Операция Шоколадная Полка

Операция Шоколадная Полка. Часть 1

Ночь опустилась на дом тихо, будто кто-то огромный накрыл его мягким фланелевым пледом. Все звуки стали тише, мягче, словно сами надели пижамы. Где-то под потолком лениво скрипнула балка – старая, ворчливая, как дед, который ворчит во сне. В гостиной часы звякнули – без десяти одиннадцать, и их «динь!» растаяло в воздухе, будто мыльный пузырь.

На кухне спал чайник, обнимая носиком крышку. На подоконнике мирно дремала герань. Даже кот соседей – рыжий Мишка – не орал под окнами, а тихо мурлыкал во сне, подёргивая усами, будто ловил сны про сосиски.

А вот в детской не спали двое.

Точнее – один человек и одна кошка. Хотя, если спросить Машку, она сказала бы: «Пуля – не просто кошка. Она – почти я, только мягче». Машка лежала на боку, закинув руку под подушку. Волосы распушились веером, дыхание шло ровное, но глаза упрямо не закрывались. Иногда ночью в доме всё звучит иначе. Капля в раковине – не капля, а дыхание чего-то живого. Скрип шкафа – не скрип, а шёпот старой сказки. Машка любила слушать этот ночной язык вещей. Он будто рассказывал ей истории – тихие, только для неё.

Рядом, на подушке, сидела Пуля – плюшевая кошка с белой лапкой и красным бантиком. На ощупь – как облако, на вид – как капля мармелада с ушами. Если провести пальцем по спинке, воздух даже вздыхал от нежности.

Пуля была не простая игрушка.

Не потому, что у неё была вышитая улыбка или хвост, вечно сбивающийся набок. А потому что она жила. Просто у неё было собственное разрешение на это. Машка это знала – ну а кто, если не она, выдала то разрешение? Иногда Пуля молчала неделями – наблюдала, слушала, впитывала жизнь комнаты. А иногда вдруг оживала и начинала рассуждать о великих делах вроде «почему у плюшевых котов нет когтей» или «может ли подушка стать другом, если на неё не злиться».

И вот этой ночью Пуля молчать не собиралась.

– Маш… – прошептала она, шевельнув мягкими усами.

– М-мм? – откликнулась Машка, не открывая глаз.

– Я видела.

– Что ты видела, говори чётко, без загадок, – пробормотала девочка, натягивая одеяло до носа.

Пуля повернула голову, глаза-пуговицы блеснули в темноте.

– Я видела, где мама прячет шоколад.

Машка приоткрыла один глаз, потом второй.

В голове мигом проснулись все мысли, как цыплята под лампой.

– Не может быть. Мама всё съела. Проверено и задокументировано, – буркнула она, зевая.

Пуля возмущённо фыркнула. Бантик дрогнул, как флаг на ветру.

– Ошибаешься! Я видела собственными глазами. Вечером, когда она думала, что все спят. Подошла к шкафу, на цыпочках, достала что-то блестящее и… спрятала на самую верхнюю полку! Там, где коробка с кружочками и мамиными тайнами.

Машка резко села. Внутри у неё что-то тонко зазвенело – как ложечка, ударившая о стеклянный стакан.

– На верхнюю полку? Но это же… высота! Почти облака! Там живут только пыль и мамины запасные пуговицы!

– Вот именно, – серьёзно сказала Пуля. – И поэтому туда никто не заглядывает. Никто, кроме нас.

Машка задумчиво глянула на потолок. Верхняя полка казалась ей прямо как горная вершина – туда могли попасть только альпинисты… или очень отчаянные первоклассницы.

– Нам нужен план, – объявила Пуля торжественно.

– План?

– Да. Операция «Шоколадная Полка». Кодовое имя: «Сладкий рассвет».

Машка затаила дыхание. Сердце колотилось, как маленький барабан.

– А если мама проснётся?

– Тогда скажем, что мы искали соль. Все верят, когда кто-то ночью ищет соль.

Машка прыснула от смеха.

– А если упаду со стула?

– Тогда ты герой. Герои всегда падают с шумом. Но встают с гордостью.

Пуля говорила так уверенно, будто у неё за плечами было не одно приключение. И Машка поняла – спать больше нельзя. Ночь вокруг стала особенно интересной. За окном луна, похожая на большой глаз, смотрела прямо в комнату. Снаружи поскрипывал снег – будто кто-то осторожно шёл по облакам. Где-то под кроватью жил сонный тапок, который тихо перекатился, как будто тоже решил участвовать в операции. Машка встала. Пол холодный, как мороженое, но ей было не до того. Она натянула на себя свитер и штаны с зайцами, взяла табуретку, фонарик и… карту. Карту она нарисовала ещё вчера, когда мечтала стать следопытом. Правда, вместо гор и рек на ней были «шкаф», «стол» и «мамино строгое лицо». Пуля устроилась в кармане. Её пуговичные глаза сверкали, как два фонарика.

– Готова? – спросила она.

– Готова.

– Тогда марш за мной. Вернее, за тобой. У меня лапы короткие.

В гостиной стояла полутьма. На стене качался прямоугольный блик от ночника – он выглядел как волшебное окно, через которое можно попасть в мир, где шоколадки растут на деревьях. Машка шла на цыпочках. Пол под ногами тихо поскрипывал, и каждый скрип звучал, как «ай-ай-ай».

– Тише, – шепнула Пуля. – Мы на вражеской территории.

– Маминой?

– Да. Здесь патрулирует тапок правосудия.

Машка прыснула от смеха, но тут же зажала рот. Они добрались до кухни. Холодильник светился в темноте, как космический корабль.

– Он нас заметил, – шепнула Пуля. – Смотри, как мигает его лампочка.

– Это он моргает от скуки, – ответила Машка. – Мы его развлечём.

Она осторожно поставила табуретку перед шкафом. Верхняя полка манила – таинственная, почти недостижимая.

– Ну что, – вздохнула она, – начинается восхождение.

Машка залезла на стул, потом на подлокотник, потом на край стола. Всё скрипело, как в приключенческом фильме.

Пуля держалась за её рукав, как штурман на корабле.

– Осторожно, ветер! – прошептала Пуля, когда из форточки подуло.

– Это не ветер, это холодильник вздохнул, – прошептала Машка.

Наконец, она нащупала полку. Там, среди коробок и банок, блеснул обёрточный уголок. Машка замерла. Сердце забилось громче, чем тиканье часов в гостиной. Она потянулась, чуть не упала, поймала равновесие и… ухватила добычу. Плитка шоколада! Настоящая, молочная, ещё холодная от тайного хранения. Она аккуратно сняла её и спрыгнула вниз, тихо, как котёнок.

– Победа, – шепнула Пуля. – Мы сделали это.

– Почти, – поправила Машка. – Теперь надо решить, что с ней делать.

Внизу, на столе, лежала добыча, а вокруг – ночь, наполненная звуками: тиканье часов, шорох занавески, тихий вздох дома. Всё будто знало, что произошло что-то важное. Машка посмотрела на шоколад и сказала:

– Пуля, а если… мы не съедим?

– Не съедим? – изумилась кошка.

– Ну… может, просто подержим. Или поделим. Или оставим на утро.

– Это уже философия, – вздохнула Пуля. – Но мне нравится твой стиль.

Они сидели рядом – девочка и плюшевая кошка, освещённые тонкой полоской луны. Сладость дремала на столе, а за окном тихо кружил снег.

Так началась Операция Шоколадная Полка – самая бесшумная и самая важная миссия в истории одной семьи.

Машка вытащила из-под подушки розовый фонарик с сердечком – их с Пулей главный инструмент ночной разведки. Фонарик мигнул мягко, будто маленький светлячок моргнул и сказал: «Я с вами».

– Первое правило ночных миссий, – прошептала Машка, хмуря брови, как генерал в тапках, – тихо, как мышка.

– А второе? – спросила Пуля, виляя бантиком, от волнения чуть дрожащим.

– Если мама проснётся, скажем, что проверяем, не скучно ли холодильнику одной ночью стоять.

Пуля гордо кивнула:

– Отличная легенда. Я, если что, умею шипеть – это усыпляет мам.

– Только не перестарайся, – шепнула Машка. – А то она решит, что у нас дома змеи завелись.

Они начали готовиться, как настоящие шпионы. Машка надела плюшевый халат с мишками, затянула пояс узлом, чтобы не болтался. Волосы заколола заколкой-звёздочкой – «для удачи и блеска в глазах», как говорила бабушка. Пуля устроилась в кармане халата, только нос и уши торчат – главный наблюдатель готов к делу. Машка разложила перед собой на кровати настоящий штаб: блокнот с котиками, карандаш с погрызенным концом, наклейку в виде пиццы (на удачу) и, конечно, сам фонарик.

– Так. Шаг первый – выйти в коридор.

– Шаг второй – добраться до кухни.

– Шаг третий – добыть шоколад.

– Шаг четвёртый – съесть и выжить.

Пуля серьёзно закивала:

– Всё продумано. Особенно четвёртый пункт.

Машка черкнула что-то в блокноте.

– План великой операции утверждён! – торжественно объявила она.

– Тогда вперёд, капитан сладостей, – сказала Пуля, стараясь не смеяться.

Коридор ждал их. Длинный, блестящий от лунного света, он пах чем-то знакомым: смесью ванили, свежего белья и вчерашних блинов. Свет фонарика рисовал на полу золотые кружки, а тени на стенах казались живыми. Вот шкаф тянет руку – будто приглашает. Вот зеркало блестит – подмигивает.

– Осторожно, – шепнула Пуля. – Тут, по-моему, засада.

– Где?

– Там, под креслом. Это… пылевая буря.

Машка засмеялась тихо-тихо.

– Это пыль, глупышка. Её не боятся. Её просто иногда убирают.

– Ну, не знаю, – вздохнула Пуля. – Она выглядит подозрительно пушистой.

Они шли медленно, стараясь не скрипнуть половицей. В доме всё спало. Только часы в гостиной звякнули – «тинь» – и снова замолчали. И вдруг… из кухни донёсся лёгкий звук.

– Ты это слышала? – прошептала Машка.

– Конечно. Это либо холодильник разговаривает сам с собой, либо мама пьёт воду.

Обе замерли. Время вытянулось в ниточку. Даже фонарик будто перестал светить – от страха. Потом снова – тишина. Только где-то вдалеке вздохнул ветер.

– Пронесло, – шепнула Машка. – Пошли.

Она на цыпочках подкралась к кухне и прижалась ухом к двери. Пуля выглядывала из кармана и следила.

– Всё чисто, – сказала Пуля. – Ни одной живой души. Только холодильник нервно поблёскивает.

Дверь тихо открылась. Кухня встретила их синеватым светом от окна и запахом мандаринов. На столе стояла чашка с недопитым чаем, рядом – ложка. Машка представила, как мама вечером поставила чай, зевнула, сказала себе: «Ай, потом допью» – и ушла.

– Шоколад где-то здесь, – уверенно сказала Пуля. – Я точно видела блестящее.

Машка прищурилась на верхнюю полку. Та и правда сверкала чем-то подозрительно привлекательным. Но до неё – как до луны.

– Вот она, вершина сладкой мечты, – прошептала Машка. – Нам нужна лестница!

Она огляделась. Табуретка. Потом стул. Потом ещё одна табуретка.

– Мост! – прошептала она. – Сделаем мост до шоколада!

Пуля осторожно выглянула из кармана.

– Только, капитан, учтите: если мы упадём, миссия провалена, мама проснётся, а я потеряю бантик.

– Ничего, – ответила Машка. – Зато мы будем героями. Герои всегда немного падают, но потом встают.

И началась операция всерьёз. Стул был тяжёлый, табуретка скрипучая. Но Машка шла на всё.

– За честь команды «Сладкий фронт»! – сказала она, ставя последнюю ступеньку.

– И за бантик, – добавила Пуля.

Фонарик мягко освещал полки. Вверху виднелась коробка. Коробка с кружочками. А рядом… что-то блестящее. Машка потянулась. Сердце билось, будто в груди барабан. Пальцы дотронулись до обёртки – и вдруг табуретка качнулась.

– А-а-а! – шепнула Машка (так, что даже тишина испугалась).

Она ухватилась за край полки, удержалась. Пуля прижалась к халату, затаив дыхание.

– Ещё чуть-чуть… – Машка дотянулась.

Щёлк.

Шоколад был пойман!

Они замерли. Мир, кажется, затаил дыхание вместе с ними. А потом Машка тихо спрыгнула на пол. Табуретка вздохнула от облегчения.

– Мы сделали это, – торжественно сказала Пуля.

– Мы герои, – прошептала Машка. – Настоящие ночные добытчицы счастья.

Она взглянула на трофей. На обёртке блестело золотое слово: «Молочный». Машка улыбнулась.

– Самый добрый из всех шоколадов. Он пахнет детством и мамиными руками.

Они устроились на полу, прямо у холодильника, и развернули обёртку. Шоколад был холодный и блестящий, как зимний утренний лёд. Машка отломила маленький кусочек. Один – себе. Один – Пуле (понарошку, но от души).

– Знаешь, – сказала Машка, глядя на свой кусочек, – иногда кажется, что шоколад – это просто сладость.

– А на самом деле? – спросила Пуля.

– Это когда мама вечером улыбается, даже если устала. Вот это – настоящий шоколад.

Пуля посмотрела на неё и прошептала:

– Тогда ты – мой шоколад.

Машка засмеялась.

И ночь, кажется, тоже – чуть-чуть.

Машка ступала босиком. Её пятки касались холодного, словно мрамор, линолеума. Он отзывался тихими, едва уловимыми щелчками – будто шёпот древнего замка, который предостерегал:

– Тише, тише, не выдавай нас!

Дом ночью превращался в таинственное королевство. Даже стены, казалось, дышали медленнее, словно затаив дыхание в ожидании чего-то невероятного.

Вот комод – обычно добродушный пузатик, а теперь стоял нахмуренный, будто суровый хранитель древних секретов. Его деревянные бока отбрасывали причудливые тени, которые танцевали в полумраке.

Вот пальто на вешалке – длинное, с вытянутыми рукавами, словно руки призрака. Оно будто шептало строго:

– Куда это ты, маленький ночной следопыт?

Но Машка не боялась. С ней была Пуля – самая храбрая кошка в мире, хоть и с ватой внутри. Пуля старалась не дрожать, но от волнения её бантик подрагивал, будто маленький флажок на ветру.

– Смотри! – прошептала она. – Луч света! Наверное, он указывает дорогу к полке!

И правда – сквозь занавеску пробивался узкий серебряный луч. Он падал точно на шкаф, где наверху поблёскивало что-то фольгированное, словно драгоценный артефакт. Машке показалось, что сам свет шепчет:

– Вот она, цель миссии.

– Вижу цель, – выдохнула она, стараясь дышать как шпионка из мультика. Сердце колотилось – будто бубен в оркестре, затерявшемся в глубинах ночи, а в голове плясали мысли: «Если дотянуться – мы герои. Если уронить табуретку – конец всему».

Они подошли к шкафу. Он был высокий, как башня, устремлённая в небо. На его ручках висели прихватки с курочками, и одна из них глядела строго-при-строго, будто осуждая их дерзкий план.

– Курочка явно против, – шепнула Пуля. – Может, лучше отступим и сделаем вид, что всё это был сон?

– Поздно, – ответила Машка, уже придвигая табуретку. – Герои не отступают. Даже если курочки осуждают.

Табуретка скрипнула, будто тоже не была уверена в успехе операции. Машка поставила на неё стул – осторожно, как инженер в космосе, прокладывающий путь к далёким звёздам.

– Главное, не дыши, – прошептала она. – И не думай громко.

Пуля зажмурилась, а потом снова открыла глаза:

– А если шоколад уронить?

– Тогда скажем, что он сам спрыгнул – соскучился по людям.

Машка карабкалась. Коленки дрожали, но внутри было горячо, как у настоящего исследователя перед открытием сокровищ. Фонарик качался на шее, отбрасывая пляшущие пятна света, которые превращали тень в причудливых монстров и сказочных существ. С полки сползла пылинка – медленно, торжественно, как падающая звезда, предвещающая великое событие.

– Ещё немного, – шептала Машка. – Ещё чуть-чуть…

Пальцы уже касались холодной фольги. Шур-шур. Шоколад будто шевельнулся от радости, предвкушая своё освобождение. И тут – чих! Негромкий, но обидно внезапный.

– Это ты? – испуганно прошептала Машка.

– Нет, – оскорблённо ответила Пуля, – я плюшевая!

Из соседней комнаты послышалось:

– Маш?.. Ты чего там?..

Машка замерла, как статуя, высеченная из мрамора. Даже сердце, кажется, перестало биться. Время словно остановилось, превратившись в вязкий сироп. Мама поворочалась, зевнула, потом что-то пробормотала и снова уснула. Тишина вернулась – как ни в чём небывало, словно ничего и не происходило. Машка медленно выдохнула:

– Фух. Мы живы.

– Почти герои, – поправила Пуля. – Осталось добраться до земли.

Она спрыгнула первой – прямо в Машкин карман, словно маленький диверсант. Машка последовала за ней, стараясь не уронить добычу. Когда её ноги коснулись пола, она почувствовала себя покорителем Эвереста. Шоколад был их! Фольга блестела, как медаль, заслуженно вручённая за подвиг.

– Операция «Шоколадная Полка» выполнена, – торжественно сказала Машка, приложив ладонь к сердцу.

– Да здравствует сладость победы, – вздохнула Пуля.

Они тихо прокрались обратно в комнату. Коридор казался добрее – будто сам радовался их успеху. Даже пол перестал щёлкать – шёл на цыпочках вместе с ними, словно соучастник их тайны.

– Знаешь, – сказала Машка, когда они забрались под одеяло, – это, наверное, и есть настоящее приключение.

– Настоящее – это когда в животе трепещет, а потом тепло, – согласилась Пуля. – Как после маминых объятий.

Машка усмехнулась, достала шоколад и сказала:

– Тогда делим поровну. Но только кусочек, ладно? Остальное – для утра.

– А если не удержимся?

– Тогда скажем, что мыши были особенно культурные.

Пуля кивнула серьёзно:

– Согласна. Только мыши, которые знают слово «культурные», не грызут, а дегустируют.

Машка тихонько засмеялась, и ночь улыбнулась вместе с ней – мягко, таинственно, словно храня в себе новые загадки. Свет фонарика погас, как будто тоже вздохнул с облегчением, завершив свою миссию. А где-то за окном ветер прошептал:

– Герои спят. До следующей миссии.

Но до цели – почти небо! Полка возвышалась над ними, как величественная гора, утопающая в облаках. Её деревянные края словно манили и в то же время предостерегали: «Ты сможешь? Или отступишь?».

– Ты у нас лёгкая, может, сама туда прыгнешь? – предложила Машка, в её голосе звучали нотки нетерпения и азарта.

– Я плюшевая, а не резиновая! – возмутилась Пуля, вздёрнув пушистый хвостик. Её глаза гневно сверкнули в полумраке. – Надо строить лестницу!