Доверие вслепую

Жить – самая редкая вещь в мире. Большинство людей просто существует – Оскар Уайлд

ПРОЛОГ

В мире, где тени лгут красноречивее людей, а правда прячется за ширмой изящных жестов, они были двумя половинками одного клинка.

Лиля Ломская – хаос в обличье ангела. В двадцать пять лет ее имя стало легендой в коридорах департамента. За внешностью, словно сошедшей со страниц поэмы – нежные черты лица, шелковые волосы цвета спелой пшеницы и глаза цвета грозового неба – скрывался ум, отточенный как бритва. Она слышала шепот улиц, читала истории в пыли на подоконниках и видела душу преступников в мельчайших подёргиваниях их пальцев. Для нее каждое дело было не головоломкой, а исповедью, которую город рассказывал ей одной.

Роман Фринг – порядок, высеченный из гранита. В тридцать лет он был живым олицетворением холодного расчета. Его стихией были незыблемые факты, выстроенные в безупречные логические цепочки. Высокий, с пронзительным взглядом цвета стальной мглы и резкими, словно из мрамора высеченными чертами лица, он не верил в шепоты и откровения. Он верил лишь в отпечатки, улики и неумолимую математику преступления. Для него город был гигантской шахматной доской, а люди – фигурами, чьи ходы можно было просчитать.

Их называли Огнем и Льдом. Гением и Циником. Стихией и Законом.

Судьба и начальство снова свели их вместе для нового дела – дела, которое с первого взгляда казалось рядовым исчезновением. Но в воздухе уже витал знакомый электрический трепет. Трепет охоты.

Они стояли на пороге роскошного пентхауса, где впервые пересеклись тени пропавшего бизнесмена и призраки его прошлого. Ломская уже скользила взглядом по комнате, впитывая ее молчаливый рассказ. Фринг изучал план помещения, его мозг уже выстраивал схемы и версии.

Их взгляды встретились на мгновение – безмолвный вызов, давно знакомый танец.

«Начнем, партнер?» – будто бы сказали ее глаза.

«Попробуем не развалить все в первый же день», – будто бы ответил его взгляд.

Всё только начинается…

Глава 1 Улыбка Джентльмена

12.10.2009г. Вечеринка в честь дня рождения сына мера Лари Панфилова. Шикарные столы с едой, весёлая музыка и прекрасный персонал. В тот день Настя была очень сильно напита, и в какой-то момент она решила просто уйти с вечеринки домой, потому что сильно устала. Она попросила вызвать ей такси и вышла из здания элитного ресторана.

Выйдя из ресторана, она увидела машину, и подумала, что это такси. Подойдя к автомобилю, она увидела милого парня в джентельменской одежде.

«Мне заказали бизнес-класс?» – Подумала девушка.

В этот момент парень, который был за рулём, открыл дверь машины, и подал руку девушке, чтобы она села. Но вдруг, как только девушка коснулась ладонью по его рукам в белоснежных перчатках, в её горло вонзилась игла с какими-то веществами. Еле она успела сказать «ай!» её ноги онемели, а руки перестали слушаться, и она чуть не упала, но парень поймал её и аккуратно уложил её в машину. Неизвестный демонстративно помахал в камеру видеонаблюдения и уехал.

В этот момент стало ясно – убийца устроил цирк.

Рассвет в спальном районе Петербурга. Ранние прохожие спешат на работу, когда возле станции метро «Студенческая» их взгляды задерживаются на странной фигуре. Девушка сидит на лавочке, прислонившись к спинке, в дорогом пальто и с аккуратной стрижкой. Кажется, она просто уснула, пока ждала первую электричку. Но неподвижность слишком идеальна. И только подойдя ближе, можно разглядеть восковой оттенок кожи и остекленевший взгляд.

Девушка была не просто мертва – её усадили сюда специально, в естественной позе. Руки сложены на коленях, как будто она спит, сумка весит на плече. Всё сделано идеально. Убийца профессионал.

Ломская уже была на месте происшествия. Она узнала, что в девушку было вкачено очень большая доза наркотиков, что её парализовало, это было видно по уколу на шее, а позже она была изнасилована. Это было видно по застывшей крови в области паха у девушки.

Взгляд двадцати пятилетней девушки упал на несколько смутных фактов:

У Танковской была аккуратная прическа и чисто постиранная одежда, которая до сих пор пахнет хлором. Также у неё были идеально чистая обувь, хотя на улице очень и очень грязно.

—Её готовили к показу. – Сказала Лиля.

– Это сделал настоящий монстр. – Послышалось за спиной девушки.

– О Господи, я испугалась. Фринг, зачем так пугать, я понимаю, что ты мой шеф, но не нужно ко мне подкрадываться как Мистер Френкс.

– Ох.., прости, я не специально. Так, что тут у нас? – Сказал Роман с подозрительным выражениям лица.

– Убийца вкачал некий раствор молодой девушке через шею, и изнасиловал, а позже и убил, причём зачем-то приодел её и положил в людное место. – долго размышляя сказала Лиля.

Вдруг один из патрульных при обыске окликнул Ломскую:

– Мисс Ломская, тут какая-то записка в кармане.

Записка гласила «Жертва №1. Анастасия, удачи в поисках)»

– Что это значит? – ахнул Фринг.

– ДА ОН НАД НАМИ ИЗДЕВАЕТСЯ. – Криком сказала Лиля.

Глава 2 Первая ложь

– Вызови пока что и вскрытие. через 3 дня будут результаты. – Уверенным тоном заключилсанитаров, пусть увезут девушку на анализы.

– Так точно. – Ответила нехотя Лиля.

Следственный отдел гудел как улей. Всех свела с ума записка. «Удачи в поисках» – это был не просто вызов, это было обещание. Убийца был уверен в своей безнаказанности.

– Это не маньяк, – тихо сказала Лиля, не отрываясь от фотографии Анастасии Танковской. Та смотрела на нее стеклянными глазами. – Маньяк действует по импульсу. Его почерк – хаос. А здесь… система. Её вымыли, одели, причесали. Это не ритуал. Это демонстрация. Как товар на витрине.– Проверь все камеры в радиусе километра от «Студенческой», – Фринг, скинув пиджак, парил над столом с картой. – И подними архивы по всем сексуальным маньякам с похожим почерком. Насилие, посмертный уход за жертвой… Это чей-то почерк.

К вечеру пришли первые результаты. Токсикология подтвердила: в кровь Анастасии был введен зиксорапин – мощный миорелаксант, используемый в ветеринарии. – Она была в сознании, Роман, – голос Лили дрогнул. – Она всё чувствовала. Он парализовал её, но не лишил восприятия. Фринг сжал кулаки, его костяшки побелели. —Значит, мы имеем дело с садистом, который любит чистоту и порядок. Ищет контроль. Найдём его через препарат.

Глава 3: Алиби для призрака

Зацепка с ветеринарными препаратами привела их в тупик. Слишком много клиник, слишком много сотрудников и бывших сотрудников с доступом. Параллельный поиск по камерам видеонаблюдения вокруг ресторана дал результат. На одной из записей с соседней улицы был виден чёрный Mercedes S-класса с тонированными стёклами. Номера не читались, но на мгновение в окно мелькнула рука водителя в белой перчатке, лежавшая на рычаге КПП. – Наш «Джентльмен», – указал Фринг на экран. – Он даже не скрывается. Он нам позирует. Следующая удача пришла с неожиданной стороны. При повторном осмотре одежды Анастасии криминалисты нашли в шве её дорогого пальца микроскопическую ворсинку – чёрную, с шёлковым отливом. Экспертиза установила: это обивка салона автомобиля BMW 7-й серии последней модели. – Менял машины, – заключил Фринг. – Умно. Сбивает со следа. Новый прорыв случился, когда в базе нашелся рапорт о краже такой же BMW. Владелец, бизнесмен, утверждал, что его машину угнали и вернули через сутки в идеальном состоянии. Единственное, что его смутило – в бардачке он нашёл чужую белую перчатку из тонкой кожи. – Он обронил улику! – с торжеством в голосе произнёс Фринг. Частичные отпечатки с внутренней стороны перчатки вывели на Антона Подушкева, 29 лет. Водителя премиум-класса с безупречными рекомендациями. Идеальная мишень для подозрений.

Глава 4. Идеальный подозреваемый

Дождь стучал по подоконнику оперативного штаба монотонным перезвоном, сливаясь с мерным гулом компьютеров. Лиля Ломская, подперев голову руками, в который раз перечитывала досье на Антона Подушкева. Слишком чисто. Слишком гладко. Словно кто-то специально выстроил этого человека идеальной мишенью.

– Ну что, гений дедукции, всё ещё копаешься в бумажках? – Раздался над её ухом голос Фринга. Он пах дорогим кофе и уверенностью. – Пора действовать. Получили ордер на обыск. Поехали.

Его «БМВ» резко рвануло с места, взметнув веер брызг из-под колёс. Фринг молчал, его пальцы нервно барабанили по рулю. Лиля смотрела в окно на мелькающие фары. Петербург плыл за стёклами – мокрый, безразличный, скрывающий в своей серой утробе чудовище.

– Он не наш человек, Роман, – тихо сказала она, ломая тягостное молчание.

– Ты основываешь это на своей знаменитой интуиции? – усмехнулся Фринг, не сводя глаз с дороги. – Факты, Ломская. Иди к фактам. Доступ к машинам. Белые перчатки. Ворсинки с сидений. Это не интуиция, это улики.

Квартира Подушкева находилась в панельной девятиэтажке на самой окраине города. Дверь открыл сам Антон – невысокий, щуплый мужчина лет тридцати, в очках с толстыми линзами. Увидев людей в форме, он побледнел и судорожно сглотнул.

– Антон Подушков? – шагнул вперёд Фринг, демонстративно показывая удостоверение. – Следственный комитет. Имеем ордер на обыск.

Парень беспомощно отступил, пропуская группу в квартиру. Лиля задержалась в дверях, сканируя пространство. Однокомнатная квартира-студия. Идеальный порядок. Книги на полках стояли ровными шеренгами, разложенные по алфавиту и размерам. На кухонном столе – ни крошки, раковина начищена до блеска. Воздух пах средством для мытья стёкол с ароматом зелёного яблока.

– Одержимый чистотой, – тихо констатировала она.

Пока оперативники переворачивали квартиру, Лиля подошла к стеллажу с фотографиями. Антон в детстве с рыбаками на фоне какого-то озера. Антон-подросток с матерью – худая, уставшая женщина в простеньком платье. Ни одного снимка с друзьями, с девушкой. Одиночество.

– Ломская! – позвал её Фринг из ванной. – Взгляни-ка.

В шкафчике за зеркалом, за банками с кремами, лежала коробка с инсулиновыми шприцами. Рядом – глюкометр и упаковка тест-полосок.

– Диабет, – сказал Подушков, стоя в дверях и нервно теребя подол своей простой футболки. – Первого типа. С детства. Перчатки… это для работы. Требования компании для водителей премиум-класса. Чтобы не оставлять отпечатков на руле.

– А это что? – Фринг вытащил из кармана evidence-пакет с пустым флаконом из-под зиксорапина, найденным в гараже.

Глаза Антона округлились от ужаса.

– Я… я не знаю! Клянусь! Я в жизни не видел этого флакона! Его могли подбросить!

– Кому ты нужен, Подушков? – жёстко спросил Фринг, приближаясь к нему вплотную. – Кто станет тебя подставлять? У тебя есть враги? Долги?

– Нет! – парень затряс головой, сжимая виски пальцами. – Я просто работаю. Ни с кем не ругаюсь. Живу один…

– Идеальная биография для маньяка, – цинично бросил Фринг, поворачиваясь к Лиле. – Всё сходится. И средства, и доступ, и отсутствие алиби. Он был дома один. Никто не подтвердит.

Лиля молчала. Она смотрела на Антона – на его дрожащие руки, на испуганные глаза за стёклами очков. Он не походил на того холодного, расчётливого «Джентльмена», который с такой театральностью разыграл похищение и убийство. Это был затравленный зверёк, случайно попавший в капкан.

В участке допрос длился три часа. Фринг методично давил, используя все улики. Лиля сидела рядом, наблюдая, как Подушков постепенно сломался. Он начал путаться в показаниях, забывать детали, нервно смеяться. Отчаяние делало его похожим на виновного.

– Я не делал этого… – шептал он, уткнувшись лицом в стол. – Вы понимаете? Я не мог…

– Признавайтесь, Антон, – голос Фринга звучал почти отечески. – Вам же будет легче. Расскажите, как всё было. С Настей.

– Какой Настей?! – вдруг закричал Подушков, вскакивая с места. Слезы текли по его щекам. – Я не знаю никакую Настю! Я таксист! Я возил бабушку в поликлинику в тот вечер! Проверьте!

– Мы проверили, – холодно парировал Фринг. – Запись с камеры в вашем подъезде показывает, что вы вернулись домой в восемь и не выходили до утра.

Это был конец. Подушков обмяк и безучастно смотрел в стену. Формальные улики, давление прокуратуры, требующей закрыть резонансное дело, и полное отсутствие иной версии сделали своё дело.

Когда Подушкова уводили, Лиля поймала его взгляд. В его глазах она прочла не злость, не ненависть. Только животный, всепоглощающий страх и полное непонимание того, что происходит.

Фринг, стоя у окна, закурил.

– Всё. Закрыли. Можете выдохнуть, Ломская.

– Нет, Роман, – её голос прозвучал оглушительно тихо в внезапно наступившей тишине кабинета. – Мы только что поставили жирную точку в деле невиновного человека. А настоящий убийца… он сейчас смотрит на нас и смеётся.

Она вышла, хлопнув дверью. За её спиной оставались удобно сложенная пазл и стойкое ощущение, что все детали этого пазла – из разных коробок.

Глава 5. Сомнения в тишине

Тишина в кабинете Лили Ломской после ухода Фринга была густой и звенящей, как вакуум перед взрывом. Она осталась одна с призраком своей ошибки – нет, не своей, их общей, но почему-то груз лежал именно на её плечах, давя сковывающей тяжестью. На столе перед ней лежала папка с фотографиями Антона Подушкева – не снимками с обыска, а теми, что она сама отобрала из его личного архива. Антон в шесть лет с удочкой на фоне бескрайнего озера. Антон-подросток, застенчиво обнимающий худенькую женщину с усталыми, но добрыми глазами. Антон в новой рубашке на выпускном в автошколе – гордый и одновременно растерянный.

Она вглядывалась в эти лица, пытаясь найти в них хоть щель, куда могла бы просочиться чудовищная жестокость «Джентльмена». И не находила. Только тихую, упорядоченную жизнь человека, привыкшего к борьбе – сначала с болезнью, потом с одиночеством, потом с необходимостью выживать в городе, где его никто не ждал.

«Перчатки… для работы. Шприцы… диабет». Его голос, дрожащий от унижения и страха, стоял у неё в ушах. И голос Фринга, жёсткий, не терпящий возражений: «Дело закрыто».

Лиля резко встала, смахнула со стола папку, и фотографии веером разлетелись по полу. Её собственная аккуратность, её педантизм, так ценимые в работе, сейчас вызывали у неё тошноту. Чистота – вот что их сгубила. Стерильная, вылизанная до блеска клетка, в которую так легко было загнать Подушкова.

Она не помнила, как оказалась в архиве. Полутемное помещение пахло пылью и старой бумагой. Коробка с вещественными доказательствами по делу Танковской лежала на столе. Механически, почти как автомат, Лиля надела перчатки и стала перебирать улики. Пальто Анастасии, всё ещё хранящее сладковатый запах дорогих духов, смешанный с едким духом смерти. Платье. Туфли.

И тут её взгляд упал на evidence-пакет с той самой белой перчаткой, найденной в угнанной БМВ— ключевой уликой, приведшей их к Подушкову. Она взяла пакет в руки, поднесла к свету старой лампы на столе. Кожа тонкая, почти шёлковая. Размер… 8.5. Она помнила, как при обыске у Подушкова изъяли несколько пар таких же. Но те были больше. 9-го размера.

Сердце её ёкнуло, замерло, а затем забилось с такой силой, что в висках застучало. Она бросилась к стеллажам, отыскивая папку с описью изъятого. Вот он, лист. «Перчатки кожаные, белые – 3 пары. Размер 9.»

Разный размер.

Он физически не мог носить ту перчатку. Его рука была больше. Улика, на которой Фринг построил обвинение, была подброшена. Это была не ошибка, не случайность. Это был расчёт. Кто-то знал о Подушкове, знал о его работе, его одержимости чистотой, его болезни. Кто-то специально подобрал идеального «козла отпущения» и аккуратно, с ювелирной точностью, подложил все улики, зная, как на них поведутся следователи.

Лиля опустилась на стул, вцепившись пальцами в край стола. По телу разливалась ледяная волна – не страха, а яростного, всепоглощающего понимания. Они не просто ошиблись. Они стали марионетками в тщательно спланированном спектакле. И главный режиссёр, настоящий «Джентльмен», наблюдал за этим из зала, наслаждаясь зрелищем.