Самосожжение

Пролог

Вас когда-нибудь посещали мысли о возможности смерти, лишь бы перестать чувствовать боль?

Меня да. Пятнадцать лет. Столько мне было, когда моя спокойная жизнь превратилась в чертову борьбу. Веселая девчонка, которая мечтала о парнях и любви исчезла. На ее место пришла сдержанная женщина, каждый шаг которой четко выверен. Вместо смеха – холодный расчет. Вместо улыбок любимых – безэмоциональные солдаты, которые выполняют каждый твой приказ. Вместо семейных вечеров – град пуль, запах свинца и отдача от металла оружия.

Я веду сражение, которое гораздо сложнее физической битвы. В отличие от реального мира, я не могу просто взять и всадить пулю в лоб ублюдку, вставшему у меня на пути. Там я победитель, но здесь… Я заведомо проигравший, который всеми силами цепляется за последнюю ниточку, в которую вплетено лишь одно слово – «ненависть». Внутри меня пожар. Он стремится уничтожить каждую клеточку моего тела. Он обжигает. Заставляет кричать от неистовой боли. И требуется огромная сила воли, чтобы не поддаться желанию сгореть заживо.

Все всегда происходит по одному и тому же сценарию.

Каждый раз я хожу по краю, желая разжать стертые до крови ладони и исчезнуть навсегда. Но потом меня будто бы накрывает волна цунами, которая притупляет разбушевавшийся вулкан.

Воспоминания, как стоп-кадры из фильмов, проносятся в твоей голове. Потеря близких, разрушенные мечты, предательство, боль и унижения …

Именно в этот момент проносятся до боли знакомые мысли, которые не дают тебе избавиться от этих мучений навсегда.

«Помни, ради чего ты здесь».

Пять слов. Чертовы пять слов, которые перечеркивают единственную возможность обрести долгожданную свободу.

Помню, отец в детстве часто мне говорил, когда мы выезжали на пляж.

«Запомни. Если ты понимаешь, что начинаешь тонуть, а рядом нет никого, кто мог бы тебе помочь, не сопротивляйся. Лучше поддаться течению, опуститься на дно, чтобы потом со всеми оставшимися силами оттолкнуться от него и всплыть наружу. Только так ты будешь спасена».

Эти слова стали для меня мантрой. Кто-то говорит аффирмации, стоя у зеркала, напоминая себе о том, что он красив, любим, востребован. У меня же она имеет насыщенный красный оттенок, пропитанный лишь желанием отомстить.

Так прошли года. И только сейчас я поняла, почему отец из раза враз повторял эти слова как молитву перед судным днем.

Но смогу ли я найти в себе силы всплыть после того, как окончательно потеряла все, что имела?

Глава 1. Серена

Девять лет назад

Начиная с 15 лет, когда моя жизнь круто изменилась и до сих пор мне всегда снится один и тот же кошмар… День, когда я вернулась домой после самой сильной ссоры с родителями из-за моего эгоистичного желания оторваться на вечеринке, как и все нормальные подростки моего возраста.

Лето, сдан последний экзамен. Мне, вечно сидящей дома из-за их чрезмерного беспокойства, которое порой перерастало в маниакальную одержимость, очень хотелось наконец вырваться из-под их опеки. Не сказать, что у нас была неблагопритяная семья, в которой царит исключительно патриархат, а детские желания и мечты никому не интересны. Совсем наоборот. Родители всегда прислушивались к нашим с братом пожеланиям, относились к нам как к взрослым, с уважением соблюдая личные границы.

С отцом мы часто выезжали на кемпинг, где он учил меня охотится. Браконьерством мы не занимались, все было исключительно в рамках закона и исключительно в тех местах, которые отведены для этого досуга, если можно так его назвать. С матерью же мы часто ходили на выставки изобразительного искусства или в театр на постановки. Мне было все равно, будь то балет или же пьеса Шескпира. Главное, чтобы там не было оперного пения. Никогда его не любила. А с младшим братом, который был младше меня на шесть лет, вечерами довольно часто играли в видеоигры.

Как я и сказала, у нас было полное взаимопонимание. За исключением одного единственного момента. Никаких вечеринок или шумных посиделок у других дома. Даже с ночевкой меня никогда не отпускали, хотя это обычная практика у ребят моего возраста. Сначала я не настаивала на том, что хочу пойти развлечься, как и другие девушки. Но, чем старше я становилась, тем больше недопонимания и споров у нас возникало.

Поэтому предложение подруги пойти с мальчиками на квартиру к ее знакомому, чтобы отметить выпуск из средней школы казалось чем-то крайне соблазняющим. Родители, конечно, были против этой затеи.

«Ты никогда не знаешь, что сделают с тобой такие же подростки, как и ты. Кто угодно поманит перед ними своими деньгами, и ты уже вся распродана на органы, перед этим еще и по кругу пустят».

«Этот мир не так невинен, как ты думаешь. Хватит смотреть через розовые очки».

«Ты должна слушаться нас с матерью. Мы просто хотим научить тебя ответственности. Мы хотим тебя защитить. Ты не осознаешь, в каком мире мы живем».

Иногда их слова предостережения казались мне странными, как будто они пересмотрели боевиков и криминальных драм, и теперь весь мир представлялся им черно-белым. Ведь, согласитесь, немногие родители могут сказать такое своему пятнадцатилетнему ребенку.

«Всегда обращай внимание на окружающую обстановку. Где кто стоит, сколько людей вокруг, кто чем занимается. Старайся запомнить каждую мелочь».

«Если в твоем окружении появился незнакомец, следи за ним до тех пор, пока не убедишься, что он не принесет тебе вреда, поняла меня?»

Всегда казалось, что мне что-то не договаривают.

Брату, которому только недавно исполнилось 9 лет, не было дела до наших с отцом перепалок. Его интересовали машины, видеоигры и спортивные бои в перерывах между регулярными посещениями больницы из-за врожденного порока сердца. Поэтому родители не отходили от него ни на шаг, все время окружая заботой и любовью. Но, даже переживания за моего младшего братца, не давало им повода забывать обо мне.

Отец прекрасный архитектор, который почему-то похоронил свой талант и решительно отказывался от идеи всемирной славы, а мама – программист фрилансер, весь мир которой отображался в двоичном коде. На людях добрые и отзывчивые муж с женой, заботящиеся о своих детях как никто другой, незнающие боли и печали. Но на деле они как будто всегда от чего-то убегали. Часто, вечерами, они закрывались в отцовском кабинете и долго о чем-то разговаривали. А, когда выходили оттуда, на их лицах читалась смесь скорби и страха, пусть они и старались это скрыть. Это всегда меня волновало, но я упрямо отгоняла от себя дурные мысли. Мы же не в каком-то блокбастере. Все из-за болезни брата. Так я себя убеждала.

Со временем предостережения отца стали для меня ядом. И его категоричность в вопросе моей безопасности и свободы заставляли меня испытывать ярость.

«Ты не понимаешь…»

«Ненавижу!»

Вот такие мысли всегда крутились в моей голове. Именно в тот день я решила высказать все накопившиеся обиды. Ссора была громкой, в стороне не осталась даже посуда. Не выдержав их давления, я развернулась и, хлопнув дверью со всей силы, выбежала на улицу и направилась к месту встречи с подругой.

Все негативные эмоции как рукой сняло, стоило только погрузиться в царящую на вечеринке атмосферу и выпить несколько шотов с алкоголем. Но через пару часов, когда весь адреналин вышел из моего тела, меня накрыло чувство вины перед теми, кто всегда искренне обо мне заботился. С каждой минутой оно становилось все сильнее. Вся окружающая обстановка стала на меня давить и, даже не попрощавшись, я вышла на улицу.

Ночь была теплая, несмотря на неожиданно начавшийся ливень. Капли дождя полностью обволакивали мое тело, все вплоть до нижнего белья промокло до нитки, что вызывало ужасное чувство дискомфорта от прилипавшей к телу ткани. Но мне как будто было все равно на это. В голове царил полнейший хаос.

Что сказать родителям? Как доказать свою самостоятельность? Может, стоит подыскать общежитие? А стоит ли вообще возвращаться домой? Может, это мой шанс? Шанс убежать и начать все самой. А потом, когда я смогу достичь всех высот, смогу реализоваться на собственно выбранном пути, я вернусь и докажу, что я смогла. Мне бы только возможность освободиться от этой ненужной опеки…

Знаете, что наши мысли имеют свойство материализоваться? Не все, конечно… Но если ты чего-то искренне захочешь, то оно обязательно воплотиться в жизнь. Так произошло и со мной. Возможность освободиться от родительского контроля у меня появилась в ту же ночь. Только эта самая возможность стала для меня проклятием, которое преследует меня по сей день.

Вернулась домой я только под утро, когда привела мысли в порядок. Гробовая тишина во всем подъезде, перегоревшая лампочка на лестничной площадке нашего этажа. Поднимаясь на 4 этаж, где находилась наша квартира, я представляла вариации предстоящего диалога с родителями: слезы матери, одновременно злое выражение лица отца и его же обеспокоенный взгляд, озадаченность младшего братца, вечно стоящего в стороне и наблюдающего наши ссоры и примирения. Я думала, что готова ко всему.

Только вид приоткрытой входной двери в квартиру заставил исчезнуть все мысли в моей голове. Запах железа, витавшей вокруг, вызывал тошноту, которую я никогда еще в своей жизни не ощущала так остро. Как будто почувствовав, что мне не надо ее открывать, я стояла как вкопанная в цементную плиту. Пульсирующая боль в висках приглушалась громким биением собственного сердца. Дверная ручка по ощущениям была как острие ножа. Ледяная. Обжигающая. Все тело пробрала дрожь. Впервые в моей жизни я почувствовала нарастающую тревогу, которая пожирала меня изнутри.

Совладав с собой, я потянула за дверь. И в этот момент мне показалось, будто бы из меня выкачали весь кислород.

Брызги крови на светло-бежевых стенах даже в полумраке выглядели ужасающе. Весь ламинат, который мать когда-то с особой тщательностью выбирала, превратился в красный ковер, отражающий блики от горящий на лестничной площадке лампы. Безжизненные тела трех самых дорогих мне людей лежали прямо передо мной. Протянутые руки родителей друг к другу заставили меня приковать к ним свой оцепеневший взгляд. Их одежда пропиталась кровью, на лицах застыл страх, а некогда ясный взгляд застелила белая пелена. Тело брата, в отличие от родителей с одной единственной раной на шее, было поодаль под картиной с васильками – моим подарком матери на ее день рождения.

«Мама, помнишь, ты рассказывала мне о языке цветов? Я дарю тебе эти васильки. Это мое тебе благословение, чтобы ты жила с нами долго-долго, и чтобы нашу семью обошли все невзгоды. Ты счастлива?»

Мама лишь тихо улыбнулась тогда восьмилетней мне.

«Спасибо, милая моя. Надеюсь, так и будет».

С трудом понимая, что сейчас происходит, я падаю на залитый кровью пол, зажимая руками уши. В голове шумит так, как будто меня окружают включенные на всю колонки. Квартира, которую я так любила, дом, который всегда был для меня всем, сейчас казался чем-то чужим и инородным. В полнейшем бреду я пыталась разбудить родителей, несмотря на открывшуюся моему взору картину, но все попытки оказались тщетными. Никто не реагировал. Они не дышали…

Казалось, будто кто-то совсем рядом истошно кричал и звал на помощь.

Воспоминания о том, что случилось после, будто стерли из моей головы. Ничего. Лишь пустота.

Пришла в себя я только в больнице. Горло охрипло настолько, что я не могла вымолвить ни слова. Вся одежда и руки были в крови, даже во рту я чувствовала ненавистный железный привкус. Как мне позже сказали, проходящие мимо открытой двери соседи вызвали полицию. Меня, дрожащую и ледяную, пропитанную кровью родителей, обнаружили сидящей на коленях посреди всего этого безумия. И только в своих ладонях я крепко сжимала их руки.

Через два дня, которые пролетели как будто в тумане, состоялись похороны. Люди все приходили и уходили. Партнеры отца, немногочисленные знакомые матери, друзья семьи, одноклассники брата. Этот нескончаемый поток людей не прекращался. Никто не плакал, даже я.

Лишь шепот окружающих, которые бросали на меня полные ненужного сочувствия взгляды. Их лицемерные лица вызывали отвращение.

«Так жестоко убили почти всю семью. Может, у них были проблемы с деньгами, вот с ними и разобрались? Или отец был бандитом каким, на вид он был грозным».

Вы ошибаетесь.

«А дочери-то повезло. Если бы была дома, умерла бы вместе со всеми».

Лучше бы умерла.

«И что же с ней после этого будет? После такого зрелища нормальным человеком уж точно не стать».

Замолчите!

«У нее же совсем не осталось родственников. Как она справится? Тут только в детдом. Никто не захочет ее удочерить».

Слишком громко…

«Вы посмотрите, даже слезинки не проронила. Может, она уже…»

Мне казалось, все слезы я выплакала в тот самый день, когда последний раз открыла двери нашей квартиры. Сил больше не оставалось.

В какой-то момент я переключилась с людей на стекающие по окну капли дождя. На улице все также пасмурно, серые тучи не пропускали ни одного солнечного луча. Как прозаично. Казалось, будто само небо все эти дни плачет вместо меня. В этих самых каплях я находила некое утешение. Перебирая последний разговор с родителями, я все не могла вспомнить, что было последним сказанным отцу. Точно не «я тебя люблю».

Не нужно было тогда уходить… Если бы я не убежала, тогда из дома, если бы пришла чуточку раньше. Может, тогда бы я узнала, кто убил родных? Но что я бы с ними делала? Убила бы? Заставила бы также страдать их семьи?

Уж точно не отпустила бы проживать свою спокойную жизнь.

Я хочу…

Все эти мысли переполняли меня до тех самых пор, пока вид стекающих капель не перегородила чья-то фигура. Подняв взгляд, я увидела перед собой мужчину, на вид которому было около шестидесяти лет. Черный костюм был очень дорогим, а трость, на которую он опирался, была темно коричневого цвета с мелкими золотыми вкраплениями.. Его взгляд был спокойным, но в то же время от него веяло некой силой, от которой бросало в дрожь. Все мое естество кричало о том, что нужно убегать от этого человека как можно дальше. Но я этого не сделала. Я как завороженная смотрела на него, не отводя своего взгляда. В нем чувствовалась власть и удушающая жажда крови. И это было тем, что я искала.

– Дитя, я пришел за тобой. С этого момента, если позволишь, я буду заботиться о тебе.

Голос этого человека полностью соответствовал его внешнему виду. Его протянутая ко мне рука казалось единственным шансом на спасение.

И я схватилась за нее.

Интересно, если бы я не взялась за эту спасательную веревку, закончились бы тогда мои страдания? Как бы сильно отличалась моя жизнь от того, что я имею сейчас?

Никто тогда не знал, какие последствия будут у моего импульсивного решения.

Глава 2. Серена

Девять лет назад.

Протянутая ко мне рука как будто выдернула меня из транса.

– Кто вы? – едва слышно я задаю вопрос, медленно изучая появившуюся передо мной фигуру.

Мужчина одернул руку и с большей силой оперся на свою позолоченную рукоятку своей трости. Его глаза как будто читали все потаенные мысли в моем подсознании. Это не пугало, но заставляло тысячи мурашек пробежать по моему телу.

Нависающие седые брови лишь подчеркивали пронзительность его взгляда. Зачесанные назад волосы и гладковыбритое лицо без единого намека на щетину показывало его как крайне педантичного и дисциплинированного человека. Квадратные плечи, массивная шея и спина придавали фигуре веса. Он был одет в костюм тройка прямого пошива, без каких-либо излишеств. Но по лацкану его пиджака можно было понять, что сшили его на заказ. Больше всего в глаза бросались запонки. Они были плоские, большие с некоей сложной гравировкой, которую сложно было рассмотреть. Но кроме них, на общем фоне выделялась печатка на мизинце его широкой кисти рук, покрытой затянувшимися шрамами. Видимо, этот человек в прошлом не чурался любой тяжелой работы.

– Я был давним знакомым твоих родителей. Моя дочь раньше была близка с ними.

Только сейчас я заметила позади него двух мужчин крупного телосложения в черных лаконичных костюмах, являющимися, по всей видимости, его личной охраной. Оба стояли чуть поодаль, но по их напряженным взглядам было видно, что они держат под контролем всю окружающую обстановку. На эти вещи когда-то меня научил обращать внимание отец.

Вновь разболелась голова.

– Ясно. Но почему вы решили забрать меня с собой? Какое вам дело до сироты, психологическое состояние которой нестабильно настолько, что она серьезно подумывала о суициде? – мой голос был ровным, в нем не было ни единой эмоции, ведь их уже не осталось.

Я никогда не была особо тщательной в выборе выражений. Может, это и могло бы меня погубить. Может, мне стоило быть с ним учтивее. Но мне было уже все равно. Я мертва.

Лицо человека, стоящего передо мной, на долю секунды вздрогнуло, а губы сомкнулись в тонкую линию, как будто сказанное мной заставило его в чем-то усомниться, но после он мягко улыбнулся и сел рядом со мной.

– Дитя, твои родители были мне очень дороги. Я знал их еще совсем детьми. Ты, конечно, не помнишь, но мы уже встречались. Правда тогда ты только училась ходить, – этот мужчина мягко улыбался, и, хоть все его лицо было напряжено, было видно, что улыбка была искренней.

Или мне так казалось.

В этот момент в зале снова началась болтовня. Люди искоса бросали на нас взгляды, перешептываюсь друг с другом.

«Эй, это же Виктор Морроне, президент корпорации «MorroneGroup». Но что он забыл на этих похоронах, да еще и сел рядом девочкой?»

«Что? Конгломерат «MorroneGroup»? Это их же вечно заваливали проверками из прокуратуры, но так ничего и не нашли».

«Говорят, это было спланировано другой крупной корпорацией…»

«Разве они не имеют отношения к мафии? Я слышала…»

Только сейчас я вспомнила, что когда-то давно видела его портрет в вечерних новостях. До меня доносилось множество голосов, но, кажется, человеку, сидящему рядом со мной, было на это все равно. Он слабо улыбался и смотрел на фотографии моей семьи. Однако, я не могла не заметить, как морщины на его лице были в сильном напряжении.

Не знаю, с какого момента, но я стала обращать внимание на лица. На то, как от переживания различных эмоций начинают двигаться морщинки, на частоту взмахов ресниц, а что больше всего меня привлекало, так это глаза. Глаза никогда не врут. Так я всегда считала. И сейчас глаза рядом сидящего со мной человека передавали глубокую тоску по чему-то давно потерянному.

– Если все так, как вы и говорите…– я тяжело сглотнула нарастающий ком в горле. – Вы всерьез предлагаете мне поехать с вами? Или же вы хотите снять с себя ответственность и спихнуть меня в интернат?

Его глаза заблестели. Глядя на это, у меня возникло ощущение, будто не скрытый сарказм в моей интонации ему понравился.

– Я заберу тебя к себе домой.

Решимость и твердость. Вот что читалось в его взгляде, вот что слышалось в его голосе. Может, из-за бесконечного шума, а может, все дело было в безвыходном положении, но я захотела довериться этому человеку. Осмотрев еще раз похоронный зал, я видела перед собой только лицемерные маски. Как будто в этой темноте все смотрели на меня не как на девочку, только что потерявшую всю свою семью, а как на какое-то развлечение.

Сплетни. Уйду я сейчас или нет, они еще долго будут преследовать меня. Клеймо, которое повесили на меня эти маски, никогда уже не снять.

«Сирота».

«Она не переживет это. Ей место в психушке».

«Сейчас точно свяжется с плохой компанией. Все они начинают гнить после такого».

Раздражает. Ни одного настоящего взгляда, нигде не видно правды. Нигде, кроме…

– Тогда увезите меня отсюда прямо сейчас. Мне осточертели лицемерные взгляды этих людей.

_____

Темно. Вокруг пустота, ничего не видно. Чувство, как будто бездна пожирает меня, окутывает с ног до головы, пуская корни глубоко под кожу. Воздуха не хватает. Я оцепенела.

«Милая, иди скорее сюда».

Откуда-то из далека слышится голос отца. Его мягкий тембр, как всегда, успокаивает. Повернувшись, я увидела родителей и брата, сидящих на пледе под деревом. Я помню этот момент. Когда мне только исполнилось пятнадцать лет, мы с семьей пошли на пикник и там устроили маленький праздник. Их руки тянулись ко мне, а на глазах читались счастливые улыбки. Это видение так манило, что я вмиг ожила. Сначала это были неуверенные шаги, которые быстро сменились на бег. Но, как бы я не старалась, до них мне было не достать.

Картинка сменилась. Вместо светлого пейзажа прямо передо мной появилась дверь. Я отчетливо помню ее. Дверь нашей старой квартиры, где мы жили с семьей. И даже прекрасно зная, что за ней находится, я не могу не открыть ее. А сделав это, чувства и эмоции, которые бешеным потоком нависают надо мной как будто рвут мою душу на части. Воздуха опять не хватает, меня настигает паника, а глаза застилает пелена. И вот я снова здесь. Только передо мной не счастливые лица любимых людей, а пустые оболочки, во взгляде которых читалось то, что я никогда не видела в реальной жизни. Ненависть. Презрение.

«Ты убила нас! Все из-за тебя».

Казалось, будто каждую клеточку моего тела пронизывал леденящий душу страх. Протянутые ко мне пальцы рук больно впивались в кожу, заставляя испытывать неподдельный ужас.

«Ты специально убежала из дома в тот день. Ты знала, что мы умрем».

Нет, я ничего не знала!

«Эта девчонка приносит одни несчастья»

Вы не правы, это не так!

«Как так вышло, что только ты выжила? Тебя ожидает только смерть, как и нас».

Прошу вас, хватит!

«Тебе не следовало рождаться!»

Нет, нет, нет! Умоляю…

Тени исчезли. Вокруг удушающая тишина. Мое тело начинает жечь, будто бы я в огне. Я хочу кричать, но не могу. Остается только гореть…

Открыв глаза, я ощутила неприятное ощущение от пробегающего по коже холодка. Снова этот сон. Вот уже на протяжении девяти лет он мне периодически снится. И каждый раз, проснувшись, я чувствую сильную головную боль и покалывание во всем теле.

Воспоминания о той ночи все так же отчетливы, как будто это произошло лишь вчера. Но я не имею права поддаться нахлынувшим чувствам. Я беру себя в руки. Сглатываю подкравшийся ком в горле. Я уже не та трясущаяся от страха девочка. Я не реагирую. Больше нет. Страх присущ лишь жертвам. И я к ним не отношусь.

– Серена, мы идем на посадку. Наверняка из окна уже виднеется аэропорт, – веселый и мягкий женский голос окликнул меня. Повернувшись к соседнему креслу, я посмотрела на свою соседку, глаза которой блестели от переполняющего ее восторга, ведь это ее первый полет на самолете.

Джуллия Миллер, ну или просто наша милая Джулл. Маленький рост, каштановые волнистые волосы, ниспадающие до плеч, азиатский разрез ее карих глаз и невероятно милая родинка в нижнем правом уголку ее маленьких губ. Эта девушка была самим очарованием.

Изначально я старалась держаться от нее подальше. В отличие от меня она была чересчур открытой, эмоциональной и крайне общительной любительницей старых мультфильмов Дисней.

Я же была ее полной противоположностью – стальная как снаружи, так и внутри. Да, я играла роль спокойной и добродушной девушки последние пять лет в моей университетской жизни. Это был мой выбор. И я с радостью надела на себя эту маску. Но холод в моих глазах не мог скрыть того, что таилось в глубине души. Люди это видели. Они для меня были лишь пешками в той игре, которую я вела. Большинство из них были таковыми.

Но Джулл это не остановило. Она хотела завести со мной те отношения, которые обычные люди называли дружбой. Она задавала вопросы, я же в ответ молчала. Поэтому она стала рассказывать мне о себе. О ее жизни в детдоме, о том, как она сменила около десяти приемных семей и о том, что она познакомилась с парнем, который научил ее программированию. О том, что он с ней сделал.

Постепенно я ей открылась. Это было нелогичным решением. Но взвешенным. Произошло это не сразу, лишь на последнем курсе университета. Я ей рассказала обо всем. О том, чем я занималась последние девять лет, сколько крови на моих руках, что именно я планирую делать. И она приняла меня. Не отвернулась. Когда я ей рассказывала свою историю, то уже знала, что она будет на моей стороне. У нее была собственная история. Не такая, как моя. Но и в ней присутствовали оттенки красного с примесью запаха свинца.

И, да, хотя я и обещала себе ни к кому не привязываться с тех пор, как погибли мои родители, сделать это оказалось крайне трудным.

– Да, ты права, – улыбнувшись ей, я отвернулась и посмотрела в иллюминатор.

Из окна меж облаков виднелся мой родной город. Ощущение было приятным. За пять лет учебы я ни разу не возвращалась. Не из-за того, что не хотела. Нет. Я просто не могла оставить без присмотра мою маленькую цель, которая восхитительно смотрелась как в костюме тройке, так и полностью обнаженным. Но об этом сейчас думать не стоит, ведь все это осталось на том материке.

– Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту города… Температура за бортом… градусов по Фаренгейту, время… часов. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего самолёта. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки.

Поднимаясь со своего места у окна, я встретилась взглядом с молодым человеком, сидящем на соседнем ряду. Он мне мило улыбнулся, как обычно это делают парни при желании познакомиться с кем-то. Знал бы, что еще восемнадцать часов назад я смывала с рук еще теплую кровь, то не был бы столь приветлив. Перед началом полета я еще играла свою роль обычной девушки. Но теперь все маски сняты. И он это понял, когда увидел холод в моих глазах. Резко развернувшись, парень зашагал прочь. Я же про него моментально забыла.

Пройдя пропускной пункт, как и было условлено, сразу же у дверей нас ожидали люди председателя. Двое мужчин средних лет в черных костюмах возле дорогой иномарки с полностью затонированными стеклами выглядят слегка комично на фоне ряда желтых машин такси. Они не смотрели в глаза, но в их взгляде читалось полное повиновение. Это не обязанность перед моим именем. Какую бы фамилию ты не носила, слабых людей не уважают. Я же доказала свою силу. Делала это из раза в раз. И они сделали свой выбор, выбрав покорность. Без лишних слов, без раздумий. Они признавали, я же принимала в ответ.

Поприветствовав нас, они забирают наши чемоданы с Джулл и укладывают в багаж. Пока моя подруга шепчет мне на ухо что-то о людях в черном, я оглядываю окружающую обстановку. Это не просто привычка, выработанная годами. Это рефлекс, который глубоко засел в моей ДНК. Ведь ты никогда не знаешь, где может затаится враг.

Обычно, кроме людей, представленных ко мне председателем ради собственной безопасности, я не подмечаю ничего существенного.

Но не сегодня. Не сейчас.

По моей спине пробежал электрический ток, как будто за мной кто-то наблюдает. Конечно же, на нас устремлено множество заинтригованных взглядов, которые пытаются узнать в нас каких-то знаменитостей. Уверена, так оно и кажется со стороны. Но я ищу не это. Взгляд, который я ощущаю каждой клеточкой тела, вызывает совершенно иные чувства. Это-то более темное, зловещее. Как будто я стала добычей. Той, кого хотят изучить, кому хотят влезть под кожу и оставить там свои следы.

И я нахожу его.

Модой мужчина стоит в двадцати метрах от нас, облокотившись на одну из колонн. Его руки спрятаны в карманах брюк карго, ноги скрещены, а поза сама по себе выглядит вальяжной. У него платиновые взъерошенные волосы, одна прядь которых небрежно прикрывает левую бровь. И я никак не могу отвести взгляда от его глаз.

Даже с этого расстояния мне кажется, что я попала в ловушку. Ледяные глаза устремлены прямо на меня. Они пожирают, пытаются пробраться в самую глубь. Это не жажда убийства. Это что-то инородное. Я никогда не видела ничего подобного. И не чувствовала. Мое дыхание спирает, а сердце начинает бешено колотится. Внизу живота возрастает неистовая пульсация, мои ноги как будто сводит судорога. Это ощущение совершенно на ином уровне. Весь мир будто бы перестал существовать. Есть только мы, пожирающие друг друга. Я не могу… Нет, я не хочу прерывать это контакт. Чем бы это не было, я хочу разобраться в этом чувстве.

– Эй, Серена, все хорошо? – Джулл одергивает меня и мой взгляд возвращается к ней. Она выглядит слегка встревоженной, когда ее карие глаза осматривают меня с ног до головы.

Не обращая внимания на ее состояние, я, как заколдованная, снова смотрю на то место, где стоял незнакомец, выбивший меня из колеи. Но его уже нет. Он исчез.

– Да, все хорошо, – улыбнувшись уголками губ Джулл, я в последний раз окидываю взглядом толпу, все еще надеясь найти этого мужчину, но, не получив желаемого, быстро запрыгиваю на заднее сиденье машины и закрываю за собой дверь.

Всю дорогу Джулл не замолкала. Мы разговаривали о предстоящих планах относительно этой персоны на покорение столицы. И, да, Джулл была той еще тусовщицей, любящей выпить и подцепить какого-нибудь парня на ночь. А, так как я и сама не стремилась заводить долгосрочные отношения, то с радостью составляла ей компанию в ее кутеже.

И все же, я никак не могла перестать думать об этом чувстве, которое впервые накрыло меня с головой как цунами. Это просто интерес. Не более. Конечно же, нет.

Дорога долгое время не заняла и спустя час мы наконец-то подъехали к знакомым воротам.

Огромная территория, на который сплошь и рядом располагались сады, сразу же сообщала всем новоприбывшим о богатстве здешнего хозяина. Сам главный дом был полностью из красного кирпича, а орнаменты на оконных рамах чем-то напоминали музейные экспонаты. Помимо главного здания и соединенного с ним флигеля, в котором я проживаю вот уже девять лет, на территории резиденции есть небольшой домик для персонала, дом охраны, у которого имеется свой собственный тренажерный зал, а также моя любимая часть – старый амбар, в котором я проводила больше времени, чем где бы-то не было.

Но не внешний вид особняка, а именно люди, заполонившие этот дом, кричали о том, что здесь нет места тихому существованию. Многочисленная охрана, расположенная по всему периметру, говорила сама за себя. Сюда приходили не за теплыми разговорами. Здесь получали указания, которые не предполагали обсуждения. Никто не спорит в этом доме, не повышает голос. Потому что все знают – один неверный шаг, и тебя больше не существует для этого мира.

Охранник открыл двери машины, и мы вышли на встречу к людям, по которым я, как ни странно, успела соскучиться.

– Госпожа, вот вы и дома, – теплый женский голос заставил меня улыбнуться. Это не было продиктовано маской. Это было живо. Искренне.

– Лорен.

Статная фигура главной экономки была такой же величественной, как и в день нашей первой встречи. Только лицо ее сильно осунулось, а волосы, некогда каштановые, полностью покрыла седина. Как и все в этом доме, она не выражала эмоций. Она знала, что здесь нет места для человеческих чувств. Лишь два исключения было в ее жизни. И я являлась одним из них.

– Госпожа, вы так похудели за время нашей разлуки. Ну же, скорее проходите в дом, вас нужно накормить, – говоря это, Лорен крепко сжимала мои ладони.

– Лорен, неужели за время нашей разлуки вы забыли мое имя? – изогнув одну бровь, я шутливо обратилась к ней.

Я не любила, когда она обращалась ко мне официально. Она не была одним из тех солдат, которые опускали головы. Скорее, она была для нас всех матерью, которая молча обрабатывала раны и следила за тем, чтобы мы жили дольше положенного.

– Серена, помню я все! – со всей строгостью осекла меня наша экономка, но глаза ее все также продолжали светить счастьем.

– Замолкаю, – подняв руки в знак капитуляции, я повернулась в сторону стоящей позади меня Джулл. – Лорен. Это Джулл, я говорила о ней по телефону. Можешь проводить ее к комнате, вы же подготовили все, как я и просила?

– Да, комната в пристройке уже готова. Я ее провожу, а вы направляйтесь к председателю, он ждет, – сказав это, Лорен опять нацепила на себя маску безразличия ко всему окружающему и занялась размещением Джулл.

Наблюдая за двумя удаляющимися фигурами, я почему-то вспомнила свой первый день в этом поместье. Сломленная, разбитая сирота, у которой нулевое доверие к окружению. Эта была не та семья в своем обычном понимании, но эти люди стали мне поистине дороги. Каждый в этом доме был частью семьи. За каждого я несу ответственность. Не как начальник, как будущая глава. Как смысл их существования. И я действительно рада, что могу видеть их вновь. Хотя, встреча с самым главным человеком в этом доме, вызывала скорее мандраж, чем трепет.

А все дело было в последних новостях, которые дошли до моих ушей несколько месяцев назад.

Глава 3. Серена

Как только я переступила порог главного дома, через все мое тело прошел электрический ток. Это ощущение не было вызвано страхом. Упование. Предвкушение того, что меня ожидает. Я долго шла к тому, чтобы начать действовать. И этот день знаменует собой начало всего. День моего возвращения. И моей полной готовности.

Этот дом напоминал мне музей, а не жилое помещение. Широкие мраморные лестницы, французские окна, огромные хрустальные люстры, и, самое главное – подлинники картин известных художников на каждой чертовой стене. В дополнении с темными стенами и такой же мебелью все выглядело так, будто бы сам дом предназначен для поклонения чему-то. Или кому-то.

Холод и власть. Единственные чувства, которые возникали в этом доме.

Подойдя к большой дубовой двери, я решительно переступаю порог комнаты, в которой всегда происходило столкновение с монстром… И моим спасителем.

В нос сразу же ударил запах виски и сигар. Здесь ничего не изменилось. Кабинет председателя был выполнен исключительно в темных тонах, как и весь дом. Вдоль одной из стен был расположен огромный книжный шкаф. Книг было много, какие-то из них были в очень дорогом тисненном переплете, а какие-то, наоборот, будто прошли вторую мировую. В его глубине был широкий дубовый стол, на котором стояло три рамки с фотографиями.

Мне всегда казалось, что этот кабинет был сердцем этого дома, полностью отражающим его хозяина. Сдержанный, холодный и сверхпедантичный.

Виктору Морроне, президенту компании «Morrone Group», в этом году исполнялось семьдесят лет. Он стал во главе корпорации в свои двадцать девять из-за скоропостижной смерти своего отца, предыдущего главы. Жена умерла от инсульта двадцать лет назад. Единственная дочь погибла вместе со своим женихом в автомобильной катастрофе. На тот момент ей было всего лишь двадцать два года. Этого человека окружала лишь смерть. Он и сам был воплощением смерти. Только вместо косы и черного плаща, на нем был шикарный костюм от Armani и дубовая трость с позолоченной ручкой.

Что касаемо самой корпорации, «Morrone Group» – один из крупнейших международных конгломератов, занимавшийся инвестициями в недвижимость, девелопментом, инжинирингом, строительством, отелями, энергетикой и издательским делом. Основная отрасль – гостиничный бизнес. Но мало кто знает, что на самом деле все эта лишь ширма для торговли оружием и исполнением заказных убийств.

И я была ее наследницей.

Виктор Морроне был погибелью, перед которым склоняли головы все чиновники и политики. Беспощадный руководитель, держащий в ужасе всю столицу. Но даже он не может совладать со временем.

Я посмотрела на мужчину, восседающему на кресле как на троне. Его глаза, спрятанные за очками, которые только недавно были направлены на лежащие перед ним бумаги, переметнулись к двери, а уголки губ поползли наверх.

– Серена, ты приехала, – тяжелый и низкий голос даже с искренней улыбкой на лице отражал лишь сталь.

Встав со своего места, он направился ко мне. Председатель всегда старался относиться ко мне как к родной внучке, при этом не забывая, что воспитывает воина. Я его замена. А она не имеет права откликаться на лишние эмоции. Хотя и проявлять их время от времени было позволительно.

– Да, дедушка, я наконец-то дома, – слегка улыбнувшись, я подошла к председателю и обняла его в ответ на протянутые ко мне руки.

Только приблизившись к нему, я заметила, каким отрывистым и тяжелым стало его дыхание. В последние месяцы мне говорили, что председатель болен. Но причину болезни так и не сказали. А на все мои расспросы никто не давал четкого ответа.

Изначально, председатель был против моей затеи поехать учиться заграницу. Моим главным аргументом было то, что я хочу пройти профессиональное обучение, чтобы стать лучшей наследницей и не подвести человека, подарившего мне вторую жизнь. Конечно же, он знал, что это отговорка, но никто не стал расспрашивать меня об истинной цели. Ему и не нужно было.

Этот человек знал о каждом моем шаге. Он предвидел. Изучал. И самое главное, он доверял моим решениям. Он не мог усомниться в моих действиях.

Потому что я стала его точной копией.

_____

Девять лет назад, в день смерти похорон.

– Я задам тебе один вопрос. Почему ты решила поехать со мной? Я незнакомец, представившийся другом твоего отца, которого ты видишь впервые. Неужели ты настолько доверчива к людям? – голос мужчины, сидящим рядом со мной был твердым и достаточно низким, чтобы заставить человека дрожать от страха.

Может, мне и было страшно, но я не могла распознать в себе эти чувства. По его острому взгляду мне даже показалось, что я для него как что-то совершенно новое, что он хочет поскорее изучить. Этот ребяческий блеск в глазах делал его более человечным.

– Вы правы. Я вижу вас впервые и с моей стороны это было довольно безответственно так просто вам довериться. Однако я не могу отрицать тот факт, что с вами я буду в безопасности, – я ответила честно, прямо смотря ему в глаза.

– Почему ты решила, что будешь со мной в безопасности?

– Когда вы разговаривали со мной, люди шептались за вашими спинами. Но ни один из них не бросил на вас прямого взгляда, а когда вы проходили мимо, все опускали глаза в пол. Это означает только одно – вас боятся.

– Тогда почему меня не боишься ты? – заинтересованность в его глазах была не поддельной. Он ждал моего ответа, как, наверное, ждут дети утра после Рождества, чтобы поскорее развернуть подарки, подготовленные им Сантой.

Несомненно, я чувствую опасность, парящую в воздухе рядом с ним. Я боюсь? Нет. Но почему? Раньше я всегда сторонилась таких людей. Никогда до этого момента я не смотрела «хищнику» прямо в глаза. А он был именно таким человеком, в этом не было никаких сомнений. Я была той, кто отступал назад. Так почему я чувствую себя так спокойно? Мне все равно? В голове множество вопросов. И все же…

– Мне нечего бояться. Если вы захотите меня убить – убейте. Даже если сами не сможете, можете просто бросить меня на улице. Все равно у меня больше никого нет. Но если вы действительно хотите мне помочь, то позволите ли вы… отключить свой предохранитель и действовать так, как мне вздумается?

В ту же секунду улыбка пропала с лица мужчины, его и без того тяжелые брови будто стали еще более увесистыми. Он посмотрел прямо перед собой.

– Хочешь отомстить убийце своих родителей и брата? – этот вопрос мигом привел меня в чувство, а по коже пробежали мурашки, но не от страха…

Впервые кто-то озвучил вслух то, что и так крутилось в моей голове. Теперь мне стало ясно, почему я бездумно ухватилась за эту руку. Подсознательно, я уже понимала, что мы похожи.

– А если и так, вы мне поможете? – надежда, вот что звучало в моем голосе. Понимая, как жалко я выглядела, мне ничего не оставалось, кроме как просить о помощи мужчину, которого я впервые видела перед собой.

– С чего ты взяла, что я могу тебе в этом помочь? – острый взгляд, направленный на меня, как будто заглядывал в мою душу.

Он изучал меня, пытался отыскать слабости, заставить содрогнуться и загнать в угол. Но я не поддавалась. Точнее, не хотела поддаваться. Что-то первобытное во мне заставляло дать отпор. Как будто все мое естество не давало мне уступить этой ужасающей ауре, которая исходила от него.

– Вы убивали. И не раз, – холодно ответила я, не отводя своего взгляда от этих ледяных глаз. – Иначе вы не говорили бы так спокойно о смерти и не предлагали бы мне сделать это самой.

– Разве я тебе предлагал убивать? – его бровь на мгновение поднялась, а на губах заиграла усмешка.

– А разве нет? – мой мгновенный ответ прозвучал слегка иронично, что заставило мужчину еще раз усмехнуться.

– Ты уже приняла решение, не так ли? – твердость в его голосе звучала так, будто он не задавал вопрос, а утверждал что-то само собой разумеющееся. Впрочем, так оно и было.

– Пока мы не примем решение, мы не увидим, кто мы есть на самом деле. Я же хочу увидеть… каким человеком сделало меня произошедшее.

И это были не пустые слова. Я и правда хотела отомстить за смерть своих родителей. В голове смешались воспоминания той ночи и папины слова предостережения. Я все никак не могла выкинуть из головы его обеспокоенное выражение лица. Может, он уже тогда знал, что их конец может быть трагичным. Но почему мои родители, кто их убил? И самое главное, почему я была первой, кто увидел эту картину? Неужели никто из соседей не отреагировал? Точно же был какой-то шум, судя по тому, как изрезаны были их тела.

– Тогда я помогу тебе, – слова мужчины вновь вернули меня к реальности. Он наблюдал за мной, как хищник за добычей, но я не чувствовала в этом опасности для себя. Скорее, в голове где-то подсознательно зародилось желание научиться этому пронзительному взгляду у него. Нет, не только взгляду. Я хочу разобраться, откуда в нем такая стойкость и уверенность. Он даже не пытается скрыть от меня свою истинную сущность. И это заставляет меня быть с ним честной.

Весь оставшийся путь до места назначения мы провели в полной тишине. В какой-то момент глаза стали закрываться, видимо, на мне сказывалась накопившаяся усталость, ведь все это время я нормально не спала. Незаметно для себя я провалилась в сон, а, когда проснулась, обнаружила себя укрытой кашемировым одеялом.

«Одеяло? Когда я успела укрыться?»

Но задать этот вопрос я не успела.

– Мы приехали. Господин, молодая госпожа, пожалуйста, выходите.

Машина остановилась перед огромным особняком с широким садом перед ним. На первый взгляд, он выглядел новым, но присмотревшись, было видно, что это очень умелая реставрация. Два этажа, множество охраны, камеры видеонаблюдения по всему участку… по прибытии в так называемый дом я уже начала догадываться, что попала не просто в какую-то корпорацию. Это было нечто большее.

– Серена Морроне! – низкий голос донесся из-за моей спины.

– Что простите? – с нескрываемым изумлением в голосе я обернулась и посмотрела в источающие уверенность глаза.

Мужчина смотрел на меня своими ледяными глазами, не отрывая своего взгляда.

– Теперь ты Серена Морроне, моя давно потерянная внучка. Наследница корпорации «MorroneGroup». Добро пожаловать в твой новый дом.

_____

– Мне доложили, что ты привезла с собой подругу. Кто же она? – искоса глядя на меня, председатель улыбнулся, будто делая вид, что он не в курсе происходящего.

Его фраза даже не повергла меня в шок. Скорее, вызвала лишь усмешку. Он уже точно знает кто она и зачем я ее с собой привезла. Председатель всегда любил играть в эту игру под названием «я все знаю, но все же спрошу». Так было с самой первой встречи, когда я ответила ему сидя в машине, что решила отомстить за смерть своей семьи. И вот уже девять лет, как мы не можем наиграться.

– Моя подруга из университета. Я уже давно обещала показать ей окрестности. Думаю, всю информацию о ней вам передал ваш секретарь еще… М-м-м, года четыре назад? – с легкой и невинной улыбкой я подыграла ему в этом маленьком спектакле, не отводя своего взгляда.

Пусть это и было неуважительным тоном, за который, будь он на публике, меня бы приравняли к смертникам, в чем я уверена, но сейчас она не вызвала на лице председателя ничего, кроме улыбки. Хотя, я знаю, что моя колкость и прямолинейность именно те качества, за которые он меня ценит. По пальцам одной руки можно пересчитать тех, кто позволял себе фривольности при этом могущественном человеке. К счастью, я была одной из этих избранных.

– Вот как. Рад, что ты обзавелась хорошим знакомством, – голос председателя отражал его веселье и наслаждение происходящим. Могу сказать точно, что это была не просто вежливость с его стороны. Он хвалил мой выбор нужного специалиста для своих целей. Конечно же, в своей типичной манере.

– Лучше расскажите мне, как ваше здоровье. А то меня держат в неведении. Даже как-то обидно от такого недоверия к моей персоне, будто я и вовсе вам чужая, дедушка, – сделав уклон на последнем слове, я постаралась перевести тему в ту русло, которое мне нужно. Ведь от его ответа зависит очень многое.

Глаза председателя тут же сузились, хотя в остальном его лицо осталось неизменным. Он глубоко вздохнул, а затем заговорил.

– Серена, возьми бумаги, лежащие на столе, – председатель кивком указал на стопку бумаг, лежащей перед ним.

Не заставляя его долго ждать, я взяла коричневую папку с бумагами. Открыв ее, я быстро пробежалась по содержимому и все мое тело напряглось, как струна. Медицинские записи, результаты анализов, итоги осмотров, предполагаемые прогнозы и подробная информация о болезни. Не нужно много знаний для того, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Председатель медленно умирал. И уже давно.

– Саркома Юинга. Был бы я на несколько лет моложе, может, и вылечил бы ее, – стальной голос заставил меня отвести взгляд от бумаг и посмотреть на него. Его бесстрастное лицо смотрело перед собой, как будто в этой комнате только он один.

Злость, раздражение, обида от того, что обо всем мне рассказали только сейчас. Боль от осознания, что скоро опять придется перенести утрату далеко не последнего человека в моей жизни. Нахлынувшие на меня эмоции заставили сжать кулаки до такой степени, что ногти впились в кожу.

– И как долго? – я говорила сдержанно, отстраненно. Так, как привыкла.

– Уже одиннадцать лет, – председатель наконец-то посмотрел мне в глаза. На его губах мелькала умиротворенная улыбка.

Одиннадцать лет… Если посчитать, то получается, что уже тогда, когда мы встретились в первый раз, он боролся с раком. Но ни разу за все это время он не подавал виду. Я еще раз пробежалась по лежащим передо мной бумагам, а затем вновь переместила свой взгляд на него. Мне и не нужно было долго размышлять на эту тему, чтобы понять, что это значит.

В тот день, когда он забрал меня, он уже знал, что умрет. Знал, что ему отведен примерно такой срок. Наверное, мне и правда стоило сейчас разозлиться и уличить его в том, что он, зная о моих чувствах к утрате близких, протянул мне руку. Зачем надо было это делать, если ты уже понимал, что тебе придется так рано меня покинуть? Но я не стану этого делать. Мы живем не в том мире, где можем спокойно дожить до старости. То, что председателя не убили за все это время уже можно считать чудом, учитывая его положение.

Я только хотела спросить у него, как много времени у нас есть, но, будто читая мои мысли, ответ прозвучал моментально.

–Полгода, в лучшем случае год, – ухмыльнувшись, председатель положил свою широкую ладонь мне на руки. Я прекрасно понимала, что означает этот его жест. Как и в первую нашу встречу, он хотел меня утешить, хотя и понимал, что не это мне сейчас было нужно.

– А Ник…

Не успев договорить, председатель опять прервал меня.

– Я сообщил ему сегодня утром. Он сразу же поехал в город к знакомому врачу, чтобы найти способ лечения. Вы, дети, уж сильно опекаете меня.

Значит, Ник, как и я ничего не знал. Председатель всех переиграл. Этот человек умеет выжидать. И то, что он сказал об этом нам обоим только сейчас, означает, что на это есть причина. Тут даже не важно, какая она. Важно, почему сейчас… Что должно такого произойти, что он решил открыться.

– Серена, с этого момента ты не просто моя внучка. Ты наследница крупнейшего конгломерата в стране. Ты уже осознаешь свое положение. Пора выходить из тени, – вмиг голос и взгляд председателя стал серьезным.

Взглянув на него, я поняла, что сейчас со мной говорит не дедушка, с теплотой заботящийся о своей внучке, а суровый начальник, если уж на то пошло, то мой господин, который хочет отдать приказ своему подчиненному.

– Еще указания? – в моем голосе слышался сарказм, который я даже не старалась скрыть.

– Сейчас будет иметь значение абсолютно все, даже то, с какой частотой ты дышишь. Тебя будут оценивать, достойна ли ты жить или нет. И я не про людей в нашей организации. Ты ведешь свою собственную войну, – голос председателя, обращенный ко мне, впервые за все время был так резок. – Ты отреагировала намного лучше, чем я себе представлял. Это достойно похвалы.

– Да, председатель, – моментально ответила я. Резко и четко. Так, как пуля рассекает воздух.

– Вот и славно, – лицо председателя вновь стало мягким, как было раньше. Он четко разграничил свои роли. – А теперь ступай, дитя. Завтра зайдете вместе с Николасом и получите распоряжение. Пока восстанавливайся после перелета.

– Да… дедушка, – я встала с дивана и пошла к выходу.

Закрыв за собой тяжелую дверь, я облокотилась на нее. Чувство, будто я смотрела в бездну. Я не шла сюда за новой семьей. Я шла за местью. Но обрела нечто большее.

Ведь такова наша сущность. Как бы мертвы мы не были внутри, окружение влияет. Уважение. Благодарность. Все чувства, которые я испытываю к этому человеку, делают его особенным для меня. И тот факт, что скоро он меня покинет, вызывает ненужные эмоции.

Я пришла сюда, прекрасно отдавая себе отчет в том, что моя главная цель – стать сильной ради собственной вендетты. И я это сделала. Я получила даже больше, чем планировала. Поэтому я не смею жаловаться.

У меня есть определенная роль и я безупречно ее сыграю. Только вот тревожное чувство не дает мне покоя. Как будто сейчас все мои действия откроют ящик Пандоры, которые стоит держать закрытым. Но я бы не простила себе, если бы не шла вперед.

Глава 4. Серена

Только после сытного ужина меня наконец-то отпустили отдыхать. Флигель, который соединен с главным зданием широким коридором, сильно отличается на контрасте с местом обитания хозяина дома. Вместо мрамора, позолоты на всем, чем только можно и подлинников произведений искусства у нас минималистичная планировка, выполненная полностью в светлых тонах.

На первом этаже располагалась небольшая, но довольно просторная гостиная с телевизором и угловым светлым диваном, которая была совмещена с маленькой кухней, обустроенной всем самым необходимым для самостоятельной готовки. Обычно, мы с Ником, ели исключительно на «нашей территории», за исключением тех дней, когда нам предстоял совместный завтрак с председателем в главном здании.

На втором этаже был большой холл с диванчиком у стены, который соединял между собой четыре спальни, в каждой из которой была собственная ванная.

Зайдя в свою комнату, я еще раз ее осматриваю. По бокам широкой двуспальной кровати располагались прикроватные столики. Огромное зеркало в пол было вместо дверцы в небольшую гардеробную. Широкое окно, стоящая у него небольшая лоджия и миниатюрный книжный шкаф. За эти девять лет у меня было множество возможностей что-либо изменить под себя, но я не стала этого делать. Такая планировка чем-то напоминала мне мою собственную комнату в старой квартире, в которой я жила раньше со своими родителями. Единственное изменение, сделанной мной – это две фоторамки, стоящие около кровати, на которых я еще юная девчушка была вместе с самыми любимыми людьми.

Первым делом я сразу же подошла к зеркалу. Каждый раз, когда я смотрела на свое отражение, видела в нем маму. Моя внешность была точной ее копией. Густые темные волосы до поясницы, серо-голубые глаза, длинные черные ресницы, слегка пухлые губы, заостренные уши, чем-то напоминающие эльфийские, как мне в свое время говорил отец. Все во мне напоминало ее. И каждый раз, как я думаю, что стоит мне протянуть руку и я коснусь ее, пальцы встречают лишь холодное стекло.

Первый год я даже не могла смотреть в свое отражение. Было страшно от осознания, что я осталась одна. Если и принимать осознание реальности, то нужно принимать ее целиком, иначе это ничто иное, как сладкая ложь, которая продолжает пожирать тебя изнутри. И я приняла. Со временем. Но это не значит, что я исцелилась. Я все еще сломанная, и буду таковой до конца жизни. Та маленькая жалкая девочка, убитая горем, растерзанная девять лет назад, осталась заперта в старой квартире. И я не могу себе позволить выпустить ее наружу. Не сейчас, ни тем более в будущем. Долгих девять лет я выстраивала стены. Ничто не может их разрушить.

Ничто.

Я взяла эмоции под контроль. И теперь я вижу в своем отражение силу.

Напоминание. Я жива. И жизнь мне дана лишь для одного.

За дверью раздались знакомые семь ударов. Уголки губ невольно поднялись, ведь этот шифр мы придумали еще в самом начале, чтобы точно сказать о своем присутствии. Подойдя к двери, я потянула ручку и увидела человека, наверное, единственного, разлука с которым далась мне особенно тяжело.

– Ники! – я сразу же обняла мужчину, стоящего передо мной.

Он не был моим братом по крови. Но мы выбрали друг друга как самых верных и преданных друг другу. Мы не были мягкими по натуре, но, находясь рядом, чувствовали спокойствие. Он был моим оберегом, а я его. И эта связь была нерушима.

– С возвращением домой, Сенни! – на лице Ника расплылась широкая улыбка.

Николас Синклер был на десять лет старше меня. Как и я, он был сиротой, которого председатель взял себе на попечение. За исключением того факта, что я носила новую фамилию и имя, а Николас оставил ту, что принадлежала его родителям. Каштановые волосы, которые обычно всегда зачесаны назад, сейчас были слегка взъерошены. Его заостренные черты лица, тонкие губы и острый нос придавали ему аристократичности. В первую встречу меня особенно поразили его изумрудные глаза, которые всегда скрывали овальные очки. За это время, что мы не виделись, он стал еще шире в спине, а мускулы даже через черную футболку оверсайз выглядели внушительно.

Поначалу я его сторонилась, как и всех в этом мертвом доме. Я была как загнанный зверь, который попал в логово тигра. Но я сама это сделала. Сделала, чтобы стать сильнее. Сделала, чтобы покончить с жалостью к себе. Сделала, чтобы выжить.

И отомстить.

Я не хотела, чтобы кто-нибудь проникал мне под кожу, заглядывал в душу. Я хотела лишь сохранить бушующие во мне чувства ярости, чтобы отомстить самым ужасным способом.

Но Ник разрушил одну из стен, которые я воздвигла. Он сделал это как нельзя лучше – поделился своей болью.

_____

– Для начала спрошу… – я посмотрела прямо в глаза Нику и, сжав кулак, продолжила, слегка прищурив глаза, – Президент приставил тебя за мной наблюдать?

Ник опустил руки. Взгляд его стал серьезным, а голос звучал уверенно. Честно говоря, я боялась услышать его ответ.

– И да, и нет. Президент сказал мне помогать тебе и обучать всему, что я знаю сам. Так же он сказал подготовить тебя ко вступлению на должность наследницы. Это займет много времени, но это то, что нужно для того, чтобы тебе помочь в твоем деле, ведь пока ты не в силах что-либо сделать. Но помогать тебе именно в… мести… я решил сам. Видишь ли, мои родители тоже были убиты… – Ник глубоко вздохнул. – Автомобильная авария.

– Если ты говоришь, что это была автомобильная авария, то почему решил, что это убийство, а не несчастный случай? – с нескрываемым удивлениям я посмотрела на Ника.

– Тормоза были неисправны. И они, так же, как и твои родители, были причастны к нашей корпорации. Я только недавно начал находить зацепки. Если эти два дела связаны, то я бы хотел объединиться с тобой…

Взгляд Ника в моменте наполнился непреодолимой тоской, как будто он вспомнил то, что так отчаянно хотел забыть. Я хорошо знаю этот взгляд, ведь каждый раз встречаюсь с ним, проходя мимо зеркала. В словах Ника не чувствовалась ни капли лжи, но меня не покидало ощущение, как будто есть что-то еще. Это странное чувство не давало мне покоя.

Но, что самое главное, я смогла подтвердить свою догадку. До этого момента я лишь предполагала, что мои родители как-то связаны с «MorroneGroup». Чтобы обычный архитектор и программист были знакомы с таким человеком, как председатель? Мне с самого начала что-то здесь казалось странным, но сейчас вырисовывается хоть какая-то связь. Если мои родители и правда были в корпорации, то важно узнать все до мельчайших подробностей.

– Это вся твоя причина? – отвлекшись от посторонних мыслей, я обратилась к Нику.

Его глаза на секунду округлились, брови были приподняты, а челюсть слегка опущена. Было видно, как он удивлен моим вопросом. Но потом он лишь ухмыльнулся.

– Как и говорил председатель… Ты очень проницательна… Ты права, это не единственная причина, – Ник встал и склонился надо мной. В его глазах читались сомнения, как будто он обдумывал каждое свое слово. После минутного замешательства он выдохнул и продолжил. – Честно, я не хочу, чтобы ты была вовлечена в это дело. Когда я был сильно младше, то встречал твоих родителей. Не помню всех деталей, но каждый раз, когда я с ними пересекался, они говорили о том, как счастливы жить обычной жизнью. И уверен, они бы не хотели, чтобы их дочь занималась поимкой их убийц, а особенно отмщением… Но, глядя на тебя, я понимаю, что ты так просто не отступишься от этого дела. Поэтому единственный выход для меня – защитить тебя, чтобы ты не пострадала.

Удивительно. Каждый считает свою боль самой страшной в этом мире. Но когда перед вами человек, который не собирается прятаться от вас, а стоит, словно открытая книга, ты понимаешь, что не стоит ему говорить о своих потерях. Это чувство, когда сомнения потихоньку испаряются, а доверие укрепляется. Однако, даже это укрепленное доверие может в любой момент разбиться словно стекло. А то, что с такой легкостью разбивается, становится лезвием, которое разрывает вашу душу в клочья. И только время покажет, станет ли это рукопожатие для тебя орудием собственной смерти.

И, хотя я знаю, что уверенность в человеке самая большая глупость в этом мире, мне захотелось довериться человеку, стоящему передо мной. Уже второй раз в жизни.

_____

– Эй, Сенни, о чем задумалась? – Ник смотрел на меня с беспокойством, свойственным лишь ему.

– О том, как давно я не видела твою сморщенную задницу, – я показала ему язык, а затем протянулась за полиэтиленовым пакетом в его руках. – Пиво и шоколад?

– А как иначе! Последний раз мы так с тобой сидели пять лет назад. Надо наверстать.

И правда, много времени прошло с тех пор, как мы вместе выпивали и разговаривали обо всем, что только можно. Обычно я пью чистый виски с большим количеством льда, но, в редких случаях, как сегодня, мы могли позволить себе холодное пиво. Помню, как впервые попробовала этот алкогольный напиток. Мне тогда исполнилось шестнадцать лет, и, в качестве подарка, я попросила Ника научить меня пить. Так как я была под его присмотром, он не возражал против этой идеи. Мы сидели у бассейна и спокойно выпивали, как я достала из кармана большой батончик twix, и протянула одну шоколадную палочку своему компаньону. Так мы и поняли, что пиво с шоколадом не такое уж и плохое сочетание, как могло показаться на первый взгляд.

Пока я доставала из пакета шоколадки и раскладывала их перед собой, Ник набрал ванную ледяной воды и положил в нее бутылки с алкоголем.

– Признавайся, опять целый магазин скупил? – весело бросила я через плечо ему, смотря на гору сладостей, лежащих прямо передо мной.

– А как иначе. Пиво без батончиков совершенно не то! – усмехнувшись, Ник посмотрел на меня заговорщическим взглядом.

Устроившись поудобнее, мы оба начали делиться последними новостями и интересными историями, случившимися за время разлуки. Конечно же, основные события в нашей жизни мы и так знали, ведь почти каждый день были на связи. Но сидеть вот так рядом вызывает в душе совершенно другие эмоции.

Время летело незаметно, и, через несколько часов, в углу кровати уже стояло порядка шести выпитых бутылок пива.

– Ты заходила к председателю? – Ник смотрел на качающиеся ветки деревьев за окном. Голос его был спокойным, но в то же время чувствовалось, что ему было некомфортно от этого вопроса. Мы оба прекрасно осознавали, что никто из нас не хочет поднимать эту тему, хотя это нужно было сделать.

– О да. Тебе не передать весь восторг от того, как я была рада услышать о его скорой кончине, – с нескрываемым сарказмом в голосе подтрунила я.

– Уже представляю эту картину. Председатель говорит тебе о том, что скоро умрет, а ты презрительно фыркаешь и насмехаешься над всей ситуацией, – Ник наклоняется ко мне и толкает меня своим плечом.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – я закатила глаза и ответила тем же жестом в его сторону.

Мы оба засмеялись, а после молча уставились в отображение луны сквозь окно, которая являлась единственным источником света. Ник ничего не говорил о том, что конкретно он узнал у врача, к которому ездил сегодня, да я и не спрашивала, так как его молчание говорило само за себя. Но это лишь означает, что времени почти не осталось.

– Ник, завтра после встречи с председателем начнем подготовку к плану. Ни к чему ждать. Тем более, что председатель скорее всего скоро объявит меня наследницей, – мой голос был спокойным и ровным. Всегда был таковым, когда я погружалась в работу.

– Понял. Как раз завтра к нам приезжает Лиам. Раз все будут в сборе, то действовать будет легче, – Ник встал и подошел к окну, после чего начал крутить кожаный ремешок часов на левом запястье. Его странная привычка, проявляющая себя в те моменты, когда он начинал что-то обдумывать.

Лиам Пэйс. Когда я последний раз его видела? Точно, это было как раз перед моим отъездом за границу. С виду довольно общительный и дружелюбный парень, от которого была без ума каждая девчонка. Но в нашей организации все знали, что за этой маской скрывается настоящий психопат, для которого пытки и убийства были чем-то вроде хобби. Нет, скорее, они были смыслом его жизни. В этом он похож на своего отца. Томас Пэйс работает на нашу организацию уже тридцать лет, а сын пошел по его стопам. Только если первый вызывает полнейшее отвращение, то со вторым можно завести хоть какой-то диалог.

Лиам держал свою маску перед всеми, особенно перед шлюхами, которые он менял как перчатки. Об этой части его жизни я знала от Ника, ведь оба друга всегда отрывались вместе в клубе после очередного задания. Их главное правило – только одна ночь и никаких отношений. Думаю, такой образ жизнь свойственен для каждого, кто оказался втянут в темный мир, единственный язык которого – смерть.

Я не особо консервативна в вопросах секса. Даже когда я училась за границей, у меня были случайные встречи с разными мужчинами. В сексе все всегда просто. Это самый естественный из всех актов, присущих живым существам, где важно лишь утолить жажду получения удовольствия. Для нас же, кто каждый день купается в крови, это альтернатива снятия стресса. Долгосрочные связи нам ни к чему. Одна ночь. Новый человек. И никаких повторений во избежание ненужных привязанностей, которые принесут ненужные хлопоты.

– Кстати, он все время спрашивал о тебе, – в глазах Ника читалась злобная ухмылка, и я прекрасно понимала, к чему он клонит.

– Лиам? Видимо, скучал по нашим совместным спаррингам, – сказав это, я сделала последний глоток пива и поставила бутылку на пол, а потом вновь заговорила, решив сменить тему. – Эх, пива не осталось.

– Знаешь, ты умна настолько, что умеешь казаться глуповатой, – Ник подошел ко мне и потрепал уже высохшие волосы. – Я не против твоих интрижек, но только не с Лиамом. Этот одержимый не отпустит тебя, если ты позволишь ему переступить черту. А я не хочу убивать своего единственного друга за то, что он полез в трусы моей сестры.

На последних словах Ник сморщился так, как будто ему подсунули сморщенную старую бабку вместо знойной девицы. А такое было однажды, когда мы с Лиамом решили над ним подшутить после очередного задания. Бедная женщина была так рада хотя бы на пять минут прижаться к красивому статному мужчине, что взяла с нас лишь сто баксов за такое увлечение. Крики Ника были непередаваемыми. После этого, конечно, я знатно получила на совместном спарринге, но момент того стоил. Улыбнувшись промелькнувшим воспоминаниям, я посмотрела на Ника.

– Не переживай об этом. Хоть Лиам и редкостный красавчик, я не хочу терять такого преданного человека только ради снятия стресса.

– Ну, о твоих похождениях знают все, даже председатель. И, если кто-то из семьи посмеет к тебе прикоснуться, его ждет смерть. Ты и сама помнишь, чем все закончилось в первый раз.

Да, я прекрасно помнила. Мне только исполнилось восемнадцать, когда я решила отдать свой первый раз одному из наших солдат. Ник, когда узнал об этом, избил парня до полусмерти, а вскоре председатель отправил его на задание, где парень был безжалостно убит. Многие тогда погибли, так как нас крупно подставили с партией оружия, которое мы отправляли ирландцам. Но это не отменяет того факта, что я чувствовала себя виноватой. Мы тогда даже поссорились с Ником, причем сильно. Но, как только он понял, что я уже взрослая девушка, он отступил. Единственным условием было – не спать ни с кем из организации, чтобы обезопасить бедолаг. На это я сразу же согласилась.

– Не тебя меня судить, братец. Я и близко не приблизилась к твоему списку побед, – усмехнувшись, я принялась убирать весь тот бардак, который мы развели в моей комнате.

– Боже, до сих пор не могу представить тебя с кем-то в постели. Эти мысли вызывают лишь отвращение, – лицо Ника моментально сморщилось, на что я лишь громко рассмеялась.

– Не беспокойся, Ники. Я и дальше буду беречь твои глаза от этого прекрасного зрелища, – все продолжая задорно подтрунивать, я бросила на него лукавый взгляд.

– Знал бы председатель, в чьи руки он передает компанию, сыграл бы в ящик раньше времени. Я по ошибке принял тебя за взрослого человека, а ты то еще дите, – брови Ника слегка нахмурились, но уголки его губ выдавали сдерживаемую улыбку.

– Для таких как ты в пятидесятых придумали термин «психологический возраст», – я подошла к Нику и, обойдя его, начала подталкивать в сторону выхода, – А теперь иди давай. Скоро пять часов утра, а я еще не ложилась. Завтра будет тяжелый день, я хочу отдохнуть как следует.

Остановившись в дверях, Ник обернулся и посмотрел на меня. Он перестал смеяться и лишь мягко улыбнулся. По его совиному взгляду видно, что он тоже уже одним глазом сон видит.

– Я рад, что ты дома, сестренка.

– Я тоже.

Поцеловав меня в лоб напоследок, Ник забрал пакет с мусором и закрыл за собой дверь. Я пошла и сразу плюхнулась на мягкую кровать, которая для меня сейчас была сродни мягкой перине. Рассветные лучи солнца уже начали проникать в мою комнату. Перевернувшись на бок, я уставилась в окно.

Подготовка к моей мести уже завершена. Я ждала этого долгих девять лет. Каждодневные обучения политике, экономике и другим дисциплинам помимо общего образования, бессонные ночи, которые мы посвятили сбору информации. Помимо этого, беспощадные тренировки, многочисленные переломы, надорванные во всех местах связки. Все мое тело было натренировано не хуже, чем у бойца элитного подразделения спецназа. Я прошла через ад, чтобы обрести ту силу, которая не даст мне спасовать в нужный момент.

Все, чего я так долго добивалась, уже почти в моих руках. Так почему же я не чувствую себя счастливой?

Глава 5. Серена

Встав с постели, я направилась прямиком в душ. Пара часов на сон никогда не были для меня особой проблемой. Во время подготовки к становлению наследницы тренировки включали в себя бодрствование на протяжении семидесяти двух часов.

Поэтому, сразу после душа я пошла на пробежку. Девять лет. Каждый день. Двадцать километров. Один час шестнадцать минут. Не важно, где именно я нахожусь. Расстояние, скорость движения и время пробежки всегда одинаковы. Даже высота подъема ноги рассчитана с точностью до миллиметра.

Я просчитываю. Всегда. Именно конкретность в каждом действии дает тебе возможность выживать. Никаких сомнений или ошибок. Все должно сойтись как при идеальном выстреле из винтовки на расстоянии в четыре километра, когда пуля бьет четко в цель.

Когда время истекает, я снова иду в душ. Холодная вода всегда помогает мышцам расслабиться после интенсивного бега. И вот, я уже собрана, чтобы приступить к своим обязанностям.

Выйдя из комнаты, я сразу же встречаюсь с дожидающимся меня Ником. Его утро идентично моему, только вместо бега он занимается плаванием. Так нас воспитывал Рейк.

– Готова? – без тени улыбки на лице спрашивает Ник.

– Всегда, – коротко и ясно.

Когда дело доходит до работы, мы с Ником уже не брат и сестра. Мы оба солдаты. Я иду впереди, а он на два шага позади. Не потому что кто-то из нас выше, хотя в иерархии компании это так. Нет. Здесь дело в полном доверии. Я наношу удар, Ник же добивает. Идеальный тандем, проверенный годами.

Спустившись вниз, мы направились прямиком в столовую в главном доме. Пару раз в неделю мы были обязаны завтракать в этом подобии музея. Это было настоянием самого председателя, которое мы не осмелились ослушаться. И, так как меня давно не было дома, этот день настал именно сегодня. Хотя, что мне, что Нику, намного комфортнее было бы позавтракать на кухне в нашей маленькой пристройке вместе с Джулл.

«Интересно, как она освоилась в резиденции? Вчера совсем не до этого было».

За завтраком стояла гробовая тишина. Обычно во время совместных приемов пищи с Ником разговоры не прекращаются, но когда мы обедаем в главном зале, то обязаны соблюдать тишину. Таковы сложившиеся правила.

Председатель закончил свой завтрак первым, после чего ушел в кабинет. Мы же с Ником остались наслаждаться шоколадным пирогом Лорен и еще добрых полчаса смаковали каждый кусочек на вкус. Шоколадный пирог был моим самым любимым. И Лорен, прекрасно это зная, иногда нас радовала самым вкусным десертом в моей жизни. Но, как бы не хотелось задержаться подольше за поеданием любимого блюда, долго находиться среди музейных экспонатов не хотелось. Да и председателя нельзя заставлять ждать. Никогда.

Как только трапеза закончилась, мы с Ником встали и направились к кабинету. Перед самым входом, даже не сговариваясь, из нас вышел обреченный вздох, эхом разлетевшийся по безжизненному коридору.

– Мы пришли, дедушка, – открыв дверь, мы поспешно вошли и каждый занял свою сторону. Я сидела справа, Ник слева. Председатель, как истинный Бог, восседал перед нами. По обеим сторонам от него лежали две папки с документами.

– Что же, перейдем сразу к делу, – председатель надел на себя свои прямоугольные очки и легким взмахом головы показал, что нам можно взять папки в руки, что мы с Ником сделали. Достаточно быстро, но без лишней резкости. В унисон, как и всегда.

В них лежали подробные документы, в которых были представлены сводки и анализ по всему бизнесу, которым владеет «Morrone Group». Пока мы оба подробно изучали всю эту кипу бумаг, в кабинете стояла полная тишина, а сам председатель лишь наблюдал за нами. Спустя какое-то время я добралась до последней страницы. Там была нотариальная доверенность.

– Через месяц состоится банкет в сезонном отеле в честь моего дня рождения. Но, помимо этого, будет еще один повод для празднества, – спокойным голосом председатель рассекал все пространство вокруг. – В этот день соберутся все главные чиновники и известные предприниматели. Так же будет множество репортеров. Вы же уже поняли?

– Вы планируете на банкете объявить Серену наследницей? – Ник отложил в сторону свою папку и выжидающе посмотрел на председателя.

– Верно, – председатель посмотрел на меня, а взгляд его был красноречивее слов. – Ходят слухи, что я так и не выбрал преемника. Этот месяц покажет, кого из акционеров предстоит убрать с доски. Пришло время тебе выйти в свет и заняться управлением. Конечно же, Ник тоже будет представлен как твой заместитель. Но главная фигура ты, Серена.

Я смотрела на председателя и обдумывала всю эту ситуацию. Понятно, почему он хочет сделать это на своем дне рождении. Он уже не в том возрасте, чтобы самолично управлять всеми делами, плюс ко всему он одной ногой в могиле. Старику исполняется семьдесят лет. И, хоть многие его уважают и признают его величие как президента крупной корпорации, нужно показать, что «Morrone Group» нельзя списывать со счетов. Поэтому моя обязанность показать на вечере себя «во всей красе». Вот о чем пытается сказать своим пронзительным взглядом председатель.

Тем более, эта прекрасная возможность перевести внимание на себя и отвести лишней шумихи от его болезни.

– Я вас поняла, – с минуту помолчав, все это обдумывая, я еще раз окинула взглядом папку, а после посмотрела на сидящих передо мной мужчин. – Тогда мне нужен будет список всех гостей и репортеров, а также информация на каждого. Само собой, нужна полная биография и еще было бы хорошо добавить туда пару пунктов о различных шокирующих новостях.

Я обдумывала все шаги наперед. Как и всегда. Каждое действие четко выверено. Я не могу позволить себе оплошность, поэтому важно найти рычаги давления абсолютно на каждого, кто встанет на моем пути. Обязательно будут вопросы и пересуды. С большей вероятностью, именно перед репортерами жадные до власти бизнес-партнеры нашей семьи захотят поставить меня в невыгодное положение.

– Так же нужно найти информацию обо всех работниках отеля и нанятой нами охраны, – сказав это, я вновь устремила взгляд на папку бумаг, лежащих передо мной.

– И ты хочешь запомнить всю эту информацию? Сумеешь ли? – даже не смотря сейчас на председателя, я с уверенностью могу подметить тот оценивающий взгляд, которым он меня любезно награждает.

– Мне нужно будет запомнить только информацию о наших гостях, а также изучить последние сводки. Всю основную информацию я и так знаю, ведь на протяжении этих девяти лет вы держали меня в курсе всех дел организации. Там будут наши акционеры, которые давно засматриваются на пост президента компании. Уверена, будут нападки с их стороны. А досье на работников отеля… что ж, они нужны чисто в целях безопасности, их не обязательно заучивать, – я лукаво улыбнулась. Но в этой улыбке была вся сила.

– Меньшего от тебя и не ожидал, – председатель одобрительно кивнул и улыбнулся. Реакция Ника была идентична.

За время, проведенное с председателем, я ясно осознала одну простую истину. Ты выиграешь только тогда, когда противник не знает твоей слабости. Такое правило действует не только в азартных играх. Нужно разузнать как можно больше, чтобы, в случае чего, перевести ситуацию в свою пользу.

Еще было бы хорошо нарочно создать ситуацию, когда вокруг меня соберется как можно больше репортеров и именно в этот момент устроить так называемый экзамен у акционеров. В покере это называется вовлечение. Если вы не поставите на кон все, игра не закончится. Только так я смогу перед всеми СМИ упрочить свое положение. Но, это уже другой разговор.

Обсудив еще некоторые детали предстоящей работы в корпорации, а также весь теневой бизнес нашей компании, мы с Ником вышли из кабинета председателя. Взглянув на часы, я поняла, что уже почти подошло время ужина. В общей сумме мы проговорили восемь часов. Так как председатель открыто заявил, что через месяц передаст мне основные полномочия в управлении делами компании, это означает лишь одно.

Пришло время сделать свой ход на шахматной доске.

Глава 6. Серена

Как только мы с Ником перешагнули порог гостиной в пристройке, оба застыли на месте. Мгновенная реакция. Синхронная.

Причиной тому стала громкая перепалка, доносящаяся с кухни. Быстро проанализировав ситуацию и прийдя к выводу, что опасности нет, мы ускорили шаг. Остановившись на пороге кухни, из меня еле слышно вылетел смешок.

– Я еще раз повторяю. Эта чашка моя! Ты вообще кто, нахуй, такая, чтобы тут диктовать свои права? – мужской голос переходил на крик, но его очаровательность от этого никуда не уходила.

Лиам Пэйс возмужал за эти годы, как и Ник. Его бронзовая кожа стала будто бы еще загорелее. Из-под футболки просматривалась огромная татуировка и, судя по виднеющимся частям, это было что-то похожее на противостояние змеи и скорпиона. Его тело вполне можно было назвать безупречным для любой девушки. Модельное лицо. Сладкий бархатный голос. Если бы он не был таким прекрасным бойцом, то точно стал бы высокооплачиваемой моделью, учитывая его выразительные янтарные глаза и черные волосы. Поистине прекрасное сочетание. Я бы сказала, почти идеальное.

И он прекрасно пользуется своей внешностью. Милый и добродушный мужчина, от которого веет легкой опасностью. Кто бы на такого не клюнул?

– Да что такого в этой чашке? Можешь мою потрогать, только не ори как девчонка! – всегда веселый голос Джулл сейчас был похож на раскаты грома.

За годы вместе я поняла, что ее лучше не злить, ведь она совсем не умеет сдерживать эмоции. Она не будет бросаться с ножом на человека или же пытать его. Нет. Она действует более изящно. Наша арена – физический мир. Ее – двоичный код. И Бог мне свидетель, порой ее методы имеют куда более изощренный характер, чем у нас.

Мы с Ником еще какое-то время с нескрываемым весельем наблюдали за происходящим. Но когда Лиам потянул свою руку в сторону кухонных ножей, я поняла, что пора заканчивать это представление.

– Брейк, ребята, – смело шагнув между ними, я подняла обе руки призывая их остановиться. Затем, посмотрев в сторону Лиама, я продолжила. – Неужели ты все так же норовишь убить всякого, кто тронет твои вещи?

– Серена! – не успев моргнуть и глазом, крепкие мужские руки обхватили меня за талию и подняли в метре над землей.

Глаза Лиама блестели от восторга, а сам он широко улыбался, глядя мне в лицо.

Наша первая встреча случилась через год после того, как я стала Сереной Морроне. По началу его беззаботное отношение к жизни и вечные подтрунивания над Ником казались мне детскими и незрелыми поступками. Но, стоило мне в следующий раз увидеть, как он пытает пойманного наркоторговца на нашей земле, завеса будто спала с моих глаз. Его взгляд был безумным настолько, что я содрогнулась от увиденного. Он получал истинное наслаждение от людской боли и страха перед смертью в их глазах. Пусть он и отшучивался, но на всех окружающих смотрел с нескрываемой кровожадностью.

Но было и несколько исключений из правил. Председатель, его отец, Ник и я. К первым двум он относился с глубоким уважением. С Ником они были лучшими друзьями, которые вместе прошли посвящение в дела организации. Я же была для него словно маленькая сестра, по крайней мере первые пару лет. Потом его отношение ко мне переменилось, и он стал смотреть на меня уже совершенно другим взглядом. Одержимым. Собственническим. Но он никогда не переступал грань дозволенного. В свои шестнадцать я ясно дала всем понять, что случается с теми, кто переходит черту.

И единственное, что я ему позволяла – такие всплески эмоций. Я играла его чувствами, в чем отдавала себе полный отчет. Это было нужно, чтобы держать его в узде. Он выполнял все поручения, слушался приказов, хотя и пытался оказывать сопротивление. Поэтому иногда потешить его эго было единственным способом похвалы с моей стороны.

– Лиам, достаточно, можешь отпустить меня на землю, – слегка сжав плечи Лиама, я надеялась, что он тут же ослабит хватку, но он даже не шелохнулся. Лишь продолжил все так же улыбаться, глядя мне в лицо.

– Я по тебе скучал, Серена, – его улыбка стала еще шире.

– Я тоже по тебе скучала, Лиам. А теперь поставь меня, – слегка коснувшись его щеки ладонью, я отдала приказ.

Кнут и пряник. Когда ты попадаешь в мир, где правят лишь мужчины, ты впускаешь в ход самое лучшее оружие – то, чего хотят мужчины. А все они животные по большей своей части, которые думают лишь членом. Дашь им надежду, что они могут залезть к тебе в трусики, и все, они готовы на все. Ты держишь их в напряжении. И они становятся послушными, с предвкушением ожидая, что будет дальше.

Кого волнует, что я пользуюсь этим приемом по отношению к мужчине, который является чуть ли не главным нашим соратником? Пока он подчиняется правилам в этой игре, я буду воздействовать все средства, потому что никак нельзя допустить, чтобы он помешал моим планам.

Как только Лиам опустил меня на землю, я повернулась в сторону Джулл. Ее ошарашенный взгляд был красноречивее чего бы то не было. Понимаю, такое поведение несвойственно просто знакомым, но мы к этому уже привыкли. Что ж, по крайне мере, Ника это совсем не удивило.

– Джулл, это Лиам Пэйс. Он у нас немного притяжательный, так что советую не брать лишний раз его вещи без спроса. Потому как, несмотря на его миловидную внешность, он мастер холодного оружия и не чурается замарать руки в крови, – пока я все это говорила, Лиам стоял позади и крепко сжимал мою талию, умастив при этом свой подбородок на мое плечо.

После сказанных мною слов глаза Джулл округлились еще больше, и она отступила на шаг назад, после чего заговорила.

– Так это его все называют скорпионом?

Скорпион в «Morrone Group». Как успел мне недавно рассказать Ник, Лиам получил это прозвище полгода назад сразу после того, как стал выполнять большую часть работы вместо своего отца.

Почему Скорпион? Всегда во время допроса, Лиам использует парализующий анестетик и ножи. Это его стиль пыток, можно сказать, его фирменная подпись. Я и до этого была несколько раз свидетельницей такого ужасного зрелища, как допрос под его руководством, но, признаться, даже у меня это вызывало отвращение, хотя я многое повидала. Но меня сейчас больше волновало то, как давно Джулл знает о нем? Я ей не рассказывала, да и Ник вроде тоже. Я уже было хотела задать свой вопрос, но мой братец сразу же дал на него ответ.

– Ого, ты что, уже успела достать на него досье? Впечатляет, – Ник одобрительно кивнул Джулл.

– В этом ничего сложного. Сразу же после того, как меня проводили в комнату, я взломала вашу охранную систему и прочла досье на всех, у кого есть пропуск в резиденцию, – Джулл кротко отмахнулась так, будто бы это ничего не значило.

Мы же с Ником переглянулись и просто улыбнулись друг другу. Навыки нашего хакера просто поражают. Я сделала правильный выбор, когда решила привлечь Джулл.

– Лиам, это Джуллия Миллер, она моя ровесница и, как ты уже понял, хакер, – пока я рассказывала Лиаму о Джулл, та, в свою очередь, начала что-то быстро печатать в телефоне, совсем не обращая внимания на нас.

Лиам же не переставал смотреть на нее с крайне недоверчивым взглядом.

– Хакер? Она хоть чего-то стоит? Или же ее максимум – это подобрать пароль от здешнего вайфая? – Лиам усмехнулся и с презрением посмотрел в сторону Джулл.

– Не знаю на счет пароля, но вот «красная камелия» меня заинтересовала, – Джулл убрала свой телефон в сторону и с победоносным взглядом посмотрела на Лиама.

Воздух вмиг стал напряженным. Как будто Джулл только что нашла кнопку для запуска всех ядерных бомб в мире.

– Что за красная камелия? – я вопросительно посмотрела на Джулл.

Она с минуту смотрела на Лиама, широко улыбаясь от уха до уха, пока тот порывался уже направиться к ней и перерезать артерию. И единственное, что его сдерживало, так это моя рука, которую я положила ему на грудь. Джулл еще какое-то время помолчала, а затем деловито выдохнула и убрала телефон в карман своих домашних брюк.

– Домашняя порнуха с разными девицами, – слегка пожав плечами, сказала Джулл, все так же продолжая смотреть в упор на Лиама.

Какое-то время между ними продолжалась безмолвная война. Джулл соврала. Не знаю, что еще за красная камелия, но, по всей видимости, моя подруга откопала какую-то компрометирующую информацию. Я искренне надеялась, что эти двое поладят. Но, судя по всему, этому не суждено сбыться.

– Ладно, пойдемте в кабинет. Нам есть, что обсудить, – не проронивший ни слова все это время Ник махнул в сторону гостиной и скрылся из виду.

Ребята все продолжали стоять, поэтому, подтолкнув Лиама первым в сторону выхода, я повернулась к Джулл и кивком позвала за собой.

– Эй, Серена, а почему этот от тебя не отлипает? Ему точно можно доверять? – Джулл подошла ко мне и тихонько прошептала на ухо. По всей видимости, она имела ввиду Лиама. В ее взгляде отображалось полное презрение по отношению к нему.

«Да, скучать нам точно не придется».

– Просто не обращай на него внимания, ты скоро привыкнешь к его заскокам. Он, хоть и псих, но вполне адекватный, – немного помолчав, я тихо добавила так, чтобы она меня не услышала. – До поры до времени точно.

Только вот ее вопрос вызвал некоторое чувство незащищенности в глубине души. Я почти никому не доверяла. Всегда держала руку на пульсе, ведь ты никогда не знаешь, кто посмеет укусить подающую руку. Но Лиам всегда был со мной открыт, он не носил маску и не умалчивал, когда председатель давал ему поручение следить за мной. И все же, нужно быть осмотрительнее.