Вчерашний КОШМАР

Тяжелая голова

Июль, 2039 год.

Меня завораживает город будущего своим удивительным сочетанием ультрасовременных технологий и исторического наследия. Я гуляю среди сверкающих стеклянных башен, устремляющихся вверх, и зеленых парков, где еще сохранились изящные особняки эпохи классицизма и дворцы времен императоров. По ночам улицы Питера окутывают мягкость теплого света уличных фонарей, создавая иллюзию спокойствия и защищенности от суровых северных ветров и туманного дыхания реки Невы.

Транспортная система поражает своей безупречностью. Маглев-поезда бесшумно скользят по эстакадам, соединяя отдаленные районы. А речные трамваи, работающие на солнечной энергии, медленно плывут по водам Невы и каналов, позволяя насладиться прекрасными видами городских архитектурных ансамблей.

Жизнь в городе бурлит энергией. В виртуальных галереях, расположенных прямо в парках и проспектах, можно окунуться в мир искусства, а голографические театры переносят зрителя в эпицентр исторических событий. В интерактивных музеях экспонаты оживают при прикосновении, раскрывая передо мной новые грани науки и истории. Старая театральная сцена продолжает радовать любителей классических постановок, радуя глаз восстановленной красотой старинных театров и концертных залов.

Образование стало настоящим приключением. Мой личный ассистент на основе искусственного интеллекта адаптировал программу под мои личные предпочтения и способности. Благодаря интерактивным платформам я учусь тогда, когда удобно именно мне, наслаждаясь процессом познания и делая открытия на каждом шагу.

Здесь, в городе будущего, мы заботимся об окружающей среде. Отходы перерабатываются в чистую энергию, воздух чистый и свежий благодаря множеству парков и эффективным системам фильтрации. Каждый житель ощущает себя частью единого экологического сознания.

Но самое главное – даже в эпоху высоких технологий город сохраняет атмосферу душевности и тепла. Мы любим общаться, поддерживать друг друга и уважаем наши традиции. Вечером старые друзья встречаются в уютных кафе, чтобы поделиться последними новостями, а семьи предпочитают проводить свободное время вместе в живописных парках и скверах.

Я стою перед зеркалом в гостиной своей просторной квартиры с окнами, выходящими прямо на панораму легендарного петербургского пейзажа. Моя внешность сама по себе кажется загадочной: длинные темные волосы струятся по плечам, мягко переливаясь бликами городских огней, прозрачно-голубые глаза мерцают таинственным блеском, будто скрывая какой-то важный секрет. Мне кажется, моя жизнь близка к идеалу: элитная недвижимость, крупные суммы на банковских счетах, никаких бытовых проблем… Однако глубоко внутри поселилось ощущение тревожащей неизвестности, порождая сомнения в подлинности моего существования.

Почти все мое прошлое погребено под толщей забвения, лишь обрывки сновидений всплывают на поверхность сознания, рождая щемящее чувство тревоги и всепоглощающего одиночества. Даже настоящее кажется чужой, тщательно срежиссированной постановкой: роскошная квартира, счет в банке, необременительно пополняющийся, любимое хобби, приносящее не только дополнительный доход, но и общественное признание. Единственный островок стабильности и определенности в этом зыбком мире – телевизор. Каждый вечер, погружаясь в просмотр любимой передачи, я словно растворяюсь в ее мерцающем свете, и мир за окном теряет свою резкость, свои углы. Зачастую я засыпаю прямо перед экраном, он – самый преданный мой спутник, гораздо надежнее любого друга, которым я так и не обзавелась.

Что я смотрю? Какие сны посещают мою память? Может, дело в том, что я вообще не вижу снов?

Иногда, стоя на кухне, я застываю, глядя на свое отражение в идеально отполированной поверхности кухонного ножа. В такие мгновения возникает внутренний голос, задаваясь вопросом: правильно ли я живу свою жизнь? Нет ли чего-то действительно значимого, что я упустила?

Еще одно мое спасение от этой мучительной неопределенности – музыка, записанная на старых виниловых пластинках. Странное увлечение давно ушедших лет неожиданно возродилось вновь, став своеобразным трендом среди молодых музыкантов современности.

Я не представляю своей жизни без музыки. Когда я оказываюсь вне дома, будь то прогулка или поездка в метро, звуковая дорожка, воспроизводимая моим любым устройством, наполняет пространство особым смыслом. Я не просто слушаю мелодии – я специально замедляю их воспроизведение. Когда я дома, это особенный ритуал. Установленный на тонарме небольшой грузик увеличивает давление иглы на поверхность диска, почти незаметно сбивая ритм. Это привело к тому, что износ игл стал происходить значительно быстрее обычного, вынуждая меня чаще бывать в специализированных магазинах виниловой музыки, покупая там необходимые аксессуары. Завтрашний день громоздится делами… кажется, работа и не нужна вовсе, но хлопот невпроворот…

Сначала прежде всего предстоит сделать нечто интересное – показать всему миру мой уникальный талант. Откуда у меня популярность? Специально для телевидения мне дали несколько минут прямого эфира перед кулинарной программы, чтобы продемонстрировать свое мастерство заточки ножей. Готовясь дома к выступлению, я совершенно спокойна и уверена в себе.

Каждый вдох, каждая капля пота, скатывающаяся по виску, – все подчинено одной цели: достичь идеала. Нож, словно продолжение моей руки, послушно скользит по бруску, оставляя за собой след из мельчайших металлических частиц. Это не просто рутина, это медитация, способ отвлечься от гнетущих мыслей. В эти минуты я не думаю о камерах, софитах и оценивающих взглядах миллионов телезрителей. Я думаю только о стали, о ее характере, о том, как раскрыть ее потенциал.

И вот он, момент истины. Лезвие, отполированное до зеркального блеска, рассекает помидор, словно воздух. Сок, не успев пролиться, собирается на идеально ровном срезе. Удовлетворение наполняет меня, как бокал выдержанного вина. Я готова. Готова к завтрашнему испытанию, готова доказать, что даже в таком прозаичном ремесле, как заточка ножей, есть место искусству, красоте и гармонии.

Вечер тих и безмятежен. Виниловая пластинка, потрескивая, заполняет комнату мягким синтвейвом1. И пусть завтрашний день давит грузом забот, пусть дела кажутся бессмысленными, пусть хлопоты, как назойливые мухи, не дают покоя… Я знаю, что во мне есть сила, способная преодолеть любые трудности. Сила, рожденная из любви к музыке, из страсти к своему ремеслу, из веры в свой талант. И эта сила выведет меня на свет, подобно острию клинка, отточенного до совершенства. А сейчас пора спать.

Завтрашний день наступил неожиданно быстро. Ранее утро встретило меня россыпью солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно задернутые шторы. В голове – ни капли сомнений, лишь четкое осознание цели. Легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и вот я уже снова стою перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Спокойный взгляд, уверенная улыбка. Все, как и должно быть.

Телестудия встретила меня гулом голосов и ярким светом софитов. Операторы, режиссеры, помощники – все в движении, все заняты своим делом. Кажется, никто не замечает моего присутствия. И это даже к лучшему. Больше времени на концентрацию, больше пространства для внутренней тишины. В гримерке меня ждал мой верный друг – набор заточных камней, любовно разложенный на столе. Каждый из них – словно ключ к раскрытию потенциала металла. Бережно касаясь поверхности камня, я начинаю свою привычную медитацию, настраиваясь на предстоящее выступление.

И вот она, долгожданная команда «Мотор!». Сердце бьется чуть быстрее, но я сохраняю спокойствие. Взгляд направлен на камеру, улыбка не сходит с лица. Несколько приветственных слов, и вот он, момент истины. Нож в руках становится продолжением моего тела, движения плавные и уверенные. Камера крупным планом показывает идеальную гладкость лезвия, отражающую свет софитов. Приглашенные зрители завороженно наблюдают за тем, как сталь обретает новую жизнь, как простая заточка превращается в настоящее искусство.

Время летит незаметно. Чувствую, как пот стекает по спине, но не отвлекаюсь. Каждое движение выверено до миллиметра, каждый штрих – результат многолетней практики. И вот, наконец, финал. Прозрачная долька помидора, идеально ровный срез. Взрыв аплодисментов. И вот, как всегда справилась, без изъяна. Я доказала себе и всему Петербургу, что даже в самом простом ремесле есть место для творчества, для красоты, для гармонии.

Закончив свое эфирное время, я устало, но удовлетворенно покидаю студию и отправляюсь в знакомый магазин винила. Заслужила новую пластинку. Глядя на окна магазинов, я внезапно замечаю странную особенность: мое отражение везде выглядит размытым, словно рисунок, выполненный водянистыми красками. Не обращая внимания на этот феномен, я быстро прохожу внутрь магазина.

Внутри царит приятная полутьма, наполненная запахом старой древесины и коллекционного винила. Продавец, молодой добродушный парень, тепло встречает меня.

– Эниса… приятно снова вас видеть! Опять пришли за новыми иглами? – дружелюбно интересуется он, чуть склоняя голову набок.

– Да, конечно, – улыбаюсь я в ответ. – Но хочу посмотреть и что-нибудь новое. Посоветуйте что-нибудь интересное?

Продавец ненадолго задумался, затем загадочно улыбнулся и протянул мне пластинку в черном конверте без каких-либо обозначений.

– Послушайте это. Думаю, вам понравится, – предложил он. – Видел вас по телеку.

– Да, случается, – отвечаю я, стараясь не выдать ни капли интереса. – Как тебя зовут?

Парень словно окаменел.

– Эм… Максим. Вон, на бейдже… – растерянно произнес он.

– Давай на ты. Мы уже сто лет знакомы, а это «вы» уже надоело, – говорю я с напускной серьезностью.

– Хорошо, я, я не против. Пойду… заверну пластинку.

Я взяла пластинку, поблагодарила мужчину и покинула магазин. Ощущение приближающегося чего-то необыкновенного усиливалось с каждой секундой.

Вечером, вернувшись домой, я осторожно положила пластинку на проигрыватель. Сначала комната наполнилась мягким потрескиванием, а затем зазвучала музыка. Ничего подобного я ранее не слышала. Мелодия, состоящая из непонятных, неземных звуков, буквально просачивалась вглубь моей души, вызывая необъяснимые эмоции. Закрыв глаза, я погрузилась в волшебный мир звуков. Внутри моей головы возникли картины: бескрайние луга, озаренные серебристым сиянием луны, покрытые мхом древнейшие развалины и лица, лица, нескончаемая вереница лиц, глядящих на меня с грустью и ожиданием.

Мелодия оборвалась резко, оставив после себя лишь тишину и ощущение пустоты. Открыв глаза, я взглянула на черный безликий конверт. Затем обратила внимание на собственные руки – они дрожали. Взглянув в зеркало шкафа, я снова увидела свое размытое, нечеткое отражение. На сей раз оно выглядело еще хуже, словно кто-то умышленно размывал контуры моего лица. Холодная волна страха прошлась по моему телу.

Решив выяснить причину происходящего, первым делом я отправилась обратно в магазин винила. Вечером, тот самый продавец стоял за прилавком, как и прежде, доброжелательно улыбаясь.

– Помнишь пластинку, которую ты дал мне днем? – обратилась я к нему, пытаясь скрыть беспокойство.

– Конечно, помню, – подтвердил он. – Тебе понравилось?

– Она странная, – призналась я. – И с моим отражением что-то неладное творится. Ты не скажешь, что это за пластинка?

Выражение лица паренька изменилось, взгляд стал серьезнее.

– Эта пластинка, – начал он, понизив голос. – Называется «Сглаз». Она не появляется в продаже просто так. Ее находят те, кому суждено… столкнуться с ее музыкой.

Я почувствовала, как волосы на затылке поднялись дыбом. «Сглаз» … Такое название звучало зловеще. Продавец продолжил:

– Говорят, что когда-то давно, один композитор, одержимый идеей запечатлеть в музыке саму тьму, создал эту пластинку. Он вложил в нее все свои страхи, злобу и ненависть. После того, как он закончил запись, с ним случилось нечто ужасное. Никто не знает, что именно, но больше его никто не видел. А пластинка исчезла. Но музыка получилась напротив, потрясной.

Он замолчал, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше. Затем вздохнул и закончил. Моя кровь моментально отхлынула от лица.

– Правда? Я не думала, что ты мне такую вещь подсунешь, с темным прошлым.

– Ну что ты, прости Эниса, разве мог бы я продать тебе такое сумасшествие? Ты вся сама такая, темная, вот и решил тебе дать на пробу, – усмехнулся Максим и удалился куда-то в глубину помещения.

Я осталась стоять, растеряна и дезориентирована. Было непонятно, что считать действительностью: темное ведение, чья-то шутка или признаки надвигающегося безумия, постепенно овладевающего моим сознанием. Решила искать рациональный ответ. Размытое отражение, мистическая музыка – вероятно, всему этому найдется простое научное объяснение. Например, причина эффекта кроется в гипнотическом влиянии звуковых колебаний. В итоге, я попыталась успокоить себя, обменяла ее на уже знакомую Cristal Castles 2010-го года выпуска. Для меня это классика.

Тем не менее, внутренне я понимала, что ситуация намного глубже. Внутри меня что-то начало меняться: словно исчезала моя индивидуальность, заменяемая чужими чертами. Беспокойство и ужас заставляли действовать импульсивно.

После ежедневной передачи по телевизору, ночь прошла бессонно. В глазах неотступно стояли лица, виденные во время прослушивания пластинки. Эти лица были настолько настоящими, столь живыми, будто хотели поведать мне что-то важное. Несмотря на внутренний стресс, возникло сильное желание услышать музыку из новой пластинки.

И вот, когда силы сопротивляться иссякли, тишину ночи прорезал щелчок механизма. Дрожащими пальцами, словно прикасаясь к запретному плоду, я извлекла пластинку из футляра и опустила иглу на вращающийся диск. Звук хлынул в комнату, сплетаясь с моим дыханием, проникая в самую суть моего существа.

С каждой нотой, льющейся из динамиков, мир вокруг меня снова искажался. Комната сужалась, стены покрывались причудливыми тенями, а в воздухе ощущалось чье-то незримое присутствие. Лица, мелькавшие в моих видениях, становились все отчетливее, словно стремясь вырваться из плена винила. Они шептали, молили, предостерегали – и от этого хоровода голосов в голове начинала кружиться голова. Я чувствовала, как границы моего «я» размываются, а сознание наполняется обрывками чужих воспоминаний, чужой боли, чужой жизни.

Музыка то нарастала, превращаясь в оглушительный рев, то затихала, оставляя лишь еле слышный шепот. Я была марионеткой, послушно выполняющей волю неведомого дирижера. Мое тело двигалось в такт мелодии, руки тянулись к пластинке, словно в попытке остановить этот безумный танец. Но было поздно. Я попала в плен звуков, и выхода не было.

Постепенно, в какофонии звуков и образов, начала вырисовываться история. История о любви и предательстве, о власти и безумии, о смерти и вечности. История, пропитанная кровью и слезами. История, которую кто-то отчаянно пытался донести до меня, используя этот виниловый диск как проводник. И я, как невольный слушатель, становилась частью этой трагедии.

Когда последняя нота замерла в тишине, я рухнула на пол, обессиленная и опустошенная. Пластинка продолжала крутиться, словно насмехаясь над моей слабостью.

– Не этот Кристалл я хотела услышать, обычно, она не так поет…

Утром следующего дня я пошла на прием к своему психологу, Елизавете Абрамовой. Кабинет специалиста отличался особой атмосферой покоя: приглушенный свет, мягкие оттенки цветов, ароматерапия – все создавало обстановку доверия и искренности. Я заняла предложенное кресло, чувствуя легкую неловкость. Обычно я не привыкла делиться глубокими эмоциями с посторонними людьми, особенно такими специфичными.

Елизавета Абрамова, опытный психолог с внимательнейшим взглядом, молча выслушала мой рассказ, лишь изредка кивая, демонстрируя заинтересованность. Завершив повествование, я замолчала, ожидая реакции.

– Ты описываешь весьма необычные ощущения, Эниса, – наконец произнесла Елизавета. – Вероятно, это следствие гиперчувствительности к звуковым колебаниям, твоей творческой восприимчивости. Впрочем, нельзя исключать влияние иных факторов. Был ли недавно сильный стресс, проблемы со сном? Может, попробовала какое-то новое лекарство?

Я отрицательно качнула головой. Старалась соблюдать здоровый режим, избегать напряжения и не употребляла никаких препаратов.

– Стоит пройти некоторые обследования, – предложила Елизавета. – Нужно убедиться, что за симптомами нет физической основы. Пока советую временно отказаться от прослушивания пластинок. Самое важное – постараться не концентрироваться на неприятных впечатлениях. Лучше займись любимым хобби, тем, что дарит радость и помогает отвлечься от мрачных размышлений. Есть у тебя такое?

– Одно из моих любимых занятий – участие в передаче, где я демонстрирую технику заточки ножей перед кулинарной передаче, – поделилась я.

Елизавета приподняла бровь.

– Расскажите подробнее, пожалуйста.

Я вздохнула.

– Это занятие успокаивало меня наиболее эффективно. Процесс обработки лезвия, движения наждачным камнем, внимание к деталям становились для меня формой медитации, помогающей забыть обо всем остальном. Особым удовольствием становилось наблюдать, как тупой инструмент преобразовывался в острый и грозный предмет.

Психолог внимательно слушала, а затем задала вопрос:

– Что ты испытываешь, когда твой нож обретает идеальную остроту? Какое чувство приходит в этот момент?

Я задумалась. Никогда раньше не углублялась в анализ собственных ощущений.

– Наверное, чувство завершенности, – неуверенно высказалась я спустя некоторое время. – Еще… чувство контроля. Словно я могу подчинить любую твердость стали.

Елизавета сделала заметки в блокноте.

– Контроль, власть… Это ключевые элементы твоего внутреннего опыта, Эниса. Возможно, именно их тебе недостает в повседневной жизни.

Сессии у психолога длились несколько дней подряд. Я говорила о своих страхах, о странной пластинке, о причудливом отражении. Елизавета рекомендовала разные техники релаксации, визуализации, осознания эмоций. В один из дней Елизавета предложила провести необычный эксперимент. Она попросила меня принести один из моих ножей, тот, которым я чаще всего пользовалась для заточки. Я принесла свой любимый нож шеф-повара, которым пользовалась много лет. Он был изготовлен из прочной немецкой стали и идеально лежал в руке. Психолог попросила меня достать точильный камень и начать процесс заточки прямо в кабинете.

Сначала я чувствовала себя немного неловко, но вскоре погрузилась в привычный ритуал. Движения стали плавными и ритмичными, звук камня о сталь успокаивал. Я сосредоточилась на ощущениях, на изменении текстуры металла под моими руками. Напряжение постепенно уходило, уступая место ощущению контроля. Закончив, я с гордостью продемонстрировала Елизавете безупречно острое лезвие.

– Посмотри на него, Эниса, – произнесла психолог, указывая на нож. – Он стал продолжением твоей воли, инструментом, способным изменить мир вокруг тебя. Но помни, что власть и контроль – это не самоцель. Важно направлять их на созидание, а не на разрушение.

Свидание

Июль, 2039 год.

Проснулся рано, выглянул в окно и увидел знакомые очертания Петербурга: крыши, шпили соборов, утреннюю дымку, укутывающую город, словно покрывало. Вот уже несколько месяцев, как я чувствую постоянную тягу к одному человеку – Энисе. Молодец Максим, ты смог ее не плохо оттолкнуть своим «Сглазом». Красота ее фигуры и меланхоличность манеры поведения заставляют меня мечтать о чем-то большем, чем простая дружба.

Она бывает в моем маленьком магазине довольно редко, но каждая встреча оставляет незабываемое впечатление. Душа трепещет, когда вижу ее фигуру, как будто появляется связь, неподвластная обычному взаимодействию. Знаю, что надо попытаться завязать с ней отношения, пригласить на свидание, но каждый раз откладываю этот шаг. Кажется, будто Эниса живет в другом мире, где царствуют тишина и покой, а я, наоборот, стремлюсь найти гармонию среди городской суеты.

Страх разрушить эту хрупкую иллюзию, боязнь оказаться отвергнутым, вероятно, и есть главная причина моего бездействия. Глупо, конечно, ведь жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые опасения. Нужно брать инициативу в свои руки и действовать, иначе так и останусь пленником собственных фантазий. Эниса – словно мираж, манящий своей недостижимостью, и я хочу рискнуть, чтобы понять, реальна ли она на самом деле.

Сегодня я решил, что больше не буду откладывать. Как только она появится в магазине, я предложу ей выпить кофе. Просто кофе, ничего обязывающего. Это будет лишь предлог для разговора, для того, чтобы узнать ее лучше. Я уже придумал несколько тем, которые могли бы нас объединить: книги, искусство, Петербург во всей его красе. Главное – быть искренним и открытым.

День тянулся мучительно долго. Я постоянно смотрел на дверь, ожидая увидеть ее силуэт. Каждый звон колокольчика заставлял сердце биться чаще, но это были лишь другие покупатели. Надежда угасала с каждой минутой, но я не сдавался. Я знал, что она может появиться в любой момент.

Клиенты, консультации, продажи, беседы о виниле и технике – обычное течение будней. Приходится работать и помогать родителям с ипотекой, у них серьезные денежные трудности с этим. Но мысль о той покупательнице не отпускала ни на минуту. Постоянно ловил себя на желании оказаться рядом, поддержать беседу, спросить совета, рассказать о своих мечтах. А теперь вот ждешь следящего визита, предвкушаешь ее появление, думаешь, как начать разговор, какие слова подобрать.

Сегодня целый день провел в мастерской, занимаясь ремонтом проигрывателей и подбором редких записей. Работы накопилось немало, но мысли заняты только одним человеком. Часы тянулись бесконечно, настроение поднималось и падало волнами, как волны Финского залива, неспокойные и переменчивые. Вновь вспомнил первый визит Энисы в магазин. Тогда она стояла посреди зала, нежно трогая пластинки, словно разговаривая с ними. Наш взгляд случайно пересекся, и я понял, что потерял покой навсегда.

И вот, когда солнце уже начинало садиться, она вошла. Эниса. В своем неизменном плаще цвета ночного неба, с толстой тетрадкой в руках. Она казалась еще более хрупкой и утонченной, чем в моих воспоминаниях. Я набрал в грудь воздуха и, стараясь сохранять спокойствие, направился к ней.

– Эниса, здравствуй! – сказал я, и голос дрогнул. – Я очень рад тебя видеть. Может быть, выпьем кофе? Здесь неподалеку есть уютная кофейня, и я думаю, нам было бы интересно пообщаться.

Она посмотрела на меня с серьезностью во взгляде, словно оценивая, не сошел ли я с ума, а потом… улыбнулась.

Легкая тень ее улыбки коснулась губ, словно случайное дуновение ветра. Сердце замерло в предвкушении ответа. Она медленно перевела взгляд на витрину, окинула взглядом ряды виниловых пластинок, и я готов был поклясться, что увидел в ее глазах что-то похожее на раздумье. Секунды тянулись мучительно долго, словно последние капли времени в песочных часах.

– Спасибо, – тихо произнесла она наконец. – Кофе – звучит заманчиво. Хотя признаться, я больше люблю чай… с бергамотом. Но кофе тоже неплохо.

Я облегченно выдохнул. Согласие! Простое, лаконичное согласие, но оно звучало как музыка. Кажется, я не зря провел этот день в ожидании. Быстро объяснив коллеге, чтобы присмотрел за магазином, я открыл перед ней дверь, провожая ее на улицу. Петербургский вечер встретил нас прохладным бризом и приглушенным светом фонарей. Шагая рядом с ней, я чувствовал себя немного неловко, словно мальчишка, впервые пригласивший на свидание понравившуюся девушку.

В маленькой кофейне нас встретил аромат свежемолотых зерен и тихая джазовая мелодия. Мы устроились за столиком у окна, наблюдая, как сухие листья кружатся в медленном танце под порывами ветра. Эниса заказала латте, я – эспрессо. Пауза затягивалась, и я судорожно пытался подобрать нужные слова, чтобы начать разговор.

– Я давно хотел пригласить тебя, – начал я, запинаясь. – Мне кажется, у нас с тобой много общего. Любовь к музыке, к старым вещам… ты чувствуешь их душу, как никто другой.

Она подняла на меня свой надменный взгляд, глубокий и спокойный, как тихая река и я утонул в его глубине. Подведенные стрелками глаза казались бездонными озерами, а тени на веках лишь подчеркивали их таинственную глубину.

– Душу? – переспросила она тихо. – Наверное, да. У всего есть своя история, свой отпечаток времени. И музыка хранит эти истории лучше всякой книги.

Мы проговорили несколько часов подряд, обсуждая любимые пластинки, писателей, фильмы и места в Петербурге. Эниса оказалась удивительно интересным собеседником: эрудированная, глубокая, с тонким чувством юмора. Я узнал о ее увлечении старинными рукописями, о мечте поехать в Италию и о трогательной любви к старым петербургским дворам-колодцам. Чем больше я узнавал ее, тем сильнее понимал, что она не просто мираж, а реальный, живой человек со своими переживаниями и мечтами.

Время пролетело незаметно. Когда мы вышли из кофейни, на улице уже сильно стемнело. Фонари отражались в мокром асфальте, создавая волшебную атмосферу. Я предложил проводить ее до дома, и она согласилась. Мы шли молча, наслаждаясь тишиной и близостью друг друга.

У подъезда ее дома я остановился. Не зная, что сказать, просто смотрел на нее, боясь нарушить эту хрупкую гармонию. Эниса улыбнулась, словно прочитав мои мысли.

– Спасибо за вечер, – сказала она. – Мне было очень приятно пообщаться с тобой.

– Мне тоже, – ответил я, – Может быть, повторим?

– Может быть, – загадочно произнесла она и, слегка наклонившись, поцеловала меня в щеку. – Увидимся через пару дней.

Возвращаясь домой, остановился возле памятника Достоевского, который находится неподалеку от моего жилья. Здесь веет духом писателя, сумевшего постичь человеческие тайны и глубины. Захотелось заглянуть в книжный, почитать любимые произведения классика, найти утешение в словах великого мастера литературы. Дома принялся рассматривать коллекцию моделей самолетов, оставшихся от отца. Эти маленькие игрушки напоминают мне о мечтах, желаниях и свободе полета. Есть надежда, что они станут символом успеха и счастья.

И вот послезавтра. Я знаю, что она придет выбирать новый альбом и говорить о оборудовании. Сердце бешено стучит, когда думаю об этом визите. Завтра решусь. Обязательно скажу ей о своих чувствах. Пусть случится то, что должно случиться. Ведь любовь – это риск, испытание, выбор, который меняет нашу судьбу навсегда. Надо верить в чудо, надеяться на лучшее и смело идти навстречу судьбе. Иначе вся жизнь пройдет стороной, оставляя позади лишь сожаления и несбывшиеся мечты.

Я ждал ее прихода с нетерпением, нервничал, репетируя возможные диалоги. Мысленно представлял сотни вариантов развития событий, начиная от простых предложений встретиться за ужином и заканчивая фантазиями о совместных поездках по Европе. Дни проходили тяжело, часы тянулись бесконечно, словно желая испытать мое терпение.

Но она все не приходила.

Надежда начала угасать, сменяясь разочарованием и горечью. Неужели все мои мечты и ожидания были лишь иллюзией, обманом? Может, я слишком поторопился, нарисовал себе в голове идеальный образ, не имеющий ничего общего с реальностью? Эти сомнения грызли меня изнутри, не давая покоя.

В отчаянии я решился на отчаянный шаг. Набрал ее номер телефона. Гудки тянулись мучительно долго, и с каждой секундой внутри нарастало предчувствие неминуемой неудачи. Но вдруг – щелчок, и я услышал ее голос.

– Алло? – произнесла она, и мой мир снова обрел краски.

– Эниса, это я, – сказал я, стараясь скрыть волнение. – Я думал, ты придешь сегодня… Все в порядке?

В ее голосе чувствовалось замешательство и хладнокровие.

– Прости, я совсем забыла… Я сейчас очень занята.

Облегчение смешалось с легкой обидой. Почему она не предупредила? Неужели ей все равно?

– Понимаю, – произнес я, стараясь не выдать своих чувств. – Но я очень ждал.

Последовала неловкая пауза.

– Перенесем на другой день? – предложила она наконец. – Я обязательно зайду, как только… освобожусь.

Конечно, перенесем. Что мне еще оставалось? Я пообещал ей позвонить в следующий раз и попрощался, ощущая, как ускользает хрупкая надежда на счастье.

Вечер прошел в мрачных раздумьях. Я перебирал в памяти наши разговоры, пытаясь понять, где допустил ошибку. Может быть, слишком навязчив? Слишком эмоционален? Или просто не интересен ей? Эти вопросы оставались без ответа, лишь усиливая ощущение безысходности.

Я сидел в кресле, уставившись в окно, где летний дождь барабанил по стеклу, словно отбивая ритм моего разочарования. В голове всплывали обрывки фраз, улыбка Энисы, ее темно накрашенный взгляд, прикосновение ее щеки к моей. Все ли было искренним? Или я просто стал жертвой собственной фантазии, наделив ее несуществующими качествами? Хотелось верить в лучшее, но упрямые мысли твердили об обратном.

Решил отвлечься. Включил старую пластинку Нины Симон. Ее хриплый голос, полный тоски и страсти, словно вторил моим чувствам. Музыка всегда была моей отдушиной, моим способом убежать от реальности. Но сегодня даже она не приносила облегчения. Каждая нота, каждый аккорд напоминали об Энисе, о наших общих музыкальных вкусах, о разговорах, которые, казалось, сблизили нас.

Детективное бюро

Июль, 2039 год.

Я сижу в просторном зале нашего самого крупного убежища, и внимательно ловлю каждое слово Иерофима, начальника Детективного бюро. Сердце кольнула тревога, когда я узнала, что моей близкой подруге и коллеге, спецагенту Свете, поручили отдельное задание. Не уверена, что ее неуклюжее хакерство принесет плоды. Да, она способна взломать любую дверь или терминал, но делает это с такой нервозностью, что каждый раз ставит под угрозу нашу конспирацию. Такая уж она, моя миниатюрная подруга. Без моих отточенных навыков ей вряд ли удастся справиться.

Иерофим возложил на меня миссию – слежку за неким ученым по имени Борис. Он, похоже, вывел в подземных лабораториях нечто зловещее, опасное. Пока не ясно, что это за оружие, но предчувствие подсказывает – дальше будет только хуже. Я уже несколько месяцев наблюдаю за этим ученым. Живет он, судя по всему, один. Крупного телосложения, физически развит. На первый взгляд, агрессии не проявляет. Любит прогуливаться по паркам, с умилением наблюдая за птицами, иногда рассекает воздух на велосипеде. И неустанно что-то записывает в свои блокноты, кажется, что их у него бесконечный запас.

Задание кажется рутинным, но Иерофим не стал бы беспокоить меня обычной слежкой. Чувствую, в этом Борисе кроется что-то большее, чем просто любовь к природе и науке. Его умиротворенный вид – лишь маска, скрывающая тайну, которую я должна раскрыть. Я уже изучила его распорядок дня до мельчайших деталей, внедрила скрытые камеры в одной лаборатории, прослушиваю все его разговоры. Пока ничего, кроме бормотания под нос научных терминов и восхищения красотой окружающего мира. Но я не теряю бдительность. Спокойствие ученого обманчиво, за ним скрывается опасный потенциал.

Света, с ее вечной тревогой, останется для меня загадкой. Как она умудряется совмещать гениальный хакерский талант и жуткую неуверенность в себе? Впрочем, она моя подруга, и я всегда буду прикрывать ее спину. Надеюсь, ее миссия пройдет гладко и без лишних эксцессов. Хотя, зная Свету, вряд ли стоит на это рассчитывать.

Мои мысли прервал сигнал от одного из скрытых устройств. В лаборатории Бориса зафиксировано необычное повышение энергетического фона. Возможно, это прорыв. Накинув на плечи длинное черное пальто, и водрузив на голову черный берет нашей организации, я оставила одинокую чашку остывающего кофе. Цокая каблуками, словно отбивая ритм приближающейся бури, я покидаю убежище. Пора увидеть, что же скрывается за маской добродушного ученого.

В этот раз я не буду довольствоваться наблюдением издали. Нужно проникнуть в его лабораторию и увидеть все своими глазами. Риск велик, но ставки еще выше. Если Борис действительно разрабатывает опасное оружие, я должна остановить его любой ценой. От этого может зависеть будущее нашего Бюро, а возможно, и всего мира.

Ночь опустилась на город, окутав улицы густой тенью. Идеальное время для незаметного проникновения. С собой у меня только самое необходимое: бесшумный пистолет, набор отмычек и миниатюрная камера для фиксации увиденного. Впереди – лаборатория Бориса и неизвестность, которая может похоронить под собой все мои надежды.

Мое сердце бьется в унисон с тихим гулом трансформаторов неподалеку. Двигаюсь вдоль стены, стараясь не задеть ни один из многочисленных кустов, окружающих здание лаборатории. Они (ученые) его называют «Ликование». Борис, кажется, предусмотрел все возможные пути проникновения, но он не учел одного – моей решимости. Достигнув задней стены, нахожу небольшое окно, выходящее прямо в лабораторию. Судя по всему, оно не оборудовано сигнализацией.

«Наивный ученый», – усмехаюсь про себя и начинаю работать отмычками.

Замок поддается с тихим щелчком, окно открывается. Проскальзываю внутрь, стараясь не издать ни звука. Лаборатория поражает воображение: сложные приборы, колбы и пробирки, соединенные между собой множеством трубок и проводов. В центре комнаты – огромная конструкция, напоминающая генератор, окутанная зловещим синим свечением. Именно отсюда исходит тот самый всплеск энергии, зафиксированный моими датчиками.

Бориса нигде не видно. Наверное, он в другой части лаборатории или, что еще хуже, где-то поблизости. Осторожно продвигаюсь вглубь комнаты, внимательно осматривая все вокруг. Вдруг замечаю на одном из столов небольшой блокнот, исписанный непонятными формулами и схемами. Хватаю его и начинаю быстро пролистывать страницы. Вскоре мой взгляд цепляется за название: Проект «Г.Ф.Ж.»

«Генетическая Форма Жизни»

Что он здесь вытворяет? Какую тварь он задумал создать и с кем делит свои безумные амбиции? Искусственный интеллект? Нечто гораздо более продвинутое, опасное? Судя по хаотичным записям, порывистому почерку, проектов у него было не счесть. Хм-м… идиллия безумия, научный кошмар. Интересно, что еще скрывают эти стены?

Сердце ухнуло в пятки. Генетическая форма жизни… Эта фраза звучала как приговор. Борис не просто любовался птичками, он создавал нечто, способное уничтожить все живое. Поспешно заглядываю дальше в блокнот, пытаясь понять, на какой стадии проект. Рисунки, графики, обрывки фраз… «Стабилизация сознания», «генетическая модификация», «нейронная сеть». Все это складывалось в ужасающую картину.

Отблески

Август, 2039 год.

Я шла по улицам Петербурга, погруженная в размышления о недавнем событии. Город встречал меня прохладным ветерком, мягкими отблесками солнечного света на старых фасадах зданий покрытыми современными конструкциями и шелестом листьев деревьев, шепчущих о грядущей осени. Максим начал занимать мои мысли, словно картина, нарисованная тонкой кистью художника. Я смотрела на него новым взглядом, отмечая достоинства и особенности скромного характера, которые меня привлекали.

Недавно мы провели вместе замечательный вечер. Как и множество других. Просмотр фильма, прогулка по городу, обсуждение наших взглядов на искусство и музыку оставили приятный отпечаток в моей душе. В моей пустынной душе, я раньше не ощущала такого… Теперь, находясь одна, я думала о нем чаще, чувствовала его присутствие даже в самые обычные дни. Уже сложно было отделить его образ от собственного восприятия мира.

Размышляя о нашем знакомстве, я поняла, что он стал важным элементом моей жизни. Раньше, пребывая в постоянной замкнутости и внутреннем поиске, я замыкалась в себе, предпочитая оставаться в стороне от внешнего мира. Теперь рядом появился человек, понимающий и поддерживающий меня, готовый разделить минуты одиночества и подарить радость.

Особенно запомнился последний вечер, проведенный на берегу Невы. Там, в атмосфере гармонии и красоты, он произнес заветные слова признания в симпатии. Признание пришло естественно, гармонично вписываясь в общий ход нашего общения. Он говорил открыто, честно, искренне выражая свои чувства. Слова оказались простыми, понятными, но очень даже важными для меня.

Эти слова открыли новую страницу в моей жизни. Я осознала, насколько важна поддержка близкого человека, насколько сильны эмоции, возникающие при взаимной привязанности. Любовь оказалась неожиданным подарком судьбы, прекрасным дополнением к моим внутренним метаниям и поискам прошлого. Мир изменился, окрасившись теплотой и вниманием другого человека. С Максимом я чувствовала себя нужной, ценной, важной. Он полюбил меня такой, какая я есть, принимал со всеми достоинствами и недостатками.

И вот, я снова в кабинете психолога, у Елизаветы.

– Добрый день, Эниса. Вы выглядите… посвежевшей.

– Да, я чувствую себя лучше. Кажется… я познала силу любви.

– Прекрасно. Как зовут вашего избранника?

– Максим, – ответила я, и на лице невольно появилась улыбка.

– Сколько ему лет? И чем он занимается? Каковы его увлечения?

– Мы успели поговорить обо всем. Ему восемнадцать.

– Хм… – задумчиво произнесла Елизавета. – Вы старше его на восемь лет.

– Знаю. Но меня необъяснимо тянет к нему. Он словно луч солнца, пробивающийся сквозь мою непроглядную тьму. С ним я могу на время забыть о прошлом, которое не помню.

– А кем он работает?

– В магазине виниловых дисков и проигрывателей.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов на стене. Елизавета смотрела на меня поверх очков, и в ее взгляде читалось что-то, похожее на настороженность. Я понимала ее. Разница в возрасте, не самый перспективный выбор работы для молодого человека, да еще и мое собственное запутанное прошлое – все это, конечно, могло вызывать вопросы. Но разве любовь подчиняется логике и рациональному анализу?

– Эниса, я рада за вас, – наконец сказала Елизавета. – Но мне необходимо понимать ситуацию целиком. Вы говорите, что забываете о прошлом, но ведь именно оно является ключом к пониманию настоящего. Вы помните, как познакомились с Максимом?

Я на мгновение задумалась, стараясь воскресить в памяти детали той встречи. Это было в его магазине, где я часто бывала, чтобы посмотреть интересную музыку. Максим просто подошел ко мне, спросил, и завязался разговор.

– Это произошло спонтанно. Мы разговорились, и с каждой минутой я чувствовала, что тянусь к нему все сильнее. Он слушал меня, понимал мои переживания, даже те, о которых я не говорила вслух.

– Хорошо, Эниса. Но не стоит забывать, что ваши чувства могут быть ошибочными, продиктованными потребностью в любви и поддержке, возникшей из-за пробелов в памяти. Нам нужно быть осторожными и не строить замки из песка. Давайте попробуем более тщательно рассмотреть ваше прошлое. Возможно, воспоминания о нем помогут нам понять, что именно вас так привлекает в Максиме.

Я вздохнула, понимая, что Елизавета права. Забытое прошлое – это мина замедленного действия, способная взорваться в любой момент. Я всегда старалась избегать разговоров о том периоде моей жизни, когда память словно стерла все события. Боялась, что, копнув глубже, обнаружу нечто, способное разрушить настоящее.

– Я понимаю ваши опасения, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Но я действительно не помню ничего конкретного. Обрывки, смутные образы, ощущения, но не более. Я пыталась восстановить картину тех лет с помощью врачей, гипноза, но все безуспешно. Память словно замурована наглухо.

Елизавета кивнула, достала из стола тонкую папку и открыла ее.

– В вашем деле есть кое-какие зацепки, Эниса. Психологические тесты показывают, что в вашем подсознании сохранились сильные эмоциональные переживания, связанные с чувством вины и потери. Возможно, Максим напоминает вам кого-то из прошлого, кого вы любили и потеряли. Это объяснило бы вашу столь сильную привязанность к нему.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Возможно ли такое? Неужели мое забытое прошлое тянется ко мне сквозь время в образе Максима? Неужели моя любовь – это всего лишь эхо утраченной когда-то привязанности?

Я судорожно выдохнула.

– Хорошо… Пока я больше ничего не могу добавить. Мои воспоминания по-прежнему закованы в цепи. Но как только забрезжит хоть малейший проблеск ясности, я приду на следующий сеанс и расскажу вам все, что удастся вспомнить.

– Буду ждать вас, Эниса, – отозвалась психолог, не отрываясь от своих записей. Ее голос звучал рассеянно, словно мои слова уже растворились в лабиринте ее собственных мыслей.

В кабинете повисла тягучая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом страниц. Я чувствовала себя опустошенной, словно после тяжелого сражения. Вопросы роились в голове, сталкиваясь друг с другом и усиливая смятение. Если Максим – всего лишь отголосок прошлого, тогда кто я? Просто оболочка, заполненная чужими воспоминаниями, чужими чувствами? И что тогда означает та необъяснимая, всепоглощающая любовь, которую я испытываю к нему?

Я вышла из кабинета с тяжелым сердцем и сумбуром в голове. Слова Елизаветы, словно ядовитые стрелы, вонзились в мое сознание, отравляя его сомнениями и подозрениями. Максим – лишь отголосок прошлого? Эхо потерянной любви? Эта мысль, подобно паутине, опутала меня, лишая свободы и ясности мышления. Я не могла поверить, что чувства, которые я испытываю к Максиму, могли быть иллюзией, порожденной травмами неизвестного прошлого.

Бредя по коридору, я пыталась ухватиться за хоть какую-то нить реальности, за что-то, что помогло бы мне отделить правду от вымысла. Но воспоминания, прятались в темных уголках сознания, не желая выходить на свет. Каждый раз, когда я пыталась вспомнить что-то конкретное, возникала лишь непроглядная стена тумана, за которой скрывались лишь обрывки образов и чувств.

Остановившись у окна, я устремила взгляд вдаль, на город, раскинувшийся под серым небом. Кажется, будто и сам мир вокруг отражал мое внутреннее состояние – неопределенность, тоску и смутное предчувствие чего-то неизбежного. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но тревога лишь усиливалась, словно змея, обвивающая мое сердце.

Я должна поговорить с Максимом. Должна увидеть его, почувствовать его тепло, чтобы убедиться, что мои чувства к нему – настоящие, а не иллюзия, созданная больной памятью. Я должна найти ответы на свои вопросы, прежде чем сомнения окончательно поглотят меня.

Чувства

Август, 2039 год.

Недавно я говорил с Энисой, и ее поведение показалось мне необычным. Она словно расцвела, проявляя все больше инициативы в наших почти личных отношениях. Мы еще не пара, я так и не решился сделать ей предложение встречаться, но теперь, кажется, момент упущен. Та искра симпатии вспыхнула так внезапно, что признаюсь, я не ожидал такой силы чувства.

И вот я снова на работе, перебираю виниловые пластинки. Посетителей сегодня немного, что позволяет мне немного пофантазировать. Кем же работает Эниса? Иногда от нее исходит странный запах, не то чтобы неприятный, скорее… особенный. А в ее глазах можно утонуть. Они огромные, бездонные, словно два темных омута. Она рассказывала мне о провалах в памяти, но что именно она забыла? Какую тайну хранит ее прошлое?

Я много раз провожал ее до дома и до сих пор не понимаю, откуда у нее такой роскошный пентхаус с видом на Неву. Она никогда не упоминала о наследстве или сбережениях, да и вообще о родителях словно их никогда и не было. Но я стараюсь избегать этой темы в наших разговорах, боясь задеть старую рану, которая может так и не затянулась.

И чем больше я думаю об этом, тем сильнее ощущаю пропасть между нами. В моей скромной зарплате продавца винила и ее, очевидно, немалых возможностях. В ее загадочном прошлом и моей предсказуемой жизни. Возникает ощущение, что я смотрю кино, где главные герои принадлежат к разным реальностям.

Может, я сам нарисовал себе эту картину, идеализировал Энису? Придал ей черты, которых нет в действительности? Но ее редкий смех. Этот звонкий, искренний смех, словно колокольчик, разгоняющий туман тоски. Он настоящий. И прикосновения. Легкие, едва заметные, но оставляющие электрический разряд по всему телу. Они тоже реальны.

Вдруг дверь магазина открывается, и на пороге появляется она. Эниса. Облаченная в элегантный плащ, от которого исходит тот самый особенный аромат. Она оглядывает помещение и, заметив меня, расплывается в улыбке. В ее глазах плещется радость, словно мы не виделись целую вечность.

– Привет, – произносит она, и ее голос звучит как музыка. – Я подумала, тебе будет приятно узнать, что завтра вечером в Филармонии играют Стравинского. Ты ведь любишь его?

Сердце пропускает удар. Она помнит. Она помнит мои увлечения, мои мелочи, мои предпочтения. И в этот момент я понимаю, что все мои сомнения – лишь плод моего воображения.

– Буду рад, – отвечаю я, ощущая, как волна тепла захлестывает меня с головой.

И пока она рассказывает о программе концерта, о солисте и дирижере, которые будут исполнять, я смотрю на нее и понимаю, что готов рискнуть. Готов отбросить все свои нелепые страхи и комплексы. Готов прыгнуть в эту бездну неизвестности, если она будет рядом. Ведь что такое жизнь без риска, без любви, без музыки в компании той, чей смех звучит как колокольчик, разгоняющий туман тоски?

Договорившись о встрече, она упорхнула из магазина, оставив после себя едва уловимый шлейф таинственности… и странный, гнетущий смрад. Что это за запах? На полу появилась темная, зловещая мазня. Кровь? Нет, конечно, я понимаю, что она девушка… но эта размазанная капля алого, словно предвестие беды, вызвала во мне необъяснимый, леденящий ужас.

Я проводил ее взглядом, пока зыбкий силуэт не растворился в сумеречном мареве улицы. Шлейф ее парфюма все еще витал в воздухе, смешиваясь с этим отвратительным запахом, который теперь казался не просто неприятным, а зловещим предзнаменованием. Я опустил взгляд на пол. Темное пятно расползалось, словно черная клякса, впитываясь в деревянные доски. Откуда оно взялось? Неужели это кровь? Абсурд. Но страх, холодный и липкий, уже сковал сердце.

С трудом оторвавшись от жуткого зрелища, я бросился к двери, надеясь увидеть ее, окликнуть, убедиться, что все в порядке. Но улица была пуста. Лишь фонари сонно мерцали в наступающей темноте, отбрасывая причудливые тени. Наваждение? Галлюцинация? Не знаю. Но вернувшись в магазин, я ощутил, как меня охватывает волна тошноты. Запах стал невыносимым, проникая в самую душу.

Я попытался стереть пятно, но оно лишь размазывалось, оставляя уродливый след на полу. В отчаянии я схватил тряпку и несколько раз яростно тер, пока отчаяние не сменилось оцепенением.

В голове билась одна мысль:

«Не ходи в филармонию»

Весь вечер меня преследовал этот запах. Я закрыл магазин раньше обычного, но даже дома не мог отделаться от навязчивого смрада. Пытался проветрить помещение, перемыл все полы, но тщетно. Запах словно въелся в меня, пропитав все вокруг. Я лежал в постели, ворочаясь и пытаясь уснуть, но образы пятна на полу, элегантного плаща Энисы и ее лучистой улыбки смешивались в кошмарную мешанину.

Ближе к полуночи раздался звонок. Незнакомый номер. Я колебался, но все же ответил. В трубке молчали.

– Алло? – осторожно спросил я. В ответ лишь хриплое дыхание, словно кто-то тяжело дышал в микрофон. – Кто это? – повторил я, но вновь тишина. Затем связь оборвалась.

Я сидел в оцепенении. Что это значит? Кто это был? Предупреждение? Угроза? Страх парализовал меня. Я понимал, что должен отменить встречу, что-то не так. Но как я объясню Энисе? Что я скажу ей? Боюсь? Звучит глупо.

Но чувство страха, непонятного, иррационального страха, становилось невыносимым. Кровь? Пятно? Запах? Звонок? Все это складывалось в зловещую картину. И я решил. Я пойду в филармонию. Но не как влюбленный дурак, а как детектив. Я должен узнать правду об Энисе, о ее прошлом, о том, что скрывается за ее очаровательной улыбкой и бездонными глазами.

Я твердо решил, что буду наблюдать за ней, следить за каждым ее движением, прислушиваться к каждому ее слову. Я разгадаю ее тайну, чего бы это ни стоило. Ведь иногда колокольчики звенят не от радости, а от приближающейся беды. И я должен успеть остановить ее, прежде чем случится непоправимое.

На следующее утро я был как выжатый лимон. Бессонная ночь дала о себе знать тяжестью в голове и ноющей тревогой в груди. Несмотря на все мои попытки, запах не покидал меня. Казалось, он исходит изнутри, отравляя мысли и чувства. Собравшись с духом, я отправился на работу. Нужно было хоть чем-то занять голову, отвлечься от мрачных предчувствий.

День тянулся мучительно медленно. Каждый шорох, каждый звук казался подозрительным. Посетители раздражали своей обыденностью, их разговоры – банальными. Я чувствовал себя словно натянутая струна, готовая в любой момент оборваться. Несколько раз мне казалось, что я вижу Энису на улице, но это оказывались лишь похожие силуэты, игра света и тени.

Ближе к вечеру я начал готовиться к «охоте». Переоделся в темную одежду, спрятав под курткой небольшой фонарик и складной нож – на всякий случай. Звучит параноидально, но я не мог отделаться от ощущения, что меня ждет что-то страшное. За час до назначенного времени я вышел из магазина и направился к филармонии, выбрав окольный путь, петляя по темным переулкам, словно тень.

Когда я приблизился к зданию филармонии, то увидел ее. Эниса стояла у входа, под светом фонаря. Она была прекрасна, как всегда. Плащ элегантно облегал ее фигуру, из-под него виднелось вечернее платье. В ее глазах плескалось предвкушение, и она улыбалась. Легкий дождь начал моросить, и, подгоняемый нетерпением, я поспешил к ней.

– Прости, что заставил ждать, – произнес я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Ничего страшного, я только подошла, – ответила она, и ее улыбка стала еще шире. – Волнуешься? Это же Стравинский!

Мы вошли в здание филармонии. Величественный холл, хрустальные люстры, мраморные колонны – все говорило о предстоящем празднике музыки. Но я видел только Энису. Стараясь не привлекать внимания, я наблюдал за каждым ее движением. Она казалась абсолютно беззаботной, полностью погруженной в атмосферу торжества. Ее глаза сияли, когда она рассказывала о любимых произведениях Стравинского. В какой-то момент я даже усомнился в своих подозрениях. Может, я действительно перегнул палку? Может, все мои страхи – лишь плод разыгравшегося воображения? Но запах… Запах все еще преследовал меня, напоминая о пятне на полу.

Во время антракта я вызвался купить нам напитки. Оставив Энису в холле, я направился к буфету, стараясь обозревать как можно больше пространства вокруг. Ничего подозрительного. Обычные посетители, обсуждающие музыку и светскую жизнь. Заказав два бокала шампанского, я вернулся к Энисе.

После антракта я не отрывал глаз от Энисы. Во время исполнения «Весны священной» она словно преобразилась. Ее лицо выражало бурю эмоций – от восторга до отчаяния. В какой-то момент мне показалось, что она что-то видит, кого-то узнает в оркестре. Но кого? Я попытался разглядеть музыкантов, но безуспешно. Свет был направлен на дирижера и солистов. Закончилось произведение оглушительными аплодисментами. Но я не слышал музыки. В голове пульсировала лишь одна мысль: что-то произойдет.

После концерта я предложил Энисе проводить ее до дома. Она согласилась, и мы вышли на улицу. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Под порывами ветра ее плащ развевался, словно крылья, а под тонкой тканью угадывались округлые силуэты ее бедер, промокших до нитки. В свете фонарей ее лицо казалось бледным и довольным.

Мы шли молча, стараясь укрыться от дождя под узким навесом домов. Эниса слегка дрожала, и я предложил ей свой плащ. Она благодарно улыбнулась, но отказалась. Атмосфера вокруг становилась все более напряженной. Каждый звук, каждая тень казались подозрительными. Я то и дело оглядывался, стараясь определить, не следит ли за нами кто-нибудь.

Внезапно Эниса остановилась, крепко сжала мою руку. В глазах ее плескался огонь страсти. Она притянула меня к себе и накрыла мои губы жадным, обжигающим поцелуем. Волной прокатилось возбуждение, лишая воли сопротивляться. Ее губы были полны сладости.

Когда мы подошли к ее дому, моему взору предстал настоящий оазис роскоши – высотный дом с квартирами, достойными королей. Элитный квартал. Даже пожарные лестницы, змеящиеся по стенам, казались здесь скорее изысканным украшением, чем необходимостью.

Роскошный холл встретил нас прохладой и тишиной. Блеск мрамора, приглушенный свет, изысканные произведения искусства на стенах – все говорило о богатстве и утонченности. Она уверенно подошла к лифту, приложила карту, и повернулась ко мне.

– Спасибо, что составил мне компанию, – обернулась она ко мне, одарив мимолетным, обжигающе нежным поцелуем в щеку.

– Да, наверное… мне уже пора, – пробормотал я, чувствуя, как предательский румянец заливает мои щеки.

Главный

Август, 2039 год.

Когда домашние хлопоты остались позади, я незамедлительно возобновила охоту на Бориса. Вернулась к «Ликованию» – лаборатории, чьи несколько этажей, словно обманчивая декорация, возвышались над землей, скрывая уходящие вглубь мрачные коридоры. Осторожно, как тень, я скользила вдоль стен, стараясь остаться незамеченной. Взлом пропускных датчиков и отпирание дверей не составляли для меня труда. Внутри царила привычная атмосфера: воздух, как всегда пропитанный озоном и теплом электроники, и едва заметное мерцание ламп. Лаборатория казалась безлюдной, но внутренний голос твердил об обратном.

В одном из коридоров раздался странный грохот. Затаившись, я попыталась понять, что происходит. Может быть, это Борис шастает в поисках чего-то? Но в поле зрения никого не было. Стук повторился, и напряжение во мне усилилось.

Решив, что действовать нужно решительно, я двинулась на звук. Грохот доносился из дальней части коридора, где располагался склад оборудования. Приблизившись, я увидела приоткрытую дверь и осторожно заглянула внутрь.

В полумраке склада, освещенного лишь аварийным светом, я увидела кучку парней в бронежилетах и форме с оружием. Они стояли спиной ко мне, что-то яростно искали среди стеллажей с ящиками и контейнерами. Их движения были резкими и нервными. Что они там высматривали? Пытались ли они что-то спрятать или, наоборот, найти?

Тихо, стараясь не издать ни звука, я прокралась в склад, намереваясь подойти к ним как можно ближе. Оперативники С.Т.Э.Г., тех, кого мы называем в Детективном бюро охотниками и мародерами. Их шаги были тихими, но уверенными, словно тени, скользящие по полу. Среди них выделялся один – огромный мужчина с мощной мускулатурой, глаза которого горели фанатичным огнем. Это был лидер группы, тот самый, чьи фотографии ходили по нашим каналам связи как предостережение.

Сердце забилось быстрее, адреналин вскипел в крови. Я старалась держаться подальше, наблюдая за каждым движением. Главный прошел мимо, даже не заметив моего присутствия. Его массивная фигура казалась почти нереальной, будто вырезанной из камня. Каждый его жест излучал силу и уверенность, заставляя меня чувствовать слабость в коленях.

– Ого, да это прям как в «Заслоне», Новиков был бы рад в таком покопаться, – сказал его подопечный и сразу спросил. – Альфа, берем это?

– Не задавай глупых вопросов. И вот ту штуковину прихватите. Шевелитесь! Мне кажется, мы здесь не одни.

Они работали быстро и четко, выламывая замки и собирая оборудование. Альфа… Ну конечно, он же здесь Альфа, как банально, подумала я и закатила глаза.

Гнев вскипел во мне, затмевая осторожность. С.Т.Э.Г., проклятые стервятники! Что они здесь забыли? И что это за «штуковина», о которой они говорили? Черт, слишком много вопросов и слишком мало ответов. Но одно я знала наверняка: я не позволю им уйти с добычей.

Решение созрело мгновенно. Я крадучись отступила назад, к выходу из склада. Нужно было выиграть время и оценить ситуацию. Вернуться потом, чтобы перехватить их, или хотя бы выяснить, что они уносят. Главное – действовать хладнокровно и обдуманно. Лишний шум сейчас мог все испортить.

Покинув склад, я достала телефон и быстро набрала номер. В трубке послышались гудки.

«Ну же, возьми трубку, возьми трубку…»

Наконец, после мучительно долгой паузы, раздался голос.

– Слушаю, – прозвучало в трубке. – Что-то случилось? Ты звучишь взволнованно.

– Иерофим, у меня плохие новости. Лаборатория «Ликование» … здесь С.Т.Э.Г. Они что-то выносят со склада. Нужно срочно что-то предпринять.

– Не вмешивайся, Рената. Собери как можно больше данных о проектах Бориса. Если повезет, найдешь даже больше, чем рассчитываешь. А этих… этих оставь на потом. Пусть уходят.

– Среди них… тот самый. Они называют его Альфа.

– Тем более не вмешивайся. Он хитер, как дьявол, и силен, как берсерк. Продолжай искать информацию.

– Поняла.

Я сбросила вызов, плотнее закуталась в куртку, вглядываясь в сумрак склада. Иерофим прав, как всегда. Эмоции – худший советчик в подобных делах. Нужно сосредоточиться на главном – на наследии Бориса, на проектах, которые он так тщательно оберегал. Если С.Т.Э.Г. здесь, значит, они тоже что-то знают, что-то ищут. Альфа – это волк, с которым не стоит затевать игры без правил. Один его вид вызывал вспышки гнева. Но гнев, словно пепел, развеялся, уступив место другому, странному чувству – возбуждению, острому и непредсказуемому. Этот мужчина был воплощением всего, что одновременно пугало и притягивало меня в представителях власти – хищная сила, стальная решительность, непоколебимая воля, от которой веяло холодом и опасностью.

Время шло, оперативники завершали свою работу. Наконец, группа собралась вокруг своего лидера, ожидая дальнейших приказов. Когда последний шкаф опустел, лидер кивнул своим людям, и они начали уходить. Мне оставалось лишь наблюдать, как дверь захлопнулась за последними членами команды, оставив лабораторию ограбленной.

Это была моя первая встреча с одним главных врагов нашего Бюро. Теперь я знала его лицо, его фигуру… и поняла, почему многие девушки теряли голову рядом с ним. Света предупреждала меня об этом. Он стал целью моих желаний и объектом вожделения одновременно. Что бы ни случилось дальше, одно было ясно наверняка: наша борьба теперь приобрела новый оттенок, куда более личный и интимный.

Оставшись одна в тишине опустевшего склада, я почувствовала себя хищником, упустившим добычу. Злость клокотала внутри, но я старалась усмирить ее, направить в нужное русло. Иерофим был прав, вмешиваться сейчас было бы глупо. Нужно мыслить стратегически, использовать этот провал в свою пользу.

Я вернулась в лабораторию Бориса, погружаясь в хаос оставленных бумаг и оборудования. Перебирая архивные записи, я пыталась найти хоть какую-то зацепку, нить, которая привела бы меня к цели. Что именно искали С.Т.Э.Г., какую информацию они жаждали заполучить? И кто такой Новиков? Знакомая фамилия, возможно даже очень. Ответы должны были быть здесь, в документах Бориса, зашифрованные между строк сложных формул и научных отчетов.

В голове всплывал образ Альфы – его стальной взгляд, уверенные движения, аура силы, окружающая его. Нельзя было отрицать, что он был опасен. Но опасность всегда привлекала меня, словно мотылька на пламя. В его хищной грации чувствовалась некая первобытная притягательность, искушающая и манящая.

Проведя часы за работой, я постепенно начала вырисовывать картину. Ученый Борис проводил удивительные исследования в области нейрохирургии, разрабатывая дерзкие технологии, позволяющие редактировать человеческий разум, как текст на экране компьютера. Но как он пришел к этому? Какая темная сила направляла его?

Здесь обнаружены еще какие-то файлы, установки, напоминающие некие стационарные вышки, способные принимать и обрабатывать колоссальные объемы данных. Интересно, откуда они черпают эту информацию? Множество документов, описывающих сложные устройства, сфера применения которых, казалось бы, лежит скорее в области медицины, нежели программирования. Однако Борису каким-то непостижимым образом удалось объединить их. Устройство, напоминающее капсулу, получившее название «Инкубатор сознания», позволяет проводить сложные манипуляции в головном мозге, обходясь без скальпеля. Гениальность или проклятие? И, наконец, несколько отчетов о самых ключевых объектах, над которыми Борис проводил свои леденящие душу эксперименты.

Первым в списке значился засекреченный проект под названием «Главный компьютер». Судя по обрывочным данным, речь шла о попытке создания искусственного интеллекта, превосходящего человеческий по всем параметрам. Борис грезил о машине, способной решать сложнейшие задачи, предсказывать будущее и управлять миром, но, похоже, что-то пошло не так. Эксперимент вышел из-под контроля, породив нечто непредсказуемое и опасное. Дальнейшие упоминания о Главном компьютере обрывались, словно кто-то намеренно оборвал данные.

Проект «Нейро-книга» заключался в коварном ослаблении разума, в подготовке почвы для внушения и последующего приема загадочных таблеток, разрабатываемых в другой, более масштабной и большой лаборатории под названием «Центр развития».

Сложно… невероятно сложно.

Слишком много, непостижимо много… Кажется, Борис окончательно сошел с ума, ослепленный блеском науки.

Изучение данных грубо прервал шум. Мимолетная мысль – оперативники С.Т.Э.Г. Но нет. Тень, крадущаяся в полумраке, осталась неизвестной. Когда предполагаемый преследователь достиг моей позиции, я уже растворилась в ночи.

Вылазка принесла достаточно информации, чтобы либо пролить свет на мрачную картину, либо окончательно утопить Детективное бюро в бездне догадок. Я вышла на сырые улицы Петербурга и связалась с Иерофимом.

– Да, Рената? – отозвался начальник.

– Я узнала многое. Скопировала данные и направляюсь в Бюро.

– Отлично. Как там этот, Альфа? Надеюсь, ты не полезла в драку, как это обычно бывает.

– На этот раз наблюдала… из тени. Услышала фамилию Новиков из «Заслона». Тебе что-нибудь о нем известно?

– Безусловно. Света пыталась привлечь его к нам, но он предпочитает одиночество. Похоже, С.Т.Э.Г. и до него добрался.

– Кто он такой? – спросила я, нетерпеливо махнув рукой.

– Да ты что! Он величайший инженер современности. Создатель магнитной винтовки «Страж» и целого арсенала интеллектуальных устройств. Ученый в области магнитных технологий и биотехники. Второй Калашников, только его детище называют винтовкой Новикова.

– Нужно с ним побеседовать.

– Хорошая идея. Свете не удалось найти с ним общий язык, возможно, у тебя получится. Враги у нас общие. Нейро-сообщество и С.Т.Э.Г. готовятся к хаотичным действиям, предвещающим масштабную войну, в которой мы, к сожалению, участвуем. Занеси данные в Бюро и отдохни. Завтра можешь не торопиться на задание, навести Новикова как передохнешь и разузнай все, что он знает о С.Т.Э.Г. и об Альфе.

– Поняла.

Дорога в Бюро казалась бесконечной. Мысли роились в голове, формируя хаотичную картину грядущего. Нейро-сообщество, С.Т.Э.Г., Новиков, Альфа… Слишком много переменных, чтобы сложить единое уравнение. Иерофим, как всегда, был немногословен, но в его голосе чувствовалась тревога, отголоски той самой бури, что надвигалась на город.

В Бюро царил привычный полумрак и тишина, нарушаемая лишь тихим гулом серверов. Быстро перенеся данные на защищенный носитель, я ощутила, как усталость накатывает волной. Сон был необходим, чтобы привести мысли в порядок и подготовиться к встрече с загадочным Новиковым. Инженер-гений, отшельник, создатель оружия…

Пора на отдых, привести мысли в порядок.

Утро встретило Петербург серым небом и моросящим дождем. Атмосфера, идеально подходящая для посещения гения-изобретателя, живущего, скорее всего, в своей мастерской, окруженный шестеренками, паяльниками и полуфабрикатами будущих смертоносных устройств. И еще эта мысль об Альфе не давала покоя. Нужно узнать больше, раскопать его прошлое, понять мотивы. Рискованно, безумно, но я не могла отступить.

Мысленно я проигрывала сценарии наших будущих столкновений, ощущая, как кровь кипит от одной только мысли о нем. Но сначала – тренировочный зал. Нужно отточить тело и разум, подготовиться к неизбежному дню, когда наши пути вновь пересекутся.

Замедленная

Август, 2039 год.

Я лежала на кровати, глядя в потолок спальни, утопавшей в полумраке ночной тьмы. Последние дни принесли долгожданное счастье, которым хотелось поделиться с миром. Я встретила Максима, и впервые за долгое время почувствовала себя живой, настоящей, любимой. Его любовь согревала, как теплый солнечный луч, пролившийся сквозь густую зелень парка.

Но, увы, счастье не могло длиться вечно. Через несколько дней после знакомства снова начались тревожные сигналы. Кошмары, повторявшиеся каждую ночь, разрушали мой покой, вводили в состояние постоянного беспокойства и внутренней тревоги. Сон превратился в пытку, полную страшных образов и пугающих сцен насилия.

Однажды утром, просыпаясь, я почувствовала неприятный зуд на коже, затем заметила красные пятна на простыне и одеяле. Шагнув к зеркалу, я ахнула от ужаса: одежда и руки были испачканы чем-то темным. Потрясенная и растерянная, я не могла понять, откуда взялась эта грязь, почему я совершенно не помнила предшествующих событий.

Паника охватила меня, словно холодный ветер, пробивший одежду. Недоверие к собственным действиям и воспоминаниям перерастало в паранойю, разрушая уверенность в собственном здравомыслии.

Я отмыла всю грязь, все свое тело, весь свой дом и снова, свежесть. Я потратила приличное время и слегка утомилась. Я хотела присесть посмотреть аниме сериал или просто фильм, но передумала. Поставив одну из уже знакомых треков моих пластинок, я решила не много передохнуть и глубоко задумалась об этом… Музыка…

Аниме я смотрю не так часто, но музыку с изображением какой-нибудь мультяшки, всегда засветится на моем проигрывателе. Все потому что я слушаю, необычную музыку. Ну, или то есть самую обычную, только замедленную. Именно замедленный темп оригинальной музыки.

Когда я говорю об этой необычной музыке, я имею в виду ремиксы, которые превращают всем известные композиции в совершенно новые звуковые пейзажи. Замедленный темп позволяет погрузиться в трек, насладиться каждой нотой и ощутить атмосферу глубже, чем в оригинале. Этот стиль часто сопровождается аниме картинками, которые добавляют нотку визуальной магии и загадочности. Картинка и музыка сливаются воедино, создавая атмосферу, из которой не хочется возвращаться в реальность.

Мне всегда было интересно, почему именно аниме арт так часто сопровождает эти музыкальные метаморфозы. Может быть, дело в самом искусстве аниме, которое подчеркивает эмоции и акцентирует внимание на деталях? Не секрет, что аниме обладает удивительной эстетикой, которая способна говорить на языке чувств без слов. Слушая замедленные треки под нежные оттенки этих нарисованных изображений, чувствуешь, как оживает мир фантазий внутри. Возможно, именно эти картинки позволяют сблизиться с музыкой и пережить моменты, которые оригинальная композиция не способна была передать.

Кроме того, такое аудиовизуальное сочетание становится своеобразным порталом в другой мир, где за пределами обыденности звучат знакомые мелодии, но в новых, медленных вариациях. В этом мире нет суеты и спешки, каждый звук, как взмах кисти художника, накладывает краску на полотно и создает картину, в которой хочется остаться подольше. Удивительно, как простое изменение темпа может превратить обычное прослушивание в настоящее погружение вглубь эмоций и образов.

Эти звуковые путешествия находят отклик у многих. Возможно, секрет их популярности в том, что они дают возможность сделать паузу, найти моменты покоя и созерцания в нашем стремительно летящем мире. В них есть нечто интимное и личное, что с каждым прослушиванием открывает новые грани как музыки, так и собственного восприятия. И пусть аниме я не смотрю, но музыка с этими чудесными картинки навсегда останется важной частью моей коллекции пластинок, делая каждый день немного тише и глубже.

Однако, погружаясь в этот мир музыкальных преобразований, невозможно не заметить, как такие ремиксы воплощают в себе дух современности, переосмысляя традиционные жанры и трансформируя их в нечто уникальное. Это не просто замедление темпа или добавление визуальных артов – это создание новой формы искусства, где разнообразные элементы объединяются в гармоничное целое. Здесь важно не только техничное мастерство исполнителя или художника, но и их способность выразить искренние чувства, уловить тонкие оттенки настроения и передать их слушателю.

Способность этих треков создавать атмосферу спокойствия и медитации вызывает ощущение, будто сам мир вокруг замедляет свой бег, даря возможность сконцентрироваться на мыслях и эмоциях, которые часто остаются в тени повседневной суеты. Это как маленькая музыкальная терапия, подпитывающая внутреннюю гармонию и создающая уютное пространство для само-рефлексии. В такой момент, музыка становится не просто способом развлечения, а особым инструментом для поиска внутреннего баланса и вдохновения.

Более того, эти музыкальные и визуальные коллаборации открывают широкие горизонты для современных креативщиков, способствующих дальнейшему развитию жанра. Каждый ремикс и каждое изображение – это эксперимент, попытка отразить настроение и создать новое смысловое поле для уже известной мелодии. Интересно наблюдать, как в процессе переосмысления музыки рождаются новые формы творчества, позволяя артистам делиться своими видениями и эмоциями с широкой аудиторией.

В конечном счете, такая музыка с аниме артом – это перекресток культур и времен, точка соприкосновения традиционного и современного, где каждый может найти что-то близкое и понятное. Тут сочетается красота прошлого и новаторство настоящего, формируя уникальный облик будущего музыкальной индустрии. Это не просто тренд, это новое движение, позволяющее каждому из нас находить свои маленькие островки покоя в бурном океане событий и звуков. Кроме того, каждое произведение, созданное на стыке музыки и визуального искусства, становится своеобразным мостом между различными культурами и поколениями. Включая элементы традиционных мотивов и современную эстетическую подачу, эти работы оказываются способными говорить на универсальном языке, который понятен и близок совершенно различным людям. Это не просто микс музыкальных стилей – это тонкая комбинация культурных кодов и эмоциональных оттенков, которая находит отклик в сердцах слушателей по всему миру. Такая медитация здорово отвлекла меня, но внутренняя тревога вновь начала поглощать меня. Несмотря на этот поток красоты и креативности, я не могла избавиться от внутреннего беспокойства. Как бы ни казалась светлой картинка, за кулисами всегда таится реальность, с которой необходимо иметь дело.

Написала Максиму несколько нежных слов, и он ответил мгновенно. В груди робко затеплилась надежда. Я закуталась в мягкий плед и устраивалась поудобнее на диване, беря в руки чашку с горячим чаем. Вокруг раздавались звуки музыки, напоминания о счастливых моментах, которые теперь казались далекими. Я пыталась сосредоточиться на словах Максима, которые заполнили мой телефон, но тревога не отпускала. Каждый новый звук, каждый шорох вызывал страх, что кошмары вернутся, что они вновь проберутся в мою реальность.

Я старалась отвлечь себя, но мысли о том, что произошло, вновь и вновь возвращались. Как будто мягкий бархатный голос Максима не могла разобраться с навязчивыми образами, которые врывались в сознание. Я понимала, что нужно разобраться в своих страхах, но в то же время этот ужас обуял меня так сильно, что кажется, все обретенное счастье размывалось, как след от ноги на мокром песке.

Покрывшись пледом еще шире, я попыталась углубиться в музыку. Ноты взмывали в воздух, словно желая вырваться из тоскливого мгновения, но вместо облегчения я чувствовала лишь приближающееся бесконечное давление. Время текло медленно, и каждый миг превращался в борьбу – с собой, с невидимым врагом, которую день ото дня трудно было выиграть.

Сквозь нарастающий хаос моих чувств, я вдруг решила, что должна поговорить с Максимом. Нужно делиться своими переживаниями, говорить о ночных кошмарах, которые преследуют меня даже на светлом дне. Я набрала его номер, но сердце по-прежнему колотилось от страха: что если он не поймет, что если его ответ станет той последней каплей, что окончательно утопит меня в море сомнений?

– Максим, мне страшно.

– С тобой что-то случилось?

– Кошмары, они снова идут. Я… не знаю, что мне делать, моя голова все пустеет, а сегодня утром я была снова в грязи.

– Может, ты… не в обиду, но, возможно, ты лунатишь.

– Макс, я уже взрослая, и это невозможно.

– Не стесняйся. Я слышал о таких случаях. Иногда стресс может вызвать необычные реакции, – произнес он сдержанно, но в его голосе ощутилось беспокойство.

Я чувствовала, как в груди заколола холодная игла отчаяния. Возможно, он прав. Страхи, кошмары, забытое прошлое, ощущение потери контроля – это все добавляло мне тревоги. Но как быть с тем, что я не помню, как попала в эту грязь? Ничего не стало понятным, и каждая попытка объясниться лишь разжигала внутренние терзания.

– Но, Максим, я не чувствую себя нормально. Я же не могу просто так взять и забыть о том, что произошло. Это не просто ночные страхи, – недовольство нахлынуло на меня, я говорила быстрее, чем думала. – Я боюсь, что эта тьма поглотит не только меня, но и тебя.

В тишине, следовавшей за моими словами, я услышала, как он глубоко вздохнул. Это был знак – он думает, размышляет. Я лишь надеялась, что его мысли будут полны понимания, а не осуждения. Не дождавшись ответа, я продолжила:

– Мне не хочется упустить то, что мы только начали строить, но тьма настигает меня.

– Я здесь, не избавляйся от меня, даже когда трудности нарастут. Мы найдем решение, вместе. – его слова были наполнены теплом и решимостью. Я почувствовала, как от его поддержки немного отступил страх. – Давай я приеду и мы поговорим о том, что тебя беспокоит. Может быть, есть что-то, о чем ты не говорила? Я готов слушать, правда. – Добавил он, и в его голосе было столько уверенности, что я наконец хотела выговориться.

Я не могла сдержать слез. И кивнула разбрызгивая большие капли.

– Давай…

– Одеваюсь!

Он говорил так, как будто понимал, что происходит в моей голове, как будто добирался до глубин моих страхов и пытался развеять их. Максим был прав, мне хочется рассказать ему все, делиться каждой мыслью, каждым беспокойством, как вязать нити, чтобы вместе создать прочный узор из доверия и понимания. Я попыталась собрать свои мысли, но эмоции с трудом позволяли мне это сделать.

Странность

Август, 2039 год.

Я сидел спокойно в вечерней мастерской, окруженный звуковыми системами и коллекционными пластинками, пытаясь собрать мысли в кучу. Эниса, девушка, покорившая мое сердце, оказалась в ловушке собственных демонов. Я чувствовал ее боль, слышал сквозь расстояние ее беззвучные слезы. Нужно было срочно добраться до нее.

В голове лихорадочно проносились обрывки услышанных историй о людях, страдающих от ночных кошмаров и расстройств сна. Я знал, что корни проблемы могут уходить глубоко в прошлое, в травмы, которые она старалась забыть. Но Эниса никогда не говорила о прошлом, словно его и не существовало. Временами она была такой жизнерадостной, такой сильной… Или я просто не замечал того, что скрывалось за этой маской? Винил себя за то, что не настоял на большем, не попытался проникнуть глубже в ее душу.

Вскочив с кресла, я накинул куртку и выбежал из мастерской, не заботясь о том, что оставил все как есть. Сейчас важна была только она, ее хрупкое состояние, ее страх. Задыхаясь от нетерпения, я вызвал такси. Водитель несся по темным улицам, словно стремясь обогнать мои собственные тревоги. Каждый красный свет светофора казался вечностью, каждая проезжающая машина – ненужным препятствием.

У ее парадной я выскочил из машины и бросился к двери. Домофон молчал. Пришлось ждать, пока кто-нибудь войдет или выйдет, но поздним вечером в этом респектабельном районе было пустынно, лишь немногочисленные курьеры проносились мимо. И вдруг – спасение! Наконец, один из них, уставший путник с термосумкой, подошел к двери. Ему открыли, и я, воспользовавшись моментом, проскользнул внутрь, взлетел в лифт, а потом на ее этаж. Барабанил в дверь, дергал ручку – бесполезно. Неужели она спит?

Я рухнул на пол, прислонившись к холодной двери, охваченный бессилием. Из-за двери доносилось тихое шипение. Сначала показалось, что это заевшая пластинка, но звук был чужим, зловещим. И тут меня осенило: пожарная лестница! С улицы можно добраться до ее окон. Проклятые секунды ожидания лифта, потом томительное скольжение вниз.

Обогнув здание, я увидел зловещую черную паутину лестницы, уходящую ввысь. Но она была слишком высоко. Нужно было что-то придумать, чтобы добраться до нее. Взгляд лихорадочно скользил по округе, выискивая хоть какую-то возможность. Мусорные баки? Слишком низкие. Припаркованный фургон? Не вариант. И вдруг – чудо! Возле соседнего дома стояли строительные леса, оставшиеся после дневных работ. Они казались ответом на молитву. Рискуя быть замеченным, я перемахнул через ограду и, цепляясь за холодный металл, начал карабкаться вверх, к спасительной черной лестнице.

Добравшись до нее, я перевел дух и, стараясь не шуметь, начал подниматься. Каждый шаг по лестнице отдавался стуком моих ботинок в ночной тишине. Вот и ее окно. Заглянул внутрь. Комната была погружена в полумрак, лишь ночник отбрасывал слабые тени. Эниса сидела перед телевизором, не отрывая взгляда от мерцающего экрана. Я сместился в сторону, пытаясь увидеть, что так приковало ее внимание, но на экране был лишь хаотичный шум помех. Ее глаза были красными и опухшими от слез, волосы растрепаны, а на лице застыло выражение жуткого равнодушия.

Я начал стучать в окно, кричать – она не реагировала, словно в трансе, полностью оторванная от реальности. Затем она поднялась и направилась на кухню, но резко остановилась, вернулась в зал, снова пристально посмотрела на экран и вдруг медленно вышла из квартиры, как будто сомнамбула.

Я отчаянно пытался открыть окно, но оно было заперто на все замки, балкон тоже. Пронизывающий ночной ветер обжигал озябшие руки, вцепившиеся в поручни пожарной лестницы. Решил спуститься вниз и перехватить ее у входа. Но силы были на исходе, и быстро спуститься не получалось. Нужно было действовать осторожно, чтобы не сорваться, лестница казалась предательски скользкой в этой ночной сырости.

Выскочив с лестницы, я спрыгнул не много подвернув ногу, все так в самый не подходящий момент. Я обернулся, высматривая ее. Сердце бешено колотилось, когда заметил ее, одинокую фигуру, уходящую в ночь. Она шла неуверенно, словно ведомая невидимой силой, поглощенная своим внутренним миром.

Я бросился за ней, стараясь не спугнуть. Расстояние между нами сокращалось, но она, казалось, не замечала моего присутствия. Ее лицо, в тусклом свете фонарей, казалось отстраненным, почти призрачным. Куда она идет? Что задумала? Эти вопросы терзали меня, не давая покоя.

Уже почти догнав ее, она внезапно ступила на проезжую часть. Я ринулся следом, но меня ослепил яркий свет фар. На доли секунды я замер, ожидая неминуемого удара. Но машина, взвизгнув тормозами, остановилась буквально в шаге от меня.

– Твою мать! – заорал водитель, выскочив из машины. – Ты что, бессмертный? Какого черта ты тут носишься ночью по дороге? Наркоман, что ли?

Не обращая внимания на его гневные тирады, я ринулся дальше, надеясь увидеть ее… Но Эниса словно растворилась в воздухе! Она исчезла, поглощенная непроглядной тьмой ночи.

Обезумев от ужаса, я метался по дороге, всматриваясь в лица прохожих, заглядывая в темные переулки. Ее нигде не было. Куда она могла деться? Сердце сжималось от предчувствия неминуемой беды. В голове пульсировала лишь одна мысль: найти ее, во что бы то ни стало. Водитель, немного остыв, предлагал вызвать полицию, кричал, что я сумасшедший. Но я отмахнулся от него, чувствуя, что время неумолимо уходит. Каждая секунда могла стать решающей.

Безумный план родился спонтанно: вернуться в ее квартиру, попытаться найти хоть какую-то зацепку, разгадать тайну, завладевшую ее разумом. Точно! Дверь должна быть открыта. В отчаянии я снова направился к парадной и ждал, понимая, что это единственный шанс. Подъем дался еще тяжелее своим ожиданием в лифте, но сейчас я не чувствовал боли, двигаясь лишь инстинктом, охваченный животным страхом за ее жизнь.

Когда я вошел, все было на своих местах, ничего необычного. Бросился к телевизору, с которого все началось. Бросился к телевизору, с которого все началось. Невыносимый, режущий слух шум по-прежнему терзал воздух. Выключил его. На черном зеркале экрана отразилось мое искаженное страхом и отчаянием лицо. Осмотрел комнату. Все как обычно: разбросанные книги, незаконченная вышивка, ее любимые цветы в вазе. Аккуратно сложенные стопки пластинок и включенный проигрыватель. Но что-то все же было не так…

Взгляд зацепился за ящик стола. Внутри – фотографии. Старые, пожелтевшие снимки. На них – маленькая девочка, с огромными, лучистыми глазами, стоящая на фоне мрачного, подавляющего своей масштабностью белого завода. Девочка была невероятно похожа на Энису. Перевернув фотографию, я увидел едва различимые надписи: «Санкт-Петербург, Центр развития, утренник Приведи дочку, 2027 год».

Хм… Что это могло значить? Что за Центр развития? Судя по всему, ей здесь всего четырнадцать, возможно, какое-то научное мероприятие или экскурсия…

Санкт-Петербург, 2027 год. Я лихорадочно пытался вспомнить хоть что-то об этом месте, о Центре развития, но память молчала, словно сговорившись с ее прошлым. Это где-то в городе. В голове билась лишь одна навязчивая мысль: нужно ехать туда, сейчас же. Может, там я найду ответы, пойму, что на самом деле происходит, и смогу ей помочь. Другого выхода у меня не было, время неумолимо истекало.

Я вылетел из квартиры, вновь позабыв закрыть дверь, и, как безумный, помчался к ближайшей станции метро. Но увы, время сыграло против меня – станция была уже закрыта. Ладно, усталость давала о себе знать, нужно передохнуть. Вернусь домой, а утром решу, что делать. Может быть… может быть, она вернется сама?

Новатор

Август, 2039 год.

Прошло несколько дней, за которые удалось немного отвлечься от тягостных мыслей о прошлой миссии. Теперь можно отправиться в научный центр к Михаилу Новикову и выудить у него пару секретов. Совершив нехитрую утреннюю гимнастику и проведя кофейный ритуал, я облачилась в гражданское. Высокие каблуки – моя слабость, без них чувствую себя… незаконченной. Они добавляют и без того внушительному росту еще больше выразительности. Черный берет Бюро, словно тень, идеально гармонирует с длинным пальто, обещая загадку.

Солнце, властно заливавшее улицы, хоть и смягчало горечь необходимости променять уютное убежище на стерильные коридоры научного центра. Дорога обещала быть стремительной, если удача будет на моей стороне. Вызванное через приложение такси прибыло на удивление быстро. Водитель, мужчина средних лет с усталыми глазами, приветствовал меня едва заметным кивком и плавно тронул машину с места.

Всю дорогу я разглядывала мелькающие за окном пейзажи. Город жил своей жизнью, не подозревая о тех битвах, что разворачивались в тени, о тех секретах, которые хранили тайные лаборатории. Мне же предстояло сыграть свою партию в этой бесконечной игре, и от моей проницательности зависело очень многое.

Научный центр встретил меня привычной суетой. Сотрудники спешили по своим делам, обмениваясь короткими фразами и, к моему искреннему сожалению, уделяя чрезмерное внимание моей персоне. Их взгляды, скользившие снизу вверх… отвлекали. Зашла прекрасная дама в научный центр к ботаникам, словно они видят такую впервые… Охрана провела тщательный досмотр, пропустив через сканеры, а дроны у входа бдительно сканировали меня, словно каждую секунду пытаясь разгадать мои намерения. Неплохо Новиков тут обосновался, защита на высшем уровне.

У двери кабинета я остановилась, собираясь с духом. Новиков, гений и новатор высоких технологий… Я вообразила себе дряхлого старика, чье внимание придется завоевывать с боем. Мне понадобится весь мой арсенал обаяния и хитрости, чтобы выудить из него нужную информацию.

Сделав глубокий вдох, я постучала.

– Войдите, – глухо отозвался голос изнутри. Увидев меня, он поднял взгляд и на мгновение застыл, словно увидел призрака. – Ого, какие девушки к нам захаживают… Вы дверью не ошиблись? Бутики в соседнем здании… Чем… я могу… помочь?

Мои ожидания рухнули. Передо мной стоял довольно молодой инженер, обладающий, судя по всему, глубокими познаниями в области магнитных технологий. Цокая каблуками, я вошла в кабинет.

– Новиков? – переспросила я, стараясь скрыть удивление в голосе. – Мне сказали, что именно вы руководите разработками в области магнитных технологий здесь. – Я присела на предложенный стул, не спуская с него пристального взгляда. В его глазах промелькнула тень, мгновенная и едва уловимая, но я не могла ее не заметить.

– Действительно, это так, – ответил он после секундной паузы. – Но что привело вас ко мне? Его голос звучал ровно, без лишних интонаций. Я решила отбросить светские манеры и сразу перейти к делу.

– Я занимаюсь расследованием деятельности организации под названием С.Т.Э.Г., – произнесла я, внимательно наблюдая за реакцией. – По моим данным, они проявляют живой интерес к вашим разработкам. Более того, у меня есть основания полагать, что они уже пытались… или пытаются их заполучить. Новиков нахмурился, но перебивать не стал. – Я здесь, чтобы предложить вам помощь в защите ваших технологий и разоблачении их деятельности. Но мне нужна ваша информация.

Зависла тягучая пауза. Новиков молчал, взвешивая каждое слово. В его глазах плясали сомнение и осторожная надежда. Наконец, он нарушил тишину:

– А-а… Вы из Детективного бюро. Это понятно по вашим милым беретам. Ваша коллега, ростом на много ниже, уже пыталась меня уговорить, но я предпочитаю сражаться в одиночку.

– Вы не боитесь? С.Т.Э.Г. – очень серьезная организация.

– Бояться нечего, моя жизнь стала слишком пресной и пустой после того, как мою… директора научного центра похитили. Я дал отпор целым отрядам этих головорезов.

– Похоже, вы хорошо осведомлены.

– Да, мои технологии позволяют многое.

– Откуда у вас столько идей? Вас называют вторым Калашниковым, вы создаете технологии будущего.

– Я просто много работаю и иногда погружаюсь в науку настолько, что результат превосходит самые смелые научно-фантастические романы, – Михаил Новиков замолчал на мгновение. – Вы любите книги?

– Конечно, чтение – одно из моих увлечений, – кивнула я.

– А вы читали «Прародитель зла»? Потрясающая книга, как и сам автор.

– И кто же автор?

– Степан Строгов, пишет в жанре научной фантастики. Я позаимствовал несколько идей из его книги. Мечтаю с ним встретиться, получить автограф.

Я едва заметно приподняла бровь.

– И что же такого он написал, что вы смогли воплотить в жизнь?

– Ой, много чего, – Новиков встал из-за стола и начал расхаживать по кабинету, ковыряя отверткой какой-то механизм. – Импульсный бронежилет, например. И интеллектуального помощника, но он пока в разработке, тестирую на себе, так что процесс идет не так быстро. А еще я случайно наткнулся на какую-то секретную лабораторию… Честное слово, будто в книгу Строгова попал. Белые стены, камеры, люди в колбах… Правда, я не стал соваться, С.Т.Э.Г. помешали, и мне пришлось повременить с изучением этого таинственного комплекса. Они постоянно вставляют палки в колеса.

«Все как книге Строгова… звучит интригующе», – пронеслось у меня в голове.

– Они и в Нейро-сообщество вмешиваются… – уточнила я, закинув ногу на ногу. – И как вы с ними боретесь?

– Тестирую на них своего интеллектуального помощника, который повышает мои тактические навыки в реальном времени, и магнитную винтовку «Страж». Работает на отлично, но они не оставляют попыток украсть данные. Иногда в центр проникают даже замаскированные ученые. Но мои дроны успешно отбивают любые атаки.

– А полиция?

– Бесполезно. Полиция нынче такими делами не занимается. Только специализированные организации, как ваша. Кражи для них – мелочь. К тому же, у меня подозрение, что кто-то их крышует, но это, скорее всего, уже паранойя.

– Сейчас над чем-то трудитесь?

– Да. Сейчас я занят усовершенствованием биопротезов для детей и подростков с инвалидностью. Есть, конечно, модели и для взрослых, – он взял со стола механическую руку и плавно согнул ее в запястье, заставляя двигаться фаланги пальцев. – Это невероятно сложные протезы, почти напрямую взаимодействующие с мозгом, но до полной синергии пока далеко, нужно вживлять чипы в голову. Жаль только, эту технологию у меня уже успели умыкнуть.

– Вы сражаетесь не только с тайными организациями, но и с бедами всего мира.

– Наука не требует наград, важен лишь результат и созидание. Но до второго нам, похоже, в этом мире никогда не добраться. Все эти… группировки вечно будут воровать и переделывать все под свои нужды.

Я выдохнула.

– Выходит, вы у нас этакий ученый-рыцарь в сияющих доспехах, – с усмешкой заметила я. – Сражаетесь с темными силами, вооружившись научным гением.

Новиков остановился и посмотрел на меня в упор. В его взгляде я увидела не браваду, а скорее усталость.

– Не рыцарь, – возразил он. – Скорее, загнанный в угол зверь, который вынужден защищать свое. И свои идеи. Если С.Т.Э.Г. заполучит мои разработки, они используют их во зло. Я не могу этого допустить.

Я кивнула, понимая его опасения. С.Т.Э.Г. была известна своей беспринципностью и готовностью идти на любые жертвы ради достижения своих целей. Новиков оказался в опасном положении, и его опасения были вполне обоснованы.

– Вам что-нибудь известно об одном из них, его зовут Альфа? – спросила я, ощущая легкий трепет внизу живота при одной мысли о нем.

– А-а, Сергей, знаю такого, были у меня с ним стычки. Он действительно опасен и непредсказуем, – отметил Новиков. – А еще он просто огромная гора мышц и тестостерона. Сильный и очень хитрый.

Я задумалась, перебирая в голове варианты дальнейших действий. Все только и говорят, что Альфа – серьезный противник, и вступать с ним в открытое противостояние было бы неразумно. Нужно действовать хитростью, использовать его слабости. Информация Новикова могла стать ключом к разгадке.

– Что именно вам известно о его взаимодействии со С.Т.Э.Г. и Нейро-сообщества? – спросила я, стараясь не выдать своего интереса к Альфе.

– В «Стэге», он вроде как их главный исполнитель, этакий «решала». Берется за самые грязные дела. Судя по всему, именно он, моего директора научного центра похитил. А может и Нейро-сообщество… Так что, если хотите вывести С.Т.Э.Г. на чистую воду, начните с Альфы. Но будьте осторожны, он очень хорошо охраняет свои секреты, да и сам он не липовый веник – умеет за себя постоять.

Я кивнула, запоминая каждое его слово. Альфа стал моей главной целью. Зная его роль в С.Т.Э.Г., можно было добраться до самой верхушки организации, а там и до Нейро-сообщества недалеко. Но для этого требовалось собрать больше информации, найти его слабые места и разработать план, который бы позволил нейтрализовать его влияние.

– Хорошо, Михаил, я благодарю вас за информацию. Я вернусь к вам, когда у меня будет что-то конкретное. Но на данный момент я советую вам быть предельно осторожным и усилить меры безопасности. С.Т.Э.Г. не оставит вас в покое. И еще – я буду держать вас в курсе своих успехов. Возможно, у нас еще получится разоблачить их вместе.

– Давайте обменяемся контактами, – предложил он. Хороший знак. – Как вас… зовут?

– Рената…

– А-а… возродившая.

Непонятность

Август, 2039 год.

В голове моей снова бушует ураган. Вчерашний день, проведенный дома, кажется сном наяву. Неужели я забыла запереть дверь? Мой район спокоен, я всегда щепетильно относилась к безопасности. Вчерашний день окутан туманом, но сквозь эту пелену проступает силуэт Максима… или это лишь игра моего воображения? Грань между реальностью и сном стирается, и я бессильна перед этой зыбкой пучиной. Как восстановить вчерашние события, если даже ночь ускользает от меня, словно песок сквозь пальцы?

Проснулась я от тягостного ощущения пустоты. Взгляд скользнул по комнате, задержался на приоткрытой двери. Сердце тревожно забилось. Быть не может… Опять грязь! Откуда она? От этого в голове роились мысли, словно пчелы в встревоженном улье.

Встала, ощущая неприятную скованность в теле. Подойдя к зеркалу, едва узнала собственное отражение. Опухшие глаза, бледное лицо, растрепанные волосы. Выглядела, словно призрак. День обещал быть тяжелым. На кухне меня ждал неприятный сюрприз – погасший свет в холодильнике, будто намекая на скорую нехватку провизии. Может, стоит сходить в магазин? Или, лучше, просто остаться дома, запереться и никого не видеть?

Откинув эти мысли, решила заняться хоть чем-то полезным. Уборка. Может, это поможет немного прийти в себя. Прошла по комнатам, собирая разбросанные вещи, вытирая пыль. Наткнулась на старую коробку с фотографиями. Открыла ее с нерешительностью, будто боялась выпустить на волю давно забытые призраки.

Снимки. Детство. Юность. Моменты счастья. Моменты грусти. И среди них – та самая фотография. Центр развития, 2027 год… Я взяла ее в руки, пытаясь вспомнить хоть что-то, но в голове – пустота. Лишь смутное чувство тревоги, словно предчувствие чего-то неизбежного. Этот Центр развития… Что он для меня значит? Почему он так важен? Что это за место? Нужно узнать.

Собрав всю свою волю в кулак, я отправилась к своему психологу, чтобы поведать о все более странных и пугающих событиях, происходящих вокруг меня. На улице было людно и пройти по Невскому проспекту было не легко. Сегодня 29-е августа, это день «Мирного атома». День, когда в далеком 1949 году на Семипалатинском полигоне в СССР прогремел первый взрыв советской атомной бомбы, чудовищной мощностью в 22 килотонны. Теперь этот день, отмечается как Международный день действий против ядерных испытаний, напоминая о хрупкости мира и важности предотвращения новых ядерных катастроф. Теперь это – праздник. Безумный карнавал, где по улицам слоняются ряженые в аляповатые красные костюмы ракет. Забавные, пожалуй, но эти жутковатые рожицы, приклеенные к алой ткани, вызывали скорее приступ леденящего ужаса. Елизавета Абрамова, казалось, предугадала мой визит, и пригласила войти без малейшего колебания.

– С праздником! – прозвучало ее приветствие, от которого повеяло леденящим холодом. Я лишь кивнула в ответ.

Она встретила меня с мягкой, но настороженной улыбкой. В ее кабинете, как всегда, царил полумрак и умиротворяющий аромат лаванды. Она жестом предложила мне кресло, а сама заняла свое место за большим деревянным столом, заваленным книгами и бумагами. Я выложила на стол фотографию Центра развития, не отрывая взгляда от ее лица, пытаясь уловить хоть малейшую реакцию.

– Что случилось, Эниса? – тихо спросила она, словно боясь нарушить хрупкую тишину.

– Мне кажется, моя голова вот-вот взорвется от этой проклятой амнезии, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Вы снова ходили ночью? – тихо проговорила Елизавета, избегая моего взгляда.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Рассказала ей о приоткрытой двери, о зловещей грязи, о фотографии, от которой веет ледяным ужасом, и о надвигающемся чувстве неотвратимой катастрофы. О том, как реальность расплывается, теряет свои четкие очертания, и я все глубже погружаюсь в пучину кошмара, имя которому – забытье.

– Я понимаю вашу тревогу, – сказала Елизавета, ее голос звучал мягко и успокаивающе, но в нем я уловила фальшивые нотки. – Но позволь напомнить, что мы не раз говорили о ваших провалах в памяти и о том, как легко ваше воображение может заполнить эти зловещие пробелы. Центр развития… Мы ведь уже обсуждали его. Это место, где проводилось научное мероприятие… «Приведи дочку». Вы ведь помните?

– Да, но я даже не помню, кто мои родители, – всхлипнула я, чувствуя, как подступают слезы. – И кто сделал эту фотографию. Когда я смотрю на этот Центр развития, как тут написано, меня неведомой силой тянет к нему, но я даже не знаю, где он находится. Это как наваждение.

Елизавета задумалась, погрузившись в глубокую задумчивость, словно я предложила ей неразрешимую задачу. На ее лице промелькнула тень сомнения, которая тут же исчезла, словно ее и не было.

– Возможно, это просто ассоциация, – наконец произнесла она. – Не стоит придавать ей столь зловещее значение. Ваше подсознание пытается зацепиться за что-то знакомое, чтобы восстановить утраченные воспоминания. Но вы должны помнить, что не все воспоминания стоит возвращать. Иногда забытье – это благословение.

Ее слова прозвучали как предостережение. Благословение? Неужели она что-то знает? Что-то, что скрывает от меня? Внутри меня нарастало подозрение, словно густой туман, окутывая сознание. Я чувствовала, что Елизавета не договаривает, что за ее спокойным фасадом скрывается нечто большее, чем просто профессиональное участие.

– Елизавета, – произнесла я, глядя ей прямо в глаза. – Я чувствую, что вы что-то скрываете. Что вы знаете об этом Центре развития? Говорите правду.

Она отвела взгляд, барабаня пальцами по столу. Затем глубоко вздохнула и снова посмотрела на меня, в ее глазах плескалась грусть и нерешительность.

– Хорошо, – тихо произнесла она. – Я расскажу вам то, что знаю. Но вы должны пообещать, что будешь сохранять спокойствие. Помните, что некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Центр развития… Это было место, где проводились… кхм… эксперименты. Эксперименты с памятью.

Она замолчала, словно боясь произнести что-то еще. Мое сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя неминуемое откровение. Эксперименты с памятью? Неужели я была подопытным кроликом? Неужели все эти страшные сны, кошмары и провалы в памяти – результат этих проклятых экспериментов?

– Какие эксперименты? – прошептала я, едва слышно. В горле пересохло, словно я проглотила горсть песка.