Развод после 45. Не прощу измену!

Глава 1

Алена

Десна на месте удаленного зуба мудрости все сильнее побаливает – кажется, отходит анестезия. Я вздыхаю. Хорошо, что уже практически дома. Прополощу десну специальным раствором, выпью обезболивающее, если совсем уж разноется.

Все-таки дома и стены помогают.

Опять же муж обещал вернуться с работы пораньше. Раскошелю его на заботу: принести чайку, поставить приятную, расслабляющую мелодию…

Дима умеет быть внимательным и даже трогательным.

На недавнюю годовщину брака выложил подушку цветами шиповника… А я его потом еще и в чай засушила…

Полежу, если, как в прошлые разы после удаления зубов мудрости, начнет клонить в сон. Еще, конечно, экватор дня – едва перевалило за два часа. В такое время я обычно с трудом засыпаю, но сегодня явно не такой случай… Я уже по дороге раз пять зевнула…

Такси спускается по улице, приятно шурша камушками под колесами, сворачивает в флажковый проезд между домами и… упирается в машину, которая перегородила его практически целиком.

Соседка.

Опять эта зараза так делает! Словно она одна тут живет! И мои слова, доводы как об стенку горох!

Сколько раз говорила – это общий проезд! Какого черта она вечно раскарячивает свой внедорожник посередине?

Выходить не хочется. Голова еще немного кружится после анестезии и – какой-никакой, но все ж таки операции. Сонливость доканывает…

Так хотелось отворить ворота с кнопочного ключа, чтобы такси въехало на участок и добрести пару шагов до двери…

Увы. Не судьба. Некоторые думают только лишь о себе.

Оплачиваю такси и нехотя выбираюсь из уютного пространства машины.

Тело вялое, зевота снова заставляет прикрывать рот рукой.

Иду к соседке.

Эта девица непонятно от кого родила сына, живет с матерью, что фактически, как прислуга, и обе постоянно оставляют машины в проезде.

Хоть кол на голове теши.

Звоню в калитку – полный игнор. Но открыто.

Вхожу на участок. Почему-то цепляю взглядом чашку на деревянном столе, похожую на ту, что недавно где-то посеял мой Дима.

Да, ерунда! Сколько таких кружек с ежиками! Мы ведь их получили в подарок за покупки в аптеке. Тут половина поселка там отоваривается.

Но почему-то чашка не выходит из головы. Сердце тревожно екает и замирает возле металлической двери, местами с разводами ржавчины.

Дергаю за ручку – и снова открыто.

В парадной слышу:

– А твоя-то еще не вернулась?

– Думаю, что нет. Ей должны один зуб лечить, а другой удалять.

– Ладно, все равно, давай, собирайся. Вдруг она с минуту на минуту появится. А то, если хочешь, я сама ей все расскажу…

Какая-то сила стремительно выносит меня прямиком куда надо – в комнату, где мой муж – Дмитрий – одевает штаны, а соседка ошарашено оборачивается, совсем еще голая.

Возле кровати брошен использованный презерватив.

Фу-у-у! Как же мерзко! Банально! И гадко!

Муж смотрит в лицо, совсем не тушуясь.

И я на минуту словно бы замираю.

В голове все крутится, крутится, крутится…

…Муж похудел, перестал носить обручальное кольцо и даже начал вместе со мной тренироваться…

Наконец-то, поговорил с начальством на счет повышения зарплаты – и теперь уже мог вполне составлять мне конкуренцию в плане вклада в семейный бюджет…

Я считала, что мой благоверный, все-таки, проснулся, очнулся и хочет стать лучше для своей семьи… для меня, если уж на то пошло.

Но я ошибалась.

Все ради этой… этой…

Слов не хватает, дыхания тоже.

Банальная же сцена: муж и соседка. Ну прямо, как в пошлых бульварных романах. Такие продают на каждом углу в мягком переплете с обложками, на которых вечно обнимаются мужики и женщины с блаженными, совершенно обалдевшими лицами.

Только это – не роман, а моя жизнь, и она сейчас рухнула – одномоментно.

Я с трудом сглатываю горечь во рту, вместе с железистым привкусом – десна еще немного продолжает кровить. Выдыхаю, вдыхаю, чтобы восстановить пульс.

Кажется, уже даже боли не чувствую. Внутри все замерло, остекленело.

– Домой не возвращайся. Это мой дом. Сама купила. Мне изменник не нужен! Оставайся с любовницей! Теперь здесь твой дом!

Муж кривит лицо в злорадной ухмылке:

– Ну и ладно! Но сына ты мне видеть не запретишь!

– Клим вернется с Жениной дачи и сам решит – с кем хочет встречаться. Ему уже десять, вполне себе соображает, что и как происходит в нашей семье. Вот как он захочет, так и поступим.

– Я позвоню ему прямо сегодня.

– Попробуй. Там связь не ловит практически нигде. Для созвона нужно специально идти в район ближайшего сельского магазина.

– Ты все это нарочно! Отправила сына к подружке на дачу, чтобы я не мог с ним связаться.

– Считай, как хочешь. Мне уже совершенно плевать.

Я разворачиваюсь на неверных ногах и выхожу, придерживаясь за стены. Уже на улице внезапно смекаю, что забыла свою сумку в прихожей.

Возвращаюсь, чтобы застать сцену ругани между благоверным и его любовницей.

– Сколько раз повторять! Я не планирую с тобой жить! Пока поеду в отель, а там посмотрим… Может еще моя успокоится, и мы договоримся. Мы вместе как-никак больше двадцати лет! Да и кому она нужна… В свои сорок-то с хвостиком…

– Вот именно! А мог бы остаться! Я моложе ее почти на десять лет! И гораздо красивей, по-моему…

– Это только по-твоему… Алена выглядит младше и лучше!

– Тогда какого же хрена ты приперся ко мне! Вот с ней бы и кувыркался в свое удовольствие!

– Не знаю… Видимо, захотелось разнообразия…

– Ну да, кризис среднего возраста! Ты просто козлина! Вот ты кто, Димочка! Да через десять лет я буду еще молодой, а твоя… твоя…

– Да иди ты! Дура! Я тебе сразу говорил – это лишь развлечение, на пару раз – и не более…

– Но мы встречались-то почти год!

Год! Господи! Они год за моей спиной…

Фу-у-у… Какая мерзость и подлость! У меня аж желудок скручивает тошнотным спазмом.

Я хватаю сумку и медленно, стараясь не хлопать дверью, выскальзываю наружу.

Дышу, дышу… изо всех сил…

Пытаюсь свыкнуться с тем, что узнала, как-то уложить это все в голове.

День дышит летом, солнцем, ромашками и мелиссой.

Поют птицы, звонко стрекочут кузнечики.

А я в каком-то ступоре, словно анестезия подействовала и на мои чувства тоже.

Муж так спокойно говорит, что я, возможно, прощу…

Мол, куда же я денусь, такая «старуха»…

Значит, не особо я ему дорога.

Подхожу к своему забору… Думаю, дергаюсь, чтобы достать ключ из сумки…

Вдруг поворачиваю и иду в магазин.

Хочу мороженого! Много-много мороженого! Вкусного, с шоколадными вкраплениями и маршмеллоу.

Поесть всласть, посмотреть какой-нибудь сериал…

В голове продолжают крутиться недавние события и – затем моя прошлая жизнь…

Сколько всего было у нас с Димкой…

И сколько осталось в прошлом, теперь безвозвратно…

А ведь у нас с ним было столько хорошего…

Перед внутренним взором мелькают картинки…

***

…Мы с мамой на базе отдыха в сосновом лесу.

Тут пахнет хвоей, шишки хрустят под ногами, и солнце гладит по голове приятным теплом.

Обедаем после утомительной «тихой охоты» – полдня собирали грибы, затем чистили, а после – еще жарили. Зато теперь едим нежную молодую картошку с ближайшего рынка со свежими подосиновиками… Мм… просто тает во рту.

Все такое сытное, пряное и поджаристое.

Вдруг раздается хруст, я оборачиваюсь – и вижу Димку… Он весь в грязи, усталый и замызганый – прилетел на велосипеде.

Подскакивает.

– Ну, наконец-то! Я так ждал нашей встречи, Аленушка!

Из самого города ехал больше тысячи километров!

И мне так приятно, настолько тепло…

Димка улыбается, щурится на яркое солнце…

Ветерок обливает нас запахом хвои и одуванчиков…

Хорошо… Как же все-таки хорошо…

***

…У нас ролевая игра – вольерная, как выражаются – то есть, на дому. По роману Дюма «Королева Марго».

Я – Марго и выхожу замуж за Генриха Наваррского. В его роли Серега, из нашей студенческой группы.

Все веселятся, бал, пир горой… Ну как пир?

Сами уж, что могли, наготовили.

Жирное, вредное и вкусное оливье, более нежный – крабовый салат, мой любимый – капустный, с морковкой, зеленью, семечками, грецкими орехами, заправленный подсолнечным маслом и соевым соусом…

Канапешки с оливками, ветчиной и квадратиками сыра.

Смех, шушуканье, звон бокалов.

Вдруг Серега-Генрих всем сообщает:

– У меня сок соленый.

– Значит, тебя отравили. Ты умер, – радостно кричит Димка – он играет главу мятежных аристократов. И восторженно добавляет, косясь на меня: – Пока суть да дело, я забираю себе Марго!

И вот уже мы с ним женимся, целуемся, танцуем…

***

…Мы с отцом, наконец-то, едем на юг. Сочи, море и целый месяц тепла.

К поезду мчится встрепанный, заполошный Димка. В руке – пакет развевается, бьет по ногам.

Димка подскакивает, кричит:

– Слава богу, успел! Вот, держите! Купил вам в дорогу.

Сочная курица гриль оказалась ну просто свежайшей. Помидоры и огурцы ушли почти сразу же. Спелые, медовые яблочки мы тоже сгрызли раньше, чем поняли, что небольшой пакет опустел…

– Заботливый, твой Димка, – говорит отец. – Молодец.

А я только киваю и улыбаюсь.

Я очень довольна тем, что у меня такой парень.

***

Да-а-а… У нас было много хорошего в прошлом. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться.

Я вдруг обнаруживаю, что стою прямо на обочине возле дороги. Только перейти – и уже магазин.

Эмоции словно бы окончательно притупились. В каком-то ступоре я будто смотрю фильм о собственной жизни. Такой классически-банальный.

Жили душа в душу, затем один другому туда плюнул… И что же дальше?

Я в полной растерянности.

Наверное, я уже не так люблю Димку и дорожу им, как некогда в молодости.

Чувства иногда убивают привычка и быт. Опомниться не успел – а уже не хочется прижиматься к мужу каждое утро и щуриться от удовольствия в этот момент.

Но обидно до слез, что Димка мне изменял! Причем, ведь даже не раз и не два!

Сволочь! Козел, как метко выразилась соседка!

Однако… это пройдет… скорее всего…

Сама не понимаю, что со мной происходит. Такое ощущение, как будто оцепенела, как жук в янтаре.

Внезапно большой черный внедорожник резко тормозит практически рядом со мной. Буквально в каких-то считанных миллиметрах…

Страх пронзает с головы до ног, крик застревает в горле и выплескивается хрипом.

Я отшатываюсь, спотыкаюсь, теряю равновесие и… падаю.

Боль пронзает коленки и локти. Кровь и грязь в ссадинах, словно в детстве.

И я уже не сдерживаюсь – слезы текут бурным потоком по щекам, рыдания сотрясают.

Остановиться я не могу. Просто сижу на земле и горько рыдаю, размазывая придорожную пыль по лицу.

Из машины стремительно выскакивает мужик – суетится, что-то мне говорит.

Я практически его не воспринимаю.

Так обидно. Вначале муж предал, а теперь – ноги…

И сколько еще все это лечить…

Омерзительные кровавые параллельные линии расчерчивают коленки и локти.

Господи, я уже лет сто не зарабатывала таких ссадин!

Глубокие, внутри песок и земля. Упала «удачно» – сантиметров бы на десять правее рухнула – там асфальт, ободралась бы, но раны получились не грязные.

А тут… прямо на камни, на землю…

Как говорится – пришла беда, отворяй ворота… для тысячи – беда не ходит одна.

Мужик продолжает бегать и тормошить, легко встряхивать меня за плечи. А затем вдруг подхватывает на руки.

– Вы в порядке?

Смотрю на дорогу – он-таки нарушил правила, немного заехал на пешеходный асфальт.

Но высказать все, что думаю, уже не могу.

Просто вот не могу – и все тут.

Как онемела, будто бы разом выключили все мои слова, мысли…

Только изучаю лицо мужика, словно высеченное опытным скульптором. Про такие говорят – крупные, гармоничные черты. Красавчик, на вид лет тридцать пять, может чуть больше.

Серо-голубые глаза и темно-каштановые волосы. Крепкие плечи, мощный, но поджарый треугольник торса под тонкой рубашкой без рукавов, бедра тоже вполне себе ничего, упакованы в тонкие же черные брюки. Ботинки… кажется, стоят целое состояние. Я столько денег в год не трачу, наверное…

Слезы по-прежнему душат, текут бурным потоком. Кажется, я выпускаю наружу все переживания сегодняшнего дня.

И сил нет ни сопротивляться, ни возмутиться, ни вообще – хотя бы что-то сказать.

Мужик наклоняется, берет мою сумку – та грохнулась на землю, когда я упала.

Сажает меня в машину, на заднее сиденье и едет.

Я молчу и продолжаю рыдать.

Он что-то спрашивает, кажется, извиняется, пытается успокоить, но все это словно бы фон. Я едва слышу, практически не воспринимаю.

Наконец, мы тормозим возле огромного коттеджа, больше похожего на дворец…

Господи!

Да я же тут раньше бывала!

В голове опять прокручиваются кадры…

***

Прошлой осенью у нас в поселке внезапно погас свет.

В чате пишут: мол, какой-то мужик нанял нерадивых рабочих – и те, спиливая дерево, уронили его на электрические провода.

Я иду проверять.

Димка – за мной.

Сын остается в доме.

Забор из желтых камней выглядит футуристично – сделан как будто из разнокалиберных булыжников. На самом же деле – это искусственный, до миллиметров просчитанный хаос.

Возле забора дорожка, выложенная желтовато-коричневой плиткой с восточным орнаментом.

Мы входим на территорию через калитку.

Все прямо шик-пик, дороХо-боХато. Только пищать от восторга и остается.

Кругом та же плитка, два домика-замка, уж не знаю зачем вообще нужен второй. Клумбы с пышными цветами и пирамидками кипарисов.

И рабочие, которые встречают нас матами…

Но этого мужика я там не видела – сказали, дескать, хозяин уехал, и мы от всей души отругали бригаду.

Затем, когда выходили, к забору подъехала большая затонированная машина…

…Через час свет в поселке включили.

Глава 2

Алена

Я смаргиваю, когда внедорожник огибает тот самый, знакомый забор. Открываются металлические резные ворота и я, как белый человек, вместе с хозяином заезжаю на просторную территорию.

Мужик открывает заднюю дверь.

– Идти сможете? – спрашивает, заглядывая в лицо.

– Нне знаю, – я смотрю на свои разодранные колени, на солнечный день вокруг и кажется – все это какое-то не мое, как будто меня вдруг поместили совсем не в мою жизнь.

В ту, где муж уже год изменяет с соседкой.

В ту, где я, словно в детстве, на старости лет разбила коленки.

И какой-то мужик мне помогает – тот самый, из-за которого я, собственно, и грохнулась.

Пока размышляю, он берет меня на руки и несет в дом.

Тут пахнет свежестью, огурцами и пирогами.

В гостиной суетится дородная женщина лет пятидесяти с хвостиком. Домохозяйка, наверное.

Мысль окончательно докрутиться не успевает, потому что мужик окликает:

– Вера Ильсуровна, пожалуйста, сделайте нам крепкий чай и принесите аптечку в мою спальню.

Куда-куда?

Я на мгновение аж дергаюсь.

Мужик смотрит своими пронзительными серо-голубыми глазами и хлопает пушистыми, длинными ресницами:

– Все хорошо. Пожалуйста, не волнуйся. Сейчас обработаю раны, вызову личного врача и он осмотрит тебя… Выпьешь успокоительного… И я тебя… кхм… наверное, домой отвезу…

Домой… наверное… А он, конечно, слегка странноватый… Если не сказать – не от мира сего.

Возражать снова совершенно нет сил. И так приятно, что обо мне вдруг заботятся.

Не припомню, чтобы Димка так обращался со мной хоть раз за последние годы.

Вспомнился очень похожий случай семилетней давности.

Я оставила годовалого сына с няней-помощницей, а сама поехала к лору – очень было нужно, без вариантов. Едва выйдя из клиники, стала звонить, а няня никак не брала трубку.