, слава богу, обременен не был. Так что пока он девушку рассматривал, узнавал, искренне наслаждаясь самим процессом, как своеобразной прелюдией – ей уже пора было уезжать. Если получилось ее таки довести до кровати и раздеть – повезло, а нет так нет. Все равно потом, разъехавшись по домам, сливались что те, что другие. Кто-то молча, кто-то благодарил его за замечательный отдых и увлекательный курортный роман – а потом все, счастливо оставаться.

И Уилл оставался. Какие у него еще были варианты?

– Как, кстати, успехи в поимке автоматного воришки? – Голос матери вернул парня в реальность, и тот обнаружил себя замершим над последним недопитым глотком кофе.

– Да никак, – скривился парень и осушил кружку, а потом поднялся с места и пошел мыть за собой посуду. – Была одна девчонка, которая уже даже телефон достала, чтобы последовать моему совету и позвонить непосредственно в компанию, но… – Он пожал плечами.

– Но что?

– Сорвалась рыбка.

Мать сочувственно поджала губы и погладила сына по плечу. А, немного подумав, предложила:

– Может, все-таки сам?

– Нет уж, – усмехнулся Уилл, стряхивая капли с тарелки и кружки и придавая голосу больше пафоса. – Не вижу никакой чести в том, чтобы лично устраивать разборки из-за пары шоколадок.

– Ох, вы поглядите-ка на него! – важно прыснула женщина, а потом с характерным хлопком стеганула парня вафельным полотенцем по джинсам в районе зада. – Чести в этом не видит Его Благородие! Ишь какой! Поел, попил, светлый лик свой не заляпал? Тогда марш с моей кухни, сюрикен. Мне работать надо.

Уилл, уже двинувшийся в сторону выхода, вдруг изумленно вскинул брови и повернулся.

– Мам.

– Что? – нахмурилась женщина, с нехорошим предчувствием глядя, как у того на губах расцветает издевательская улыбка.

– Сюзерен. Не сюрикен.

Пару мгновений она только хлопала глазами, а потом оскорбленно вздернула подбородок и снова замахнулась на него полотенцем:

– Да хоть слизерин!

– Ну, это уже вообще порнография какая-то, – смеялся Уилл, уворачиваясь и шмыгая в закуток к своим кедам. – Постыдилась бы, женщина. В твоем-то возрасте!

– Кыш отсюда. Умник, – бурчала мать, недовольно качая головой, но при этом скрывая улыбку.

Высокомерие и бахвальство собственным интеллектом со стороны сына всегда вызывали в ней смешанные чувства. С одной стороны, женщина гордилась своим умненьким мальчиком, который не испытывал никаких трудностей, чтобы поставить любого человека на место. С другой – именно это она и считала основной причиной, почему у того нет ни друзей, ни девушки.

Проводив все еще посмеивающегося сына взглядом, женщина вернулась к работе:

– Несносный, несносный мальчишка, – вздыхала она, придвигая к себе бланки списания продукции. – И кому только такое счастье достанется…

Уилл меж тем снова описал пансионат в полукруг и зашел с главного входа. Обычно к этому времени Эстер уже разгребала завалы электронных писем, просматривала обыкновенную почту, которую приносили ей на ресепшен с поста охраны, и готовила отдельную стопочку, предназначенную непосредственно Уиллу. Чего там только не было: от счет-фактур и уведомлений из налоговой до коммерческих предложений по закупке более дешевой консервированной фасоли.

В холле пансионата было прохладно и, что самое приятное, пусто. Видимо, большинство гостей ушли на пляж или разбрелись по каким-нибудь культурно-развлекательным программам типа лепки из глины или прогулки на горных велосипедах. Так что престарелый колониальный стиль здешнего интерьера выглядел еще более сонным и засиженным мухами. Все эти ковры, картины в рамках, диваны, подушки, столики и, черт возьми, лепнина на фризе и консолях полвека назад остывшего камина – толкали Уилла на невольные ассоциации с отелем «Оверлук» из фильма «Сияние».

– Пришел? – спросила очевидное Эстер, одной рукой принимая из принтера свежие распечатки, второй листая записную книжку и еще зажимая трубку телефона между плечом и ухом.

Парень отвечать на ее глупый вопрос, конечно же, не стал. Просто сунул руки в карманы и привалился боком к стойке регистрации, ожидая, когда женщина отдаст его стопку, на девяносто процентов состоящую из бесполезной макулатуры, и он с чистой совестью вернется домой, сядет за комп и посмотрит какой-нибудь сериал. А поработает, как всегда, ближе к вечеру.

– Да, мистер Николз? Это Эстер с ресепшена. Я нашла запасной ключ для вас, да. – Она выслушала короткий радостный спич, отголоски которого долетели даже до Уилла, и обворожительно улыбнулась: – Сейчас принесем, хорошо. Никуда не уходите. – На том конце провода звонко рассмеялись: не иначе, Эстер только что подколола гостя, который застрял в своем номере.

Она положила трубку, достала из-под стойки стопку бумаг и выложила их перед Уиллом, сверху пришлепнув каким-то ключом с деревянным брелоком и выбитом на нем номере 4E, какие у пансионата не были в ходу уже лет двадцать.

– Это еще что такое? – скептически изогнул бровь парень.

– Уилл, очень тебя прошу, отнеси это мистеру Николзу на четвертый этаж. Он там каким-то неведомым образом в унитаз ключ смыл – надо открыть человека. – И, расправив перед собой распечатки, она принялась звонить куда-то еще. – Как друга тебя прошу.

Парень с сомнением посмотрел на ключ:

– А почему клоуна своего не попросишь?

– Уилл! – взмолилась Эстер, слушая в трубке гудки. – Во-первых, Дилан не мой, а во-вторых, он на прогулке сейчас, гостей сопровождает, так что… Алло! Здравствуйте. Это из пансионата «Айвотер» вас беспокоят… Да, я управляющая, Эстер Грин. Вы нам утром на электронку прислали инструкции…

Наблюдая, как женщина стремительно теряет интерес и к ключу, и к Уиллу, полностью переключаясь на новый насущный вопрос, парень обреченно вздохнул и сгреб выданные ему бумаги, сложил их пополам, засунул в задний карман джинсов и забрал ключ. Но перед тем, как направиться к лифтам, снова ее окликнул:

– Эй, Эстер. – Та подняла на него нахмуренный взгляд. – Мы не друзья.

– Иди уже, – прошептала женщина одними губами и отвернулась.

И он ушел. В гордом одиночестве поднялся на четвертый этаж и ступил на длинную дорожку веселенького ковролина в приглушенно-красных тонах. В коридоре стояла гробовая тишина, если не считать шума прибоя и пения птиц, заливающихся внутрь через распахнутые окна. Еще из номера 4Е доносилась какая-то возня, и где-то вдалеке скрипнула половица.

Уилл обернулся.

В противоположном конце коридора, где когда-то был номер 4А, а теперь находился проем под уходящую вверх винтовую лестницу – парень готов был поклясться – скользнула неясная тень и тут же исчезла в этом самом проеме.

– Кого там нелегкая принесла? – цыкнул Уилл, наскоро отпирая дверь несчастного мистера Николза, и, обменявшись с ним формальными любезностями, быстрым шагом устремился в противоположный конец коридора.

В башню Ларисы Флоранс, единственную из всех строений пансионата, расположенную на условном пятом этаже, гости наведывались крайне редко, и все-таки подобное случалось. О полукриминальном деле, покрытом толстым слоем пыли и плесени, знали немногие, так что большинство любопытствующих забредали туда случайно, в припадке скуки или праздного шатания. В любом случае, даже если этот гость из таких, стоило его отвадить.

По возможности бесшумно поднявшись по невысокой винтовой лестнице, Уилл различил возле двери Ларисы Флоранс девичью фигуру, которая, кажется, ковыряла ногтем сварочный шов по периметру двери. А приглядевшись внимательнее, парень узнал в этой девушке страстную любительницу булок из автоматов.

– Не с места, руки вверх, – с вялой улыбкой проговорил он, приваливаясь плечом к опорному столбу винтовой лестницы и с некоторым удовольствием наблюдая, как девушка сначала деревенеет, как перепуганный опоссум, но потом отмирает, распрямляется и медленно поворачивается к нему. – Все, что вы скажете, будет искажено и использовано против вас.

– Опять ты, – прошептала девушка с такой обреченностью, будто покорялась неизбежному.

Уилл решил проигнорировать этот эмоциональный выпад и сложил руки в карманы:

– Чего делаешь здесь?

Глаза девушки тут же забегали, словно простой, но вполне предсказуемый вопрос поставил ее в тупик. Было видно, как она судорожно соображает и буквально на ходу пытается выдумать максимально правдоподобную причину, по которой могла бы оказаться на вершине лестницы, ведущей к одной-единственной запертой двери. И Уилл уже был готов предложить ей пару подходящих отмазок про туалет или лунатизм, как вдруг брови девушки решительно съехались к переносице:

– Это спальня Ларисы Флоранс, которая пропала в 1983-м году, не так ли? – выпалила она скороговоркой, как в омут с головой бросилась. Еще и нахмурилась так сурово, будто это он, Уилл, был застигнут врасплох и оказался на допросе.

На внезапную перемену в настроении девушки тот, правда, отреагировал одними лишь дернувшимися в удивлении бровями:

– Возможно, – подумав, все же ответил он.

Неужели любительница тру-крайма? Редкий гость в этих краях. Значит, тем более нужно было ее отвадить.

– Я знаю, что это она, – настаивала та, продолжая удерживать на лице решительное выражение.

Уиллу это даже показалось забавным: с ее-то этими огромными голубыми глазищами, тонким, чуть вздернутым носом и довольно большим ртом суровая насупленность выглядела просто уморительно.

– Правда, что дверь не открывается? – тем временем не унималась девушка.

– В практическом или теоретическом аспекте? – уточнил он, с трудом подавляя на губах ухмылку, а в ответ получил выразительно возведенные к потолку глаза:

– Ты понял, о чем я.

– Зачем тебе это?

– Хочу понять, можно ли попасть в башню, если дверь заварена и нет ключа. – А потом, подумав, спросила уже с меньшей уверенностью: – Его ведь… правда нет?

– Насколько мне известно, нет.

Девушка подозрительно сощурилась:

– То есть ты не знаешь наверняка?

Парень пожал плечами:

– Наверняка я знаю только то, что, насколько мне известно, ключа не существует в той форме, которую принято считать ключом, когда мы имеем его в виду. Такая формулировка тебя больше устроит?

Девушка недоуменно моргнула:

– Н-наверное…

– В таком случае, – печально вздохнул Уилл, – не завидую людям, которым приходится с тобой общаться. – А потом хлопнул себя по коленке и произнес бодрее: – Ладно, если ты уже оценила качество сварки, можем уходить.

Он даже повернулся и начал спускаться по ступенькам, надеясь, что девушка последует его примеру, однако шагов так и не услышал.

– Ну чего тебе еще? – пытливо уставился на нее парень, оборачиваясь.

– А ты не знаешь, можно ли как-то иначе попасть в башню?

Этот вопрос она задала уже не неуверенно. Наоборот, ее цепкий, серьезный и крайне подозрительный взгляд блуждал по лицу Уилла с таким вниманием, что у того аж дыхание на миг сбилось.

Будто она знала, что он знает, и теперь намеревалась прочесть ложь по его микромимике. Неужели что-то в его предыдущих ответах показалось ей подозрительным?

Парню потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с непонятно откуда взявшимся волнением и заговорить спокойно:

– Через крышу, например? Или окно. Альпинистским снаряжением умеешь пользоваться?

Девушка продолжала стоять на месте и рассматривала его так, будто сама в этот момент не дышала. Окутанная полумраком и застывшим воздухом, выглядела она как на кадре какого-нибудь мистического триллера, на котором та самая «файнал герл» на одну короткую секунду замирает – в предвкушении и тревожном волнении – перед тем, как открыть дверь и впервые встретиться с разгадкой главной тайны своей сюжетной линии.

– Нет, – покачала она головой, поджимая полные губы, и принялась тоже спускаться по лестнице. – Не умею.

Они расстались в лифте. Девушка вышла на третьем этаже, а Уилл поехал дальше. До самой последней секунды между ними сохранялось какое-то странное напряжение, и парню все время казалось, что вот сейчас она спросит что-то еще.

Но этого так и не произошло.

~

«Как вам такая идея?»

– Отстой…

«Как вам такая идея?»

– Тоже хрень.

«Как вам такая идея?»

– О, а вот это ничего. – Стейси набросила на фрейм эффект с анимированными сердечками и растянула его на всю фразу, в которой спрашивала мнение подписчиков о новом небольшом конкурсе. Сердечки эти, разумеется, ненавязчиво подталкивали их к желательному для девушки ответу.

Полчаса назад она записала видео, в котором предлагала своим самым ярым поклонникам стать спонсорами ее завтраков, обедов и ужинов. Нет, конечно, выразилась она не так пошло – просто объявила о возобновлении когда-то уже опробованного типа стримов, где Стейси ела перед камерой и мило общалась с чатом. Но на этот раз она предложила самим подписчикам определять, что именно она будет есть. Для этого девушка обещала выложить меню пансионата, которое скачала с сайта, чтобы, просмотрев его, подписчики смогли бы проголосовать донатом с припиской о названии выбранного блюда. И самый щедрый донатер таким образом определил бы, что именно Стейси будет есть на стриме. За его счет, разумеется.

В успехе своей задумки девушка не сомневалась ни секунды. Ведь тот тип блога, который она вела, подразумевал практически полное погружение в ее жизнь – даже камеру она старалась выставлять так, чтобы добиться у зрителя ощущения присутствия. И да, людей, плотно сидевших на этой траве, было предостаточно. Если судить по некоторым комментариям, встречались даже такие, кто считал ее абстрактное «you» в беседе с аудиторией обращением исключительно личным.

И именно эти люди когда-то подкинули Стейси идею о смене формата блога с простого лайфстайла на образ «я твоя девушка», что в конечном итоге и принесло ей ту популярность, которую она имела на данный момент. Триста тысяч подписчиков с разных уголков планеты – некоторых сообщений в чате Стейси не понимала даже примерно, потому что те были написаны арабской вязью, иероглифами и еще черте знает какими символами.

– Так, ладно, – вздохнула она, досматривая смонтированный прямо в приложении на телефоне ролик. – Опубликовать.

Рассказывать в этом видео о причинах объявления конкурса Стейси не стала, решив приберечь тему семейных передряг для стримов. Скопом весь контент выдавать было нельзя – точно не в этом богом забытом месте, где, казалось, не происходило вообще ничего. Может, поэтому администрация пансионата не решалась поменять обивку на своих диванах в холле, расцветка которой вышла из моды сто лет назад? Боялись произвести слишком мощный фурор?

Под выложенной сторис с голосованием побежали первые лайки и комментарии, преимущественно поддерживающие ее затею. Кто бы сомневался, собственно.

Усевшись на кровати поудобнее, Стейси принялась отвечать на комментарии, в которых содержались вопросы по существу: во сколько по вашингтонскому времени будут проходить стримы, есть ли у девушки пищевые аллергии или своеобразный стоп-лист по продуктам и так далее, и тому подобное.

Столь трогательная забота каждый раз, как по волшебству, успокаивала мятежную душу девушки. Будто в такие моменты триста тысяч наблюдателей за ее крохотной жизнью вдруг сливались в какого-то одного неясного, но обволакивающе большого и теплого человека. Этот человек, не имевший лица и имени, неизменно приходил на помощь даже в самые тяжелые минуты и оставался рядом до конца. Очень нежно, по-отечески бережно брал ее болеющее сердце в свои ладони и грел его до тех пор, пока щемящее чувство тоски и одиночества не стекало с него на пол вытаявшим льдом.

Он любил ее. Внимательно вглядывался и угадывал печаль в ее глазах, даже если в тот момент Стейси улыбалась и шутила. Потому что он знал ее наизусть. Как никто другой на всем белом свете.

Дверь в номер открылась как раз в тот момент, когда девушка закончила публикацию еще двух сторис: одной с фотографиями меню, а другой с подробным описанием своего стоп-листа. Сторис с меню на всякий случай закрепила еще и в хайлайты – вдруг кто-то из ее подписчиков не успеет посмотреть ее за сутки.

– Ты здесь, – обронила Нола рассеянно, всего чуточку не дотянув интонацию до вопроса. Кажется, присутствие в номере сестры ее нисколько не обрадовало.

– Где мне еще быть, – вторила ей та, мельком проследив, как тяжело девушка плюхается на свою кровать и устремляет взгляд к потолку.

Выглядела Нола расстроенно, даже как будто тревожно – и Стейси четко для себя решила ни о чем сестру не спрашивать. Потому что это ее мечущееся, громко думающее, вечно чем-то обеспокоенное состояние было вполне в порядке вещей, и если интересоваться, что у Нолы случилось на этот раз, можно не только бездарно потратить время, но еще и себе настроение испортить. Нет уж, спасение утопающего – дело рук самого утопающего.

– Как у тебя получается так легко общаться и цеплять парней? – неожиданно спросила Нола у потолка. – Я имею в виду, ты же даже не всегда с ними приветлива, а они все равно… Что один, что второй… который утром у лифтов был… Как его…

– Потому что парни все до одного законченные лукисты? – равнодушно пожала плечами Стейси, тоже не вспомнив, как звали того парня, который позвал ее покататься завтра на лошадях. – А что, ты с кем-то познакомилась?

Но Нола не ответила. Молча жевала губы, по-прежнему буравила взглядом потолок, а потом вдруг мотнула головой и вскочила с кровати:

– Нет. Ни с кем я не познакомилась. Ты с родителями так и не виделась сегодня? – Последнюю свою фразу она сказала уже почти будничным своим тоном и принялась что-то откапывать в рюкзачке.

– Слава богу, нет.

Нола вздохнула, в своей типичной обреченной манере старшей сестры:

– Зачем это все, Сиси? К чему твой бойкот? Мне сегодня, между прочим, пришлось завтракать булкой из автомата, чтоб никого не подводить. Помирись с отцом, нам еще полтора месяца здесь жить!

Стейси терпеть не могла, когда Нола становилась такой – подчеркнуто благоразумной, взрослой и постоянно жертвующей во имя мира и добра. А по факту у нее просто характера не было, чтобы отстаивать собственные интересы. Но окружающие, конечно же, видели ситуацию иначе.

С самого детства Стейси ставили в пример сестру и говорили на нее равняться. Посмотри, как Нола сидит, посмотри, как Нола кушает, посмотри, как Нола учится. А еще какая у нее чистота в комнате, как прилично она одевается, красится, говорит и ведет себя. Нола не кричит, не бегает по дому, ничего не ломает, не клянчит денег, не просит подарков, не связывается с сомнительными компаниями…

Порой Стейси хотелось предложить родителям пойти и потыкать в Нолу палкой, а то вдруг она мертвая вообще.

Девушка была глубоко убеждена, что все познается только в сравнении. И родители вечно недовольны Стейси исключительно потому, что у них была неподражаемая, до зубовного скрежета идеальная Нола. Ведь у тех одноклассниц девушки, кто был единственным ребенком в семье, подобных проблем не наблюдалось – их обожали просто за то, что они есть. Ее же… Мать была по большей части просто холодна, а вот отец как будто и вовсе младшую дочь ненавидел. И как девушка ни старалась заслужить внимание и любовь со стороны родителей, все было без толку.

Что, Стейси? Получила хороший балл за контрольную? Ну, а вот Нола получила высший.

И так во всем. Единственное, где она сорвала джекпот – это внешность. Старшая сестра на фоне Стейси не просто терялась, а буквально растворялась в небытии. К сожалению, родителей эта ее победа не впечатляла совсем, а отцу и вовсе давала лишних поводов задеть младшую дочь, несправедливо обвиняя ее в стереотипной тупости, легкомысленности, ветрености и самовлюбленности.

Отца Стейси не любила. Он был безжалостен к ней. И сложно было сказать, что из этого являлось причиной, а что следствием.

Но наверняка девушка знала одно: если бы она сегодня спустилась к завтраку, он до конца дня злорадствовал бы на тему, как это Ее Величество соизволило снизойти до них, презренных смердов, и вкусить плебейских яств. А потом придумал бы что-нибудь еще, затем еще – все обиднее и обиднее, пока не довел бы Стейси до слез и только тогда с коронной фразой «поплачь, поплачь, пожалей себя» отпраздновал бы победу.

И никто – ни мать, ни сестра – не вступились бы за нее. Разбежались бы, как обычно, каждая по своим углам или, на худой конец, уткнули бы носы в телефоны – и все стерпели. Их ведь это не касалось, так? Да и кому охота ради какой-то там зарвавшейся пигалицы портить перед отцом репутацию хорошей жены или дочери.

– На обед пойдешь? – спросила Нола, складывая в кейс наушники, в которых провалялась на кровати последний час.

Стейси в этот самый момент сидела перед маленьким круглым зеркалом и приводила себя в порядок.

Один из ее постоянных донатеров с ником ReinDeer_xo скинул целую тысячу долларов буквально в последний момент, когда девушка уже собиралась заказывать ростбиф с овощами-гриль – пожелание донатера за сотню баксов, – но тот моментально вылетел из топа. И теперь ей предстояло съесть томатный суп из морепродуктов, стаканчик с нарезанными фруктами и выпить молока. Удовольствие сомнительное, конечно, особенно с молоком. Но в целом она могла бы сделать только глоток из уважения, а потом отшутиться.

– Стейси? – позвала ее снова сестра.

– Нет, я буду обедать в номере, – важно сообщила та.

– А зачем красишься тогда?

Девушка сначала довела выразительную стрелку и только потом ответила:

– У меня стрим, и я должна выглядеть красиво для своих подписчиков.

Нола непонимающе моргнула:

– Ты будешь… есть, пока на тебя смотрят люди?

– Они за это заплатили, – пожала плечами Стейси, приступая ко второму глазу.

Нола какое-то время молчала, видимо, переваривая услышанное и наскоро определяясь со своим мнением по этому поводу, а потом аккуратно заметила:

– Это немного… ненормально, Сиси, ты же понимаешь?

Та показательно вздохнула:

– А по-моему, ненормально есть в обществе людей, которые не хотят тебя видеть за своим столом. Так что останусь с теми, кто мне рад. С теми, кто меня любит.

Та еще какое-то время мялась, разглядывая лицо сестры в отражении зеркала, но спорить не стала – и просто ушла.

Стейси горько усмехнулась и сглотнула колючий ком в горле: конечно же, Нола ушла, конечно, не стала спорить. С чем? Все по фактам.

Глава 4. Человек с сигаретой

На пляж вела длинная деревянная лестница, надежно огражденная с двух сторон перилами. Спускаясь с одной скалы на другую, она по пути несколько раз изгибалась и поворачивала, а в одном месте становилась такой крутой, что перед этим участком даже была привинчена предупреждающая табличка, советующая гостям крепче держаться за поручни. На туристических агрегаторах, которые Нола штудировала еще дома, именно эта лестница была многими отмечена как главный минус всего пансионата: даже спуск по ней требовал времени, сил и осторожности, не говоря уже о подъеме обратно.

Может, именно поэтому, когда девушка наконец добралась до пляжа, сделав по пути две остановки, чтобы поснимать на телефон открывавшиеся виды, там практически никого не было. Два стоявших рядом шезлонга были заняты немолодой парой, чуть подальше устроилась семья с детьми, а почти у самой воды сидела девушка в соломенной шляпке с широкими полями. Впрочем, существовало и другое объяснение такому скромному количеству посетителей: время было послеобеденное, и большинство гостей сейчас либо отдыхали в своих номерах, либо занимались какими-то другими делами, не подразумевавшими пребывание на самом солнцепеке.

У Нолы же весь день пошел наперекосяк – начиная с завтрака и заканчивая «гениальной» идеей тайком осмотреть башенку Ларисы Флоранс. Теперь девушка отлично понимала, почему Дилан назвал караулящего вендинговые автоматы парня Пивзом – тот и правда появился словно из ниоткуда. Но не мог же он за ней следить, в самом деле? Значит, совпадение? Или, может, он, как и положено вредным призракам, просто охранял местные тайны от чересчур любопытных искателей правды? И каждый раз, когда кто-то подбирался слишком близко, верный страж выступал из тени и популярно объяснял, почему им стоило повернуть назад прямо сейчас. В конце концов, некоторым вопросам стоило оставаться без ответа на благо всего человечества.

Не на шутку разыгравшееся воображение Нолы зачем-то добавило в образ парня белую простыню с прорезью для глаз и зловеще позвякивающие цепи на запястьях и щиколотках. А еще покачивающийся фонарь на длинной палке и замогильно тоскливый вой, сопровождающий его бессрочное бдение в стенах «Айвотера».

Нет, это, пожалуй, уже был перебор. Девушка печально вздохнула, не без некоторого сожаления отказываясь от своего – весьма логичного, между прочим – объяснения произошедшего. Видимо, действительно просто дурацкое совпадение.

Черт, а ведь она до сих пор понятия не имела даже, как его зовут.

В любом случае Дилан оказался прав: дверь в номер была наглухо заварена и производила впечатление непреодолимого препятствия. К тому же, судя по сплетенной в одном из ее углов густой паутине, ее точно не могли открывать вчера ночью. И если так, то… что? Ей привиделся тот человек с сигаретой в окне?

Нола нахмурилась, старательно воспроизводя у себя в голове увиденное прошлой ночью. Возможно ли, что глаза ее обманули? Что тот красный огонек, который она приняла за тлеющий кончик сигареты, был на самом деле каким-то отблеском огней с пляжа или вроде того? Прямо сейчас, когда все вокруг было залито ярким солнечным светом, девушка уже ни в чем не была уверена. В конце концов, она очень устала с дороги, еще Стейси, как всегда, подлила масла в огонь своими выходками, а фантазия у Нолы еще во время прослушивания подкаста разыгралась не на шутку. Так, может, все-таки…

Девушка досадливо застонала, поняв, что в своих размышлениях продолжает ходить по кругу и без новой информации так и не сдвинется с мертвой точки, а потому, плюхнувшись на один из многочисленных свободных шезлонгов в тени большого пляжного зонта, полезла за телефоном и открыла сайт пансионата, сразу перейдя в раздел истории.

Итак, знаменитая башенка Ларисы Флоранс изначально не входила в проект «Айвотера» и была построена дополнительно после того, как в конце шестидесятых прибрежный ураган буквально подчистую снес дальний левый угол здания. Бывший на этом месте номер 4А лишился двух стен и половины пола и требовал основательной реконструкции, однако вместо того, чтобы просто восстановить все, как было, Митчелл Флоранс распорядился построить на этом месте ту самую башенку. Таким образом, сам 4А превратился в лестничный пролет, а над ним была построена новая комната.

Сверив даты, Нола почувствовала, как сердце у нее застучало быстрее, и торопливо перешла в заметки, чтобы проверить свои подозрения. Да, так и есть. Все это произошло вскоре после его свадьбы с Ларисой, а значит, это место изначально могло строиться именно для нее, а не для гостей или, например, повышения узнаваемости «Айвотера» на страницах туристических каталогов.

Естественно, на самом сайте пансионата об этом ничего сказано не было – информация там давалась кратко и сухо и в основном касалась технических особенностей строительства. И пусть Нола не была уверена, что эти сведения ей чем-то помогут, она все равно на всякий случай пробежала их глазами.

Оказалось, что башенки такого типа назывались турелями. В средние века их использовали как часть фортификационной архитектуры замков, потому что те давали максимальный угол обзора для ведения огня по противнику. В городской же застройке они выполняли исключительно декоративную функцию и в чистом виде встречались довольно редко. К фасаду такие башенки крепились, как правило, с помощью консолей – своего рода подпорок, не позволяющих выступающим частям турели обвалиться под собственным весом.

Дочитав до этого момента, Нола выглянула из-под пляжного зонта, соотнося прочитанное с реальностью. Башенка Ларисы Флоранс в самом деле выступала за пределы остальной части здания, и те самые поддерживающие ее консоли, о которых шла речь в статье, располагались примерно на уровне бывших окон номера 4А. Однако теперь, приглядевшись повнимательнее, девушка поймала себя на мысли, что вся конструкция в целом выглядит как-то неестественно. Но чтобы разобраться в причинах возникшего у нее чувства неправильности, ей понадобилось еще минут пять скрупулезного сравнения башенки «Айвотера» с аналогичными архитектурными решениями.

Оказалось, что называть башенку Ларисы Флоранс турелью было справедливо лишь отчасти – потому что в отличие от передней ее части, что была обращена к океану и поддерживалась консолями, боковая часть, располагавшаяся над торцом здания, выглядела скорее как ризалит, то есть опускалась до самого фундамента здания.

Выглядело такое асимметричное дизайнерское решение, прямо скажем, немного странно и даже неуклюже, но, судя по всему, выстроить полноценную башню, которая охватывала бы угол здания целиком, не позволили окна номеров, располагавшихся под бывшей комнатой 4А.

Какие из этого можно было сделать выводы? Примерно никаких, не считая того, что теперь Нола знала об архитектуре башен чуть больше, чем когда-либо планировала знать в своей жизни. Вздохнув, девушка приняла решение охладиться.

Принадлежавший «Айвотеру» кусочек океана был обнесен загородительными буйками и натянутыми между ними канатами, которые однозначно давали гостям понять, что, заплывая за них, те действуют уже на свой страх и риск. Помимо очевидно нараставшей с расстоянием глубины, еще и потому, что за пределами зоны для купания часто курсировали туда-сюда весельные лодки, которые можно было арендовать тут же у пансионата неподалеку от пляжа.

Дважды проплыв вдоль всей линии заграждения, Нола с удовлетворением отметила, как голова становится легче по мере того, как вся тяжесть из нее перетекает в мышцы. Вот, так-то оно лучше. Она приехала сюда отдыхать, верно? Самое время вспомнить уже об этом и как следует взяться за дело.

Вернувшись на шезлонг минут двадцать спустя, девушка обнаружила на своем телефоне пару непрочитанных сообщений. Первое было от Дилана – тот интересовался, не собирается ли она завтра на конную прогулку, на что Нола ответила отрицательно. Животных она любила, но забираться в седло, откровенно говоря, побаивалась. Как-то раз ее усадили на лошадь для фото, и уже тогда, оценив все риски падения с такой высоты – особенно под копыта, если что-то пойдет не по плану, – девушка пришла к выводу, что оставит такого рода развлечения кому-нибудь другому.

Второе сообщение было от мамы. Она спрашивала, как у нее проходит день и уточняла, не хотят ли они со Стейси присоединиться к ним с отцом за ужином. Именно так: «вы со Стейси». Очевидно, видеть только старшую дочь она по-прежнему не хотела и надеялась, что та каким-то чудом решила за день их общую проблему.

Нет, мама, не решила.

Нола уже собиралась закрыть диалог с матерью, ничего той не ответив, как та вдруг появилась онлайн. И более того – почти сразу начала набирать какое-то сообщение.

≫ Мама: Ты где сейчас?

≪ Nola_Hud: На пляже. Но уже собиралась уходить.

≫ Мама: Хочешь прогуляться?

Девушка чуть нахмурила брови, судорожно соображая, зачем могла ей понадобиться и не выльется ли их разговор в очередную проповедь на тему того, как Ноле следует повлиять на младшую сестру и что она вообще единственная, кто может это сделать. Мелодию этой песни старшая Хадсен знала наизусть и могла угадать с двух нот, если понадобится.

≪ Nola_Hud: Я только что купалась. Мне переодеться надо и в душ. Давай попозже?

≫ Мама: Ну ладно, как хочешь

≫ Мама: Я, кстати, поговорила с твоим отцом насчет Стейси. Он сказал, что пусть ест, что хочет, но денег он ей не даст.

Прочтя последнее сообщение, Нола тихо хмыкнула себе под нос. Интересно, папа вообще был в курсе, что его младшая дочь способна создавать деньги буквально из воздуха, просто мило поулыбавшись в камеру?

≪ Nola_Hud: Что ж, худой мир лучше доброй войны.

На это мама уже ничего не ответила, и девушка, посчитав разговор оконченным, закрыла их диалог. После, повалявшись на шезлонге еще какое-то время, чтобы подсох купальник и ей не пришлось надевать вещи на мокрое, Нола все-таки заставила себя подняться и, сунув покрытые мелким песком ноги в сандалии, направилась к лестнице. Путь наверх, ожидаемо, был не таким простым и приятным, как наоборот, но, дав себе несколько секунд передохнуть в середине, девушка все же с ним справилась. И даже подумала, что если будет ходить тут вверх и вниз каждый день, то к концу отпуска накачает себе такую попу, что ее и в инстаграме будет не стыдно показать. Но всего на мгновение представив себе этот кадр – как она вполоборота у зеркала снимает свой вид сзади в узеньких стрингах, – Нола тут же решительно отбросила эту дурную затею. Она же со стыда умрет еще на моменте съемки, чего уж говорить про обработку или тем более выкладку чего-то подобного на всеобщее обозрение.

Даже Стейси в своем блоге себе такого не позволяла, а уж ее уверенности в себе можно было только позавидовать.

Да и потом, кто знает, кому такая фотка вообще может на глаза попасться… Рассеянно перебирая в голове варианты, Нола вдруг подумала о своем зеленоглазом незнакомце и от ужаса даже дышать перестала на пару секунд. Он и так уже невесть что о ней думает, не хватало только полирнуть это впечатление голой задницей на пол-экрана.

Нет, никаких полуголых фотографий в блоге, это уж точно.

Остаток дня в целом прошел вполне сносно. За ужином отец даже не вспомнил про Стейси – у него на этот вечер был назначен новый враг: какой-то там конгрессмен, который выступал за ужесточение законодательства, регламентирующего владение огнестрельным оружием. И в частности настаивал на регистрации любого купленного пистолета или ружья вне зависимости от имевшейся на руках лицензии.

– Это же прямое нарушение второй поправки! – откровенно возмущался глава семейства Хадсен. – Какое право этот сукин сын имеет лезть в мою жизнь и указывать мне, как я должен защищать себя и свою семью? Кем он вообще себя возомнил, чертов ублюдок?

– Тише, Гарри, – с привычными обреченными интонациями отвечала ему его жена. – Послушай, он просто внес законодательную инициативу, никто не говорит, что она будет принята и одобрена.

– Не будет, конечно, – раздраженно кивнул тот. – Мы, слава богу, живем в свободной стране, где мнение народа еще что-то значит! И вот вам мое мнение: я против.

Отец всегда был против. Против Стейси, курьера, который оставил посылку не возле двери, а перед ней, неудачно припарковавшегося соседа, недостаточно скромно одетой официантки, почти любого политика и вообще всех, кто имел собственное мнение, отличное от мнения главы семейства Хадсен. В этом, наверное, и заключался главный секрет выживания рядом с ним день за днем – не пытаться это самое мнение озвучивать. Такое дозволялось только маме – и лишь потому, что она никогда на нем не настаивала и всегда умела вовремя замолчать.

После ужина отец вернулся в номер, а Нола с матерью все же сделали пару кругов по территории пансионата, следуя по окаймленным фонариками дорожкам для прогулок. Теперь, когда мужа рядом не было, Карина Хадсен стала необычайно говорливой: в подробностях пересказала дочери последний рецепт, который высмотрела в ТикТоке и который подразумевал запекание мяса в выдолбленной изнутри тыкве. Потом минут двадцать расписывала, как прошел ее день, куда они с отцом ходили, какие варианты досуга им предлагали и что она сама хотела бы попробовать.

– Мне кажется, что гончарное дело – это прямо мое. Такое… спокойствие наполняет душу, ты не представляешь. Тебе тоже следует сходить, Нола. Твоему отцу, конечно, очень быстро там стало скучно, он все спрашивал, есть ли у них тут что-то «для настоящих мужчин». Потом услышал, что можно рыбачить с лодок, и вроде успокоился.

Девушка слушала мать рассеянно, вполуха. Так уж у них повелось: все их прогулки и время наедине всегда сводились к тому, что мама просто вываливала на нее свои новости и размышления за последние дни, иногда призывая подтвердить ее правоту или помочь сделать какой-то неочевидный выбор. О своих же делах и тревогах Нола обычно даже не заикалась – в лучшем случае ей предстояло услышать несколько невероятно «ценных» советов, которые не то что ситуацию не упрощали, а, напротив, добавляли в общую последовательность необходимых действий несколько абсолютно лишних, но при этом невероятно энергозатратных пунктов. В худшем же случае ей могли и вовсе сообщить, что все это гроша ломаного не стоит и она разводит драму на пустом месте.

Поэтому, вернувшись наконец в их с сестрой номер и убедившись, что Стейси, по своему обыкновению, совершенно не горит желанием с ней общаться, Нола даже испытала по отношению к ней что-то похожее на благодарность. Та не была соседкой мечты, но если бы старшей Хадсен пришлось жить с кем-то из родителей, с утра до ночи выслушивая их жалобы на жизнь и окружающий мир, она бы, наверное, и вовсе в окно вышла.

Стейси оторвала взгляд от своего телефона ровно один раз – когда Нола прошла мимо ее кровати, нагруженная раскладным шезлонгом из чулана. Однако ожидаемо никак это комментировать не стала, почти сразу снова уткнувшись в экран. Старшая Хадсен же, устроив себе на балконе уютное гнездышко, с долгим блаженным выдохом распласталась на нем, закинув длинные ноги на перила балкона и принявшись листать плейлист в телефоне, выбирая песню, с которой можно было бы начать. Остановилась в итоге на «High by the beach» Ланы дель Рей и, уже нажимая на плэй, подумала, что такими темпами ей и правда может понадобиться кое-что потяжелее чая и креветок, чтобы пережить предстоящие полтора месяца4. Потом, откинувшись на тканевую спинку шезлонга, прикрыла глаза и наконец позволила своему телу расслабиться, а мыслям отпустить все, что произошло за сегодняшний невероятно длинный день.

Все эти неожиданные встречи и разговоры, а более всего – ударная доза родителей за ужином и после него – основательно посадили ее социальную батарейку. Может быть, завтра вообще не выходить из номера? Провести целый день в кровати, листая смешные шортсы на Ютубе или читая одну из тех книг, что она скачала себе еще дома?

И никаких больше неожиданных знакомств, спасательных операций по возвращению злаковых батончиков и злобных призраков.

Последняя мысль заставила Нолу встрепенуться и поднять глаза к башенке Ларисы. Несколько томительных ударов сердца подряд она вглядывалась в задернутые белыми занавесками окна, но там, конечно, было пусто. И вчера наверняка было пусто, а все остальное…

Когда белая ткань дрогнула, поддаваясь чьему-то прикосновению, девушка едва сдержала так и рвущееся из груди протестующее восклицание. Вот теперь никаких сомнений. Там кто-то был. В этой чертовой башне кто-то был. Стоял и курил возле окна, пользуясь ночной темнотой и тем фактом, что кому вообще в здравом уме придет в голову разглядывать темную необитаемую башенку?

– Ты чего? – донесся до нее голос Стейси, когда Нола, вихрем вылетев с балкона, принялась обуваться.

– Я не сошла с ума, – отозвалась та, решительно дергая дверь их номера на себя. – И я это докажу.

– Ну, удачи, – пожала плечами ее сестра, видимо, не особо веря в успех всего предприятия.

Вниз девушка слетела по лестнице, не став дожидаться лифта и прыгая через две ступеньки сразу. Было очевидно, что тратить время на то, чтобы стучать в запертую дверь наверху смысла никакого не было. Вчера ее точно не открывали, а значит, кто бы ни прохлаждался там наверху, он попадал в ту комнату иначе. И прямо сейчас Нола была почти на сто процентов уверена, что знала, как именно.

Не зря ее взгляд так зацепило нетипичное строение башенки. Вполне вероятно, что возникший на торце ризалит построили не просто так и не только ради опоры. Что, если внутри он был полым? Что, если там было достаточно места, чтобы спрятать лестницу? Что, если…

Ее мысль прервалась на середине, когда, завернув за угол и стрелой пролетев мимо задней двери, Нола уткнулась в глухую стену.

– Нет! – почти возмущенно сорвалось у нее с губ. – Нет, это… Это же было очевидно! Он должен быть здесь! Должен!

Версия с тайным ходом была настолько сногсшибательно логичной, настолько исчерпывающе отвечала на все вопросы, что девушка просто не могла поверить в то, что ошиблась. Да, выступающая часть стены была не слишком широкой, всего-то футов семь-восемь5, но этого было вполне достаточно, чтобы что-то в ней спрятать.

«Дверь не может быть на улице, – вдруг, пробившись через затмившее все собой разочарование, вспыхнуло у нее в голове. – Иначе бы ее сразу нашли. Нола, не будь идиоткой. Вход где-то внутри здания».

И, не давая себе и шанса передумать или найти изъян еще и в этой версии, девушка развернулась на пятках и, выбравшись из растущих у стены кустов, направилась обратно к центральному входу. И уже после того, как миновала заднюю дверь, ведущую, видимо, на кухню, услышала, как та негромко хлопнула у нее за спиной.

Обернулась девушка скорее рефлекторно – и только потому, что хотела быть в курсе, кто окажется у нее за спиной в этом полумраке, но, едва увидев, кто именно вышел из двери, Нола почувствовала, как у нее слабеют колени.

Да быть такого не может!

Издав сиплый, задыхающийся звук, она не придумала ничего лучше, как дернуться с освещенной тропинки в ближайшие кусты, всей душой надеясь, что вышедший на крыльцо парень не успел ее заметить. И тот бы, возможно, не успел, но проклятые ветки, среди которых она присела в попытке спрятаться, предательски громко зашуршали, цепляясь за ее одежду, а под ногами что-то вдобавок еще и смачно хрустнуло – и девушке ничего не осталось, кроме как глупо зажмуриться и, схватившись за голову, слушать свое одуревшее сердцебиение.

Шаги парня приближались.

– Ну, тут у меня только два варианта, – заговорил он еще издалека. – Ты либо до туалета не добежала и присела прямо здесь. Либо следишь за мной. – Кусты над головой Нолы отогнулись, и на девушку пролился свет фонаря.

Она насилу открыла глаза и подняла голову, встретившись с отнюдь не смеющимся, а очень даже строгим взглядом.

– Я… я вовсе не…

Еще никогда в жизни ей так сильно не хотелось провалиться сквозь землю. Ну почему из всех людей в «Айвотере» это должен был быть именно он? Что такого страшного она натворила в прошлой жизни?

– Вовсе не? – выразительно изогнул бровь парень, намекая, что ждет продолжения.

– Вовсе не слежу за тобой, – беспомощно закончила Нола, выпрямляясь.

– Ну в таком случае ты явно забыла снять штаны.

– Ничего я не забыла. – Ощущая себя полной дурой, девушка снова вышла на дорожку, отряхиваясь от налипшего на одежду лесного сора. – У меня тут было важное дело.

– В кустах? – засомневался он.

– В… да неважно, – отмахнулась Нола, судорожно пытаясь сообразить, как бы поскорее закончить этот унизительный разговор и сбежать. Но в голову, как назло, ничего не шло.

И вот надо же было ему выйти ни раньше, ни позже, а именно в ту секунду, когда она мимо проходила! Теперь поди докажи, что выслеживала она вовсе не его, а…

Мысли Нолы затормозили так резко, словно перед ними вдруг выросла невидимая стена, о которую те расплющились всем скопом, как нерасторопные герои дурацкого мультфильма.

А ну, погодите-ка.

– Куда ведет эта дверь? – подозрительно сдвинув брови, спросила девушка. – Рабочий день ведь давно закончился. Что ты вообще здесь делаешь в такой час?

Судя по выражению лица парня, тот едва мог поверить в то, что она снова взялась его допрашивать.

– У меня есть право на адвоката?

– Нет, – решительно мотнула головой Нола, а потом вернула его же сегодняшнюю фразу: – Все, что вы скажете, будет искажено и использовано против вас.

Уголки его губ поползли вверх, а в глазах заиграли одобрительные смешинки. Незнакомец задумчиво переступил с ноги на ногу, вздохнул, обвел взглядом округу, а потом, будто что-то для себя решив, кивнул:

– У меня мама работает на кухне. Поэтому есть ключи. Я кое-что… сделал по ее просьбе. – И эта его короткая, но странная пауза перед «сделал» заставила Нолу сильно усомниться в правдивости всех остальных слов.

– И что же?

– Кое-что, – ответил тот, едва не трескаясь в лице от усилия сдержать издевательскую усмешку. Кажется, эта развернувшаяся игра в «кошки-мышки» жутко его веселила.

Нет, с этим типом явно было что-то не так, и с каждой его новой фразой девушка убеждалась в этом все больше. Но он был скользкий и увертливый, как угорь, и она чувствовала, что еще чуть-чуть и ему опять удастся ее заболтать и сбить с толку. Ведь, в конце концов, все, что Нола могла предъявить ему на данном этапе, это собственные подозрения, основанные лишь на том факте, что они уже третий раз за день встречаются при очень странных обстоятельствах.

Ей нужно было что-то еще. Что-то такое, от чего он бы не смог просто отшутиться. Взгляд ее скользнул ниже – от смеющихся зеленых глаз к его подбородку, шее и затем одежде. Обычная футболка – заношенная, но чистая, – джинсы и кеды. Никаких подозрительных пятен или чего-то такого, по чему детективы в сериалах тут же делают невероятные логические выводы, способные прижать подозреваемого к ногтю.

Разве что…

Взгляд девушки замер на одном из передних карманов его штанов. Там внутри определенно что-то лежало. Слишком маленькое для телефона, но как раз подходящее по размеру для…

– Это ты курил в башенке! – сраженная внезапной ошеломительной догадкой, воскликнула она. – Все это время это был ты!

Но ее сногсшибательное откровение, кажется, не произвело на парня особого впечатления.

– Нет, не был, – не изменившись в лице, помотал головой он. – Я вообще не курю, это вредно для здоровья.

– А в кармане что? – не отступала Нола, чувствуя, что вот-вот схватит правду за хвост, и от этого волнуясь все сильнее, почти до спазмов в желудке.

– Зубная нить, – тут же отозвался он. – Большая пачка на все случаи жизни.

То, что парень врал, причем не краснея и даже почти не делая пауз для того, чтобы подумать, было очевидно. И при других обстоятельствах это могло бы ее даже впечатлить, но сейчас девушка была не в том настроении. Даже более того: именно из-за той возмутительной бессовестности, с какой парень заставлял Нолу чувствовать себя дурочкой в третий раз за день, его разоблачение становилось делом принципа.

– Покажи, – отрывисто потребовала она и грозно нахмурилась.

– А ордер на обыск у вас имеется, госпожа офицер?

Окончательно потеряв терпение, она сделала несколько шагов вперед, мгновенно сократив дистанцию между ними практически до нуля. И, пристав на цыпочки, потянулась к его лицу.

Парень ошарашенно распахнул глаза, видимо, совсем не ожидав подобного поворота событий, и чуть отогнулся назад. Сделал он это, однако, недостаточно быстро, поэтому Нола, успев глубоко и шумно втянуть носом, поймала его с поличным.

Но когда подняла на парня свой взгляд победителя и встретилась с его как будто перепуганными глазами, вдруг осознала, как близко было теперь его лицо – настолько, что она могла по одной пересчитать на нем все родинки.

В голове мгновенно сделалось горячо и тесно, напрочь вышибив оттуда все прежние доводы, благодаря которым она решила, что вторгнуться в личное пространство незнакомого человека будет отличной идеей. Девушку захлестнул ужас от осознания собственной глупости – и в животе ее плеснуло нешуточным волнением.

– Ты курил, я знаю, – проговорила она тихо, снова опустившись на пятки и глядя на него снизу вверх. – От тебя пахнет сигаретами.

Он, наконец, сделал шаг назад и громко выдохнул, будто все это время сдерживался.

– Ладно, ты меня поймала, – досадливо признал парень после того, как глотнул воздуха. – Дальше что?

– Я видела огонек сигареты в окне башни, – заговорила Нола уверенно и твердо. – Той самой якобы наглухо запертой башни, от которой ты сегодня днем всеми силами старался меня увести. А, придя сюда, чтобы проверить одну свою теорию, я опять тебя встретила – да еще и с пачкой сигарет в кармане. Ты не можешь внятно сказать, как тут оказался, отрицаешь очевидное и врешь напропалую. Как по мне, все это очень подозрительно.

– А, по-моему, у тебя есть лишь косвенные улики, – возразил он ей таким тоном, будто объяснял неразумному дитятке очевидные для любого взрослого вещи. – Ты сфотографировала то, что видела в окне? Нет. И за руку меня не поймала. Вышел я из двери, которая находится на пять этажей ниже места преступления, а курит у нас в стране… каждый третий, наверное. В суде твои доказательства даже рассматривать никто не стал бы.

– Но мы не в суде, – отрезала она. – Мне не нужно убеждать абстрактных присяжных или судью. Я знаю, что права. Ты знаешь, что я права. А значит, рано или поздно я поймаю тебя за руку.

– Ну, значит, мне предстоят невероятно увлекательные десять дней, – пожал плечами парень, кажется, не особо впечатленный ее угрозами. – Не забудь, главное, боевой раскрас на лицо нанести, когда будешь в следующий раз в кустах прятаться.

– Десять дней? – вскинула брови девушка, пропустив мимо ушей все остальное. – Думаешь, я настолько быстро сдамся?

– Думаю, что тебе сложновато будет выслеживать меня из дома, – пояснил он. – Вы ведь столько здесь пробудете, угадал? Дней десять?

– Не угадал. – Осознать, что парень ошибся хоть в чем-то, было настолько приятно, что у Нолы даже голова слегка закружилась. – Полтора месяца. Я стану твоим ночным кошмаром на ближайшие полтора месяца, и, клянусь, всю душу из тебя вытрясу, но получу свои ответы. Тогда и посмотрим, кто будет смеяться последним.

Его брови дрогнули в удивлении, а какой-то странный оценивающий взгляд неторопливо прошелся по девушке буквально с ног до головы, вызывая у той желание поежиться:

– Полтора месяца, значит? – переспросил он, задумчиво жуя губы.

– Именно!

Еще несколько секунд парень что-то прикидывал в голове, а потом кивнул и произнес:

– Ладно, пойдем. Только сразу предупреждаю, разгадка тайны тебя разочарует. – И вернулся к той самой двери, которую несколько минут назад запер.

Признаться честно, девушка настолько не ожидала, что он правда возьмет и сдастся, что еще несколько секунд просто стояла на месте, глядя ему вслед и растерянно хлопая глазами.

– Так ты идешь? – обернулся через плечо парень, недоуменно вскинув брови.

– Иду. Да, иду, – поспешно закивала та, испугавшись, что он опять передумает. Или вообще – юркнет в темноту коридора за дверью и сбежит. Кто знает, что там у него на уме – лучше держаться поближе.

Со служебного входа пансионат ощущался как-то иначе, словно по взмаху волшебной палочки превратившись из пространства для отдыха во что-то другое – более приземленное и прозаичное. Ноле вдруг подумалось, что те, кто здесь работал, включая ее зеленоглазого незнакомца, наверняка видели и воспринимали «Айвотер» совсем иначе, чем гости. Может, даже уставали и от океана, и от сосен, и от всей предсказуемой размеренности этого места точно так же, как городские жители уставали от пробок, толчеи в метро и вечного смога.

Ей захотелось спросить его об этом, но девушка вовремя прикусила язык. Вдруг он не расположен к светским беседам? Очевидно же, что и сюда-то парень впустил ее только потому, что она допекла его своими расспросами. И, видимо, прикинув, каково будет терпеть такое еще полтора месяца, тот решил, что легче будет разобраться с проблемой на месте. Может, он вообще… сердится на нее и после этого вечера больше никогда в жизни с ней не заговорит.

Девушка подняла робкий взгляд на его спину впереди себя, уже почти начав жалеть о том, что настояла. Вот сдалась ей эта башенка и эта Лариса Флоранс в самом деле…

А парень, судя по всему, и правда бывал здесь на постоянной основе, потому что прекрасно ориентировался даже в темноте, едва разгоняемой светом фонарей с улицы. Подсветил себе дорогу только один раз, когда набирал код на электронном замке кладовой, где, как выяснилось спустя несколько секунд, размещались продукты длительного хранения: крупы, сахар, консервы, мука, чай и прочее.

– А зачем замок? – тихо спросила Нола, озираясь по сторонам.

– Чтобы сезонные работники не лазили, куда не надо, – отозвался ее спутник. – Некоторые почему-то считают, что раз они тут работают, то запасы пансионата – это их личный холодильник, которым можно пользоваться без ограничений.

Девушка отметила скользнувшее в его голосе легкое раздражение, и это ее даже немного тронуло: чувствовалось, что ему искренне не все равно на то, что здесь происходит. Что там говорил Дилан? Что этот парень и его мама живут здесь круглый год? Наверное, в таком случае уже перестаешь проводить грань между работой и домом, и одно сливается с другим.

– Ты поэтому просил меня позвонить в компанию, которой принадлежит вендинговый автомат?

– Вроде того, – бросил он, а потом, поднапрягшись, приподнял один из стеллажей за нижнюю полку и отставил его край в сторону. Затем обошел его и втиснулся в образовавшийся угол.

– Идем, – скомандовал парень, и хоть Нола толком ничего не видела, но, судя по звуку, он там открыл дверь.

Послушно скользнув за ним, девушка действительно увидела проход в стене, за которым уходили наверх деревянные ступеньки.

– Мы сейчас внутри выступающей части башенки, верно? – уточнила она, ощущая, как несмотря на все смущение и сомнения к ней постепенно возвращается прежний охотничий азарт. Подняв глаза, девушка проследила за узкой маршевой лестницей, зигзагом поднимающейся вверх. – Я так и знала, что если тайный ход есть, то он может быть только тут.

– А где ему еще быть, – резонно отметил парень, начав подниматься первым. И поскольку ширина лестницы не позволяла Ноле идти рядом, ей снова пришлось разговаривать с его спиной.

– Как ты его нашел?

– Случайно. Полка на стеллаже сломалась, мама попросила заменить. Хотел отодвинуть, чтобы отвинтить ее было сподручнее, а он взял и вместе с куском стены отошел.

– И ты… никому не сказал? – предположила Нола, в очередной раз сворачивая с одного лестничного марша на другой.

– Нет, – пожал плечами парень.

Ясно. Просто удивительно, каким разговорчивым он становится, когда болтает ерунду не по делу, но стоит копнуть куда-то вглубь, сразу впечатываешься лбом в стену.

Когда они наконец добрались до самого верха, Нола окончательно выдохлась: слишком много лестниц на сегодня. И когда ее проводник остановился, что-то там химича над их головами, она воспользовалась этим моментом, чтобы отдышаться, а заодно вытереть выступивший на лбу пот.

Спустя пару секунд раздался характерный щелчок и парень снова начал подниматься вверх, откинув крышку люка в потолке. И, последовав за ним, Нола наконец увидела комнату Ларисы Флоранс своими глазами.

Глава 5. Техника безопасности

Пять непрочитанных сообщений? Вот это ничего себе. Кажется, пока он спал, случился апокалипсис, не меньше.

Тапнув по уведомлению на экране блокировки и введя пин-код, Дилан провалился в их с Нолой диалог. Вчера, когда он ложился спать, от девушки было всего одно сообщение за целый день – о том, что на конную прогулку она не собирается. Что же такого могло произойти с одиннадцати вечера до половины восьмого утра, что его обычно не столь уж многословная подруга разразилась целыми пятью сообщениями подряд?

>> Nola_Hud: Дилан, ты был прав! Это никакой не призрак!

>> Nola_Hud: Оказывается, в башенку Ларисы ведет тайный ход с кухни, ты представляешь??? Сейчас это кажется таким очевидным, поверить не могу, что за столько лет никто об этом не догадался!

>> Nola_Hud: Я сначала думала, что вход снаружи, и только потом сообразила, что в таком случае его давно бы кто-нибудь нашел. Но дверь оказалась за одним из стеллажей в кухонной кладовой – той самой, которая на кодовом замке.

>> Nola_Hud: И ты ни за что не поверишь, кто именно мне ее показал! Не терпится тебе обо всем рассказать!

>> Nola_Hud: Обязательно напиши мне, как проснешься. Это просто… взрыв мозга, честное слово!

Дилан невольно усмехнулся, представив, с каким лицом и какими дрожащими от радостного возбуждения пальцами его подруга набирала эти сообщения. И судя по отметкам о сделанных исправлениях в трех из них, потом еще и перечитывала, чтобы поправить опечатки.

<< f*ckin’_awesome: Не пугай меня так больше, Хадсен. Я думал, у тебя реально что-то серьезное случилось

<< f*ckin’_awesome: Насчет башни – окей, признаю, тебе удалось меня заинтриговать. Хотя я уже почти настроился на вариант с неупокоенным призраком

<< f*ckin’_awesome: Я, правда, всю первую половину дня буду на выезде с гостями, но, думаю, твоя страшная тайна доживет до вечера, так? Сорок лет ждала, может и еще денек потерпеть, логично? Напишу, как вернусь.

Отправив все это, парень не стал ждать ответа: очевидно, что Нола еще спала и вряд ли проснется в ближайшую пару часов.

Дилан и сам был не большой фанат ранних подъемов и с куда большим удовольствием остался бы в постели, но через час ему уже нужно было быть у входа в пансионат со списком гостей в руках. Чтобы ровно в девять утра все перечисленные в этом самом списке гости сидели в микроавтобусе, на котором им предстояло добраться до ипподрома, расположенного в сорока минутах езды от «Айвотера».

Как часто водилось с мероприятиями подобного плана, корректировки по членам группы приходили до поздней ночи. Так, последние Эстер отправила ему, уже когда они улеглись в постель, залипнув каждый в свой смартфон.

– Ты серьезно? – вздохнул Дилан тогда, неверяще покачав головой.

– Мистер Николз передумал, у него поясница разболелась, – отозвалась она. – Зато на его место удачно вписалась твоя Стейси Хадсен.

– Чего это она вдруг моей стала? – фыркнул парень, пролистав список до конца и в самом деле обнаружив в ней знакомую фамилию.

– А то я не знаю, как ты смотришь на девиц, которых собираешься уложить в койку, – закатила глаза та. – У тебя на лице всегда все написано. Ту волейболистку в прошлом месяце ты точно так же глазами пожирал. И чем все кончилось? Правильно, тем, что мне пришлось внепланово проверяться у гинеколога.

– Но все же обошлось, – выразительно двинул бровями он.

– В следующий раз сунешься на неисследованные территории без резины, я тебя отсюда выселю, – пригрозила Эстер. – Мне только хламидий в моем расписании не хватало. И кстати. – Это она добавила, когда поставила свой телефон на зарядку и повернулась к парню спиной, собравшись спать. – Девчонка еще школу не закончила и приехала сюда с отцом. А он, кажется, из тех ребят, что сначала отстреливают тебе яйца за посягательство на их собственность, а уже потом начинают задавать вопросы. Так что на твоем месте я бы попридержала член в штанах.

– Спасибо, мамочка, а то я бы без тебя не разобрался, – проворчал парень и тоже отложил телефон на прикроватную тумбочку.

И вот сейчас, отмечая галочками тех гостей из списка, что, сонно щурясь, выползали из здания пансионата, он снова думал о Стейси Хадсен.

Бесспорно, она была очень красивой девочкой – из тех, что становятся капитанами чирлидерш, потом королевами выпускного бала, всю дорогу сидят за привилегированным столом и ежедневно отдирают от шкафчика очередное признание в чувствах.

Выразительные темные глаза с пушистыми ресницами, густые длинные волосы, изящные высокие скулы, пухлые губы, по которым она так очаровательно постукивала подушечкой пальца, когда задумывалась о чем-то. И это еще вкупе со стройными ногами и округлой попкой, которые Дилан искренне считал главными мерилами красоты женской фигуры, – вот и получалось на выходе что-то почти нереальное.

Конечно, Нола ни за что бы его намерения не одобрила, поэтому, собственно, парень о них подруге и не рассказывал. Если все пойдет по плану, старшая Хадсен вообще ни о чем не узнает. Ведь, насколько он мог судить, отношения между сестрами были не слишком близкие – уж точно не до такой степени, чтобы делиться подробностями личной жизни.

Дружба дружбой, как говорится, но возможность замутить с кем-то вроде Стейси выпадает не настолько часто, чтобы можно было позволить себе ее легкомысленно упустить. Тем более, если речь о старшекласснице.

В школе Дилана, например, была только одна подобная девушка, но парень до нее так и не добрался – в то время ни его внешность, ни уверенность в себе к подобным подвигам не располагали. И вот сейчас он стоял на самой крайней границе того возраста – и вполне отдавал себе в этом отчет, – когда засматриваться на старшеклассниц было еще хоть сколько-нибудь прилично. Последний шанс, если так подумать.

– Все собрались? – услышал парень знакомый голос слева и, обернувшись, увидел невысокую плотненькую девушку с собранными в хвост каштановыми волосами.

– Привет, Эмили. Нет, пока ждем последних сонь, – отозвался тот, еще раз пробегая глазами по списку. – Но если не придут до девяти, то поедем без них.

– Много не явилось? – уточнила она, подходя ближе и привстав на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо. От девушки пахло приторно-сладкими духами – и еще сэндвичем, который она, видимо, съела по дороге.

Эмили работала на ипподроме и в том числе водила тот самый микроавтобус, на котором они возили туда-сюда своих гостей. Человеком она была неплохим, но как девушка – совсем не в его вкусе. Может быть, дело было в ее коротких косолапых ножках, а может, в том, как настырно она лезла в его личное пространство.

– Почти все, – ответил на ее вопрос Дилан, сделав шаг в сторону. – Осталось двое, но мы можем им… А, вон и они.

Стейси и студент-мажор заявились последними – и тот факт, что они вышли из пансионата вместе, парню особенно не понравился. Логично было предположить, что красавчик с татуировками специально ждал девушку в холле. Вопрос был лишь в том, просила она его об этом или нет. И если просила, то…

Прищурившись, он наблюдал за тем, как те двое неспешно спускаются с крыльца, о чем-то увлеченно разговаривая на ходу. Точнее, говорил в основном парень, явно упиваясь звуком собственного голоса, но Стейси его внимательно слушала, иногда кивала и улыбалась. Интересно, что этот ходячий манекен мог ей там рассказывать? Сколько очков для своей футбольной команды он заработал в этом сезоне? Или как не сегодня завтра папочка выделит ему сытную должность в своей компании?

– Значит, это последние? – снова отвлекла его Эмили.

Дилан кивнул, а потом, развернув свою фирменную кепку «Айвотера» козырьком назад, заговорил громче, привлекая общее внимание:

– Так, товарищи отдыхающие, не теряемся, не разбредаемся и не спим. В автобус садимся по очереди после того, как я назову ваше имя. Поехали. Эшер: Тимоти и Сюзанна! Вижу вас, проходим. Доннел: Макс, Синди и Питер. Ага, молодцы, садитесь. Питер, зачетная шляпа, кстати. – Обернувшийся на его слова мальчишка лет тринадцати выразительно цыкнул, видимо, не оценив комплимент в адрес своей откровенно детской панамки, которую явно выбирала и заставила надеть его заботливая мама. – Дальше, Хадсен Стейси.

Услышав свое имя, девушка неспеша подошла к автобусу, будто нарочно давая расплывшемуся в широкой улыбке Дилану возможность оценить свой внешний вид – ну, или просто никуда не торопясь. Естественно, специальных бриджей для верховой езды в ее гардеробе не нашлось, но узкие облегающие джинсы отлично их заменяли.

– Я с ней, – потушил занявшийся было огонь его фантазии парень с татуировками. – Тайлер Стерн.

– Вижу вас в списке, мистер Стерн, – кивнул Дилан, – но вы на «С», а порядок есть порядок. Ждите своей очереди. Мисс Хадсен, проходите пока и садитесь. Почти уверен, что место рядом с вами надолго свободным не останется.

– Какого хрена, чувак? – мгновенно вспылил студент. – Я сопровождаю девушку, в чем твоя проблема?

– Ну так сопровождайте в свое удовольствие, – пожал плечами тот. – Только в порядке очереди.

– Я займу тебе место, Тайлер, – вмешалась Стейси, примирительно улыбнувшись своему спутнику. – Все нормально.

– Идиотизм какой-то, – проворчал тот, но, кажется, обещание девушки его успокоило, потому что он сделал шаг назад, позволяя другим гостям подойти к автобусу.

Дилан же ощутил, как в животе неприятно и жгуче плеснуло. Даже не столько из-за того, что его не слишком-то изобретательный план рассадить голубков подальше друг от друга не сработал, а потому, что все карты ему спутала сама Стейси. А он, между прочим, хотел услугу оказать. Неужели ей правда нравилось слушать самодовольную болтовню этого идиота?

Еще минут пять спустя список был полностью пройден, а все гости сидели на своих местах внутри автобуса. Сам Дилан устроился рядом с водителем и, обернувшись через спинку сиденья, несколько секунд понаблюдал за тем, как Тайлер что-то показывает Стейси у себя в телефоне и та, наклоняясь к экрану, почти касается парня плечом.

И почему-то ему вдруг подумалось, что пахнет от нее явно не парфюмной приторностью и сэндвичами.

– Все готовы? – уточнила Эмили, поправляя зеркальце заднего вида.

– Поехали, – кивнул Дилан, усилием воли заставив себя оторваться от воркующей парочки и сесть прямо.

«Ну ничего, мы еще посмотрим, кто приручит эту дикую кошечку первым, – подумал парень про себя, – и у кого на руках она заурчит по-настоящему».

После того, как они покинули территорию пансионата, могильные сосны за окнами сменились более типичными для этой части страны пихтами, елями и туями, а сам микроавтобус, потихоньку миновав самый опасный участок дороги, выбрался на одно из прибрежных шоссе, ведущих в сторону Мидвэя.

– Напоминаю наш план по прибытии, – зазвучал бодрый голос Дилана из динамиков в салоне. – Не разбегаемся, держим друг друга и меня в поле зрения. Лошадей кормить нельзя, инструктора тоже лучше не стоит, он вроде как на безглютеновой диете. Сзади к животным не подходим, если только у вас не было планов провести остаток отпуска в больнице со сломанными ребрами. Время для фото и видео у вас будет в конце прогулки, так что постарайтесь удержать телефоны в карманах хотя бы на время инструктажа. Если вдруг отстанете – без паники: со следующей группой через неделю мы вас обязательно заберем. Но если у кого-то нет столько свободного времени, советую записать, что в двенадцать тридцать мы все встречаемся около автобуса, а в час едем обратно в «Айвотер». – Сделав небольшую паузу для пущей выразительности, он добавил: – В крайнем случае доверьтесь лошади – она сама выйдет, куда нужно. А, кстати, вы знали, что лошади умеют кусаться? Прям… реально кусаться, как зомби в ужастиках!

– Дилан, хватит, – замотала головой Эмили, кажется, не зная, смеяться ей или пенять ему за то, что он оказывает ипподрому медвежью услугу своей сомнительной рекламой. – Что с тобой сегодня?

– А что со мной? – удивился тот, бросив короткий взгляд в зеркало, отражающее салон. Стейси и Тайлер по-прежнему о чем-то мило беседовали, кажется, вообще не обратив никакого внимания на его тираду.

– Не выспался? – уточнила девушка за рулем. – Хочешь, кофе тебе налью, как приедем? У меня в термосе с собой есть.

– Да, можно, – решил он, подумав пару секунд. – Воспользуюсь своим служебным положением, так сказать.

Эмили просияла, словно совсем не ожидав, что парень согласится, а потом зачем-то начала ему рассказывать о том, как каждый день берет с собой термос с кофе и как это удобно, если вдруг в какой-то момент дня понадобится взбодриться. Дилан слушал и кивал в нужных местах, иногда отпуская разного рода комментарии по поводу услышанного, и она каждый раз смеялась над его шутками с таким неприкрытым удовольствием, что постепенно его неизвестно откуда взявшееся мрачное настроение развеялось без следа.

Когда они наконец добрались до ипподрома, парень еще раз пересчитал своих подопечных по головам, как всегда, ощутив себя персонажем фильма «Один дома» и искренне надеясь, что никакого Кевина они по дороге не потеряли.

Позже, пока встретивший их на месте инструктор зачитывал гостям правила техники безопасности, Дилан угостился обещанным кофе и успел проверить, не ответила ли ему Нола. Но нет, его сообщения по-прежнему значились непрочитанными, а сама девушка так и не появлялась в сети примерно с часу ночи. Интересно, чего она там все-таки нашла в этой башенке? Про дело Ларисы Флоранс парень, конечно, слышал, но подробностями никогда не интересовался. Ну исчезла какая-то там дама кучу лет назад – подумаешь, велика тайна. В их стране больше полумиллиона человек пропадает без вести каждый год.

Однако теперь ему стало даже в какой-то мере любопытно. Может, воодушевление Нолы было заразно, а может, дело было в том, что сам Дилан уже почти дошел до той стадии, когда даже покрытые столетней паутиной семейные драмы приобретали интригующий оттенок. Потому что, признаться, шутка с вендинговым автоматом постепенно начала ему приедаться, а больше в этом сонном царстве и развлечься-то было нечем.

Словно продолжая этот ассоциативный ряд, его взгляд сам собой обратился к Стейси Хадсен. Девушка уже забралась в седло и, пока остальные тоже усаживались, делала селфи с разных ракурсов. Было совершенно очевидно, что рука у нее в этом деле набитая, потому что она как будто даже не тратила время на поиски подходящего ракурса, освещения или выражения лица. Просто поднимала телефон, улыбалась и делала снимок, и Дилан готов был о заклад побиться, что каждый из них выходил просто отпадным.

– Ты сегодня с ними поедешь или в автобусе подождешь? – уточнила Эмили, видимо, заметив, что парень смотрит в сторону гостей.

– С ними, наверное, – подумав секунду, отозвался он. – Твой кофе зарядил меня на подвиги. Спасибо, Эм.

– Обращайся, если надо будет, – широко улыбнулась та, приятно порозовев, а парень, отдав ей термос, направился к группе постояльцев «Айвотера».

– Давай только чтобы не как в прошлый раз, окей? – напоследок попросил Дилана инструктор, когда тот уже оседлал одну из приготовленных к прогулке кобыл.

– Да ладно тебе, я честно не видел, что там бревно было, – заверил его парень. – Но она же перепрыгнула, так? И девчонки так забавно визжали.

– Выкинешь такой фортель еще раз, я тебя к лошадям на пушечный выстрел не подпущу, – проворчал тот, а потом, тронув пятками своего коня, заставил того перейти на шаг, чтобы выехать вперед и показывать гостям путь. Дилан же привычно пристроился в хвосте всей процессии, следя, чтобы особенно голодные животные не стаскивали своих неуверенных наездников с тропы в погоне за сочными ветками.

Стандартный маршрут конной прогулки пролегал через лес, где всем приходилось следовать друг за другом, но в конце добирался до открытого поля, на котором гости по желанию могли пустить лошадь рысью или даже галопом, если у них имелся соответствующий опыт и навыки. Ширина же лесной тропы позволяла ехать бок о бок только двум наездникам.

И, естественно, Стейси и Тайлер ехали рядом. Приставучий мажорчик так от девушки и не отлипал, продолжая что-то там вдохновенно вещать. Правда, сама она слушала его как будто уже не так внимательно, отвлекаясь на телефон каждый раз, как они по какой-то причине останавливались или замедлялись. Со своего места Дилан не мог толком разглядеть, снимала она, фотографировала или что-то смотрела, но зато отлично видел, что Тайлера ее поведение не слишком устраивало. Видимо, собственную персону он считал заслуживающей куда большего внимания, потому что в какой-то момент начал ощутимо раздражаться и говорить на повышенных тонах.

Предчувствуя недоброе, Дилан провел пятками по бокам лошади, вынуждая ее перейти с шага на рысь и, игнорируя растущие по бокам тропы кусты, устремился вперед.

– Мне просто казалось, что раз мы поехали вместе, то и время должны проводить вместе, – услышал он недовольный голос студентика, подъезжая ближе. – Тот придурок из автобуса сказал же, что у тебя еще будет время на фотки и прочую хрень.

– Я просто хочу записать дорогу, – отозвалась Стейси, и судя по ее голосу, все эти претензии ей категорически не нравились. – Здесь красиво.

– Ты ее уже записала. Тут все деревья одинаковые, разве нет? Слушай, если тебе со мной скучно, ты просто скажи и…

– Ей с тобой скучно, – вмешался Дилан, разворачивая свою лошадь прямо перед ними. – Я подозреваю, что даже тебе самому с собой бывает скучно, не говоря уже об окружающих.

– Опять ты, – недобро нахмурился Тайлер. – Чего ты к нам прицепился?

– Слежу за безопасностью гостей, – в тон ему отозвался парень. – И прямо сейчас ты этой безопасности угрожаешь. Лошадям не нравятся крики, это может их напугать. Так что либо снижай свои децибелы до уровня АСМР, либо мне придется исключить тебя из группы.

– Охренел, что ли? – вытаращился на него тот. – Я за эту прогулку заплатил.

– И не ты один. Мисс Хадсен тоже. Как и все остальные, кого ты сейчас задерживаешь.

Тайлер бросил короткий взгляд через плечо, только сейчас осознав, что они и правда застопорили всю группу. Еще несколько секунд потоптался на месте, а потом плюнул и пустил свою лошадь вперед, обогнув замершего на месте Дилана.

– Я тебя об этом не просила, – заметила Стейси, когда парень посмотрел на нее. – И если ты рассчитываешь на благодарность, то закатай губу обратно.

– Я просто слежу за безопасностью и удобством гостей, мисс, – придав своему лицу всей возможной кротости, произнес он. Хотя почти не сомневался, что откровенно любующийся ею взгляд выдает его с головой.

На секунду ему показалось, что что-то в ее мимике дрогнуло, но распознать зарождающуюся эмоцию парню не удалось, потому что Стейси мгновенно справилась с собой и, равнодушно пожав плечами, тоже легонько сжала ногами бока лошади, вынуждая ту двинуться вперед.

И Дилан, глядя ей вслед, не мог избавиться от идиотской мысли, что завидует коню, бока которого так крепко обхватывали сейчас эти потрясающие ноги.

~

Стейси решилась на эту прогулку исключительно ради контента. Вчера вечером, когда ее сестра умчалась кому-то доказывать, что она «не сошла с ума», и пропала с концами, девушка, вместо того чтобы начать беспокоиться за Нолу, почему-то подумала, что та наверняка прекрасно проводит время. Ну… или по крайней мере в свое удовольствие. Лежит, например, где-нибудь на шезлонге с наушниками, разглядывает звездное небо… тревожится, загоняется и парится – все, как она любит, короче. А сама Стейси вот – ворочается на кровати и отсчитывает минуты до конца отпуска. Получилось чуть меньше шестидесяти пяти тысяч, к слову. И из каждой из них придется мучительно выжимать контент, как капли сока из засохшего лимона.

Так что девушка решительно поднялась с кровати, оделась и спустилась на ресепшен, чтобы сфотографировать расписание ежедневных мероприятий, а потом принять участие во всем.

Там-то ее и перехватил Тайлер, неотразимый красавец с улыбкой сердцееда и взглядом молодого альфы. Такой… глянцево-идеальный, будто сошел с экрана какого-нибудь современного подросткового сериала, чей рейтинг держится исключительно на модельной внешности актерского состава, но никак не на сюжете.

Тайлер повторил свое предложение о конной прогулке, которое озвучил еще утром у лифтов, и Стейси подумала, почему бы и нет.

Ей даже показалось немного остроумным покататься на красивой лошади в компании красивого жеребца. Главное только, чтоб он в кадр не попал ненароком, а то подписчики заревнуют.

Верность своей аудитории Стейси хранила строгую. Не то чтобы по собственной воле, просто ни один реальный парень, с которым девушка пыталась сблизиться, так и не сравнился с ее парнем виртуальным – безликим, безымянным, коллективным, и потому безупречным. Он был всегда на связи, терпим, участлив, очень внимателен и заботлив. А еще прощал ей любую глупость, стоило выложить особенно милую фоточку с надутыми губками и детским взглядом. Он очень смешно шутил и подхватывал любую авантюру Стейси, в которую та решала ввязаться на этот раз. А еще он никому не давал ее в обиду, безжалостно расправляясь с любым залетным комментатором, который дерзнул усомниться в том, что его девушка недостаточно хороша.

Поэтому Тайлер тоже продержался недолго. Стейси честно пыталась дать ему шанс, была вежливой и милой, слушала внимательно, не перебивала, поддерживала и хвалила. Но уже в микроавтобусе поняла, что улыбается не потому, что ей искренне весело, а потому что Тайлер ожидает именно этой ее реакции – этой эмоции. Ко всему прочему он так и не задал ей ни одного личного вопроса.

Так что когда девушка перестала оправдывать его ожидания и вышла за рамки предпочтительной модели поведения – он тут же стал резок и холоден. Что ж, невелика потеря. Общих детей и имущества, слава богу, за прошедший час они завести не успели, делить нечего – бон вояж. А она лучше еще контента наснимает.

– Мы сотрудничаем с «Айвотером» уже давно, еще с шестидесятых годов прошлого столетия, – заговорил инструктор, когда группа, наконец, вышла с лесной тропы в поле, посреди которого располагался огромный ипподром. – Раньше лошадей водили прямо к пансионату, это было долго и неудобно, животные уставали, прогулки были довольно однообразными. Но потом мы купили автобус и расширили, так сказать, горизонты возможностей. Собираем группы в близлежащих городках и возим гостей к себе сами.

– И по деньгам, наверное, гораздо выгоднее стало, – предположил кто-то из группы.

– Намного, – кивнул инструктор. – Я тогда еще не работал, но слышал, что в восьмидесятые ипподром чуть не разорился совсем. Не то что сотрудникам платить – лошадей содержать не на что было. Из Мидвэя все, кто хотел, уже побывали, в «Айвотер» тоже приезжали завсегдатаи. И только тогдашние хозяева иногда арендовали лошадей в личное пользование, на пару дней или вроде того.

– А так можно?

Инструктор пожал плечами:

– Можно многое, когда животных нечем кормить.

– Жалко лошадок, – заключил Питер с такой печальной интонацией, будто сдерживал слезы. Так что взрослые тут же перевели тему и постарались отвлечь мальчика.

Следующие часа два они провели на самом ипподроме. Слушали всякое-разное про местное хозяйство, лошадей, особенности ухода за ними и прочее. Сначала Стейси покаталась по кругу рысью, пока инструктор придерживал ее коня за веревку, затем угостила сахаром умилительного пегого жеребенка на тонких ножках, который влажно и немного щекотно мазнул губами по ее ладони, а потом умчался к матери с такой скоростью, будто ему не терпелось похвалиться добычей. В целом, можно было понять его радость, потому что весь остальной выданный Стейси сахар сожрал ее конь Хаос.

Невероятно красивый, но страшно наглый, он тыкался в нее своей огромной черной мордой, обнюхал буквально с ног до головы и оставил несколько подтеков слюней на джинсах. Девушке было странно, неловко, но при этом, когда инструктор сказал, что Хаос явно влюбился, так смешно, что ей непременно захотелось поделиться своим хорошим настроением.

– Вы никогда не догадаетесь, кто меня склеил, – хохотала Стейси, включив трансляцию, а потом перевела камеру на коня. – Он просто фантастический, глядите. Знаете, чем взял? Нахрапом! Я буквально не могла сопротивляться. Эти красивейшие черные глаза, эти ресницы, видите? – Она приблизила камеру, давая зрителям возможность рассмотреть Хаоса лучше, а потом обняла его за морду и поцеловала. – Так что ребята, я, пожалуй, домой не поеду и останусь тут с ним. У него, правда, немного тесно в стойле и плохо пахнет, но, впрочем, чья холостяцкая квартира выглядит иначе, так? Обещал делиться сеном и поить из ведра.

Стейси выцепила несколько реплаев на тему размеров конского члена, но, конечно же, проигнорировала их. Зато с удовольствием озвучила другие каламбуры про то, что соседи его громко ржут и топают, как кони; что с таким парнем Стейси станет «in her high horse»6, и вообще с виду он довольно «темная лошадка», так что, возможно, девушка сделала ставку не на ту лошадь.

Увлекшись общением с подписчиками, она, наконец, отлепилась от коня и принялась рассказывать, как вообще ее занесло на ипподром, что есть в округе, как погода и прочее, и прочее. Удерживая камеру перед лицом, читая комментарии и неспешно прогуливаясь из стороны в сторону, она совсем не заметила, как свернула не туда.

Возникшую рядом тень девушка выцепила только периферическим зрением – как и нервно дернувшийся лошадиный хвост. Она даже обернуться не успела, не то что осознать происходящее или отойти – только вдох ее оборвался на полпути.

А в следующую секунду Стейси обхватили чьи-то сильные руки, рывком дергая в сторону.

– Ну что я говорил про лошадей и их задницы, а? – услышала девушка голос у себя над головой: недовольный, напряженный, низкий. – Ты вот чем меня слушала?

Крепко сжимая в руке телефон с трансляцией, она подняла перепуганный взгляд на держащего ее человека – и окончательно задохнулась. Парень, работавший в «Айвотере», приятель Нолы – вроде бы Дилан или как-то так – продолжал смотреть на нее чрезвычайно сердито, а еще пытливо, будто в самом деле ожидал от нее ответа на свой риторический вопрос.

От его ли взгляда, от запоздавшего ли выплеска адреналина у девушки повело в животе и ударило слабостью в ноги. И она бы, наверное, даже села прямо на землю, чтобы отдышаться и осознать масштабы неслучившейся трагедии, но парень прижимал ее к своей груди крепко, стискивая талию почти до боли.

– У вас там все нормально? – встревоженно обратился к ним инструктор с другого конца поляны.

– Все под контролем, шеф, – громко отозвался Дилан, а потом снова обратился к Стейси, говоря тише и мягче: – У нас ведь все нормально, да?

– Нормально, – наконец смогла выдохнуть она, только сейчас снова начав соображать. Потом, спохватившись, устремила испуганный взгляд в телефон. Там по экрану уже вовсю бежали множественные эмоджи и вопросы о том, что случилось и все ли с ней в порядке.

Часть из этих эмоджи выражала шок и беспокойство, а часть – злость. И Стейси прекрасно поняла, в чем ее причина, поэтому, холодея от паники, тут же уперлась свободной рукой парню в грудь и попыталась отстраниться. Она бы и матом его послала куда подальше, но трансляция еще шла, а идеальные девушки не сквернословят.

– Спасибо тебе большое, – пролепетала она, выкручиваясь из чужой хватки. – Ты меня спас. Боже, я такая дурочка! – И неловко улыбнулась в камеру, поправляя волосы. – Но благодаря внимательности товарища инструктора, дурочка ваша в полном порядке, видите? Торжественно клянусь отныне всегда слушать то, что говорят профессионалы своего дела и следовать правилам техники безопасности. И вы тоже, пожалуйста, берегите себя, хорошо?

Напоследок она одарила зрителей самой обворожительной улыбкой из всего своего арсенала, трогательно приложив ладошку к порозовевшей щеке, потом послала воздушный поцелуй и закончила трансляцию.

– Да уж, тебе следует быть поосторожнее, – хмыкнул Дилан, который, кажется, тоже купился на это шоу. – Или держать меня поблизости, чтобы я всегда мог выручить тебя, когда…

– Не смей ко мне больше прикасаться! – прошипела Стейси, повернувшись к нему лицом. – Какого хрена ты вообще себе позволяешь?!

Брови парня дрогнули и медленно поползли вверх, а на лице проступило откровенно растерянное и как будто даже по-детски обиженное выражение. Словно он развернул аппетитную яркую конфету и обнаружил внутри сосновую шишку.

Или даже что похуже.

Впрочем, выражение это исчезло почти сразу, не успев сформироваться до конца и уступив место скепсису.

– Я тебе, вообще-то, жизнь спас только что. Не заметила? – уточнил он, сложив руки на груди.

Стейси обратила взгляд на кобылу, к которой случайно подошла сзади, громко разговаривая и жестикулируя, что теоретически могло напугать животное, но лошадь преспокойненько стояла на своем месте, пощипывала траву с кочки и выглядела вполне умиротворенно. Хвостом, кстати говоря, она тоже по-прежнему дергала, отгоняя мух и мошкару, так что Стейси всерьез засомневалась, а было ли тут вообще место подвигу.

Девушка отзеркалила упрямо сложенные руки Дилана и вернула ему скептический взгляд:

– Я бы нарисовала тебе на досуге золотую звездочку и прикрепила на грудь, но за то, что ты влез ко мне в трансляцию и прилюдно облапал, наверное, перебьешься.

– Влез? – округлил глаза он, а потом, словно сообразив что-то, сам себе выразительно кивнул. – А, так ты образовательный контент собиралась снимать? Об оказании первой медицинской помощи в прямом эфире, да еще и на себе? Надо же, какая преданность делу! Хвалю. Давай идеек подкину. Я тут знаю пару отличных скал, откуда можно живописно свалиться. А в холодильнике у меня лежит сэндвич с позапрошлой недели: гарантированные три дня поноса – и мгновенная смерть.

Все это он говорил не то чтобы с издевкой – хотя и это, безусловно, тоже, – но еще с таким ненадуманным возмущением, будто Стейси только что оскорбила его в лучших чувствах.

Кем он себя возомнил вообще?

– Ты что, – уточнила она, глазам и ушам своим не веря, – отчитываешь меня сейчас?

– А на что это, по-твоему, похоже?

Девушке потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с желанием огрызнуться, поставить его на место, сообщив, что так-то отец у нее уже есть и в дополнительном источнике нотаций она не нуждается. Надменный и колючий подросток в ней требовал поступить именно так, но, будучи дочерью своего отца и вопреки распространенному мнению, Стейси Хадсен отлично умела подбирать слова и прогнозировать их эффект. Поэтому, подумав, что лучше не заводить столь личную и болезненную тему с первым встречным-поперечным – тем более реальным – девушка покачала головой и выразительно вздохнула:

– Ладно, окей, дядь, – сменил она тон на примирительный. – Я поняла. Если сейчас ты получишь мое «спасибо», то потом наконец отвалишь?

Дилан пару раз недоуменно моргнул, а потом мимика его снова поползла: брови сложились трогательным домиком, уголки губ дернуло вниз, а в интонациях зазвучало столько драмы, что хватило бы на целую театральную труппу.

– Дядь?! – патетично просипел он. – Серьезно? Сколько, по-твоему, мне лет?

Стейси окинула его оценивающим взглядом и выдержала паузу.

Вообще-то, выглядел он молодо. Девушка не взялась бы с уверенностью сказать, что именно создавало такое впечатление. Может, его живая и убойно харизматичная мимика, может, этот забавный, чуть вздернутый нос, или кепка, повернутая козырьком назад, из-под которой озорно торчали темные волосы – но симпатичный, обаятельный и подвижный, Дилан, кажется, принадлежал к тому типу людей, возраст над которыми был не властен.

Но льстить ему Стейси не собиралась. И хоть она прекрасно знала, сколько парню лет – двадцать пять, Нола упоминала об этом еще в день приезда, – однако чисто из вредности решила преувеличить:

– Тридцать три?

Дилан схватился за сердце и побрел омертвевшим взглядом по земле:

– О господи… – А потом чуть согнулся в корпусе, будто ему в самом деле не на шутку поплохело. – Вот так и знал, что на банке того омолаживающего крема для пяток наврали про чудодейственный эффект…

И хоть все предыдущее театральное представление Стейси перетерпела стойко, но последняя его фраза показалась ей настолько тупой и нелепой, что девушка все же прыснула.

А тот как будто только этого и ждал. Самодовольно хмыкнув, он выпрямился и погрозил ей пальцем:

– Ты все-таки улыбнулась.

– Нет, – качнула головой девушка, лицо которой немедленно вернуло равнодушное выражение.

– Улыбнулась, – доверительно сообщил парень, шагнув к ней поближе и смерив плутоватым взглядом.

– И ничего подобного!

– Я все видел. И даже слышал.

Стейси обреченно закатила глаза:

– Ну, даже если так. Дальше что?

– Ничего, – пожал плечами он. – Просто в мире взрослых дядь говорят, что если человек улыбнулся, то и злиться точно перестал. Не злись на меня, вредина. Я правда за тебя перепугался.

Это совершенно неуместное, но как будто почти интимное обращение, вкупе с последним признанием, сказанным приятным и мягким голосом, странно взволновали Стейси. Глядя в теплые карие глаза с искорками смешинок, она вдруг почувствовала, как в животе вспорхнула стайка бабочек.

Всю дорогу до пансионата девушка страшно злилась на себя и за эту свою реакцию, и за то, что взгляд ее то и дело возвращался к затылку Дилана, спрятанному под козырьком кепки, на которой большими буквами красовалось название пансионата. Парень снова занял место рядом с девушкой-водителем, о чем-то с ней оживленно беседовал, улыбался от уха до уха, поворачивался, демонстрируя свой задорный профиль, чем-то отдаленно напоминающий лисий нос, и вообще, кажется, пребывал в приподнятом настроении.

Стейси терпеть не могла инфантильных парней, а также клоунов, шутов и трикстеров. Хуже них были только напыщенные альфачи, типа Тайлера, которые в упор не видели никого и ничего, потому что глаза им застило собственное безразмерное эго. Ни тот, ни другой типаж и в подметки не годился ее виртуальному парню.

Кстати, как он?

Девушка сделала селфи, постаравшись четко дать понять на кадре, что она уже в автобусе и чувствует себя прекрасно, потом быстренько обработала фотографию и выложила в инстаграм с припиской «Еду домой, милые. Живая и здоровая». А потом принялась ждать реакции.

Связь на лесной дороге ловила плохо, так что оставшиеся минут двадцать Стейси коротала время тем, что приказывала глазам смотреть исключительно в окно, пока сама жестоко давила по одной каждую из тех крылатых паразиток, что тихонечко щекотали ей внутренности до сих пор.

Что за дела, вашу мать?!

Когда микроавтобус наконец-то остановился, Стейси пулей вылетела из него и, не оборачиваясь, ускакала в номер.

На часах было время обеда, но Нола, кажется, только проснулась, так как постель ее была не заправлена, а в душе шумела вода.

Стейси плюхнулась на свою кровать и открыла последний пост, под которым, по ее подсчетом, уже должно было накопиться достаточно комментариев, чтобы оценить общее настроение подписчиков.

Ситуация оказалась довольно неприятной. Ей продолжали припоминать не только коня, но и «инструктора», обвиняли в легкомысленности и негодовали, почему она не дала отпор, когда ее нагло лапали.

Значит, заметили. Черт…

Теперь девушка почему-то даже не сомневалась, что никакой угрозы для ее жизни на самом деле не было, а Дилан преследовал какие-то собственные цели. Может, просто решил зло подшутить, а может, и правда таким дурацким способом подкатить хотел. В конце концов, Стейси не дура, и видела, каким облизывающим взглядом он на нее сегодня пялился…

Вдруг мобильник в ее ладони завибрировал, и сверху экрана спустилось уведомление о донате величиной в один доллар. А к нему приписка:

>> RainDeer_xo: Купи себе на обед что-нибудь из меню для грязных шлюх.

– Твою мать, – цыкнула Стейси, плотно сжав зубы.

– О, вы уже приехали, – вдруг раздался голос вышедшей из душа Нолы. Она сделала несколько шагов и сладко потянулась во весь рост, встав ровно по центру комнаты. – Дилан с вами был?

– Да что ты пристала ко мне со своим Диланом?! – взорвалась Стейси внезапно даже для самой себя и, подскочив с кровати, пронеслась мимо сестры. А потом заперлась в ванной.

Глава 6. Скажи мне, кто твой друг

Уилла разбудил звонок мамы:

– Только не говори мне, что ты еще спишь.

Спросонья парень не смог разобрать, в претензии та была или просто подшучивала, но на всякий случай набрал в голос столько силы и бодрости, сколько вообще в себе нашел.

– Нет.

Он понятия не имел, зачем соврал, ведь до сих пор даже глаз не открыл. Но как-то так у них было заведено: она очень хотела, чтобы сын жил сообразно всем нормальным людям, а тот в свою очередь старался делать вид, что ровно так и живет, но изо всех сил избегал любого разговора на тему. Потому что на самом деле нормальным Уилл не был.

– Четыре плюс семь умножить на восемь, – спросила женщина, вызвав в сыне протяжный и жалобный стон.

– Шестьдесят, – выдохнул он спустя пару секунд, наконец сообразив.

– Неправильно.

Уилл аж сел на кровати:

– Как неправильно? – моргнул он, тщетно пытаясь продрать глаза, в которые, казалось, песка насыпали. – Погоди… А где скобки были?

– Вот теперь проснулся, – засмеялась та, явно довольная собой. Что ж, видимо, в претензии мать не была. – Где шлялся вчера полночи?

Или все-таки была.

Окончательно проснувшись, Уилл спустил ноги с кровати и одной рукой растер лицо. Постарался шмыгнуть заложенным со сна носом, но тот был забит наглухо:

– Искал мост в Терабитию. Слышала о таком?

– Шуточки все у тебя, – вздохнула женщина. – Ладно, собирайся давай и приходи обедать. Тут допрошу.

– А ты умеешь замотивировать… – покачал головой парень и сбросил звонок.

Они с мамой жили в доме для персонала, как и прочие работники пансионата, но с той разницей, что комната их, лишенная двух дополнительных кроватей, была просторней. Пользовались общими туалетами и душевой, но вне сезона – примерно с октября по апрель, – когда надобность в дополнительной рабочей силе исчерпывалась, Уилл собирал свои немногочисленные вещи и переселялся в противоположный конец длинного дома. Там он и жил припеваючи целых полгода, пока пытка гипероперкой не начиналась заново.

Маме почему-то казалось, что раз он снова живет от нее всего лишь через ширму, а не за десятком стен, то и личные границы между ними автоматически сдвигались. В условном январе она бы даже не заметила, что сын поздно вернулся, и тем более не стала бы ни о чем допрашивать.

Впрочем, возвращаться поздно парень и не планировал, но избавиться от доморощенной Нэнси Дрю оказалось сложнее, чем он ожидал. И надо же было ей оглядывать башню ровно в тот момент, когда он по доброй и ежедневной традиции забрался туда покурить! Каков шанс вообще?

Уилл курил всего один раз день и исключительно по вечерам, сделав из этого процесса своего рода ритуал перед отходом ко сну. И да, парень прекрасно отдавал себе отчет, что курить с его-то болезнью – идея довольно паршивая. Но совесть свою успокаивал тем, что если продолжит следовать заветам здравого смысла, то всерьез рискует прожить в «Айвотере» еще лет сто. А так, день за днем, сигарета за сигаретой, пачка за пачкой – и экологически чистые сосенки и соленый воздух сыграют с дурной привычкой вничью.

А может, он просто не до конца повзрослел и таким образом продолжал бунтовать и делать вид, что насаждает хоть какие-то правила. Помимо тех, которые заставляли его даже в башне трижды в неделю протирать пыль, чтоб не схватить приступ.

– Тут так… чисто.

Это было первое, что сказала девчонка, когда наконец выбралась из люка и окинула пространство башни настолько восхищенным взглядом, будто он ее в Диснейленд привел.

– Я… довольно брезглив, – пожал парень плечами, решив не вдаваться в подробности.

Она это никак не прокомментировала, кажется, уже полностью сфокусировав свое внимание на открывшемся ей виде. А потом, преодолев первичную робость, набрала в грудь воздуха и сделала первый шаг вперед, чем тут же не на шутку разогнала Уиллу сердцебиение.

Даже странно, насколько забавной и даже симпатичной незнакомка виделась ему там внизу, и насколько инородной, нежелательной здесь. Поначалу запросто поддавшийся ее уму и настойчивости, теперь парень сильно жалел, что позволил ей подняться. Ведь за столько лет он уже привык считать башню своей, а уж никак не Ларисы Флоранс. И вот теперь в его усовершенствованную версию домика на дереве влезла чужая девчонка.

Которая, между прочим, без всякого зазрения совести уже принялась изучать окружающую обстановку, да с таким азартом, как будто в самом деле надеялась что-то найти: даже под кровать заглянула и все ящички в тумбочке выдвинула по одному. Сунула нос в пустой шкаф для одежды и убедилась, что лампы на стенах не включаются – а с чего бы им было включаться, если престарелую проводку, которую, конечно же, никто не собирался менять, отрезали от системы во избежание замыканий или других возможных аварий еще лет двадцать назад?

Самому себе удивляясь, сколько зудящего раздражения вызывали эти ее мимолетные прикосновения к каждой поверхности, до которой можно было дотянуться, Уилл не мог избавиться от ощущения, что девчонка вот-вот достанет здоровенную лупу и, подсвечивая себе телефоном, примется скрупулезно изучать швы на обоях и щели под плинтусами.

– Только не говори, что надеешься найти что-то из ее личных вещей спустя сорок лет, – наконец не сдержался парень, отвлекая Нэнси Дрю на себя. – Ты ведь в курсе, что так только в кино работает?

– Я и не надеюсь, – раздался из полумрака голос девушки, причем с такой ощутимой ноткой уязвленности, что Уилл даже думать не стал, была ли в этих словах правда. Ни капли.

– Здесь, как минимум, один раз делали капитальный ремонт. Я уж не говорю про то, что в комнате побывала целая куча народа с тех пор. Ну, до того, как ее закрыли окончательно.

– И что, хочешь сказать, никто не нашел люк? – удивилась та, а потом, вернувшись к последнему, принялась оглядывать его со всех сторон. И уже секунд через десять поделилась, очевидно, поразившим ее открытием: – Тут сверху нет ручки. Его вообще можно открыть изнутри комнаты?

– Можно, – кивнул Уилл и, вытянув из-под люка веревочную петлю, опустил крышку, идеально совпавшую по форме с узором плашек паркета.

– То есть когда Лариса ушла, она просто убрала эту штуку внутрь и… – продолжила проявлять чудеса сообразительности незваная гостья.

– А я говорил, что разгадка тайны тебя разочарует, – напомнил парень.

Она задумалась, хмуря лоб и в очередной раз обводя окружающее пространство долгим сосредоточенным взглядом. Таким, какой обычно можно было встретить на лицах киношных детективов, которые потеряли по ходу расследования след, но, по закону жанра, именно в этот момент должны были случайно узреть какую-то микроскопическую деталь, призванную перевернуть все вверх дном.

К счастью, героями посредственного детектива ни Уилл, ни эта девчонка не были, поэтому, конечно же, она ничего не нашла.

– Все гениальное просто, слышала такую пословицу? – Он аккуратно подтолкнул ее в сторону принятия горькой правды и заодно – в сторону люка. – Не все тайны обязаны иметь тройное дно и пять сюжетных поворотов по ходу расследования. Так что просто смирись и найди себе другое развлечение на свои полтора месяца.

– Нет, – вдруг замотала головой девушка, решительно затормозив.

Парень удивленно вскинул брови: в смысле, нет?

– Ну хорошо, предположим, что Лариса ушла вот этим способом, через тайную лестницу, – продолжила меж тем она. – Спустилась на кухню, но… дальше-то что? Вышла через заднюю дверь и растворилась в ночи? Персонал ее не видел – ни на кухне, ни где-либо еще. Территорию «Айвотера», по свидетельствам охраны, никто той ночью не покидал. А там, если ты вдруг не знал, была жуткая буря… – Она вдруг запнулась, словно вспоминая что-то, а потом уверенно выдала: – Пять баллов по шкале Бофорта, между прочим.

Уилл сложил руки на груди и обреченно вздохнул:

– Пять баллов по Бофорту? Ты серьезно сейчас? – одарил он ее снисходительным взглядом. – Хотя бы знаешь, как это выглядит на практике? Пять баллов – это когда ты уходишь с пляжа, потому что тебе шляпку надоело придерживать, и песок на лежанку немного задувает.

– Только мы говорим не про пляж и лежанку, а про ночь и дождь, – уперлась та. – А еще про середину ноября. В это время года температура по ночам может ниже тридцати градусов7 опускаться. Ты правда думаешь, что она могла уйти своим ходом посреди ночи в дождь и холод?

– Разве не плевать, как она ушла? – искренне удивился Уилл, который когда-то давно уже удовлетворился отгадкой на самый животрепещущий вопрос и теперь не имел ни малейшего желания возвращаться к этой теме.

– В смысле, плевать? – вытаращилась на него девчонка, как будто он только что предложил ей не раскапывать место, обозначенное на пиратской карте крестом, а просто порадоваться тому, что они его нашли, и разойтись. – Это ведь… Это же такую кучу вопросов порождает! Нет, ну сам подумай. Башенку построили после урагана, и Митчелл Флоранс лично курировал этот проект. Думаешь, существовала вероятность, что он не знал про тайный ход? А раз знал, то почему не сказал полиции? Зачем… ломать дверь и устраивать весь этот спектакль? Он точно что-то скрывал. Может… может, он был в курсе, от кого или от чего его жена пыталась бежать? И покрывал ее? – Судя по ее вдохновленному лицу и глазам, полным пугающего энтузиазма, версии она изобретала прямо на ходу.

– Или убил, – подбросил дров в этот костер мыслетворчества Уилл. – А потом вынес тело по тайной лестнице и, под покровом ночи, закопал где-нибудь на территории пансионата. Какая разница… – Он всплеснул руками и хотел было обратиться к девушке по имени, но вдруг понял, что понятия не имеет, как ее зовут. – Как тебя?

– Нола, – подсказала она.

– Какая разница, Нола? – тут же продолжил парень свою тираду. – Не знаю, в курсе ты или нет, но Митчелл Флоранс умер еще в 2012-ом. Так что вооружись ты лопатой и весь отпуск копай под каждой сосной, толку от этого не будет!

– А вот, может, и вооружусь, – упрямо вздернула нос она. – И вообще, с чего ты взял, что я ничего не найду? Говоришь так, будто сам уже пытался и… – На этой мысли Нола затормозила, а потом, помолчав пару секунд и пытливо вглядевшись в лицо парня, уточнила: – Стой, а ты пытался?

Уилл глубоко вздохнул, прикидывая, стоит ли посвящать ее в детали того юношеского азарта, с каким он много лет назад сам носился по территории пансионата и приставал с расспросами ко всем подряд. Как не спал ночами, изучая материалы в интернете; рыскал по склонам с металлоискателем, рассчитывая обнаружить какие-нибудь серьги, цепочку или кольцо, с которыми захоронили Ларису; раздобыл номер охранника, работавшего в те годы и оборвал ему телефон… Парень даже смастерил на стене в своем углу комнаты специальную доску, которые показывают в фильмах про расследования, чтобы вывесить на ней фотографии, статьи, собственные пометки и прилежно протянуть между ними красные нитки. К слову, именно тогда он и разочаровался в эффективности этих досок – работе мозга они не помогали совсем, к новым идеям не подталкивали – и понял, что делают их только в художественных фильмах, зрителю для наглядности.

Ничего из этого, безусловно, знать Ноле не следовало. Впрочем, как не его ума дело было то, каким образом девчонка проведет свои каникулы. Хочет играть в детектива и с шальными глазами бегать по пансионату – ее право. Но предупредить о финале этого, без всяких сомнений, увлекательного приключения, наверное, стоило. А там пусть сама решение принимает.

– Я живу здесь давно, – наконец проговорил парень спокойно и вкрадчиво, чтобы придать своим словам веса и таким образом достучаться до Нолы. – И, когда мне было шестнадцать, перепробовал многое. Выдвинул сто теорий, в том числе те, которые сейчас придумываешь ты, и те, до которых еще не дошла. Но ни одна из них меня в итоге никуда не привела. Никакого триумфального закрытия папки с делом и отправления ее на полку в архив, никакого морального удовлетворения – только досада за бездарно потраченное время, разочарование в себе и больше ничего. Потому что два самых главных человека, которые могли бы сказать «да, парень, ты прав» или «нет, все не так», либо умерли, либо бесследно исчезли. Я говорю про Митчелла и Ларису Флоранс, если ты не поняла.

По тому задумчивому выражению, которое по мере этого спича приобретало лицо девушки, Уилл понял, что посыл наконец-то дошел до адресата, и вот сейчас Нола как-нибудь особенно выразительно вздохнет, помнется еще несколько секунд, но таки покорится той жестокой реальности, в которой не все с виду интересные задачки нужно пытаться решить. А потом наконец-то уйдет из его башни и больше сюда не вернется!

Однако, когда девушка произнесла свою следующую фразу, Уиллу захотелось взвыть:

– А ты можешь рассказать мне, что удалось узнать?

– Ты шутишь, что ли? – вытаращил глаза он, едва сдерживаясь, чтобы не разбить себе лицо фейспалмом.

– Нет, – покачала головой та. – Если ты знаешь что-то, чего нет, скажем, в интернете, я бы тоже очень хотела это знать. А еще можем, например, прогуляться завтра, когда светло станет. Думаю, ты прекрасно ориентируешься на местности и сможешь показать мне такие уголки, которые я не то что за полтора месяца, а за все лето не найду. – И, пожав плечами, добавила, причем так небрежно, будто одолжение сделала: – Ну, и твои версии послушаю, разумеется.

Парень ушам своим не верил и, продолжая ошарашенно пялиться на нее, только и смог выдать:

– Ты откуда взялась такая непрошибаемая вообще?

Девушка явно смутилась. В потемках видно не было, но судя по тому, как она вдруг втянула голову в плечи и переступила с ноги на ногу, то щеки ее тоже наверняка порозовели.

На абстрактный вопрос Уилла она не ответила, поэтому тот цыкнул, крутанувшись на пятках, и отошел к окну.

Окон в башне было три. Обращенные на восток, юг и север, днем они пропускали сквозь себя солнечные лучи постоянно – хоть рассветные, хоть полуденные, и даже немного закатные. Парень солнце любил, оттого считал подобное расположение окон довольно хорошей идеей, однако сегодня это сыграло с ним злую шутку.

Уилл никогда не курил в южное окно, из которого был виден основной корпус пансионата или пляж, потому что этот пейзаж и без того у парня уже в печенках сидел. Зато, как оказалось, сквозь него прекрасно видели как самого Уилла, так и кончик его тлеющей сигареты.

И что же ему теперь делать? По уму, конечно, стоило девчонке отказать. Послать к черту незакрытый гештальт, вернуться домой, лечь спать, а завтра… прожить еще один день, точную копию всех предыдущих. Позавтракать у мамы, сходить до Эстер, забрать почту, вернуться в комнату, закончить сериал – там как раз полсезона всего осталось, – потом поработать, прийти сюда, выкурить ритуальную сигарету – и начать этот круг заново. А потом повторять его до тех самых пор, пока что-нибудь не произойдет.

Что-нибудь экстраординарное. Какое-либо инициирующее событие, которое призовет героя к странствию…

Уилл покосился на девчонку, которая отошла к южному окну и теперь любовалась на здание пансионата сверху.

– А что взамен? – спросил Уилл тихо, обращаясь к спине Нолы.

– Взамен на что?

– Что я получу, если возьмусь тебе помогать?

Девушка неопределенно повела плечом, а потом оглянулась:

– Ну… как минимум, возможность интересно провести время? А как максимум… разгадать тайну? Знаю, звучит очень претенциозно и оптимистично, – спохватилась она, поднимая ладони кверху. – Я уже поняла твою позицию…

– Да, вообще-то, нет, – покачал головой Уилл, перебивая ее. – Звучит неплохо.

– М-да? – опешила Нола, кажется, окончательно запутавшись в паутине его логических взаимосвязей. – Что ж…

– Давай обменяемся контактами? – предложил парень, доставая из кармана телефон.

– Зачем? – почти даже испуганно моргнула та. – А… в смысле… Чтобы быть на связи, да? – И тоже полезла в карман.

Уилл внимательно наблюдал за ее движениями, внезапно ставшими какими-то нервными и нелепыми – например, она только с третьей попытки разобралась, где у ее смартфона верх и низ, хотя варианта было лишь два – и отчетливо понимал, что вообще не успевает за скачками ее настроения. Видимо, так же, как она не успевала за ходом его мыслей.

– А… как тебя зовут? – задалась вопросом Нола, открыв на телефоне записную книжку, причем посмотрела на него так извинительно, будто он уже говорил, а она забыла.

– Уилл.

– Уилл… – повторила та, какое-то время просто рассматривая его, а потом принялась забивать новый контакт.

Потом он снова открыл люк, подняв его за веревочную петлю и пропустив Нолу вперед. Спускалась девушка осторожно и медленно, одной рукой крепко держалась за деревянный поручень, а другой подсвечивала себе путь. А когда пугливо дернулась в сторону от коснувшейся ее локтя паутины, Уилл еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос: с такой храбростью юная сыщица далеко в своем расследовании не продвинется.

После того, как они выбрались из тайного хода на кухне, парень задвинул стеллаж на место и наскоро проверил, чтобы стоявшие на нем продукты остались на своих местах: ничего не покосилось, не упало набок или того хуже на пол. А, выйдя из кладовой, на всякий случай дважды подергал дверь, чтобы убедиться, что та точно закрыта.

Однажды мама каким-то образом – по оставленным уликам, надо понимать – уже вычислила его, ни с того, ни с сего потребовав объяснений, какого это черта Уиллу вдруг понадобилось на складе посреди ночи. Сделала это, естественно, сразу после того, как тот проснулся, чтобы изворотливый мозг ее сына не успел выдумать правдоподобную ложь – или уйти в отрицание. Так что, с трудом соображая, он сочинил трогательную историю о том, как ему внезапно захотелось соленых орешков, а потом, задумчиво помолчав, уточнил, стоит ли в свете этого события покупать тест на беременность. Сработала, скорее, шутка, а не сама версия, потому что мама начала ожидаемо отмахиваться и возмущаться той глупости, что он ляпнул. Как бы там ни было, с того раза Уилл взял себе за правило внимательно проверять перед уходом все мелочи.

– Так, значит, я тебе позвоню завтра? – спросила Нола, когда они наконец вышли на крыльцо черного хода.

– Лучше напиши, – отозвался парень и, положив руки в карманы джинсов, спрыгнул со ступенек.

– Хорошо.

Девчонка поторопилась за ним и довольно скоро пошла вровень. Уилл снова почувствовал, как тогда в лифте, что она хочет спросить что-то еще, но почему-то молчит. Правда, в этот раз тягостных эмоций у него это не вызвало: наконец-то покинув его башенку, Нола перестала казаться такой раздражающе навязчивой. И даже наоборот, поглядывая на нее сверху вниз и видя, как яростно она кусает губы, чтобы не задать очередной вопрос и не досаждать лишнего, парень испытывал нечто сродни веселью.

Человеком Нола, видимо, была хорошо воспитанным – но еще и азартным. Поэтому наблюдать за отчаянной борьбой одного и другого было крайне забавно. А еще лестно – ведь борьба эта явно завязалась из-за самого Уилла. Поэтому он решил сменить гнев на милость.

– Ты очень громко думаешь, знаешь? – еле сдержав улыбку, поделился парень и окинул взглядом округу.

Время было глубоко за полночь, и все постояльцы уже, очевидно, спали, так что неторопливо прогуливаться вдвоем по подсвеченной дорожке, в окружении лета, шума прибоя и теплого соснового ветра, было даже приятно.

– Да, – подтвердила Нола тихо, – мне, вообще, не раз об этом говорили.

– Даже не сомневаюсь, – заключил Уилл, а потом, дойдя до развилки, ступил на ту дорожку, что вела к дому для персонала. – Ладно, пойду я спать тогда. Не лазай больше нигде сегодня, окей? Дождись меня. – И, шутливо погрозив ей пальцем, подмигнул.

Нола широко и искренне улыбнулась, а потом согласно закивала.

Улыбка у нее была, кстати, очень красивая.

И вот теперь, Уилл сидел на маминой кухне, и стул под ним буквально горел. Вилял парень как мог, отшучивался, пытался уводить тему, отвечал вопросом на вопрос, но в который раз убеждался, что с выбором профессии Мэри О’Коннелл явно ошиблась. И пока она кормит постояльцев этой богом забытой дыры, в ФБР испытывают чудовищный голод до подобных кадров.

Когда-то мать Уилла подавала большие надежды в сфере поварского искусства. В общей сложности лет семь она прожила во Франции и Италии, учась там у именитых мастеров, и вернулась в Штаты с четким намерением сперва стать шеф-поваром в лучшем ресторане Нью-Йорка, а потом открыть свой собственный бизнес. И довольно долго, но планомерно шла к этой цели, все повышая и повышая уровень очередного места работы.

На третьей или четвертой кухне, на которую Мэри уже именно звали работать, минуя собеседования и испытательные сроки, она и повстречала отца Уилла. И где-то посреди безжалостной борьбы друг с другом за должность шеф-повара они заделали ребенка.

Правда, на этом страстная история, достойная экранизации в жанре романтической комедии, закончилась. Через пару месяцев мужчина тот уехал, так как в Лос-Анджелесе ему предложили должность получше, а Мэри упустила возможность стать шеф-поваром, потому что решила сохранить беременность. Ей пришлось вернуться к родителям в Финикс, штат Аризона, и горбатиться в местных забегаловках до тех пор, пока не выяснилось, что Уилл астматик, и местный климат убьет его быстрее, чем пацан окончит младшую школу.

– То есть ты гулял один, так? – в очередной раз вернулась к теме его позднего прихода домой мать.

Парень с досадой посмотрел в тарелку: еще только половина, и за то время, пока Уилл все доест, эта ужасно любопытная женщина доконает его окончательно. Может, попробовать подавиться? Успеет она, интересно, оперативно сделать прием Геймлиха?

– Нет, – ответил Уилл на выдохе, будто погрузился в ледяную ванну, и замер.

Наверняка он еще об этом пожалеет, но если Нола и правда серьезна в своих намерениях, лучше было рассказать матери о ней сейчас, чем ждать, пока та сама их где-нибудь увидит вместе.

– А с кем? – оживилась женщина.

Уилл пожал плечами как можно равнодушнее:

– Кое-кто из гостей отловил меня и расспросил о башне. Позже оказалось, что интересовался он не столько башней, сколько Ларисой Флоранс.

– О, как удачно, – усмехнулась мать. – Уж кто-кто, а ты об этом знаешь больше всех.

Парень лишь кивнул и отправил в рот еще одну ложку супа. В глубине души он надеялся, что на этом разговор закончится, а мать, удовлетворившись скучной правдой, отправится заниматься своими делами, но ровно в этот момент его смартфон, лежавший тут же на столе, загорелся входящим сообщением. И хоть Уилл, пробежавшись по строчкам лишь мельком, постарался смахнуть уведомление как можно быстрее, чтобы мать не прочитала имя, кажется, ей хватило одной только этой поспешности.

– И… какого же пола этот любопытный гость? – лукаво улыбнулась она, прищурившись.

Черт…

– С виду женского, – все с тем же напускным равнодушием отозвался Уилл, утыкаясь в тарелку.

– Сколько лет?

– Не спрашивал.

– Ну а примерно?

– От семнадцати до двадцати двух – без понятия, темно было.

– Симпатичная?

– Мам! – резко выпрямился парень, потеряв всякое терпение, и уставился на мать строго и хмуро.

– А что?! – подняла та ладони, будто вовсе не она только что задала этот самый вопрос. – Посмотрите-ка, какие мы важные. Даже поинтересоваться нельзя. – И, наконец, встала со стола и уплыла куда-то вглубь кухни.

Вообще-то, Нола была симпатичной. Ничего запредельного, конечно, но на вкус Уилла… Ой, да какая разница вообще? Тем более, что не считал он внешность человека чем-то определяющим и достойным особенного внимания. Гораздо важнее, насколько этот человек был умен, разносторонен, как обстояли дела с чувством юмора и харизмой, умел ли он собой увлечь – вот что, по мнению Уилла, было фундаментом для интересного общения, а иногда отправной точкой для чего-то большего. И с этих сторон Нолу он знал довольно поверхностно.

Конечно, парень нагло соврал бы, если бы заявил, что миловидная девчонка, сердито и уморительно краснеющая от его подколок, но при этом не уступающая ни пяди своих интересов, покинула его мысли сразу же, как они расстались на дорожке. Нет, он еще часа полтора ворочался на кровати, перекатывая с одной стороны головы на другую ее слова: про интересное приключение, про возможность таки разгрызть орех той тайны, которая шестнадцатилетнему Уиллу оказалась не по зубам… про то, что сама она пробудет в «Айвотере» целых полтора месяца, а не десять дней, как все прочие – и тут же перед его внутренним взором появлялось ее большеглазое и улыбчивое лицо.

Ну, может быть…

>> Nola_Hud: Привет, не спишь уже?) Вчера ты согласился показать мне пансионат, так что я жду, когда ты освободишься.

>> Nola_Hud: Если что, не горит. Не торопись, пожалуйста)

Уилл зашел в мессенджер и прочитал эти сообщения, только когда покинул кухню – и не сдержал смешка. Оба сообщения были отредактированы, но парень прекрасно помнил, что было написано в оригинале: слово «обещал» она поменяла на «согласился», а в последнем приписала «пожалуйста».

Ну что за человек.

<< Will_O’Connell: Я все помню и в данный момент ничем не занят. Можем встретиться.

>> Nola_Hud: Где?

<< Will_O’Connell: Там же, где вчера?

<< Will_O’Connell: Только в кусты не залезай, пожалуйста)

>> Nola_Hud: А как ты меня узнаешь тогда?

Дожидаясь Нолу, Уилл мысленно прикидывал, куда бы ее можно было отвести и что показать. Начать, наверное, стоило с нескольких гипотетических маршрутов, которыми Лариса могла незамеченной выбраться с территории пансионата. В свое время он сам лично выстроил и проверил каждый из них, убедившись, что если передвигаться по территории глухой ночью, то вероятность того, что тебя кто-то заметит, почти нулевая. И даже нашел пару мест, где теоретически можно было бы перебраться через ограду, минуя пост охраны – в одном, например, рядом была скальная гряда, по которой, пусть и с риском ободрать в кровь колени с ладонями, вполне реально было подняться достаточно высоко, чтобы преодолеть забор.

Охота пуще неволи в конце концов, так ведь? Что бы ни заставило бывшую хозяйку пансионата сбежать, никому ничего не сказав и столь драматичным образом обставив собственное исчезновение, это явно было нечто посерьезнее семейной размолвки или сиюминутной прихоти. Нет, если человек бросает троих детей, мужа, сытую и спокойную жизнь, а потом пропадает без следа, то у него явно есть охренеть какие веские причины для этого.

Достаточно веские, чтобы для него не стало особой проблемой взобраться на высящуюся рядом с оградой груду камней даже в дождь и холод.

– А вот и он. Да, это мой информатор. Уилл!

Услышав знакомый голос, тот обернулся, и от открывшейся ему картины настроение парня, еще минуту назад бывшее оживленным и даже приподнятым, как по накатанной рвануло вниз.

С Диланом Фостером отношения у них не заладились с самого начала – еще с того дня, когда этот новоявленный «работничек» попросил Уилла подержать ему дверь, пока он таскает на кухню ящики из грузовика доставки. На что парень резонно возразил, мол, за такой тяжелый труд ему не доплачивают, а потом предложил обратиться за помощью к одному из местных камней, что в избытке валялись вдоль тропинок. Шутку Дилан не оценил – возможно, потому что осознал, что последние минут двадцать зря открывал и закрывал неповоротливую створку каждый раз, когда возвращался к ней с очередным ящиком. А возможно, из-за того, как проникновенно Уилл на него посмотрел в тот момент: как на самого образцово-показательного идиота из всех, что встречались в его жизни.

Ответка прилетела откуда не ждали – через несколько дней гости начали жаловаться на проблемы с вендинговым автоматом, а когда Уилл с трудом, но все же вычислил источник проблемы, Эстер отказалась что-либо с этим делать. Сперва парень даже почти поверил ей, когда она заявила, что у нее категорически нет времени на все эти глупости и пусть, если ему не лень, сам звонит в компанию-представитель. Тогда звонить он не стал, а три дня спустя увидел необычайно довольного Дилана, выходящего из ее комнаты с утра пораньше.

Так Уилл понял, что на одного союзника у него в этом месте стало меньше.

И вот прямо сейчас Нола тоже дружелюбно болтала с Фостером, при этом держась так, будто они были знакомы целую вечность. Ни напряжения, ни скованности, ни нервозности. Словно лучшие друзья.

Только вот Дилан не умел просто «дружить» с девушками, и Уиллу это было известно не понаслышке. А значит и Нола тоже…

Он оборвал эту мысль, не закончив. Ему-то какое дело, в конце концов?

– Привет. – Наконец подошедшая девушка расплылась в такой радостной улыбке, словно они не виделись не несколько часов, а неделю минимум. – Ты уже здесь! Слушай, ты ведь не против, что я привела нам еще одни рабочие руки? И ноги с глазами. Это Дилан, мой друг, он тоже захотел поучаствовать в нашем маленьком расследовании, и вы… – По мере того, как она говорила, наблюдая за реакцией парней друг на друга, голос ее становился все менее уверенным и оптимистичным. – …Наверное, знакомы.

– Вроде того, да, – подтвердил Уилл, скучнея в лице. – Нола, ты ведь слышала поговорку «A man is known by the company he keeps8»? – Он даже не старался скрыть своего разочарования в девушке.

– Согласен, Хадсен, – вернул его же подколку Дилан. – Не ожидал от тебя такого. – И окинул Уилла красноречиво пренебрежительным взглядом.

Губы Нолы округлились в беспомощном «о», а глаза наполнились растерянностью. Несколько секунд она молчала, глядя то на одного парня, то на другого, но потом все же робко уточнила:

– То есть вместе вы работать не сможете?

Уилл небрежно пожал плечами:

– Конечно сможем. Обязательно позовем его, если нужно будет заклеить какое-нибудь отверстие.

– А я вот прямо сейчас вижу отверстие, которое неплохо было бы заклеить, – многозначительно двинул бровью Дилан. – Очень много лишнего шума оно издает. Строительный скотч тут есть где-нибудь?

– Так, стоп, – замотала головой Нола, вставая между ними как рефери на боксерском поединке. – Никому мы ничего заклеивать не будем. Мы тут не для этого собрались. Уилл, ты же хотел показать мне пансионат, разве нет?

– Тебе, – кивнул он, ловя ее на слове. – Групповые экскурсии идут по другому тарифу.

– Да ладно тебе, умник, – отмахнулся Фостер. – Чего ты вообще нервный такой? Или я тут… чему-то помешал?

Уиллу потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с собой и не сунуть придурку еще какую-нибудь колкость в отместку за слишком очевидный и совершенно неоправданный намек. Он протяжно и шумно втянул носом и даже прикрыл глаза, внутренне отпуская эту раздражающую ситуацию.

Если уж начистоту, он не вот чтобы прямо обещал Ноле помогать до победного конца, так? А договорились они всего лишь на одну небольшую прогулку по территории, за время которой Уилл успеет обрисовать общее положение дел, накидать собственных идей, указать на заведомые тупики – а потом оставить эту расчудесную парочку детективов наедине, раз общество друг друга их полностью устраивало.

В самом деле, если у Нолы в друзьях – или кем там они приходились друг другу – водились подобные типы, Уилл ни одной лишней секунды в этой компании не проведет.

– Ладно, – сказал он наконец, обращаясь снова к одной лишь девушке. – Пойдем. Ручку и блокнот можешь не доставать, конспектировать тут не много.

Последнюю свою фразу он бросил уже через плечо, шагнув по дорожке в сторону первого пункта назначения.

Глава 7. Рабочая версия

Брать Дилана на встречу с Уиллом Нола изначально не планировала. Друг сам перехватил ее у входа в пансионат, когда девушка, буквально ног под собой не чувствуя, торопливо сбежала с крыльца.

– Воу, Хадсен, где пожар? – рассмеялся он, едва успев поймать ее за локоть и не дав унестись дальше на всех парах.

– О, привет, – удивленно вскинула брови та, затормозив. – А я тебя и не заметила.

– Да ты, мне кажется, сейчас даже апокалипсис бы не заметила, – фыркнул парень. – Чего на сообщения перестала отвечать? Навела интриги, значит, и молчит. Я тут, может, от любопытства с ума уже схожу.

– Не сходишь, – тут же недоверчиво прищурила глаза девушка.

– А в теории мог бы, – ничуть не смутился Дилан. – Ну так что? Куда спешишь?

Перед ответом Нола немного помялась:

– На встречу с информатором.

– Тем самым? – многозначительно поиграл бровями он.

– Да. – Отрицать смысла не было никакого. – Тем самым.

Проснувшись сегодня около полудня, Нола первым делом схватилась за телефон. До последнего убеждала себя, что ничуть не расстроится, если сообщений от Уилла не будет, ведь он наверняка тоже еще спит. Да и о чем ему ей писать вообще? Но девичье сердце все равно сперва восторженно вспорхнуло, когда та увидела значок мессенджера в строке уведомлений, а потом почти сразу снова опустилось, когда рядом с этим значком Нола прочла ник своего друга.

Отчего-то чувствуя себя глупо из-за этих неуместных и непонятно на чем основанных надежд, она без прежнего энтузиазма открыла их с Диланом диалог и уточнила, когда парень будет свободен.

>> f*ckin’_awesome: Не раньше вечера, писал же) У меня тут аврал сегодня. Расскажи так. Чего там с этой твоей башней?

Переписывались они долго – Нола успела умыться, собраться, спуститься на обед и, благополучно избежав встречи с родителями, поесть. За это время она рассказала другу о тайном ходе за стеллажом в кухонной кладовой, о люке, который было почти невозможно обнаружить изнутри комнаты, и о своих подозрениях насчет Митчелла Флоранса.

Короче говоря, обо всем, кроме Уилла.

Когда разговор так или иначе его касался, девушка неизменно называла парня «мой информатор» и никак по-другому. Дилан эту формулировку отметил, даже пошутил насчет желания подруги навести излишней таинственности, однако выпытывать, кто же именно ей помогает, не стал.

Нола же и сама не знала, почему избегала называть своего нового знакомого по имени или вообще хоть каким-то образом затрагивать тему того, что между ними вчера произошло. Может, проблема была в неловкости: поди объясни, как так вышло, что Уилл поймал ее в кустах возле черного хода, а после она буквально силой вытрясла из него и признание, и экскурсию по башне. А может, ей просто хотелось оставить вчерашний вечер только между ними – и его глупое начало, и то, что было потом, когда они уже расходились. Потому что там и тогда Ноле было так… в равной мере уютно и волнительно, как давно уже ни с кем не было.

Да, поначалу Уилл казался ей не в меру саркастичным, почти колючим. Своими комментариями и шуточками он заставлял ее чувствовать себя полной дурой, к чему девушка не привыкла в общении с другими людьми. А еще парень вел себя ужасно раздражающе: столь нагло оправдываться и уходить от прямых вопросов мог только тот, у кого ни стыда не было, ни совести.

Но уже позже Нола взглянула на Уилла другими глазами, и, когда они молча шли бок о бок по пустой дорожке, ее так и подмывало начать задавать вопросы, вообще никак к делу не относящиеся. О его жизни в «Айвотере», например. О том, что он здесь делал в шестнадцать лет и чем утра до вечера занимается теперь, когда не отлавливает сомнительных девиц по кустам и не курит в замурованной башне.

Думая о Уилле, она испытывала столько же непонятного ей самой воодушевления, сколько и в начале очередной детективной истории, когда автор только-только вывел на авансцену центральных персонажей и обстоятельства произошедшего, еще не пытаясь склонить читателей или зрителей к той или иной версии и в полной мере давая простор их воображению.

И дальше… дальше могло произойти все, что угодно, на что у главного героя хватит воображения. И смелости.

– Я думала, ты занят до вечера, – проговорила Нола, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и ощущая, как телефон жжет ей ягодицу прямо сквозь джинсовые шорты. Ее ждали. Задерживаться – по любой из возможных причин – было никак нельзя.

– У меня обеденный перерыв, – пожал плечами Дилан. – Составить тебе компанию?

Пару секунд поразмыслив над его предложением, девушка все же кивнула. Во-первых, отказ выглядел бы странно, и она даже для самой себя не смогла бы сформулировать его ясную причину. Во-вторых, две головы хорошо, а три лучше – так?

И вот прямо сейчас, следуя за Уиллом по узкой лесной тропинке, Нола на все лады корила себя за то, что согласилась. Надо было сказать Дилану, что они пока все равно ничего не нашли и смотреть тут не на что. Или хотя бы предупредить Уилла заранее и спросить, не будет ли он против еще одного человека.

Одного конкретного человека.

Сколько можно было, в конце концов, наступать на одни и те же грабли? Разве она не знает, что нужно постоянно быть начеку и просчитывать все свои действия и слова на десять шагов вперед?

Разве не этому девушку все двадцать лет жизни учила ее семья?

– Если что, – заговорил вдруг Уилл довольно сухо, продолжая идти впереди, – большую экскурсию я вам делать не буду, потому что вдоль и поперек исходил всю территорию пансионата и готов сразу выдать спойлеры. На каждом участке высота забора одинаковая – одиннадцать с половиной футов9. И, как видите, планки прилегают друг к другу достаточно плотно, так что протиснуться между ними не смог бы даже ребенок, не говоря уже о взрослой женщине.

– А он всегда был таким? – осторожно уточнила Нола. – Забор, я имею в виду. Его не меняли с того времени?

– Меняли, конечно, – подтвердил ее предположение парень. – Но происходило это не единым махом, а кусками, на что денег хватало. То есть новые секции маскировали под соседние старые. Поэтому, думаю, мы с уверенностью можем сказать, что высота, направление и ширина планок остались такими же, как в восьмидесятые.

– Получается, если Лариса все же прошла этим путем, то ей бы обязательно понадобилась лестница, – задумчиво резюмировала девушка.

– Или подкоп, – в тон ей добавил Дилан. И хотя его голос звучал почти серьезно, не стоило сомневаться: обернись Нола, увидела бы на его лице широкую насмешливую улыбку. Очевидно, что ее друг и близко не воспринимал происходящее всерьез. И пошел с ними исключительно из праздного любопытства – или от скуки.

– Даже если предположить, что у миссис Флоранс была под рукой стремянка или приставная лестница нужной высоты, – меж тем, проигнорировав его, продолжил Уилл, – вытащить ее за собой за пределы территории, чтобы не бросать тут и не оставлять улик, она бы точно не смогла. Да и в отчетах полиции писали, что при осмотре территории, ничего подозрительного не нашли: ни поломанных веток, ни примятой земли, ни характерных отметин на конструкции забора, ни подкопов, – на этом слове он сделал особый акцент, – ни уж тем более брошенных лестниц. Так что либо у нее был сообщник, который потом замел все следы, либо у нас практически не остается вариантов побега с территории. Самых вероятных два, по сути. И к одному из них я вас сейчас веду.

Слушая его, Нола почему-то очень ярко все это представляла: как шестнадцатилетний Уилл, почти такой же высокий, как сейчас, но совсем не привыкший к своему росту, а оттого немного нескладный, в свободное от учебы время бродит туда-сюда по огромной территории «Айвотера». Измеряет высоты и расстояния, ставит мысленные и вполне себе практические эксперименты. День за днем, неделя за неделей.

Каким же упрямством нужно было обладать, чтобы исследовать всю огромную территорию пансионата и в итоге сузить список возможных вариантов до минимума?

– Ну, в общем, вот, – объявил парень, наконец остановившись и коротко махнув рукой в сторону скальной гряды, примыкавшей к ограде пансионата.

– Думаешь, здесь у нее бы получилось перебраться? – уточнила Нола, подходя ближе.

– Здесь – да, – подтвердил Уилл. – За сорок лет рельеф поверхности не мог измениться радикально, значит условно можно считать, что камни точно такие же, какими были в ту ночь.

– Ну в теории… – задумчиво проговорила девушка, кладя ладони на теплую, нагревшуюся на солнце шершавую поверхность.

Пожалуй, в этой версии и правда что-то было. Скала имела небольшой наклон и к тому же была испещрена многочисленными трещинами и впадинами, за которые, на первый взгляд, вполне можно было бы достаточно крепко уцепиться. Даже если предположить, что у Ларисы была с собой сумка, женщина вполне могла сначала перекинуть ее за ограду, а потом перебраться самостоятельно. Не хрустальный же сервиз она забрала с собой из пансионата?

– А ты сам пробовал тут залезть? – снова подал голос Дилан, тоже все это время внимательно изучавший каменную гряду.

– Не совсем, – отозвался Уилл, и Ноле показалось, что прозвучало это как-то невесело.

– А чего так? Не царское это дело ручки марать? – А потом, не дожидаясь ответа, ненавязчиво отодвинул девушку в сторону. – Не надо теорий, Хадсен, сейчас на практике выясним. – И принялся взбираться наверх.

– С ума сошел? – ахнула она, наблюдая за тем, как ее друг, прижавшись животом к скале, нащупывает носками кроссовок удобные выбоины. – А если свалишься? Дилан!

– Всем оставшимся внизу любоваться моей шикарной задницей – сохранять спокойствие, – фыркнул тот, подтягиваясь выше. – И, кстати, чтобы вы знали, задницу эту я накачал, пока в университете дважды в неделю ходил на скалолазание.

Понимая, что хватать его за ноги и сдергивать вниз, сейчас будет уже просто глупо – и к тому же опасно, – Нола отступила на пару шагов назад.

Сама бы она в жизни туда не полезла, и оттого наблюдать за тем, как это делает кто-то другой, было жутковато. По ее примерным подсчетам, Дилан мог сорваться трижды – и ровно столько раз ее сердце замирало в груди, пока он лез. И лишь когда парень наконец добрался до нужной высоты, после чего, перекинув ногу через ограду, уселся на последнюю верхом, она позволила себе выдохнуть.

– Ух ты, отсюда пансионат видно, – как будто бы даже с удивлением сообщил он. – И океан немножко.

– Спрыгнуть оттуда можешь? – поинтересовалась Нола, козырьком приложив ладонь к глазам. – На ту сторону?

Тот помолчал и окинул взглядом землю с другой стороны:

– Ну, как ты говоришь, в теории.

– Ну вот, – наконец подал голос Уилл, который все это время стоял позади них и молча наблюдал за акробатическими этюдами Дилана. – Отличная рабочая версия, я считаю. Я тебе больше не нужен, Нола?

«Нужен, конечно!» – протестующе взметнулось у нее внутри, но прежде чем девушка успела придумать повод его задержать, в их разговор снова вмешался третий лишний:

– Нет, это отстойная рабочая версия, чувак, – покачал головой Дилан. – По-твоему, Лариса смогла бы забраться наверх по этим каменюкам?

– Почему нет? – пожал плечами Уилл, еще раз оглядывая гряду и, видимо, не находя в ней никаких противоречий для своей теории. – Она в юности танцевала в кабаре, значит физические нагрузки ей были не в новинку. К тому же, ты смог забраться с первого раза и без подготовки, а у нее, помимо всего прочего, была куча времени на эту самую подготовку. Может, она вообще альпинистский крюк на вершину вбила или вроде того. А потом выдернула его и забрала с собой.

– Но был дождь, – осторожно напомнила Нола, хмуря брови и пытаясь визуализировать картинку произошедшего.

– И что? – возразил парень. – Почва в этой части штата не глинистая, то есть при намокании камень не становится слишком скользким. К тому же тут деревья рядом, они частично закрывают от дождя. Ветер в ту ночь был юго-западный, а значит…

– Чувак, притормози, – перебил его Дилан, мотая головой. – Ты мне вот что скажи: ты фотки Ларисы Флоранс видел вообще?

– Видел, – поджав губы, подтвердил тот. – И даже примерно высчитал ее рост, опираясь на окружающие предметы на фото. По моим прикидкам, она была не намного ниже тебя, так что раз уж ты смог перебраться, то и она бы смогла.

– Зафиксируй эту мысль, – щелкнул пальцами в его сторону улыбающийся Дилан, а потом достал из кармана телефон и набрал чей-то номер. – Алло? Занята? Ладно, согласен, глупый был вопрос. Слушай, скинь мне ту фотку, которую ты сделала у Лилианы. Да, для сайта которая. Да, срочно. Какая разница, зачем? Ну вот и я о том же. Ага, давай.

– У вас осталось только две подсказки, – проговорил Уилл, складывая руки на груди и глядя на парня с откровенным подозрением во взгляде. – Помощь зала и пятьдесят на пятьдесят.

– Приберегу их на следующий раунд, – кивнул тот, а потом, перекинув обе ноги на одну сторону, спрыгнул с ограды. Пружинисто приземлился и выпрямился, небрежно отряхивая руки о джинсы. После, реагируя на вибрацию телефона, довольно усмехнулся: – О, а вот и она. Вот, гляди, умник. – И, повернув свой смартфон экраном к Уиллу, сделал пару шагов тому навстречу.

Нола, чтобы понять, из-за чего вообще весь сыр-бор, тоже подошла поближе и всмотрелась в фото, выведенное на весь экран.

Судя по качеству снимка, оно было не цифровым, а, скорее всего, отсканированным с бумажного оригинала. Запечатлена на нем была довольно приятной наружности светловолосая женщина, в которой девушка пусть и не сразу, но все-таки узнала Ларису Флоранс – сходство с теми немногими фотографиями, что ей удалось найти в сети и что демонстрировал в том числе автор подкаста, было достаточно очевидным.

Только вот женщина на фото была явно старше, а еще – на несколько размеров больше.

– Фотку сделали примерно за пару недель до исчезновения Ларисы, – пояснил Дилан, с удовлетворением наблюдая за замешательством на лицах обоих своих собеседников. – Это буквально ее последнее известное фото, но здесь она выглядит не так симпатично, как в дни своей молодости, поэтому в сети вы его не найдете. Эстер взяла ее у Лилианы пару лет назад и планировала использовать для сайта, но потом передумала. А теперь, умник, я задам свой вопрос еще раз: ты правда думаешь, что она могла перелезть здесь? А потом еще и спрыгнуть вниз с высоты одиннадцати с половиной футов, ничего себе не повредив?

Повисла пауза, во время которой Нола вдруг поймала себя на мысли, что пытается придумать оправдание для версии Уилла, хотя смысла в этом не было ровным счетом никакого. Кроме, разве что, того факта, что с каждой секундой парень мрачнел все больше, и отчего-то это неприятно отзывалось у нее внутри. Словно Дилан только что разнес в пух и прах не его версию, а ее собственную.

– Я… не видел этого фото, – наконец признал очевидное Уилл.

– Может, есть какие-нибудь более… простые пути, которыми она могла бы выбраться? – неуверенно предположила девушка. – Ты говорил вроде про еще какие-то места.

– Нет, – категорично мотнул головой он, словно резко и больно оторвал что-то от себя. Взгляд парня потух, а в голосе дохнуло стужей. – Там есть старое дерево, по которому можно легко залезть, но за сорок лет оно, в отличие от скалы, точно изменилось, поэтому я не могу быть уверен. К тому же… – Он кинул короткий неприязненный взгляд в сторону Дилана. – Если Лариса была… не в форме, то любые варианты с преодолением сложных препятствий отпадают.

– А что насчет пляжа? – не сдалась Нола. – Спускаться вниз совсем не то же самое, что лезть вверх, так? Вдруг она каким-то образом смогла…

– В восьмидесятые тут не было пляжа, – сухо перебил ее Уилл, вызвав у девушки удивленный ох: этой новости она никак не ожидала. – Его насыпали в конце девяностых. Так что в ночь, когда пропала Лариса, под ее окном были только скалы. И океан. Слушай, я же говорил: все твои версии я отработал уже давно. Вообще все.

На этих словах сердце Нолы больно кольнуло чувством вины.

И правда – Уилл же пытался донести до нее все это накануне ночью. Говорил, что один раз уже проиграл эту битву с самим собой и сдался. А она не просто вынудила его вернуться в тот тупик, в котором он оставил чересчур много душевных ресурсов, но еще и случайно отобрала последнее утешение, которое, вероятно, все-таки позволяло ему верить, что все эти ресурсы были потрачены не зря. Да, его версия была недоказуема и выведена, скорее, методом исключения, а не на основании каких-то надежных улик. Но она хотя бы была. А теперь…

– Так, ребят, это все, конечно, безумно интересно, но у меня до конца перерыва осталось двадцать минут, – нарушил неприятно затянувшуюся паузу Дилан. – А мне еще куча физической работы предстоит во второй половине дня, так что я бы не отказался все-таки набить живот. Хадсен, составишь мне компанию?

– Нет, я наверное… – Нола не договорила, бросив растерянный взгляд в сторону Уилла.

– Да, – внезапно поддержал Дилана тот. – Я так-то тоже здесь не на каникулах. Пойду… делами займусь. – Нола была не уверена, но всего на миг ей показалось, что в последней своей фразе парень сделал невесомый акцент на слове «делами», будто бы сам себе говорил, что тут он только впустую тратит время. – Удачи в расследовании.

И только уже провожая его глазами, она наконец поняла, что именно должна была сказать: не уходи, останься, мы со всем разберемся и найдем ответ. Только не бросай меня вот так.

Но было уже поздно.

– Все нормально? – уточнил Дилан, заметив, видимо, как резко погрустнело лицо его подруги, когда Уилл ушел. – А я ведь тебя предупреждал, что он мудак тот еще. Зачем ты вообще с ним связалась?

– Это… случайно вышло, – отозвалась Нола, не желая углубляться в детали или спорить о том, кто здесь на самом деле мудак. – Ты сказал, что у тебя двадцать минут осталось. Пойдем тогда.

Парень прищурился, будто нутром чуя, что она чего-то недоговаривает, но потом, судя по всему, решил, что это не его дело, пожал плечами и первым зашагал в сторону пансионата.

– Как думаешь, почему она сбежала? – почти сразу спросил он, не давая подруге снова уйти в себя.

– Честно говоря, я теперь вообще не уверена, что она… покидала пансионат, – призналась та, качнув головой.

– Ой да прекрати, – отмахнулся Дилан. – Наверняка ее охрана выпустила.

– А как же тайный ход? – со вздохом напомнила ему Нола. Почему-то обсуждать все это без Уилла было уже совсем не так интересно. – Почему Митчелл не сказал о нем полиции?

– Может, сказал, – возразил тот. – Просто полиция не сообщила об этом прессе. Так делают иногда. Утаивают важные детали расследования, чтобы те, у кого есть нужная информация, прокололись, раскрыв ее. Или! – Он выразительно поднял указательный палец вверх, обернувшись через плечо, чтобы убедиться, что девушка на него смотрит. – Митчелл не рассказал про люк, потому что осознанно решил сделать из исчезновения жены пиар-ход, чтобы поднять популярность пансионата.

– Или он убил ее и через него вынес тело, а потом похоронил Ларису где-то под соснами, – безразлично пожала плечами девушка.

– Господи, ну чего ты какая мрачная, Хадсен, – закатил глаза Дилан. – Не, как по мне, тут все куда проще. Смотри, Лариса в молодости танцевала в кабаре, жизнь у нее била ключом – мужики, легкие бабки, алкоголь и… кто знает, что еще. – Парень сделал многозначительную паузу. – Потом Митчелл привозит ее сюда, на край света буквально, запирает под замок и заставляет рожать, как свиноматку, отчего наша бывшая горячая красотка становится той упитанной леди с фотографии. А теперь представь – просыпается она однажды утром, смотрит на себя в зеркало и понимает, что нет, дальше так жить нельзя. Может… она и детей никогда не хотела. И вообще всего вот этого. Ну, и принимает решение оставить прошлое в прошлом. Дает на лапу охраннику и сваливает в закат. Или даже проще – охранник сам ее отпустил по доброте душевной и пообещал молчать. Ей же всего тридцать шесть было. Молодая еще совсем. Нахрена ей вообще сдался весь этот геморрой с семейной жизнью в такой-то глуши?

– По себе людей не судят, – не сдержала резкости в голосе Нола, которую вся эта легкомысленная болтовня уже отчего-то начала раздражать. – То, что ты бы удрал от любой подобной ответственности, не значит, что кто угодно другой поступил бы так же.

– Эй, Хадсен, ты чего? – искренне удивился он, аж притормозив и обернувшись к ней лицом. – Сердишься на меня, что ли? За то, что Пивзу его павлиньи перышки общипал? Слушай, ну таких ребят надо иногда спускать с небес на землю, пока они короной потолок не начали царапать.

– Дилан, я…

Признаться, ей ужасно хотелось обвинить именно его в том, что он все испортил, но, как бы соблазнительна ни была перспектива водрузить ответственность на чужие плечи, девушка слишком хорошо понимала, что сама во всем виновата. Это же она его с собой привела.

– Я хочу побыть одна, – наконец неуклюже закончила Нола. – Мне надо обо всем подумать. Собрать… картинку воедино, так сказать.

– Ну, флаг тебе в руки тогда, – развел руками тот, судя по всему, действительно не видя в случившемся никакой проблемы. – Пиши, если до чего додумаешься, окей?

– Окей, – кивнула девушка, и, отсалютовав ей двумя пальцами, Дилан скрылся за деревьями, видимо, решив пойти напрямик.

Нола же, помедлив несколько секунд, развернулась в противоположную сторону.

Тревожные размышления о том, что она только что испортила нечто потенциально значимое, неумолимо затягивали ее в свою воронку, и девушка совершенно не могла им сопротивляться.

И вроде, с одной стороны, это все было так глупо, ведь они познакомились с Уиллом только вчера и не успели даже толком узнать друг друга, так о чем переживать? Но с другой… с другой стороны, Нола все равно переживала. И потому совсем не заметила, что ноги снова привели ее к ограде пансионата.

Интересно, Уилл правда обошел ее всю по периметру? Сколько времени ему на это понадобилось? Пара часов? Меньше?

Планов на день у нее все равно не было, а видеть сейчас никого не хотелось, так что Нола не особо долго сомневалась. И, чтобы наконец заткнуть терзавшие ее угрюмые мысли, девушка достала из кармана кейс с беспроводными наушниками. Потом, выбрав подходящий под настроение плейлист, включила «Give us a little love» датской певицы Fallulah и двинулась вдоль ограды.

– If there’s nothing here, why are we still here?10 – пропел приятный женский голос, и Нола не сдержала короткого вздоха.

И в самом деле.

К вечеру, незаметно накрывшему ее своей перезревшей позолотой, девушка окончательно уверилась в двух вещах. Первая: из пансионата действительно нельзя было выбраться никаким иным способом, кроме тех, что обозначил Уилл. Вторая: если она не найдет способ все исправить и продолжить их общение хоть в каком-нибудь виде, то будет жалеть об этом все ближайшие полтора месяца.

Сидя на медленно остывающих камнях и иногда поднимая взгляд на океан, такой спокойный и невероятно синий в лучах опускающегося солнца, Нола в который уже раз набирала и стирала сообщение.

Nola_Hud: Ты был прав насчет забора: тут действительно нет других способов сбежать, кроме той скалы. Думаю, остается только вариант с охранником.

Стоп, а что если он подумает, что она специально его проверяла? Нет, так не пойдет.

Nola_Hud: Плохой результат – это тоже результат, верно? По крайней мере, теперь мы точно знаем, что Лариса с территории могла выйти только через парадный вход. Или не выходить вовсе.

От сквозившей в этих строчках фальши ей самой стало не по себе. Что это за нарочитый энтузиазм вообще?

Nola_Hud: Прости, что привела Дилана. Я не знала, что у вас с ним напряженные отношения. И что он будет вести себя как козел. Обычно он не такой.

И это тоже никуда не годится.

Тяжело вздохнув и закрыв их диалог вовсе, Нола подобрала колени к груди и уткнулась подбородком в сложенные поверх них руки.

С океана тянуло солью и водорослями, кричали чайки, а изящные кроны могильных сосен едва заметно покачивались на ветру. Тень от скалы, на которой стоял пансионат, уже почти полностью накрыла опустевший пляж, и только мерно покачивавшийся на волнах надувной матрас с дремавшим на нем мужчиной, все еще купался в солнечных лучах. Все казалось таким мирным и спокойным в своей безыскусной простоте, что не верилось, что в этом наполненном потрясающей тишиной мире могут в принципе существовать конфликты, жестокость или насилие.

Неужели Дилан мог быть прав и Лариса действительно сбежала от всего этого, устав от своей скучной жизни? Так просто?

Поразмышляв немного на тему, Нола так и не пришла ни к какому однозначному выводу. Зато осознала кое-что другое: иногда в самом деле не стоило все усложнять.

<< Nola_Hud: Злишься?

Нажав на кнопку отправки сообщения, она усилием воли заставила себя погасить экран и подняться на ноги. Нет смысла сидеть и вглядываться в телефон, гипнотизируя взглядом аватарку Уилла в ожидании, когда рядом с ней появится заветное слово «онлайн». Тем более что она понятия не имела, что писать дальше, если он ничего не ответит – ведь тогда станет очевидно, что ответ на ее вопрос положительный.

Снова взяться за телефон она себе позволила, только когда дошла до пансионата. И, едва увидев уведомление, высветившееся на экране блокировки, ощутила, как сердце сорвалось в галоп.

>> Will_O’Connell: Нет.

Так и не поднявшись на крыльцо, Нола сделала несколько шагов в сторону и плюхнулась на ту же самую скамейку, где сидела утром после их приезда во время разговора с Диланом.

<< Nola_Hud: Точно?

>> Will_O’Connell: Да.

Поверить ему на слово, однако, не получалось. То ли из-за этих подчеркнуто кратких ответов, то ли из-за того, как именно они расстались несколько часов назад.

<< Nola_Hud: Мне очень жаль, что так вышло с Диланом(( Прости, что привела его без спросу. Я не подумала, что это может быть плохой идеей.

На этот раз Уилл печатал ответ чуть дольше, и это ее приободрило. Правда, прочитав итоговое входящее сообщение, девушка поняла, что рано обрадовалась.

>> Will_O’Connell: Дилан добыл важные сведения и был полезен для вашего расследования. Продолжайте в том же духе, и, уверен, у вас все получится.

– Да черта с два! – не сдержав эмоций, вслух воскликнула Нола, и какая-то пожилая пара, заходившая в пансионат в этот момент, даже удивленно обернулась в ее сторону.

Что вообще за «ваше расследование»? С каких пор оно стало их с Диланом расследованием? При чем тут вообще, ради всего святого, Дилан? Неужели Уилл правда считает, что эта идиотская фотография, которую ее друг случайно увидел у Эстер, ценнее для этого дела, чем его тщательный сбор данных и часы сложной аналитической работы? Боже, да он ведь даже узнал направление ветра в ту ночь и вычислил, как сильно мог намокнуть камень в таком случае! И сейчас действительно собирается махнуть на все рукой и отойти в сторону только потому, что оказался в чем-то не прав?

Отчего-то ей стало настолько обидно за него, что девушка была вынуждена сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

<< Nola_Hud: Дилан в целом неплохой парень, но язык у него без костей. И уж чем-чем, а умом он никогда не блистал. Уилл, ты ведь понимаешь, что ему просто повезло? Он нашел переменную, которую ты не учел в расчетах, потому что… физически не мог ее учесть. Но это не отменяет всех прочих твоих выводов и той без преувеличения титанической работы, что ты проделал. Эту фотку мог найти кто угодно, хоть бродячий пес на свалке, а то, что сделал ты… Да у меня до сих пор слов нет!

Парень ее сообщение прочитал, но отвечать не стал, а потом и вовсе вышел из сети. Подождав еще пару минут и поняв, что писать он ей пока ничего не собирается, Нола вздохнула, но решила больше не напирать и дать Уиллу время осознать ее слова. Тем более что после почти целого дня на ногах ее желудок настойчиво требовал внимания к себе.

Ответное сообщение она по итогу получила, уже когда вернулась в свой номер. Стейси, как обычно, зависала у себя в телефоне и даже глаз не подняла на вошедшую сестру.

>> Will_O’Connell: Что толку от проделанной работы, если вся она в итоге отправляется в мусор?

Чувствуя, что еще секунда и она просто взвоет, Нола торопливо набрала:

<< Nola_Hud: Можно я тебе позвоню?

И, получив как будто сомневающийся, но все же положительный ответ, она решительно вышла на балкон и нажала на кнопку вызова.

– М?

– Ничего в мусор не отправляется! – вместо приветствия выпалила она. – Не смей нивелировать плоды своих трудов! Ты буквально заложил фундамент того дома, который нам предстоит построить. Потому что теперь мы точно-точно знаем, что Лариса либо вышла через главные ворота, либо… не выходила вообще. И предлагаю пока сосредоточиться на первом. Дил… – Девушка осеклась и мысленно отвесила себе оплеуху. – В общем, мне кажется вполне логичной версия, что она могла быть в сговоре с охраной. Я об этом подумала, еще когда первый раз читала про отчет полиции по делу. Почему ты ее не рассматриваешь?

– Потому что сторож тоже не вариант, – ответил парень на удивление спокойно, почти равнодушно.

– Да почему?

Он протяжно и шумно вздохнул:

– Я с ним связывался пять лет назад. И с большим трудом, но выпросил запись той ночи с камеры видеонаблюдения.

– Запись?! – воскликнула Нола от неожиданности, а потом уточнила тише: – А в те годы разве уже были камеры?

– В основном, VHS, – подтвердил Уилл. – Записывали от четырех до восьми часов подряд, в зависимости от модели и прочего. Не суть. Важно то, что когда приехала полиция, мистер Стивенсон, будучи мужиком довольно сообразительным, понял, что сейчас у него эту пленку изымут – и сделал копию. Которую, как всякий уважающий себя параноик, хранил кучу лет, чтобы обеспечить себе алиби, если вдруг злостные полицейские специально похерят оригинал, а потом придут к нему с обвинениями, чтобы дело не осталось висяком. – Парень хмыкнул. – Логика полный швах, конечно, но лично мне оказалась на руку. Я… звонил ему просто расспросить, а тут такое сокровище! Правда, потом пришлось знатно попотеть, чтобы доказать старику, что спустя столько лет никто уже за ним не явится и в тюрьму не посадит, если тот расстанется с пленкой. – Он чуть помолчал, будто бы вспоминая, к чему вообще все это говорит. – В итоге, как ты понимаешь, я просмотрел всю запись от начала и до конца, не проматывая и даже скорость не увеличивая.

Почему-то этот факт Нолу даже не удивил. Ну естественно, он просмотрел всю запись целиком и ничего не перематывал.

– Получается, она все еще у тебя? – уточнила девушка, справившись с неуместной глупой улыбкой, растянувшей ее губы.

– Да, – ответил парень с небольшой заминкой, как будто уже начиная подозревать, что последует за этим.

– Сможешь мне тоже ее показать?

– Ты теперь все версии за мной перепроверять будешь? – В его голосе снова зазвучали уязвленные нотки.

– Нет, я… Мне просто интересно, – испугавшись, что в своем энтузиазме хватила лишку, Нола отчего-то начала говорить тише.

Уилл какое-то время молчал, но даже через трубку девушка могла услышать его оскорбленное сопение.

– Да забирай, – наконец согласился он. – Только… мне сначала флэшку надо найти, на которую я запись оцифровывал.

– Да ничего, не горит, – поспешно заверила его она, а потом сменила тему: – Значит, у нас остается только вариант с сообщником, верно? Кем-то, кто мог, как ты говорил, убрать лестницу, замести следы и вот это все.

– Ну, видимо, так, – подтвердил Уилл. – И этот сообщник должен был находиться внутри, чтобы все это провернуть, а значит, он тоже был в пансионате в ту ночь. Может, кто-то из персонала, не знаю.

– А… персонал ты случайно не обзванивал? – затаив дыхание, уточнила Нола.

– Я… пытался добраться до списка сотрудников, работавших в тот год, – неохотно ответил он, – но, когда я занимался этим делом, администратором была не Эстер, а… скажем так, менее сговорчивый тип. Поэтому пришлось удовлетвориться сводкой по показаниям свидетелей.

– Но ведь сейчас его можно достать, так? – тут же уцепилась за его слова девушка. – Список сотрудников, которые в тот год работали в «Айвотере»?

На этот раз Уилл молчал намного дольше, и, так и не дождавшись ответа, Нола рискнула осторожно предположить:

– Это сложно, да?

– У меня сейчас много работы, – отозвался парень наконец. – Найти флэшку – это одно, а за ведомостями сотрудников придется спускаться в подвал. Это долго и… – Едва слышный вздох. – В общем, я ничего тебе не обещаю, ладно?

– Ладно, – легко согласилась она, решив просто отложить этот разговор на другой раз, когда Уилл будет в более благостном расположении духа. – Но даже если предположим, Лариса с чьей-то там помощью выбралась с территории – дальше что? До ближайшего города двадцать миль пешком. Может… у нее был еще один сообщник, который забрал ее на машине?

– Такими темпами у нас скоро соберется целая организованная преступная группировка имени Ларисы Флоранс, – коротко усмехнулся Уилл, и от долгожданной улыбки, прозвучавшей в его голосе, у девушки по спине прокатилась теплая волна мурашек. – Может, и был, кто знает, но он точно не в припрятанной в кустах машине ее ждал, если ты собиралась это предположить. Дорога тут одна до самого шоссе на Мидвэй. И на ней даже в ясные дни часто случаются аварии из-за крутых поворотов, так что в непогоду на выезде с шоссе всегда дежурит патруль. Который и подтвердил, что в ту ночь никакие автомобили не проезжали ни в сторону «Айвотера», ни обратно. До, собственно, приезда полицейских, вызванных Митчеллом Флорансом. И нет, объехать тут тоже никак не выйдет, можешь даже не думать в ту сторону. Здесь сплошной лес вокруг.

– Надо же, ты… и правда все проверил, – неверяще пробормотала Нола, осознав, что он отсекает ее версии быстрее, чем она успевает их даже сформулировать. – Но, согласись, она не могла уйти пешком. Это невозможно. Тридцать градусов, ночь, дождь… Может… у нее не автомобиль, а велосипед был в кустах припрятан? – Уже произнося это, она осознала, что звучит это предположение откровенно смехотворно, но других у девушки и правда не было.

– Или самокат.

– Или лошадь, – вдруг раздался голос Стейси позади.

– Чего? – удивленно вскинула брови Нола, обернувшись и внезапно осознав, что неплотно прикрыла балконную дверь и сестра, видимо, все это время прекрасно ее слышала.

– Лошадь, – повторила та, не отрываясь от телефона. – Нам на ипподроме сказали, что владельцы «Айвотера» раньше брали лошадей покататься на несколько дней. И что тут были свои туристические маршруты для них или вроде того. Двадцать миль на лошади это пара часов. Три, если двигаться совсем медленно через лес.

– Что там у тебя? – уточнил Уилл, видимо, тоже слышавший отзвуки чужого голоса на заднем фоне.

– Сестра, – отозвалась Нола, ощущая, как от внезапного прилива адреналина волоски по всему телу встают дыбом. – Мне кажется, моя младшая сестра только что дала нам новую рабочую версию, Уилл.

Глава 8. Цена красоты

– Постой, Хадсен, притормози хоть на минутку! Какие еще, нахрен, лошади? И снизь децибелы, ночь на дворе.

Чтобы не тревожить уже уснувшую Эстер, Дилан вышел в коридор, а оттуда – на общий балкон, где местные работники устроили курилку. Сейчас, однако, там никого не было, и, пользуясь такой возможностью, парень вытянулся на вынесенной наружу кушетке в полный рост.

Нола на том конце линии еще раз подробно пересказала ему их новую версию – о том, что у Ларисы Флоранс был сообщник, который помог ей перебраться через ограду пансионата, и о том, что до Мидвэя она добралась верхом.

– У тебя же есть знакомые на ипподроме, так? – закончила свой вдохновленный и немного сбивчивый монолог девушка.

– Местный инструктор мечтает получить для меня официальный запрет на приближение к его лошадям, но в целом да, есть пара ниточек, за которые можно подергать, – отозвался Дилан. – И дай угадаю, в связи с этим у тебя есть ма-а-аленькая просьба.

– Есть, – ничуть не смутилась Нола. – Узнай, брали ли Флорансы лошадей в ноябре 1983-го. Мало ли, вдруг остались какие-то записи на этот счет. Больше никак эту версию не проверить, сам понимаешь.

– Даже не знаю, будет ли у меня в моем плотном графике время, чтобы этим заняться, – с притворным сомнением протянул парень, где-то в глубине души надеясь, что подруга начнет его упрашивать – или, чем черт ни шутит, предложит какую-то компенсацию за его старания. Замолвить за него словечко перед ее несговорчивой красавицей сестрой, например.

– Постарайся, пожалуйста, мне больше некого попросить. Я бы, конечно, могла сама съездить туда на следующей неделе вместе с новой группой, но я же там никого не знаю. И даже примерно не представляю, к кому обратиться со всеми этими вопросами…

– Ладно, я понял, – кивнул Дилан, добродушно усмехнувшись: Нола как всегда была где-то на своей волне, с которой ее было так просто на грешную землю не сдернуть, и намеков не улавливала. – Попробую что-нибудь узнать, но чуда не жди, ладно? В те времена все реестры и прочее были бумажными, и я не уверен, что ипподром оцифровывал свои архивы. Я бы на их месте точно не стал, – помолчав, добавил он.

– Ну, за спрос не бьют в нос, так? – с неуместным пока, на его взгляд, оптимизмом проговорила девушка. – В любом случае, спасибо тебе большое. И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Хадсен.

Сбросив звонок и положив телефон себе под бок, Дилан скрестил руки под головой и устремил взгляд к покачивающимся в вышине сосновым кронам. Он не мог не признать, что энтузиазм Нолы был по-своему заразительным. Вот, казалось бы, еще пару дней назад ему не было ровным счетом никакого дела до судьбы Ларисы Флоранс, а сейчас мысль о том, что придется потратить личное время на то, чтобы покопаться в этом деле и проверить появившуюся версию, вовсе не вызывала у него досады или отторжения.

В то, что им все-таки удастся раскрыть тайну сорокалетней давности, парень, конечно же, не верил, но в некоторых случаях сам процесс был намного важнее результата. И конкретно этот, похоже, был одним из таких.

Дилан в принципе был не из тех людей, кто обстоятельно и всерьез продумывал планы на будущее или ставил конкретные цели. Все его детство этим вместо него занимались родители: сперва следили, какие книжки он читает и какие фильмы смотрит, потом решали, на какие школьные секции он будет ходить и какие дополнительные предметы посещать, а затем выбрали и оплатили ему университет. И пока они жили вместе, список его контактов в мессенджерах и соцсетях проверялся с завидной регулярностью и для матери было совершенно в порядке вещей набрать какому-нибудь Брайану Джонсу из его телефонной книги, чтобы убедиться, что это действительно его одноклассник, а не дилер или кто-то похуже.

Конечно, как только у него появилась такая возможность, Дилан завел сперва второй телефон, а следом и второй аккаунт в соцсетях, который с тех пор так и не переименовал по-нормальному. Научился мгновенно сворачивать лишние окна и открывать благопристойные, заранее заготовленные вкладки на своем ноутбуке, когда слышал, как поворачивается ручка двери в его комнату – стучать или тем более спрашивать разрешения войти у них в семье было не принято. Всегда имел про запас несколько вариантов приемлемых объяснений, где он был и почему задержался, а также людей, которые при необходимости могли легко и без предупреждения подтвердить любое его алиби.

В итоге, отучившись четыре года на факультете международных отношений, который в свое время закончил и его отец, Дилан официально счел себя свободным от всяких обязательств перед родителями и пустился в свободное плавание. Потратил все выданные ему на первое время деньги на машину, а после принялся колесить по стране, подрабатывая то тут, то там, но нигде не задерживаясь надолго. Родителям звонил раз в несколько месяцев, и только чтобы поздравить с очередным праздником, а еще до сих пор покрывался неприятными колкими мурашками всякий раз, когда в комнату, где он в тот или иной момент жил, кто-то посторонний входил без спроса. И терпеть не мог, когда кто-то пытался его проверять или контролировать. А потому и теперь надеялся, что Ноле не придет в голову спрашивать с него выполнения ее просьбы при каждом удобном и неудобном случае: это гарантированно испортило бы из отношения.

Вернув на кухню очередную стопку опустевших тарелок со шведского стола и сгрузив их в мойку, Дилан заметил, как одна из работниц составляет на поднос несколько блюд из особого меню:

– М-м-м, выглядит вкусно, – не преминул сунуть туда нос парень. – Это кому? Мистер Николз опять ногу подвернул?

– Нет, – смешливо фыркнула та. – Это в 3F.

– 3F? – удивился он, тут же затормозив. – Серьезно?

– А что такое? – завершив сервировку стаканом с апельсиновым соком, она еще раз пробежалась глазами по распечатанному заказу, чтобы сверить все позиции.

– У меня подруга живет в этом номере, – пояснил он. – Давай я сам ей отнесу.

По сути, парень даже не соврал, пусть и знал наверняка, что завтрак в номер заказала точно не Нола – девушка прямо сейчас с необычайно сосредоточенным видом макала маленькие жареные сосиски в растекшийся по ее тарелке желток яичницы. На глаза подруге Дилан, правда, решил пока не попадаться, потому что, естественно, на ипподром в такую рань еще не звонил.

– Ну если хочешь, – меж тем пожала плечами работница кухни, явно не имея ничего против того, чтобы избавиться от тяжелого подноса. – И если у тебя других дел нет.

– Можешь вместо меня разложить продукты на шведском столе, – подмигнул ей парень, забирая драгоценную ношу из ее рук.

Девушка коротко рассмеялась, решив, видимо, что, поменявшись с ней обязанностями, он просто увильнул от более нудного занятия, но спорить не стала, а сам Дилан направился к лифтам. Пока ждал один из них, добавил к тарелкам и стакану с соком небольшую вазочку с цветами, которую свистнул тут же со столика рядом. Цветы, что удивительно, были свежие – видимо, кто-то из горничных счел, что они смотрятся симпатичнее искусственных.

«Тем более, раз свежие, – мелькнуло в тот момент в голове у парня. – Не пропадать же добру. Тут бы они просто завяли без дела, а так послужат благой цели».

Благой цели также послужило зеркало, возле которого, временно поставив поднос на ближайший подоконник, Дилан растопыренной пятерней пригладил волосы, убедившись, что степень их лохматости еще подходит под определение гранжа, а не выглядит так, будто он просто лег спать с мокрой головой. После чего, подмигнув собственному отражению, он снова взял чужой завтрак в руки и постучал в дверь.

Пару секунд в номере 3F было тихо, но потом оттуда донеслись легкие торопливые шаги и звук открываемого замка.

– Обслуживание номеров, мисс, – просиял широкой улыбкой парень, когда дверь чуть приоткрылась.

Изящно очерченные брови Стейси резко взмыли вверх, а ее лицо приобрело совершенно очаровательное, на взгляд Дилана, выражение – то ли испуганное, то ли смущенное, то ли все сразу. Однако длилось это замешательство недолго – девушка почти сразу взяла себя в руки и, нахмурившись, недовольно уточнила:

– Ты что, меня преследуешь?

– Ну, я бы сформулировал немного иначе: я пользуюсь каждой подвернувшейся возможностью с тобой повидаться, – выразительно качнув головой, поправил ее он. – И иногда, каюсь, создаю эти возможности сам. Куда поставить поднос?

Девушка помедлила несколько секунд, будто решала, стоит ли пускать парня в номер и какой опасностью это может обернуться, но потом все-таки сдалась:

– На тумбочку, вон туда. – Она кивком указала на нужное место и даже посторонилась, но голос ее ничуть не потеплел.

Дилана это не смутило, и он послушно прошел внутрь, краем глаза цепляя висящий на сушилке в углу комнаты купальник. Однако кому именно из сестер он принадлежал, парень уверен не был, поэтому присматриваться не стал. В остальном же номер был необыкновенно чистый, почти вылизанный, словно тут только что побывали горничные. Впрочем, судя по не убранной еще косметичке и нескольким валяющимся на кровати топикам и футболкам, дело было в другом.

– Собираешься снимать свой завтрак? – уточнил парень, поставив поднос на тумбочку и снова повернувшись к Стейси лицом.

– Вообще-то, это не твое дело, – отозвалась та, недовольно сдвинув брови. А потом, переведя взгляд на оставленную им еду, добавила: – И цветы свои забери.

– Да ладно, они будут отлично смотреться в кадре, – фыркнул тот, выразительно поигрывая бровями. – Можешь вставить один за ухо. Тебе очень пойдет.

Глаза девушки недобро полыхнули, и на секунду ему показалось, что она сейчас схватит эту несчастную вазу и вышвырнет в окно. И, возможно, он и сам потом полетит следом. Но отчего-то этот возникший в его голове образ Дилана даже повеселил.

– Если ты надеялся произвести впечатление, то официально сообщаю: у тебя не вышло, – меж тем сухо проговорила Стейси. – И передай своему начальству, чтобы в следующий раз мне мою еду приносили, как и раньше, работники кухни.

– Ну вот, а я так надеялся получить пять звезд за обслуживание, – печально надул губы он. – А четыре? Сойдемся на трех с половиной, и я даже не скажу горничным, кто из гостей стырил их вазу с цветами.

На мгновение ему показалось, что она сейчас улыбнется, но вместо этого девушка сложила руки на груди, словно отгораживаясь от него, и, не скрывая сарказма, уточнила:

– Три с половиной? Серьезно? Тебя можно так дешево купить? – Девушка издевательски усмехнулась. – Тогда давай я напишу большущий отзыв о том, что ты буквально революция в мире сервиса. Лучшая обслуга тысячелетия. Победитель конкурса Коридорный Галактики! Даже не так – что родители буквально подгадывали момент моего зачатия, чтобы попасть в тот самый день, когда ты дотащишь мои чемоданы до номера! Сойдет? – И, сделав небольшую паузу, видимо, для того, чтобы дать ему оценить масштабы своей щедрости, она резко помрачнела и добавила: – А потом ты отвалишь от меня раз и навсегда.

– Смотри-ка, по нарастающей идем, – отметил Дилан, ухмыльнувшись. – Сперва ты предлагала мне отвалить после твоего «спасибо», теперь после большущего и, признаюсь, вдохновляюще красочного отзыва. Пожалуй, стоит дождаться, пока ты предложишь мне Самую Большую Благодарность из всех, что есть у тебя в запасе, и тогда я, так и быть, обдумаю твое предложение. Но… – Уже направившись к двери и окинув ее долгим выразительным взглядом, он остановился: – Может так статься, что к тому моменту тебе самой уже не захочется, чтобы я отвалил. – И, многозначительно подмигнув ей, парень вышел в коридор.

Захлопнувшаяся за ним дверь чудом не отвесила ему подзатыльник, и отмечая, с какой силой Стейси впечатала створку в косяк, парень снова не сдержал удовлетворенной улыбки: он вызывал у девушки неизменно бурные реакции, которые та совершенно напрасно пыталась скрыть и замаскировать под нарочитое равнодушие.

Так было всегда – женщины, которых он ставил своей целью завоевать, могли сколько угодно воротить нос, строить из себя недоступность и надменно поджимать губы, но рано или поздно он брал их измором. Потому что – и в этом Дилан был глубоко убежден – по сути своей он был отличным парнем: умеющим слушать, заботливым, в меру забавным, а главное, не скучным. Его ничуть не пугало, когда девушка набивала себе цену, если сам он был морально готов платить за то, что получит в итоге. В некотором роде такая гонка с препятствиями даже делала полученный приз слаще.

Так что Дилан четко решил застолбить за собой право носить еду в номер 3F, причем желательно в обход Эстер. Потому что, как ни крути, эти пусть и совсем короткие моменты давали ему отличную возможность не только общаться со Стейси регулярно, но и делать это под совершенно благовидным предлогом, избегая необходимость каждый раз выдумывать новый повод для их «случайной» встречи.

Парень даже придумал пару отличных аргументов для кухонных работников, почему это должен быть именно он, но там, к его удивлению, никто лишних вопросов задавать не стал. То ли потому, что девушка, с которой он говорил утром, уже успела всем рассказать, что у парня есть знакомые среди гостей, то ли никому в целом не было дела до его намерений и мотивации.

Так что, пометив себе примерное время, когда Стейси заказывает еду, Дилан принялся неторопливо прикидывать, чем еще можно было бы ее удивить или рассмешить в следующий раз. Потому что на данный момент ему было уже совершенно очевидно, что путь к сердцу этой неприступной гордячки лежит через ее улыбку. В конце концов, у всех были свои слабые места, так?

– Алло, Эмили? Не разбудил? – Пусть даже он специально дождался вполне приемлемых в рамках делового этикета десяти утра, уточнить все же было не лишним.

– Нет, – вполне бодро отозвалась девушка на том конце линии. – Что-то случилось?

– Не то чтобы. Просто воспользовался подвернувшейся возможностью услышать твой голос и зарядиться хорошим настроением на весь день вперед, – отозвался Дилан, специально улыбнувшись, чтобы это было слышно по его интонациям.

– Серьезно? – Эмили явно смутилась и наверняка даже покраснела. – Я… я тоже очень рада тебя слышать. А что за… подвернувшаяся возможность?

Еще только набирая ей, парень размышлял о том, как же преподнести всю эту ситуацию. Посвящать Эмили в детали расследования не хотелось – девушка и без того виртуозно умела приседать ему на уши, а если у нее будет для этого более веский повод, чем необъяснимая потребность делиться всеми деталями своего быта и личной жизни, то еженедельные поездки до ипподрома и обратно превратятся в настоящие испытание на прочность. Поэтому Дилан, добавив в голос как можно больше скуки и недовольства, пояснил:

– Меня тут запрягли в помощь одному занудному типу разбирать старые накладные. Их недавно целыми коробками из подвала подняли, и половина тамошних бумажек старше меня вдвое. И часть из них – это всякие документы, связанные с вашим ипподромом. Собственно, звоню узнать, сохранились ли у вас архивы, чтобы мы могли свериться.

Несколько секунд в трубке царила озадаченная тишина, но потом Эмили все же неуверенно сообщила:

– Не знаю, конечно, насчет всего периода сотрудничества, но года два назад мы с девчонками разбирали какие-то документы. Правда, там в основном были просто всякие… реестры и учетные книги. Сколько лошадей куплено, сколько продано, кому и на сколько их давали напрокат.

– Вот именно это меня и интересует, – подтвердил Дилан, мгновенно оживившись. – А конкретно восьмидесятые, когда хозяева пансионата арендовали у вас лошадей в личное пользование. Есть подозрение, что деньги на это дело они брали прямиком из кассы «Айвотера», из-за чего дебет с кредитом в итоговых документах ни черта не бьется, и все это нужно хозяйке пансионата еще вчера… Короче, можешь уточнить у своих, сохранились ли у них документы за тот период? – Помолчав и чувствуя, что его собеседница колеблется, он добавил мягче и проникновеннее: – Ты единственная, кого я могу попросить о помощи, не пускаясь в долгое бюрократическое плавание с официальными запросами, Эм.

– Странно, конечно, что они именно на тебя это повесили, – неуверенно заметила та еще пару секунд спустя.

– Думаешь, я в восторге? – страдальчески вздохнул он. – Я вообще на эту бумажную возню не подписывался, но Эстер завела свою обычную пластинку про то, что им рабочих рук не хватает и все дела.

– И попросила тебя? – Теперь парень явственно различил ревнивые нотки в ее интонациях. Конечно, Эмили не могла знать наверняка об их с Эстер отношениях, потому что никогда не видела их вместе. Но, возможно, до нее долетали слухи – или при взгляде на красивую и умную, а еще невероятно сексапильную блондинку, с которой парень уже много недель виделся и общался каждый день, ее чуткое женское сердце само делало правильные выводы.

В любом случае все эти подозрения стоило купировать на старте.

– Да, мне кажется, я у нее на плохом счету, – как бы по секрету поделился Дилан, понизив голос. – Впрочем, тут наши чувства совершенно взаимны. Клянусь, если она поставит мне еще одну смену по уборке общественных сортиров на территории, я подам жалобу в Гаагу.

Эмили рассмеялась, и он явственно услышал облегчение в этом смехе.

– Кошмар какой, – заключила она. – Хорошо, я попробую что-нибудь узнать. Значит, тебя интересует…

– Тот период в восьмидесятые, когда ваш ипподром оставлял лошадей в «Айвотере», – кивнул тот. – В идеале мне нужны все документы, но начать можно хотя бы с 83-го года, по нему сейчас больше всего вопросов.

– Это же… тот самый год, когда пропала владелица пансионата, я ничего не путаю? – припомнила девушка.

– Ага, – нарочито небрежно подтвердил он. – Может, с этим и связан этот жуткий бардак в документах. В общем, мне нужно все, что у вас есть, по количеству и времени аренды лошадей в тот год, хорошо?

– Постараюсь тебе помочь. Не знаю, как скоро получится, но сделаю все, что в моих силах.

– Так и знал, что могу на тебя рассчитывать, Эм, – тепло проговорил он. – С меня пиво. Или… что ты там пьешь?

– Пиво подойдет, – снова засмеялась она. – Я знаю отличный бар в Мидвэе. Там подают крышесносное ананасовое мороженое.

Дилан не совсем уловил связь между мороженым и выпивкой, но решил на всякий случай не задавать лишних вопросов и просто кивнул:

– Ну, значит, чем раньше я разделаюсь с этой головной болью и забуду о ней навсегда, тем быстрее у меня появится шанс его попробовать.

– Я тебя поняла, – подтвердила та уже намного охотнее. – Постараюсь разузнать все поскорее.

~

Проклятая вазочка с цветами мозолила Стейси глаза на протяжении всего стрима. И хотя девушка специально поставила ее за телефон, чтобы та точно никак не смогла попасть в кадр, душа ее все равно была не на месте.

Она испытывала иррациональное чувство вины перед своими зрителями – перед своим виртуальным парнем – за то, что сразу не затолкала эту ерунду Дилану вместе с цветами куда поглубже, не была с ним предельно жесткой и, как ни старалась, видимо, все равно недостаточно доходчиво объяснила, что видеть его больше не желает. А еще не смогла придумать ни одной достойной колкости в ответ и оттого чувствовала себя беспомощной и глупой. Парень продолжал смеяться над ней и навязывать свои правила игры, а она только злилась, велась и теряла контроль над эмоциями – и этого всего как будто уже было достаточно, чтобы уличить ее в измене.

Нет, с этим точно нужно было что-то решать. И если подчеркнутое равнодушие и грубость парня не брали совсем, а как будто наоборот, лишь раззадоривали, стоило нащупать и определить для себя какую-то другую тактику поведения – и тогда все станет в разы проще.

Но не сейчас. В данный момент девушке хотелось просто отвлечься и развеяться: например, выбраться из почти физически давящих на плечи четырех стен их с Нолой номера.

– Так и будешь дальше набивать себе цену?

Эти слова остановили Стейси, когда она вышла из лифта в холл, заставив мгновенно напрячься:

– Тайлер?

Честно говоря, девушка вообще не рассчитывала, что тот когда-либо снова к ней подойдет, но, кажется, напрасно недооценила степень его настойчивости. Или глупости.

– О, ты еще помнишь, как меня зовут. Приятно, – хмыкнул парень, а потом, видимо, решив опустить дежурный обмен любезностями, сразу перешел к делу: – Слушай, признаю, я немного вспылил тогда. Такой уж у меня характер – сначала делаю, потом думаю. Но и ты должна понимать: я рассчитывал на то, что мы проведем время вместе, но получил совсем другое.

Стейси пришлось приложить определенное усилие, чтобы понять, о чем он вообще говорил, и вспомнить точные обстоятельства их расставания – слишком много других, гораздо более волнительных событий наложилось после.

– И… что же ты получил? – уточнила она.

– Ты меня даже не слушала, – напомнил он, нахмурившись. – Но давай сойдемся на том, что мы оба повели себя неправильно, и просто забудем об этом, ладно? Отношения ведь строятся на компромиссах.

Девушка еле сдержалась, чтобы не закатить глаза и не выдать лицом всю ту непомерную усталость, нахлынувшую на нее от одной только мысли, что вот сейчас придется вступать с Тайлером в дискуссию и популярно объяснять, какие именно из его тезисов не имели смысла. Зачем? Все равно не поймет. А ей, в сущности, и дела до этого не было.

– Слушай, – вздохнула она, все же решив послать его как-нибудь поделикатнее, – я сейчас, вообще-то, немного занята, так что… давай в другой раз это обсудим, хорошо? Меня ждут родители. – Она сделала акцент на последнем слове, надеясь, что это придаст веса ее отмазке и Тайлер ее отпустит, но, к несчастью, не угадала.

– А я тебя провожу, – не предложил даже, а поставил перед фактом тот, приобняв девушку за плечи и направив в сторону выхода.

От такой наглости Стейси, признаться, немного растерялась. Ощущать его руки на своих обнаженных плечах было настолько неприятно, что девушку с ног до головы осыпало мурашками. Но немедленно взбрыкнуть, обложив наглеца трехэтажным матом, ей помешала пожилая пара, которая неторопливо шла навстречу. Поймав взгляд бабуленьки, Стейси смиренно потупила голову и позволила увести себя до самых дверей. И уже там, едва переступив порог, выкрутилась из его рук:

– Тайлер, – заявила она решительно, глядя парню в глаза, – давай не будем попусту тратить время друг друга. Скажу сразу: ты мне неинтересен. И я даже не буду включать извечную песню, что дело не в тебе, а во мне. Нет. Дело именно в тебе. Я не стала мириться с тобой на ипподроме не потому, что набивала себе цену, а потому, что мне было откровенно плевать на твои обидки и уязвленное эго, окей?

– Ч-чего? – ошалело моргнул тот, напрягшись всем телом.

– Просто сказала по фактам, – примирительно выставила она ладони вперед и сделала несколько шагов прочь. – Поэтому давай больше не будем видеться, здороваться, общаться и дальше по списку, окей? Редфлаги не моя тема.

Лицо его дрогнуло, за пару секунд вобрав в себя столько возмущения, оскорбленности и злости, что удивительно, как не треснуло тут же.

– Да вали, кому ты нужна такая вообще! – сквозь зубы выплюнул Тайлер.

– Никому-никому, – махнула рукой девушка и как можно скорее ретировалась с места событий, не имея ни малейшего желания дожидаться, когда парень придет в себя и придумает что-то более весомое для оскорбления.

Нет уж, Стейси и так прекрасно знала, что тот скажет: что она зазвездилась, что много на себя берет, а на самом деле ржавого цента не стоит и должна вечность господа бога славить, что попала в поле внимания кого-то вроде него. Большое спасибо, но на этом поезде она, пожалуй, не поедет.

Все это повторялось уже далеко не в первый раз. Парни всегда обращали на Стейси внимание: кто-то рассматривал ее исключительно как тело, кто-то искренне считал, что видит в ней личность, а ее привлекательность является просто приятным бонусом. Однако и те, и другие из них, кто находил в себе смелость подкатить, никак не соотносили отказ девушки со своими личными качествами: потому что раз парень настолько храбр и дерзок, что подошел к самой Стейси Хадсен, значит, уж точно ни в чем не может быть плох. Иными словами, ее отказ был связан исключительно с ней: набивает цену, зазвездилась, меркантильная, чокнутая… Кто-то даже однажды решил, что она лесбиянка. Короче, любые оправдания, лишь бы не смотреть правде в глаза – он просто ей не нравился.

В итоге собственная внешность стала для Стейси не только билетиком в мир блогинга, популярности и легких денег, но и чудовищным препятствием для построения личной жизни. За любым парнем она подозревала исключительно низменные цели, не верила никаким словам и признаниям, обесценивала красивые жесты и в любом благородном поступке искала второе дно: а не постановка ли? Девушке хотелось, чтобы ею искренне интересовались, слушали, видели в ней личность, а не аксессуар. Любили по-настоящему. И меньше всего на свете Стейси желала стать обыкновенной галочкой в чьем-то списке достижений.

Поэтому лучшим парнем для нее стал виртуальный. Он не обладал ее телом, а значит, не мог поставить ту самую галочку – и после этого, разбив сердце, бросить. Так было безопаснее. И, наверное, лучше для всех.

Спустившись к пляжу, Стейси сразу устремила взгляд к тем шезлонгам, на которых отдыхала в прошлый раз, но они были заняты. Зато свободным остался тот, откуда прямо сейчас ей приветливо махала мать.

Конечно же, Тайлеру Стейси соврала, и ни с какими родителями она о встрече не договаривалась, но теперь-то уж куда было деваться.

– Гляньте-ка, кто пожаловал, – неприятно усмехнулся отец, когда девушка подошла к ним.

– Гарри, – выразительно вздохнула на его выпад мать, однако Стейси и вовсе постаралась это проигнорировать: все, что ей было сейчас нужно, это тень, крем от загара, свежий воздух, наушники и какой-нибудь расслабляющий контент на Ютубе типа медитаций.

Она уже принялась оттаскивать пустой шезлонг под навес, когда снова услышала ворчание отца, который обращался как будто бы к матери, а не к ней, но все всё понимали:

– Вот объясни мне, Карина, на кой черт приходить на пляж, если ни купаться, ни загорать не собираешься, а?

– Стейси считает, что загорать вредно, а воду она с детства не любила, – ответила та спокойно, в то время как сама девушка уже начала ощущать больно кусающих жучков под своей кожей, так и подмывающих подать голос и ответить что-нибудь эдакое на слишком явную пассивную агрессию. Но вместо этого она приняла до совершенства отрепетированный равнодушно-гордый вид и, расстелив на шезлонге полотенце, принялась раздеваться.

– Стейси считает, – крякнул отец. – Мала еще, чтоб что-то там считать. Тоже мне, эксперт во всех вопросах. А то, что воду не любит, это уж совсем выдумки и повод лишний раз повыпендриваться. Чего там не любить? Человек на сколько-то там процентов состоит из воды!

– Считай, что через нелюбовь к воде я сублимирую тайную ненависть к себе, – не сдержалась, наконец, девушка.

– Чего? – воскликнул отец, задрав на лоб солнечные очки, и обернулся на дочь. Мать тут же уткнулась носом в телефон. – Чего ты там сублимируешь? Поумничай мне тут еще! Думаешь, раз одно длинное словечко где-то в своем инстаграме вычитала, то сразу профессором заделалась?

Вопрос был явно риторический. Чувствовалось, что за те дни, пока Стейси удавалось каким-то чудом избегать встречи с отцом, тот накопил в себе неизрасходованный запас желчи. И вот теперь, дождавшись-таки ответной реакции от дочери – а значит, имея на руках формальный casus belli11, – он собирался оторваться на полную.

– Нет, не заделалась, – отозвалась девушка, втайне надеясь, что если, вопреки его очевидному желанию, не вступит с отцом в перепалку, тот утихомирится быстрее.

– И я о том же, – скривился он. – Вот вместо того, чтобы морду малевать по два часа и в телефоне своем безвылазно сидеть, лучше бы книжку какую почитала. Глядишь, пользы больше бы было. И хоть что-то еще бы в тебе появилось, помимо отвратного характера и смазливого личика.

Это было очень обидно. Причем, казалось бы, из раза в раз Стейси слышала одни и те же претензии, завернутые по случаю в разные формулировки, но менее болезненно реагировать на них так и не научилась. Может быть, дело было в том, что отец обращался не столько к истине, сколько к тайным страхам самой девушки? Каким-то почти мистическим образом угадывал столпы ее внутренних комплексов и, ударяя по ним, приводил в натужно стонущее движение всю громадную конструкцию личности Стейси – со всеми ее перепланировками, надстройками и подпорками.

– Что, совсем-совсем ничего больше? – хмыкнула она, тем не менее, желчно, всем своим видом показывая, что нисколечко не задета за живое и даже более того – испытывает от этого конфликта извращенное удовольствие.

– Ни черта, – категорично обрубил мужчина, еще и размашисто кивнув для пущей убедительности, а потом снова посмотрел на дочь: – Ни черта в тебе нет.

Та, однако, продолжала преспокойненько обмазываться кремом, сидя на шезлонге, и самодовольно улыбалась – но так ничего и не ответила. В конце концов, плюнув, Гарри Хадсен снова сдвинул на глаза очки и вернулся в прежнюю лежачую позу.

До самого обеда Стейси провалялась на пляже в наушниках, и с родителями больше не контактировала. Задремав в блаженной тени навеса, она даже не заметила, как те ушли. А когда настало время обеда и прозвенел будильник, девушка вернулась в номер. Она искренне старалась не держать в себе негатив от произошедшего, но сил на то, чтобы не держать, уходило будто даже больше, чем если бы она позволила себе отдаться этому чувству без остатка.

Стук в дверь застал ее врасплох.

– Кто там? – спросила Стейси настороженно, искренне надеясь услышать в ответ чей-нибудь незнакомый вежливый голос.

Но надеждам ее сбыться было не суждено.

– Ты поверишь, если я скажу, что честно пытался всучить твой обед хоть кому-нибудь, но не нашел ровным счетом ни одного свободного человека?

Черт.

– Нет, не поверю, – честно сказала она, открыв дверь и пропустив Дилана с подносом внутрь.

– Да? А мне казалось, что звучит правдоподобно, – вздохнул тот.

Это девушка комментировать уже не стала, решив просто молча дождаться, пока он сделает то, за чем пришел, и уйдет. Сил вступать с ним в полемику у нее не было ровным счетом никаких.

– Как вы двое погуляли утром? – вдруг спросил Дилан, все еще стоя к ней спиной и поправляя что-то на поставленном на тумбочку подносе.

– Кто… мы? – не поняла девушка.

– Ну, ты и… Тайлер Стерн, – кажется, изначально он хотел назвать того как-то по-другому, но в последний момент себя сдержал. – Ты… только не подумай, что я за тобой слежу или что-то такое, просто утром видел, как вы обнимались в холле и…

В этот момент Стейси едва сдержала нервный смешок, чувствуя, что еще немного и она просто сползет по стенке, возле которой стоит. Они там что, сговорились все, что ли? Устроили соревнование по тому, кто первый доведет ее до истерики?

– Ты что, ревнуешь меня? – не веря, что до этого дошло, спросила она.

– Ну, вообще-то да, – даже как будто оскорбился парень, обернувшись к ней и сложив руки на груди. – Или то, что я на тебя запал, еще не очевидно? Черт, так и знал, что надо было брать вазу побольше в тот раз…

Девушка аж дар речи потеряла от такой ошеломляющей искренности, граничащей с наглостью. Запал – окей, это понятно, хотя заявлять об этом так прямо было, по мнению Стейси, несколько чересчур. Но то, что совсем ни в какие рамки не лезло, это признание в ревности. Кем он себя возомнил вообще?

Кем они все себя возомнили?

– Ты в курсе, сколько мне лет? – раздраженно спросила девушка, решив раз и навсегда поставить точку в происходящем.

– Вопрос с подвохом, – качнул головой Дилан. – Мне мама с детства рассказывала, что женщины не говорят о своем возрасте и весе. И еще о количестве бывших мужей. – Тут он сбился и с легким подозрением уточнил: – У тебя ведь нет бывших мужей?

– Дилан, мне семнадцать, – настояла на своем Стейси, не собираясь позволить ему сменить тему. – Я несовершеннолетняя, приехала сюда с родителями на каникулы перед выпускным классом. На что ты рассчитываешь вообще?

Кажется, в этот момент до парня наконец начало доходить, что за то время, пока они не виделись, не у него одного изменилось настроение. Потому что дурацкие бровки домиком и обиженно надутые губы уступили место спокойному и даже немного растерянному выражению лица.

– Понятия не имею, на что я рассчитываю, – как будто бы искренне признался он. И даже голос у него в этот момент стал ниже и мягче. – Мне просто нравится с тобой общаться. Ты… забавная, Стейси Хадсен, и мне с тобой весело. А тебе со мной разве нет? – На мгновение ей показалось, что в его глазах впервые плеснуло неуверенностью.

«Да как-то не особо», – хотела было ответить девушка, но вовремя осеклась, потому что правда заключалась в другом.

Она искренне считала его остроумным, обаятельным и харизматичным, а еще вовсе не исключала той вероятности, что с ним может быть очень и очень весело, если расслабиться и просто отдаться моменту. Но проблема была в том, что расслабиться в его присутствии у Стейси не получалось. Может, сказывалась большая разница в возрасте, которая не позволяла девушке чувствовать себя ему равной – как было с отцом. Или то, что она не доверяла ему, искренне считая, что нет у взрослого парня ни одной веской причины «запасть» на нее, кроме самой банальной и для самой Стейси унизительной – как было с Тайлером. Как человека он ее не знал, так что повестись мог, как и многие другие, исключительно на картинку, что неизбежно влекло за собой неутешительные выводы и в перспективе – печальные последствия.

Потому что, в отличие от отца, Тайлера и всех прочих представителей мужского пола, с которыми когда-либо Стейси контактировала, было в Дилане что-то еще. Другое. И позволь она себе попасть под его обаяние, поверь она его теплым-претеплым глазам и заразительной улыбке – в конечном итоге все закончится очень плохо.

– Что тебе во мне нравится? – спросила она почти против своей воли. – Кроме…

…отвратного характера и смазливого личика…

– …внешности.

Стейси очень надеялась, что вопрос прозвучал нейтрально и сдержанно, что ей удалось деланным равнодушием замаскировать ту огромную дыру в душе, что прямо сейчас надсадно и болезненно пульсировала, требуя, чтобы ее заполнили.

– Ну… – задумался он. – То, как ты реагируешь на меня. Как злишься или задираешь нос. Как улыбаешься, даже когда изо всех сил стараешься этого не делать. Улыбка у тебя потрясающая, кстати, но ты вроде просила про внешность не упоминать. – Дилан выразительно поднял руки, как бы говоря, что, так и быть, не станет развивать эту тему. – Я как будто дергаю за ниточку, а там, – парень кивнул в ее сторону, – звенит колокольчик. И мне жутко нравится его слушать.

– То есть… – сделала логичный вывод Стейси, печально усмехнувшись, – больше всего во мне тебе нравишься… ты сам? Видеть подтверждение, как чертовски классно ты дергаешь за всякие ниточки, так?

Слова эти – а может, интонация, с которой они были произнесены – явно поставили Дилана в тупик. Он несколько раз открыл и закрыл рот, видимо, пытаясь опровергнуть сделанное ею утверждение, но то ли не смог подобрать слов, то ли пришел к пониманию, что девушка-то, по сути, права. Поэтому, тяжело и глубоко вздохнув, в итоге выдал следующее:

– Окей, вредина, будем считать, что этот раунд за тобой. Но проигранная битва – это еще не проигранная война, ты же понимаешь? Я хорошенько подумаю над твоим вопросом, и мы продолжим этот разговор в следующий раз. Идет? – И указал в ее сторону пальцем с таким выражением лица, будто ловил ее на слове или брал на слабо.

– Ну, попробуй, – пожала плечами Стейси. – А теперь, если ты не против, мне нужно подготовиться к съемке.

Он кивнул и вышел, и, закрывая за ним дверь, девушка вдруг поймала себя на мысли, что они почти наверняка видятся в последний раз. Потому что никакого другого ответа на ее вопрос Дилан дать не мог.

Усилием воли прогнав эти бесполезные и только зря изводящие ее мысли прочь, Стейси вернулась к подносу и разобрала блюда, которые планировала съесть на обед. По одному перенесла их к камере, потом поправила макияж и прическу, придирчиво осмотрела свою одежду, пробежалась по комнате, убрав из кадра все лишнее, и напоследок, перед тем как запустить стрим, глянула пришедшие уведомления.

Помимо всего прочего, там висело сообщение от ReinDeer_xo. С нехорошим предчувствием девушка открыла его и тут же скривилась. Ревнивый придурок, который раньше был одним из самых преданных фанатов и щедрых донатеров, прислал ей грязную картинку со сценой совокупления человеческой женщины и коня. У женщины было прифотошопленное лицо Стейси.

– Иди-ка ты в блок, маньяк чертов, – цыкнула она и нажала соответствующую кнопку, а потом, постаравшись как можно скорее забыть увиденное, нацепила на лицо улыбку и запустила трансляцию: – Привет, мои дорогие! Соскучились? А я вот уже успела. Как у вас дела?..

Глава 9. Напарник

В поисках злополучной флэшки Уилл перевернул свою комнату практически вверх дном. Даже заглянул под обе кровати и все шкафы, но нашел только грязный носок, который сперва в свете фонарика на телефоне принял за дохлую мышь, а еще какой-то старый список продуктов. И хотя парень с самого начала понимал, что дело это безнадежное – ту флэшку он в последний раз держал в руках еще в школе, – ему все-таки хотелось верить, что новую задачу, возложенную на него неугомонной Нэнси Дрю, удастся решить малой кровью.

И вот прямо сейчас, стоя в подсобке, где аккуратно расфасованными по коробкам хранились их с мамой сезонные или просто ненужные уже вещи, и пытаясь вытащить с самой верхней полки одну из них, Уилл снова и снова задавался вопросом, какого черта он вообще здесь делает. Ведь мог же еще час назад, проверив только ящики своего стола, сообщить с полагающимся моменту прискорбием, что флэшка, как и запись, безвозвратно утрачены. Но нет, ему в тот момент вдруг подумалось, что, скажи он так, Нола очень расстроится. А парню почему-то совсем не хотелось ее расстраивать.

Коробка с размашистой подписью «Школьные вещи Уилла» поддавалась неохотно, плотно засев между другими вещами. После каждого рывка сверху сыпались какие-то опилки и пыль, но парень, стиснув зубы, все равно продолжал тянуть несговорчивую добычу наружу. Мог бы дернуть посильнее, но тогда почти наверняка вызвал бы цепную реакцию. А получить по голове зимними ботинками или еще чем потяжелее Уиллу совсем не хотелось.

«Я просто отдам им ее и все, – сам себя успокаивал он. – Разойдемся как в море корабли. В конце концов, какое мне вообще дело до всего этого?»

Никакого. Ровно никакого дела ему не было ни до Ларисы Флоранс, ни до новой версии Нолы, ни до всего остального. Не полезет он в это. Точка.

Последнее усилие – и коробка наконец-то оказалась у него в руках. Ногой открыв себе дверь, Уилл понес ее в свою комнату: он и так надышался пылью, пока вынимал эту штуку, так что стоило перебраться в место почище.

Настежь распахнув окно и мазнув рассеянным взглядом по привычному пейзажу, парень поставил коробку на стол и, вооружившись канцелярским ножом, взрезал скотч наверху. Он уже примерно представлял себе, что там увидит: годовой школьный альбом, в котором Уилла не было; айди с той дурацкой фотографией, где у него зубы как будто размером с пол-лица; кучку старых билетов и браслетов с концертов, ярмарок и спортивных матчей, которые он посещал исключительно с мамой; билет на выпускной с характерной дугой от поставленной сверху кружки кофе, а еще кучу старых тетрадей и канцелярской мелочи, которую парню в моменте показалось легче сгрести в одно место, чем перебирать и сортировать.

Осторожно, по одному вытащив заполнявшие коробку предметы, Уилл не сдержал выдоха облегчения, таки обнаружив почти на самом ее дне знакомый кусочек красного пластика. Вот и отлично.

Уже вставив флэшку в разъем своего ноутбука, чтобы проверить, что та все еще работает и сохранила свое драгоценное содержимое, он взял в руки телефон и открыл чат с Нолой. Мельком отметил, что девушка была онлайн совсем недавно, однако так больше ничего ему и не написала.

В последнем сообщении от нее, пришедшем сегодня утром, она сказала, что сама займется версией с лошадьми, на что Уилл тогда ответил краткое: «Ок», тем самым невольно поставив точку в этом разговоре. В свое оправдание парень мог сказать, что в тот самый момент ему было категорически не до каких-то там лошадей: все его мысли были сосредоточены на поиске закравшейся в отчетность ошибки.

Когда Нола ему написала со своими новостями, он как раз вносил в систему чеки за вчерашний день. А когда закончил, выяснилось, что где-то по дороге у него потерялось два доллара пятнадцать центов. И теперь эта сумма насмешливо мигала в таблице красным, вызывая у Уилла раздражение схожее с зудом от комариного укуса.

Два пятнадцать – казалось бы, такая ерунда. Но только вот в вопросах бухгалтерии ерунды не бывает. Тут все должно сходиться. Вплоть до последнего завалящего цента.

В итоге пришлось сходить до кухни, а потом еще минут двадцать разбираться в чеках, которые его мама хранила в отдельной жестяной банке из-под печенья. Чек на два доллара и пятнадцать центов, как оказалось, там тоже был: прилип к соседу, а оттого, видимо, и остался незамеченным в прошлый раз. И в тот самый момент, когда он оказался у Уилла в руках, парень испытал своего рода маленькую эйфорию: то невероятно приятное чувство, когда все вставало на свои места и не было больше красных цифр в его идеальной табличке.

Именно такое чувство, только в разы сильнее, он испытал, когда нашел сперва тайный ход в башенку Ларисы, а потом – ту самую скалу, взобравшись по которой, женщина, как он все эти годы думал, благополучно покинула пансионат.

Но теперь этого приятного чувства завершенности больше не было.

Зато была работающая флэшка, на которой, слава богу, сохранился нужный файл. А еще сообщение от Нолы, пришедшее ему в ответ на эти новости.

>> Nola_Hud: Супер!) Я, правда, не думаю, что она будет нам особо полезна в расследовании, но мало ли… Когда у тебя будет время встретиться, чтобы я могла ее взять?)

<< Will_O’Connell: Мне еще надо тут кое с чем разобраться, но, думаю, ближе к ночи можно. Ты же не против ночных прогулок?

>> Nola_Hud: Вовсе нет)) Тогда до вечера!

<< Will_O’Connell: До вечера)

Отложив телефон, парень снова вернулся к своим таблицам. Однако теперь сосредоточиться исключительно на работе отчего-то стало намного сложнее.

Интересно, Ноле было на чем смотреть видео? Она ничего про это не говорила. Может, стоило сразу уточнить? Ну, чисто на всякий случай. Просто чтобы два раза не ходить и уладить все вопросы на старте.

Убедив себя, что спросить действительно стоит, Уилл уже было снова потянулся за телефоном, но его рука замерла.

У Нолы был Дилан. А у того, в свою очередь, был доступ ко всему пансионату благодаря Эстер. Так что достать ноутбук для того, наверное, вообще бы не стало проблемой.

За прошедший месяц Уилл вдоволь насмотрелся на бурную личную жизнь и яркие выходки айвотерского Дон Жуана. На зрелищные жесты тот вообще был мастер: однажды, например, откуда-то притащил огромную связку воздушных шаров, после чего, заручившись помощью одной из горничных, привязал их к перилам балкона пустого номера на этаж ниже – так, чтобы, проснувшись, его очередная пассия увидела у себя за окном красочное яркое облако.

И вот даже если навскидку, не считая связи с Эстер, Уилл как минимум трижды становился свидетелем неприкрытого флирта Дилана с кем-то из гостий или персонала. А еще точно знал, что по Фостеру сохнет одна мамина подчиненная с холодного цеха.

А теперь еще и Нола? Неужели ей не противно? Или она не в курсе? Или, может, у них еще ничего не было? Ну что ж, если вспомнить, какими глазами девушка смотрела на Дилана, пока тот карабкался по скале, можно было с уверенностью сказать, что уже очень скоро все случится. Может быть, даже во время просмотра этой самой записи с камер – один черт разглядывать там нечего и смертельно скучно становится уже минуте на двадцатой.

«Это мой друг», – вспомнились Уиллу слова девушки, когда та явилась на их встречу вместе с Фостером. Ага, как же.

Утверждение это с самого начала показалось парню весьма сомнительным, и за развитием банального сюжета, ведущего к одному-единственному финалу, наблюдать он не собирался. Неинтересно. Так что пусть сами разбираются – и с флэшкой, и с записью, и с делом Ларисы Флоранс.

А у него самого есть дела поважнее.

К вечеру Уиллу почти удалось убедить себя, что его роль в разворачивающейся драме на этом уже почти подошла к своему логическому завершению. И что передача Ноле флэшки станет этакой финальной точкой, после которой он умоет руки и выбросит всю ситуацию у себя из головы.

В этом деле ему отлично помогла сперва рабочая рутина, которая здорово давала по мозгам, не оставляя в них места для лишних мыслей, а потом – совершенно не вовремя напомнившая о себе астма.

Первые признаки удушья он отметил, еще пока поднимался в башню, куда решил наведаться прежде, чем идти на встречу к Ноле. Еще незадолго до этого Уилл наглотался пыли в подсобке, куда возвращал коробку с вещами, а потом и на потайной лестнице. Прибавить к этому пять этажей вверх – не невесть какая физическая нагрузка, конечно, обычно парень преодолевал это испытание без проблем, – но именно в этот раз на пользу такая физкультура не пошла. Как не пошла и сигарета, которой Уилл все это шлифанул, потому что зря, что ли, поднимался?..

Короче, в итоге парень еле донес все свои свистящие хрипы, слезящиеся глаза, сухой кашель и спазмирующие бронхи до дома.

Как назло, мама была в комнате и готовилась ко сну, так что парень, задержав дыхание и чуть не лопнув от натуги, цапнул ингалятор и выскочил в коридор. Уже поднес его ко рту, но из туалета кто-то вышел, и Уиллу ничего не оставалось, кроме как срочно шмыгнуть на балкон в надежде, что уж оттуда-то все курильщики уже разошлись.

Еще дверь не успела захлопнуться за его спиной, как парень приложился к мундштуку и глубоко втянул лекарство. Несколько секунд в голове еще стучало, но постепенно гортань начала расслабляться и воздух в легкие стал поступать проще.

– Ого, – раздалось вдруг откуда-то сбоку, и Уилл рефлекторно дернулся, пряча ингалятор в кармане длинной кофты.

В темном углу на диванчике, вытянувшись во весь рост, лежал Фостер с телефоном в руках. Он таращился прямо на парня и, разумеется, не только все видел, но и заметил, с какой идиотской поспешностью Уилл спрятал ингалятор. Ей-богу, как малолетка, которого с бутылкой пива или вроде того застукали взрослые.

– Это не то, что ты подумал, – выпалил Уилл первое, что пришло в голову. – На самом деле это наркотики.

Что Фостер вообще тут делал?

– Теперь в концептуально новой упаковке? – меж тем уточнил тот с интонацией рекламного слогана, а потом зажег экран своего смартфона и уставился туда.

– Да, были еще в виде ректальных свечей, но я отказался.

– Могу тебя понять, – кивнул Дилан и вставил наушник в ухо.

Выражение лица парня не выражало ни капли заинтересованности в том, что тот только что увидел. Казалось, гораздо сильнее его заботило происходящее на экране. Это Уилла немного успокоило, хотя досада от того, что посторонний узнал о его болезни, никуда не ушла.

Парень не любил о ней распространяться. Во-первых, потому что устал отвечать на одни и те же вопросы и объяснять, чем его астма отличается от обычной. Во-вторых, Уиллу за глаза хватало гиперопеки матери, чтобы еще и окружающих втягивать в соблюдение длинного списка того, что ему было нельзя. А в-третьих, список этот был и правда настолько длинным, что даже самых равнодушных заставлял смотреть на него как на инвалида. И если прибавить ко всему пожизненное заключение в «Айвотере», то вся ситуация приобретала гнетущую атмосферу хосписа.

О болезни Уилла, по сути, знали только те, кто жил в пансионате большую часть года. Временных сотрудников и гостей же все это не касалось.

Нолу в том числе. Однако попросить Фостера держать язык за зубами Уилл не решился. Велика честь.

Но просто уйти с балкона он все же не смог не смог, потому что язык его буквально жгло от вопроса:

– У вас есть на чем посмотреть запись?

Дилан поставил видео на паузу и снова вынул наушник.

– Что?

– У вас с Нолой. Есть ноутбук, чтобы посмотреть запись?

– Какую? – нахмурился тот, кажется, искренне не понимая, о чем речь.

– С камеры охраны. Там ночь, когда исчезла Лариса. Нола… разве тебе не сказала?

Его собеседник недоуменно моргнул и покачал головой:

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, чувак. Какая еще запись? На меня пока только лошадей повесили, и мне уже хватает по горлышко, так что, что бы там еще ни взбрело ей в голову, скажи, что я пас.

Это признание Уилла отчего-то даже порадовало.

– Ладно, забей, – махнул рукой он и наконец двинулся к двери, однако в последний момент Фостер его окликнул.

– Эй. – И когда парень обернулся на него, произнес серьезно: – Не парься из-за ингалятора, если что. Я никому не скажу. Ей в том числе.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Уилл коротко кивнул и ушел с балкона.

Вот это было по-настоящему внезапно. Почему-то парню всегда казалось, что у бабников типа Фостера должна наглухо отсутствовать эмпатия, потому что как иначе с холодным сердцем отшивать очередную девушку после секса? Но, видимо, где-то Уилл просчитался, потому что никаких ожидаемых подколок или нетактичных комментариев не услышал, а наоборот, получил обещание хранить его тайну, хотя даже не просил об этом. Неужели мужская солидарность? Что ж…

А как же Нола? Или с ней он тоже просчитался, и на самом деле девушка не планировала смотреть запись с Диланом? Или хотела устроить тому сюрприз и просто еще не успела рассказать?

Осознав, что весь день бродит в этих бесплодных размышлениях по кругу, Уилл вышел на улицу, направившись в сторону пансионата, и достал из кармана телефон.

<< Will_O’Connell: Я готов. Жду тебя на нашем обычном месте через пять минут.

Девушка ответила почти сразу: словно все это время держала телефон в руках, поминутно проверяя, нет ли в их переписке новых сообщений.

>> Nola_Hud: Уже бегу)))

И, кажется, она в самом деле бежала бегом, потому что, когда они наконец встретились, еще некоторое время шумно и глубоко дышала. Но при этом сияла своей широкой радостной улыбкой, как маленькая звездочка, горящая и пульсирующая под оболочкой так сильно, будто вот-вот готовилась переродиться в сверхновую.

– Не слишком долго ждал? – спросила она, оправляя растрепавшиеся волосы.

– Нормально, – отозвался Уилл, отведя взгляд, чтобы случайно не улыбнуться в ответ – настолько ее искрящаяся энергия била через край и озаряла все вокруг. – Как и договаривались, восемь часов зрелищного блокбастера. – И протянул ей на ладони флэшку. – Можешь не возвращать, но не забудь поставить оценку на Rotten Tomatoes.

– Спасибо, – с небольшой задержкой ответила Нола и забрала подарок. – А ты… В смысле, я думала, что мы…

Она осеклась, не договорив, и Уилл снова обратил на нее взгляд. Брови девушки чуть нахмурились, а улыбка померкла. Да и искорок в глазах стало разительно меньше.

Это еще что такое? Неужели она планировала смотреть запись с ним? С какой стати? Уилл вроде предельно ясно дал понять, что не собирается участвовать в ее расследовании.

– Думала, мы еще немного… погуляем, – закончила наконец свою мысль Нола. – Ты же вроде писал про… ночные прогулки, нет?

– А ты разве не собиралась немедленно броситься смотреть эту штуку? – с нарочитым сомнением протянул Уилл, кивнув на флэшку, которую та все еще держала зажатой в руке. В груди его, однако, отчего-то стало немного волнительно.

– Нет, это надо у мамы ноутбук просить, а она уже спать наверняка легла, – легко пожала плечами Нола. – Так что это минимум завтра. Скорее всего, лягу в ночь, когда сестра уже заснет. Но если ты устал за день или…

– Нет, – мотнул головой парень раньше, чем обдумал это. – В смысле… я в порядке. Но что-то не уверен, что я именно обещал тебе прогулку…

Она смотрела на него с надеждой. Пауза затягивалась, а трогательно просящее выражение глаз потихоньку распалялась новыми огоньками, наполняя лицо светом и воодушевлением. Кажется, колебания Уилла девушка восприняла за хороший знак.

А тот, помолчав еще несколько секунд, так и не нашел в себе ни причин, ни желания отказать этим глазам.

– Ну идем тогда, – вздохнул он, сдаваясь, и жестом указал в сторону подсвеченных фонариками тропинок.

~

– Кажется, это становится нашей фишкой, – произнесла Нола, когда здание пансионата скрылось за деревьями. – Проводить время в разных безлюдных местах под покровом ночи. Самое то для героев детектива, да? Осталось только начать вскрывать двери шпильками и прятаться за шторами, когда ну совершенно «неожиданно» вернется хозяин кабинета.

– Или можно прийти в костюме с рисунком, точь-в-точь повторяющем обивку кресла из этого кабинета, и таким образом слиться с местностью, – поддакнул Уилл, неторопливо шагающий рядом с ней.

– Это из фильма про Шерлока Холмса, да? – оживилась девушка. – С Робертом Дауни-младшим.

– Угу, – согласился он. – Смотрела?

– Конечно, – отозвалась Нола, продолжая задумчивым взглядом изучать пространство вокруг себя. – Я обожаю детективы и все прочее на эту тему! Все игры, кажется, какие есть в этом жанре, в детстве прошла.

На небольшом перекрестке из трех дорожек они свернули наугад, но Уилл знал, что выбранный путь вел к океану.

– Откуда у тебя вообще такой интерес к криминалу? – поинтересовался он. – Ты не похожа на курсанта полицейской академии.

– Я просто хорошо конспирируюсь, – проговорила девушка, выразительно сверкнув глазами. – Это все грим, а на самом деле я брутальный пятидесятипятилетний афроамериканец с пивным пузиком, которому осталось две недели до пенсии.

– Ну раз так, у меня для вас плохие новости, офицер, – покачал головой Уилл. – Вы почти наверняка не доживете до конца сюжета. Или доживете, но раздумаете уходить на пенсию, потому что, очевидно, без вас тут все окончательно развалится.

Нола широко улыбнулась, покусывая нижнюю губу, а потом, втянув носом соленый воздух с нотками хвои, добавила уже более обстоятельно:

– На самом деле мне нравятся детективные истории, потому что в них есть тайна, – снова заговорила она. – Как бы очевидно это ни звучало. А тайны всегда создают пространство для воображения и заставляют наш ленивый мозг работать. Что, если ты вдруг не знал, вообще не тривиальная задача, потому что этот паразит, только дай ему волю, будет деградировать до последнего. Поэтому я так люблю решать головоломки. Мне нравится чувство, что моя голова работает, а не просто принимает в себя еду и смотрит по сторонам.

– И дай угадаю, когда была маленькая, ты мечтала стать частным детективом, – предположил Уилл.

– Не угадал, – с улыбкой замотала головой девушка. – Я хотела стать палеонтологом и раскапывать динозавров. Хотя, кажется, все дети переживают период увлечения динозаврами. Лет так в десять-двенадцать… – На мгновение задумавшись, она все же отбросила эту мысль: – Так или иначе, в итоге я все равно пошла на социологию.

– А вот это то, что я называю действительно неожиданным сюжетным поворотом, – удивился он. – Чего так?

– Ну… Так вышло, что в старших классах я подсела на видео профессора из того университета, где сейчас учусь, – пояснила Нола, погружаясь в воспоминания. – Она так интересно рассказывала о людях, обществе и о том, как по-разному мы можем воспринимать одни и те же события в зависимости от того, к каким группам принадлежим или в каких условиях росли и воспитывались. Вот вроде мы все знаем, что хорошо, а что плохо, но при этом в мире постоянно происходит какая-то лютая дичь – войны, международные скандалы, разного рода социальные потрясения и катастрофы. И в своих видео она так просто и понятно все это объясняла, что у меня создалось впечатление, что вот у этого-то человека точно есть ответы на все вопросы.

– И как? Раз ты говоришь, что она преподает в твоем универе, значит, вы уже точно виделись.

– Да, виделись, – кивнула она. – И всех ответов я, конечно, не получила, зато мне выдали лопату и сказали, в каком направлении копать, чтобы попытаться эти самые ответы найти. Собственно, этим я и хотела бы заниматься: изучать разные общества, их историю, структуру и особенности. В идеале – иметь удаленную работу и жить в разных странах понемногу. Чтобы, так сказать, изнутри все прочувствовать. Когда только читаешь или смотришь что-то, там ведь… совсем другие ощущения. Ты не поймешь смысла слово «жарко», пока сам не поваришься в сорокаградусную жару с дикой тропической влажностью. С обществами… ну, то же самое в целом. – Спохватившись, она остановилась и подняла на парня неуверенный взгляд: – Это, наверное, все дико скучно, да? Прости, я иногда бываю болтливой и не могу вовремя затормозить.

– Да нет, – мотнул головой Уилл, улыбнувшись. – Вообще-то, звучит интересно.

Отвечать на его улыбку своей уже начало становиться для девушки своего рода рефлексом. Как и проверять в первую очередь именно их чат, в очередной раз заходя в мессенджер.

Уилл потихоньку занимал все больше места в ее жизни. И, конечно, Нола могла сколько угодно говорить себе, что причина тому исключительно в расследовании и в том, что парень обладал важной информацией по делу, которое ее очень интересовало, но только вот это было бы не совсем правдой.

Получив от него сухое краткое «Ок» на свое сообщение этим утром, девушка потом еще минут двадцать думала только о нем. Переживала, не была ли слишком навязчивой со своим бесцеремонным вторжением в жизнь Уилла и его личное пространство, и размышляла, не стоит ли сбавить обороты. Ведь все просмотренные ею в свое время видео из ТикТока в один голос твердили о том, что никто не любит чрезмерно активных девушек.

Конечно, какой-то задней мыслью Нола отчасти понимала, что раздувает из мухи слона и что ей нужно относиться к происходящему проще. Просто позволить событиям идти своим чередом, и там уж время само все расставит по местам. Но мысль о том, что она по своей глупости или нетерпеливости может оттолкнуть от себя Уилла, неприятно свербила. Потому что Ноле было невероятно интересно с ним: говорить, слушать, обсуждать что-то. И отказываться от этого не хотелось.

– А ты на кого учишься? – спросила она, снова трогаясь с места. Дорожка стала уже, и им с Уиллом теперь приходилось идти буквально плечом к плечу. Ощущение это было приятным, сладостно-волнующим и мурашками щекочущим кожу.

– На финансиста, – отозвался тот. – Не путать с экономистом или бухгалтером.

– Вот если бы ты не сказал про бухгалтера, я бы так и решила, что это что-то про сведение баланса или типа того, – рассмеялась Нола. – А чем… занимаются финансисты? Изучают поведение денег в дикой среде обитания?

Уилл добродушно усмехнулся:

– Скорее, анализируют рынок и решают, как грамотнее распорядиться финансовыми потоками. Разрабатывают стратегию вкладов и так далее, – подумав, он решил объяснить на примере. – Вот представь, что ты владеешь «Айвотером». Твоя маржа составляет условные двести тысяч долларов в год. – Парень бросил короткий взгляд на застывшее лицо Нолы и тихо вздохнул. – Маржа – это чистая прибыль после уплаты налогов, зарплат, а также покупки всех расходников, необходимых для нормального функционирования бизнеса. Так вот, сидишь ты со своими деньгами и не знаешь, куда их вложить, но точно знаешь, что деньги должны работать, а не лежать без дела, ведь тебе об этом все уши прожужжали еще в школе на уроках финансовой грамотности. Тут тебе на помощь прихожу я и после подробного анализа рынка предлагаю варианты, как бы ты могла распорядиться своей прибылью, чтобы впоследствии извлечь максимальную выгоду. Самый простой способ – это инвестиции, конечно. Но без моей помощи, опять же, ты, скорее всего, вложишь деньги куда-нибудь не туда и прогоришь, потеряв либо большую часть, либо вообще все.

Нола крепко задумалась, кивая самой себе, а потом рассудительно уточнила:

– Но ведь получается, ты и сам себя можешь проконсультировать, так? И если бы, предположим, у тебя был какой-то стартовый капитал, то ты бы сразу знал, куда его лучше вложить и вот это все?

– У меня нет собственного бизнеса. Так что самый вероятный путь инвестирования моей прибыли от заработной платы – это ценные бумаги. Но проблема фондового рынка заключается в том, что строится он не на объективных данных, а на ожиданиях. Ты наверняка слышала хоть раз новости о том, что после какого-нибудь имиджевого скандала акции условной компании по производству скрепок стремительно полетели вниз. Спрашивается, они что, скрепки хуже делать стали? Нет. А чего полетело тогда все? Ожидания. Просто на Уолл-стрит решили, что скандал отвернет от продукта потенциальных покупателей, и начали сбрасывать акции этой компании и закупать у конкурента. И никакого значения не имеет, сбудутся ли ожидания – главное успеть сыграть на этом колебании. – Парень секунду помолчал, словно обдумывая, стоит ли произносить свою следующую мысль, но все-таки решился: – Поэтому каждый мой день начинается с чтения новостей со всех уголков планеты и сверки актуальных котировок, чтобы потом принять решение, что купить, что продать, а что попридержать.

– То есть, хочешь сказать, ты торгуешь акциями? Прямо… из дома? – не поверила своим ушам Нола, от неожиданности снова остановившись на месте. Уилл послушно замер рядом с ней. – А так разве можно вообще?

Парень прищурил один глаз, не совсем соглашаясь с формулировкой:

– Я ими… не торгую. Торгуют ими брокеры. Если вспомнишь какие-нибудь фильмы, где в большом прокуренном помещении мужики в костюмах орут в телефонные трубки что-то типа «Майк, поверь мне, это твой шанс!» – вот это торговля. А я просто… заявляю, что хочу продать то-то и то-то. Как на eBay. И так же покупаю предложенное другими. Я – тот самый Майк, по сути, просто в двадцать первом веке могу не выслушивать ничьи крики в трубку и проводить подобные операции самостоятельно даже в приложении на смартфоне.

Какое-то время девушка молчала, переваривая услышанное. Наверное, прямо сейчас уместно было бы спросить о сумме – сколько можно таким образом заработать. И сколько заработал конкретно Уилл. Но говорить о деньгах почему-то совсем не хотелось. Словно эта тема, каким бы ни был его итоговый ответ, могла нарушить то чувство связи и гармонии, которое успело выстроиться между ними за этот вечер.

Поэтому сказала она совсем другое:

– Признаюсь честно, если бы ты сказал, что моделируешь на коленке космические двигатели или пишешь симфонии, я была бы примерно в таком же шоке. Никогда бы не подумала, что люди вообще таким занимаются.

– Звучит невероятно захватывающе, правда? – фыркнул парень, показательно зевнув. – Наверное, почти так же весело, как сидеть в костюме кресла в засаде. Можешь вообще представить, каким идиотом Шерлок себя чувствовал, пока не пришел Ватсон? Думал наверняка: а если он сегодня решит поработать на свежем воздухе или вроде того? Вдруг я вообще зря тут сижу и парюсь в этом плюшевом костюме? А что делать, если мне захочется в туалет?

Улыбка Нолы переросла в приглушенный смех, и на этот раз Уилл не стал скрывать довольства собой по этому поводу.

Они гуляли еще пару часов, накручивая круги по территории пансионата. Говорили о самом разном: о любимых фильмах и детективных историях в целом, о работе Уилла в «Айвотере», о планах Нолы объездить весь мир – и, конечно, о семействе Флорансов и о том, что же могло произойти с Ларисой в ту роковую ночь.

– Я обязательно напишу тебе, если найду что-нибудь интересное на записи, – пообещала девушка, когда они уже прощались у дома для персонала. – Ну, мало ли.

– Ладно, – не стал раньше времени охлаждать ее энтузиазм Уилл. – А я… Думаю, к концу недели я все-таки смогу выкроить время, чтобы спуститься в подвал за ведомостями сотрудников. Почти уверен, это принесет нам куда больше пользы.

– Правда? – Девушка не сдержала восторженного писка и с трудом поборола неуместное, хоть и очень сильное желание броситься ему на шею в порыве благодарности. – Здорово! Уилл, это… просто чудесно.

– Вот и договорились, – тепло усмехнувшись, кивнул он. – А теперь пора баиньки. – И он с трудом подавил очередной зевок.

– Спишемся завтра тогда?

– Да, конечно. Будем на связи, напарник.

Обратно до здания пансионата, Нола шла, улыбаясь во весь рот и перекатывая в памяти это столь многообещающее и приятное слово.

Напарник.

А когда, уже поднимаясь по ступеням крыльца, ощутила вибрацию телефона в заднем кармане, выхватила его наружу, почти не сомневаясь, чье имя увидит на превью.

Но ошиблась.

>> f*ckin’_awesome: Хадсен, ты никогда не говорила, что у вас в семье такие серьезные проблемы.

Сообщение это было настолько неожиданным и настолько не вязалось ни с чем, о чем девушка думала прямо сейчас, что Нола даже сбилась с шагу.

<< Nola_Hud: Прости, что?

>> f*ckin’_awesome: Я знаю, что мы не настолько близко общаемся и все дела, но… Ты могла хотя бы намекнуть(

Ощущая, что из-за полнейшего непонимания контекста происходящего у нее аж заломило в висках, девушка опустилась на ближайшую скамеечку, решив пока не заходить внутрь пансионата.

<< Nola_Hud: Зачем?

>> f*ckin’_awesome: Чтобы я прямо сейчас не чувствовал себя таким идиотом. Слушай, если я где-то перегибал палку или… вроде того, ты прости. Знаешь, как говорят, нельзя сравнивать себя с другими, пока не пройдешь сто миль в их обуви. Я как-то раньше не думал, что у вас со Стейси такие… своеобразные родители.

И хотя с одной стороны, в его словах как таковых не было ничего плохого или неуместного, Нола все равно почувствовала себя немного неловко. Будто на самом деле они были предназначены не ей.

Или будто…

<< Nola_Hud: Дил, только не обижайся, но ты там случаем не после двух бутылок пива решил мне все это написать?)

>> f*ckin’_awesome: Пф-ф!

>> f*ckin’_awesome: Я что, не могу просто так выразить сочувствие своей дорогой подруге??? Я просто посмотрел пару старых трансляций твоей сестры, а там… буквально срыв покровов!

>> f*ckin’_awesome: И с каких вообще пор ты у нас стала моралофагом?

<< Nola_Hud: Ладно-ладно, прости) А насчет родителей – да, бывало всякое. Я лично стараюсь с ними вообще не пересекаться. Но конкретно сейчас это стало сложнее. Шесть недель на замкнутой территории с моим отцом это… вполне себе можно считать испытанием на прочность

Пока Дилан набирал ответ, Нола открыла соседний чат с Уиллом, но парень так и не появлялся онлайн после их последнего обмена сообщениями. Видимо, в самом деле пришел к себе и сразу забрался в постель, не открывая мессенджер.

«Не будь такой жадной», – мысленно упрекнула она сама себя, почувствовав в тот момент, однако, что-то сродни легкому разочарованию.

Сверху выпало превью нового сообщения от Дилана, и девушка тапнула по нему.

>> f*ckin’_awesome: И не только для тебя, надо понимать. Я имею в виду Стейси.

<< Nola_Hud: Да, наверное, ей всегда доставалось больше. Но они в этом плане друг друга стоят: она же прекрасно знает, что нет смысла с ним спорить или что-то доказывать. И все равно каждый раз пытается. Стоит до последнего, пока он ее по полу не размажет.

>> f*ckin’_awesome: А ты за нее не вступаешься?

От этого неожиданного вопроса по спине девушки пробежали неприятные колючие мурашки. И она уже принялась было набирать несколько удивленный его бестактностью ответ, как от того внезапно пришло еще одно сообщение:

>> f*ckin’_awesome: Хадсен, ты же ее старшая сестра, в конце-то концов. Почему ты допускаешь, чтобы ваш батя-мудак так с ней обращался?

Цыкнув себе под нос, девушка решительно стерла все ранее написанное, а после зажала кнопку записи голосового сообщения.

– Слушай, Дил, я не знаю, чего вдруг тебя потянуло читать мне мораль, но знаешь что? Стейси вовсе не так проста, как тебе кажется. Она может сколько угодно строить из себя несчастную жертву обстоятельств, но когда тебе в следующий раз захочется ее пожалеть, просто вспомни, сколько подписчиков готовы вот так же ее утешать – и не только словами и эмоджи в комментариях, но и донатами. И ладно они все, но ты-то видел ее живьем и точно должен был почуять неладное, а не верить всему, что она рассказывает на своих эфирах! – Она пару секунд помолчала, а потом добавила уже тише и сдержаннее: – Сиси знает, что она делает, тут я ни капли не сомневаюсь. И с отцом, и на камеру. А выслушивать это все еще и от тебя я уж точно не собираюсь. Мне хватает собственной матери, которая убеждена, что это я должна решать все проблемы Стейси вместо самой Стейси.

Отправив все это, девушка свернула окно чата и направилась к входу в здание пансионата.

С каких это вообще пор Дилан вдруг заделался таким ярым защитником ее сестры? Как будто недостаточно было трехсот тысяч таких же впечатлительных и готовых оправдывать в комментариях каждый ее чих. Неужели парни действительно так легко ведутся на красивую картинку и готовы закрывать глаза на все очевидные несостыковки, если они портят идеальный образ?

Поднявшись на третий этаж и зайдя в их номер, Нола обнаружила, что Стейси тоже еще не спит. По уже сложившейся традиции, девушки ничего друг другу не сказали – даже взглядом не обменялись. Старшая Хадсен успела раздеться, принять душ и лечь в свою постель, а сестра и головы в ее сторону ни разу не повернула. Раньше Нола не обратила бы на это ровным счетом никакого внимания, но теперь почему-то стало неприятно.

Сперва девушка думала, что это все еще не улеглась досада после их с другом странной переписки, но, прислушавшись к себе, осознала вдруг, что дело не в этом. Потому что, каким бы посторонним человеком для них обеих Дилан ни был, а все-таки правда в его словах присутствовала. Правда, которая ей категорически не нравилась, но отмахнуться от которой уже отчего-то не выходило.

Потому что, если отбросить прочие нюансы, Нола и правда совсем не интересовалась ни Стейси, ни ее жизнью. И уже очень давно приучила себя даже не сочувствовать ей, а просто принимать происходящее как должное. Более того – как в некоторой мере сестрой заслуженное.

Только вот было ли оно таким на самом деле?

– Мама мне писала, вы сегодня виделись на пляже, – произнесла Нола наконец, поняв, что не понимает смысла ни одного из тех шортсов, которые листает.

Стейси, которая явно не ожидала, что сестра с ней заговорит, аж перестала расчесывать волосы и посмотрела на девушку с таким сомнением во взгляде, будто искренне посчитала, что ей послышалось.

– Виделись, – все же потом подтвердила она.

– Все… нормально прошло?

– Как обычно, – пожала плечами та. А потом спросила с легким подозрением: – А что?

Ты за нее не вступаешься?

– Просто хотела убедиться. Ты же знаешь, мама никогда мне ничего не говорит. Пока это не касается ее напрямую.

Стейси окончательно отложила щетку для волос, после чего несколько долгих секунд смотрела на сестру, словно пытаясь понять по ее лицу, есть ли у этого разговора двойное дно и зачем та вообще его завела. Потом все же спросила:

– А тебе разве есть до этого дело?

Нола моргнула, ощутив, что щеки ошпарило неприятным румянцем. Вот и стоило вообще лезть?

– Я знаю, что отец часто цепляется к тебе без причины. И… мы никогда не говорили об этом, но после того, как я уехала учиться, ты осталась с ним одна и… – Она сама не знала, что хочет сказать и к чему ведет.

На мгновение ей вдруг показалось, что в лице Стейси что-то изменилось. Ее взгляд будто бы стал серьезнее и внимательнее: таким, словно она впервые за очень долгое время не просто смотрела на сестру, но и видела ее. Осознавала, что с ней в комнате есть кто-то еще.

Но уже секунду спустя это внезапное и по-своему вдохновляющее чувство ушло. Младшая Хадсен снова приняла подчеркнуто безразличный вид, как будто терпеливо выжидая, ну когда уже Нола закончит и оставит ее в покое.

И девушка сдалась.

– Ладно, если все нормально, то просто забей, – проговорила она, постаравшись, чтобы ее голос прозвучал как можно более равнодушно.

И с чего Дилан вообще взял, что сестре нужна ее помощь или участие? Очевидно же, что та, вздумай Нола и правда вступиться за нее или проявить сочувствие, в лучшем случае просто пожмет плечами и скажет, что ей эта благотворительность вообще не сдалась. А в худшем еще и воспримет это в штыки и как посягательство на свое личное пространство.

В итоге же Стейси так ничего и не сказала на всю ее долгую и неуклюжую тираду, снова взяв в руки щетку и вернувшись к своим волосам, а Нола, еще раз проверив телефон и не обнаружив на нем никаких новых уведомлений, решительно отключила звук и завалилась в кровать.

Хватит с нее впечатлений и событий на сегодня.

Глава 10. Все псы попадают в рай

Для того, чтобы посмотреть основной костяк старых видео и стримов Стейси, Дилану понадобилось около трех дней. Конечно, будь у него возможность сидеть с телефоном в руках с утра до ночи, он бы управился куда быстрее, но из-за необходимости прерываться то на работу, то на сон или другие физиологические потребности организма, дело затянулось. И если начинал он этот марафон с одной-единственной целью: узнать о девушке своей мечты побольше, чтобы дать ей обоснованный ответ на вопрос, что же ему в ней нравится, помимо внешности – то уже к концу первого дня осознал, что просмотр ее контента и правда доставляет ему удовольствие. А что еще важнее – с каждым новым видео затягивает и интересует все больше. Уже не просто как красивая картинка, но как жизнь реального человека, которая, как Стейси ни пыталась завуалировать происходящие там события, все равно ощутимо просачивалась через экран.