«Три кашалота». Жить еще целый день. Книга 3

I

«Жить еще целый день!» – подумал начальник оперативной службы «Сократ» полковник Халтурин, сидя в кабинете руководителя ведомства розыска драгоценностей генерала Бреева. Генерал, глядя в монитор и управляя пультом, как передатчиком мыслей, предчувствий и принятых решений, показывал на шкалу существования планеты Земля, человечества и России. Она была похожа на обыкновенные круглые часы, вывешиваемые в некоторых населенных пунктах даже на старых фонарных столбах, чтобы для часов не городить новых. Под цифрой «12» была надпись: «Конец света». Большая стрелка почти уперлась в апогей, едва не слившись с малой. Секундная застыла на без пяти ровно. Столько, очевидно, оставалось до конца света.

– Что это значит, Георгий Иванович? – честно, не тратя попусту время на расшифровку сложного ребуса, спросил полковник Халтурин.

– Вы видите, что все три фактора слились в один. Система «Сапфир» нас еще никогда не подводила, нет оснований не довериться ей и сегодня. Разумная жизнь отныне зависит от нас, Михаил Александрович, – говорил он. – Еще двадцать лет назад запаса нам отводилось лет триста-четыреста, – кивнул он на свой чудесный экран диагональю в два аршина, где застыл круг со стрелками и цифирью, – и вот итог на сегодня: жить нам осталось 24 часа…

После этих слов генерал осмотрел свои огромные апартаменты, похожие на спортивный зал, мельком взглянул на два трехметровых окна, выходящие на восток. Мимоходом оценил превосходный солнечный свет, окрасивший золотыми жилами загадочной индейской «Маккенны» белые тюли. Свет пробивался сквозь кроны старых деревьев; ветки их дотягивались до подоконника и, казалось, постукивали: «Тук-тук, тук-тук, тук…» Будто часы начали свой жуткий отсчет: «тик-так», «тик-так», «тик…»

Полковнику Халтурину навязчиво вспоминалось, как благодаря случайным обстоятельствам шериф Маккенна узнал о том, где спрятано золото древнего индейского племени. В качестве «живой карты» он становится заложником бандита Колорадо, который мечтает найти каньон «дьявольское наваждение»… К группе головорезов примыкают все новые и новые охотники за богатством, но не каждому суждено добраться до цели. Тем более – вернуться живыми, ведь на пути к заветной цели их ждет внезапное землетрясение, и все месторождение проваливается в бездну…

Теперь, видимо, рушился весь мир, и даже выполнение плана по розыску драгметаллов стало представляться совершенно неуместным.

Если бы полковник подключил сейчас свои мысли к системе «Скиф», пульт которой был совсем рядом, она бы представила все еще более ярким и впечатляющим, чем даже в старом культовом кинофильме. «Скиф» мог бы оживить и часовые стрелки, взявши в заложники все человечество, и заставить пятиться обратно, но апокалипсис был слишком близко, чтобы сейчас запутать след, а затем представить с десяток верных доказательств единого результата, как это допустимо в отношении всевозможных теорем Пифагора… О, этот мыслитель изобретал зеркала, поджигающие вражеские корабли, но умер, так и не успев посмотреть на белый свет, склоненный над начертанным знаком вопроса. А ведь мир был так прекрасен, и в нем было так много солнечного света. Как и сейчас. Для всех. Правда, теперь кому-то стало жалко для мира даже самого солнца.

Были в кабинете и другие окна, и занавески, и потоки солнечных лучей, но полковник, позволив себе чуточку воспоминаний и метафор, больше ни на что не отвлекался. Преданно взирая на генерала взглядом умной и хорошо воспитанной овчарки, он ждал не только пояснений, но и распоряжений. Второе, судя по вытянувшемуся мужественному лицу генерала с легкой застывшей обидой несостоявшегося маршала, было для него – с учетом услышанной тревожной прелюдии – всего важнее. Спасать этот мир было делом по нему! Но требовалось не забывать и о других стоящих перед его ведомством задачах. К примеру, уже месяц, как исчез один миллиардер, после ссоры с женой уехавший вместе с детьми в какое-то путешествие и пропавший. Может ли доля из его закромов перетечь в гохран страны, если станет возможным подключиться к поиску? Тут прежде стоило посоветоваться с генералом…

Но пока генерал ставил другую задачу:

– Мы уже с неделю как подключены к системе обеспечения безопасности саммита глав правительств России и стран Скандинавии, нам удалось выйти на следы готовящих террористический акт…

В этом месте полковник позволил себе вставить слово.

– До предотвращения теракта остались считанные часы… То есть, прошу прощения, считанные минуты и даже секунды! Операция в разгаре. Согласно вашему приказу теракт будет предотвращен!.. Все это так… Но участвующим в его подготовке представителям иностранного дипкорпуса не будет предъявлено никаких обвинений! Это несправедливо! – С этими словами Халтурин, не отводя взора от генерала, глубоко и вопросительно вздохнул.

– Ну, полно, полно! Кому же не хочется закрутить им хвосты! Но всплывают новые обстоятельства. Разведданные свидетельствуют, что в последние дни саммита Запад, видно, почуяв силу наших позиций, решил пойти во банк с неким планом «б». Он открыто заявит, что будет работать на расчленение России. Аргументами должны послужить, якобы, имеющиеся факты о северных территориях и шельфах, включая области Санкт-Петербурга, как о древних скандинавских. Все, что ни укажет на наши слабые позиции, а на их силу, только укрепит эти фейковые аргументы. Речь не идет о широко известных данных, на них они отпарируют и даже покажут кино. У них тоже есть свои «Скифы». Нам необходимы новые козыри. А с запасом безальтернативных аргументов мы нанесем свой решительный контрудар. Такова просьба наших диппредставительств…

Бреев мог бы сказать, что и самого президента, поскольку был с ним лично знаком, но промолчал.

Тесная связь ведомства Бреева с государственными структурами диктовалась самой задачей «Трех кашалотов»: ежедневного пополнения драгоценным грузом кладовых страны. Попутно решались задачи, связанные с криминалом.

– Разрешите выполнять? – спросил полковник. Генерал, вдруг о чем-то задумавшись, подошел к окну, из которого открывалась величественная панорама центра Москвы с видами на Кремль.

– Вы и так уже много сделали, Михаил Александрович. Старые планы не требовали бы корректировок, если бы не то, что я вам сейчас сказал. – Голос его был направлен в окно и отскакивал от стекол, как текст самого жесткого приказа. – Можете идти.

– Есть!

II

…«Итак, жить еще целый день!» – говорил себе полковник, подразумевая и то, что обязан был сделать до вечера, когда нужно будет представить итоговый отчет.

Нового в сказанном генералом было немного. Но он не стал бы отвлекать от работы, если бы в том не было смысла. Значит, требовалось вновь разобрать всю цепочку событий, учитывая каждую деталь. Главной фигуранткой, помимо представителей западного корпуса, которых трогать не полагалось, являлась актриса Мариинского театра Хирита Одоярцева. По до конца еще не выясненным причинам она оказалась замешанной в очень опасные интриги, имеющие отношение к подготавливаемому западными спецслужбами теракту. Под видом жертвы криминальных структур, она пыталась завуалировать это тем, что сама пришла к генералу и согласилась принять участие в любой игре, которую бы ей могли предложить. И сыграла-таки свою роль. Но Бреев ее переиграл. В результате кладовая страны пополнилась целым старинным сундуком с драгоценностями. Его вычислили в межфундаментном пространстве старой фабрики игрушек… За это, кстати, генерал Бреев может простить ей многое, даже измену, если ее новая роль, согласно хитроумному плану, обратится вновь неоценимой пользой ведомству и стране.

Как только что было сообщено полковнику Халтурину, Одоярцева исчезла прямо на глазах агента – лейтенанта Чумичева. «Племянничек! – проворчал Халтурин. – Так подвести! А спроси вдруг генерал: «Что там с нашей актрисой?!..» – Пот готов был прошибить полковника, но он взял себя в руки. – Спокойно, впереди еще целый день. Еще многое можно поправить!..»

Не доложил он пока и о том, что будто бы бесследно исчез миллиардер Бэн Сулуянов и его незаконнорожденные дети… Хотя об этом генерал может узнать из новостей. Главное сейчас – безопасность и… новые залежи, золото, серебро, клады, драгоценные камни…

Все эти события заставили полковника незамедлительно подключить к делу сотрудников оперативно-розыскной службы «Сократ» и пригласить на совещание целый ряд аналитиков.

– Итак, делаем выводы и принимаем решение! – говорил Халтурин. – Капитан Андрей Страдов сообщил, что в квартире Марии Костюмеровой в Санкт-Петербурге он застал Хириту Одоярцеву, доставленную туда коварным преследователем ее дочери бизнесменом Бецким. Капитану Страдову пришлось отстреливаться и насмерть уложить одного из бандитов, подручных бизнесмена.

Бросивший актрису фигурант дела Бецкий вместе с ее дочерью Марией Костюмеровой направились в какой-то ресторан с целью убийства его владельца, некоего Мешкана. Об этом проболтались бандиты, ожидавшие в квартире Марии Костюмеровой вызова босса. Не исключено, что он специально оставил их в доме, чтобы заманить туда нашего агента… Пока с не ясным для нас мотивом… Как неясно и то, для чего он ранее оставил в квартире и свою любовницу Одоярцеву. В настоящее время получена информация, что ресторан принадлежит миллионеру Мешканову. На поиски и захват направлена оперативная группа…

– От Страдова есть новости? – спросил майор Сбарский, правая рука Халтурина, нервно перебирая мускулами внутри мундира, казавшегося ему тесным.

– Ждем… А пока давайте пробежимся по версиям о мотивах всех причастных к событиям фигурантов: Одоярцевой, Бецкого и иже с ними. – В категорию «иже с ними» входили фигуранты с иностранными именами, их сейчас произносить было бы тягостно.

Кашлянув в кулак размером с небольшой матовый плафон, зависший над головой, Халтурин кивнул сидящему напротив в напряженном ожидании и готовому превратиться в распрямившуюся пружину офицеру.

– Начальник отдела оперативного слежения «Оса» Сыроумов… Вам слово!..

– Слушаюсь!

– Да сидите же!.. – далеко выставив руку и махнув лопатой кисти, пригвоздил его к стулу Халтурин.

Не вставая из-за стола и словно бы слегка недовольный этим, капитан Сыроумов открыл папку. Это был высокий, тридцатипятилетний, чернобровый шатен, с низким широким лбом, исполосованным глубокими морщинами. Поерзав всем телом, он приподнял плечи, выгнул локти вперед и, сложив перед собой кулаки длинных рук, приготовился к изложению дополнительной информации. Впившись в текст документа и еще более сгорбившись, он приступил к докладу:

– Из прессы и других источников, а также из отношений Хириты Одоярцевой с Владимиром Бецким нам известны следующие мотивы и цели актрисы, увы, нашей фигурантки. Сибирячка, из города Сибирская крепость, что в районе между Тобольском и Тюменью, училась в актерском училище в Москве. На каникулы приехав домой, сошлась с начинающим коммерсантом Костюмеровым, занимавшимся, кстати, и поисками золота, но неудачно. Родила дочь, Марию, известную нам особу, и так же, как и мать, оказавшую нам услугу в поисках клада, но имевшую криминальные связи с Бецким. Несколько лет после окончания театрального училища, порвав отношения с неудачником Костюмеровым и оставив ему малолетнего ребенка, жила за рубежом с режиссером Шкуркиным, до сих пор не имевшего к нашему делу никакого отношения. Является ли он родным отцом двух родившихся у Одоярцевой детей, проживавших в последнее время, по нашим данным, в Стокгольме, пока не выяснено. Сейчас Шкуркин лечится в психиатрической клинике, детали также уточняются… Затем и режиссер оставляет ее, и Одоярцева заводит знакомство с Карлом Патриксоном, который представился ей сотрудником шведского дипкорпуса. Этот, с позволения сказать, Карл есть ни кто иной, как Трюмос Галлонгрэм, приглашенный Бецким в Санкт-Петербург и привезший ему карту и древние мозаичные зеркала для, так сказать, оживления некоего каменного идола, чтобы разрушить город, и проходивший у нас по сведенному в одно делу «Каменного Трансформера», «Зерцала Духа Яви», «Зеркала Одина», «Нотной грамоты» и драгоценных камней, сапфиров. Сегодня мы хорошо понимаем, что за всем этим стоит.

– Да, – сказал Халтурин, – все мы знаем, что благодаря древней карте Санкт-Петербурга, сапфиру и каменной статуе обнаружен клад в развалинах старой фабрики игрушек. Есть основания полагать, что подобная находка ожидает нас и в московском Лефортовском дворце. Надо разработать и эту версию. Следственно-оперативная работа уже началась…

– Так точно… Вызывает интерес и то, что Бецкий продолжил поиск «Нотной грамоты», которая, что также известно, содержит текст напевов, способных вызывать особые вибрации зеркал и освещенного ими сапфира, а такового у него, как мы знаем, уже нет. Драгоценный камень в нашем ведомстве…

Полковник кивнул.

– …Однако мог быть получен слепок сапфира, чтобы затем искусственным путем вырастить его точный аналог.

– Все верно.

– Но дело может быть не только в поисках сокровищ. Мы не должны выпускать из внимания, товарищ полковник, что, идола Бецкий раскопал в подвалах своего музея «Антиниконианец», расположенного в бывшем особняке купца Мокея Вишховатого, а до него принадлежавшего Прову Протасову – отцу нашего исторического фигуранта Ивана Протасова. Так вот, этот идол, согласно поверьям сектантов раскольника петровских времен Молоканова, может быть – цитирую – «оживлен с огромной поражающей силой на больших пространствах».

– Так это на самом деле или не так, мы пока точно не знаем, – прервал доклад Сыроумова Халтурин. – Это все, должно быть, только сказки! Подробности можно опустить!

– Слушаюсь. Отмечу только, – не унимался капитан, – что император Петр, как сообщают исторические источники, мог управлять сакральной силой каменного идола, потому что, якобы, лично уже использовал его по своему назначению…

– Хорошо, хорошо. Продолжим по существу!

– Так вот… Одоярцева, вероятно не подозревавшая, что связалась со шпионом, этим своим Карлом, жила с ним в Америке обычной семейной жизнью. Но вот полгода тому назад вернулась в Москву, а затем отбыла в Санкт-Петербург. Там она приобрела, или получила от муниципалитета, дом в одном из коттеджных поселков близ Замаранихи, где, как оказалось, жила ее тетка, оставившая ей наследство, полученное от своей матери-фронтовички…

– Одоярцева амбициозна! – опять перебил капитана Халтурин. – Не исключено, что причина ее интриг в воздействии на психику каких-то психотропных средств,, помогающих познать тайны о сокровищах… Но отдельные факторы косвенно указывают на ее причастность к работе скандинавской разведки.

– В таком случае, – сказал Сыроумов, вдруг набычившись, – указание на следы кладов могут быть отвлекающим маневром. Так, например, Одоярцева не раз бывала в Екатеринбурге. А мы знаем о существовании некоей таинственной инструкции по управлению сакральными могущественными зеркалами при посредстве идолов. Это зафиксировано в документах архива города горняков Алапаевска, что как раз под Екатеринбургом. Замечу также, что в Алапаевске, в петровские времена, скрытно проводились работы по сооружению неких зеркальных штреков, сквозь которые пропускали измененное русло реки.

– Какой из этого следует вывод? – поторопил Халтурин, невольно взглянув на ручные часы.

– Нам, вероятно, неизвестны главные детали. Но, несомненно, все это может иметь отношение к проведению саммита и попыткам наших врагов нарушить его работу, например, устроив наводнение.

– А это возможно?

– Город полон загадок, товарищ полковник. Враги пойдут на все, что угодно, лишь бы дискредитировать план Петра по строительству Санкт-Петербурга как исконно русской северной столицы. Сейчас это у них идея фикс! Неслучайно строители Петра, согласно диссертации Костюмеровой, вынуждены были делать поправки на некие «кривые прямых», потому что часть города стоит на очень древних фундаментах с несколько иными сакральными векторами. Кроме того, древние городские улицы претерпевали тектонические либо связанные с воздействием подводных рек деформации.

– И наша задача, – тут же вставил слово Сбарский, замечая нетерпение полковника, – не помешать как Бецкому с Одоярцевой, так и прочим преступникам и шпионам! Да, пусть пока действуют под нашим контролем! Так мы полностью раскроем их планы. В час икс мы овладеем подготовленным к пока неведомой нам каверзе древним оружием и обратим его против них самих. Лично я в этом убежден, товарищ полковник!

– Не возражаю, – сказал Халтурин и знаками двух широких ладоней усадил на место и заставил на время помолчать и Сбарского, и Сыроумова. – Благодарю вас!.. Однако не будем поторапливать события в ущерб делу!

III

Сбарскому хотелось бы бодро ответить: «Служу России!». Но еще больше он желал бы встать перед красавицей Вержбицкой, начальником отдела поверки криминогенных факторов «Опокриф» и сказать ей бодро: «Рад стараться!» Она же, словно чувствуя это, отвела от него взгляд и невольно поискала глазами своего непосредственного подчиненного капитана Страдова. Но сейчас он был на задании, и у нее отчего-то кольнуло в сердце и екнуло в животе. Да, Страдов не был таким здоровяком и красавцем, как майор Сбарский, не дающий ей проходу нигде. Но она знала, что ее отсутствующему капитану она еще недавно нравилась ничуть не меньше, чем другим. «Моему отсутствующему капитану?!.. Что я несу!» – осадила она себя и прикрыла часть лба с рыжей челкой и глаза с ресницами, как у куклы, узкой ладонью с длинными трепетными пальцами. У него задание с двумя женщинами! И за это его нахваливают!.. Он, дескать, образцово управляется с ними обеими, хотя вроде бы только что одну из них бросил… Тьфу на него!.. Как она прежде не замечала, что он может быть таким милым?!.. Да, да, несомненно, милым! Если надо, она может стать третьей… то есть, тут же подключиться в работу его напарницей. Ведь, кто знает… может, в эту минуту рядом с Костюмеровой ему грозит серьезная опасность!..

– Нет сомнений, – упрямо повторил Сбарский, – что мы скоро извлечем всю подноготную этой преступной компании… Что, от Страдова все еще ничего не поступило?

– Пока нет. Молчит…

Халтурин встал из-за стола, на манер генерала подошел к окну и, не оборачиваясь, с руками за спиной, проговорил, словно всей Москве сразу:

– Однако в нашу задачу входит не только выявлять и задерживать преступников, но в первую очередь способствовать выполнению плана ведомства по драгметаллу и прочая. Это наша главная задача. Какие у нас данные здесь? Начальник отдела «Опокриф», пожалуйста!

– Система, наряду с указанием на след в городе Белеве, где найден тайник с записями о сокровищах Петра гипотетическому наследнику, упорно указывает на необходимость проработки версии по новому, уже Белгородскому, кладу.

– Белево-град, Белгород… Что ж! Возможно, система решила пустить нас по следам золотоносных участков, так сказать, в хронологическом порядке.

– И правда. Я об этом не подумала.

– Хорошо. Возвращайтесь в отдел, попробуйте связаться со Страдовым, он уже с полчаса как вне доступа.

Уже мысленно открывавшая дверь кабинета, чтобы покинуть его, Антонида услышала:

– Вы должны принять к сведению, что Страдов по возвращении должен будет подключиться к делу по Лефортовскому дворцу, а следовательно, к делу бывшего хозяина фабрики игрушек Блюгера… Кстати, его, увы, только что убили… А также поискать следы его исчезнувшей несовершеннолетней дочери.

«А это еще зачем?!» – хотелось спросить Антониде, но она только отчеканила:

– Я поняла, товарищ полковник!

– Продолжайте работу! – легким жестом тяжелой руки он, наконец, отпустил ее. Но внезапно возникшая напряженность недосказанности, ее легкая, но слишком медленная поступь к дверям, заставили его спросить:

– Может, вы хотите мне еще что-то сказать? Выкладывайте!

Когда Вержбицкая повернулась к полковнику, лицо ее от внезапно принятого решения горело, как в огне.

– Разрешите мне лично принять участие в этой операции. Исчезнувшей девушкой я могу заняться уже сейчас!

– И это все?

– Да, товарищ полковник.

– Я не буду спрашивать у вас о причине такой, простите, прыти. С корабля – на бал? Но вы должны помнить, что это может быть связано с оперативным розыском и захватом преступников. Будьте бдительны! – Все понимали, что эти слова относятся к каждому, кто занимался аналитической разработкой. – Но, может, это для вас удобный случай передохнуть в «Аватаре»? Пополните запас данных о пропавшей и за работу!

Стремление сотрудников аналитических отделов попробовать себя в оперативной работе поощрялось, и апробирование каждого в своей роли аватара в новой системе «Сапфира», в которой существовало три главных направления поиска данных с соответствующими тремя программами: «Атлантидой», «Гипербореей» и «Миассидой», в ведомстве поощрялось. Стоило только погрузиться в сновидение и постараться сделать все возможное, чтобы знания и интуиция, опираясь на помощь умного железа, контролирующего обмен информацией с оператором, вывели к наиболее близкой точке искомого результата. Это, конечно, не было панацеей от всех бед, но уже не раз помогло приблизиться к драгоценным кладам и залежам, к криминальному следу, если таковой был.

– Так точно, я все понимаю! – отвечала, не обещая ничего конкретного, будто чем-то расстроенная, молодая женщина. Чуткая душа Халтурина это уловила. – Но, если можете, товарищ полковник, пока позвольте подумать. Только я чувствую… нет, я точно уверена, что могу быть полезной!

– Добро, Антонида. Принял к сведению.

Вержбицкая засеменила к двери, прижав папку к груди и виляя бедрами; в коридор она вышла с выражением, будто только что сдала какой-то несомненно важный в ее судьбе экзамен. «И в самом деле, что это со мной? – спросила она себя. – Что для меня Страдов? Ничто! Рохля! Бабник! Хам!.. Хм! «С корабля на бал?!..» Ваша метафора, товарищ полковник, замечу я вам, явно неуместна. Не на бал, а на корабль просилась я и, быть может, корабль, полный пиратов!.. Но, в общем, да, интуиция вас не подвела. Вы угадали мои новые, мои странные чувства!..»

IV

Халтурин хотя и сочувствовал влюбленным натурам, не приветствовал таких любовных историй, когда чувства в них замешивались внезапно; он попросту этого не понимал.

– Продолжим работу! – сказал он, приняв из рук Сбаркого, все еще глядевшего во все глаза в сторону двери, где исчезла Антонида, пульт «Скифа», которым тот в краткой задумчивости машинально постукивал по столу. Халтурин демонстративно отложил его в сторону подальше от себя. Кивнув в адрес следующего докладчика, он попросил:

– Теперь поговорим о том, чего пока не увидишь в нашем кино, но о чем сведений накопилось достаточно. О новых данных на Бецкого. Да, он не церемонился, говоря о своих планах, и в подлинности его амбиций подсистема «Детектора лжи» не засомневалась. Он нагл, коварен, но бесстрашен и в намерениях честен, что облегчает решение задачи. Но нас не должны вести по ложному следу его интересы кладоискателя. И наш интерес к его бывшей любовнице Хирите Одоярцевой так же, надеюсь, не уведет нас от главного… Продолжим. Что там у вас, Сибирякова?..

Совершенная блондинка с молочными волосами, слегка вытянутым загорелым лицом с густыми черными бровями, подняв голову, повела чуть раскосым взором сиамской кошки с пронзительно голубыми глазами; затем неспешно и угловато погладила короткой кистью руки с маленькими пальцами и острыми коготками стопочку своих бумаг; опять подняла голову и будто заученно отчеканила:

– Отец фигуранта, Александр Федорович Бецкий, погиб при исполнении воинского долга, служа в ракетных войсках Северного флота. Особо отмечу, – в Прискандинавском военно-морском округе…

Халтурин невольно посмотрел вбок, на стену, где под крупным монитором висел атлас мира. Там, показалось ему, мелькнули и часы, напоминающие, что миру жить осталось всего сутки. Надо поспешить… но спешка могла все погубить.

– …Гибель Бецкого-старшего произошла в те времена, – продолжала Сибирякова отнюдь не ленным и бесцветным, а звонким мелодичным голосом подростка, даже чуть дрожащим от волнения, – когда в результате позорной сделки с западными державами в начале девяностых годов нам пришлось собственными руками разбирать на металлолом ракетные базы и ракеты. В том числе, – акцентировала докладчица, – предназначенное сверхскоростных субмарин вооружение типа «вода-воздух-вода». Тогда-то и оказались в руках скандинавских «коллег» секретные документы, касающиеся систем сверхзвуковых ракет, которые мы сегодня зовем суперзвуком. Все они были связанны с системой наведения, учета кривых в пространстве, а также с применением металлических зеркал особых свойств, безостановочно усиливающих силу скорости, но постепенно тающих, как энергия батареек. Такими зеркалами занимался инженер Олег Страдов. В документах его архива были найдены ссылки на чудесные металлические пластины петровских лабораторий…

– Это отец Андрея Страдова, – пояснил присутствующим Халтурин. При этом он опять посмотрел на часы.

– А фамилия инженера, занимавшегося кривыми пространствами, – Александр Бецкий, отец нашего фигуранта, Владимира Бецкого. Инженеры-изобретатели работали вместе. – Звучно отчеканила через нос с плавной горбинкой Сибирякова. Затем, набрав новую порцию воздуха во вздымающуюся и прерывисто падающую острыми горками грудь, она вполне себе уверенно продолжала: – Все мы знаем о международном скандале, связанном с нашими подводными техническими системами, которые бороздили донные слои северных морей, оставляя гусеничные следы и пугая соседей. В переданных документах, к сожалению, содержались и координаты особо секретного объекта – ракетной шахты вышеназванного типа в подводном острове, на древнем водоотталкивающем известняке. В шахте, расположенной в естественной пещере, осталось тогда несколько всеми забытых ракетных единиц. Их и обслуживала, не взирая на политические коллизии, специальная группа глубоководных водолазов, в которой служил и некий третий, которого нам следует особо выделить, Геннадий Осипович Мешканов. Он имел огромные полномочия и владел секретными сведениями о шельфах, а также землях с недвижимостью, принадлежащей адмиралтейству северного флота. Сохранились документы, где именно Мешканов определял фарватеры запуска испытываемых подводных ракет, в том числе, подводной суперторпеды… Это прообраз нынешнего «Посейдона», где использован принцип непрерывного увеличения скоростей за счет ядерного синтеза специальных зеркальных пластин инженера Страдова и поправки курса с учетом неких кривых пространств инженера Бецкого… Теперь следующее… – Девушка взяла один из своих листочков и, пошарив в нем выпуклым придирчивым взором, точно там мелькнула тень мыши, продолжила: – Инженер Мешканов – ныне владелец ряда объектов недвижимости на северном побережье страны и Финского залива, а также дебаркадера в виде парусного корабля – ресторана «Луч Одина» на берегу Невы в Санкт-Петербурге. Там он сейчас отмечает свой юбилей – семидесятилетие.

– Может быть, где-то там и затаился наш капитан! – подхватил Халтурин. – Сигнала от него по-прежнему нет.

– Получены сведения, что в этом ресторане часто собирались члены «Гринписа», посещавшие в определенные даты, – что доподлинно подтверждено, – музей о раскольниках петровских времен, противников реформ патриарха Никона, музей Бецкого-младшего «Антиниконианец». Таковы факты… Его косвенная связь с инженером Мешкановым, – пусть и через отца, отдавшего свою жизнь за ракетные шахты, то есть Бецкого-старшего, налицо. Можно предположить, что именно Бецкий-старший передал сыну сведения о «каменном идоле» и прочих вещах, корректирующих координаты сакральных объектов. Их же пытался заполучить и Мешканов. Последний, судя по всему, сколотил группу современных «антиниконианцев», чтобы те добывали для него любые сведения о Бецком и следили за ним. Их встречи происходили именно в музее. Это же объясняет, почему Бецкому позволили арендовать музей «Антиниконианец»: там он весь как на ладони!

– Эти детали можно опустить. Переходим к главному, – заметил Халтурин.

– Разрешите уточнение? – попросил майор Сбарский. – Нами прорабатывается версия, что этот самый Мешканов является также и подлинным хозяином зеркальной фабрики, где часть здания передана в аренду фирме, иностранному агенту, «Дипкорпус Скандинавии». Все это, чую носом, неспроста.

– Ну-ка, поясни свое «чую носом», майор! – приподнял ровные кустистые брови полковник.

– По поступающим данным, в мире бизнеса Мешканов сегодня влиятельная личность, долларовый миллионер, если не сказать больше. Точных цифр о его счетах, конечно, нет, но это до задержания, возможно. Имеется у него и остров в южных морях с шикарным особняком, где он любит привечать своих заморских «друзей».

– Не сомневаюсь, что наши разведслужбы позаботятся и сделают все, чтобы он ответил за свое предательство, – жестко сказал Халтурин.

– Так точно! Для того мы здесь и собрались! Только боюсь, что он получит свое без нас, – резюмировал Сбарский.

– Не переживайте, – спокойно отреагировал полковник. – Он потянулся к пульту «Скифа» и подал его Сибиряковой. – У вас заготовлена видеоверсия… Давайте посмотрим…

– Чтобы приблизиться к пониманию того, откуда у бывшего инженера НИИ Мешканова появились миллионы, надо доложить еще об одном, – тут же четко подхватила она, угловато прибирая пульт, слишком толстый для ее маленьких пальцев, и направляя в сторону экрана. Информация представала в ожившем виде. – Нами выяснено, что в те же девяностые к указанной подводной секретной шахте однажды подкралась натовская субмарина с группой захвата. Бецкий-старший, защищая объект до последнего, получил ранение, однако был спасен дельфином, специально обученным в лабораториях Кронштадта… – Промелькнуло несколько кинокадров.

– Погодите-ка! – вдруг прервал Халтурин. – Пришла оперативная информация. На связь вышел капитан Страдов… Срочно подключите его к «Скифу» и отмотайте для него чуть назад, пусть посмотрит… Дело касается его семьи!

V

Страдов стоял неподалеку от дебаркадера, снаружи освещенного прожекторами светом разного спектра, с палубы и окон доносилась музыка на всякий вкус. Вода в Неве, смешиваясь с течениями из залива, делала здесь, казалось, широкие круги. Основная часть праздника еще не началась. К трапу подъезжали машины, в том числе такси, и гости степенно поднимались наверх в мир слегка покачивающегося на волнах ресторана. Городская полиция была наготове. Время, чтобы издалека поприсутствовать на заседании у полковника Халтурина в Москве, Страдов нашел. Просматривая кадры и услыша о дрессированных дельфинах, он вздрогнул. С такими дельфинами работала его мать ученый-зоолог, после того как они с отцом поженились; хотя до этого мать занималась собаками-водолазами.

Он вспомнил, как она, уже после смерти отца, сетовала по поводу гибели одного особенно умного, уникального дельфина, который у какого-то таинственного подводного острова становился охранником-невидимкой благодаря чудо-известняку, которым, будто бы, натирал свое тело. Известняковые подводные острова были разнообразными и непохожими, но молва о них все соединила в мыслимые и немыслимые быль и небыль.

«Скиф» тем временем указывал на группу специалистов у бассейна, где резвились морские животные, и Страдов узнал среди кормящих белуху свою мать. Она только что положила в рот питомцу, – это был белый крупный дельфин или же малый кит, – довольно большую, со сверкающей чешуей рыбину. В вытянутой и блестящей под лучами солнца пасти с двумя рядами мелких зубов это лакомство провалилось словно в невидимую мясорубку. Дельфин не повел и глазом, вставленным там, где у многих животных расположено ухо; довольно крохотным круглым глазом с хитровато-умным и умиротворенным выражением.

«Как тесен мир!» – философски заметил Страдов про себя, испытывая гордость, щемящее чувство в сердце и одновременно благодарность к тем, кто сумел сохранить секретные кадры; их поглотила оперативная машинная система, чтобы сейчас на экране все встало подлинной правдой, без домысла, хотя домысел в реконструкциях все-таки всегда был. Теперь в ведомстве «Три кашалота», именовашимся также каждым на свой лад – и «Золотым руном», и «Сапфиром», – окончательное решение пока не оглашалось, не было недостатка в подобных документальных материалах, как и вообще в прочих, какие только могли попасться людям на глаза. Сюда, в ведомство генерала Бреева, перетекли, что было неудивительно, и данные об уникальных кронштадтских лабораториях в Финском заливе, и о тайных балаклавских подводных катакомбах в Черном море, где вместе с отцом работала и мать, только уже с дельфинами-камикадзе. Один из костюмов для дельфинов с искусственной зеркальной чешуей он, Страдов-маленький, один раз примерил на себе. И когда упал в нем в бассейн, его долго не могли поймать: он быстро плавал и трепыхался, как рыба, ускользающая из рук. Ох, и наглотался же он тогда соленой воды… Только сейчас Страдов мог догадаться, что отец отнюдь не являлся лишь заботливым опекуном своей жены, они занимались общим проектом. Ну, конечно! Отец не раз говорил об особенностях дельфинов набирать и держать скорость, зачастую долго плывя в носу быстроходных кораблей. Казались чудесными свойства их зеркальной кожи, с которой не могла соприкасаться стихия…

– Капитан Страдов, у вас есть что добавить с учетом переданной вам информации? – вывел его из минутной задумчивости голос полковника из Москвы.

В это время «Скиф» показывал дебаркадер и вдруг погрузил взоры всех зрителей под воду, где в достаточно большой акватории под рестораном, огороженной сеткой, тихо плавали и играли дельфины.

Докладывать было нечего. Но тут он представил вдруг белого кита, которого кормила мать, и быстро перебирая факты, неуверенно произнес:

– Есть версия, что… если дебаркадер направить к известняковому острову и там выпустить дельфинов, снарядив их взрывчаткой, в состоянии бешенства они кинутся в разные стороны, к разным объектам в акватории Невы и Финского залива, не обойдя и корабль саммита… Прошу прощения, товарищ полковник, но это так… мысли. И я бы…

Внезапно связь оборвалась.

Страдов еще не знал, что накануне пришла информация, что на праздничные мероприятия в честь саммита в Санкт-Петербург прибывает группа дрессировщиков с китами белухами, которых многие воспринимают за гигантских белых дельфинов: они танцуют, плавают на спине и задом наперед, имитируют человеческую речь. Но в бешенстве они могут и покусать.

– Можно себе представить, – говорил собравшимся в виду сбивчивого доклада Страдова полковник, – к каким именно объектам понесутся натренированные животные!.. Итак, эту версию мы отрабатываем в числе наипервейших!

– А сейчас какую отмашку мы дадим в Санкт-Петербург? – с большой готовностью действовать спросил Сбарский. -Службы уже готовы и на взводе.

– Пусть сами разберутся на месте…

– Есть!..

– Сейчас мы можем сказать, что нам понятны мотивы Бецкого-младшего – месть за отца, которого убрали западные спецслужбы по наводке предателей, таких, как Мешканов.

– Отец Бецкого, – подхватила Сибирякова, – уже в годы перестройки, узнав о скупке за бесценок прибрежных территорий и сведений о них, решил этому помешать. На банковский счет Александра Бецкого пришли тогда огромные деньги из-за рубежа, последовала попытка шантажа. Мешканов собирался передать американцам сведения о секретных подводных шахтах, чтобы ракеты изрезать на металлолом…

– Но Бецкий на шантаж не поддался и вскоре был убит.

– Так точно! Хотя, как ни странно, о тех шахтах внезапно будто забыли. Дело это изучено, найдены обрывки записей, правда, без фамилий, а гибель Бецкого была представлена, как случайная. Кроме того, были подброшены бумаги, что он продался за американские деньги; а новая сумма пришла и на счет инженера Олега Страдова. Это могло скомпрометировать военно-морское ведомство. Разбираться в тех условиях долго не стали, и дело было закрыто. Вскоре погиб и инженер Страдов. Но сын Бецкого все-таки узнал эту тайну. Возможно, по где-то и как-то сохранившимся записям отца.

– Не знаю, – произнес Сбарский, – что обиднее: погибнуть от рук своих предателей или чужих. Согласитесь, трудно было бы жить с мыслью, что военному противнику была добровольно дана отмашка похозяйничать на важнейших секретных объектах, и никто этому не помешал! Да еще в тех шахтах, в которые была вложена вся душа их создателей.

– О душе поговорим потом. Вот что! – прервал Халтурин. – Бецкий-младший может сорвать нам операцию. Не думаю, что его цель – месть. Ему надо реабилитировать имя отца. Отец имел патенты, и наследники сегодня могут жить безбедно. Это ему может послужить главной мотивацией, чтобы отказаться от идеи самому расправиться с предателем. К счастью, мы выяснили, что его отец – не запятнанная личность. Надо срочно передать Бецкому, что нам уже все известно!

VI

– Так точно! Его отец был патриотом! – подхватила Сибирякова и быстро затараторила, боясь, что ее опять прервут. – Александр Бецкий… был засекреченным специалистом. Родом из северных Холмогор, он смолоду увлекался всем, что было связано со спорными границами России и скандинавских государств. По движению души… простите… поступил в высшее ракетно-торпедное инженерное училище Североморска, вызвался служить в Апатитах. Во время службы много покупал и выписывал различной литературы, в том числе, так сказать, метафизического, сакрального характера. Так, например, он вычитал, в частности, – и это выяснилось из оставленных им работ, – что Хибины Кольского полуострова с богатыми и особыми рудами суперфосфатного известняка связаны глубокими подземными траншеями с вышеуказанным подводным островом, где находилась наша ракетная база…

Халтурин, не дослушав, но и не мешая ей говорить, отошел в сторону, к шкафу со специальной связью, и приказал дать Санкт-Петербург.

– Еще немного! – почти простонала Сибирякова, теперь уже прося у Сбарского дать ей прочесть хотя бы еще один листочек. Глаза ее выражали обещание обожания.

Сбарский отчего-то позволил ей это не сразу. Девушка долго ела его сиамским взором. Тогда он взял листок, поднял до уровня глаз, будто проверяя на свет водяные знаки, что-то успел прочесть и вернул докладчице.

– Хорошо. Можете продолжать!

Она чуть помедлила, выражая благодарность порционно.

– Данный водоотталкивающий известняк, – вновь, как заведенная, продолжила она, временами косясь на говорящего по телефону полковника и мельком на пропахшего одеколоном и ружейным маслом бравого майора, – образует невидимую прослойку между собой и движущейся толщей воды. Благодаря этому он имеет следующую уникальную особенность: при трении о стенки толщи соленой воды известняк принимает зеркальный оттенок и при этом очень высокую не отражательную, а, наоборот, вбирательную, как бы, впитывающую отражение материального способность. Субмарины, любые объекты, проплывающие по такому подводному фарватеру, становятся, словно, невидимками; отражательная способность их тел становится нулевой. Ну, условно, как у «черных дыр» вселенной, чья тайна до сих пор за семью замками.

– Это многое объясняет! – громко отозвался, видимо, не пропустив ни слова, Халтурин, отключив связь и возвращаясь за стол. – По крайней мере, я теперь знаю, почему этот известняк пользуется таким спросом у тех, кто ссылается на него, как на панацею для придания зеркалам исключительной чистоты. По легенде, такая чистота как будто приоткрывает окно в иную реальность.

– Да, да, он попросту неоценим для тех, кто хочет остаться невидимым, сливаясь с окружающей обстановкой! – вновь подхватила Сибирякова. – Послушайте! Когда-то, в древние времена, данный остров выступал над поверхностью океана и являлся средой обитания для предков и потомков славян-гиперборейцев. Страдов-старший упоминает об этом острове в своих исследованиях как о «зеркальном острове преображения» – цитирую, – «представляющем собой в период дождей сказочную картину: все на нем точно сливалось и в определенных условиях стихий становилось невидимым…»

– Несомненно, все это любопытные дополнительные данные.

– Так точно. Это весьма характерное открытие! Оно вскоре позволило приступить к созданию субмарин и ракет-невидимок с покрытием панцирной плитки из этого самого обжигаемого известняка. А прежде, сколько капрона уходило на такие лодки! Вы думаете, товарищ полковник, почему наши бабушки и прабабушки долго не могли позволить себе свободно купить в магазине капроновые чулки!

– О чулках тоже поговорим отдельно, – остановил ее Халтурин.

– Позорней всего, – тут же встрял Сбарский, – что наши великие открытия профукали те отцы и деды, кто позволил пилить наши ракеты! Они отдали проходимцам и арендаторам уникальные секретные объекты! Уж попадись они в наши руки!..

– Так точно! – кивнула майору девушка. – Им в руки попала также и недвижимость редакции «Зеркало флота», в помещениях которой работали сотрудники НИИ флота и в их числе когда-то честный, а затем новоиспеченный долларовый миллионер предатель Мешканов. Ведь так, товарищ майор?..

– Что? А-а!.. Вот именно там, на территории зеркальной фабрики, сегодня и роют, как кроты, свою нору те, кому пока все еще удается совершать непотребное на нашей земле. Мы должны принять меры!.. Ведь так, товарищ полковник?

Халтурин залюбовался бравой сотрудницей и не менее бравым помощником. Дела шли как нельзя более славно. На монитор тем временем приходили сообщения о проводимой у дебаркадера операции. «Все, все молодцы!» – выражал он, словно генерал, благодарность тем, кто работал на благо ведомства и спасения отчизны И здесь, в Москве, и там, в Санкт-Петербурге. Он имел право и хвалить, и быть недовольным. Если бы он не принял предложения генерала Бреева возглавить службу в его ведомстве, то давно бы был генералом! Но он ни о чем не жалеет. И никогда не посетует на себя, что поступил именно так, а не иначе. На Бреева работали только надежные специалисты, и он, полковник Халтурин, был сейчас именно в этой обойме. И убитый Бецкий-старший, останься он жив, сегодня, без сомнения, тоже мог бы стать одним из ценнейших консультантов ведомства. Кстати, такое предложение ему, как и инженеру Олегу Страдову, поступало лично от предшественника генерала Бреева; тогда еще только-только создавался проект «Трех кашалотов». Но они ушли из жизни один за другим…

Пока это Страдову знать было не нужно… Еще шла операция по захвату дебаркадера, иначе бы он, Страдов, сам пристрелил этого негодяя. Но допустить этого в данный момент было ни в коем случае нельзя. Генерал любит многоходовки, и мы не испортим его партии! Главное – дело! Да, да! Надо только уметь терпеливо ждать, вдумчиво переставлять фигуры и наверняка делать свое дело! Вот в чем антитеза провалу! – философски заключил полковник Халтурин.

VI

I

Ошеломленные богатым приемом гости Мешканова, прибывшие на дебаркадер, сидели за игральными столами, витая в винных парах и постепенно погружаясь в эйфорию азарта, страстей и пьяной вседозволенности. Вдруг все огни погасли, музыка заглохла, и кто-то в мегафон прокричал, чтобы все оставались на своих местах. Человек двадцать гостей попрыгали в воду, кто-то пытался скрыться, отстреливаясь, остальные, человек до полусотни, были мирно отпущены восвояси…

Страдов прибыл в Москву. Вместе с Вержбицкой они должны были обследовать старые адъютантские покои возле Лефортовского дворца – здания, которое арендовал бывший директор фабрики игрушек Блюгер. С утра Антонида выехала прямо на место и в подвале здания обнаружила тело Блюгера. Она вызвала работников прокуратуры, сообщила Страдову и вернулась в контору…