Тёмный маг. Книга 11. Запутанный путь

Глава 1

Я прошёл через обновлённый пропускной пункт в холле, приложив ладонь к экрану специального устройства, сделанного на основе внедрённого по всей стране распознавателя личности. Работы по восстановлению здания велись полным ходом, но система безопасности полностью легла на наши плечи, и к ней не подпускались рабочие ни на одном этапе. Может быть, они только стены штробили в тех местах, на которые указывали ребята Рокотова.

Помимо идентификатора личности, внизу дежурил, как правило, кто-то из «Волков», поэтому никто из посторонних попасть внутрь без особого распоряжения уже не мог. Да и Эд начал постепенно восстанавливать защиту здания, учитывая новоприобретённые знания.

Мой кабинет освободили от тел погибших там офицеров, переместив их в морг, сделали в нём ремонт и переоборудовали под чутким руководством Эдуарда меньше чем за неделю. И сегодня был мой первый рабочий день на новом месте.

Прежде чем идти к своему новому кабинету, я направился в каморку, которую использовал в качестве своего временного пристанища, чтобы забрать оставленные на столе документы по Демидовым.

Как только я вошёл и начал собирать в папку разбросанные по столу бумаги, в кабинет ворвался Ромка и сразу же сел на стул, протирая лицо ладонями.

– Ты какой-то взъерошенный, – я покосился на своего заместителя, выглядевшего так, будто он всю ночь занимался ремонтом, подравшись с парочкой рабочих, не применяя оружие и магию, и не факт, что победил.

– Бессонная ночь, – Рома провёл рукой по волосам, покрытым какой-то пылью, и посмотрел на меня красными воспалёнными глазами. – Возникли небольшие проблемы с Гильдией. Пришлось выручать ребят Бойко, вляпавшихся в неприятности во время исполнения одного из моих контрактов, – неохотно проговорил он, глубоко выдохнув.

– Решил проблемы? – уточнил я, не глядя на него, продолжая собирать в папку бумаги.

– Разумеется, – он снова протёр лицо. – Интересы СБ это никоим образом не затрагивает, если ты об этом. И поэтому прости, но деталей я тебе не раскрою.

– Я и не сомневаюсь, что не затрагивает. Иначе ты передо мной бы здесь не сидел. А детали мне не нужны, твои контракты мне неинтересны, – я сел, бросив собранную папку на стол, прекрасно понимая, что быстро уйти отсюда у меня не получится.

– Что ты так на меня смотришь? Я освободился буквально полчаса назад и сразу же отправился сюда, – хмуро глядя на меня, заявил Ромка. – У меня дома нет воды. Именно сегодня с самого утра там что-то делают с трубами, поэтому я себя в порядок даже привести не смог как следует.

– Я ничего по этому поводу не говорил, – хмыкнул я. – А Ванда? У неё в квартире тоже внезапно вода закончилась?

– К ней родители в гости приехали, не хочу им лишний раз на глаза попадаться, – пробурчал Роман.

– Хорошо, а ко мне почему не пришёл? Тебе как минимум душ надо принять и подремать часок. Ключ у тебя есть, – задал я вполне рациональный вопрос.

– Я не настолько хочу злоупотреблять твоим гостеприимством, – пробормотал Гаранин и посмотрел мне в глаза. – Вообще-то, я не для этого здесь. Тем более что душ есть на втором этаже, рядом с моим кабинетом, а кофемашина – на первом. Думаю, что сумею справиться, я уже большой мальчик, – он немного помолчал, а потом серьёзно проговорил, не отводя от меня пристального взгляда: – Дима, ты меня по макушку завалил бумажной работой. Но я никогда не занимался этой проклятой бумажной работой! У меня для этого всегда были Женя с Ольгой. Да и Оракул назначила меня офицером не для этого.

– Она назначила тебя моим заместителем, и сейчас мне, как твоему непосредственному начальнику, необходимо, чтобы ты разгрузил меня, взвалив хотя бы часть этой работы на себя, – прямо ответил я. – Для выполнения других поручений, на которые ты намекаешь, у меня есть целый силовой блок во главе с Рокотовым, укомплектованный твоими же ребятами. Кстати, Ваня никого из них не завернул – это удивительно, но факт. Ты там определённо будешь лишним. Да и с рядовыми исполнителями в Гильдии тебе придётся что-то решать самостоятельно.

– Дима…

– Рома, у тебя есть работа, так что приступай, и это не обсуждается, – резко прервал я его. Он ещё некоторое время сверлил меня пристальным взглядом, после чего усмехнулся каким-то своим мыслям и покачал головой.

– Демидов-старший наконец-то вернулся в страну, – перевёл он тему разговора на наши текущие проблемы.

– Мне это известно. Я уже попросил Эдуарда связаться с Данилой Петровичем и вежливо пригласить его к нам на беседу, – ответил я Ромке, открывая папку и рассматривая документы, предоставленные нам Гомельским. – Он вместе с Лео прибудет в СБ часа через полтора. Тебя что-то беспокоит?

– Дим, я знаю Демидова лучше тебя. Это перед тобой он строит из себя доброго дядюшку, заискивающе глядя в глаза, а перед Эдом может вообще впасть в верноподданнический экстаз. Но он очень хороший друг моего отца и в делах ведёт политику, идентичную той, что ведёт отец. Я не уверен, что он будет честен при обычной беседе, – подбирая каждое слово, произнёс Ромка, рассматривая что-то на моём практически пустом столе.

– У нас нет выбора. Официально мы никаких обвинений не можем ему предъявить без риска для всех нас. Вы с Егором это сами просчитали и вывели мне вероятность более девяноста процентов, что ни к чему хорошему такой вариант не приведёт. И что ты сейчас от меня хочешь? – я внимательно смотрел на него, ожидая ответа.

– Не знаю. Кто будет вести допрос? – немного подумав, ответил Рома, потерев переносицу.

– Ванда. У нас следственный ещё не укомплектован, – я пожал плечами. Как будто у нас есть выбор.

– Это очень плохая идея. Демидов не станет разговаривать с Вандой, и это я тебе говорю, как человек, проведший с ним бок о бок довольно много времени. Почему ты не хочешь заняться им лично?

– Потому что у меня имеется заинтересованность в этом деле, как у Наумова. И если что-то действительно всплывёт, любой адвокат разобьёт наши обвинения в пух и прах. Поэтому либо допрос, точнее, дружескую беседу, проведёшь ты, либо Ванда, других вариантов у нас нет. Привлекать кого-то со стороны и разглашать те крупицы информации, что мы имеем, я считаю недопустимым, – проговорив это, я поднялся на ноги, посмотрев на часы. – А у Дениса совершенно нет опыта, чтобы сразу бросать его под каток под названием «Древние Рода».

– У меня как будто опыта вагон. Но даже если бы он у меня был, у Ванды и то шансов больше разговорить Данилу Петровича. Её он, по крайней мере, не грозился пристрелить при следующей встрече, – невесело усмехнулся Ромка. – Ладно, пойду приведу себя в порядок.

Рома вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь, явно нервничая. Но это было неудивительно. Всё это время я и сам не находил себе места. Не хотелось бы верить, что один из моих немногочисленных друзей был замешан во всём этом, пускай даже через своего отца.

Посидев ещё минут пять, бездумно глядя на папку, я схватил её и вышел в коридор, направляясь к своему новому кабинету. Я там не был во время проводимого ремонта и понятия не имею, что Эд там сделал. Открыв дверь в приёмную, зашёл внутрь, разглядывая обстановку. Приёмная выглядела стильно, отделанная в серых строгих тонах. Строго, элегантно и предельно функционально, но другого от Эдуарда не приходилось ждать.

На специальном диванчике для гостей сидели две девушки, в которых я с удивлением узнал Киру Анисимовну Третьякову и хорошенькую журналистку, ведущую не так давно прямой репортаж с места взрыва СБ. Я внимательно посмотрел на миловидную блондиночку. Интересно, чем она руководствовалась, когда мужественно сообщала в прямом эфире страшные новости, в то время, когда на неё валились осколки стекла взрывающихся от жуткого жара окон? И действительно ли оправдан был тогда такой риск?

Обе девушки старались не глазеть слишком откровенно на сидевшего на месте секретаря Эдуарда, демонстративно занимающегося какими-то своими делами.

На меня никто из этой троицы не обратил внимания, и я, пожав плечами, направился к неприметной двери, ведущей в мой кабинет.

– Дмитрий Александрович, эти девушки настаивают на том, чтобы вы их приняли, – остановил меня голос Эда. – Я пытался им объяснить, что пока ваше расписание не позволяет принимать частных посетителей, но они отказываются покидать вашу приёмную.

Я остановился и, повернувшись, уставился на Эда, не понимая, что именно хочет от меня Великий Князь, очень чужеродно смотрящийся за столом секретаря. Но Эд уже был занят очередной бумагой, и тогда я перевёл взгляд на посетительниц.

– Прошу прощения, но Эдуард Казимирович абсолютно прав. У меня нет времени на личные встречи, если это не касается вопросов национальной безопасности, – наконец прервал я молчание, обратившись к поднявшимся с диванчика девушкам.

– Мы хотим, чтобы вы провели собеседование, или что вы проводите, чтобы принять нас в штат, – сразу же ответила журналистка, как только я закончил. – Меня, к слову, зовут Евгения Литвинова.

– Простите, что вы хотите? – я удивлённо моргнул.

– Мы хотим здесь работать, – мрачно поддержала её Третьякова. – Нам сообщили, что магов на работу могут принять только по согласованию с начальником, и вот, я здесь, чтобы всё согласовать.

– Подобными вопросами занимается мой заместитель: Роман Георгиевич Гаранин. Вам следует обратиться к нему, – прервал я её и начал поворачиваться, чтобы войти уже в свой кабинет.

– Гаранин? – они удивлённо переглянулись, а Третьякова нахмурилась. – Но он ведь…

– Роман Георгиевич является моим заместителем, и не вам оспаривать и обсуждать это решение. Зачем вам это нужно, Кира Анисимовна? Вы дочь более чем обеспеченных родителей, вам работать нужно явно не для того, чтобы себя содержать. Я в своё время так и не понял, зачем вы хотели преподавать, а теперь и этот ваш порыв ставит меня в замешательство, – я сложил на груди руки, внимательно разглядывая девушку с ярко-зелёными волосами. Кажется, в прошлый раз у неё был какой-то другой ужас на голове, но я в этом не был категорически уверен.

– Может быть, вам это покажется странным, Дмитрий Александрович, но не только вы являетесь патриотом своей страны. Это чудовищное преступление… – Вместо Третьяковой ответила мне Литвинова, после чего замолчала и сжала кулачки. – Вам необходим пресс-отдел и представитель для работы с прессой, пресс-секретарь, и поэтому я просила личной с вами встречи.

– С чего вы взяли, что мне необходим пресс-секретарь? – Я внимательно смотрел на девушку, мысленно задумываясь над её словами. Я пару раз поднимал эту тему перед Громовым, но тот только отмахивался, бросая меня в лапы журналистов. Возможно, это действительно была не такая уж и плохая идея. В таком случае я смогу с себя скинуть проблему общения с прессой раз и навсегда, потому что никого другого на своём месте из сотрудников СБ я, если честно, не видел.

– О, поверьте, вам нужен пресс-секретарь, – она упрямо сжала губы. – Я всегда недоумевала, когда видела, как любые сообщения для прессы давал кто-то из сотрудников СБ. В последнее время вы занимаетесь этим лично. Я понимаю, у вас есть определённая харизма, и камера вас любит, но знаете, кроме большой пресс-конференции о реорганизации структуры Службы Безопасности, вашего личного присутствия нигде не требовалось, – произнесла она, не отводя взгляда ярких голубых глаз.

– При приёме на службу все работники СБ приносят клятву, нарушение которой ведёт к очень неприятным последствиям, – предупредил я, делая последнюю попытку избавиться от них.

– Насколько неприятным? – деловито уточнила Третьякова.

– К смертельно неприятным, – я умудрился жёстко усмехнуться.

– Ну, это, в общем-то, логично, – произнесли они вместе, ненадолго задумавшись и снова посмотрев на меня.

– Мы к такому были готовы, когда шли сюда. Какой испытательный срок? – задала вопрос Евгения, доставая из сумки ежедневник.

– Стандартно три месяца, – ответил вместо меня Эдуард, всё ещё работающий над внутренним уставом СБ и постоянно в нём что-то меняющий. – Но даже на три месяца мы вынуждены просить вас принести клятву, касающуюся неразглашения и измены, ничем не отличающуюся от той, что приносят все сотрудники.

– А вы, собственно, кто? – догадалась спросить Литвинова, на этот раз не отводя взгляда от Эдуарда. – Я вас вспомнила, – протянула она, прищурившись. – Да, точно. Я вела репортаж из детского дома. Вы родственник господина Наумова, точнее, его брат.

– Здесь и сейчас я помощник Дмитрий Александровича, его секретарь-референт, – Эд мельком взглянул на меня. – Эдуард Пастель.

– Замечательно, – пробормотал я, на мгновение прикрывая глаза. Эд в приёмной на месте секретаря – это убийственный отвлекающий фактор для всех, кто сюда завалится, в прямом смысле этого слова. – Дамы, можете меня немного подождать в коридоре? Мне необходимо сказать несколько слов моему помощнику. Как только я освобожусь, то провожу вас к Роману Георгиевичу, с которым вы обсудите все интересующие вас вопросы, – с этими словами я указал им на дверь.

Когда девушки вышли, я резко повернулся к Эду.

– Ты с ума сошёл? Секретарь?

– Это был порыв, но знаешь, не такой уж и плохой вариант, если разобраться. Я могу участвовать во всех делах СБ, помогать тебе, но не работать ни в одном из отделов, – Эдуард задумался. – В общем, мне нужно ещё раз взвесить все за и против. Если что, скажем им, что мне надоело терпеть произвол начальства и я уволился. Кстати, как тебе приёмная? Мне кажется, здесь всё-таки немного пустовато. Я планирую вот у этой стены установить небольшой фонтанчик из «дикого камня», – он указал рукой в какое-то неопределённое место. – Как ты относишься к живым цветам? Думаю, они неплохо впишутся в интерьер. Я уже заказал несколько интересных экземпляров, сегодня как раз должны будут их доставить.

– Ты издеваешься? – мягко поинтересовался я.

– Нет. Кабинет начальника и его приёмная – сердце СБ и его лицо. Всё должно быть на высшем уровне и идеально, – резко ответил Великий Князь и посмотрел так, словно недоумевая, почему я не понимаю элементарных вещей.

Я ещё некоторое время смотрел на Эдуарда, после чего покачал головой и вышел из кабинета в коридор, где меня ждали озирающиеся по сторонам девушки.

– Идите за мной, я познакомлю вас со своим заместителем, – сказал я, поворачиваясь в нужном направлении, не забыв предупредить насчёт ремонта. – Здесь немного грязновато, так что будьте осторожны.

Мы завернули за угол и спустились на этаж ниже, тщательно обходя доски, обрывки обоев, куски штукатурки, какие-то потёки красок различных цветов и другой строительный мусор. Я ненадолго остановился возле кляксы ядовито-зелёной краски, пролитой на пол. Интересно, кому и для чего понадобился такой ядовитый цвет? Он ещё и, похоже, флюоресцирует. Не думаю, чтобы этой краской кто-то в здравом уме решил покрасить стены своего кабинета.

Я миновал ядовито-зелёную лужу без потерь, выходя в коридор, где располагался раньше отдел криптошифровальщиков. Эти два здоровенных кабинета отжал себе привыкший к комфорту Ромка при делёжке кабинетов, и его оттуда не смогли выбить даже бухгалтеры, что было сравнимо с подвигом. Судя по звукам, в его кабинете сегодня проводились масштабные работы. Вроде даже должны ломать стены, если мне память не изменяет. Я уже потянул за ручку двери, чтобы войти к Гаранину в кабинет, как в этот же момент дверь напротив распахнулась, и в коридор вывалился абсолютно голый Ромка, покрытый мыльной пеной в стратегически значимых местах и ругающийся как сапожник.

Видимо, его ноги тоже были в мыле, потому что он поскользнулся и, взмахнув руками, сел прямо в разлитую по полу флюоресцирующую зелёную жуть. Я закусил губу, чтобы не рассмеяться, но получалось у меня плохо. Роман вскочил с перекошенным от ярости лицом и рванул на себя дверь, из которой только что выскочил.

– Вы что, уроды, делаете? Вы что не видите, я здесь моюсь?! – заорал он, я немного отступил и заглянул в комнату, из которой он выскочил, через его плечо, закусив костяшки пальцев, чтобы не заржать в голос.

Это была санитарная комната, где двое рабочих невозмутимо откручивали смесители на раковине и в душевой кабине. Такие вот санитарные комнаты присутствовали на каждом этаже. Эдуард в прежние времена позаботился о комфорте своих сотрудников, и менять это даже спустя столько веков никто не стал.

– Мылся, – тихо прокомментировал я, делая шаг назад. Ромка меня не услышал, он был настолько поглощён творившимся беспределом, что, кажется, вообще не слышал ничего вокруг себя.

– У нас график и срок горит, а вы можете прекрасно помыться в другом месте, например, дома, – нагло ответил один из рабочих, выглядевший постарше, и бросил на пол кусок трубы.

– Я уже был в душе! Вы отключили холодную воду в тот момент, когда я смывал с себя мыло, козлы! – продолжал орать Ромка.

– У нас сроки, – повторил рабочий, не обращающий на беснующегося Гаранина никакого внимания.

– Где моя одежда?! – продолжал надрываться Ромка. Я покосился на невозмутимо стоявших рядом со мной девушек, бесцеремонно разглядывающих моего родственничка.

– Нам-то откуда знать? – пожал плечами рабочий, который был помоложе, и оторвал дверь душевой кабины.

– Отдайте хотя бы полотенце, – прошипел Ромка, а воздух вокруг него начал заметно сгущаться. Похоже, Гаранина довели до такой точки кипения, что с успокоением источника перестал справляться даже его артефакт, насыщенный первозданной энергией Тьмы.

– Здесь неучтённых полотенец нету. Выйдете, вы нам мешаете работать, – и Ромку вытолкнули в коридор, захлопнув перед его носом дверь.

Я внимательно осмотрел спину Романа и не обнаружил на коже ни единого шрама. Хотя до этого после моего первого эксперимента с собственной кровью, те, что появились от проклятий, остались. Сейчас же знаменитая регенерация Лазаревых справилась даже с этим. Я всё-таки не удержался и негромко рассмеялся, когда взгляд выхватил участок спины и задницы, покрытый зелёной краской. Да, я так и думал, она флюоресцирует.

Своим смешком я сумел привлечь внимание Гаранина, который, похоже, только что дозрел до убийства.

– Ром, а ты почему в коридор вывалился? – спросил я, безуспешно пытаясь сделать выражение лица серьёзным.

– Да потому что эти козлы неожиданно для меня перекрыли холодную воду. Меня почти ошпарило, вот почему! – я ещё сильнее закусил губу, чтобы не провоцировать Ромку на опрометчивые поступки.

– Ты бы прикрылся, что ли, – посоветовал я ему. – Конечно, тебе стыдиться нечего, но у нас работают женщины, сам понимаешь.

Ромка бросил на меня яростный взгляд, а потом его глаза переместились на журналистку, которая, даже не скрываясь, внимательно его разглядывала. Ему хватило совести слегка покраснеть, и он быстро взмахнул рукой. Тело Романа сразу же окутала чёрная дымка, похожая на ту, какой всегда прикрывался Эд после смены ипостаси. Да, я даже на расстоянии почувствовал тёмную составляющую этого заклинания. Похоже, Гаранин всерьёз взялся за изучение возможностей своего обновлённого артефакта.

– Но ты выскочил в коридор, а не просто из кабинки, – я очень сильно старался не рассмеяться. Настолько, что, кажется, моё лицо перекосилось.

– Ладно бы они просто отключили холодную воду, мне бы немного времени хватило, чтобы просто смыть с себя пену, одеться и выйти, но когда без предупреждения открывают дверь и начинают её отвинчивать, не обращая на тебя никакого внимания, это слишком, даже для меня! – Ромка опять начал орать, высказывая мне степень своего возмущения. – Каким нужно быть извращенцем, чтобы так поступать?

Оглянувшись, я отметил, что количество лиц женского пола, зачем-то забредших сюда, увеличилось почти до всех сотрудниц моей только-только начавшей восстанавливаться службы. Не было видно только Ванды. Даже наш судмедэксперт поднялась из своего склепа, точнее, морга, чтобы посмотреть на бесплатное представление. А рыжая химичка и вовсе не скрывала заинтересованности, несмотря на тёмную вуаль, зарывающую Ромкину наготу.

Рома, закончивший орать, обвёл всех собравшихся в коридоре пристальным взглядом светлых глаз, стряхнул с волос пену и, гордо вскинув голову, направился к своему кабинету.

– У вас здесь всегда так… интересно? – подобрала наконец подходящее слово Третьякова, провожая раздражённого Ромку внимательным взглядом. В этом взгляде мелькнуло одобрение, но заинтересованности я не заметил.

– Бывает, – хмыкнул я. – Это, кстати, и есть мой заместитель. Думаю, вам нужно будет немного подождать, пока он приведёт себя в порядок и немного остынет.

– Да наверное, это здравое решение, – протянула Литвинова, задумчиво проведя пальцем по губам.

Ромка в этот момент резким движением открыл дверь своего кабинета, и тут же послышался грохот. На мокрого, мыльного Гаранина полетело целое облако строительной пыли.

– Да, там действительно сегодня что-то ломают, я не ошибся, – прикрыв глаза рукой, я уже не сдерживался и рассмеялся. Ромка был сейчас вдобавок ко всему осыпан бело-красной пылью, и это явно не улучшило его настроения.

– Дима, что здесь происходит? – раздался рядом со мной спокойный голос Ванды. – Рому же сейчас разорвёт. Такой спектр эмоций я видела у него всего пару раз. А где его одежда?

– Вопрос на миллион, – я покосился на Вишневецкую, с философским видом рассматривающую Ромку, на кончиках пальцев у которого в этот момент засверкали зеленоватые искры. Идентифицировать заклинание, как и понять – не является ли это бесконтрольным всплеском, у меня не получалось. – Интересно, что его сейчас удерживает от убийства? – спросил я, думая, стоит ли вмешаться или пустить всё на самотёк и дать Роману выплеснуть скопившуюся усталость и раздражение.

– Клятва, – Ванда пожала плечами, бросая неприязненный взгляд на перешёптывающихся сотрудниц из отдела кадров во главе с Тамарой.

– Убийство рабочих никак не отразится на безопасности нашей страны, тем более что у него клятва очень специфическая, – уверенно произнёс я. – Скорее всего, это ты на него очень хорошо влияешь. Главное сейчас не дать ему вспомнить, что он Гаранин, а они на протяжении всего времени существования своего Рода убивали и за меньшее.

– Сомневаюсь, что это я его сдерживаю, – Ванда хихикнула. – Бедолагам повезло, что сейчас здесь присутствует гораздо лучший сдерживающий фактор. Дим, сделай мне портал до особняка. Я одежду ему соберу, – добавила она, в очередной раз покосившись на Тамару и протягивая мне пару карандашей. – Только у меня есть допуск в нашу комнату, после того фиаско с моими родителями.

– Ты вообще думаешь съезжать из своей квартирки? – спросил я подругу, настраивая порталы.

– Не раньше того момента, когда в особняке закончится ремонт. Мне его и здесь хватает, – поморщилась она. – Знаешь, иногда хочется просто побыть в тишине и в относительной чистоте.

– Готова к беседе с Демидовым? – прямо спросил я у неё, протягивая карандаши.

– К этому невозможно приготовиться. Ты же не забыл, что это у меня будет по факту первый самостоятельный допрос? – спросила Ванда, нервно потирая руки.

Я отрицательно покачал головой. Нет, не забыл, но у нас нет другого выхода. Ванда забрала у меня карандаши и направилась по коридору в сторону лестницы. Я же проводил её взглядом и повернулся к столпившимся вокруг сотрудницам, понимая, что этот балаган пора уже заканчивать.

– Так, все расходимся! – хлопнув в ладони, я немного повысил голос. – Здесь смотреть больше не на что.

Женщины медленно повернулись ко мне, но тут впереди замаячила фигура зачем-то зашедшего в этот проклятый коридор на втором этаже Эдуарда.

Эд, огляделся по сторонам, недоумённо нахмурившись и, не останавливаясь, прошёл мимо всей собравшейся компании, неся в руках горшок с каким-то цветком. Это явно было что-то магического происхождения, судя по исходившему от цветка серебристому сиянию и пробегающим по короткому стеблю маленьким молниям.

Эдуард не смотрел себе под ноги, продолжая разглядывать собравшихся в коридоре женщин, время от времени переводя взгляд на застывшего Ромку. Последний, похоже, пытался медитировать прямо посреди коридора, укрытый всего лишь тёмной вуалью, потому что уже практически не справлялся с волнующимся источником.

Покачав головой, Эд сделал ещё один шаг, и его нога попала на то место, куда накапало много мыльной воды с Ромки. Равновесие Великий Князь удержать сумел, его слишком качественно учили в своё время. Но когда его правая нога поехала по мыльному полу, Эдуард был вынужден взмахнуть руками, чтобы поймать равновесие и не шмякнуться на пол прямо в зелёную жижу на радость всем сотрудникам СБ.

Горшок с неизвестным мне цветком вырвался у него из рук и полетел в сторону Гаранина. Не долетел и с грохотом разбился прямо у его ног. Рядом с Ромкой стояла Литвинова, подошедшая к нему, наверное, чтобы что-то спросить, поэтому практически вся земля оказалась на ней. Бедный цветок приземлился на пол прямо в мыльную воду, и по всему полу прошёл довольно внушительный электрический разряд, доставший до всех, кто хоть немного контактировал с водой. Литвинову тряхнуло прилично, как и Ромку, но это, как ни странно, привело его в чувства. Гаранин быстро сориентировался и, накрыв девушку щитом, втолкнул её в свой кабинет, выбив дверь направленным потоком.

Я вскинул руку, направляя в сторону опасного растения сгусток тёмного пламени, испепеляя его в одно мгновение, чтобы никто серьёзно не пострадал.

Тишину, установившуюся в этот момент в коридоре, можно было потрогать. Я медленно двинулся в сторону выхода, но тут раздавшийся у меня из кармана штанов телефонный звонок, разорвал напряжённое молчание.

Матеря про себя последними словами того, кто пытался до меня дозвониться, я под пристальными взглядами всех, находящихся в этот момент в коридоре, вытащил телефон и нажал кнопку вызова:

– Наумов.

– Ой. Извините, я, кажется, не туда попала, – пискнула трубка и отключилась.

Я преувеличенно аккуратно засунул телефон в карман, а в коридоре словно взорвалась звуковая граната. Маты стояли такие, что у меня уши в трубочки начались сворачиваться. Постепенно ругающиеся люди перешли на личности, и на фоне всего этого сумасшествия дверь одного из временно пустующих кабинетов, приоткрылась, и в неё протиснулись рабочие, волочившие унитаз.

– Как дела? – спросил я у старшего.

– По графику, – буркнул он, не останавливаясь и не глядя на меня.

– Что здесь происходит! – эта же самая дверь распахнулась, и на пороге возник очень злой и раздражённый Рокотов. – Все успокоились! Развели здесь балаган! – он так рявкнул, что замолчал даже Эд, не отказавший себе в удовольствии выругаться. – А она что здесь делает? – Ваня остановил взгляд на вздрогнувшей Третьяковой, для наглядности указав на неё рукой.

– На работу хочет устроиться, – ответил я, подходя к полковнику. Он выглядел каким-то измождённым, впервые с нашей встречи.

– Ни за что! Только через мой труп, – процедил Ваня и, обведя взглядом притихшую и начавшую расходиться толпу, скрылся внутри кабинета. Я зашёл за ним, закрывая дверь.

– Что случилось? Ты плохо выглядишь, – прямо спросил я у Рокотова, а он сразу же сел на стул, откинувшись на спинку и запрокинув голову. В кабинете царила разруха, но именно здесь окна ещё не вставили, просто заколотив проём досками, погрузив кабинет в темноту. Я щёлкнул выключателем, но свет не зажёгся.

– Не поверишь, болит голова, – простонал Рокотов, доставая из нагрудного кармана какой-то флакон, достал из него таблетку и сразу же отправил её в рот. – Никогда так не болела. Я привык терпеть боль, но уже становится невыносимо.

– И как давно она болит? – я сделал глубокий вдох, потирая лоб рукой.

– Да почти сразу начала, как только мы сюда приехали. Неважно, пройдёт. Что там происходит? – он поморщился, когда до нас снова начали доноситься из-за закрытой двери чьи-то возмущённые голоса.

– Нет, Вань, похоже, эта боль сама собой не пройдёт. Ну почему ты сразу не сказал? – я покачал головой и вышел из кабинета, глядя на то, как маленькая Литвинова что-то высказывает опешившему от такой наглости Эдуарду, обвинительно тыкая в него пальцем. – Хватит развлекаться, – обратился я к нему. – У нас, кажется, появился новый клиент для посещения ритуальной комнаты. Что-то у неё какая-то ненормальная потребность в общении образовалась, – раздражённо добавив, я кивнул в сторону кабинета, где скрывался Рокотов. После чего воспроизвёл формулу усиливающего звук заклинания. – Внимание всем сотрудникам, – мой голос разнёсся по всему зданию. – У кого ещё нестерпимо болит голова в то время как вы находитесь в здании СБ, подойти на второй этаж к кабинету номер двести тринадцать, – посмотрев на чудом сохранившуюся табличку на двери, расположенной напротив Ромкиного кабинета, произнёс я и, пропустив вперёд нахмурившего Эдуарда, зашёл в кабинет следом за ним.

Глава 2

– Почему ты ничего не сказал? – Эд прокурорским взглядом смотрел на Рокотова, сидящего на стуле и сжимающего руками голову.

– Не знаю, – Ваня поднял голову и поморщился, когда тоненький луч света проник между криво прибитых досок и скользнул по его лицу. – Я могу терпеть боль, но последние два дня это становится невыносимо.

– Боль уменьшается, когда ты с выходишь из здания СБ? – продолжал допытывать его Эдуард.

– Понятия не имею, – Рокотов закрыл глаза. – Я же никуда отсюда не выхожу. Ночую здесь. Мы все здесь ночуем, пока не будем уверены, что система безопасности хотя бы относительно работает.

– О, Прекраснейшая, – я протёр лицо руками. – Тебя хочет видеть Оракул. Так что пойдём, избавим тебя уже от мучений.

– Оракул хочет меня видеть? – Ваня так удивился, что у него, похоже, даже голова на мгновение перестала болеть. – Зачем? Я не из Древнего Рода, я даже не маг.

– Я-то откуда знаю? – подойдя к двери, я повернулся к нему. – Она женщина, может, ей просто поболтать захотелось. Ну а что, ей скучно, а вокруг столько перспективных мужчин. И, давай начистоту, из всех мужчин – ты самый перспективный. Когда-то твоего предка ей подарили, почему ты думаешь, что даже спустя все эти годы она откажется от своего подарка?

– Дима, полегче, – Эд предупреждающе посмотрел на меня.

– Она знает моё отношение, – я криво улыбнулся и открыл дверь. – К тому же, я пока к ней не пойду, постою в коридоре на всякий случай, мало ли, вдруг девушка не в духе.

– Поговори с ней, – посоветовал Эдуард,

– Поговорю, но как-нибудь потом, – ответил я неопределённо. – Ваня, пойдём. Эд, побудь здесь, если кто-то придёт, то встреть и проводи ко мне, – попросил я Великого Князя, и тот только кивнул, не отрывая взгляда от моего ритуального кинжала. Я же машинально положил руку на рукоять и вышел из кабинета.

Рокотов, нахмурившись, пошёл за мной. Мы с ним спустились в подвал и остановились.

– Я здесь ни разу не был, – напряжённо произнёс Ваня. – Постоянно подходил к лестнице, стоял, а потом разворачивался, находя себе сотни дел и уходил.

– Похоже, её злила твоя нерешительность, – я усмехнулся. – В ритуальную комнату я не войду, но буду рядом, так что не беспокойся, в случае чего, я тебя вытащу.

– Я не беспокоюсь, – он слабо улыбнулся и помассировал виски. – Давай уже покончим с этим.

Не ответив, я подошёл к металлической двери с двумя волками и вытащил кинжал из ножен, но руку не успел порезать, потому что дверь неслышно открылась. Да, похоже, нас ждут с очень большим нетерпением, что уж тут говорить.

Дверь в саму ритуальную комнату была открыта и это было видно от дверей, ведущих в коридор. Из комнаты лился приглушённый свет, никакого напряжения не ощущалось.

– Надо же, перестало болеть, – Рокотов несколько раз наклонил голову и повернулся ко мне. – Что мне делать?

– Иди туда, – я указал кинжалом на дверь. – Ты поймёшь, что нужно делать, а я тебя здесь подожду, – и привалился спиной к стене, оставаясь возле двери, на этот раз не закрывшейся. Значит, я не ошибся, и гостей должно быть несколько.

Ваня направился по коридору. Возле входа в комнату немного затормозил, но потом решительно вошёл внутрь. Дверь за его спиной мягко закрылась, а по стенам коридора начали запоздало загораться светильники.

Я снова вытащил кинжал и посмотрел на блестящее лезвие в свете светильника, светившего прямо надо мной. По кромке побежали золотистые блики, и я тронул кончик пальцем. Как же редко я его достаю. Эд вон его иногда просто вытаскивает, чтобы было чем руки занять, я же…

– Ещё четверо, – от двери прозвучал голос Эдуарда. Я вздрогнул, а острейшее лезвие порезало палец. – Точнее, пятеро, но Демидов-младший – это было для меня слишком. Поэтому я оставил его на Залмана с наказом развлечь, пока папа будет беседовать со следователем.

– Чёрт, – я машинально сунул палец в рот, а кинжал убрал в ножны.

– Это выглядит отвратительно, – вошедший в коридор Эдуард поморщился. – Ты похож на вампира. Я уже говорил, как сильно ненавижу вампиров?

– Говорил, – я посмотрел на входящих следом за ним людей. Так, кто у нас здесь? Бобров, Егор – это было в общем-то довольно предсказуемо. Денис Довлатов – без комментариев, мы были уверены, что она захочет видеть Тёмного. А вот Тамара Леонтьева явно не вписывалась во все мои представления об Оракуле, да и самой Прекраснейшей. Кашлянув, я посмотрел на Эда. – Неожиданно.

– Не то слово, – он тоже задумчиво смотрел на девушку. – Но похоже на правду. Когда я уже хотел сказать Тамаре, что произошла ошибка, Она пересилила себя и намекнула мне, что никакой ошибки нет. И да, это неожиданно. Рокотов всё ещё там? – Эд повернулся ко мне.

– Да, что-то она долго с ним беседует, – я проглотил саркастическое замечание о том, что для того, чтобы поговорить с адекватным и умным человеком девушке приходится идти на такие ухищрения.

– Тебя заменить? – Эд крутанул кинжал. Надо же, я даже не заметил, как он извлёк его из ножен.

– Нет, – я покачал головой. – Справлюсь. Иди лучше к допросной. Посмотри и подстрахуй. Если совсем всё пойдёт не так, то поговори с Данилой Петровичем сам. Тебе он совершенно точно всё расскажет.

– Но это в самом крайнем случае, – предупредил Эдуард и я только вздохнул.

– Да, конечно, нам нужно соблюдать в этом деле все юридические формальности, так что, вмешаешься, только если вообще никакого выхода больше не будет, – сказал я, и Эд резким движением вогнал кинжал в ножны и быстро вышел из коридора.

Я же повернулся к кандидатам в офицеры, а не за чем другим Оракул не хотела бы их позвать, ну не поболтать же, на самом деле.

– Как ты понял, что что-то не так? – спросил я у Егора, после чего повернулся к Андрею, Довлатову и Леонтьевой. – У вас не спрашиваю, потому что примерно понимаю, как это было: Андрей уже не мог терпеть боль, как Ваня сегодня, да и вам было как минимум некомфортно.

– Не то слово, – прошептала девушка, и я заметил, как она быстро прячет в карман платок с подозрительными пятнами, напоминающими кровь. Похоже, у неё кровь уже носом шла, когда я сделал своё объявление. Возможно, она вовсе не такая стервозная, как все говорят, просто голова сильно болела?

Андрей только поморщился, а Егор встал рядом со мной, навалившись, как и я, спиной на стену.

– У меня постоянно голова болит, – сказал он, и я только сочувственно посмотрел на него. – Особенно, когда дар включается произвольно. Но я уже привык. А в последнюю неделю на это уже невозможно было не обращать внимание, потому что треть рабочего времени я провожу в туалете. У меня такая мигрень, что рвать начинает, – Егор покосился на меня и вздохнул.

– Я всё понимаю, правда, я очень понятливый парень, – протянул я, слегка напрягшись, потому что дверь в ритуальную комнату в этот момент начала открываться, – но объясните мне, ради всех богов, почему никто из вас не сказал мне об этом? Или Эду?

– Ну-у-у, – протянул Андрей. – Думаю, это был риторический вопрос.

– Я с вами со всеми с ума когда-нибудь сойду, – сказал я и выпрямился, чтобы встретить вышедшего в коридор Рокотова. – Идите вон туда, где дверь открыта, все вместе. Я буду вас здесь ждать, – сказал я трём кандидатам, указав рукой направление, сам же сделал пару шагов к Ване. – Ну что?

– Мы поговорили, но не сказали друг другу ничего нового, – уклончиво ответил Иван. – Скажем так, её слова откровением для меня не были. Что он означает? – и он отодвинул футболку, продемонстрировав мне око Гора с волком вместо зрачка. Только волк сидел, окружённый тремя башенными щитами.

– Защита и опора, – я слабо улыбнулся. – Довольно предсказуемо, на самом деле. Но здесь вообще только одна загадка, это мой начальник отдела кадров. Вот с чем она выйдет, я даже не представляю. Хотя я слабо представляю, с чем может выйти Денис. Надеюсь не с поварёшкой.

– Мне тоже интересно, – Ваня улыбнулся краешками губ. – А ещё мне интересно, что хотят от Боброва. Сдаётся мне, что я лишусь одного из своих замов. Не возражаешь, если я здесь с тобой подожду? Это не запрещено?

– Оставайся, – я ухмыльнулся. – Если твоё присутствие будет нежелательным, поверь, мы об этом узнаем очень скоро.

Рокотов ничего не ответил, только встал напротив меня, подперев противоположную стену, и мы задумались каждый о своём.

***

Когда Роман зашёл в наблюдательную комнату, Эдуард уже стоял возле стекла и внимательно разглядывал сидевшего за столом Данилу Демидова. Глава Рода Демидовых выглядел расслабленным, и вертел в руке трость, время от времени поглядывая на зеркало, через которое они сейчас на него смотрели.

– Куда ты дел Лео? – спросил Роман, отворачиваясь от Демидова и глядя на Эдуарда. – Я думал, что он будет где-то здесь неподалёку заламывать руки.

– Поручил Залману всё ему показать, кроме секретных объектов, разумеется, – довольно равнодушно ответил Эд, скрестив руки на груди.

– Ты можешь пойти туда, и уже через минуту мы будем знать абсолютно всё, – Роман ткнул пальцем в стекло, продолжая разглядывать Эдуарда.

– Могу, – согласился Эд довольно равнодушно. – Видишь ли в чём дело, если я правильно понял, Дима хочет раздуть из этого дела нечто грандиозное, жутко пафосное и максимально освещённое. И чтобы его огульно не обвинили в пристрастности или в чём-нибудь похуже, каждая мелочь должна проводиться в рамках существующего законодательства. Любая мелочь, Роман. А проводящий допрос одного из свидетелей секретарь начальника Службы Безопасности в это слегка не вписывается.

– Секретарь? – Рома уставился на Эда, почувствовав, что у него дёрнулся глаз.

– Да, секретарь, это вполне нормальная должность, которая позволит мне влиять на принятые решения, но не отдавать приказы напрямую, – Эдуард посмотрел на часы. Ванда должна была прийти с минуты на минуту, а Демидов начал уже проявлять признаки нетерпения. – Твой перстень. От него фонит первозданной Тьмой. Ты не хочешь дать его мне на время, чтобы изучить?

– Нет, – Рома рефлекторно прижал руку с кольцом к груди. – У тебя было время его изучить, когда я так неосмотрительно оставил его в поместье. А сейчас снять его смогут только с моего трупа.

– Роман, ты всё равно не сможешь меня убить, – Эд покачал головой.

– Это не значит, что я не буду стараться. И как показала практика, некоторые удары пропускали даже Лазаревы, – Роман упрямо сжал губы.

– Да, с этим не поспоришь, – проговорил Эдуард, переводя взгляд с кольца на Демидова.

– Тебя что-то беспокоит, – после почти минутного молчания произнёс Роман. – Что-то случилось?

– Я себя не очень хорошо чувствую, – Эдуард промедлил с ответом, но всё-таки решил поговорить. – Так получилось, что я впервые врал главе Семьи, глядя ему в глаза.

– Ну-у-у, – протянул Роман, отворачиваясь от Эдуарда и снова начиная разглядывать Демидова. – Мы все ему в чём-то врём, а Дима делает вид, что нам верит. Но хотя я никогда ему не врал, просто, иногда не договаривал, – добавил он тихо. – Кстати, мне поступил запрос из Фландрийской Гильдии. Тела тех неудачников можно вернуть на родину?

– Нет, – Эд покачал головой. – Я понятия не имею, где именно они закопались. А перерывать кладбище в поисках каких-то восьми уродов? Ты серьёзно? – он повернулся к Роману и смерил его удивлённым взглядом, но Гаранин только пожал плечами.

– Нет так нет, я так отвечу, что это не представляется возможным. Кстати, Дима запросил запись, и мы вместе её просмотрели. Если бы не запрос, я бы решил, что они живы, только сильно избитые, слишком уж неуверенно они шли, – хмыкнул Роман и улыбнулся в ответ на недовольный взгляд Эда. – Правда не думаю, что некроманта эта маскировка смогла обмануть, так что…

– Что он сказал? – довольно резко спросил Эдуард.

– Ничего, – Рома покачал головой. – Похоже, в очередной раз сделал вид, что поверил. Но… Эд, это ведь невозможно, то есть, Дима же не может на самом деле верить каждому из нас?

– Я не знаю, – Эдуард провёл рукой по своим безупречно уложенным волосам. – Если бы я мог его хотя бы раз прочесть, то понял бы. Увы, это невозможно. Поэтому будем продолжать дружно делать вид, что верим тому, что верит он, что верит нам. Ну, или как-то так.

– Да, ладно тебе, судя по тому, что я видел, ты не делал ничего особенного, – Рома довольно легкомысленно махнул рукой. – Не понимаю, почему ты вообще скрыл, что убил этих уродов.

– А почему ты ничего не рассказал Диме? – Эдуард прищурился. – Например о том, как стал главой Гильдии? Ты ведь не планировал убивать Мишина, когда пришёл к нему в тот день. Это было настолько спонтанное решение, что даже оповещение не успело среагировать.

– Да, это был порыв, – мечтательно подтвердил Гаранин. – К тому же он хотел меня убить.

– Но, Рома, гаррота? – Эд усмехнулся. – Ты мог воспользоваться пистолетом, ножом, магией в конце концов, но ты предпочёл его же собственную гарроту, лежащую на столе.

– Я же уже сказал, это был порыв. Плюс, я хотел сделать приятное Олечке, потому что этот козёл именно так убил её отца, ну и… – он на мгновение замолчал, а потом добавил. – Ножом сложно задушить.

– Ну да, я мог бы и догадаться, – Эд снова повернулся к стеклу, потому что в этот момент в допросную вошла Ванда.

– Добрый день, господин Демидов. Ванда Вишневецкая, в настоящий момент исполняю обязанности главы следственного отдела, – Ванда села напротив Демидова и прямо посмотрела на него.

– Госпожа Вишневецкая, не поведаете мне причину, по которой в этой комнате находится вот эта вещь? – не поздоровавшись, Данила Петрович ткнул тростью в направление зеркала.

– Почему вы с тростью? – нахмурилась Венда – Насколько мне известно, ещё совсем недавно вы прекрасно обходились без нее.

– Подагра проклятая замучила, – он саркастически улыбнулся. – Так что с зеркалом?

– Психологический эффект. Допрашиваемый постоянно видит или себя, или увеличенного следователя и становится более разговорчивым, – они внимательно посмотрели друг на друга. Видно было невооружённым взглядом, что ни один из них не поверил другому, но оба сделали вид, что удовлетворены такими объяснениями.

– Считаю обмен любезностями законченным, – кивнул Демидов. – И прошу меня извинить, дела, – и он начал подниматься со своего места.

– Данила Петрович, мы с вами ещё не закончили, – Ванда нахмурилась.

– Видите ли, госпожа Вишневецкая. Вы мне ужасно импонирует: вы умненькая, хваткая и хорошенькая, просто глаз радуется, – Демидов жёстко улыбнулся. – Но я не буду говорить с женщиной-следователем. И все следующие разговоры будут проходить исключительно через моего адвоката.

– Но… – Ванда растерялась. Она понимала, что Демидовы помешаны на древних традициях, но даже не подозревала, что до такой степени. Даже Эд был более лоялен к представительницам противоположного пола, хотя слишком терпимым Великого Князя Тёмной империи назвать было нельзя.

– Вот же сноб чёртов, – Эдуард, наблюдающий за этой сценой, поморщился.

– Я предупреждал Диму, что он не будет с ней разговаривать, – машинально ответил Роман.

– Почему ты ему не сказал, как именно проводил чистку Гильдии, – пока в допросной воцарилась тишина, Эд решил продолжать прерванный разговор. – Ты ведь не просто их убивал, ты их отпустил и устроил целое сафари. И, Рома, ты получал удовольствие от процесса, даже не отрицай.

– Я и не отрицаю, – Роман жёстко усмехнулся. – Я Гаранин, и это вы сделали нас такими. И я каждый раз говорю Диме, что плохой человек. Только в этом случае он предпочитает мне не верить, – добавил он задумчиво.

– Не могу отрицать некоторую вину Лазаревых, – кивнул Эдуард. – Так почему ты ему не рассказал? Как бы то ни было, ничего особенного я в твоих действиях не увидел.

– Он не спрашивал, – Рома отвечал, не отрывая тяжёлого взгляда от Демидова. – Я не хочу, чтобы он смотрел на меня как на последнее дерьмо, ясно, – выпалил он, поворачиваясь к Эдуарду. – Не хочу чувствовать себя ничтожеством. Поэтому я с удовольствием и в красках всё расскажу Диме, сразу же после того, как ты расскажешь ему о восьмерых отморозках, которые полвечера в виде зомби бродили по Москве.

– Туше, – еле слышно проговорил Эдуард.

В допросной тем временем Ванда поднялась из-за стола.

– Хорошо, господин Демидов. Я попробую предоставить вам следователя-мужчину, – стараясь сохранять спокойствие, произнесла девушка и быстро вышла из комнаты.

Уже через пятнадцать секунд Ванда влетела в комнату наблюдения.

– Вы всё слышали, – процедила она. – Идите. Кроме вас – некому. Дениса увели вниз и не известно, вернётся ли он оттуда. А кроме него полномочия есть только у тебя, – и она ткнула Рому пальчиком в грудь. – Допрос чисто теоретически может произвести ещё и Дима, но он тоже занят. Хотя в идеале туда должен пойти Эдуард, и мы уже через пять минут будем пить кофе, получив все нужные нам сведения.

– У меня нет полномочий, – возразил Эд. – Я войду в эту комнату только если у Романа не получится его разговорить. Но тогда беседа останется всего лишь беседой, и мы никуда не сможем её подшить, даже если я получу на это позволение самого Демидова.

– Тогда, Рома, иди ты, – Ванда развела руками. – У нас просто нет другого выхода.

– Я никогда не вёл допросы, ну, вот так, – Роман указал рукой на стекло. – Я вообще в последнее время делаю много вещей, которые не должен делать. Эдуард, я редко кого о чём-то прошу, но это становится уже невыносимо. Поговори с Димой.

– Я уже пробовал, – Эд поморщился и посмотрел на Рому. – Ну, хорошо, я попробую ещё раз. Мне самому дико видеть одного из Гараниных, заваленного бумагами, в которых от половины не понимает. Не смотри на меня так, бухгалтеры уже успели мне на тебя нажаловаться, что ты их третируешь различными консультациями. До Димы эти жалобы не дошли.

– Спасибо, – хмуро буркнул Роман, затем вдохнул в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и быстро вышел из комнаты наблюдений, чтобы уже через несколько секунд войти в допросную.

***

Я зашёл в комнату наблюдения в тот самый момент, когда в допросной появился Ромка.

– Как прошло? – не отрывая взгляда от стекла, спросил Эдуард.

– Нормально. На Ваню легла безопасность, на Егора – эрили, криптошифровальщики и вообще все, кто связан с анализом и вариантностями. Тамара у нас отвечает за кадры. Кстати, она сказала, что Оракул была очень милой, и с ней уже никто так душевно не разговаривал. Настолько, что она попросила разрешение приходить в ритуальный покой, чтобы просто поболтать, – я с удовольствием посмотрел, как у Эдуарда расширяются глаза. Он повернулся ко мне и тихо спросил:

– Ты сейчас говоришь серьёзно?

– Да, и у меня было примерно такое же выражение лица, когда она мне это заявила, – я широко улыбнулся, а затем продолжил. – Андрея поставили старшим над оперативным отделом, что, в общем-то не лишено логики, а вот Денис стал начальником и офицером, отвечающим за следственный. Извини, Ванда, но у тебя появился начальник.

– Ну и хвала богам, – совершенно искренне ответила девушка, глядя на стекло. – Демидов, кстати, отказался от следователя женского пола, и пришлось идти Роме. Надеюсь, он справится.

Мы с Эдуардом переключили внимание на допрос.

– Роман? Зачем ты здесь? Я же говорил, что не буду с тобой разговаривать, – нахмурился Демидов, глядя на Гаранина, садившегося напротив него.

– Я сейчас здесь, господин Демидов, выступаю в качестве следователя, так что постарайтесь немного абстрагироваться от моего происхождения, – Рома говорил спокойно и сосредоточено. – Вы отказались от следователя-женщины, а в данный момент остальные следователи очень заняты. Вы же не думаете, что один такой уникальный, и все бросили свою работу ради встречи с вами?

– Вот, значит, как, – протянул Демидов, а в его взгляде промелькнула неприязнь. – Значит, Дмитрий всё ещё остаётся в глубине души тем мальчишкой, о котором с таким упоением рассказывал мне Александр Наумов. Слишком мягким, для занимаемой должности, раз собирает здесь всех подряд, явно из жалости.

– Данила Петрович, я не понимаю, чего вы добиваетесь, пытаясь вывести меня из себя, но, поверьте, если вы не прекратите и не отнесетесь к происходящему со всей долей серьёзности, я сочту этот демарш провокацией, и все ваши действия, произведенные в прошлом, не будут нуждаться в доказательной базе, а, следовательно, я вполне смогу обвинить вас в измене. И в этом случае вам не поможет ни ваше дальнее родство с Лазаревыми, ни кажущаяся вам мягкость Дмитрия Александровича, которой, уверяю вас, в нём нет, – всё так же спокойно ответил Гаранин. Они почти минуту мерялись взглядами, и наконец Демидов негромко произнёс.

– А ты повзрослел. Ну что же, давай начнём, пока ты не обвинил меня в измене.

Роман едва заметно выдохнул. Всё-таки ему явно не по себе от этой встречи.

– Где вы были двадцать пятого мая этого года, – задал Рома первый вопрос.

– Я был дома в своём поместье, – ответил Демидов. – И тому есть множество свидетелей.

– И, конечно, же все эти свидетели смогут подтвердить, что вы всё время находились дома?

– Да.

– Абсолютно всё время, и даже ночью, и даже… – Гаранин взял паузу, затем продолжил. – Даже в то время, когда случился пожар в этом самом здании? – добавил он вкрадчиво.

– Что ты несёшь? – Демидов невольно нахмурился. – Ты что же думаешь, что я причастен каким-то образом к этой невероятной трагедии?! Я бы пальцем никогда не тронул одно из последних наследий Лазаревых!

– О, нет, я практически уверен, что вы не причастны. Не причастны именно к этой трагедии, вот только я не могу с уверенностью сказать, что вы не причастны ни к чему другому, – Роман слегка наклонился к нему, глядя в глаза. Он знал, что Демидов попытается его прочитать, как знал и то, что ему это сделать не удастся. Тем самым Гаранин подчёркивал свой особый статус, давя этим на Демидова.

– На что ты намекаешь, мальчишка?! – Данила Петрович заметно занервничал. Так что даже вспылил.

– Я не намекаю, я спрашиваю, зачем вы должны были встретиться с Клещёвым в ночь пожара на заброшенном складе?

– Я не…

– Я отлично знаю, что эта встреча не состоялась, – Гаранин поднялся со стула и придвинулся к своей жерт… хм… к допрашиваемому, нависнув над Демидовым-старшим. – И я абсолютно точно знаю, что при определенных обстоятельствах, Клещёв предъявил бы вам ещё не остывший труп вашего единственного сына. Поэтому в ваших же интересах ответить на мой вопрос: зачем он хотел с вами встретиться?

– То есть как – труп моего сына? – Демидов недоуменно уставился на Гаранина.

Роман сел на своё место, прекратив морально давить на растерявшегося отца, которому только что сообщили такую страшную вещь.

– Я не знаю, что хотел от меня этот недоносок, – внезапно процедил Демидов. – Он назначил мне встречу и сообщил, что речь пойдёт о Леопольде. Я пришёл, кто бы на моём месте не пришел бы? Но склад был пуст и наполовину разрушен. Я прождал пятнадцать минут и покинул это место, так никого и не дождавшись.

– И никакие дела до этой несостоявшейся встречи вас не связывали? – уточнил Роман.

– Конечно нет, вы вообще за кого меня принимаете, раз думаете, что я буду вести дела с этим типом! – На Гаранина он старался вообще не смотреть, хотя тот не отводил от него пристального взгляда, практически не мигая.

– Конечно же я вам не поверю на слово и прежде, чем задавать такие неудобные и компрометирующие вопросы немного подготовился, – Роман откинулся на спинку стула и открыл чёрную папку. Что в ней находилось, мне видно не было. – Вот список денежных переводов на общую сумму в два миллиона рублей на счёт Клещёва. Вот список счетов неких фирм, откуда были сделаны эти переводы. И вот собственно взаимосвязь этих фирм с вами, господин Демидов, вы же даже не позаботились замести следы. Вы так уверены в своей безнаказанности? – проговаривая каждое предложение Гаранин, выкладывая по одному листу перед Данилой Петровичем. – Вы всё ещё настаиваете, что никоим образом не связаны с Клещёвым?

– А ты действительно изменился. Из забитого щенка превратился во взрослого кобеля, способного показывать клыки. Но в тебе как не было, так никогда и не будет изощрённости, присущей Тёмным, и тем более в тебе нет того изящества, которым обладают Лазаревы. Даже самые юные из них. Твой отец не даст мне соврать, – Демидов усмехнулся. – Ты, Рома, слишком прямолинеен, – отодвигая от себя бумаги, добавил Данила Петрович, брезгливо оглядывая Гаранина.

– Хвала богам, я не Тёмный, никогда не хотел им быть и никогда не буду, – вернул ему усмешку Роман. – Своими наблюдениями вы можете поделиться с главой моей Семьи в свободное время, а сейчас я жду объяснений.

– Здесь нечего объяснять, можете считать это спонсорской помощью, – Демидов усмехнулся.

– Вы спонсировали террористическую организацию? – Рома продолжал смотреть на него, не отрывая взгляда и тем самым заставляя нервничать.

– Официально никто группу единомышленников «Дети Свободы» к террористической организации до сих пор не причислил, поэтому твои обвинения голословны, – Демидов полностью взял себя в руки и теперь отвечал спокойно.

– Выплаты прекратились ровно за три месяца до дня взрыва в СБ. Совпадение? Не думаю. Может быть, вы перестали снабжать деньгами Клещёва, и вместо благодарности за былые заслуги он решил отплатить вам трупом вашего сына? – уточнил Гаранин.

– Ты можешь думать о чём угодно, Рома. В нашей стране это не запрещено. Это действительно была спонсорская помощь, как вид ухода от налогов, тебе ли не знать, – Демидов снова улыбнулся.

– И кого вы таким образом спонсировали? Детский сад «Ромашку»? – ядовито произнёс Гаранин.

– Предвыборную компанию Савелия Юрьевича Яковлева, – торжественно ответил Демидов.

– Нашего президента? – в голосе Ромы впервые появилось удивление.

– Нет, его однофамильца, который выборы не выиграл. Конечно, нашего президента, – Демидов поморщился. – Как эти деньги оказались на счетах, которые ты мне показал, мне абсолютно не известно. Да и как-то безразлично, как будущий президент их потратил: вложил в свою пиар компанию или перевёл третьему лицу. Это всё, что я знаю. А теперь официально заявляю, этот подонок – не жилец, – спокойно добавил отец Лео.

– Можно уточнить, вы имели в виду Клещёва или Яковлева? И вы не боитесь говорить это здесь? – спросил Гаранин, а мы с Эдом переглянулись, потому что нам тоже было интересно услышать ответ.

– А что такого я только что сказал? Что желаю смерти Клещёву и не буду оплакивать того, кто хотел погубить моего мальчика, если вдруг с ним произойдёт несчастный случай? – всё это Демидов проговорил почти весело. Ну-ну. Хотя, пусть займётся делом, попробует найти нашего Игоря Максимовича. Хоть одной головной болью будет меньше.

– Рекомендую поискать в Финляндии, – в тон ему сказал Роман. – Я слышал, его видели, когда он пересёк Финскую границу.

– Ты уверен? – спросил Демидов задумчиво.

– Абсолютно. И последний вопрос. Данила Петрович, у вас был конфликт с кем-то из аппарата президента?

– С Андреем Ивановичем Кирьяновым, – ответил Демидов, на мгновение задумавшись. – Этот хорёк слишком много о себе вообразил. Это всё? Я могу идти?

– Да, идите, – Гаранин поднялся первым. – Я сейчас найду вашего сына и постараюсь вытащить его оттуда, где он окопался.

Я же потёр лоб, уже не обращая внимание на то, что творится в допросной. Ничего себе. Кирьянов – личный секретарь президента. Я вообще уже ничего не понимаю. Если Демидов поддерживает президента, то почему его решили слить, да ещё так грязно? Мы снова вернулись к тому, с чего начали, а именно – к полному непониманию связано дело на складе и взрыв СБ или нет.

– Ванда, – я повернулся к подруге, задумчиво наблюдающей, как из допросной выходит Демидов вслед за Ромкой, – бери в разработку Кирьянова.

– Насколько глубоко? – машинально спросила она.

– По полной. Если понадобится, то чтобы у него из унитаза торчала камера, а внутри находился анализатор, измеряющий сколько дерьма он выделил и из чего оно состоит, – зло проговорил я.

– С последним возможны проблемы, у нас всё ещё не укомплектован полноценно научный отдел, – невозмутимо ответила Ванда, а Эд только фыркнул на это. – Я передам распоряжение Денису Николаевичу.

Она вышла из комнаты, а следом за ней и мы с Эдом. День предстоял тяжёлый, впрочем, как и все остальные, и прежде всего мне нужно предотвратить убийство Боброва его бывшим командиром. Потому что Ваня пообещал сделать с Андреем что-то ужасное, если тот только попробует переманить у него людей. А зная Андрея, я могу с уверенностью сказать, что он попробует.

Глава 3

Я подошёл к кухне и остановился в проёме, глядя, как Лена суетится возле плиты, готовя мне завтрак. Вчера я вернулся поздно. Она уже спала. Я не стал её будить и тихонько лег рядом с ней, с боем отвоевав своё место у Ромкиной кошки. Немного подумав, выгнал наглое животное из комнаты и закрыл за ней дверь.

Видимо, кошка восприняла этот жест как объявление войны и теперь мстила с поистине кошачьим цинизмом. Половину ночи она скреблась под дверью и до омерзения противно мяукала, причём так, чтобы не дать мне заснуть, и при этом не разбудить Лену. Уснуть мне с трудом удалось, а когда я проснулся, то обнаружил, что эта сволочь каким-то образом смогла открыть дверь и притащила дохлую птицу, аккуратно положив её мне на грудь. Где она достала птицу, осталось загадкой, потому что все форточки были закрыты.

Сейчас же кошка лежала на подоконнике, растянувшись во весь свой немалый рост и демонстративно смотрела в окно, не обращая на меня никакого внимания.

– Интересно, а Ромка не хочет её всё-таки забрать? – тихо спросил я, подходя к Лене и обнимая её со спины. Она повернула голову, улыбнулась и ловко перевернула блинчик на сковороде.

– Не думаю, что они с Кингом уживутся вместе. Сомневаюсь, что Ванда бросит бедного котика одного, когда решит всё же переехать к Ромке, – ответила Лена, посмеиваясь. Я поцеловал её в шею и отошёл, наливая из кофеварки уже сваренный кофе.

– Ты предлагаешь оставить это чудовище здесь? – прямо спросил я у жены, потирая глаза.

– Дима, эта киса очень ласковая и послушная. Она считает, что её бросил хозяин и теперь тоскует. Вы родственники, она это чувствует и мстит тебе за прегрешения Ромы, – ответила Лена, ставя передо мной тарелку с блинами.

– Ты изучаешь кошачью психологию или можешь читать её мысли? – я скептически посмотрел на кошку, повернувшуюся в это самое время и вперившуюся в меня злобным взглядом.

– Нет, – Лена рассмеялась, садясь рядом со мной за стол. – Это было бы чревато. В первую очередь для них. Даже боюсь себе представить, какие мысли о людях гуляют в их пушистых головах.

– Да, ты права, нам знать об этом лучше не стоит, – хмыкнул я, делая глоток. – Кстати, я помню, что у тебя была кошка Матильда. Но я не видел её ни разу за то время, как ты перебралась в столицу. Она…

– Она жива, – не дала мне договорить Лена и грустно улыбнулась. – Матильда уже в возрасте и всю свою жизнь прожила на конюшне, да со мной в разъездах. Я её забрала у одних людей, когда подрабатывала. Они с ней не очень хорошо обращались. И теперь Матильда живёт на Роминых конюшнях, ей там хорошо.

– Ты можешь её забрать. Если здесь ей будет некомфортно, то мы всегда можем отвезти её в поместье. Там ей будет где гулять, и есть кому о ней позаботиться, – проговорил я, чувствуя, как поменялось настроение Лены.

– Нет, – она покачала головой и снова грустно улыбнулась. – Я пыталась её забрать в квартиру, Ванда была не против. Но Матильда тяжело перенесла этот переезд и начала болеть. Тогда я решила оставить её доживать кошачий век там, где ей максимально комфортно. К тому же она умеет успокаивать лошадей, а в конюшнях это умение сейчас просто необходимо, – Лена пристально смотрела на меня всё то время, пока говорила. – Я не думала, что ты помнишь о ней.

– Почему я должен забыть кошку, забравшуюся ко мне в постель? Фактически это она нас с тобой свела, – я подмигнул жене и негромко рассмеялся, когда она легонько стукнула меня по плечу. – Что происходит в конюшнях? Мне Олег не звонил, да и ветеринар, приставленный к лошадям, не сообщал ни о чём серьёзном.

– О, там такие страсти творятся, ты не представляешь, – Лена рассмеялась. – Ирэн очень нравится Матис, и она постоянно трётся вокруг него, но наш чемпион не обращает на неё внимания, предпочитая общество беспородной лошади Ванды. Ирэн злится и пытается отстоять право быть первой и единственной. Это странно, обычно кобылы так себя не ведут. У жеребца всегда несколько подруг, а тут такое…

– Обычно кобылы не успокаиваются в присутствии энергии смерти, – я только головой покачал. Ирэн всегда мне казалась слишком нервной и слегка неадекватной, почти как её хозяин. Лена тем временем продолжала:

– Матильда всё время проводит в стойле Ромкиной лошади и хоть как-то сдерживает её истерики. Знаешь, мне кажется, что Матис перенял повадки своего хозяина, предпочитая самых обычных кобылок и напрочь игнорируя чистокровок, – о чём-то задумавшись, произнесла Лена, слегка покраснев.

– Ты ошибаешься, – хмыкнул я, вытирая салфеткой руки и допивая уже остывший кофе. – Матис – копия Эда. Знала бы ты, каких подруг предпочитал Великий Князь Эдуард раньше. Да и сейчас его выбор пал на самую обычную девушку, и он просто ненавидит Демидовых, хотя эта ненависть не имеет под собой никаких оснований. А Ирэн, если ты помнишь, была рождена на Демидовских конюшнях и подарена Ромке Лео.

– Я как-то об этом не подумала, – Лена весело улыбнулась и поднялась вместе со мной, пройдя вместе со мной в коридор. – Ты сегодня опять задержишься? – тихо поинтересовалась она, когда я накидывал на себя куртку.

– Постараюсь освободиться вовремя, но у нас там проходит реорганизация, и я вчера едва смог уладить конфликт между двумя отделами, – я поцеловал жену и вышел из квартиры.

Почему-то именно сегодня идти пешком до работы совершенно не хотелось, и я прямо возле двери активировал портал. Оказавшись в знакомом тупике, я осмотрелся, увидев пустые мусорные баки. Надо же, вот что значит сила привычки. Я ведь машинально сделал портал именно сюда, хотя вчера Эдуард всё-таки смог настроить первый защитный контур и разрешил перемещаться непосредственно в здание СБ мне, Ромке и самому себе. Я ещё раз обвёл взглядом тупик. Мусор, точно! Так, нужно не забыть сегодня связаться с коммунальщиками, отвечающими за вывоз мусора. Постарайся, Митя, не забыть в очередной раз, потому что это важно!

Настраивая себя на работу, я пересёк площадь и открыл дверь. Прямо на входе стоял Денис Соколов, помогавший рабочим монтировать ещё какую-то рамку.

– Это что? – тихо спросил я, чувствуя, как по мне побежал луч идентификатора.

Мигнул зелёный цвет, сигнализирующий, что артефакт меня опознал, передал данные дежурному, и тот открыл мне дальнейший путь. Правила входа были общие для всех, поэтому-то Эд весьма неохотно открыл телепортационный допуск, чтобы мы добирались до своих кабинетов в кратчайшие сроки.

– Обычный металлодетектор, – ответил Денис, кивнув в знак приветствия, не прекращая скручивать какие-то провода. – Самыми примитивными средствами безопасности тоже не стоит пренебрегать. Они иногда выдают самые действенные результаты.

– Да, разумеется, – пробормотал я, направляясь в сторону лестницы.

– Дима, стой. Тебя Тамара Леонтьева искала. Попросила передать, что как только ты придёшь на работу, чтобы сообщил ей. У неё есть важные новости. И да, зайди к Ване. Он пока находится в лёгкой прострации, связанной с шоковым состоянием, и не знает, кого убивать первым, потому что ещё окончательно не разобрался в произошедшем недоразумении, – с лёгкой усмешкой сообщил мне бывший «волк» и вернулся к прерванной работе.

– Проще самому зайти к Леонтьевой и не терять время на ненужные демонстрации, – тихо проговорил я и направился на третий этаж, тем более, что отдел кадров соседствовал с моим кабинетом.

Скорее всего, желание нашей такой внезапной женщины-офицера видеть непосредственное начальство было связано с тем, что я лично должен утвердить некоторых кандидатов, отобранных Тамарой после собеседования.

С Ваней я решил встретиться позже, когда пойму, что именно стряслось за то время, пока меня не было. По факту – за какие-то семь часов. Не думаю, что что-то критичное, иначе меня бы подняли гораздо раньше. Но и игнорировать факт лёгкой прострации Рокотова было нельзя, потому что я не помню, чтобы он когда-то испытывал затруднение в выборе своей цели.

Пока шёл к отделу кадров, осматривался, отмечая, что ремонтные работы продвигаются быстро. Все окна на этаже были вставлены, коридоры отремонтированы, как и все кабинеты именно в этом крыле. Ну, не удивительно, всё-таки моя приёмная располагалась здесь же.

Переругивающиеся сотрудницы отдела кадров сразу же замолчали при моём появлении и проводили меня пристальными взглядами, пока я шёл в направлении кабинета Леонтьевой.

– Дмитрий Александрович, доброе утро, – Тамара поднялась и улыбнулась. – Я думала, вы меня вызовите…

– Так быстрее, – прервал её. – Что вы хотели со мной обсудить?

– Я хочу, чтобы вы ознакомились с делами некоторых кандидатов, и утвердили их, если нет возражений. Всё это преимущественно касается научного отдела, но здесь есть небольшие нюансы, – она замолчала и закусила губу, напряжённо глядя на меня исподлобья.

– Ну, давайте посмотрим, что у вас здесь, – протянул я, садясь напротив неё. Тамара тут же пододвинула мне папку, лежащую перед ней.

Я начал читать. Прочитав про первую десятку кандидатов, я опустил лист и принялся очень внимательно рассматривать начальницу отдела кадров, потому что те личности, которых она планировала нанять на работу, мягко говоря, доверия не внушали.

– Скажите мне, Тамара Дмитриевна, чем вы руководствовались, когда включали в этот список, ну вот, например, Ивана Задорожного?

Я развернул к ней краткую характеристику на этого самого Ивана. С фотографии, приклеенной к документу, на нас смотрел молодой человек в очках, со взъерошенными волосами и немного безумным взглядом.

– Он гениальный ученый в области микробиологии, – серьёзно произнесла Тамара, переведя взгляд с фотографии на меня. – Его заслуги в изучении штаммов возбудителей редких заболеваний признаны во всём мире…

– А ещё он нарушил технику безопасности при работе с этими самыми возбудителями, что привело к утечке какого-то вируса с непроизносимым названием. За это господин Задорожный и получил свой срок в республиканской тюрьме, – прервал я её.

– Это была бактерия…

– Да какая разница? – процедил я. – Ладно, смотрим дальше. Павел Смирнов.

– Работает над созданием неэнергозатратных артефактов…

– Работал до того момента, пока не создал чёрную межпространственную дыру, в которую угодил весь его университет. И да, он тоже, судя по этим данным, сидит в республиканской тюрьме, находящейся в нашей юрисдикции. Тамара Дмитриевна, вы издеваетесь надо мной?

– Нет. Этих кандидатов утвердила сама Оракул, – тихо пробормотала Тамара, что-то рассматривая на своём столе. – Я составила список потенциальных кандидатов и решила с ней посоветоваться. Она мне сразу сказала, что я могу прийти к ней не только чтобы поговорить, но и спросить совета. Вот я и обратилась за советом.

– Что? – я удивлённо моргнул. Я не думал, что Леонтьева решится на подобное. В смысле, действительно будет обращаться к Оракулу за помощью.

– Мы можем освободить заключённых из республиканской тюрьмы досрочно в случае необходимости, если заключённые не представляют опасности. Это прописано в пятом параграфе третьей статьи Уголовного кодекса. Лица в этом списке уже понесли заслуженное наказание и теперь готовы работать на благо страны, – решительно ответила Леонтьева. – С ними была проведена весьма вдумчивая беседа, и все они прошли тщательное психологическое тестирование у Гертруды Фридриховны.

– Я так понимаю, если их кандидатуры утвердила лично Оракул, то моего согласия уже не требуется? – я провёл ладонью по лицу, стараясь не выматериться вслух при Леонтьевой.

– Требуется. Это же была просто рекомендация. Роман Георгиевич подписал документы о переводе заключённых из тюрьмы к нам, и теперь они ждут встречи с вами. Официально ни один из них ещё не освобождён из-под стражи. Но я бы рекомендовала вам отринуть все предрассудки и внимательно отнестись к выбору кандидатов на эти должности, – твёрдо проговорила Леонтьева, не отводя взгляда от моего лица. Да, Оракул точно знала, кого своей почти подружкой назначить. Ой, чувствую, хлебнём мы ещё с Тамарой, и далеко не амброзии.

– Хорошо, я поговорю с этими гениями. А вот этого тоже предложила Оракул? Сергей Вольф.

Я посмотрел на фотографию, с которой на меня глядел человек среднего возраста, полноватый, с упрямым выражением на довольно неприметном лице. Я прекрасно помню это резонансное дело и сейчас ещё раз убедился, что упекли его в теперь уже мою тюрьму в своё время на пожизненное.

– Вольф является гениальным учёным в области соединения магических и немагических технологий, – на этот раз Тамара ответила довольно нерешительно, бросая взгляд на газету, лежавшую на краю её стола. – Он получил многочисленные премии, защитил пять докторских диссертаций и награждён алмазной звездой за выдающиеся достижения в этом непростом направлении.

– Он убил человека! Забил его насмерть какой-то хреновиной собственного производства! – медленно проговорил я, глядя на Леонтьеву в упор.

– Тот человек усомнился в правильности его выводов. И это был обычный микроскоп. Как и все учёные, доктор Вольф бывает слегка несдержанным…

– Слегка несдержанным? – я несколько раз моргнул. – А что будет, если я усомнюсь в чём-то в его присутствии?

– О, не волнуйтесь, вас Сергей Валентинович уважает и слегка побаивается. Кроме этого, не думаю, что его темперамент возобладает над здравым смыслом, когда на вас работают такие люди, как Гаранин, Рокотов и Эдуард Пастель. Да и к тому же вы будете его непосредственным начальником, и можете сделать самую страшную вещь в его понимании: вы можете его уволить и выкинуть из лаборатории, являющейся смыслом его жизни, – тщательно подбирая слова, ответила Тамара.

– Почему мне кажется, что вы что-то недоговариваете, Тамара Дмитриевна? – прищурился я, пристально глядя на смутившуюся ещё больше Леонтьеву.

– Дмитрий Александрович, с Вольфом у нас как раз возникла небольшая проблема. Думаю, ничего слишком страшного… Он, как бы помягче выразиться, умер, – она наконец сумела подобрать слова, выдавив из себя последнюю фразу.

– В каком смысле умер? А зачем вы тогда рассказывали мне о том, какой он гениальный ученый? – у меня начала болеть голова, и я помассировал виски, стараясь разогнать её.

– Понимаете, физически он не умер. Вольф сейчас находится здесь, в СБ, под охраной и знакомится с сотрудниками научного отдела. Но… Дмитрий Александрович, вы газету утреннюю сегодня читали? – и Тамара придвинула мне лежащую на краю стола газету.

– Нет, ещё не успел, – чувствуя, что ничего хорошего меня не ждёт, я схватил газету.

– Третья страница, – пискнула Тамара и зажмурилась.

Я сразу же нашёл статью, о которой говорила Леонтьева. Прочитал. Потом прочитал ещё раз. После чего удостоверился, что это художество не вышло из-под пера моего любимого Глагольникова. Сложил газету и медленно поднялся на ноги. Теперь стало понятно, о каком недоразумении говорил Соколов получасом ранее, и от чего Ваня получил шок с лёгкой прострацией.

– Где Гаранин? – тихо спросил я, потому что в печать это творение нашего пресс-отдела могло попасть только с моего одобрения или с одобрения моего заместителя.

– Полчаса назад был у себя в кабинете. Я ему документы на подпись приносила, – быстро ответила Тамара.

– Отлично, – я развернулся и направился к выходу из отдела кадров. Шёл я медленно, чтобы успокоиться и не прибить ненароком моего слишком одарённого родича, лишив тем самым Рокотова удовольствия придушить его собственноручно.

– Дмитрий Александрович, у меня на утверждение есть ещё одна кандидатура…

Я ей не ответил и даже не дослушал, выходя из кабинета, громко хлопнув дверью.

Выйдя в коридор, я всё-таки сорвался на бег, сбегая по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и пинком открывая дверь в кабинет моего заместителя.

– Так бронежилет – это амуниция или одежда? – орал Ромка в трубку телефона, мельком взглянув на меня, когда я ворвался к нему, минуя приёмную, где что-то кропотливо доламывали рабочие. – Знаете что? Сейчас я приеду к вам лично, надену на вас бронежилет и выстрелю. И тогда посмотрим, амуниция это или одежда! – Гаранин с яростью бросил трубку на аппарат стационарного телефона.

– Чем занимаешься? – преувеличенно спокойно поинтересовался я, разглядывая взъерошенного Ромку, балансирующего где-то на грани между неконтролируемой яростью и бешенством. Судя по мигающему свету, уже даже кольцо, наполненное самой Тьмой, не помогало ему успокоиться.

– Пытаюсь выбить финансирование на оснащение силового блока самым необходимым, – ответил Рома, потирая переносицу. – Почему я просто не могу купить снаряжение на личные средства?

– Потому что не можешь, – я смотрел на него, вспоминая, как не так давно задавался точно таким же вопросом. – Рома…

Но он меня не дослушал, подняв трубку и набирая очередной номер на аппарате, подняв указательный палец, попросив тем самым, чтобы я подождал.

– Гаранин, – процедил он холодным голосом, когда ему ответили. – Мне нужна личная встреча с Кругловым. Ах, наш министр финансов так сильно занят, что не может найти время, чтобы принять у себя заместителя начальника Службы Безопасности, и мой официальный запрос о встрече до сих пор находится в работе? – мягко проворковал он. – А теперь послушайте меня, Ирина, личная помощница Виктора Николаевича Круглова. Передайте нашему уважаемому министру, что если он не найдёт время на встречу со мной, то я не поленюсь, и приду к нему уже не как офицер СБ, а как глава второй Гильдии! И для этого визита никакого запроса и соблюдения формальностей мне не потребуется. Я угрожаю? Нет, я пока просто сообщаю вам расклад. В ваших интересах и в интересах Круглова принять правильное решение. Хорошо, я буду ждать. Но, Ирина, поверьте мне, моё терпение закончилось ещё полчаса назад, когда я разговаривал с вами в первый раз! – добавил он вкрадчивым голосом и положил трубку.

– Похоже, она действительно знала, что делала, когда оставляла твою связь с Гильдией, – я холодно рассматривал Ромку. Это всё было бы даже забавно, если бы я не мечтал его в этот момент прибить. Он посмотрел на меня ошалелым, расфокусированным взглядом, после чего схватил личный телефон и набрал чей-то номер.

– Тамара, Гаранин беспокоит, – проговорил он, вставая и подходя к окну. – Ответь мне, пожалуйста, на один простой вопрос: ты когда начнешь работать! – рявкнул он так, что я непроизвольно вздрогнул. Раздался хруст, и Ромка недовольно посмотрел на обломки карандаша в своей раскрытой ладони. – Да? Тамара, я этого не вижу! Почему у нас до сих пор не сформирована материальная группа? Я заместитель начальника СБ и твой непосредственный начальник, и до меня очень плохо доходит, почему именно я должен заниматься составлением смет на канцелярию и хозяйственные нужды? Ты знаешь, сколько ручек нужно на год закупить для СБ? Нет? Зато я знаю, хотя вообще не должен интересоваться этим вопросом! Чтобы завтра я видел полностью укомплектованный отдел и больше не занимался подобными вопросами. А если не успеешь, значит, сама сядешь за таблицы и калькулятор. Времени у тебя свободного слишком много, чтобы гонять чаи и вечно прихорашиваться перед зеркалом! – прошептал он и, развернувшись, подбежал к столу, где надрывался стационарный телефон.

– Зря ты на Тамару сорвался, – хмыкнул я, с нескрываемым злорадством глядя на метания Гаранина по кабинету. – Помяни моё слово, она тебе это припомнит.

В любой другой день я бы сжалился над ним и намекнул, что он не должен заниматься всем этим сам. Я помню, что он всегда в Гильдии даже незначительные вопросы решал лично. Но сравнивать Гильдию и СБ просто некорректно – это несопоставимые понятия, начиная с масштабов, заканчивая слишком многими весьма специфическими нюансами. И, похоже, никто, включая того же Эда, не просто не помогает Ромке, но и не прочитал ему короткую лекцию про делегирование полномочий. Правда, сейчас, сжимая в руках газету, никакого сочувствия я не испытывал и в ближайшее время помогать ему не собирался.

– Гаранин, – ответил Рома на звонок как-то слишком спокойно. Неужели начал выдыхаться? – Вот как, у Круглова нашлось свободное время? Сегодня в восемь он хочет провести встречу в моём кабинете в СБ? Замечательно. Не опаздывайте. Я буду вас с нетерпением ждать. Да, Ирина, и вас тоже. Потому что, если господин Круглов забудет хоть один пункт из того, о чём мы договоримся, отвечать за это в первую очередь будете вы. Всего доброго, – произнёс он напоследок и очень аккуратно положил трубку.

– Есть вещи, на которые можно смотреть бесконечно, особенно на то, как Гаранин работает, – протянул я, глядя, как Ромка откидывается на спинку стула, закрывает глаза и потирает переносицу руками. – Видимо, наш новый министр финансов вспомнил, как закончил его предшественник, и надеется себя обезопасить, назначив встречу на нашей территории.

– Зря надеется, – процедил Ромка. – Ты поиздеваться надо мной пришел? – устало спросил он, не открывая глаз.

– Нет, просто решил поинтересоваться, каким образом ты хочешь устроить на работу в СБ мертвеца? – с улыбкой произнёс я, отлипая от косяка и подходя к Ромкиному столу. – В принципе, чисто теоретически, это вполне возможно, и я знаю парочку способов, но вот тебе они, увы, недоступны.

– Ты о чём сейчас говоришь? – Ромка распахнул глаза и уставился на меня.

– О ком, – я мягко поправил его, сложив на груди руки, всё ещё сжимая в кулаке злополучную газетенку. – О нашем уважаемом Сергее Валентиновиче Вольфе.

– А что с ним случилось? Десять минут назад он прочитал мне заумную лекцию о питательных средах и почти натыкал носом в пустую чашу Петри, рассказывая о каких-то бульонах, – нахмурился Роман.

– Да что ты говоришь? – я широко улыбнулся. – А как ты его вытащил из тюрьмы?

– Как обычно. Оформил официальное постановление согласно третьей статье. У меня это заняло пять минут. С тобой Тамара должна была поговорить. Ты в курсе, что она потащила меня на рандеву с Оракулом, где меня отчитали, как щенка, за то, что я совсем не помогаю бедной девочке, – и он раздражённо дёрнул плечами.

– Правда? Вот так просто? Тогда это что? – я бросил перед ним газету, на которую он недоуменно посмотрел. – Третья страница.

Рома аккуратно развернул газету и углубился в чтение, ни на мгновение не изменившись в лице. Закончив чтение, он прикрыл на секунду глаза, затем медленно и очень аккуратно сложил газету и положил её на стол, стараясь при этом на меня не смотреть. Повернувшись в кресле, Рома нажал на кнопку селектора.

– Литвинову ко мне, живо! – заорал он так, что в приёмной, судя по звуку, кто-то из рабочих что-то уронил на пол. А ведь Гаранин до сих пор в ориентировках проходил как холодный, расчётливый и отмороженный на всю голову псих. Я усмехнулся своим мыслям, вспомнив про сходку у Муратова и это фиаско Громова. – Дима, я здесь не при чём! – тихо проговорил он, поднимаясь на ноги и хватаясь за голову.

Глава 4

Несмотря на некоторый комизм сложившейся ситуации, мне было совершенно не смешно, и я со смешанными чувствами наблюдал за метаниями Ромки.

– Дима, вот к этому я точно не имею никакого отношения, – повторил он, указывая на газету.

– Как это не имеешь отношения? Ты же одобрил это и пустил в печать. Хотя, насколько мне известно, ты же никогда не читаешь то, что подписываешь, – прошипел я, краем глаза замечая, как открывается дверь, и в кабинет влетает наш пресс-секретарь.

– Я всегда читаю то, что подписываю! То, что произошло у тебя с этими переходами из Рода в Род не в счёт, я просто зря поверил тебе на слово, – выпалил Ромка и сжал губы.

– Рома, ты никогда и никого не слушаешь, это я тоже помню, – парировал я. – Тогда ты просто не дал мне договорить.

– Но это же обычная статья, – Ромка развернулся и яростно посмотрел на Литвинову, которая под этим взглядом медленно попятилась к выходу, а он добавил: – Должна была быть. Евгения сказала, что она будет посвящена научному отделу.

– Да, слово «микроскоп» там было написано… четыре раза, я специально посчитал, – холодно произнёс я, после чего смерил пристальным взглядом смутившуюся журналистку. – За мной, оба, – тихо приказал я и, схватив со стола проклятую газету, первым вышел из кабинета, направляясь к выходу из здания, на ходу делая портал из валявшейся на полу длинной палки.

Дойдя до тупика, я обнаружил мусоровоз и задумавшихся о чём-то над пустыми контейнерами рабочих. «Мусор. Не забыть про мусор», – напомнил я себе и жестом подозвал к себе Гаранина и Литвинову.

– Хватайтесь, – и как только Евгения неуверенно прикоснулась к палке, активировал портал. Перед тем как исчезнуть, заметил философские взгляды рабочих. Это были те же самые рабочие, и они уже, похоже, привыкли к моим неожиданным появлениям и исчезновениям, во всяком случае, паники я в их взглядах не увидел.

– Мы где? – начала вертеть головой Литвинова, осматривая место, в котором мы очутились, с профессиональным любопытством.

Очутились мы на крыше огромного, просто монументального строения, занимающего практически всю территорию немаленького, надо сказать, острова. Налетел мощный порыв ветра, и девушку чуть не сбило с ног. Она пошатнулась, и её рефлекторно придержал Ромка, не давая упасть. Смотрел он при этом на меня, начиная всё больше хмуриться. В нашем направлении выдвинулись пять охранников, поднимая автоматы, и одновременно по нашим лицам и фигурам заскользили лучи идентификаторов.

Пока шло опознавание, охранники держали нас на мушке, не говоря ни слова. Спустя минуту один из них, по всей видимости, старший, поднёс руку к уху, куда ему в наушник сообщили, что всё в порядке и в непосредственное начальство не стоит целиться. Он сделал знак, и остальные опустили автоматы, отойдя на свои посты.

– Капитан Симонов, – командир шагнул вперёд и приоткрыл лицо, скрытое за пуленепробиваемым стеклом тактического шлема. – Вам нужно сопровождение, Дмитрий Александрович?

– Нет, я знаю, куда идти, – ответил я, решительно направляясь к выходу с крыши.

– Так где мы? – повторила вопрос Литвинова.

– Как это где? В Республиканской тюрьме, находящейся в ведомстве Службы Безопасности, в которой содержатся опасные, но теоретически полезные для страны заключённые. Ты же сама написала про этот чёртов побег, неужели не узнала единственную телепортационную точку в этом, как казалось ранее, абсолютно защищённом месте? – раздражённо ответил я, поворачиваясь к кутавшейся в лёгкий пиджак девушке. – Заметь, Рома, насколько сильно эта тюрьма отличается от того убожества, где тебя держали во Фландрии.

– Не напоминай, – сквозь зубы процедил Гаранин.

Сюда можно было прибыть только спецтранспортом, или порталом в определённую телепортационную точку. Судя по количеству охраны на крыше, Громов вынудил крёстного наделать порталов, чтобы не трястись много часов до места, когда нужно было посетить тюрьму или отправить сюда очередного заключенного. И похоже, Слава не нашёл причин ему отказать.

– Для справки, Республиканская тюрьма расположена на острове без названия и не отмечена на карте в Северном Ледовитом океане, – довольно буднично добавил я, продолжая идти к выходу.

– Я в курсе, – пробормотала Литвинова.

– Правда? А то я невольно подумал, что географический кретинизм не только у моего зама развит в весьма неприличной форме. Надеюсь, что это не передаётся через воздух при общении. Сколько человек за время существования этого места сбегало отсюда? – задал я вопрос, останавливаясь возле двери.

– Ни одного, – пробормотала Евгения, цепляясь за Ромкину руку.

– Так кто вас надоумил написать о побеге какого-то учёного, который даже магом сильным не является, из тюрьмы, откуда никто никогда не сбегал! – рявкнул я, глядя на Гаранина.

– Я здесь ни при чём! – закрыл он глаза руками, делая глубокий вдох.

– Причём, Рома. Ты отвечаешь за это, как и за всё, что творят под твоей подписью твои подчинённые. Идём, – я открыл дверь и первым шагнул на лестницу.

– Зачем? – прошептала Евгения, но сильно возражать не стала, оглядываясь по сторонам. Её профессиональное, сильно деформированное любопытство затмило даже тревогу, неосознанно возникающую у всех, кто впервые попадал в это место. Впрочем, это я знал ещё в то время, когда в парке смотрел её репортаж, ведущийся возле полыхающего здания СБ, когда ей на голову сыпалось стекло из взрывающихся от нестерпимого жара окон.

– Покажу, куда вас посажу на правёж, – ответил я, начиная спускаться по металлической лестнице. – Попутно, пожалуй, открою тотализатор и буду принимать ставки на то, сколько времени вам обоим понадобится, чтобы выбраться отсюда.

Уточнив у стоящего внизу дежурного, что камера Вольфа располагалась как раз на последнем этаже тюрьмы, я направился прямиком к месту заключения нашего самого гениального учёного, числившегося со вчерашнего вечера мёртвым.

Камера представляла собой светлое, просторное помещение. На одной из стен висел большой телевизор, где в это самое время показывали какую-то детскую научную передачу с мелкими волосатыми разноцветными монстрами в главной роли. Приглядевшись, я вроде смог идентифицировать в них детей неизвестной мне расы. С ними постоянно сюсюкался приятного вида молодой человек, демонстрируя какие-то базовые химические опыты.

Половину одной из стен занимала иллюзия окна с изображением моря, а из мебели здесь присутствовали только кровать и стол со стулом. Ромка с Литвиновой зашли следом за мной, и если журналистка начала сразу осматриваться, отмечая только ей понятные детали, то Ромка хмуро смотрел исключительно на меня.

– Ну что, ребята, вы готовы увидеть, как извергается вулкан? – взревел телевизор.

– Да! – я вздрогнул и повернулся к экрану под восторженный детский крик. Даже представить не могу, что чувствовали великие ученые, глядя на подобное издевательство над наукой.

– Я думал, пытки в моей стране запрещены законом, – прокомментировал я увиденное, разворачивая газету.

– Здесь показывают всего два канала: детский и культуру, – пробормотал Ромка. – Я разговаривал с заключёнными, они находят этот детский канал довольно забавным, лучше, чем заунывные реквиемы, демонстрируемые по культуре. Зачем ты нас сюда привёл?

– Хочу кое-что уточнить. Чтобы ты понял, за что именно тебя Ваня будет убивать. Так, это не интересно, про заслуги Вольфа и его связь с микроскопом я и так знаю. Вот, пожалуй, начнём с этого. «Великий учёный, являющийся сильным магом, никогда не признавал своей вины, и за пять лет, проведённых в одиночной камере, смог разработать план побега, благодаря своей гениальности». Это Вольф сильный маг? Насколько мне известно, он слабый эриль, и это помогало ему не сильно косячить в своих опытах. Скажи мне, Рома, ты можешь пользоваться в этой тюрьме магией? – я повернулся к напряжённому Гаранину.

– Да, как и ты…

– И всё, Рома. Никто, кроме начальника СБ, его заместителя и офицера силового блока в этом месте магией пользоваться не может. Вот такие интересные ограничения ввёл пять веков назад Эдуард Лазарев. И даже он сам, не являясь начальником СБ, ни его заместителем, ни офицером силового блока, не мог использовать здесь свои силы. Так каким, интересно, образом наш достопочтенный учёный смог перебороть это ограничение, являясь всего лишь обычным эрилем? – язвительно спросил я, глядя на сжавшего кулаки Ромку.

– Да я здесь при чём? – вспылил он. В этот момент из телевизора раздались очередные радостные вопли, и Ромка, развернувшись, направил в него внушительного размера молнию, которая оставила после себя лишь обугленный пластик и чёрную дыру в стене. Женя испуганно охнула и отстранилась от Гаранина, за которого до сих пор цеплялась.

– Вандал, – задумчиво протянул я, разглядывая стену. – Это порча казённого имущества, между прочим. Заплатишь неустойку из собственных средств. Ладно, мы выяснили, что магией господин Вольф пользоваться не мог. Идём дальше. «Измученный и измождённый узник суровой судебной системы нашей страны смог преодолеть защиту своей камеры и выбраться на наружную стену через окно». Рома, ты здесь видишь окно? Хотя нет, вы правы. Посмотрите наверх, что вы видите?

– Окно? – пискнула Литвинова, вжав голову в плечи.

– Правда? – скептически посмотрел я на девушку. Она же, в свою очередь, повернулась к Гаранину, словно искала в главе второй Гильдии защиту от меня. – Я вот вижу там зарешеченную бойницу, через которую можно просунуть лук. А теперь представьте себе, как измождённый учёный весом в сто двадцать килограммов, даже если он не ел все пять лет своего заточения, смог похудеть, допустим, килограммов до ста, и сумел протиснуться вот в это, как вы говорите, окно?

– Ну…

– Ладно, допустим, он может здесь пользоваться магией. Произошёл сбой, и он внезапно получил татуировку в виде волка на своей груди, обладающую силой богини Смерти. Допустим. Также допустим, что он всё-таки похудел, смог расширить магией это… хм, окно, чтобы в него протиснуться, а потом, в полёте, вернуть всё как было. Он умеет левитировать? Рома, ты сильнейший из обычных магов в этом мире, умеешь летать? – поинтересовался я у начинающего багроветь Ромки.

– Нет. Это отдельный дар, и им владеет всего десять процентов живущих в настоящее время магов, от силы он не зависит. Дима, я здесь ни при чём, почему ты меня не слушаешь… – пробормотал Гаранин, но я лишь поднял руку, заставляя его тем самым замолчать.

– Допустим, что он входит в эти несчастные десять процентов, умеет летать и может удержать все свои измождённые сто двадцать килограмм, – я сделал из газеты портал и сунул её в руки этим двум гениям. Непосредственно внутрь здания я сделать портал не мог, как этого не мог сделать никто, а вот отсюда вполне могу переместиться куда угодно в пределах тюрьмы.

Мы снова переместились на крышу. Ледяной ветер завывал, но защита спасала от переохлаждения, поэтому здесь было всего лишь немного некомфортно находиться.

– Прямо под нами находится камера Вольфа, – я ткнул пальцем под ноги. – А теперь объясните мне, каким образом, выпрыгнув в окно, он смог долететь до земли и не разбиться вон о те скалы.

Ромка, схватив за руку Литвинову, подошёл к краю крыши и посмотрел вниз. До моря было метров сто. А берег состоял из острых валунов. Гаранин так крепко держал нашего пресс-секретаря за руку, что мне даже показалось, что он её сейчас просто сбросит вниз. Но вроде обошлось. Отпустив руку девушки, Рома резко повернулся ко мне, и я продолжил разнос:

– Допустим, что он всё-таки долетел до воды и не разбился. Хотя это чисто теоретически невозможно, потому что внизу установлен антимагический барьер на высоте пяти метров, который даже мы с тобой не сможем преодолеть. Возможно, Вольф сильнее тебя, Рома, а ты, насколько мне память не изменяет, до этого момента считался сильнейшим простым магом в мире. Более того, он, судя по статье, вообще сильнейший маг в мире, – добавил я издевательским тоном. – А теперь покажи мне, куда должен был плыть обессиливший и истощённый узник?

– На сушу? – Ромка отвечал сквозь зубы и был настолько красным, что, казалось, ещё чуть-чуть – и у него из ушей пар повалит. Или снова инсульт произойдёт, что более вероятно.

– Покажи мне направление.

– Э, на запад? – и он почему-то показал мне на юг.

– Правильно! На восток он должен был плыть, – я подошёл к нему и развернул его руку, показывающую предположительное направление, – и не тыкай мне югом! Ну, хорошо, допустим, он выбрал правильное направление. Сколько миль ему нужно плыть до берега?

– Пять? – предложила Литвинова, что-то про себя просчитывая.

– Ты абсолютно права, конечно же пятнадцать! Я ещё могу поверить, что, если мы выкинем отсюда Гаранина, он сможет благодаря своей физической форме и магии добраться до берега в ледяной воде. Особенно, когда за ним в качестве допинга поплывёт стая акул. Вон, видишь, плавники торчат над водой? Мы их специально прикармливаем, – я злорадно улыбнулся, глядя, как вытягивается Ромкино лицо.

– Дима…

– «Спустя пару часов после побега, береговая охрана обнаружила прибивший к берегу труп, в котором опознали беглеца». Не доплыл, – резюмировал я. – А что не написали, какой именно жуткой смертью он погиб? Его акулы не доглодали или сердце изможденного узника весом в сто двадцать килограммов не выдержало? – я бросил в Ромку газету, сложив на груди руки. – Ты понимаешь, что это подрыв репутации всей структуры СБ?

– Не держи меня за идиота. Я это прекрасно понимаю, – прошипел Рома, комкая газету в руке. – Но, Дима, обычным гражданам плевать на подобные нюансы…

– На них не плевать заинтересованным лицам, Рома! Которые, в отличие от обычных граждан, прекрасно знают, как здесь всё устроено! И им на радость только, что представили полную несостоятельность Ивана Рокотова, отвечающего за охрану этой тюрьмы! – я уже орал, не сдерживаясь. – Надеюсь, вам обоим понятно, за что Ваня вас убьёт максимально жестоко? – добавил я более спокойно.

– Но я…

– Да, я уже слышал, что ты не виноват. Виноват, Рома. Ты должен был ознакомиться с тем, что подписываешь! – Надеюсь, сейчас он научится читать абсолютно все документы, которые ему приносят на подпись. – А ты чем вообще думала, когда пускала это в печать? Признайся, твоё второе имя Тихон Глагольников, и ты пришла в СБ, чтобы находиться в непосредственной близости к предмету своего обожания, то есть ко мне? – повернулся я к кусавшей губы Литвиновой.

– Я… Да никто, даже издатель, не знает, кто такой этот Глагольников! – возмутилась она. Похоже, это сравнение смогло привести её в чувства. – Насчёт статьи я обратилась в отдел аналитики непосредственно к Егору Викторовичу. Он сделал расклад на Вольфа и сказал, что лучше бы он умер. Ну вот… он умер.

– Женя, Дубов вряд ли имел в виду именно это, – простонал Ромка, бросая в неё уже потрёпанную газету. – И могла бы просто написать, что учёный умер, подавившись косточкой, или у него случился инфаркт в конце концов.

– В тридцать пять лет? – деловито уточнила она. – Я напишу опровержение…

– Егор, скажи мне, пожалуйста, – я достал телефон, набрал номер Дубова и включил громкую связь, – что именно ты сказал Литвиновой после расклада на Вольфа?

– Ох, я только что прочитал эту великолепную статью, – протянул Егор. – Не нервничай, Дима. У меня выходит вероятность почти на сто процентов, что никто даже не задумается над тем, что произошло. Вольф же в итоге умер, значит, единственный побег так и не свершился, – поспешил он успокоить меня. – А Жене… В общем, она неправильно меня поняла и не дослушала. Там вообще всё неоднозначно выходит. Освобождение Вольфа явно взбудоражит верхушку правительства. Меня подобный расклад в девяносто восемь процентов немного выбил из колеи, и я решил уточнить, чем именно не угодил любитель микроскопов правящей элите.

– Правящая элита – это, по факту, Древние Рода, – тихо произнёс Ромка.

– Привет, Рома. Нет, на этот раз ты ошибаешься. Конкретно этот случай выгоден не им, а тем, кто пытается сделать из нашей страны жалкое подобие Фландрии. Именно министерство юстиции требовало смертную казнь за его преступление. Я выяснил, что он работал перед своей посадкой над универсальным накопителем, – ответил Егор. – Я так и не понял, что именно он хотел сделать, но у него практически получилось создать какой-то аналог магической неиссякаемой батарейки. Что-то типа источника эфирита, заключённого в специальную ёмкость.

– И этим накопителем сможет в теории воспользоваться любой маг, – задумчиво проговорил я. – Будь нечто подобное у Лео, например, он отстал бы уже от Романа с просьбами наделать ему порталов.

– Почти все, Дима, кроме Тёмных. Но им накопители и не нужны особо. Правда, сделать его стабильным у Вольфа не получалось, именно на этой почве возник конфликт между ним и его оппонентом. В итоге микроскоп, смерть, в общем, вы поняли. Те, кто выступает против магов и пытается провести законы, ущемляющие их права, не смогут принять тот факт, что на тебя будет работать помимо всех прочих ещё и учёный, способный усилить даже самых слабых магов в десятки раз, – выдохнул Егор и чем-то зашелестел.

– Спасибо, Егор. На будущее, всегда начинай с истории создания вселенной и постепенно подходи к сути, когда тебя будут просить сделать какой-нибудь расклад наши весьма одарённые сотрудники, – сказав это, я сбросил вызов.

– И? – изогнул вопросительно бровь Ромка, сложив на груди руки.

– Оформляй Вольфа. Если правительство настолько против его работ, то он нам точно пригодится. Проведи его через программу защиты свидетелей и состряпай ему новую личность. Я с ним сам поговорю, узнаю, что он лично думает обо всём этом, – подумав, я принял решение.

– Дмитрий Александрович, вы же меня не уволите? – внезапно спросила Женя.

– С тобой мы поговорим отдельно, когда просчитаем отдалённые последствия. Возможно, нам понадобится ещё несколько статей, чтобы минимизировать причинённый репутационный ущерб. И не надейся, пока всё не исправишь, никуда ты не уйдёшь, – высказавшись, я создал портал в СБ и сразу же его активировал. У Ромки есть все возможные допуски, думаю, Литвинову он одну здесь не бросит.

Глава 5

Я вошёл в приёмную, и не увидел Эда на месте секретаря. Зато на диванчике сидела Тамара и очень красивая женщина. Выглядела женщина лет на тридцать. Бледная кожа, тёмные волосы, тёмные глаза, точёная фигурка, а ещё она та-а-а-к на меня посмотрела, что мне на мгновение сделалось жарко.

– Где? – я кивнул на стол, обращаясь к Тамаре.

– Не знаю, когда мы подошли, здесь никого не было, – ответила Леонтьева, поднимаясь с диванчика. – Я не представила вам ещё одну кандидатку. Маргарита Владимировна Хрущёва, и, Дмитрий Александрович, вы должны утвердить её лично. Виза Романа Георгиевича в данном случае не будет иметь веса.

– Даже так, – я удивлённо приподнял брови, протягивая руку, куда Тамара сразу положила дело. – Пройдёмте в кабинет, здесь не слишком удобно.

Я указал на дверь и первым вошёл в свой кабинет, сразу же направляясь к столу. Тамара и Маргарита вошли следом, при этом Хрущёва продолжала пожирать меня глазами.

– Не смотрите так на меня, а то я начинаю нервничать, – я улыбнулся краешками губ.

– Я последнее существо на этой планете, кого вам стоит опасаться, Дмитрий Александрович, – ответила она глубоким низким голосом. И тут мой взгляд встретился с её взглядом. Она сразу же опустила глаза, слишком быстро, чтобы это можно было посчитать случайностью. – Хрущёва, – проговорил я задумчиво, – знакомая фамилия.

Указав им на стулья, я сел в своё кресло и открыл дело. Долго всматривался в ровные строки, написанные каллиграфическим почерком, потом преувеличенно медленно закрыл его, придавив пальцем.

– Сколько вам лет на самом деле? – спросил я тихо, не отрывая пристального взгляда от красавицы.

– Пятьсот четырнадцать, – ответила она, поднимая глаза, но не встречаясь со мной взглядом. – У меня безупречная репутация.

– Верю, – я слегка наклонил голову набок. – Иначе бы вы порога этого здания не переступили, – сказав это, я повернулся к новоиспечённому офицеру, отвечающему за кадры. – Тамара Дмитриевна, а вы вообще в курсе, что Маргарита Владимировна – вампир?

– Да, – Тамара недоумённо посмотрела на меня. – Именно поэтому я привела её к вам. Маргарита Владимировна – специалист высочайшего класса в криптошифрах. Она вполне может возглавить этот неспокойный отдел. Она принадлежит весьма богатому и уважаемому клану. И её присутствие будет прекрасной демонстрацией лояльности нового руководства к представителям других рас.

– Тамара Дмитриевна, за что вы так сильно ненавидите этих бедолаг из криптошифровального отдела? – я почувствовал, что от всех сегодняшних потрясений у меня начинается мигрень.

– Простите, Дмитрий Александрович, что? – Тамара моргнула.

– Ничего, это был риторический вопрос. Тамара Дмитриевна, идите, я хочу поговорить с Маргаритой Владимировной наедине. О своём решении я вам сразу же сообщу, как только приму его. – Леонтьева быстро вышла из кабинета, а я снова повернулся к Хрущёвой. – Маргарита Владимировна, зачем вы на самом деле сюда пришли? – спросил я тихо. – Вы аристократка из Древнего клана. Вам вообще не нужно работать. Я слышал о Хрущёвых, правда, наши дела не пересекались, но мне и в голову не могло прийти, что вы те самые Хрущёвы, – я потёр виски. – И вы, скорее всего, знаете, кто я. Вы пришли позлорадствовать?

– Нет, – она медленно покачала головой. – Вы правы, я знаю, кто вы. Такое сходство с императором Григорием невозможно скрыть. Саму структуру Службы Безопасности, её сущность, её магию создал Лазарев. Когда я смотрела репортаж, то… Вы можете мне не верить, но я рыдала, видя, как какие-то… хм… так надругались над тем немногим, что осталось от императоров. К тому же я патриотка, и мне небезразлично то, что происходит с нашей страной.

– И вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы переживали, глядя на то, что осталось от детища того самого Лазарева, который практически уничтожил когда-то давно ваш клан? – я откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, закрываясь не только от неё, но и от всего остального мира.

– Я вам уже сказала… – она не успела договорить, когда дверь открылась, и в кабинет вошёл Эдуард.

– Дима, Ксения готова проводить вскрытие. Сейчас я найду Ивана, он где-то бегает, и вы можете идти в морг, – и тут его взгляд упал на замершую вампиршу. Брови Великого князя поползли вверх, ритуальный кинжал словно сам собой оказался в руке, а вокруг него задрожала дымка Тьмы. – Я тебя помню, – прошипел он. – Ты тогда была… моложе.

– Зато вы, ваше высочество, совершенно не изменились, – язвительно ответила она, не сводя прямого взгляда с Эдуарда.

– Что эта дрянь здесь делает? – рявкнул Эд, поворачиваясь ко мне.

– Пришла устраиваться на работу, – я с непередаваемым удовольствием наблюдал всю гамму чувств, пробежавшую по обычно спокойному лицу брата.

– Что?! – он вытянул руку, направив кинжал на Маргариту. – Дима, она Хрущёва! Эти скоты объединились с недоносками Некрасовыми и решили устроить самый настоящий мятеж! При этом побочные жертвы ни тех, ни других не интересовали!

– Вы блестяще справились с этой жалкой попыткой привлечь внимание Лазаревых, – в той же язвительной манере ответила Маргарита. – Но вы, ваше высочество, по какой-то странной причине не тронули детей, а я в то время всё-таки была ребёнком. А позже ваш брат реабилитировал мой клан. Нам вернули замок и земли, и разрешили служить, в том числе в Службе Безопасности. И ни разу даже Оракул не усомнилась в преданности мужчин моего клана, посвящая их в офицеры.

– Что я только что услышал? – простонал Эд, переводя взгляд на меня. – Вампиры, мало того, Хрущёвы, служили в СБ в офицерских званиях? Это какой-то кошмарный сон, и я обязательно проснусь. А ещё лучше, вернусь в прошлое и завершу дело, которое не смог завершить из-за этой позорной сентиментальности.

– Времена изменились, – спокойно продолжила Маргарита. – Сейчас служить могут не только мужчины. После того чудовищного взрыва я не могла просто так сидеть дома и пришла. К тому же… – она замолчала, а затем продолжила, – я вас узнала на той записи из детского дома. – Лучший способ борьбы с собственными страхами – это столкнуться с ними лицом к лицу. К тому же я действительно патриотка.

– Дима, почему ты молчишь? – процедил Эд, глядя на меня.

– А что мне отвечать? – я снова открыл её дело. – Я помню о твоих сложных взаимоотношениях с вампирами, но Эд, они такие же граждане нашей страны, как и все остальные.

– Повтори, – дымка силы смерти рассеялась, но кинжал в ножны так и не вернулся. – Я что-то упустил при изучении существующей действительности?

– Эд, ты видел Хмыря. Он вполне легально живёт на материнском болоте и болотах, прилегающих к материнским. Я специально узнавал. У болотников договор с правительством: не больше трёх утопленников на каждое болото в год. Остальных идиотов они обязаны вытаскивать. И да, Эд, они платят налоги.

– И они? – он снова ткнул кинжалом в сторону притихшей Маргариты, не сводящей с него странного взгляда. Я, если честно, не понимаю, о чём она думает, глядя на человека, пять сотен лет назад чуть ли не собственноручно вырезавшего её семью.

– Они тем более, – я усмехнулся. – Эд, как ты умудрился пропустить такой большой пласт в современном законодательстве, как права и обязанности малых рас?