Развод. Вторая весна генерала
Глава 1
– Ты как с отцом разговариваешь?
– Ты мне не отец!
Захожу в квартиру и замираю в коридоре, в ужасе прислонясь к стене.
– Что сказал, сопляк?
– Что слышал! Думал, я глухой? Или тупой? Сам же первый начинаешь мать попрекать.
– Есть за что! Благодарна должна быть, что взял с нагуленышем!
Дальше я слышу звук удара и залетаю в комнату.
Муж на полу лежит, пытается встать. Сын кулак потирает.
– Что происходит? Герман, сынок, ты что творишь? Стас!
– Вот… щенок! Я ж тебя… как родного…
– На хер мне не сдались такие родственники! – сын с ненавистью смотрит на моего мужа, которого считал отцом.
– Сынок, ты что? Стас? Что случилось? – Я тоже смотрю на супруга, который, пошатываясь, встает.
– У ублюдка своего спроси!
– Что ты сказал? – Чувствую, как гнев топит, оглушает, вот же сволочь!
Делаю шаг и луплю мужа по щеке со всей дури. Он отшатывается, явно не ожидая. Дышу тяжело. Смотрю на него…
– Ты…
Вижу, как смотрит на меня, глаза сощурив, челюсти сжимает.
Господи, зачем я всё это терплю?
Ладно еще, когда молодая была, когда стыдно было быть беременной без мужа, когда каждый мог пальцем ткнуть. Вышла за него от безысходности. И потому… потому что тот, кого любила, оказался трусом и предателем. Неважно теперь, было и быльем поросло.
Но потом-то? Чего не разводилась?
Сыну отец нужен?
Да хреновый из Стасика отец вышел, что уж там.
Нет, я даже честно его полюбить пыталась. И были у нас неплохие годы, как мне казалось. А сейчас.
– Ты, Алёна, зря это сделала.
– Именно, зря. Зря столько лет тебя терпела.
– А может, это я тебя терпел? Только вот надоело. Осточертело, понимаешь? Игра в одни ворота!
– Это ты-то в одни? Не смеши меня! Твои любовницы за мной по всему городу бегают. Всё спрашивают, когда ты будешь свободен.
– Бегают, да! Жене на хрен не сдался, а любовницы бегают!
– Прекрасно. Скажу им, что ты свободен. С этого дня. Хватит.
– Что, хватит, Алёнушка? – ехидничает супруг нагло. Видимо, настолько за эти годы стал уверен, что я не денусь никуда.
Как же! Он же у нас большой человек!
Мэр города! Пусть город совсем крохотный, заштатный, зато власть!
Еще и бизнесменом себя мнит. А то, что бизнес на мне и я его тащила – этого, типа, никто не знает.
– Хватит, это значит, Стас, что я на развод подаю.
– Какой развод, голуба моя, ты о чем? Никаких разводов. У меня выборы на носу, да и вообще… Ты же не хочешь остаться голодранкой, как пришла ко мне?
– С какого это перепугу она голодранкой пришла? – вступается за меня сын.
– Герман, погоди. Я не поняла, Савельев, ты сейчас о чем?
– О том. Квартиру покупал я. Бизнес поднимал я.
– Кто?
– Я, Алёна, я… Если ты решишься от меня уйти – прощайся со своими магазинами, со всем прощайся. Ты тут никто – а я власть! Усекла? Так что… Забудь само слово – развод!
– Ты…
Понимаю, что говорить сейчас бесполезно, хотя сказать хочется ох как много. Но мне нужно сначала всё обдумать. Нельзя вот так, сгоряча.
Если я реально решаюсь на развод, я должна прежде всего подумать о сыне.
Перевожу взгляд на него. Вижу, как у Германа желваки играют.
– Мать, вещи собирай, мы уходим!
Стас смотрит на моего сына и начинает ржать. Нагло так, громко, мерзко. Сам на себя не похож, ведь хороший мужик был когда-то! Честный, правильный. Куда всё подевалось? Недаром говорят – власть развращает.
Вот его и развратила.
Власть. Вседозволенность.
И я. Потому что позволяла.
Позволяла так с собой обращаться. И изменять позволяла. И не скрываться особо.
– Давай, давай, сосунок. Далеко ли ты ее поведешь? У тебя же ни кола, ни двора! Батя твой родный ничего ж тебе не оставил. Поматросил мамашку твою.
– Заткнись, ты… Гнида!
– Ой, ой, как заговорил, а?
– Слышь, Савельев, – а это уже я говорю, вперед выступая. – Ты бы, правда, хлебало свое «мэрское» завалил, а? Ты что-то там про выборы плел? Так вот слушай сюда! Успех твоих выборов зависит от нас. От меня и от моего сына. Понял? Если мы сейчас уйдем, то уже утром все будут знать о том, что замечательный мэр города, потаскун и пьяница, выгнал свою идеальную жену Елену Прекрасную, чтобы жить с молодой секретуткой Жанночкой, да? Всё правильно?
– Давай-давай, пугай меня! Пуганый!
Ухмыляется, всё еще уверенный в своей безнаказанности.
– Неужели пуганый? А ты попробуй. Попробуй! Выгони нас!
– Мам, да что ты с ним разговариваешь?
– Погоди, сынок, не лезь. Я сама разберусь.
Да, это моя война. Правда, я не думала, что дойдет до такого.
– Так я ж вас не гоню! – глумится муженек. – Это ты сама, голуба моя, так решила! Сыночка твой, корзиночка!
– Это ты, Стас, будешь журналистам доказывать, что не выгонял, понял? Только они кому поверят? Мэру, который не так давно оправдывался за мальчишник в сауне с девочками? Или его жене, которая в порочащих связях замечена не была, а?
– Не была? Неужели? А нагуленыш твой откуда? У меня детей быть не может, я готов справку предъявить.
– И что? Будешь выглядеть идиотом в глазах общественности?
Его ухмылка становится менее уверенной, я прям вижу, как у мужа в башке начинают работать шестеренки. Думает Савельев, думает.
– Хватит, Алёна. Хватит. Мне не страшно.
– Зря, ой, зря… Смотри, Стас, рискуешь. Сам знаешь, кто свою кандидатуру выдвигает. Молодой, энергичный, еще и сын прокурора города, с которым ты в контрах.
– С ним полгорода в контрах.
– Но есть еще вторая половина.
– Что ты хочешь, Алёна? Не я эту свару начал! Не я!
– Что я хочу… Квартиру хочу. И бизнес. Поделить.
– В смысле? Ничего я делить не буду! Я же сказал – никакого развода!
– До выборов. И я буду вести себя как примерная жена. Если ты оставишь меня в покое. И согласишься на мои условия.
– Какие условия?
– Я всё озвучила. Квартира. Можно не эту, меньше, разделим, куплю сама. Бизнес тоже делим. И ты меня отпускаешь.
– Мне надо подумать.
– Иди, думай.
– Куда?
– К Жанне своей иди.
– Можно? – усмехается гаденько. – Отпускаешь? Неужели? Прям разрешила?
– Хватит, Савельев. Хватит.
Стас головой качает, потом снимает с вешалки ветровку, барсетку берет.
– Ну, я пошел, раз жена отпустила.
И выходит. А я выдыхаю.
– Мам, лучше бы мы ушли.
– Куда?
– Да хоть куда! К бабушке.
– Ждут нас там, как же…
– Ну, что ты… Сняли бы квартиру, деньги есть.
– Деньги на карте, которую твой отец, то есть мой муж может заблокировать.
Меня морозит, обхватываю себя руками.
Вся смелость куда-то улетучилась.
– Ты давно знаешь?
– Нет, недавно. Прости, ма…
– С чего скандал начался?
– Я его видел с этой… Не прячется даже, козел.
Хочется сказать – да все вы, мужики, такие. Только вот сыну такое не скажешь. Да он и не такой, я надеюсь.
– И что теперь, мам?
– До выборов нужно потерпеть, Стас. Недолго, три недели всего.
– А потом?
– Потом будем жить дальше.
– Ты же его не любишь?
Усмехаюсь горько – разве и так не ясно?
Любила бы, вела бы себя иначе. Не позволила бы всего этого.
– Мам, а кто он?
Сразу понимаю, о ком говорит Герман. О своем отце.
Но как ответить?
Твой отец предатель? Изменил? Поверил в мою измену? Уехал в свою Москву и не вернулся? Да нет, он как раз возвращался один раз. Только поздно.
Он ведь местный. В Москву учиться поступил. Сюда на каникулы приехал, мы встретились. И было-то у нас одно лето, а потом…
Не важно.
– Он тебя бросил?
– Там всё сложно было.
– Что сложного? Если вы не вместе? Бросил тебя беременную, да? Сволочь…
– Нет, он… Сынок, давай не сейчас, пожалуйста. Я расскажу, правда.
– Мам, если честно… Мне не интересно. Если он так с тобой поступил – мне на него плевать. Кто бы он ни был.
Кто бы ни был! Да уж… А если он генерал и его вот-вот назначат командиром дивизии, которая расположена совсем рядом с нашим городом? И жить он будет тоже рядом, в соседнем военном городке, буквально в десяти километрах от моего дома?
И встреча у нас с генералом Фроловым тоже будет фееричная.
– Алёна?
Глава 2
– Алёна?
Меньше всего я ожидала услышать его голос и увидеть его.
Растеряна, напугана еще сильнее, сбита с толку.
После всего, что произошло в моей жизни за эту неделю, встретить еще и бывшего!
И не просто бывшего. Отца моего сына!
Георгий Фролов. Фрол.
Господи, да где же я так нагрешила?
Зубы сжимаю, только бы не показать ему истинных чувств. Никаких не показать.
Я вообще стараюсь не показывать чувств в принципе.
Особенно в последнее время.
После того скандала, который случился у меня с мужем, прошла неделя.
Зря я рассчитывала, что Стас совсем испарится из нашей жизни. Конечно же, этого не произошло.
Благоверный мой вернулся на следующий день как ни в чем небывало.
Пытался еще и в спальню ко мне завалиться! Но был послан далеко и надолго.
На диван.
В его кабинет.
Сам кабинет устроил – вот пусть там и почивает, а еще лучше – сразу переедет к любовнице!
Савельева, разумеется, мое предложение не устроило.
– Как ты себе это представляешь? Ты забыла, Алёна, что у нас уговор? Играем роли до конца. Ты примерная жена, я примерный муж. Поняла?
– На публике я готова. Дома – уволь.
– Хватит уже. Понял я. Только и ты должна понять – уходить я никуда не намерен. И вообще…
– Что?
– Может, я считаю вчерашний разговор недоразумением? Ну, поругались, повздорили, с кем не бывает?
– Ты…
– Послушай, Алёна, зачем нам разводиться? Прекрасно же жили?
– Прекрасно жил ты. В свое удовольствие. Может, я тоже хочу пожить в свое?
– В смысле, Алёна?
– Любовника заведу, понял?
Разговор снова закончился диким скандалом, хорошо, что сына дома не было. Он у друзей остался.
Неделя прошла под знаком – каждый вечер новый скандал.
Я устала.
Когда подруга пригласила меня отметить ее повышение на работе – согласилась не раздумывая.
В соседний военный городок мы всегда проезжали без проблем – Стас оформил мне пропуск у местного начальства, а подруга как раз в городке и работала.
Ресторан при тамошней гостинице отличный, его все хвалят, только вот мы не учли один важный момент – в городке готовились к присяге, туда съехались родные и близкие солдат-срочников.
Соответственно, народу в заведении набралось много, и народ разный.
Я сначала особенно не приглядываюсь к публике, пока нам не приносят бутылку игристого от мужчин, сидящих буквально за соседним столом.
Поворачиваюсь и с неудовольствием отмечаю, что один из компании – хороший знакомый моего мужа.
Как его зовут, не помню, знаю только, что такой же кобель, как и мой муж. И смотрит на меня таким сальным взглядом.
Бесит.
Мы с девочками сразу решаем – нам такие подарки в виде бутылок не нужны, они явно делаются не от души, а с намерениями.
А продолжать вечер в компании таких вот мужчин ни у кого из нас желания нет.
У каждой к мужчинам свои счеты. Да и не те это кавалеры, с которыми хотелось бы знакомство заводить.
Сальные взгляды, явно скабрезные шуточки – нам же всё слышно!
Отвергнутую бутылку эти горе-кавалеры оценивают по-своему, видимо, решают, что продешевили.
Вторую, более дорогую, мы так же отправляем обратно.
Но эти гады не унимаются, а, наоборот, смелеют.
Встают, чтобы пригласить на танец.
Причем меня и Свету уже приглашали мужчины, сидящие в другой компании, явно местные, офицеры. Я отказалась, а Света потанцевала.
Ко мне подходит приятель мужа.
– Алёнушка, что ж ты как неродная? Мы к вам с шампанским, от всего сердца.
– Извините, но мы шампанское не пьем.
– Что так? Подарок от души, можно и выпить.
Охреневаю от наглости, хочется его осадить, но настроение портить желания нет.
Молча отворачиваюсь.
– Алён, ну что ты, потанцуем?
– Я не танцую.
– Неужели? А Стас рассказывал, что танцуешь.
– Он перепутал, я пою. Извините, не мешайте нам общаться, пожалуйста.
– Всё, всё, понял, сваливаю…
Он отходит, и я уже было надеюсь, что больше приставать не будет, но проходит минут двадцать, и этот придурок снова появляется.
Еще более поддатый, воняющий перегаром, нагло оглядывающий меня.
– Хороша, Алён, ох, хороша… Мэрша наша просто красавица. И че только Стасу не хватает?
Я чувствую, как закипаю. Пытаюсь его отшить, но этот быдлан хватает меня за плечи, за руки. Помню, что на входе всегда тут стоит охрана и патруль, понимаю, что мне нужно туда добраться, встаю…
– Что, куколка, неужели танцевать будем?
– Будем.
Иду к выходу из ресторана, прохожу по танцполу, мимо пар, но выйти не успеваю.
– Стой, сказал, потанцуем!
Говорит и со всей дури хватает меня за локоть, чуть руку не выкручивая. Я в шоке, кричу, надеясь, что кто-то из мужчин в зале придет на помощь.
– Пустите меня!
– Харе ломаться, Алёнушка, давай уже, будь нежнее, не чужие люди, – наглеет этот урод, наклоняясь ближе, дыша смрадным перегаром.
– Пусти, я сказала!
– Эй, старик, проблемы? – один из мужчин, танцующий в паре, останавливается, я узнаю его – генерал Зимин, насколько я знаю, он командует местным гарнизоном.
Надеюсь, что этого козла вмешательство офицера остановит, но не тут-то было.
– Проблемы я решаю, товарищ генерал, просто дамочка немного ломается, всё нормально.
Я просто в ярости! Вот же сволочь какая!
Он еще и усмехается криво, пошло, и продолжает меня тянуть к себе.
Меня просто разрывает от злости, пихаю его изо всех сил.
– Сказала, отвали от меня.
– Я не понял, дама тебя попросила отвалить, что не ясно?
Рядом с нами вырастает еще один офицер, говорит чересчур жестко, я поворачиваю голову и застываю в шоке.
Из всех зол, которые могли бы обрушиться на мою голову сейчас, я сталкиваюсь с самым большим.
Георгий Фролов. Моя первая любовь. Главная любовь. Самая большая любовь. И самое большое разочарование.
Предатель.
Трус.
Отец моего сына, который не знает об этом и не узнает.
Георгий тоже смотрит на меня удивленно. Он, видимо, спасал рандомную даму и не ожидал, что дамой окажусь я.
– Алёна?
Только я собираюсь развернуться и сбежать, как на мою талию ложится властная рука.
– Потанцуем.
Голос его, кажется, становится еще жестче. И он не задает вопрос. Он констатирует факт. Прижимает меня к себе, делает шаг в сторону, но далеко уйти мы не успеваем.
Я молчу, оглушенная этой случайной встречей. Фролов, по-моему, тоже.
Как сквозь слой ваты, слышу голоса, но не различаю, что говорят. Только когда произносят мое имя, я словно стряхиваю с себя оцепенение.
– Да уж… Весело у вас тут, товарищ генерал, всех приличных баб разобрали, да, вояки? Что, Алён, забыла, как тебя вояки-то того самого…
Договорить этот кретин не успевает, Фролов на мгновение выпускает меня и точным ударом отправляет наглеца в нокаут.
– Пасть завалил свою!
Дальше снова как в тумане. Женские и мужские крики, голоса.
И Фролов… Мой Фрол, или Гор… я так его звала. Георгий – долго, Гоша или Гора мне не нравилось. Гор…
Смотрю в его глаза и вспоминаю тот его взгляд, ту боль, которую он мне причинил, его злые слова, ту жестокую обиду…
Глава 3
Отпихиваю его. Не хочу его руки на своем теле чувствовать.
Ничего не хочу.
Хочу сбежать.
Только вот он не пускает.
Еще сильнее стал. Мощнее, крепче.
Господи, мы не виделись двадцать лет!
– Тише, Алёна, тише… спокойно…
– Пусти… – не кричу, шепчу, надеясь, что он услышит, поймет, но куда там!
Тащит меня из зала ресторана в коридор, к выходу.
У меня шум в ушах, звон.
Не хочу рядом с ним! Мне с ним больно!
Еще больнее, чем одной.
Как и тогда, двадцать лет назад.
Когда я ждала его, любила, верила, надеялась, а он…
Приехал, унизил, растоптал, сломал…
– Пусти меня, Фролов.
Полный игнор! А меня это бесит! Бесит!
Рычу на него буквально, торможу, каблуками пол скребу, луплю его изо всех сил по груди, но ему как мертвому припарка! А у меня уже истерика.
Слишком много наглых мужланов в моей жизни!
Слишком они охренели!
В ярости поднимаю руку выше и ногтями вцепляюсь ему в щеку, оставляя три ярко-алые полосы. Фролов шипит, прищуривается, дышит тяжело, мне кажется, его хватка слабеет.
Пихаю его снова, вырваться почти удается, но в этот момент Гор толкает какую-то дверь, и мы оказываемся в небольшом помещении, что-то типа отдельного кабинета в ресторане, для скромного, буквально человек на шесть, банкета. Круглый стол, удобные кресла вокруг, полумрак – светят только огни гирлянды шторы на окне.
И защелка на двери, которую он закрывает.
– Что ты творишь, Фролов? Ты охренел?
Видимо, охренел, потому что прижимает меня к стене, одной рукой держит мои руки, а второй… второй ласково поглаживает щеку.
– Какая ты стала…
Что? Неужели? Разглядывать меня вздумал? Рассматривать? Ну, смотри, Фрол, прекрасно! Смотри!
Вот такая вот стала. Другая. За двадцать-то лет!
Да и он изменился сильно. Но, зараза, в лучшую сторону.
А как я мечтала, что он станет лысым, толстым, обрюзгшим, беззубым, шепелявым, еще и ростом ниже – стопчется в своих кирзовых сапожищах!
Нет же. Цветет и пахнет. Выглядит, черт, как модель с обложки какого-то крутого, элитного журнала для бизнесменов или политиков, где не молодую девку выставляют, а зрелого мужика – эдакого хозяина жизни.
Фролов хозяин, точно. Вальяжный, наглый. Плечи широченные, лапищи огромные, и сам весь, медведь, блин.
– Пусти.
– Алёна… Алёнушка моя…
Что? Твоя? Вы серьезно, товарищ генерал, да?
Да, да, я в курсе, что он генерал, разумеется. Не то чтобы я следила за ним, искала. Но знала.
– Отпусти… – шиплю сквозь зубы как кошка. Ненавижу его!
Сразу перед глазами та наша, почти последняя встреча. Его безумный взгляд, обвинения. Мои попытки оправдаться.
Дурочка малолетняя, еще оправдывалась! Тогда надо было его сковородкой огреть или скалкой! Или натравить на него наших, городских, салдинских парней, они бы его проучили, несмотря на то, что свой, местный.
– Алёнка… Как же я соскучился по тебе!
Соскучился? Интересно. А что, не судьба была приехать, если так скучал?
Только не через двадцать лет. Не тогда, когда ребенок уже вырос! Не тогда, когда я давно замужем, вернее… развожусь.
Черт!
Главное, чтобы Фролов не узнал о моем разводе, это будет катастрофа.
– Алёна… Какая же ты красавица, еще лучше, чем была. Роскошная, слышишь? Необыкновенная!
– Ты что, выпил, Фролов? Пусти меня немедленно, или я мужу пожалуюсь, он тебя быстро приструнит, не посмотрит, что ты генерал!
– Приструнит, говоришь? – усмехается нагловато. – Ну, пусть попробует.
Глазами сверкает и набрасывается на мой рот, впиваясь нахальным поцелуем.
Вот же сволочь!
Глава 4
Алёна
Мерзавец! Просто подонок, пользующийся тем, что он сильнее! И…
Я продолжаю дергаться, мычу, хочу вырваться из его сильных рук, и в то же время просто проваливаюсь в его жадную страсть.
Его много, сразу везде много. Он продолжает держать мои запястья, а второй рукой нагло гладит грудь, сквозь ткань сжимая сосок. Боже, что он творит?
– Алёна… Алёнушка моя…
– Пусти, ты… Ты просто пьян, что ты делаешь? – лепечу, чувствуя, как кружится голова. Я просто в ступоре каком-то, словно околдована.
Гор меня снова целует, его язык нагло хозяйничает у меня во рту, невольно заставляя отвечать. И я отвечаю. Боже, я ему отвечаю!
Вспоминаю то, как сладко было целовать его раньше, какое было удовольствие обниматься с ним, принимать его ласки.
Руки генерала уже на моих бедрах, поднимают платье, гладят обнаженную, такую восприимчивую к ласкам, отзывчивую кожу моих ног.
Что он творит?
Что творю я?
– Фролов, ты сумасшедший, пусти меня!
– Алёна… Какая ты горячая, такая… моя…
– Я замужем! Я… я не твоя! Я чужая! Пусти меня!
– Нет. Врешь, глупенькая, врешь. Моя! Вся моя! Я же чувствую, как ты реагируешь? Ты вся течешь…
– Нет, я… Нет, господи, что ты такое говоришь? Что ты творишь? Фролов…
– Тише, спокойно, всё будет хорошо…
Я не понимаю, как так произошло. Всего несколько минут назад я сидела с подругами, думая о том, как бы с меньшими потерями пережить развод, и вот я тут, в объятиях своего бывшего, которого клялась себе забыть, ненавидеть пыталась, и я думала, что ненавижу. Но как можно одновременно ненавидеть и принимать его ласки?
Господи, что со мной? Я просто обезумела.
Мужу я никогда не изменяла, хоть он и позорил меня изменами, и я имела полное право отомстить ему той же монетой. Но не хотела пачкаться. Ни с кем я не спала. И мужа я тоже в постель не пускала. Женское во мне заснуло мертвым сном, и я не думала, что во мне его столько!
Желания, тяги, сумасшедшей жажды…
Безумие!
Как бы я ни отталкивала Гора, он как пьяный, как слетевший с катушек, берет то, что хочет.
Ласкает меня жадно, пробуждает ото сна, он меня в бездну за собой тянет, в темную, в бездонную, сводит с ума своими поцелуями, ласками, шепотом страстным…
Зачем? За что?
Я же забыла… Я не хочу снова с ним, не хочу так, не могу снова стать той, кем он меня видит. А он…
Судя по его поведению, для него двадцать лет разлуки ничего не значат. Он просто взял и уничтожил их одним своим касанием.
Я борюсь. Я умоляю меня отпустить. Я толкаю его. Но ничего не выходит.
Он как скала, как ураган, неотвратимый, сметает меня напрочь.
Его руки там, где их быть не должно! Он не имеет права!
И я говорю ему об этом, пытаюсь, но Гор всегда был таким – непримиримым, суровым, он воин, не знает преград, он умеет завоевывать.
Почему же тогда отпустил? Почему…
Вопрос, бьющийся пульсом в голове, растворяется в его жадных ласках.
Да как он смеет! Я должна его остановить… должна…
И я пытаюсь, но он всё зовет меня по имени…
– Алёна… Алёнушка моя…
До дрожи доводит, лихорадка сжигает, в крови расплавленный жар.
– Пусти меня… Фрол… пусти… – молю, а он лишь сильнее смыкает на мне руки. Он как одержимый, безумный, он словно дорвался и никак насытиться не может. Я даже ощущаю, как он запах мой вдыхает, и дуреет, и крышу у него сносит всё больше. И я сопротивляться тоже не хочу, потому что он сильнее, а я всё еще в его власти, даже несмотря на те самые двадцать лет…
Безумие!
– Алёна, родная… Радость моя.
Радость? Это слово пробуждает непрошеные воспоминания, так меня лишь он называл, и только он разжигает пламя одним касанием, вырывает из моего горла всхлипы и стоны, возбужденные соски натягивают тонкую ткань платья.
– Гор… пожалуйста… не надо…
Я умоляю, когда его руки становятся еще смелее, теперь ему мало поцелуев, мало ласк, он поднимает подол моего платья, наглая рука забирается туда, куда не следует. Мои мозги отключаются, я ничего не соображаю, поплыла, растаяла. Позволила ему пробраться руками в святая святых…
Он не слушает моих требований отпустить, ему всё нипочем.
Ласкает… Давит пальцами, погружаясь в предательски влажную глубину, зовет меня по имени, я, всхлипнув, сдаюсь, у меня нет сил сопротивляться, лишь держусь за его плечи, откинувшись на стену, давая ему подводить меня к краю.
Гор надсадно хрипит, я дышу рваными толчками, сердце шарашит, губы сохнут, в глазах пелена, а голову кружит, я как пьяная, ошалелая, горю, сгораю…
Разум тщетно бьется в конвульсиях, делая отчаянную попытку спасти меня от непоправимой ошибки, я дергаюсь в руках этого мужлана.
– Нет… Фролов, прекрати… Прекрати, я кричать буду!
– Скажи – Гор, назови меня Гор…
– Пусти… Ненавижу тебя! Я…
– Да, ненавидь, правильно, так и надо, ненавидь, еще сильнее, еще…
Усиливает нажим, я не могу избавиться от его давления, от ощущения его сильного тела, запах его – терпкий, пряный, сшибающий с ног своей мужественностью – окутывает и пленит. Воспоминания хлещут из неведомого источника, заполняя меня, не давая вырваться из прошлого в настоящее и прекратить чувственные пытки…
Его пальцы во мне, наши сердца бьются в унисон, я чувствую на губах соль, из глаз текут слезы, а между ног растекается лава, там пульсирует мое желание, мое бешеное, так давно подавляемое и сейчас вырвавшееся на свободу желание…
Господи, нет…
Что же я творю?!
Наслаждение бьется во мне электрическим током, и я безвольно повисаю на Горе, он шепчет в ухо, держа меня в своих объятиях.
– Да, да, радость, да, моя нежная, да, родная, вот так… так…
А потом он опускается на колени, мои же дрожат, не держат меня, я готова по стеночке сползти, а по бедру скатывается капля моей же смазки.
Это в краску вгоняет, от собственного поведения я со стыда сгораю, щеки печет, внутри меня просто на части разносит, а Фролов не дает опомниться.
Его горячий язык огненной стрелой проникает в меня, дрожь по телу прокатывается, новые волны оргазма накатывают, стенки лона отдают вибрацией, я держусь ладонью за стену, а вторую руку поневоле опускаю на плечо Гора.
Сильное, могучее, как и он сам, держусь просто потому, что иначе упаду. Он лишил меня сил, он меня уничтожил, он меня превратил в какую-то течную самку, в шлюху, которая позволила сделать с собой такое…
Сквозь собственные стоны шепчу как безумная:
– Ненавижу тебя, Фролов. Как же я тебя ненавижу!
– Алёнка моя… Заберу тебя, слышишь? Себе заберу…
Слышу, уже один раз слышала и поверила! Больше не поверю!
– Заберу…
Обещает снова, но сначала… забирают его.
Глава 5
Алёна
– Где ты была, Алёна? – вкрадчивый голос мужа не оставляет сомнений.
Стас всё знает.
Знает о том, что было в ресторане. Знает о том, что я встретила мужчину. Знает, что это за мужчина.
Всё знает.
В деталях.
Интересно, а о том, что происходило в той закрытой банкетной комнатке, он тоже знает? Или всё-таки хоть это остается пока тайной?
– Только не надо вот этой дешевой игры, Стас. Ты знаешь, где я была и с кем.
– Знаю! – он неожиданно орет на меня, подходя ближе. – Именно, сука, знаю! Ты…
– Не смей поднимать на меня голос, Савельев! Не смей орать на меня!
Сама кричу и с размаху луплю мужа по щеке.
– Ты… ты…
Савельев вращает глазами от ярости, наступает, замахивается.
– Только попробуй, вызову полицию сразу, сниму побои, свидетелей найду, понял?
Говорю зло, сама не понимаю, откуда взялась такая смелость.
Стас никогда не поднимал на меня руку. Да, мы ругались, ссорились, могли наорать друг на друга, но чтобы бить…
Я сама, признаюсь, впервые ударила его в тот вечер, когда заступилась за сына, когда мы, наконец, открыли карты.
Стас дышит тяжело, понимает мой настрой, лицо алыми пятнами покрывается, и пот на висках проступает.
– Сука, какая же ты… Значит, трахаться за моей спиной со всякими генералами, подстилкой быть – это нормально? Ты…
– Ты у себя спроси, нормально ли это. Изменять жене в открытую, всех шалав города через свою приемную провести…
– Ну ты и дрянь, Алёнка… Ты же… Ты же прекрасно знаешь, почему я… Ты ведь не любила меня! Ни дня не любила! Забыла, сколько раз я пытался тебя добиться? Сколько я с тобой мучился? Да я… Я до сих пор, понимаешь… Если бы ты… Если бы ты только сказала – Стас, давай начнем сначала, я попробую… Да я бы бросил всё! Всех! Я бы тебя одну!
Он делает еще один шаг, останавливаясь рядом.
Смотрит в глаза мне, как собака побитая, просит…
А у меня перед глазами другой.
И глаза другие.
И всё другое.
Широкие плечи, мощные бицепсы…
Господи, что за наваждение адское!
И как я могла?
Вспоминаю, и чувствую, как начинает сладко ныть там, чуть пониже пупка, в той самой точке…
Боже, зачем он вернулся? Что теперь делать мне? Куда бежать?
Опускаю голову, прохожу мимо мужа, в ванной комнате закрываюсь.
Медленно стаскиваю с себя платье, а по телу фантомные прикосновения его пальцев, его губ.
Боже, что он творил!
И как это было!
И что творила я?
Смотрю в зеркало, вижу размазанную тушь, потеки по щекам, глаза горящие, губы… Губы просто растерзанные!
И как Савельев меня реально не прибил за такой вид! Я ведь на самом деле выгляжу как…
Подстилка генеральская.
Усмехаюсь отражению.
Да уж, Алёнка, докатилась.
Довыпендривалась.
Строила из себя недотрогу, Снежную королеву! А стоило этому козлу появиться, стоило пальчиком поманить…
Нет, никуда он меня не манил. И пальцами он совсем другое творил.
Ласкал, сжимал, нежничал, гладил, проникал…
А как целовал!
Господи, только вот зачем это всё? Зачем это всё нужно?
Встаю под упругие горячие струи душа, голову поднимаю. Слезы текут по щекам, но под водой слез не видно.
За что ты так со мной, господи?
Зачем ты меня опять вот в это во всё…
Было уже один раз, было, было!
Сначала сладко было, а потом так горько! И больно!
До сих пор больно, двадцать лет прошло.
Осколки впиваются в сердце, они и торчали там все эти двадцать лет.
Осколки, которые остались навсегда.
– Алёнушка! Радость моя… радость…
Слово это тоже до сих пор боль причиняет, слышать спокойно не могу, дергает внутри, словно зуб больной ноет.
Радость…
Он повторяет, впиваясь губами в самое сокровенное, а я могу оттолкнуть и не могу.
Просто нет сил.
После второго оргазма сползаю вниз, трясусь от рыданий, пытаясь его руки отпихнуть.
– Уйди, уйди, пожалуйста, уйди…
– Алёна…
– Ненавижу тебя, ненавижу, ты… Ты один раз мне жизнь сломал и опять пытаешься? Оставь меня в покое! Я замужем, я…
– Знаю я всё, про твой “замуж”, Алёна. На хрена он тебе? Потому что мэр?
– Что?
Не знаю, что находит на меня, не думая луплю ему по морде, силы откуда-то взялись, отпихиваю, выбегаю, но он, разумеется, увязывается следом.
Понимаю, что в зал зайти не смогу, а там сумка, телефон… Ну, девчонки, наверное, возьмут, только вот как мне у них это всё забрать?
Иду к выходу. Дальше по ступенькам вниз и в парк.
Дурочка, совсем не думаю, что в парке Фролов еще легче сможет руки свои распустить!
– Алён, Алёнушка, ну, погоди, я не могу так быстро!
Вижу, что он прихрамывает, понимаю, что могу это использовать. Ускоряю шаг, хотя на каблуках мне не слишком удобно.
Я сама не знаю, куда я бегу, зачем бегу. От него ли я бегу или… от самой себя?
– Алёна! – голос совсем рядом. Торможу резко, поворачиваюсь, вижу искаженное гримасой боли лицо.
Догнал!
– Что тебе надо от меня, что? Что? Ты уже всё мне сказал двадцать лет назад! Ты меня просто уничтожил, Фролов, знаешь? Растоптал! Своим недоверием, презрением своим! Ты… Ты меня посчитал шалавой, ты… Дружков своих послушал подлых, которые ко мне яйца свои подкатывали! Ты меня предал! Что ты от меня хочешь?
Он ничего не говорит, молча меня в охапку сгребает, а я замираю… Словно замерзаю в его руках.
Не хочу ничего. Больно.
И в то же время…
Господи, как же хорошо.
– Я ничего не забыл. Каждую черточку твою помню, все твои сладкие точки помню.
– Двадцать лет, Фролов. Двадцать, понимаешь? Жизнь целая.
– Понимаю. Двадцать лет держался от тебя подальше, думал, у тебя всё хорошо, ты счастлива, муж, сын… Я не хотел мешать, понимаешь? Я боялся прийти и увидеть тебя с другим, как тогда, счастливую, влюбленную…
– Считай, что увидел. Счастливую и влюбленную.
– Ты же знаешь всё про своего мужа? Зачем ты с ним живешь?
– А вот это не твое дело, Фролов.
– Из-за сына? Так взрослый парень же уже?
Взрослый, господи… Какой же ты идиот, Гор! Какой тупица!
И слава богу, что тупица.
– Уходи, Фрол, или мне дай уйти. Ничего уже не изменишь, поздно, и вообще…
– Что, вообще?
– Ничего. Я пойду, меня девочки ждут, надо вещи забрать и такси вызвать.
– Я отвезу, никаких такси.
– Ты пил.
– Ничего я не пил…
Головой качаю.
– Я с тобой не поеду.
– Алёна…
– Только со мной не надо генерала включать, понял? Я тебе не солдатик, мне не страшно.
– Не страшно, значит?
– Нет.
– Ну, ладно. Пошли, куда ты там хотела пойти. В зал вернуться?
Молча иду, краем глаза подмечая его хромоту.
Там, на танцполе я этого не заметила, и потом, когда он меня из ресторана тащил, может, мне просто не до того было.
Хочу спросить, что с ногой, но слова в горле застревают. Если спрошу, будет думать, что мне интересно…
– Не переживай так, просто новыми ботинками пятку стер, – усмехается зло.
– Я не переживаю.
– Я вижу.
Сволочь…
Подходим к ресторану, и я вижу пару машин полиции.
Странно, военный городок, и у них тут вроде свои порядки, а номера машин полицейских наши, салдинские.
Нехорошее предчувствие шевелится внутри, неспокойно.
Вижу, как прищуривается Гор, когда из машины выходят парни в форме и идут к нам.
– Товарищ Фролов?
– Генерал Фролов.
– Генерал? – Они переглядываются.
– Так точно, какие-то проблемы?
– Вы… Вам нужно проехать с нами для дачи показаний.
– Неужели? Прям нужно?
– По закону вы обязаны подчиниться.
– Ну, вообще-то, нет такого закона, но… Ладно. Чувствую, это личное распоряжение мэра вашего города? – он смотрит на меня, иронично бровь выгибая.
А что я? Он был со мной всё это время! Не думает же он, что я силой мысли отправила мужу сообщение, чтобы…
– Товарищ Фролов, пройдемте.
– Иду, иду. Алён, мужу передай – зря он это.
– Я… – Хочу сказать, что я ни при чем, но молчу, зубы только стискиваю. – Передам.
– И не думай, что всё на этом закончится. Я теперь отсюда точно никуда не уеду.
Говорит, а потом подносит к своему лицу ту руку, которой он меня… Вот же гад! Проводит пальцами под носом, словно нюхая! А я от стыда сгораю.
Сволочь…
Его увозят, а я бегу в зал, девчонки еще там.
– Где ты была, Алён?
– Ты знаешь Фролова?
– Ты в курсе, что он на место Зимина приехал?
Черт, я так и знала! Этого еще не хватало!
Теперь он точно меня в покое не оставит.
Я это понимаю. И муж мой тоже понимает.
Это ведь он отдал приказ Фролова задержать?
Только смысл?
Глупость какая.
Выхожу. Вижу Стаса, который сидит в гостиной, уставившись в одну точку.
– Алёна, надеюсь, ты помнишь наш уговор? Никакого развода до выборов. И учти, увижу тебя с генералом…
– Не увидишь!
Говорю, и сама понимаю, что это бред.
Гор меня теперь не оставит.
Но ведь должен быть какой-то способ избежать его внимания?
Должен?
Глава 6
– Ириш, привет, как дела?
– Привет, дорогая, да всё потихоньку, как у вас?
– Ну так… Ир, у меня дело.
– Ты про Фрола своего?
Мы с Иркой знакомы со школы. Она многое про меня знает.
Про Георгия Фролова знает точно.
Тогда, двадцать лет назад, у нее был роман с приятелем Фрола. И мы несколько раз гуляли вместе.
И расстались примерно в одно и то же время.
– Ир, ты же понимаешь, что никто…
– Успокойся, ты же меня знаешь?
Знаю. Ира не сплетница. Она не побежит никому докладывать о том, что жена мэра интересовалась задержанным полицией генералом.
– Он еще там?
– Угу, пока еще там.
– И как?
Понимаю, что муж Иры не мог не рассказать ей о таком интересном нарушителе порядка.
– Ну, вроде не буянил. Не скандалил. Права не качал. Даже не сказал моему Васе, что того уволят, – она посмеивается. – Да уж… Фрол никогда спокойным парнем не был, что хоть натворил-то?
– Да так. Одному уроду дал в морду.
– То есть ты в курсе? Ты с ним, что ли, была? А как же…
Ох, не слишком хочу вспоминать то, что было вчера, но ведь если так судить, то я свидетель?
– Ир, это случайно всё произошло, мы не вместе были, не подумай.
– Да я не думаю…
Не вместе.
Сначала не вместе, а вот потом…
Потом очень даже вместе.
Там, в той комнате. Слишком близко, слишком остро.
Я всё чувствовала! Всё!
Его тело, такое мощное, сильное. Его запах.
Его пальцы на моем теле и внутри.
Господи…
Что я наделала? И зачем?
Но разве у меня был выбор? Я не могла убежать!
Но я могла закричать, правда же?
Могла.
И не стала.
Рассказываю Ире про конфликт на танцполе, про то, что Фрол просто меня защищал.
– Ясно, значит, этот козел нажаловался твоему Стасу. Это же Стас Василию позвонил и попросил помощи! А Васька и расстарался, ну, тут уж сама понимаешь – нашему мэру сложно отказать.
Да уж, точно сложно.
– Васе же пришлось еще и правдами и неправдами договариваться, чтобы машину гражданской полиции в военный городок пустили! Целое дело! Он еще и не подозревал, кого именно забирает! В общем, Вася мой тоже последние волосы на голове теперь рвет.
– Его отпустят?
– Кого? Фролова? Естественно, отпустят. Вопрос, когда… Слушай, кстати, а может, ты посодействуешь?
– Как именно?
– Ну, ты же свидетель? Приедешь, напишешь заявление, объяснишь? Я сейчас с Василием поговорю, узнаю, как лучше.
– Нет, ты что, я не могу, я… Меня Савельев убьет!
С другой стороны, а не плевать ли мне на Стаса? Это он был не прав в этой ситуации! Он и его приятель, козлина этот!
Он ведь наверняка не рассказал моему мужу, при каких именно обстоятельствах получил в морду и был нокаутирован? Так что… С меня взятки гладки.
Стас сам виноват!
И всё-таки… Стоит ли мне ехать в отделение?
Я совершенно точно увижу там Гора.
Нет, не Гора. Он больше не Гор. Он… Генерал Фролов. Чужой для меня человек.
Чужой.
Который целует так, что ноги отнимаются и низ живота дико сводит.
Сколько времени я не получала удовольствия с мужчиной? Так, как с ним, – двадцать лет.
Господи…
Хочу ли я его встретить?
Нет. Я не хочу его больше видеть.
Не хочу.
Мне не стоит туда ехать, я откажусь помогать ему. Откажусь!
Да, уже через полчаса я сижу в кабинете начальника полиции и пишу под его диктовку.
– Вась, только… Я бы не хотела, чтобы Стас узнал.
– Стас твой… зараза… И меня под монастырь подвел, и себя.
– В смысле?
– В коромысле, блин! Зимин сюда едет. Злой как черт.
– Так… Может, тебе и не нужно мое заявление?
– Пусть будет. Дописала?
– Да, всё.
– Хорошо, спасибо.
– Когда он… когда его…
– Отпустим, не переживай.
– Я не переживаю.
Выбегаю из отделения, вижу служебную машину генерала, быстро иду к своей.
Домой еду.
Не надо мне видеть Фролова. Не надо.
Но, когда через пятнадцать минут раздается звонок в дверь, я уже понимаю, что это он…
Глава 7
Алёна
Мне не стоит открывать дверь, наверное, но я открываю. Но не пускаю его в свой дом. Выхожу на лестницу.
– Ну, здравствуй еще раз, Алёнушка.
– Добрый день, товарищ генерал.
Он усмехается, прищуривается. Изучает.
– Спасибо тебе.
– За что?
– Ну, я почитал твое заявление.
– Я написала всё, как было. Но, думаю, мне не было смысла переживать, так? Раз за тебя сам Зимин приехал просить.
– А ты переживала?
Сердце начинает колотиться неожиданно быстро. Он делает шаг.
Мне некуда отступать, почти. Выставляю руку, надеясь его остановить, и он тормозит.
Тормозит и оглядывается.
Тут, в этом пространстве, которое с натяжкой можно назвать лестничной клеткой, мы одни. И дверь квартиры тоже одна на целый этаж.
Дом, в котором живет семья мэра города, непростой, конечно.
Не частный, хотя такой у нас с Савельевым тоже есть, но живем мы в шикарном трехэтажном особняке, рассчитанном на несколько семей.
Построили его по заказу моего мужа в тот год, когда он впервые стал мэром города.
Раньше на этом месте была часть парка, Стас разрешил строительной компании своего приятеля отжать приличный кусок для элитной застройки, взамен должны были построить дом для элиты города.
Мэр, судья, прокурор и пара бизнесменов.
Мы живем тут всего шесть лет, и я вроде бы привыкла. Но иногда, проезжая мимо старой пятиэтажки, в которой мы начинали, я испытываю что-то вроде ностальгии. Да, жить тогда было сложнее, но и проще. Вот такой парадокс.
– Красиво тут у тебя.
– Красиво.
Я должна сказать ему, чтобы он больше не приезжал и не смел меня беспокоить. Должна четко дать понять – у меня своя жизнь. Устоявшаяся, спокойная и счастливая. А то, что было там, в ресторане…
А что, собственно, было?
Я испугалась из-за приставаний пьяного быдла, я оказалась в дикой, непривычной для себя ситуации, можно сказать, в состоянии аффекта…
Я же могу так сказать?
Вот только в этом состоянии я была не из-за того, что меня домогался пьяный приятель супруга.
А из-за того, кто кинулся меня спасать.
Георгий Фролов. Фрол… Генерал. Ну, надо же!
Добился своего? Мечта сбылась?
Но он не мечтал стать генералом.
Он вообще не собирался становиться военным, о чем и рассказывал мне когда-то давно. В прошлой жизни.
В той прошлой жизни я была простой девочкой Алёной из маленького провинциального города, а он – Георгий Фролов, сын офицера, его родители служили рядом, в военном городке. Он много лет с ними мотался по разным гарнизонам, а два последних школьных года учился у нас. Тут, в нашем Салдинске, жила его бабушка. Тогда мы почти не пересекались – в том возрасте разница два-три года существенная. После школы он уехал в столицу, поступил в престижный университет. Вернулся на каникулах. Я тоже на каникулы приехала – училась я в областном городе на экономическом.
Тогда мы с Фроловым и попали в одну компанию.
Первый вечер сидели у костра, у озера. Кто-то принес магнитофон, слушали попсу. Приглашение на танец от самого Фролова было не таким уж неожиданным. Я привыкла к вниманию парней и видела, что этот красавчик на меня сразу “стойку” сделал. Было приятно, конечно. Но я не планировала ничего серьезного. Вообще тогда ничего не планировала, потому что у меня, увы, был не самый удачный и приятный опыт, о котором я мало кому рассказывала.
В танце Фрол прижимал меня не сильно, скорее наоборот, двигались на каком-то пионерском расстоянии, мне даже обидно было. Гоша – так его друзья звали – был высоким, атлетичным, с хорошей фигурой, интересный, ну и потом – сын офицера, в то время это было престижно, да еще и учился в Москве. Конечно, приятно было внимание такого парня. Но я же не дурочка, понимала – он уедет в свою столицу, а я останусь – и что? И ничего.
– Погуляем по берегу?
– Нет, извини, боюсь темноты.
– Так я буду рядом, буду тебя защищать.
– От себя тоже защитишь? Мне уже домой пора.
– Провожу?
– Меня Дима с Игорем проводят, спасибо.
Димка и Игорь – братья, мои одноклассники, с виду такие добродушные увальни, на самом деле оба занимались борьбой, могли защитить от кого угодно.
– Я пойду с вами.
Плечами пожала: хозяин – барин!
Он шел рядом, держал меня за руку, Димка с Игорем переглядываясь плелись сзади.
– На завтра у тебя есть планы?
– Да, с утра маме на огороде помочь нужно.
– Хорошо.
Утром он был у нас, с сумкой, в которой оказалась спортивная одежда, для огорода, и еда. В общем, мы с мамой отдыхали в тот день, а Фрол починил забор, прополол грядки, поправил теплицу, в доме электрику посмотрел – привел мастера, которого сам нашел через председателя, заставил его починить проводку.
Мама, правда, не сказать, чтобы довольна была.
– Смотри, принесешь в подоле…
– Мам!
– Он на тебе не женится. Уедет в свою столицу…
– А может, женюсь? – Фрол, нагло ухмыляясь, смотрел на маму, подошел неслышно.
– Подслушивать нехорошо, молодой человек, сначала выучитесь, начните зарабатывать, потом можете и о женитьбе думать.
Мама всегда была категоричной, слишком трезво на мир смотрела.
Оказалось, она была права.
В подоле я всё-таки принесла, вот только Гор об этом не знал.
И сейчас не знает. И не должен узнать.
Смотрю на него нынешнего. Генерал. Красавец мужчина. Наверное, бабы на него пачками вешаются, а мне одного кобеля в жизни за глаза хватило.
Да и вообще. Не нужен нам с сыном никто. Разведусь с Савельевым и буду жить одна, счастливо, а главное – спокойно.
Только вот понимаю – увидит Гор сына моего, и всё.
Шила в мешке не утаишь.
Значит, нужно сделать так, чтобы не увидел.
– Зачем ты пришел, Фролов?
– Я вчера тебе всё сказал.
– Что?
– Я хочу, чтобы ты была со мной.
– Как ты себе это представляешь, товарищ генерал? Я, вообще-то, замужем.
– Разведешься. Тем более, насколько я знаю, муж твой супружеской верностью не особо заморачивается.
– Сплетни по городкам собираете, товарищ генерал? – усмехаюсь. Интересно, уже всё донесли…
– Алён, давай серьезно. Я… я не могу без тебя больше, и не хочу. Я ошибся тогда, много лет назад. Серьезно ошибся и хочу исправить.
– Нечего исправлять, Фролов. Нечего. Уходи. И не приходи больше. Я выжила без тебя, понимаешь? Выжила и живу замечательно. У меня есть любимый сын, работа. Мне достаточно. Ты говоришь, что мне муж изменяет, и что? Я знаю. Зато мой муж – мэр города, и я за ним как за каменной стеной. И он не бросит меня, поверив сплетням друзей, ясно? Так что… Я рада, что тебя отпустили. Но на этом всё. Уходи. И не надо искать со мной встреч.
– Алёна, я не собираюсь сдаваться. Я хочу, чтобы мы с тобой нормально поговорили. Я сделаю всё, что ты хочешь.
– Я хочу, чтобы ты ушел, Фролов.
– Алёна…
Да уж, зря я думала, что моя пламенная речь его вразумит и урезонит. На что рассчитывала? Фрол наступает, делает еще шаг, почти вписывая меня в стену.
– Что тут происходит? Слышь, мужик, ты чё творишь? Мам, ты в порядке?
Глава 8
Господи… Паника накрывает, отталкиваю Фролова, гневно смотрю на него.
– Уходи!
Он отступает, сканирует меня, челюсти сжимая, потом бросает взгляд на моего сына, и я холодею.
Я знала, что они похожи. Но чтобы настолько… Чувствую, как лицо мое идет алыми пятнами. Понимаю, что их внешнее сходство настолько очевидно, что это невозможно скрыть. Это видно невооруженным взглядом.
Но… видно ли им?
– Слышь, мужик, тебе сказали, уйди.
– Я слышал.
Стоят друг напротив друга, буравят друг друга взглядами не слишком добрыми.
– Слышал и дальше что? Еще раз повторить? – Да, Герман у меня такой, за словом в карман не полезет, и в драку, если что – сразу. Такой же, как его отец.
Как Гор…
– Герман, зайди в дом, сынок, я разберусь.
– Вот он уйдет, и я уйду.
Фролов усмехается.
– Ладно, Алён, потом поговорим.
– Потом не будет, я всё сказала.
– Я услышал. До свидания.
Он, прищурившись, смотрит на меня, головой качает и быстро сбегает по лестнице.
Герман провожает его взглядом.
– Козел… Это кто вообще, мам? Знакомая морда…
Еще бы…
Выдыхаю, внутренне радуясь.
Господи, как же хорошо, что мужчины, в отличие от нас, женщин, не такие проницательные. И не обращают внимания на многие очевидные вещи.
“Знакомая морда”… Еще бы!
Герман у меня точно в породу Фролова, только, пожалуй, волосы светлее, и цвет глаз мой, а в остальном…
Захожу в квартиру.
Дышать тяжело.
Как-то всё сразу навалилось. И развод предстоящий, и возвращение Гора.
Вернулся… Только вот, слишком поздно вернулся.
То наше лето выдалось жарким. Фролов взялся за меня серьезно, хотя я довольно долго сопротивлялась. Он мне нравился. Слишком сильно нравился. Но я понимала, что отношения наши обречены. И мама каждый день на мозги капала.
– Сколько он тут еще будет? Июль, август, а потом – поминай, как звали. Парню хочется развлечься с красивой девочкой. А ты головой думай, а то останешься, как Катька Щапова, с брюхом…
– Мам, ну у меня мозгов-то в голове побольше, чем у Щаповой.
– Ой, ой, мозги у нее! У тебя, может, мозги в голове, а у парня этого в другом месте. Только им и думает.