Схватка с невидимкой
Действие произведения происходит в анималистической версии нашего мира. Все события являются вымышленными и не имеют ничего общего с реальностью.
Глава 1. Два месье в одинаковых пальто и один водитель с безумными глазами
Из дневника Конана Грейсона
Мог ли я, Конан Грейсон, волк из провинциального английского городка, предположить, что во Франции я переживу самое главное приключение всей своей жизни? Что встречу ту, которая, увы, никогда не станет моей, но которую я буду помнить до конца жизни и с именем которой покину сей бренный мир?
Но обо всем по порядку. Не знаю, конечно, прочитает ли кто-нибудь мои каракули, выведенные нетвердой лапой, пострадавшей во время этих приключений и дрожащей всякий раз, когда я беру в нее карандаш, но мне почему-то верится, что пишу я это не зря. Думал ли я тогда, что в будущем мне не суждено стать великим музыкантом, как и врачом, на которого я долго и усердно учился и от участи работать по специальности сбежал в романтичную, но чуждую мне Францию? Разумеется, нет. Я был весел, полон задора, а в глазах моих сверкали огоньки, которые сверкают у любого молодого волка, еще не столкнувшегося с трудностями и не познавшего горечь проблем взрослой жизни – однообразной, иногда невыносимой и казавшейся мне тогда досадным старческим брюзжанием.
Как сейчас помню, лил дождь. Холодный, пронизывающий. Мою шкуру не спасало даже твидовое пальто, любовно называемое мною ольстером1, а лапы промокли насквозь. Привычная мне английская погода как будто увязалась за мной с Туманного Альбиона. И если бы не огни далекой Эйфелевой башни, сверкавшие россыпью разноцветных светлячков, то я бы думал, что нахожусь на любимой родине.
Редкие прохожие шли, пригибаясь под отяжелевшими от воды зонтами, в то время как я шел с прямой спиной, подставив морду струям и холодному ветру. Да, не понять этим «лягушатникам» истинной прелести непогоды, этой романтики…
Путь я держал в маленькую гостиницу на авеню Сен-Пре, где остановился несколько дней назад по прибытии в Лютецию2. Путь был неблизкий, и я решил срезать его, пройдя через темный парк. Экономщики французы почему-то не зажгли фонари, и в парке было пустынно – прохожие обходили неосвещенное место стороной. Приблизившись к одному из фонарей, я понял, почему он не горит – кто-то разбил его. Пройдя дальше по аллее, я заметил, что и остальные фонари постигла та же незавидная участь: не иначе безобразничали местные мальчишки.
По молодости лет я самонадеянно считал, что мне, волку, да еще и англичанину, нечего бояться. Что со мной ничего не может приключиться. Именно поэтому я бесстрашно шел по вымощенной кирпичиками дорожке и, засунув лапы в карманы, глазел по сторонам. Не помню, о чем таком интересном я думал, хотя себе тогдашнему я бы посоветовал не вести себя как осел, приобрести зонт и вообще не шататься по вечерам не пойми где, поэтому я не сразу заметил, как мне навстречу из непролазной темноты вылетел месье в пальто. Пальто меня заинтересовало, потому что оно было точной копией моего. Морду незнакомца скрывала широкополая шляпа. Отойти в сторону я не успел, да и отходить было некуда, потому что за дорожкой растеклись лужи. Однако, торопящегося прохожего этого не волновало. Он довольно грубо толкнул меня, и я, не удержавшись, рухнул в грязную жижу.
Понадобилось несколько секунд, чтобы я оценил свое дурацкое положение и нашел в себе силы собраться. Грязь забилась в нос, растекалась по морде, затекла за шиворот и бесповоротно испортила мой любимый ольстер. Холодная вода буквально обожгла тело. Нелепо скользнув по жиже ногами, я все же поднялся.
– Лягушатник! – мстительно крикнул я, оглядываясь в поисках своего обидчика. Но никого не увидел. Я стоял, готовый разреветься, словно щенок, и обиженно утирал нос рукавом. В голове вертелись непечатные слова.
Добредя до выхода из парка, я, правда, позабыл напрочь о своем горе, потому как увидел нечто, приведшее меня в состояние крайнего потрясения: здесь только что произошла страшная авария.
Передо мной была машина, сплющенная в гармошку. Правая передняя фара до сих пор жалобно мигала. Должно быть, водитель не разглядел фонарный столб и врезался в него. В голову пришла запоздалая мысль, что фонари были выведены из строя неслучайно… Больше я думать не мог. Подбежав к машине, я не без усилий распахнул дверь и попытался растормошить сидящего за рулем. Это был пес какой-то бойцовской породы.
Получив в Англии неполное медицинское образование и проработав год в больнице, я думал, что меня напугать уже ничем невозможно. Однако, увидев морду пса, я отпрянул, а мое сердце бешено заколотилось в груди. Выражение морды несчастного меня ничуть не напугало, а вот глаза… Широко распахнутые, остекленевшие, с узкими, словно нарисованными зрачками… Разумеется, я знал про «кошачий глаз» и другие трупные признаки, но то, что я увидел сейчас, решительно на все это не походило. Конечно, пес за рулем был уже мертв, но… Эти страшные глаза, словно портал из преисподней, не мигая смотрели на меня. И я стоял, как дурак, глядел в них и чувствовал, как мое сердце бьется все сильней, все отчаянней.
– Помогите… – просипел я.
– Вот он! – услышал я за спиной картавый визгливый голосок. – Это его дурацкое пальто, я запомнил!
Обернувшись, увидел перед собой какого-то коротышку. Я хотел было усмехнуться и сказать что-нибудь едкое, самоуверенное, такое, чтобы этот недомерок незамедлительно убрался, но не успел, потому что коротышка щелкнул пальцами и на меня кто-то набросился.
Наступила темнота…
***
Боль. Меня пинают в живот, я лежу на мокром асфальте и чувствую, что задыхаюсь (кто-то натянул на мою морду мешок).
– Босс, может, хватит? – спросил чей-то хриплый бас.
– Ладно, – смилостивился картавый. – Снимай мешок.
Я вновь могу дышать! Но глаза по-прежнему ничего не видят. Меня хватают за гриву.
– Куда ты дел тубус? Где он? – орет мне в ухо картавый голос. – Отдал уже кому-то? Кому? Знай, я все видел. О, diable3! Вафля, кто это?
– Лис, – покорно отвечает бас.
– Какой лис, Вафля? Лисы рыжие, а этот серый, как мышь.
– Сам ты мышь… – отвечаю ему я.
– Кто ты такой? И почему на тебе лисье пальто?
– Это мое пальто. – Вопросы начинают меня раздражать. – Произошла ошибка. Вам нужен не я… А я просто мимо проходил…
– Мимо проходил? За дурака меня держишь? Тут не мог никто проходить, в парке все фонари кто-то разворотил! – завизжал коротышка-крыс, мотнув хвостом с кисточкой на конце. – Ты обманываешь меня, клянусь, что я вытрясу из тебя все, что только возможно! На кого ты работаешь?
– Ничего я не знаю…
– Последний раз спрашиваю.
– Да пошел ты, крыса!
– Чего? Сам ты крыса, придурок! Я ихневмон!
Картавый выругался на неведомом мне языке и велел Вафле проучить меня, что тот стал с удовольствием исполнять – на меня обрушилась серия ударов.
Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы вдруг я не услышал задорное бибиканье и скрежет тормозов.
– Копы! Валим!..
Мои обидчики исчезли, словно их и не было. А я попытался позвать на помощь, но вместо крика издал какой-то нечленораздельный звук. Силы покинули меня, и я потерял сознание.
Глава 2. Прекрасная спасительница
– Наконец-то очнулся.
Мои глаза открылись. Я находился в салоне чьей-то машины, с ногами лежал на кожаном сидении, а моя голова покоилась на коленях прекрасной рыжей кошечки. Ее внимательные золотые глаза изучали меня, а мягкая лапка гладила мою гриву.
– Простите… – хрипло прошептал я.
– Вам не за что извиняться, – ответила кошка, и добрая улыбка озарила ее мордочку. – Вы не виноваты, что оказались не в то время не в том месте.
– Очень тонко подмечено… – Я не мог оторваться от созерцания ее чудесной улыбки и чувствовал, что начинаю улыбаться в ответ. Oh God, что она обо мне подумает? Надо встать, срочно встать, а то это уже ни в какие ворота!
– Извините меня… Обычно я, если дерусь, то всегда одерживаю верх, но на этот раз… хм… вы меня поняли.
Кошка рассмеялась, сделавшись от этого еще краше и вогнав меня, глупого волка, в краску.
– Не сомневаюсь, вы бы наваляли этим парням по первое число, однако же сегодня был не ваш день. Но вы не расстраивайтесь, не одному вам сегодня не везет… Дейл, – крикнула она водителю, – let’s go to the hospital. It’s necessary to help a victim. I’m inclined to suppose that he has got a concussion of the brain.4
– О, нет-нет, не надо меня в больницу… Нет у меня никакого сотрясения! – Я попытался сесть, но голова закружилась так, что я грохнулся обратно на колени своей загадочной спасительницы. Она рассмеялась.
– Какой же вы забавный! И понимаете по-английски… Вы англичанин, не так ли?
– Так, – согласился я, предпринимая очередную попытку привести себя в вертикальное положение. Усевшись, оглядел свое тело и пришел в замешательство. Мое заляпанное пальто и грязные лапы изрядно наследили в салоне автомобиля прекрасной кошки, а судя по взгляду водителя, неулыбчивого премерзкого койота, неодобрительно поглядывающего на меня в зеркало заднего вида, я здесь и вправду был лишним пассажиром.
– Извините… Обычно я одет с иголочки, – признался я, потирая разбитую голову и раздумывая, как оттереть грязные следы на кожаном сидении. – Но сегодня…
– Если вы скажете, что «сегодня не ваш день», то буду вынуждена повториться. Сегодня в самом деле все идет наперекосяк. Магнитные бури, не иначе. – Она с интересом разглядывала меня. – Если вы считаете, что вам не нужна медицинская помощь, то я не буду настаивать. Всего лишь спрошу в последний раз: вы уверены, что у вас нет сотрясения?
– Уверен. Я крепкий орешек… И я медик. По образованию, – быстро сказал я, отчего-то чувствуя себя неловко. Возникло ощущение, будто я хвастаюсь, хотя у меня и в мыслях не было кичиться ненавистной мне профессией. – В душе я музыкант, – зачем-то добавил я, чувствуя, как краснеют кончики моих треугольных ушей (благо, что они были покрыты шерстью и грязью).
– Музыкант-медик? Однако… – Глаза кошки сверкнули золотыми огоньками. —Так где же вас высадить, господин музыкант? Подброшу куда угодно, назовите только адрес. И не вздумайте отказываться, вы не в том состоянии, чтобы добираться до дома пешком.
Я назвал адрес, и кошка передала его водителю. Тот буркнул, что авеню Сен-Пре мы давным-давно проехали и сейчас ему придется делать крюк.
– Как вас зовут? – поинтересовалась кошка.
– Конан. Конан Грейсон, – представился я. – Можно просто Кони. Так меня все зовут.
– Кони… – повторила кошка, и в ее устах это прозвучало так нежно и так необычно, что у меня в груди что-то защемило. Еще никто не произносил мое имя так ласково. Даже мама, хотя бы потому, что ее голос был совсем не похож на голос этой чудесной кошечки.
– А как зовут вас? – почему-то нерешительно спросил я.
– Мярина. Просто Мярина. Давайте оставим мою фамилию за скобками.
– Какое чудесное имя… Я полагаю, вы не француженка?
Кошка рассмеялась, и вновь ей это удалось на удивление обаятельно.
– Увы, да. А как вы поняли, господин Кони?
– Вы слишком очаровательны для того, чтобы быть француженкой… – ляпнул я и смутился.
– А вы, как погляжу, парень не промах. Делаете мне комплименты сразу после того, как я впустила вас к себе в машину…
Ее глаза так и светились, и этот свет приятно согревал меня. Странное дело, но рядом с Мяриной я ощущал себя дурачком, наивным первоклашкой, хотя перед другими девчонками всегда демонстрировал свои лучшие качества. С ней же я был словно под гипнозом. Только и делал, что нес ерунду и вел себя наиглупейшим образом. А эти ее бездонные глаза…
Вспомнив про глаза, я вдруг передернулся. В памяти вновь всплыла недавняя картина – мертвый пес за рулем разбитой машины с остекленевшими неживыми глазами.
– Вам плохо? – забеспокоилась Мярина, заметив, как я переменился в морде. – Говорила, что не стоит храбриться.
– Перед тем, как на меня напали бандиты, я был на месте аварии. Машина врезалась в фонарный столб и сложилась, как консервная банка. Я бросился спасать водителя… Но тот был уже мертв. А его глаза… Я не забуду их никогда.
– Пес-водитель? – Мярина нахмурилась. – Он был в красной машине?
– Цвет я не запомнил. А что?
– Ничего… Совершенно ничего. Пустое все, пустое. А те бандиты, что они от вас хотели?
– Не знаю… – Я почувствовал вновь подступившую дурноту, возникшую, по всей видимости, из-за резкого поворота, совершенного хмурым молчаливым водителем. – Тубус. Они спросили про какой-то тубус.
– Машина врезалась в фонарный столб… Я так и знала, что встреча пройдет вблизи парка, но, как дура, устроила засаду под мостом… Конечно же, они шифровались, а я не сообразила…
Я слушал кошку молча, совершенно не понимая, что она имеет в виду. Но объяснять та не захотела, и, привстав, что-то шепнула водителю на ухо. После чего села и обратилась уже ко мне:
– Кони, не поймите меня неправильно, но я тоже кое-каким образом связана с этой историей. Мне просто необходимо узнать все подробности, и, если вы не торопитесь, мы могли бы поговорить с вами о том псе и тубусе. Пожалуйста!
Машина остановилась, и я, выглянув в окно, увидел вход в свою гостиницу.
– Мы можем подняться к вам, – предложила Мярина, но я спешно отказался. Мне совсем не хотелось, чтобы такая красивая кошечка видела беспорядок, который я устроил сегодня утром, когда усиленно искал свои часы. Так и не найдя пропажу, я был вынужден бежать, сломя голову, а уборку отложил до лучших времен.
И кошка начала расспрашивать меня. Я поведал ей все, но мой рассказ получился скудным на подробности и, судя по всему, ничем не помог кошечке. Видел ли я тубус в салоне? Разумеется, нет, какой тубус, если все мое внимание было приковано к пострадавшему. Но Мярину очень заинтересовал пес-водитель, в особенности то, что при аварии его морда совсем не пострадала.
– Его ведь могли положить в машину уже после столкновения? – предположил вдруг я.
– Не исключено, – кивнула Мярина. – Но от чего он тогда умер? Вы очень живо описали мне его глаза… Вы же медик, вас не должен пугать взгляд покойника.
– Тот взгляд был необычным, поймите меня! Умирать буду, не забуду! – Я перекрестился.
Мярина задумчиво посмотрела на водителя, который слушал нас более чем внимательно и, мягко улыбнувшись, коснулась моего запястья.
– Кони, друг мой, вы сегодня очень устали. Идите к себе. Советую вам хорошенько выспаться.
Мне почему-то стало обидно.
– Мы с вами еще увидимся? – задал я новый, ужасно глупый вопрос и честно скажу, что мне почему-то очень хотелось получить на него положительный ответ.
– Все может быть. Жизнь на то и жизнь, что состоит из невероятных совпадений и случайных встреч. Не буду с вами прощаться, Кони. Извините, проводила бы вас, но после нашей беседы у меня появилась пара безотлагательных дел. Вы определенно приносите мне удачу.
И она, совершенно не поморщившись, поцеловала меня в грязную щеку.
Я вышел из машины, и та, только захлопнулась дверь, резко газанула и, обдав меня облачком дыма, скрылась в темноте ночи.
Дождь уже давно прошел. А я стоял и не смел опустить глаз, словно верил, что Мярина вдруг выйдет из темноты и улыбнется мне. Такая же веселая и чертовски привлекательная.
Щека моя горела, и это чувство было очень приятно. Я отдал бы все на свете, чтобы она поцеловала меня еще раз. Ох, если бы это случилось, я был бы самым счастливым волком на свете!
Увижу ли я ее снова?
Глава 3. Однокашник
Нетрудно догадаться, что ночь я провел без сна. Все ныло, боль, словно разряды электрического тока, отдавала в каждую мышцу, в каждую клеточку моего несчастного тела. В ушах же стоял такой звон, словно я только что вернулся с рок-концерта. Не хотелось ни ворочаться (к слову сказать, кровать в моем номере была до того жесткой, что я ощущал себя йогом, лежащим на деревянных досках), ни вертеть головой, даже лишний раз набрать воздуха в грудь не хотелось. Я лежал и пялился в потолок. От напряжения, с каким я разглядывал облупившуюся побелку и тонкие, словно нарисованные карандашом трещины, у меня стало двоиться в глазах. Выругавшись, я зажмурился…
И увидел ее! Мярина сидела передо мной и гладила рыжей лапкой волосы на моей голове. В глазах чаровницы вспыхивали золотые огоньки, придавая ей особый шарм.
И вот, только я попытался всласть насладиться своим видением, как оно вдруг отступило, я открыл глаза и с неудовольствием отметил, что уже забрезжил рассвет.
Я сел. Мой взгляд уперся в дурацкий натюрморт с яблоками, висевший на стене. От вида этих противных, явно гнилых, фруктов, я всякий раз морщился и, была бы моя воля, давно бы уже вышвырнул премерзкое полотно в окошко.
Боль в теле все еще досаждала, делала меня неповоротливым и медлительным, но я старался не обращать на нее внимания.
Надо было поторопиться. Горячую воду в этой гостинице включали только по утрам, в остальное же время предписывалось воспринимать холодную струю, бьющую из крана, как нечто должное.
Я, так и бухнувшийся вчера в кровать пыльным и грязным, наконец смог принять душ. Правда, горячую воду отрубили еще до того, как я успел смыть всю грязь с шерсти, и мне пришлось домываться холодной, но это, к моему собственному удивлению, меня ничуть не рассердило. Даже, наоборот, позабавило.
Вернувшись в комнату, я заметил, что натюрморт висит как-то криво, но прикасаться к нему было выше моих сил, и я отвернулся к окну.
Вечером меня ждала подработка на свадьбе, им требовался музыкант, но представив, что после смены мне придется вновь идти до гостиницы по темным переулкам, я решительно отмел сию затею. С меня довольно! Такая подработка не сделает меня великим музыкантом. А жених с невестой пусть поищут себе другого дурачка, который будет музицировать под их слащавые поцелуйчики и под чавканье гостей, жующих лягушачьи лапки.
Передумав еще много чего, я распахнул окно и высунул морду наружу. Скоро мне будет нечем платить за чертовый номер с натюрмортом, вонючими клопами и шебаршащимися под полом крысами. Наверняка придется брать денег взаймы у отца на обратный билет до Англии, а потом выслушивать его нотации о том, что я, этакий болван, вечно не слушаю родительских дельных советов.
Пели птички, светило приветливое, чересчур яркое, на мой английский взгляд, солнце. Не было и следа от той непогоды, в которую я попал вчера. Мои мысли потихоньку приходили в порядок, и жизнь не казалось такой уж скверной, хотя тень отца еще незримо висела где-то подле меня, предупреждая – только позвони мне, и на тебя обрушится волна праведного гнева, которая прибьет тебя с головой.
Разумеется, увлечение музыкой ерунда, лучше уж прозябать в больнице, заполняя глупые карточки и бюллетени… Казалось, мы с отцом жили на разных планетах, и он искренне не понимал, почему место терапевта в главной больнице Бирмингема для меня каторга и что такого я нахожу в бренчании на гитаре где-нибудь в подземном переходе. Сын уважаемых родителей, intellectual, а все тешит себя глупостями, как какой-нибудь волчонок.
Решив прогуляться, я, старательно отводя взгляд от дурацкого натюрморта, вышел из номера в коридор. Еще на лестнице я услышал чей-то голос, показавшийся мне смутно знакомым, но, витая в своих мыслях, не придал этому особого значения. Вряд ли меня можно было чем-то удивить.
– Tiger-wolf! I haven`t seen you for ages5! – завопил кто-то, и я опомниться не успел, как оказался в крепких объятиях.
Я попытался вырваться, к тому же постояльцы, отчего-то столпившиеся в коридоре, стали с неподдельным интересом следить за происходящим, подобно зрителям в театре, но мерзкий тип лишь сильнее сжимал меня и совершенно не собирался отлипать.
– Старик, не узнал меня? – вопил мне в самое ухо сумасшедший. – Гляжу, ты повзрослел, хотя всего какой-то год не виделись… Дружище!
Меня выпустили из удушающих тисков, и я инстинктивно отпрянул назад, чуть не налетев на столик администратора. Зато теперь я смог разглядеть того, кто меня так бесцеремонно схапал. Рыжий субъект с острой мордой и хитрыми зелеными глазами улыбался, блестя безупречными белыми зубами, и был не прочь еще раз придушить меня своими костлявыми, но довольно сильными лапами. Не знай я этого лиса, решил бы, что он бешенный. Но, увы, я его знал. Передо мной стоял мой бывший однокашник из медицинского.
– Tiger-wolf! Tiger-wolf! – ткнув в меня пальцем, повторил лис. В долгу я не остался и, точно так же ткнув в лиса, в тон ему ответил:
– Booby-fox6! Booby-fox!
Мы оба расхохотались, не обращая на постояльцев никакого внимания. А их стало только больше, даже сверху спустились поглазеть на двух сумасшедших англичан, или, как с пренебрежением говорят о нас французы, «ростбифов». Действительно, что с нас возьмешь?
– Сам ты сумчатый! – сказал я сквозь смех.
– Не обижайся, Кони! – покровительственно махнул лапой мой бывший однокашник. – Я прекрасно помню: только попроси тебя дать списать конспект, ты сразу его из кармана белого халата вынимаешь. Это я, между прочим, на болвана должен обижаться!
– На болвана? Ах да, ты же у нас на самом деле вундеркинд! На год раньше закончил учебу. Вернее, декан выгнал тебя за прогулы. Ну и как тебе взрослая жизнь, братец Лис?
Лисандр Тодд, сколько я его помню, был типичным прожигателем жизни. Ночи он проводил в клубах, девушек менял так быстро, что даже я, какое-то время входивший в круг его близких друзей, не мог с точностью назвать их приблизительное число, а уж что касается модных костюмов и дорогих прибамбасов – Лисандру завидовали все парни с нашего потока. Наверное, кроме меня одного. Да, моя семья не могла похвастаться счетами в банках со множеством нулей, но я одевался прилично, хотя и далеко не так, как наш баловень судьбы. Мне было достаточно того, что я имел.
Однако сейчас передо мной стоял изрядно похудевший лис в обычной рубашке и далеко не дизайнерских брюках. От былого шика не осталось и следа.
– Пошли, прогуляемся, – буркнул мне однокашник, бросив нервный взгляд на толпу. – Не люблю, когда разглядывают.
***
– С чего это ты вдруг перебрался к «лягушатникам»? И чего забыл здесь, в этой мерзопакостной гостинице? Она явно не для твоей ухоженной шерстки, – пошутил я, только мы вышли на улицу.
Лисандр усмехнулся.
– Ох, Кони… Логичнее, чтобы я обо всем этом спросил тебя… Ты же выучился на врача, лапы у тебя, как сейчас помню, все говорили, золотые. А ты здесь. Непорядок. – Он хлопнул меня по плечу.
– Ты не прав. Доучиться я не успел. Сбежал из дома в поисках лучшей жизни.
– Сбежал? Ну и ну. В голове не укладывается. – Лисандр задумчиво ковырнул лапой камешек на дороге. – Ну а я… Чего я? Сам, небось, понял, что как только декан, зверюга, выгнал меня, родители сразу из дома поперли. Сказали, крутись сам, как хочешь… Вот и забросила меня судьба сюда… Почти год здесь, а живу где придется, питаюсь помоями и никак не могу выучить этот лягушачий язык!
– Так уж и помоями, – не поверил я. – Ты же всегда был очень деятельным. Из таких, которые на всем деньги сделают. Потерял былую хватку?
– Потерял… Хотя ты прав, по-разному бывало. Еще совсем недавно деньги у меня водились, дела шли в гору… А сейчас… все надо начинать сначала. Да не суть важно. Ну а ты у нас теперь кто?
– Никто. Музыкант.
Лисандр расхохотался. И даже остановился. Держась за живот, он хохотал так громко, что мне стало обидно.
– Не злись, братец, не злись! – отсмеявшись, сказал лис. – Я… просто… Знаешь, ты всегда был практичный, трезвомыслящий… Медик. И тут… О, ха-ха! Му-зы-кант! Как так?
– Еще и не такое в жизни бывает.
– Слушай, у меня есть немного деньжат. Пойдем, сходим, пожрем. Красиво, как короли! Я тут одно местечко знаю… – Глаза Лисандра возбужденно сверкнули, и он сглотнул слюну.
– Может, не надо? Сам сказал, что на мели! – попытался возразить я, но Лисандр уже ухватил меня за локоть.
– Парень, сбежавший из дома ради бренчания на гитаре, должен ценить вкус жизни. А не стонать, как prim young lady7! Если сказал, что угощаю, значит, угощаю! Запомни, чувак, лис, он хоть и хитрый, но доброту помнит. Ты всегда мне помогал. Рефераты за меня писал, на практике подменял… Что, я друга не угощу? – Вот так, безостановочно болтая, этот мерзкий тип совершенно спутал все мои утренние планы и уволок за собой.
Хотя что это я? Не было у меня никаких планов. В самом деле, не звонить же родителям. Что бы я им сказал? Извините за то, что я никчемный волк?
Плохие мысли. Дурные. Надо гнать их поганой метлой. Почему бы мне в самом деле не развеяться? Если, конечно, у этого лиса и правда есть деньги. На то он и лис, что может обмануть, уж я-то своего бывшего однокашника знаю, как облупленного.
Глава 4. Ресторан с цыганами
Сам не знаю почему, но раньше я вообще никому не завидовал. Или старался не завидовать, хотя и не помню случая, чтобы меня до скрипа зубов доводило чье-то богатство или удача. Эту черту характера я воспринимал как должное и в то же время выделяющее меня из толпы завистливых и жадных зверей.
Сейчас же я изо всех сил старался не испытывать зависти к Лисандру, который, судя по всему, хоть и жил небогато, но в гораздо большем достатке, чем я, если он так запросто взял и потащил бывшего однокашника в какой-то ресторан. Я-то не мог себе позволить подобного даже после трех свадеб за день, за игру на которых мне платили ничтожно мало.
– Чем ты хоть занимаешься? – решился спросить я.
– А не все ли равно? – Лисандр пожал плечами, демонстрируя, что это не имеет никакого значения. – Сказал же, что прогорел.
Ресторан русской кухни «Borodino», в который мы направлялись, считался достопримечательностью городского масштаба. Такие как я не могли даже и мечтать о завтраке в подобном месте. У входа стоял швейцар в безупречном красном костюме, таких же красных лакированных штиблетах, пускающих зайчики в глаза прохожих, и фуражке, грозно спущенной на глаза.
– А нас пустят? Тут, наверное, дресс-код, а наша внешность, мягко скажу, не шик… – пробормотал я, одернув свою мятую рубашку. Жаль, что мой роскошный ольстер не подлежит восстановлению, в нем я выглядел куда лучше.
Но Лисандра, похоже, такие глупые вещи, как внешний вид, не волновали. Он бесстрашно шагнул к входу и выудил из кармана золотую карту (весьма потасканную на вид). При виде карты швейцар в мгновение ока преобразился, услужливо улыбнулся и распахнул дверь. Мы без труда попали внутрь. Не задерживаясь в гардеробе, ведь снимать с себя нам было нечего, мы прошли в зал.
Убранство ресторана оказалось роскошнее, чем я предполагал. Полы начищены до блеска, высокий потолок подпирали мраморные колонны, а столики, расставленные в строгом шахматном порядке, были покрыты белоснежными скатертями. Вверху позвякивала хрустальными капельками-висюльками тяжелая люстра. Хоть это было и неприлично, но я задрал голову, стараясь рассмотреть потолок в мельчайших деталях.
Играла задорная музыка. Лисандр ткнул меня в бок.
– Этот ресторан известен тем, что его открыли русские эмигранты. Видишь, цыгане публику развлекают. Чудно! Для комплекта только медведя, балалайки и матрешек не хватает. Русские хоть и quilted jackets8, но в развлечениях толк знают.
Я мельком кивнул, не слушая Лисандра. Меня заворожили пляшущие звери в цветастых юбках. Они громко пели, хлопали в ладоши, а койот в красной рубахе наигрывал на гитаре. Одна из танцовщиц мне показалась смутно знакомой, но я отмел это странное ощущение. Откуда мне знать цыганских танцовщиц? Разве что выступали вместе на какой-нибудь свадьбе… Но нет, я ни разу не аккомпанировал цыганам. Тряхнув головой, я мысленно отругал себя за лишние, совершенно глупые мысли.
Мы сели за столик, к которому нас сопроводил услужливый официант. Сунув нам по карте меню, он почтительно раскланялся и исчез. Лисандр принялся читать, близоруко сощурившись.
– С твоей золотой картой ты можешь позволить себе даже более шикарное заведение, чем это, – заметил я, листая глянцевые страницы с перечнем блюд и их цен.
– Может быть… Если бы она работала, – посмеялся Лисандр и швырнул карту на стол. – Папенька еще год назад ее заблокировал, но я пользуюсь ей всякий раз, когда надо прошмыгнуть туда, куда пускают лишь избранных. А все мои деньги здесь. – Он достал из кармана туго перетянутую пачку зеленых купюр. – Маловато, но хватит, чтобы разок покутить.
Он заказал всякой всячины, я же ограничился обычным стаканом воды. Есть мне не хотелось, а Лисандр особо и не предлагал.
Однокашник стал увлеченно рассказывать о своих приключениях во Франции. По его словам, он давно уже познал изнанку жизни, побывав в таких местах, которые толстосумам, вроде его родителей, не снились и в страшных снах. Ему удалось купить себе довольно просторную квартиру-студию в элитном районе Парижа, однако… Тут Лисандр не смог сдержать раздражения, исказившего его рыжую физиономию. После очередного проекта, не увенчавшегося успехом, он задолжал кое-кому крупную сумму. И квартира с деньгами растаяли, словно мороженое, оставленное на солнцепеке.
– Пришлось даже вновь смотаться к родителям. Но те, разумеется, дали мне пендель под зад. Уйдя с пустыми руками, я кое-как наскреб на обратный билет до Парижа. А вчера вечером поселился в дешевой гостинице на авеню Сен-Пре. Клоака еще та, но раз уж я снова начинаю все с чистого листа, жаловаться не буду. Тем более, есть у меня новый прожект…
– И какой же? – полюбопытствовал я.
– Секрет, – улыбнулся Лисандр уголками губ. – Извини, но у меня правило: никому не доверять своих планов. Даже тебе, дружище. Хотя, само собой, я не подозреваю тебя в подлости.
«Нашел, тоже мне, друга», – хмыкнул я про себя. Однако же вслух сказал совершено другое:
– Спускаясь сегодня из своего номера, первое, что я услышал, это твои возмущенные вопли. – Я усмехнулся. – Чем провинился перед тобой несчастный портье?
– А, – небрежно отмахнулся Лисандр, – «лягушатники»… Дураки, одним словом. Сказано же было не лезть утром с уборкой ко мне в номер. Чего там протирать? Пол грязный настолько, что его все равно не отмоешь. А они ломанулись! Не терплю я, когда делают по-своему. Жалкие нищеброды!
– Ты это, полегче. Исходя из твоей логики, я тоже жалкий нищеброд.
– Но ты, в отличие от этих, – сморщил нос Лисандр, – англичанин. Мы с тобой подданные английской короны. И должны вести себя соответствующе.
Я подавил в себе желание спросить, чему именно мы должны соответствовать. Напыщенности и чопорности монарших особ? Конечно, я гордился своей державой не меньше, чем Лисандр, ведь где найти вторую такую просвещенную нацию, но озвучивать ее недостатки никогда не стеснялся. Не постеснялся бы я и сейчас, если б не отвлекся.
За соседний столик сели четыре господина в безупречных костюмах. Один из них был маленького роста, с шерсткой ржаво-желтого цвета, короткими ушами и хвостом с кисточкой, и больше всего напоминал крысу. Все бы ничего, но он гораздо громче, чем положено в подобных заведениях, разговаривал с официантом. И этот противный картавый голос был мне хорошо знаком. От него у меня заныли синяки на теле, и я уперся локтями в стол так, что тот жалобно скрипнул.
– Ты чего? – поинтересовался Лисандр.
– Та-ак… – проскрежетал я, чувствуя, как рубашка прилипает к телу. Тревожные мысли забегали, словно перепуганные пауки. Если это тот самый бандит, чьи братки избили меня вчера, то не означало ли, что они проследили за мной и пришли сюда, чтобы довершить начатое? А что, вполне может быть. Вдруг они думают, что я запомнил их и могу обратиться в полицию?
Как на беду, коротышка обернулся, и мы встретились с ним взглядами. Уверен, что мои огромные, словно из глупого японского мультика, глазищи говорили сами за себя. Но, к моему удивлению, преступник скользнул по мне отсутствующим взглядом и, обратив на кого-то внимание, вдруг улыбнулся и зычно крикнул, заставив меня вздрогнуть:
– Эй, куколка, иди ко мне, спой что-нибудь душевное!
Одна из танцовщиц в цветастых юбках подошла к коротышке и, звеня монисто, игриво улыбнулась.
– Могу не только спеть, но и сплясать.
Хоть она и была почти на голову выше главаря бандитов, однако тот и не думал смущаться. Он плотоядно улыбнулся и подтянул цыганку к себе, обняв ее за талию.
– Ну-ну, господин, у нас тут приличное заведение, а не трактир! – засмеялась та. – Прошу лапы держать при себе. Цыганский народ горячий, кровь бурлит в жилах. Да и папа мой может рассердиться. – Танцовщица кивнула на койота с гитарой, который глядел на них в упор, и выражение его морды не предвещало ничего хорошего.
– Я никого не боюсь, цыпочка, – сказал коротышка, тем не менее, на всякий случай, отпустив цыганку. – Я француз, а мы, французы, никого не боимся.
– Никого? Даже генерала мороза? – забавляясь, поинтересовалась цыганка.
– Никого!
– А как тебя зовут, бесстрашный француз?
– Имя у меня самое что ни на есть обыкновенное! Скоро его будут знать все, крошка! Оно будет звучать из каждого утюга. Зовут меня… – Коротышка сделал эффектную паузу. – Нимс Акель Аль-Хайя!
Цыганка звонко рассмеялась, чем, по моему мнению, привела своего собеседника в ярость. Шкафообразные братки испуганно вжали головы в плечи.
– Чего смешного? – прошипел бандит.
– Ничего! Просто мы оба с тобой французы, хотя на деле ими не являемся. Ты с Востока, а я вообще вольная пташка.
– Франция – моя родина!
– А моя родина – целый свет! – Цыганка обернулась к своим собратьям. – Ну, что, ромалы, споем?
Заиграла музыка, и они затянули какую-то песню. «Ochi chernie, ochi zhguchie…» Я не понимал ни слова в этом языке, но, признаюсь, мне было не до того. Я сидел, как на иголках, не отрывая от злодеев взгляда. И хоть они были заняты едой и обсуждением молоденькой цыганочки, я ждал, что вот-вот вся эта прелюдия закончится и бандиты сделают то, зачем пришли – вынут из карманов пистолеты и превратят меня в решето.
Лисандр щелкнул пальцами перед моим носом, и я вздрогнул.
– Ты чего? – спросил он, внимательно изучая выражение моей морды. – Мне, кажется, пора вызывать скорую.
– Я сам скорая… – прохрипел я и глазами указал на бандитов. – Заметил их? Они пришли за мной…
Лисандр посмотрел на меня с неприкрытым сочувствием, так мать смотрит на неразумного ребенка.
– Кому ты нужен, Кони? – Лис отпил вина из бокала и, причмокнув, с самым что ни на есть спокойным видом сказал: – Они пришли за мной.
– При чем тут ты? Они вчера меня избили! – горячо зашептал я, чувствуя, как ком подступает к горлу.
– Нимс – глава местного мильё9. Им я и задолжал деньги… Пора валить, приятель, пошли, пока цыгане горлопанят…
Он встал и прыгучей походкой пошел к выходу. Я хотел было последовать его примеру и тоже поднялся с места. Но тут музыка стихла, и воцарившуюся тишину нарушил оглушительный хлопок. Гости закричали. Я с испугом смотрел на своего бывшего однокашника. Лис как-то неестественно согнулся и, закатив глаза, рухнул на пол.
Случилось то, чего я так боялся.
Глава 5. О маленьких сюрпризах, таящихся в складках женских юбок
– Mesdames et messieurs, прошу сохранять спокойствие, это нападение! – засмеялся коротышка, стрельнув еще раз, в потолок.
Однако леди и джентльмены сохранять спокойствие не собирались. Закричав, они вскочили со своих мест, одна из дам, курица-толстушка, и вовсе запрыгнула на крылья мужа, тщедушного петуха. Тот, издав жалобное «ой!» повалился с супругой на пол, и они оба исчезли где-то под столом.
– Вафля, – обратился коротышка к помощнику, – объясни им по-своему. Ты умеешь.
Вафля, которого я теперь мог разглядеть в полный рост, кивнул и, хищно улыбнувшись зубастой пастью, взял со стола бутылку шампанского. Продолжая свирепо лыбиться, он вылил остатки вина себе под ноги, а пустую бутылку сжал, словно биту. Я ощутил, как у меня вспотели ладони, которыми я судорожно держался за спинку стула. Вафля же, нисколько не смутившись, размахнулся и со всей дури обрушил бутылку себе на голову. Дамы дружно выдохнули, а мужчины, как один, икнули. Стекло градом посыпалось с морды Вафли на пол. Улыбнувшись, громила выставил перед собой получившуюся «розочку» и ласково пробасил:
– Господа и эти… господарки… Мы тут устроили разборки, вы уж извиняйте… Но мы уже уходим. И надеемся на ваше понимание. Того… Этого… Вы тут, значит, посидите тихонько, покушайте. Полицию не вызывайте. А мы пойдем.
Шкафы один за другим двинулись к выходу. Вафля взвалил себе на плечо тело Лисандра и тоже потопал прочь. Но тут…
Впоследствии я много раз спрашивал себя, какого черта в тот момент не засунул свой проклятый язык куда подальше? Зачем влез туда, куда не просят? Почему забыл о безопасности и о том, что с бандитами шутки плохи? Но тогда меня словно подменили, я, сам не помня себя от злости, швырнул стул на пол и крикнул:
– Куда вы его потащили?
Шкафы замерли. Коротышка обернулся и с интересом посмотрел на меня.
– Это ты? – протянул бандит. – Ну конечно! Я узнал тебя по голосу! Так вот почему ты пялился на меня такими глазищами, словно увидел мумию, сбежавшую из Эрмитажа… Как ты себя чувствуешь, кости не ломит?
Спросил он это таким сочувствующе-издевательским тоном, что я, каюсь, не выдержал и в ответ послал его самым любимым выражением всех англоговорящих зверей. Даже сам себе тогда удивился. И хоть выругался я по-английски, судя по злющим глазам коротышки, смысл сказанного он понял прекрасно.
– Bien10, отступать все равно некуда… – Главарь направил на меня пистолет.
Я понял, что сглупил. Понял, что проиграл. И много чего еще понял, например, то, что уже через несколько секунд встречусь с Лисандром где-то на небесах и что он наверняка посмеется надо мной, покрутит пальцем у виска и скажет, что я истинный дурак, раз позволил так легко расстаться с собственной жизнью, а ведь она, жизнь, по слухам всего лишь одна. Хрупкая, как ваза, и может оборваться, как нить, в любой момент. Зверь смертен… До нелепости смертен, как говорят… А что скажут мои родители? Мамино сердце не выдержит, это точно, а отец, мой строгий, мой справедливый папа, разрыдается у гроба… Будет держать меня за холодные руки, гладить по волосам…
По волосам… Совсем как Мярина, та кошка-чаровница, в чьей машине я очнулся и от улыбки которой исчезла моя боль, словно по волшебству.
Боже, какие глупости только не лезут в голову перед смертью! Поскорей бы уже раздался этот чертов выстрел, а то нет мочи больше ждать, ровно как и думать. Я зажмурился и сглотнул. И тут меня кто-то потянул за лапу. Я упал, а выстрел прогрохотал где-то над головой…
Открыв глаза, я понял, что меня спасла цыганка. Перевернула стол, легко повалила меня, взрослого волка, на пол, и сидела сейчас рядом. Ее черные глаза сверкали осуждающими огоньками, а уголки губ были сердито опущены вниз.
– Кони! – Цыганка с вызовом взглянула на меня. – Если один раз случайность, то два – уже закономерность! Почему вы всегда появляетесь там, где вам не следует быть, и почему так стараетесь помешать мне?
– Мярина? – не веря самому себе и глядя в ее черные глаза (которые еще вчера совершенно точно были золотыми), воскликнул я.
– Она самая! – буркнула танцовщица и полезла куда-то в юбку. Выудив из складок пистолет, она ловким движением сняла его с предохранителя и, высунувшись из укрытия, не менее ловко выстрелила.
Ее примеру последовал и койот в красной рубахе (в нем я запоздало признал водителя Мярины), в его лапах вместо гитары уже угрожающе поблескивали два черных пистолета. Спрыгнув со сцены и перекувыркнувшись в воздухе, он грациозно приземлился и точным выстрелом уложил парочку шкафообразных верзил. Вафля, загородив опешившего главаря своей могучей квадратичной спиной, вытащил из кармана кольт.
– Всех положу! – заорал верзила.
– Даша, Маша! – крикнула Мярина танцовщицам, которые успели спрятаться за соседние столики. – Уводите зверей через черный ход! Маш, дай мне свой пистолет!
Одна из танцовщиц, подобно фокуснице-Мярине, выудила из-под цветастой юбки пистолет и передала кошке, после чего обе цыганки принялись выполнять поручение и выводить всхлипывающих гостей. Мярина сунула пистолет мне. Я испуганно заморгал.
– Ты что, не умеешь стрелять? – удивилась кошка.
– Нет… Ты чего! Разумеется, нет, – пролепетал я, наблюдая, как мастерски койот-водитель перестреливается с братками, лавируя между столиками.
– Может, ты еще и вида крови боишься, доктор?
– Крови? Нет. Ну разве что немного… – забубнил я, и в своем голосе уловил противные бараньи нотки. Меня это так разозлило, что я выхватил пистолет, щелкнул им и, вскочив, выстрелил.
Бах! Меня отбросило назад, и я растянулся на полу. На моей морде блуждало что-то среднее между испугом и безумием.
– Черт! Плечо! – взвыл Вафля, зажав лапой пострадавшее место. Его замешательства хватило на то, чтобы койот выскочил из укрытия и точным движением выстрелил ему в лоб. Поверженный Вафля с грохотом обрушился на пол.
Я же, конечно, всего этого не видел. Я позорно лежал тряпочкой, а к моему горлу подкатил комок. Я, Конан Грейсон, пацифист по убеждению, чуть не убил зверя! Очухавшись окончательно, я отбросил пистолет и, сев, затрясся мелкой дрожью.
– В первый раз всегда страшно, – подбодрила меня Мярина. – Знал бы ты, каково мне было, когда я, на задании в Варшаве, в одиночку отстреливалась от банды черных картежников… – Сказав это, она выглянула из укрытия и снова выстрелила. – Пройдет, – добавила кошка, пригнувшись от ответной пули.
– Это не может пройти… Все так ужасно! Кто ты такая? – Я облизал сухие губы. – Наемница? Убийца?
– Скорее, убийцы это те, кто по другую сторону, – безмятежно ответила Мярина.
Снова высунувшись, она примерилась и послала новую пулю. Главарь завизжал. Кошка вскочила и, перемахнув через стол, куда-то побежала. Я, чувствуя, как меня мутит, выдохнул и, пересилив себя, встал.
Картина была до того душераздирающей, что мои коленки задрожали. На полу в беспорядке валялись тела перебитых бандитов. Разглядел я среди них и бездыханного Лисандра. Повинуясь медицинскому долгу, я бросился к однокашнику и, наклонившись, прижал лапу к его шее (я не я буду, если не выпендрюсь и не скажу, что щупанье пациентов по-медицински называется «пальпацией»). К моему счастью, я смог уловить пульс на сонной артерии. А вот красное пятно, растекшееся по его животу, продолжало напитывать драную рубашку. Меня передернуло и, выпрямившись, я крикнул:
– Лисандр жив! Но его нужно в больницу, срочно!
Я посмотрел на Мярину. Та сидела на полу перед коротышкой и, несмотря на то, что у него была ранена лапа, держала его на мушке, наставив ему на лоб дуло пистолета.
– Жив? Очень хорошо, – не оборачиваясь, промолвила она. – Я хоть и не имею квалифицированного медицинского образования, но на твоем месте все же бы перевязала рану на его животе. Давай, чистые полотенца на столе.
Я бестолково кивнул, вскочил и бросился исполнять ее поручение.
– Отпусти меня… Умоляю… – выл некогда самоуверенный главарь французской группировки. – Пожалуйста, я же тебе не нужен. Дела решаю не я, Мярина, умоляю…
– Не заговаривай мне зубы, Нимс! Если бы ты был мне не нужен, то давно уже схлопотал бы в лоб мою фирменную пулю. За мной не заржавеет, помнишь ведь? Ты попытался меня перехитрить, хотя знаешь, что это бесполезно.
– Знаю. И как я не признал тебя в этих тряпках? – проворчал коротышка. – Дьяволица!
Из коридора выбежали Даша и Маша. Одна из них доложила, что звери в безопасности, а другая предостерегла, что полиция будет с минуты на минуту.
– Нам надо уходить, – тактично заметил койот, пряча пистолеты за пазуху. – Французские полицейские мало чем отличаются от жандармов из известных комедийных фильмов. Лучше нам не иметь дел с этими клоунами.
– Ажаны? О, нет! Только не это! Моя рожа висит на розыскных досках всех парижских полицейских участков! – заверещал коротышка. – Вы должны спасти меня! Эти тупицы не могут даже запомнить, что я не крыса, а ихневмон!
– Ихневмонов по-другому называют фараоновыми крысами, так что все в порядке, – заметила Мярина, поднимаясь и убирая пистолет. Главарь шайки выглядел до того беспомощным, что держать его под прицелом дальше было бессмысленно.
– Ты доверяешь ему? – спросил Мярину вполголоса койот.
– Нет. Но он нам нужен живым. – Она выудила из складок своей цветастой юбки наручники. – Разбирайся с ним. – Мярина обернулась ко мне. – Как лис?
– Нормально, – заверил я. Мои лапы были в крови, но я не мог не гордиться искусно проведенной перевязкой.
– Тогда поторопимся. Живо-живо!
Глава 6. Крутой поворот в моей жизни
Если сказать, что события вокруг меня проносились с сумасшедшей, головокружительной скоростью, значит не сказать ничего. Если бы даже я попытался описать весь этот калейдоскоп, то мне бы попросту не хватило слов.
Выйдя через черный ход (к моему удивлению, никто из работников кафе не только не пытался помешать нам, более того, все вели себя так, будто ничего экстраординарного в их заведении не случилось), мы запрыгнули в уже знакомую мне по ночным приключениям машину. Лисандра уложили как можно осторожнее, и хотя я перевязал рану на его животе по всем правилам, полотенца все равно пропитались кровью. Лапу ихневмона я перебинтовал не так добросовестно и, возможно, не стал бы это делать вовсе, если бы меня не попросила Мярина.
Не буду описывать, как наша машина петляла по улицам, как я трясущимися лапами без конца пытался нащупать пульс раненого однокашника, как укорял себя в случившимся.
Скажу лишь несколько слов о Мярине, которая, в отличие от меня, выглядела безмятежно спокойной. Она тихо переговаривалась с мафиозным главарем, а тот так же спокойно ей что-то отвечал. Со стороны их можно было принять за добрых друзей, и если бы я собственными глазами не видел, как еще совсем недавно они перестреливались друг с другом, то ни за что не поверил бы, что один из них бандит, а вторая шпионка.
В том, что Мярина шпионка, я нисколько не сомневался. Сами посудите: она сказала, что мертвый пес с сумасшедшими глазами, обнаруженный мной прошлой ночью в покореженной машине, имеет к ней самое прямое отношение; она умеет изменяться до неузнаваемости, и даже ее глаза обладают интересной особенностью менять цвет; а еще, и это самое главное, она, черт возьми, носит в кармане длинной юбки настоящий пистолет! Как и ее очаровательные помощницы с чуждыми мне, англичанину, именами: Даша и Маша. Девчонки, где вас, таких боевых делают-то? В машину с нами они почему-то не сели, а куда-то бесследно исчезли, но мне показалось глупым задавать вопрос, куда подевались эти две боевые амазонки в цыганских платьях.
Доехали мы довольно быстро, хотя мне тогда казалось, что прошла целая вечность. К моему удивлению, больница, которую Мярина выбрала для моего несчастного однокашника, на вид оказалась обшарпанным двухэтажным зданием, по моему мнению, приходившимся ровесником Эйфелевой башни. Попав внутрь, я все же изменил свое мнение.
Доктор, зверь, похожий на бобра, только с более густым мехом, не задавал лишних вопросов, а молчаливые безликие санитарки в масках, надвинутых по самые глаза, бесшумно погрузили Лисандра на каталку и увезли в операционную.
Переговаривались Мярина и доктор на непонятном мне языке. Едва дождавшись, когда врач уйдет, я подошел к Мярине и спросил то, что уже давно вертелось у меня на языке:
– Ты иностранная шпионка?
– Ни в коем случае, – насмешливо ответила Мярина, и отчего-то я снова почувствовал себя глупцом, задающим дурацкие вопросы. – Но я рада, что твое обращение ко мне изменилось.
– В смысле?
– Мы теперь на «ты». А перейти на «ты» для мужчины всегда сложнее, особенно если дело касается красивой девушки… Признаться, я польщена.
Пораженный ответом, я молча открыл и закрыл рот. По ее смеющимся глазам я все еще не мог понять, кто она такая. А раскусить ее не так-то просто! Да что я, это она меня раскусит быстрее, чем я ее. Про такой тип зверей у нас в Англии говорят: «give him a ring and he`ll take your whole arm» (или иными словами «ему палец в рот не клади»).
Мярина с интересом наблюдала за моей реакцией, явно забавляясь выражением на моей морде.
– Прошу прощения за неуместную шутку… – наконец сказала она, прекратив испепелять меня пронзительным взглядом. – Разумеется, Кони, ваш… твой вопрос вполне логичен… Ты назвал меня шпионкой, хотя я предпочитаю, чтобы меня называли тайным агентом. Шпион, скорее тот, кого я разыскиваю. Эта история очень длинная и довольно запутанная…
– И все же! Ты ведешь себя очень странно. Вся эта перестрелка… Мой друг пострадал. Что все это значит?
– Лисандр Тодд поплатился за свою жадность, – резко ответила мне странная кошка. – Он запутал следствие! Теперь придется начинать розыски тубуса сначала.
– Что за тубус? И за что я вчера получил по морде от того мерзкого крысеныша? – пылал я праведным гневом (главарь банды остался в машине под присмотром водителя Мярины, поэтому я не боялся отзываться о нем с пренебрежением).
– Тубус с секретными чертежами. Это все, что я могу тебе сказать, хотя бы потому, что сама почти ничего не знаю. Мне поручено разыскать пропажу и, разумеется, поймать похитителя. И он был у меня в лапах, я вычислила его личность, узнала о его планах относительно этих чертежей. – Мярина разгладила складку на цветастой юбке. – Тут-то все и пошло кувырком. Машина с курьером попала в аварию. А тебя, из-за одинакового с Лисандром пальто, перепутали и едва не убили…
– Что? – Я даже вздрогнул. – В смысле с Лисандром? То есть, ты хочешь сказать, что господин в таком же, как у меня, ольстере, толкнувший меня в грязь, был Лисандр? И что это именно он виноват в том, что пес разбился в машине?
– Разумеется. Но оговорюсь сразу – то была не авария, а имитация! – Мярина махнула роскошным хвостом. – По вашим словам, – в мыслительном потоке она забылась и не заметила, как снова перешла на «вы», – на мертвом не было ни царапинки. Увы, проверить это я не успела, потому что когда мы с Дейлом нашли место аварии, все там было оцеплено полицейскими, и я смогла лицезреть лишь лапы, выглядывающие из-под белой простыни, которой было накрыто тело, лежавшее на земле. Но я верю ва… тебе, Кони. Короче, я думаю, что над курьером была проведена какая-то манипуляция, может пытка, отчего сердце несчастного пса не выдержало, а морду исказила та самая жуткая гримаса, о которой вы мне говорили. Ваш друг, Кони, как-то связан с этим.
– Намекаешь, что Лисандр пытал того бугая, нечаянно убил его, каким-то образом разбил машину о фонарный столб, запихнул в нее бездыханное тело, забрал тубус с драгоценными чертежами и был таков? – не без сарказма проговорил я.
– Вам, чопорным англичанам, не откажешь в умении выхватывать суть. – Мярина снова одарила меня улыбкой, от которой мне, бог весть почему, захотелось провалиться сквозь землю и никогда больше на поверхность не выбираться (хотя еще вчера, вот странность, мне нравилась любая ее улыбка, даже насмешливая). – Но давайте сперва послушаем версию господина Тодда. Думаю, ему будет что нам рассказать.
– А если он умрет? – воскликнул я, досадуя на спокойствие кошки.
– Не умрет, – твердо ответила Мярина. И я замолчал, вновь поразившись ее необычным характером. Она умела держать себя в острых ситуациях, которых, по моему предположению, в ее жизни было достаточно.
Что же касается моей собственной жизни, висевшей сегодня на волоске от гибели и которой я был обязан все той же Мярине, вне всяких сомнений, она круто изменилась. Изменилась безвозвратно. Я еще не мог понять, радовало ли меня это или пугало. Но сам факт того, что я находился сейчас рядом с Мяриной, разговаривал с ней – это точно было теми исключительными вещами, ради которых стоило принять мою новую реальность.
Я не знал, что меня ждет в будущем, но мне хотелось, чтобы Мярина была рядом. Такая красивая, такая пугающая свой неповторимостью… Исключительная, да это то слово. И я повторю его снова и снова, глядя ей в глаза. Боже мой, что за слащавая дребедень вертится в моем мозгу, словно я начитался дешевых романов, как же перепутались мысли в голове! И удивительно, что я вообще до сих пор могу думать. Слишком быстро все меняется, и слишком быстро я думаю. Чересчур быстро.
И этой карусели нет конца. Может быть, я даже сошел с ума, и мне все это лишь снится. Но нет, вот она, Мярина, стоит передо мной.
– О чем ты задумался? – спросила она совсем другим, более живым голосом.
– Да так. О жизни.
– Лисандр, как и положено плуту, на редкость живуч. Можешь не переживать, выкарабкается. И ответит мне, куда дел чертежи…
Я кивнул.
Время тянулось неимоверно медленно. Часы, висевшие на стене, нехотя передвигали стрелки, отсчитывая минуту за минутой, час за часом. Я начал клевать носом, Мярина же терпеливо ждала. Казалось, она – нерушимая скала, которой не страшно ничего, и даже не самое приятное ожидание не способно ее сломить.
Наконец послышались шаги. Это возвращался доктор.
Глава 7. В поисках чертежей
Из личных записей М.
Конечно, я не ожидала, что рядовое задание по поимке шпиона, которое, по моему мнению, не стоило и выеденного яйца, примет такой оборот. Труп с сумасшедшими глазами, лис-мошенник, спутавший как мне, так и бандитам планы, а еще волк Кони, неглупый, но совершенно лишний во всей этой истории…
Вернувшись с очередного задания, я мечтала заняться своими прямыми обязанностями и немного отдохнуть от бесконечных расследований, вести которые мне постоянно поручает мое любимое (конечно любимое, а как же иначе?) руководство. Но и на сей раз я лишь успела разобрать вещи, как мой мобильник вдруг ожил. Пришло сообщение. Текст был самый тривиальный: «Это Дядя Вася, прошу заехать к моей Нюрочке. Ей позарез нужен рецепт маринованных грибочков, без тебя она никак не справится.»
Скажете, ничего необычного. Так и есть. Опустим маленькую подробность, что тети Нюры, буквально помешенной на грибах и теряющей рецепт их приготовления с завидным постоянством, как и дяди Васи, поедающего маринованные грибочки дни напролет, попросту не существует (иногда мне даже становится жаль, что это так). На самом деле письмо является тайным сообщением, чтобы я срочно ехала в секретный штаб, располагающийся на улице замечательного русского дипломата и писателя Грибоедова.
С. В., мой начальник, горазд на подобного рода шифровки. Думаю, на свете нет другого руководителя секретной службы, подобного ему, а его выдержке и профессионализму можно только позавидовать, как и некоторым милым чудачествам, которые нарочно не придумаешь. Вроде привычки не надевать галстук, потому что им тебя может задушить неприятель в неравном бою (хотя причина ненависти моего руководителя к галстукам куда прозаичнее – он попросту не умеет их завязывать, но это секрет).
О том, как я докатилась до жизни такой, став работать в секретной службе, рассказывать не буду. Во-первых, с того дела еще не сняли гриф секретности, а во-вторых, я не люблю вспоминать о своих прошлых злоключениях. Поверьте, ничего интересного. Будучи совсем юной (мне было шестнадцать, а сейчас, чтоб вы понимали, мне только-только исполнилось двадцать), я попала в ужасную историю. За мной охотилась очень опасная мафиозная группировка, и ладно бы по делу, но все, что со мной случилось, произошло из-за нелепой случайности. Я просто оказалась не в то время не в том месте. Если бы не С. В., моя жизнь оборвалась бы еще тогда. С тех пор я из благодарности помогаю секретной службе в расследовании особо запутанных дел, хотя формально до сих пор не числюсь в штате. Окончив обучение экстерном, я тружусь в Кошкинской библиотеке, а еще подрабатываю консультантом в музее, специализируюсь на анализе старинных архивов. Платят сущие копейки, однако это занятие мне по душе.
Но в последнее время мои командировки совершенно не давали насладиться перелистыванием пыльных страниц древних фолиантов, задания сыпались на меня как из рога изобилия. Я колесила по странам, улаживала бесконечные конфликты и выискивала особо опасных преступников.
И вот опять. Очередное расследование. Узнав о похищенных чертежах, я не сдержала досады.
– И не совестно ли вам, уважаемый С. В., так надо мной издеваться? Я только вернулась из Британии, где разобралась с той самой пресловутой англичанкой, которая гадит, а вы…
С. В., оценивший мою аллегорию, улыбнулся уголками губ.
– Мярина, ты же понимаешь, если бы мы могли справиться сами, я ни за что не посмел бы тревожить тебя посланием о маринованных грибочках. Ты лучше знаешь, что по всему миру разбросаны десятки других отличных агентов, и все же ты незаменима.
– Чертежи, конечно, исключительно важны и не должны попасть в чужие лапы, это само собой разумеется. А о преступнике, похитившим их, хоть что-то известно?
– О заказчике ничего, полная тьма, а вот курьер, подданный английского королевства Джон МакЛэйн, некогда работавший у нас в английском посольстве, уже сбежал во Францию и готовится передать добычу подельникам.
– Во Францию? – Я усмехнулась. – Интересно. Не просто шпион, а шпион-диссидент. Хотя, возможно, что заказчик просто шифруется, вот и выбрал третью страну для передачи ценного груза, чтобы запутать следы. Что ж, раз уж без меня не обойтись…
– Не обойтись! Разумеется, не обойтись! – горячо заверил С. В.
Так я и согласилась на это дело. Не скажу, что отправлялась на задание с легким сердцем, но никаких неожиданностей уж точно не ожидала. Искать беглых воришек я умею в совершенстве.
Во Франции наше посольство должно было выделить мне оперативную квартиру и казенную машину, а в помощницы определить двух молоденьких кошек-практиканток, филигранно обращающихся со стрелковым оружием, но еще ни разу не участвовавших в настоящих расследованиях. То есть С. В. сделал все возможное, чтобы я не смогла отказаться. На иных заданиях мне случалось ночевать и на вокзале, и в метро, а один раз я, в одиночку выслеживая бандита, провела ночь в темном парке… Здесь же для меня были созданы все условия. Хоть и приятно, но все же тревожный звоночек, который не может не насторожить опытного секретного агента. Знайте: если начальство так о вас печется, следует искать подводные камни.
Все пошло кувырком со дня моего отлета во Францию. Оказалось, что рейс в самую романтическую страну Европы был отменен по независимым от аэропорта причинам (стесняюсь спросить, каким именно). Время работало не на меня, и я, раздосадованная на весь белый свет, ушла ждать в небольшую кафешку, что находилась при зале ожидания.
Заказав себе чашку кофе, ибо цены в забегаловке были просто драконовскими, я попыталась привести мысли в порядок и наметить, чем займусь в первую очередь, прибыв на место. Учитывая, что отложенный рейс дал моему противнику фору, я чувствовала себя как на иголках. Конечно, я была вправе надавить на С. В., чтобы он отправил меня бортом дипломатического самолета, но это накладывало на меня слишком большие ограничения, ведь прибыть во Францию я должна была обычным незаметным туристом.
Думы были безрадостными, но они захватили меня с головой, поэтому я не сразу заметила, что сижу за столиком не одна. Ко мне подсел койот в белом свитере. Узнав его, я очень удивилась.
– Дейл? Что ты здесь делаешь?
– Занесла нелегкая в Россию, – проворчал койот по-английски. – У вас здесь так холодно, что меня дрожь до костей пробрала. Могу тебя поздравить, я снова попал в нехорошую историю.
Не буду вас утомлять нашим разговором, скажу лишь, что Дейл Харрисон мой старинный друг, с которым мы пережили когда-то одно головокружительное приключение в американских прериях (да-да, судьба-затейница забрасывала меня и туда). Дейл умел находить неприятности и влипал в них еще чаще, чем я влипала в новые расследования. Проблема, из-за которой Дейлу пришлось бежать аж до самой России, оказалась для меня плевым делом на пару звонков.
Когда я сообщила другу, что его проблема решена, койот заметно повеселел и даже заказал бутылку виски, на мои, разумеется, деньги. Своих у этого жулика отродясь не водилось.
– Слушай, – осенило вдруг меня, – а не хотел бы ты отплатить за мое великодушие?
– В смысле? – напрягся Дейл. Как истинный американец, он готов был расплющиться, раствориться и распылиться на атомы, лишь бы не перетруждать себя помощью ближнему.
– А возьми, да и поезжай со мной на очередное задание.
– Куда?
– Во Францию. В страну кабаре и жгучих красоток, поедающих круассаны. – Я многообещающе подмигнула. – У тебя ведь пока нет никого на примете, а Франция идеальное местечко для того, чтобы подцепить себе подружку. Европейские девчонки ничуть не уступают по красоте американкам.
Дейл задумался. Его морду озарила мечтательная улыбка.
– Разумеется, твои любовные похождения не должны мешать нашему делу, – сразу же вернула я друга с небес на землю.
Худо-бедно, но я уломала Дейла, настояв на том, что должники, особенно такие, как он, должны платить по счетам. Тем паче, что Дейл был превосходным стрелком, и его убийственный, во всех смыслах, талант мог мне пригодиться.
И мы отправились во Францию.
Дальше, как я и предполагала, меня снова не ждало ничего хорошего. Словно невидимый паук специально плел свою паутину, в которую я без конца попадала. Сначала ворюга Джон сумел перехитрить меня с местом передачи товара, потом я стала свидетельницей избиения волка-англичанина группой французских мафиози, главарь которых, Нимс, выходец с Ближнего Востока, по моим сведениям, как раз-таки и должен был забрать тубус с чертежами, а потом… Узнала, что посыльный, наш дорогой пес, мертв.
Хорошо, что не одна я тогда патрулировала французские улицы, и мои помощницы-практикантки смогли засечь подозрительного лиса. Но сказать с точностью, был ли у него в лапах тубус, они не смогли.
Последней ниточкой оставался мафиозный главарь. Узнав, где он любит завтракать, по чистой случайности это оказался ресторан «Borodino», возведенный не лишенными чувства юмора русскими эмигрантами, я отвалила кучу выданных мне секретной службой денег, чтобы меня с помощниками пустили туда под видом цыган-актеров.
Увы, дальше опять все пошло не по плану. Зато покушение на лиса, того самого, которого видели Даша и Маша, снова дало мне надежду, что чертежи все еще не дошли до заказчика.
Но вопросов до сих пор в разы больше, чем ответов. Странная смерть Джона, эти сумасшедшие глаза, про которые уверяет волк Кони, хитрый лис, прикарманивший чертежи… Да уж, это расследование с самого начала пошло кувырком. А я не привыкла проваливать задания. Никогда.
Глава 8. Удар
Из дневника Конана Грейсона
Мы с Мяриной вернулись к машине. Койот Дейл терпеливо ждал нас, сидя на скамейке, бандит-коротышка же преспокойненько дрых в машине.
– Помер? – без обиняков спросил водитель.
Я поморщился; больно уж эти американцы прямолинейны.
– Пока нет. Доктор сказал, что шанс есть. Будем надеяться, что в ближайшие дни лис придет в себя. – В голосе Мярины я уловил едва заметное раздражение, которое она, тем не менее, тут же скрыла и сказала: – Хочу поблагодарить господина Грейсона. Если бы не его знания в медицине, лис скончался бы еще в ресторане.
Я смутился. Комплимент вышел несколько неожиданным.
– Это мой долг… – наконец выдавил я из себя.
Коротышка в машине всхрапнул, проснулся и, зевнув во всю пасть, увидел нас с Мяриной. Открыв дверцу, он визгливо крикнул:
– Что, может теперь обо мне подумаете? Вдруг у меня уже гангрена началась? Вы мне лапу прострелили!
– Пуля прошла по касательной, рана на его лодыжке неглубокая. Так, кожу посекло, – доложил я Мярине.
– Знаю. Я же сама в него стреляла! – буркнула Мярина.
Подойдя к ихневмону, она наклонилась, чтобы изучить его лапу, которую он тут же стал ей изо всех сил демонстрировать. Но Мярина вдруг схватила бандита за ногу и так сжала ее коготками, что Нимс взвизгнул.
– Ты чего?? Больно же! – беспомощно пищал бандит.
– Или ты все рассказываешь, или я тебе ногу оторву! – ласково сказала Мярина. – Ты мне все еще будешь заливать в уши, что ничего не знаешь о содержимом тубуса?
– Там должны быть чертежи… Уй-уй!
– Уже лучше. Кому они понадобились?
– Я не знаю этого типа. И не знаю, как он выглядит, потому что на нем был черный балахон. Наподобие монашеской рясы, до пола, только с капюшоном. Чисто призрак! И по-французски говорил с акцентом, плохо, я таких сразу вычисляю… Но он отвалил мне кругленькую сумму, чтобы я все выполнил без сучка и задоринки! – Должно быть, несчастному коротышке и вправду было больно, потому что его мелкие вредные глазки заблестели от слез.
– Как месье Трельяр отнесется к тому, что ты проворачиваешь делишки за его спиной? – нахмурилась Мярина.
– Убьет! – уверенно заявил Нимс. – Не раскрывай ему меня, умоляю! Выполню любой твой каприз! Ты же знаешь, он не любит самодеятельность. А я, помимо всего, сильно наследил в чертовом ресторане… И Вафля, мой лучший друг, кореш, с которым мы чалились в maisons centrales11, убит… Твоим зверем, Мярина. Поэтому я должен спросить с твоего койота, иначе месье Трельяр спросит с меня.
– А ты попробуй! – тут же ощетинился Дейл. – Стреляю уж я всяко лучше тебя.
Мярина шикнула на своего водителя, и тот, насупившись, отвернулся и стал изучать какой-то баннер. Или делать вид, что изучает; как я уже понял, койот умел лишь говорить по-французски, но не читать.
– Отпусти ногу! – Нимсу все-таки удалось вырвать раненную лапу из когтей кошки. – Если по твоей вине я стану одноногим, то ты дорого за это заплатишь!
– И как же? – Мярина распрямилась и насмешливо взглянула на коротышку.
– Я обращусь в ООН. Или еще куда-нибудь. Скажу, что ты, а еще он, – корявый пальчик ихневмона указал в мою сторону, – истязали меня и мою многострадальную ножку, а потом проводили над ней опыты. И вообще оторвать пытались, вот! Убийцы!