Танцуй для меня

1. Чечётка

Ни дня в одиночестве!

Я написала этот лозунг красным фломастером в ежедневнике и повесила на видное место у себя в голове. Мне надоело быть вечной «новенькой». Я больше никогда не промелькну невзрачной тенью по жизни очередного города, по судьбам очередных одноклассников.

Ни-ко-гда!

С таким мыслями я подъезжала к своей новой школе.

Старое двухэтажное здание с колоннами, выкрашенное в жёлтый цвет, выглядело опрятно и не вызвало у меня отторжения. За свою жизнь я повидала их уже достаточно и давно сделала вывод, что главное в учебном заведении не здание, а люди.

Папа обещал, что в этот раз даст мне спокойно доучиться и не сорвёт с места ради очередного скачка по карьерной лестнице, поэтому я решила влиться в высшее общество в этой пятой точке мира.

В момент, когда я подъехала к школе на отцовском служебном автомобиле премиум класса, то сразу же приметила русоволосого парня в графитовом укороченном пальто. Он выделялся не столько ростом, сколько статностью, я бы даже сказала, царственной осанкой, подчёркнутой одеждой по фигуре, в то время как большинство пацанов сливалось в сплошную массу чёрных бесформенных курток. Парень стоял в компании приятеля и трёх девчонок. Меня он не видел, но миленькая блондинка, которая вертелась и снимала селфи, застыла с телефоном в руке, когда я выбралась из машины.

Парень обернулся.

О, божечки… Он ещё и красавчик!

Его светлые глаза просканировали меня с головы до ног и обратно, на лице возникла полуулыбка.

Блондинка дёрнула его за рукав, и он сделал вид, что продолжает разговор, но я-то заметила, что вся компания провожала меня взглядами.

Оделась я скромно в чёрные прямые брюки, челси, свитшот и натуральную короткую дублёнку. Тот, кто разбирается в шмотках, оценит. А эти ребята в них точно разбирались.

Насколько я успела разглядеть, они были теми, кто мне нужен. До урока оставалось минут двадцать, так что несмотря на утренний ноябрьский морозец, перед зданием школы топтались несколько групп учеников. Но популярность трёх смеющихся девчонок подтверждалась наличием рядом с ними симпатичных парней. Остальные кучки школьников явно не дотягивали до их уровня.

Так что всё шло по плану: найти подходящую компанию, влиться в неё, стать популярной девчонкой, завести друзей и поклонников и навсегда избавиться от одиночества.

Компанию я уже нашла. И самый красивый парень, между прочим, смотрел сейчас на меня…

– Нет, нет, нет! – забормотала я, поскользнувшись и предвидя, как войду в новую школу с разбитым носом. Ещё хуже, если с разбитой губой, которая сделает меня похожей на жертву неудачной инъекции ботокса. Я не знала, что умею танцевать чечётку. Никогда этому не училась, но сейчас исполняла её, балансируя на ледяной ступеньке.

Выставив ладони, я… зависла в воздухе, едва не ударив лицом в чьи-то белые кеды. Не самая подходящая для зимы обувь.

За спиной послышался девичий хохот.

– Творецкий, девочку не трогай! – донеслось откуда-то справа.

Подняв глаза, я увидела над собой над собой парня с чёрными кудрями, скрывающими половину лица. Его потрескавшиеся губы застыли в чуть заметной усмешке, а руки придерживали меня за подмышки, пока я не вернула себе устойчивое положение, вцепившись в его предплечья.

– Осторожно. Засматриваться на Золотарёва опасно для здоровья, – сказал он, отпустив меня и не обращая внимания на смех и издёвки.

– Почему это? – машинально спросила я. – То есть я, вообще… я не… Не засматривалась я ни на кого!

Так опозориться в первый же день… Аня, соберись! Нужно было срочно реабилитироваться. Надо мной смеялся красавчик с блондинкой. И, вообще, почему-то все ржали. Похоже, я вцепилась не в того. Он здесь явно не популярен.

– Ладно, не бери в голову. Я Кир. А ты, наверное, новенькая. Все только и болтают…

– Да. Новенькая, – резко перебила я. – Спасибо, что помог. Только знаешь, я лучше пойду. Удачи.

Я обошла парня, молясь не поскользнуться на крыльце во второй раз, и поднялась к дверям школы. Очутившись в холле перед турникетом, выдохнула и достала пропуск.

Ничего, всё ещё можно было наладить. Если держаться подальше от таких типов, как этот в кедах… Как его там звали? Да, не важно. О н не тот, кто мне нужен.

Сдав одежду в гардероб за железной решёткой, я посмотрела в расписание на стене. Первым и вторым уроком мне предстояла математика, потом английский, история, русский, литература и последним – физкультура. Номера кабинетов отсутствовали, и я остановилась в раздумьях, куда податься: читать таблички на дверях, спросить кого-нибудь или пойти к секретарю. Правда, мысли то и дело возвращались к моему фиаско на крыльце.

– Ой, ах! Вот же! – раздалось справа от меня, и я, вздрогнув от неожиданности, повернулась.

Из рук невысокой женщины, одетой в кофту, снятую с умершей в прошлом веке бабушки, и юбку в складку, на пол посыпались цветные маркеры и исписанные листы бумаги. Она зажимала под мышкой несколько листов ватмана и одновременно пыталась удержать стопку потрёпанных книг.

– Давайте я помогу, – прежде чем женщина окончательно растеряла свой инвентарь, я присела, собирая в обе руки разлетевшиеся по гладкой плитке вещи.

– Очень мило с твоей стороны, спасибо, – поправив сбившиеся очки, сказала женщина. – А ты у нас…

– Аня Быстрова.

– Ах, дай-ка угадаю. Дочь нового директора завода. Все знают о вашем приезде. Город маленький. Я Инесса Игоревна, зам по воспитательной работе, – не забрав от меня поднятые принадлежности, Инесса Игоревна подтолкнула меня в ближайший коридор. – Расскажи мне о своих способностях. Поёшь? Танцуешь? Играешь на сцене? У нас скоро смотр школьных талантов. Если ты рисуешь, тоже хорошо, мне нужна помощь в оформлении зала. Или ты по спорту?

Мне было интересно, сколько она ещё собиралась перечислять занятий, да и вставить слово не удавалось.

– Танцую, – наконец, тихо и быстро выпалила я, пока Инесса Игоревна набирала воздуха в грудь.

– Ах! Великолепно! Обязательно поучаствуешь в смотре. Какой у тебя сейчас урок?

– Математика.

– Так это в другом крыле. Через холл, потом на лестницу, а там коридор налево.

Она остановилась, покрутила головой.

– Эй, Творецкий! Будь любезен, проводи девушку в класс Евгении Викторовны.

Проследив за взглядом Инессы Игоревны, я увидела того самого Творецкого с несчастных ступеней. Он не очень-то обрадовался, при виде меня. Возможно, я была с ним грубовата…

– И кстати, Творецкий, я жду тебя после седьмого урока, – зам по воспитательной работе подняла вверх указательный палец и погрозила. – Не отлынивай. Вот, и Аню приведи.

Этого только не хватало.

Тут же я увидела, как в холл входит красавчик Золотарёв с блондинкой, и, закинув на плечо рюкзак, заторопилась убраться в нужное крыло, пока меня снова не застали в компании этого Творецкого.

Однако, он быстро усвоил урок и не приставал с расспросами, а молча плёлся впереди с наушником в левом ухе. На рюкзаке раскачивались брелочки. В их бряцании мне послышался чёткий ритм, и показалось, что парень немного пружинит на ногах, будто пританцовывает, и в такт чуть заметно двигает головой, так что подпрыгивают кудряшки.

Мы прошли через холл, центральный коридор первого этажа, поднялись на второй этаж и свернули налево. Резко затормозив возле двери, Творецкий указал на табличку, гласящую «Кабинет математики», но не успела я дёрнуть за ручку, как услышала смешки позади себя и невольно замерла. Не ко мне ли они относятся?

Уж не знаю, что там подумал Творецкий, но только, кисло ухмыльнувшись, он распахнул передо мной дверь.

– Прошу!

Я вспыхнула.

Так вспыхнула, что серьги в ушах раскалились! Он подумал, я жду, чтобы передо мной открыли дверь? Да что же это за день такой!

Стиснув зубы, я влетела в класс.

Мне хотелось выйти в окно и навсегда забыть адрес этой школы!

2. «Невезучий день»

Прокрутившись на пятках с твёрдым намерением выполнить сейчас же вторую часть плана, я наткнулась на весёлые голубые глаза.

Желание уйти испарилось.

– Привет! – подмигнул Золотарёв, заставив мои колени сделать деми-плие1.

– Эффектное появление! – захихикала блондинка. Её группа поддержки отозвалась двухголосым эхо, и вся компания направилась в сторону окна, где заняла первую, вторую и третью парты в крайнем ряду.

Ну и ладно, мы ещё увидим, кто из нас эффектнее.

Творецкий в классе не появился, значит, учился в другом. Тем лучше. Может, со временем я узнаю, что не так с его репутацией, а пока что мне следует держаться выбранного курса.

– Здравствуйте, садитесь, – начала Евгения Викторовна, молодая учительница с круглым открытым лицом и громким хрипловатым голосом, – С этого дня в нашем классе будет учиться Аня Быстрова. Не только новая школа, но и новый город – это уже непросто, поэтому призываю всех сделать так, чтобы Аня поскорее освоилась и чувствовала себя в нашем дружном коллективе комфортно. Вот, Лера Славнова, – учительница показала рукой, и блондинка нехотя поднялась, – староста класса. Можешь обращаться к ней так же, как и ко мне, по любым вопросам.

Лера ехидно улыбнулась.

Мой взгляд заскользил по лицам новых одноклассников. Некоторые из них смотрели с интересом, другие не смотрели, вообще, третьи, прежде всего, Лера, – оценивающе. Мне не привыкать. Уже через неделю я завоюю популярность в классе, а потом и в школе. У меня всё для этого есть: внешность, талант и целеустремлённость. Вот только обычно мне не хватало времени. Но теперь я не стану терять ни дня.

Единственный, с кем я старалась не встречаться взглядом, был Золотарёв. Он откинулся на спинку стула и нагло меня рассматривал, я чувствовала его взгляд, даже не смотря в лицо.

– 

В классе есть несколько свободных мест, Аня. Можешь выбрать любое, – предложила Евгения Викторовна. – Вот, например, рядом с Лерой.

Староста, услышав это, посмотрела на меня, как на таракана, которого нужно прибить тапкой.

Я сделала шаг в её сторону, но в следующую секунду Лера бросила на свободный стул рюкзак.

– Я привыкла сидеть за последней партой, – сказала я, прошла между первым от окна и центральным рядом и села за пустующую последнюю парту. Это ненадолго. Скоро я переберусь в ряд у окна.

Евгения Викторовна подождала, пока я устроюсь, и начала урок.

Тема, которую изучали в моём новом классе, уже была мне знакома, поэтому я быстро выполнила задания и принялась рассматривать учеников.

С блондинкой, Славновой, всё было ясно. Она увивалась за Золотарёвым, а не он за ней. Он просто это позволял. Ему было нормально. Она сидела прямо перед ним, всё время оборачивалась, и что-то шептала, улыбалась, хихикала. Пусть эта Лера и староста класса, но парень, в таком случае, серый кардинал. А мне это на руку.

Лера, конечно, выглядела неплохо. Волосы чуть тонированы, но, вероятно, натуральный блонд. Яркий розовый маникюр даже с моего среднего ряда видно. А одета строго. Белая рубашка, чёрный жилет и юбка-карандаш. Под стать Золотарёву, одетому в чёрную водолазку и узкие брюки.

Он сидел ко мне спиной и обернулся только раз, когда математичка задала вопрос, и отвечать вызвался парень по имени Виталик. Поймав мой взгляд, Золотарёв на пару секунд задержался. Это было очень неплохим знаком, и я подумала, что заставлю старосту Леру понервничать.

Виталик в это время складно плёл про функции. Чёрный костюм поверх бледно-голубой рубашки, очки в круглой золотистой оправе, гладко уложенные каштановые волосы и стильные часы подсказывали мне, что парнишка из непростой семьи, а в его речи слышалась уверенность в себе и своих знаниях.

В классе уже начали перешёптываться, и только девчонка с фиолетовыми прядями волос, которая сидела за второй партой в моём ряду, точно забыла, где находится, развернулась спиной к учителю и во все свои круглые карие глазищи смотрела на очкарика так, будто у него изо рта сыпались не формулы, а золото.

Я мысленно усмехнулась. Однокласснички…

Скучно не будет.

Маленький город, одним словом. Как говорила мама про каждый провинциальный город, в который мы переезжали, все под одним одеялом спят.

Так, урок за уроком я изучала свой новый коллектив. Если повнимательнее присмотреться к людям, уже за один день можно многое о них узнать. Кто кому нравится, кто в чём разбирается, кто лидер, а кто предпочитает быть невидимкой. Впрочем, самое важное я узнала ещё до начала уроков. Влиться в компанию Славновой и Золотарёва – цель номер один.

Нет, номер два. После главного правила.

Уроки пролетали быстро. Я постоянно ловила на себе взгляды одноклассников.

Ребята присматривались ко мне, а я – к ним. С некоторыми я даже перекинулась парой слов. К примеру, с пацаном, который сидел передо мной. У него на каждом уроке не хватало каких-нибудь принадлежностей, и он просил то ластик, то карандаш. Я, конечно, делилась, он мило улыбался, а со звонком на перемену его, как ветром, сдувало до следующего звонка.

– 

Привет, я Эльвира, – подбежала на перемене полненькая девушка в синем деловом костюме и уселась на место вечно исчезающего пацана. – Админ классных чатов. У нас два чата: один с учителем для общих вопросов, второй – только для учеников. Болталка, в общем. – Эля улыбнулась. На румяных щеках проступили ямочки. – Дай мне номер телефона и профиль, я тебя добавлю.

– 

Хорошо, вот, – я нацарапала на бумажном стикере номер и профиль в мессенджере.

– 

Мы с Санькой в столовку идём. Хочешь перекусить?

К нам подошла та девчонка с фиолетовыми волосами. В каждом её ухе блестели по несколько колец, одно – в брови, а тонкие руки украшали браслеты из металла и кожи. Одета она была в футболку, чёрные джинсы карго и кроссы и совсем не сочеталась с такой «классической» Эльвирой. Но, вполне возможно, их связывало что-то другое.

– 

Ладно, идём, перекусим, – поднялась я.

Мы втроём пришли в столовую, наполненную учениками, встали в конец очереди. Далеко впереди я увидела Золотарёва. Лера, конечно, стояла там же, впрочем, как и вся компания. Когда они с подносами прошествовали мимо, то, увидев меня с девочками, староста посмотрела свысока, но я выдержала её взгляд, чтобы не показать смущения.

Эля заметила.

– 

Что, Золотарёв приглянулся? – легонько пихнула она меня в плечо.

– 

А? Нет, – замотала я головой. – Хотя он… симпатичный. Они встречаются?

Я решила воспользоваться ситуацией и выяснить, как можно больше об интересной мне компании.

– 

Со Славновой? Нет, конечно. Просто дружат лет сто. Вот и шатаются всё время вместе. Как мы с Юркой, – засмеялась она.

– 

Ясно, – ответила я и продолжила следить взглядом за компанией, прикидывая, как же мне стать одной из них. Влиться в сплочённую за долгие школьные годы компанию гораздо труднее, чем в ту, которая сформировалась недавно, как если бы, к примеру, мы все пришли на первый курс университета. Но какие у меня были варианты? Ждать два года до университета или сейчас, найти, наконец, своё место и своих людей. Тех, дружбе с которыми ни время, ни расстояние не станут помехой.

Последним уроком была физкультура. Как назло, я попала на прыжки в высоту. Взяла только на троечку. Списала на волнение. Ещё бы! На меня пялились в это время двадцать три пары глаз одноклассников. Плюс ещё пара глаз учителя.

– Техника хорошая, Быстрова, – похвалил Михаил Юрьевич, высоченный мужчина лет сорока. – Давай ещё попробуй. Роста не хватает – не беда. Чуть больше силы вложи.

Лучше бы он этого не говорил.

Увидев, как Славнова сдалась после третьей попытки, я решила во что бы то ни стало добиться желаемого результата и пошла на четвёртый заход.

– Давай-давай! – подзадоривал кто-то из парней.

Это всё моя привычка доказывать, что я лучшая. Даже там, где это вовсе необязательно. Разогнавшись, я повыше подбросила ногу, но не рассчитала и задела перекладину. Та подлетела, а я подлетела вместе с ней. Сначала шлёпнулась перекладина. Потом я выставила ладони, представляя, что моему носу сегодня всё же не поздоровится. В итоге единственное, что у меня получилось, так это упереться ладонями в мат и застыть в позе страуса, спрятавшего голову в песок, со скрещенными ногами. Как раз пятой точкой к одноклассникам.

Разразился хохот.

– Эх, Быстрова, Быстрова! – проворчал физрук. – А я-то думал, ты всем утрёшь нос.

– Хештег «быстроваиеёграция», – прокомментировала Лера, пока я поднималась, стараясь не потерять равновесие и не опозориться ещё раз. Шутка Славновой явно понравилась классу.

– Что ржёте, придурки? – расслышала я за спиной голос Золотарёва. – Красивый же вид!

Новая волна хохота накрыла меня.

Это стало последним ингредиентом в коктейле под названием «Невезучий день». Больше я ничего не слышала. В голове от притока крови и обиды шумело. Выпрямившись, я вылетела из зала, не обращая внимания на оклики учителя.

За две минуты переоделась и выбежала на воздух, подставив горящее лицо морозному ветру.

Да пошли вы все!

3. Мы ищем таланты

До дома было всего два квартала, но, на всякий случай, я открыла навигатор и ввела адрес. Карты показали короткий извилистый путь дворами и прямой по улицам, но на пятнадцать минут длиннее.

Выбрав длинный путь, я направилась к перекрёстку, а потом – вдоль тихой улицы в сторону шумного проспекта.

Сверяясь с картой, я заметила обозначение: «Дом культуры «Заводчанин». Обычно в домах культуры есть всякие кружки, в том числе и студии танцев, так что через мгновение я уже шла вприпрыжку в противоположную от дома сторону.

Дом культуры оказался не новее школы. Вместо колонн его фасад украшала застеклённая оранжерея и просторный балкон над ней. А на стенде перед зданием висели афиши, и на одной из них танцевали девчонки в красных сарафанах с зелёными цветами.

Насчёт приличной студии у меня сразу же закрались сомнения, но всё внимание приковало яркое объявление размером с альбомный лист: «Межрегиональный хореографический конкурс. Ищем таланты по всей стране. Победители получат шанс выступать в лучшем танцевальном шоу России. Ваша популярность начнётся здесь!»

Я достала телефон и сфотографировала объявление, чтобы дома ещё и ещё раз прочесть каждую буковку, написанную крупным и мелким шрифтом. От перехода по ссылке на QR-коде я не удержалась, и вот, моему взору открылся красочный сайт с фотографиями танцоров, членов жюри, расписанием мероприятий и большой розовой кнопкой «Подать заявку».

Заявку…

Мне нужен номер. Шикарный танец.

Я принялась ходить перед объявлением туда-сюда. Танец. Я придумаю. Музыка. У меня есть одна песня. Слова я написала сама, а музыку – нейросеть. Только вот, где репетировать? Дома слишком мало места, я не смогу танцевать в полную силу. Так не пойдёт.

Взгляд зацепился за красный сарафан. Эти девчонки ведь где-то же репетируют. Больше не раздумывая, я направилась в дом культуры.

Внутри мельтешили дети в чёрной форме для занятий танцами. Из зала доносилось пение, а из-за двери напротив гардероба – удары и вскрики.

– Не подскажете, где найти руководителя танцевальной студии? – спросила я вахтёршу.

Та отложила телефон и посмотрела на меня поверх очков.

– Студию? А, ты к Ядвиге Львовне? Она наверху, вон там, по лестнице на второй этаж. Только у нас нельзя без сменной обуви.

Я тряхнула мешком со сменкой.

– У меня есть.

Надев школьные туфли без каблука, я поднялась на второй этаж и заглянула в ближайшую комнату. Там бодренько скакали девочки лет десяти, повторяя простецкую связку быстрых движений.

Получалось только у той, что стояла впереди всех. Остальные повторяли недостаточно точно. Засмотревшись, я забыла, что подглядываю, и выдала себя. Девчонки в смущении остановились.

– Вы что-то хотели? – прозвучал в коридоре строгий голос.

Ко мне мелкой, но легкой походкой шла тонкая высокая женщина с вытянутым лицом и прямым носом, вся в чёрном. Я сразу решила, что её имя ей очень подходит и даже не подумала уточнить.

– Здравствуйте, Ядвига Львовна! Меня зовут Аня Быстрова, я недавно переехала и ищу студию для репетиций.

Женщина остановилась и смерила меня жёстким взглядом больших серых глаз. Вся её фигура выдавала танцовщицу до мозга костей. Осанка, выворотность в ногах, выпрямленные колени. Глядя на неё, я даже подняла грудь и втянула живот.

– Ядвига Львовна, мне всего на пару часов в день. – Продолжила я, не дождавшись ответа. – Я могу заплатить за аренду зала, – выпалила, даже не представляя, сколько может стоить эта аренда, и даст ли папа мне столько денег. – Я хочу участвовать в конкурсе.

– Класс хореографии не сдаётся в аренду ни за какие деньги. Ты только взгляни, – Ядвига Львовна открыла дверь, и мне в нос ударил запах влажной пыли. – У нас здесь натуральный паркет. А за этим станком стояла ещё моя бабушка, а она знаешь, где потом танцевала…

Я ждала, сгорая от нетерпения узнать, где же танцевала её бабушка, но Ядвига Львовна закончила.

– Простите… Но мне очень-очень нужно. – Я хочу участвовать в конкурсе. Он совсем скоро и…

Женщина сузила глаза, что-то обдумывая.

– Если очень-очень, то у меня к тебе такое предложение.

Я замерла на месте, вытянулась по струнке, готовая даже в пятую позицию встать.

– Понедельник, среда, пятница в восемнадцать часов – занятия старшей группы. Мои ребята тоже участвуют в конкурсе, но нам не хватает сильных танцоров. – Она в очередной раз прошлась по мне взглядом. – Ты, я уверена, очень способная, раз метишь в такое шоу. Приходи на репетиции, а потом оставайся. Класс хореографии весь твой хоть до утра.

– Прошу прощения, Ядвига Львовна, но… это мне не подходит.

– Отчего же?

– Я такое… – и здесь я изобразила часть связки, которую только что разучивали девочки – не танцую. У меня совсем другой стиль. Извините.

Ядвига Львовна узнала свои движения, и подняла тонкие чётко очерченные брови.

– Ты зря отказываешься, Аня Быстрова. С моим коллективом у тебя большие шансы на победу. К тому же, если ты выступишь в двух номинациях, это автоматически их удвоит.

Ядвига Львовна вошла в класс и остановилась напротив девочек, которые выстроились для приветствия.

– До свидания, – попятилась я. – Извините, что отняла у вас время.

Женщина никак не отреагировала, лишь молча подала знак аккомпаниатору, и до моих ушей донеслись первые аккорды баяна.

Эта сушёная рыба вздумала меня шантажировать! Ну уж нет, я найду студию в другом месте.

– Нет, у нас всё по часам расписано.

– А ночью?

– Ночью здание ставится на сигнализацию.

Примерно с таким смыслом мне ответили в трёх других местах, а в ещё двух других я и сама не захотела репетировать. В одном из них меня спугнули бритые парни у входа и натыканные по всему залу пилоны, а другое находилось в заброшке. Его окружал забор с колючей проволокой поверху, а по периметру бродили недружелюбно настроенные собаки.

А город оказался не таким уж маленьким. Я вымоталась и готова была съесть ведро пельменей, притащившись домой только к шести вечера. Другой еды всё равно не было. Никто у нас в семье не заморачивался приготовлением здоровой пищи. Родители, тем более, ещё даже с работы не пришли. И это при том, что рабочий день вроде как до пяти.

Насчёт ведра я переоценила свои возможности, потому что ограничилась одной порцией из десяти пельмешек и какао с булочкой, на которую соблазнилась по дороге.

Бросив рюкзак на стул в своей комнате, я завалилась на кровать, чтобы позависать в социальных сетях. Первым делом проверила мессенджер, но сообщений от девчонок из моего последнего танцевального коллектива под название «Моти» не было.

Зайдя к ним на страничку, я увидела фотку в новом составе и загорелую брюнетку на моём месте. А на что я надеялась? Незаменимых людей не бывает.

Чтобы себя утешить решила полюбоваться на любимую корейскую группу. Не то чтобы я была фанаткой их песен, но хореография у них обалденная. Я многие движения умыкнула в свои номера. А что? Кради, как художник.

Во входящих замелькало.

«Привет, это Эля. Вот ссылка на общий чат, вступи, пожалуйста, а вот – на чат-болталку. Домашку там и всякие вопросы обсуждаем».

«Привет, хорошо».

Я присоединилась к группе под названием «Наш 10Б» и вошла в чат. История сообщений мне не была видна, я лишь увидела только что прилетевшее:

«Спроси у Наумова»

«Наумов, отзовись! Что по истории задано?»

«Он занят. Уроки делает человек, что ты орёшь, Говорков»

«Зачем ему делать, он и так всё знает…»

И тут…

«#быстроваиеёграция! поприветствуем нашу новенькую Аню Быстрову, ребята!» – пришло от Валерии Славновой, и у меня зачесались обе ладони. Захотелось взять эту Валерию и потрясти, как следует!

– Коза! – ругнулась я, увидев своё фото в позе страуса в общем чате. И какого… она с телефоном на физкультуру ходит!

Сжав телефон с готовностью бросить его в стену, я моргнула. Потом ещё раз. Фотография исчезла так быстро, что даже никто не успел откомментировать.

«Эээ, Зайцева, ты что творишь!» – написала в чат Славнова.

«Это не совсем этично, Лера, выкладывать фото человека в общий доступ без его согласия» – ответила Эля. И я её мысленно поблагодарила.

Ах, да, она же админ. Ну хоть кто-то адекватный в этом классе.

«А что было?»

«А нам?»

«Зайцева, не выделывайся!»

«Ты хорошо подумала, Эля? – Написала Славнова. – Мне можно начинать?»

Наступило молчание.

Я затаила дыхание, как и все остальные.

Минута…

Блин!

Моя задница вернулась на экран, и… «Аня Быстрова покинула чат». Что же… спасибо за приглашение, Эля. Было здорово. Но недолго.

Достав ежедневник, я записала красным маркером «КОНКУРС!», провела стрелочку вниз и написала синим «Студия». Ещё раз посмотрела на первые пункты. Пока всё шло не так, как хотелось бы.

Нарисовав на полях грустный пуант, стоящий в лужице слёз, я убрала дневник в рюкзак.

Хотелось исчезнуть. Хотелось вернуть этот день к начальной точке, к моему выходу из машины, да хоть к чистке зубов, лишь бы всё, что произошло потом, оказалось дурацким сном…

В надежде, что я проснусь, и увижу на часах 7-00 того же дня, я завернулась в покрывало, обняла подушку и отрубилась. Слышала, как пришли родители, как кто-то из них заглянул ко мне в комнату, но я сделала вид, что сплю.

4. Акулий спор (Кирилл)

После уроков я крался в гардероб огородами. Если ИИ меня поймает в коридоре, от её репетиции будет не отмазаться, начнёт шантажировать всем, чем угодно, вплоть до обещания разместить мои детские фотографии в школьной газете.

Но участвовать в этом её конкурсе талантов я не собирался. С меня хватило и в начальной школе подколов типа «Да ты, творец, Творецкий! Просто Бог танца».

С тех пор я танцевал только в отцовском гараже.

Старую тачку он лет семь как продал, хорошо, что гараж оставил. Потому что он мамин так-то. По наследству ей от моего дедушки остался. А потом отец умер. Четыре года назад. Костян всё собирался на машину накопить и на права сдать, но, видимо то ли мозгов, то ли силы воли не хватало. В гараже ещё мотик времён перестройки стоял. Рабочий. Я даже гонял на нём как-то по лету до реки. Куча инструментов валялась. Отец же переделкой машин занимался когда-то, у него руки были золотые, так мама говорила. Но ключевое слово «были».

А я с помойки выброшенный кем-то линолеум притащил и постелил на полу. Зеркала из дедушкиной стенки взял, когда её разобрали, чтобы из гостиной вынести и на дрова для бани пустить. Так что я надеялся, что меня из гаража никто не выгонит хотя бы в ближайшие лет пять, пока я закончу школу и заработаю на свою студию. Если, конечно, не уеду учиться, но это вряд ли. Не хочу маму с этим придурком, моим братом, оставлять.

Подкрался я к повороту в центральный коридор, где двери в актовый зал были, и выглянул из-за угла, нет ли ИИ.

– Что, Золотарёв, новенькая у вас? Ничё? – услышал я голос Тихонина, моего одноклассника, и выглянул из-за угла.

У самой двери в актовый зал он остановился ещё с двумя пацанами, а с другой стороны коридора шёл Золотарёв со своим приятелем Тюриным. Я решительно убрался за угол.

– А тебе Тихоня, какое дело? – узнал я Золотарёва. – Руки прочь от нашей новенькой.

– О-о-о, – в один голос протянули пацаны.

– Тебе что, жалко, что ли? У тебя свой курятник есть, балерун.

– Тихоня, завались, – ответил Золотарёв без лишней аргументации.

– А то типа что? Подерёмся?

Я осторожно снова высунул один глаз из-за угла. Интересно же, как Тихоня будет Золотарёва бить.

Но Тихонин в драку не лез, а только по-боксёрски подпрыгивал и изображал ритмичные удары.

– Ладно, Золотарёв, – остановился он, поправляя рюкзак. – Даю тебе неделю, а потом, смотри, девочку-то подберу.

У меня в горле резко запершило, и я кашлянул в кулак, чем наверняка себя выдал. Пришлось сделать вид, что я просто иду по коридору и кашляю, поэтому прикрыв рот рукой, я продолжил кашлять, выходя из укрытия и косясь на дверь актового зала.

– Ты что это, Творецкий, подслушивал? – спросил Золотарёв, двигаясь мне навстречу. – К Быстровой подклеиться хочешь?

– Больно надо, – сказал я, сворачивая на лестницу, но этот придурок преградил мне путь.

– Даже не думай, суслик.

– Здесь и без тебя очередь, – заржал Тихоня.

– Я ж не вы. Будто акула на свежую кровь, не бросаюсь, – ответил я.

Золотарёв переглянулся с Тихоней и с угрозой в голосе сказал:

– Смотри, как бы акулы тебя не съели. Не бросается он.

Обойдя Золотарёва и намеренно задев его плечом, я сбежал по лестнице на первый этаж и, схватив куртку, выскочил на улицу. Там я поскользнулся на ступеньке, чуть не поцеловал колонну и вспомнил новенькую. Аню. Так её назвала ИИ. А ведь сама эта Аня даже не сказала мне имени. Подумаешь! С Золотарёвым наверняка познакомилась. А скоро и ещё ближе познакомится.

5. Завирайкиу не повезло (Кирилл)

Спустившись по узкой дорожке экономно насыпанного уборщицей песка, я направился к дому, петляя между домами, перепрыгивая через ограждения, чтобы сократить время и освободить побольше вечера для занятий. Всю биологию я накидывал схему новой связки. Если хотя бы у Сашки получатся эти движения, можно будет выучить парное комбо, а остальных оставить на подтанцовке. Уже добравшись до квартиры и вставив ключ в замочную скважину, я зевнул. Не стоило до двух часов ночи слушать музыку. Всё равно я так окончательно и не выбрал, поэтому решил, что дам ребятам послушать вечером.

Они, естественно, все переругаются, пока выбирают.

– Это ты, Кирюш? – раздался из кухни мамин голос.

– Да, мам.

Мама вышла из кухни в рабочем костюме, значит, только что пришла. Она наклонилась и взяла набитую тетрадями сумку.

– Дай-ка я. Ты с ума сошла! Мама! – сколько раз ей уже говорил врач, что нельзя носить тяжести, но мама не могла оставить хотя бы часть тетрадей непроверенными и упорно тащила их домой целыми кучами. – Твоей сумкой убить можно.

Мама только хлопнула меня в ответ по спине, и я занёс потенциальное орудие убийства в гостиную, где возле окна стоял мамин письменный стол для работы.

– Не переживай, сынок, от проверки тетрадей ещё никто не умер.

– Уверена? Тогда почему в начальной школе нет ни одной старой училки?

– Почему нет?

– А кто? Ну, назови хоть одну старушку, и я возьму свои слова обратно.

Мама села за стол и принялась раскладывать принесённые адские грамоты. Эти мелкие изверги из второго «А» кого угодно могли довести до могилы. Я ногой отодвинул стул и сел напротив мамы, молча потянув на себя одну из пёстрых стопок.

– Сейчас я им покажу, как издеваться над тобой, они у меня получат. Порывшись в органайзере, я выбрал ручку с красной пастой пожирнее.

– Может, хотя бы пообедаете, профессор? – Мама приподняла очки. Тени под её глазами заставили меня сжать ручку до хруста.

– Только вместе с тобой.

– Это шантаж, Кирюш, я же знаю, что ты голодный, как зверь.

– Тогда отложи свою работу и покорми зверя.

– Умеешь ты уговаривать. – Мама улыбнулась и закрыла тетрадь обратно.

– А ты не бережёшь своё здоровье.

– В тебе умирает доктор. Если бы ты только направил свою энергию на изучение биологии и химии…

– Я каждый день спасаю жизни, мам, – перебил я, пропуская её из комнаты в прихожую. Мама даже остановилась и вопросительно посмотрела мне в глаза. – Тем, что держусь подальше от медицины.

Мама по-учительски покачала головой.

Я пообедал за пять минут и вернулся к ручке с красной пастой и тетрадям в настроении побыстрее разделаться с этими двоечниками.

Первые три тетради попались на удивление идеальные. В глазах защипало от чистоты и ровности почерка. Ну, конечно, так и знал, что девчоночьи. Зато четвёртая не подвела, и я дал волю своим эмоциям, от души зачёркивая неправильные буквы. Стопка быстро уменьшалась.

– Не очень-то увлекайся, – в комнату вернулась мама с чашкой чая и блистером таблеток.

– А? что? Да я совсем не увлекаюсь. Всё чётко.

Перевернув тетрадь, я прочитал фамилию.

– Завирайкину придётся переписывать.

Мама подняла глаза к потолку.

– Кто бы сомневался.

Посмотрев на неё, я обратил внимание на часы на стене. Нужно было скорее заканчивать, мы договорились с ребятами встретиться в гараже в шесть.

– А где Костя?

Он работал на заводе по сменам и сегодня, насколько я помнил, должен был быть выходной.

Мама как-то неопределённо дёрнула плечами. Значит, он забухал с приятелями.

– Опять! – я грохнул стопкой проверенных тетрадей по столу так, что Завирайкин съехал и проскользил до другого края.

– Кирюш…

– Что Кирюш? Вот гад!

– Прекрати, он твой брат.

– А ты мать! И он опять доведёт тебя до «скорой».

Я взбесился.

Терпеть не мог его пьяную рожу. Так если бы он хотя бы вёл себя нормально, так ведь нет, то песни орать вздумает, что телевизор врубит на всю громкость. Мать не спит всю ночь, глотает таблетки.

– Если ты не будешь нервничать, я тоже не буду.

– Как же! Ему лучше не попадаться мне на глаза. С лестницы спущу, – прошипел я, уже выходя в прихожую, обулся, взял куртку и вышел в подъезд.

Скотина. Да мне плевать, что он мой брат. У нас разные отцы. Его отец бросил их с мамой, когда Костяну был год. Ну да, виделись они потом, общались. Даже сейчас иногда общаются. Но вырастил то его мой папа. А этот придурок возомнил, что он такой крутой весь в своего отца, закончил ПТУ, работает на заводе, а я бесхарактерный и маменькин сынок. Тьфу!

6. Наплюй и розами засыпь (Кирилл)

Сначала я бежал без шапки. Морозный воздух отлично освежал голову и, казалось, вымораживал из головы лишние мысли. Мне сейчас хотелось сосредоточиться совсем не на Костином поведении. Я обещал ребятам, что мы выступим на чемпионате по уличным танцам, но для этого надо было проявить себя на городском уровне. Пока мы нигде не заявились, нас как бы и не было. Иногда я жалел, что втянул их в эту затею. Ну, как втянул? Я просто предложил танцевать у меня в гараже.

Яга тогда выгнала Юрку, и я тоже ушёл, потому что это было несправедливо, и позвал его к себе в гараж, а Виталька сначала просто приходил и смотрел, но потом тоже решил попробовать танцевать. Мы даже не ожидали, что у него так круто будет получаться нижний брейк. Девчонки из их класса попросились к нам сами. Так нас и стало пятеро. И я теперь чувствовал, что несу за них ответственность, и вижу, что им хочется не просто в гараже танцевать, а чего-то большего. Но мне всё кажется, что мы ещё не готовы. Техника хромает. Да и вообще… Мне это не нужно.

Так в мыслях о своих танцевальных стратегиях я долетел до гаража. Уши только замёрзли, шапку я так и не надел.

– Кир, ты чего без шапки? – закричала Элька, увидев меня ещё через дорогу от гаража.

Тогда я и заметил, что держу её в руке, и натянул, ушам полегчало.

Сашка и Юрка тоже были уже на месте, а Вит опаздывал. Отец, наверное, чем-нибудь напряг. Он работал адвокатом, как и Виталькина мать, у них это семейное дело, вот и сына привлекали уже активно, по большей части носить бумаги или снимать копии, сканировать там, всякое такое. Бедняга почти каждый день после уроков таскался к ним в контору.

– Ну что, как настрой? – поприветствовал я свою команду. – Новую связку поучим?

– О да, давай, – отозвалась Сашка, натягивая кроссы.

– А у нас в классе новенькая. На заводе новый директор, слышал? Вот, его дочка, – затараторила Элька.

– Да слышал, – ответил я. – И даже видел.

Тут мне вспомнилось, как я ловил эту дочку директора завода на ступеньках школы, как она посмотрела на меня и сказала, что лучше пойдёт, и как Тихонин пообещал Золотарёву её «подобрать». Видимо от этого последнего воспоминания, у меня на лице отразилось что-то неприятное, потому что Эля засмеялась:

– Что? Не понравилась? По-моему, она ничего, да, Сань?

– Ничего, – вместо Сани отозвался Юрка.

– Ах, вот как! – за это ему в голову полетела Элькина шапка.

– Зачем спрашиваешь тогда? – поймав шапку, проворчал Юрка.

– А я и не у тебя спрашивала.

– Ладно, хватит, встаём-встаём. – Я хлопнул в ладоши, призывая этот детский сад к порядку.

Мы уже заканчивали разминку, когда пришёл Вит.

– Всем привет!

– Стоп, растянитесь пока, – сказал я. – Разогреешься, Вит?

– Да я уже разогрелся, – скинув пальто, ответил тот, и разу же снял толстовку. Футболка на спине промокла от пота. Её он тоже снял и надел чистую. – Да капец, отец в прокуратуру с бумагами отправил.

Я молча хлопнул его по плечу, и Вит плюхнулся на пол, чтобы сделать растяжку.

Новая связка пошла на удивление легко, народ сегодня выкладывался на каком-то энтузиазме неизвестной природы, и к половине девятого мы уже успели повторить все комбинации.

Вывалились из гаража вспотевшие, но довольные. С ними всегда ржач, но стоило мне очутиться снаружи, как весь позитив, как рукой, сняло.

К гаражу двигал мой брат в сопровождении таких же, как он, дебилов.

– А, мелкий! Ты что там делал? – начал Костян, и лучше б не начинал, мне стало стыдно, уши загорелись под шапкой, и я промолчал, поворачивая в замке ключ.

–Ты бы лучше дома появился, – просопел я, спиной ощущая, как за ней топчутся ребята, рассматривая небритые физиономии. – Мама волнуется.

Отвернувшись, я собрался валить куда подальше, но тут брат резко вздумал заняться моим воспитанием. На него такое иногда накатывало. Верил, что должен заменять мне отца. «Как дела? Как успехи? Прикинь, Смирнов тачилу новую купил, я вот думаю подкопить может тоже…» – это ещё было куда ни шло. Но иногда в нём прям какое-то отцовское нутро открывалось, хотя старше меня он был всего на четыре года.

– Куда? – схватил он меня за рукав. – Стой, когда с тобой старшие разговаривают. – Костян дёрнул меня на себя, я поскользнулся, но еле-еле удержался на ногах.

– Эй, не трогай его, – наш адвокат от природы, конечно, вступился, пытаясь оторвать от меня моего же брата, пихнул его в плечо…

– Это ещё что! – Костю понесло. Он метко и тяжело зарядил Витале в скулу так, что тот отлетел. Вит в одну сторону, его очки – в другую.

– А-а! – вскрикнула Сашка и заметалась, не зная, кого поднимать первым: Вита или его очки.

Юрка бросился нас разнимать.

– Что ты делаешь, гад! – заорал я, кидаясь, но приятели братана сразу смекнули, что к чему, и уже оттаскивали Костю подальше, а Юрка вцепился в меня мёртвой хваткой, ещё Элька повисла на шее.

– Не надо, не надо, Кир, не надо, – хором бормотали оба, пока я отчаянно вырывался, желая расквасить чью-то рожу в хлам.

– Эй, Творецкий! Помощь нужна? – раздался голос из-за дороги, и я обомлел, забыв тут же и про брата, увидев там Золотарёва с компашкой.

Промолчав, чтобы не выкрикнуть лишнего, я, наконец, освободился и наклонился за шапкой. Вит потирал щёку, Сашка отряхивала его пальто со спины.

– А было очень даже эпично! – показала кверху большой палец Славнова.

– Вот козлина… – прошипела Эля. – Она же всё сняла на смартфон…

– Наплюй и розами засыпь. – Сплюнул в снег Юрка.

Брат с приятелями удалялся, и я, если честно, не знал, как им удалось так быстро его угомонить. Возможно, сработало наставление типа, это же Наумов, сын адвоката.

– Блин, распухает, – оценив Виталькино лицо, сказала Сашка. – В аптеку надо.

– Да ладно, пройдёт, – отмахнулся тот.

У меня всё горело. От злости, от стыда… Я чувствовал себя виноватым во всём этом дерьме!

Где Костю носило всю ночь, я не знал, но сказал маме, что видел его в городе с приятелями, и сразу завалился спать, не коснувшись домашнего задания.

А утром Вит написал⁰ Юрке: «У меня не вполне презентабельный вид, откошу денёк от школы, скажи, что заболел».

И мне стало ещё паршивее…

7. Цэ два аш пять о аш

К сожалению, календарь перевернулся. Весь ужас вчерашнего дня оказался правдой.

– Ну, как первый день, Анют? – поинтересовалась мама, сидя на кухне с маской на лице. – Мы не стали тебя будить, новая школа, новый класс, понятно, что ты устала.

– А папа где?

– Уже уехал, у них видеоконференция с утра.

– Понятно. Да, нормально всё. Перегруз информацией просто. Я ещё много ходила, искала студию для репетиций, но ничего не нашла.

Мама демонстративно вздохнула, и я уже могла предсказать, что она скажет.

– Не лучше ли было заняться поиском репетиторов? Тебе экзамены сдавать, а ты всё о танцах. Дочь, пойми, танцы тебя не прокормят.

– А разве жить надо ради того, чтобы себя прокормить? – после этих слов яичница, которую пожарила мама, не захотела падать в мою тарелку и соскользнула с лопатки на стол. – Ой!

Ничего, быстро поднятое не считается упавшим.

Я мигом смахнула её в тарелку, но осадок остался. В смысле осадок в моей душе. Когда ещё я смогу себя прокормить? Пока что это делали исключительно родители. Но если я пройду отбор и попаду в шоу, то сама начну зарабатывать!

– Если я пройду в шоу, то прокормлю себя, мам.

Мама на секунду остановила движение ножа по яичнице.

– Ань. Танцы – это прекрасно! Полезно для здоровья, осанки, пластики движений. Для девушки вряд ли можно найти что-то лучшее. Но одно дело увлечение, а другое – связать с ними жизнь. Это совершенно разные вещи. Мы с папой поддерживали твоё увлечение. Теперь пора подумать о будущем. Ты так не считаешь?

– А я и думаю, – ответила я, подливая сливки в чашку с растворимым кофе. – Без танцев я не вижу будущего.

Мама в это время нажала кнопку на кофемашине.

– Бррррр… адцать, – долетело до меня, – бррррр… ецкий.

Ецкий? Хм. Творецкий? Откуда мама знает Творецкого? Да с чего я это взяла?

Вылив в раковину остатки кофе, я чмокнула маму в щёку и поспешила убраться из кухни, пока не наслушалась лишнего.

–Тебя подвезти? – раздалось мне вслед.

– Нет, мам. Я хочу прогуляться.

На этом утреннее общение закончилось.

Эффектного появления с меня хватило вчера. Придётся искать другой способ завоевать популярность.

Раскрыв шкаф, я уставилась на вешалки с отутюженными блузками и юбками. Нет… лучше было залезть в чемодан и найти что-нибудь… Попроще.

Выбросив на кровать пару цветных толстовок, я наткнулась на тоненький фотоальбом, распечатанный перед самым переездом. Альбом «Моти».

Это фото было сделано после летнего шоу. Мы с девчонками тогда классно зажгли. Даже по нашим лицам видно. Мы все сияем. На нас короткие платья и каблуки, мы танцевали под музон из нового фильма, хоть это и не вполне наш стиль, но так требовалось по сценарию.

Я села на край кровати и перелистнула страницу, потом ещё одну. И ещё. Забыв о времени, я путешествовала по сценам, площадкам и студиям, вновь и вновь чувствуя себя дома. На своём месте. Чувствуя себя звездой.

Попроще? Нет уж.

Поинтереснее.

У меня не получилось войти в класс своей в доску. Мои старания не выделяться с первого дня, а попытаться подстроиться под местный коллектив не оценили. Значит, войду заново. Ярко.

Я надела чёрное платье длиной выше колена, подкрасила ресницы, наложила блеск на губы и распустила волосы. Учебники сложила в сумку-шоппер, закуталась в дубленку и шарф, посмотрела на часы и вызвала такси, рискуя остаться без карманных денег гораздо раньше, чем предполагалось.

Зато в школу не опоздала.

Такси подъехало к дорожке, и к счастью, до урока оставалось совсем мало времени, да ещё и снег валил, поэтому возле школы никого не было. Только сбегались с разных сторон опаздывающие ученики. Я присоединилась к ним, и уже скоро бежала по коридору в поисках кабинете химии.

Мне на руку она была первым уроком, а до переезда я училась в школах с химико-биологическим уклоном, потому что папа надеялся, что я поступлю в универ, а потом пойду работать на завод по их с мамой стопам. Мама надеялась на то же самое.

Воспоминание об утреннем разговоре вызвало горечь на сердце. Трудно идти вперёд, когда тебя не поддерживает собственная семья.

С этими мыслями я вошла в класс, и тем, что вернуло меня в реальность, был длинный мелодичный свист, донёсшийся с ряда у окна.

Золотарёв.

Отлично.

Ему вторил возглас откуда-то со среднего ряда, но повернув в свой проход и поднимая глаза, чтобы встретиться взглядом с красавчиком, я встретилась с жалобными глазами Эльвиры. В память тут же ворвались вчерашние события, и моё воинственно-звёздное настроение растворилось в перешёптываниях и смешках.

Часть из них точно принадлежала Лере и её курицам.

Я вошла со звонком, так что для насмешек у одноклассничков времени было не много.

– Поговорим о спиртах, – сказала учительница.

Класс издал протяжный вой, который я бы описала, как вой голодных гиен.

– Цэ два аш пять о аш! – прозвучало поверх всеобщего воя, и я узнала этот голос.

– Я не сомневалась в твоих познаниях, Золотарёв. Может быть, ты назовёшь виды спиртов?

– Конечно, Амалия Сергеевна. – Золотарёв поднялся, а химичка застыла в предвкушении. – Разбавленный и неразбавленный.

Класс взорвался от хохота. Я тоже не удержалась и посмеялась в кулак.

– Сядь, Марк, – фыркнула Амалия Сергеевна. – Ну, кому ещё не терпится поделиться своими знаниями предмета? – она сурово прошлась взглядом по классу. – А где Наумов?

Все зашушукались.

– А он… заболел, – отозвался Юра, тот, который сидел с Эльвирой за партой.

– Тогда похоже, что вас, десятый «Б» никто не спасёт. Ну? – Учительница снова принялась искать желающих взглядом, периодически опуская его на журнал, и тогда я подняла руку. Медленно, вроде как робко.

– Таак… А ты у нас? Новенькая?

Я кивнула. Потом сообразила и встала возле парты.

– Аня Быстрова.

– Хештег «быстроваиеёграция», – не помедлила вставить Лера, ответом на что последовал удар указкой по столу.

– Славнова! – прикрикнула Амалия Сергеевна и обратила чуть смягчённый взгляд на меня. – Хочешь назвать виды спиртов, Аня Быстрова?

– Спирты делятся на несколько видов в зависимости от структуры и количества этих групп. Вот основные виды спиртов… – начала я, с каждым словом обретая уверенность. – Одноатомные спирты: у них есть только одна гидроксильная группа. Примером является этанол (спирт, который используется в напитках). – Я скосила взгляд на Золотарёва. Конечно же, в этом месте мои слова сопроводили разными по пошлости комментариями, и снова раздались три быстрых удара указкой по столу. – Многоатомные спирты: эти спирты содержат две или более гидроксильных групп. Например, глицерин – это триатомный спирт, который используется в косметике и медицине. Насыщенные и ненасыщенные спирты: насыщенные спирты имеют только одинарные связи между углеродами, тогда как ненасыщенные могут иметь двойные или тройные связи.

– Стоп-стоп! – оборвала меня, подняв ладонь, химичка. – Аня, спасибо, «пять». А вот о ещё одном виде спиртов, нам к следующему уроку подготовит доклад самый разбирающийся в спиртах… Золотарёв.

Класс очнулся и захихикал. Громче всех, естественно, Лера. Обернувшись к Золотарёву, она собралась его подразнить, но в этот момент он посмотрел на меня.

Его взгляд прижал меня к стулу, а отвести глаза не получалось. Казалось, вот-вот Золотарёв что-то скажет, и я ждала, но тут уголок его губ чуть дёрнулся, а потом парень отвернулся.

Оставшуюся часть урока я чувствовала себя в смятении.

Со звонком я быстро скидала учебники в сумку и направилась к двери, когда Марк неожиданно меня окликнул.

– Аня! Быстрова!

– Да?

Повернувшись, я наблюдала, как он приближался, а за ним, с гневом и негодованием в глазах медленно шла Славнова.

Поначалу я подумала, что они вместе хотят меня разыграть, найти новый повод для издёвок, посмешить одноклассников, но Золотарёв посмотрел на меня искренне и спросил:

– Не поможешь с докладом? – Он подмигнул. Как же мне нравился этот его жест! – Раз уж ты отняла пальму первенства у Наумова…

– Я? С докладом? – спрашивая, я быстро переместила взгляд на Славнову и её подружек. По глазам Леры можно было прочесть, что она возмущена и даже шокирована обращением Золотарёва ко мне. Похоже было, что это не заговор против меня.

– Ну да. Про ещё один вид спиртов.

– А… это… циклические…

– Поможешь? – Перебил он, взяв меня за локоть. – Ты ведь на Новостроевской? Давай я встречу тебя на углу часов в пять.

– Ладно, – чуть не промямлила я, но в последний момент добавила голосу уверенности. Что же такое! Моей целью здесь было завоевание популярности, а я теряюсь, как малолетка.

Сказав, я обернулась, чтобы увидеть Славнову, но её в классе уже не было.

– Вот и отлично! – Обрадовался Марк. – Идём на алгебру.

8. Доклад

День прошёл в мыслях о предстоящей встрече. Чего я только не передумала! Помощь с докладом никак не подразумевала под собой прогулку по городу, то есть мы должны были где-то, как минимум, сесть и желательно в тепле. Я рисовала в воображении кафешки, которые встречала на улицах, библиотеку и даже холл в здании кинотеатра. Ещё я думала, что надену. Конечно, это не было свиданием, но всё же нельзя было упускать такой шанс влиться в популярную тусовку. Не через Леру, значит, через Марка. Если он примет меня в свою компанию, остальные не посмеют возразить, а если и посмеют, то всё равно в итоге сдадутся. В силе убеждения Золотарёва я почему-то была уверена на сто процентов.

Ровно в пять вечера я шла по своей заснеженной улице, окружённой преимущественно двухэтажными домами на несколько квартир, как мой. Марка я увидела ещё издалека, он стоял у фонарного столба, в мягком жёлтом свете искрили падающие снежинки, посыпая Золотарёва золотой пыльцой. Эта мысль заставила меня улыбнуться во весь рот, такой довольной я и подошла к Марку, вызвав и на его лице такую же улыбку.

– Ну, привет, Аня Быстрова.

– Привет, Марк Золотарёв.

Парень держал руки в карманах. Заметив это издали, я тоже спрятала свои. Мы просто одноклассники, решившие вместе позаниматься. Правда одна лишь мысль об этом наводила краску на моё лицо, и я радовалась, что уже довольно темно.

Мы пошли к центру города.

– Откуда такие познания в химии?

– Училась в школе с химико-биологическим уклоном до переезда.

– Даже так. Врачом собираешься быть?

– Нет, – засмеялась я. – Родители хотят, чтобы я работала на заводе.

– Вот оно что? А ты? Чего хочешь?

Я пожала плечами. Говорить о танцах не хотелось, хештег, выдуманный Лерой так и стоял у меня перед глазами. Лучше молчать об этом, по крайней мере, до того момента, как мне представится случай проявить себя по-настоящему.

– Пока не решила.

– Понимаю. Мир слишком велик, и выбор, на самом деле, огромен.

– Ну… – Мне подумалось возразить, но я промолчала, чтобы не развивать тему, раз Марк тоже не спешил делиться планами на будущее.

– Куда мы идём? – подняв на него глаза, и уловив горделивую осанку и то, как он свысока смотрел на улицу со всеми, снующими по ней людьми, решила, наконец, осведомиться я.

– Ко мне, – коротко ответил Марк, посмотрев мне в глаза. – Не думаешь же ты заниматься на улице.

Я даже остановилась от неожиданности.

– К тебе? А это удобно?

– Конечно, удобно! Какие проблемы? Мы же друзья. У нас именно так принято воспринимать одноклассников, – посмеялся Марк.

Ну да… Под одним одеялом. Ясно.

– Хорошо, я не против.

Мы свернули во двор новенькой девятиэтажки, стоящей в центре недалеко от школы, вошли в подъезд, кажется, он был третьим от улицы, Марк нажал на кнопку лифта и пропустил меня вперёд. Выбрал шестой этаж и повернулся ко мне.

Я нервно поправила на плече рюкзачок. Мы два дня знакомы, а я уже еду в лифте к нему домой. Не слишком ли ты ударила по газам, Аня?

– Входи, – Золотарёв открыл передо мной дверь в общий коридор, потом ещё одну – в квартиру, и я вошла в узкую прихожую.

Здесь мне сразу бросились в глаза чистота и уют. Для меня, всю жизнь скитающейся по временным и служебным квартирам, это было как выйти из душного помещения на свежий воздух. В каждой мелочи чувствовалась женская рука.

– Твои родители на работе?

– Только отец. Он редко бывает дома, у него своя фирма по поставке древесины, работают по всей области. А мать в прошлом бухгалтер в администрации, а сейчас домохозяйка. Она пошла, кажется, к подруге, – ответил, вешая мою дублёнку на плечики, Марк. – Проходи. Я принесу чай.

Он проводил меня в гостиную, где стоял большой чёрный овальный стол, тёмно-голубой диван, похожий на облако, телевизор с экраном куда больше, чем у нас, кресло и журнальный столик, на котором валялся джойстик от приставки.

Я села на стул, и прекрасно понимая, что доклад – лишь предлог, отложила конспект по химии из прошлой школы в сторонку.

Марк вернулся с подносом в руках, на котором стояли чайник, чашки и какие-то вкусняшки в вазочке. Парень успел скинуть толстовку, и теперь на нём были только синие джинсы и обтягивающая торс чёрная футболка, демонстрирующая мускулистые плечи. Он что, спортсмен?

– Ты… – начала я, но вовремя осеклась, потому что такой вопрос сразу выдал бы мои мысли о его плечах. Краска залила лицо, и я прикрылась рукой, делая вид, что поправляю волосы. Золотарёв, тем временем, ждал окончания фразы. – Планируешь пойти по стопам отца в его фирму? – Как-то очень кстати я вспомнила о работе его отца, наверное, потому что взгляд зацепился за картину с изображением лесного озера.

– Неее, – сморщился Марк. – Я мечтаю уехать подальше отсюда. Хочу в большой город, в идеале, в столицу, в общем, туда, где постоянный движ, тусовки. Хочу путешествовать, посмотреть мир, короче, всё, что не светит, если остаться здесь.

Я слушала его, кивая, как заворожённая, потому что он озвучивал мои мысли и мои желания, он превратился в мой собственный голос…

– Очень тебя понимаю… – произнесла я, когда он остановился и вопросительно посмотрел на меня, ожидая, когда я скажу, что думаю об этом.

– Тогда за то, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями, – он поднял свою чашку, и я аккуратно коснулась её своей.

Мы стали молча пить чай с печенюшками, пока у Марка не пикнул смартфон. Он равнодушно смахнул что-то с экрана, потом посмотрел на меня, о чём-то думая, покусывая нижнюю губу.

– Ань, – заговорил он и я подняла на него глаза. – Слушай, извини меня за вчерашнее, ну там, за физкультуру и за мои комментарии, я не со зла, не знаю, в общем, зачем, просто поступил по-идиотски, – он опустил взгляд в чашку и медленно помешивал чай. – Взбесило, что ты там с Творецким…

– Да ладно! – засмеялась я. – Чем тебе не угодил Творецкий?

– Да он придурок, – дёрнул плечами Марк.

– Мне так не показалось.

– Хочешь поговорить об этом? – прищурился Золотарёв.

– Проехали, – смеясь, сказала я. Зря он, вообще, об этом вспомнил. Я предпочла бы забыть.

– Я поговорю с Зайцевой, чтобы она убрала твоё фото из чата.

– Эля бы и рада убрать, да Лера против, – сказала я, не глядя на Марка и двигая к себе конспект, чтобы уже уйти от темы моих фоток.

– Со Славновой я тоже разберусь, – усмехнулся он.

– А вы… Ну… – я завозилась, пытаясь подобрать слова.

– Выросли вместе. В песочнице в одних трусах сидели. А всё потому что наши родители дружат всю жизнь.

– Думаю, Славнова и сейчас не отказалась бы посидеть в пепочнице в одних трусах, – задумчиво сказала я, и только потом поняла, что несу. Краска опять наплыла на лицо, и я поджала губы, чтобы не рассмеяться.

Золотарёв рассмеялся первый.

Напряжение растворилось, и мы, наконец, заглянули в мой конспект. Через полчаса доклад был готов.

Я не стала засиживаться. Знакомиться с его мамой было ещё как-то рановато, на мой взгляд. Поэтому сразу, как только Марк удовлетворился написанным и закрыл тетрадь, я поднялась.

– Мне пора, спасибо за чай.

– Я тебя провожу. Это тебе спасибо за помощь.

– Обращайся.

В прихожей он подал мне дублёнку, и я чуть не растаяла от этой милоты.

Когда мы вышли и свернули на улицу, то столкнулись со Славновой и компанией. Иду я вся такая растаявшая… и тут… такой облом.

– О, Марк, это как понимать? – Славнова стрельнула в парня глазами.

– Доклад писали, – с неимоверно довольным видом сообщил Золотарёв. И кто из нас больше успел растаять к этому моменту, можно было ещё поспорить. Вот только разница была в том, что мне встреча с Лерой подпортила вечер, а судя по лицу Марка, для него она стала вишенкой на торте.

– М-м-м, – многозначительно промычала Славнова. Девчонки хихикали, а я чувствовала себя совсем по-идиотски, при том что ничего такого, за что мне могло бы быть неловко, не делала. Бывает «испанский стыд», когда стыдно из-за поведения другого, а как называется стыд, когда, вообще стыдно без повода? – Придёшь сегодня? – Славнова вопросительно посмотрела на Марка.

– Да, сейчас только Аню провожу и приду. Ладно, увидимся.

– Ну давай, химик начинающий, не опаздывай, – пропела Лера.

– Доклад-то покажешь? – добавила Хвостова, высокая девчонка с хвостом из длинных волос на макушке, отчего я легко запомнила её фамилию, а вот имя никак не могла вспомнить.

Все трое захихикали и пошли своей дорогой, мы с Марком – своей.

Я хотела спросить, куда они собираются, но не решалась. Не стоило быть в первую встречу сильно приставучей. Дойдя до поворота на Новостроевскую, Золотарёв остановился.

– Ну, я пойду, есть ещё кое-какие дела. Увидимся в школе, Аня Быстрова. – Он подмигнул, и я внутренне порадовалась этому, снова стало как-то светло и радостно, будто и не было никакой Славновой, будто всё шло, как надо.

А может так оно и было?

В любом случае, на полях дневника появился радостный пуант, прыгающий шажманы2.

9. Зрелище

Я поняла, что физкультура станет для меня в этой школе сущим наказанием ещё на прошлом уроке. И вот сегодня учитель почему-то решил опять до меня докопаться.

После того, как я забралась по канату под потолок, сделала кувырок вперёд и назад, перепрыгнула через козла, он так, чтобы слышал весь класс, крикнул:

– Быстрова «пять»! Молодец! Вот, берите пример, лодыри.

«Лодыри» вяло загудели.

Все и так видели, что эти упражнения мне по плечу, девчонки показывали пальцем, пацаны аплодировали, и вовсе необязательно было таким образом это афишировать. Ещё и после урока Михаил Юрьевич подозвал меня к себе в кабинет.

– Чем занимаешься, Быстрова? Вижу, что потенциал у тебя есть, и скорость хорошая, и в целом физическая подготовка. М?

– Танцами, – ответила я тихо.

– Тьфу! И ты туда же! – выругался физрук. – И что такого вам дают эти танцульки? Спортом надо заниматься. Не в большой, так в любительский спорт, там тоже и соревнования, и награды, и сборы бывают. Или что там вы ищете от танцулек? Ну вот скажи, зачем тебе это надо? Ты собираешься свою жизнь связать с прыганьем по сцене?

– Да, собираюсь. Это называется хореография.

– Сказал бы я тебе, как это называется, Быстрова. И что? Далеко планируешь зайти?

– Достаточно.

Не хотелось посвящать учителя во все свои танцевальные мечты, а он сверлил меня взглядом и сжимал в кулаке ручку, которой только что поставил мне «5» в ведомости.

Я уж испугалась, что он со злости зачеркнёт оценку, но он только вздохнул.

– Ладно иди, Быстрова. Пляши дальше.

– До свидания, – бросила я и выбежала, пока не нарвалась на какие-нибудь оскорбления.

«Пляши»

Сам иди пляши… Вертелось на языке.

Возмущенная таким отношением к делу всей моей жизни, я брела по коридору, когда вдруг мой взгляд зацепился за табличку «Актовый зал». Точно!

Инесса Игоревна приглашала меня участвовать в каком-то шоу. А что если я взамен на это попрошу у неё время для репетиций?

С этой мыслью я и открыла дверь. Вошла, стремительно направившись к сцене

И застыла.

По сцене в ритме вальса порхал Золотарёв, обнимая Славнову за талию, и глядя на неё совсем не так, как смотрят на девчонку, с которой сидели в одних трусах в песочнице.

Славнова в его крепких руках летала, словно фея, и её атласная юбка бликовала, ловя через окно солнечные лучи. Лерины подружки и приятель Марка тоже были здесь и пританцовывали, стоя перед сценой. Инесса Игоревна заворожённо следила взглядом за кружащейся парой.

Я тоже следила. Поймала себя на том, что стою, чуть ли не открыв рот. Вот значит, куда они вчера собирались. Они танцуют. Неужели бальные танцы? Теперь мне стала понятна горделивая осанка Золотарёва. В танце он был хорош. И Славнова тоже, как ни больно мне было это признавать. Хотелось бы фыркнуть и сказать, что это фигня, но это было не так. Параллельно мой мозг ловил каждое движение пары, каждую связку из нескольких движений. Я непременно хотела их попробовать, когда, наконец, договорюсь с какой-нибудь студией. А может даже прямо сегодня дома. В гостиной достаточно места для вальса, потому что мебели на служебной квартире минимум.

Засмотревшись, я не обратила внимания, что закончилась музыка, и моё присутствие заметили.

– Аня! Как хорошо, что ты пришла, проходи, проходи, – затараторила Инесса Игоревна. – Вот, ребята, вы же с Аней уже знакомы, можно взять её в общий номер, чем больше людей, тем лучше, а может у неё ещё какие-то идеи есть. – Давай, что стоишь? – это было уже снова мне.

– Быстрову? В номер? Инесса Игоревна, ну вы насмешили. Хештег «быстроваиееграция»! – Закричала на весь зал Лера, и хоть Марк и дёрнул её за руку, как мне показалось, ей было наплевать, а он не сильно-то бросился защищать меня. – Ну-ка, покажи, что ты умеешь. Надеюсь, со сцены не упадёшь.

Девчонки засмеялись.

– Ань, не обращай внимания! – крикнул Марк, спрыгивая со сцены и направляясь в мою сторону, но я уже пятилась спиной к двери, а потом резко развернулась и еле-еле сдерживаясь, чтобы не побежать, быстрым шагом покинула зал и только в коридоре перешла на бег. – Аня, постой! Быстрова! – донеслось мне вслед, но я уже сбегала вниз по лестнице.

Ну уж нет.

Меня вам этим не сломать.

10. Нежданчик

Студия. Срочно. Любой ценой. Даже… Даже, если мне придётся надеть для этого стрёмный красный сарафан. Я покажу этим выскочкам, кто здесь лучший. Приду в коллектив к Ядвиге Львовне, и мы ещё уделаем этих несчастных бальников. Подумайте! Какие секреты. Золотарёв тоже хорош, не мог признаться. Нашёл из чего тайну делать. Что плохого в том, что ты танцуешь?

И тут же я вспомнила слова мамы, а потом и Михаила Юрьевича. Возможно, Золотарёв был не так уж и не прав.

Все эти мысли по дороге домой совершенно меня разбили, и я даже есть не смогла. Сварила кофе и пошла в свою комнату в очередной раз копаться в чемодане.

Гимнастический костюм, как у девчонок в классе Ядвиги Львовны я не носила, обычно репетируя в топах или футболках, но лёгкая полупрозрачная юбка с запахом у меня была, а ещё нашлись чёрные джазовки со времён занятий в «Моти» и чёрные легинсы. Свалив всё это в рюкзак, я отправилась в дом культуры, чтобы прийти пораньше и подготовиться.

Ядвига Львовна встретила меня лёгкой улыбкой.

– Ну, здравствуй, Аня Быстрова. Рада, что ты передумала. Переодевайся, вот там у нас женская раздевалка, – она показала жестом на дверь, соседствующую с её кабинетом, по совместительству костюмерной, потому что под потолком висели на деревянных палках многочисленные вешалки с костюмами всех цветов радуги, разнообразных фактур и фасонов.

Я скрылась в раздевалке и облачилась в чёрный топ, сверху надев такую же футболку с белым принтом, юбку, леггинсы, носки, гетры и джазовки, завязала волосы в хвост на затылке, а потом закрутила их в жгут и обмотала вокруг резинки, пропихнув под неё кончик.

Класс хореографии пустовал, в нём стоял запах мокрого пола, потому что на него набрызгали водой, окна были распахнуты настежь. Подойдя к станку, прибитому вдоль окон, я, глядя на тёмную, чуть освещённую единственным фонарём улицу, ведущую к дому культуры, машинально начала перебирать ногами, вспоминая до боли знакомые связки, которые могла бы повторить, даже если бы меня разбудили среди ночи и поставили к станку.

– Привет! – кто-то вошёл и поздоровался, и только тогда я вспомнила, где нахожусь и развернулась к двери.

– Привет! – ответила я входящим друг за другом девчонкам. Все они были примерно моего возраста. Одеты в гимнастические костюмы и юбки, волосы убраны в пучки.

Девочки сразу принялись меня рассматривать, кто откровенно, а кто украдкой.

– Ты новенькая? – спросила, видимо, самая смелая, хоть и самая маленькая ростом девчонка.

– Ну да, я недавно сюда переехала.

– О, так ты дочка Быстрова? У меня мама на заводе работает, сказала, что у них новый директор, что они приехал с женой и дочкой, и что она…

– Помолчи ты уже, Балаболкина, – фыркнула другая. – Не надо сразу всё вот так на человека вываливать.

– А она не может молчать, на то она и Балаболкина, – сказала третья, и все засмеялись.

Балаболкина показала ей язык.

– Сама такая.

– Какая?

– Такая.

Балаболкина не нашлась, чем парировать и лишь дёрнула плечами, а я улыбнулась ей. Атмосфера разрядилась, и я была ей благодарна за то, что мы все не стояли в томительном молчании, ожидая начала репетиции.

– Знакомьтесь, девочки. – В класс вошла Ядвига Львовна, а вместе с ней аккомпаниаторша с баяном на груди. – Аня Быстрова будет репетировать с нами. Аня, это Изабелла Александровна, наш аккомпаниатор. Приготовились. – Ядвига Львовна обвела зал внимательным взглядом. Девчонки встали полукругом, поставив ноги в третью позицию, я сделала то же самое. – А почему нас так мало? Где… – Дверь отворилась, и Ядвига Львовна хмыкнула. – Начальство не опаздывает, начальство задерживается? Бегом по местам.

– Всем привет! – раздался знакомый голос, и в класс лёгкой походкой вошла, я бы даже сказала, впорхнула, Славнова, а за ней – её подружки: Алинка Хвостова и, как я за сегодня успела запомнить, Карина Снежина. Войдя, они замерли, не дойдя и до середины.

– Быстрова? Ты что здесь забыла? – первой опомнилась Лера.

– Вот это новости… – протянула Хвостова, становясь в полукруг.

Снежина ничего не сказала, только смотрела на меня чёрными глазами.

– Поклон! – раздался строгий окрик Ядвиги Львовны, Изабелла Александровна растянула меха, и из баяна полилась тягучая музыка.

Я сделала поклон вместе со всеми, потом была разминка по кругу, мы прошли, а после пробежали и пропрыгали много кругов, прежде чем встали к станкам. Ядвига Львовна жестом указала мне, куда встать, и так вышло, что я оказалась спиной к Славновой. Почувствовав её злорадствующий взгляд на своей спине, я глубоко вздохнула и напомнила себе о своей цели. Полегчало.

– Сегодня у нас народный станок. Аня, подберёшь себе туфли после занятий. В них будет удобнее, чем в мягкой обуви. Пока подстраивайся так. – Девочки, плие. Поехали, препарасьон3.

Баян снова запел, девчонки приготовились, открыв руки во вторую позицию. Я сделала то же самое. Нет, я никогда не занималась народными танцами. С четырёх лет ходила в балетную студию, потом ушла в хип-хоп, ещё какое-то время в седьмом классе занималась латиной, и вот уже третий год танцевала только современные танцы. И, естественно, была неимоверно далека от русского народного. Однако неплохо копировала. Плие, батман тон дю были простейшими, разве что батманы разбавлялись ударами каблуков. Зато флик-фляк в цыганском стиле заставил меня попотеть. Темп был сумасшедшим, и я не могла уловить движения полностью со всеми нюансами. В какой-то момент я поймала себя на том, что передвигаю взгляд с одних ног на другие, отыскивая идеальное исполнение, но всё, что мне попадалось, выглядело будто-то бы не очень точным. Я что-то ковыряла ногами, пытаясь вспомнить технику, разученную в детстве, но для хорошего исполнения мне требовался хороший пример. И когда я нашла, наконец, в классе такие ноги, которые чётко делали комбинацию, то, подняв глаза, я поняла, что это были ноги Славновой…

Здесь в мысли ворвалось воспоминание о вальсе с Марком, и в горле пересохло. Она и здесь была лучшей. И самой популярной.

Задумавшись, я тупо остановилась и пялилась на Лерины ноги. Она, разумеется, видела, как жадно я ловлю каждое её движение, и, поставив жирную точку в комбинации, она поймала мой взгляд и посмотрела так презрительно, будто вляпалась подошвой в грязь.

– Гранд батман. «Пожалуйста, «Барыню».

Отлично.

Я с четырёх лет в балете. Мои ноги тянули к ушам всю начальную школу. Как говорит мой папа, опыт не пропьёшь.

Я сделала взмах ногой, а он у меня был не хуже, чем у художественной гимнастки, и теперь могла презрительно смотреть на каждую девчонку в этом зале. Такого гранд батмана не было ни у кого… даже у Славновой.

После станка мы бегали из угла в угол, отрабатывая вращения, потом ещё стояли по линиям и повторяли разные комбинации. Вернее, все повторяли. А я пыталась выучить, глядя на них. Ядвига Львовна наблюдала за мной и одобрительно кивала, а иногда делала замечания, вроде как «Аня, открытая ладонь», «В пол, Аня, больше в пол, у нас тут не балет». Я нарочно встала в последнюю линию, чтобы не дать Славновой повода надо мной хихикать, но она и здесь умудрялась, следить за моими движениями в зеркале, а когда Ядвига Львовна обращалась ко мне, голова Славновой тут же поворачивалась в мою сторону с усмешкой на лице. Но я обязана была это пережить.

К концу урока у меня ныли уши от баяна, и я мечтала поскорее достать свою колонку и включить музыку, на которой мой слух будет отдыхать, но сначала мне предстояло выбрать туфли. Ядвига Львовна поставила передо мной коробку, и я неторопливо копалась в пыльной стоптанной обуви, ожидая, когда, наконец, все уйдут, чтобы уединиться в классе.

– Со скольки лет ты танцуешь? – спросила хореограф.

– С четырёх. Это была балетная школа.

– Я заметила. У тебя неплохая техника, но пока что не хватает раскрепощённости. В пятницу совместная репетиция с мальчиками. Ты непременно должна быть.

– Да? – зачем-то переспросила я. – То есть, да, конечно, я буду. А я могу теперь воспользоваться классом? – с надеждой спросила я, услышав, как только что минуту назад толпа девчонок во главе с Лерой, наперебой болтая, прошла по коридору к выходу.

– Разумеется, – улыбнулась Ядвига Львовна. – Уговор есть уговор.

Я схватила подошедшие по размеру туфли и побежала в раздевалку за колонкой.

11. Нажми на «плэй» и добавь огня

Было уже около девяти вечера, и я вымоталась после двух часов занятий и часа отработки своего номера. Мне уже всё не нравилось. Связки не клеились, но я приказала себе собраться. Сделала вдох-выдох, встала на исходную позицию и в очередной раз включила музыку.

– Раз – два – три – четыре, – считала я себе в полголоса.

Тут в дверь просунулась кудрявая голова.

– О… А… прости, – будто что-то ему мешало открыть дверь нормально, в зал просочился Творецкий, имя которого я благополучно забыла. – Я блокнот оставил, кажется, – его тёмные глаза быстро осмотрели помещение. – А вот и он, – чёрный глянцевый блокнот он обнаружил на крышке пианино.

Скинув кеды у двери, парень прошагал к окну и забрал свою вещь.

– А ты… Ведь Аня, да? Репетируешь сольный номер? Не знал, что ты танцуешь, – Творецкий остановился в дверях.

– Ну да, Аня, и да, танцую, – ответила я, всё так же стоя там, где остановилась по ходу танца, когда открылась дверь. Мне хотелось спросить, что он, вообще, здесь делал, когда забыл свой блокнот, но я просто следила за ним взглядом. Смотрела на его длинные руки, непослушные кудри, всё время падающие на глаза. Моя грудь тяжело и часто двигалась от темпа и усталости.

– Просто… это прикольно, конечно, но… То есть я хотел сказать, ты круто танцуешь. И музыка клёвая.

– Ты подсматривал? – наконец, решила я заговорить. Никто сейчас не видит, что я болтаю с этим Творецким, и потом, да кому какое дело.

– Совсем чуть-чуть, – он дёрнул плечами. – Ты извини, что помешал, не думал, что здесь кто-то есть в такое время.

– Ядвига Львовна разрешила мне тренироваться по вечерам. Это для отбора, – пояснила я, поняв, что мой номер явно озадачил парня. В этом классе обычно танцуют иначе. – Хочу попробовать в одно шоу.

– А… – парень открыл рот и не спешил его закрывать. Полноватые губы застыли, а в глазах появился какой-то новый интерес. – Конкурс… Я понял. Удачи тебе, Аня! – задумчиво произнёс он. – Ну, пока.

– Пока, – ответила я и пошла к зеркалу, где на низкой скамейке стояла моя колонка.

Я уже почти нажала на кнопку «play» на колонке, как парень, обувшись, переступил порог, а потом шагнул обратно.

– А ты… долго ещё?

– Где-то час.

– А домой потом как? Тебе далеко?

– На Новостроевскую… – я уже собралась добавить, что возьму такси, но вовремя себя остановила, потому что… не знаю… может, потому что заметила его старую куртку, затёртую на резинках или кеды, давно уже не очень белые, которые он почему-то носил зимой. Мне не хотелось его обидеть или как-нибудь задеть, я уже и так была с ним не очень-то обходительна.

– Давай я тебя подожду. Как ты пойдёшь одна? Далековато. И поздно.

– Целый час?

– А что? Уроки пока сделаю.

Не дожидаясь позволения, парень стянул с плеч рюкзак.

– Я могу там в коридоре, чтобы тебя не смущать, – улыбнулся он, и его улыбка оказалась милой, а ведь я видела её впервые.

– Да нет, не нужно, – остановила я его. – Проходи, ты не помешаешь.

Творецкий снова скинул кеды и прошёл в дальний угол, усевшись на пол.

Я включила музыку. Мысленно отругала себя за то, что не помнила его имени и попыталась сосредоточиться на номере. И так уже непростительно сильно задержалась.

– Танцуй для меня,

В последний свой раз,

Вся музыка мира сегодня для нас,

Но только одна, что в сердце звучит,

К любви навсегда подыщет ключи,

Нажми на «плэй» и добавь огня,

Танцуй для меня.

Связка на припев – самая важная, ну не считая разве что коды, и она никак не клеилась. Вернее, я её уже давно придумала, но сейчас почему-то всё казалось мне не таким, как раньше. В какой-то момент даже мелькнула мысль, что я перегораю.

В очередной раз повторив одну и ту же комбинацию, я бросила взгляд на отражение в зеркале. Творецкий делал вид, что читает учебник, но я заметила, как он смотрел на меня из-под кудрей. Не могу сказать, что мне это мешало. Наоборот, танцевать, когда знаешь, что на тебя смотрят, ещё приятнее. Начинаешь работать на зрителя пусть даже и пятой точкой. Тем более, что меня моя пятая точка ещё никогда не подводила в отличие от лица, которое часто было слишком напряжено.

Шаг, поворот, мах, прогиб, плие, тур.

Чёрт.

Я остановилась и поковыряла носком джазовок паркет. Так и ноги поломать недолго. Снова припев. Ещё раз.

Не то.

Решив попробовать заново с первого куплета, я опустилась на пол возле колонки. В зеркале я видела, как осторожно ступая в одних носках парень двигался ко мне. О нет, сейчас мне были не нужны разговоры, или что там он задумал…

Сделав вдох, я попыталась снять раздражение, чтобы не выплеснуть его на невиновного. Хотя, кто знал, может, он как раз и был виновен в том, что ничего не клеилось. Подняв глаза, я наткнулась на встревоженный взгляд в его отражении. Чёрные глаза, нещадно скрываемые вьющейся чёлкой, прямой нос, бледные почти в тон с кожей губы.

– Прости, – выставил он ладони вперёд, прочитав по моему лицу всё моё недовольство. – Не хотел мешать, просто…

– Просто что? – проглотить раздражение не получилось, я отвела взгляд, уставившись на собственные джазовки.

– Не… всё круто, ты классно двигаешься. Аня, правда.

Я улыбнулась и снова посмотрела на него.

– Только не обижайся, но ты уверена, что тебе нужен сольный танец? Эта песня подразумевает парное исполнение. Разве нет?

О-о-о… Я резко поднялась и встряхнула руками.

– Конечно! Конечно, когда-то предполагалось именно парное. Раз даже ты это понял, от жюри точно не скроешь, что я облажалась.

– Даже я? – парень усмехнулся и убрал от лица густую чёлку. – Я, по-твоему, тупой? – он прищурился, и вызвал у меня нервный смех.

– Нет. – Я закатила глаза. Он решил поиздеваться или пытается снять с меня напряжение? – Я не это хотела сказать. Ты не тупой. Но здесь под другое танцуют. Ты видел эти красные платья на плакате и вот эти вот дроби и моталочки. Конечно, номер предполагался парным. Но я уехала в эту…

Парень смешно поднял брови, и я заткнулась.

– В эту задницу, – договорил он за меня.

Нет, этот Творецкий точно пришёл поиздеваться!

– Я такого не говорила! – накатила я, слегка повысив голос, а потом повернулась к зеркалу и вытянулась, принимая исходное положение для связки. Нужно было придумать что-то эффектное.

Парень понял, что разговор окончен и отошел на пару шагов назад.

Что если начать с гранд батмана? Я махнула ногой, стараясь не смотреть на Творецкого, хоть это было невозможно, потому что он стоял совсем рядом, и в зеркале отражался его профиль.

А если потом уйти резко вниз? Контраст. Присев, я перекатилась по полу, встала на одно колено, наклонилась, обнимая себя, пытаясь погрузиться, уловить ход музыки, а вместе с ней и движений.

Музыка стихла в самый неподходящий момент, и я вскинула голову, чтобы наехать на этого приставалу!

– Постой-ка, – будто и не заметив моей вспышки негодования, Творецкий подбежал, не отрывая взгляда от зеркала, где отражалась я, сидящая на полу, сделал выпад, наклонился так, что коснулся грудью моей спины, обхватил мои кисти, повторяя моё движение, обнял меня вместе со мной, потом медленно начал выпрямляться, всё также глядя в зеркало и увлекая меня за собой. Я поднялась. – Подпрыгни! – скомандовал он, я подпрыгнула, подтягивая колени, а он подхватил меня и, сделав один оборот, опустил меня на ноги. – Ну, так же круче, а? – спросил он, освобождая меня от объятий и отступая, будто боясь, что я наброшусь с кулаками.

– Да!

Он оказался прав. Так было круче. Гораздо круче! На какой-то миг, несмотря на смешавшиеся мысли и чувства, я вдруг почувствовала себя чем-то большим…

– Но где я возьму партнёра? – я не подняла на него глаз и смотрела на себя в зеркало. На то, как одиноко я выглядела сейчас по сравнению с тем, как гармонично выглядела в паре минуту назад.

– Да что здесь парней мало? Подумаешь, немного другой стиль. Не так и сложно. Тут многие уже лет по десять танцуют.

– И они согласятся учить ещё один номер ради меня?

– Я бы согласился, – сказал Творецкий, а я застыла, глядя в его лицо и теряясь в собственных мыслях. – Попробуем ещё раз? Под музыку?

12. Баскетболист (Кирилл)

Аня смотрела на меня растерянно, будто бы эта идея ей совсем не нравилась, и я решил, что ляпнул что-то лишнее, поэтому заторопился уйти от разговоров и заняться делом.

Вернувшись к началу трека, я занял позицию слева от Ани, она приготовилась к связке, и когда полилась нужная мелодия, мы проделали всё то же самое под музыку, и, на мой взгляд, вышло классно. Судя по лицу Ани, ей тоже понравилось. В этот раз она подпрыгнула смелее, я легко поднял её над полом, и получилась отличная поддержка в повороте.

– Я бы добавил в поддержке движение рук или, может, ног, хочется амплитуды. Тебе не кажется?

Серые глаза расширились.

– Ног? – переспросила она. – Может, в шпагате? Хотя, по-моему, такая поддержка комочком смотрится мило.

– Но всё равно следует попробовать разное и выбрать идеальный вариант, никогда не стоит ограничиваться первой пришедшей в голову идеей.

Теперь девчонка смотрела на меня с подозрением, и я почесал затылок. Иногда я разгоняюсь, и меня трудно остановить.

– Прости. Это же твой номер. Я переборщил.

– Да нет, ничего, но… у меня такое чувство, что ты как-то… – Аня никак не могла сформулировать мысль, но я, казалось, понял, что она имела в виду.

– С детства танцевал у Яги, но четыре года назад ушёл. Она сказала, что, если я не хочу потерять свою индивидуальность, мне лучше покинуть коллектив, иначе я рискую стать классным профессиональным танцором, но утрачу свой стиль.

– Почему она так сказала? – Аня внимательно посмотрела на меня. Так, будто ей, правда, было интересно.

– Ай, – я смахнул с лица волосы, потому что от них стало жарко. – Я постоянно спорил с ней, как лучше делать танцы, добавлял, как она говорила, отсебятину, – здесь я изобразил Ядвигу Львовну, растопырив, как она, пальцы. – Не знаю, я хотел, как лучше, а выходило, что, скорее, мешал, – я улыбнулся, а Аня всё так и стояла, замерев и слушая этот спутанный бред, который я зачем-то нёс.

– И ты теперь танцуешь здесь один? По вечерам?

– А, нет. Яга попросила меня позаниматься с мелкими. Сказала, их надо немного раскрепостить. Мы танцуем, слегка дурачимся, пытаемся раскрывать творческий потенциал, – я усмехнулся, прозвучало слишком пафосно, но Аня не засмеялась.

– Это круто! Я бы так не смогла.

А потом она посмотрела на телефон и сказала, что пора заканчивать, я подождал, пока она переоденется, и мы вышли на улицу.

Сам не знаю, как осмелился заговорить с ней, а уж тем более влезать в её танец. И поэтому всю дорогу я думал, не злится ли она за это на меня. Внешне совсем нет, а вот в душе. Что там было у неё на душе? Во всяком случае, я бы очень не хотел ничего испортить.

Так мы и шли сначала очень долго молча. Я обдумывал, не сделал ли и не сказал ли чего-нибудь лишнего, а Аня просто шла и тоже о чём-то думала, иногда поворачивала голову немного на меня и смотрела.

Один раз я её подловил за этим. Она так резко отвернулась, что мне стало смешно.

– Давно ты танцуешь? – я не придумал ничего лучше, чем поговорить о том, что у нас совершенно случайно выявилось общего. Хотя, это, правда, была большая случайность, и Аня, наверное, предпочла бы, чтобы на моём месте оказался Золотарёв.

– С четырёх лет, – ответила она.

– Ого! Больше, чем я.

– А ты? – она подняла глаза на меня. В радужках отразились фонари, отчего они засияли тёплым золотом, и я, казалось, инстинктивно замедлил шаг, чтобы в них всмотреться, но потом опомнился и отвернулся на дорогу.

– С третьего класса здесь, а так не знаю, сам по себе я танцевал, пожалуй, как только научился стоять, – посмеялся я.

– Что же ты до третьего класса терпел? – Аня тоже посмеялась.

– Отец считал, что танцы не для мальчишек, и отдал меня на баскетбол.

– О… Прикольно, – Аня снова посмотрела на меня, подняв голову, и я подумал, что мысленно она произнесла: «Вот, почему ты такой длинный», – но постеснялась сказать это вслух.

– Ты подумала, что я поэтому такой высокий? – прищурился я, хоть сам и боялся её спугнуть. У меня было такое чувство, что скажи я хоть слово лишнее или сделай лишнее движение, и Аня исчезнет, как мираж, растворится, убежит или ещё куда-нибудь денется. Вот и сейчас моё сердце ускоренно застучало.

– Нет, – опять засмеялась Аня. – Я подумала, что ты скажешь футбол или карате там, ну не знаю, рукопашка. Баскетболистов мне ещё встречать не приходилось.

– Значит, я буду первым.

Я опять выдал глупость.

Уши запылали. Я чувствовал это. Прозвучало по-идиотски, и я заметил, что Аня прикусила нижнюю губу, возможно, чтобы не рассмеяться.

Мы снова пошли молча. Я боялся сказать что-нибудь невпопад и принялся серьёзно обдумывать следующую фразу, когда вдруг слух резанул резкий окрик. Неприятный. Знакомый.

– О! Киррррррюха! Ты что ли? Иди сюда!

13. Вспомнила!

Кирюха? Точно! «Я Кир», – представился мне Творецкий, когда поймал меня на ступеньках школы. О, я тут же почувствовала благодарность к тому человеку, который назвал его по имени. Но кто это был? Голос показался мне довольно взрослым. Его папа?

Впрочем, выяснить это мне не пришлось, потому что Кир вдруг резко свернул с улицы во двор, крепко сжав мою руку, и потащил меня по сугробам так, как тащит за поводок хозяин загулявшую собаку.

– Эй-эй! – вскрикнула я. – Полегче, Кир! Что ты делаешь?

– Сейчас, – только и бросил он мне на бегу, а когда мы остановились на углу дома, выпустил мои слипшиеся пальцы, оглянулся, мельком посмотрел на меня, а потом прикрыл глаза, тяжело и часто дыша.

– Что такое? – я тоже посмотрела в сторону, с которой мы прибежали. Никто за нами не гнался.

– Прости. Тысячу, нет, миллион, нет, миллиард раз прости. – проговорил скороговоркой Творецкий. – Просто нельзя было попадаться кое-кому на глаза.

– Да ладно, не страшно. – А кто это был? Мне показалось, он звал тебя.

Кир отмахнулся от моего вопроса.

– Идём? Покажу тебе короткий путь, – он улыбнулся, будто ничего и не было, и я кивнула.

Дальше мы шли с разговорами ни о чём. Кирилл не хотел возвращаться к теме танцев, стал задумчивым и отстранённым, мне было это непонятно, но я предпочла не наседать.

Стала думать о том, что нужно набраться смелости и попросить Марка выступить со мной в парном номере. То, как он двигался в танце со Славновой, ни шло у меня из головы. А ещё нужно было этот парный номер придумать. Я мысленно застонала. На это было совсем мало времени, но оно того стоило, и я была готова работать даже ночи напролёт, чем я и занялась, когда пришла домой, съела картофельное пюре с сосиской, перекинулась с отцом парой слов из серии «Как дела? Нормально», и на мамин вопрос: «А когда ты собираешься делать уроки?» ответила: «Уже сделала днём». Осталось только дождаться, чтобы родители ушли из гостиной, потому что в моей комнате не хватало места для танцев. Я растянулась на кровати, ощутив приятную тяжесть в мышцах после активной репетиции, и взялась за смартфон.

Из сообщений пришло только приглашение в чат класса от Эльвиры, но с этим я решила повременить, а в дневнике появилась новая задача – «Партнёр», и на полях – танцующий пуант, прикрывший глаза от удовольствия.

14. Рыцарь

Когда я вошла утром в класс, то отчётливо услышала от самого порога.

– Не знаю, я сама в шоке! На фига она припёрлась? И Яга, главное, разрешила! – Славнова в свойственной ей манере, жестикулируя, доносила свежие новости до Марка. Его лица я не видела за спиной Леры, которая стояла возле своего стула, но видела, что Марк сидел на своём месте рядом с Тюриным. А вот у Тюрина в этот момент были удивлённые глаза.

Заметив меня, он поймал Славнову за руку и, я была уверена, тихо сообщил о моём появлении. Леру это не смутило.

– Хештег «быстроваиеёграция», – пропела она, повернувшись и проследив за моим шествием до своего места. – Ноги не болят, Аня? С непривычки. Да ты неплохо держишься, – засмеялась она.

Я опустила взгляд на Марка. Золотарёв махнул мне рукой в приветствии, я кивнула. Остальные были заняты своими делами. Уткнувшись в сумку, я лениво доставала школьные принадлежности и с хирургической точностью раскладывала их на парте. К сожалению, затычек для ушей при мне не было, так что как я ни старалась абстрагироваться, все впечатления Славновой от вчерашней репетиции долетали до моего слуха. И мои запутывания в ногах, и замечания Ядвиги Львовны. И тут чей-то голос: «А батман у неё был хорош». Я даже посмотрела. Снежина.

– Ногами махать много ума не надо, – донеслось до меня нарочито громкое от Леры.

– Ань, – робкий голос позвал меня, и я отвлеклась от бурного обсуждения моей персоны. Передо мной на месте Мальцева, который часто опаздывал, а потом по пол урока пасся в моих тетрадях, сидела Эльвира. – У тебя нет чистой тетради? Моя закончилась. Внезапно. – Скривилась она, пролистав перед моим носом исписанную идеально ровным почерком тетрадь.

– Есть, – ответила я и полезла в сумку. На всякий случай я носила запасные тетради и в клетку, и в линейку, и общую, мало ли что понадобится. – Держи.

Эльвира с улыбкой прижала тетрадь к груди, как ключи от счастья.

– Спасибо тебе большое! Ань… Ты меня прости, пожалуйста, за чат. Я не хотела… просто… – Она вздохнула с такой печалью на лице, что у меня каких только страшных картин не пронеслось перед глазами: Лера застукала её целующуюся с учителем, или нет, она застукала её на месте преступления, когда Эльвира воровала в столовой булочки с маком. Или у Леры есть снимки голой Эльвиры… или…

Прозвенел звонок, вырвав меня из фантазий. Эля с улыбкой удалилась, а я посмотрела на Золотарёва. Он стоял, глядя прямо перед собой, а мне было интересно, это он поговорил с Эльвирой, как обещал, или нет?

На уроке я не доставала мобильный, чтобы не было искушения влезть в какую-нибудь соцсеть, зато достала его сразу после звонка и увидела сообщение от Эли – приглашение в чат класса. Я проигнорировала его и быстро пролистала ленту уведомлений от групп, на которые была подписана.

Последним было уведомление об обновлениях в группе «Моти», и я засмотрелась на фотки девчонок с концерта. Какие же они были хорошенькие! Чувство досады охватило меня, точно мне на голову вылили тонну бетона, и он застыл, замуровав меня внутри. Я вроде бы хотела двигаться вперёд, но не могла пошевелиться. Именно так я сейчас ощущала себя по отношению к своим мечтам. Я была замурована в бетоне.

Далёкие смешки лишь усилили это ощущение, а потом я поняла, что падаю. И я, правда, падала, споткнувшись обо что-то, и вылетала в этот момент из кабинета головой вперёд, роняя телефон, пытаясь его поймать и не упасть носом.

Два шага, вытянутые руки, шлепок от падения сумки на пол и радиатор отопления в паре сантиметров от моего лица, но я всё же успела ухватиться за подоконник.

– Хештег «быстроваиеёграция»! – снова эта мерзкая песня Славновой.

– Да заткнись ты уже! – не выдержав, рявкнула я, приседая за сумкой.

– Вот, – тихий голос над ухом, и я подняла взгляд. – Чёрные кудри скрыли от меня глаза, но губы почти незаметно улыбались. Рука протягивала мне телефон. Кирилл сидел на корточках в пол шага от меня, потом встал и подал мне руку. – Всё нормально?

Я взялась, не думая, и пылая от злости и стыда одновременно. От злости на Славнову, от стыда за себя перед парнем, который уже имел честь ловить меня на ступеньках и теперь стал свидетелем того, как я чуть не пробороздила носом по чугунной батарее. Интересно, что он подумает о моей хореографии после этого.

– Спасибо, да, – почти беззвучно сказала я, поднявшись и запихнув телефон в карман.

– Творецкий, ты прям как рыцарь на белом коне примчался ловить Быстрову, – это Хвостова подпевала Лере.

– Порядок? – спросил у меня Творецкий, всё ещё стоя напротив и глядя на меня из-под кудрей.

Девчонок он напрочь обделил своим вниманием, и, когда я кивнула, просто обошёл меня и направился дальше по коридору.

– Марк, ты пропустил, как сейчас наша грациозная летела фэйсом в батарею, – из кабинета как раз вышел Золотарёв, и Лера не опоздала ему описать случившееся.

– И как снова на помощь примчался Творецкий, – поддакнула Хвостова. И только Карина Снежина, стоя рядом с подружками, ничего не сказала, а может и сказала, но я уже не услышала, потому что, водрузив сумку на плечо, быстрым шагом двигалась в другое крыло на химию.