Призрак Джонни

Однажды вечером на берег впечатляющего озера пришла ненастная Погода. Здесь она редко чувствовала себя неважно, так как этот край был ей по душе, но сегодня её настроение было в очередной раз испорчено Капризом. В светской беседе между двумя друзьями она вдруг услыхала слова, которые ей не понравились (такие слова она называла «наглыми»):

– Дорогая, – язвительно начал Каприз, – почему бы тебе не быть всегда весёлой и светлой? Что за приятность становиться ненастной?

– Вот ещё «Новости», – Погода любила эту породу быстрокрылых птиц, она даже разводила их, ежедневно выпуская некоторых. – Я думала, мы с вами друзья?

Каприз пожал плечами и откланялся, а Погода, уязвлённая его словами, становилась всё ненастнее.

– «Постоянство – это так скучно», – мысленно оправдывала она себя, нехотя выгоняя на пастбище небосвода самые тучные и напитанные влагой Облака.

Эти ленивые животные с воздушной овечьей шёрсткой белого цвета под наказом Погоды вдруг начинали стремительно взрослеть и терять самообладание. Они воинственно клубились и пожирали друг друга, отчего шерсть их темнела. Нередко гремел в сражениях грозный рык. Каждое из Облаков, повзрослев, решало стать самым тяжёлым на пастбище, чтобы упасть на землю, посетить различные города и страны, искупаться в морях и через время вновь возвратиться в родные пенаты более успешным животным.

В этот самый день на берегу вышеупомянутого озера откуда ни возьмись появился новый маленький призрак, и это было очень странно.

– «Странно», – так и подумал призрак, – «откуда я взялся?»

Несмотря на юный возраст, на вид ему можно было дать не больше пяти лет, мальчик-призрак твёрдо знал, что новоиспечённые призраки всегда появляются в самом заброшенном старом доме в округе, и делать это следовало строго ночью. Подумать только: сразу два правила призрачного кодекса нарушены!

Соображая на ходу, призрак решил до темноты отыскать тот самый Дом зарождения и, как ни в чём не бывало, появиться там в назначенный час – так, если повезёт, никто и не заметит его нарушений. Живописная местность располагала высокими зелёными деревьями, цветущими полями и взволнованным озером, но подумать только – нигде не было видно ни одного дома и даже домика! Куда же идти?

Набравшись смелости, мальчик решил уточнить дорогу у сидящей неподалёку дамы:

– Госпожа Погода, – обратился он, – не подскажите ли мне путь в призрачный дом?

Погода, всё ещё будучи ненастной, не расслышала вопрос за раскатами грома, тогда малыш повторил его, как только Молнии решили чуть передохнуть.

– Какой ещё дом? – недовольно переспросила Погода. Впрочем, от слова «дом» её мысли немного прояснились, и она вспомнила выражение «погода в доме». – Действительно, что я здесь сижу, мокну, не пора ли навестить одну из сестёр? – подумала дама и тут же стала собираться.

От того, что Погода чуть успокоилась, прямо посреди неба открылось небольшое отверстие, и солнце, клонившееся к горизонту, казалось, направило всю свою силу в эту прореху. Образовался хорошо заметный луч.

– Вот же здорово! – воскликнул призрак. – Должно быть, госпожа указывает мне дорогу.

Не теряя времени, малыш отправился в путь. Как забавно и непривычно показалось ему быть призраком! Одетый в нарядный костюмчик, едва заметный на прозрачном теле, и аккуратные туфли, путник больше походил на миниатюрного джентльмена.

Мокрая трава, местами размятая в грязь, совсем не пачкала ботинок, а дождь, всё ещё накрапывавший, не мочил одежду. Даже ветер, налетавший редкими порывами, был почти неощутим – лишь танцующая трава, колыхающиеся ветки деревьев и кустов заставляли малыша изредка поёживаться. Всклокоченные, как у большинства мальчишек, его волосы казались окаменевшими.

– Джонни! Джонни! – позвал кто-то издалека.

Едва слышным был этот зов, и казалось, что он слетал с самого неба.

– Джонни!

Каким знакомым было это имя, таким знакомым, что мальчик решил, что его, пожалуй, так и звали когда-то.

– «А что, хорошее имечко, – подумал он, – буду считать себя Джонни. Может быть, в Доме призраков помогут всё прояснить, я совсем ничего не помню.»

Призрак ускорил свой бесшумный шаг.

Через некоторое время Джонни действительно достиг заветного дома. Ещё издалека он несколько удивился убранству здания, дарующему постройке честь называться особняком. Так как солнечный луч давно ускользнул прочь, сейчас было довольно непросто вычислить его изначальное указание. Не спешив проскользнуть через редкие прутья ограды, охраняющей обширные земли вокруг заветного здания, негодующий призрак решил побродить в округе в поисках других, более подходящих для его собратьев домов. Подумать только: в этом довольно красивом особняке сразу в нескольких окнах горел свет!

– «Неслыханно, – рассуждал Джонни, – обычно призраки предпочитают сумерки или темноту, ведь на свету их едва светящиеся голубым тела совсем не видно.»

Однако, устав безрезультатно перебирать невесомыми ногами, мальчик с забавной недовольной гримаской снова подошёл к ограде особняка. Ни одного другого дома во всей округе он не нашёл. Джонни уже собирался флегматично зевнуть, как вдруг ему в голову пришла забавная идея.

– «А умеют ли призраки прыгать? Надо же, я ещё ни разу не пробовал. Что если мне перемахнуть эту ограду? Я чувствую такую лёгкость во всём теле, да и эти прозрачные ноги вряд ли могут сломаться.»

И тут Джонни, сделав небольшое усилие, с лёгкостью, словно космонавт на Луне, перепрыгнул высокую ограду.

– «Как здорово!» – заметил он.

Решив передвигаться к дому прыжками, призрак удивился тому, что здание словно отстраняется от него, становится более далёким, чем казалось по ту сторону ограды. Тогда Джонни оставил весёлые прыжки и стал тихо подкрадываться к заветному дому. Особняк начал нехотя приближаться. Окна по-прежнему светились мерным жёлтым светом, что настораживало. Малыш решил незаметно заглянуть в каждое из них. Ещё по дороге к фасаду дома Джонни разглядел в одном из светящихся окон второго этажа силуэт, как ему показалось, большой куклы в голубом лёгком платье. Сейчас он пристальнее всмотрелся в силуэт. Кукла сидела боком к нему, опираясь спиной на оконный проём, тонкие руки держали забытья книгу и обнимали согнутые колени. Светлые волосы естественного цвета скрывали склонённую голову и шею. Вдруг Джонни заметил движение меха в ногах куклы.

– «Какой ужас!» – промелькнуло в голове малыша. – «Кошка!»

Кошки так неприятно шипят на призраков. Джонни предусмотрительно решил удирать (что, если в доме окажутся ещё и собаки?), но тут же замер от неожиданности. Кошка вволю потянулась и толкнула задней лапой ногу куклы, и та ожила. Девочка на вид лет десяти очнулась. Она устало подняла голову. Через мгновение призрак пришёл в себя, желание удирать вернулось, но открывшееся лицо заставило повременить. Девочка не спеша отложила книгу, протянула длинные пальцы к кошке, взяла пушистую бестию на руки, опустила её себе на грудь—лапками на плечо, и, наконец, горячо обняла.

То ли непоседливый хвост ужасного создания, время от времени ёрзающий туда-сюда, то ли само неожиданное появление человека сбивали Джонни с мыслей, но он никак не мог вспомнить, где и когда видел это знакомое лицо. Впрочем, может быть, ему только показалось? Девочка вновь опустила лицо, склоняясь к кошке, а волосы занавесом спрятали его.

– «Следует заглянуть в остальные окна», – решил малыш, бесшумно обогнув угол здания и переходя к задней части дома.

Здесь исследование должно было быть безопасным: вверху и внизу шесть окон. Последние четыре на первом этаже светились, и дверей, из которых могла выбежать собака, не было.

В первых завешенных мраком окнах не было видно ровным счётом ничего. В двух следующих мелькали какие-то тени.

– «Снова люди», – не удивился Джонни.

В последних двух окнах первого этажа было видно сразу трёх человек. Один мужчина расхаживал туда-сюда с явным негодованием. Его лицо было спокойно, однако он иногда вздыхал и покачивал головой. Чуть поодаль на кушетке между двух окон сидела убитая горем женщина. Она непрестанно рыдала, держа в одной из сжатых ладоней позабытый платок и периодически обращалась то к первому мужчине, то ко второму, стоявшему неподалёку. Никогда Джонни не видел столько несчастья в одном человеке – казалось, женщина была сама на себя не похожа. Страдание не шло к её миловидному молодому лицу. Ко второму мужчине женщина обращалась чаще, иногда протягивая к нему руки. Тот и старался её успокоить, и, казалось, тяготился этой необходимостью, поглядывая то на карманные часы, то поправляя маленькие круглые очки на большом носу.

– Что это ты тут делаешь, озорник? – раздалось за спиной Джонни.

Мальчик так опешил, что, боясь повернуть даже голову, так и замер на месте.

– Ничего, – заметил незнакомый голос, – раз-бе-рём-ся.

Через мгновение цепкая рука уже куда-то тащила Джонни за шиворот, а он и не знал, что на это подумать. Раз его, призрака, кто-то волочит, то наверняка это другой призрак. Да, стоит признаться, несколько правил из кодекса малыш нарушил, но почти все нарушения были случайны. Вспомнив, что он был одет совсем по-взрослому, Джонни наконец набрался смелости:

– Мистер, потрудитесь объясниться, кто вы такой и куда изволите меня тащить столь наглым образом?

– Вижу, ты пришёл в себя, – сдержанно рассмеялся спутник, отпуская мальчика. – Я призрачный страж (за порядком, значит, слежу). А подходить к людским домам без согласования – не-доз-во-лен-но.

Последнее слово в словаре стража было одним из его излюбленных и наиболее часто повторяемых.

– Отведу тебя в Дом призраков, пусть там разбираются, – закончил страж.

Джонни решил, что так будет даже лучше, и без принуждения продолжил путь.

Над макушкой леса выглянула луна, полная не то красным, не то оранжевым светом. Она стремительно поднималась всё выше и выше, и пока двое едва заметных в её тёплых тонах путника бесшумно пересекали душистые цветочные поля, цвет ночного светила сменился на холодный белый. Джонни заметил, что не только его спутник стал более различим в этом ярком отблеске солнца, но и силуэт самого мальчика стал заметнее. Размытые до этого черты чётче обрисовались, пальцы на руках и детали одежды казались почти настоящими. Можно было подумать, что призракам более свойственно ночное время суток. Да и безжизненный круглый кусок камня на небосводе был более дружелюбен к этим созданиям. Луна, являясь отражением живого солнца, казалось, подчёркивала тот факт, что и все призраки были отражением живых существ.

– «Как же я стал призраком?» – в сердцах спросил себя Джонни с грустью.

Он хотел было сорвать заснувшую ромашку, которая, как и все предусмотрительные ромашки, закрыла свои лепестки на ночь, но рука мальчика не смогла не только ухватить желанный цветок, но даже сколько-нибудь качнуть его.