Искушение недотроги. Ставка на темного ректора
Искушение недотроги. Ставка на темного ректора
Пролог
Холодные лучи бледной луны едва пробивались сквозь густые кроны высоких деревьев, нависающих над разбитым трактом, ведущим в поместье моей тетушки. Я испуганно следила за искаженными тенями, что отбрасывали деревья на обочины. Казалось, они живут своей жизнью и наблюдают за нами.
Карета, скрипя и покачиваясь, едва ползла по дороге. Дыхание двух изможденных лошадей вырывалось морозным паром. Мы не смогли поменять их на переправе, и теперь они едва передвигали ноги.
Тяжело вздохнув, я взглянула на хмурого отца. Он, казалось, ничего не замечал вокруг, просто смотрел вперед пустым взглядом и ничем не интересовался.
Неделю назад мы похоронили маму. Темные напали на нее у самого дома. Мы слышали крики, но не успели. Когда папа поднял ее с земли, никакая магия уже не была способна вернуть ее нам.
А через три дома слышались новые женские крики… Это была самая страшная ночь, наполненная огнем и смертями.
К власти пришла новая династия потомственных некромантов, и мир вокруг словно сошел с ума. Темные праздновали два дня. Светлых убивали ни за что. Вырезали кварталами и бедных, и богатых.
Не щадили никого.
Я сжала подол детского платьица, до сих пор не понимая, в чем наша-то вина. Да, прежний правитель был тираном, он принижал темных.
Но… Но при чём здесь мы?
– Папа, – выдохнула я, но отец никак не отреагировал.
Он сам будто уже умер и остался на кладбище вместе с матушкой.
А я… А я просто замерзла и хотела есть. Мечтала вернуться в наш уютный дом, а не тащиться к тетке, которую и не видела никогда, потому что знала, папа оставит меня там, а сам уедет.
Куда? И предположить не могла.
Лес вокруг сгущался, будто непроходимая стена, сотканная из неясных теней и шорохов, стрекота насекомых и уханья сов.
– Папа, – снова позвала я отца.
Он мазнул по мне взглядом и отвернулся.
Стало совсем одиноко. Мне хотелось тепла, чтобы обняли и успокоили, сказали, что все будет хорошо.
Взяв в руки свою любимую тряпичную куколку, прижала ее к груди.
Хоть так… Чувствовать, что не одна. От нее приятно пахло маминой ароматной водой, которую я незаметно украла из родительской спальни после похорон. Мне хотелось оставить у себя хоть какую-нибудь память о ней.
Мы ехали дальше. Тьма сгущалась. Ветви, как скрюченные пальцы мертвецов, тянулись к карете.
Но внезапно лес отступил, словно прервался. Вдали, на высоком холме, чернел древний погост. Мне стало совсем не по себе. Светлые обходили стороной подобные места, считая их пристанищем личей и нежити, тех, перед кем целитель бессилен.
И чем больше я всматривалась в туманную дымку, тем отчетливее различала покосившиеся от времени надгробные доски и тяжелые гранитные камни. На фоне бледного неба темными провалами зияли склепы. Лунный свет отражался от их кованых оград.
Я поморщилась. Холодный ветер, прилетевший с кладбища, принес с собой запах тлена и почему-то грибов.
Выглянув в окно, я заинтересованно склонила голову. Над высоким кустарником, тянувшимся полосой вдоль дороги, мерцали зеленые парные огоньки.
Блуждающие души? Или… Глаза голодных тварей, притаившихся в тени?
– Папа, – я повернулась к отцу, – там что-то странное.
В ответ он качнул головой.
– Но, пап, – настаивала я, заметив, что огоньков становится больше.
– Сиди спокойно, Кейтлин, – процедил он. – Осталось совсем немного пути.
Обняв себя за плечи, я обернулась на окошко, соединяющее нас с возницей. Старик дремал, завернувшись в плед. Желание постучать и разбудить его я подавила – отец будет недоволен.
От страха хотелось плакать, но я сидела как мышка, боясь спросить еще хоть что-нибудь.
А между тем зеленые огоньки подбирались все ближе. Мне казалось, что я вижу в сумраке оскаленные морды.
– Ну, папа, – пропищала я, дрожа от ужаса, – хотя бы взгляни.
– Кейт, там ничего нет и быть не может! А огоньки – это просто светлячки.
– Нет! – я сжала руки в кулачки. – Почему ты не веришь мне? В чем я перед тобой виновата? В чем?
Он смутился и, выдохнув, уставился под ноги.
– Ты бросишь меня, я знаю, без мамы я тебе не нужна. Но сейчас я говорю правду, там какие-то странные огни.
– Боги! – воскликнул возница. – Но… пошли! – он стегнул лошадь, но было поздно.
Выглянув в окно, я взвизгнула и забралась на диванчик с ногами.
Из клубящегося молочно-белого тумана вынырнули твари – мертвые псы. В их глазницах пылал потусторонний зеленый огонек. Местами сохранившаяся шерсть вздыбилась, в тощих боках зияли дыры. В нос ударил жуткий запах разложения. Твари зарычали и бросились к карете.
По округе разнеслось испуганное ржание лошадей. Они встали на дыбы, забив передними ногами и силясь вырваться из упряжи. Вскочивший кучер с перекошенным от ужаса лицом отчаянно дергал поводья, мне хорошо его было видно через окошко. Но все было тщетно, первое же запрыгнувшее на козлы умертвие вцепилось в его горло.
Раздался чвакающий звук. Завизжав, я не понимала, где ждать спасения. Карета резко встала, словно натолкнулась на какую-то преграду. Отец приподнялся с места и выглянул.
– Лошади, – тихо пробормотал.
Повернув голову, он посмотрел на меня так, что сердце в груди застучало с бешеной скоростью.
– Я очень любил твою маму, Кейт, прости меня за то, что без нее жить я не желаю. Но я обязан позаботиться о тебе. Она не простит мне, если я погублю и тебя.
Забравшись рукой за пазуху, он вытащил наш родовой медальон, вставленный в серебряную оправу горный хрусталь сверкнул в свете полной луны.
– Я убью, сколько смогу, моя маленькая девочка, а после ты активируешь его и пойдешь по дороге прямо.
– Пойдем вместе! – прошептала, чувствуя, как по щекам скатываются слезы.
– Магии в нем хватит только на одного, родная, я расчищу тебе путь, а ты будь смелой, моя девочка, и никогда не сомневайся в том, что я тебя любил.
– Но, папа, пожалуйста! – зарыдала я в голос.
– Я без мамы не жилец. Прости меня за это.
Склонившись, он обнял и тут же отпустил. В его руке сверкнуло острие меча…
– Я не позволю им тронуть тебя, родная. – Он улыбнулся. – С тобой все будет хорошо.
Он открыл дверь и выскочил наружу… Сжав в руке медальон, я ощущала, как в ладонь впиваются грани чистого, что слеза, хрусталя…
… Бой длился долго. Я не позволяла себе выглядывать в окно. Нежить рычала и кидалась на отца, и тут же тела огромных псов падали, разрубленные надвое. Но и его силы были не бесконечны.
В какой-то момент все стихло.
Закрыв глаза, я ощутила сковывающий душу замораживающий холод.
У меня был выбор: остаться здесь, рядом с папой, или попытаться спастись.
Зачем? Я не понимала, как теперь буду жить. Кому я нужна? Кто обнимет перед сном и расскажет красивую историю о драконах и прекрасных магах?
Никто! Я осталась одна.
Всхлипнув, медленно открыла дверь и выбралась наружу.
Папа лежал рядом с передним колесом. В его руке все еще был меч.
– Кейтлин, – донеслось до меня тихое.
Подбежав, я упала перед ним на колени.
– Папа, – коснулась ладонью покрытой кровью щеки, – папочка. Не оставляй меня. Я прошу тебя.
– Так надо, доченька, так уж случилось.
– Я не хочу быть одна.
– Ты вырастешь и встретишь достойного мужчину. Он оценит тебя и будет любить так же, как я любил твою маму, – его голос звучал все тише. – А меня отпусти. Не плачь, родная. Не плачь. Сожми талисман и иди. Я уничтожил свору, но погост восстал, это лишь затишье. Не теряй времени.
– Зачем, папа? Забери меня с собой к маме…
– Иди, Кейтлин! Я не для того вез тебя сюда, чтобы потерять по дороге. Ты моя наследница. У тебя будет прекрасное будущее. Главное, никогда ничего и никого не бойся, поступай так, как считаешь правильным, и не заставляй нас с мамой разочаровываться в тебе. Талисман перед собой и пошла вперед. Не смей оборачиваться. Не смей, доченька… – он затих.
Взгляд папы стал пустым и безжизненным.
Он все же оставил меня.
Посидев еще немного, я в последний раз обняла его и поднялась…
… Тяжело передвигая ногами, шла вперед. Хрусталь на цепочке, зажатый в моих руках, слабо мерцал, отгоняя мертвых. Они скалились вдоль обочин. Крестьяне в рваной простой одежде.
От них шла такая вонь, что дышать становилось невозможным.
А я все брела будто в никуда. Остывшую душу сковал страх. Свет луны слабо освещал густые кусты. Зеленые огоньки глаз нежити следовали за мной, поджидая, пока магия в талисмане не иссякнет.
И тогда они доберутся до меня.
Невзирая на возраст, я понимала это. Никто не защитит и не придет на помощь.
За спиной раздался глухой жуткий рык, испугавшись, я споткнулась. Амулет выпал из моих ослабевших пальцев прямо в грязь. Хрусталь вспыхнул и погас. Упав на колени, я нащупала в темноте цепочку.
Передо мной из кустов выскочил здоровенный, частично разложившийся огромный пес, его челюсть была странно вывернута. Зарычав, он шагнул ко мне. Я закричала и подняла руки, снова уронив амулет.
Ждала боли, но она не пришла.
Вместо рыка я услышала предсмертный хрип. Убрав руки от лица, сообразила, что передо мной, словно щит, стоит мужчина в темном длинном плаще. Обернувшись, поняла, что он один. Даже без лошади. Отбросив в сторону теперь уже точно упокоенного пса, он обернулся.
– Ты из той кареты, малышка?
Услышав вопрос, я всхлипнула.
– И как дошла так далеко?
Я нащупала в грязи амулет и подняла, показав его.
– Светлая, – кивнул он…
А я во все глаза смотрела на нежить, которая быстро пряталась по кустам.
– Вы, дяденька, темный? – прошептала, догадавшись, кто передо мной.
– Да, – он слабо улыбнулся, и в лунном свете я смогла рассмотреть его лицо. Он не был взрослым. Юноша. Высокий, крепкий, темные волосы спускались к плечам.
– Вы убьете меня, как маму? – мой голос дрогнул.
– Нет, я здесь, малышка, чтобы больше никто никого не убил. Смертей больше не будет. Светлых никто не тронет.
– Всех уже убили, – шепнула я. – За что нас? Что мы сделали вам?
– Совсем недетские вопросы ты задаешь, малышка, – присев рядом, он стянул свой плащ и накинул мне его на озябшие плечи.
– Вы ничего нам не сделали. Никто не имел права трогать вас. Сколько тебе лет?
– Девять, – выдохнула, косясь на зеленые огоньки за деревьями.
– Не бойся их. Лич, что поднял погост, мертв. Я казнил его. – Он пригладил мои растрепавшиеся волосы. – Куда мне отнести тебя?
Я пожала плечами.
– Папа сказал идти прямо и никуда не сворачивать.
– В поместье Гресвудов? – он склонил голову набок. – А ты Мариса Гресвуд?
– Нет. Она моя кузина. А я Кейтлин.
– Кейтлин О’Мюрин? – внезапно он назвал мое имя. – А на дороге остался, выходит, твой отец. – Он тяжело вздохнул. – Это огромная потеря. Твой папа был великим артефактором. Я надеялся, что успею вас нагнать. Мне так жаль, малышка. Действительно, жаль.
Я закивала и опустила свой амулет. Он был пуст.
– На шею его и никогда не снимай. Это накопитель.
Незнакомец забрал из моих рук цепочку и, заведя за волосы, защелкнул замочек.
– Куда мне теперь? – спросила еле слышно.
– К тетушке. Вырастешь в красавицу, и мы снова с тобой встретимся.
– А я тебя узнаю? – подняв голову, я взглянула в его лицо.
– Главное, что я узнаю тебя, Кейтлин, – он улыбнулся. – А сейчас забирайся мне на спину.
– А где твоя лошадь?
– Мне она ни к чему, малышка.
Стоило мне повиснуть на нем, как мы взлетели в воздух. Под нами клубился темный туман с зеленоватыми всполохами.
Мы летели над дорогой. Я прижималась к этому чужаку и чувствовала его тепло. Это было так странно. Моим спасителем стал темный некромант. И я не могла понять, хорошо это или плохо.
Глава 1
Одиннадцать лет спустя
Академия Высшей Стихийной магии, Целительства и Некромантии
Складывая аккуратно в сумку тетрадь с лекцией по истории Лекарского дела, тяжело вздыхала. Следующим уроком была некромантия.
«Хоть не практика», – мелькнула мысль, но легче от нее как-то не становилось.
Я ненавидела все, что было связано с этой наукой. Не понимала, как можно без содрогания изучать классификацию нежити, разбираться, что такое умертвие и какие стадии разложения бывают.
Ну не гадость ли?
А ведь это только теория.
О том, что происходило в подземельях лабораторий темных, я предпочитала не думать. Что там водилось, кто сидел по клеткам.
Жуть, от которой желудок выворачивало.
– Что, Кейт, опять будешь сдерживать рвотные позывы? Бэк-бэк-бэк, – раздалось надо мной. – Ты наше официальное семейное позорище.
– Не лезь ко мне, Мариса, – прошипела я. – Мы не дома, и я не обязана тебя терпеть. Тетушке не забудь написать, как мы дружно и счастливо здесь сосуществуем.
Убрав перо в специальный футляр, крепче закупорила чернила и убрала их.
– Сама пиши! – высокомерно заявила она.
– Боюсь, так красиво и складно врать, как ты, я так и не научилась. Так что сама… Мне во лжи тебя никогда не догнать.
– Да тебе вообще со мной не сравниться ни в чем! – фыркнула она.
Взглянув на ее покрасневшее лицо, невольно улыбнулась. Задела я вражину свою за живое.
Много лет назад меня, сироту, темный маг доставил в поместье тетушки. Все приняли меня тепло и с сочувствием. Все, кроме кузины Марисы. Ей не понравилось, что теперь внимание окружающих делилось на два, и капризы маленькой зазнайки уже не выполнялись так рьяно.
Этого она мне не простила.
Ее раздражало во мне все – от внешности до уровня магии. Бесило, что я невеста с приданным побогаче, чем у нее, что в учебе я лучше.
И спрашивается, чего она тащилась в эту академию, когда уровень ее целительской магии был куда ниже, чем мой? Но нет, ей нужно было доказать, что она лучше и здесь.
Дурная, одним словом.
Я повесила сумку на плечо и развернулась в сторону выхода.
– Слышала, ты подала заявку на участие в ежегодном благотворительном аукционе. Наша заучка мечтает посетить бал во дворце императора. Или тебе так не терпится выиграть профессора Арлиса?
Я замерла. Разнюхала, выходит.
– А тебе неймется заполучить именно того мужчину, что нравится мне? Мариса, а своего вкуса у тебя совсем нет? Нужно только то, что устраивает меня?
– Ну почему же, – она гадко улыбнулась, – просто я желаю, чтобы ты не получила ничего. Я выиграю лот Анрэ Арлиса и буду кружить с ним в вальсе. А потом расскажу тебе, каково это – быть в его объятиях.
– Смотри не споткнись там, – рявкнула я и заспешила из аудитории.
Как можно быть такой мерзкой? Зачем тётушка только сказала ей, кто мне пришёлся по душе? Я же ей по большому секрету, с прицелом, что дядюшка разузнает, не ищет ли профессор "Зелий и ядов" себе достойную невесту.
А они всё разнесли.
Обида клокотала в душе.
Нет, в доме сестры моего отца меня приняли. Но стали ли они мне действительно родными? Наверное, нет.
В ночь, когда папы не стало, я закрылась ото всех и больше по-настоящему впускать кого-то в сердце не собиралась.
Ну, разве что Анрэ Арлиса. Вскинув голову, я легко нашла его взглядом. Он стоял возле большого лекционного зала, окруженный студентками, и что-то слушал, так нежно улыбаясь.
Каким же он был красивым и светлым!
Блондин, небесно-голубые глаза, милые ямочки на щеках, челка, падающая на лицо. Мое сердце пропустило удар. Я остановилась, позволяя себе полюбоваться им хоть издалека.
Высокий, широкоплечий, статный.
Мечта, а не мужчина!
– Он будет моим, – прошипела Мариса, подкравшись со спины. – Он будет носить меня на руках, а ты будешь утирать слезы, прячась в темных уголках. А знаешь, почему, Кейт?
Я закатила глаза, понимая, что она сейчас непременно поведает мне всё, что думает.
– А потому что ты сухая и холодная. В тебе ни женственности, ни кокетства. Смотришь исподлобья, как корова. Кто же на такую серьезно взглянет? И денежки, оставленные папенькой, не спасают. Ни одного ухажёра. Ни одного брачного предложения. Ты не женщина, а сухарь!
– Полегчало? – повернувшись, я одарила ее совершенно спокойным, даже ленивым взглядом. – Хочу напомнить, что за воротами поместья Гресвудов не стоит очередь на твою руку и сердце. И вляпаться с тобой в брак тоже никто не спешит. Так что чья бы корова мычала.
Впереди, как стайка птичек, рассмеялись девушки. Ну да, профессор Арлис был любимцем. И я прекрасно понимала, что даже при своей внешности не сумею привлечь его внимания. Зеленоглазых шатенок в академии хватало.
Мне бы улыбнуться ему или глазки построить. Только вот я не умела.
Оставался только аукцион.
Я должна была узнать, какой лот будет у него. Под каким номером будет скрываться именно он.
Аукцион был анонимный. Девушки, делая ставки, не знали, кого получат в ухажеры. Известно было лишь то, что все кавалеры из преподавательского состава. А дальше уж как повезет.
Может, это будет молоденький учитель, только покинувший скамью студентов. А может, и престарелый учитель "Лекарского дела". Он ни одного аукциона не пропускал.
И поговаривали, что с ним бал становился по-настоящему интересным. У его спутницы появлялись новые важные знакомства. В общем, умел он за один вечер ввести в нужное общество. Взамен пожилой вдовец просил лишь открытую улыбку и два тура вальса.
И если бы не моя тайная, страстная любовь к профессору Анрэ Арлису, я бы билась за нашего энергичного, светлого старца.
А что? И полезно, и приятно.
***
Нехотя передвигая ногами, уговаривала себя идти на следующую лекцию. Как же я ненавидела «Некромантию». Этот предмет стоял у меня костью в горле, и хуже всего, что по нему придётся сдавать экзамен.
И если провалюсь, то не видать мне перехода на третий курс.
Можно сказать, что тёмная магия – страшный сон любой второкурсницы группы «Лекарское дело». Справишься со своими страхами – молодец. А нет, так и целительство не для тебя. Эту логику мне было не понять.
Вот зачем лекарю разбираться в умертвиях? Лечить их, что ли? И выяснять, кто там кого покусал. А не всё ли равно?
Но светлых никто не спрашивал. Идите и вникайте в эту мерзкую науку. Но удивляло то, что как раз некроманты лекарское дело не проходили. Оно им ни к чему. Вот так вот.
И такие мысли меня всегда злили. А в гневе я становилась сильнее и смелее. И только таким самообманом я раз за разом заставляла себя входить в лекционный зал или лабораторию тёмных.
Вот и сейчас, скользнув в огромное помещение, я мазнула взглядом по возвышающимся рядам столов и нашла Марису. Притаилась крыса справа со своими подружками. Ага, а я присяду слева. Там как раз снизу сидели парни в чёрных мантиях некромантов. Если что, буду подсматривать их записи, если отстану. Эти конспектировали каждое слово своего уважаемого учителя.
А по совместительству ректора нашей академии.
Пробравшись повыше, на пятый ряд, присела с краю. Здесь спокойнее и от преподавательского стола, над которым появляются наглядные пособия во всей красе, далеко. Да и профессор тёмной магии так высоко вряд ли поднимется. Обычно я сидела на первых двух рядах, но сегодня, после стычки с Марисой, хотелось немного спокойствия. А сидя там, буду видеть прямо перед собой магические изображения всякой неживой жути, которая может полезть из поднятого погоста или из лаборатории свихнувшегося некроманта.
Нахмурившись, вытащила из сумки нужную тетрадь, чернила и перо. Выдохнула и принялась ждать начала лекции. Взгляд то и дело косился в сторону кузины. Она, откровенно таращась на меня, что-то оживленно рассказывала подругам. Моего слуха коснулось имя Анрэ Арлиса. Видимо, описывала гадюка, как заполучит его на бал.
Ладони сами собой сжимались в кулаки. Я пыталась сообразить, как достать нужные списки. Ответ был только один: попасть в кабинет ректора.
Осталось набраться смелости и найти предлог. Но об этом потом. Время у меня ещё было.
Пробил колокол, оповещая о начале занятия.
Дверь открылась, и вошёл он – ректор нашей Академии Высшей стихийной магии, Целительства и Некромантии, самый молодой профессор тёмного искусства Грегор О’Дай. Удивительно, но, являясь младшим сыном императора, этот мужчина предпочитал не приставлять к своему имени название рода. Считал, что подчёркивать, что он из семьи правящей династии, лишнее.
Хотя он и без того имел огромный вес в обществе.
Привлекательный черноволосый мужчина с тёмно-карими, почти чёрными глазами остановился у кафедры. Поискал кого-то взглядом, получил в ответ с первых рядов несколько томных вздохов от поклонниц как с факультета целительства, так и с факультета некромантии. Поднял голову выше. Рассмотрел молодых студентов из тёмных и, наконец, уставился на меня, сидящую особнячком почти под потолком. Нахмурился.
– Студентка О’Мюрин, что-то вы сегодня совсем от меня отдалились, вам там не одиноко? – он забавно приподнял бровь.
Я стиснула челюсть, услышав, как противно хихикает Мариса:
– А она вас боится, ректор, – пропела эта крыса.
– А я разве вас о чём-то спрашивал, студентка Гресвуд? Это низко с вашей стороны высмеивать свою кузину. Родственники должны быть друг за друга горой, а вы явно демонстрируете упадок в вашей семье. Стыдно, должно быть.
Услышав такое, я даже улыбнулась. Ну хоть кто-то её умыл.
– Кейтлин, будьте добры пересесть на первый ряд, здесь есть место, – он указал на студентов в темных мантиях, и те, не сговариваясь, потеснились.
И вот же. Место действительно появилось.
И что было делать? Ну не спорить же с ректором. Собрав свои вещи, быстренько спустилась ниже. Села с краю и замерла мышонком.
Ректор улыбнулся и мгновенно забыл обо мне. Над его столом туманом развернулось магическое полотно, и появилось название лекции:
«Нежить третьего уровня. Спутники лича. Псы некроманта».
Я замерла истуканом. Страх закопошился в душе, оживляя память. И стоило первому изображению появиться в воздухе прямо передо мной, как перо с тихим треском переломилось, зажатое в ладони. Первые несколько секунд я не могла дышать, смотря в упор на огромного полуразложившегося пса с неправильно выдвинутой челюстью. Эта тварь скалилась, вызывая дрожь во всем теле.
– Кейтлин, с вами всё хорошо? – тихо спросил сидящий рядом студент из некромантов. – Ваше перо… Я подарю вам новое. Только отомрите.
Но я не шевелилась. Казалось, что мир растворяется, и я снова стою на дороге той темной ночью у тела своего отца.
Моя ладонь поползла вверх по платью и нащупала амулет. Дрожащей рукой я расстегнула первые пуговицы и вытащила хрусталь.
– Ректор, уберите изображение! – выкрикнул кто-то за моей спиной. – Уберите псов!
Профессор О’Дай резко обернулся на меня. Его глаза вспыхнули огненно-красным, и псов не стало.
Кабинет, стена, стол со стопкой бумаг…
– Простите, Кейтлин, я немного забылся. Можете убрать артефакт, вам здесь ничего не угрожает.
– Ректор, что с ней? – всё тот же голос за мной.
– Это то, студенты, что бывает, когда темные теряют власть над своей магией и поддаются жажде крови. Семью известного артефактора господина О’Мюрин и его самого убили во время ночей "темного пламени". Выжила лишь дочь. И как видите, она находит в себе силы сидеть среди вас и вникать в науку, которая забрала у неё всё, включая детство.
Повисла тишина. Нет, я не злилась на слова ректора. То, как погибли мои родители, ни для кого не было секретом. Но я вдруг ощутила какую-то гордость за себя.
Моргнув, сообразила, что передо мной лежат три открытых футляра с изящными перьями черных петухов.
– Спасибо, – шепнула и, убрав хрусталь, взяла ближайшее из них.
***
Лекция продолжалась, только уже без демонстрации. Изредка над преподавательским столом появлялись термины и их определения, и стоило последнему студенту переписать их, как буквы распадались дымкой.
Я аккуратно выводила слова в тетради, стараясь не вникать в суть. Все, что мне нужно было – зазубрить и потом забыть. Главное – сдать некромантию, и больше можно было и не вспоминать об этой науке.
Я старательно выводила на листе ритуальные круги для упокоения лича. Перерисовывала руны и обозначала, где какая должна быть размещена.
Но при этом я не могла не замечать, как дрожат мои руки.
А еще я чувствовала на себе взгляды молодых некромантов. Они будто следили. Заглядывали в мою тетрадь. Проверяли, все ли верно записано.
– Вот здесь, – шепнул паренек рядом. Его невероятно синие глаза полыхнули бордовым. – Ошибка. Схожие руны, но разное действие. Их часто путают, мой брат чуть экзамен не завалил из-за этого знака.
Я выдавила из себя благодарную улыбку и подправила руну. Сама бы я эту ошибку не заметила.
– Простите за, возможно, неуместный вопрос, Кейтлин, но мой отец говорил, что ваш батюшка перед смертью уложил всю свору лича. И погиб он не от челюстей псов…
– Он выгорел, – прошептала я. – Позволил себе выгореть, – исправилась.
– Передал магию в ваш амулет, чтобы спасти? – сосед не отставал.
Я кивнула. Мне было и без того плохо. А тут еще и подобные вопросы.
– Простите за любопытство, – он взглянул на ректора и стушевался.
– О’Расси, деликатность не про вас, да? – не смолчал профессор О’Дай. – Вы еще палкой в душе у Кейтлин поковыряйтесь. Чего уж. Ну-ка ответьте мне на вопрос: что отличает некроманта от лича?
– Эм… – паренек вскочил и снова виновато на меня покосился. – Кроме того, что некромант – живой темный маг, а лич уже того? – уточнил он.
– Что того? – ректор приподнял бровь.
– Ну, угробил сам себя.
– Ну, почему сразу угробил, могли и другие постараться. Но да, опустим тот факт, что лич – глубоко мертвый темный маг. Что еще отличает его от некроманта?
О’Дай сложил руки на груди.
– Ну, у него магии больше, и он черпает ее из предсмертной агонии своих жертв. А некромант пользуется только своими резервами.
– А еще? – настаивал ректор, запустив ладонь в волосы, он откинул длинные пряди, спускающиеся ему на плечи, назад.
– Еще? У лича есть свора псов. Ну, или еще кто?
– Еще кто? Как любопытно. Пара погостов и деревня умертвий? Я верно понял, О’Расси?
– Нет, – синеглазый замотал головой.
Я же быстро разложила всю ситуацию в целом и смекнула, что ректору О’Даю нужно от моего соседа.
– Эмпатия, – шепнула я. – Лич не способен чувствовать.
– М-да, – пролетело над партами, – дожили, господа студенты факультета некромантии! Вам верные ответы светлые подсказывают. Повторите, что вам там во спасение шепнула Кейтлин.
– Чувства, – синеглазый покраснел. – Лич не может сострадать, не испытывает жалости, и потому нет твари опаснее.
– Ну и… Поняли, к чему я задал вам вопрос?
– Да, ректор, – О’Расси опустил голову.
А мне вдруг так жалко его стало. Подняв руку, я осторожно, чтобы никто не видел, сжала под столом его ладонь. Он смущенно улыбнулся.
– Некромант, студенты, никогда не должен забывать, что отличает его от нежити. Садись, О’Расси, – он кивнул, и мой сосед плюхнулся на место.
– Спасибо и прости.
Я улыбнулась ему в ответ.
Лекция продолжилась.
Мне стало как-то спокойнее. И чего я раньше к ребятам не подсаживалась? С ними куда интереснее.
Наша группа «Лекарское дело» дружной с самого начала не была. Мариса сколотила себе группу почитательниц себя же из девушек проще происхождением. Остальные держались сами по себе. Не ссорились, но и не дружили.
Вздохнув, я подняла голову и принялась перерисовывать очередной круг упокоения. Символы. Порядок их расположения. Выше шел список способов ввести лича в бессознательное состояние.
«Отрубить голову» значилось под номером один. Да уж, чего проще-то. Тут сложнее прежде самому ее не лишиться.
– Ошибка, – пока я размышляла, над моей тетрадкой появился длинный изящный палец.
Грегор О’Дай.
Он подошел так тихо, что я и не заметила.
Вздрогнув, невольно подалась ближе к соседу. Тот хоть и темный, но не столь пугающий.
– Кейтлин, ты что, и правда меня боишься? – голос ректора показался мне удивленным.
Подняв голову, я взглянула в его темные, что ночь, глаза. Слова застряли где-то в горле. Приподняв бровь, он странно хмыкнул.
– Ну, этого стоило ожидать. Исправь ошибку и выдохни.
Он улыбнулся одними уголками губ, а я в этот момент заливалась краской от стыда.
Вот позору-то. Мариса разнесет всем. Ославит знатно, еще и приукрасит.
Ничего не отвечая, я зачеркнула неверную руну и принялась выводить ее заново.
Грегор О’Дай продолжал стоять надо мной, подавляя своей темной аурой. Я слышала его тихое дыхание, хоть это и казалось мне странным. Каждый его выдох сопровождался леденящими мурашками у меня на затылке.
– И все же это страх, – негромко пробормотал он. – Чем заслужил – непонятно. За всю жизнь ни одну светлую душу не загубил. Я так-то опасен для темных и личей. Так что не стоит так трястись.
– Ректор, – подал голос мой сосед, – вы бы на шаг отошли от девушки. А то и вам можно будет ваш же вопрос вернуть: чем некромант от лича отличается.
Выслушав его, профессор О’Дай рассмеялся и все же отошел немного от края стола, позволяя мне спокойно дышать.
Глава 2
Вечер. Солнце медленно склонялось к кронам огромного фруктового сада академии. Стоя у окна, я наблюдала за группами студентов, гуляющих по широким тропинкам между кустарниками. Не то чтобы я мечтала оказаться среди них, но меня часто одолевало одиночество, и хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Но, увы, подруг так и не нажила.
Обернувшись, я сделала глубокий вдох и прошлась по комнате. Аукцион уже завтра, а я так и не придумала, как выяснить, какой лот будет у профессора «Зелий и ядов».
Прикрыв глаза, собралась с мыслями. Самый верный способ это выяснить – прогуляться до кабинета ректора О’Дая. Но… Нет, даже не так… Но!
Как попасть в него и найти на столе нужную бумагу?
Да, это просто неосуществимая затея. Шансы нулевые, но отступить и проиграть, даже не начав торги?
Нет, я так не могла. Уж слишком быстро начинало биться мое сердечко при виде учителя Арлиса.
Такой красивый, благородный и умный.
Ноги сами понесли меня из комнаты. Нельзя так просто проигрывать. Я должна хотя бы раз обратить его взгляд на себя. Чтобы не просто бегло взглянул, а сумел рассмотреть. Оценить.
Что я теряла? Ничего! А приобрести могла многое!
Крадучись по коридорам академии, я боялась нарваться на кузину. Ей наверняка пришла та же светлая идея, что и мне. Она не может знать нужный лот, но, чтобы мне подгадить, пойдет на любую низость и пролезет к ректору О’Даю.
Тяжело вздохнув, я завернула за угол и направилась к лестничному пролету. Пока поднималась, от волнения таращилась на портреты предыдущих ректоров. Все мужчины взрослые, из богатых родов. Сидят за огромным дубовым столом. Перед некоторыми стоят тарелочки с фруктами. В животе заурчало. Нужно было сначала в столовую сбегать, перекусить. А то на такое важное дело и голодной.
Тряхнув головой, я заставила себя не смотреть на виноград и спелые яблочки.
Поднялась наконец на нужный этаж и увидела, что сегодня здесь прямо людно. И главное, одни студентки. Стоят стайками, двери подпирают.
Скользнув по ним взглядом, зло цокнула. Мариса со всеми своими почитательницами.
Кузина заметила меня и хищно усмехнулась. Вот гадина. Нет, ну просто невозможная мерзавка.
– Интересно, чего это ты сюда явилась? – она пошла ко мне, привлекая к нам внимание.
– А ты? – не осталась я в долгу. – Ну точно не за вопросами к экзамену по некромантии.
– Вот бы твой папенька огорчился, узнав, куда ты тратишь его наследство. Аукцион. Ха!
– А дядя знает, что ты в него вписалась? Так-то я невеста с приданным посолиднее твоего, Мариса. Тётушка вообще знает, куда ты лезешь? Или мне написать ей и всё рассказать? Я-то сирота, мне, как ни крути, а самой впору думать о своем будущем. А ты у нас с каких пор такая самостоятельная?
Она стушевалась. Видимо, я попала в цель. Мариса ничего не сказала отцу, и тот весьма удивится, когда увидит, куда его дочурка потратила золотые монеты. И немало.
– Сегодня же тётушке напишу и доложу о тебе!
– Не посмеешь, – зашипела она.
– Еще как посмею, – я подошла к ней ближе и буквально выдохнула на ухо. – Но сделаю это так, что она получит письмо после аукциона. Чтобы были готовы к чеку от императорского двора. А после я очень посмеюсь, когда тебе, и без того не самой завидной невесте, урежут приданое именно на эту сумму. Пора бы уже взрослеть. Но раз ты не можешь сама, то я тебе немного помогу.
– Я заполучу профессора Арлиса! – зашипела она змеей.
– Один бал не сделает тебя его невестой, Мариса. Ты просто просадишь деньги отца. И он будет ой как не рад. Но дур нужно учить, иногда словом, а порой и делом. И ты сначала выясни, под каким лотом скрывается Анрэ, а уже потом празднуй победу.
– Ты жалкая бродяжка, которую приютили мои родители.
– Я обеспеченная племянница твоих родителей. Прочувствуй наконец разницу и смирись с ней.
– Анрэ будет моим! Все, о чем ты мечтаешь, будет принадлежать мне! – в ее глазах появилось некое безумие.
– Страшно, наверное, жить чужими мечтами. Или ты настолько тупая, что не способна сама выбрать мужчину? Тебе всю жизнь нужно было то, что в руках других. И ладно бы еще лицом удалась. Но нет же. Так, глупая серая посредственность, – припечатала я ее. – Ни красоты, ни ума, ни магии.
Я понимала, что больно топчусь по ее самолюбию, но и я же не железная. Сколько лет ее терпеть? Все эти придирки, откровенную ненависть. И ладно бы причины были. Но нет же. Банальная зависть.
– Что же, Мариса, охраняй дверь ректора в надежде на чудо. Только вот может получиться так, что мне через месяц другой мужчина приглянется. И вот думаю, а не сотрешь ли ты пятки до колен, бегая, как собачонка, за всеми, кому я улыбнусь?
– Презираю! – выдохнула она. – Тебе не место в нашей семье.
Усмехнувшись, я развернулась и пошла в сторону лестницы. Нет, я всегда знала, что она так и не смирилась, что меня приняли. Что нарядов и лент для волос ей стали покупать в два раза меньше. Что сравнивали нас.
И не всегда это сравнение было в ее пользу.
Но мы давно выросли. Дороги могли бы разойтись настолько, что никому бы и в голову не пришло ровнять кузин.
Но нет же.
Желание унизить и раздавить меня в ней укоренилось настолько, что стало каким-то безумно болезненным, крайне нездоровым.
И, чего скрывать, слегка пугающим.
***
Я шагнула на первую ступеньку и замерла. Навстречу мне поднимался ректор. Подняв голову, он откинул прядку волос, ниспадающую ему на глаза, и неожиданно улыбнулся. Я и раньше подмечала его интерес. Если к остальным студенткам он всегда обращался строго по родовым именам, то ко мне иногда просто – Кейтлин.
– И что же вы здесь делаете? – уголки его губ приподнялись выше. – Успокойте мое сердце и скажите, что вам нужен перечень вопросов к экзамену, до которого еще два месяца.
Казалось, он смеялся надо мной.
Поджав губы, я вдруг сообразила, что просто не могу солгать. Он пугал меня, и в то же время я испытывала к нему глубокое уважение.
– Кейтлин? – взгляд его темных, что сама тьма, глаз стал холоднее.
– Вопросы очень нужны. Они куда важнее той глупой причины, по которой я явилась сюда, проявив слабость. И если вы мне их дадите, то я буду вам благодарна.
Он снова улыбнулся. Как-то снисходительно, что ли…
Я же впервые задалась вопросом, а сколько ему лет? Не более тридцати. Он был сначала самым молодым студентом, что видели стены этого учебного заведения, затем занял место декана. А после и ректора.
Самый сильный и опасный некромант из ныне живущих. Но он улыбался мне так тепло, что порой я забывала об этом.
– У вас ведь тоже есть псы? – спросив, вдруг испугалась.
Он приподнял темную бровь и задумчиво кивнул.
– Есть, Кейт. Но мои любимцы сильно отличаются от той своры, что ты видела сегодня. Я не лич! И никогда им не стану.
Я пристыженно кивнула.
– Ты поэтому так меня боишься? Сравниваешь с теми, кто много лет назад напали на вашу семью?
Испуганно моргнув, я покачала головой.
– Не обманывай, у тебя все равно не получается. Слишком уж ты искренняя. На лице все прочитать легко, стоит только всмотреться.
И я опустила взгляд, потому что причин опасаться этого мужчину у меня и вправду не было. Но…
– И все же я рад, что ты будешь участвовать в аукционе. Даже догадываюсь, ради кого твое светлое сердечко начинает биться сильнее. Но внешность – одно, а душа – совсем другое, – протянув руку, он пальцами легонько обхватил мой подбородок, вынуждая снова посмотреть на него. – Осторожнее, Кейтлин, в своей невнимательности ты можешь и не заметить, как твое сердечко оплетет другой. Моргнешь, а окажется, уже другого обнимаешь.
– Это ну точно не про меня, ректор. Я не падкая на чувства.
– Просто на твоем пути еще не вставал влюбленный в тебя мужчина. Но дело времени. Или случая. Как бы ты сама лотом не стала на том аукционе, Кейт.
– Не говорите глупостей, – я смутилась. Захотелось обнять себя за плечи и спрятаться за какой-нибудь шторкой от внимания этого темного.
– Я никогда не говорю и не делаю глупостей, – он погладил линию моего подбородка подушечкой большого пальца и отпустил. – Стой здесь, я вынесу тебе вопросы. Мне все равно в канцелярию спускаться, документы нести. Так что… Стой.
Я кивнула. Ну а что делать? Ректору не перечат.
– Или ты хочешь узнать от меня что-то другое? – он поднялся на две лестницы и снова остановился.
Знал, что я здесь делаю. И он это понимал, и я… Только вот признаться для меня странным образом казалось равным опустить себя. Что я ради мужчины, который наверняка и знать не знает кто я, так унижаюсь. Стыдно.
– Нет, ректор О’Дай, ценнее вопросов на экзамен мне у вас попросить нечего, – улыбнулась.
– Зря ты так думаешь, Кейтлин, но твой ответ мне понравился.
Он неожиданно мне подмигнул, и я встала как вкопанная.
Этот серьезный мужчина, глава учебного заведения и… мне подмигнул как мальчишка.
Пока я пыталась закрыть рот от удивления, он поднялся и прошел мимо меня.
В коридоре раздались женские визги. Гомон десятка голосов. Они все что-то просили. Щебетали там, как пташки.
– А ну, пошли по комнатам, – раздался грозный некромантский рык. – Учебой бы так интересовались! Чтобы через минуту никого здесь не видел.
И все стихло. Мимо прошли несколько студенток с самым расстроенным видом. Остальные, видимо, там где-то за шторками потерялись. Среди них и Мариса.
Я же смирно стояла и ждала. И не сказать, что не рада была бы получить те самые вопросы так рано. Обычно их давали за неделю до экзамена, а у меня столько времени будет подготовиться. Я вдруг поняла, как мне повезло.
И чем больше думала, тем шире становилась улыбка. И когда ректор вновь появился за моей спиной, я разве что от счастья не прыгала.
– Держи, – он протянул мне листы.
Взяв их, я все же запищала от восторга, чем вызвала его тихий смех.
– Ты сначала пересмотри, все ли там. А то я не проверил.
Я принялась перебирать списки и вдруг на последнем увидела то, что и знать бы не должна.
Лоты предстоящего аукциона. Под каждой цифрой имя мужчины. Это, видимо, была первая страница, потому как всего десять профессоров. Но под номером девять значился Анрэ Арлис.
Девятый лот.
Моргнув, я подняла взгляд на ректора.
– Здесь лишнее, – дрожащей рукой протянула ему.
– Да, возможно, – он спокойно забрал у меня список. – Ну, теперь заниматься. Может, почитав учебники, ты не будешь так сильно пугаться меня, Кейт?
– Мне до сих пор снятся кошмары, – не понимаю, почему призналась. – Наш дом и та ночь. Дорога и псы. Я не вас боюсь, ректор. Дело не в вас.
– Мне приятно это слышать, – он кивнул. – Но беги в свою комнату. Не стой здесь. За твоей спиной слишком много любопытных змей в углах притаилось.
Я быстро смекнула, что это он о девочках. Они действительно могли бы мне сейчас допрос устроить. Так что, поблагодарив, я быстренько рванула в комнату.
Счастью моему не было предела. И вопросы при мне, и номер нужный узнала.
Осталось только выиграть этот вожделенный девятый лот.
***
Вернувшись в комнату, я закрыла дверь и тихонько сползла, сев под ней на пол. В руках зажаты листы, в голове туман. Так повезло. Но случайность ли это? Или ректор понял, к кому обращены мои симпатии, и решил подыграть?
Возможно, оценил, что я не стала клянчить, как остальные, списки лотов?
Или это что-то иное?
Да я нормально думать не могла!
Я пойду на бал во дворец императора с мужчиной своей мечты. Он взглянет на меня своими голубыми глазами и закружит по залу в вальсе.
Профессор Арлис, наконец, узнает о моем существовании и, конечно же, влюбится.
А как же иначе? По-другому просто быть не может!
Я тихо засмеялась, как-то не слишком уверенно.
Наряд! Платье! Нужно будет завтра явиться в большой танцевальный зал не в обычной форме студентки академии, а как-то наряднее, что ли. Поднявшись, я положила листы с вопросами по некромантии на кровать и понеслась к своему шкафу. Распахнула. Стала быстро передвигать вешалки. Все такое скучное, серое или коричневое. Ничего легкомысленного, розового или голубого оттенка. Да как так-то?
Простонав, упрямо поджала губы.
Нет, у меня были красивые платья, но я оставила их в доме у тетушки, полагая, что уж здесь, в академии, они мне ни к чему.
Взгляд упал на окно.
Закат. В принципе, на центральной улице городка, на окраине которого и располагалась наша академия, салоны готовой одежды работали до позднего вечера, и если поспешить, то у меня был шанс успеть купить что-нибудь яркое и красивое.
Но покидать комнату так поздно…
– Да гори оно всё, – выдохнула я, – хоть раз в жизни сделаю отчаянный поступок.
Накинув шаль, выскочила в коридор.
– О’Мюрин, – окликнула меня девушка из нашей группы, – ты выяснила номера лотов?
– Да если бы, – прокричала, не оглядываясь, – бегала бы словно ужаленная. Ага.
Ответом мне был расстроенный вздох.
Но тут уж извините. Одного профессора Арлиса на всех не хватит. Он мне нужен самой, и делиться мужчиной своей мечты я ни с кем не намерена.
… Уже на улице сообразила, что экипаж не найду. Не стоят возницы в такое время у главных ворот. Да и ладно.
Так доберусь.
И если любовь окрыляет, то меня она сделала быстрой ланью. Потому что я чуть ли не бегом неслась по улочкам городка, на ходу придумывая, как буду возвращаться через калитку, и что врать привратнику. И еще я постоянно проверяла, на месте ли мой кошелек.
Страшно было до жути.
И только выскользнув из переулка на центральную улицу, немного успокоилась. Здесь и освещение яркое, магические фонари отбрасывали яркие блики на дороги, выложенные булыжником, и народу представительного вида больше.
Побродив немного, я наткнулась на небольшой салон с красивой вывеской в виде силуэта пышного платья. Помявшись на пороге, вошла.
Хозяйка обнаружилась сразу. Дородная женщина с собранными в пышный пучок кудрявыми рыжими волосами убирала наряды, развешивая их по вешалкам-стойкам.
– Простите, мадам, – позвала я её.
– Закрыто, – ответила она грубо, не оборачиваясь.
Кивнув, я глянула на дверь и хотела было уйти, но остановилась.
– Я куплю у вас платье. Мне очень нужно, пожалуйста, не откажите. Завтра важное событие, а у меня все серое и скучное.
Она замерла и все же повернула голову. Прошлась по мне взглядом.
– Студентка?
Я закивала.
– А завтра у вас аукцион?
Я закивала куда сильнее.
– Я участвую, но… – всплеснула руками. – Я буду выглядеть как мышь. Когда я собирала свой дорожный сундук, совсем не думала, что может пригодиться что-то праздничное, вечернее. А теперь хоть плачь.
– Ну, хорошо, помогу, – смилостивилась женщина, но, подойдя к двери, все же перевернула красивую табличку с вензелями, на которой красовалось слово «Закрыто».
Снова посмотрев на меня, она покачала головой:
– А на бал ты как красавица пойдешь, если у тебя даже на аукцион наряда нет? – её тонкая светлая бровь недоуменно приподнялась.
– Там два дня будет, – пролепетала я.
– Ой, молодость! Золотые монеты есть? Или не только сера, как мышь, но ещё и бедна?
– Только сера, – я развела руками.
– Наверное, учишься хорошо. Первая в группе?
– Ну… да, заучка! – покаялась я. – Зато буду прекрасным лекарем.
– Похвально, но недальновидно. Вот что не год, так хоть одна прибежит с большими глазами: «Помогите, спасите, с утра бал, а я без туфель…»
– Туфли же ещё, – выдохнула я.
Хохотнув, хозяйка салона поманила меня пальчиком за собой. Тут было уже не до осторожности. Платья нет, туфель нет…
– С распущенными пойду, – пробормотала, вспомнив и о причёске.
– На бал никак нельзя. Так что сюда придёшь, днём у меня помощница работает, руки у неё золотые. За монетку такую красоту соорудит – все обзавидуются, – рыжеволосая хозяйка салона завела меня в мастерскую, скрытую в задних комнатах, и указала на длинный ряд готовых платьев. – Все это отказы. В основном потому что дамы не всегда согласны с первыми обмерами и полагают, что если стребуют платье с талией поуже, то оно каким-то чудом на них налезет. Но нет. Здесь никакая магия не срабатывает. Ни бытовая, ни кулинарная. А ты девушка стройная, думаю, приоденем тебя так, что никто и не догадается, что не на заказ сшито.
– Это я удачно на ваш салон натолкнулась, – я обошла длинную горизонтальную стойку с яркими платьями разных фасонов. Что-то мне сегодня ну во всём везёт…
Моя рука потянулась к изумрудно-зелёному наряду, расшитому по лифу мелким бисером. Он так ярко переливался в свете ярких свечей, что казалось – это настоящие осколки драгоценных камней.
– Достойный выбор и размер подходящий. Где будет свободно, ушьём за несколько часов.
Приложив платье к плечам, я повернулась к зеркалу. Глубокое декольте, подол из тончайшего шёлка…
– Вы очень талантливы, – я не могла этого не признать.
– Бытовой маг, – похвалилась она. – В молодости мечтала покорить столицу, но быстро поняла, что моё счастье не в деньгах, а в том, что я делаю. Мне нравится полёт фантазии, возможность творить по своему выбору, а не строго по пожеланиям аристократок, у которых порой и вкуса-то нет. Так что я всем довольна.
Я слушала её и крутилась у зеркала.
– Иди уж примерь, – она указала на широкую примерочную.
… Через полтора часа, петляя в глубоких сумерках по узким улочкам, я спешила обратно в академию, прижимая к груди два драгоценных увесистых свёртка с платьями и подходящими к ним туфельками. Одно для аукциона, а второе – то самое изумрудно-зеленое – для бала.
Дело было за малым: пройти через привратника.
Глава 3
– А не велено в столь поздний час никого пропускать, – седовласый пожилой мужчина с носом-картошкой таращился на меня через окошко калитки. – Вот где ходила, туда и иди.
– Да как вы можете! – возмутилась я. – Задержалась не по своей воле. И вместо того чтобы посочувствовать, вы еще и голос на меня повышаете! – Я включила в себе аристократку. – Тьма такая. Экипаж не найти. Я из города пешком, с одной мыслью – живой бы остаться. И, к счастью, добралась. Устала, замерзла, а вы! Да я завтра жалобу на вас писать буду, что оставили меня в сложном положении, в опасности за стенами. Посмотрю, как вы с моим опекуном разговаривать станете, когда дядюшка узнает, что его племянницу вот так на холоде держали.
– Студентка, – раздался в этот момент за спиной приятный бархатистый голос.
Не веря в свою удачу, я обернулась и выдохнула:
– Профессор Арлис, – в груди от волнения сердце забилось с такой силой, что, казалось, оно пташкой рвется из силков.
– Что у вас здесь происходит и почему в столь поздний час вы не в своей комнате? – он хоть и говорил строго, но при этом улыбался.
В глубине его синих глаз можно было утонуть в беспамятстве.
– Отвечать будем? – его улыбка стала шире.
– Задержалась у модистки. Не рассчитала время, а уйти было ну совсем никак, – пролепетала я. – Экипаж не нашла, и вот. Пожалуйста, попросите меня пропустить.
– Вы нарушили правила, в такой час положено находиться в своей постели.
Зябко пожав плечами, я и не знала, что отвечать.
Совсем от своего счастья ошалела.
Стояла и хлопала ресничками.
– На первый раз прощаю, но если еще раз застану вас здесь – спрошу с вас за нарушение по полной.
Я счастливо закивала, не зная, чему радоваться больше: тому, что пропустил, или тому, что пообещал в случае повторного нарушения почти свидание в его кабинете.
Пока соображала, он уже прошел через калитку и направился в сторону преподавательских домов.
– Долго стоять будешь? – зашипел на меня привратник. – Вроде все с виду умненькие, а как этого светлого увидите, так голову теряете. Но недолго вам глазки на него ломать. Там такая управа на всех вас имеется. Стыдоба и ему, и вам.
Я уставилась на него, ничего не понимая. О чем он вообще?
– В комнату, пока тебя здесь еще кто не заметил. Попадешься ректору, тот за такие выкрутасы по голове не погладит. Он до дисциплины строг.
Вот эти слова на меня быстро подействовали, и я шмыгнула через калитку.
– Спасибо большое, я правда в первый и в последний раз.
– Иди быстро! – привратник указал в сторону нужной тропинки.
…Только в комнате, скинув на кровать покупки, я позволила себе счастливо повизжать.