Ripper Street

Пролог: Многие печали

– Черти дери эту погоду! – шеф-инспектор Скотленд-Ярда Дональд Суонсон, стоя у окна, больным взглядом окинул непроглядный уличный мрак за пределами своего кабинета и поежился, на секунду представив, что когда-то давно он и сам мог бы торчать снаружи под проливным дождем и греть отнимающиеся от холода руки керосиновым фонарем.

Впрочем – и тут ему пришлось бросить усталый взгляд на кипы отчетов и донесений, опасно громоздившихся неровными стопками у него на столе – даже у констебля, вынужденного каждую ночь морозить себе зад на стылых улицах города, язык не повернулся бы сейчас назвать инспектора везунчиком.

– Черти дери Лондон, черти дери Джека и черти дери тебя, Мэтью Эндрюс… – продолжая бубнить оскорбления, мужчина вернулся к своему массивному рабочему столу, укрытому зелёным, местами сильно протертым сукном, и грузно уселся в кресло прямо под миниатюрным и засаленным от копоти ламп портретом её величества королевы Виктории, тупо уставившись в неровные строчки отчета: – кожевенник второго разряда, который заявляет, что 27-го дня октября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года от рождества Христова он, находясь по адресу «Плаф-стрит, дом 14, Бермондси», увидел, как некий неустановленный мужчина и некая неустановленная женщина неустановленного же возраста и внешности пытались совершить богопротивный ритуал черной магии с призывом демонов, после чего убежали прямо по стенам в неустановленном, черт бы его побрал, направлении, а вышеозначенные демоны принялись преследовать господина Эндрюса, побудив того к паническому бегству и последовавшему за этим падению в лужу, из коей его и подобрал отряд констеблей утренней смены дивизиона «M», после чего доставил в состоянии изрядного подпития и полной бессознательности в отдел полиции на Саутварк-стрит…

– Кретин, – покачал головой инспектор, с раздражением отбрасывая в стопку «просмотрено» исписанные опросные листы и, найдя в ведомости имя потенциального свидетеля, вычертил напротив него жирный минус, кряхтя и потея даже от такой малости. Шеф-инспектор был на пути к тем годам, в каковых плотный твидовый жилет, обыкновенно носимый людьми его статуса, становится не средством защиты от промозглого лондонского ветра, а последней преградой, удерживающей чрево добропорядочного гражданина от того, чтобы извергнуть из себя весь съеденный накануне обед. С очередным вздохом дописав строчку отчёта и удержавшись от того, чтобы включить в него такие формулировки, как «пьяный идиот» и «тупой ублюдок», Суонсон прокатил по странице промокашкой и, отложив перо, принялся остервенело тереть глаза, надеясь, что когда вновь их откроет, то не увидит всего бесконечного потока той чуши, которую он был вынужден читать ежедневно весь последний месяц.

С тех пор, как шеф-инспектора перевели в центральное здание Скотленд-Ярда на набережной Виктории и от щедрот выделили целый отдельный кабинет, который, как он теперь понимал, непременно станет его могилой в самом скором времени, Суонсон прочитал целые мили различных донесений, кляуз, протоколов допросов, газетных вырезок и доносов от сознательных горожан, желавших поучаствовать в деле раскрытия чудовищных убийств, сотрясавших Лондон. Все это подлежало учету, классификации и упорядочиванию и ни на дюйм не приближало их к раскрытию личности изувера, которого молва ретиво нарекла Джеком Потрошителем.

Автором прозвища наверняка стал какой-то шустрый репортер из «Стар» или «Централ Ньюс»1, которого, была бы на то воля Суонсона, он лично бы придушил в каком-нибудь проулке потемнее. Никто так не загружал инспектора работой и не отдалял день поимки Потрошителя, как дражайшая лондонская пресса, что ни день публикующая все новые подробности жестокостей Джека, большая часть из которых рождалась не далее дурных голов авторов этих репортажей. Стоило Симсу выпустить очередную колонку в Рефери2, каждый раз выдвигавшую все новые версии личности убийцы Уайтчепела, или Фрэнсису Крейгу опубликовать в полицейском вестнике гравюру с изображением жертвы3, как все участки лондонской полиции наполнялись свидетелями, очевидцами и досужими сплетниками, толку от которых было не больше, чем от дырки в Вестминстерском мосту.

Истерия и безумие все больше захлестывали жителей Лондона, и не существовало в мире ничего, способного вселить в них спокойствие. Суонсону порой казалось, что даже если каким-то неведомым чудом им удастся отловить Потрошителя и бросить его в толпу вместе с неопровержимыми доказательствами его вины – и даже тогда никто не обратит на это никакого внимания, а все лишь продолжат выдвигать все более дикие и бессмысленные теории да обвинять в заговорах соседей и случайных прохожих.

Невеселый ход его мыслей прервал тихий стук в дверь, заставив Суонсона врасплох. Он и представить не мог, что в столь позднее время во всем здании мог находиться кто-то ещё, кроме него самого да дежурной смены, большая часть которой наверняка или спала, или резалась в карты в дежурной комнате.

– Войдите, кто там? – проскрипел Суонсон, борясь с внезапным приступом жажды, вызванной вереницей предположений – одно неприятнее другого, – зачем в сложившихся обстоятельствах он мог понадобиться кому-то в третьем часу ночи.

Дверь, после некоторой возни снаружи, наконец распахнулась, явив в проеме молодого, если не сказать юного полисмена с огненно-рыжими волосами, торчащими из-под форменного полицейского шлема.

– Митчелл, боже, это вы? – Суонсон подслеповато прищурился, пытаясь рассмотреть лицо вошедшего в зеленоватом свете газового торшера, служившего единственным источником света в его кабинете. – Вы же сегодня не дежурите? Я же ведь лично отправил вас домой несколько часов назад!

– Хотел проследить, что вам доставят всю корреспонденцию, инспектор, – смущенно улыбнулся констебль, наконец полностью зайдя в кабинет прикрывая за собой створки. Он счел за благо опустить тот факт, что основной целью его визита все же было удостовериться, что Суонсон еще жив. Все в Скотленд-Ярде уже знали, что шеф-инспектор практически ночует в здании и время от времени забывает есть, пить и даже ходить до отхожего места. Вот и сегодня Дональд Суонсон торчал в своем кабинете несмотря на то, что на дворе был уже третий час ночи, а это означало, шансов у инспектора добраться в этот день до своего дома в Клэпхэме и отоспаться не было уже никаких.

Выглядел инспектор, прямо скажем, неважно: лицо его, и без того не блиставшее остротой черт, казалось, обвисло под тяготами обстоятельств последних дней и возложенных на него нескончаемых обязанностей. Впечатление усиливали носимые Суонсоном длинные в форме подковы усы, добавлявшие его образу серьезности, но никак не красоты. Резко отвлекшись от своего непрошеного анализа, Митчелл поспешил перейти к делу и, слегка запнувшись о свою же собственную ногу, отдал честь:

– В городе все спокойно. Городские патрули докладывают о нескольких драках в «Слепом нищем» на Флит-стрит и у доков Святой Катерины, и какого-то пьяного грузчика лягнула лошадь в конюшнях у Кастом-хауса – пытался украсть овес из кормушки. Ему уже оказывают помощь. А, и вот еще!.. – видя, как вновь каменеет выражение лица шеф-инспектора, Митчелл принялся рыться в карманах плаща и, нащупав искомое, выудил наружу депешу на голубоватой бумаге и со всей расторопностью протянул ее начальнику, – Посыльный доставил буквально сорок минут назад.

Суонсон машинально протянул руку и непроизвольно вздрогнул, увидев на боку конверта оттиск королевской печати и водяные знаки на бумаге – подобное, учитывая содержимое предыдущего подобного письма, всему Скотленд-Ярду не сулило совершенно ничего хорошего.

– Кажется, Её Величество вновь удостоила нас своим вниманием… – Горько усмехнувшись, шеф-инспектор потянулся за ножом для бумаг и, в один прием вскрыв сургучную печать, углубился в чтение.

Глава 1: Нежеланный гость

Суонсон в последний раз плеснул себе в лицо холодной воды и потянулся за висящим на крюке полотенцем, задумчиво наблюдая за своим отражением в зеркале. Отражение устало и неприязненно глядело в ответ. Последние минут десять он использовал уборную в качестве импровизированного убежища, но, пожалуй, еще более длительная задержка выглядела бы совсем странно. Вздохнув, он наконец утер лицо и, подхватив лежавшую рядом с умывальником папку для бумаг, поспешил выйти в коридор, направляясь к кабинету начальства, который он некоторое время назад чудом сумел покинуть живым и относительно невредимым.

Ночная депеша королевы, при том отправленная ею на личном бланке, против обычного из дворцовой канцелярии, наделала в Ярде изрядно шума, отголоски которого до сих пор разносились по коридорам от столовой на верхнем этаже до прозекторской в подвале. В своем письме Ее Величество изволили войти в трудное положение лондонской полиции и пожелали усилить их состав назначением нового следователя со специальными полномочиями. И как усилить!

– Оккультный специалист! – вновь громыхнул голос Уоррена в тот момент, когда Суонсону оставалось пройти еще метров десять до его кабинета. Чего-чего, а силы голосовых связок отставному вояке было не занимать.

Мысленно вознеся молитву Богоматери, шеф-инспектор сделал вдох, как перед нырком в воду и распахнул двери, оглядывая место проведения их традиционной утренней планерки, больше напоминавшее сейчас поле битвы.

Слабость комиссара Скотленд-Ярда Чарльза Уоррена к его славному военному прошлому и так приводила к тому, что все их встречи более всего напоминали построения на плацу, а уж сейчас, когда весь пол был усеян осколками и обрывками бумаги, Суонсон и вовсе бы не удивился наличию редутов и артиллерийской батареи. Радовало в их ситуации лишь то, что Уоррен, кажется, прекратил бить вазы, но сделал это лишь оттого, что те попросту кончились. Зато теперь шеф-инспектор мог чуть спокойнее оглядеть просторы начальственного кабинета и подсчитать потери.

Помимо комиссара у приоткрытого окна обнаружился главный инспектор-детектив Ярда Фредерик Абберлайн – крепкий мужчина средних лет с темными, глубоко посаженными глазами и с вечным котелком на голове, которым он, как догадывался Суонсон, прикрывал начинающую появляться лысину. В данный момент инспектор стоял, развернувшись в полкорпуса у приоткрытого окна и курил сигарету, излучая, казалось, абсолютную безмятежность, и наблюдая, как утренний туман медленно поднимается с Темзы, принося с собой привычную вонь – тухлую рыбу, промышленные отходы и бог весть что еще.

В другой стороне от него в кресле у стены примостился с видом человека, предпочитающего держаться подальше от эпицентра бури, сэр Роберт Андерсон – тощий до болезненности мужчина с птичьими чертами лица, длинным носом и тонкими, плотно сжатыми губами – рефлекс, особенно часто присущий ему в периоды лицезрения своего непосредственного начальника.

Все пространство кабинета было залито тусклым утренним светом, каким-то чудом пробивавшимся сквозь грязные окна Скотленд-Ярда, и красившим стены в ядовито-желтые тона, делая его похожим на комнату в опиумном притоне. Сильнее данное сходство усиливал лишь «главный пациент», продолжавший буйство, уперев руки в рабочий стол и грозной тенью во весь свой немалый рост возвышаясь над окружающей обстановкой. Монокль в его правом глазу яростно поблёскивал при каждом резком повороте головы:

– Оккультный специалист! – в уже седьмой – по подсчетам Суонсона, – раз за утро выплюнул Уоррен. – Её Величество соизволила прислать нам цыганку с хрустальным шаром!

Роберт Андерсон, на секунду прекратив изображать тень на стене, с каковой его роднили его извечная молчаливость и едва ли не монашеский черный балахон, поправил очки и негромко заметил:

– Технически, сэр Чарльз, в письме говорится про «консультанта по оккультным преступлениям и ритуальным убийствам». Упомянуто также, что данный специалист был высочайше рекомендован их Величеству ее личным секретарем сэром Генри Понсонби.

– Откуда только она его достала, Суонсон? – заметив появление новой жертвы, громыхнул Уоррен.

– Вряд ли подобная информация может быть известна – с иезуитскими интонациями и затаенным самодовольством в голосе встрял Андерсон, не дав шеф-инспектору определиться с ответом, – Но рискну предположить, что королева падка на мистику, а Понсонби тайно состоит в масонской ложе Четырёх Коронованных.

– Тайно? – с тенью улыбки в голосе переспросил Абберлайн, на секунду отвлекаясь от созерцания пейзажа за окном.

– В курсе даже последняя драная кошка с Флит-стрит4, разумеется, – пожал плечами Андерсон, – Насколько мне известно, сэр Генри весьма прагматичен и не склонен к подобного рода мистериям, но как секретарь королевы наверняка предпочитает держать руку на пульсе всего, что происходит в самых крупных ложах Британии.

– И собирать компромат на участников их оргий, – фыркнул Суонсон, прикрывая за собой дверь в тщетной попытке сдержать ураган возмущения комиссара в границах его кабинета. – Я порылся и нашел все, что есть в архиве на счет этого консультанта.

– Докладывайте немедленно, черт побери! – гаркнул Уоррен, что на его языке означало крайнюю заинтересованность и благосклонность к собеседнику.

– Информации мало, – начал Суонсон, раскрывая принесенную им папку, в которой оказалась всего лишь пара страниц с текстом. – Полное имя Эдвард Корвин Рэйвен. Родился в Гластонбери, Сомерсет. Последние два года провёл в Новом Свете, где консультировал агентство Пинкертонов5 по делу о… – он прищурился, вчитываясь в мелкий шрифт газетной вырезки, – «ритуальных убийствах в угольных шахтах Пенсильвании».

– Кажется, я помню это дело, – отозвался Абберлайн, – шумиха в прессе была довольно громкой. Но, если мне не изменяет память, никаких «оккультных следов» в ходе расследования пинкертоны не нашли?

– Все так, – подтвердил Суонсон, все еще изучавший газетные заметки одиннадцатилетней давности, – Виновниками были признаны ирландские радикалы, творившие расправу над управляющими шахт и полицейскими. Для пущей мистификации молодчики использовали тайные метки и приурочивали убийства к датам праздников. Обычные головорезы.6

– То есть шарлатан, – отрезал Уоррен.

– Шарлатан с рекомендацией от секретаря Её Величества, – поправил Андерсон. – Прибывает, к слову, уже сегодня на «Персии» в Ливерпульские доки.

– Шарлатан, который помог раскрыть дело, – возразил Абберлайн, тут же поймав на себе одновременно недовольные взгляды комиссара и его помощника – небывалое единство мнений с их стороны. – Что уже больше, чем можем похвастаться мы спустя четыре трупа и месяц ежедневных поисков.

– И что вы предлагаете? – Уоррен обвёл взглядом присутствующих.

– Можно объявить чуму на корабле, – сухо заметил Андерсон, навлекая на себя изумленное внимание всех присутствующих. – Пару недель подержим карантин, а после, весьма вероятно, этот «специалист» и сам не захочет сходить на берег. А то и не сможет.

Суонсон затруднился бы сказать, насколько всерьёз Андерсон высказал своё предложение, однако, учитывая любовь помощника комиссара прибегать к «неофициальным методам», соперничающую в нём лишь с любовью к Библии, услышать от него подобное было совсем не удивительно.

– И объяснять Её Величеству, почему её протеже за эти недели помер от холеры или от голода, будете лично вы? – с ноткой язвительности поинтересовался Абберлайн от окна, после чего затушил сигарету о подоконник и развернулся лицом к присутствующим: – Джентльмены, позвольте напомнить еще раз – у нас четыре трупа, город в панике и ни единой стоящей зацепки, если только вы не готовы гоняться за каждой тенью на стене в форме Джека Потрошителя, донесения о которых я могу отмерять на вес. И если Её Величество желает прислать нам хоть канатоходцев, хоть дрессированную обезьяну в цилиндре, я, признаться, готов поработать и с ними.

– Пять трупов, если считать Табрам7, – педантично поправил Суонсон.

– Табрам – не он, – отмахнулся Абберлайн. – Не его стиль, слишком грубо, да к тому же…

Закончить мысль ему помешал стук в дверь. Вошедший констебль тут же вытянулся по стойке смирно и поспешил доложить:

– Сэр! Джентльмен, представившийся мистером Рэйвеном, ожидает в приемной внизу вместе с дежурной сменой. Прибыл полчаса назад.

Уоррен, ошарашенный внезапной новостью, замер:

– Полчаса назад? Корабль должен был прибыть только к полудню!

– Так точно, сэр. Джентльмен сообщил, что высадился в Дувре и прибыл в Лондон ночным поездом. При нём рекомендательные письма на имя комиссара и большой кожаный сундук.

***

По итогам спешно завершенного совещания было решено новоявленного консультанта Абберлайну и Андерсону идти встречать вдвоем, из чего основной досадой для старшего детектива стала необходимость терпеть присутствие рядом помощника комиссара дольше строго отмеренного минимума. В обычные дни Абберлайн старался пересекаться с этим ревностным последователем иезуитов8 так редко, как только того позволяли его должностные обязанности, теперь же ему вряд ли удалось бы избежать контактов с Андерсоном, поскольку уже можно было догадаться, что в новых обстоятельствах комиссар повадится требовать ежедневных отчетов не только о ходе расследования дела Потрошителя, но и о перемещениях Рэйвена, с которым, как ни крути, предстояло возиться именно Фредерику Абберлайну.

За этими рассуждениями детектив успел скоротать путь до приемного отделения Ярда и даже не заметил, как столкнулся взглядом с предметом своих измышлений.

Эдвард Рэйвен умудрился вальяжно устроиться на одной из деревянных лавок, установленных для посетителей, чем изрядно удивил Абберлайна, считавшего, что ничего менее удобного, чем криво сбитые и плохо струганные скамьи в приемной Ярда придумать было невозможно.

Сам Рэйвен оказался мужчиной лет тридцати пяти, одетым с той тщательной небрежностью, которая выдаёт либо истинного джентльмена, либо высшего класса мошенника. Тёмные волосы были уложены на безупречный пробор, на носу поблёскивали затемненные на американский манер очки в золотой оправе, а улыбка была настолько вежливой, что граничила с издевательством, с которым он смотрел на приближающихся к нему полицейских и вальяжно покачивая правой рукой, возложенной на его дорожный чемодан. Шляпы Эдвард не носил, однако все равно приветствовал своих визави поднятием несуществующего котелка:

– Джентльмены, – он поднялся при их приближении с грацией танцора. – Что-то мне подсказывает, что я ожидаю именно вас. Надеюсь, что не доставил хлопот своим неурочным прибытием.

– Удивительно было бы с нашей стороны обвинять кого-то в желании оказать содействие полиции в деле раскрытия личности Потрошителя – дипломатично отозвался Абберлайн, первым протягивая ладонь для рукопожатия, – Фредерик Абберлайн, старший инспектор-детектив Скотленд-Ярда к вашим услугам.

– Роберт Андерсон, помощник комиссара Уоррена.

– Чрезвычайно рад нашему знакомству, – оценив рукопожатия мужчин, крепкое и чуть настороженное – первого и тягучее и вялое – второго, новоприбывший консультант принял чуть театральную позу и поспешил взять на себя ход беседы: – Позвольте представиться, полное имя – Эдвард Корвин Рэйвен, уроженец Гластонбери, являюсь специалистом по черной магии, сектам и оккультным убийствам. Впрочем, смею предположить, что все это вы обо мне уже знаете и даже успели составить мнение на мой счет. Угадал?

– Признаюсь, – негромко вклинился в монолог эксперта и консультанта Андерсон, – Столь неожиданный выбор профессии крайне нетипичен для благовоспитанного христианина. Вы ведь христианин?

– Я, скажем так, исследователь, – охотно отозвался Рэйвен, с любопытством наблюдая за реакцией заместителя комиссара.

– Стало быть, скептик, – презрительно заключил тот.

– Ничуть, я вполне уверен в существовании Бога, а то и не одного. Куда большие сомнения во мне вызывает возможность существования святых.

– Господа, давайте не будем переходить на личности, – видя, что его коллега вот-вот взорвется или, того хуже, переключится на чтение нагорных проповедей, поспешил вмешаться Абберлайн, – мы все здесь в одной лодке и, как уже говорил ранее, лично я готов принять любую помощь, если она в конечном счете позволит нам поймать убийцу.

– Я, вне всяких сомнений окажу, полиции Скотленд-Ярда свое полное содействие, – впервые без шутливых интонаций в голосе заявил Рэйвен, – И давайте расставим все точки над и, господа. Скажу сразу, я не занимаюсь ничем, что неокрепшие и малообразованные умы могли бы счесть за магию, не призываю духов предков и не способен за спиритическим сеансом перекинуться парой слов с вашей покойной бабушкой. Что я умею, и умею хорошо, так это распознавать безумцев, которые думают, что практикуют магию. Знаю, каким правилам и ритуалам они следуют и какие ошибки допускают чаще всего.

– То есть, – заинтересовался Абберлайн, – в деле с пинкертонами вы не пытались найти следы колдовства?

– Я тщился доказать их отсутствие. – подтвердил Рэйвен, – И, как вы наверняка в курсе, с блеском преуспел, отправив двадцать головорезов на виселицу.

– Соблаговолите ли вы хотя бы рассказать, где достопочтенный джентльмен может обучиться столь редкой профессии, как ваша? Не припомню, чтобы нечто подобное преподавали в университетах Лондона или в Кембридже, – все же вставил свою шпильку Андерсон.

– Я с детства рос в краях, где едва ли не каждый второй считает себя потомком друидов или хранителем святого Грааля. Попробуйте пожить в окружении подобных личностей и очень скоро научитесь отличать умалишённых и проходимцев всех мастей. Я не имел возможности обучаться в Оксфорде, но моя семья водила тесную дружбу с тамошним профессором Максом Мюллером9, от которого я многое узнал о сравнительной мифологии и поведении фанатиков. Позже, когда моя семья в поисках лучшей жизни перебралась во Францию, я некоторое время сотрудничал с префектурой Парижа в качестве консультанта по нераскрытым преступлениям и участвовал в деле сатанистов с улицы Вожирар10. Там же познакомился с методами месье Бертильона11, показавшимися мне весьма многообещающими. Но если вы хотите получить список моих официальных регалий, – Рэйвен развел руками, – То увы, я вряд ли смогу похвастаться достижениями на ниве академического образования.

– Весьма впечатляющий опыт тем не менее, – отметил Абберлайн, делая себе пометку в памяти поднять архивные записи, где могли встретиться описания упомянутых консультантом событий и личностей, – Могу ли я в таком случае узнать, что вам потребуется для того, чтобы подключиться к расследованию? К слову, вы уже нашли место, где остановитесь?

– Увы, – беззаботно отозвался Рэйвен, – Сборы выдались чрезвычайно спешными, а своего дома в Лондоне у меня уже давно нет, так что пока все моё имущество в городе – это мой чемодан да письма, которыми меня снабдил сэр Генри Понсонби через своего курьера.

– В таком случае вы может быть найдёте удобным поселиться на ведомственной квартире? – неожиданно предложил Андерсон, – Комфорта там не Бог весть, но это недалеко от Ярда и заселиться можно уже сейчас.

– Звучит превосходно! А что до комфорта, то если там есть кровать, паб поблизости и до ветру не нужно идти пару миль – считайте все мои бытовые нужды полностью удовлетворенными, – радушно улыбнулся Рэйвен.

– Прекрасно, я немедленно распоряжусь. Эй, Митчелл, – помощник комиссара махнул рукой, привлекая внимание стоящего неподалеку констебля, – Организуйте нам ключи от какой-нибудь свободной квартиры и полицейский экипаж.

– Премного благодарен, – одобрил консультант и тут же перешел на куда более деловитый тон, – С завтрашнего дня я бы хотел начать осмотр имеющихся улик. Осмотреть тела, полагаю, возможности уже нет?

– Тела убитых были переданы земле, как того требует христианская мораль, – чопорно отозвался Андерсон, недовольный неожиданным напором собеседника.

– Конечно, – без тени иронии в голосе подтвердил Рэйвен, – именно этого, а не поимки убийцы, требует от нас мораль. В таком случае что есть в вашем распоряжении?

– У вас будет возможность ознакомиться со всеми вещественными доказательствами и фотографическими снимками мест преступлений.

– Уже интереснее, джентльмены. – Рэйвен радостно хлопнул в ладоши, как после крайне удачной партии в покер, – в таком случае я, с вашего позволения потрачу сегодняшний день на заселение и изучение материалов, чтобы полнее понимать обстановку. Особенно меня интересуют детали, которые вы или коронер12 сочли несущественными.

– Несущественными? – Андерсон приподнял бровь.

– Символы на стенах, которые приняли за пятна крови, предметы, неосторожно оставленные на местах преступлений, показания пьяниц о «дьявольщине», которые как правило игнорируются патрульными, – Рэйвен достал из внутреннего кармана записную книжку в кожаном переплёте и принялся сверяться со своими заметками. – Поверьте, господа, безумцы, возомнившие себя колдунами, обожают оставлять знаки и зачастую страстно желают быть пойманными – просто нужно знать, куда смотреть. Но для начала мне будет достаточно протоколов осмотров, показания свидетелей и медицинских заключений. Было бы прекрасно, если бы их доставили мне доставили мне на квартиру. Я часто не сплю допоздна и был бы не прочь скоротать вечер с пользой.

Абберлайн и Андерсон переглянулись.

– Досье находятся в кабинете у шеф-инспектора Скотленд-Ярда Суонсона, – наконец, после секундной заминки, сказал детектив. – Но они классифицированы. Потребуется разрешение комиссара.

– Которое у вас уже есть, не так ли? – улыбка Рэйвена стала почти искренней. – Иначе вы бы не утруждались встречать меня лично.

– Думаю, это не проблема, – кисло отозвался Андерсон, – Некоторые документы запрещено выносить из Ярда, но кое-что мы все же сможем вам предоставить. Посыльный доставит все необходимое в течение нескольких часов.

– Превосходно. В таком случае все остальные детали можно будет обсудить завтра с этим вашим Суонсоном. Скажем, в десять?

– Сэр, экипаж подан, – подошедший к их компании констебль отдал честь Андерсону, прервав того на полуслове, – Вот ключи, которые вы просили. Квартира на Бэйкер-стрит 73 сейчас никем не заселена.

– О, как удобно. Почти по соседству с вымышленным детективом, – Рэйвен оживился и протянул руку за ключами. – Надеюсь, квартирная хозяйка менее навязчива, чем миссис Хадсон?

– Абберлайн моргнул: – Вы читаете «Стрэнд»?

– Грешен, люблю детективные истории.

– Что ж, стало быть, так и поступим, – с тяжким вздохом обрывая пустые разговоры, констатировал помощник комиссара, вновь пожимая протянутую ему руку, – До скорой встречи!

– Всего хорошего, джентльмены!

Консультант, ловко перехватив свой чемодан и позвякивая выданными ключами на один ему ведомый мотив стремительно удалился, оставляя детектива и заместителя комиссара наедине друг с другом и их мыслями.

– Ведомственная квартира? – с толикой интереса к неожиданному альтруизму Андерсона нарушил наступившую тишину Абберлайн.

– Хотя бы будет под присмотром, – отмахнулся тот, – Я размышляю, сможем ли мы подтвердить хотя бы часть рассказанной им истории?

– Я посмотрю подшивки газет, может что и вылезет, – внес предложение детектив, – Для верности, конечно, стоило бы отправить запросы в агентство Пинкертонов и в парижскую жандармерию, но тогда мы должны будем сильно-сильно попросить нашего потрошителя, чтобы тот посидел смирно месяц-другой и дал нам дождаться ответов. А вот посыльного в Оксфорд я, пожалуй, организую.

– Уж будьте так добры, Фредерик, – с долей ехидства согласился Андерсон, – не то вдруг этот хлыщ сделает вашу работу быстрее вас?

– Не вижу ничего плохого в поимке убийцы, даже если ловцом окажусь не я. В худшем, случае, если от него не будет толку – мы потеряем всего пару дней. Небольшая жертва, учитывая, что мы топчемся на месте уже месяц… – парировал Абберлайн, – Что ж, пойду обрадую Суонсона и Филлипса, что у них завтра ожидаются гости.

Глава 2: Эхо

Утро 26 октября выдалось отменно отвратительным даже по меркам лондонской осени. Эдвард Рэйвен полулежал на кушетке в выделенной ему квартире, утопая в документах, раскрытых папках с отчетами полицейских патрулей и исписанными листами с показаниями свидетелей. Газовая лампа, прогоревшая всю ночь, чадила и потрескивала, борясь и явно проигрывая промозглой сырости, сочащейся сквозь грязные, помутневшие от времени окна.

Дочитав очередной казенный бланк, он откинул голову на подушку и какое-то время лежал без движения, выстраивая в голове цепь происходивших событий, после чего вновь принялся пересматривать медицинские отчеты о вскрытии, разложенные перед ним в хронологическом порядке и образующие мрачное сказание о смерти.

Документы говорили ему много чего, но мало – конкретного. Всеми жертвами были проститутки, но это можно было легко узнать и без полицейских отчетов, прочтя передовицу любой лондонской газеты. Всем убитым перерезали горло, порой с такой силой, что разрез доставал почти до позвоночника.

– Левая почка удалена, – пробормотал он. – И матка, уже дважды… А здесь только порез на горле… – он взял в руки протокол осмотра Элизабет Страйд, третьей жертвы, – Тебя спугнули? Не дали закончить начатое?

Немного помолчав, Рэйвен продолжил перебирать досье, вслух зачитывая отрывки из протокольных описаний зверств Потрошителя, перемежая их собственными комментариями:

– И поэтому ты решил отыграться на следующей? Лицо обезображено, кишечник полностью извлечен и переброшен через правое плечо… Что за рагу ты хотел приготовить, парень? И снова удалена матка. Пытался придерживаться системы? О, а вот это интересно!

Выудив одну из страниц, Рэйвен некоторое время рассматривал ее на свет с разных сторон и несколько раз приблизил вплотную к лицу, после чего рывком вскочил с кровати, роняя некоторые особо невезучие бланки на пол, и подхватил лежавшую на столе записную книжку, содержавшую к тому моменту уже десяток страниц схем, зарисованную от руки карту Уайтчепела, сделанные явно со скуки портретные наброски Абберлайна и Андерсона, которому Рэйвен по неведомой прихоти пририсовал оленьи рога, и бесчисленное количество вопросов, на большую часть из которых он так и не смог найти ответов в полицейских архивах.

Оставался призрачный шанс, что более детальные характеристики жертв Потрошителя и его методов обнаружатся в засекреченной части документов, которых ему ещё не показали, но шансов на это было не больше, чем на явку убийцы с повинной в полицейский участок.

Виной тому было множество причин, и творческий подход лондонской полиции к сбору улик был лишь одной из многих. Не помогала делу и скрытность самих жителей Уайтчепела. Рэйвен, конечно, уже успел подзабыть жизнь на Ист-Энде, но даже в его молодости это район не славится честной публикой, теперь же и вовсе превратившись в беднейшие трущобы Лондона, приютившие бездомных, проституток и всех не чистых на руку дельцов, которым слава в полиции могла добавить лишь срока на каторге, а то и вовсе поднять на недосягаемую высоту эшафота.

Как бы то ни было, а бесконечные протоколы задержаний и опросы свидетелей имели по мнению Эдварда ценность более эпистолярную, чем практическую. На казенных страницах разворачивались целые баталии, описываемые словно сказания о короле Артуре. Джека видели тут и там как коварную тень, затаившуюся в тёмных переулках лондонских улиц. За ним гнались с отвагой и прытью Робин Гудов, чтобы в конце концов схватить лишь чёрный дым, в который немедленно превращался демон-потрошитель. Сыновья узнавали коварного убийцу в своих отцах, а мачехи видели в падчерицах будущих жертв душегуба.

С каждым новым газетным репортажем версии свидетелей становились все изощреннее, а Джек – практически вездесущим. И весь этот бред настолько не поддавался классификации и группировке, что Рэйвен, пару раз за ночь еле удержал себя от крамольной мысли побросать все выданные Абберлайном папки в камин и завалиться спать, справедливо полагая, что отсутствие всякой информации будет предпочтительнее имеющихся альтернатив.

Надежду давали лишь заключения врачей, в силу профессии пытавшихся придерживаться хоть какого-то подобия истины, да пара отчётов самого шеф-инспектора Суонсона, который, судя по всему, потратил немало времени на отделение крупиц истины в деле Джека потрошителя от газетной шумихи и досужих выдумок. Чем только усилил желание Рэйвена с ним познакомиться.

В дверь постучали. Консультант быстро закончил делать последние пометки, захлопнул ежедневник и спешно собрал в стопку медицинские отчёты, побросав все это на кровать и накрыв углом покрывала.

– Войдите!

В комнату просунулась шлемом вперед голова молодого констебля:

– Мистер Рэйвен, сэр? Шеф-инспектор Суонсон ожидает вас в Ярде. Он просил передать, что готов к встрече, как вы и договаривались.

– Благодарю. Передайте, что я буду у него к означенному времени.

***

Кабинет Суонсона действительно напоминал военный штаб в разгар кампании. Одна стена была полностью увешана картами Уайтчепела, исчерченными красными чернилами. Нити тянулись от булавок, отмечающих места убийств, создавая паутину возможных маршрутов убийцы.

– Впечатляет, – присвистнул Рэйвен, заходя в кабинет и окидывая взглядом организованный хаос. – Доброго дня, инспектор.

Суонсон, сидя у себя за столом и перечитывая ночные донесения, не глядя на вошедшего консультанта махнул рукой в сторону стоящих у стены стульев для посетителей, призывая того садиться. Сопровождавший Рэйвена всю дорогу от Бэйкер стрит до Ярда констебль счел благоразумным немедленно удалиться, прикрыв за собою дверь.

– Дайте мне пару минут.

– Несомненно, – терпеливо отозвался Рэйвен, проигнорировав приглашение, и вместо этого с интересом разглядывая огромную, почти в человеческий рост карту Уайтчепела, явно напечатанную по специальном заказу инспектора. На карте красными флажками были отмечены места всех убийств, Соединенные между собой красными нитками. От тех же флажков белыми нитками тянулись следы до ближайших досс-хаусов13, таверн и публичных домов, где вероятный убийца имел возможность скрыться или же переждать ночь. Зелёными флажками были отмечены все места, где многочисленные свидетели якобы видели Джека или кого-то похожего на человека. Последнее было лишь предположение Рэйвена, подкрепленное, впрочем, целой бессонной ночью, проведённой за чтением протоколов.

– Вижу, вы искали географические закономерности? – с ноткой одобрения в голосе протянул Он, чем все же заставил шеф-инспектора отложить своё чтиво и со вздохом поднять глаза на бесцеремонного посетителя. – Полагаю, что безуспешно?

– Увы, – хмуро признался Суонсон, нехотя вставая из-за стола и подходя поближе к карте.

– Ожидаемо, к сожалению, – продолжил Рэйвен, – район сам по себе не очень большой, а значит убийца вполне мог бы прийти откуда-то со стороны, сделать все свои дела и удалиться тем же путем. – Что вы можете сказать мне про убийцу?

– Как я понимаю, описать нам личность Потрошителя – это ваша работа, – с долей ехидства заметил инспектор, – Что вам для этого нужно? Куриные потроха, буйволиная печень?..

– Благодарю, я сыт, – почти вежливо отозвался консультант, – Я, разумеется, изложу вам свое видение, могу даже набросать расклад на картах Таро, если вам этого захочется. Но все же мне казалось, что вы профессионал и за без малого три недели круглосуточных изысканий сумели понять, с кем мы имеем дело.

—Что ж… – Суонсон досадливо пригладил усы, едва не вырвав солидный пучок волос, что случалось лишь в минуты крайнего раздражения, – Я не верю во всю эту чушь про джентльмена-убийцу, распространяемую газетами. В Уайтчепеле нет и не было джентльменов, зато в избытки пьяниц, насильников и воров.

Рэйвен, прервав инспектора на полуслове, отмахнулся:

– Оставьте. Это мысли толпы, а не ваши. Если бы евреи были виноваты во всем, в чем их обвиняют всякий раз, когда толпе приспичивало бы их обвинить, в существовании и вашего ведомства не было бы никакой нужды. Я хочу услышать ваши мысли, Дональд. Если мне захочется справиться мнением горожан – я пойду и прочитаю их на заборе!

– Откуда вы?.. Этих данных не было в отчетах, которые вам передал Абберлайн!

Лицо Суонсона в этот момент покраснело от едва сдерживаемой ярости! Этот скоморох ее Величества не только позволял себе издеваться над Скотленд-Ярдом, но еще и умудрился каким-то образом прознать про антисемитские лозунги, которыми было исписано место последнего убийства. Попади эта информация в прессу, и на следующей же день им бы пришлось иметь дело с бунтами по всему городу!

– Чернила просохли не до конца, и часть текста с изъятых страниц отпечатались на соседних бланках. Я был очень внимателен, инспектор, и хорошо поработал над своим домашним заданием! – Усмехнулся Рэйвен, забавляясь реакцией шеф-инспектора, – Но мы отвлеклись. Я хочу услышать ваши мысли о личности убийцы.

– Мои мысли… – Еще не отойдя от первого удара, Суонсон все же сорвался, позволив себе повысить голос: – Джек – сам дьявол, если хотите знать! Кровавое животное без сердца и души, милосердием к которому может быть только виселица!

– Опять не то. Вы даете волю своим эмоциям, но это ничего не говорит нам о мыслях и поступках самого Джека. Я читал ваши заметки, Дональд. Вы и Абберлайн, пожалуй, единственные во всем Ярде, кто не полный кретин! Поставьте себя на место убийцы! Что им движет? О чем он думает? Как выбирает время и место нападения?

– Поставить себя на место кровожадной твари? – Казалось, сама мысль о подобном застала инспектора врасплох. Суонсон открывал и закрывал рот, в панике глядя на Рэйвена и не в силах произнести ни слова.

– Именно! —рявкнул Рэйвен, подлетая к шеф-инспектору и с неожиданным усилием хватая его за отвороты пиджака: – Мне плевать во что вы верите! Вы можете соблюдать людские законы, а можете с амвона проповедовать законы Божьи, но не забывайте, что на свете есть люди, на которых не действуют ни те, ни другие. И если вы хотите поймать Джека, вам придётся постичь систему его безумия. А для этого, если потребуется, пережить его самому!

– Сумасшествие! – возглас инспектора больше походил на всхлип. Мужчина даже не пытался вырваться из захвата Рэйвена, лишь с ужасом глядя тому в глаза.

– И это только начало! – Лицо консультанта приблизилось еще больше, а его глаза, казалось, грозили высосать душу из Суонсона, – Вы же охотник, Дональд! Вам прекрасно известно, что у любого зверя есть правила охоты. Вы знаете, как следует выслеживать дичь, часами лежать в засаде и убивать одним движением руки. Но наш Джек не такой, так ведь? Он не охотится, его выбор жертв такой же грязный и беспорядочный, как и сами убийства! Представьте, каково это, перерезать кому-то глотку, после чего разделать, будто свиную тушу!

На этих словах лицо Суонсона свело судорогой, после чего шеф-инспектор невероятным усилием высвободился из удерживавших его рук и опрометью кинулся к столу, после чего до ушей Рэйвена донеслись звуки рвоты.

—М-да, – хмыкнул консультант, снисходительно глядя на скрючившегося над ведром для бумаг Суонсона, – Что ж, крепкий желудок – неплохая версия, он убийце действительно необходим. Но я все же склоняюсь к иной.

– Прошу прощения, джентльмены, все ли в порядке? – в кабинет заглянул один из констеблей, лица которого Рэйвену видеть ещё не доводилось. – Я услышал шум…

– Все нормально, Стенфри, все… – слабо отозвался Суонсон, в изнеможении прислоняясь головой к ножке стола и слабо качая рукой в сторону двери, – Ступайте уже.

– Небольшие разногласия в методах расследования, – вновь переходя на благодушный тон, словно и не было секунду назад никакой вспышки, подтвердил Рэйвен и, подхватив испорченное ведро, впихнул его в руки ничего не понимающего констебля, – Вот, займитесь-ка чисткой этой досадной неприятности.

Дождавшись, когда голова парнишки вскроется за дверью, консультант развернулся и протянул руку все ещё лежащему на полу Суонсону:

– Вставайте, инспектор. Могу ли я предложить вам воды?

– В моем собственном кабинете? – хмуро буркнул Фредерик, но все же ухватился за протянутую ладонь, после чего какое-то время отряхивался и действительно налив себе пару стаканов воды из припасенного на этот случай графина. В конце концов инспектор кулем свалился в свое рабочее кресло, и едва не разбив ходивший в его руках ходуном стакан, с нескрываемой ненавистью уставился на терпеливо ожидавшего все это время консультанта: – Что это, черт побери, было, Рэйвен? Я почувствовал такой холод! А потом… Дьявольщина, я даже не знаю, как это объяснить!

– Можно просто Эдвард, – усмехнулся тот, делая вид, что крайне занят смахиванием невидимой пылинки с лацкана своего костюма, – Будь вы более склонным к вере в потустороннее, инспектор, я бы сказал, что это магия. Но из уважения к вашему интеллекту давайте назовем это, скажем… эхом? Тенью эмоций нашего убийцы. Он и вправду монстр, не правда ли?

– Боже… – Суонсон, казалось, вновь утратил дар речи. Видя это, Рэйвен поспешил подойти к нему и успокаивающе похлопал по плечу:

– Прошу простить меня за подобную демонстрацию. Я не преследовал цели лишить вас боевого духа, лишь продемонстрировать особенности моего метода.

– Будь я проклят, если хоть что-то понял, – слабо пробормотал шеф-инспектор, – Но я уже готов на что угодно, лишь бы расследование сдвинулось с мёртвой точки. Так, стало быть, вы заявляете, что вам удалось проникнуть в сознание Джека Потрошителя?

– Не так все просто. Я лишь попытался разглядеть систему в его действиях и сделал из них некоторые заключения. Первое – очевидное: ему нет дела до личности тех, кого он убивает. Он не выслеживает их специально, а нападает на тех, кто подвернется под руку.

– И что же заставляет вас так думать? В конце концов у всех убитых Потрошителем есть очевидные сходства.

– О да, они все проститутки и живут в Уайтчепеле. Вряд ли это делает несчастных сколь-нибудь особенными. Моя ставка на то, что Джека больше волнует место и время будущего убийства, а не история его жертв. В конце концов в последнем он весьма банален, учитывая, что никого, кроме проституток, вы в ночном городе и не встретите.

– Кроме их клиентов, – вскинул бровь Суонсон.

– Которые крупнее, сильнее и пьянее всех убитых разом, – парировал Рэйвен.

– Ну хорошо, – Суонсон, чувствуя, что предательская дрожь в коленях отступила, поднялся из-за стола, заинтригованный теориями навязанного им консультанта. Встреча с ним уже давно пошла не по его плану, но шеф-инспектор был достаточно опытен для того, чтобы отличить профессионала даже в шкуре ярмарочного фокусника, – предположим, личность убитых действительно не важна, а их профессия только делает их лёгкой добычей. Тогда в чем, по-вашему, кроется особенность мест преступлений?

– Извольте, – Рэйвен подхватил удачно лежавшую рядом с картами указку, с помощью которой инспектор, очевидно, устраивал похожие лекции для детективов, и указал на первый красный флажок на карте: – Все девушки были убиты на улице, не так ли?

– Верно, – покорно подтвердил Суонсон, в сотый, должно быть, раз глядя на проклятую карту, которая уже не раз приходила ему в отнюдь не спокойных снах, – В основном тела находили прохожие в тупиках рядом с людными местами. Исключение – вторая жертва, Энн Чепмен. Её обнаружили рядом с рынком на Хэнбери-стрит – очень людное место.

– Вот именно. Он зачем-то рискует, убивая на улицах, где можно в любой момент попасться на глаза зевакам, значит либо хочет, чтобы его жертв нашли, либо места убийств имеют куда большее значение, чем вы изначально предполагали. Далее к самим убийствам: всем девушкам он в первую очередь перерезал горло – грязно, но очень быстро. Если бы в его планы входило их мучать, было бы логично выбирать более тихие места. И зачем было в спешке разделывать тела? – Рэйвен, увлеченный своими рассуждениями, принялся входить взад-вперед по комнате, периодически размахивая указкой и хватаясь за волосы, – Считай он себя святым, мстителем, ангелом небесным, искореняющим людские пороки, или черти знают, кем еще, старался бы держать их живыми как можно дольше. Такие любят, чтобы их жертвы искупили свои грехи под пытками.

– Ангелом? – в который за день Суонсон с трудом мог поверить в услышанное, но консультант едва заметил его возмущение, лишь коротко подтвердив:

– Разумеется. Большая часть подобных убийств имеют религиозную подоплеку. Но Джек не таков… Ему, мне кажется, нет дела до того, найдут ли его жертв и будут ли они мучатся. Это наводит меня на мысль о ритуальной природе всего происходящего. Ритуалы диктуют жёсткие условия по времени и месту проведения – объясняет публичность убийств. Для многих ритуалов требуется много крови – становится понятно, зачем перерезать жертвам горло.

– А изъятые органы? – поморщившись от вновь накатывающей тошноты, рискнул поинтересоваться Суонсон.

– Возможно, трофеи, но точно не могу сказать. В любом случае, убийств пока что было слишком мало, чтобы вывести из этих его действий систему.

– И что же, – инспектор, кажется, уже потерял способность удивляться цинизму Рэйвена, – Ждать, пока он убьёт снова?

– Как один из вариантов, – бесстрастно подтвердил тот, – впрочем, пока до следующей жертвы у него не дошли руки, мы успеем ещё раз осмотреть все улики.

– Постойте-ка, – неожиданно ухватился за новую мысль Суонсон, – вы сказали, что условия этого вашего ритуала жёстко диктуют Джеку время и место нападения. Означает ли это, что вы уже знаете, когда Потрошитель нанесет удар в следующий раз?

– Пока, увы, нет, – развёл руками Эдвард, – но буду знать, если пойму, о каком именно ритуале идёт речь. Поэтому я просил у Абберлайна все свидетельские показания, в которых была бы упомянута всякого рода чертовщина. Кстати, он упоминал, что у вас в распоряжении имеются полные версии?

– Все верно, – Суонсон метнулся к столу и выдвинул один из ящиков, забитый, разумеется, бумагами до самого верха, и выудил из него толстенную, перевязанную бечевкой папку, – Я приказал изъять их из архива во избежание…

– Того, что завтра же весь этот бред будет напечатан на передовице Дэйли Телеграф, а в городе поднимутся бунты, – закончил за него мысль Рэйвен. – Разумная предосторожность с вашей стороны, тем паче, что я и сам не питаю особых надежд отыскать бриллиант среди всех этих бредней, однако проверить все равно стоит. Мне не хватает какой-то одной детали, ключа, с помощью которого можно будет понять замысел убийцы.

– Но у вас есть хоть какая-то версия? – в голосе Суонсон звучала едва заметная, хоть и тщательно скрываемая надежда, которую Рэйвен не решился разрушить:

– Слишком много, чтобы хоть одну считать стоящей внимания. Но уже скоро я намерен узнать гораздо больше, побеседовав с доктором, проводившим вскрытия.

– Филлипсом. Джордж Бэгстер Филлипс, полицейский хирург дивизиона. Можем отправиться прямо сейчас, если желаете.

– Превосходно. И ещё, мистер Суонсон, – Рэйвен вытащил из кармана пиджака свои очки и развернулся к выходу, – у него, помнится, должны быть еще и фотокарточки?

– Только последнего эпизода в Митр-сквер. Мы начали применять фотографию совсем недавно.

– Прогресс, – кивнул Рэйвен. – Хотя жаль, что не с первой жертвы. Первое убийство часто самое информативное – убийца ещё не отточил метод, делает ошибки, оставляет улики.

Глава 3: Кровь по крови

Экипаж подъехал к больнице Уайтчепела спустя примерно полчаса езды, высадив Рэйвена и составившего ему компанию Абберлайна перед коваными воротами и спешно укатил за поворот, скрываясь в тумане. Детектив перехватил процессию, состоявшую из их громогласного специалиста по оккультизму и непривычно дерганного Суонсона на выходе из Ярда, планируя навязать всем свое общество и лично пронаблюдать за действиями их нового консультанта. Составленная им накануне утром телеграмма на имя профессора Мюллера, способная пролить свет на мутную биографию Рэйвена, лежала теперь во внутреннем кармане пиджака и ждала случая быть отправленной.

К его удивлению, шеф-инспектор не только обрадовался непрошенной компании, но и немедленно препоручил Абберлайну задачу по сопровождению Рэйвена до места, спешно отбыв к себе на рабочее место разгребать бумажные завалы. Слегка удивленный таким поведением детектив сделал себе мысленную пометку выведать подробности позднее и вызвал полицейский кэб.

Морг при больнице Уайтчепела располагался в подвальном помещении основного здания, куда вела узкая каменная лестница, делавшая попадание туда живых крайне опасным занятием. Ещё на подходе в нос ударил характерный запах – смесь карболки, формалина и того непередаваемо-характерного сладковатого душка, который никакие химикаты не могли перебить.

Абберлайн всегда терпеть не мог это место, навевавшее на него ощущение тоски и полнейшей безнадежности столь неподходящей месту, куда люди должны были обращаться за исцелением.

Доктор Филлипс был пожилым джентльменом с седыми бакенбардами, безупречно одетым даже в этой мрачной обстановке. Он встретил их у входа в свой кабинет, больше похожий на каморку с единственным маленьким окошечком под потолком, располагавшуюся чуть в стороне от прозекторской:

– Детектив, рад вас видеть. И вы, должно быть, тот самый специалист из Америки?

– Эдвард Рэйвен, к вашим услугам.

– Что ж, добро пожаловать в моё скромное царство. Боюсь, показать вам особо нечего – тела давно преданы земле. Но у меня сохранились подробные зарисовки и, разумеется, фотографические снимки последней жертвы.

Они прошли в глубину помещения, где на металлических столах были разложены документы, рисунки и целых две черно-белых фотографии. У дальней стены молодой мужчина в запачканном фартуке мыл хирургические инструменты.

– А, Стэнли! – окликнул его Филлипс. – Подойдите, познакомьтесь. Это доктор Стэнли, мой… помощник, можно сказать. Вызвался помогать добровольно, когда началась вся эта история с Потрошителем.

Молодой врач обернулся и неловко вытер руки о фартук. Это был худощавый мужчина около сорока лет с бледной кожей и глубоко посаженными глазами. Абберлайн отметил про себя лёгкую дрожь в его руках.

– Доктор Стэнли практикует в Уайтчепеле, – продолжил Филлипс с нотками отцовской гордости в голосе. – Помогает местным беднякам. Когда начались убийства, предложил свою помощь. Признаться, я был рад лишней паре квалифицированных рук.

– Весьма благородно с вашей стороны, – заметил Рэйвен, внимательно глядя на Стэнли.

– Я… я просто хотел помочь, – глухо ответил тот и поспешно вернулся к своим инструментам. – С вашего позволения, я закончу приготовления в сестринской, доктор.

—Да, мой мальчик, ступайте, – Филлипс проводил взглядом спину помощника и развернулся к посетителям, – Я вас слушаю, джентльмены.

– Что ж, приступим, – Рэйвен схватил лежавшую на одном из столов лупу и подошел к разложенным аккуратными рядами материалам, склонившись над изображениями места преступления. – Хм-м… Занятно. Подходите ближе, доктор, мне будет нужно ваше профессиональное мнение.

– Что вы надеетесь обнаружить? – поинтересовался Абберлайн, решив, что приглашение касается и его тоже и неохотно глядя на уже виденные и ранее зарисовки и заключения. Он провел за их изучением так много времени, что помнил большую часть из них наизусть.

– Когда увижу – скажу… – Рэйвен дюйм за дюймом изучал фотоснимки с тщательностью и интересом, которых те вряд ли заслуживали. На мутном черно-белом изображении можно было различить часть головы, правую ногу и правую руку убитой. Остальные части снимка были смазаны и безнадежно засвечены – очевидно у их автора изрядно дрожали руки, – Предположу, что эти фото делал не полицейский фотограф?

– Увы, нет, – покачал головой Абберлайн, – Их автор – один из корреспондентов, прорвавшихся через кордон. Его скрутили, когда он пытался выбраться обратно, а снимки было решено изъять и отдать на проявку.

– Лучше б уж дали ему закончить, – фыркнул Рэйвен, переключая свое внимание на второй, – он же последний, – снимок. На нем неизвестному фотографу удалось крупным планом запечатлеть левый женский глаз – и более ничего. – А это что за художества?

Абберлайн, подойдя еще ближе к столу, лишь тяжело вздохнул:

– По заявлению того журналиста, они пытались запечатлеть «оптограмму»14, планируя таким образом увидеть в зрачке жертвы лицо Джека.

– А, конкуренты! – ухмыльнулся специалист по «оккультным практикам», – Ладно, это было в высшей степени бесполезно. Будем надеяться, что с остальным повезет больше.

Кроме снимков, архив доктора Филлипса мог похвастаться несколькими десятками зарисовок и карандашных набросков, на которых было запечатлено распластанное тело сорокашестилетней Кэтрин Эддоус.

На рисунках были детально отображены множественные ранения на теле женщины: глубокий разрез на шее, повреждения лица, включая порезы на веках и носу, а также обширные повреждения брюшной полости

На некоторых изображениях автор даже потрудился запечатлеть окружающую обстановку: на заднем плане были видны высокие кирпичные стены складов, формирующие юго-восточный угол площади, где было найдено тело. На булыжной мостовой виднелись тёмные пятна между камнями – следы крови, уже впитавшейся в землю. В углу рисунка был несколькими штрихами зарисован газовый фонарь на железном кронштейне и деревянные ворота склада Кили и Тонг.

– Кто художник? – не отрываясь от осмотра, уточнил Рэйвен.

– Схемы нанесенных ранений сделаны мною, – немедленно отозвался Филлипс, – Я постарался передать характер повреждений с максимальной точностью. Те, что с места убийства – сделаны приглашенным полицейским художником.

– Творческая натура. Вижу, он больше был увлечён художественной экспрессией, чем фактами, – хмыкнул консультант, – А вот ваша работа весьма и весьма похвальна, доктор. Подскажите, как бы вы охарактеризовали ранения в области живота?

– Хмм, – Филлипс, зардевшись от похвалы, на мгновение замялся, подбирая слова. – Обширный разрез от мечевидного отростка до лобкового симфиза. Глубокий, выполненный одним движением. Затем несколько поперечных разрезов, менее уверенных. Кишечник был извлечён и… эээ… размещён через правое плечо жертвы. Часть сальника отрезана и положена между телом и левой рукой.

– И органы?

– Матка и левая почка удалены полностью. Причём почка извлечена с частью почечной артерии – это требует определённых анатомических познаний. Правая почка осталась нетронутой.

– Сколько времени потребовалось бы на такую… работу?

– При хорошем освещении и в спокойной обстановке – минимум пятнадцать минут. И это если говорить о наличии хирургического опыта. В темноте, на улице, в спешке… Либо наш убийца обладает исключительными навыками, либо ему просто дьявольски повезло не повредить другие органы при извлечении.

Неопределённо кивнув, Эдвард вновь углубился в изучение бумаг, отчего в помещении мортуария на добрых три минуты воцарилась полнейшая тишина, перебиваемая лишь сопением Филлипса и нетерпеливым вышагиванием Абберлайна.

– Ну, что скажете? – в конце концов не выдержал детектив, – Нашли что-то?

– Возможно. Вот, что меня беспокоит, Абберлайн, – Рэйвен соединил вместе сразу три снимка со схематичным изображением тела, добавив к нему засвеченную фотокарточку, после чего отступил на шаг назад, пропуская доктора и детектива, – Взгляните-ка сюда и скажите, что вы об этом думаете?

– Хмм, вряд ли я умею что-то добавить к тому, что вы уже прочитали в отчётах, – вынужденно капитулировал детектив, – Мы что-то упустили?

– Позвольте, я покажу. Видите эти раны? – Рэйвен в возбуждении вновь подлетел к столу, указывая пальцем на снимок, – Они наносились резко, беспорядочно, будто убийца действовал в состоянии аффекта. Рука дрожала, резы неровные, некоторые явно повторные – он промахивался и бил снова. А теперь взгляните сюда, – он указал на другой рисунок, изображавший вскрытую брюшную полость. – Разрез, как только что подтвердил нам доктор, абсолютно точный, возможно даже хирургический. Тот, кто это делал, полностью владел собой и точно знал, что ищет.

– Так вы считаете, – Филлипс в изумлении отступил на шаг назад, ошеломленный одновременно напором консультанта и его неожиданным заключением, – Что нападавших могло быть двое?

Его мысль прервал неожиданный грохот со стороны входа. Зашедший в зал помощник доктора умудрился споткнуться, рассыпав по полу груду пинцетов, скальпелей, зажимов и прочей врачебной утвари.

– Боже, Стэнли, вы в порядке? – Филлипс заторопился на помощь своему протеже, разом забывая обо всем остальном.

– П-прошу прощения, – промямлил его коллега, ползая по полу и пытаясь собрать обратно на поднос все разбросанные им инструменты, – Я, по-видимому, запнулся о свою же ногу. Теперь придётся снова всё стерилизовать.

– Вы сегодня совершенно не в себе, друг мой! Это все нужно немедленно переделать! Джентльмены, – Филлипс развернулся, обращаясь к детективу и его спутнику, – Могу я вас ненадолго покинуть? Мне необходимо подготовиться к операции, а тут… сами видите.

– Разумеется, – кивнул Рэйвен, еле заметно закатывая глаза, – Благодарю вас за уделённое время. – Дождавшись, пока оба Филлипс и Стэнли удалятся, он лишь покачал головой: – Не завидую я тому, кто сегодня окажется у них на операционном столе.

Абберлайн, едва сдерживая улыбку, поинтересовался:

– Вы считаете Филлипса некомпетентным?

– Я нахожу таковыми всех, кому платят за присутствие на рабочем месте, а не за результат, – отмахнулся Эдвард, – Начните отсчитывать жалование докторам по числу выздоровевших под их опекой пациентов – и тогда мы поговорим о компетентности. Интереснее другое… Вам не кажется странным наличие всякого рода волонтёров в непосредственно близости от полицейских отчётов? Откуда вообще взялся этот Стэнли?

– Да, нервный тип. Впрочем, в его положении это неудивительно. Представьте – добровольно возиться с изуродованными телами. – покачал головой Абберлайн. – А что на счёт идеи Филлипса о двух убийцах? Мне такое в голову, признаться, не приходило.

Рэйвен, хмыкнув, вновь взял в руки не дававший ему покоя фотоснимок:

– Я вполне допускаю наличие в Лондоне как минимум двух душевнобольных, – он выдержал театральную паузу. – Но нет, я все же всецело убеждён, что все последние убийства – дело одних и тех же рук. Глубина реза, угол наклона ножа, направление ударов – все свидетельствует об этом. Вот только…

– Только?

– Не уверен насчёт их владельца.

– Поясните?

– Не могу, – Рэйвен развёл руками и обезоруживающе улыбнулся, – Считайте это наитием. Что вы скажете на предложение доехать на место последнего убийства? Дожди и уличная суета наверняка избавились от всех возможных улик, но я все равно хотел бы осмотреться на месте.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Абберлайн, но все же не удержался от ещё одного вопроса: – Удовлетворит моё любопытство, откуда такие медицинские познания у специалиста вашего профиля?

Рэйвен вполне искренне расхохотался:

– Культисты, детектив. Эти парни просто обожают ножи!

***

На пути к выходу с территории больницы их вновь встретил Филлипс, как раз выходивший из сестринского пункта – невысокого барака, отстоящего от основного здания больницы. За распахнутыми дверями идущий чуть впереди детектив увидел довольно обширное помещение, облицованное пожелтевшей от времени кафельной плиткой и все уставленное носилками и инвалидными креслами. Из помещения доносился плеск воды и металлическое звяканье – судя по всему, Филлипс как раз закончил разбираться с катастрофой, устроенной его подчиненным.

– А, вы уже закончили, детективы? – запыхавшийся врач поспешил навстречу мужчинам, – Могу ли я еще чем-то вам помочь?

– Думаю, имеющейся информации более чем достаточно, – успокоил Абберлайн, мельком замечая, как идущий позади Рэйвен «незаметно» прячет в карман пиджака фотокарточки, позаимствованные им в мортуарии, – Вот только… Скажите, как давно у вас работает этот ваш помощник?

– О, Стэнли – особый случай. Он появился вскоре после второго убийства. Сказал, что знал некоторых… женщин. Как врач, разумеется. Хотел помочь найти убийцу. У него есть небольшая практика на Дорсет-стрит, он… помогает падшим женщинам с их специфическими проблемами.

– Делает аборты, – прямо сказал Абберлайн.

– Если говорить грубо – да. Но кто-то же должен помогать этим несчастным. —Филлипс встревоженно посмотрел на детектива, – Надеюсь, у полиции нет к нему подозрений? Напомню вам, Фредерик, что вы за последний месяц самолично проверили всех врачей в Уайтчепеле, да и Королевский колледж хирургов поручился за каждого из своих выпускников!

И в мыслях не было, дорогой доктор! – нагнавший детектива Рэйвен подхватил детектива под локоть, настойчиво утягивая того к выходу, – Пойдемте, коллега, не будем смущать достопочтенного эскулапа своей паранойей! – и добавил так, чтобы его мог расслышать только Абберлайн: – Не то он сам с горя ткнет кого-нибудь скальпелем – и никакого Потрошителя не понадобится.

Распрощавшись с Филлипсом, они дошли до ворот, после чего детектив наконец смог себе позволить от души расхохотаться:

– Вы невозможны, Рэйвен! – Отсмеявшись, Фредерик махнул рукой, подзывая стоявший неподалеку кэб и как бы невзначай интересуясь: – Кстати, что за бумаги вы прихватили у Филлипса?

– А, это? Парочку зарисовок с места убийства. Хочу сравнить их с натурой и понять, можно ли доверять вашему штатному художнику.

Первым забравшись в подъехавшую повозку, Рэйвен достал свою записную книжку и, краем уха отмечая, как Абберлайн договаривается с извозчиком, принялся записывать туда всю полученную ими информацию. Спустя пару минут его записи пополнились портретным наброском доктора и его помощника, цитатами из медицинских отчетов Филлипса, словосочетанием «двое убийц», тут же перечеркнутым и странной фразой «Два разных подхода?»

– Или два разных демона, – пробормотал он себе под нос.

– Что, простите? – переспросил Абберлайн.

– Ничего важного, инспектор. Просто размышляю вслух.

***

Кеб остановился у входа в Митр-сквер – небольшую площадь, зажатую между высокими кирпичными стенами складов и контор. Даже днём здесь царил полумрак, а узкие проходы создавали ощущение захлопывающейся мышеловки.

– Тело нашли вот здесь, – Абберлайн захлопнул дверцу кэба и, придерживая одной рукой котелок, другой указал на дальний угол площади. – Констебль Уоткинс обнаружил её в 1:45 ночи. За пятнадцать минут до этого здесь проходил констебль Харви – ничего не видел.

– Пятнадцать минут, – задумчиво повторил Рэйвен, спрыгнувший на землю следом за детективом. – И за это время убийца успел убить, выпотрошить, забрать органы и исчезнуть. Впечатляет.

Он опустился на корточки там, где было найдено тело, проводя рукой над булыжниками.

– Кровь давно смыли?

– Недели три назад. Дождь довершил дело.

Консультант кивнул и, встав в полный рост, полез в карман пиджака. Достав позаимствованное из архива Филлипса изображение, он развернул бумагу и стал пятиться назад, пытаясь совместить нарисованные линии с натурой:

– Вот оно! – поймав нужный ракурс, он махнул свободной рукой, подзывая детектива, – Видите эти пятна? Они не хаотичны и расположены немного в стороне от тела. Можно, конечно, для уверенности опросить художника, но я больше, чем уверен, что он зарисовал все правильно, а это значит, что убийца скорее всего сделал их намеренно.

– И что из этого следует? – спросил Абберлайн.

– Я готов поспорить, что Джек чертил что-то кровью убитой. Возможно, сначала делал небольшую лужу из крови, а после поверх выводил нужный ему символ. Гениально в своем роде – такие надписи почти сразу расплывутся, и никто ничего не заметит. Кроме самой крови конечно, но это вряд ли бы кого-то удивило, учитывая обстоятельства. Кстати, объяснило бы фокусы с отрезанными органами.

– Отвлечение внимания? – предположил детектив, решив на секунду отложить свой скептицизм по поводу возможной мистической составляющей и дав волю воображению: – Крови действительно было много. Сделать надписи, про которые вы говорите, действительно не составило бы труда, а после…

– Создать повод для полиции и газетчиков смотреть в другую сторону, – довершил мысль Рэйвен, – Я понимаю, что моя теория страдает от отсутствия явных свидетельств в свою пользу, но их я рассчитываю раздобыть уже завтра. Если хотите – можете составить мне компанию.

– Нагнетаете интригу, господин консультант? Впрочем, я в полном вашем распоряжении. Кстати, – Абберлайн замялся и даже огляделся по сторонам, убеждаясь, что их не подслушивает никто из прохожих, – Вы ведь уже в курсе, что убийца оставил неподалеку еще одно послание?

– Догадался, – подтвердил Эдвард, – Полагаю, это было где-то неподалеку?

– В подъезде жилого дома в паре кварталов отсюда, – подтвердил детектив. – Пойдемте, я покажу.

Путь до нужного места действительно оказался недолог. Пройдя несколько поворотов по грязным подворотням, Абберлайн в конце концов остановился на Гоулстон-стрит рядом с домом 108, выглядевшим как десятки других в округе – обшарпанным, грязным, пропахшим мочой и перебродившей капустой.

Направившись к входной двери, детектив дернул рассохшуюся створку на себя и нырнул внутрь, показывая Рэйвену следовать за собой.

– Вот здесь, – оказавшись внутри, Абберлайн указал пальцем на одну из стен подъезда, выглядевшую чуть чище остальных: – Надпись мелом на высоте примерно пяти футов. «Иудеи никогда ни за что не ответят!»15 – по памяти процитировал детектив, – Вместе с надписью нашли также кусок фартука бедняжки Эддоус, весь в крови. По приказу комиссара все отчистили до подхода журналистов.

– Как удобно-то, – морщась от вездесущей вони, буркнул Рэйвен, без интереса осматривая стену, – Для пущей правдоподобности убийце стоило бы оставить тут же кусок мацы и фамильный магендовид16.

– Думаете, подлог? Потрошитель пытался отвести от себя подозрения?

– Или вызвать шумиху… Впрочем, сомневаюсь, что это вообще был Джек. Надпись, помимо собственной бессмысленности, еще и на редкость безграмотная – совершенно не клеится с типажом Джека. И как я уже говорил, детектив, в Лондоне точно наберется больше одного психа. Особенно сейчас, когда до начала бунтов не хватает какой-нибудь сущей малости – желающих подпалить эту пороховую бочку наберется предостаточно.