Центурион

Центурион

Аннотация

Служба центурионом в «V легионе Жаворонков» во время первой Дакийской компании, то еще развлечение для римского солдата, но и оно меркнет в сравнении с теми опасностями, которым подвергается каждый римский гражданин, волею судеб оказавшийся вечером в мрачных кварталах Субуры.

Предисловие

Я Гай Флавий Веспасиан. Я центурион Великой Римской империи, которой сейчас правит мой сводный брат Тит Флавий Домициан, но я не могу открыть ему тайну своего происхождения, иначе преторианская гвардия убьет меня по его приказу даже не задумываясь. Моему братцу не нужны конкуренты. Впрочем, мне сыну простой римлянки, не стоит корить судьбу. Юпитер, и так ко мне слишком благосклонен. Вместо нищего прозябания в мрачных кварталах Субуры, я сумел устроиться на службу центурионом в «V легион Жаворонков», по протекции ухажера моей матери знатного патриция Марка Ливия Солона. Сейчас наш легион отправляется в Дакию на войну с кровожадным царем даков Децебалом.

Центурион

Бычий форум в районе трех холмов: Палатина, Авентина и Капитолия, летом 86 г. н. э просто пестрил разноцветным одеждами многочисленных торговцев, стекающихся на рынок самого утра. Дивные, а местами и раздражающие нос, ароматы восточных пряностей буквально со всех сторон впитывались мою тунику. В самом углу рынка у статуи Минервы Всепрощающей стояла небольшая, но не типичная по размерам клетка для хищных кошек.

– Зверюга! Ну укуси меня хоть разок.

Темноволосый мужчина в греческой короткой тунике с ожесточением бил своей палкой по железным прутьям клетки.

Эта необычная сцена на рынке сразу же заинтересовала меня.

Поправив ремень, я размеренным шагом скучающего от жизни человека направился в сторону клетки. Мужчина меж тем оставался у клетки, продолжая злить своего зверя. Он с усердием грека-театрала строил ему злые рожи и просовывал палку меж прутьев, пытаясь вызвать у животного слепую ярость.

– Почему этот тигр еще не в Колизее? – отрешенно поинтересовался я. Мужчина вытянул палку из клетки и повернулся ко мне.

Его лицо приняло довольно кислое выражение, означающее полное разочарование от жизни в столице империи. – Я хозяин этой зверюги господин. Клянусь всеми Богами Рима, я бы дорого дал, если бы этот тигр имел хоть чуточку храбрости достойной остальных его сородичей. – Но увы господин, – продолжил жаловаться мне хозяин тигра. – Это животное трусливо господин и распорядитель игр велел мне убираться вместе со своей кошкой куда подальше. Я понимающе кивнул. Этого торговца хищными животными было и впрямь жаль. Сколько времени и сил, а главное средств ему стоило доставить животное в Рим.

– И что же ты хочешь просто продать его на рынке, словно курицу? – поинтересовался я, глядя на грандиозную кошку, прижавшуюся к прутьям в дальнем углу клетки.

– Хорошо бы так господин! – вдруг оживился торговец. Но кому он такой нужен. Его дух сломлен. Торговец вновь сник.

– Так убей его, а эту великолепную шкуру продай, – с некоторой усмешкой предложил я. Иных вариантов у тебя нет.

Торговец, окинув меня с ног до головы и заметив на моем поясе кинжал лукаво прищурился, что-то прикидывая своим хитрым умишкой. Наконец взвесив все за и против, он нагло заявил: —Не сочту ли я за труд взять на себя эту проблему?

Деньги, конечно, поделим пополам. Я весело рассмеялся, что несколько сконфузило этого торговца.

– Что смешного в моем предложении господин?

– Судя по кинжалу на твоем поясе и походке: ты легионер. А кому, как не легионеру, каждый раз смотрящему смерти в глаза по плечу такое дело. – Да я военный, – весело ответил я. Но совсем не легионер, а центурион.

Торговец, очевидно недавно прибыл в Рим и еще толком не разобрался

в римских одеяниях. Услышав мое звание, торговец тут же в почтении склонил голову.

– Я не зря назвал тебя господином, – довольно пролепетал он. А ведь я еще не знал твоего звания. Я кивнул в ответ. —Это добрый знак господин, – процедил торговец. Прошу простить, что ошибался, предлагая тебе взяться за это дело.

Торговец был обескуражен и немного смущен возникшим неловким положением – Как тебя зовут? – спросил я. – Эпикл, мой господин, – уныло ответил торговец. Я грек из Коринфа и теперь я стал торговцем животными для нового амфитеатра императора. Эпик еще раз отвесил поклон.

– Прежних подрядчиков наш цезарь Домициан Флавий выгнал в шею, —добавил он к сказанному ранее. Все предыдущие торговцы погрязли в коррупции.

– Пожалуй, это так, —согласился я с ним. По твоему поведению с животным это заметно. – Так что не так с этим тигром? – с интересом поинтересовался я.

– Отец, – ладонь девушки мягко коснулась плеча торговца. —Ты все же опоздал на обед.

Торговец перехватил руку девушки и выставив дочь вперед себя заискивающе пролепетал: —Позвольте господин представить мою дочь. Девушка тут же смутилась, не ожидав такого бесцеремонного поступка от своего отца. – Ее зовут Ликея, и я клянусь вам Зевсом господин, вряд ли вы встретите девушку столь же добродетельную и чистую.

Мне тоже стало совершенно не ловко от такой ситуации.

Этот пронырливый торговец выставлял свою дочь передо мной на торги, так же бесстыдно, как и свою трусливую кошку. Что же, возможно этот грек имеет на это причины. Мне нужно было уходить. Времени на шатания по Риму не было. У стен виллы сенатора Илиана Проба меня ждала моя новая центурия, командование над которой мне вручили с приказом только вчера. Но навязчивый грек не хотел просто так отпускать меня, посчитав, что его прекрасная дочь будет хорошей приманкой для знакомства с важным человеком. Грек скорчил кислую мину и с напущенным сожалением произнес: —Жаль господин центурион, что вы торопитесь. Сегодня вечером я устраиваю ужин для своих соотечественников из Греции.

Если вы найдете пару свободных часов, чтобы посетить мой скромный дом, то я и моя дочь будет вам очень признательны.

Я еще раз окинул взглядом прекрасную гречанку, попытавшуюся укрыться от моих глаз за спиной отца, и прикинул во что мне может обойтись новое приключение. Девушка была действительно красива и грациозна. Удивительно, как она еще не оказалась в лапах какого-нибудь римского патриция. Самых лучших лупанариях города такие женщины стоят не дешево и по карману только богачам. Я же простой римский центурион, через неделю убывающий со своей когортой в пополнение «V легиона Жаворонков», вставшего сейчас лагерем в Римской провинции Мёзия.

После того, как легион будет полностью укомплектован, мы вступим в земли даков. Кровожадных дикарей решивших, что Рим слишком далеко от них.

«Впрочем, пару часов, как утверждает этот торговец, я, пожалуй, найду этим вечером» – усмехнулся я про себя.

Тем более грек живет не в самом бедном квартале Рима, откуда постоянно исходит угроза быть ограбленным и зарезанным в темных закоулках.

Я вспомнил, как однажды мне пришлось быстро уносить ноги из Субуры, охваченной вечерними беспорядками. Лавки торговцев подверглись безжалостным грабежам со стороны шаек разбойников, в одно мгновение наводнивших охваченный пламенем квартал. Меня спасло лишь то, что я редко расставался со своим оружием, даже во время отдыха и развлечений.

Грабитель, что зажал меня на узкой улице был не слишком расторопным и не знал, что сейчас он имеет дело с профессиональным солдатом. Он сумел понять это, когда мой кинжал вспорол ему брюхо, освобождая место от кишок, которые тут же выпали наружу. Подхватив их руками, он повалился на грязный тротуар, не знавший метлы дворника.

Что ж, это было бы для него уроком, если бы он спустя минуту со стоном не испустил дух.

На улицу, где мне к несчастью, удалось оказаться, вскоре зашла манипула легионеров. Это была часть из когорты городской стражи, которую префект ввел в охваченный беспорядками район.

Легионеры, сомкнув плотно щиты продвигались вперед, оставляя за собой окровавленные тела разбойников и насильников. Как я позже узнал, некоторые лупанарии не досчитались своих работниц. Их изнасилованные и обезображенные тела позже нашли на берегу Тибра.

Мимо рядов проследовала группа легионеров в полном походном вооружении, звеня начищенными до блеска доспехами. Глядя на солдатскую выправку и отточенный дальними маршами шаг, грек тяжело вздохнул и закатил глаза. Мне стало очевидно, что этого торговца Эпикла кто-то шантажирует и ему требуется защита. Потому он всеми неправдами завлекал меня в свой дом. Присутствие римского офицера, возможно бы несколько охладило пыл вымогателей. Ликея меж тем выскользнула из рук отца и смущенно улыбнувшись на прощание, исчезла в дальних рядах рынка.

– Хорошо, – ответил я Эпиклу. Возможно, освободившись от служебных дел, я буду на твоем приеме. Лицо грека сразу осветила широкая улыбка. —Господин центурион не пожалеет о посещении моего дома! – услужливо залепетал грек. Для меня не составляло трудности посетить дом этого торговца, поручив заботу о вверенной мне центурии на моего опциона Марка. Моего заместителя. Марк уже давно находился при службе. Еще со времени брата нынешнего императора Домициана: Тита Флавия. Из простых легионеров Марк был назначен опционом, по ходатайству бывшего трибуна V легиона. Он скрупулезен, трудолюбив и в меру жесток, как и все римские опционы.

Нет, опцион Марк Порций не гнобил новобранцев, как и не давал слишком расслабляться ветеранам. Близость Рима предоставляла солдатам десятки соблазнов от дешевых проституток до кувшинов с вином, предлагаемых заезжими купцами. Наша когорта еще не набрала свой полный состав. Нам не хватало двадцати новобранцев, и мы развернули походный пункт приема в легионеры прямо у стен виллы. На полях трудилось множество крепких рабов, которые вполне могли бы послужить Риму. Хозяин виллы сенатор наверняка был доволен их усердием, но по сложившейся традиции рабы не могли записаться в армию. Это мог сделать только свободный человек, не важно из какого сословия он происходил. Потому вновь прибывших на вербовочный пункт добровольцев, опцион Марк самолично осматривал на наличие рабского клейма. Двоих хитрецов он уже заковал в кандалы и первой же повозкой под охраной отправил их прежним хозяевам.

Прибыв в наш маленький лагерь, состоявший сейчас всего из десяти палаток, я спешно осведомился у Марка о положении дел в лагере, сколько еще осталось набрать новобранцев и отправил посыльного на виллу к сенатору. Сенатор взял шефство над нашей центурией, снабжая нас зерном и маслом, а также дозволяя охотиться в принадлежащей ему роще, где во множестве водились фазаны и перепелки.

После полного формирования наша центурия убывала в Равенну, откуда соединившись с другими подразделениями садилась на корабли и отбывала в Мезию, мне хотелось навестить дочь управляющего усадьбой Юлию. Сам управляющий Менакс был уже довольно давно свободным человеком, хотя и не получил римского гражданства по ряду причин.

Юлия же была рождена свободной и имела римское гражданство, конечно не без помощи сенатора. Изначально, я подозревал, что при ее красоте и изяществу тела ей приходится делить ложе с сенатором, но позже узнал, что у сенатора есть любовница в самом Риме из знатных патрицианских семей. Сын сенатора находился в действующей армии в той самой Мезии, следовательно никто бы не посмел лишить невинности дочь самого управляющего. А сам Рим Юлия не посещала, предпочитая проводить время в затворничестве в утопающем в зелени поместье своего отца.

Я постучал в ворота поместья сразу после полудня. Солнце сверху нещадно палило и рабы, работавшие в поле, укрылись от него в наскоро сооруженных соломенных шалашах. Сейчас же они тайком выглядывали наружу, наблюдая за мной, хотя нужды в этом никакой не испытывали. Привратник не сразу открыл мне деревянную калитку в воротах. Первоначально, он отодвинул деревянную пластинку, прикрывавшую щель в калитке. Увидев шлем центуриона, привратник издал многозначительный вдох и тут же принялся возиться с запором, который почему-то не хотел открываться. – Смазывать маслом надо! – выругался я на привратника. —Седину нарастил, а не знаешь, как с запорами управляться, – сопроводил я свое ожидание у калитки. Привратник нудно запричитал: —На прошлой неделе смазывали господин, видимо на солнце масло высохло. —Поторапливайся болван! – прикрикнул я на него. У меня слишком мало времени. Наконец привратник закончил возиться с запором и открыл его. Распахнув настежь калитку, привратник виновато склонил голову и принялся что-то шептать про себя. Наверняка он молился своим варварским богам, чтобы я не пожаловался сенатору на его медлительность. Мне не было нужды обрекать этого раба-старца на порку. Хотя сам сенатор их порол и видимо весьма недурно. В дальнем углу у стены стояли два столба с болтающимися веревками, которыми видимо и связывали рабов перед поркой. Я вошел на территорию поместья. В отличии от расположения моего лагеря в поместье было прохладно. Высокие зеленые кусты затеняли пространство перед домом и уводили по дорожке куда-то вдаль. Меж их веток были едва заметны белые мраморные скульптуры и слышался шум падающей сверху воды. В римских поместьях каждый хозяин по возможности строил водопад и пруд вокруг него для приятного вечернего времяпровождения в компании домашних, гостей и проезжих актеров.

На входе в атриум меня встретили слуги и сразу предложили бокал фалернского вина и прохладную ванну, чтобы освежиться и смыть с себя дорожный пот.

Я вежливо отказался и от вина, и от ванны, сославшись на нехватку времени по долгу службы. Тогда слуги напрямую спросили у меня с чем связан мой визит в поместье, ведь сам сенатор был в отъезде, а вести некоторые дела управляющий поместьем был не уполномочен.

Что же я был готов к такому результату и безотлагательно сообщил слугам, что хотел бы увидеть дочь управляющего Юлию. Но как оказалось она тоже была в отъезде, но не с сенатором, а со своим родственником. Раздосадованный сложившимися обстоятельствами, я покинул поместье и отправился в расположение нашей центурии. Очевидно, что вечер мне придется провести в компании опциона и кувшина фалернского. Тем временем в наш лагерь прибыл гонец из легиона и сообщил, что легат прислал мне письмо, которое я должен прочесть незамедлительно. Достав из кожаного мешка восковую табличку, я узнал твердый почерк трибуна нашего

легиона, в котором он сообщал мне, что легат приказал не позднее завтрашнего дня выдвинуться на север по дороге, где моя центурия соединится со II Громогласной когортой, под началом старшего центуриона Фирия Проба. Я должен прибыть в порт Равенны, не зависимо от наличия новобранцев. Оставшихся наберем на месте. Подпись трибун: Публий Плавдий. «Хорошенькое дельце» —невесело поразмыслил я. В моей центурии не хватало восьмого десятка солдат. Кого я там в Равенне, в этом портовом городе империи смогу набрать, разве, что бывших матросов? – Молокососов с рыбачьих лодок, знавших только как управляться с веслом и ни разу не видевших гладиуса, не говоря о том, как нужно метать пилум. Но приказ есть приказ, и он отдан. Я позвал опциона Марка в свою палатку. Марк зашел, морща нос от запахов, преследовавших его. —Опять эти негодяи приволокли какую-то тухлятину! – недовольно проворчал он. Денег для закупки продовольствия, я им дал достаточно. Неужели у этих придурков не хватило ума выбрать мясо посвежее. – Садись Марк, – пригласил я его за стол, стоявший в самом центре моей палатки. Марк вытер свой раздраженный нос и медленно сел на стул. – Я сегодня получил письмо от нашего трибуна, – оповестил я Марка. Бросив восковую табличку на стол, я стал следить за реакцией опциона. Опцион первоначально удивленно разглядывал ее, но в руки брать не решался. Затем Марк подозрительно перевел взгляд на меня. – И что в ней? – осторожно поинтересовался он. Я развязал шейный платок, который еще не успел снять после прихода в лагерь и недовольно пробурчал: —Мы снимаемся и следуем в Равенну. Марк на мгновение застыл, переваривая услышанное. – Но командир, но мы еще не набрали полный состав в нашу центурию! – недовольно возразил он. Мне сейчас нечего было возразить ему, кроме того, как напомнить, что это приказ, который написан на этой самой доске, что лежит у него перед носом. – Это приказ Марк, – повторил я. Марк вскочил со стула и отсалютовал. – Будет сделано центурион. Когда мы выступаем?

Я провел ладонью по шее. От пота она была такой же мокрой, что и платок, который я недавно снял. – Выступаем завтра утром Марк. Пока солнце не взошло. Так легионерам будет легче идти, а в полдень устроим привал где-нибудь в лесочке. – Хорошо, – опцион Марк, словно ужаленный пчелой выскочил из моей палатки. Через минуту лагерь разразился его громогласным ревом: —Центурия становись. Оружие к осмотру. В лагере раздался рев сигнальной букцины. Не ожидал от Марка сегодня такой прыти в выполнении команд. Впрочем, сейчас это было не так важно.

Я махнул рукой. За выступление маршем центурии можно не беспокоиться, Марк все сделает, как надо. Меня угнетало лишь одно обстоятельство, что придется отбыть на войну, так и не зарывшись лицом в мягкую грудь дочери управляющего поместьем. А распивать фалернское вино в компании своего опциона мне не очень-то хотелось. Как опцион, Марк Порций был отменный солдат, но как собутыльник совершенно никакой. Его постоянный нудёж о задержке императором жалования просто выводил меня из себя. Хотя нужно признаться, в этом он был прав. Спать же в своей палатке одному тоже желания не было. К тому же на город опустила такая жесточайшая жара, что вино, ненадолго оставленное снаружи, тут же превращалось в уксус. А уксус, как вы понимаете не будет пить даже самый прокаженный нищий, ползающий на ступенях Палатина. Я приказал Марку выдать легионерам по чарке вина из наших с ним запасов. Хорошее римское или греческое вино солдаты уже не скоро увидят. За пределами Италии вино было похоже на уксусное пойло, от которого мутило и выворачивало желудок. Дикари не смотря, на все просвещение Рима так и не научились делать хорошее вино, к тому же некоторые сорта винограда произрастали только в Италии и нечего было ожидать хорошего вина в краях варваров. Неожиданно в мою голову влез тот несчастный грек, выставлявший свою красавицу дочь на показ. Кажется, у него сегодня состоится какая-то пирушка, где будут присутствовать его земляки такие же грязные торговцы, не знакомые с честью и доблестью римского солдата. Хотя нужно признать, что дочь этого торговца хороша собой и было бы жаль упускать такую канарейку перед долгим воздержанием. У меня потянуло внизу. – Если ехать, то сейчас, к закату успею вернуться в расположение, – успокоил я себя.

Меня не могло не радовать, что дом торговца Эпикла, находился на Авентине, одном из семи холмов Рима, и мне не придется миновать вечно кишащую всяким сбродом Субуру. Лавки и дома торговцев на Авентине находились на южном склоне холма, притыкаясь к друг другу словно гроздья винограда, щедро усыпавшие подножие Везувия. На вершине Авентина находились усадьбы сенаторов и трибунов, окруженные высокими каменными заборами и утопающими в тени зелени. Пройдя по Аппиевой дороге мимо гробниц великих людей Рима, меня молчаливо встретила угрюмая крепостная стена Сервия. Местами кладка в ней уже развалилась и сияющие черные провалы наводили на мысли о положении дел в империи Домициана. Магистрат Рима всегда оставлял ремонт южной стороны стены на лучшие времена. Риму уже более двух столетий не угрожала опасность с юга. Воспоминания о Ганнибале, как и о ордах раба Спартака канули в лету. Легионеры у Капенских ворот, завидев одинокого путника, тут же отложили кости в сторону и подняли щиты. —Центурион! – легионеры лихо отсалютовали и их лица вновь превратились в каменные изваяния. Я зажмурил нос от вони исходящей неподалеку от ворот. —Еще ночью предыдущий караул убил не-то лазутчика, не то просто вора, – пожаловался мне старший легионер. Обещали прислать повозку и вывезти тело, выбросить в Большую клоаку, но до сих пор их нет. Я сочувственно кивнул ему головой. —Проклятые лентяи! – продолжал изливать свое негодование легионер. Эта вонь сводит нас с ума. Легионер сплюнул на песок и оправился на пост к своим товарищам.

Дело и впрямь было дрянь. Обычно магистрат после получения сообщения о трупе сразу присылал повозку с двумя волами и двух рабов в сопровождение. Но сегодня был выходной и вряд ли магистрат или даже префект, если до него, конечно, это дойдет, озаботится наведением порядка. Скорее всего многие из тех, кто причастен к уборке улиц уже раскисли от вина на жарком солнце и вовсе не собираются что-либо делать. Вечер выдался слишком жаркий. Зной качал воздух словно, лодку на волнах. В некоторых местах к камням стены Сервия было невозможно прикоснуться.

Даже завсегдатаи дряхлой стены шустрые зеленые ящерки предпочитали скрыться в глубоких трещинах. Город погрузился в сладкую вечернюю истому. В такую жару хорошо сидеть с бокалом холодного пива где-нибудь в тени виноградников и слушать, как слуги весело смеясь бегают по саду или играют грустную мелодию на арфе. Прохлада в Рим придет ночью с холодным ветром со стороны Остийского порта. Над жалкими лачугами бедняков с черепичными крышами, облепившими каменную мостовую, проглядывала мрачная громадина Большого цирка. После постройки Веспасианом амфитеатра Флавиев жизнь в нем ненадолго затихла. Император же Флавий Домициан больше уделял внимание своему любимому детищу, чем Большому цирку. Гонки на колесницах в цирке, всегда собирали огромное количество народа, будучи самым любимым развлечением толпы. Новый же амфитеатр Флавиев подарил толпе смерть на более обширных масштабах, чем ранее.

В новом амфитеатре так же, как и на скачках в большом цирке можно было поставить на одного гладиатора или же на целую команду гладиаторов, которая выставлялась против другой команды или же диких зверей. Размеры и суммы ставок впечатляли. Удачная ставка, вполне могла сделать гражданина Рима богачем, а могла и просто разорить его, что, впрочем, было в Риме обыденностью. На гладиаторских сражениях частенько присутствовал и сам император, сопровождаемый грозной преторианской гвардией и некоторыми приближенными к цезарю сенаторами. Толпа с вожделением и затаив дыхание ожидала личного решения императора о участи на арене того или иного несчастного. Раскаленные от солнца стены амфитеатра зачатую становились местом для заключения сделок, тут же договаривались о браках, и торговали приготовленной домашней едой. Домициан повернул течение жизни в Риме из Большого цирка к амфитеатру Флавиев.

У храма Минервы Афинской, на ступенях столпилась небольшая толпа нищих и плебса, жадно ловящая взглядами движения толстого лысого мужчины в белой тоге со свитком в руках. Чуть поодаль от плебса стояло отделение легионеров, пристально наблюдающих за речью сенатора. Легионеры скептически фыркали, выслушивая торжественную речь этого представителя нобелитета, понимая, что кроется за ней лишь лукавство, а то и вовсе подлый обман и желание угодить Домициану.

– Граждане Рима! —торжественно объявил мужчина. Наш император торжественно объявил набор в новый легион. Всем поступающим на службу будет выплачено месячное жалование и выдано полагаемое легионеру обмундирование. После окончания службы, все кто вернется в Рим, получит земельные участки и пенсию до конца жизни. Толпа восторженно взревела, но услышав, что вновь формируемый легион отправляется в самое пекло тут же стихла. —Знакомая песня, – довольно усмехнулся я. Император сейчас готов обещать, что угодно, чтобы набрать новые легионы для компании в Дакии.

***

Дорога на холм Авентин была вымощена ровным мелким булыжником, отчего я легко без затруднений поднялся вверх. На севере от меня чернели многоэтажные инсулы с крохотными комнатами, сдаваемыми в наем плебсу. Вечер раскрасил окна инсул черными провалами. Сейчас они были больше похожи на голые стволы деревьев после пожара, чем на жилища. Ночь еще не полностью спустилась на район Субуры, оттого она не казалась такой мрачной, какой станет после того, как на ее улицы опустится ночной сумрак и темных переулках скользнут тени хозяев ночи.

Я тяжело вздохнул, сетуя на то, что в моем благословенном Богами городе еще остались такие страшные места и прибавил шаг. Дома богатых граждан и нобелей на Авентине были ограждены высокими стенами из розового тесаного камня, за которыми виднелись зеленые кроны фруктовых деревьев и слышался веселый женский смех. Проходя мимо этого сосредоточения роскоши и власти, я замечал скользившие по мне взгляды из маленьких деревянных калиток в стенах. Со мной рядом незримо присутствовали скрытые наблюдатели. В домах особо богатых граждан, что имели право присутствовать на заседаниях в сенате, имелись свои отряды самообороны, состоящие из отставных легионеров и вооруженных вольнонаемных. Некоторые такие жилища с крепкими стенами могли выдержать однодневную осаду силами целой когорты. К счастью для обитателей этих домов в этом не было необходимости. На Авентине постоянно дежурила особая когорта городской стражи. Богатые граждане помнили те времена, когда Рим погружался в хаос в результате гражданской войны и предпочитали не экономить на охране своих жизней и имущества.

Я остановился напротив дома с небольшой деревянной калиткой, на которой была прибита виноградная гроздь, вырезанная на дощечке из красного дерева. С севера со стороны Марсового поля в небо поднимались черные клубы дыма. На Марсовом поле во время минувшей гражданской войны располагались лагерем легионы Суллы прибывшие из Остии. Те времена, когда в Рим запрещалось вводить войска, уже канули в лету, и император размещал войска в наиболее подходящих для этого местах.

За стеной дома раздались чьи-то крики и дверь калитки распахнулась. Я тут же ухватился за рукоять кинжала.

В проем калитки медленно вывалилось тело бородатого мужчины в белой тунике. На его груди расплылось красное пятно. Мужчина, широко раскрыв рот, тяжело хватал им воздух и издавал хрипящие звуки. Легионеры из стражи несколько минут назад проследовавшие мимо меня уже были внизу холма и вернутся сюда не раньше, чем через некоторое время. Скорее всего труп уже успеют убрать. Я стал свидетелем жестокого злодеяния почти в самом центре вечного города. Очевидно, тому кто это сделал свидетели ни к чему, а стало и быть моя жизнь сейчас подвергается опасности. Оставалось бежать или крикнуть стражу. Можно просто сделать вид, что ничего не произошло и идти дальше по своим делам. Мои опасения развеяла появившаяся следом голова девушки. Увидев центуриона, застывшего в нескольких шагах от убитого, она вскрикнула и осела. Я видел в ее глазах растерянность и страх.

– Что здесь произошло? – спросил я подходя ближе. Девушка испуганно оглянулась, посмотрела на убитого и тихо прошептала: – Я не хотела господин. —Это Карий Публий господин, он хозяин этого дома. – Зачем же ты его убила? – поинтересовался я. Девушка вновь всхлипнула. —Я не хотела господин, – повторила она. Хозяйки сейчас нет в доме, а он начал приставать. Я только десять дней назад была нанята в прислугу. —Разве служанки не должны потакать желаниям хозяев? – строго спросил я, убежденный в том, что хозяин имеет право на все что присутствует в его доме. По мостовой застучали калиги легионеров. —Уберем его отсюда, – тихо прошептал я, помогая девушке затащить тело во внутрь двора. Во дворе было тихо и пустынно. Сквозь зеленые ветви виноградной лозы, я слышал тихое журчание воды, похожее на песни сирен. Белоснежные колонны из розового мрамора взлетали ввысь, соединяясь с друг с другом у самого основания черепичной крыши. К дому вела широкая дорожка, выложенная из мраморных плиток и заканчивающаяся широкими ступенями. —Где остальные слуги и рабы? – строго спросил я девушку. —Они все спят.

Лицо этой девушки служанки было достаточно красивым, а фигура изумительной, чтобы хозяин дома обратил на нее внимание. —Кто твой хозяин? – тихо спросил я. Девушка опустила голову не решаясь сказать. Я сильно сжал ее запястье. —Так кто хозяин? – Он сенатор, – едва дыша пролепетала девушка. – Гадес меня возьми! – тихо выругался я. Эта служанка, красивая служанка надо признать, только что зарезала своего собственного хозяина. Сенатора к тому же. Сейчас мы находимся в его прекрасном доме похожим на Элизиум, а по улице марширует вооруженное отделение легионеров.

Так влипнуть мог только кретин, какой я к черту римский центурион, Аид меня возьми. В моей голове судорожно забегали мысли. Мне или нам. Сейчас это было уже не важно. Нужно было тихо и незаметно покинуть это место.

Хорошо, что я отправился в гости налегке в обычной тунике, а не форме центуриона, чтобы произвести впечатление на гостей греческого торговца. Правда обувь меня в любом случае выдавала. Солдатские калиги сразу выдают человека причастного к армии, но в тоже время кто их будет рассматривать, если произойдет нечто серьезное. Девушка совсем сникла и села рядом с телом сенатора, закрыв заплаканное лицо руками. – Нам нужно оттащить тело, – предупредил я ее. Девушка очнулась. —Куда же? —на мгновение заметалась она

– Там за домом есть большие кусты у самой стены, – тихо указала она. «Можно было бы сбросить тело сенатора в бассейн, но рана на его груди не оставляет домыслов о том, как именно погиб хозяин дома». Рабов и слуг подвергнут пыткам, и она обязательно сознается, чем подпишет себе смертный приговор, а заодно и мне. Я ухватил тело бывшего сенатора за руки потащил в след за служанкой. Затащив тело этого толстяка в самую гущу кустов, я постарался прислушаться. Во дворе по-прежнему было также тихо, как и тот момент, когда я в нем оказался. —Протяни мне свою руку, – приказал я девушке. Та послушно выполнила мой приказ. Клейма рабыни не было ни на руке, ни на шее, стало быть, девушка свободная. —Где ты живешь? – спросил я. – Тут неподалеку, – кивнула она. – Там? – я указал пальцем в сторону Субуры. Девушка кивнула. «Возможно это и к лучшему» – поразмыслил я. Спрятаться в этом районе намного надежнее. Не каждый вооруженный римлянин отважится неспешно прогуливаться вечерами в этом районе. Оставалось незаметно выскользнуть из дома и проводить девушку до святилища Исиды. От этого маленького храма в виде портика с тремя колоннами и начинались мрачные кварталы Субуры. На Авентин тихо опускалась ночь. Времени на посещение дома торговца Эпикла у меня теперь не оставалось. Мне нужно было вернуться за стены Рима в расположение своей центурии, чтобы с рассветом выступить в марш, как и приказал в своем письме мой легат. Девушка почти успокоилась и тихо всхлипывая, ожидала моего решения. – Мы уходим, – решительно произнес я. – Подождите, – остановила меня девушка. Мне нужно пробраться в свою комнату, чтобы забрать остатки жалования и кое-какую одежду. —Гадес меня дери, – тихо воскликнул я. На ее руках кровь римского сенатора, а она вспомнила о деньгах и одежде. Милосердный Юпитер видит, женщины не меняются. – Я тихо, – попыталась успокоить меня девушка. Никто не заметит. Моя комната сразу за дверями. Она сделала такое умоляющее лицо, что клянусь Гадесом, я не мог ей отказать. —Только быстро! – предупредил я ее. Девушка довольно улыбнулась и скользнула меж ветвей по направлению к входной двери. Я проверил завязки на своих калигах. Лучше это сделать сейчас, чем в то время, когда придется бежать. Я, конечно, доверял своим навыкам, но в той ситуации, что я сейчас оказался выбирать не приходилось. Рядом на ветках платана запел ночной соловей, его песнь напомнила мне о свободе, которую так легко потерять, случайно оказавшись не в том месте. Луна вылезла из-за серых рваных, словно паруса триремы туч, отбрасывая длинные тени от кустарников и скульптур, во множестве своем установленных вдоль дорожек вокруг дома. Из открытого окна послышался звон. Кто-то, что уронил или же это борьба. Если же эту дуру схватили? В голову не приходило ни одной дельной мысли, кроме того, как попытаться помочь ей. Зачем я это делал?

Этот вопрос я еще много раз буду себе задавать. А пока я в несколько прыжков оказался у входной двери дома сенатора. Девушка стояла в атриуме у одной из колонн. В одной руке она крепко сжимала кожаный мешок, но ее другую руку так же крепко сжимала рука худощавого высокого мужчины в красной тунике, перевязанной веревочным поясом. Служанка боролась с этим мужчиной, не проронив ни слова. Очевидно, он думал, что просто поймал служанку на воровстве, не зная всей подоплеки. Молчаливая борьба не прекращалась. Девушка пыталась вырвать руку, которую мужчина крепко держал. По всей видимости этот мужчина не хотел поднимать шум, боясь нарушить сон хозяина, который к тому времени был мертв. Сейчас его задачей было сломить волю воришки, затащить ее в подвал, а по утру обо всем доложить хозяину, не забыв получить при этом заслуженный сестерций за бдительность. Что ж мне была на руку его старательность в исполнении обязанностей. Подкравшись за колоннами, я прекратил их борьбу ударом рукояти кинжала ему в голову. Издав хриплый вздох, тощий мужчина повалился на мраморный пол. – Это наш управляющий Торий, – прошептала служанка, указывая на тощее тело. Я мигом схватил ее за руку и потянул к выходу. – Нам надо уходить. Наверняка в доме стали просыпаться его обитатели. Служанка кивнула и поспешила в след за мной. У калитки я резко остановился и прислушался. Вигилы мимо виллы убитого сенатора промаршировали совсем недавно, и в опустившейся на Авентин тьме, еще был слышен отзвук их калиг по каменной мостовой улицы. – Здесь есть другой выход? – спросил я. Служанка отрицательно помотала головой. Нам оставалось сейчас только выйти на улицу и идти до ближайшего перекрестка, затем вниз по узкой улочке к Большому цирку. Там мы конечно же наткнемся на подразделение ночной стражи вигилов, но сейчас другого пути у нас не было. Можно притвориться припозднившейся парочкой, чтобы не вызвать подозрений и через два квартала мы вступим в район Субуры. Молю Юпитера, чтобы нас там не тронули. Служанка быстро угадала мои опасения. – Главное добраться до святилища Меркурия Масличного, – прошептала она. А там мы попадем в руки моего дяди. – Какого моего дяди, Гадес меня возьми? – выругался я. – Увидите, – тихо улыбнулась девушка, потянув меня за собой. Мы тихо выбрались из калитки и устремились вниз по улице. Хвала Юпитеру на наше счастье маленькие потайные окна на дверях домов не щелкали. За нашим тайным бегством никто не следил. Света Луны было достаточно, чтобы освещать нам дорогу. Девушка запыхалась. Она потянула меня за руку прося остановиться. Гражданским тяжело идти в том темпе, в котором привыкли идти легионеры на марше. Наша когорта в составе XII Молниеносного бывало, что шагала весь день без остановок пока не добиралась до римского военного лагеря. Так было, когда в Германии крупный отряд батавов напал на кавалерийскую алу в верховьях Рейна у самой границы Римского лимеса. Мы должны были успеть ей на помощь. Трибун нашего легиона сам стал во главе командования когортой. К счастью для алы, когда мы уже добрались до места сражения, батавов добивала первая когорта V легиона Жаворонков. И все равно несмотря на это нам хватило врагов порезвиться. Так что быстро и долго шагать мне в привычку, чего не скажешь про служанку. Бедняжка она совсем запыхалась. – Как тебя зовут? – спросил я ее. – Флавия! – смущенно отозвалась девушка. —Это благородное имя, – заметил я девушке. Нужно быть достойным этого имени. Впрочем, имя Флавия вызвало у меня совершенно другие ассоциации. Оно еще раз напомнило мне о природе своего происхождения, которое по воле Богов мне приходится скрывать. Мы остановились в небольшом переулке, в окружении нависающих над нашими головами стенами домов нобилей. Римская аристократия, несмотря на некоторую опасность, исходящую от их проживания в столице, все же предпочитала жить поближе к управлению государством, коим уже являлся не сенат, а сам император или префект, назначаемый им на время своего отсутствия. Чтобы получать доходы от войн и налогов, собираемых императором, аристократия должна быть подле императорского двора, иначе о ней забудут, как о рудименте из прошлого. К тому же очень велик соблазн самому стать императором. После известных событий, что назовут годом четырех императоров, мечты о императорской тиаре не так уж и призрачны. Отец нынешнего императора Флавия Домициана, Веспасиан стал императором разгромив легионы Виттелия. Хотя сам Веспасиан был далеко не патрицием. Так кто же может помешать им, представителям древнейших патрицианских родов ведущих происхождение от Ромула и Рема одеть императорский венок в случае известных событий. Многое еще зависит от преторианцев, чьи казармы находились за стеной Рима. «Castrum Pretoria» – кто бы знал, что обычная стража императоров будет иметь силу совокупную многим легионам империи.

Девушка, кажется, отдохнула и была готова идти дальше

– Кто твои родители? – поинтересовался я.

Флавия мотнула головой. —Отец был лавочником, но дела шли плохо и ему пришлось продать лавку, так мы переехали в Субуру, – ответила она. – Ты упоминала про какого-то дядю, – напомнил я Флавии. Ты могла бы рассказать мне о нем подробнее. Интересно будет послушать по дороге. Девушка поднесла ко рту указательный палец. – Об этом лучше не говорить, – тихо предупредила она. – Что в этом такого? – не понимающе усмехнулся я. Например, я центурион в римской армии и скоро ухожу на войну в Мёзию. Война, это естественное состояние для римского солдата. Флавия услышав это известие, как-то сразу тихо сникла. – Значит, я больше не увижу тебя? – пробормотала она. – Почему же? – весело рассмеялся я. Все компании когда-нибудь заканчиваются, и солдаты возвращаются домой к семьям, с карманами набитыми звонкими денариями. Флавия горестно улыбнулась. —Все заканчиваются, но не все легионеры возвращаются домой. Это я знаю точно. Я понял, о чем она попыталась мне сказать. Девушка повернулась ко мне лицом и поправила мою тунику. – У тебя кто-то погиб на войне? – ненавязчиво поинтересовался я. Флавия кивнула. —Мой брат был легионером, и он погиб. Я, конечно, не ожидал такого поворота событий в нашем приключении. Бедная Флавия. Сестра римского легионера, погибшего за императора, не заслуживала такой участи. Пусть от ее руки погиб этот жирный и похотливый сенатор-нобель. Римская мораль: это благодетель в браке, а он удумал позабавиться со служанкой. Она не рабыня, а свободная женщина гражданка Рима. От этого сборища чванливых ублюдков, вырядившихся в белые тоги с пурпурной полосой, не убудет. Мы осторожно продолжили свой путь. У Большого цирка было тихо. Отряд вигилов исчез за зданием цирка. Мгла растворила даже звон их калиг по мостовой. На входных арках Большого цирка отбрасывая кроваво-красные отблески пылали факела, освещая дорогу, которая шла вокруг цирка. Позади нас был Авентин, откуда мы так спешно бежали. Справа Большая клоака, ее вонь при сильном западном ветре смешивалась с запахом моря и доносилась даже сюда. Впереди был Бычий форум, где я еще утром повстречал греческого торговца с его прекрасной дочерью гречанкой, за ним стоял Овощной рынок, за которым начиналась сама Субура. Район крайне опасный для вечернего путника. Несмотря на это, днем улицы Субуры кишели народом, спешащим по своим делам. Первые этажи многоэтажных серых инсул пестрели лавками торговцев и мастерскими, в которых можно было приобрести буквально все, начиная от простого хозяйского ножа, заканчивая вполне сносным гладиусом с которым можно смело идти в бой. Были и ювелирные лавки. Их хозяева с наступлением вечера предпочитали переправлять драгоценный метал и изделия в более безопасные районы Рима, но к утру все возвращалось на круги своя. Днем за безопасностью в квартале следили те же самые городские стражи вигилы, но с наступлением сумерек, они предпочитали убираться из района, оставляя Субуру во власти ее бесчисленных банд. Мы осторожно прошли мимо лупанария Цетиллы. Об этом заведении отзывались восторженно многие из легионеров моей центурии. Но сейчас оно словно вымерло. Массивные двери, окованные железными листами, были плотно закрыты, а ставни окон завешены деревянными щитами. – Они хорошо подготовились к ночи, – усмехнулся я. Заметив мою улыбку Флавия пояснила, что за этими дверями укрыто около пяти вооруженных рабов некогда бывших гладиаторами в Большом Лудусе. Она сама это видела, когда хозяйка лупанария старая госпожа Цетилла давала им нагоняй, выстроив в ряд перед входными воротами. Хлебная лавка и лавка кузнеца Милоса тоже были хорошо укреплены снаружи. – На Милоса постоянно нападают, – пояснила служанка, поправляя капюшон туники. – Почему же он тогда не уедет из Субуры? —с удивлением поинтересовался я. – Держать здесь лавку днем выгодное для торговца дело, —Флавия оглянулась. Иной случай ночь. Здесь каждый сам решает. Кто-то из торговцев платит дань одной из местных банд и тогда он находится под их защитой и покровительством. На торговой улице было по-прежнему тихо. —Днем к нему приходят за ножами, вечером или утром приходят поправить гладиус или топор. Клиенты есть всегда. Зачем ему уезжать? Флавия пожала плечами. Мне иногда была не совсем понятна жизнь, кипящая в этом квартале, но если эти люди, не хотят уезжать из Субуры, значит на это есть свои резоны. Мы тихо прошли дальше. Позади послышался шорох. Я прижался к стене дома, успев увлечь за собой Флавию. – Тише! – прошептал я. У лупанария Цетиллы появилась темная фигура. Сначала, она медленно кралась вдоль противоположной стены, затем осторожно перебежав улицу, подкралась к двери лупанария. Мы стали свидетелями какого-то таинственного события. Я прижал свою ладонь ко рту девушки. Флавия сразу все поняла и притихла. Фигура склонилась у двери и вытащила из-под порога какую-то вещь. Возможно, это была записка, которая тут же исчезла под одеждой этого человека. В темноте нельзя было разобрать кто это был мужчина или женщина, но с нас и так достаточно было тайн, и мы собирались, как только этот человек исчезнет, продолжить свой путь. Но ничего этого не произошло. Тень, ненадолго задержавшись у двери, вновь растворилась во мраке ночи. – Идем скорее, – прошептал я Флавии. Только мы тронулись из переулка, в начале улицы показались фигуры мужчин с обнаженными мечами. Хвала Юпитеру, они не заметили нас и продолжали свой путь. Их целью оказался лупанарий. Люди с мечами встали с обоих сторон дверей и один из них тихо постучал. Позы этих людей явно говорили о том, что пришли они к лупанарию с не слишком добрыми намерениями. Если не сказать зловещими, о чем свидетельствовала сталь их клинков в отблесках луны.

Я прижал Флавию к своему телу. – Очевидно, эти люди хотят ограбить лупанарий, – прошептал я ей, —или застать в нем кого-то. – В нем и брать-то нечего, – в ответ прошептала девушка. Каждый вечер к хозяйке приходят два вооруженных черных раба сопровождаемых легионером и забирают выручку. – Об этом все знают в этом районе, – подтвердила Флавия. – Значит они явились за чем-то другим. На другой стороне улицы раздался тихий свист. Злодеи быстро затаились. Двери лупанария приоткрылись, из-за них показалась чья-то голова – Проходите тише, – произнесла голова. Мы с Флавией еще сильнее прижались к стене. Частично нас скрывала деревянная повозка для мула. – Они спят? – переспросил один из злодеев. – Мертвецки пьяны! —отозвался человек из лупанария. Злодеи скользнули вовнутрь за двери. На улице вновь стало тихо, не считая темных фигур, маячивших вдали по обе стороны улицы. – Это их часовые, – прошептал я. Нас они не видят. Флавия потянула меня за тунику. – Давай останемся, – неожиданно предложила девушка. Я недовольно фыркнул. —Мы и так слишком рисковали Флавия.

Давай не будем подвергать себя неразумному риску.

– Мы должны увидеть все до конца, —уперлась девушка. Я пожал плечами. Не понятно откуда в столь юном прелестном создании столько смелости. Грабители меж тем скользнули в открытые двери лупанария, откуда спустя некоторое время раздались душераздирающие крики, что заставили меня дрогнуть. Даже я прошедший немало компаний в составе XII Молниеносного легиона счел, что там за дверями сейчас творятся ужасные злодеяния и кровь льется рекой. Мы дождемся, когда они уйдут прошептала Флавия и заглянем вовнутрь. Зрачки моих глаз расширились. – Ты с ума сошла Флавия? Мы недавно сумели избежать смерти, сбежав с Авентина, и теперь ты с головой кидаешься в еще более смертельную опасность. Но Флавию мои слова не особо впечатлили. Она сильнее прижалась к деревянной повозке, вглядываясь в тьму. Через какое-то время Флавия обернулась и сообщила, что в этом лупанарии живет ее знакомая. – Я должна узнать, жива ли она. Теперь я понял, что двигало бесстрашием этой девушки. Это вовсе не любопытство, граничащее с безрассудством. Это была дружба.

Что же я тоже совершал безумные поступки, когда нужно было спасти товарища легионера, который по своей глупости попадал в переделку. Например, легионер Катон в одной из галльских деревушек тайно от мужа посетил одну местную матрону, за что был бит сразу десятью галлами одновременно. Я вовремя подоспел к месту преступления. Галлы собирались отрезать Катону язык, чтобы он нигде не мог хвастать о своих любовных похождениях. В итоге несколько галлов лишились голов. Остальных зарезал римский патруль, случайно проходивший мимо.

Мне ничего не оставалось, как согласиться с Флавией.

Крики в лупанарии стихли. На темной улице не появилось случайных свидетелей. Идеальное преступление. Из лупанария вынесли тело, замотанное в белую простыню. Судя по изгибам фигуры, это была девушка. Впрочем, кого еще они могли там найти темной ночью. Вслед за похитителями девицы в дверях лупанария показалась довольная бородатая морда главаря этой банды. Это было заметно по той позе, в которой он стоял в дверях. Главарь то ли скалился, то ли довольно улыбался. Его белые зубы сверкали в темноте, но так или иначе он был доволен своим мерзким грабежом. Бандиты получили то, ради чего устроили этот грабеж.

Главарь выпустил из лупанария еще парочку бандитов, в руках которых очевидно был какой-то сундук, огляделся и шмыгнул вслед за ними в проулок. Улица опустела. Из дверей лупанария больше не доносилось криков и стонов.

Я положил Флавии руку на плечо. —Пойдем отсюда. Мне кажется, нам там уже нечего делать. Флавия резко обернулась: —Ты думаешь их всех убили. Я кивнул. Печально осознавать, но вряд ли бандиты оставили свидетелей, и душераздирающие крики из лупанария тому подтверждение. На глаза Флавии навернулись слезы. —Может быть все же кто-то остался жив? – пролепетала она, смахивая слезинки платком. Я сочувственно цокнул языком, не оставляя Флавии надежды. – Я должна сама все увидеть! – воскликнула она. – Упрямая девчонка! – выругался я, но Флавия уже устремилась к дверям лупанария. На входе в атриум, нас встретило тело охранника лупанария с распростертыми по мозаичному полу руками. Рана в живот оказалась смертельной. Края раны уже подсохли и на ее поверхности образовалась бурая корка. Зрачки убитого, словно уставились в одну точку, точнее в лицо того, кто убил его. Не представляю, кто сумел нанести такую рану охраннику, африканцу ростом около двух метров. Его кинжал лежал тут же неподалеку, закатившись под ножку скамьи. Судя по овалу лица, африканец был из Нумидийской провинции Рима. Богатые римляне часто нанимали нумидийцев в качестве охраны или привратника в свои имения, полагаясь на крепкое телосложение африканцев и образ жизни. Обучить нумидийцев владению мечом, так же не составляло труда.

Вокруг было полно отставных легионеров. К тому же, если посулить ланисте Большого Лудуса небольшую сумму денариев, то новоиспеченный охранник знатной особы вполне мог пройти обучение у гладиаторов. Но после покорения Цезарем Галлии и столкновениями с германскими племенами в Риме появилось достаточно варваров германцев, чьи услуги воинов были востребованы больше нумидийцев. Еще одного убитого нумидийца, мы обнаружили на входе в лупанарий. Двоих других, у входа сам атриум. Они были так же убиты коротким мечом в живот, в одно и тоже место. Один и тот же удар. Убийца хорошо его отработал. В составе группы грабителей был профессиональный солдат или гладиатор. Но выяснять это, я совсем не горел желанием. Флавия умчалась вперед в глубь дома, где находились скамьи для отдыха посетителей и небольшой бассейн. Я прошел вдоль кустов кипариса. От них до самого бассейна тянулся кровавый след. Несчастного убили у бассейна, а тело тащили волоком. У бассейна кровавый след заканчивался. Я заглянул в сам бассейн. Одной из работниц лупанария перерезали горло и скинули в бассейн. Услышав, глухой крик Флавии, я выхватил кинжал, и устремился к ней. Флавия стояла над телом пожилой женщины. На ее глазах и лице блестели слезы. Я сжал ее плечи.

На шее женщины блестела кровавая полоса от веревки или шнура. —Ее задушили Флавия, – откликнулся я. —Это была моя тетя, – всхлипывая, произнесла девушка. —Агнея Мемория, – пояснила Флавия. Это был ее лупанарий. Ночь становилась все загадочнее. И я еще до сих пор не в полной мере осознавал, в какой круговорот событий я вляпался. —Сожалею Флавия, – это все что я мог тогда сказать ей. Но Флавия не особо сейчас нуждалась в сожалениях, ее заботило нечто другое, то, о чем я, как солдат не мог догадываться. Девушка бросилась в одну из прилегающих комнат и принялась перерывать одежду и греметь ящиками стола. – Что ты ищешь Флавия? – поинтересовался я. Флавия уделила мне внимание, чтобы бросить лишь одну фразу: —Очень важные бумаги.

– Какие бумаги? – поинтересовался я.

– Это касается нашего императора, – выдохнула она. Его жизни и смерти. Флавия с ожесточением раскидывала в стороны вещи, пытаясь найти такие важные для нее бумаги. Потерпев неудачу, она села на одну и скамеек и свесила голову. —Их украли! – растерянно пробормотала она. В ее голосе прозвучали ноты отчаяния. —Все было тщетно, – пробурчала она, вытирая с глаз слезы. Я взял ее за руку. —Ты можешь объяснить мне Флавия, что было тщетно и что это за бумаги, которые касаются персоны самого императора. Флавия попыталась замкнуться и избежать расспросов с моей стороны. По ее глазам было видно, что эта тайна принадлежит не ей одной.

–Так что за бумаги? —настоял я на своем вопросе. —Ты обязана рассказать мне, раз уж ты затащила меня в эту жуткую историю. Флавия подняла голову, затем посмотрела по сторонам, словно опасалась тайных свидетелей разговора. —Меня нанял в прислугу к сенатору мой дядя Мемор, – начала тихо говорить она. Сенатор Публий собрал вокруг себя заговорщиков против императора Домициана.

Как зовут императора тайны большой не было. Об этом знает каждый нищий на Палатине, в чьих руках оказалась краюха хлеба от щедрот Домициана.

– Я следила за ними, —продолжила Флавия. – Именно поэтому твой дядя Мемор устроил тебя служанкой к сенатору? – уточнил я. —Да, —ответила Флавия. Он получил предписание от префекта Рима, что в сенате возник заговор. Император пока не знает о нем. Он занят подготовкой к Дакийской компании. —Еще бы! – воскликнул я. Кому как не мне, центуриону, который должен выступить походным маршем со своей центурией, не знать об этом.

– Откуда префект знает о заговоре? —спросил я. Флавия помотала головой.

–Этого я не знаю, поверь мне, —пояснила она, вновь оглядываясь по сторонам.

–Веселенькое дельце получается, – цокнул я. Главарь одной из банд Субуры грабящий, насилующий и убивающий честных граждан Рима в сговоре с префектом Рима. – Давно твой дядя Мемор знает префекта? – уточнил я.

Флавия помрачнела. —Клянусь, это останется только между нами, —поклялся я ей.

Флавия подалась вперед.

–Дядя отдает часть добычи префекту в обмен на покровительство и оказывает ему кое какие услуги.

– А это значит работа конкурентов твоего дяди? – предположил я. Ответ Флавии на этот вопрос мне не особо не требовался. Все банды в Риме между собой конкурировали, сами устраняли соперников, или же пытались устранить их руками государства, свалив на других свои преступления. Осужденных распинали, продавали в рабство, в амфитеатр, на рудники, но чаще распинали в назидании другим. В этот раз произошло событие более серьезного масштаба, чем рядовой грабеж. В дело оказалась замешана политика. —Что было в бумагах? —уточнил я.

– Я записывала все, что обсуждали сенаторы, когда посещали дом Целлия, – ответила Флавия. —Ты умеешь писать и читать? —поинтересовался я. Флавия кивнула в ответ. Она не переставала меня удивлять. Но на сегодняшний день, мой мозг был слишком переполнен тайнами, к тому же мне нужно было возвращаться в свою центурию.

На обратной дороге мы встретили еще одного бедолагу к своему несчастию оказавшемуся в лупанарии в этот час. Флавия тихо вскрикнула, узнав его. Человек в белой тоге и несколькими ранами на груди тоже узнал девушку. Он захрипел и попытался поднять голову. На его лице выступили капли холодного пота. Нобиль закашлялся, из его рта выплеснулся фонтанчик крови. То, что это был нобиль знатный человек, я понял по его ухоженной голове, гладко выбритой и смазанной маслом. Его туника была подшита по краям золотой каймой с золотыми лавровыми листьями. Золотая пряжка на кожаном ремне тускло поблескивала при свете луны.

Нобиль поднял в верх правую руку и прохрипел имя девушки. —Это один из сенаторов заговорщиков, – прошептала Флавия. – Я не понимаю, что он делал в этом заведении. Я улыбнулся в ответ: —Наверное то, для чего мужчины ходят в лупанарий. Но Флавию мой ответ не устроил. —Почему он оказался здесь именно сегодня? —воскликнула она. —Не более чем совпадение, —поспешил успокоить я девушку.

–Идем, я ухватил Флавию за руку и потянул к выходу. У нас и так оставалось мало времени. Дерзкий налет на лупанарий в любом случае не остался не замеченным жителями улицы, и кто-то из них совершенно точно уже спешил к вигилам, чтобы сообщить о случившемся.

Мы подошли к входной двери помещения, которая все так же оставалась настежь распахнутой.

Внезапно дорогу нам преградил здоровенный верзила, очевидно из тех, что недавно совершали налет на этот лупанарий. Грабитель неожиданно решил вернуться на место преступления что-то забыв.

Мы и решивший вернуться грабитель буквально столкнулись нос к носу.

И девушка, и грабитель к моему удивлению были знакомы.

– Крошка Флавия! – удивленно проревел бандит.

–Вот уж не ожидал, тебя увидеть здесь.

– Впрочем, чему тут удивляться, ты грязная сучка шпионка своего дяди Мемора, надеюсь он будет долго плакать на твоих похоронах после того, как мои парни трахнут тебя.

Грабитель утер нос и потянулся к поясу, чтобы вытащить из ножен гладиус.

Теперь при свете луны я смог рассмотреть его лицо, чтобы больше никогда не забыть.

Массивная квадратная челюсть, больше свойственная варварам германцам нежели римлянину. Глубокий шрам от меча, протянувшийся от виска до квадратной челюсти. Широкая переносица и серые злые глаза.

–Это определенно не римлянин, —отметил я про себя. Воин или бывший раб гладиатор заслуживший рудус в бесчисленных кровавых сватках на арене амфитеатра. Как бы там не было, его намерения были слишком явными. Он собирался разделаться с нами.

Я решил не отставать от грабителя и тоже ухватился за рукоять кинжала, чтобы тот знал, что просто так мы ему

не дадимся, и возможная победа обойдется ему немалой кровью. Грабитель тоже осознал это и попытался успокоиться.

– Что ты хочешь, чтобы отпустить нас? —осведомился я.

Я снял с пояса кошель с денариями. Монеты глухо звякнули в мешке. – Здесь достаточно, чтобы купить себе смазливую рабыню. Я протянул мешок грабителю.

– Я и так получу деньги за эту цыпочку Флавию! —усмехнулся грабитель.

– Впрочем, твои деньги нам тоже пригодятся, —он оскалился и стал в стойку.

Внутри дома было по-прежнему тихо. Между мной и бандитом сейчас лежало тело одного из рабов охранников лупанария. Огромный мускулистый африканец сейчас лежал на животе, а из огромной раны на его голове медленно сочилась кровь.

Флавия укрывшись за моей спиной тяжело сопела. Когда мы зашли в эти двери тела второго африканца не было. Он видимо приполз к дверям, когда мы были внутри. Этот раб африканец надеялся, что кто-нибудь спасет его. Но его надежды были тщетны.

– Ну так возьми ее! – я толкнул Флавию в объятия грабителя. На секунды растерявшись, тот подхватил девушку за талию, но тут же получил удар в шею кинжалом. Клинок разрезал эту бычью шею, словно спелый баклажан. Кровь из раны на шее потоком устремилась вниз по его телу. Бандит захрипел, выпустил из рук Флавию, и сделал шаг назад на тротуар. Флавия издала истошный женский крик. Бандит непонимающе завертел глазами в глазницах и издав рев отчаяния и боли, повалился вниз.

Но победу было рано праздновать. Нас тут же окружила толпа людей, точь в точь, похожих на предыдущую банду. Направив на нас кончики своих мечей и кинжалов, они плотнее сжали полукольцо вокруг дверей лупанария. Нам с Флавией оставалось только попытаться укрыться внутри, хотя это тоже не имело большого смысла. Мы оказались в западне. Бандиты расступились и в полукруг вошел массивный человек в серой тунике. Заметив лицо Флавии, он довольно улыбнулся, и приказал своим людям опустить оружие. По лицу девушки тоже скользнула едва заметная улыбка. Эти двое хорошо знали друг друга. —Дядя Мемор! – воскликнула Флавия. Она бросилась в объятия к этому незнакомцу.

– Я думал тебе конец, —произнес он, поглаживая девушку по волосам. – Мы опоздали? – осторожно спросил он. Флавия повернулась ко мне. —Этот центурион спас меня. Мужчина подошел ко мне и протянул руку. —Мемор, – представился он. —Что там произошло? – поинтересовался он, не сводя глаз с улицы, на которой мы находились. Я покачал головой.

–Флавия лучше знает, что искали эти бандиты.

Флавия подошла к нам и уныло произнесла: —Внутри все мертвы, но я запомнила, что говорили сенаторы.

Мемор скосился на меня, а затем на Флавию. – Он знает? – поинтересовался он.

–Мне пришлось рассказать ему часть, – сообщила Мемору девушка. Другого выбора не было. Мемор понимающе кивнул. —Теперь знают четверо, – вслух произнес он. – Это вряд ли, – усомнился я.

–Теперь знают и те грабители.

Мемор согласно кивнул. —Но они не уверены точно, знаем ли мы. И кто стоит за нашей спиной. Мне пришлось согласиться с его словами. Теперь я могу передать Флавию в руки ее дяди Мемора и приступить к исполнению своих истинных обязанностей римского центуриона. Мемор похоже понял мои намерения. —Из Субуры нужно еще суметь выйти, —сурово произнес он. —Тебе одному, не так-то просто будет сделать это. Я кивнул головой соглашаясь с его выводами.

–А с учетом сегодняшнего события, тебя скорее всего убьют еще до того, как ты окажешься в районе Большого цирка, где патрулируют вигилы.

Я помрачнел. Выбор у меня и впрямь был не велик. Идти одному и угодить в лапы негодяев, ограбивших лупанарий и ловко прирезавших всех его охранников или?

– Что ты предлагаешь? – прямо спросил я Мемора. – Погостить до утра у меня, – ответил тот.

–За акведуком Аква Аппия, —он протянул руку, указывающую на чернеющую меж инсул каменную громаду, – начинаются мои владения. —Ночные разумеется. Днем мы здесь не властны. —Ты принимаешь мое приглашение? – осведомился Мемор. Его люди уже начинали нервничать от затянувшегося нашего разговора. Нужно было быстрее покинуть это место. —Я готов, – предупредил я Мемора, – если ты пообещаешь мне, что на заре твои люди проводят меня до стены Сервия. Дальше я сам. Моему неожиданному согласию была рада и Флавия. Она тайком улыбнулась мне следуя за людьми своего дяди.

Мы долго петляли по узким улочкам Субуры, пока не остановились у дома с высокой каменной оградой. Забор превышал человеческий рост в два раза. Видимо хозяин дома слишком опасается за свою жизнь или же просто желает ее скрыть от посторонних глаз. Мы пришли, выдохнув сообщил Мемор. Всю дорогу пока мы шли он молчал и изредка оглядывался, хотя казалось, что ему нечего опасаться в своих ночных владениях. Прямо за улицей, состоящей из богатых домов, возвышался Палатин, усыпанный великолепными храмами и дворцами. На сам холм вела прямая ровная каменная дорога по обочинам которой были установлены фигуры античных героев и бюсты консулов и императоров Рима, вырезанные из камня.

– Вот оно сердце Рима! —торжественно произнес Мемор. Его настроение значительно улучшилось со времени нашей встречи. Это озадачило меня. Я представлял, что Мемор и Флавия всего лишь обитатели одной из множества инсул Субуры, но оказалось, что Мемор живет словно римский патриций.

Мое удивление этим фактом не скрылось от его глаз.

–Ты удивлен? —спросил Мемор.

Я кивнул головой: —Признаюсь да. Я иначе представлял жилище Флавии и главаря ночной Субуры. —Не главаря, – поправил меня Мемор. Скорее ночного стража Субуры. Он весело рассмеялся. Стукнув кулаком по массивным доскам входной калитки, Мемор отошел в сторону. —Это всего лишь задний двор, – пояснила Флавия. Сам вход со стороны улицы. Впрочем, теперь меня это не удивило. —Нам многое есть о чем поговорить, —добавил Мемор. Я на секунду задумался, но все же спросил его: —О твоей племяннице Флавии?

Мемор согласился со мной. —И о ней тоже Гай. Но главное о том, что ты узнал.

В самом доме Мемора было тихо и сумрачно. Масляные лампады были потушены и наше присутствие в помещении выдавали лишь длинные тени на мраморном полу. В атриуме я не увидел алькова для домашних богов ларов, как полагается у добропорядочных римлян. Очевидно, у Мемора было свое мнение на этот счет, и я не преминул спросить его об этом. Мне хотелось узнать, чем дышит этот человек. Каким богам он поклоняется. Это было важно для меня.

В Риме был официальный культ Юпитера, и это являлось государственной религией государства, но многие легионеры из военных компаний привозили с собой культы чужих богов, а затем тайно поклонялись им. Так было и с Митрой. Восточным божеством, привезенным со времен Марка Красса из Парфянских походов. Не смотря на гонения, Митра занял особое место в среде военных. Ему тайно поклонялись от простого легионера до трибунов и легатов. Ходили слухи что в самом Риме существуют целые тайные святилища Митры, куда допускают только посвященных. В моей центурии тоже были такие солдаты, и мне пришлось закрыть на это глаза. Разве я могу подвергнуть порицанию своего опциона, с которым прошел всю британскую компанию. Марк Порций прекрасный опцион, а во что он верит это его дело. Главное он верит в меня своего командира и в величие Рима.

– Я не вижу в твоем доме ларов? —осторожно заметил я, пытаясь не обидеть хозяина. Мемор загадочно улыбнулся. —Разве их присутствие или отсутствие мешает мне исполнять свой долг гражданина? Ответ Мемора был исчерпывающим. Мне не за что его упрекнуть. —Твоя комната здесь! – Мемор приоткрыл дверь в небольшое помещение. Слуги принесут тебе еду и вино. Я кивнул и хотел произнести слова благодарности этому человеку, но Мемор угадав мои намерения, поспешил опередить меня. – Это я должен тебя благодарить центурион, —произнес он, кладя свою руку мне на плечо. Флавия осталась жива, несмотря на тайну которой она владеет. Я был смущен. Единственное, что я мог ответить так это, что я выполнял долг римского гражданина и солдата. Мемор улыбнулся и направился по коридору. На полпути он улыбнулся и произнес: —Я не одобряю того, что Флавия хочет отблагодарить тебя этой ночью, но и препятствовать ей не могу.

Я начал понимать, о чем он говорит. Еще какое-то время назад у лупанария, когда мы спрятались за повозкой мула, Флавия прижалась к моему телу и ее пронзила дрожь. Тогда я не придал этому значения. Но сейчас. Сейчас все стало на свои места.

Я зашел в свою комнату и сел в кресло. На деревянном столе стоял кубок и кувшин с вином. Комната была более чем проста в обстановке. Самое то, для солдата. – Полагаю, я заслужил сегодня немного вина, – почему-то в слух произнес я.

– И не только вина центурион Гай, – произнес тихий женский голос. В полумраке комнаты, я увидел женскую фигуру, завернутую в прозрачную шелковую материю. Голос тоже был мне знаком. – Флавия! – воскликнул я. Девушка приложила палец к своим губам: – Тише Гай. Не нужно создавать лишний шум. Я был ошеломлен и мои руки невольно поставили бокал с вином обратно на стол. Флавия подошла ближе ко мне и скинула накидку. Она была полностью обнажена и тяжело дышала. —Ты дышишь словно мои легионеры после марша, – с улыбкой произнес я. —Не будь снобом центурион. Сейчас не время для шуток. – Но я вовсе не ждал от тебя такой благодарности, —растерянно пробубнил я. —Именно поэтому ты получил ее. Я хотел еще что-то возразить ей, но тонкие руки Флавии уже обняли мою шею, и мы упали на кровать. —Тише! – еще раз предупредила меня Флавия. Каждое наше движение отзовется в вечности. Она закрыла мои губы поцелуем.

Утро ворвалось в дом Мемора криками прислуги и рабов. Я вышел на крыльцо.

Мальчишка с прутом в руках гонял по дорожкам стаю гусей. Вожак стаи, большой гусак не желал слушаться какого-то там мальчишку к тому же наверняка раба и все время пытался ущипнуть его. Но мальчишка, словно угадывал его намерения и вовремя отскакивал в сторону и прикладывая прутом по телу птицы. Гомон стоял такой хоть затыкай уши. «Целая центурия производит меньше шума, чем этот мальчишка» – подумал я. На крыльцо вышел хозяин дома Мемор. Сейчас он был одет, куда более богаче. Короткая синяя туника с желтой каймой по краям и кожаные наручи на запястьях. На безымянном пальце у Мемора красовался золотой перстень с синим камнем. Хрипло прикрикнув на распоясавшегося мальчишку, он спустился ко мне на дорожку.

Заметив мой интерес к кольцу Мемор поспешил пояснить: —Подарок императора Тита Флавия за помощь в подавлении беспорядков после извержения Везувия. Я командовал четвертой преторианской когортой. Субура горела и бушевала. Кровь римских граждан текла словно Тибр, но мы все быстро уладили.

– В Риме слишком много рабов и чужеземцев, тех кому наш образ жизни не по душе! – отозвался я. —Именно, поэтому, мы должны быть на шаг впереди наших врагов, – отозвался Мемор. Если не можешь справиться с бандитами, то возглавь их. Стань их вожаком. Я согласился с Мемором. Бандитов в Субуре действительно легче контролировать, если ты главарь самой крупной банды. Конечно, издержки бывают у любого дела, но спокойствие граждан и императора: это важно.

– Что будет с Флавией? —спросил я. Ее внезапное исчезновение из дома сенатора Публия явно укажет на ее вину. Мемор цокнул языком: —Сенатор Публий. —Не беспокойся о нем. К его дому на Авентине уже марширует отделение преторианской гвардии. Император уже подписал указ о его аресте, как и аресте всех его членов семьи. —Так быстро? – удивился я. —Пока ты отдыхал, претор получил от меня письмо и принял меры, —ответил Мемор. —Так что, не беспокойся за Флавию. —Но остальные сенаторы! – воскликнул я. Они затаятся и будут ждать удобного случая. Мемор кивнул: —Возможно. Но мы не можем сейчас, когда император отправляется на войну производить массовые аресты в сенате. Я согласился с Мемором. К тому же многие из этих заговорщиков являются префектами провинций. Нельзя оставлять провинции без управления Гай. И это несмотря на то, что там все же стоят наши легионы. Логика Мемора была безупречной.

Для солдата мир кажется простым: —Вот враг, а вот ты. И твоя победа, это твой первый удар. В управлении империей все гораздо сложнее. Иногда выгоднее оставить врага в живых, и следить за ним. Именно таких принципов придерживался наш император Флавий Домициан. – Марсел! —крикнул Мемор. Из кустов самшита вышел крупный мужчина в желтой тунике и почтительно склонил голову. – Марсел проводит тебя до твоего лагеря Гай, —предложил Мемор. Поверь с ним тебе будет спокойней. Мне ничего не оставалось, как согласиться.

Дворец Флавиев

—Нет, нет и нет! – высокий мужчина в белой тоге с золотым венком на голове с ожесточением отбросил поданный ему свиток на черный мраморный пол.

– Я не буду дожидаться конца дакийской войны сенатор! Лицо собеседника императора приняло довольно кислое выражение. Домициан более упрям, чем о нем говорят в курии сената. Отвергнуть такое заманчивое предложение может только безумец.

Император раскачивающейся походкой подошел к окну. Весь его Рим сейчас перед ним, как на ладони. Его любимое детище амфитеатр Флавиев. Это, пожалуй, самое грандиозное здание в столице. Каменная громада амфитеатра буквально нависала над рядом стоящими зданиями. В арках этажей сверкали статуй античных героев и императоров, вырезанные из белоснежного мрамора. Его отец Веспасиан, родоначальник династии Флавиев вложил немало средств, чтобы построить столь прекрасное сооружение для народа Рима. Это поистине цветок его империи. Арка божественного Тита Флавия. Ожившие в камне сюжеты иудейской войны и триумфа Рима. Домициан ухмыльнулся про себя. «Братец Тит покоритель Иудеи, кто как не он достоин величия Цезарей». Он же Флавий Домициан свое величие императора и гражданина Рима воплотит в любви простых римских граждан и легионов. Экономика это один из столпов существования государства. Во всяком случае легионам нужно выплачивать жалование. Иначе можно закончить свою жизнь на кончике кинжала, как Юлий Цезарь. Домициан всегда помнил о нем, хотя предпочитал труды его пасынка Тиберия.

Они сенаторы, эта кучка безмозглых болванов, мнящими себя отцами нации предлагают ему провести реформу после дакийской компании на золото царя Децебала. Это золото нужно еще получить.

– Я проведу реформу прямо сейчас и легионы будут оплачены уже новой монетой. —Но мой император! – с опасением возразил собеседник. Проводить денежную реформу сейчас: опасно. Император, тяжело выдохнув, сел в кресло. – Я знаю это Руф.

– Сенат ждет, что я император Домициан отбуду с легионами в Мёзию, а они тем временем сумеют провернуть свои темные делишки. Сенатор Руф Юний Кассий, явившийся на аудиенцию к Домициану для обсуждения денежной реформы, был обескуражен упорством императора в данном вопросе.

Домициан совершенно не желал прислушиваться к мнению сената. Более того, он откровенно презирал его. —Я увеличу долю серебра в римском динарии до 96% —утвердительно добавил император. Клянусь Юпитером никакой сенат не помешает мне сделать это сейчас! Сенатор Кассий понял, что сейчас спорить с Домицианом бесполезно. Он просто поставит сенат перед свершившимся фактом. Кассий молчаливо опустил голову. – Запиши Сафроний, – сухо произнес Домициан, обращаясь к писцу, сидевшему за мраморным столом в углу зала. Писец согласно кивнул и уставился в пергамент. Домициан обошел Кассия вокруг. – Есть и другое дело Руф Кассий. Кассий склонил голову: —Я слушаю тебя мой император. Домициан замешкался, не зная с чего начать. Дело было весьма щепетильное. – Жрицы храма Весты являют собой дух Рима. – Соглашусь с тобой император! – услужливо отозвался Кассий. – А те весталки, что были замечены в прелюбодеянии, – задал вопрос Домициан. – Они схвачены? Кассий поскреб пальцами щеку. Вопрос Домициана несколько смутил сенатора и даже можно сказать ошарашил своей несвоевременностью. Рим был взбудоражен и даже оскорблен такими известиями. Но это случилось, и император узнал об этом. Теперь уже ничего нельзя было скрыть. – Да мой император! – кисло ответил сенатор. Виновные жрицы схвачены и тотчас заключены в Мамертинскую тюрьму. Домициан щелкнул языком: – Хорошие новости Кассий. Нужно провести тщательное расследование. Кассий приблизился к Домициану и протянул ему свиток. —Что здесь? – уныло поинтересовался Домициан. Решение государственных вопросов его уже утомило. Утренняя прохлада спала и по дворцу Флавиев потянуло полуденным жаром. – Прочти сам император, – предложил Кассий.

Домициан развернул свиток и погрузился в чтение. Кассий зевнул. Ему так же хотелось скорее покинуть дом Флавиев и отправиться на свою виллу в Анциуме.

Погрузиться всем дряхлым телом в прохладную воду бассейна, не забыв при этом затащить в него двух смазливых рабынь и кувшин лучшего вина. Кассий тяжело вздохнул. Домициан же напротив оживился, читая доклад по делу жриц храма Весты.

– Ага! – неожиданно воскликнул Домициан. Кассий дрогнул. – Я вижу среди весталок некоторые патрицианские фамилии, – продолжил император. Кассий напрягся. Император знает, что некоторые жрицы из патрицианских родов, а некоторые являются дочерями достопочтенных членов сената. Домициан лукаво прищурился. – Странно Руф Кассий, твоя племянница тоже весталка, но ее нет в этом списке. Кассий замер. Это был удар ниже пояса. Хорошо, что он Кассий успел переписать список, предоставленный ему претором. Его племянница Сильвия Луцилла Кассий была активной участницей этого дела. Ему пришлось заплатить миллион сестерций, чтобы ее вытащить из Мамертинской тюрьмы. Сейчас Сильвия плыла на корабле в Бетику к своему отцу сенатору Юнию Луциллу. Что же до остальных провинившихся жриц Весты, пусть их участь заботит их родителей.

Дверь в императорские покои хлопнула. На пороге стоял префект Луций Юлий Урс.

– Проходи Луций, – Домициан движением руки поманил претора ближе. – Ты свободен Руф Кассий, – лукаво произнес Домициан. Дело о весталках мы рассмотрим немного позже. Я обязательно приглашу тебя. Кассий выдохнул и осторожно ступая по мраморному полу, направился к выходу из покоев императора.

Претор склонил голову. – Сенатор Целлий мертв? —поинтересовался Домициан. – Да принцепс! – утвердительно ответил префект. И в его смерти нельзя обвинить императора. – Это очень хорошо! – кивнул Домициан. Не хватало волнений в сенате из-за его смерти. – Прекрасная служанка была причиной его скоропостижной гибели император, – добавил претор. Домициан хмыкнул. – Ее уже распяли?

– Нет император, эта служанка не рабыня! – Ах вот как! – воскликнул Домициан. – Эта служанка все-таки гражданка Рима и она племянница моего клиента, что устроил ее шпионкой в дом сенатора Целлия, едва слухи о заговоре сената донеслись до моего слуха. Домициан бросил свиток на столик и сел в курульное кресло. – Значит, она наш человек, – задумчиво произнес он. – Безусловно! – отозвался префект. Господин Мемор в прошлом был центурионом в легионах вашего отца Веспасиана во время Иудейской компании. Домициан поправил тунику. – Офицеры Рима даже в отставке продолжают служить своему императору. Префект склонил голову и отсалютовал: —Так точно мой император. – Есть еще одно обстоятельство, что говорит нам, что эта храбрая гражданка достойна нашей милости. – Какое же обстоятельство? – осведомился император. Префект прокашлялся. – Мемор не только бывший центурион, он еще главарь шайки разбойников, что правят ночью в районе Субура по моему настоянию. Уголки губ Домициана поползли вверх от удивления. – Мы не всегда можем держать в узде преступность в этом районе, – продолжил говорить префект. Но мы можем контролировать ее главарей. Домициан улыбнулся. Поэтому предыдущий главарь Кастор был тайно зарезан вигилами, а на его место встал мой человек. Домициан поднял руку вверх: – Это большая работа префект Луций Юлий Урс. Она достойна награды. Префект ухмыльнулся. – Император убывает в Мёзию, спокойствие в городе на время его отсутствия это лучшая награда. – Ты умеешь льстить Луций, – рассмеялся Домициан.

– Да какая тут лесть мой император, – возмутился префект. Никто из нас не желает повторения, когда за год сменились четыре принцепса на троне и римляне убивали римлян ради

курульного кресла. Лицо Домициана приняло кислое выражение. —Я помню те смутные времена претор. Ты прав, хорошего было мало, клянусь Юпитером.

– Есть еще кое-что император, – сообщил префект.

– Девушку спас один из наших центурионов, что сейчас стоит лагерем со своей центурией за южной стеной Рима. Об этом мне сообщил мой клиент. Девушку могла схватить городская стража вигилов, или еще чего хуже рабы в доме сенатора, тогда бы ей точно не уйти от расправы. Наш план мог бы получить огласку в Риме. Это крайне нежелательно.

Домициан замер. Он постукивал золотым перстнем об золоченые перильца курульного кресла и задумчиво молчал что-то перебирая у себя в голове. – Приведи Луций этого центуриона во дворец, – ответил император. Я хочу его увидеть. У меня появились планы на столь расторопного юношу. Префект кивнул: —Будет сделано император.

Домициан помотал головой и сжал свою шею ладонью.

Боль не была сильной, скорее она была тянущей и от нее немного кружилась голова.

– Я должен немного отдохнуть, – настоятельно сообщил он. Хлопнув два раза в ладоши, император скинул с туники пояс с кинжалом и направился в глубь зала. – Приготовьте мне ванну! – разнесся крик Домициана. Префект пожал плечами и направился к выходу из императорских покоев. «Нужно отправить за этим отважным центурионом преторианцев» – поразмыслил он. Трех, пожалуй, хватит.

***

Я добрался до расположения своей центурии только к полудню.

У палатки центуриона меня встретил не на шутку встревоженный опцион Марк.

– Гай, что черт возьми происходит? – испуганно проныл Марк, косясь на трех черных жеребцов поодаль на привязи. Они в палатке. – Кто они? – поинтересовался я. Испуг моего опциона еще не прошел и говорил он сбивчиво и быстро. – Они это преторианцы Гай. Разве ты не заметил этих трех черных жеребцов. Вид у Марка действительно был испуганный. Преторианская гвардия методично по указу императора зачищала всех недовольных. Не важно, где они находились, в курии сената или на раздаче бесплатного зерна у ступеней амфитеатра Флавиев.

– Ну, первое Марк, – я попросил опциона успокоиться. Мало ли зачем могут наведаться в нашу центурию преторианцы. – Но они в твоей палатке командир! – отчаянно вопил Марк. Мы должны выступать. Ты что-то натворил сегодня ночью центурион?

Марк был неисправим со своим нытьем. – Так опцион, возьми себя в руки и марш к солдатам! – скомандовал я. Проверь еще раз оружие и обувь. Через час мы выступаем. Марк, не веря моим словам о скором выступлении, все же отсалютовал и нехотя направился к легионерам, скучающим по своим палаткам. Заметив направляющегося в их сторону опциона, легионеры стали быстро складывать кости в кожаные мешки, поправлять амуницию и вообще заниматься тем, чем должен быть занят римский солдат во время короткого отдыха. Марк остановился у солдатских палаток и вытащил из-за пояса жезл опциона. Лица легионеров, при виде жезла, сразу помрачнели. Все солдаты прекрасно знали, что если опцион демонстративно демонстрирует жезл, то возможно его удар придется по чьему-то боку. А от ударов жезла опциона всегда остаются синяки, что для легионера стыдно и позорно. – Мы готовы Марк, – заявил один из легионеров. Он вытащил из палатки медную букцину, намереваясь приложиться к ней и дать сигнал к построению центурии. – Погоди пока, – опцион жезлом остановил сигнальщика. Тот удивленно уставился на своего опциона. – К центуриону Гаю пожаловали преторианцы. – Плохо дело! – один из старых легионеров покачал головой. – Почему ты так считаешь? – спросил опцион. – Во время осады одного поселения в Германии ко мне тоже пожаловали преторианцы. Все легионеры подозрительно уставились на старого солдата. – Когда это было Луций? – уточнил опцион. Легионер почесал загорелую шею. – Слишком давно, чтобы быть правдой, но это было во времена императора Веспасиана отца нынешнего императора. – Что же ты натворил Луций? – послышались удивленные вопросы от легионеров. Ты не рассказывал нам об этом. Луций горько усмехнулся и спросил: – А разве я похож на болтливую торговку на овощном форуме. Легионеры отрицательно замотали головами: – Не похож Луций. – Точно не похож! – подтвердил слова остальных солдат опцион. – Так что с тобой было Луций?

Все легионеры замерли в надежде услышать душераздирающую историю о героизме солдатского духа, любви и предательстве.

– Я утащил курицу, – спокойно произнес Луций. По центурии прокатился разочарованный вздох.

– Что ты утащил? – переспросил опцион Марк. – Курицу. Я утащил курицу из личного провианта сына императора Тита Флавия. Центурия взорвалась хохотом. – Ты утащил курицу Луций и за тобой явились преторианцы? – разнеслось со всех сторон. Луций смущенно пожал плечами словно в его поступке не было ничего дурного для легионера. – Я был тогда молодым и очень хотел жрать после марша пояснил легионер. Тут, как назло, пришел императорский обоз с провиантом, и я ее утащил. Центурия вновь разразилась хохотом. – Лучше бы ты старый дурак украл девицу из германской деревни. Не так было бы стыдно. Опцион покраснел от таких признаний своего легионера, которого он считал чуть ли не лучшим солдатом в своей центурии за исключением, конечно, себя опциона и своего центуриона. Однако и самого Луция опцион, как старый солдат тоже прекрасно понимал. Марши от одного римского лагеря до другого, могли достигать до пятидесяти верст и одной миской чечевичной похлебки, и куском сушеного мяса, тут не отделаешься. Вот и пришлось идти на крайние меры. Но Луцию очевидно повезло и он остался с головой на плечах. Обычное наказание для провинившегося легионера: это была чистка нужника. Обычно этим занимались рабы, которые в качестве прислуги шли за легионами, но и как наказание для солдат чистка нужников была распространенной практикой.

Я вошел в свою палатку. Преторианцы тут же встали на ноги. Старший из них окинув меня ничего не выражающим взглядом, просто протянул восковую дощечку, сопроводив ее словами: – Центурион Гай Метелл. В римской армии меня знали только под этим именем. Вам надлежит срочно явиться на Палатин во дворец императора Домициана. – Через час моя центурия выступает маршем в Равенну чтобы убыть в Мезию! – сообщил я преторианцам. Мой легат будет недоволен задержкой. Преторианец еще раз окинул меня взглядом, но в этот раз в нем уже читалась злость от моего упрямства, которая внешне ничем не выдавалась. – Приказ императора солдат! – четко и громко повторил преторианец. Не предупреждаю о последствиях невыполнения. Преторианцы развернулись и вышли из палатки.

Их черная кожаная лорика с нашитыми на нее золотыми эмблемами скорпионов и черный веер на шлеме заставил понервничать моих ребят, хотя они не имели к их визиту никакого отношения. Отвязав коней с привязи, преторианцы так же ловко запрыгнули на их крупы жеребцов и рванули поводья. Я остался в палатке один с восковой дощечкой в руках. На ее поверхности была четко выдавлена печать Домициана в виде перстня. Первая мысль была о том, что все это связано с ночным происшествием. Префект через Мемора быстро доложил Домициану о готовящемся заговоре, и информация достигла ушей императора незамедлительно. Но преторианцев с требованием явиться во дворец, император Домициан прислал только в полдень. Мне была непонятна причина такой задержки. В палатку осторожно заглянул опцион Марк. Его первоначальный страх спал, как и положено римскому солдату, уступив место любопытству. – Что от тебя хотели преторианцы командир? – все равно с тревогой в голосе спросил он. Я сел на скамью и расслабил ноги, видимо сегодня им еще придется долго шагать. Может быть даже больше, чем обычно. – Зайди Марк! – позвал я опциона. Марк осторожно вошел в палатку и напряженно уставился на меня. Я показал ему восковую табличку с печатью императора. – Домициан требует к себе. – Император? – удивился опцион. Откуда он тебя знает Гай?

В Римской армии десятки центурионов.

И большинство из них вряд ли когда-либо удостаивались внимания принцепса.

– Сегодня ночью узнал! – бросил я опциону.

– А как же выступление нашей центурии? – поинтересовался опцион. У меня был только один выход, чтобы не нарваться на неприятности от легата, за неисполнение приказа.

– Я попрошу Домициана или его канцелярию написать письмо нашему легату, что центурия задерживается в Риме по делам самого императора.

– Ты серьезно Гай? – мой опцион был обескуражен такими известиями. Я взял со столика кувшин с вином и налил себе и Марку в бокалы. – Не напивайся командир! – предупредил меня опцион. Сегодня такая же адская жара, как и вчера, развезет по дороге, пока ты доберешься до дворца Флавиев. – По одному кубку Марк! – успокоил я опциона. Марк попытался расслабиться и успокоиться. Приказ легата – это конечно важно Марк, но приказ императора важнее, возможно это касается судьбы Рима. К тому же, кто как не сам Домициан командующий армией. Я не стал раскрывать опциону причины своего внезапного вызова на аудиенцию к императору. «Меньше знаешь крепче спишь!» – эта поговорка еще не изжила себя. Но при слове Судьба Рима, на Марка нахлынул поток патриотических чувств и столь бурный, что мой опцион начал немного заикаться, пытаясь справиться с охватившим его волнением. Судьба Рима было не пустым понятием для каждого легионера из числа римлян и италиков, уже давно считавших Рим столицей и своей родиной. Со времен первых царей Рима и ранней республики: этруски, сабины и прочие италики считали Рим сосредоточением зла. Поработителем и угнетателем, что естественно, так и было. Но теперь все они кричат: Roma Victoria, и готовы умереть за Рим. И мой опцион Марк Порций был из их числа.

Я выпил кубок с вином, заботливо налитым мне опционом и попросил Марка приготовить мне и двум легионерам для сопровождения лошадей. Ночных похождений по Субуре, мне с лихвой хватило, не хватало еще идти до Палатина

пешком. – Ты остаешься в центурии Марк! – строго предупредил я опциона. До моего возвращения принимаешь командование на себя. Марк нахмурился. – Со мной все будет в порядке! – похлопал я опциона по плечу.

– Уверен командир? – недоверчиво переспросил он. Я улыбнулся. – Я знаю, зачем я понадобился императору, – сообщил я опциону. Готовьте кошельки парни под звонкие динарии. Марк вновь сомнительно покачал головой и пробурчал: – Хорошо, если так командир!

У дворца Флавиев меня встретили хмурые и молчаливые лица преторианцев. Внимательно прочтя табличку с печатью императора Домициана, они так же молчаливо кивнули головами и приказали следовать за ними. Я поднялся по мраморным ступеням в главный зал, соединявшийся узким коридором с колоннами с восстановленным дворцом Августа. Оба дворца так плотно примыкали к друг другу, что я был не уверен, где начинается дворец Флавиев и где он переходит во дворец Августа. Но цель моего маршрута была строго следовать за спинами преторианцев в черных плащах и таких же черных лориках, что я ни на минуту не усомнился, что скоро я предстану перед самим императором. Сквозь открытые створки дверей, я видел помещения со столами, за которыми сидели писцы, перебирающие множество свитков. В других помещениях, украшенных мозаичными полами и фресками на стенах, стояли группы людей с богатых одеждах. Среди них было множество красивых женщин в полупрозрачных туниках с обнаженными плечами и изящной шеей. На запястьях матрон сияли золотые браслеты, а шее сверкали ожерелья из золота драгоценных камней. Вся роскошь двора императора похоже собрала именно здесь. Хотя кое кто поговаривал, что император Домициан скуп. Вид этих изысканных римских красавиц обличал всю эту ложь. Во всяком случае для меня. Рядом со мной внезапно возникла фигура лысого мужчины. Его голова была так чисто выбрита и щедро смазана оливковым маслом что он вполне бы мог заменить собой светильник, которые устанавливают на улицах Рима. Белая свободная тога и золотой браслет на запястье не давало сомнений что это один из многочисленных чиновников императора. Чиновник, постоянно отставая, пытался ускорить свой шаг, чтобы идти на ровне со мной. Сразу видно гражданский. «Очередной сановник императора» – подумал я. – Вы угадали центурион, – неожиданно произнес мужчина. Я начальник его канцелярии Теренций Секунд. Преторианцы проводят нас до дверей кабинета императора и передадут вас в мои руки. Это меня развеселило. Ненужные церемонии в почете двора. – Надеюсь, в рукавах вашей тоги нет кинжала? – усмехнулся я. Сановник удивленно вскрикнул. Возможно, я не хотя того оскорбил его. Но дело было совсем не в этом. У дверей императора, он объяснил мне, что никак не ожидал услышать такие скверные слова от солдата. От сенатора, от чиновника, преторианца на худой конец: да, но не от солдата чуждого интригам императорского двора. – Не стоит слишком заискивать и льстить императору! – предупредил меня сановник. Он не любит этого от армейских чинов. – Я и не собирался! – недовольно отрезал я. Этот толстяк наверняка думает, что один вид любимого солдатами императора должен привести римского центуриона в неописуемый восторг. Как бы не так. – Тогда все в порядке успокоил себя самого Теренций.

Он осторожно толкнул двери и склонился в поклоне.

Домициан стоял у окна наблюдая за рекой. По Тибру сегодня шли небольшие галеры, обычные лодки торговцев, доставляющие товары к складам на противоположном берегу реки.

Кабинет императора был уставлен столами и креслами все различных размеров и форм. У коринфских колонн из черного нубийского мрамора, взлетавших к самому потолку, молчаливо стояли бюсты римских императоров. На одной из стен висела карта Римской империи, нарисованная на бычьих кожах, скрепленных между собой искусным образом, так что я не мог разглядеть шва. На карте красными волнистыми линиями были очерчены границы Римского лимеса, попросту сказать, тех мест и земель, куда Рим успел протянуть свои руки и разместить легионы. «Не так уж и мало!» – усмехнулся я про себя. Мы завоевали весь известный мир, но сможем ли мы удержать его? Патриотизм в сердце говорил: – Да. Здравый смысл и чутье бывалого солдата говорили: – Нет.

– Дай угадаю, о чем ты сейчас думаешь? – неожиданно спросил Домициан. Я немного растерялся от вопроса императора, но меня спас чиновник Теренций Секунд. – Центурион Гай Метелл ваше императорское величество. Домициан не отворачиваясь от окна, махнул рукой: – Садитесь. Я пошарил глазами в поисках стула, но Теренций меня остановил, дав понять, что сидеть в присутствии императора недопустимо для нас. – Солдаты просты и прямолинейны, – довольно произнес Домициан. Потому я люблю своих солдат и не ожидаю от них подлого удара в спину. Я хотел открыть рот, чтобы выразить свое согласие со словами императора, но Секунд снова заткнул мне его. – Мой сановник не дает тебе сказать центурион? – спросил Домициан. Император повернулся к нам лицом. – Теперь ты можешь говорить! – уверил он меня. Но мне почему-то хотелось молчать. – Ты сослужил нам хорошую службу центурион Гай Метелл! – добавил император. Я отдал салют. Император одобрительно кивнул.

– Я знаю, что твоя центурия выступает пешим маршем в Равенну, чтобы убыть в Мёзию. – Так точно император! – отозвался я. Мне пришлось это сделать, чтобы не показаться грубым болваном и солдафоном. – Хорошо, – ответил кивком Домициан. У меня на сердце отлегло и я почувствовал себя намного легче. Домициан спустился к столу, на котором стояла ваза, доверху наполненная оливками. Император взял со стола тонкий кинжал и подцепив его кончиком одну из оливок с изяществом и достоинством отправил ее себе в рот. – На такое способен только император, – подумал я. Я же деревенщина и не смог бы так подцепить оливку, как это делают царственные особы. – Я тоже убываю в Мёзию! – сообщил нам император. Приму командование легионами лично. Надеюсь, это вдохновит солдат так центурион?

Я проглотил слюну. – Так точно император! – процедил я. – Я не сомневался, – вкрадчиво произнес Домициан. – И я хочу, чтобы ты центурион во главе своей центурии, охранял наш покой на пути следования до Равенны.

Я был ошеломлен. Охранять императора я и мой опцион Марк с нашими легионерами. – Это великая честь император! – неожиданно для себя выпалил я.

– Ну, не совсем охранять, – уточнил Домициан. Ты должен расчистить дорогу до Равенны и проверить портовые службы и чиновников на наличие сочувствующих или заговорщиков.

– Я готов император! – высказался я. Чиновник кивнул головой, одобряя мое поведение. Меня можно было понять. Я первый раз в своей солдатской жизни был на приеме у императора. Домициан понимал это и был по возможности снисходителен ко мне.

– Выступишь завтра утром! – приказал Домициан. Мы последуем за тобой. Домициан подошел к резному столику и поднял с него кожаный мешок. Монеты глухо звякнули. – Это тебе центурион на дорожные расходы, —распорядился император. Надеюсь, этого хватит. Секунд мягко оттолкнул меня в сторону. – Императору не стоило беспокоиться, – пробормотал он. В казне заложена статья на такого вида расходы. Все ему причитающее, центурион Метелл получит в моей канцелярии. Голова Секунда склонилась в поклоне. Я слышал, как он тяжело дышит. Не оставляло сомнения, что лишний вес идет Теренцию Секунду только во вред. Хорошо, было бы прогнать его походным маршем вместе с моей центурией. Есть основания думать, что он не вынесет тягот такого рода, во всяком случае он сможет стать стройнее и восстановить свое дыхание. Домициан лениво махнул рукой давая понять, что аудиенция на сегодня закончена и нам следует покинуть его рабочий кабинет. Секунд ловко подхватил меня за локоть и направил в сторону выхода. Я даже не успел отсалютовать своему императору, как мы с Секундом оказались за дверями. Секунд тяжело выдохнул и прохрипел: Хвала Юпитеру, что сегодня все прошло так удачно. – У императора хорошее настроение, – невольно заметил я. Теренций Секунд покосился на меня и осторожно объяснил: – Это обманчивое впечатление молодой человек. Домициан может улыбаться во весь рот, но в то же время размышлять о том, каким образом будет лучше лишить тебя головы. Например, отдать ли тебя в гладиаторы или сослать на галеру в императорский флот. Секунд пошарил глазами по галерее. Вокруг было пусто, но и эта пустота страшила его и не давала быть собой. – У чиновников моего ранга в нашей империи, – задумчиво изрек Секунд, – должно быть несколько лиц. Одно собственное, остальные на показ. Я направился к выходу. Мне больше незачем было оставаться в императорском дворце. Секунд следовал за мной. – Дворец Флавиев похож на змеиное гнездо! – неожиданно сообщил он. И если тебе когда-нибудь придется поселиться здесь будь начеку. Мы достигли атриума. Комнаты с везде снующими писцами и чиновниками почти опустели. Дворец Флавиев словно погрузился в сонную негу, но от этого он не становился менее опасней. Всюду поджидал подлый удар в спину. Иногда проходя мимо очередной комнаты с закрытыми дверями, я слышал задорный женский смех, который перерастал в сладострастные стоны, но иногда стоны были полны боли и отчаяния. Я ни с чем не спутаю этот стон. На мой немой вопрос, Секунд лишь пожимал плечами и мрачно замечал, переходя на шепот, что такое иногда случается. Труп несчастного вывозят из дворца и выбрасывают в Большую клоаку. На вопрос, знает ли император о том, что происходит в его дворце, Секунд мычал словно теленок которого ведут на скотобойню. Мне стало понятно, что это происходит с ведома императора, а то и вовсе по его прямому указанию. С этого момента нахождение во дворце Домициана вызывало у меня стойкое отвращение, не говоря о службе в преторианской гвардии. Из одной из комнат, словно сирена выплыла одна из матрон, которых я видел, когда только пришел во дворец. При виде этой матроны Секунд как-то внезапно съежился и замкнулся. Было сразу заметно, что встреча с этой роскошной женщиной не вызывает у него оптимизма. Скорее всего она вызывала у Секунда чувство страха. Ничем не прикрытого и явного. Шелковая туника матроны почти не скрывала ее бедер и груди, наоборот она всячески выставляла их напоказ. Ожерелье из крупных зеленых и синих драгоценных камней словно маяк притягивало к себе взоры тех, кто рискнул взглянуть на нее. Матрона приблизилась к нам и положила свою левую руку мне на плечо. Секунд в мгновение ока оказался у меня за спиной.

– Бесстрашный центурион Гай! – с придыханием прошептала женщина, глядя мне прямо в глаза. Они были того же цвета что и ее камни: синие c бирюзовым оттенком. В ее тонком почти звенящем голосе звучали хриплые нотки сладкой истомы. – Бесстрашный центурион, обласканный милостями императора, – повторила свои слова женщина. Ее грудь, выделявшаяся из-под полупрозрачной туники, слегка вздрагивала, словно трирема на волнах.

– Император пообещал тебе звание легата? – таинственно поинтересовалась она, мягко кладя свою тонкую ладонь на моё плечо. Чиновник Секунд застыл позади нас и опустил глаза в пол. – Я принял некоторую благодарность от Домициана, – ответил я ей. – И в чем же она выражалась? – поинтересовалась дама, все ближе прижимаясь ко мне. От тела матроны пахло сказочными благовониями. Мне, как солдату был не по себе столь изысканный запах, и я предпочел отдалиться от нее, чем вызвал у дамы веселый смех. – Мы еще встретимся с тобой центурион! – прошептала женщина. Встретимся и обо всем подробно поговорим.

– Боюсь, что нет, – обнадежил я ее. Я убываю на фронт и не скоро вернусь в Рим. Матрона взмахнула кончиком тонкой вуали, что словно крыло чайки пролетело у меня перед лицом. – Мы встретимся вновь, – повторила она и исчезла за колонной. – Остерегайся Марсию! – прошептал мне почти в ухо Секунд. Она окрутит тебя своими чарами, и ты будешь словно загнанный галльский заяц бегать у ее ног. А потом она заставит тебя целовать их и докладывать ей все, что ты знаешь. Но я пока далек от двора императора и ни черта и ничего не знаю. – Это пока, – предупредил меня Теренций Секунд. Многое меняется. Я непонимающе покачал головой. – Император заметил тебя! – продолжал нашептывать мне Секунд. Сегодня он поручил тебе очистить ему путь до Равены, завтра ты будешь пить вино с самим императором и начальником преторианской гвардии. Воевать будут другие центурионы. – Но я всего лишь солдат, – возразил я. – От солдата до преторианца на службе принцепсу всего один шаг. Я тяжело вздохнул: – Боюсь такая ноша не по мне.

– Император может и освободить тебя от нее, но не от службы себе.

Я понимал, что мне нужно окончить этот разговор. Слишком много тайн и прочего. Мое сердце невольно потянуло к Флавии. Я почему-то вспомнил о ней именно сейчас. Здесь, во дворце императора. Быть с ней гораздо проще и приятней, чем невольно открывать себе тайны императорского двора, который к тому же может лишить тебя головы при малейшей оплошности.

Вообще-то у меня была на примете прекрасная гречанка, но она была где-то далеко, и осталась там на Бычьем форуме, в моем прошлом, где я был простым ничем не приметным центурионом IV центурии, II когорты: V легиона Жаворонков. Солнце буквально раскалило ступени дворца и зной повис на Палатине словно клубящийся полупрозрачный дым. Все, кто мог скрылись от изнуряющей жары под крышами портиков и тряпичными навесами. – Советую переждать во дворце, – напутствовал мой отъезд Секунд. Жара скоро спадет и можно будет ехать. У спуска Скавра есть очень недурная лавка, торгующая вином, – подсказал мне Секунд. Хотя у Домициана есть свои винные погреба, он иногда отправляет меня за парой кувшинов к Сексту Петронию хозяину лавки. Я удивленно уставился на сопровождавшего меня толстяка Секунда. —Да-да, – подтвердил он. Домициан иногда покупает вино у простых граждан, но прежде, он заставляет меня выпить вино первым, чтобы избежать возможности отравления. —На его месте, я поступил бы также! – мрачно вставил я. Секунд осторожно схватил меня за рукав: – Открою тебе тайну Гай, у императора много врагов в сенате, но еще больше именно здесь. В его доме. Потому Домициан предпочитает общество своих легионов, где бы они не находились, чем пребыванию во дворце. – Так ты примешь мой совет центурион? – осведомился Секунд. – Если он касается вина, что ты предложил купить мне в лавке Секста Петрония, пожалуй, да. Я куплю там пару кувшинов фалернского вина, дабы не пить ту бурду, что подают в придорожных трактирах. Секунд озадаченно покачал головой. —Я совершенно о другом центуриона Гай Метелл, – с трудом выдохнул он. Впрочем, по дороге до Равенны у тебя будет время подумать.

Дорога в Равенну

Путь нашей центурии пролегал на восток по Фламиниевой дороге на север до городка Лавиниум.

Едва мы покинули ворота города перед нашим взором предстали бесконечные желтые поля с маленькими хижинами и большими поместьями. Жизнь за стенами Рима текла с такой же неудержимой постоянностью, с какой плебс ожидал от императора бесплатной раздачи хлеба и новых кровавых зрелищ на арене амфитеатра Флавиев. У обочины дороги, словно грибы произрастали ремесленные лавки. Их хозяева веселыми криками предлагали путникам облегчить свои кошельки перед дальней дорогой. По дороге несло запахом свежеиспеченного хлеба и кислого вина, что-что, а кислого вина мы с опционом Марком Порцием выпили уже достаточно и не желали повторять этот печальный опыт.

Тут же мимо нас, уныло катили скрипя деревянными колесами повозки с мулами. Повозок было так много, что моим солдатам пришлось прижиматься к одной из обочин дороги, хотя мы могли очистить себе дорогу от всего этого сброда одним сигналом боевых букцин.

Крестьяне и горожане перевозили свой нехитрый скарб, укрыв его тряпками и козьими шкурами.

На крыльце одной из этих гудящих всеми голосами лавок сидел старик гаруспик в рваном белом одеянии, предлагая проходившим мимо бросить куриные кости, чтобы предсказать им результаты их пути.

Но страждущих пока не находилось, и старик кидал кости развлекая самого себя, ожидании, когда ему бросят бесплатную булку хлеба из пекарни напротив. Пекарь в свою очередь бросал на гаруспика злобные взгляды осознавая, что с одной булкой сегодня ему все-таки придется расстаться. При чем совершенно бесплатно.

– Дай-ка я погадаю на твою лавку уважаемый Секст! – кричал гаруспик пекарю.

Бросив на кожаную тряпицу кости, гаруспик пристально всматривался в их расположение и одержимо взвывал. —Вижу я. Вижу я пламя Аида охватившее твое жилище. Затем гаруспик прищуривался на солнце и спокойно заявлял: —Но я могу принести жертву богам подземного мира и тогда твоя пекарня останется целой. Пекарь злобно плевал на песок брал с прилавка булку хлеба и нес ее гаруспику. Моя центурия, наблюдая сей подлый обман гаруспика, заливалась хохотом.

Поднявшись на впереди маячивший обгоревший от солнца желтый холм, мы теперь могли охватить взглядом весь Рим со всеми его холмами, дворцами, Большим цирком и даже частью стены Сервия, местами упавшей от дряхлости.

Рим был грандиозен. Не думаю, что кто-либо еще мог построить подобное. Рассматривая город сверху, легионеры проникались этим величием и в тоже время в их сердцах поселялось уважение и почтенный страх перед своей столицей. Но это был их город, их империя, она была рождена из праха веков благодаря их крови. Марк вытер шею платком.

– Слишком жарко сегодня, —пробурчал он, оглядываясь на меня. Рим уже остался позади и можно было не придерживаться так уж строго устава.

– Марк, – я поманил опциона жезлом. Опцион моментально подбежал ко мне и уставился с вопросительным взглядом. —Пусть легионеры снимут шлемы и тяжелое вооружение! – велел я. За нашей центурией пусть и не полной сейчас тащились с десяток мулов с повозками. Было глупо позволить животным прохлаждаться, а солдатам уставать. Копья, шлемы, кольчуги и щиты можно сложить на повозки, а самим солдатам сбавить темп шага. Здесь у самого Рима в доспехах не было необходимости. Опцион одобрил мой приказ, как и все остальные солдаты. Шлемы, кольчуги, щиты и прочие железяки, отягощавшие легионеров в походе, со звоном повалились в повозки. Мулы принялись протяжно и истерично ржать, очевидно протестуя против такого жестокого обращения с ними.

Но мулы это всего лишь рабочая обслуга для легионов, потому проявлять к ним снисхождение, значит избаловать их. Мулы и без того

слишком упрямая скотина, что давать им поблажки. Теперь солдаты были довольны. Я заметил это по их заискрившимся глазам. Их руки теперь были свободны и появилась возможность пить из кожаных фляг воду. У каждого легионера на поясе имелась фляга с водой. —Не очень-то налегайте на воду парни! – криком предупредил я легионеров. Сворачивать с маршрута, чтобы наполнить фляги водой мы не будем. Опцион Марк Порций одобрительно кивнул.

– Нам необходимо было добраться до города Лавиниум, чтобы временно разместиться в казармах на ночь. В самом Лациуме, подразделения, убывающие на войну, не строили походных лагерей, чтобы встать на ночлег. В каждом римском городе имелись казармы для легионеров и обслуги и отдельно для офицеров. Провиант для животных также был уже оплачен. Мулы помещались в конюшнях, где их поили свежей водой и засыпали кормушки зерном.

Комнаты для офицеров были самыми простыми и непритязательными, но главное, что они были бесплатные. Деньги мы могли потратить и в кабаке, пропустив по чашечке горячего вина, что было весьма кстати в холодную и мерзкую погоду. Но сейчас стояло лето и жара и от того кадык моего опциона постоянно сглатывал.

Но самое главное и важное, что мне следовало сейчас беречь, словно девственность весталки находилось в моей кожаной сумке, прицепленной к ремню двумя кожаными петлями. Даже мой опцион Марк не догадывался о содержимом сумки его центуриона. Меж тем за нее можно было бы получить крупную сумму золотых ауреев, которых бы хватило для покупки хорошего поместья в Кампани и последующего безбедного проживания. В сумке лежал пергаментный свиток с картой Италии и провинции Мёзии. Нарисованными красными флажками были обозначены города и селения, где планировал останавливаться император в своем путешествии к месту боевых действий.

Разумеется, все это было совершенно секретно. Об этой карте знал только сам император Домициан, имевший в своем распоряжении ее точную копию, начальник его канцелярии, трибун преторианской гвардии Луций Урс и я.

В связи с недавними событиями, Домициан опасался покушения на свою жизнь. И моя центурия помимо выискивания шпионов и заговорщиков, оставалась последним оплотом императора в случае внезапного бунта преторианцев.

Мул из повозки тянущей казну нашей центурии подвернул ногу и заржал пронзительным криком. От яростных криков мулов можно затыкать уши. Мерзкое, но полезное животное для армии.

В повозке находилось два сундука по сто тысяч сестерций. Деньги нашего легион, что легат Корнелий Фуск, будучи еще и префектом преторианской гвардии, выделил для набора новобранцев. Опцион быстро распорядился проверить в чем дело и перегрузить сундуки на другую повозку. Больному животному просто свяжут ноги простой веревкой и доставят на попутной повозке до конюшен, где передадут лекарю. На обратном пути центурия заберет здоровое животное или получит деньги от продажи его мяса на рынке.

Ближе к вечеру облака над нашими головами, стали темнеть, затягивая

серостью и без того кроваво-красное от заката небо. Небольшой теплый ветерок усиливался, превращаясь в буйный завывающий поток. На раскаленные за день камни дороги упали первые тугие капли дождя. – Будет сильный дождь! – крикнул мне Марк. Может даже буря. Я пошарил глазами вокруг. Холмы вдоль дороги уже опустели и на них почти не было видно домов. До деревни, где мы планировали остановиться на ночлег, было около десяти миль. Если поднажать с темпом, то мы бы успели до грозы, но по выражению лица опциона Марка, я видел, что ему не по сердцу такая затея. Скорее всего Марк уже все узнал у легионеров и прикинул наши шансы добраться до крыши над головой. Шансы были малы. Дождь уже тихо забарабанил по кожаным навесам над повозками. По моему лицу стекла тонкая струйка воды. Нужно было выбрать место для лагеря, но не слишком далеко от дороги. Я велел Марку отобрать три группы по трое солдат из числа обслуги центурии и отправить их на поиски. Единственным условием для места лагеря была прямая видимость дороги от моей палатки. Солдаты быстро вернулись, обозначив подходящее место у небольшой кипарисовой рощи меньше мили на север. Роща росла на холме и с нее хорошо просматривалась дорога и даже виднелись крыши небольшой деревни. У подножия холма вполне хватало места для десяти палаток легионеров и пяти палаток обслуги. Опцион Марк остался доволен обнаруженным местом, и мы спешно свернули на узкую грунтовую дорогу, которая вела к этому холму. Легионеры спешно установили свои палатки и теперь наблюдали за хлынувшим следом дождем высунув хмурые лица наружу. Марк тут же распорядился, чтобы обслуга выдала солдатам по чарке горячего вина, что согреть озябшие кости. Я сидел за столом своей палатки напряженно всматриваясь в сторону дороги. За то время пока Марк разливал вино и отдавал последние приказы по дороге проехала только одна повозка запряженная двумя мулами и масляным фонарем под деревянными дугами с навесом.

– Гай чего мы ждем? —напряженно спросил Марк. Он видел, что я был слишком собран для тех мест, по которым следовала наша центурия. Если бы мне пришлось объяснять опциону причину своей собранности это затянулось бы на долгое время. —Пока ничего Марк, – отмахнулся я. Наш приказ ты знаешь. Но Марк был тертый калач, иначе бы он и недели не продержался в опционах, где от командира требовалось буквально заглянуть в душу солдата и вытащить из нее все, что могло помешать службе. —Мне кажется ты лукавишь Гай? —фыркнул Марк. Или не договариваешь. С той поры, как ты вернулся с аудиенции от императора ты словно натянутая тетива. Я взял свой кубок с вином. На гладкой поверхности в свете мерцания светильника блеснул легионный орел. Многие подразделения таким образом метили свою собственность. Был в том и другой смысл: обозначить свое присутствие. Горячее вино приятно обожгло горло, разлив по телу тепло. Ливень снаружи палатки превратился в буйство Юпитера. Косые молнии рвали свинцовые облака, так словно два нищих на ступенях Капитолия делили единственную краюху хлеба. Раскаты грома закладывали уши. Мулы испуганно ржали, заставляя обслугу срываться на них в бешеном крике. – Ничего себе погодка! – растерянно пробурчал Марк. Он уже понял, что поднимать тему моих недавних похождений не имеет смысла. Лучше спокойно дождаться, когда мне самому потребуется его помощь. А то, что она потребуется Марк Порций не сомневался, потому он поспешил перевести разговор в другое русло. А в нашей ситуации темой разговора могла быть только не на шутку разыгравшаяся непогода. – Льет, как из ведра, – добавил Марк. Не думаю, что кто-то решит отправиться в путь в такую непогоду. Я пожал плечами. – Возможно лишь тот, кто слишком опаздывает, – пояснил я, придвигая чашу опциона ближе к нему. Марк поднял брови и почесал нос. – Ума не приложу командир, куда так можно опаздывать, чтобы подвергать свою жизнь опасности. Марк отломил кусок хлеба от булки и запихнув его в рот, запил вином, затем он снял с ремня свой гладиус и положил его на стол. – Смотри командир, – Марк указал на почти разбитую рукоять своего меча. Это совершенно не допустимо. – Я ежедневно ругаю своих солдат, проверяя состояние их оружие, когда как мой собственный меч стал похож на палку.

Да, рукоять гладиуса опциона серьезное внушала опасение. Заменить ее можно было только в городе, где мы намеревались остановиться. Марк покачал головой и с упреком произнес: —Мы волновались за тебя командир и я совершенно забыл о своем оружии. – Возьми солдатский гладиус на время, – подсказал я Марку. Ничего страшного не случится и вообще римский солдат должен сражаться любым оружием. Марк согласно кивнул. —Этого я сам требую от наших солдат, – добавил он. Дождь немного стих и в лужах вокруг вздулись пузыри. Гроза уходила за плоскогорье и молнии, пронизывающие небо, истончались, как и раскаты грома. На дорогу, с которой мы съехали выехал одинокий всадник.

Он молча застыл под остатками дождя, очевидно пытаясь что-то разглядеть или прислушаться. В любом случае его появление на дороге, как и поведение, показалось мне подозрительным.

– Что ему черт возьми надо? —пробурчал опцион, вглядываясь в черную фигуру, застывшую посреди дороги. —Не похож на кавалериста или даже легионера. Да и на простого торговца не тянет.

Фигуру всадника скрывал темный плащ больше похожий на балахон

перевозчика Харона. – Гадес меня возьми! – высказался Марк. Если это не сам Харон. Кто, если не он появился на дороге в такую погоду. Я улыбнулся. —Ты видишь поблизости реку Марк? – спросил я. Марк отрицательно помотал головой: —Откуда ей здесь взяться. Я согласно кивнул головой и дополнил словами: —Это человек Марк. А вот что он здесь сейчас делает, это хороший вопрос. Марк почесал затылок и примкнул ближе к окну. – Может этот всадник следовал по нашим следам? —предположил он. – Шпион! – злобно выдохнул опцион.

– Это похоже на правду Марк, —согласился я с ним. – Шпион, посланный теми, кто желает знать куда мы идем и где остановимся, – предположил я.

Мне пока не хотелось говорить Марку, что вставать на постой мы будем именно там, где будет останавливаться император. И этот одинокий всадник на дороге знает об этом.

Марк вытянулся по струнке.

– Может пленить его командир? —тихо предложил опцион. Тогда, он нам точно все выложит. Уж наши ребята сумеют развязать ему язык.

Марк встал у выхода палатки готовый отдать распоряжение легионерам. Я отрицательно покачал головой. – Можем спугнуть и тогда мы потеряем нить, и они перенесут нападение на другое время. – Нападение? —зрачки опциона расширились. В них читался явный страх от возможной беды. – Нападение на императора командир? —уточнил Марк. Мне не хотелось об этом думать, но мой опцион верно уловил смысл появления всадника. Я продолжал следить за всадником из окна палатки. Он почему-то не захотел замечать мутное пятно света на вершине холма, усеянного кипарисами и пиниями.

Может принял свет за отблеск костра бродяг. Или же он вообще полуслеп.

Всадник продолжал стоять на дороге. Его жеребец переминался с ноги на ногу и пытался издавать ржание, тогда всадник резко осаживал коня, дергая его за поводья. – Клянусь Гадесом он кого-то ждет, – догадался Марк. —Скорее всего своих сообщников, – мрачно заметил я опциону. Он бы точно не рискнул бы следить за нами в одиночку. Марк согласно покачал головой. —Это точно командир. Наверняка они где-то рядом.

Слова опциона словно оказались пророческими. Спустя несколько минут из тьмы выехали еще два всадника и остановились рядом с первым. Они о чем-то напряженно переговаривались. Ветер доносил обрывки их речи, но самих слов было не разобрать из-за расстояния. Всадники руками указывали в сторону и ожесточенно спорили. —Гадают куда мы исчезли, – предположил Марк. Им не мешало бы взять с собой того гаруспика с куриными костями. Я рассмеялся его неожиданной шутке. —Посмотрим опцион, – ободрил я Марка. Время у нас еще есть. Всю ночь они не будут здесь торчать. К тому же что-то похолодало. Марк натянул на себя покрывало. – Дождь командир. Влага приносит с собой прохладу.

В нашу палатку заглянул Луций. Его лицо было помятым, словно все то время, что мы были в нашем скрытом лагере, он в одиночку пил вино. Отсалютовав, Луций тут же доложил, что вся центурия спит, кроме часовых, которые тоже заметили на дороге всадников и сейчас ждут от меня команду поднимать ли им тревогу.

– Команды не будет, – успокоил я Луция.

– Отправляйся к часовым и передай, что бы они дежурили, как прежде и постарались не выдавать себя. Луций кисло улыбнулся, отсалютовал и исчез за пологом.

Всадники на дороге исчезли, как и появились. Они просто по одному исчезли во мраке ночи, съехав с дороги.

– Что думаешь командир? —Марк уселся на кресло, не забыв прихватить чашу с вином. —Мне кажется, – пожаловался опцион, – это пахнет большими неприятностями. —И если ты не стал трогать этого всадника на дороге то, вероятно, – опцион осушил чашу с вином до дна и уставился на меня. —Вероятно, у тебя есть план командир.

Мне смешно было услышать такую чушь от моего опциона. Конечно же у меня не было никакого плана. Изначальный план был добраться до

города и разместив остальных легионеров по казармам, завалиться в трактир, прихватив, конечно, с собой кошель с деньгами и парочку крепких солдат для подстраховки. Впрочем, этот план не отменяется. Если заговорщики решили провернуть свое дело именно в Лавиниуме, то в самом городе у них наверняка есть сообщники. Как пить дать. Выяснить это можно только прошвырнувшись по злачным заведениям трактирам и лупанариям. Мешок полный серебряных денариев развязывает языки не хуже, чем кинжал, приставленный к горлу. К тому же кинжал у горла не гарантирует молчания того, к кому его приставили, тогда как добровольно взятый мешок с деньгами завязывает язык навсегда. Кому охота быть найденным в придорожном свинарнике с распоротым брюхом.

– Мы еще встретимся с ними, – пообещал я Марку. Клянусь Гадесом, они принимают в деле самое непосредственное участие.

Марк скорчил кислую мину, не забыв при это непонимающе вжать голову в плечи. —Я не понимаю Гай! – воскликнул он. Кто отважится напасть на Домициана, да еще под охраной целых трех когорт преторианской гвардии. Только безумец.

–Мы должны остановить этих безумцев, – отрезал я. Кто бы они не были, но эти люди связаны и сенатом и наверняка получили огромный денежный задаток, и чтобы получить остальное, они не остановятся ни перед чем. Марк повесил голову. – Не думал, что вляпаюсь в такое дерьмо, – тихо произнес опцион. Я дружески похлопал его по плечу пытаясь успокоить и привести его мысли в порядок. —Если дело выгорит Марк, то ты из опциона в один миг станешь центурионом. Клянусь Гадесом, я выбью из Домициана это звание для тебя. По лицу Марка скользнула улыбка.

– Центурион Марк Порций это звучит не плохо правда Гай? – Это звучит здорово Марк, – я крепко сжал его руку. Кому как не тебе быть центурионом.

Марк тяжело выдохнул: —Да пора уже. Пятнадцать лет я под орлами хожу, а что заслужил. Опцион Марк задумался, вспоминая все те плюшки, что получил от службы в армии. Он даже принялся загибать на правой руке пальцы. Наконец он закончил свой подсчет и тяжело выдохнул: —Не много, однако Гай.

Все пальцы на его правой руке были сжаты в кулак.

Дождь окончательно стих и на небо вылезли звезды, но где-то там в небесных далях сверкнула еще одна звезда, о которой раньше никто и не знал. Звезда центуриона Марка Порция.

Харчевня «Приют трех мулов» находилась на первом этаже трехэтажной кирпичной инсулы. Напротив, был один из городских фонтанов с питьевой водой у которого крутилась стайка мальчишек. Сам фонтан представал перед гостями города в виде статуи обнаженной Венеры с кувшином в руках. В днище кувшина была дыра, из которой вода благополучно заполняла бассейн источника. Легионеры из моей центурии удобно разместились в бесплатных казармах у крепостной стены, не без мордобоя, конечно, с смотрителем казармы, который постоянно намекал на взятку ввиду задержки оплаты его услуг.

Убедившись, что все в порядке, мы с Марком отправились прогуляться по узким улочкам города, меж тем взяв на заметку все злачные заведения в черте городских стен. Поселение за городом нас не интересовало. Погода стояла просто чудесная. Легкий теплый бриз гнал тонкие словно перышки облака куда-то на запад. Уже ничего не напоминало о той ужасной грозе этой

ночью. Солнце нагревало розовые камни, по которым словно молнии проносились зеленые ящерки. Кусты красного гибискуса меж стройных рядов вечнозеленого кипариса, заполонившие сады и улочки старого города радовали уставшие от мрака ночи глаза. Все это разноцветие красок заставляло меня забыть о том куда движется наша центурия и ее возможной судьбе. Форум не смотря на рабочий день был полон людей. Приближались июльские Иды, когда Верховный жрец объявит народу о наступлении Новолуния.

Мы шли по улице: Толедо Сульпиция созерцая дома горожан. —Не самый бедный городишко! —довольно фыркнул Марк, указывая мне на двухэтажный дом с навесным балконом, выступающим над уличным тротуаром. Балкон был выкрашен в красный колер и украшен небольшими белыми статуэтками и декоративными цветами. —Бьюсь об заклад, – прошептал опцион, – что в этом доме проживает какая-нибудь местная красавица, что выходит по ночам на этот балкон и ведет разговоры со своим ухажером. Марк завистливо облизнулся. —Не стоит переживать приятель, – подбодрил я его. Возможно, ты сможешь встретить хозяйку этого дома в местном лупанарии всего за тысячу сестерций. —Вот еще! – обиженно фыркнул опцион. Тысячу сестерций. —Да я не дам такую сумму за всех женщин этого города. Марк плюнул на тротуарный камень и ускорил шаг.

Мне показалось, что я этими неосторожными словами обидел своего опциона и должен буду извиниться, что разрушил его сладкие грезы. —Да брось командир, —Марк решительно остановился и повернулся ко мне. Эти чертовы стервы не стоят нашей с тобой дружбы.

Мы с Марком решили наведаться в казармы и проверить, как в городской казарме разместились солдаты.

Казармы Ютеция когда-то были просто двухэтажной инсулой. Деревянные комнатные перегородки на этажах снесли, расширив жилое пространство.

Комнаты для отделений разгородили тканным полотном, установив по центру этажа несколько деревянных столов для совместного приема пищи. Максимально казармы Ютеция могли вместить шесть полных центурий почти пять сотен легионеров. Для преторианцев Домициана этого вполне хватит с учетом того, что на подходе кортежа императора к городу, наша центурия снимется и отправится дальше, следуя карте маршрута императора. Вход в казармы начинался с прохода под массивной аркой, сложенной из тонкого кирпича. На верху арки было устроено место для часовых. Деревянные перила крест на крест по диагонали и навес от дождя из толстого полотна. Мне понравилось такое расположение казармы. С одной стороны нас защищала каменная стена города пять метров высотой, а с другой стороны арка с часовыми. Враг не сумел бы приблизиться ни со стороны города, ни с внешней стороны. Марк тоже остался доволен. Утром город погрузился в туман, и он не смог рассмотреть, как следует расположение городских казарм, но сейчас мой опцион довольно присвистнул.

– Хорошее местечко! – заключил он. – Эй, Галлий! – крикнул он одному из легионеров на крыше арки. – Попробуй только уснуть, шкуру спущу. Галлий довольно раскрыл рот и поднял большой палец вверх, совсем как на гладиаторских боях в Риме. —Не беспокойся командир! – проорал он в ответ. Через два часа смена караула. Галлий вперился глазами в дорогу, что вела в центр города. Марк довольно кивнул.

– Идем во внутрь казармы командир? – предложил мне опцион. Легионеры расположились на двух ярусных деревянных кроватях. Кто-то притащил табуретки и устроил на них импровизированный походный алтарь. Тут же находились и солдатские пожертвования Богам. Чаша с вином, кисть винограда и несколько медных монет ассов. – Довольно неплохо! – заключил я. Легионер соскочил с кровати, услышав голос центуриона.

– Что-то не так командир? – отчеканил он. Мне не за что было его корить. Во время отдыха легионер вправе делать все что не противоречит римской морали и дисциплине, в том числе и в своих молитвах Богам. Я знал, что многие солдаты носят лары с собой в кожаных мешочках и устраивают алтарь в любом подходящем месте. Тем самым легионер становится выше смерти, прося у предков: даровать ему смелость в бою или возможность достойной для воина смерти. Я улыбнулся солдату в ответ и приказал расслабиться.

Марк тяжелым шагом прошел по казарме заглянув во все ее уголки. Опцион не оставил без внимания даже солдатский нужник. Забота о казармах в мирное время целиком лежала на магистрате города. На эти цели император выделял определенную денежную сумму, конечно? этого не всегда хватало и магистрат сам добирал необходимое из своего бюджета. Если же казармы были не пригодны для размещения солдат, командир писал рапорт на имя префекта Рима. После чего в город прибывала столичная комиссия, которая проводила расследование

такого вопиющего факта. После всегда следовало неизбежное наказание властей города. Рим стоял силой и здоровьем легионеров, кто отрицал это и относился к своим обязанностям халатно объявлялся врагом Рима со всеми вытекающими последствиями.

–Как насчет того, чтобы наведаться в это злачное место сегодня вечером? – поинтересовался я у опциона. —Это которое под вывеской трех мулов? – догадался Марк. —Оно самое кивнул я в ответ. Днем нам все равно ничего не разузнать. Если только не хватать всех жителей города по очереди и не пытать. Это точно согласился Марк. Злодеи, они если что и замышляют, то скорее всего, сидя в этом трактире за кружкой вина. А мой опцион соображает улыбнулся. Марк не понял причины моей улыбки. Но командир, – опцион нахмурил брови: – Если они знают, что мы уже в городе, то вряд ли они будут так открыты. —Они не изменили своих планов, – добавил я. Просто сейчас они их подкорректировали и будут осторожней с оглядкой на присутствие целой центурии. – Это так командир, – Марк задумчиво почесал затылок. —Я вот, что думаю, – командир. Лицо моего опциона неожиданно приняло сосредоточенный вид. —Бандиты знают, что вроде, как разведки и будут сидеть тихо в надежде что мы ничего не обнаружим подозрительного и уйдем дальше. – Так! – подбодрил я Марка. – Ты мыслишь в правильном направлении опцион.

– Значит мы доложим начальству, а преторианцы расслабятся и тогда они на несут свой удар.

–Верно Марк! – я готов был подпрыгнуть от удивления умственными способностями своего заместителя.

–Одно не пойму, Гадес меня дери! – воскликнул опцион. Почему они решили убить императора вне стен города. Марк сделал задумчивую мину.

Он принялся растирать ступней песок под ногой в надежде, что это поможет ему в разгадке загадки. Я положил ему руку на плечо: – Не размышляй Марк, а то лопнет голова, а мне твоя голова еще нужна на войне. – Это точно, – согласился опцион. —Но все же почему не в Риме командир?

– Понимаешь Марк, Рим большой город. —Ну так, очень большой, – согласился опцион. Я уж и не знаю, есть ли город больше, чем наш Рим. Марк глупо улыбнулся, словно ему приходится за что-то оправдываться перед своим командиром. – В Риме куча плебса просто обожающего своего императора, – продолжил свою мысль я. Домициан дарует им хлеб и зрелища. – Не забудь про раздачу оливкового масла Гай! —напомнил мне опцион.

– И раздача масла к тому же. Ну, да и тут мне пришлось согласиться с опционом. Домициан делал все, чтобы плебс если не боготворил, то хотя бы любил и уважал как правителя. И выходит: одно взывание Домициана народу, что сенат измышляет убить его и стены сенатской курии окрасятся вместо розового в кроваво-красный цвет. Плебс просто разорвет сенаторов, и никто не вступится за них. – За Домицианом всегда следует отряд преторианцев, где бы он не находился. – Во-во, это точно! —подтвердил Марк. В Кастра Преториум стоят восемь когорт: по тысяче легионеров. Целое войско. Кому охота связываться с преторианцами, куда из легионов отбирают самых лучших солдат.

Я улыбнулся. —Вот и скажи мне Марк, какой дурак пожелает провернуть покушение в столице? – Значит, вечером в гости к мулам? – осведомился Марк. —Пожалуй надо навестить заведение.

Едва новая смена заступила в караул, мы с Марком переодевшись к гражданские туники отправились в трактир «Приют трех мулов». Под красными плащами с задней стороны пояса, мы скрыли кинжалы, чтобы быть готовыми к любой непредвиденной нами ситуации, которая может возникнуть среди пьяных посетителей заведения. Конечно, я проинструктировал опциона, что идем мы в кабак не за ради выпивки и хорошего душевного мордобоя, а потому нелестные реплики в свой адрес желательно пропускать мимо ушей, ради дела и своего же здоровья. Мало ли чего этим мужланам в голову взбредет. – Будь начеку и следи за мной, – предупредил я Марка, открывая дверь трактира. В трактире «Приют трех мулов» был заполнен народом всех сословий. Очевидно, что это было единственное заведение в маленьком городке, где мужчина мог хорошо и крепко выпить, не боясь быть ограбленным и выброшенным за двери с пустым кошельком. Зал был большой с длинными рядами деревянных столов, на каждом из которых стояло несколько масличных светильников. Приватная зона находилась слева от нас завешанная темной почти непроницаемой материей, но голоса, доносившиеся из-за нее, говорили, что там находятся посетители. За столами в главном зале сидел плебс: это было видно по его одежде и полусогнутой осанке позвоночника.

***

– Желаете вина или пива солдаты? – хозяин трактира в одно мгновение оказался у нашего стола. Его серая туника была буквально усеяна темными разводами от вина, к тому же в некоторых местах из ткани торчали нити. Под левым глазом у трактирщика блестел огромный фиолетовый синяк. Верхняя часть глазницы была опухшей, но холодные компрессы сделали свое дело. Опцион весело подмигнул мне, намекая что трактирщик или сам любитель помахать кулаками или же совсем недавно ему хорошенько заехали под глаз. В целом видок у нашего трактирщика был совершенно неопрятный, можно сказать отталкивающий добропорядочных и это при том, что его заведение считалось лучшим в этом забытом Юпитером городке на окраине Лация. Трактирщик услужливо склонил голову перед нами, ожидая от нас новых посетителей его заведения жирного заказа.

– Есть свежайшая и изумительная на вкус баранья нога совсем недавно снятая с вертела, – услужливо пробормотал он. В добавок к этой ноге предоставляется тарелка наисвежайших оливок и дюжина спелых лимонов. Всего сто сестерциев для дорогих гостей. Сто сестерциев трактирщик свернул губы в трубочку, смакуя, как он произнес эту сумму. Всего ничего. Самая малость. Сто сестерциев и баранья нога ваша.

Марк тут же подозрительно скосился на трактирщика. Но я постарался не подать виду, что слова трактирщика каким-то образом соблазнили меня и прям сейчас готов расстаться с этой суммой лишь угодить ему.

«Дорогие так дорогие» – про себя процедил я, глядя на то, как трактирщик мнется у нашего стола.

Сняв кошель с пояса, я все же достал пару монет. При виде серебряных денариев, трактирщик натужно улыбнулся и приготовил дощечку для записи заказа. Загнать баранью ногу по совершенно дикой цене сегодня ему не удалось. В разговор неожиданно влез мой опцион. —Я думаю в такой приятный вечер два кувшина фалернского вина будет замечательным началом, – ответил ему Марк. Трактирщик согласно кивнул головой и записал заказ.

– У нас еще есть гальское и испанское вино, – попытался предложить трактирщик. Есть так же пиво из Британии и Египта. Я пристально посмотрел трактирщику в глаза. – Двух кувшинов фалернского друг более чем достаточно для начала. Трактирщик улыбнулся, но его улыбка вновь оказалась еще более натянутой, чем первая, что тоже не ускользнуло от моего взгляда.

– Бальб черт тебя дери! – раздались раздраженные крики с соседнего стола. —Где наше пиво, старый ты обманщик? Трактирщик Бальб обернулся и громогласно рявкнул: —Успеете вы еще надраться черти. У меня посетители. Голос, которым сейчас рявкнул трактирщик, совершенно не соответствовал его безобидной наружности, что я на секунду усомнился с настоящим ли хозяином «Трех мулов» мы имеем дело.

– Больше ничего? —услужливо переспросил Бальб вновь склонившись над нашим столом.

Марк хлопнул ладонью по столу. – Этого достаточно и проследи, чтобы наши кружки были чистыми. Бальб обнажил ряды белых ровных зубов. – Как твои зубы! – добавил опцион. – Как господину угодно, – трактирщик неспешно вернулся в дальнюю часть зала к кружкам и кувшинам. Теперь у нас с Марком было время осмотреться, не привлекая к этому внимания. Так и есть в зале сидели местные пьяницы завсегдатаи заведения. Их разнузданное поведение и игра в кости, перемежаемая матерными словами, сразу выдавали в них людей посторонних нашему делу. – Еще не вечер командир, – усмехнулся опцион. Драка будет немного погодя. – Если еще будет, – возразил я. Скорее всего, как и водится в подобных заведениях, они напьются до состояния, когда Дионис помочится им на ноги, затем этот хитрый и услужливый трактирщик с помощником выгребут из их карманов все что представляет ценность и затем их просто выбросят за порог заведения. – Скорее всего так и будет, клянусь Гадесом! – согласился со мной Марк.

– Бальб еще вина! —выпивохи за соседним столом не унимались. О деревянные доски стола гремели кости, днище кружек и звон медной монеты.

– Ты поспешил командир назвать это заведение приличным! – укорил меня опцион. По-моему мнению, так обычная забегаловка, для граждан спешащих расстаться с деньгами.

За деревянным прилавком в дальнем углу трактира, где стоял стол, уставленный кружками и кувшинами всевозможных размеров. поблескивали глаза худого чернявого мальчонки, пристально наблюдающего за всеми посетителями. Мальчишка только делал вид, что ему неинтересно, что происходит в зале и он целиком занят хозяйскими делами. Пока мы с Марком пропустили по кружке вина мальчишка дважды выходил из зала с пустыми руками и дважды возвращался с такими же пустыми руками. – Мальчишка за прилавком возможно следит за нами, – шепнул я опциону. Марк хотел обернуться, чтобы пристальнее рассмотреть того, но я вовремя схватил Марка за руку. —Не оборачивайся! – прошипел я опциону. Марк едва заметно кивнул и ухватился за горлышко кувшина. Наполнив наши кружки, Марк поднялся и сделал вид, что хочет произнести тост. Разговоры за нашими спинами тут же смолкли. Мне показалось это очень странным. Я ожидал, что наши соседи по трактиру вскорости упьются вином и впечатаются мордой в стол. Как и положено. Их было четверо, и они уже опорожнили шесть кувшинов вина. Получается по кувшину с половиной на брата. Столько вина не пил даже наш заядлый выпивоха Луций. Что же дальше?

– А дальше, мой опцион произнес тост: —За покупку нового дома и пьяные разговоры за соседним столиком возобновились. – Бальб, —занавеска одной из кабинок в приватной зоне отогнулась. В зал высунулась морда ранее скрытого от нашего взора тайного посетителя. – Бальб старина, принеси-ка нам еще устриц! – выкрикнул он. Этот клиент харчевни уже не был похож на посетителей за соседним столом. Кудрявый, светловолосый со шрамом на щеке через все лицо. Его шея больше смахивала на бычью, чем человеческую. Осталось только привязать на веревке колотушку, чтобы этот бык далеко не отлучался. То, что он мог быть военным была первая мысль, что пришла мне в голову.

В ответ Бальб так почтительно склонил голову, что могло показаться, что трактирщик сейчас ударится лбом о деревянную стойку. Мальчишка испуганно дернулся в сторону.

Посетитель с бычьей шеей обвел зал глазами, но встретившись с моим взглядом поспешил убрать голову обратно за непроницаемую занавеску. Марк тоже это сразу заметил опытным взглядом опциона. —Чего он испугался? – тихо поинтересовался опцион. Я сделал еще глоток вина и поставил кружку на стол. Марк повторил мое движение, только его взгляд скользнул не по ободу кружки, как обычно, а был нацелен прямо на кабинку, из которой минуту назад выглядывал клиент с бычей шеей.

– Это они? – шепотом спросил опцион. Я пожал плечами. – Не уверен, но такое возможно. Марк задумался и принялся нервно чесать за ухом. Он то разглядывал свой стакан, то осторожно скосился на стойку с посудой. Мальчишка нарочито гремел пустыми кувшинами, создавая видимость работы, но его глаза бегали от угла к углу трактира. – Кажется, парень заодно с ними? —предположил Марк. Или мне просто кажется? —Раcслабься пока парень, – предложил я опциону. —Наши предположения пока лишь догадки, – уточнил я. Было глупо подозревать в злодействе римских граждан, не имея на это твердых доказательств.

Марк в ответ на мои доводы лишь угрюмо пробурчал. А что ему еще оставалось делать. Никто из посетителей трактира не проявлял к нам признаков агрессии.

Четверо бедолаг за соседним столом уже достаточно нахрюкались, чтобы быть выброшенными из трактира через черный ход. Глухой удар о столешницу дерева и последующий за ним вой и ругательство, говорили, что они дошли до кондиции. Трактирщик отодвинул в сторону серое полотно за деревянной стойкой и исчез. В трактир на мгновение залетела вечерняя прохлада. Через несколько минут Бальб появился в компании с двумя амбалами в серых туниках и широких кожаных поясах. На поясе каждого из амбалов в широких ножнах висел кинжал. —Это за нами? – испуганно прошептал опцион, заводя руку за спину.

– Тихо Марк! – успокоил я опциона. Слишком шумно для такого дела. Марк пожал плечами, но рукоять своего кинжала не выпустил. —Кто же знает намерения этих амбалов командир, – пробурчал он. Я улыбнулся. Что бы расправиться с нами им не потребовались бы кинжалы, тем более так явно их демонстрировать. Амбалы играя мышцами подошли к соседнему столику. —Эти? —спросил один из них кого звали Домусом. Трактирщик, довольно кивнув, процедил: – Они самые Дом. Набрались уже. Только место занимают. Избавьтесь от них.

Амбалы тут же согласно кивнули трактирщику головами и подхватили пьяных под руки. Для них эти пьянчужки были не тяжелее гусиной пушинки. Вдвоем амбалы не особо напрягаясь сгребли сразу четверых. – Деньги не забудьте забрать! – заверещал Бальб. Этот самый Домус оглядев пьяных с ног до головы, тут же одним движением срезал кинжалом кошель у одного из пьянчужек и бросил Бальбу на стол. Монеты звонко брякнули об пустой стол. Их звон не могла заглушить даже толстая бычья кожа, из которой делали кошельки в Риме. – Богатый клиент, – промычал Домус. Его собрат по ремеслу такой же вышибала по прозвищу Кренг в ответ ехидно оскалился. Бальб довольно усмехнулся и процедил сквозь зубы: —Выбросите этих пьянчуг в свинарник за трактиром. Только не сломайте им чего-нибудь, а то заявятся завтра с требованиями о компенсации вреда.

Поведение трактирщика Бальбы не было слишком пристойным по отношению к посетителям, так обращаться с клиентами могли лишь хозяева трактиров в самом Риме, где поток страдающих от жажды и просто пьяниц не прерывался в любое время суток.

У вышибалы по имени Домус была татуировка на лысине, и на изрезанном мускулами плече красовалось большое в соответствии с его размерами рабское клеймо в виде двух букв. – Мне бы таких в обслугу центурию! – завистливо произнес мой опцион. А то бывает, только мы остановились после марша, а уже команда от префекта: копайте ров для постройки лагеря. Мои парни отдышаться еще не успели. А следом орут: кто будет сачковать, будет чистить нужник. – Ну, что это за отношение к легионерам. Чести и славе Рима. Я согласно кивнул головой. Марка можно понять. Не очень-то приятно заставлять солдат копать, когда твоя туника и лицо, как и их пропитаны потом и походной грязью и при этом слушать угрозы о чистке нужника или трехсменном карауле.

Амбалы выпроводили выпивох через двери, но обратно не пришли. Это несколько озадачило меня. Возможно, вышибалы ютятся где-то в пристрое трактира. Мои размышления прервал удивленный возглас Марка, что вино в наших кувшинах закончилось. Я заглянул в свой кувшин с целью проверить. Кувшин был действительно пуст и заказывать еще не было никакого резона. В трактире «Приют трех мулов» стало совсем тихо. Мне не хотелось верить, что мои предположения оказались ошибочны. Голова того посетителя с бычьей шеей больше не высовывалась, однако он был там и никуда не выходил. Мальчишка один раз приносил за занавеску кувшин с вином и куски хлеба на деревянной тарелке.

На Лавиниум тихо опустилась ночь, а мы с Марком так и не приблизились к цели своего похода в трактир. Мы стояли у входа в трактир рассматривая звезды и делясь отмеченными нами за вечер нюансами. Их было не так много, но они были. – Может ты все-таки ошибался командир? – пробубнил Марк. Его речь уже потеряла былую твердость.

– Хотелось бы! – процедил я, поправляя пояс с кинжалом. Из окна дома что вплотную примыкал к трактиру высунулась женская голова и тут же юркнула обратно. – Может в лупанарий заглянем? – с надеждой простонал Марк. Не думаю, что опциону сейчас так нужно было общество женщин, скорее всего Марк просто не хотел идти в казармы, которые ему за пятнадцать лет службы опротивели до чертиков. В его случае лупанарий был предпочтительнее казарм с легионерами, которые скорее всего уже тоже заправили свои желудки вином.

Марк тряхнул своим кошелем, напоминая мне, что деньги на посещение этого притона у нас все-таки есть и мы можем хорошо развлечься. Улицы Лавиниума опустели и наш слух услаждал только лай собак и завывание диких котов где-то на крышах. – Где твой лупанарий? – поинтересовался я. Лицо опциона расплылось в блаженной улыбке. —Он здесь недалеко командир! – довольно пробубнил Марк. Я надеялся, что магистрат Лавиниума более ответственно подходил к исполнению своих обязанностей и на пути к лупанарию нас не ждут неприятности, в которые я так глупо вляпался у лупанария Цетеллы в Риме. Улица состояла из двухэтажных домов с пристроенными к ним садами. Ветви некоторых деревьев прорастали за сам забор и можно было спокойно идя по дороге сорвать апельсин или лимон. —Вон там он! – Марк протянул руку. У одного из домов с раскрашенными ставнями окон толпилась кучка мужчин. – А этот лупанарий весьма популярен в этой дыре, – усмехнулся я. Марк довольно кивнул. – Надеюсь, у них хватит работниц, чтобы обслужить офицеров римской армии! – проворчал опцион. Идя в лупанарий, Марк надеялся, что никто кроме нас не будет свидетелем этого похода, потому ему сразу не понравилось то, что происходило у дверей лупанария. —Бьюсь об заклад командир, что эта толпа граждан ожидает своей очереди, —ворчливо бросил опцион. —Если только не пропустить по кружке вина, – попытался задобрить он меня. В лупанарии помимо телесных утех и в правду можно было неплохо выпить и перекусить, но это совсем не приближало нас к той цели, поставленной передо мной Домицианом. Несмотря на развязавшийся язык, опцион еще крепко стоял на ногах. – Что думаешь командир? – напомнил мне Марк о цели нашего сюда прихода. Конечно, мы в один миг могли бы разогнать эту стайку ночных греховодников и получить лучшее, что там имелось. С другой стороны, мы были в гражданской одежде и свое право нам бы пришлось доказывать кулаками, а то и оружием. Этого мне совершенно не хотелось.

– Пойдем обратно Марк, – разочарованно процедил я. Мой опцион услышав эту фразу сразу как-то сник. – Обещаю тебе мы посетим этот лупанарий в более подходящее время, – поспешил подбодрить я его. Марк уныло пожал плечами и поморщился. – Не тот кураж командир. Не тот. Меня это немного разозлило. – Опцион будет нам кураж, когда в город прибудет император, а тут целая сеть бандитов и шпионов. Чем спрашивается мы все это время занимались? – Да префект преторианцев Урс снимет с нас шкуру.

И поедем мы вместо пятого легиона на галеры простыми матросами и это в лучшем случае.

Опцион испуганно зажмурил глаза, а потом растерянно уставился на меня. – Не забывай о своих обязанностях Марк! – напомнил я ему. – Мы все еще солдаты хоть и офицеры, и наш долг выполнять приказы сверху. Марк сначала сделал кислую мину, но потом все-таки быстро собрался и выпалил: – Следуем в казарму командир. Вот такой опцион мне напомнил прежнего Марка. Мы тронулись в обратный путь, который пролегал мимо знакомого нам уже заведения «Приют трех мулов». Окна трактира еще не погасли и за ними была слышна пьяная бравада посетителей. —Господин! раздался из-за угла инсулы тихий детский голос. Марк ухватился за кинжал, который он уже перевесил, как положено солдату. – Господин! – вновь позвал голос. —Стой здесь Марк! – приказал я опциону. Прикрывай мне спину. Марк кивнул. Хмель словно молотом выбило у опциона из головы. Он вновь стал собран и подтянут. В мальчишке, что окликнул нас я узнал того самого мальчишку из трактира, который мы недавно благополучно покинули.

Мальчишка увидел, что я узнал его и улыбнувшись затараторил: – Мой отец велел передать вам, что бандиты планируют сегодня штурмом взять казарму легионеров. —Откуда твой отец это знает? – уточнил я. Мальчишка трактирщик почесал грязную щеку и тихо пробубнил: —Тот с бычьей шеей, что сидел за шторой: у них главарь. Отец сам слышал их разговор перед тем, как подать заказ. Все сходилось. Я не зря подозревал кудрявого со шрамом на лице. Такие шрамы можно получить только на войне или в Большом Лудусе. Я раскрыл кошель и извлек оттуда три серебряных динария. При отблеске серебра лицо у мальчишки сверкнуло, словно молния Юпитера. – Отец говорит, – вновь затараторил мальчишка, – нападения ждите под утро. Я поманил опциона к нам рукой. Марк озабоченно уставился на нас. – Что говорит этот парень командир?

– Я перескажу тебе по дороге опцион. Марк понимающе кивнул.

– Сколько их будет? – поинтересовался я. —Около сотни господин, может больше, – пробубнил мальчишка. – Слышал Марк? – я заострил внимание опциона на количестве бандитов. – Всего сотня или около того! – хмыкнул опцион. Нас 65 легионеров. И это, не считая нас с тобой командир. Мальчишка светился от радости. – Не численное превосходство конечно, – заключил опцион, —но ведь они не знают, что известно нам. Мальчишка покачал головой. —Нет не знают, так сказал отец, —буркнул парень.

– А кто твой отец? – уточнил я. Мальчишка показал мне жестом, что скажет мне это только на ухо. Очевидно, что мальчишка очень боялся за жизнь своего папаши. Я исполнил его пожелание.

Что же трактирщик оказался добропорядочным и законопослушным римлянином. После того как мы перережем всех этих негодяев, мы сумеем наполнить его кошель звонкими монетами. А пока нужно успеть вернуться в казарму и поднять по тревоге всю центурию, но так чтобы об этом не догадался ни один нищий в городе. Нужно приготовить бандитам хорошую ловушку и перерезать их как крыс.

Мы не стали уточнять у мальчишки, почему его папаша-трактирщик доверил нам такие драгоценные сведения, совершенно не будучи знакомым с нами. Одно было ясно, что служба под орлами всегда выдает человека причастного к ней, под какой бы личиной он не пытался скрыться.

Расположение казарм Ютеция, как нельзя лучше подходило для наших целей. Пробраться к ним можно было только через арку, а по обеим сторонам от арки тянулась железная решетка, через которую невозможно просунуть даже голову. Если мы пропустим бандитов за арку, то они окажутся отрезанными от городских улиц. На арке можно вполне разместить с десяток лучников с запасом стрел.

При свете Луны бандиты окажутся для лучников, как на ладони. Я задрал голову в небо. Луна была яркой и сочной, как плод лимона. Юпитер явно благоволил к нам сегодня.

Мы с опционом Марком спешно направились в сторону казармы. По дороге Марк несколько раз оглядывался, опасаясь, что мальчишка мог запросто попасться и за нами организовали слежку. Я попытался успокоить опциона доводом, что если бандиты и поймали сына трактирщика, то скорее всего он уже выложил им что предупредил нас. Марк поморщился от досады. —Нам стоит прибавить шагу командир.

Я согласился с ним, но возразил, что нам не стоит пускаться в бег, так мы привлечем к себе лишнее внимание. – Лучше пусть они увидят римского опциона бегущим к своим солдатам, чем зарезанного на этих узких улочках, – прохрипел опцион. Мне нечем было возразить ему. Тем более бегать нам не привыкать, как и шагать походными маршами по дорогам многочисленных римских провинций. Но я все же надеялся на лучшее. Жаль если такого смелого малого как этот парень бандиты от досады удавят. Вряд ли отец трактирщик сможет его защитить. Я, конечно, забыл про вышибал в трактире Приют трех мулов. Их тоже не стоило списывать со счетов. Эти амбалы сумеют оказать достойное сопротивление бандитам, хотя участь их будет не завидно. Даже двум самым крепким мужчинам не справиться с сотней разъяренных и вооруженных людей.

Можно только молить Юпитера, что встреча мальчишки с нами осталась для бандитов тайной. Мы миновали городской фонтан. Ночью поток воды ослаб и из кувшина Венеры сочилась только тонкая струйка воды. – Погоди командир! – остановил меня опцион. Нужно попить воды. Быстрая ходьба после выпитого вина породила в горле опциона сухость. – Что дружище опцион Марк в горле пересохло? – усмехнулся я. – Не шути командир, не время! – ответил Марк. Знал бы я, что такое случится, больше одной кружки вина бы не стал пить. Я рассмеялся. – Римский солдат должен контролировать свое состояние, – добавил я, забирая у Марка кружку. – Да ну, командир? —усмехнулся опцион. – Зачем же тогда ты забрал у меня кружку? Я пожал плечами. – Вот видишь! – назидательно произнес опцион. Должен, то, он должен, однако годы берут свое. Мы поставили кружку на мраморный столик у фонтана и вновь припустили к казарме.

Арка у входа в наши казармы отбрасывала огромную тень в свете Луны и пылающих на ее стенах факелов. Теперь нам оставалось сделать до нее всего сотню шагов, и мы были под защитой.

– Стой кто идет? – раздался грозный окрик часового. – Это мы Галлий! – откликнулся опцион.

– Назовите мне пароль Гадес вас побери! – потребовал часовой.

– Ты не узнаешь своих командиров? – сердито взревел Марк.

– Пароль! – повторил свое требование часовой. Считаю до трех, после пеняйте на себя. Марк пожал плечами: —Ну что поделаешь командир. —Это армия!

–Называй пароль скорее! – прорычал я. Не то твой этот Галлий всадит в нас с дюжину стрел.

Марк тяжело выдохнул и заорал: – «V легион любит императора Домициана». Затем Марк подпер руками бока в ожидании отзыва на пароль. – «Любовь императора взаимна!». Галлий вышел из арки с гладиусом в руке. —Мы потеряли вас командир! – встревоженно произнес он. – Что солдаты? – спросил я. —Легионеры спят! – пробухтел Галлий.

–Пьяные? – уточнил Марк. Галлий вытянулся по стойке смирно и отчеканил: – Никак нет, командир. Все совершенно трезвые, в соответствии с вашими указаниями. В казарме пахло запахами жженых благовоний и жаренных каштанов, при этом стоял такой храп, словно Везувий начал просыпаться. К этому подмешивались запахи жизнедеятельности легионеров. Никто не стеснялся своих товарищей, издавая трескучие и не слишком приятные на запах звуки. —Галлий что солдатам давали на обед?

Галлий смущенно опустил глаза в пол. —Клянусь командир гороха не было. Была чечевичная похлебка, хлеб с жареной бараниной и апельсины.

Кассий легионер, лежал на своей кровати зажав свой гладиус между ног. Временами он вздрагивал во сне и судорожно искал рукоять меча. —Это он после Британии такой стал, – пояснил опцион. Ему бы в отставку нервы подлечить, хозяйство в порядок привести, а он на войну собрался. – Откуда он? – поинтересовался я. —С Капуи командир! – ответил за Марка Галлий. У него маленькое поместье на склоне Авертийского холма. Жена, ребенок, пятеро рабов, что собирают виноград на его маленькой плантации. —А почему не хочет идти в отставку? – поинтересовался опцион у Галлия. Мне он не говорит. Может тебе рассказывал. Галлий почесал затылок, осторожно вытащил меч у Кассия и повесил его на спинку кровати. —Кассий говорит, что выполняет долг римского гражданина, – тихо произнес Галлий. Но сдается мне, – предположил он. Наш Кассий просто не хочет возвращаться к своей жене только и всего. Я улыбнулся. В ответ на мою улыбку Марк поморщился и ответил: —Некоторые жены командир такие мегеры. —Много, много хуже командир, чем он говорит, – пробубнил Галлий.

– Вот, взять к примеру, мою жену, чтобы я не делал: всегда виноват. Галлий слепил кислую мину, вспоминая свою сварливую женушку.

Сказала она так: вернешься без ноги или еще хуже без руки: пойдешь подаяние просить. Инвалидам и убогим ветеранам в Риме хорошо подают. И за что мне такое?

– Горгоны, сам заплатишь императору, чтобы уйти на войну, —добавил Марк. Доводы Галлия и опциона были железные, как сталь меча.

– Вот что Галлий и Марк, поднимайте с постелей центурию, но делайте это тихо. Через несколько минут построение здесь в казарме при

оружии. Я объясню солдатам их задачу. Марк кивнул головой и развалистой походкой направился в начало казармы. —Погоди Марк! – остановил я опциона. —Слушаю командир! – Отбери мне пять лучников и поставь их на арку в усиление. Марк отсалютовал и отправился поднимать солдат.

Я вышел наружу. Луна все так же ярко светила, небо было чистое и безоблачное. С запада дул легкий теплый вечерок. Где-то за крепостной стеной выли собаки, им в почти в такт подвывали дикие шакалы. Обычный летний италийский вечер, который скоро исчезнет надолго потому, что в горах Дакии вместо завывания шакалов, мы будем слушать вой волков, боевых букцин и стоны раненых товарищей. Как не хотелось мне покидать райский уголок под названием Италия, но долг превыше всего. Завывания собак внезапно стихли. Воздухе повисло внезапное молчание, так всегда бывает перед боем. Это изменение вокруг нас, быстро уловил и прожженный множеством схваток опцион Марк Порций. Он остановился позади меня и тихо произнес: —Они идут командир, я это чувствую печенкой. Я молча кивнул, а затем ответил: —Я понял это, как только умолкли собаки Марк. – Ты чувствуешь, как изменился воздух? Опцион втянул обеими ноздрями воздух. – Еще бы командир. Какие будут приказы?

–Идем в казарму Марк, обсудим наш план.

– Вот наша казарма, – я ткнул в нарисованный углем на столе прямоугольник. Это площадь перед ней. Площадь сам видишь вместила бы целую когорту, а нас центурия. Есть место отступить и переформироваться.

Марк осторожно покачал головой. – Как я понимаю применить всю силу центурии не удастся, – заметил опцион.

– Слушай дальше Марк.

–Это арка! – я нарисовал полукруг. Как только все бандиты зайдут на площадь, лучники сделают залп зажигательными стрелами: это будет сигналом для остальной центурии. Марк согласно кивнул. Постарайтесь выделить из толпы главарей, захватим их в плен и предоставим императору на суд. —Из оружия только гладиусы и кинжалы! – пояснил я. – Само собой! – рявкнул опцион, – копья тут не бросишь. Расстояние не позволяет использовать пилум. – Все как обычно Марк, —пояснил я. – Прикрываемся скутумом, колем гладиусом. Держим строй! Можешь сейчас забыть, что ты в Италии. Сейчас ты встретил передовой отряд дакийских разведчиков и свирепые варвары, обнажив свои клинки пошли в атаку. Пощады не жди. Нет больше порядочных граждан. Перед тобой варвары, что перережут тебе горло, едва ты зазеваешься. —Это я понял командир, – согласился опцион. —Тогда выводи людей строиться опцион! – отдал я распоряжение. – Приказы получены солдаты! – заверещал во все горло опцион. – Четыре шеренги по десять легионеров. Укрыться щитами. Погасить все факелы, чтобы вас не обнаружили раньше времени. —Лучники на арку! —Приготовить стрелы! —Сомкнуть щиты! Держать строй!

Римская боевая машина пришла в движение. Легионеры у казармы сомкнули ряды и присели, укрывшись скутумом.

Я вместе с марком поднялся на арку. С нее будет лучше наблюдать за полем боя и отдавать команды. Если что не так пойдет, то не составит труда самим спуститься с арки и вступить в бой.

Вдоль длинной улицы, примыкавшей к казармам, замелькали огни факелов и светильников. Стука и звона солдатских калиг не было слышно. Бандиты передвигались, как кошки в ночи. Впрочем, это было их ремесло. Грабить и убивать под покровом ночи. Нашим же ремеслом было просто сражаться и убивать в любое время суток и в любую погоду.

Бандиты осторожно подошли к арке и остановились. Ветер приносил обрывки из фраз. Бандиты перестроились в два ряда, чтобы миновать арку четко и слаженно, совсем по-армейски. —Ими кто-то командует, – предположил я. —Наверное тот с бычей шеей из трактира, – догадался опцион. Уж слишком все организованно для такой толпы. —Что же тем почетнее будет наша победа для императора, – ответил я опциону. Солдаты на арке закопошились.

– Лежите тихо! —свирепо пробурчал Марк. Они думают, что мы все спим и сейчас они перережут нас как свиней. Клянусь Гадесом им придется здорово заплатить за свою тупость.

Тени меж тем приближались к арке и их становилось все больше. Были уже отчетливо различимы очертания мечей в их руках. Наконечники их копий словно птицы взметнулись вверх над головами. Марк осторожно стараясь не издавать ни звука вытянул свой гладиус из ножен. —Командир по твоей команде! – подал мне Марк знак. Лучники на арке набрали в легкие воздух и замерли. Галлий преподал им урок тишины и сейчас они были готовы, как только бандиты шагнут в пространство отделяющую арку от территории казарм, натянуть тетиву и пустить смертоносные подарки прямо бандитам в спину. —Вот денек! – пожаловался опцион. Не успели мы толком здесь расквартироваться, а уже приходится обнажать мечи и где: на территории Рима. – Заткнись Марк! – осадил я опциона. К этому все шло. Марк скривил улыбку. – Это я понял командир, как только увидел ночью всадников на Фламиниевой дороге. Но теперь уж ничего не попишешь. – Это точно, – поддержал опциона Луций. Сейчас порежем им глотки, по чарке вина и на боковую. Легионеры были уверены в своей победе и это внушало мне оптимизм. Не забыли еще, как мечом махать, а главное не просто махать, а крушить врага направо и налево.

– Обижаешь командир! – ухмыльнулись легионеры. Сделаем все, как надо. Клянемся Митрой! —Никаких букцин и прочих сигналов парни! – напомнил я. Не будем поднимать панику среди граждан. Трупы бандитов после свезем на своих мулах подальше от города. Опцион согласно кивнул. —Луций и Катон войдут в похоронную команду. —Есть командир! —отрапортовали легионеры. Бандиты меж тем начали осторожно заходить в арку. Мы с Марком слышали их хриплое дыхание. В ночной тишине можно было даже расслышать их некоторые фразы и слова. Кто-то из этой шайки хриплым голосом произнес: —Теций, держи свой нож наготове. Тот, кто был тем самым Тецием, ответил ему: – Не беспокойся Вальт, мы перережем их всех до того, как они проснутся. – Заткнитесь скоты! – рявкнул кто-то в ответ. Ваши кишки, надолго запомнят мечи легионеров, если что-то пойдет не так. Бандиты замолчали. Один из бандитов, шедший впереди всех, неожиданно присел и положил раскрытую ладонь на камни. – Что делает этот недоумок? —удивился Луций. – Слушает наши шаги! – осторожно пробурчал Марк. – Так мы никуда не идем, – усмехнулся Луций. Мы сверху друзья! —Тише придурки! – прорычал опцион. Они могут услышать. —Они не только глухи, но и слепы, клянусь Гадесом! – съехидничал Галлий. За колоннадой у входа в казарму явно проступало темное пятно. С высоты арки это пятно было похоже на большой скутум, положенный на камни боком. Бандиты собрались на площади перед казармой. Темная масса людей сгрудилась в одну кучу ощетинившись мечами и копьями. —Хвала Юпитеру, это свора бродячих собак не знает, что такое боевой порядок, – прошептал мне опцион. Он осторожно, чтобы не звякнули, поправил плечевые пластины на лорике и поцеловал лезвие своего гладиуса. – Проверьте застежки на калигах парни! – тихо скомандовал я. Легионеры ощупали свою обувь. —Все в порядке командир! – доложили они. —Начинай Галлий толкнул я легионера в бок. Марк командуй. Галлий встал и выпрямился во весь рост, вслед за ним рядом вырос Марк и остальные лучники. – Лучники натянуть тетиву! Легионеры укрывавшиеся наверху арки в одно мгновение натянули тугие нити тетивы луков и прицелились вниз. —Лучники поджечь стрелы! Вспыхнувший во мраке ночи факел, быстро прошелся пламенем по кончикам стрел. —Пли! Десятки горящих стрел устремились вниз. В толпе бандитов раздались крики и стоны. Некоторые из бандитов, вырвавшись из толпы, попытались бросить копья в сторону арки. Горящие стрелы вгрызались в плоть бандитов не хуже гладиусов. Они поджигали одежду и оставляли на теле ожог сравнимы с раной от самого наконечника стрелы. —Это засада! – заорал кто-то из бандитов. Они наверху. У этой толпы не было щитов и им нечем было прикрыться от разящих ударов с высоты. Горящие стрелы со свистом срывались с тетивы и летели вниз. Ошеломленные таким напором бандиты издали вопли отчаяния. —Возьмите штурмом арку! – скомандовал кто-то из них. Остальные к казармам бегом.

–Вперед солдаты! – взревел я, взывая к легионерам, укрывшимся за колоннадой казармы. —За императора! —За Домициана! – в небо взметнулись десятки рук, крепко сжимающих меч. Центурия бросилась вперед. Легионеры уже видели обезумевшие от страха лица бандитов и это только распыляло их ярость к врагу.

Она превратилась в бушующее море, сотканное из криков и стонов умирающих. Плотный строй сомкнутых щитов никак не хотел треснуть и развалиться. Бандиты раз за разом накатывали на него волной, но получая смертоносные колющие удары мечей откатывались назад. Лучники на арке по приказу опциона прекратили стрельбу, боясь попасть в собственных товарищей. Сражение, а точнее избиение дерзких и наглых бандитов продолжилось внизу у казармы. Вперед командир взревел опцион Марк, спускаясь по лестнице арки. Сейчас Марк хотел выплеснуть на этих мерзавцах всю горечь своих неудач за вчерашний вечер. Ему даже пришлось отодвинуть Галлия и Валерия, чтобы первому спуститься по лестнице на площадь перед казармой. Это конечно удивило бывалых легионеров, но вовсе не огорчило. Первый так первый. Во всяком случае Марк опцион и их командир. Несколько бандитов оглянулось на яростный и победный крик опциона и устремилась к лестнице на встречу спускающимся по ней легионерам. Не дожидаясь, когда их застигнут в неудобном положении, легионеры просто спрыгивали вниз, обнажая мечи и вступали в общую свалку. Бандит здоровяк с отрезанным ухом метнулся в сторону Марка. По комплекции тела он был намного больше его и мог бы просто задавить опциона своим весом. Марк, уклонившись от удара мечом, ловко поднырнул под здоровяка и всадил ему в бок свой гладиус. Здоровяк взревел и стал бешено размахивать мечом, надеясь ранить кого-нибудь из легионеров. Галлий, изловчившись, разрезал здоровяку икру на левой ноге и тот издав рев повалился на одно колено. Тут уже Валерий Квинт не стал медлить и всадил сзади меч в шею бандита. Еще несколько ублюдков размахивая мечами и кинжалами бросились в сторону опциона. Пришла и моя очередь помочь своему заместителю. Я ловко спустился по лестнице и напал сразу на двух из них.

Один из бандитов был в кожаной лорике и солдатских калигах, но на них не было шипов, которыми обязательно оснащалась обувь каждого легионера.

Бандиты тяжело дышали и скалились. И в их грязных мечтах было желание разделаться с безоружными спящими солдатами, но это превратилось в настоящий бойню, которую они не ожидали и не были готовы. —Ну, иди же сюда императорский прихвостень! – прохрипел свои угрозы один из нападавших. Жаль я не зарезал тебя еще в Риме. Бандит сделал резкий выпад мечом, который я несмотря на некоторую усталость от событий беспокойного дня, все же сумел отбил. Я попытался вспомнить, где же я видел этого урода в Риме. Его изъеденное язвами лицо напоминало одного мерзкого типа из таверны «Трезубец Посейдона» в районе Исиды и Сераписа, где я неспешно сопровождал двух уважаемых римских матрон, наслаждаясь их обществом и беседой.

– У тебя должно быть рабское клеймо на лбу? – предположил я. Бандит оскалился, обнажив ряды гнилых зубов. —Ты прав римлянин. Оно на месте, – оскалился бандит. Вижу, что ты узнал меня. Я тот сириец, которого ты помог задержать вигилам, когда я ограбил того богатого старика с толстым кошельком у трактира. Бандит задрал челку черных волос обнажив и демонстрируя мне свое рабское клеймо на лбу. – Смотри же и запомни кто тебя убил. Сириец вновь замахнулся мечом, намереваясь в этот раз точно покончить со мной. – Ты задолжал мне центурион и свой долг ты отдашь здесь! – мерзко проревел он. Я невольно рассмеялся, хотя причин этому было немного. —Теперь-то тебя точно распнут раб. Или сбросят со Тарпейской скалы в Тибр. Уж я прослежу за этим мерзкий раб. Я приготовился сделать выпад гладиусом, хотя у меня всплыла мысль, что было бы неплохо повредить ему ногу, ударив по ступне шипами солдатских калиг. Не смотря на мою задумку возле меня оказались опцион Марк и Галлий. – Спокойно ребята. Этого раба нужно обязательно оставить в живых. – Давние счеты командир? —переспросил опцион. —Он задолжал империи опцион, – бросил я в ответ. Его участь будет сдохнуть на кресте под палящим солнцем. Как преступника и заговорщика. – Заметано командир! – подмигнул нам Галлий. Давайте скрутим его покрепче парни.

Остальная часть нашей центурии продолжала бой у самой колоннады казармы. Прямые колющие удары гладиусов просто дырявили тела наступающих. Без щитов бандиты не могли защищать свое тело, как это делали легионеры.

Кровь лилась на камни казармы Ютеция потоками лавы Везувия. Через полчаса резня заговорщиков была закончена. Остатки бандитов были прижаты к черному кованному забору у арки. Их затравленные глаза бегали вдоль строя легионеров пытаясь найти хоть какую-то лазейку для спасения. Некоторые из них ухватились за прутья решетки, пытаясь выломать их и просто сбежать.

–Кто тут вожак в этой грязной стае? —громко рявкнул я, глядя на кучку сгрудившихся у решетки мятежников. Выходи сюда вперед. Вы все проиграли. Бандиты в ответ только злобно оскалились. Их затравленные карие глаза бегали в разные стороны, ища спасения. —Мы еще сможем пустить вам кровь! – прорычали они. —Легионеры несите сюда луки! – спокойно приказал я своим солдатам.

– У вас нет ни единого шанса, – отметил я их незавидную участь. Бандиты перебрасывались между собой взглядами и злобно скалились на меня и окруживших их легионеров. – Быть рабом на каменоломнях или рудниках лучше, чем быть мертвым, – отметил вслух опцион. Бросайте оружие и не усложняйте вашу участь. —Не уверен, что ты прав опцион, —прорычал один из бандитов.

– Тогда умрите, как жалкие черви, – ответил Марк. —Стой опцион! – один из нападавших, осторожно опустил оружие на землю. Ты обещал нам жизнь, если мы, сдадимся. Опцион ехидно усмехнулся. —Ну, было такое, сейчас-то я уже не уверен. Бандит наклонился и что-то быстро зашептал на ухо своему товарищу. Тот, довольно выслушав эти предложения, кивнул косматой головой. – Нам нужно кое-что обсудить с остальными нашими друзьями, —прохрипел бандит, обращаясь ко мне. Я вложил гладиус в ножны и отвернулся от них. —У вас есть всего несколько минут. Бандиты принялись шептаться между собой, пытаясь найти выход из безнадежной ситуации который бы устроил всех.

Но меня и моего опциона Марка, как, впрочем, и других легионеров устраивал только один исход прошедшей битвы. Мятежники в цепях и на коленях предстанут перед самим Домицианом. Третьего не дано.

– Что вы решили? – сквозь зубы процедил я. Я и так к вам слишком любезен. —Вот мой опцион, – я посмотрел на Марка. Он утверждает, что вас просто не нужно оставлять в живых. Марк прохаживался вокруг кучки бандитов, оцепленной легионерами, и нервно сжимал, и разжимал ладонь на рукояти гладиуса.

– Мы все сдаемся! – прорычали налетчики. Марк довольно улыбнулся: —Сразу бы так, глядишь и другие живы бы остались. Бандиты, озираясь по сторонам, стали кидать оружие на землю. Его звон заставил подойти к нам и остальных легионеров. Мечей и ножей на земле оказалось достаточно. Конечно, они были жалким подобием оружия легионера, но ими вполне можно было резать добропорядочных римских граждан. На площади от арки до колоннады у входа в казармы Ютеция валялось множество трупов в самых причудливых позах. Одному из бандитов сильным ударом гладиуса просто снесли голову с плеч. Она валялась неподалеку от его тела с остекленевшим взглядом открытых глаз. У других были отрублены кисти рук или полностью рука. Кровью были залиты многие камни на площади. Когда взойдет солнце кровь высохнет и превратится всего лишь в бурые пятна. В том нет никакой доблести и отваги. – Галлий! – приказал я, – посчитай солдат, скольких же ублюдков мы сегодня убили? Галлий вернулся с докладом через несколько минут. —Восемьдесят пять! – радостно отрапортовал он. —Это ж почти целая центурия! – довольно присвистнул Марк. – Давайте вязать этих ублюдков парни, – предложил нам Галлий. – Чего мы на них любоваться будем? —Ты обещал командир! – нервно напомнил мне один из бандитов.

Я криво усмехнулся и направился в сторону казарм. С бандитами нужно было поступить жестко, но кто может проявить эту твердость, как не сам император, зная, что эти ублюдки хотели покуситься на его священную персону. —Итак решено! – Я довольно хмыкнул, представляя, какая участь их ждет. —На суд императора! —вслух бросил я, перед тем как скрыться внутри казармы. На улице за решеткой появились встревоженные лица горожан Лавиниума, выражавших обеспокоенность произошедшим ночью побоищем. Они буквально приникли лбами к железным прутьям, желая получше рассмотреть всех задержанных. Многие жители города надеялись, что среди мятежников не окажется их близких и знакомых. Некоторые особо патриотичные граждане Лавиниума сыпали проклятия на головы бандитов. —Откуда они черт возьми узнали о битве? – разорялся Квинт. —Звон твоего меча, приятель Квинт разлетелся до Рима! – опцион Марк похлопал своего солдата по плечу. Кто еще был так отважен в бою. Квинт недоуменно пожал плечами. К казармам прибыл магистрат Лавиниума. Они не поленились подняться со своих мягких постелей и проделать этот путь пешком. Жирные нобили с удивлением осматривали место стычки и с удивлением всматривались лица бандитов, искаженные яростью своей неудачи. —Центурион! – с восхищением произнес один из нобелей. Вы очистили наш город от этой гнили. Она медленно копилась в нашем теле и вот ее вырвало наружу. Нобиль поправил тунику на плече и задумчиво уставился на связанных к этому времени бандитов. Он пристально вглядывался в их лица, что были искажены одновременно злобой и отчаянием, но не находил в них знакомых ему черт. —Их участие в мятеже, будет стоить им жизни. Нобиль обошел пленников, рассматривая каждого из них. —Не думал, что в нашем городе собралась такая банда отъявленных мерзавцев и негодяев! – с омерзением произнес он. Они все, будут отправлены в тюрьму и дожидаться в ней прибытия императора. Нобель отдал салют, хотя и не был военным. —Да будет так центурион. —Вам знаком кто-нибудь из пленных бандитов? – ненароком поинтересовался я. Нобиль отрицательно помотал головой. —Здесь нет ни одного жителя нашего города, – осторожно боясь ошибиться, добавил он. Хотя в его голосе и прозвучали ноты сомнения, я предпочел их не заметить. —Должно быть мятежники все из самого Рима, – утвердительно предположил он. – Такое возможно, – с сомнением ответил я. Не каждый провинциал решится на мятеж против императора.

–Мой славный центурион!

Толпа сановников вокруг Домициана моментально поредела. Чиновники и писцы, судорожно перебирая руками свои пергаментные свитки, поспешили разбежаться по укромным углам большого императорского шатра. Преторианцы же напротив стали еще более собраны и внимательны к происходящей вокруг персоны императора суете.

Домициан поднялся с походного кресла и устремился к выходу из шатра, где ожидал, переминаясь с ноги на ногу совсем неприметный в разноцветии императорского двора центурион.

– Я ожидал твоего появления мой храбрый центурион, – продолжил свой монолог Домициан. Я склонил голову и не поднимал ее до тех пор, пока император не оказался совсем рядом со мной. —Твоя скромность любезный Гай, – продолжал изливать потоки похвалы Домициан. —Твоя скромность делает тебе честь, как и та услуга, что ты оказал нам тремя днями ранее. Я поднял голову и посмотрев императору прямо в глаза произнес: – Я всего лишь выполнил поставленную мне задачу. Мой долг служить своему императору! Задачу, ты выполнил ее с блеском, – согласился император, переводя взор на присутствующих в шатре сановников. Их реакцией была восторженная улыбка и притворные кивки головой в знак согласия со словами Домициана. – Вина центуриону Гаю! – воскликнул император, поднимая вверх правую руку, в которой он держал золотой кубок с вином. Шатер наполнился ликующими криками: – Вина центуриону Гаю Метеллу. – Слава центуриону! – Играйте музыку! – крикнул император. Шатер тут же наполнился тонкими волшебными звуками. Сановники двора императора, словно тараканы стали выползать из своих щелей, протягивая слугам руки с

кубками. Вино вновь полилось рекой.

За троном императора покрытым золотой фольгой стояли несколько искусных копий золотых аквилл: VII- Клавдиева, I- Италийского, V- Македонского и V- легиона Жаворонков, вексилуммов и сигнумов преторианской гвардии и кавалерийской алы.

Красный тугой бархат этих грозных полотнищ говорил всем созерцающим на них: – Смотрите вот сила Рима. Смотрите и повинуйтесь.

Я прошел в центр шатра. Императора уже успели увлечь своими проблемами некоторые сановники и теперь я был вновь предоставлен сам себе. Вокруг меня в почти невесомом танце кружилась пара из рабыни и раба в тонких кремовых туниках. Они так ловко танцевали на таком ограниченном пространстве, где от людей не было прохода, что я просто залюбовался их танцем и не заметил, как кто-то ловко подхватил меня за локоть и повлек за собой. – Император ждет тебя центурион. Он желает знать подробности происшествия у казарм Ютеция. В толпе нарядных дам тонких голубых туниках я узнал Марсию. Она была прекрасна. Мне кажется, что именно она затмевала всех женщин, что сейчас находились в шатре императора. Марсия тоже заметила меня и прислонила два пальца к губам, послав мне жест воздушного поцелуя.

«Остерегайся Марсию!» – напомнил мне внутренний голос. Я отвернулся от ее пронзительного и дурманящего разум взгляда. Мой сопровождающий подтолкнул меня к толстой красной занавеске, перекрывающей вход в другую половину шатра. «Красный цвет богов» вспомнил я фразу одного гаруспика. —Император здесь! – прошептал слуга, отодвигая полог. Домициан сидел за столом склонившись над кучей свитков. Несмотря на день в его покоях было сумрачно и я почувствовал себя несколько неуютно. Масляный светильник на столе немного коптил, выпуская в верх тонкую кривую струйку дыма. —Проходи Гай император указал мне на стул, стоящий у края стола. Я осторожно присел, но меня не покидало чувство, что меня словно доставили на допрос. – Понимаю центурион, тебе было бы проще изложить все в рапорте, – вздохнул император. Я согласно кивнул. Домициан откинулся на спинку стула. —Не все можно доверить бумаге центурион, иногда нет ничего лучше частной беседы. Тут мне тоже пришлось согласиться с императором.

– Префект Лавиниума доложил мне о состоявшемся ночью сражении между центурией и мятежниками. —Они ведь мятежники Гай?

– Вне сомнения мой император! – утвердительно ответил я. —Вы нашли главаря, и кто он?

Тут я чуть сквозь землю не провалился. Император ждал от меня сведений о главарях заговорщиков, о гнезде мятежа, а я оставил пытки мятежников до прибытия самого императора.

Нужно было собраться с духом и рассказать императору все до мелочей включая то, что мятежники в данный момент закованы в цепи и находятся в городской тюрьме. Домициан уловил мои затруднения. – Смелее юноша! – подбодрил он меня. Я готов выслушать все с самого начала. Император сдвинул черные брови и лукаво улыбнулся.

Сжав в ладони пустые ножны, я выдавил из себя первые фразы. —Мятежники в цепях! – сообщил я. У меня возникло сомнение смогу ли я вести допрос без персоны императора. Домициан склонил подбородок. —Так центурион, допускаю, что это верное решение, – задумчиво произнес он. – Я предлагаю моему императору устроить допрос уже завтра посетив городскую тюрьму. Домициан отложил в сторону острую палочку, которую он окунал в банку с краской, стоявшей почти на краю стола. —Я отправлюсь туда завтра со своим отрядом преторианской гвардии, – сообщил мне Домициан. Я кивнул головой. – Надеюсь Гай на твое присутствие.

– Сочту за честь мой император! – ответил я.

Из-за занавески показалось встревоженное лицо слуги. —Что такое Марцелл? —крикнул Домициан. Ты что не видишь, что у меня приватная беседа. Марцелл виновато склонил голову. Префект интересуется готовить ли императору его покои в городе. Лицо Домициана внезапно приобрело серый оттенок. Концы губ опустились и нос вздернулся вверх. Марцелл, увидев реакцию императора, испуганно отшатнулся от входа. —Нет. Нет и нет! —взревел Домициан. Я ни на час не останусь в этом безумном городе. Я чуть вжался в стул. В городе, где вашего императора на каждом углу поджидает мятежник с кинжалом в руках. – О, боги! —Домициан обхватил голову руками. Этот город похож на Рим. В моем случае было бы лучше сидеть и молчать, но я почему-то негромко произнес: —Несмотря на это, мы любим наш Рим.

Домициан внезапно успокоился и торжественно произнес, глядя на меня: —Да мы любим Рим, несмотря на те опасности, которые он таит. Марцелл передай префекту, чтобы ставили лагерь здесь. Ров и частокол ставить не обязательно, но удвойте-утройте охрану лагеря. Марцелл мигнул карими глазами и скрылся. Мы вновь остались с императором вдвоем.

– Какая ирония Гай! – разочарованно воскликнул Домициан, мы еще не покинули пределов Италии, а пауки из сената уже сплели здесь свою паутину.

–Вы правы император, лучше остаться здесь под охраной преторианской гвардии. Если будет приказ моя центурия перекроет городские ворота.

За шатром разнеслись звуки трубы и барабанов. Домициан сразу из обычного человека стал императором. Его осанка выровнялась, и движения приобрели медлительную величественность.

– Мы ждем тебя завтра у ворот городской тюрьмы! – сообщил император.

Я кивнул и приготовился отсалютовать, чтобы покинуть покои императора, но Домициан жестом остановил меня.

–Как ты считаешь Гай, поинтересовался император, – власти города могут быть связаны с этими мятежниками? Я несколько растерялся от такого вопроса, хотя он был вполне закономерен. «Да я и видел то их всего один раз на площади у казармы,» – успокоил я себя. Как я могу судить об их причастности, если перебросился с этими нобелями всего парой предложений.

Домициан ожидал от меня ответа.

Он вертел в руках свиток, сворачивая и разворачивая его, не желая торопить меня с ответом. —Мы не сможем ответить на этот вопрос император, пока языки мятежников не развяжутся, – напомнил я Домициану. Он согласно кивнул и процедил: – Это верно центурион. Но нам и не нужно, чтобы мятежники быстро умерли. —Палачи должны быть более снисходительны к ним император. Домициан согласился. – Какой нам прок Гай от их быстрой смерти.

Домициан что-то быстро написал на восковой табличке и убрал ее в маленький ящик на столе. —Надеюсь в пытках мятежников мои услуги не понадобятся императору? – с надеждой поинтересовался я. Сама мысль о том, что нужно кого-то пытать, вытягивая у него необходимые тебе сведения уже была ненавистна мне.

Домициан снисходительно улыбнулся. —Нет Гай твои услуги в этом не понадобятся. К тому же у меня есть люди, которые сделают это лучше тебя. Император демонстративно воткнул палочку для письма в яблоко.

–Ты можешь быть временно свободен центурион, – произнес он.

После слов императора, что я могу быть свободен с моих плеч словно спала гора. Находиться в его покоях, да еще под пристальным взглядом Домициана было тяжелой ношей. Я бы охотно променял ее на парочку сражений. Даже находясь на Рейнском лимесе, я чувствовал себя куда как комфортнее, чем в шатре императора. Покинув покои императора, я нашел тронный зал полупустым. Рядом с троном стоял секретарь его канцелярии в обществе одного из сенаторов и седовласый претор в белой тоге. Их беседа между собой никак не напоминала мирное общение.

Разговор грозивший перерасти в спор, касался провинции Мёзия, куда мы сейчас направлялись. Сенатор сообщал, что по сведениям шпионов дакийский царь Децебал отвел свои отряды от границы империи и увел воинов в горы. В этом состояла главная трудность завоевания Дакии. Горы, предгорья, ущелья, узкие равнины, покрытые снегом, в общем и целом, все то, где будет сложно использовать кавалерию и у толпы варваров появляется видимое преимущество над ровным и четким строем легионов. Претор возражал, что римские легионы способны повергнуть врага даже в таких условиях и пример тому успешная компания Юлия Цезаря в Трансальпийской Галлии.

– Центурион, – женская ладонь мягко легла мне на плечо. Оборачиваться не стоило и по голосу было понятно, что, это Марсия. Она оставалась в шатре императора даже после того, как остальные сановники покинули его.

Вряд ли она дожидалась меня, хотя Гадес возьми эту Марсию. Кассий говорил, что эта волчица способна на все.

Марсия взяла дело в свои руки. Она просто беззвучно обошла меня, совершенно не обращая внимания на остальных. —Разве приятно слушать все эти военные сводки, доклады и донесения? – прошептала она, наклонившись к моему уху.

– Я военный! —тут же парировал я ее слова. – Скажу честно тебе Марсия, военные донесения мед для моих ушей. Марсия лукаво улыбнулась, но потом уголки ее губ опустились было видно, что мои слова несколько огорчили ее.

Я старался не смотреть на ее выпирающую грудь, хотя это было довольно трудно и Марсия знала об этом.

Она присела на одну из многочисленных скамеек в шатре. – Я слышала, что завтра состоятся пытки заговорщиков.

– Едва ли это заговорщики, – усмехнулся я. Это скорее всего мелкие исполнители. Заговорщики в самом Риме. Марсия разочарованно цокнула языком. – Тебе не стоит расстраиваться Марсия! – выкрикнул претор. Тебе это не идет. В ответ Марсия скорчила рожицу. —Идем на свежий воздух центурион, – прощебетала она, подхватив меня за руку. – Она уже нашла себе нового патрона! – понеслось нам вслед. Я был смущен этими словами. Я не проявлял к этой женщине особых симпатий. —Брось Гай увидев мою растерянную физиономию! – усмехнулась она. Это императорский двор. Ты еще не такое услышишь. Будь готов к этому. Мне ничего не оставалось, как сделать некое подобие улыбки и следовать за Марсией. Преторианцы окружили шатер императора палатками. Всюду мелькали их темно синие плащи и черные лорики. Из города к императорскому лагерю потянулись повозки с крикливыми мулами. Над Лавиниумом затянулось полотно из свинцовых облаков с сияющими рваными краями. В воздухе пахло необычной свежестью с примесью запаха свежескошенной травы и луговых цветов. Марсия набрала полные легкие этого живительной смеси. —Будет гроза Гай, —улыбнулась она, глядя на меня. Я отвел взгляд в сторону. – Юпитер благоволит к тебе центурион Гай Метелл, – тихо произнесла Марсия. Я заметил в ее голосе необычное волнение не свойственное дамам такого ранга. —Думаю, что дело здесь не в Юпитере, – рассмеялся я. —А чем же? —Дело в нашем императоре, – заключил я.

Марсию не смутил мой ответ. —Я благоволю к тем, к кому благоволит Домициан, – ответила она.

–Если же Домициан лишает своей милости, то вместе с ней исчезает и твоя? – поинтересовался я.

Марсия рассмеялась. —Не всегда Гай. Не всегда. —Уберите в палатки штандарты! – прокричал преторианский опцион. Будет дождь. В ответ на его слова почерневшее облако разорвала молния.

Преторианцы расставляли вокруг своих палаток по внешней границе повозки с мулами. Затем мулов распрягали и уводили. Получалась импровизированная стена из деревянных повозок, которая смогла бы сдержать первый натиск противника, осмелься он напасть на лагерь императора. Но проблема была в том, что нападать было некому. Все те, кого сумели привлечь сенаторы к своему заговору теперь были в цепях.

Домициан предпочел убраться из столицы в Мёзию к своим легионам, что бы победоносно завершив компанию в Дакии, вернуться в Рим триумфатором. Вот тогда, эта кучка заговорщиков, засевшая в курии, будет раздавлена и обескуражена любовью народа к императору. Это был лучший вариант. К тому же личный гаруспик Домициана, вынимая печень ягненка, которому только, что пустили кровь, счел обстоятельства и время для ведения войны благоприятными. Печень агнца была чистой и без следов болезни. Но кровь, скатившаяся на жертвенный камень, была слишком густой и быстро свернулась. Это уже предвещало некоторые проблемы, хотя и разрешимые в будущем. Мне нужно было вернуться в свою казарму, но Марсия упорно не хотела выпускать меня из своих рук, крепко сжав мою ладонь.

– Надеюсь, мы увидимся центурион завтра после того, как император проведет пытки мятежников, – соблазнительно улыбнулась Марсия. Но в ее словах больше слышался тон просьбы чем предложение.

– Давай доживем до завтра Марсия? – предложил я.

–Тебя что-то смущает в твоем будущем? – тут же парировала мои слова Марсия. Я осторожно покачал головой.

– Ты можешь идти? – ответила она. Я не стану тебя держать. В след за ее словами ударил гром, и последовавшая за ним яркая молния буквально заложила нам уши. Марси испуганно вскрикнула. Я сорвал свой плащ и укрыл им Марсию. – Идем в шатер императора. Здесь небезопасно находиться, – ответил я.

– Юпитер слишком гневается! – процедила она в ответ. —Легионеры не верят в Юпитера.

Марсия улыбнулась: —Я знаю. Они верят в своего Митру. Я была в его тайном святилище в Риме.

– А ты в кого веришь центурион Гай? На этот вопрос у меня всегда был готов ответ. Мне даже не нужно было его вспоминать. Верь в своего императора, в себя и своих солдат, с которыми ты сражаешься плечом к плечу. Вера солдата проста. В ней нет места для пространственных измышлений.

Ты четко выполняешь приказ командира и не забиваешь себе голову всякой херней и это спасает твою никчемную жизнь, а также жизнь твоего товарища по оружию.

– Я верю в нашего императора, – ответил я, поправляя ремень, на котором уже красовался мой гладиус.

– Не будь снобом Гай, – рассмеялась Марсия. В императора верят все. Я прищурился. —Ну не совсем все. Некоторые не верят.

– Как те сенаторы, которые решили устроить мятеж в то время, как наш император убывает на войну. Лицо Марсии приняло серьезное выражение. —Такое бывает центурион процедила она сквозь зубы. Вспомни Цезаря, вспомни Нерона. Патриции самолюбивы и корыстны.

– Что-то о сенаторах? – воскликнул префект, приближаясь к нам.

Я смутился. Ничего особенного, кроме их наглости и мятежной натуры.

– Таков наш сенат! – ответил префект. —Центурион, я украду у тебя твою прекрасную спутницу? Я кивнул головой в знак согласия. Префект мягко подхватил женщину за талию и тихо произнес: —Идем Марсия, Домициан хочет видеть тебя.

Я остался в шатре один, если не считать двух преторианцев на входе и еще двух на выходе. Хлынувший, как из ведра дождь, уже вздувал разноцветные пузыри, выбивал барабанную дробь по палаткам преторианцев. Лошади и грузовые мулы испуганно стихли и их ржание уже не раздражало никого вокруг. Ворота города опустели, как и его тихие красивые улочки, выложенные тесанным камнем.

– Хреновая погода командир! – прогундосил опцион Марк. – Не думали, что так долго задержишься в гостях у императора. Я отряхнул свой плащ от капель воды. В казарме было тихо и прохладно. Легионеры валялись на кроватях или сидели за столами вяло перебрасываясь фразами.

– Дождь испортил всем настроение, – пояснил мне Марк, указывая на причину такого мрачного настроения легионеров. – Это еще не все, – добавил опцион. Солдаты промокли и белье стало сырым, а высушить негде. – Придется ждать пока кончится этот дождь Гадес его возьми! – выругался Марк.

– Дождь Марк это не самое плохое, что с нами произошло, – уверенно ответил я опциону. —Ну, да командир, —усмехнулся Марк. Бой с мятежниками то мы выиграли, потеряв всего нескольких солдат.

–Завтра Марк мы будем сопровождать императора. —А преторианцы? – опцион вопросительно уставился на меня.

– Преторианцы будут делать свою работу, а мы свою.

– И в чем же наша работа командир? – Теперь мы будем сопровождать оставшихся в живых мятежников до самой Равенны. —Это еще зачем? – воскликнул опцион.

По прибытию в порт мятежников с пристрастием допросят, а затем кого-то распнут, кого-то продадут в рабство на флот. Обычная практика— опцион.

Марк присвистнул. —Почему не сделать этого здесь недалеко от Рима? – поинтересовался опцион.

– Император, когда узнает имена их нанимателей не ударит в ответ?

–Не все так просто Марк, – с песком на зубах улыбнулся я. Со временем я расскажу тебе истинные замыслы Домициана. Если они, конечно, не изменятся. Знаешь я и сам их не совсем понял, но кое-что мне стало ясно. Марк сделал сосредоточенное лицо. Он готов был выслушать все что я могу ему поведать. Но я лишь молчал, уставившись глазами в стены казармы. Опциону оставалось лишь спросит о нашем дальнейшем маршруте. – Он не изменился Марк, – обнадежил я опциона.

Послезавтра выступаем. А сегодня я хочу спать. Я устало присел на лавку у стола. Денек выдался слишком насыщенным и мои веки слипались. Еще и этот дождь нагонял сонливость. Опцион обошел меня со всех сторон. —Ты не заболел часом командир? Марк махнул рукой одному из легионеров: —Омий, согрей вина нашему центуриону. Марк сел рядом, положив свою руку мне на плечо. —Тяжелый денек командир. Я кивнул в ответ. – Не то слово опцион. Домициан останется за стенами города. После нашего сражения у казарм император не желает посещать этот город по крайней сере сейчас. – Я б тоже не поехал, – одобрил решение императора опцион. Я пожал плечами. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, но тучи, затянувшие небо, еще висели словно темное покрывало. В самой казарме было уютно и тепло. Легионеры, которые большую часть своей жизни проводили в дальних походах, умели создавать себе подобие домашнего уюта, где бы не находились. – Вино командиру! – кричал Омий, сжимая в руках горячий железный кубок. Он шел по казарме высоко задирая свои ноги и стараясь не зацепиться о неровности пола. —Я принес тебе вино командир! —с улыбкой на лице сообщил он. Если хорошо выпить командир, по-учительски наставил Опий, вино снимет многие проблемы, включая и эту мерзкую погоду за окном. – Вот оно командир, – Омий бережно поставил кубок с вином на стол и отошел немного в сторону ожидая похвалы за свою проворность. Марк недовольно фыркнул, глядя на застывшего рядом, как истукана солдата: —Тебе бы только пить Омий Тавр. Как Луций стал. – А чего сразу Луций? – выкрикнул тот со своей кровати, едва заслышав свое имя. —Разве я много пью вина? Чтобы пресечь пререкания со старшим по званию, опцион поднял вверх ладонь. Все сразу замолчали. И все сразу услышали, как много в казарме Ютеция оказалось насекомых, особенно мух, этих жужжащих крылатых тварей. —Нужно окурить казармы, чтобы выжить этих мух, – задумчиво пояснил Марк.

Из сада сенатора Кассия Лонгина, чье поместье находилось на холме Кверинал, до идущих по via Alta Cemita до округа Муциал граждан доносились тихие чарующие звуки арфы.

Они тонули в зелени кипарисов и вырывались за высокий забор лишь обрывками мелодий. Прохожие задирали головы вверх, пытаясь понять откуда до их ушей долетает сей дивный звук, но не сумев определить источник, опускали головы и брели по своим делам.

Сам сенатор Кассий сейчас возлежал на позолоченном ложе, отрывая мясистыми пальцами крупные ягоды от виноградной кисти.

– Нет Джулия оставь это, —Кассий отмахнулся от служанки рукой. —Убирайся сучка. Ты уже достаточно принесла. Дай нам поговорить.

Служанка, краснея, опускала глаза в мраморный пол и спешила исполнить волю хозяина.

– Она хороша, —произнес собеседник сенатора, лежавший на таком же позолоченном кресле, что и сам сенатор, только его лицо скрывала тень от нависающих ветвей кипариса.

Квинт Публий Гораций отхлебнул из чаши вино.

– Где ты нанял эту смазливую сучку Кассий? – поинтересовался Квинт.

– На Палатине, где же еще, —отмахнулся хозяин дома. Вообще-то она не рабыня, – добавил он, – но вполне могла бы ей стать. – Вот как? – удивился Квинт. —Ее семья задолжала моему клиенту, и он собирался выставить им требование. Уголки губ Кассия опустились, выражая неудовольствие. А как ты уже знаешь, – продолжил сенатор, —одна из моих рабынь сбежала с каким-то гладиатором и ее место на кухне опустело. Квинт Гораций похотливо улыбнулся. —Ты уже воспользовался гостеприимством ее лона Кассий?

Кассий поморщился. – Лукреция сейчас дома. Я бы предпочел не рисковать. Кассий запихнул в рот персик. Его гость в ответ развел руками, понимая затруднения хозяина в данном конкретном случае. С моря дул прохладный ветер, который запутавшись в кронах деревьев густого сада не доносил свою прохладу до обитателей и гостей дома. —Чертовски жаркая погода, – пробурчал Кассий. Словно в пекле Аида.